Запечных дел мастер 6

С той поры много воды утекло.
     Счастье Федотке все не приваливало, напротив того, учинился в его житье-бытье разлад. В руках  дело не спорится, и в душе покою нет.
     Одолели Федотку соблазны, коих он прежде и помыслить не мог. От этих соблазнов бежал от Федотки сон, чаял он новой встречи с тайными своими домочадцами, прислушивался, присматривался — не покажутся ль?
     Но те не казались, и Федотка роптал, что плохие они ему пособники, что поманили его надеждою да покинули, что тошненько Федотке одному век вековать, забытому не только Богом и людьми, но и домовыми своими.
     А что они его кинули — все приметы были. Щели расконопатились, крыша прохудилась. Куры и те нестись перестали.
     А Федотке — и дела нет, ровно и не хозяин он в своем дому. Завалится на печку, и коль не спит, так на судьбу свою жалобится: «Давно чего-то хозяйнушки мои схоронилися. Дом без присмотру того гляди развалится, и мне худо без них, горемычному. И чего не кажитесь мне, хозяйнушки? Уж не померли? Хоть и нелюдь вы, а все ж живой голос, все мне, бедному, веселее».
     Стенал он так, и тут его словно мышь за ухо куснула. Обозлился Федотка, повернулся, чтобы охальницу ухватить, и полезли у него глаза на лоб.
     Заместо мыши чуть было не ухватил такого, что, если во сне привидится, со страху обомрешь.
     Сидел на печи возле самой Федоткиной головы некто... маленький, толстый, носатый да ротатый. Вроде и не человек, да на нем штаны плисовые, рубаха шелковая, волоса дыбом и непокрытые, а кругом шеи — борода помелом.
     И говорит тут этот некто, на человека похожий и не похожий; быстро-быстро тараторит, опасается, видно, чтоб Федотка памяти не лишился:
     - Ты мене, Федотка, не бойсь, я тебе вовек не обижу. Супротив того, уму-разуму премного научу. Поворочу твою жизнь к довольству и богатству. Только и ты, Федот, мене не обидь. Уговор наш такой: куды ты — туды я. Чего твое — то и мое. Как? Будем по рукам бить?
     У Федотки поначалу было язык отнялся. Ясно, не каждый день увидишь такое. Но голос-то, голос знакомый, боле того — желанный. Сразу он по нему Запечного признал.
     - Чего мне бояться-то?! Ты мне дом берег, стены конопатил. Куда запропастился? Я уж было думал, что кинули вы меня... — Федотка потряс было кулаком, но опомнился. Обидится еще домовой.
      - Да чего там, я тебе как сродственнику рад. Токмо не прячься боле, давай совместно жить. Я на твой уговор без промедленья согласен. У Запечного рот до ушей пополз:
     - Так и ведал я, что будет промеж нас дело... Ты, Федот, на мене положися. Держися за мене крепко. Я тебя в люди выведу. Я давеча и не пропадал вовсе. Вестимо, отлучался, но к твоей же, Федот, корысти.
     Федотка как услышал такое, засмеялся, головой  закрутил:
      Чего, чего? Стар я в люди-то выходить. Разуму нет. Скотинку пасти научился, вот и все уменье. Мене бы жисть спокойно дожить...
     Запечный тут ему подмигнул:
     - Раз есть у тебе уменья, так будя и именья. Токмо мене слушайси.
     И стал Пуп Запечный Федотку уму-разуму учить.
     - Ты, перво-наперво, — говорит, — на себя оглянися. Балахон на тебе из тряпки поганой, весь драный... Башмаки хоть смазные да подметки у них сквозные... Порты посконные... Срамно тебе ходить яко чучеле огородной... Ты, Федот, не скупись. Бери, перво-наперво то, что скопил, иди в лавку, нарядися, как человеку пристойно...
     Насупился тут Федотка, забухтел. Странно, непривычно слушать ему такое. И заначки жалко,   НА черный день берег.
     А Пуп Запечный не унывает, все наставляет его:
     - Эх, Федот! Жисть ныне такая пошла, что скотник первым среди человеков стать должон. На свете ведь что деется? Людишки-то зело поиздержалися. Работать не хочут, одного довольства алчут... Деревень бегут, руки замарать опасаются. Отворотилися от земли, и заела их гордыня: плевать им, мол, на землю. Предали себя в услуженье железным чудищам, токмо об них и пекутся. А те напустили мороку, будто от них одних человекам надежа. Будто сотворят они для человеков рай на земле...
     Знашь, Федот, чего они сотворили? Могешь и сам посмотреть. Токо скажу я тебя, зело в этом раю пропитания мало. Энто ты живешь, как в дремучем лесу, не вишь ничо, не знашь, что мясо по нынешним-то дням в набольшей цене, не просто яство, а лакомство... А могешь ты, Федот, тем человекам быть благодетелем. И в ножки тебе поклонются...
     Разинул Федотка рот, слушает, за ухом скребет. А Пуп дале соловьем сладкоголосым заливается:
     - Верно дело тебе говорю, Федот. Слушай мене, деньга сама рекой потекет. А с деньгой тебе и жизнь красна: сластей полон рот, и почет, и ласка... От полного кармана всегда подсказка, от полного кармана не будет обмана...
     И так Пуп Запечный взял бедного Федотку в оборот, так головушку ему задурил, что доверился пастух чужим советам. Последний разум, что был, — потерял, стал по указке жить.
     А что из того вышло, про то дальше сказ.