Раб собственных чувств

Она была так очаровательна. Её движения, — столь плавные и аккуратные, а взгляд... Такой нежный и пропитан любовью. Она танцевала и излучала улыбку, пока я проводил пальцами по струнам гитары, создавая размеренную и подходящую под атмосферу лесной тишины мелодию. Я не мог отвести от неё своего взора. Я любил её. Я был влюблённым дураком, а она — моей наивной принцессой. Между нами была не просто влюблённость, но и не любовь; ярко-сверкающая искра чувств, наполненная эйфорией, пронизанная привязанностью и наслаждением в омуте всепоглощающего спокойствия. Я был поистине эгоистом, не желая её отдавать никому и никогда. Признаться, я даже не знаю, как её можно описать. Маленькое чудо, оказавшееся в моих крепких объятьях? Может быть. Я желал, чтобы её улыбки, касания и озорные взгляды принадлежали лишь мне. Это так по-детски, однако. Но меня это вовсе не волновало. Меня волновала и будоражила лишь она. И никто другой.

И вот, она всё пляшет, а я всё не могу ею наглядеться. Пение её тоненького голоска поглотило мои мысли, а её хрупкий и мягкий образ в ситцевом платьице — рассудок. Она даже не понимала, сколько потаённого я храню в себе. Совсем не знала, как много фраз хочу я произнести посвящённых лишь ей одной. Ни капельки не осознавала, насколько сильно я её любил.

Маленькое чудо заставило меня вновь прочувствовать те юные, приторно-сладкие и совсем неосквернённые чувства. Я понимал, что по отдельности мы являлись сложными головоломками, но вместе складывались в единый пазл. Думала ли она также? Увы, не знаю. Но точно знаю,— она любила. В тысячу, нет, в миллиард...в бесконечное количество раз сильней, чем я. У неё чистое сердце: ни грамма лжи, ни грамма притворства. Моё, израненное временем, благодаря ей излечилось. Она была моим лекарством в дни унылости и грусти. И лекарем в дни простуд. Струна за струной, аккорд за аккордом, а она продолжала напевать под такт гитаре, тем временем как я покорно продолжал её любить.