Раствор из разумов. Рассказ. Начало

От автора. К XXIII веку сложилась ситуация, когда Земля и Внеземелье, включавшее обитаемые поселения на Луне, Марсе, стали иметь разные тренды развития. Причудливым образом они перекрещиваются на далёкой научной станции около Плутона.
Серия рассказов "Плутонианские хроники", посвящённых будням станции "Плутон-Орбитальный", хронологически привязана к событиям, изложенным в сериале "Вебсик".
"Раствор из разумов" - пятый из рассказов задуманной серии, предыдущий рассказ - «Бред».

1

- Растяпы, - повторил Маринкин. – Мне надо было задержать этого Му… Мурзика?..
- Мирзела, - подсказал боцман Зелёный.- Марсианского клона Мирзела.
- Да, Мирзела, - поблагодарил его директор кивком головы. – У меня были все полномочия задержать его на станции, а я…
- А вы не могли ничего сделать, директор, - спокойно сказал старший помощник. – Он не покидал шлюза, там действует право нейтральной территории. Но есть другое – угроза безопасности Земли, поскольку станция является её территорий. Правда, можно оспорить – мы же сами согласились разместить груз…
Маринкин махнул рукой и показал на экран.
- В случае угрозы для станции – уничтожайте!
- Только не лазером, директор, - снова вмешался Дим Шум. – Это может иметь последствия для нас, если импульс полностью отразится, понимаете? Извините, но в случае угрозы для станции я, отвечающий по регламенту за безопасность станции как земной территории,  приму командование операцией на себя, как и всю ответственность за принятые решения. 
В воздухе ЦУПа повисла напряжённая тишина. По лицу директора было видно, что в нём происходила внутренняя борьба. Так ему ещё никто не возражал! Но придраться было не к чему  – старший помощник в самом деле в такой ситуации по регламенту становился временным командиром. В конце концов, он, Маринкин, всего лишь директор-администратор  станции, а не  капитан боевого корабля. С другой стороны, никакого оружия на станции не было и нет, противометеоритную защиту серьёзным оружием считать нельзя.   Какой из научной станции боевой корабль?  Молчание затянулось.
- Коллеги! – вдруг проснулась батарея противометеоритной защиты. - Мы наблюдаем сполохи в атмосфере над ледником Спутник!  Посмотрите, мы посылаем луч подсветки, а он отражается на ледник!
- Подключите астрофизиков, - посоветовал Дим Шум.  – Пусть понаблюдают… Батарея, попробуйте вариации подсветки  по стандартной таблице!
- Есть, попробовать вариации!
Но астрофизики уже наблюдали. Их новый руководитель Бор Лемин, заместивший покинувшего станцию Шарля Будюля, вскоре появился в ЦУПе.
- Мы видим отражение солнечного света и даже возникающее гало, - сообщил он. – Как версия, феномен мог возникнуть в результате только что прошедшей солнечной бури.  Он находится на границе сильно разреженной атмосферы Плутона, словно некое уплотнение. Очень интересно, хотелось бы подойти на «Гибралтаре»…
- Оно может столкнуться со станцией? – нетерпеливо прервал его директор.
Лемин поскрёб свой горбатый нос.
- Не думаю. Это явно какая-то взвесь, коллеги. При крайне низкой плотности атмосферы любой туман в ней булыжником покажется. Мы пытаемся сейчас уточнить массу, хотя бы приблизительно. Но куда интереснее отражение. Оно почти абсолютное.
- Все стандартные вариации по таблице отражены одинаково, - доложила батарея.
- Вот видите, - кивнул головой астрофизик. – Весь набор спектра подсветки отражён.  Оно не поглощает, оно просто рассеивает во все стороны, благодаря чему мы сами его «видим». Думаю, что мелкокристаллическая взвесь и дисперсия света в кристаллах. Оптический обман.
-  А очертания станции? – спросил Дим Шум.
- Это тоже возможно, если взвесь первоначально была рядом с ней и сохранила тень контура станции во время ионизации потоком заряженных частиц от Солнца, - пояснил Лемин. – Потом она удалилась от нас, вероятно, под действием солнечного ветра, как парус, а тень сохранила. Безусловно, с научной точки зрения это крайне интересно. Есть предположения, откуда могло получиться такое?  Мы бесконтрольно сбрасывали за борт воду?
- Похоже, что да, - кивнул Дим Шум. – Мог сброситься излишек жидкости во время трансформации марсианской биомассы. Залповый выброс система вентиляции могла вывести наружу.
- А из чего она состояла? Слушайте, давайте  Уран, - предложил Лемин. – Будюль ещё там, он специально занимался атмосферными феноменами Плутона, объясним ситуацию, попросим консультацию. И главного планетолога стоит позвать.
- Хорошо бы заодно и того марсианина спросить, - добавил старший помощник, полагая, что  трансфертное окно для перелётов с Урана вглубь Солнечной системы ещё не открылось и «беглецам» пришлось задержаться на базе. Впрочем, там было неплохо, целый орбитальный город, чуть меньше по размерам, чем около Земли.
Когда поступил вызов с базы на Уране, Дим Шум облегчённо вздохнул, увидев на экране Шарля Будюля и марсианина с нашивкой «Мир.К.Зел» на груди.  Будюль шумно приветствовал бывших коллег, марсианин сдержанно поклонился.  Марьяна пока в ЦУПе не появилась, хотя вахтенный ей передал приглашение.
- Что мы все стоим? – произнёс Маринкин и подал пример, усевшись в кресло и пододвинув к себе  планшет для просмотра сопроводительных материалов. – Мы готовы, коллеги!
Первым неожиданно заговорил марсианин.
-  Наша несостоявшаяся миссия глубоко озабочена ситуацией, к которой привела попытка временного сохранения диффузированной субстанции для экспериментального трансфера разумов, - произнёс он. – Организаторы миссии поручили мне взаимодействовать с экипажем станции в целях нейтрализации и удаления последствий. Я имею полномочный мандат на это. Мы будем просить вас провести некоторые действия в нашем лабораторном сегменте…
Дим Шум переглянулся с боцманом. Кен пожал плечами.
- …наша миссия имела цель доставить в лабораторию диффузированную субстанцию, - продолжал Мирзел. – Это носитель записи разумов. Вы знаете, что материальные тела имеют несколько базовых состояний – твёрдое, жидкое, газообразное. Каждое из них рассматривается нашей наукой как возможный носитель информации. По современным научным воззрениям разум может быть скопирован и воспроизведён, вопрос в адекватности носителей…
- Простите, перебью, - вдруг остановил марсианина  Будюль. – Сеанс связи у нас ограничен по времени в силу некоторых объективных причин, вызванных ориентацией станции.  Предлагаю говорить по существу. Теорию мы может обсудить и потом, верно? У нас есть полчаса. Половины времени вам хватит?
- Да, да, понимаю, - заторопился Мирзел. – Наша миссия готова вернуться и совместно…
- Я  извиняюсь, - вдруг взорвался Маринкин, - но вы даёте себе отчёт, что следующее окно на Уран через полтора года? Давайте обсуждать не возврат вашей уважаемой миссии, а что нам сейчас и сегодня делать!
- Вам нужно войти в наш лабораторный сегмент и удалить аккомодатор, - покорно отозвался Мирзел.  – То, что вы поместили у себя, было предназначено для его замены. Если его заменить, то наша миссия сразу вернётся. Не нужно ждать полтора года.
- Вы… Вы серьёзно? – опешил директор.
- Абсолютно. Коллеги, мы же говорили, что диффузированная субстанция – носитель записи разума.
- Уважаемый Мирзел, прежде вы говорили, что в этом желейном объекте шесть членов вашей миссии, - с удивлением заметил Кен. – Я поэтому и пошёл вам навстречу, что там были люди, пусть в иной… ммм… форме.
- Всё правильно, - ответил марсианин. – Шесть разумов. Но это очень долго объяснять. Коллега Будюль меня опять остановит.
- Уважаемый Мирзел, - подал голос Дим Шум, - я – старший помощник директора станции Шум, ответственный за её безопасность.  Вы имеете право просить нас что-то сделать. Но вы не можете нас уговорить сделать, пока остаётся неясность с тем, что уже попало от вас на станцию.  Ваш мандат даёт вам право сотрудничать по ликвидации последствий от вашего груза?
 - К-каких последствий? – запнулся марсианин.
- Я вам их назову, когда увижу сам мандат. Во что превратился ваш груз, вы видели. Труха и горстка синих кристаллов. Заменять ваш аккомодатор или что-то ещё нечем. Но станция засорена и нам надо быстро понять, насколько это опасно. Если есть угроза для экипажа, то мы её просто немедленно закроем. Такое право у нас есть.
- Я сейчас  отправлю вам свой мандат.
Через некоторое время директор протянул старшему помощнику планшет. Шум быстро пробежал текст глазами и задумался. Составлено было очень хитро. Кен читал через плечо.
- Ловко… - прошептал  он.
Мандат был на представителя. От обычной доверенности на экспедицию груза он отличался разделом «Научно-информационное сотрудничество», которое распространялось только на груз, а не на то, во что он превратился. Правда, была обтекаемая фраза про «сопутствующие факторы», но насколько это то, что нужно?
- Нет у них мандата, - мрачно констатировал Маринкин. – Ваше время истекло, уважаемый Мирзел,  давайте коллеге Будюлю слово дадим, а потом к вам вернёмся?
- Друзья, я буду краток. Под Плутоном есть подповерхностный аммиачный океан.  Горячее ядро из радиоактивных элементов, в частности, урана, калия-40 и тория  его разогревает, а слой газовых гидратов спасает от наружного холода. Вы же знаете, достаточно добавить аммиак в воду и жидкость может существовать при невероятно холодных температурах (до -100 по Цельсию), правда становится довольно вязкой.  Экваториальное сердцевидное плато Спутник  – это след катастрофы,  столкновения с другим объектом, которое было четыре миллиарда лет назад . Удар поднял жидкость из подповерхностного океана, плотно заполнившую ударный кратер, ¬ - заговорил  Будюль, не обращая внимания на явно рассерженного Мирзела. ¬   –  При этом остался канал, связывающий поверхность с океаном.  Очень напоминает некую зрительную систему: сетчатка глаза, глазной нерв, мозг… Плато ровное, но  имеет участки разломов, похожих на многоугольники . Посмотрите на снимках: правда похоже на сетчатку?
Все опустили взгляд на планшеты: Будюль прислал серию орбитальных снимков поверхности.
- Сверху линии разломов выглядят тёмными, там наблюдается конвекция азотного льда , – продолжил он. –  Многоугольники имеют  центры, возвышающиеся на несколько десятков метров над разделяющими их каналами, заполнены  азотным льдом,  метаном и окисью углерода и в диаметре достигают 10-40 километров. Наши планетологи заметили, что это – зоны активного энергообмена…
Связь вдруг прервалась, но ненадолго. Будюль опять появился на экране.
- …информационная ёмкость подповерхностного океана на Плутоне колоссальна. По некоторым подсчётам, она больше, чем у всех внутренних планет Солнечной системы вместе взятых. Учитывая наличие газовых гигантов и Пояса Койпера, возникает предположение о наличии некоего информационного контура, в котором Плутон имеет пока не ясную нам роль, - говорил астрофизик. – Мы вспоминаем древние мифы о Хрониках Акаши, возможно…
На этот раз связь прервалась окончательно.
- Ну вот, даже полчаса не продержалась, - с досадой сказал Маринкин. – Надолго пауза?
Выслушав ответ вахтенного инженера, он поднялся с кресла.
- Вы тут без меня проведите консилиум, Шум, - попросил директор. – Сможете? Самочувствие позволяет? А то Бринёв всех передупредил, что вас «просто гулять» выпустили.
- А я что делаю? – усмехнулся Дим Шум. – Проведём, директор.

2

Марьяна застряла в лифте.  Хотела быстрее, а вышло, как всегда, когда очень нужно… Впрочем, сервис-бот уже простучал чем-то по крыше кабины, раскрыл двери, но куда вылезать? Она остановилась на горизонтальном участке транспортного тоннеля, двери раскрылись в металлическую стену, по которой кабина катилась прижимными роликами. Расстояние – только руку просунуть. Маринкина прислушалась. Что-то гудело, но явно не относящееся к лифту. Диспетчер успокоительно говорил из динамика, что неполадка устраняется, но прошло уже минут десять,  а ничего не изменилось.  Вызов в Централь застал Главного планетолога в фитнес-студии, поэтому она задержалась, приводя себя в порядок, а тут ещё лифт…
- Осторожно, двери закрываются, - сообщил автомат. На сей раз путешествие благополучно завершилось в холле кольцевой галереи. Марьяна бегом  устремилась к месту спуска в ЦУП, но наткнулась на своего супруга-директора.
- Постой, - придержал её Грант. – Ты слушала, что там говорилось?
- Я застряла в лифте, там нет трансляции.
- Тогда послушай… – он пересказал ей суть беседы с марсианином. -  Они  что-то темнят, или,  в самом деле,  этот Мирзел толком ничего не знает. Но перед нами в космосе что-то болтается.  Шарль Будюль не закончил своё объяснение, но я понял, что он связывает  сей феномен с плато Спутник и вообще с Плутоном. А у тебя там пещера, в ней тоже феномены. Попробуйте с Шумом всё как-то объединить, чтобы толково описать проблему. Пока у нас все говорят, что она есть, а описать никто толком не может.
- Описание проблемы – это  три четверти её решения, - улыбнулась Марьяна. – Я побегу?
Маринкин задумчиво посмотрел ей вслед. На Земле они бы давно расстались, а тут просто деваться некуда друг от друга. Куда всё делось в их личных  отношениях, он сам не понимал. Как будто ничего не было. А тут ещё  её сын на Земле, его биологическая дочь… А ведь закончит академию и прилетит. Жалея себя, Маринкин дошёл до Бульвара Пришельцев. Там девичья бригада закончила упаковку  остатков марсианской «сосиски», смотав её в рулон, и вместе с техниками сервисной службы увлечённо занималась восстановлением былого бульварного великолепия. К делу они подходили творчески, ничего не скажешь. Маринкин хотел пройти к директорской незамеченным, но девушки его  мигом окружили, расспрашивая, что случилось.
- Есть у вас тут на бульваре зона для приватных бесед? – спросил он совершенно неожиданно для себя самого.
Девушки переглянулись.
- Нет  такой? Тогда попрошу всех со мной  директорскую.
Разместив девушек по креслам и диванчикам в приёмной, Маринкин привычно кинул взгляд на своё отражение в зеркале. Оно выглядело помятым и не столь представительным, да ладно, решил он и присел прямо на стол секретаря, как когда-то очень давно перед своими студентами в учебных аудиториях академии… Кажется, они его любили, считали «своим». Как давно это было, целую вечность назад… Он поднял брови и вдруг улыбнулся.
- Если что-то должно произойти, оно обязательно случится. Знаете такую мудрость?
Девушки дружно закивали.
- Так вот, в космосе действует правило  «Не навреди». Как директор, я стараюсь этому следовать неукоснительно. Но бывают форс-мажоры. Один из таких «форсов», видимо, и случился с нами. По курсу станции обнаружено непонятное тело. Мы предполагаем, что оно – следствие выбросов излишка субстанции, остатки которой вы только что замечательно упаковали. Но вы были в момент её трансформации совсем рядом. Может, кто что-то запомнил?
Девушки задумались, потом встали в круг и, обняв друг друга за плечи, начали медленно кружиться. Через некоторое время круг распался, из него вышла одна, другая… Осталось трое. Они перестали кружиться и подняли левые руки вверх, соединив их над сомкнутыми головами. Маринкин был удивлён, но старался этого не показать. Наконец,  Мирта, Фэнси и Дайна опустили руки и переглянулись.
- Нам будет просто объяснить вам, если вы видели «Марсианский фестиваль», директор, - сказала Мирта.
- Видел, - кивнул Маринкин.
- Там суть в том, что иная среда обитания потребует трансформации. Обитатели Марса – синие кристаллы. Они готовы помочь человеку, приняв его разум, если тело не способно функционировать в марсианском климате. Это очень интересный  путь трансформации. Хорошо, что мы были на Плутоне. Мы почувствовали, что там есть свой обитатель, и он не одинок, он связан с другими во вселенной.
- Через плато Спутник?
- Наверное, директор. Мы не были на плато. Мы были в пещере с главным планетологом. Пещера – это… как бы вам сказать… тоже трансформация. Мы не знаем, кто её трансформировал. А моя куколка смогла увидеть большее, чем мы. Она там исчезала.   
- Подожди, Мирта.  Слишком много «трансформаций» для меня. Я правильно понял, что ваша трансформация на Марсе должна была завершиться свободой обитания на нём?
- Угу, - кивнула Мирта. – Только обитание через синие кристаллы, понимаете? Они создают двойников, которые обитают.
- Ближайшая аналогия – это виртуальная реальность, - вставила Фэнси. – Но с нашей компьютерной виртуальной реальностью двойник никак не связан, это разум, который живёт самостоятельно.
- А вы сами?
- А вот мы теряем свою самостоятельность, понимаете? – подключилась Дайна. – Мы как бы приобретаем второе сознание. Это очень интересно. Синие кристаллы могут быть связаны на звёздных расстояниях.  Мы можем это использовать…
- И ради приобретения второго сознания вы согласились сбежать с Земли и сесть на карусель?
- Вы видите в этом какой-то проступок, - печально вздохнула Мирта. – На деле всё не так. Если бы вам  предложили стать первопроходцем и открыть неведомое, вы бы отказались?
Маринкин посмотрел девушке в глаза.
- Я сам бросил всё на Земле ради Плутона, - признался он. – И сам себе не могу объяснить до сих пор силу того порыва. Понимаю, Мирта. Не отказался бы.
- Это хорошо, - повеселела девушка. – Значит, вам будет просто понять, что тут произошло, на бульваре.  Конечно, звучит фантастично, но каждый маленький кристаллик, который выпал в так называемой «друзе», нёс в себе все разумы. Их там несколько было.
- Шесть, - машинально сказал директор, размышляя над услышанным. – Вы с ними общались?
- Нет, это несовместимые трансформации с нами. Но они могли общаться, скажем, с супермозгом на «Гибралтаре». Только вам надо понять: кристаллическая форма тут – это замыкание. Разум замыкается при кристаллизации. Суть в растворе, в его капельках…
- Замыкается – это умирает?
Мирта замялась. Ей на помощь пришла Дайна.
- «Умирать» - это не совсем точное понятие для замыкания разума. Это скорее существование вне времени.  Директор, мы не философы, – заявила она. –  Про марсианскую трансформацию мы успели понять совсем немного, нас  же прервали. Но вновь повторить никто из нас не захочет, особенно после знакомства с синим малышом и кристаллом в оранжерейной. У людей свой путь, свои синие кристаллы, они могут помочь нам, но не по-марсиански. Как говорит старший помощник, «мы же люди».
- Мы-то люди, а они? Скажем, упакованные вами кристаллики – люди?
- Замкнутые разумы, - вздохнули девушки.
- Но если они замкнулись, то и разомкнуться могут?
- Точно мы не знаем, - вступила в разговор  Фэнси. – Могут, наверное. На Земле же верили, что умершие люди вновь рождаются в других телах…
- Реинкарнация, - вставила Дайна.
- Да нет, какая реинкарнация... Они же не меняют тело.  Нет, не знаю.  Понимаете, перед нами, насколько я понимаю,  стояла задача только получить марсианское сознание через синий кристалл, «жить» на Марсе и научиться выращивать новые кристаллы. У них с этим проблема. Они не могут выращивать кристаллы сами. Они их находят, наблюдают, ухаживают за «синими головами» и собирают отростки. А мы, земляне, уже два кристалла на станции вырастили и каких! – Фэнси воодушевилась. -  А можно попробовать разомкнуть кристаллы на карусели!  Это очень интересная штука, директор.
- Вас с этой «интересной штуки» сняли полуживыми, - напомнил Маринкин.  – Мне прислали описание, в каком вы были состоянии. Но будет очень интересно узнать, что это такое. Мы до сих пор не знаем.
- На ней ощущение времени пропадает, - сказала Мирта. – И идёт поток информации какой-то. Только не понятно, какой…
Маринкин тут же вспомнил рассказ Марьяны про многослойную запись с фильмом, которую нашёл Дим Шум. Но спрашивать об этом девушек не решился: опасно, если это было кодировано в подсознании, то оно может «проснуться»… Марьяна тоже говорила, что без специалистов-психологов лучше не выяснять. Можно разбудить спящего «зверя», если  это была информация для их «марсианского сознания», может быть, какой-то язык этих синих кристаллов. Директор постарался увести разговор с опасной темы.   
- Меня интересует ваша оценка безопасности перемещения этих замкнувшихся кристаллов в оранжерейную, - сказал он. – Там же синий кристалл, как они будут с ним соседствовать?
- Знаете, нам кажется, что «наши» синие кристаллы подавляют активность «марсианских», - задумчиво ответила Дайна. – При трансформации, которая произошла на бульваре,   у нас было ощущение страха и панического бегства. Они хотели спастись от чего-то.
- А не может ли быть, что те кристаллы, которые нашлись на «Гибралтаре», и тот феномен, который мы видим сегодня за бортом, - это «беглецы»? – спросил директор.
- Возможно, - почти хором отозвались девушки.
Директор сел за стол и вызвал Централь. Увидев его в директорской в компании молодёжи,  Дим Шум удивлённо поднял бровь, но ничего не сказал.
- Старший помощник Шум, у нас случился весьма полезный обмен мнениями, - сообщил  Маринкин.   

3

Когда восстановилась связь, астрофизик Будюль закончил своё выступление. Он считал, что феномен, который обнаружила станция, дрейфует в верхних слоях тончайшей азотной атмосферы Плутона на высоте трёх километров. По мере удаления от Солнца, атмосфера исчезает, она замерзает и «падает» на Плутон, но Шарль считал, что планета «всасывает»  её в себя через зоны, подобные плато Спутник. Таким образом, дрейф феномена мог завершиться именно на этом плато.
- Только есть одно маленькое обстоятельство, – уточнил он. – Толщина льда на плато Спутник достигает десяти километров, а  скорость конвекции –  в 1,5 сантиметра в год,  на путь к подповерхностному океану наш феномен затратит  полмиллиона лет.
Как только он высказал это, в эфир влез марсианин.
- Это неполная картина ситуации! Она не учитывает влияние Харона и захват им части атмосферы Плутона, кристаллизацию подповерхностного океана… Мы считаем, что на Плутоне есть разум, и с ним надо установить контакт!
- Это мистика, конечно, но можно представить себе разум Плутона, заключённый в подповерхностном океане, который, время от времени приближаясь к Солнцу, выпускает атмосферу, как круговую антенну для бесед с «братьями по разуму»,  - спокойно ответил ему Шарль. – А кто, по вашему, коллега, способен установить контакт?
- Синие кристаллы! Синие кристаллы Марса!
- Упаси, Всевышний, от пророков твоих, - закатил глаза Шарль. – Вы что, всерьёз, коллега? Хотя, сами уже несколько веков ищем, даже орбитальный пояс вокруг Земли хотели  сооружать, в том числе, и для этих целей. А тут – естественный орбитальный пояс, полный обзор, позавидовать можно.
Дим Шум понял, что пора вмешаться.
- Коллеги, мы с большим уважением относимся к синим кристаллам Марса и прочим, давайте рассуждать конструктивно. Проверить вашу гипотезу, уважаемый Шарль, мы сможем только перезимовав вместе с Плутоном, но никто из нас не горит желанием это делать…
- Как это  – никто?! – буквально завыл марсианин. – Вся гуманитарная цель нашей миссии и состоит в том, чтобы на станции «Плутон-Орбитальный» был экипаж, способный остаться на «зимний» срок. Наша миссия для этого и работает.
- Замечательно, – рассердился Дим Шум, - тогда пусть ваша миссия и даст исчерпывающие сведения о том, что она доставила на борт станции в желеобразном виде!
- Solutio sapiens! – выпалил марсианин.
Краем глаза Шум увидел, что боцман прочитал перевод, закрыл рот руками и беззвучно захохотал.  Дим показал другу кулак, после чего Кен отвернулся, но плечи его вздрагивали.
- Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, - вздохнул Дим Шум.
- Я не Горацио, я Мирзел, - обиженно отреагировал марсианин. Классическим образованием марсианские клоны не отличались.
- Хорошо, извините, это старинная цитата, - пояснил Дим Шум. – Знаете, Мирзел, мозг человека на 75-80 процентов из воды состоит, до раствора мозгов – один шаг.
- Да вы завесьте то, что у вас осталось после трансформации, и сравните с тем, что мы привезли, - сердито ответил марсианин.
- Сообщите данные – взвесим, - парировал Шум. – Давайте не бодаться, а совместно работать, Мирзел.  Ситуация вышла из-под вашего и нашего контроля, согласитесь. Часть вашего Solutio sapiens смогла захватить планетолёт и пыталась, обратите внимание, пыталась совершить посадку на плато Спутник.  К счастью или нет, не знаю, она прекратила существование, перегревшись на охладителе супермозга, где ваш покорный слуга её нашёл в кристаллической форме. Посадка сорвалась. Другая часть, по нашей растяпности, вырвалась в открытое пространство и зависла в атмосфере Плутона. Как полагает коллега Будюль, она  может упасть на то же плато Спутник, не прилагая к этому особых усилий. Третья часть выпала в виде кристаллов на нашем бульваре внутри станции, что вам, коллега Мирзел, хорошо известно. Четвёртая часть обнаруживается в самых неожиданных местах по всей станции в форме мельчайших кристаллов, это я лично могу засвидетельствовать. По-моему достаточно причин, чтобы мы начали серьёзно работать. Марсианской миссии нужно убедить меня, как ответственного за безопасность станции, в том, что ей ничего не грозит, коллега Мирзел. В противном случае у меня есть полномочия остановить отношения аренды, в договоре это прописано чётко. Так что, конкретно, вашим Solutio sapiens нужно на плато Спутник?
Мирзел вдруг схватился за голову и исчез с экрана.  Послышался голос Будюля, вызывающий медиков. Изображение исчезло. Через двадцать минут томительной неизвестности на экране появился расстроенный и растерянный Будюль и сообщил, что коллегу  Мирзела увезли в госпиталь в бессознательном состоянии.  Сработал пси-блок, понял Дим Шум.
- Клон он, а человек, - тяжело вздохнул боцман. – Жаль…
- Неожиданный исход, –  мрачно произнёс Дим Шум и кинул взгляд на боковой экран. Маринкин и девушки видели и слышали всё.  – От марсиан вообще никакого толку не будет. Из-под контроля марсиан ситуация вышла, а говорить правду им запрещено.
- Вы просмотрите отчёт для Земли? – задержал старшего помощника вахтенный инженер.
- Посылайте, как есть, - махнул рукой Дим Шум. – Всё равно Земля далеко, а  спасение утопающих – дело рук самих утопающих, так слишком часто и бывает. 
- Я бы не спешил с таким выводом, - сказал с экрана директор. – Мы не тонем. Пришлите отчёт мне, я посмотрю.
- Почему-то не получается у меня «просто гулять», - пробормотал старший помощник, направляясь в подъёмнику. В самом дальнем ряду гостевых кресел, полукругом расставленных у стены  перед проходом к лифту, он давно приметил главного планетолога.  Она пришла во время выступления Будюля, но  почему-то не присоединилась ко всем,  а предпочла сидеть одна в отдалении.  Шум не стал её персонально приглашать, полагая, что у Марьяны есть весомые причины  наблюдать происходящее со стороны. Заметив, что Шум остановился в проходе и смотрит в её сторону, Маринкина жестом пригласила его сесть рядом.
- Дим, - произнесла она после недолгого молчания. –Дим, я впервые видела вас таким резким, жёстким,  что случилось?
- Вы считаете, что я довёл марсианина до ступора?
– Вы поставили его перед выбором. Нужно ли было это делать?
- Нужно, - хмуро отозвался  Шум. – К сожалению, нужно. Не забывайте, что они первыми поставили перед выбором нас, даже не спрашивая. Я понимаю, с этим вопросом будут разбираться особо, что мне предстоит держать ответ.  Но мне обрыдло быть подопытной овечкой уважаемых арендаторов. Понимаете? Над нами явно ставят эксперимент, как над несчастными девушками на карусели. Их удалось выдернуть из их лап, но удастся ли теперь? Вы видели это? – он достал из кармана пакетик, осторожно развернул  и показал песчинки с налипшими синими кристаллами.– Это я нашёл на пляже.  А пляж достаточно далеко от Бульвара Пришельцев.
- Пляж – не показатель, - ответила Марьяна. – Там и оранжерейная рядом.
– Они могут быть тут везде, в том числе и в нас, Марьяна.
- А что они нам могут сделать? В воздухе они не летают, явно.
- Вы не поняли. В воздухе летал аэрозоль.  Его мы могли легко вдохнуть. Инфицироваться. Способ довольно оригинальный, надо сказать, инфицирование чужими мозгами. Вдохнул, сам не зная, и через некоторое время – другая личность.  Никаких тебе сканеров разума и прочих причиндал…
– Я могу вас успокоить. В нас они могли попасть только, если бы мы надышались испарениями этих Solutio sapiens в момент их трансформации на Бульваре Пришельцев. Но там никого из нас не было. К тому же помещение было автоматически герметизировано сразу, как только всё началось.  Люди там появились потом.  Время активности аэрозоля тоже не бесконечно.  Лучше скажите,  на что мог так среагировать Мирзел? Я как-то не уловила.
– Я просил его, что, конкретно, ихним Solutio sapiens было нужно на плато Спутник.  Вы можете предсказать, что будет, если синие кристаллы попадут на поверхность и далее, через конвекцию – в подповерхностный океан?
– Сразу – ничего не будет, – ответила Маринкина. –  Будюль же сказал – полмиллиона лет им до океана. Чего боимся? Зеркала, которые в пещере, содержат синие кристаллы. Мы уже видели, что там происходит. Я не могу отрицать связь с чем-то, находящимся под поверхностью. Особенно после полученного мною личного опыта… - Она нервно дёрнула плечом. -  Весь экипаж, который остался на станции, как вы знаете,  «пригоден для кристаллизации», все «Марсианский фестиваль» просмотрели. Что – вперёд,  с песней?
Дим Шум не ответил ничего. Он сидел, рассматривая пальцы своих рук, словно видел их впервые.
– Дим, меня другое потрясло –  Solutio sapiens.  Они создали жидкую форму, которая, как бы это точнее назвать,  предтрансформационная, что ли… Понимаете, распыляют эту жидкость в атмосфере планеты, происходит трансформация  и  – исследователи  готовы! Самим можно сидеть на Марсе и никуда не дёргаться, а кристаллы передадут информацию. Сказка, да и только!   Фантастику в детстве про такое читала.      
- У меня ощущение, что они хотели добиться одного, а получили совсем другое, - медленно  сказал Дим Шум. - Марсианским синим кристаллам нужен холод. Они не могут жить в тепле. Потому ли и на Земле синие кристаллы находят только в горах? Я читал записки художника Одда, который первым их нашёл на Марсе. Похоже, Плутон для них – это райское место.
- Не соглашусь,  что минус двести сорок на поверхности – рай,  – покачала головой Марьяна. – Но под поверхностью, в океане, действительно, им может быть комфортно. Азота много, как и на Марсе. Но вопрос  о нас, о станции «Плутон-Орбитальный». Мы слишком тёплые для них. Коллеги с Марса явно не ожидали, что нам удастся самим вырастить синие кристаллы. Эвелина допустила отклонение от схемы планового эксперимента с марсианским грунтом, когда установила прямой контакт с кристаллом. Если бы она этого не сделала, то в марсианских условиях выросло бы только марсианское. Синий малыш ваш – другое дело, но он вырос в условиях пониженной гравитации Плутона в земной атмосфере.   Его можно считать земным синим кристаллом. Но исходный материал один – марсианский грунт, не правда ли?
- Спасибо, – посмотрел на неё Дим Шум. – Вижу, вы поняли, почему я  настаивал на получении  исчерпывающих сведений о том, что марсианская миссия  доставила на борт станции. Что могло «испариться» и, не оставив никаких следов, выпасть в разных местах, в том числе,  в открытом космосе?
- Только разум, старший помощник, - улыбнулась Марьяна.

4

Прошло несколько суток. На станции «Плутон-Орбитальный» члены экипажа чаще всего попадались навстречу старшему помощнику, продолжающему «просто гулять», в кольцевой галерее, опоясывающей Централь и открывающей проходы в радиально присоединённые к ней модули. За исключением каких-то общих мероприятий режим дня у каждого был строго расписан по трём периодам: работа, отдых, сон. Ещё в самом начале строительства станции её монтажники разделились на три смены для круглосуточной работы, такой режим сохранился и на эксплуатационный период: экипаж разделился на три смены, максимальным образом загружая научной оборудование.  Психологи сначала проявляли беспокойство, а потом махнули рукой, и в итоге люди сами притёрлись друг к другу. Между сменами изредка наблюдался вялый дрейф состава, а общие проекты вроде оптических иллюзий в холлах вызвали настоящее соревнование. Оптические иллюзии на кусках видеобоев теперь развешивались в самых неожиданных местах, восполняя недостатки, а точнее – отсутствие, дизайнерского оформления многих интерьеров. Дим Шум скоро оценил иные преимущества пешей прогулки – никогда ещё его взгляд не замечал столько недостатков, и «простое гуляние» незаметно превратилось в настоящую ревизию хозяйства станции.
- Оно тебе нужно? – удивлялась Эвелина, слушая очередной рассказ о каком-нибудь пустынном закоулке, где стенные панели не были должным образом закреплены, а травмобезопасные поручни держались «на честном слове».
- Раздолбайство и космос – вещи несовместимые, - отвечал старший помощник. – Сегодня там нет людей, а завтра они могут появиться. Но я никогда не думал, что у нас так здорово можно играть в прятки. Может спрятаться любая хрень, а мы и знать не будем.
«Любая хрень» и была особым предметом его пеших прогулок по потаённым местам. Боцман Зелёный и сервисная служба методично просматривали все внутренние каналы, трубопроводы, вентиляцию в поисках синих кристаллов, а Дим Шум взял на себя наружный осмотр палуб, заодно радуя врача Бринёва прилежным соблюдением режима реабилитации.
Пауза, вызванная трагедией с  марсианином, затянулась. Уран уже сообщил, что Мирзел полностью потерял память, и надежды на его восстановление нет. Ближайший транспорт заберёт его на Марс. Объект, который был обнаружен на границе атмосферы Плутона, оставался без изменений. За ним следили астрофизики, противометеоритная защита и все, кому не лень, в телескоп, установленный на наружной обзорной башенке. Впрочем, последнее занятие экипажу станции быстро наскучило, и телескоп торчал там один. Директор Маринкин «ушел в себя» и писал по требованию Земли подробную объяснительную записку, изредка зачитывая по коммуникатору старшему помощнику тот или иной абзац. Все были при деле.
«Ирония – иронией, а Марьяна в чём-то права», размышлял Дим Шум, свернув в галерею, ведущую к холлу научного модуля станции и адаптационному отсеку. Прогулка сегодня затянулась, он чувствовал усталость, но сегвей брать не стал. Шёл пешком. Навстречу изредка попадались сервисные роботы, которые при виде человека снижали ход и  включали оранжевые мигалки, людей не было. Около арки «Лаборатории синтеза» старший помощник остановился, заметив поставленный у стены одноколёсный велосипед.  Его владелец –  Джей Редди – был Шуму хорошо знаком. Из всей группы «алхимиков» он проводил в лаборатории больше всего времени.  Дим Шум знал, что Редди – такой же старожил, как боцман Зелёный, был монтажником на строительстве станции, потом остался постоянно, одно время был энергетиком, потом переключился на исследовательскую работу. Свой одноколёсный велосипед он привёз с Земли, уверяя что катание на нём укрепляет дух и тело, но последователей своему хобби на борту станции не нашёл и катался в гордом одиночестве, игнорируя сегвеи. Именно к Редди попали для исследования найденные на «Гибралтаре» синие кристаллы. Они выглядели точно так же, как кристаллы на Бульваре Пришельцев, за исключением того, что были соединены друг с другом в шестигранник. Когда «Гибралтар» состыковался,   поверхность охладителя сняли и изучили, надеясь в ней найти какие-то изменения, но безуспешно. «Пострадало» только внешнее напыление – в местах нахождения кристаллов оно слегка потемнело.
Дим Шум приложил палец к сенсору арки лаборатории.  Проход открылся.
- Привет, Джей! – поздоровался старший помощник, заметив среди аппаратуры маленькую юркую фигуру «главного алхимика», как в шутку величали на станции Джея Редди. Работал он чаще всего один, поскольку любил помогать мышлению медитациями в различных позах йоги и с лабораторным столом часто соседствовал плетёный коврик. 
- Какие гости! – ослепительно улыбнулся Редди, слегка наклоняя голову и почтительно складывая ладони на груди в приветственном жесте. – Намасте!
Старший помощник ответил на ритуальный поклон. Семья Редди жила в Индии, отец  Джея был известным философом-религиоведом.  Из всей семьи в космос подались только Джей и одна из его сестёр, работавшая врачом Космофлота на Ю-станции.
- Я слышал трансляцию из ЦУПа и догадываюсь, зачем ты пришёл, Дим, - сказал Джей, когда они сели за маленький столик в углу лаборатории. – Кристаллы с «Гибралтара»?
Надо сказать, что мнения исследователей по поводу марсианских синих кристаллов давно разделились. Одни считали их следами древней цивилизации, некогда населявшей Марс, обосновывая своё мнение тем, что современные марсианские грунты и условия не могли привести их образованию. Грунты Марса сегодня – это сухие и мёрзлые реголиты, скальные и полускальные породы. Реголитом геофизики и планетологи называют слабосвязанный рыхлый грунт.  Коренные породы Марса  в основном вулканические и ударно-метаморфические скальные породы, по составу они мафические, т.е. содержат диоксид кремния (кремнезём) — бесцветные кристаллы с температурой плавления +1713…+1728 °C, обладающие высокой твёрдостью и прочностью. Словом, Марс – это пыль, песок, сцементированный грунт и скалы, а в создании синих кристаллов, насколько показывали данные спектрометрии, мог участвовать весьма сложный набор жидкостей, который можно было синтезировать лишь лабораторно. Другая часть исследователей полагала, что синие кристаллы – это псевдоживые инопланетные образования, «семена разумной жизни», которые разносятся метеоритами и обладают фантастической приспособляемостью к условиям.  Считалось что они «любят» низкие температуры.  Если поверить, что разум может передаваться в кристаллах, переноситься метеоритами, то именно в холоде гор они могли найти свою среду. Именно в горах их  нашли на Марсе и на Земле. «Инопланетную» версию активно поддерживала и развивала Марсианская автономия, полагая, что с помощью синих кристаллов она сможет найти путь телепортации в другие миры. Земля скептически относилась к телепортации, но следила за экспериментами марсиан и помогала, предоставив возможность использования станции «Плутон-Орбитальный».
- Я просто проходил мимо и увидел твой уникальный велосипед, скучающий у стены, - пояснил старший помощник. – Не заглянуть к его хозяину было бы ошибкой. Но кристаллы мне тоже интересны.
- Сказать кому, что нам на такой маленькой станции сложно «просто пройти мимо и заглянуть»  – не поверят,  – улыбнулся Редди.
- Мне можно, медики прописали «просто гулять», - вздохнул Шум. – Дорогой мой, какая-нибудь идея по поводу кристаллов есть?
- Есть, но сумасшедшая, - признался Джей после недолгого молчания. – То, что мы видим, вовсе не кристалл. Он просто в нашем измерении кажется кристаллом. Признак кристалла – наличие «решётки», структуры. Нам кажется, что мы видим кристалл,  и он – синий…
- А какой же он? – удивился Дим Шум.
- Дим, его наше сознание отражает «синим», а прибор – совершенно прозрачным. Абсолютно прозрачным, невидимым.  На Бульваре Пришельцев мы сделали снимки, но там – «трупики», у них совершенно иные свойства, по ним нельзя судить. Потом я подошёл с камерой к кристаллу в оранжерейной и не поверил своим глазам: я не мог его снять в видимом диапазоне. В инфракрасных, в ультрафилетовых лучах я его прекрасно фиксировал, но обычным фотоснимком – нет. Он исчезал на снимках, а глазами я его видел.  Я долго размышлял, вы ещё были на Плутоне, попросил Эвелину снять вашего синего малыша  – нет, у него видимость на фото присутствует. Он другой, чем марсианский кристалл, хотя очень похож.
- А причём тут «наше измерение»? Джей, извини но я не понял. Ты хочешь сказать, что это –кристалл в четырёхмерном пространстве, а в нашей трёхмерке – нечто иное?
- Именно, - кивнул Редди. – В нашем измерении это – дикая смесь всех видов структур, какие могут иметь кристаллы: ленточных, слоистых и так далее. Порядок наступает в многомерности.  Наверно, математически описать можно. С сознанием они взаимодействуют на информационном уровне, при первом контакте как бы приказывают человеку видеть себя синими. Почему именно синими? Не знаю…  На информационном уровне они явно «видят» друг друга… Это разум, Дим, но не нашего порядка. Мне даже думается, что разумны не отдельные кристаллы, а их система. Отдельные кристаллы проявляют себя в необычности свойств.
- Я рассказывал про исчезновение детской куколки в зеркалах на Плутоне? – спросил Дим Шум. Получив отрицательный ответ Редди, он пояснил:
– Когда детскую игрушку поместили между зеркалами в пещере в квадрате 10-69, то её отражение с зеркал исчезло. Проверяли несколько раз, Джей. Зеркала там были марсианские.  В ту же пещеру потом брали бокс с известным тебе синим малышом. Он сразу переставал светиться, но «загорался» вновь, когда его помещали в ту точку, в которой «исчезала» детская куколка.
- Но никуда не исчезал сам? – уточнил Редди. – Это какая такая куколка? Не та ли, что я тут видел на одном из столов? Зелёный  сидел у принтера, вроде её ремонтировал…
- Она самая, – подтвердил Дим Шум, вспомнив, что остатки от ремонта он лично отдал Кену с просьбой  понаблюдать за ними в  оранжерейной. – Понимаешь, Джей, не сообразил, что её не стоило трогать… Старая  голова игрушки сохранилась, в ней какие-то кристаллические внутренности есть. – Дим сообщил о своих наблюдениях в комнате девушек перед отлётом с Плутона. Про карусель он пока говорить не стал.
- Мне надо самому всё увидеть, – задумчиво сказал Джей. – Когда очередная вылазка на Плутон?
На это Шум не смог сообщить ничего определённого. Джей попросил пока не говорить никому об их беседе.
– Понимаешь, Дим, не хочу прослыть очередным фантазёром, - сказал он. – Буду накапливать факты. И – почему все так уверены, что марсиане привезли нам именно синие кристаллы? Их «желе» могло состоять из чего угодно.
– Как?! А друза на бульваре?
– Лично мне она напоминает рельефную печать. Синяя окраска – просто случайность. Пигментация поверхностного слоя под воздействием микровзрывов, которые там произошли при трансформации. Там же была серьёзная угроза вакуумного взрыва, вспомни, - отозвался Редди. – Микрокристаллизация есть, но вовсе не такая… Похоже на сульфатацию.
Со стороны аппаратуры прозвучал мелодичный сигнал.
– Дим, сейчас принесу твои кристаллы с «Гибралтара», – поднялся из-за стола индиец. Вскоре старший помощник держал в руке прозрачную круглую коробочку, в которой лежали шесть  сцепившихся друг с другом кристалликов. Редди подал электронную лупу.
- Вот, обрати внимание, - сказал он, - на краях тоненькие коричневые ободочки у всех. Как ржавчина. Такие же ободочки можно местами заметить у «друзы» на Бульваре Пришельцев. На цвет обрати внимание, посвети, вот фонарь… Видишь? Настоящий кристалл при освещении  играет – переливается, образует лучи, линии. А тут что? Мертвечина. И на Бульваре то же самое.
Шум вспомнил о пакетике с песчинками, вытащил его из кармана и показал другу.
– Это ценно, - обрадовался Джей. – На пляже, говоришь? Провожу тебя и организую там тотальное просеивание. Даже воду спущу. Санкционируешь работы, старший помощник?
Дим Шум согласился. Джей на другой же день перерыл весь пляж, набрал кучку песчинок с кристаллами и «мудрил» над ними. Через некоторое время они встретились снова.
- В твоей концепции пока не нахожу ответа на то, что случилось с «Гибралтаром», - сказал старший помощник, прихлёбывая из лабораторной фарфоровой чашки заваренный индийцем «настоящий чай».
- Почему, Дим? У планетолёта есть три уровня управления – ручное, полуавтоматическое и автоматическое. Супермозг работает на каждом уровне, но только на автомате он полностью всё берёт на себя.
- Мы что-то подобное и предполагали, - вспомнил старший помощник. – Кен посадил машину на ручном управлении, потом была разгрузка, как только машина осталась без людей и груза, то она вдруг перешла на автомат, потом был облёт и нелепая попытка посадки.
- Хм… С «Гибралтаром» посложнее. Но зацепка тоже есть. Я уже думал об этом. Могло быть вот что… - Редди потёр пальцами виски. – У планетолёта есть автоматическая программа лазерной альтиметрии поверхности.  Она при облёте работает постоянно. Представь себе, что в какой-то момент сигнал пропал, как твоя куколка в марсианском зеркале? Последует резкое снижение, но мозг проведёт анализ и в последний момент примет решение – экстренное торможение и старт. Насколько помню, там даже провал по времени есть в телеметрии. Словно ловушка какая поймала лазер альтиметра, запутала его и внесла сбой.
- Ну, хорошо, а что могло запустить сам полёт? Правда там была полная блокировка консоли, нам даже пришлось запрашивать со станции блок управления, но консоль вдруг «очнулась».
– В принципе, возможно такое объяснение...  – Редди с силой сцепил пальцы рук. – Позитронный мозг, который там стоит, имеет паразитические связи, снижающие устойчивость состояния. О них разработчики знают и искусственно блокируют через внешние корректоры. На телеметрии видно, что мозг запустил в фоновом режиме проверку, во время неё корректоры могут отключаться.
– Мозг взбесился?
– Скажем так: впал в неустойчивое состояние. И в этот момент пошла проверка стартовых команд.
– Случайно?
– А вот этого не могу знать, – развёл руками Редди.
- Ладно, – вздохнул старший помощник. – Туман остаётся туманом… Тебе находки на пляже чем-то помогли?
- Я ещё догадался попросить у Седы марсианского грунта, - ответил Джей. – Пляж засыпан переработанной смесью земного кварцевого песка и марсианского грунта, Дим. В нём остались следы примесей, которые и обнаружились. Вряд ли они имеют отношение к твоей проблеме.
- Ё-моё, а я всех на уши поставил! – воскликнул Шум. – Ищем синие кристаллы по всем закоулкам…
- Ну, могут и  найтись, - дипломатично ответил Джей. – Песок легко разносится обувью…
Шум выразительно посмотрел на него и взялся за коммуникатор. Услышав, в чём дело, боцман захохотал. Отсмеявшись, Кен поинтересовался, могут ли Шум и Редди сейчас подойти на вторую техническую палубу и посмотреть кое на что? Джей согласился неохотно.
Технические палубы занимали часть пространства между обитаемыми отсеками и под ними. Существовала целая система вертикальных и горизонтальных технических палуб, по которым проходили и силовые элементы каркаса, и кабельное хозяйство, и трубопроводы. Это был свой особый мир, в котором царствовала сервисная служба. Шум опасался, что придётся лезть по технологическим лазам и проходам, и облегчённо вздохнул, увидев Зелёного на широкой площадке с несколькими техниками за шаром дистанционного обзора, подвешенном на длинношеем кронштейне на круглой массивной на вид подставке. Голова боцмана  была в шаре, рука лежала на джойстике управления зондом, изнутри доносился его голос. Шум прислушался.
- Осматриваю горловину, - говорил боцман, - следы на внутренней части, синие, штриховка, выход датчика закрыт полностью…
- Мы пришли, - негромко сказал старший помощник.
Боцман услышал и сразу поднял смотровой шар над головой.
- Помните, станцию болтало: вода качалась между цистернами? – сразу спросил он. – Вот, нашли, кажется. Очень странная сине-коричневая слизь. Осела в одном из центробежных фильтров. Посмотрите сами.
Зелёный уступил им место.  Шум всунул голову в шар и оказался внутри трубы. С одного конца она загибалась вправо, блестя полированными стенками, с другого –  переходила в воронку фильтра. Приглушённый голос боцмана подсказывал, куда надо смотреть. Но маленькие прилипшие комочки Шум рассмотрел и без его наводки. Было похоже на грязь. Периодически полагалось проводить регламентные работы, откачивать и чистить резервуары систем жизнеобеспечения станции. Про загрязнения уже была мысль, когда на станции вдруг возник излишек воды в страховом резерве, который автоматика пыталась перераспределить по цистернам резервного контура, что привело к дисбалансу станции. Могли быть следы той истории. Шум уступил место Редди.
– Когда разгерметизировали Бульвар, – говорил тем временем Зелёный, –  то над  биомассой был туман. Синий туман. Регистраторы зафиксировали, как туман поднимается и исчезает в воздуховодах на потолке. Как понимаю, туман по составу был водяной, который регенаторы сразу оприходовали. Возник излишек воды, но  не сбрасывать же драгоценную воду за борт? А потом возникло это раскачивание…
– Излишек всё-таки сбросили, – напомнил ему Дим Шум. – Он теперь в пространстве нас пугает.
– Достать эту слизь вы можете? – спросил Джей из шара.
– Уже готовим специальный эндобот, - отозвался один из техников. – Сейчас там смотровой и промывочный работает, он только смыть может. Извлечём его, другой запустим…
- А она, случаем, не живая? – вновь подал голос Джей. – Кажется, что она пытается убраться от света…
- Понаблюдай, - пошутил Дим Шум. – Если живая, то твоё имя новооткрытой особи живого царства присвоим…
Техники засмеялись. Яркий свет от роботов иногда в самом деле вызывал в загрязнениях химические реакции, из-за чего они могли «пухнуть» и казаться «живыми».
- Да нет же, там явно что-то происходит! – пробубнил из шара Редди. Он нащупал рукой джойстик и вцепился в него. – Замечательно, что я это вижу своими глазами! Происходит кристаллизация! – из шара несколько раз донеслось какое-то странное долгое мычание.
  - Светоотверждаемая грязь попалась, - сказал техник, обращаясь к старшему помощнику. – Надо уменьшить освещение, а то скалывать придётся.
- Слышишь, Джей? Свет убавить предлагают! – наклонился Дим Шум к шее Редди, но тот не ответил, только отмахнулся. Было понятно, что индиец теперь ни за какие посулы из шара не вылезет. Техники протянули старшему помощнику и боцману маленькие контрольные планшеты, на которых можно было что-то видеть из происходящего в трубе, но очень мелко.
«Альтернативная трансформация», вдруг вспомнил Дим Шум. Так говорил кто-то из девушек – «альтернативная трансформация». Свет в трубе запустил механизм альтернативной трансформации. А чем она завершится?.. Старший помощник не успел даже рот открыть, как вдруг Редди буквально вывалился из шара.
- Открывайте клапаны сброса! - завопил он. – Синий туман! Саморазогрев пошёл!
Но техники уже сами отсекали проблемный участок гермозатворами. Боцман предостерегающе тронул Шума за рукав, давая понять, что отвлекать ребят расспросами сейчас не стоит.  Тревогу автоматика не подняла, так что ситуация была у них под контролем. 
- Мне Мирта говорила, – шепнул боцман Шуму, – что синий туман – это как бы дух синих кристаллов, высшая стадия их трансформации.
- Какая чушь, – неожиданно рассердился Дим Шум. – Нам только духов не хватает, остальное всё есть…
- Смысл есть, – вдруг подключился к ним Редди. – Там на моих глазах из бесформенного слизняка стал формироваться чудесный кристалл-шестигранник, а потом его вершина вдруг стала испаряться, очень интенсивно. Синий туман – царство тончайших синих спиралей, красота неописуемая… Но нагрев был очень сильный, как от термитной сварки. Трубу не разорвало?
– Пока нет, - покосился на него Зелёный. – А в чём смысл-то, Джей?
- Нет числа формам существования духа, – произнёс индиец, – и во всех он стремится обрести свободу. Я же увидел там нечто живое. И стоило мне произнести священное «Оммм», как началось освобождение…
- Нам всё-таки придётся сделать сброс давления за борт и продувку, – обернулся к ним техник. – Предупредите Централь.

Продолжение http://www.proza.ru/2019/11/21/849