Просто ходим по улице в форме

Интервью с Олегом Томиловым (Олег Томилов - директор театра «Белая столица»)

- Еще в школе я знал, что буду историком, и по окончании поступил в университет на истфак. Учась в университете, я был призван в армию, и благодаря, скажем так, блату попал в специальное подразделение МВД по борьбе с терроризмом. Нас начали обучать уничтожению бандформирований.

КГБ-шники взяли в плен одного из банды, допросили его хорошо, он рассказал, где находятся остальные. Мы выехали, окружили ночью территорию виноградников возле одного из аулов, прочесали, нашли их и убили, застрелили всех. Они, правда, тоже в нас стреляли, но не попали. Потом был отчет, и внутренняя пресса, для служебного пользования МВД, написала, что при обнаружении банды преступников им предложили сдаться, они ответили отказом, прозвучали предупредительные выстрелы в воздух, и только после этого начался огонь на поражение. Я скажу так: я лично бежал в атаку рядом с начальником штаба, и он дал команду «автоматы к бою, за мной вперед», и сразу стал их косить, никто не предупреждал ни о чем.

К сожалению или к счастью, но я никого не убил. Когда подвезли боеприпасы на БТРах, я подошел последний, ящики разобрали, и мне патронов не досталось. Я побежал в атаку со всеми, а когда просвистела пуля над головой, закрылся каской и лежал, пока это все не закончилось.

Так вот, кроме уничтожения бандформирований, эти подразделения служили для разгона демонстраций, пикетов и митингов. Например, БТР идет, нас ставят, мы делаем черепаху, идем и своих же бьем дубинками. Там учат, как рассекать толпу, разгонять, убирать зачинщиков. Мы разрывали щиты, выбегали, задергивали их за ряд щитов, щиты смыкались, и мы их паковали.

Я учился заочно и начал параллельно работать в краеведческом музее младшим научным сотрудником. Сначала младшим, потом старшим, потом заведующим. Никакая тема и никакой период меня особенно не цепляли, я глотал абсолютно все, просто как-то так получилось, что ставка была только в историко-биографическом музее Куйбышева.

Будучи заведующим, я был вынужден ездить по сельским районам с лекциями о большевистском подполье в Сибири, Ленине в Шушенском и так далее. То есть вел для населения коммунистическую пропаганду, ездил к дояркам на фермы, в тайгу.

Также я ездил в командировки, собирал материалы по местам, где бедные ленинцы и большевики отбывали ссылку. Нарымский край, например, где жили Сталин, Свердлов и Куйбышев. Собирал свидетельства местных жителей, все, что можно было, и на основе этого делал выставки и лекции.

Один факт на меня произвел впечатление. Революционеры, прибыв на ссылку, — а делать им там было абсолютно нечего — занимались тем, что обманывали местное население. Они-то были люди образованные, а местные были селькупы (народ, живущий на севере Западной Сибири), которые не знали истинной ценности пушнины, каких-то товаров, которые в центре стоили дорого. Поэтому революционеры, прибыв туда, спаивали водкой местных охотников, меняли пушнину на водку и потом продавали ее по нормальным ценам, зарабатывали деньги.

Также я изучал период Гражданской войны, в том числе борьбу политических партий в Сибири в это время. Эсеры, меньшевики, большевики — все они между собой грызлись, объединялись и разъединялись: то с одним против другого, то с третьим — это был такой ужас. Но было интересно это изучать, особенно во времена застоя, когда такое невозможно было представить. Какие партии? Какая борьба? Это потом, в 1990-е, было что-то похожее.

Затем, когда Советский Союз исчез, изменилась идеология, и то, что раньше нельзя было говорить о большевиках, стало можно: про спекуляции и спаивание, про то, как они сожительствовали с местными женщинами. У того же Сталина была местная жительница в качестве гражданской жены, но об этом никогда не писалось.

Во времена перестройки в Москве я увидел на каком-то мероприятии, как идет колонна в форме белой армии. Они шли по центру с винтовками, и когда остановились на перекур возле какого-то храма, я к ним подошел — а вы кто такие? Они оказались участниками военно-исторического клуба. Я с ними познакомился, говорю: «А можно с вами?» Они говорят: «А ты можешь у себя в Омске такое создать». «Это просто так, захотел и создал, или нужно какое-то разрешение?» «Не, — говорят, — просто так». Я приехал в Омск, поговорил с историками и краеведами, и 23 февраля 1991 года мы создали военно-исторический клуб «Белая гвардия». Почему 23-го — был День защитника Отечества, мы собрались мужским составом, выпили и на хмеле решили создать Белую армию. А поутру это решение не отменили.

Мы пошили форму генерала Корнилова, черную с черепами, и стали в ней проводить мероприятия. Интерес был велик настолько, что к нам приезжали корреспонденты не только из Москвы, но и из-за рубежа, чтобы поснимать и взять интервью.

Был такой период, когда один из заместителей губернатора помогал нам — давали деньги. Я тогда был тоже малоопытным руководителем, мы просто делали банкет, арендовали особняки, собирались там в форме, заказывали официантов, еду прямо из ресторана. Мы сидели, разговаривали и думали — ну, все, пошла жизнь, белая гвардия теперь на ура, нас любят, коммунизм ушел, теперь государство будет помогать.

В 1992 году через «Комсомольскую правду», которая писала о том, что в Омске была воссоздана белая армия, на нас вышли живые белогвардейцы из Америки, участники не только Белой армии, а именно Белой армии Колчака, те, кто был в те годы именно здесь, в Омске. Они написали нам письмо, прямо своим ужасным почерком, извинялись, что писать очень трудно, потому что им 90 с лишним лет.

Они написали, что собрали всех белогвардейцев Америки, прислали фотографии: все живые собрались в каком-то помещении, там висят штандарты Российской империи, портреты царской семьи, корона с мантиями. Все за столом, там настоящая водка «Смирнов», не запасы царских времен, видимо, а уже какой-то новодел. Написали, что очень рады, что, наконец, их вспомнили в России, что в Омске создана «Белая гвардия» и что они дают нам благословение использовать это название. Они увидели в нас своих последователей и написали, что решили делегировать нам полномочия продолжателей белого движения. Мы, конечно, сразу предполагали, что к нам отнесутся положительно, правда, я не стал писать им, что в свое время агитировал за Ленина и большевиков, об этом умолчал.

Получив эту индульгенцию, благословение на восстановление Белой армии, мы создали в 1992 году оргкомитет, который обратился во все регионы России и в зарубежные страны с предложением провести в Омске учредительный съезд по восстановлению белого движения. В ноябре этот съезд состоялся. Мы пригласили профессиональных юристов, которым дали поручение обратиться в Министерство юстиции в Москве с просьбой зарегистрировать белое движение России. В итоге нам отказали, объяснив это тем, что мы выступаем за восстановление единой и неделимой России в рамках 1914 года и возникают осложнения с теми странами, которые вышли из состава СССР.

Это был период, когда никто не работал, мы просто жили, работали белой гвардией, получали деньги за то, что ходили в форме, проводили парады. Но эти времена прошли, к сожалению. Замгубернатора, который нам помогал, в связи с тяжелой болезнью внезапно умер, и мы остались без денег.

В 2008 году я разговаривал с работником министерства культуры, она сказала: «Олег Петрович, вы название уберите, "Белая гвардия", не пугайте людей. Все думают, что вы каратели, сейчас будете вешать. Назовитесь "Белая столица"». Я подумал: действительно. Назвались «Белой столицей», и тогда же, 10 лет назад, стали театром.

Как только появился театр — мы стали работать все время без остановки: мы ездим на всякие фестивали, поем, танцуем, проводим балы. Мы не профессиональные артисты. Рядом есть профессиональные танцоры, певцы — они нас затмят. Я видел много коллективов гораздо лучших. Но их не показывают по телевизору, они никуда не ездят, потому что работают социальные лифты. Омск был столицей, и эту эпоху представляет только наш коллектив. У нас монополия.

К нам стали приходить люди, в основном девушки, студентки, которые хотят попасть на бал, которые хоть маленько думают и чем-то интересуются. Но проблема в том, что кавалеров у нас мало, а девушек много, и мы не можем всех взять по той простой причине, что им не с кем танцевать.

Гражданская жена Колчака Анна Тимирева была консультантом фильма «Война и мир». Там была сцена бала Наташи Ростовой и Андрея Болконского, а наши советские люди не знали, как проходили балы. А она была на балах и рассказывала, как должны быть одеты офицеры, как барышни. Никто, конечно, не писал потом в титрах: «Консультант фильма — бывшая жена Колчака».

Красная армия балов не проводила. Вообще, Белая армия и Красная — это два антипода. Вот, например, белые захватывают город — проводится бал, собираются гимназистки, офицеры. Красные захватывают город — и что делают? Свозят всех в ЧК и расстреливают. Умный, очки носит, одет хорошо — значит, враг народа, расстрелять. Руки должны быть в мозолях, лицо грязное — тогда ты свой.

С нами связался хозяин ресторана «Колчак», сказал, что у него есть задумка открыть памятник Колчаку у входа, и попросил организовать театрализованное открытие. Мы выставили караул, собралось огромное количество зрителей, телевидение приехало, гости. Скульптура сама по себе неважная, ее критикуют, у многих историков она вызвала неоднозначную реакцию.

На открытии я построил караул и скомандовал: «По случаю дня рождения адмирала Колчака и открытия памятника приказываю дать троекратный залп!» После чего был дан залп, потом сняли покрывало. Через недели три мне позвонил замначальника УВД и приглашает поговорить. На нас пришла жалоба, что мы устроили стрельбу в центре города. Кто-то из зрителей якобы испугался. Наше оружие взяли на экспертизу, которая показала, что боевыми патронами из него стрелять невозможно.

Теперь мы не стреляем, просто ходим с оружием. Хотя раньше для телевидения, в 1990-е годы, делали стрельбу в центре города. Часть переодевается в белых, часть в красных, мы бежим в атаку, все стреляют.

Когда только создали «Белую гвардию», ко мне домой пришли какие-то ребята, вид у них был угрожающий. «Мы тут узнали, что вы белую гвардию создали, давайте тут кого-нибудь… начнем…» Люди думали, что мы создали бандитскую группу и что они сейчас придут и смогут кого-то грохнуть. Я им объяснил, что мы просто ходим по улице в форме.

Мы только пленных расстреливали для телевидения. Ставим его к стенке, а я спрашиваю — будешь вступать в Белую армию? А он кричит: «Да здравствует революция!» И мы его — ба-бах! Но это понарошку, и это свой. Я иногда прошу сыграть красноармейцев, но никто не хочет — все хотят быть белыми офицерами с эполетами.

Я обращался к коммунистам с просьбой: дайте кого-нибудь из комсомольцев для реконструкции, я их одену. Они говорят — да, да, да. Но так никого и не прислали ни разу.

В 1995-м году мне предложили стать кандидатом на должность мэра. Мои знакомые помогли собрать 20 тысяч подписей. Я стал кандидатом. Активно принимал участие, выступал на диспутах, какие-то идеи предлагал, которые успешно прошли. Например, в те времена была проблема с общественным транспортом. Я предложил дать возможность частному сектору развозить людей. Правда, никто потом не говорил, что ее предложил кандидат в мэры.

Когда я зарегистрировался в кандидаты, мне дали каких-то помощников, менеджеров, имиджмейкеров, которые советовали мне, как можно и как нельзя говорить. Очень неудобно, кандидат на должность, оказывается, не может говорить все что хочешь, только то, что можно. Мне говорили: поменьше ругайте, поменьше критикуйте, лучше вообще никуда не суйтесь. Так или иначе, выборы прошли, было четыре кандидата, я занял второе место. Первым стал действующий тогда мэр Рощупкин, который пошел на второй срок.

В 2012 году мы получили государственную регистрацию в Минюсте, до этого мы были просто общественной организацией незарегистрированной, любительским театром. В 2012 году зарегистрировались как казачий театр «Белая столица». Казачий — потому что в театр пришли артисты из разных казачьих обществ. 

Сейчас я член совета при мэрии в секции культуры, также являюсь заместителем атамана Омской области по культуре. Есть казачье войско, которое подчиняется администрации президента, это общественная организация, мне предложили туда вступить года два назад, раз мы занимаемся казачьей культурой. Я вступил, меня тут же назначили заместителем атамана, присвоили офицерский чин, даже дали какую-то медаль.

Когда мы переписывались с живыми свидетелями той культуры, в их словах, даже несмотря на возраст, чувствовался интеллект, высокий уровень культуры, иное отношение к человеку. Мы так не разговариваем, мы привыкли, что мы боремся, что у нас война всех против всех и каждый сам за себя. 

Когда я учился, у нас был преподаватель Генрих Кутдусович, который обращался к студентам «батенька», как к нему обращались преподаватели царских времен, они общались как с равными.

Мы привыкли, что мы всегда за щитом с дубинкой: закрылся, ударил, закрылся, ударил. Мы все так мыслим, мы все такие, мы живем в такой стране, это все последствия того периода. 

Если бы могло случиться так, что фронт остановился на Урале и красные, видя, что белых много, предложили бы мир, а Колчак бы согласился, я думаю, у нас были бы здания и небоскребы не хуже, чем в Нью-Йорке. Если бы белая власть победила, было бы две России: одна там, которая жуткая, дикая, где всё плохо, — и за Уралом, нормальная белая Россия. 

К сожалению, Омск прожил всего один год под властью белых. Но, мне кажется, это был единственный звездный час в его истории. Никогда уже, я уверен, он не будет столицей. Но он был, и мы можем этим гордиться, такое выпадает на долю не каждого города.