Плагиат из Айлеттта как признание в любви

                Подарок для моей чудесной британской хулиганки Ребекки Кроу
     - Дави его, Виноки ! - визжал микроб Арон Дамбаич, теребя летчицкое братское плечо пикирующего пилота двумя передними правыми лапками, когтисто ужав и белый шелковый шарфик, от дедов предназначенный всякому летуну, что тайное и обсуждению не подлежит, хотя ради разноцветной прически милой Катерины, не только читающей Алису на языке оригинала, но и воспитанной на ней, что особо и выпукло отложением в детской памяти и коре головастого мозга, можно сказать : шарф - чепуха, как пилюли от геморроя, он просто - напросто предохранял шею от натирания воротником кожанки, пернатые крутили бошками туда - сюда, або радаров и сонаров еще не изобрели анахронизмом.
     - Хренов Тарантина, - материл режиссера какой - то безликий Виноки, лишенный лица по непрописанности сценария, отчего - то воспринятого мудацкими критиканами как некая инновация в мире кинематографа или даже человецкого искусства ин масс, видимо, многомудрые и высокообразованные американцы никогда не читали Овидия и Плутарха, потому и не ведали о человеках, проходящих курсивом, или о персонажах повествования Джиованни Бокаччио, тридцать один раз упомянутых в разных новеллах, но не описанных вовсе и не имевших собственной главы в десятеричной саге эпохи Великой Чумы, заходя на бреющем на кукурузное поле, в котором таились потенциальные мумрики, или Николас Кейдж с рожей такой, что тута не курить бросать, а переходить на картофельное виски, или пугающие подростков вислоухие и в хоккейных масках, или еще какая х...ня, щекочущая отдыхающие от продажи наркотиков нервы, ведь известно, что большинство покупающих билетики - малолетние пидоры - пиндосы и мелкие пушеры - барыги, втюхивающие своим одноклассникам всякий мельдоний в красочной упаковке от парацетамоловых вторяков. - Кого давить - то, Арон Дамбаич ? - поворачивал безликую физиономию к микробу Виноки, чуя себя индейцем. Тарантино устами орденоносного Уокена уточнил коренную суть курсивного летуна, но не посчитал нужным воткнуть хотя бы такой затянутый эпизод : расстегивает Кристофер мундир, строго и сурово звеня медалями, вынает из внутреннего кармана дембельский альбом и кажет махонькому, но уже лысому и резкому Уиллису фотки, тута вот отдельный округ ПВО Биробиджана, тута командировка в Гомель, где товарищ капитан так набухался дагестанского коньяка, что обосрался, а вот тута - эксклюзив, коллективная фотография  " Личный состав БЧ - 777 в секретном месте в неустановленное время без знаков различия с автографами безымянных шахтеров и трактористов ". Вот это кино, бля ! Это я понимаю, а то придумали х...ню какую - то из халатистого Штольца и пирсингованной Аркетт. Даешь Беломор - канал, мать вашу так, бездуховные амеры.
     - Их, - уже рычал злобный и цинический микроб, поллюционно сотрясаясь от идиотии происходящего, и скупая мужская слеза медленно ползла по небритой щеке Виноки, ибо узрел он цель, а средства были под ватиновым задом - целый самолет, а уж посадка йок - дело житейское, как предупреждал в свое время Карлсон, из проживающих на крыше прихвостней Осоки Бобритца, чья подруга Лёля с Елоховской прямо вот сейчас вот получает шанс оживить целую соцсеть  " Инстаграм ", слитую спортсменками и крысой рунета в забвение и скрежет зубовный. Целью фигурировали отчаянно летящие по полю тачанки кубанских казаков, причем, на самой основной таратайке восседала с видом гордым и богохульным шляпная Клара Лучко ; держа за щеку толстого партизана, она торопливо и внятно разъясняла ситуацию мордатому и наглому, как и все они, суки рваные, частично вредительскому председателю, уже ходящему в ОГПУ на всякий случай.
    - Дави, - орал Арон Дамбаич в ухо Виноки, - как гнид и никаких гвоздей !
    Виноки совершенно не к месту вспомнил Руслана Гвоздева и засмеялся. А как не смеяться перед словом лопата, а не после ? Смешно и говорить. Поэтому Виноки отвернул нос пикировщика от мельтешащих кубанских казаков и направил лихую  " Штука " курсом на солнце, маленькое, кудрявое и упрямое, странным и чародейским образом приворожившее непостоянное сердце неунывающего автора этой жизнеутверждающей сказочки.