Лермонтов. Глава 2, продолжение

Юрий Петрович уехал в Кропотово, а  5 июня 1817 года М. М. Сперанский отправил письмо Аркадию Столыпину: «Елизавету Алексеевну ожидает крест нового рода: Лермонтов требует к себе сына. Едва согласился оставить еще на два года». 

Страшась одиночества и противясь зятю, Елизавета Алексеевна составила завещание, которое засвидетельствовала в Пензенской гражданской палате 13 июня 1817 года:
«...После дочери моей, Марьи Михайловны, которая была в замужестве за корпуса капитаном Юрием Петровичем Лермантовым, остался в малолетстве законный ее сын, а мой родной внук Михайло Юрьевич Лермантов, к которому по свойственным чувствам имею неограниченную любовь и привязанность, как единственному предмету услаждения остатка дней моих и совершенного успокоения горестного моего положения. Желая его в сих юных годах воспитать при себе и приготовить на службу его императорского величества и сохранить должную честь свойственную званию дворянина, а потому ныне сим завещеваю и представляю по смерти моей родному внуку моему Михайле Юрьевичу Лермантову принадлежащее мне вышеописанное движимое и недвижимое имение, состоящее Пензенской губернии, Чембарской округи в селе Никольском, Яковлевском (Тарханы) тож, мужеска пола четыреста девяносто шесть душ с их женами, детьми обоего пола и с вновь рожденными, с пашенною и непашенною землею, с лесы, сенными покосы и со всеми угодии, словом, все то, что мне принадлежит и впредь принадлежать будет, с тем, однако, ежели оный внук мой будет до времени совершеннолетнего его возраста находиться при мне на моем воспитании и попечении без всякого на то препятствия отца его, а моего зятя, равно и ближайших господина Лермантова родственников и коим от меня его, внука моего, впредь не требовать до совершеннолетия его. Если же отец внука моего или его ближайшие родственники внука моего истребовает, чем не скрываю чувств моих нанесут мне величайшее оскорбление, то я, Арсеньева, все ныне завещаемое мной движимое и недвижимое имение предоставляю по смерти моей уже не ему, внуку моему Михайле Юрьевичу Лермантову, но в род мой Столыпиных, и тем самым отдаляю означенного внука моего от всякого участия в остающемся после смерти моей имении...»

В случае смерти Арсеньевой и ее братьев, воспитание Миши и опека над имением доверялись Григорию Даниловичу Столыпину, но не отцу и не теткам  ребенка.  Под завещанием были подписи большого числа свидетелей, в том числе губернатора Пензы Михаила Сперанского. 

Повсюду Арсеньева обвиняла зятя в смерти Марии Михайловны, говорила даже, что он заразил ее чахоткой. Добавляла, что «Марья Михайловна выскочила за него замуж по горячке», –– то есть, не разобравшись, кто он такой.  Эпитет «худой человек» приклеился к Лермонтову навсегда. Нашлись злые языки, утверждавшие, что он получил 25 тысяч от тещи за отказ от сына. На самом же деле это было приданое Марии Михайловны –– деньги, полученные ею по завещанию ее отца.  Лермонтов  смог востребовать их только в 1819 году. Почему он, гордый человек, вообще не отказался? Думается, не захотел уступать. 
«Пьяница, картежник, распутник» –– значилось за ним  с подачи Арсеньевой даже годы спустя после его смерти.