Сон в зимнем лесу

                Сон  в  зимнем  лесу


Иду  по  жизни,  спотыкаясь,
И  не  в  ладах  всегда  с  собой,
Подчас  вопросами  терзаясь,
Я  не  даю  душе  покой.

Таким  рождён,  или  воспитан,
Не  в  этом  суть  сомнений  всех,
Прошедший  день  уже  засчитан,
Путь  предстоящий  бы,  не  в  грех.

Час  поздний  мысли  замедляя,
Наводит  дрёму  на  меня,
И  соблазняясь  негой  сонной,
Уже  не  помню  я  себя.

Лишь  свет  свечи,  как будто  в  бездне,
Звездой  далёкой  манит  вдаль,
Да  за  окном  метелью  вьюжной,
Шумит  заснеженный  февраль.

Давно  устал,  везде  тут  скверно.
Стволы,  сугробы,  мгла  кругом,
Моё  сознание  наверно,
Уже  покинуло  мой  дом.

По  дебрям  жизни  пробираюсь,
Как  по  лесной  тропе  иду,
Опасен  путь,  но  я  пытаюсь,
Приблизить  истину  к  нему.

Лесная  чаща  прячет  тайны,
Как  в  жизни  спрятана  судьба,
Дороги  в  ней  бывают  странны.          
Не  знаешь,  сам  идёшь  куда.               
Вот,  дикий  зверь  пороков  наших,
А  там  стремнина  всех  невзгод,
И  где-то  в  зарослях  опасных,
Гордыня  логово  плетёт.

Уже  немало  я  изранен,
И  путь  не  короток  прошел,
Давал  ответ,  держал  экзамен,
И  даже  Бога  я  нашёл.

Иные  встречи  тоже  были,
Когда  отцы  меня  учили,
Трудами  книг  и  наставлений,
Христианства  прошлых  поколений.

Так,  что  же  мне  ещё  в  потребу,
Молись  и  пой  псалмы  Ему,
Поверь  тому  вину  и  хлебу,
В  чём  Плоть  и  Кровь  даёт  Свою.

Ведь  для  меня,  нужней  стократно,
Памятование  греха,
Всё,  что  соделано,- обратно,
Не  повернёт  моя  душа.

Нет  вариантов  и  сомнений.
В  печати  тяжких  накоплений,
Но  вот  зачем  это  клеймо,
Нам  в  бесконечность  отдано.

Нас  учат  так,  что  всем  по  вере,
Но  мне  тогда,  по  меньшей  мере,
Не  ожидать  уже  чудес,
И  не  отпустит  этот  лес.

Хотя,  кто  знает  про  меня.
Если  себя  я  сам  не  знаю,
Вдруг,  как  Антонию  тогда,
Слова  мне  скажут  небеса,
И  я,  услышав,  всё  узнаю.

Присесть  бы  где,  с  костром  уютным,
Рассеять  светом  ночи  тень,
Собраться  с  мыслями, а  утром,
Достойно  встретить  новый  день.

Да,  вот  пустынька  среди  елей,
И  лапник  будет  для  костра,
Так  меньше  ветра  от  метелей,
Здесь  скоротаю  до  утра.

Недолго  мне  приют  раскинуть,
Собрать  дрова  да  пень  найти,
Не  медлить  надо,  чтоб  не  стынуть,
Ведь  завтра  снова  мне  идти.

А  вот  и  звезды  появились.
Метель  заснула  до  поры,
Но  мне  не  спать,  когда  явились,
Небесной  глади  фонари,

И  первый  робкий  огонёк,
Коснулся  хвороста  лениво,
И  побежал  за  ним  поток,
Огнём  пылающая  грива.

Уютно  стало  и  тепло,
Костёр  ночную  мглу  раздвинул,
И  властью  пламени  его,
Жар  к  звёздам,  искры  в  небо  кинул.
               
                Они  стремительны  в  полете,
Туда,  где  свет  совсем  иной,
Но  их  предел,  уже  при  взлёте,
Обратно  тянет  шар  земной.

Его  у  мысли  не  бывает,
Она  летит  в  прозрачность  ту,
И  там  со  звёздами  едино,
Всю  заполняет  пустоту.

Вот  и  сейчас,  я  вижу  это,
Что  небо,  как  икона  мне,
Бездонье  дали,  вскрыто  светом,
И вечность  образна  в  себе.

Я  мыслю  время  и  пространство,
И  вот  раскрылся  сонм  веков,
И  старины  седой  убранство,
И  дух,  и  образы  отцов.

Быть  может,  я  уже  блажен,
Коль  насыщаться  правдой  жажду,
Душе  греховной  на  замен,
Знамений  чуждых,  я  не  стражду.

Моё  мышление  дает,
И  радость  встречи  и  виденье,
Мне  остаётся  говорить,
Меня  услышат,  нет  сомненья.

И  вот  кричу  я  сердцем  в  небо,
Чтобы  в  раздумьях  больше  не  был,
Чтобы  Вселенная  огня,
Понятна,  стала  для  меня.

                Кричу  о  том,  чтобы  сознанье,
Моей  души  и  Мирозданье,
Уравновесились  во  мне,
И  облик,  данный  мне  и  образ,
Мое  величие  и  крах,
Его  Слова  и  первый  возглас,
Давали  радость,  а  не  страх.

Кричу  молитвенно,  надрывно,
Упав  коленями  на  снег,
И  воспалённой  мысли  бег,
Рождает  образ  мне,- Паламы,

За  ним  Дамаскин  Иоанн,
Даёт  мне  знак,  но  как-то  молча,
Там  Златоуст  и  Феофан,
И  Августин,  блаженный  кормчий.

Но  тихо  все,  не  слышно  речи,
Ответов  нет,  и  гаснут  свечи,
И  те  огни,  что  сновиденьем,
Взметнул  костёр  своим  гореньем,
И  те,  что  были  на  столе,
В  начале  ночи  чудной  мне.

И  я  очнулся.  Всё,  как  было;
Мой  стол,  тетрадь,  свеча  уныло,
Дымком  огарок  обвила.
Я  вспомнил  сон,  и  грустно  стало,
Уже,  что  видел,  всё  сначала,
Не  повернётся  никогда.
               
                Потом  подумалось,- зачем, 
Мне  знать,  во  что - могу  лишь  верить?
Любовь  надеждой  можно  мерить,
А  вот  оправдываться,  чем?