Сёстры и братья часть 2 глава 25

Спиридон Иванович
Пить просил оплывший город, август, стояла жара. 
- Поэтому  я настоял, чтобы Ленин лечился в Горках! - уточнил Иосиф Виссарионович Сталин. - В Москве ему было плохо…
- Вы часто его навещали? - спросила Валентина Истомина.
- Как только выдавалась возможность, - ответил он и снова углубился в воспоминания. - С октября вождь начал стремительно приближаться к смерти. Полностью парализованный и потерявший речь, он передвигался на инвалидной коляске и объяснялся с окружающими на птичьем языке: «Вти-вти-вти...»
- Господи! - перекрестилась Истомина.
- Вид его был страшен. Исхудавший, с безумными глазами, постоянно пытающийся что-то сказать заплетающимся языком. При нём постоянно находились Крупская и любимая сестра Маняша.
Иосиф Виссарионович заверил собеседницу, что не оставлял учителя без надзора, но в Горки не заглядывал, ограничиваясь расспросами Маняши. В следующий раз он приехал к учителю в Горки в начале 1924 года. Больной выглядел немного лучше, по крайней мере, он не бредил.
- Здравствуйте, товарищ Ленин! - поздоровался Коба.
Не поднимая на диванчик свесившейся ноги, Ленин завёл руку под голову, отчего его поза приобрела легкомысленный характер, словно прохлаждающегося от безделья человека.
- Иосиф Виссарионович, сколько мы с вами знакомы? - вопрос удивил гостя, он достал из кармана трубку, однако тотчас её спрятал.
- Считая с первого письма семнадцать, а как встретились пятнадцать.
Ленин помедлил и решился:
- Я долго думал... Мне, в общем-то, больше не к кому обратиться. Пообещайте, что всё это останется между нами?
Нижние веки Сталина настороженно поднялись. Он ответил молчаливым, взволнованным кивком.
- Достаньте мне яду, - попросил Владимир Ильич. - Мне это очень нужно, важно! Вы себе даже не представляете...
Он заговорил сбивчиво, многословно, рассказал о запомнившемся с детства паралитике. Склонив голову с низким лбом, Сталин хмуро слушал. Он медленно полез в карман, достал трубку и неожиданно улыбнулся.
- Я понимаю вас, но я вчера разговаривал с врачами. - Иосиф Виссарионович говорил убеждённо. - Сам говорил! Они уверяют, что не всё потеряно. Понимаете?.. Не так всё плохо.
- Лукавите? - спросил Ленин, ловя взгляд собеседника.
Глубоко втянув табачный дым, Сталин поднялся и, сжимая в кулаке трубку, сурово осведомился:
- Вы когда-нибудь видели, чтобы я лукавил?
Владимир Ильич поднялся, словно его подкинула скрытая пружина. Этот грубоватый, вечно хмурый человек вдохнул в него уверенность в желанном выздоровлении. Начни он сюсюкать, как остальные, с фальшивой искренностью, больной не поверил бы ни одному слову.
- Сколько уверений я уже выслушал! - подумал вождь. - А этот ляпнул по-солдатски, напрямик: ещё не всё потеряно… надежда есть.
Ленин знал, что верный ученик продолжит выполнять его планы по преобразованию страны. Все ленинские обещания Иосиф Виссарионович выполнял тщательно. Проследил, чтобы еврейская организация «Джойнт» создала корпорацию «Агро-Джойнт» с резиденцией в Симферополе.
- Это было одним из условий получением кредита от них… - пояснил Сталин в Совнаркоме.
В течение года на полуостров свезли множество евреев из Белоруссии, Украины, Болгарии и других регионов и организовали около двухсот коллективных хозяйств. Евреи называли такие объединения кибуцы.
- Какая благодатная земля! - Иосиф Виссарионович лично приехал в Крым, чтобы проверить работу первых коллективных хозяйств евреев. - Недаром русские цари предпочитали отдыхать здесь. 
Он медленно брёл по аллее под могучими деревьями Никитского ботанического сада. Зной, истома, шум ветра в развесистых кронах. В моменты, когда ветер утихал, на землю обрушивалась полная, абсолютная тишина, не слышно было ни единого птичьего голоса.
- Именно поэтому я буду проводить отпуск на Кавказе! - решил Сталин.
Одновременно им был сформирован Комитет по земельному устройству еврейских трудящихся при президиуме Совета национальностей ЦИК СССР, который с советской стороны занялся проблемами освоения Крыма евреями.
- Но можно затягивать процесс передачи полуострова бесконечно… - надеялся Иосиф Виссарионович.
Он вернулся, чтобы рассказать Ленину о впечатлениях от поездки. Но Владимир Ильич уже не мог работать, он умирал мучительно.
- Ему стало значительно хуже за время моего отсутствия! - понял Сталин. - Что предпринять, где отыскать докторов-кудесников?
21 января Маняша Ульянова позвонила и передала, что брат хочет его видеть. Коба приехал с утра. Первым дело он зашёл на кухню и заказал Спиридону Ивановичу Путину на обед своё любимое блюдо «Арагви».
- Всё сделаю в лучшем виде! - уверенно пообещал повар.
Сталин вошёл в палату без Крупской. Обе женщины остались за дверью. Ленин лежал навзничь, прерывисто дышал и облизывал воспалённые губы. Иосиф Виссарионович придвинул стул, наклоняясь к его лицу, спросил:
- Как Вы?
Больной услышал шаги гостя, но глаз не раскрыл. Его рука заметалась и нашарила грубое колено Сталина. 
- Нагнись! - едва слышно прошептал он.
Гость не понял просьбу вождя. Трепетанием век Ленин попросил его нагнуться ближе, совсем низко. Губы его, прилипавшие к зубам, произнесли:
- Я хочу передать тебе силу.
- Что это? - спросил удивлённый Иосиф Виссарионович.
- Старинный медальон… Золотой… - прошипел Ленин. - Просто протяни руку ладонью вверх и прими его.  Тебе понадобится его помощь…
Сталин отчего-то вздрогнул всем телом.
- Нет! - отрезал он. - Вам нельзя разговаривать...
Коба принял слова учителя за бред. Владимир Ильич зажмурился и по его жёлтым измождённым щекам, уже тронутым тленом, покатились две крупные слезинки.
- Плачущий Ленин! - удивился Сталин. - Властный и безжалостный...
С невыразимой тяжестью на сердце он вышел из палаты и увидел Крупскую и встревоженную Маняшу. Иосиф Виссарионович остановился и машинально, словно в бреду, проговорил:
- Мучается... сильно мучается.
Обе женщины ничего не поняли и поспешили в палату. Сталин же побрёл прочь тяжёлым шагом, повесив голову и отрешённо щурясь. Навстречу ему попался знакомый повар.
- Вот, Ильичу супчик несу! - сказал он. - Потом приготовлю «Арагви».
Сталин обречённо махнул левой рукой. Повар вошёл в комнату и не успел закрыть дверь, как Ленин неожиданно громко велел женщинам:
- Выйдите отсюда!
Те покорно послушались, а Спиридон Иванович замялся посредине квадратной комнаты с горячей супницей в руках.
- Подойди! - приказал ему Владимир Ильич.
Повар поставил супницу на стол и шагнул к постели больного.
- Я хочу передать тебе силу! - прохрипел он.
- Зачем?
- Молчи и выполняй! - неожиданно твёрдо сказал Ленин. - Протяни ко мне правую руку ладонью вверх.
Спиридон Иванович покорно протянул её.
- Скажи: «Я принимаю дар!» - велел Владимир Ильич.
- Я принимаю дар! - откликнулся он.
Ленин вытянул правую руку ладонью вниз и задержал над рукой повара.
- Отдаю тебе свою силу! - прошипел он из последних сил.
Когда больной через мгновение убрал трясущую конечность, на ладони Спиридона Ивановича остался лежать блестящий медальон.
- Передай его своему внуку от сына, который носит моё имя.
- У него же нет детей…
- Будут… - пробормотал Владимир Ильич из последних сил. - Первые два мальчика умрут, а третьему передай… Только сделай всё как делал я.
- Всё сделаю мой повелитель! - неожиданно для самого себя выпалил Спиридон Иванович.
- Слово в слово скажи…
- Слушаюсь и повинуюсь! - сказал повар и поклонился.
Ленин дико закричал, прогнулся небольшим сухоньким тельцем, словно дугой и потерял сознание. В комнату вбежали испуганные женщины, а повар метнулся к себе на кухню. Через час Владимир Ильич Ленин умер.
    
Виктор Фёдорович 
7 декабря 1920 года начальник штаба украинских повстанцев Виктор Фёдорович Белаш и командующий Нестор Махно со скорбными лицами выслушали вернувшегося из Крыма командира конницы Марченко:
- 22 ноября командующий Южным фронтом Михаил Фрунзе издал приказ нашим частям влиться в Красную армию на общих основаниях, подчиниться революционной дисциплине и принять комиссаров.
- А ты, что ответил? - воскликнул Белаш.
- Послал его… Патронов нам больше не выдавали, - продолжил отчёт Марченко. - В ночь на 26 ноября нас окружили части 4-й Красной армии.
- Часовые проспали? - спросил Виктор Фёдорович.
- Бой мы приняли! Но были выкошены пулемётными очередями.
- Предатели! - побелел от бешенства Махно. - Горите в аду, твари.
- Были предательски захвачены и убиты все члены полевого штаба и Семён Каретник… - закончил Марченко. - Я пробивался через ряд заслонов на Перекопе и, двигаясь, день и ночь, добрался с десятком бойцов к вам.
- А остальные? - опешил Белаш
- Это все люди, кто остался в живых… - понурив голову, сказал он.
- Я отомщу красным за них! - пообещал побледневший батько.
- Нам будет трудно это сделать… - уточнил Виктор Фёдорович.
- Наберём повстанцев, - запланировал Нестор, - и двинем на Москву!
Виктор Фёдорович благоразумно промолчал, он понимал, что планы не могли реализоваться. Пока махновцы воевали с белогвардейцами, отношение к ним со стороны Советского правительства было дружественным. После разгрома Деникина ситуация в корне изменилась.
- Нас объявили вне закона во второй раз, - понял он, - началась охота...
После уничтожения в Крыму бойцов, армия Махно потеряла боеспособность. Весной 1921 года командование Красной Армии разработало план окончательной ликвидации повстанцев Юга Украины:
- Нужно загнать Махно между Азовским морем и озером Молочным!
Для осуществления плана красные открыли махновцам путь к морю и закрыли ловушку с севера частями армии Будённого, 30-й и 4-й дивизией.
- За нашим передвижением наблюдают аэропланы, - понял Белаш. 
Их загнали в «мешок» у озера Молочного. Тачанки не держал тонкий лёд. Под Мелитополем Махно сел на коня и руководил сражением.
- Он уклонился от боя с частью красных, - одобрял начштаба. - Другую заставил стоять развёрнутым фронтом в ожидании боя, сам сделал переход в шестьдесят вёрст, разбил на рассвете третью часть большевиков, стоящую у Молочного озера, и по Азовскому морю вышел в районе Верхнего Токмака.
Разбив заслоны красных, махновцы по узкой косе, на которой могли быть уничтожены пулемётным огнём, вырвались из устроенного ада.
- Красные не предполагали возможности такого перехода, - радовался Нестор, - на военных картах коса даже не обозначена.
10 марта завязался бой возле села Новоспасовка. Они разгромили кавбригаду, но попали в окружение. Против них действовали части Иркутской дивизии и группы Нестеровича. Несмотря на потери, он решился на штурм Гуляйполя. Пленные красноармейцы сообщили, что там находился один конный полк красных, бойцы которого были готовы перейти на сторону повстанцев. Успех восстания в Кронштадте вскружил голову Махно:
- Началась третья революция и России будет не до нас...
14 марта батька, без разведки, с ходу ворвался в предместья Гуляйполя, где его отряды попали в кольцо частей 3-го конного корпуса. Жестокое побоище, казалось, приведёт к уничтожению махновцев. Нестора тяжело ранили выстрелами в упор. Одна пуля засела в стопе, другая задела бедро и живот. Он упал с коня на снег. С поля боя на руках его вынес Лёва Задов. 
- Батько убит! - крики посеяли панику среди повстанцев.
Началось бегство махновцев. Двенадцать вёрст раненого везли на тачанке, не перевязывая ран, и он истекал кровью, не приходя в сознание.
- Не довезём… - мучился Белаш.
Пока продолжалось преследование тачанки Махно, над его головой свистели пули. В ночь на 15 марта, оторвавшись от преследователей, махновские командиры собрались возле раненого вождя.
- Кровавые бои последней недели обескровили Повстанческую армию, она потеряла половину своего состава! - сказал Виктор Фёдорович.
Штурм Гуляйполя стоил жизни ста пятидесяти повстанцев убитыми и ста пленными, они понимали, что не смогут переломить ситуацию ввиду значительного превосходства в силе красных.
- Тяжёлое ранение батьки осложнило руководство движением… - раненого Нестора вывезли в тихий район на лечение.
Совещание командиров решило временно распустить Повстанческую армию, но продолжать действовать мелкими отрядами. Возле Новоспасовки отряд сопровождения Махно нарвался на части 9-й кавалерийской дивизии. Они близко подпустили красных, считая, что это свои. Когда осознали ошибку, им осталось только бежать. Красные гнались за измученными махновцами двадцать пять вёрст.
- Не уйти! - в селе Покровка они догнали повстанцев.
Раненый Нестор в седло сесть не мог, на тачанке лежал и видел, как позади, на расстоянии сорока саженей, шла небывалая рубка.
- Люди умирают из-за того, что не оставили меня, - понимал Нестор. - Противник численно превосходит нас в пять раз, их бойцы свежие…
Махно увидел, что к его тачанке подскочили пулемётчики «льюисисты». Их было пятеро под командованием Мишки из села Черниговка Бердянского уезда. Прицелившись во врагов, он сказал:
- Батько, вы нужны делу нашей крестьянской организации, это дело дорого нам. Мы сейчас умрём, но смертью своей спасём вас!.. Не забудьте передать это нашим родителям.
Лёва на руках перенёс его из тачанки на крестьянские дроги, которые достали повстанцы. Нестор услышал пулемётный треск и взрывы бомб.
- Что там? - спросил он.
- То «льюисисты» проехали три версты и перебрались через речушку, - ответил он. - Они задержат красных.
Пулемётчики погибли. Героический поступок воодушевил батьку, он сумел сесть на коня и благодаря этому спастись от преследователей. В бою махновцы потеряли более двухсот повстанцев.
- Красные захватили наш обоз, лазарет и артиллерию! - доложил Белаш.
До 5 апреля Махно и его жена Галина Кузьменко скрывались в Изюмских лесах у атамана Савонова. Фрунзе изменил тактику:
- Теперь махновцев преследовать конными отрядами и группами броневиков и создавать заслоны из надёжных частей на пути к базовым районам, сочувствующим Махно.
Красное командование предугадывало маршруты их рейдов и громило базовые районы. Чтобы лишить повстанцев маневренности и скорости, было решено отгонять лошадей перед ними, снимать телефонные аппараты, чтобы предотвратить прослушивание.
- 15 июня Фрунзе выехал в Полтаву для выяснения обстановки, едва не попав в плен возле Решетиловки, - узнал Виктор Фёдорович, - был ранен.
Для восстановления сил батько решил вернуться в Гуляйполе. 16 июня махновцы были снова окружены на переправе через Ворсклу. Положение улучшил отряд Иванюка, который присоединился к батьке, после чего стало полторы тысячи повстанцев при семидесяти пулемётах. 27 июня Нестор направился в Недригайлов, который служил повстанцам базой, где собирались добровольцы и оружие.
- Красные заранее перебросили корпус красных казаков и Владимирскую дивизию, - разведал Белаш.
Махно повёл повстанцев в лобовую атаку на село и взял его. Красные окружили махновцев на линии Ромны - Лохвица, создав барьер из бронепоездов и броневиков. В ожесточённом бою повстанцы потеряли треть состава, но вырвались из окружения, бросив тачанки обоза.
- Мы настоящие конкистадоры степей, - Виктор Фёдорович с гордостью смотрел на проходящую мимо колонну бронзовых от солнца бойцов. - В наших душах поселился боевой дух вольных людей!
30 июня на помощь красным подошли отряды Заволжской и 55-й кавбригад. Штаб Нестора наткнулся на них, много вёрст уходил от преследования. Когда красные почти догнали их, начальник штаба, к седлу, которого была привязана армейская казна, начал бросать деньги, монеты, золотые вещи под копыта преследователей.
- Ловите! - это остановило преследователей, они слезли с коней и, забыв о махновцах, начали собирать деньги.
2 июля повстанцы были окружены возле станции Кочубеевка.
- Со значительными потерями, под огнем пулемётов и артиллерии нам пришлось переправляться через реку Ворскла, - сообщил Белаш батьке. 
Разгромив заградительный отряд, они вырвались из окружения, бросив обоз и артиллерию. За ними ринулся истребительный отряд Харьковского округа. Махновцы вернулись на станцию Кочубеевка, ночью перейдя мелкими группами железную дорогу под носом у красных. Благодаря маневру они оторвались от преследователей на сто вёрст.
- Направляемся в базовые Новомосковские леса! - приказал он.
За два месяца рейда махновцы выдержали шестьдесят девять боёв, в которых потеряли артиллерию, большинство пулемётов. Погибли лучшие командиры Щусь и Куриленко, были тяжело ранены Махно и Кожа.
- Почти никого не осталось… -  мучился Нестор.
Крестьяне, измученные войной, не поддерживали Нестора. 6 июля они направились на Гуляйполе. Отряды Красной армии в ожидании Махно заняли позиции на реках Орель и Самара с приказом:
- При их приближении нанести встречный удар.
Нарвавшись на отряды возле села Дибровка, махновцы отступили, оказавшись в окружении семи бронепоездов и шести карательних отрядов. Приняв бой, они прорвали оборону. Возле станции Мечебилово дважды выходили из окружения. 11 июля Махно подошёл к Гуляйполю.  Трёхтысячный красный отряд отбил атаку конницы повстанцев.
- Рассеяться по губернии отрядами, - посоветовал Виктор Фёдорович.
Возле села Новый Буг махновцы, усиленные отрядами Маруси и Иванова напали на бригаду 7-й кавдивизии, в десять раз превосходившую их. 
- Махно, превозмогая адскую боль от последнего ранения, верхом возглавил ряды атакующих! - удивлялся Белаш силе воли батьки.
Красные силами кавалерии организовали преследование. К ним присоединились два броневика и два грузовика с пехотой. Сто вёрст они преследовали махновцев и атаковали их на переправе через реку Ингул, где погибли сорок пять повстанцев, в том числе атаманша Маруся.
- В бою с 7-й кавдивизией возле Голты Нестор ранен в затылок, - узнал Виктор Фёдорович, - пуля прошла сквозь щёку навылет.
Пришлось скрываться в Савранских лесах, где он заключил соглашение о совместных действиях с местными атаманами Лихом и Заболотным. Лес окружили, красные готовились применить слезоточивый газ.
- Инстинктивное ощущение своей земли порождает страстную ненависть к носителям революционного порядка! - сказала мужу Галина, которая сопровождала супруга в постоянных рейдах. 
17 июля с отрядом в семьсот человек Белаш отделился от основных сил и пытался пробиться на Кавказ. 26 августа махновцы прорвались из окружения, но в бою погиб Петренко. Последние пятьдесят три дня Махно на родине были полны боёв, крови и отчаяния. Его поредевший отряд прошёл более двух тысяч километров и выдержал сорок боёв.
- Мы стремимся сохранить отряд, спасаясь от преследователей… - признался Нестор. - Перспектива остаться в живых равна нулю, однако внутренняя сила вынуждает нас не выпускать сабли из натруженных рук.
28 августа, разоружив пограничный пост, южнее села Каменка, махновцы переправились через Днестр. Вместе с Махно в Румынию перешло всего семьдесят восемь человек.
- Вот и всё, что осталось от некогда могучей крестьянской армии свободной Украины... - с горечью подумал Виктор Фёдорович.
 
 
 
продолжение http://www.proza.ru/2019/11/17/547