Два уровня реальности Космоса

Продолжение.



                Временами научный прогресс застревает, когда мы сталкиваемся с проблемой,
                которая просто не может быть решена на том пути, как мы её понимаем. 
                Имеется потерянный элемент, связанный с другим видом ухищрений.
                Не имеет значения, насколько тяжело мы работаем, мы не можем найти ответа,
                пока кто-то как-то не споткнётся об эту потерянную связь.

               
                Ли Смолин «Неприятности с физикой» часть III, гл. 7 “Подготовка к революции”




Можно ли решить все эти парадоксы термодинамической стрелы времени одним махом?  — Элементарно!

Для этого надо просто отказаться от наших заскорузлых представлений о реальности. Как только вместо одной-единственной реальности появляется две диаметрально противоположных реальности, два иномира  — проблема фактически решена!

Если в начале начал одновременно Вселенная обладала и максимумом энтропии, о чём свидетельствует реликтовое излучение, и максимум негэнтропии, на что намекает  антропный принцип, значит, одновременно и параллельно возникли 2 Вселенных. Или же, что точнее, у одной Вселенной изначально сформировалось два уровня реальности, два уровня бытия.
 
Один  из них  — уровень  материальной, локальной, энтропийной реальности, который мы и наблюдаем эмпирически. Звёзды, планеты, реки, моря, горы, леса, степи, хижины, дворцы, рыбы, птицы, звери, люди  — это эмпирическая реальность.

Второй  — нематериальный, нелокальный, негэнтропийный уровень реальности, который нам не дано ни видеть, ни рационально осознавать. Это трансцендентная реальность (от лат. transcendens — переступающий, превосходящий, выходящий за пределы), которая принципиально недоступна для эмпирического опыта. Никакой Hi-Tech палкой-копалкой этот мир не исследуешь. Для нас это — философский ноумен, кантовская “вещь в себе”, недоступная ни органам чувств, ни нашей, человеческой, гордости  — разуму, ни научному опыту.            

А именно на опыте базируется всё здание науки. Нет опыта  — нет науки. Хотя, честно говоря, многие современные научные теории уже давно оторвались и от опыта, и от экспериментальной проверки. Математическая логика может быть порой безупречна, а вот экспериментальной проверки нет и не предвидится. Чтобы проверить экспериментально теорию суперструн или некоторые современные космологические теории надо ни много ни мало экспериментально воссоздать Большой Взрыв!  Причём остаться при этом в живых! (Знакомое кино: «Остаться в живых».)

Поэтому классическая наука давно переросла в постэмпирическую или, как её назвал американский журналист Джон Хорган в книге «Конец науки», «ироническую» науку:

«Роджер Пенроуз — сильный ученый. У него и других учёных того же рода в основном есть только одна возможность: заниматься наукой спекулятивного, постэмпирического типа, которую я называю иронической. Ироническая наука напоминает литературную критику в том, что она предлагает точки зрения, мнения, которые, в лучшем случае, являются интересными и не вызывают дальнейших комментариев. Но она не сосредоточивается на истине. Она не может достичь эмпирически подтверждаемых сюрпризов, которые заставляют ученых существенно пересматривать базовое описание реальности.

Обычная стратегия сильного ученого — это указание всех недостатков современных научных знаний и всех вопросов, на которые нет ответов, на которые никогда не найдётся определённого ответа при ограниченности человеческих знаний. Как, каким именно образом возникла Вселенная? Может ли наша Вселенная быть одной из бесконечного числа вселенных? Могут ли кварки и электроны состоять из ещё более мелких частиц, и так до бесконечности? Что на самом деле имеет в виду квантовая механика? (На большинство этих вопросов можно ответить только иронически, как известно литературным критикам.) У биологии свои неразрешимые загадки. Как, каким именно образом на Земле зародилась жизнь? Насколько неизбежно было возникновение жизни и ее последующая история?» [1].

Классическая наука, которая начала своё победоносное шествие в Европе примерно 4 столетия назад, которая водрузила на свой стяг девиз «Знание — сила», которая достигла невиданных высот в описании и преображении мира, теперь подошла к концу? А что взамен?

Томас Кун, автор знаменитой книги «Структура научных революций» (1962), склонен говорить не о конце науки как таковой, а конце какой-то определённой, временной научной парадигмы на смену которой со временем приходит новая.

Модное, но не очень понятное словечко парадигма (греч. — «образец»,  «пример для подражания») подразумевает под собой  научную систему, целостное научное мировоззрение, точку отсчёта во всех исследованиях, методологию,  тоннель реальности индивидуального сознания. Парадигма для учёных сродни Кредо для верующих.

Есть мировоззрение научное, есть философское, есть религиозное. Как они между собой взаимосвязаны? Как научная парадигма соотносится с философским учением или религиозным Кредо?

Научное мировоззрение существует внутри философского мировоззрения материализма, «линии Демокрита», по словам диалектического и исторического материалиста В.И. Ленина. Правда, со временем на смену материализму пришёл позитивизм, этакая «позитивная философия», которая всё сводила к математической логике и цифире, не напрягая себя мудрствованиями древних греков, индийцев и китайцев о смысле жизни и сути бытия.

Научное мировоззрение никак не связано с религиозно-мифологическими взглядами. Оно его просто-напросто отвергает. Родоначальник диалектического и исторического материализма по имени Карл Маркс заявил, что «религия есть опиум народа».  Воинствующие атеисты в Советской России религию выжигали калёным железом, в прямом и переносном смысле этого слова.

А вот, скажем, сторонник философского анархизма Пол Фейерабенд считал с точностью до наоборот: «Всё сгодится»  (“Anything goes”). Всё допустимо, причём на равных основаниях, которые отвергают «диктат науки». Наука, искусство, магия, мифология, религия.

Философия, древнегреческая «любовь к мудрости», тоже может нам помочь в поисках ответов на вопросы, над которыми наука безуспешно бьётся который год. Только нам надо будет отказаться от материалистической «линии Демокрита» и вспомнить про идеалистическую «линию Платона». Как сказал великий британский учёный и философ Альфред Уайтхед:

              «Возможно, вся европейская философия — лишь набор комментариев к Платону» [2].

А теперь могучего древнего грека Платона (он же — Аристокл, не путать с современной российской «платой за тонну», сокращённо — «Платон») комментируют не только философы, но и весьма уважаемые учёные. Так,  директор института космологии в Университете Тафтса (Бостон, штат Массачусетс) Александр Виленкин  выступает с позиций типичного платонизма:

«Законы физики, которые описывают квантовое рождение Вселенной, —  те же самые, что описывают её последующую эволюцию. Из этого, по-видимому, следует, что законы существовали в некотором смысле прежде, чем возникла Вселенная. Иными словами, законы, похоже, не являются описанием Вселенной, и обладают неким платоновским существованием, помимо самой Вселенной. Мы пока не знаем, как это понимать» [3].

«Платоновское существование» подразумевает наличие самосущего «мира идей» или «бытия» в отличие от эмпирического мирка материи, который он называл «небытием». В философии Платона привычные термины диаметрально меняют свой смысл. «Бытие» есть не то, что зримо оком, например, атомы Демокрита. Атомы — это как раз небытие, или, точнее говоря, становление. А истинно сущее, «бытие» —  это некие незримые, сверхчувственные, идеальные сущности. Платон называл их «идеями» или «эйдосами».
 
«Платон употреблял греческие  слова “idea” и “eidos”  попеременно: “idea” так и попала в латынь и английский язык, тогда как “eidos” в переводе на латинский превратилось в “forma”, а в английский вошло как “form”» [4].

Идей  так же много, как и атомов. Идеи вечны, неподвижны (вспомним  метафизику  Парменида),  не возникают и не погибают, не зависят от пространства и времени. Они «занебесны», существуют в ином, незримом, но умопостигаемом измерении.

Чтобы познать любой предмет, который мы видим и чувствуем в становлении, надо познать его истинную незримую и сверхчувственную сущность, то есть идею. Например, идею добра, идею красоты, а теперь ещё и идею пространства, идею времени, идею энергии, идею Жизни, наконец, идею фундаментальных антропных физических констант и физических законов, которые «обладают неким платоновским существованием, помимо самой Вселенной»!?

(Это напоминает алисину страну чудес, Зазеркалье, где улыбка Чеширского Кота существует отдельно от  самого Кота: «Видала я котов без улыбки. Но улыбку без кота!..» Зэкинский  смайлик!)

Мир идей множественен, но он сливается в единое целое в идее высшего Блага. Иначе говоря, в трансцендентном («то, что по ту сторону», потустороннее).

Трансцендентное выше мира идей. Все идеи берут в нём исток, и трансцендентное  служит единством и началом множественного мира идей, находящихся по ту сторону.

А в мифологии это трансцендентное начало получило название «небо» в отличие от грешной «земли» — людской обители:

«Небо — это прежде всего абсолютное воплощение верха, члена одной из основных семантических оппозиций. Его наблюдаемые свойства — абсолютная удалённость и недоступность, неизменность, огромность — слиты в мифотворческом сознании с его ценностными характеристиками — трансцендентностью и непостижимостью, величием и превосходством неба над всем земным; небо простерто над всем, всё “видит”, отсюда его всеведение; оно внешне по отношению ко всем предметам мира, “поэтому оно — “дом” всего мира. Иногда небо является женским началом, матерью, но чаще всего небо — мужское, плодотворящее начало (дождь). Как податель тепла и влаги небо — активная творческая сила, источник блага и жизни: воздух, облака, туман, наполняющие небо, представляются субстанцией человеческой души-дыхания, и при параллелизме микро- и макрокосма небо оказывается душой универсума, воплощением абсолютной “духовности”.

В космогонии появление неба описывается как расчленение хаоса, выделение верха и низа, то есть неба и земли. Их слитность передаётся в мифах также как священный брак неба-отца и земли-матери» [5].

Так повествует о «небе» прекрасная советская энциклопедия «Мифы народов мира» под редакцией д.и.н., профессора МГУ Сергея Александровича Токарева. В той же статье уточняется, что «Наиболее простое представление о форме Неба — это представление о Небе как шатре, шалаше, палатке, куполе, который образует стены и крышу над полом-землёй» (см. иллюстрацию).

В мифе, философии, религии есть два иномира, один из которых напоминает наше эмпирическое материальное существование, где всё и вся обречены на смерть, а второй — трансцендентное, сверхчувственное истинное «бытие» Платона, религиозно-мифологическое «небо», царство Духа и Вечной Жизни.

В контексте нашего исследования признаки трансцендентного «бытия» Платона и трансцендентного мифологического «неба» сводятся к нематериальному, нелокальному, негэнтропийному уровню реальности.  Пройдёмся по этим определениям по порядку.

              1. МАТЕРИАЛЬНОЕ — НЕМАТЕРИАЛЬНОЕ.

Противопоставление материального духовному очень сильно в христианстве, где всё духовное пребывает на «небесах», то есть в ином уровне реальности, а всё материальное — на грешной «земле». Это же противопоставление вновь начинает проявляться в информационной модели мира, где роль платоновских «идей» и «эйдосов» выполняет информационное бытие, существующее само по себе:

«Обычно мы думаем о мире, как о составленном из простых, подобных сгусткам, материальных частицах, и под информацией понимаем производную характеристику объекта восприятия, относящуюся к особого рода организованным состояниям вещества. Но возможно, что всё наоборот: похоже, что Вселенная на самом деле — шалость первичной информации, а материальные объекты являются её сложным вторичным проявлением» [6].

Информационная модель мира как раз и относится к новой научной парадигме нашего времени.

               2. ЛОКАЛЬНОЕ — НЕЛОКАЛЬНОЕ.

Задолго до нашей скромной попытки разрешения парадоксов стрелы времени, которая поставила на повестку дня вопрос о двух уровнях реальности, подобный вопрос был поставлен в связи с принципом нелокальности. Так, теорема Бэлла и опыты Аллена Аспека 1982 года выдвинули во главу угла вопрос о соотношении реализма  и локальности:

«МЫ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ГОТОВЫ РАДИКАЛЬНО ПЕРЕСМОТРЕТЬ НАШЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О РЕАЛЬНОСТИ, ОТКАЗАВШИСЬ ОТ ДОМИНИРУЮЩЕГО ПРИНЦИПА ЛОКАЛЬНОСТИ» [7].

Ему вторит знаменитый австрийский физик Антон Цайлингер, известный своими пионерскими работами в области квантовой информации и впервые осуществивший квантовую телепортацию с использованием фотонов. В своей статье «Экспериментальная проверка нелокального реализма», опубликованной в журнале Nature 19 апреля 2007 года, он утверждает следующее:

«Большинство современных учёных строго придерживается концепции „реализма“. Сторонники этой точки зрения считают, что наблюдаемая („внешняя“) реальность существует независимо от факта наблюдения. Однако квантовая физика камня на камне не оставила от некоторых из наших основополагающих представлений. Теорема Белла гласит, что любая теория, которая основывается одновременно на реализме и локальности (что значит, что на локальные события нельзя повлиять воздействиями в разделённых областях пространства), находится в противоречии с определёнными квантовыми предсказаниями. Эксперименты с квантово-сцепленными парами частиц многократно подтвердили это, тем самым сделав  теории локального реализма несостоятельными. Таким образом, фундаментальная концепция реализма может быть сохранена только введением «призрачного» действия, которое отрицает локальность» [8].

То есть на повестке дня стоит вопрос о замене  локального реализма Альберта Эйнштейна, где все взаимодействия ограничены скоростью света, а эмпирический мир  есть единственная и неповторимая реальность, скажем, нелокальным реализмом Дэвида Бома, где есть два уровня реальности, два порядка. Один из них сколь реален, столь и трансцендентен (импликативный, свёрнутый, нелокальный мир), а второй – сколь чувственно постижим, столь и нереален (привычный локальный, развёрнутый в пространстве и времени, экспликативный мирок материи):

«Одно из самых революционных предположений Бома заключается в том, что наша осязаемая повседневная реальность на самом деле — всего лишь иллюзия, наподобие голографического изображения. Под ней находится более глубокий порядок бытия — беспредельный и изначальный уровень реальности, — из которого рождаются все объекты и, в том числе, видимость нашего физического мира аналогично тому, как из кусочка голографической пленки рождается голограмма» [9].

А это уже отдаёт мистикой Востока, которая ставит все привычные понятия о реальности  в позу йога, с ног на голову (а сама поза йога, как известно, — путь к Пробуждению и Освобождению сознания):

           «Всё реальное — неописываемо, всё описываемое — нереально» [10].

Уж больно эти представления о реальности напоминают Брахмана и Майю Древней Индии:

           «Брахман реален, мир нереален, душа суть то же самое, что Брахман» [11].

                3. ЭНТРОПИЙНОЕ — НЕГЭНТРОПИЙНОЕ.

Мифологическое «небо» насыщено Жизнью. «Небо» осеменяет «землю» своей животворящей силой. В переводе с языка мифа на язык науки это означает, что иной — нематериальный, нелокальный — уровень реальности не хаотичен, не беспорядочен, не разрушителен по своей природе, а наоборот, насыщен негативной энтропией (негэнтропией), то есть порядком, организацией, Жизнью как платоновской сущностью, а не как «способом существования белковых тел», о котором талдычили полтора века назад диалектические материалисты.

С точки зрения стрелы времени, это может означать, что на смену энтропийной, смертоносной термодинамической стреле времени там пришла негэнтропийная, животворящая стрела времени, летящая в обратном направлении.  Именно она и ответственна за формирование иномира, иного, негэнтропийного (животворящего) уровня реальности.

Там и находится искомое нематериальное царство, религиозно-мифологическое царство Духа и Вечной Жизни. Без этого гипотетического «небесного» царства вероятность зарождения и эволюции жизни на Земле равна нулю.

Кстати говоря, именно такой разворот на 180 градусов стрелы времени предполагает специальная теория относительности Эйнштейна. Согласно СТО, за энергетическим барьером, равным скорости света, время якобы начинает течь вспять, а стрела времени  летит в обратную сторону. Готовая машина времени. Заверните в бумажку.

Небольшое уточнение — это природная трансцендентная машина времени. Not for sale!   

               МИР БЕЗ ПАРАДОКСОВ
         
А теперь посмотрим, насколько  это нематериальный, нелокальный, негэнтропийный уровень реальности способен разрешить парадоксы термодинамической стрелы времени.

Если изначально, при рождении, Вселенная разделяется на два мира, два уровня реальности, то «верхний», «небесный» мир, «бытие» Платона, вселенский информационный «софт» отвечает на программном уровне вселенских IT и за формирование антропных, прочеловеческих физических констант эмпирического мирка материального становления (Hardware), и за зарождение органической жизни, и за её ускоренную  эволюцию в жизнь разумную вопреки смертоносному второму закону термодинамики.

Если термодинамическая стрела времени на «земле» сеет смерть, что все мы наблюдаем эмпирически, то обратная ей негэнтропийная стрела времени на «небесах» воспроизводит Вечную Жизнь, свидетельства чему мы находим в прозрениях древних ведунов и шаманов, в откровениях пророков, в Пробуждении восточных мудрецов от спячки иллюзорного мирка материи.

Если весь научный космос состоит исключительно из эмпирического мирка материи в виде галактик, звёзд, планет, малых небесных тел и т.п., то единый религиозно-мифологический Космос (от греческого «порядок», «упорядоченность»; «строение», «устройство»; «мировой порядок», «мир», «мироздание») состоит из двух диаметрально противоположных миров: потустороннего сверхчувственного «неба» и посюсторонней эмпирической «земли».

В свою очередь, Космос, понимаемый  как целостная, организованная в соответствии с определённым законом Вселенная, противостоит Хаосу (греч. «раскрываться, разверзаться»), той «тьме над бездною», которая была до начала начал.

И миф, как это ни странно, способен объяснить то, что наука объяснить не в силах. Стоит его только расшифровать.

А для расшифровки очередной научной Энигмы сконструируем гипотетический ХРОНОМОТОР, он же — Вечный двигатель Вселенной.


Продолжение следует: http://www.proza.ru/2016/04/10/1661

Примечания:

1. Джон Хорган «Конец науки», 1996 год
2. Альфред Уайтхед (1861-1947)
3. «Одна вселенная или множество?» журнал «Вокруг света», 1 августа 2009 года: http://www.vokrugsveta.ru/vs/article/6751/
4. Ричард Тарнас «История западного мышления»
5. H.В. Брагинская «Мифы народов мира»
6. Пол Дэвис “New Scientist”, 30 января 1999
7. Базил Райли «Нью сайентист», 6 января 1983
8. “An experimental test of non-local realism”, (перевод мой, С.Г.)
9. Майкл Талбот «Голографическая Вселенная»
10. Е.А. Торчинов «Религии мира: опыт запредельного»
11. Е.А. Торчинов «Пути философии Востока и Запада. Познание запредельного»