Русский Хэллоуин

     Двадцатипятилетняя кареглазая блондинка Олеся Вольфовна работала в общеобразовательной школе Инска учителем английского языка всего два года, но уже стяжала славу строгой и умной учительницы.
     Сегодня был последний учебный день перед осенними каникулами, в которые Олеся планировала шумно отмечать свой любимый, после Нового года, праздник – Канун всех Святых. Хэллоуин, по-английски. Чтобы не лишать учеников удовольствия проникнуться духом английской культуры, Олеся Вольфовна запланировала провести праздничные уроки заранее. Еще на прошлой неделе ей удалось купить дешевую тыкву (всего по 19 рублей за килограмм) и на пару с мужем Ленькой вырезать вполне зловещую рожицу: «светильник Джека». Яркую гирлянду из косточек Олеся смастерила самостоятельно. Новое черное платье было куплено на распродаже месяц назад и ждало своего часа.
     Муж пришел утром в восторг, когда увидел точеную фигурку жены  в коротком черном платье. Олеся прикалывала к груди брошь в виде скелетика.
     – Это… того…. не слишком ли? – вырвался вздох из  волосатой груди мужа.
     – Леон! Что ты понимаешь? Образованные люди должны знать культуру и традиции других стран. Знать и не отрицать очевидное! То, что есть интересного в странах Британии, США, Океании. Иначе кругозор замкнётся и развития не будет. Русский человек тем и прекрасен, что интересуется! Не отвергает, а познаёт!
     – Да, ты права, Олеся! – спохватился муж, сраженный её интеллектом. – Дети не станут русофобами, если будут отмечать праздники Запада! Ученики свалят из страны не потому, что на Хэллоуин веселились в смешных костюмах, а потому, что нет у нас в России  перспектив, кругом нищета и коррупция, мусор на улицах, битые дороги, несменяемость власти, цензура, отсутствие свободной судебной системы…
     Теперь настал черед Олеси отдать должное умственным способностям мужа. Он не был учителем: работал в автосалоне, чинил покрышки, но входил в курс всех политических событий, углубляясь особенно в положение России.
     Поженились Олеся и Ленька год назад, вселились в подаренную им родителями на свадьбу хрущевскую «двушку», и за год сумели только-только накопить на машину, да и то отечественную. Даже в далекой перспективе заведение детей не стояло на повестке дня.
     И, вообще, детьми надо заниматься. Их надо содержать и правильно воспитывать. Вот, например, дети Олеси, когда они будут, обязательно станут учить английский с трех лет. Съездят, как и она, не раз, за границу. Если повезет, то и вовсе свалят из этой «Рашки».

     Обычный шум в вестибюле школы стих на несколько секунд, пока по коридору шествовала, улыбаясь, стройная Олеся Вольфовна.  Две старые совковые вахтерши, осуществляющие «фейс-контроль» входящих и выходящих, недовольно поджали губы. Третья – Светлана Николаевна, – тоже пенсионерка, слабо улыбнулась Олесе Вольфовне.  Светлана Николаевна теперь всем улыбается и все чаще молчит, после того, как однажды сказала в сердцах обкуренному и оравшему на первоклашек девятикласснику «идиот». Тот, видать, был не конченый идиот, потому как сходил в кабинет директора и написал на вахтершу заявление, где обвинил ее  в оскорблении его личности. Директор вынес Светлане Николаевне при всех строгий выговор.
     Тридцатилетний директор Максим Максимович трепетно относился к правам детей и к инновациям в образовании. Последнее он понимал смутно. Вот в экономике инновации – это изобретения, которые приносят материальную пользу. А что такое инновации в образовании… Максим Максимович трактовал это как всякое новшество. Недавней личной инициативой директора в этом направлении стало проведение «Дня пижамы»: дня, в который любой ученик мог прийти в школу в той одежде, в которой ему вздумается.  Было весело. Телевидение приезжало, сюжет по городским каналам показывали… Все эксперименты, предлагаемые департаментом образования области, Максим Максимович встречал на ура. Приглашал для проведения недавно придуманного урока «Семьеведение» священников. Для празднования дня «Защиты детей» – правоведов и сексопатологов. В день борьбы со СПИДом собственноручно раздавал всем, кто ему ни попадался в школе, красные ленточки.
     – А для чего это? – постеснявшись спросить у Максима Максимовича, допытывались потом у старших ученики начальных классов. – Это зачем?
     – А это… – отвечал какой-нибудь старшеклассник, – это типа мы солидарны с больными.
     – В чем солидарны? С какими больными? – не отставали мелкие.
     – Типа… Ну, со всеми больными. Типа не боимся заразиться, что ли. Любим их. – И старшеклассник поскорей уносил ноги от любопытных, оставляя тех в еще большем недоумении.
     Максим Максимович гордился составом педагогов, а больше всех – Олесей Вольфовной. Умная, красавица, прогрессивная. Увидев ее стройную фигурку и изящные ноги, поднимавшиеся по лестнице, директор кашлянул. Эх, все бы такие, идущие в ногу со временем…
     Пока мысли Максима Максимовича принимали все более отдаленный от школы характер, простираясь до границы с Турцией, Олеся Вольфовна, зайдя в свой кабинет английского, повесила гирлянду из косточек и поставила на учительский стол тыкву, воткнув внутрь её свечу. Легкая досада кольнула женщину: два урока придется провести с несмышлеными второклашками.
     Некоторые уже заходили в класс. Олеся с удовольствием наблюдала, как на  лицах учеников появлялись улыбки и выражения любопытства. Начался урок.
Олеся Вольфовна вкратце поведала детям про веселый американский праздник; рассказала, как будет тролль, гном, тыква, ведьма и сказка по-английски. Ученики, шушукаясь, записали новые слова в тетради.
     Но тут самый бойкий ученик поднял руку и сообщил Олесе Вольфовне, что в предшествующие выходные многие второклашки ходили в кафе на мастер-класс, посвященный Хэллоуину, где лепили из теста глаза-пирожные и делали коктейль вампиров.
     Олеся Вольфовна испытала чувство, какое испытывает фокусник при неудавшемся номере.
     С тяжелым сердцем перешла она к проверке знаний английского алфавита. Алфавит дети знали плохо. Ужасно. Олеся Вольфовна в который раз злилась внутренне на бестолковых родителей, которые не то что не удосужились детей поучить перед школой английскому, но и русскому-то научили плохо. Некоторые ученики коряво писали, путали не то что английские, – русские буквы, а то и вовсе забывали их.
     «Нарожали, и не воспитывают», – подумалось Олесе Вольфовне. «Впрочем, мне какое дело? Я и так от программы отступаю, делая скидку на их глупость. За эту четверть они должны были выучить английский алфавит и некоторые правила чтения. Я им все объяснила. Если же ничего не понимают – это их проблемы. Пусть родители репетиторов нанимают».
     К слову, Олеся Вольфовна сама занималась репетиторством, и в среднем преподавала по пять часов в неделю. 500 рублей в час. Это недорого, сравнительно. Но денег все равно ни на что не хватало. Кожаную куртку без Ленькиной помощи и то бы не купила…

     После второго урока в столовой к Олесе Вольфовне подошла старая Анна Степановна, учительница русского языка и литературы. Её взяли на время, пока подруга Олеси – Агата Тимуровна – не выйдет из декрета.
     – Олеся Вольфовна… – замялась Анна Степановна, – у вас такая брошь... Интересная. – И робко взглянула в лицо учительницы английского.
     –  А, это, – Олеся очаровательно улыбнулась, – это всего лишь элемент, чтобы обучающиеся глубже прониклись духом национального праздника. Шуточный элемент. Вот вы, наверное, одобряете православную религию… Так знаете, что есть такие колядки… Хэллоуин то же самое!
      Анна Степановна встрепенулась. Она во внеурочное время вела занятия по православной культуре; готовила учеников к олимпиаде по этому предмету. Правда, учеников было только трое.
     – Колядки – это язычество. В православии перед Рождеством славили Христа. Ряженые – это не христианская культура.
     Олеся Вольфовна поморщилась.
     Анна Степановна с задрожавшим подбородком отошла к раздаточному столу.

     Уроки английского у старшеклассников прошли как по маслу и подняли испорченное было настроение. Они свистом и улюлюканьем оценили поделки Олеси Вольфовны, которая, польщенная их одобрением, решила быть в этот день доброй и нетребовательной. Она милостиво позволила не доставать тетради, а вместо урока включила ученикам свою презентацию о праздновании Хэллоуина. Презентацию эту Олеся Вольфовна подготовила еще студенткой в педуниверситете, и до сих пор у детей бегают по спине мурашки от ужасных картинок, с любовью найденных Олесей на пространствах интернета.
     Как показывала практика, после просмотра презентации разговор у детей почти всегда сбивался на тему «Кто сколько фильмов-ужастиков смотрел».
     Сегодня  уроки шли в том же русле. Но по разговору детей Олеся поняла, что презентация уже слабовата. «Надо видеоряд включить из последних фильмов. А гирлянду и тыкву скажу начальным классам делать. И рисунок тоже. Творческий компонент».
     Олеся Вольфовна, чтоб не забыть, записала идеи в свою тетрадку. Оглядела класс. Взгляд остановился на Саше Николаеве, который, как заметила учительница, отворачивался во время презентации от доски, и, вообще, был отрешен.
     – У тебя проблемы, Александр Николаев? – снисходительно спросила Олеся Вольфовна.
     – Нет.
     – Ты невнимателен на уроке. А у тебя плохие оценки по английскому. Из жалости я кое-как поставила тебе за эту четверть тройку….
Саша молчал, низко опустив голову.
     – Ладно. Давай так. После каникул принеси мне рисунок по теме сегодняшнего урока. Думаю, для тебя это не составит труда. Договорились?
     Саша кивнул.
     «Неблагодарные и глупые», – в который раз подумалось Олесе. – «Ну и воспитание. Спасибо говорить не умеют».
     – Урок окончен! Всем приятных каникул! – громко произнесла она вслух.

     Саша переехал в Инск с матерью и сестренкой в прошлом году из заброшенной деревеньки в пять домов. Там он редко ходил в школу за тридцать километров, все больше учился дома. Хорошо учился, и времени свободного много было. С отцом на рыбалку ходил, столярничал, плотничал… на лошади выучился ездить. Отец умер год назад. Простудился. На улице непогода, до ближайшего врача много километров… Потом оказалось, пневмония была…Мама часто говорила, что опасно жить в таком отдалении от медцентра. Сразу после похорон она бросила хозяйство и уехала к родне, в этот Инск, где и определила сына в эту обычную городскую школу…

     После каникул Саша принес на урок английского языка гуашевый рисунок. В центре – неровно очерченный кривой сугроб с крестом. На дальнем плане – деревенька в лесу, потонувшем в снеге. В правом углу рисунка, как и у многих детей, по привычке светилось солнце.
    Олеся Вольфовна вздохнула, подрисовала на солнце глаза и рот, отчего оно стало напоминать «светильник Джека» и размашисто поставила под сугробом «5».