День книги

   В рабочем автобусе с утра средь мужиков завёлся разговор о книгах, что непривычно для нашего дремучего коллектива. Причиной тех разговоров стал Димка, который разлёгся на заднем сиденье с книжицей в руках.
   Димка пришёл в бригаду с Исправцентра, он из осужденных, и книжка при нём соответствующая: «Колымские рассказы» Шаламова. Тематика не самых высоких нравов, да Димке она по нутру, по его теперешнему положению.
   -Читал как-то «Пришёл дать вам Волю», - сознался Вовка. – Шукшин молодец! Такое сильное слово выдал!
   Мужики соглашались с Вовкой – наш парень, Макарыч. Я же промолчал, задумавшись, где это он нашёл у Шукшина сильные словечки? Вовка прошёл тюремные институты и обладает знанием «фени» лучше «Доцента», не говоря уже о Шукшине. Вспомнились разом перепалки Разинских казаков. Да, эти составители писем турецкому султану заткнут за пояс любого «законника», наловчившегося «ботать» по делу.
   -А мою жену от книги не оторвать, - вставил Лёха с Заречья. – Домой с работы приходишь, а она за книжкой спряталась. «Сейчас главу дочитаю, потом стол накрою».
   Лёху частенько видели раскатывающим на мотоблоке по городу, потому пристала к нему кличка Мотоблок. Он не обижается, его трудно обидеть с его крупными габаритами. Пока проймёшь, сам окажешься по уши обидами обвешанный.

   В тот день мы работали по переулку Двойных – это тот, что от парка Петру I крутым подъёмом поднимается к улице Ленина. Два дня взрывали разбитую напрочь дорогу, планировали подушку под проезжую часть. И вот сегодня последний, чистовой этап – кладка асфальта.
    Асфальт ждать долго. Пока ещё шофёр Андрей дождётся очереди на заводе ЖБИ. В ожидании машины рабочие разбрелись по окрестностям в поле видимости. Я засел в кустах под заброшенным зданием, задумался с грустью о безответственности сегодняшних отцов города: только на этом перекрёстке три разрушающихся здания с исторической ценностью, ненужные никому. Разномастные все: банк сгоревший, госпиталь заброшенный, библиотека разрушенная. Догадался с мозга включённого, откуда в работягах открылся вдруг интерес к книге: места тут духом библиотечным пропитаны, мы им третий день как уж дышим.
   Всякое сообщество людей, объединённое единым пристрастием, овеяно духом влечений. Особый дух – театральный. Музеи пропитаны тайнами. Кинотеатры зазывают к себе непреодолимой тягой интереса. Самый сильный дух исходит от магазинов, заквашенный на резких рекламных запахах. Дух торговли не бывает созидательным, порождая в людях вредоносное потребительство. Библиотечный дух очеловечивает. Книга – одно из объединяющих звеньев человеческого общества. Книга учит жить средь людей.

   От высоких размышлений меня отвлёк Димка: «Подвинься»! Я не повёлся на старую шутку, улыбнулся и хлопнул рукой по оконному проёму, где сам сидел на подстеленной газетке. Памятуя о Димкином заточении, вспомнил о воровских законах и не наговорил Диману увеличения срока запретным «садись». Димка намеренно сильно надавил мне на плечо, присаживаясь, завёл разговор с пустых слов: «как житуха», «чем сыт на воле».
   -Здесь раньше библиотека была, - перевёл я беседу в интересующее меня русло. – Вон в той двери. Я сюда книги сдавать носил, Серёгины, с «Зеленстроя». Мне по пути домой было. После сам записался, к чтению пристрастился. Буквы знаю. Пацаны ещё с детства научили читать с заборов.
   Димка улыбнулся, ответил с ожесточением:
   -Вскоре все библиотеки порушат. Их интернет заменит.
   Я попытался ответить на Димкин пессимизм, что, мол, «Шукшинку» в соседнем здании разместили. Ещё лучше прежней стала. Ещё бы они на центральную библиотеку руку подняли! Книгу защитить не успел, Димка вскочил с места: «Асфальт пришёл»!
   Мужики потянулись к подъезжающей машине, заорали гвалтом, загоняя Андрюху к месту укладки. Андрей не понимал сигнальщиков, завёл машину по накопившемуся ранее опыту. Из парка показался опаздывающий Лёха с пакетом в руках, заорал срывая дыхало от бега:
   -Смотри, что нашёл, мужики! Книги!
   -В машину забрось! Хватай лопату!

   По переулку понёсся мат-перемат. Работяги подгоняли друг друга, изощряясь в красноречии, обвиняли в бездействии и неумении. Работа спорилась. Получалось плохо. Прохожие улыбались с пальцем у виска, да злости с них видимо не было. Люди понимали, что завтра по дороге машины их побегут. Чему уж тут злиться?
   Долго ли, плохо ли, но асфальт был уложен и раскатан. Андрей уехал за второй партией, и у работяг появился ещё один шанс на разгильдяйство. Мужики поплелись к автобусу, закуривая и отдыхиваясь с нелёгкой работы и сорванных глоток.
   В автобусе я первым схватился за Лёхину добычу: кто-то сбросил в парке стандартную библиотечку советской семьи. Тут и Булгаков, и Грин, Марк Твен и Купер. Ильф и Петров, Беляев, Пришвин… Я бы забрал себе всё, да книги – не мяса кусок, ими делиться следует.
   -Выберешь что? – обратился я к Вовке, предлагая.
   -А на кой они мне?
   -Ты же Шукшина любишь. Вот Астафьев. Из Красноярска, кстати. Тоже земляк
   -Забери себе всё. Какой из меня читатель с пропитыми мозгами?
   Да, дух библиотечный не всеми приемлем, это тебе не чаёк с малиной, не закваска бражная. К чтению человека с детства приучать следует и поддерживать тот интерес всю жизнь.
   -Лёха! Выберешь что? Для жены. Ты же нашёл. Отдавать не жалко?
   -Ну вот ещё! Буду я её приваживать! Сама читает, пусть сама и ищет. Мне они тоже ни к чему. Горят книги плохо.
   -Давай я заберу! – ввязался в делёжку Димка. – Всё возьму. У нас в тюрьме библиотека, туда сдам.
   Как не жалко отдавать, да делиться книгой – дело святое. К тому же, я читал почти всё, а если что и заинтересует, найти смогу. Не могу я открывать мужикам своё пристрастие к писательскому делу. Научен уже прошлым опытом, знаю, чем всё это заканчивается – «умник»!
   Книги Димкины, кстати, на проходной арестовали. Там у них в тюрьме ещё та цензура. Книги особый отбор проходят и разрешающими печатями фиксируются.

   Вторую машину приняли скоро. Подходило обеденное время.  Голод подгоняет, не допускает излишней суматохи и болтовни. Хорошая работа не гвалтом отличается, а слаженностью.
   В столовую работяги сыпятся из автобуса наперегонки. Молодость всегда побеждает в гонке за мясом. Я уже не тот, но последним стараюсь не быть. Ничего в этом плохого нет. Повара накормят, не обделят пожилых. Да и шофёр не попрекнёт за опоздание после обеда. Всё так, да последний всегда неправ – это закон.
   На этот раз меня задержал редкостный телефонный звонок. Не очень-то я приваживаю абонентов. Мне с телефона хороших известий не случается: работа, работа и ещё раз работа. Звонил Алексей. Алексей мой аппетит сбить никак не мог. Этот абонент – председатель литсоюза, а от литературы плохих известий быть н может.
   -Ты где? – спросил Алексей. Я выдал. – Я рядом, подъеду за три минуты. Жди!
   Как мог Алексей оказаться рядом? Он разъезжает по всему Алтаю. База его на другом конце города находится. Живёт он там же. Рядом с нашей резиденцией делать ему, вроде бы, и нечего.
   « И почему так? – рассуждал я ожидаючи. – На работе всё в спорах вершиться, правоты своей добиться трудно. Прежде чем закончить дело какое, так насудачишься, что об усталости забываешь. С начальством пререкаться вообще смысла нет.
   Когда же дело литературы касается, всё без лишних слов складывается. Нужна встреча, собираются почти все со звонка, все, кто необходим. Споры случаются, без них никак. Да споры те не злобливы, результативны, обдуманы. Какие нужно споры.
   Стало быть, я правильно делаю, что писать пытаюсь».
   -Я тебе тут подарочек подвёз, - подъехал Алексей и достал из машины конкурсный альманах. – Ты же в конкурсе участвовал, а вряд ли купишь такой дорогой фолиант. Держи, вдохновляйся!
   -А я там есть? – расплылся я ошалелой улыбкой.
   -А как же! В первых рядах, - открыл Алексей книгу на моей страничке.
   Первое издание! Я не мог собрать все нахлынувшие чувства в должное русло радостей и благодарностей. «Спасибо»! – выпалил я единственное с открытыми мыслями и скованным языком.
   -Ну, давай, твори! – попрощался Алексей и залез в машину.

   За обедом, в одиночестве, я отдался мыслям о своём негаданном признании. Первая публикация не выходила у меня из головы. Алексей! Снизошёл ведь! Не приходят к нам с благодарностями и почётом. Вызывают к себе, заставляют стоять по стойке, пока дифирамбами покрывают. Да последнее время и не благодарят вовсе за наш ратный труд. Не за что нас благодарить. На дорогах из ям кочки делаем. Непривычно всё вышло, и чувства не настраиваются. Как его благодарить? Правильный человек, нужный не только в литературных кругах.

   В автобус зашёл последним. Ребята на объект не торопились, судачили каждый своё, о рыбалке в основном. Лёха рылся в книгах, достал мою, разглядывал. Игорёха ощутил себя на грани провала.
   -А я знаю его, - показал Мотоблок на фото Алексея. – На рыбалке познакомились. Он мне ещё мормышку подарил. Тёзка Алексей. Правильно? А этот кто? На тебя уж больно похож, Игорёха.
   Я показал Лёхе кулак, молча вырвал книгу из рук загребущих, и запрятал её под сиденье. Озирался всё – не заметил ли кто? Позже выяснилось, что не заметили, пронесло. Тайком, на Двойных уже, отвёл Лёху в сторонку и попросил его не распространяться о книге. Лёха кивнул понятливо, смолчал. После забыл, небось, с каким сочинителем довелось ему работать. Да и не нужно ему это. У каждого свои тараканы в голове. У Лёхи – рыбалка, дело нужное. Писательство – дурь.

   Возможно ли когда будет приучить наших мужиков к печатному слову? Они ведь даже техническую литературу в руках держать опасаются. О работе техники узнают с разговоров междусобойных, у мастеров авторитетных. И такая техническая белиберда собирается у них в головах, что машины с их накопленных знаний заводиться бояться, греются и краснеют!
   А ведь когда-то читали… Читали Библию в семейном кругу, революционные прокламации тайком. Газеты в скверике. Каждый мало-мальски грамотный рабочий был просто обязан выписывать газеты и зачитывать их до дыр, через которые после соседей отслеживал. Так было. И до работы рабочий не допускался без проверки на техграмоту. Все умели читать техдокументацию и чертежи. Книги – по интересам и слухам от признанных книгочеев.
   Возвращаться к человеку читающему необходимо, если мы ещё хотим сохранить Россию, как страну цивилизованную. Интернет в этом деле помощник слабый, как не предрекают ему в будущем роль книжного заменителя. Интернет несёт в себе большие соблазны для развлечения, и никогда не дотянется до серьёзной книжной ипостаси. Книга защищена мудростью многих поколений, и изречения пращуров о книге приобрели большую значимость, нежели просто слова. Обласканная словом книга приобретает душу.
   Дом, в котором нет книг, подобен телу, лишённому души (Цицерон).
   Милее книги друга нет. (Навои).
   Учёная литература спасает людей от невежества, а изящная – от грубости и пошлости. (Чернышевский).
   Книга учит думать и делать правильные выводы. Книга – путь к единомыслию. (Игарёха).
   Не приучить взрослого человека к чтению одними уговорами. Так может, выпустить народные издания какие и запретить их, как вредоносные. Люди к ним непременно потянуться, искать будут, постараются понять, что же тут запретного. Власть прокостерят. Власть стерпит ради дела благого, ещё не то терпела.

   Неординарным выдался тот день. Тут точно не обошлось без библиотечного духа. Кому рассказать – не поверят. Как в новогоднюю ночь несметно случаются чудеса от пожеланий множества людей, так и сегодня чередуются литературные события одно за другим. Чем не чудо?
   Устал я к вечеру от библиотечного засилья, от мыслей непростых. И от праздников, бывает, устают люди. За умственной усталостью не чувствовалась рабочая, не ощущалось удовлетворения от законченного дела. Решил не показывать домочадцам подарочной книги во избежании нежелаемых поздравлений. Отдохну на огороде, похвастаю завтра.
   Огородную идиллию прервал звонок от дочери. Иринка предлагала съездить с внуками на выходные в Сростки. От дочери я не получаю плохих известий, со всеми неприятностями она делится с мамой.
   Лет пять назад я предлагал совершить ту поездку, как только молодёжь машину приобрела. В самих Сростках я был по работе, проезжал мимо сколько раз. На Бикете побывать не удалось. Не срасталось всё. Памятник Шукшину ограждал меня как специально. Отказываться от предложения не было никаких причин, и я нашёл в себе отголоски радости, когда соглашался с предложением дочери.
   Всё дело в том, что я подостыл со временем к Шукшину. С большим уважением к почитателям гениального писателя, отдельно избранного на всю жизнь, я принял принципы читателей, увлечённых разносторонне. Дело вкуса. Никогда не поздно обратиться к ранее прочитанному, вспомнить, прочувствовать вновь.
   Необходимо было подготовиться к поездке, чтоб она не вышла сухой, познавательно-потребительской. Книги Шукшина у меня сохранились, и я открыл его рассказы на ночь, окунулся в мир простых людей, рядом с которыми довелось мне сосуществовать. До выходных ещё два дня, успею. Вспомню, проникнусь, и всё у меня получится.
   Книга, раз принятая душой, никогда не надоест. Потребность открыть и полистать её встанет необходимостью на всю жизнь.