Жизнь прожить Глава 18

          Тимофей и Владислава… Побочные ветви семейного древа Колесниковых-Калина. Взрослые, в чём-то уже вполне сформировавшиеся личности с собственной жизненной историей и наворотом комплексов, чредой потерь и разочарований. Два, в сущности, подранка по воле или капризу судьбы оказавшиеся внезапно под одной и той же крышей со своими родителями не будучи родственниками по крови. И ей и ему совсем не просто было стать или, скорее, почувствовать себя по-настоящему «своим» среди «своих». И, казалось бы, Владе сделать это было в разы труднее нежели Тимофею, поскольку у парня имелась «память детства» и несомненно более тесная связь с матерью, а у неё ничего из перечисленного и в помине не было, но… Удивительным образом не он, а именно она, Владислава, стала тем, условно говоря, «цементом» или скрепом, который сумел разрозненность сложить в единое целое! Дочь Ивана очень быстро (возможно, удивляясь самой себе!) и тесно сошлась с Тоней, по сути с мачехой, хотя самые первые дни кричали об обратном. Честно говоря, Влада ехала сюда вопреки собственным представлениям о настоящем, своему местонахождению в огромном мире, которое выглядело приблизительно так: «Я на одной стороне, а через пропасть все остальные». Все мосты общения были либо уже сожжены (новая семья матери), либо пока ещё не наводились вовсе. Однако перекинутая когда-то, пусть лишь в нить толщиной, жердь к отцу существовала несмотря ни на что, и с этим нужно было что-то решать, поскольку неопределённость беспокоила больше пусть негативной, но всё-таки конкретики.

          И вот, напялив на себя колючую шкуру дикобраза, изготовившись таким образом к отражению любых поползновений в свою сторону, она незванно-нежданно и, что само собой разумеется, без приглашения заявилась в мир, где и без неё уже фонтанировали совсем нешуточные страсти, а потому никому из живущих под той крышей вообще не было до неё никакого дела! То есть, вопреки чаяниям, вовсе не её
 драгоценная персона пребывала в эпицентре водоворота событий, с которыми изо всех сил старались справиться и направить в приемлемое русло старшие, т.е. её отец и его жена, неожиданно равнодушно воспринявшая появление за общим столом взрослой дочери своего мужа. Вернее, даже не равнодушно, а как само собой разумеющееся, без каких-либо расспросов и назойливого любопытства, так, будто знала её всю жизнь. Да и отец тоже… Первые дни ей ещё казалось, что вот-вот всё изменится, маски слетят и они покажут свои настоящие лица, но дни проходили, сплетаясь в недели, а ничего так и не менялось… А потом она внезапно заболела. Как оно часто бывает, с утра совсем ничего не предвещало, а к вечеру вдруг поднялась температура и стало больно глотать. Сомнения отпали сами собой: ангина. Но и вместе с этой весьма удручающей ясностью всем без исключения стало понятно, что инфекция не пощадит никого, а потому, чтобы не заразить ею прежде всего малышей, Владу отправили на вынужденный карантин в дом, где обосновался Тимофей. Больше того, именно на него легли основные обязанности по уходу за девушкой, что, безусловно, не могло их не сблизить.

          Первой проскакивающие между молодёжью искры заинтересованности заметила Антонина:

          - Вань, присмотрись к нашим старшим! – сказала она как-то уже после возвращения Влады из «ссылки».

          - В смысле? Я не слыхал между ними каких-то ссор!

          - При чём тут ссоры? Наоборот, как мне кажется, Тимка мой по уши втюрился в твою Ладушку! Ох, как же мне нравится произносить её имя – это что-то!

          - Серьёзно?! А ты, что, была бы против?

          - Вовсе нет! При всех её прибабахах она очень славная девочка! Умная, добрая, ответственная. А ещё, она, похоже, очень привязалась к нашим малышам, особенно к Тимкиным разбойникам, вовлекая в процесс общения с ними и самого Тимонтия, что, как ты понимаешь, не может меня не радовать.

          - В куклы в детстве не наигралась, вот и восполняет пробелы…

          - Не скажи! Как там в твоей теории о разнице ментальностей-то? Нужна мать – нужны и дети?

          - Ты хотела сказать: нужен отец! – задумчиво произнёс тот.

          - В принципе, не исключено! Хотя к ребятишкам Владушку потянуло сразу же, ещё тогда, когда она и представления не имела о том, кто их отец и считала им тебя!

          И это было правдой! Молодые люди всё больше и чаще стали проводить время вместе: забирали мальчишек и уходили с ними гулять и даже оставляли тех ночевать с собой в Тимкиной (бывшей деда Игната) хате, освобождая тем самым Тоню от заботы о них. О чём это говорило? Прежде всего, конечно, о том, что и Тимофей и Влада  выбросили мысли из головы о скором отъезде куда бы то ни было – раз! Второе, с помощью Лады Тимка всё больше и с большим желанием общался с сыновьями, что не могло не радовать, а те, в свою очередь, с ним. Смешно было наблюдать со стороны за Тимкиной растерянностью, когда один из мальчишек (кажется – Эд) в первый раз назвал его папой… Эдька вообще был более общительным, нежели его несколько замкнутый брат Яков, который и улыбку на своём личике рассматривал как подарок кому-то и за что-то!

          А всё в совокупности делало понятным, что со стороны Тимофея намерение отказа от детей, которое могло бы возникнуть ранее, то теперь о нём не велось даже речи, что не могло не радовать прежде всего его мать, Антонину, да и Ивана тоже, поскольку это было правильно и по-мужски! Но… Жизнь есть и жизнь, а потому вскоре  на первый план выступила проблема материального обеспечения разбухшей, как на дрожжах, семьи, состоявшей по сути уже из двух семей, поскольку Тимофей и Влада перестали скрывать свои отношения! Да, у Тони имелись какие-то сбережения, но если из кошелька всё время брать и ничего в него не докладывать, он неминуемо опустеет… Чисто символическая зарплата лесника ни в коей мере не могла покрывать расходов даже на питание, не говоря уже обо всём остальном… А потому нужно было что-то предпринимать, причём – срочно! На семейных советах возникали разные варианты от устройства на работу на какие-то предприятия города, до покупки лицензии, позволяющей заняться частным извозом. При согласии Антонины присматривать за всеми малышами, могла бы пойти на работу и Влада тем же пекарем-кулинаром, в чём уже имела определённый опыт. Но в конце концов пришли к общему выводу о необходимости возрождении магазина.

          Не отрицая целесообразности задуманного, Тоня категорически не соглашалась встать снова за прилавок:

          - Вот, что хотите про меня, то и думайте, но я просто не смогу это сделать! Любую другую работу: оформление документов, взаимодействие с банком и налоговой инспекцией, с поставщиками, но за прилавок не встану – это выше моих сил.

          - А тебе и не придётся этого делать! – успокоил Тимофей – Мы с Владушей всё продумали… - и, заметив улыбку на лицах родителей, продолжил – Да, не улыбайтесь вы так, выслушайте сначала! Во-первых, мы хотим построить не в прямом смысле магазин… Это будет скорее мини-пекарня, т.е. всегда свежий хлеб и несколько видов  выпечки – это главное направление, плюс какой-то набор продуктов типа соль-сахар-макароны, ну и ещё что-то как сопутствующие товары, понимаете?

          - Понимаем… Всё равно одной Владе не справиться, придётся нанимать как минимум двух помощников: одного в торговый зал, а второго на кухню.

          - Возможно, но несколько потом, когда дело начнёт приносить стабильную прибыль. На первых порах я сам готов встать за прилавок!

          - Ой, Тимка! – всплеснула руками Тоня – Ты думаешь, что это легко, что ли? При работе с людьми нужно прежде всего иметь железобетонную выдержку! Знаешь сколько возникает причин взорваться справедливым, заметь себе – справедливым, гневом против ехидства, подначек и ни на чём не основанных обвинений? А ты будешь вынужден молчать и улыбаться, потому что грубость со стороны продавца недопустима вовсе, исключена полностью прежде всего потому, что ты, именно ты, заинтересован в привлечении покупателей в свою торговую точку, а не в отторжении их неоспоримой правдой. У покупателя своя правда и хочешь ты того или не хочешь, а он всегда прав, даже тогда, когда тысячу раз не прав!

          - Мам, я не пойму… Ты, что, хочешь сказать, что у нас в Омутах кто-то преднамеренно станет нам вредить, «вставлять палки в колёса», что ли? Перестань! Вот уж… сроду в такое не поверю! Если хочешь знать, уже чуть ли не половина населения подходила ко мне с просьбой как-то повлиять на тебя…

          - Что?! При чём тут я? Что значит повлиять? Цель?

          - А то и значит! Люди мечтают о том, чтобы ты снова открыла здесь магазин – всем надоело мотаться в город за той же солью или сахаром. Соседи искренне не понимают твоего маниакального упрямства – они все без исключения так хорошо к тебе относятся, а ты…

          - Да, ну? Вот прямо так и говорят? Ну, надоть же… - произнесла Тоня с нескрываемым сарказмом в голосе – Вань, ты слышишь? – тот промолчал, и она продолжила – А я… А, что же я-то, сыночка?

          - Я тебе не судья и не подсказчик, но ты вряд ли опровергнешь то, что трудно сходишься с людьми, ведь так?

          - Возможно… Однако, на мой взгляд и имеющийся жизненный опыт, в этом есть и некая положительная сторона – во всяком случае никто, ни один человек не сможет упрекнуть меня в неискренности, не так ли? – и немного помолчав, продолжила говорить - Поправь меня, если я ошибаюсь, ты уже принял какое-то решение – я не права?

          - Не один я, но – да! Нам с Владой уже и ссуду в банке одобрили…

          - Даже так?! Вам с Владой, значит? Что сказать? Пробуйте, чем могу – помогу! Но повторяю: за прилавок, даже просите, не встану!

          - Мам... - обнял её сын - Мы на это даже не рассчитывали, хотя само дело будет считаться семейным, а не только нашим с Ладой. К тебе единственная просьба обучить меня бумажной премудрости, чтобы я смог как-то во всём этом ориентироваться.

          - Тебя?! А почему не Ладу?

          - Да она, вроде тебя... Ты за прилавок не хочешь, а она бухгалтерии этой как огня боится...

          - Понятно...

***

          - Тонь, - обратился к ней Иван уже потом, когда ребята ушли и они остались одни – я не совсем тебя понимаю: почему ты так упорно стараешься их отговорить? Не веришь в прочность союза или тут что-то ещё?

          - Скорее – что-то ещё! – вздохнула она – Понимаешь, торговля, конечно, может считаться делом прибыльным, но не настолько, чтобы ради неё жертвовать своими принципами… Ты даже представить себе не можешь, какими нервами нужно обладать хозяину торговой точки, чтобы оставаться на плаву! Железными!

          - Но у тебя же самой столько лет всё получалось!

          - У меня – да! Но только мне одной известно, чего это стоило, да, пожалуй, Риточке Петровне. Сколько было пролито слёз, пока пришло понимание и налаживались контакты, завязывались связи. С каким дерьмом приходилось общаться, всячески уворачиваясь от нескончаемого потока скабрезных предложений в обмен на спокойную работу и не только от братков, но и от тех, кто по долгу службы просто обязан был следить за соблюдением хотя бы относительного порядка на трассе. А сколько было всевозможных подстав со стороны тех, кто казался «своим в доску» и клялся в вечной дружбе! Торговля, это тот самый мир, девизом которого с полным на то основанием может служить выражение: без лоха и жизнь плоха. Мир, в котором можно даже то, что абсолютно нельзя, где ради конечной цели – получения наибольшей выгоды – готовы на всё… А им же, ребятам нашим, всё придётся начинать с нуля…

          - А разве ты не сможешь восстановить то, что так резко оборвалось?

          - Не знаю. В этих вопросах трудно что-то знать наверняка и со сто процентной гарантией. Зла я никому не сделала – это точно, но как знать, может быть, своим уходом всё же и навредила кому-то… Но дело даже не в этом. Ребята затевают несколько другое предприятие. Магазин-пекарня, безусловно, будет отличаться от моего мини-маркета и по профилю, так сказать, и по количеству предоставляемых услуг, а потому, особенно на первых порах, можно будет обойтись просто закупками необходимого сырья где-то на оптовых базах. Но всё равно Тимке придётся работать с большим контингентом невидимого для простого покупателя народа. Как то: налоговая, санэпидемстанция, полиция… да и ещё много с кем, кто, как правило, будет прихватывать с собой нехилого размера баул, даже не рассматривая непременную подачку как взятку. А попробуй не дать! Хотя открыто никто из них ничего и никогда не просит. О, нет! Всякий раз и каждого будет нужно уговаривать, понимаешь цинизм ситуации? Уговаривать… А Тимка… с его взрывным характером…

          - Ничего, приноровится, приспособится!

          - Да, как же ты не можешь понять того, что именно этого я и не хочу больше всего на свете? Не хочу, чтобы он ломался… Ты думаешь, я осуждаю его за то, что он измочалил того парня и попал за это в тюрьму? Ничуть не бывало! А как ещё должен был поступить настоящий мужик? Но я его осуждаю за то, что края не видел… Отпустил эмоции, не сумел вовремя остановиться!

          - Тонь, а мы-то с тобой на что? Мы же будем рядом, в теме, так сказать.

          - Конечно, особенно на первых порах. И ты ещё прав в том, что всю жизнь на поводке их не удержишь. Опыт тем и ценен, что приобретается самостоятельно путём проб и ошибок. Только уж совсем безмозглые будут бесконечное число раз наступать на те же самые грабли… Как правило, Бог любит троицу…

          - Ну, да! – усмехнулся Иван, крепко прижимая свою бунтарку к себе -  Ты ещё одну поговорку забыла произнести…

          - Какую! Жизнь прожить – не поле перейти?

          - Ну!

          - Но в чём бы я была не права, озвучив ещё и эту всем известную мудрость? Что с ней не так?

          - Всё так… Тут и спорить не с чем…  Будем жить дальше, Русалочка моя!

          - Будем, Леший, будем! – выдохнула Тоня, словно сбросив с себя тяжкий груз сомнений и приняв окончательное решение – И всё у нас будет хорошо!