В пространстве трех времен гл. 15

               
                Сижу на диване в полном одиночестве, на коленках папка толстенная. Ира в школе, Денис в детском  садике, Витя на работе. Радоваться нужно, что все здоровы, у  меня свободный день, и можно спокойно подготовиться к урокам, проверить тетради, приготовить обед на два дня, дошить платье… Что там еще? Хватай тетрадку, читай список под названием «Что сделать», ищи  пунктик, не обведенный кружочком, то есть «не выполнено»! Там  куча всего этого самого – не выполненного. А ты сидишь, пялишься на папку и думаешь, думаешь, копаешься в утраченном прошлом и тоскуешь   по нему, словно можно его вернуть, но некий злодей мешает. Ты сама себе злодейка.
                Это голос здравого смысла пытается привести меня в чувство.
                - Так,  -    говорю себе  вслух, как любят это делать старушки, - за работу!
                Встаю и роняю папку, из нее веером разлетаются листочки, исписанные моим почерком и  с пометками на полях красными чернилами – рукою женщины, многие годы бывшей для меня кумиром.  Сейчас она тяжело больна, ее охраняют от разных волнующих встреч, и только по телефону разрешают передавать  привет. А мне остается лишь вспоминать ее низкий голос и породистое лицо, словно  сошедшее со старинного фото: аккуратно  зачесанные назад темные волосы с пробором, заколотые красивым гребнем,  очки в золотой узкой оправе на  носу с легкой горбинкой. Карие глаза за их стеклами сосредоточены на какой-то глубокой мысли. Это взгляд ученого в процессе научной работы. Это взгляд умнейшей женщины, доцента Нины Самойловны Шрейдер, основавшей кафедру зарубежной литературы в Днепропетровском госуниверситете и создавшей научный кружок, который стал  явлением в научном мире Союза  – через него прошли будущие профессора крупных университетов, в том числе и зарубежных.
                И я шла по этой дорожке – от курсовых работ на кафедре до научных докладов на конференциях всесоюзного масштаба, от многолетних занятий в этом кружке и выступлений на разные темы – до сдачи экзаменов по кандидатскому минимуму и   утверждению темы диссертации на заседании кафедры.

…                Тут меня моя эпоха и вытолкнула за  свои врата – прямо в тот роковой день, который перечеркнул все мои  планы.
                Нина Самойловна больна, но пока ее будущий цербер в лице будущей аспирантки Нели К., не сидит круглосуточно возле постели своего научного руководителя, фильтруя посетителей, а сижу я, скромная лаборантка с кафедры педагогики, и внимаю каждому слову Нины Самойловны.
                - Люсенька, я рада, что позади два трудных экзамена и оба на «отлично». Зарубежную литературу вы сдадите легко…
                Она делает паузу, вынимает из-под подушки носовой платок, ингалятор  Я знаю, что теперь будет: приступ кашля не даст ей договорить, и я встаю, но Нина  Самойловна останавливает меня жестом.
                Боже мой, какие звуки издают ее больные бронхи, мороз по коже…-
                - Я была в «Ленинке»… Все перевела по теме, что было на французском,- отчитываюсь под ее вопросительным взглядом. – Но, я не понимаю, почему нельзя вернуться к Экзюпери? У меня ведь такой материал собран, а Мериме…
                - Люсенька, весь Советский Союз кинулся писать диссертации по творчеству нашего с вами любимого писателя. Он  того стоит, но я не специалист  в современной литературе, мои темы – в девятнадцатом веке, а Мериме как журналист почти не знаком у нас в стране.
                Мне дико это слышать: кто ж тогда на нашем факультете специалист, если не она -  с ее безграничной эрудицией?!
                - Это не все, Люся. Должна вас огорчить. В этом году в аспирантуру выделили одно место, а не два. Если вы с Нелей получите одинаковые оценки на экзамене, пройдете вы, потому что у Нели проблема… с национальностью. Но я думаю – у нее шансов нет при любом втором кандидате на это одно место. Ей не поставят больше четверки..
                Все это говорится с большими  паузами, в которых я мучительно жду приговора. Он в последней фразе, ее мне расшифровывать не нужно. Неля – девочка талантливая. Из нее получится настоящий ученый, хотя уже получился неважный человек. Но для Нины Самойловны нет такого понятия! Она в каждом видит светлое будущее для дорогой науки, потому что дураки и карьеристы в кружке не приживаются. С каким трудом пробивают себе в науку даже сверхталантливые евреи, я знаю точно…
                И опять этот кашель, больше похожий на оркестр, что настраивает инструменты перед концертом.
                Я пережидаю, рассматривая полки с книгами, достроенные до самого  потолка. Все мы, вхожие в этот дом,  знаем, какие драгоценные экземпляры на всех европейских языках хранятся здесь.
                Вспомнился почему-то давний разговор с Нелей, когда мы толпой провожали Нину Самойловну после очередного  заседания кружка. Та шла в окружении студенток, а мы вдвоем плелись в хвосте. Все знали, что произойдет, едва мы подойдем к остановке трамвая:   провожающие останутся на месте, а Неля будет охранять нашего «гуру» до самого дома. Такую роль себе назначила эта цепкая девочка и выполняла безукоризненно – на радость  семьи хронически больной  Нины  Самойловны.
                И вот она эдак доверительно раскрывает мне свои маленькие секреты, демонстрируя особое отношение к ней Нины Самойловны:
                - Как только я поступлю в аспирантуру,  ОНА обещала подарить два десятка книг по моей теме . А это целое богатство! Представляешь, ей Ленинская библиотека предлагала за огромные деньги выкупить эксклюзивные издания 19 века,.  Но ты же  знаешь: Нине Самойловне  при жизни деньги не нужны! Она просто    завещает книги  и библиотеке университета, и студентам аспирантуры – кому что нужно.
                Слабый голос Нины Самойловны возвращает меня в реальность:
                - А на следующий год нам планируют три места в аспирантуре, и у вас, Люся,  будет шанс поступить. Вы знаете, как я вас обеих ценю, и мне говорить об этом…больно, поверьте…
                - Я понимаю и не обижаюсь! – бодро заверяю я  Нину Самойловну,  которая врать не умеет.- Неля прирожденный ученый, продуктивнее меня, а я, если честно, хочу быть школьным учителем. У меня ребенок, муж, мне некогда!
                - Спасибо, Люсенька. Я знала, что вы поймете. Мериме не бросайте. Я вот поднимусь, и мы продолжим. Звоните мне. Почему вы редко звоните? Мне так нужно  было вас увидеть…
                - Я звоню раз в неделю – узнать, как вы,  но  трубку берет Неля и уверяет, что вы спите… Обещает передать вам  мой привет.
                - Странно.  Ни о каких звонках и приветах она не говорила…
                Спускаюсь по лестнице с каким-то неожиданным чувством облегчения. Нет у меня ревности к Неле. Она умна, перспективна, но ради  науки забросила мужа, дочку, стала добровольной сиделкой у преподавателя, от которого зависит. И ей все равно, на какую тему писать диссертацию, лишь бы ею руководила Нина Самойловна. А я хоть и люблю Мериме, но к его журналистике равнодушна. Мне подавай Сент-Экзюпери! Я хочу своей любовью к нему заразить других!
                Телефонный звонок вернул меня на землю.
                - Люсенька, привет! – заговорила трубка ласковым голосом моей старшей сестрицы. – У вас все в порядке? Ты не забыла про Лялькин день рождения?
                - Помню,  Наточка, завтра  поздравим, а на субботу она приглашает нас к себе. Будет вся компания: Шутылевы, Аксельроды. Ты ведь пойдешь?
                - Не знаю, если пригласят.
                - Так Ляля всех нас имеет в виду! Ты что – не сестра ей?
                Поговорили еще  о родителях, которым придется сплавлять на ночевку детей, о купленных подарках.
                Звонила Ната с работы, в перерыв, так что разговор получился деловым  и коротким,  но окончательно поменял мое настроение. Еще с минуту я изучала крестики на полях моего доклада – так Нина Самойловна отмечала мои  удачные мысли, наблюдения. Крестиков было много, рядом  с ними высшую похвалу она выражала восклицательными знаками. Когда-то они грели мою душу, плененную «Землей людей» и «Маленьким принцем», о которых я и готовила выступление  на кружке. Получился фундаментальный труд!
                Вот и хорошо! И готовиться к уроку не надо, здесь все есть! Осталось только просмотреть и вспомнить самые интересные места в работе. А текст этих произведений в русском переводе я знаю хорошо!
                И сначала   я проведу урок внеклассного чтения в 8-м «В». Кажется, с ними налаживается контакт. Просто в начале года класс Зинаиды Павловны показался мне каким-то аморфным. Такой дисциплины нигде  я не наблюдала. Железная женщина – эта украинка. У меня даже проклюнулась симпатия к ней.   А среди детей уже  наметился кружок самых активных.
                И все-таки… никого не могу сравнить с классом Евгении Андреевны. Судьба словно подсунула мне самый идеальный коллектив в самом начале, чтобы я не сбежала в панике из этого странного ада  школьной жизни, а сразу влюбилась в класс,  где талантливых детей было больше, чем  рядовых. Сиди, мол, не рыпайся («не дергайся» - укр.), здесь ты получишь то удовольствие от работы, которое тебе и не снилось на кафедре педагогики, где ты зевала, составляя расписание занятий и консультаций… А сама ждала, ждала, когда уберется последний преподаватель, чтобы в тишине состряпать  очередной доклад о творчестве зарубежного литературного гения.
                О чем это я?  Разве я не любила этот удивительный процесс научного анализа  текстов,   в которых как раз и проявлялся талант писателя? Разве не таяла от счастья над этими крестиками и короткими, но такими сладкими для души репликами Нины Самойловны? Почему же тогда я так легко отказалась сдавать последний экзамен по зарубежной литературе, сойдя с научной дистанции в  самом начале пути?
                Вспомнился мне вдруг урок по моему обожаемому  Лермонтову в 8-м «Г»…Эти живые глаза, лес рук, даже нетерпеливые выкрики с места. Ух, сколько у Печорина оказалось через полтора столетия врагов и поклонников среди этих юных умников! Так что лучше – спорить с такими  мальчиками и девочками или писать диссертацию по теме, далекой от твоей жизни? Чтобы потом твой труд пылился на полках какого-то книгохранилища?
                «Да не мое это! – думаю уже  с улыбкой облегчения.- Вот  Экзюпери – мое! Потому что его  мысли, чувства будоражат, они – живые навсегда!»
                … Семейный вечер прошел даже весело. Во-первых, дети обрадовались, что будут в субботу ночевать у бабушки и дедушки, во-вторых, Дениска потешил нас. Подходит к Вите, который читает газету, говорит:
                - Папа, а зато ты  не знаешь, из чего сделан человек!
И смотрит так хитро, выжидающе.
                Витя спрашивает:
                - Из чего?
                - Из обезьяны! – отвечает сынок  таким  тоном, словно это его личное открытие.
                Искупали Дениса, уложили спать. Проверили уроки у Ирины. Какой аккуратный у нее почерк… Радует меня и природная грамотность дочки. Целую перед сном свою красавицу. Ладная такая – лицом, фигуркой…Но до чего строптивая! Витя считает, что  она пошла в меня, а мне кажется – в него.  Что же лучше -  иметь характер или не иметь?
                Да-а, зато сын наш больше похож характером на нежную девочку. Все наоборот!
                Перед сном   Витя рассказывает мне, как он вел из садика наше чадо:
                - Просится к мальчику по имени Андрей. Я ему говорю: уже темно, нельзя. А он меня пугает: « Тогда я пойду за угол, и не будет у вас сына!»
                Витя смеется:
                -   Я ему: « А у нас Ирочка останется!». Ответ - с возмущением: «Так сына у вас не будет!»- Я опять: «Тогда я пойду в магазин и куплю себе другого сына!».
                -- А он?
                -  А он: «Да, а сыновья не продаются!». Ты бы видела его лицо! Такое торжествующее!
                Нежность в  голосе счастливого папочки меня радует, но не долго. Через пару минут Витя уже заранее  раздражен, хотя этого не замечает:
                - Ты спать собираешься? Или снова будешь стонать, что не успела планы дописать, как было вчера? Легла после часу ночи… У тебя же был свободный день!
                А  я так устала за этот свободный день, что неохота отвечать на обидные упреки.


продолжение  http://www.proza.ru/2019/11/18/994