Падение с Берлинской стены

/из серии «Кремлёвский консультант»/

Штирлиц, вызванный на очередную консультацию, перешагнул порог сталинского кабинета. В ноздри «шибанул» едкий дух  воскуренного «самосада». - Такой только на юге России  выращивают, - отметил он для себя.
-Прахади, дорогой, садись, - Сталин широким жестом пригласил гостя к столу для посетителей  приставленному буквой «Т» к основному.
-Настроение у него хорошее и это радует, - подумал разведчик, - хотя, до конца быть уверенным никогда нельзя.
Штирлиц окинул взглядом присутствующих и приветливым кивком поздоровался. Вот справа напротив, ближе к Сталину, сам товарищ Ворошилов, а слева чуть дальше какой-то красноармеец в  гимнастерке с «кубарями». Новенькая кожаная портупея с пустой кобурой на поясе отвечала скрипом на каждое его движение - стряхнуть пепел  с огромной туго набитой «козьей ножки» или поправить чехол на прямоугольном предмете на столе поодаль.
-Ты что-нибудь слышал о том, что наши немецкие партнеры в настоящее время «громят» Берлинскую стену? Разносят по кирпичику, можно сказать!
-Слышал, товарищ Сталин, конечно же! – ответил полковник Исаев, - Как не слышать. Информация начала поступать давно ещё на стадии намерений. Да, и либеральные медиа постоянно «трезвонят»  о победе их ценностей.
-А ТЫ куда смотрел? – выстрелил в него из под рыжих усов генералиссимус вопросом с акцентом на личном местоимении.
-Вот оно! – подумал Штирлиц, – Началось!
Он невольно внутренне съёжился. Но ни один мускул при этом не дрогнул на лице опытного разведчика.
-Это была продуманная тактика, товарищ Сталин, - сказал он, - иногда ситуация требует некоторой отстранённости, чтобы  её пустили на самотек. Управляемый хаос, так сказать. Этой тактикой  давно уже пользуются наши американские партнеры во всем мире.
-И как же ты намерен управлять неуправляемым? – спросил вождь народов с прежним нажимом и недовольством.
-Дело в том, что сложнейшая, часто хаотичная социальная среда, каковой является любое государство, - это по своей сути  сложная система высокого порядка. Её поведение, конечно же,  всегда подчиняется каким-то закономерностям, но их сначала обязательно надо выявить. То есть управлять такой системой очень непросто.
-Опять «гонишь пургу»? – ехидно поинтересовался генералиссимус.
В повисшей тишине даже Ворошилов покраснел и кашлянул, реагируя на искрящее  недовольство «отца народов», которое постепенно, но неотвратимо, заполняло всё пространство кабинета. Ведь  «таким макаром» дело и до него скоро дойдёт.
А действительно - не брать же вождю только на себя абсолютно всю ответственность за происходящее?
Из всей компании один лишь красноармеец пока молчал. Он иногда покашливал в увесистый рабоче-крестьянский кулак, чадил едким табачищем и внимательно перебирал веселыми голубыми глазами всех, кто сидел за столом,  помаргивал светлыми ресницами и время от времени резко встряхивая головой, стараясь вернуть непокорный белобрысый чуб на его законное место. – «Как будто бодается», - подумал Штирлиц.
-Ну, отчего же, товарищ Сталин! – осмелился возразить вождю разведчик в продолжение диалога, – Думаю, что нам следует дождаться такого момента, когда в социальной среде возникнут  устойчивые паттерны, тогда в ней можно будет обнаружить «странные аттракторы» и точки бифуркации. И только потом выносить решения. Спешить с этим нельзя. Вот увидите, Иосиф Виссарионович, что «они» «там» в скором времени ещё пожалеют о содеянном.
-«Странные» речи ты ведёшь, товарищ Исаев, но имей в виду, не в наших правилах пускать всё на самотёк!.. Ну, да ладно, –  Сталин несколько обмяк и безнадёжно махнул рукой в его сторону. – А вот у товарищей есть иное мнение на этот счёт, – сказал он, кивнув в сторону  Ворошилова и красноармейца.
Легендарный маршал, превосходный стрелок, воспринял сталинский кивок, как сигнал, и «выдал»:
-Помимо основной задачи по предотвращению неконтролируемого перемещения отдельных лиц через границу между западным и восточным Берлином, стена имела и культурно-историческое значение.
-Вот как! – удивился Штирлиц, – Очень интересно какое?
-На ней рисовали граффити, писали лозунги, то есть выплёскивали таким образом сублимированное недовольство, освобождались от него. А некоторые даже проявляли творческую смекалку в поисках способов преодолеть эту преграду – подкопы, дельтапланы, воздушные шары. Многое чего напридумывали. Ведь стена высокая – 3,6 метра.  – Ответил Штирлицу товарищ Ворошилов.
-Это второстепенный фактор, о котором, учитывая глобальный масштаб событий, вряд ли стоит сожалеть, – возразил Штирлиц.
Сталин поворачивался то к одному собеседнику, то к другому и выслушивал их доводы с неподдельным интересом. Стушевавшийся в присутствии генералиссимуса Ворошилов не нашелся,  что на этот раз ответить Штирлицу. Он вообще не был мастак разговоры разговаривать и всегда ждал ценных указаний сверху. Поэтому решил пустить в ход свой главный аргумент.
-Берлинская стена имела еще одно – сакральное, можно сказать даже магическое, значение. Разумеется, эту тайну всегда тщательно скрывали. Думаю, что лучше об этом нам расскажет товарищ Пётр Пустота,  – скороговоркой выпалил  маршал и выставил подбородок в сторону незнакомого Штирлицу красноармейца.
Пётр встал, он оказался почти гренадерского роста, и над сукном столешницы высветилась полоска красных галифе. Одернул гимнастерку под широким ремнем, и негромко произнес, ни на кого не глядя:
-Берлинская стена являлась порогом, преодолев который, человек попадал на другой уровень. В другое измерение, что ли, - красноармеец смущенно кашлянул, - словами это трудно объяснить…
-А ты попробуй! - сказал заинтригованный Сталин.
-Товарищ Ворошилов только что рассказал нам, - продолжил боец, - что было много попыток преодолеть эту стену. Успешных и безуспешных… Однако есть люди, которые её просто-напросто  перепрыгнули!
-С шестом или без? – живо поинтересовался Штирлиц, – Без шеста это невозможно!
Неплохой спортсмен Ворошилов понимающе кивнул, соглашаясь с ним.
-Нет пределов человеческим возможностям, - ответил Пётр, - они до конца ещё не изучены, знаю лишь только, что решающую роль в этом деле играет сильная мотивация. Далеко не у всех она есть, но со всей ответственностью смею вас заверить, что такие люди существуют.  Их считанные единицы, но есть свидетельства, что они смогли перепрыгнуть Берлинскую стену без всяких приспособлений!
-И ты можешь назвать конкретных людей? – спросил Сталин.
-Ну, конечно же, товарищ Сталин! – подтвердил Пустота и стал перечислять: это некая немецкая комсомолка Ангела, немецкий коммунист и патриот Маркус. В их числе присутствует даже один русский товарищ. Все они после совершени казалось бы невозможного прыжка через Берлинскую стену, заняли потом очень высокие посты, свидетельствующие об их незаурядности.
-А кто этот русский, уж не себя ли ты имел в виду? – спросил Пустоту Сталин.
-Нет, что Вы! – ответил красноармеец.
-Но почему? – не унимался вождь.
-В деле перепрыгивания Берлинской стены есть одна очень важная деталь. «Взять» немыслимую высоту в три метра и шестьдесят сантиметров – этого еще мало. Не менее важно и то, как ты приземлишься - на ноги или на голову. Я действительно перепрыгнул стену, но приземлился не совсем  удачно. Контузия как бы, - Пётр потер левой рукой стриженую макушку.
-Это единичные случаи, эксклюзив - резюмировал Штирлиц, - есть стена или её нет – на общую стратегическую ситуацию она не влияет. Надо всё же подождать, как я предлагаю. Стена всё равно – это не оружие против проклятых буржуев.
-Ах, вы вон о чём! – воскликнул Пётр Пустота и сдернул чехол с непонятного предмета на столе, - Вот это даже посильнее, чем атомная бонба будет и бесшумней.
Все с недоумением стали разглядывать макет пулемета «максим», умело вылепленный кем-то из пластичного материала. Из импровизированного дула «пулемёта» торчал костлявый скрюченный палец, будто бы угрожая окружающим.  Палец был покрыт высохшей, побитой жёлтой кожей напоминающей истлевший пергамент.
Штирлиц было привстал, намереваясь подойти к вождю и тихо шепнуть, что здесь явно клинический случай и надо быстренько вызывать дежурного психиатра. Но Сталин, заметив движение, плавно показал ему вниз пальцами правой ладони.  Сиди, мол, и не мешай.
-И с этой «байдой»   вы собираетесь воевать против империалистов? – спросил генералиссимус, пристально взглянув на Ворошилова. Но за того ответил Пётр:
-Это палец Будды, товарищ Сталин. Тот, на кого он указывает, исчезает, «стирается».
-Но палец указывает на нас, а мы ведь ничего, на месте, - Сталин похлопал себя по бокам и засмеялся.
-Да, это так, товарищ Сталин. Потому что нужно произнести волшебное слово и только тогда будет эффект. Пётр подошел к вождю, наклонился и прошептал что-то на ухо.
-Какие смешные слова, - сказал Сталин, продолжая улыбаться, - вроде бы я их в цирке где-то  слышал – «сим салабим!».
Штирлиц, желая блеснуть эрудицией, собрался было уже дополнить список и другими смешными словами из того же ряда – «ахалай-махалай», «трах-тибидох!», «крекс-пекс-фекс» – но опоздал… 


/фотография "Палец Будды" выполнена автором, виртуальный реквизит «глиняный пулемет» и ЛГ Петр Пустота пришли погостить на мою страничку из бесподобной повести Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота», а остальные персонажи, я думаю, читателям уже хорошо знакомы/