Детки-конфетки

Ни один из мужчин, что были в Юлиной жизни, и даже те, что были мужьями,  -  не знали, что детей должно было быть трое. Миру был явлен только один детёныш. Жалела ли она о тех двоих? Может быть, и  жалела, но не раскаивалась. Да и жалела только до той последней женской поры, когда вопрос закрывается сам собой. Не случилось, не произошло, не судьба. Но Юля всегда была уверена, что это девчонки. Самая везучая из детёнышей, когда подросла, однажды спросила:
- А вот если бы у тебя были ещё дети, как бы ты их назвала?
- Ну точно не галями-олями-ленами. Как - то необычно. Мишель и Стефания.
- Ты хотела ещё двоих?
- Да.
- А если мальчики?
- Мальчики не обсуждались.
Первый раз случился в тот самый первый раз. В пионерском лагере. Юле было всего шестнадцать. Не то, чтобы она была наивная или неподготовленная, -  ещё в детстве прочитана куча книг, изучены тонны статей, в конце концов, пересмотрено огромное количество фильмов. Но Юля всё равно не сразу поняла, что произошло. А когда поняла, то не поверила, что это произошло именно с ней.  По возвращению  в город, срок уже был девять недель, и её начало страшно тошнить. Склоняясь над унитазом, Юля боялась даже представить, как бы она ходила в школу и объясняла это  родителям. Но оставался ещё месяц летних каникул, и это было спасением, потому что никто не видел её страданий, - все были на работе. К вечеру, удивительным образом, тошнота прекращалась, но нападал голод. Юля прокрадывалась на кухню, набирала в миску помидоры, - внезапно они стали казаться самой вкусной едой, -  и уходила в комнату.
Ещё в лагере, когда поняла про задержку, сообщила МЧ. Он обалдел, кажется, больше Юли, хотя давно уже не был подростком, - старше Юли на несколько лет.
- С первого раза?!
- Получается, что так.
Кроме испуга в его глазах мелькнул вопрос и, как показалось Юле, надежда. Однако вопрос остался незаданным. МЧ понял, что  Юля всё решила сама. Да тут и решать было нечего. Вся жизнь пролетела перед глазами как плохое кино. Не закончит школу. Не поступит в институт. Не уедет в большой город. Никогда. Поэтому с нетерпением ждала, когда  пройдет этот страшный нелепый тошнотный сон.
Потом, вспоминая события того времени, Юля удивлялась, - ведь никто из взрослых ничего не спросил, не сказал, никто из  врачей ничего не посоветовал, - сразу выдали направление. Хотя день икс уже был назначен, в консультацию – сдавать анализы и на приём – ходили с МЧ вместе. Это очень умиляло тёток-медсестёр. Только повзрослев, Юля поняла, почему. В советском союзе, а потом и в постсоветское время, такие дни икс у миллионов женщин случалось чуть ли не чаще, чем насморк. А с насморком никто не носился, а уж тем более мужчины. Насморк – это ведь сугубо женская проблема.
Наступил день икс. МЧ привёл Юлю в больницу, немного посидел рядом с ней, пытался жалеть, сочувствовать, но её это только раздражало, и она отправила его домой.
Больничный коридор был белым, пустым и холодным. Вместе с ней на скамье сидели ещё несколько женщин разного возраста, - Юля была среди них  самая  юная. Лица у женщин были серьезные, задумчивые, и даже немного одухотворённые, - отметила про себя Юля. Все молчали. Да и что обсуждать. Не погоду же.
Наконец, Юлю вызвали в операционную.
- Какая молодая, - сказала медсестра.
Вкололи наркоз. Юля ничего не чувствовала, но почему- то слышала голос врача, - по - мальчишески бодрый.
 - Да, школьница ещё. Вся жизнь впереди.
 Отвратительный металлический звук. Он отражается от холодных белых стен и проходит дальше сквозь них. Операционная раздвигается  трёхмерным зеркалом. Голоса становятся гулким  и далёким  эхом. Гравитации нет. Квадраты превращаются  в параллелепипеды, круги  - в трубы.   Всё белое… Юля  летит через белую трубу в белый квадрат. Становится невыносимо страшно, как бывает во сне. Юля хочет вырваться из этого царства многоугольников и вдруг с ужасом понимает, что её больше нет, - она растворилась в белом…
Пробуждение после наркоза было тяжелым и отвратительным. Никогда больше в своей жизни она не испытывала   подобного ужаса, - когда ты вроде есть, но тебя нет. МЧ встретил, - Юля смутно помнила его испуганное бледное лицо, - отвёл домой. Дома Юля сразу легла в постель и проспала тринадцать часов подряд. А на следующий день  её   жизнь  опять стала такой, какой и должна быть у шестнадцатилетней школьницы.
С МЧ она рассталась решительно и без сожалений. Вовсе не из-за произошедшего. Просто он Юле не подходил.
Юля почти профессионально вытеснила событие из памяти. Школу закончила. В институт поступила. В большой город уехала. И всё же тени сомнения и глубоко спрятанного страха начали бродить вокруг неё, когда она вышла замуж. Может, и не надо было так торопиться с ребёнком, но ей хотелось убедиться, что она сможет исполнить это предназначение, несмотря на случившуюся в юности неприятность.
Детёнышу исполнился год, когда муж, любимый  и обожаемый до нервной дрожи, лаконично сообщил:
- У меня другая. Мы разводимся.
Юля кивнула и заплакала. Муж начал утешать, - не чужие ведь, - обнимать, целовать,  и они оказались в постели.  Очень трагично,  в виду открывшихся обстоятельств,  но на удивление страстно, занялись этим в последний, так сказать, прощальный раз. Потом муж уехал в командировку на целых два месяца, а у Юли сначала беспрестанно болело сердце, а потом начал болеть желудок и пропал аппетит. А потом её начало снова тошнить. И ведь взрослая была барышня, уже родившая ребёнка, как она пропустила этот момент, осталось загадкой. Тест опять показал две полоски. Сбегав в очередной раз в туалет, и отдав ему всю душу, Юля с тоской ощутила дежавю. Детёныш дался тяжело, с бесконечным недомоганием и токсикозом. Да и в этом ли дело? Детёнышу год. Муж уходит. Что ей со всем этим делать? Что делать, что делать…
В этот раз многоугольники были серыми. Острыми. Пугали. Преследовали. Ранили.
Юля ещё не успела оправиться от осознания двойной потери, как поздним вечером, почти ночью ей позвонил муж  /не муж/ и начал кричать в трубку, какой он дурак, как он её любит, как скучает, и что всё у них будет хо-ро-шо. Юля молчала в трубку, муж заволновался:
- Ты меня слышишь?
- Я убила нашего ребёнка, - спокойно сказала она.
- Что?!
- Я. Вчера. Убила. Нашего. Ребёнка,  – повторила Юля.
После долгой паузы муж /не муж/ произнёс:
- Но у  нас же будет всё хорошо?
- Да, - согласилась Юля.
И жизнь опять продолжилась. И было у них всё хорошо. Правда, недолго.
Через много лет Юля выставила не-мужу  этот счёт. А, впрочем, не ему, конечно, а себе. Узнав, что у него скоро родится уже третий отпрыск, она,- как раз к этому моменту подошедшая к женской точке невозврата, -  вместо поздравления зло прокричала в трубку:
- Ты украл у меня ребёнка!
А положив трубку, горько разрыдалась.
Тем  временем уцелевший детёныш рос, рос и вырос. И превратился в красивую барышню, очень похожую на  мать, и внешностью, и неуловимой с первого взгляда непоколебимостью принципов.
- Кто вы? – удивлённо вскинула бровь Юля, - не поняла.
- Чайлдфри, - непоколебимо и угнетающе - спокойно повторила дочь.
- Это те, кто против детей? – вдруг вспомнила Юля значение английского слова.
- Да, - спокойно согласился детёныш.
Юля поняла, что почва уходит из-под ног.
- И надолго это?
- Навсегда.
Дочь  вышла замуж и уехала с мужем в Таиланд, - такая теперь мода у молодых, – не привязываться ни к чему, - ни к вещам, ни к местам, ни людям, ни к детям. Регулярно писала электронные письма с прикреплёнными файлами прекрасных пляжей. Пляжей почему - то было значительно больше, чем дочери. И вдруг звонок:
- Мама, я приеду.
- В гости? – обрадовалась Юля, - но голос дочери насторожил.
- Нет. Насовсем.
- У тебя всё в порядке? – встревожилась Юля.
- Да, – ответил детёныш.
Дочь приехала одна. Она тащила через зал аэропорта огромный чемодан. И  огромный живот.
- Дочь? – только и смогла воскликнуть Юля.
- Он не хотел. А я поняла, что хочу, – сказала дочь и заплакала.
- Такой большой живот! – Юля плакала вместе с детёнышем.
- Мама! Их двое!
…Жалела ли она о тех двоих? Да, жалела…И всегда была уверена, что это девчонки.
- Мама. Их двое, – тихо  повторила дочь, -  Мишель и Стефания…

Наташа Васильева ноябрь 2019