Не стоит искать смысл там, где его нет

                правилам, условиям, банам и прочей херне сайтов и соцсетей детского сада для рожденных олигофренами от навеки запрещенного в  " Твиттере " и  " Винтаж эротика форум " коалы               
     Я никогда не понимал смысла брака, два дурака ставят печать в мэрии и - пожалуйте чай пить, потом разводы, трясево кальсонами перед злопыхающими журнашлюхами, истерики Машки Захаровой, отравление Верзилова и новый трахаль свиньи Шараповой с рожей такой, что тута не курить бросать, а заливать бетоном детские сады и ясли с жалобно блеющими вифлеемскими овечками Долли, пока две нити Ариадны не подсказали мне суть этого деяния, брака. Сначала я увидел гифку Курниковой, что - то выискивающей в трусиках, улыбнулся ласково и пренебрежительно, вспомнив Бэйли Джей, а затем услыхал в одной пародии глубокомысленное высказывание Ллойда Бриджесса и вот тут - то все и встало на свои места, засимбиотившись великолепнейшим силлогизмом теоремы, доказанной самим фактом. Бриджесс, играя роль годфазера у мудацких братов, пересмешничающих одновременно фильмов десять на гангстерскую тематику, руля свадьбой сына а ля Аль Пачино - герой Корейской войны, сказал, что настоящий сицилийский мужчина трахает жену лишь раз, в первую ночь, а далее размножение идет само собой. И осознал я, что Анька искала в кальсонах. Рикки Мартина.
     - Я обычная мандавошка, - пер в отказ и отрицалово уловленый наманикюренными ноготками величайшей спортсменки Земли махонький и кучерявый мандавох, чутка пархатый, не без того, скажем прямо, но, в целом, кошерный, признаваемый цивилизованным сообществом за вещество растущее, - почему ты решила наименовать меня именем и титулом грандиозного исполнителя музык всяких, не дающих спать мертвым соседям, убитым гениальностью Гурченки образца сорок второго ?
     - Понимаешь, Перды, - шептала Анька, засовывая мандавоха в сумку, положенную сумчатым эволюционно, настороженно озираясь, в чем был смысл : на шезлонге невдалеке лежал кругленький толстячок, а рядом с ним на втором шезлонге возлежал коала, решивший спосылать в манду всех революций, включая сексуальную, бывалошных ранее муз и даже трансов, - я всегда путаю Энрике Иглесиаса и Рикки Мартина, а тута, - трамбуя мандавоха киянкой кричала блондинка, на свою сраку нашедшая индивидуального Хичкока, не испытывающего жалости ни к теннисисткам, ни к футболистам тоже и до кучи, - никак не прошибешься.
    - В высшей степени разумно, - оценил ее разум коала, протягивая Альфреду уже прикуренную сигарету.
    - А то, - поддакнул режиссер, наученный опытом никогда не спорить с коалами.
    - Знаешь, Хичкок, - лениво говорил коала, широченно зевая от скуки, - хорошо, что ты вовремя умер и не застал этого, - коала обвел сигаретой замысловатый круг, - говна.
    - Ты думаешь, в мое время не было перхоти ? - огрызнулся Хичкок и тяжело вздохнул. Сплюнул, метясь метнувшейся чайке в продолговатую голову и выругался на гаэльском. - Одна Бетти Пейдж чего стоила.
    - И чего же ? - заинтересовался коала, наблюдая вылезающего из моря Моржа.
    - Досрочного перехода на десятеричную систему финансов, - махнул Хичкок коротенькой рукой и тоже уставился на Моржа.
    - Предполагаю, что сейчас нарисуется Плотник, - снова зевнул коала, хрустя меховыми челюстями.
    Но вместо Плотника вдалеке показался сутулый мужчина в противогазе. Шурша хлорвинилом костюма химзащиты, в который он был упакован с ног до головы, мужчина подошел к затрепетавшей блондинке и топориком Пи - рожника разрубил ее горло надвое, показав жестом Моржу оттаскивать и лишь затем наливать и пить.
    - Он не любит устриц, - пояснил недоумевающему режиссеру коала, провожая противогазистого взглядом. Тот решительно шагал по песку австралийского пляжа, выискивая очередную жертву большой и чистой любви.
    - Моржи не едят людей, - выискивал подвох Хичкок, втайне жалея мандавоха.
    - А кто сказал, что эта блондинка - люди ? - захохотал коала, переворачиваясь на другой бок.
    Прошло два часа. По пляжу пронеслась как падло глупая сучара Толокно, обряженная на этот раз в мусорскую форменку боцманмата, прошелестела ботвой Кейт Бекинсейл, искренне не понимая нежелания автора этой скушной, как омлет, сказочки обратить и осенить, не хватало любой Бритни Спирс и, возможно, Пэрис Хилтон, чтобы второй переводчицей этой и других историй, кроме Лизабет Скотт, стала Ида Люпино.