ЗАВТРАК С ВИДОМ НА ЭВЕРЕСТ.
История о путешествии по одному из самых популярных маршрутов в мире, о котором еще никто не рассказывал так подробно, и в котором все с самого начала пошло не так как было задумано.
***
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Тишина. Первое утро после возращения в Москву. Я лежу с закрытыми глазами и решаю, готова ли проснуться. После невероятных трех недель, прожитых за тысячи километров от всего, к чему привыкла, я хочу в полной мере прочувствовать это блаженство. Это – возвращение домой… Но дома ли я? Память подсказывает, что вчера, после самолета и стремительного разбора чемоданов я все же сорвалась и поехала к сестре. И кажется, мы проговорили до трех или четырех часов утра… Помню, что я все никак не могла наесться, что съела за вечер почти целую банку сгущенки, что шампанское было, пожалуй, особенно пьянящим, и что под утро у меня хватило-таки сил залезть в ванну… И я, наконец-то, уснула на мягкой кровати…
Надо бы поспать еще – еще неделю бы надо просто лежать и спать… А я точно в Москве? Почему так тихо? Может быть все это мне приснилось, а на самом деле я снова сплю в тяжелом спальном мешке в одном из стареньких лоджей в Гималаях?.. Мне становится не по себе – открывать глаза не хочется и я продолжаю лежать, стараясь ощущениями угадать и нащупать истину…
Еще одно резкое воспоминание, от которого тело буквально сжимается в комок. Я сижу на камне в нескольких метрах от вершины Кала-Патхар и не могу заставить себя встать. Я уже была там – на вершине. Я видела как начался этот рассвет, который сейчас оранжевым оползнем продолжает спускаться в долину – туда, где в холодном маленьком номере лоджа в Горак-Шеп дожидаются меня мой огромный рюкзак и мои новые друзья. И мой победный завтрак… Нужно заказать что-нибудь дорогое, сытное и вкусное… Например, яичницу с хлебом… Но для этого мне нужно спуститься. Как? Я делаю глоток ледяной колы и ловлю на себе осуждающий взгляд моего проводника. Не чувствуя ног и рук, делаю еще пару коротких глотков, убираю драгоценную бутылочку в маленький рюкзак и заставляю себя подняться. … Новая вспышка. Я стою у подножия лестницы в гостиной маленького деревянного лоджа в Бупсе. Там наверху наша комната. Мне нужно подняться туда, чтобы переодеться… Чтобы хотя бы принять душ после долгого перехода среди бесконечных караванов мулов и ослов. Сегодня был второй день нашего похода и мы прошли больше 20 километров по горам нижнего Непала по жаре. Лестница выкрашена белой масляной краской. В ней всего семь ступеней, не считая последнего подъема на этаж. Но у нее нет перил. И я стою и смотрю на нее – слышу, что Женя и Женя уже наверху, разбирают свои рюкзаки. А я… Смотрю и не знаю, как мне взобраться на эту НЕДОСЯГАЕМУЮ высоту. Делаю шаг вверх и чуть не падаю – мышцы от боли практически сводит судорогой, а суставы каменеют и отказываются подчиняться. Как опрометчиво я отдала портеру вместе с рюкзаком свои палки… С другой стороны – как бы я смотрелась с трекинговыми палками на домашней лестнице? Делаю еще один шаг и понимаю, что мне наплевать, как я выгляжу! Скрипя зубами (в прямом смысле), опускаюсь на ступени и ползу по ним до самого верха, пока на получаю возможность опереться хотя бы на перекрытие между этажами. Здесь поднимаюсь и кое-как преодолеваю последние сантиметры. А наверху узнаю, что душ находится… В подвале… В подвале нижнего дома.
И еще десятки таких же ярких воспоминаний одно за другим вспыхивают и гаснут – некоторые окрашены электрической болью, некоторые эйфорией восторга, и все неизменно заканчиваются вопросом «Неужели это я?»… И я еще крепче зажмуриваю глаза, продолжая осознавать и вспоминать.
Неизвестный перевал неизвестного участка нашего пути. Мы все еще шли вверх, но сил во мне было уже побольше и я позволяла себе останавливаться и молча кричать от восторга, оглядывая окружающую красоту. Кричать и правда иногда хотелось, даже в начале пути – потому что сознание не могло вместить в себя пейзажи потустороннего мира Непала и предгорий Гималаев, и выплескивалось наружу. А на «верхнем треке» граница между мирами стерлась вовсе. Все, что видели наши глаза, так мало напоминало знакомую Землю… Временами казалось, что мы космонавты, которых высадили на другую планету. Ведь мы и двигались еле-еле – как если бы находились в безвоздушном пространстве… И кислорода нам не хватало точно так же, как если бы он поступал в легкие из тяжелых баллонов – дозированно и экономно… И вдруг тишину разрезал звонок телефона. Телефона? Моего телефона? У меня звонит телефон! На черт-те какой высоте на узкой тропинке посреди Гималаев!!! Абонент «Мама». Ну, конечно. Да, ладно?
- Алло, мама?
- Алло! Это ты?
- Мама! Но как ты смогла дозвониться?
- Алло! Алло! Ты слышишь меня? Скажи!
- Да! Я слышу тебя! Я жива!
В-общем, самый обычный и самый бестолковый разговор, который не был бы таковым в контексте окружающей местности и понимания того, что за последние двое суток связь не появлялась ни разу и все уверяли нас, что дальше связи попросту не может быть. Самый же главный вопрос, который задала мне тогда мама – это любимый вопрос всех мам на свете. «Где ты?!!» Я рассмеялась в ответ, потому что в этот раз я точно не могла на него ответить. «Мамочка, я люблю тебя! Но я… Не могу тебе ответить. Я не знаю, где я».
Так где же я сейчас? Тишина – значит точно не в Катманду. Постель сухая – значит, не на треке. Нос теплый – значит я спала не в одном из тех поселений шерпов, где любое топливо на вес золота, и даже кизяк жгут лишь один раз в сутки, вечером, в общей столовой, а за ночь дома вымерзают, не успев даже прогреться… Тут я вспоминаю, о чем мечтала долгие последние три недели и даже специально не стала делать этого в Катманду, откладывая удовольствие до возвращения домой… По-прежнему не открывая глаз, я плотнее заворачиваюсь в теплое (и сухое!) одеяло, чтобы затем… Осторожно распрямив одну ногу… Высунуть ступню наружу! Мгновение оценки… И вот оно – счастье! Моей ноге не холодно! Она свободно вытянута из-под одеяла и чувствует себя прекрасно! И я смело выбрасываю в сторону сначала одну руку, закидываю вторую на подушку, вытягиваю обе ноги (я спала без носков!), шевелю пальцами и потягиваюсь свободно (свободно!), лицо само расплывается в улыбке… И в этот момент с улицы доносится пение птиц. Я дома! Я открываю глаза и вижу… Что действительно ночевала у сестры. То есть я почти дома. Но это уже не важно. Есть главное – я вернулась. Я была там, прошла весь путь туда и обратно сама. И я вернулась.
Мой рассказ про то, как мы улетели в Непал, чтобы отправиться в индивидуальный трек к Эвересту. Как мы не смогли вылететь из Катманду и отправились сначала на джипах в Фаплу, затем пошли пешком до Намче-Базара, дошли в Горак-Шеп, побывали в базовом лагере Эвереста, поднялись на Кала-Патхар, спустились пешком в Луклу и местными авиалиниями долетели до Катманду. Мы вернулись в Москву. И сделали это за 21 день. Наша история похожа на многие и не похожа ни на одну. Потому что с самого начала мы собирались идти вшестером индивидуальным маршрутом, но, благодаря нелетной погоде, весь план и наш график пришлось пересмотреть в самом начале. Нас осталось трое, а в пути мы познакомились с еще одним героем-одиночкой из Москвы. И, все вместе (если считать наших гидов-проводников, нас снова стало шестеро) шли, каждое утро заново устанавливая себе цель, каждый вечер прислушиваясь к возможностям организма и настроению гор, и каждый день мечтая о том, что мы все-таки дойдем до самой высокой «Матери мира», увидим ее рассвет и устроим себе… Придуманный еще в далекой зимней Москве… Завтрак с видом на Эверест. Я обещаю рассказать обо всем. Я обещаю ничего не забыть. Я обещаю…
***
ДЕНЬ 0. ОТЛЕТ ИЗ МОСКВЫ.
Запись в Facebook от 30 сентября 2018 года.
07:37, аэропорт Шереметьево.
Так странно… Так много хотелось сказать. Так долго мы к этому готовились… Ждали… И вот – самолет. А говорить не хочется. Очень хочется спать… Вылетать на рассвете – это… М-да. Пожалуй, только одно – это самое невероятное путешествие в моей жизни (пока). И еще – еще никогда в жизни мне не было так хорошо. Главное откровение начала осени – ведь мы действительно не знаем, сколько нам осталось… А значит – все, что осталось, все это прекрасно. … Дойти и вернуться. Пожелайте мне этого.
П.С. – Мы сумасшедшие.
Самолет, похожий на большого раскормленного гуся, медленно разворачивается вдоль сигнальных огней. В направлении взлетной полосы пока еще ночь. Никто не провожает и не смотрит вслед. Шестеро путешественников встретились в аэропорту. Они отправляются в путь без свидетелей. И одна из них – я. Жду объявления на посадку нашего рейса. Смотрю на разгорающийся пожар рассвета за огромным окном аэропорта Шереметьево… Двоих, Олю и Иру, я знала уже давно. С Женей успела познакомиться зимой, когда мы встречались в кафе, чтобы позавтракать и поговорить о планах. Таню и Женька увидела впервые у входа в терминал Е.
Само путешествие изначально представлялось большой авантюрой. Я настолько не была уверена в реальности происходящего, что на прозвеневший в три утра будильник первой мыслью было: «Неужели это правда?» Не убеждали ни долгая переписка в чате, ни многие подробные расчеты и обсуждения, ни отправляемые в Непал полгода по частям деньги… Ни фотографии от Миши, нашего «человека-призрака» родом с Украины, жившего в Катманду весь сезон и водившего туры по Гималаям (если верить его странице всемирной сети)… Я даже не рассказывала никому, насколько индивидуальный у нас маршрут – все это звучало слишком неправдоподобно. К назначенной дате начали появляться электронные билеты в почте и напоминания в гугл-ежедневнике. Все месяцы с момента покупки авиакомпания не переставала слать мне предложения об участии в акциях. И в паспорте стояла открытая виза… Но все-таки я продолжала испытывать какое-то животное (именно в животе) сомнение. Всё перечисленное было словами, мечтами, снами… Но разве могло оно стать реальностью? Ведь всё это невозможно было… Потрогать.
Вот, например, мой рюкзак. Он набит вещами, обвязан цветными лентами. Он много, где был со мной, и обо всем может рассказать… Он реальный – со всеми его (и моими) воспоминаниями, отметинами, шрамами, которые можно почувствовать телом, потрогать рукой, получить подтверждение… А вот слова о том, что в этот раз он должен весить не более 10 килограмм, чтобы я смогла дойти с ним до высоты Горак-Шеп, последнего поселения на пути к базовому лагерю Эвереста – это всё пока только слова. Рюкзак можно взвесить, слова – нет.
Я взвешиваю рюкзак на стойке регистрации. Он весит почти 9 килограмм, то есть больше разрешенных семи для ручной клади… Но меня не останавливают. Кроме того у меня еще фотокамера и чемодан. Чемодан сдаю в багаж – он тянет на 18 килограмм, и я пока не понимаю, как буду распределять весь этот груз (у меня только нужное и необходимое). Это самый большой багаж в нашей дружной компании… Но я не спала почти сутки и у меня в принципе нет сил переживать или анализировать. Я знаю, что у меня оплачена «половина» портера (10-14 килограмм, которые я смогу положить в общий груз, доверенный одному портеру, носильщику грузов в горах). В голове не укладывается, как может один человек при кислородном голодании нести по пересеченной местности 20-28 килограмм, но в моей уставшей голове этот вопрос уже не вмещается – вываливается и разбивается о напольное покрытие в зале ожидания. Я повторяю себе, что часть вещей можно будет оставить в гостинице, что примерно 3-4 килограмм моего багажа – это питание, которое будет таять с каждым днем… Я пока еще не знаю, что каждая из вещей в этом чемодане на самом деле хотя бы раз, но спасет меня на треке… И в конечном итоге ничего не окажется лишним – в моем случае. И в нашем походе, маршрут которого с каждым днем будет становиться все более индивидуальным.
Самолет, наш подросший гадкий утенок, прилетевший из вечносолнечного Дубая, лениво выкатывается на взлетную полосу. Рейс задержали и все переживания сейчас только о том, что в Эмиратах у нас очень короткая пересадка – на «всё про всё» теперь будет только полтора часа. Но и об этом думать тоже нет сил… Я засыпаю как раз в том момент, когда неповоротливый гусь превращается в легкого лебедя – самолет начинает гудеть турбинами, обжигает осенний московский воздух, разгоняется и мчится навстречу солнцу… «Мы улетаем на рассвете», – так я говорила всем, потому что это звучит интереснее, чем банальное «в восемь утра». Но ведь это – почти правда. Солнце поднимается в небо, шасси отрываются от асфальта и прячутся в брюшко, «утенок-гусь-лебедь» расправляет крылья и самолет поднимается в небо.
А я сплю и вижу саму себя, смотрящую с земли на очередной ватный след в небе над головой… Я смотрю и загадываю, что этот серебристый самолетик однажды (очень скоро) унесет меня в далекую незнакомую страну… О которой я читала в книгах… И которую уже заранее полюбила. Путешествие, к которому я готовилась несколько месяцев… Приключение, которого я не ожидала.
***
«Эй, мисс! Вы заказывали питание! Вы будете есть?» Я, как по штампу – открываю глаза и не могу понять, что происходит. На меня смотрит стюарт – он искренне веселится и говорит что-то еще. Переводчик в голове еще не включился и я не понимаю, что мне говорят. Вспоминаю, что почти не спала, что нахожусь в самолете, и что… Я лечу? Я лечу! С ума сойти – я лечу в Катманду! Сразу же просыпаюсь, стягиваю маску и забираю свою еду.
Дальше проза… Чем кормят в эконом-классе «Флай-Дубай»? Обычной самолетной едой – контейнер с картошкой, контейнер с котлетой… Вода, специи… Все съедобное, но искусственное… Правда, мне все равно – я заказала себе еду на всю дорогу, потому что прекрасно понимала, что времени поесть у меня не будет ни дома ни во время посадки-пересадки, а на обратном пути я, вероятнее всего, буду готова съесть слона. После еды долгое ожидание, когда заберут мусор… Когда начнут разносить напитки… Конечно же, громкие соседи… Мне достались две «девушки-барби», которые весь полет во весь голос, не стесняясь, обсуждали свое успешное участие в каких-то непонятных, но очень успешных конференциях, посвященных успеху. Обе «барби» были с наращенными ресницами, высветленными-выглаженными волосами, модными бровями и… И свистящими на весь салон буквами «ш» и «с». Но это обСтоятельСтво не меШало им быть веСьма довольными Собой. В-общем, мне повезло – соседство чужого (чуждого) ума и собственная головная боль без сна.
Дождавшись напитков, я купила себе черный кофе. К нему по умолчанию приложили полный набор – пакетики с сахаром и мешалку. Но тогда в обычной жизни я пила кофе без добавок. Включив музыку в наушниках, чтобы отключиться от соседей, я вертела в руках не пригодившуюся деревянную палочку. Рука сама потянулась за пеналом… Достала черную ручку-линер… Собираясь в путешествие я еще думала, что смогу делать зарисовки и заметки в пути… На той деревянной палочке для кофе я, не думая, написала: «Nastya is flying to Katmandu and want to see the mt. Everest». На оставшемся в конце пространстве пририсовала силуэт горных пиков… И убрала всё в пенал… После чего удовлетворенно заснула – у меня был плеер и мне удалось поспать… Целых пару часов.
***
«Завтрак с видом на Эверест». Тогда зимой, в московском кафе на «Спортивной», мы встретились за завтраком. Поэтому и переписку (наш общий чат в «Whatsapp») так назвали – родилось как-то само собой. Я сидела прямо напротив окна и представляла себе, что вижу не обычную городскую улицу, ведущую к метро, а… А что? Что я могла себе тогда представить? Уж точно не то, что довелось пережить дальше – такого я себе точно не могла вообразить. Наверно, в окне мне виделись картинки из интернета… Солнечные горы, милые обезьянки, радостная я… Ведь это все? Что я знала о Непале и о Гималаях. Так откуда вообще родилась эта идея – идти к Эвересту?
Начало года. Я на съемках. И мы не вылезаем из ледяных полуразрушенных заброшенных домов, сидим в грязных подвалах, работаем по 15-16 часов в сутки… Пятый месяц проекта на исходе и вся группа практически ненавидит друг друга… В перерыве проверяю ленту социальной сети и вижу у друзей объявление о том, что они собираются в Непал в этом году – в горы. Я тогда еще ничего не знала об этой стране. Откуда-то из детства всплыли страницы учебника географии – Джомолунгма, высочайшие на планете горы-Гималаи, монахи-буддисты, закрытые от мира монастыри и запретные королевства… Вспомнился художник Рерих – завораживающе красивая на его картинах и как будто живая гора Ама-Даблам… И во мне проснулась зависть. Я поставила «лайк».
Еще неделю информация варилась в голове. Я даже порылась в интернете и прикинула примерные расходы – просто так, ведь я… Я же взрослый серьезный человек и у меня нет столько денег, чтобы спустить их на одно путешествие. Я не могу позволить себе ввязываться в подобные авантюры. Авантюры… Как романтично это звучало! Приключения… Путешествия… Какие приятные и такие не повседневные, небудничные слова. Они заставили вспомнить о том, что чуть больше, чем полтора года назад я (будучи не менее взрослым и серьезным человеком) неожиданно для всех собрала рюкзак и отправилась на Соловки. Одна. С пересадками. Практически через всю страну. Там жила в палатках, нашла новых друзей, с ними обошла пешком и объехала на корабликах почти весь архипелаг, объездила на велосипедах, проплыла по каналам на лодочках… Гуляла по ночам, видела цветной живой соловецкий туман и белые неповторяющиеся ночи, и ещё закат, переходящий в рассвет… Там я осталась совсем без денег и выбросила последний рубль на крошечном вокзале в Кеми, дожидаясь поезда домой… Затем я вспомнила все самые безумные и дикие киноэкспедиции, в которые я ввязывалась так легко. Карелия, Саяны, Крым… Вспомнила свою родину – Таджикистан, горы Памира… В-общем, примерно через неделю я была готова! И начала забрасывать друзей вопросами, просьбами и требованиями – взять меня с собой.
Изначальный план был таким – мы договариваемся о датах, которые устроят всю группу и выбираем маршрут – индивидуальный или по программе. Общим голосованием было решено, что большинство тянет к Эвересту, хотя условия там были явно суровее, чем по живописным тропам вокруг Аннапурны. Несмотря на весь свой опыт, я понятия не имела, что означают слова «индивидуальный маршрут». К тому же почти два года не была в отпуске. И денег в тот момент едва хватало на оплату перелета до Катманду и обратно. Я представляла себе какие конкретно суммы должна заработать к марту, к июню, к сентябрю… Чтобы выкупить билеты, оплатить перелеты и гостиницу, забронировать гида и докупить все необходимое снаряжение, экипировку и прочее… Но ведь я же уже хотела! Хотела так сильно, что иногда казалось, будто лишь на одном хотении и держусь. Не имея еще на руках ничего, в самые трудные моменты того непростого периода своей жизни я, не стесняясь и не сомневаясь, говорила себе, про себя и даже вслух не себе: «Зато через полгода я полечу так далеко и высоко, что вам и не снилось». Ответом чаще всего была смесь непонимания и зависти, но был и восторг – абсолютно детская реакция. И так же по-детски я ощущала кураж – хотелось показать язык и рассмеяться. Но я сдерживалась – ведь я, как никак, взрослый и серьезный человек. К тому же знала, что среди всех моих многочисленных друзей и знакомых вряд ли найдется человек, который бы захотел дойти до Эвереста, да еще и сделал бы это. Позже я узнала, что один такой человек все же был. Но один человек – это скорее исключение.
В марте мы купили билеты Москва-Катманду-Москва. К этому времени окончательно договорились, что нам подходят даты с 30 сентября по 21 октября. И это совсем никак не совпадало ни с одним из имеющихся вариантов маршрутов и программ. Поэтому нам предстоял тот самый «индивидуальный тур». Что я знала о том, как это будет? Стоит объяснить отдельно...
Наш организатор – Миша. Он с Украины. Несколько лет занимается тем, что водит группы по разным трекам в Непале. Мы вышли на него через каких-то друзей. Еще у Миши есть сайт – скорее страница. Нет, правда, там всё достаточно подробно рассказано и описано… С красивыми картинками. С точными инструкциями. И даже можно найти фото Миши – он собственной персоной в солнечных очках где-то в горах и на фоне гор. Действительно он – настоящий как будто… Все переговоры с Мишей у нас происходили по телефону и в переписке. В мае мы отправляли деньги непосредственно ему и нам взамен были обещаны электронные билеты на перелет из Катманду в Луклу и обратно. Миша также пообещал нам найти англоговорящего гида в Катманду – из местных. Поскольку не мог сам сопровождать наш «индивидуальный маршрут». Это всё. То есть – совсем всё.
Все мои предыдущие путешествия (особенно экстремальные) всегда были гарантированы договорами или путевками. Я всегда могла поехать в офис и пообщаться с организаторами вживую – что и делала… Лучше сразу успокою – потом, в Непале, Миша со своими напарниками Петей и Омом несколько раз спасали и нас, и наше путешествие. Но поначалу, в Москве, вся эта подготовка выглядела как… Как что? Некий мифический Михаил – живет в Киеве, но связывается с нами из Катманду. Отвечает на письма не сразу. Сайт (страница) не обновлялся уже не один год. И мы полгода по частям шлем Михаилу деньги и ждем подтверждения… Подтверждения чего? Конечно, на тот момент я уже отпустила, махнула рукой и решила просто верить. Верить в нашу авантюру. И в коллективное бессознательное. Но подробности (на всякий случай) никому не рассказывала. Не знаю, выдержала ли бы я, если бы меня начали отговаривать.
Уверенность пришла, когда в июне мы получили по электронной почте наши авиабилеты внутренних авиалиний Непала. С вдохновляющим названием «Summit Air». Ведь «саммит» – значит вершина. Катманду-Лукла и Лукла-Катманду. Фамилии и имена переписали на местный манер (больше всех пострадало имя «Евгения», ставшее скорее корейским, нежели русским), но Миша написал, что это неважно. Билеты казались незыблемым подтверждением нашего перелета… И Бог с ними, с договорами! Вот же – мое имя в смешном непальском произношении напечатано на бумажке! Значит… Все остальное тоже будет.
Тогда… К счастью, пожалуй… Мы еще многого не знали о Непале. В том числе неизвестно нам было о существовании «аэромафии» в Лукле и о том, что имена на бумаге там не значат буквально ничего. Потому что в аэропорту имени Тенцинга и Хиллари в Лукле вообще никакие бумажки не могут гарантировать ни-че-го и лег-ко перечеркиваются карандашом. Хорошо, что не знали. Все лето я пребывала в счастливой уверенности и продолжала откладывать деньги – большую часть расходов предстояло оплачивать на месте. Я рассказывала всем, о том, какое невероятное путешествие меня ждет. И одном я точно не ошиблась – путешествие таким и вышло. Невероятным.
***
Пересадка. В Эмиратах для нас подготовили потустороннюю жару. Взлётное поле напоминало космодром – черная пустыня, над которой дрожал и стекал ручьями расплавленный воздух. Недосып и предвкушение новых впечатлений довершали иллюзию. Из самолета мы вышли прямо в печь – здесь жарился асфальт и по нему неспешно передвигались те немногие служащие аэропорта, кому полагалось находиться снаружи. Все были одеты в чёрное, не считая ядовито-зеленых сигнальных жилетов поверх. Открытыми оставались только икры и лодыжки. При взгляде на этих людей казалось, что солнце увеличивается в размерах, а давление прирастает в разы.
Из жаровни открытого пространства нас переместили в кондиционированный автобус. Мы набились в него, как эскимо в сумку-холодильник, и так доехали до дверей транзитного терминала. Короткая перебежка по раскаленной сковороде и снова ледяной ветер кондиционеров аэропорта. На самом деле их кондиционеры существеннее холоднее наших. А сам аэропорт Дубая больше похож на огромный торговый центр. На каждом шагу ювелирные магазины, в витринах выставлено ярко-желтое золото, и невольно представляется, что где-то там внизу вполне может быть спрятано казино… Проходящие мимо местные жители сплошь одеты в длинные одежды, отчего их походки становятся скользящими. Развевающиеся кандуры, дишдаши, гутры и абайи на первый взгляд кажутся абсолютно одинаковыми. Но стоит присмотреться и глаз начинает различать не только тот явный факт, что все женщины в черном, а мужчины в белом – становятся видны и индивидуальные детали… Я наблюдала и не заметила, как из-под ног вдруг начал рассыпаться белоснежный песок, а из-за угла появился караван верблюдов, навьюченных драгоценными грузами… Из нарисованного древнего сосуда постепенно стал выползать джинн и я приготовилась произнести «чего желаю»… Я желаю… Я желаю… Воды.
Со словами мираж рассеялся.
В короткой пересадке всё происходило стремительно. Серия подробных досмотров. Меня попросили снять трекинговые ботинки, в которых я поехала, чтобы не перегружать чемодан, и поставить их на ленту сканера – вероятно вызвала подозрение большая подошва. Или же у меня был вид отъявленного головореза? На одном из пропускных пунктов Женька неожиданно отвели в сторону и не выпускали несколько минут. Не отвечая на наши вопросы, сотрудники что-то обсуждали между собой и, в конце концов, отпустили нашего его, изъяв рулон пищевой пленки, которую Женя почему-то вез в ручной клади – берег на обратную дорогу в надежде сэкономить на упаковке багажа. Мы внимательно изучили довольно большую в картинках инструкцию, что можно и что нельзя провозить в самолете по правилам авиакомпаний Дубая… Но пищевой пленки там не нашли. И все-таки ее отобрали – как потенциальное орудие террориста. Спорить мы, понятное дело, не стали.
В зале ожидания я снова вспомнила, что хочу пить. Правда, тратить два доллара на бутылочку воды в автомате не хотелось – впереди был ещё один многочасовой перелет. Да, и времени оставалось в обрез. Для нас уже открыли регистрацию и у стойки выстроилась толпа невысоких смуглых людей, в основном мужчин, с сумками, пакетами, баулами. От них явственно пахло специями и благовониями. Прислушавшись, я различила смешной и непонятный язык… Непальцы?!
***
Москва. Сентябрь. Станция метро «Парк культуры». Я решила получить визу заранее. Вероятно для того, чтобы придать осязаемый вес моему иллюзорному путешествию. По пути захожу в какой-то фотоцентр и делаю ксерокопии (запас нужных фотографий имеется с предыдущей «заграницы»). Навигатор ведет меня знакомыми улочками. И я не сразу понимаю, что часто бывала здесь раньше… Ведь и название переулка казалось таким знакомым… Ну, конечно же! Вот он – этот дом. Всего в нескольких метрах от указанного адреса. Старый дом из красного кирпича с железной дверью, уютными окошками и таким родным подвалом. Неопалимовский переулок, в котором когда-то давно «проживал» фонд «Подари жизнь» (тогда просто «фондик»). В этом доме я стала волонтером и отчасти благодаря этому сейчас стояла здесь. Ведь мой друг Ира была первой, кто написал о намерении отправиться в этом году в Гималаи. Она тоже когда-то была волонтером фонда, а теперь значилась уже сотрудником, и значит наше знакомство состоялось тоже благодаря фонду… Благодаря этому Неопалимовскому переулку, в котором я снова оказалась. Возможно, это просто совпадение и ничего оно не значит? Еще одно совпадение – и не более того. Просто так получилось, что посольство Непала расположено тоже в Неопалимовском – только и всего… Пусть так.
Я предъявляю паспорт и захожу внутрь маленького особняка. Лесенка в три (или четыре) ступени. Коридорчик с витринами – в них выставлены запыленные образцы непальской культуры. Поворот… И навстречу мне выходит невысокий смуглый человек с безмятежными глазами. Он улыбается мне, как самому желанному гостю, и произносит со странным акцентом: «Дёбрая утра!» Невозможно не улыбнуться ему в ответ… Это – непалец.
Визу в Непал оказалось получить действительно просто. За 30-дневный срок я заплатила 40 долларов. Заполнила анкету непосредственно в посольстве. Приложила копию паспорта и фотографию. И визу выдали уже на следующий день. С открытой датой – отметку о прибытии проставляют в аэропорту имени Трибхувана, в Катманду.
***
Во втором самолете мне досталось место у окна. Я до сих пор воспринимаю каждый полет на самолете как праздник и очень люблю сидеть у окна. Поэтому настроение у меня прекрасное. Салон в этот раз практически полностью занят мужчинами. Женщин мало. Туристов тоже не так много – их видно сразу. Мои успешные «барби-соседки» тоже здесь. Остается загадкой, куда же они летят… Я слышу знакомые свистящие «ш» и «с», рассказывающие про очередную конференцию, и надеваю наушники. А рядом со мной садится молодой непалец с выбритыми висками и хвостиком на макушке. Но я
уже безнадежно проваливаюсь в сон…
***
Переписка. Февраль. Мы обсуждаем, строим планы и выбираем маршрут.
К тому моменту я уже успела много всего прочитать и пересмотреть гигабайты картинок в интернете. Нашла и вышедший годом раньше документальный фильм о восхождениях на Эверест… Еще не видела его, но воображение было уже «отравлено». Главный вопрос – куда? В Непале есть два основных направления трекинга, не считая простеньких одно-двухдневных маршрутов. Итак – Эверест или Аннапурна?
- Ну, я смотрела, что вокруг Аннапурны виды-то поинтереснее.
- Там и трек считается проще…
- А я хочу увидеть Эверест.
- Слушайте, я тоже себе не прощу, если поеду так далеко и не пойду к Эвересту.
- Мне, в принципе, все равно.
- А я тоже к Эвересту хочу.
- Если большинство за Эверест, то…
В-общем, согласились все. Переписка, начавшаяся с планов сходить хоть куда-нибудь и обсуждений, что Аннапурна проще и живописнее, закончилась выбором сурового по всем показателям трека к Эвересту. Так мы и выбрали своё путешествие… Даже отдаленно не представляя себе, что нас там ждет… Ну, что сказать? Сумасшедшие.
***
Я проснулась почти сразу – проспала недолго. Организм совершал перелет из нормальной жизни в экстремальную и, на всякий случай, реагировал на всё. Голос пилота «булькал» в динамиках, смешивая английский с набором акцентов, и лишая возможности перевести дословно… «Дамы и господа, наш самолет направляется в таинственный город со сказочным названием, в столицу древних королевств, расположенных на Крыше Мира, на запретных территориях между Индией и Тибетом. Просим вас сдерживать свои восторги и сохранять величественное спокойствие, свойственное окружающим вас горам и людям. Пристегните ремни и приготовьтесь к погружению в тайну. Вы увидите невиданные дали и узнаете неизвестные города. На высоте 10 000 метров мы пронесем вас над заповедными землями и бережно опустим посреди сказочных джунглей…» Стоп-стоп-стоп! Конечно же, речь капитана была не такой. Скорее всего она содержала стандартную информацию – о температуре за бортом и времени в полете. Но разобрать слова было невозможно. И воображение отключило разум.
Вскоре принесли еду. Рядом со мной больше никто не ел. И, как только я закончила, тот самый непалец с хвостиком (мой новый сосед) радостно улыбнулся, быстро помог мне избавиться от пустых контейнеров и предложил выпить кофе. Кофе хотелось. Я согласилась и начала искать кошелек. На что он замахал руками, достал рупии и заявил, что хочет угостить меня. Я снова согласилась и совсем было расслабилась, как вдруг поняла, что… Я понимаю. Я понимаю все, что говорит мне это человек! Но ведь не по-русски же он со мной общается? Я поняла, что перешла на английский даже не заметив этого… Как бы объяснить? Мой английский… Никогда не был частью меня. И я привыкла считать, что не владею им. Я как будто носила его с собой на флешке, как пиратскую программу, в которой не до конца была уверена. И каждый раз, когда возникала необходимость, приходилось «искать носитель, активировать, ждать загрузки»… Причем компьютер в голове при каждой подобной операции подвисал, жужжал, попискивал… Внутри как будто всплывало предупреждающее окно, что меня хотят взломать и, в конце концов, я выдавала ответ – не всегда верный. Я привыкла считать, что по-английски мне лучше всего молчать. И чаще всего при необходимости общения с иностранцами рядом оказывался более уверенный пользователь, спасавший меня. В этом путешествии я тоже рассчитывала на помощь друзей… И именно поэтому я так удивилась, когда, оставшись один на один со своей «пиратской версией», я поняла, что… Могу! Я осмелела и решилась попробовать язык на язык – английский на свой, узнать его на вкус, на ощупь… Я заговорила! Запивая новые слова «самолетным» кофе и иногда все еще слыша предупреждающие сигналы своей программы в голове (все тише), в результате я проболтала с соседом почти весь полет. Он не давал мне уснуть – очевидно он нервничал и плохо переносил самолеты, поэтому готов был купить мне сколько угодно кофе, лишь бы я продолжала говорить. Благодаря этому человеку, на подлете к Катманду я уже совершенно перестала стесняться и опасаться за свой английский. Я даже поверила, что все непальцы так же свободно владеют английским, как и он! О существовании «непальского английского» я тогда ещё не подозревала.
Мой новый друг горячо настаивал на том, что мы теперь «реальные» друзья. Имя ему было Рохит – есть вероятность, что я не вполне правильно поняла, как оно пишется… Моего имени Рохит повторить и выговорить… Не смог. Зато он рассказал о себе. Несколько лет назад он уехал работать в Дубай. Но продолжал летать домой в Непал на большие праздники. В октябре в Непале празднуют многодневный религиозный фестиваль и традиционно люди стремятся провести это время с семьей и родственниками. Дашаин – так называется фестиваль – деталями напоминает нашу православную Пасху… По возвращении с трека нам повезло узнать об этом празднике больше, чем многим приезжим. Но в самолете мне это название еще не говорило ни о чём. Зато было понятным многое другое из рассказа Рохита… Работая в аэропорту Дубая менеджером по закупкам брэнда «H&M», он мечтал накопить денег и открыть в Катманду свой бизнес, чтобы жить дома. И ещё у него была русская невеста – Аделина, родом откуда-то из российской глубинки. Она тоже приехала в Дубай ради карьеры и работала в службе заказов. В аэропорту они и познакомились. Рохит даже попытался заговорить со мной по-русски. Но получилось не очень… И мы снова вернулись в англоязычную версию.
Когда я объяснила, что мы с друзьями летим в Непал, чтобы отправиться к Эвересту, Рохит долго поздравлял меня и расспрашивал о подробностях маршрута. А потом признался, что хотя провёл детство и юность в окрестностях Катманду, сам никогда не поднимался в Гималаи. И потом добавил… «Вот когда заработаю достаточно, тогда обязательно отправлюсь в поход», – и он привычно сложил ладони в молитвенный «треугольник».
Капитан самолета перебил нашу лирическую беседу. На этот раз он внятно произнес заветные слова «пристегните ремни и приготовьтесь к посадке». И далее… «Мы приближаемся к столице Непала, Катманду!» Правда, до конца полета оставалось еще более 40 минут – я удивилась, но подчинилась и торжественно пристегнулась.
- А сколько километров от Катманду до аэропорта?
Хлоп-хлоп… Два непонимающих непальских глаза мне в ответ.
- Ну, сколько ехать на машине из Катманду в аэропорт?
- Что?..
- В Москве все аэропорты от города находятся в удалении. Ехать час-полтора. А в Катманду?
- Катманду и есть аэропорт! Он прямо в городе…
Прошло уже полчаса с момента объявления о посадке. Но мы продолжали лететь. Торжественность потихоньку сошла на нет. За стеклом иллюминатора бесконечно ползло море мерцающих ночных огней…
- Какой длинный… Какой длинный город… Катманду.
- Да. У нас почти не строят высоких домов. Поэтому Катманду и правда очень длинный город. Но Катманду – это еще и название долины.
Долина Катманду готовилась принять нас…
Наконец, началось снижение. Стало закладывать уши. И наш самолет, похожий на большого раскормленного гуся медленно развернулся вдоль сигнальных огней. В направлении взлетной полосы была ночь – плотная и неизвестная. Никто не встречал нас, путешественников, прибывших за сотни километров и… Стоп! Как это никто? Нас же будут встречать! Я вспоминаю, что «человек-призрак» Миша писал, что нас будет встречать представитель отеля! Он будет стоять и ждать нас с табличкой в руках – точно. Это будет на выходе… То есть где-то дальше. А сейчас дверь открывается и мы… Выходим из самолета. Спускаемся по трапу и ступаем… Прямо на Крышу Мира! Здесь – тьма. Не видно? Как в привычной поговорке «хоть глаз выколи». Это – ночь в Катманду.
***
На стене аэропорта разноцветные флажки (традиционные местные «prior flags») и приветствия на нескольких языках. В том числе и на русском! Мы радуемся как дети – нам нравится всё! Здесь не жарко. Хотя немного душно. Здание аэропорта маленькое. Всюду стоят чаши с плавающими в воде цветками бархатцев. Интерьер сильно напоминает наши советские вокзалы или дворцы пионеров – стены частично деревянные, частично кирпичные. Полы и отделка местами из старого матового мрамора. Никаких «duty-free». Лестницы, коридоры и эскалаторы ведут прямиком на паспортный контроль. Мы разделяемся – виза есть только у троих, остальные встают в длиннющую очередь. Я, Женя и Женек быстро проходим терминал – сделать визу в Москве имело смысл. Договариваемся встретиться внизу и идем получать багаж.
Лента транспортёра… И она пуста. Проходит наверно полчаса, прежде чем в зал вплывает первый чемодан. Никто никуда не торопится, все мирно стоят и дожидаются… Дзен в чистом виде. И мы ещё не догадываемся, что здесь в Непале так будет всегда – нам ещё не раз предстоит постигнуть эту философию. Так что пока мы явно отличаемся – мы и несколько новоприбывших таких же туристов нетерпеливо меряем аэропорт своими шагами. Успеваем исследовать его весь – находим кулер с водой (пить пока не решаемся), определяем местонахождение туалета, узнаем, что сим-карты можно приобрести ближе к выходу, по паре раз успеваем дойти до выхода из предыдущего зала, встретить делегацию японцев, корейцев, англичан, не найти Иру, Олю и Таню, которые до сих пор оформляют визу… Вернуться обратно… Мы ещё так плохо умеем ждать, что даже начинаем переживать. Но переживания по поводу ожидания в Непале – это напрасный труд. Проходит положенное время и на ленте появляется наш багаж – мы выдыхаем. Вылавливаем почти все рюкзаки и чемоданы – не хватает одного. Обходим зал снова и находим его в какой-то чужой куче бесхозных вещей. Но уже… Уже не удивляемся. И начинаем привыкать. Уже разошлись все пассажиры нашего рейса… Уже вышли с паспортного контроля новые иностранцы… А нашей «троицы» всё нет… Как мы потом посчитали, оформление заняло у них час. И все это время они провели в очереди таких же «безвизовых» путешественников. Поэтому первый совет для желающих отправиться в Непал – делайте визу дома. Делайте. Визу. Дома. Всё.
Это был первый раз, когда мы разделились. Забавно, что уже тогда мы по случайному совпадению разбились на тройки… Я, Женя и Женя. Ира, Оля и Таня. Именно в таком составе мы разделились и дальше… Снова случайное совпадение? Пусть… Пусть будет так.
Но пока мы дождались наших друзей и отправились дальше. На выходе из аэропорта (в последнем зале) решили приобрести местные сим-карты. Очередная очередь – на этот раз совсем хаотичная. За стойкой молодой мужчина бесконечно переписывал одну анкету за другой, второй рукой клеил фотографии, третьей – брал деньги и выдавал сдачу… Четвертой и пятой рукой помогал страждущим справиться с их телефонами – не глядя вскрывал и менял сим-карты, не обращая внимания на модель. И в запасе у него ещё оставалась шестая рука и голова… Что, видимо, и помогало ему сохранять благодушное спокойствие? Готовые анкеты он скидывал в обычную картонную коробку из-под принтера. Бумаги не помещались в ней и скатывались на пол, образуя гору. По-непальски «himal» означает «гора». Так что этот человек был первым встреченным нами «покорителем» Гималаев. Бумажных Гималаев.
Подходим к стойке и заполняем анкеты, стараясь не обращать внимание на гвалт голосов вокруг. На затертой полочке лежит «фирменная ручка» – обыкновенная дешёвая ручка, привязанная верёвочкой… Но она обернута вручную стикером, на котором кривым почерком выведено «NCELL». Умиляемся и вписываем свои данные. К анкете прилагается одна фотография, ксерокопия паспорта и… Отпечатки больших пальцев. Внятных объяснений, зачем это нужно оператору сотовой связи, мы так и не нашли… Наши анкеты забрали и бросили в ту самую бумажную гору, где упокоились под быстро растущей лавиной сотни других таких же бумажек. Зачем?! Вопрос так и остался без ответа.
Разобравшись с сим-картами, направляемся на поиски обещанного человека с табличкой. Но на выходе из аэропорта мы понимаем, что это… Провал! Перед нами вереница людей длиной не менее 50 метров… Плотно сжатые в один живой забор все они держат над головой таблички и, перекрикивая друг друга, просто оглушают нас. Забор, составленный из объявлений и людей! Начинаем истерично посмеиваться… «Граждане встречающие, где же нам найти среди вас своего?»
Во время общения с многоруким продавцом у стойки салона связи я обратила внимание на двух улыбающихся мужчин в толпе. Они выделялись славянской внешностью и ростом. Но дело было даже не в этом… Просто я их знала… Откуда? Знала и всё. Дежа вю? Шутки усталого сознания? Мозг от недосыпа, перелетов и новых впечатлений и без того уже выдавал короткие замыкания. Я решила, что подумаю и найду ответ завтра. Но в тот момент, когда мы стояли и гадали, как нам вычислить своего встречающего, именно эти два «улыбчивых славянина-великана» вдруг направились прямо к нам. Оказалось, что это и есть те самые Михаил и Петр! Те самые, с которыми мы общались по почте! Которым отправляли деньги и которых знали по фотографиям в интернете на странице тур-клуба… В голове шевельнулась только одна мысль. «Миша! Значит он существует! Слава Богу, он существует! Значит всё это действительно правда!!!» И это был тот долгожданный момент, когда я, наконец, поверила в происходящее.
***
Запись в Facebook от 30 сентября 2018 года.
22:36, аэропорт Трибхуван.
Мы приземлились… Весь день в самолетах – это… Без слов. Теперь у меня уже есть целый друг в Непале, теперь я знаю, что оказывается знаю английский, теперь… Голова звенит, потому что в Москве мы не спали. Пока здесь есть связь. И первое фото отсюда – вот такая брэндированная ручка (Ncell – местный оператор связи).
Сейчас здесь уже половина второго ночи – темно и очень… Колоритно.
- Все?
- Все!
Загрузившись в микроавтобус, мы уже тронулись, но в последний момент Таня или Оля вдруг закричали, что с нами не Иры. Миша притормозил водителя… Открыли дверь и стали вспоминать, куда она могла деться, но тут Ира нашлась сама и села в салон. Ничего кроме смеха, это происшествие не вызвало. И так начались наши непальские каникулы.
Мы ехали по ночному Катманду… Впервые в жизни я оказалась в азиатском мегаполисе. Мне виделись улицы из пиратских фильмов, грезились постапокалиптические пейзажи, мерещились люди, живущие здесь и похожие на всех обитателей гор и островов сразу… Но за окнами была только ночь. Практически никакого освещения на улицах. Фактически – нет людей. Пока мы добрались до отеля, часы показывали около 10 вечера. Местное время здесь отличается на 2 часа 45 минут – здесь всё не как всюду. И это тоже «фирменный почерк» Непала.
Вход в отель оказался закрыт на огромную роль-ставню. Миша постучал несколько раз и на крыльцо вышел сонный подросток. Нас впустили… С полузакрытыми глазами раздали ключи… Миша сообщил, что все оргвопросы можно будет решить за завтраком… И уже почти ушёл…
- Миша! А погулять?
Хлоп-хлоп. Пара непонимающих глаз мне в ответ (снова).
- Ну, мы же только что прилетели. Ничего не видели. Мы хотели прогуляться перед сном. Это возможно?
Дррынь-бум! Непонимающий нашего русского разговора подросток-смотритель уже опустил роль-ставню и перекрыл выход на улицу. Не обращая на нас внимания, он лег на стоящий тут же диван.
Миша улыбнулся.
- Здесь негде гулять по ночам. Завтра. Завтра успеете ещё… Отдыхайте.
***
Миша, конечно же, был прав. В номере мне не хватило сил даже на дневник. Душ, половина рюкзака, кровать… «Жаль, что не погуляли… Интересно же… Какой он? Катманду… Кат-ман-ду… Ду-ду… Я в Непале, мама!..» Последние мысли я додумывала уже глубоко во сне. Я спала и мне снилось, что всё у нас обязательно сбудется. Всё получится и выйдет именно таким, как мы спланировали… Не получилось.
ДЕНЬ 1. КАТМАНДУ-ДУ-ДУ.
«Не получилось» случилось позже. А в этот первый наш полноценный день в Катманду мы… Были очень счастливы. Весь этот длинный-длинный день.
***
День начался ещё до того, как открылись глаза. Окно нашего номера выходило не совсем на улицу – на лестницу, которая была очень большим пространством и представляла собой просторную «шахту» с остеклением в одну сплошную стену. На каждом этаже перекрытия служили балконами и на них же выходили двери четырёх номеров – все были однокомнатными. Окна крайних боковых комнат смотрели на улицу, а двух смежных – на лестницу. В этой же «шахте» поднимался и спускался лифт – конечно, в своём отдельном блоке, но совмещался он всё с той же лестницей и прозрачной уличной стеной. Сверху лестница выходила прямо на крышу отеля (о чём нам еще предстояло узнать), а внизу – в холл. И каждое моё слово в этом описании означает, что? Акустику! О ней мы узнали сразу же, как только в городе наступило утро и из отеля начали выезжать туристы. Лифт приезжал, открывался, закрывался, уезжал и в него что-то беспрестанно грузили и заносили… По лестнице шли и бежали шуршащие, неосторожные и бегущие шаги… Двери хлопали и в замках проворачивались непослушные ключи… Кто-то тащил сумки, кто-то в панике возвращался в номер и переворачивал его в поисках забытого чего-нибудь (чего бы то ни было)… Кухня готовила завтрак, громко переговаривались повара и официанты (сквозь сон казалось, их там десятки)… А когда на респешн зазвонил телефон (хотя номер и был на втором этаже, звонок я слышала как если бы аппарат стоял в нашей душевой), я поняла, что бессмысленно дожидаться будильника – в этот момент он и прозвенел, на часах было только шесть утра. Значит… Пора приучать себя к первому правилу путешественника: «Главное – вылезти из спальника!» Это же первый день. Любопытство сильнее сна!
Нас проводили в столовую. Ей служила незатейливая пристройка к основному зданию – пол из кафельной плитки, уложенной на бетонную подложку прямо на земле, и стены из металлического каркаса, обитого прозрачным гофропластиком, плюс такая же прозрачная крыша. Пока ждали еду, я наблюдала через широкую щель раздвижной двери, ведущей во двор, местную жизнь. Вернее, мне хотелось её видеть, но в поле зрения попадала только женщина в возрасте, одетая в яркое сари – водой из шланга она поливала покрытый пылью асфальт во дворе. Остальное залеплял яркий солнечный свет. Журчание, смех и весёлые крики с невидимой мне улицы забирали всё внимание… Хотелось туда – в неизвестное, в непонятное, в новое.
Принесли завтрак… Яичница с картошкой, тосты с джемом и кофе. А где же экзотика? Где долгожданные открытия и знакомство с незнакомым?! Это был стандартный завтрак отеля – в меню он значился под №1 (как выяснилось позже, лучший выбор из трёх возможных вариантов). Я почувствовала себя маленьким сорванцом – захотелось поскорее разделаться с непримиримо обычной скучной едой и бежать (со всех ног бежать) туда, туда на улицу, где меня обязательно ждали приключения.
Запись в Facebook от 01 октября 2018 года.
06:33, «Nepal Classic Hotel», завтрак.
На непали «намасте» универсальное слово – и спасибо, и здравствуйте, и до свидания. А такого понятия как «приятного аппетита» здесь нет.
Пришли Миша с Петей. Рассказали коротко о маршруте. Зашла речь о том, что в Лукле не первый день держится нелётная погода, но такое бывает… Мы сидели, как школьники, у которых только что начались летние каникулы, а нас собрали в классе и объясняют правила сдачи учебников в библиотеку… «Миша, ну какое нам сейчас дело до неба в Лукле? Это ведь будет только завтра! Отпусти нас сегодня! Отпусти гулять… Гулять!» Изнывая от нетерпения, я и не знала, что, спустя всего сутки, погода в Лукле станет нашей религией, а сама я присоединюсь к огромному числу адептов этой ТАЙНОЙ секты. Никто из нас не знал… Ни в каких путеводителях, ни на одном сайте путешествий, ни в одном блоге или видео в соц. сетях – нигде не рассказывалось о том, как много на самом деле «пострадавших» от невылетов местных авиалиний и как велико влияние этого затерянного в горах аэропорта – маленького, но одного из самых опасных в мире. Лукла… Слово перекатывалось в рту и не задерживалось в голове. Не сегодня. Сегодня – мы были уверены и безмятежны. А по большому счёту… Мы были наивны и глупы.
Пришёл местный гид. Тот самый, который будет сопровождать нас к Эвересту, спасать наши жизни каждый проведённый в суровой долине Кхумбу день… Человек, который обеспечит нашу безопасность на опасных тропах и сохранность наших вещей в условиях дождя, снега и цунами (хотя здесь не может быть цунами, конечно же)… Гид станет нам верным другом, ответит на все наши вопросы, вылечит от любой болезни. Он знает кучу красивых преданий своей страны, названия каждого встречного цветка или камешка. И он договорится с кем угодно и о чём угодно для нас. Всё ради нас! И в столовую вошёл… маленький щупленький человечек в очках. С просветленной умиротворяющей улыбкой на лице. Полуиндусской внешности… «Йог», - подумала я. В наступившей тишине «йог-гид» тихим голосом представился.
- Нбртш.
Повисла пауза.
- Что?
- Нбрч.
- Как?
Он повторил ещё раз, но яснее не стало. Знакомство споткнулось. Миша решил прийти нам на помощь и уточнил, что этого человека следует называть Новрат. Голова тихонечко заскулила, будучи не в силах решить предложенное уравнение с именами и произношениями. Мы попросили гида ещё раз четко и медленно («и громче, пожалуйста») произнести своё имя. … В итоге вывели нечто среднее и между собой договорились, что будем звать его Новрадж. Новрадж не возражал.
Петя прочитал, видимо, недоумение в наших глазах и объяснил, что они наняли Новраджа (Новрата?) впервые. И что сами были удивлены поначалу. Гидом он действительно не казался… Тем не менее действительно оказался таковым – со всеми необходимыми связями, рекомендациями и знанием специфики дела. Опытный. А главное англоговорящий.
Ну, что ж… Гид, так гид. Новрадж, так Новрадж (Набрат?). На общение времени уже не оставалось – оно улетало, словно подгоняемое вентиляторами. И очень хотелось в город. Мы отдали Мише оставшиеся суммы денег за трек. Получили свои «баулы» для груза, который потом передадим портерам. И, наконец-то… Вышли. Мы! Вышли! Из! Отеля! В манящий Катманду-ду-ду!!!
***
Лето. Москва. Книжный магазин «Библио-Глобус». Я покупаю книгу, на которую «положила глаз» месяц назад. Книга про жизнь в Непале. Моё далёкое путешествие оплачено больше, чем наполовину, но по-прежнему кажется эфемерным. Пока – всё, что у меня есть, умещается в электронно-умозрительный формат. Я расширяю его всевозможными способами, повторяя, что количество непременно прейдёт в качество и, чем больше времени своей жизни я буду этому посвящать, тем больше гарантий, что всё случится в своё время! … Бред, конечно. Ведь ничто не гарантирует ничего. … Но мне, почему-то, знание всегда придаёт новых сил и уверенности.
Довольная собой и твёрдо уверенная в будущем выхожу из магазина. Иду по улице, спускаюсь в метро «Лубянка». Вокруг люди… Но… Вот какая штука – теперь я на них не похожа. Потому что теперь я не как все! Ведь все вокруг едут просто так – домой, на работу, на встречу… Да, даже пусть на свидание! Или пусть даже на вокзал! Все едут в метро просто так! А я.. Я – в Гималаи! И пусть даже я сама смеюсь над собой, но именно так и ощущаю себя всякий раз, когда предпринимаю что-либо для поездки. Для этой далёкой, но близкой поездки.
Бегая по вечерам вокруг района, я вижу вершину Эвереста вместо облаков в летнем душном небе впереди себя. Выбирая на спортивном рынке горные очки, примеряю их и зажмуриваюсь от солнца – такого опасного и яркого на высоте 5000 метров. Привязывая разноцветные ленточки на рюкзак на удачу, я слышу ветер, который крутит буддистские барабаны и звенит колокольчиками на шеях яков, пасущихся где-то там… Там – это где-то далеко и высоко – там, где я буду.
Купленная в тот день книга станет для меня своего рода картой будущего путешествия. Её страницы я превращу в картины и зарисовки по словам, написанным в ней. И отныне, что бы я ни делала и куда бы не направлялась, я подчиняюсь одной цели – я приближаюсь к вершинам. Вернее… Я приближаю их.
***
В Катманду не так много известных обычному миру достопримечательностей. Ступа Боднатх, ступа Сваямбунатх (она же «Мартышкин храм»), храмовый комплекс Пашупатинатх (больше известный, как место, где сжигают мёртвых), площадь Дурбар, сад снов, район Тамель… Это самый популярный и, разумеется, не самый полный список. А у нас слишком было мало времени. И мы решили, что простые «брожения по городу» можно оставить на конец путешествия –у нас в плане было заложено полтора дня на это перед отлетом. Тем более, что сориентироваться сходу не получилось. Катманду казался диким и нелогичным. Его был сложно понять. Он будоражил и пугал одновременно.
Карта города. Карта должна была нас спасти. Карта-карта-карта… В отеле нам радостно выдали маленькую карту туриста и объяснили, что пешком отсюда можно дойти только до холма с «Мартышкиным храмом» (Monkey Temple). И это минимум 40 минут ходьбы. До остальных мест лучше ехать на машине – час до Боднатх (Boudhanath), оттуда часа полтора до Пашупатинатх (Pashupatinath Temple)… До площади Дурбар (Durbar Square) тоже можно дойти пешком, но кроме самой площади есть ещё исторический центр вокруг неё (часа три, не меньше, чтобы увидеть всё)… И сердце этой достопримечательности – дворец маленькой девочки Кумари, живой богини Непала.
В столовой отеля висели плакаты – огромные фотографии известных мест и людей Непала, не только Катманду. И о том, что выбрать, мы спорили за завтраком – завтраком с видом пока только на Катманду. Национальный парк Читван отпал сразу из-за своей удаленности. Большинство из нас ничего не знало о Кумари. О Пашупатинатх знали многие и не все были настроены увидеть его лично… Таня, у которой послезавтра должен был быть день рождения, настойчиво повторяла, что не хочет накануне своего праздника гулять «среди умерших». … Зато ступы знали все. И, поскольку самым удаленным от отеля объектом значился Боднатх, мы объявили себя туристами и отправились искать такси!
ТРАФФИК В КАТМАНДУ.
Первое приключение в Непале связано с такси…
Нас было шестеро, и мы решили взять две машины. Таксистов в Катманду можно сравнить разве что с торговцами на восточном базаре. Хотя этому сопоставлению легко подвергнуть половину местных жителей. Но в такси этот балаган проходит наиболее резво.
Для начала водитель называет тебе сумму, равную половине стоимости ночёвки в отеле. Называет сходу и наугад – уже предвкушая радость наживы. Главное – взять себя в руки и вспомнить, что перед тобой торговец. Торговец – торговаться – торг. Торг – это игра. Спектакль, который разыгрывается на две стороны. Но об этом мастерстве стоит рассказать отдельно и подробно – позднее, при случае. А сейчас – мы стоим перед таксистом и делаем удивленное лицо, сбрасываем цену – лихо и без предубеждений! Таксист включается в игру моментально. Возмущение, насмешка, пренебрежение – всё для уважаемой публики… Вариантов его реакции может быть много и играть перед вами он будет вполне правдоподобно. Лучший способ ответить достойно – демонстративно (самой изящной из ваших походок) перейти к другой машине и начать вести переговоры с новым таксистом. Что будет дальше? Вам останется только наблюдать, как они дерутся за «дорогого клиента», то есть за вас! Конечно, в итоге вашу цену все-таки придётся немного поднять. Без этого не обойтись. Поэтому изначально скидку нужно требовать очень хорошую – вы всё равно сойдетесь на среднем арифметическом и пожмёте руки на этом. Главное – вести себя во время торга без суеты и лишних эмоций! Будьте уверены, таксисты всё равно на вас заработают.
Не стану скрывать – никто не застрахован от случайностей, и может получиться так, что водитель не захочет торговаться и уедет… Но в Катманду вы не успеете расстроиться – такси здесь много. Очень много. Их (и вас) точно хватит на всех. Запомните – всех хватит на всех.
Самый надёжный способ – заказать такси из отеля. Как правило, на ресепшн охотно выполняют практически любую вашу просьбу. И, кстати, в этом случае заранее будет известна стоимость поездки. Причём сумма, скорее всего, будет оптимальной… Мы тогда всего этого не знали. И поэтому со спецификой нам пришлось знакомиться «на ходу». Вяло поторговавшись, мы договорились, что «наши» водители отвезут нас в Боднатх, дальше, спустя пару часов, заберут оттуда же, и доставят в центр. Зачем нам понадобилась такая сложная схема? Одному Будде известно… Тогда нам казалось, что всё сделано умно и правильно.
Когда, спустя почти три часа, счастливые и оглушенные, пережаренные на солнце, одуревшие от запахов и красоты белоснежной ступы в окружении пестрых «теремков», ресторанов, сувенирных лавок, лотков… Когда пропитанные благовониями, бесконечными песнопениями «ом мани падме хум», прокрутив все барабаны этой огромной святыни, и перефотографировав всех голубей… Когда мы, наконец-то, вышли на улицу за ворота этой площади, больше напоминающей огромный двор, и подошли к месту, где должны были ждать нас наши такси… Мы увидели их десятки! Десятки белых запыленных машин с шашечками. Они стояли везде! По обеим сторонам дороги! Номера? Само собой, номера были – на санскрите. Всё равно, что играть в «найди десять отличий» на китайском в зеркальном отображении… А вокруг продолжала кипеть и расплёскиваться жизнь этого мозаичного мегаполиса. Люди шли, кричали, раздавались сирены, сигналы автомобилей в пробке, рёв мопедов, объезжающих всё и всех прямо по тротуарам, какофония музыки, иностранных наречий и языков – симфония Катманду... Почему-то в этой «умиротворяющей» обстановке нам привиделось, что ждут нас непременно на той стороне дороги. А значит нам требовалось перейти улицу. И вот тут-то впервые возникло заветное слово «траффик». Траффик в Катманду.
Простая поездка на автомобиле по этому Вавилону Крыши мира превращается для приезжего в запоминающийся аттракцион. А обычная попытка перейти улицу может стать опасной для жизни. Дело в том, что правила дорожного движения в Катманду, если и есть, то они, верно, давно утонули в той жёлтой пыли, которая толстым слоем укрывает всё в этой долине. Люди, автомобили, мопеды, мотоциклы… идут, бегут, едут, куда и как им захочется. Правила дорожного движения? Да – они есть. Просто здесь они у каждого свои.
Переходя (а лучше перебегая) дорогу, главное – не останавливаться, не поворачивать назад и успевать смотреть по сторонам. При этом пункт Б нужно определить себе заранее и максимально быстро следовать к нему из пункта А. Добравшись до противоположного берега, то есть до противоположной стороны улицы, нужно уверенно и без паники перескочить придорожные канавки, ручейки или кучки мусора (да – бывает), спящих собак (бывает ещё чаще) и не задеть свисающие провода (они, как гигантские спагетти намотаны на столбы клубками и опускаются, бывает, до самой земли). Следующая задача – как можно быстрее оказаться в том месте, которое принято считать тротуаром для пешеходов, не врезаться в заблудившийся мопед, попасть в течение людского потока или, проскочив его, укрыться в какой-нибудь нише. Уже со второго и третьего раза это удается проделать почти без происшествий.
Но мы-то всех этих необходимых навыков опять-таки не имели. Поэтому день пополнялся всё новыми эмоциями. Переправившись на другую сторону, потеряв по пути друг друга где-то в самой сердцевине «траффика» и вновь собравшись у безопасного столба, мы выдохнули. Мы – это Женя, Женя и я. Но самый «накал страстей» поджидал на стоянке такси. Машин, похожих на наши, было не меньше дюжины. А похожие водители выглядывали из каждой второй! Опознание усложнялось масками. Обыкновенными тканевыми масками на лицах, напоминающими медицинские, только серьёзнее. Плотные, чёрные или серые, они продавались в городе в большом ассортименте. И примерно половина местных носила их всегда. Целая индустрия работала на то, чтобы люди таким образом защищали себя от пыли… Но, если честно, окружающие скорее напоминали участников ограбления банка… Ограбление по-непальски.
Не найдя своих таксистов, мы решили взять любую машину. И тут началось самое странное… Все таксисты явно были свободны. Но, несмотря на это, никто не соглашался взять нас «на борт». Одни просто не желали ничего объяснять, другие на смеси плохого английского и непали приводили какие-то невнятные доводы, а через пару минут ВДРУГ и вовсе забывали английский язык. И (о, да!) все они при этом не переставали улыбаться, конечно же. Чем усиливали ощущение, появившееся из беспечного ниоткуда… Ощущения, что мы… В дураках.
Прошло минут пятнадцать такого потешного общения и к нам подошёл мужчина, совсем не похожий на таксиста. Он пробубнил, нечто вроде того, что те самые «наши» водители поручили ему нас дождаться и вызвать, когда мы будем готовы ехать. По крайней мере так мы перевели его речь. Последовало несколько уточнений – подряд, занудно, по кругу об одном и том же… Всё это настораживало… Но подвоха никакого мы не ожидали.
- Нас шесть и у нас две машины.
Он переспросил. Повторил. Затем спросил снова.
- Еще раз… Нас шесть! И! У нас две машины!
Главное ведь не нервничать? Непалец спросил снова! Кивнул… Показал что-то на пальцах. Улыбнулся! И так далее – несколько раз подряд. Мы тоже продолжали повторять.
- Нас. Шесть. И. У. Нас. Две! Две машины!
Не переставая улыбаться и переспрашивать, он стал пытаться усадить нас в другие машины, что-то при этом бурно обсуждая с «чужими» таксистами. Не забывал бубнить нам своим успокаивающим тоном то, что невозможно было перевести, и продолжая на ходу разговор, кивал головой на все наши вопросы, а руками указывал куда-то дальше. Мы поняли, что он ведет нас в обратную сторону… Остановить его не удавалось… И так мы проходили кругами еще минут пятнадцать. Пока нам не надоело! Мы потребовали предъявить немедленно обещанных «наших» водителей и «наши» машины. Или, как вариант, честно признаться здесь и сейчас, что он жулик. Данное предложение мы, как цивилизованные туристы, попытались донести до него исключительно взглядом. Провожатый нас понял… Присмирел. Затем снова улыбнулся и… Повел в какой-то неприметный переулок. Мероприятие становилось всё более сомнительным.
Стоит описать, что происходило вокруг в процессе наших хождений «по району». На большой улице на тротуаре шириной не более метра двигались пешеходы. Там творился карнавал национальностей. Сложно сказать, сколько их было на самом деле… Их было много. Представьте себе, сколько это «много» и потом умножьте то, что представили на 20. А после добавьте ещё две трети от получившегося. И получится примерно то, что видели мы. С одной стороны тянулись торговые лавочки – они занимали первые этажи домов. В Непале, как правило, первый этаж дома – это большая комната во всю площадь, с несколькими дверями во всю уличную стену. Большинство лавочек выглядит так, как будто их открыли ещё прапрапрадедушки нынешних хозяев. Колониальная архитектура, состаренная временем… Колорит Азии и ручная работа фасадов… Вывески, словно иллюстрации к детским сказкам о мореплавателях и пиратах… Ткани, сувениры, овощи, одежда, специи, латунь, обувь, снаряжение… Вдоль одной улицы в таком несовместимом соседстве может уживаться всё, что угодно. Но есть и другие улицы – они строго придерживаются приоритетов по ремеслам. Бисерный рынок… Рынок сари… Рынок специй, гончарных изделий… С другой стороны узкого тротуара гудела дорога. Или скорей «река», которая постоянно образовывала заторы, водовороты, пороги и шлюзы. Рыбы-водители сигналили друг другу, объезжали и толкались совсем уж без всяких правил. Мопедный планктон время от времени не выдерживал и прорывался на «сухопутные» обочины. Передвигались они при этом одними ногами, раздвигая по пути людей… Думаете кого-нибудь это смущало? Ну, разве что новичков, вроде нас. Все продолжали идти во всех направлениях, смеяться, распевать во весь голос или ругаться так же жизнерадостно… Плакали и играли дети, мужчины и женщины плевались (здесь это норма), продавцы торговались с покупателями… И всё это сразу. Все вместе. Везде.
Переулок, на который уводил нас наш «сталкер», был значительно тише главной улицы. И это слегка напрягало. Здесь стояло всего пару машин, торговых лавок не было совсем… Из людей мы видели только местных, которые стояли или сидели прямо на теплом асфальте. Маленькая девочка вела за руку старика – он был в национальной шапочке, жилете, белой рубашке и штанах. Он шёл босиком на полусогнутых ногах, из-за чего ростом был не выше ребенка. Свободной рукой он опирался на низенькую трость… Когда эта пара проходила мимо нас, одна штанина старика задралась и оголилась нога – тонкая и сухая, как ветка. Обтянутая кожей кость. Просто кость – без мяса и мышц… Но он не заметил и не стал поправляться – продолжал ковылять за девочкой. Он тихо улыбался и привычно приветствовал знакомых, радостно кивая им… На нас никто не обращал внимания. Девочка и старик направились в сторону широкой улицы, с которой мы только что свернули. И оттуда ещё доносился будоражащий, но успокаивающий шум.
- Куда мы идём?
Мы притормозили и снова потребовали, чтобы провожатый объяснил нам. Но тут оказалось, что он… Тоже ВДРУГ начисто забыл английский! Вот ведь как бывает! Он указывал рукой вглубь переулка и, как ни в чем ни бывало, лопотал что-то на своём языке… Но мы английский помнили. И мы продолжали стоять на месте. Продолжали стоять на своём.
- Где наши машины? Скажите! Почему мы должны идти туда?
Непалец запнулся. Затем вдруг резко развернулся и быстро повёл нас обратно – на большую улицу. Спектакль, судя по всему, продолжался… Теряя последний «дзен», мы пошли за ним… Забегу вперед и не стану описывать дальнейшее столь подробно. Признаюсь – мы не смогли «победить» этого человека. Через ещё десять или пятнадцать минут мы выдохлись, готовы были сдаться и позвонить… Да, хотя бы Мише. Но, в конце концов, наши машины всё-таки нашлись. Они действительно ждали нас в том же переулке, но прятались значительно глубже. И, вопреки всем доводам и убеждениям, нам не удалось договориться с «нашими» таксистами, которые заломили оплату за три часа ожидания. Всё это время они никуда не уезжали, а стояли и ждали нас! То есть ничего не заработали и поэтому мы должны были им компенсировать простой. Помимо оплаты дороги. И нас заставили поехать обратно всех вместе – вшестером. Хотя в планах было вернуться в Тамель по трое, а позднее встретиться в назначенный час на экскурсии… Но мы так устали и ошалели от всего этого представления, что уже не хотели спорить. Мы позвонили девочкам, собрались. Сели по машинам. И поехали к отправной точке.
***
Москва. Такси до Шереметьево. Ночь. Около пяти утра…
Я почти не спала – пару часов полежала с закрытыми глазами, один на один со своими мыслями, которые так и не смогла отключить. И, не выдержав, включила свет и встала. Затем в десятый раз перебрала весь багаж. Что-то выложила… Добавила ещё одни носки, ещё одну футболку, ещё пять пакетиков кофе «3 в 1»… Чемодан и рюкзак в результате легче не стали. Я приняла душ и вызвала такси. Обычно в такое время на мой дальний адрес такси едет не менее 20 минут… Поэтому – лучше заранее. Глядя в окно, я заставила себя принять бутерброд и кофе в качестве ночного завтрака. Ночь… Все спали… Только два окна в правом доме у детской площадки горели, как всегда… Странно – бывают такие окна, которые горят всегда, когда ты не спишь. И бывают такие, которые не горят никогда, если ты смотришь на них. Последние – это всегда тайна. Первые – это что-то очень родное. Необъяснимо, эти первые и последние запоминаются наравне с событиями твоей собственной жизни…
На подъезде к Шереметьево таксист признаётся, что не знает, как подъехать к нужному терминалу. А мне ведь только-только удалось задремать… Просыпаюсь. Пытаюсь открыть навигатор у себя в телефоне, но он «спросонья» тоже не хочет работать. Тем временем таксист уже зарулил в какие-то ворота и теперь мы неуверенно петляем, приближаясь к зданию терминалов. Позади начинает сигналить какой-то бешеный торопыга… Попытка свериться с картой снова проваливается… Наша машина ускоряется, чтобы пропустить опаздывающего… И мы неожиданно оказываемся у входа – «Привет, аэропорт!» Но увы – оказывается, это терминал D. А нам нужен E… И, согласно заработавшему наконец навигатору, терминал Е находится прямо под нами.
Мой таксист на нервах начинает потеть и заикаться. Я сохраняю спокойствие и радуюсь, что дома отказалась от бесполезного лежания в темноте и поэтому теперь есть запас по времени. Зато несчастный таксист, пробормотав прежде сотню извинений в секунду, объясняет, что нам придётся снова выехать за ворота, сделать круг и вернуться к главному въезду. Иначе ему придется заплатить какие-то большие деньги за длительное пребывание на территории Шереметьево. И, в-общем, этот маневр отнимет у нас ещё минут десять... «Вот»,– он набирает воздух, чтобы задать вопрос дня. – «А вы опаздываете?».
- Нет.
Бедолага, как родной, радуется, что я оказывается вызвала его на полчаса раньше всех разумных сроков. Так что эта небольшая «обзорная экскурсия» – это «не страшно». В конце концов, я ведь ещё никогда в жизни не каталась вокруг Шереметьево! Так что «Чао, аэропорт!». Мы выезжаем с территории и… Мой успокоившийся водитель… Заворачивает на заправку!
- Бензин на исходе. Вы же не против?
Первая проверка на терпимость. Первый «дзен». И напоминание себе… Такси ВСЕГДА лучше вызывать раньше. Лучше посидеть в аэропорту с книжкой, фэйсбуком, кофе… Перепробовать весь парфюм в «Duty free»… Изучить весь ассортимент сувенирных магнитов, чем… Чем бежать потом через все залы в зону вылета или в агонии душить таксиста.
Я прибываю в аэропорт вовремя. Я всё успеваю – упаковать чемодан, поспать со стаканом кофе в руке… Сделать сэлфи, выложить фото рассвета в ленту, смешать запахи в «Duty free»… Всё – кроме книги. Путешествия с рюкзаком – это единственно исключение, когда я не беру с собой книгу. Только дневник или блокнот для набросков и зарисовок. И дело не только в том, что книга лишний груз (хотя и в этом тоже). Просто подобные путешествия… Они слишком содержательные уже сами по себе. В них не возникает желания отвлекаться на что бы то ни было… И всё будет чуждым… В таких путешествиях в тебе что-то неизбежно меняется. И нужны время, тишина, чтобы понять и принять себя нового… Хочется только смотреть вокруг и слушать внутри. Что там скрыто, за всем этим? За всем незнакомым, что тебя окружает сейчас. … И я в этом путешествии в Непал, по Гималаям, я скоро узнаю, что… Высота (любая высота) – это перемена. Поднявшись на вершину и вернувшись обратно, ты – именно ты сам – уже никогда не будешь прежним. Потому что ты….
Хотя… Ещё рано об этом. До этого ещё далеко.
***
До этого было ещё очень далеко. Пока – я только ехала в такси. И, хотя уже не в Москве, но пока ещё только в Катманду. Я ехала после первого нашего небольшого приключения. Ехала на нетипичную прогулку по «типичному» Катманду. Нас ждала экскурсия с местным гидом, влюблённым в свой город, в его историю, в его культуру… Человеком живущим здесь всю жизнь и тесно связанным с этими улочками, дворами, нравами, людьми. Что будет дальше? Что-то будет. А пока я здесь. В Катманду. И он… Раскрывает объятия.
СВОБОДНОГУЛЯЮЩИЙ ГИД.
Нашего гида по Катманду мы нашли на сервисе Free Walking Tour. Это довольно популярная услуга и рассказывать о ней подробно не имеет смысла. Каждый желающий может стать таким гидом и каждый желающий может такого гида нанять. Вознаграждение выплачивается в виде добровольных пожертвований по завершении экскурсии. Поэтому, как правило, «Free Walking гидами» становятся люди, действительно увлечённые – своим городом, своей страной, своей историей.
В центре Катманду, у стены Сада снов, мы встретились с этим человеком, чтобы расстаться с ним уже через четыре часа и больше никогда не встретиться вновь – с человеком, с лица которого не сходила искренняя улыбка, и который говорил по-английски едва ли не лучше, чем мы по-русски. С ним мы отправились гулять по Катманду…
Понимать английский проще, чем говорить на нём. И экскурсия в самом деле напоминала прогулку. Именно в этот день – гуляя по бесконечным и вечным переулкам и дворикам, переходя из одного шумного района в другой, осматривая древние святыни посреди уличных рынков и пыльных перекрестков… Именно тогда и там я впервые сравнила Катманду с Вавилоном. Вавилон Крыши Мира. Мне, конечно же, неведомо, как выглядел подлинный Вавилон и что он собой представлял… Но это название, ставшее нарицательным, очень точно подходит столице Напала. Большие города и мегаполисы обычно сравнивают с муравейниками. Но что вы знаете о муравейнике, если не бывали в Катманду?
В исторических кварталах города улочки сходятся буквально в метр шириной и дома подступают друг к другу, закрывая над головой небо. Здания, построенные, судя по всему, ещё в колониальные времена, смотрят словно из другого мира на людей своими старыми окнами, ставнями, провалами и проёмами дверей… А по фасадам можно на ходу изучать историю этого королевства и его людей.
В 2015 году здесь произошло сильное землетрясение. С тех пор многие здания подпёрты огромными деревянными балками, которые зафиксированы вбитыми прямо в мостовую металлическими скобами или штырями. Стены таких домов чуть наклонены и нависают, тревожно искажая пространство. По всему городу можно встретить пустые площадки между строениями, обычно вплотную стоящими вдоль улиц… Это всё, что осталось после разбора завалов. Жители невосстановленных домов, до сих пор живут где-то на окраинах во «временных» палаточных городках… Лишь часть исторических построек и памятников культуры удалось отреставрировать. Большинство сохранило трещины и другие следы разрушений. Невольно создается ощущение, что ты очутился посреди карточного города… Разлетающегося от порывов ветра. Только карты эти – настоящие, экзотичные, непонятные… Но каждая такая карта – чья-то реальная жизнь.
Наш гид – поистине самый улыбчивый из всех улыбчивых непальцев. Он, вероятно, даже спит с улыбкой? Вполне возможно… Искренне радуясь нам и нашему вниманию, называет свое имя… Его зовут Шива! «В-общем», – говорю про себя, чтобы запомнить. – «Зовите меня просто – Бог».
Шива показал нам такие потайные места в городе, которые мы вряд ли отыскали бы сами, тем более за один день. Обычно я неплохо ориентируюсь в новых городах. Но в Катманду правила не работают. И дело не только в сложной географии или левостороннем движении. Просто в этом Вавилоне буквально всё существует по своим собственным законам, самостоятельно же установленным. Но в хаосе как раз и заключается здешний миропорядок. Для нас – хаос. Для местных – гармония.
Мы побывали на бисерном рынке… Локальный лабиринт, сотканный из бесконечных ниток бисера и стеклянных бусин разных размеров. Они свисают стенами со всех сторон и устилают широкие топчаны. Самые ходовые цвета – сочный алый и травянистый зеленый. А посреди всего этого изобилия восседают продавцы-мужчины. Они нанизывают бисер так ловко и механически, что не успеваешь рассмотреть процесс – нити натянуты от пальцев ноги (да – именно ноги!) до пальцев руки. Свободной рукой, подкручивая свисающие концы этих нитей, невозмутимые умельцы каким-то чудом заставляют мелкие бусинки нанизываться и скользить вниз… Выражения лиц сосредоточенны и будничны. Связка волшебным образом обрастает бисером и откладывается в сторону. Солнечные лучи, как через витраж, проходят через стеклярус и разбрасывают цветные блики.
Рынок сари. Пирамиды рулонов ткани самых невероятных оттенков выстроены по всему кварталу. Шива с гордостью рассказывает, что Катманду славится своими тканями. Я прикасаюсь к первому попавшемуся синему свертку (главное не слушать сейчас продавца и не останавливаться, хотя сделать это и сложно). Гид не обманул – на ощупь ткань действительно приятная и качественная. Это какой-то легкий хлопок – довольно плотный, но легкий. Решаю вернуться сюда потом (перед аэропортом) и купить что-нибудь в подарок сестре, которая любит шить. Надо срочно к своим – продавец уже торопится раскатать передо мной еще три или четыре рулона ярких, как райские птицы, тканей… И кажется, готов завернуть в них меня саму… Надо бежать… Я улыбаюсь, извиняюсь и сбегаю.
Догоняю остальных и спрашиваю у Шивы, почему все продавцы, которых мы встречаем, мужчины. Разве это мужская работа – сидеть целый день среди километров яркого бисера или гор ткани? Нанизывать бусинки на нитки, сворачивать и взмахивать полотнами сари, рассказывать женщинам и иностранцам о достоинствах японского бисера и качестве индийского шелка… Шива объясняет мне, что это абсолютно мужской труд! Профессия продавца изначально была и продолжает считаться мужской. А женщины в этой стране в принципе работают редко. «Тем более… В таких публичных местах».
Приходим во дворик, который наш гид назвал «типичным». Обыкновенный и довольно старенький двор-колодец. Но с азиатским колоритом. Каждый из четырех домов в индивидуальном стиле. Ни один не похож на другой. Все подъезды и лестницы выходят во двор… С улицей двор соединяется маленькой низкой аркой. Самый высокий дом – не более трех этажей в высоту. Поверху идут балконы, на которых сушится белье… На каждом из домов вместо крыши обязательная терраса с бочками воды. Всюду старинная резьба, полустертые надписи, вытертые деревянные ставни, зафактуренные временем стены, потемневшие ограждения… Окна и комнаты смотрятся темными пещерками на контрасте с ярким солнечным светом – в Катманду не в обычаях вешать занавески и часто ремонтировать жилье.
Но все-таки это дворик с загадкой… Один из четырех домов во дворе – старинный индуистский храм. Поднимаешь голову – а над тобой древняя статуя. Дерево потрескалось, рука отломана, тончайшая талия и миндалевидные глаза не говорят ни о чём… Но ясно, что это богиня – прямо над тобой и вдруг она раскинула в застывшем танце свои восемь (хотя по факту только семь) рук и… Смотрит на тебя. А в центре стоит почерневший алтарь бога-Ганеши. При этом к стене храма привязан другой небольшой алтарь… С буддистскими молитвенными барабанами. Медные барабаны с иероглифами самой главной мантры… «Ом мани падме хум». Их охраняют чугунные азиатские львы. Резные панели на дверях храма местами разломлены от старости. Решетки в пыли и копоти – за ними читается силуэт ещё какого-то божества… И всё усыпано яркими красками-холи, под ними венами и дорожками проступают вековые потёки молочных ритуалов, а поверх лежат лепестки недавно свежих цветов. Шива рассказывает, что в таком дворе действительно могут мирно существовать представители разных религий. Индуисты долины Катманду, буддисты и выходцы с Гималаев, беженцы с Тибета… И этому соседству уже много веков. Люди поколениями живут и справляют вместе все свои праздники. Не помышляя ни о какой вражде… Таково настоящее значение слов «типичный двор Катманду».
Справедливости ради стоит упомянуть, что несмотря ни на что, Непал по-прежнему продолжает жить по системе каст. И лишь поколение молодых представителей нации сейчас пытается выйти из этих культурных рамок. Не могу судить обо всех, но те непальцы, с которыми мы успели пообщаться на данную тему (те, которым было по 40-50 лет), признавались, что их браки созданы по сговору, по кастовому признаку. И что эти традиции до сих пор могут наложить свои ограничения при устройстве на работу, например. Но тут же добавляли, что для своих детей они уже не хотят такого выбора… Вернее – его отсутствия.
***
Ступы, святыни, статуи богов… В Катманду они повсюду. Самодельные алтари установлены в самых неожиданных местах, закоулках и даже в незаметных щелях. Маленькие статуэтки вмонтированы прямо в кладку стен. Целые сцены вырезаны на балках перекрытий, козырьках крыш и балясинах перил. Большие почерневшие сооружения, напоминающие наши часовни, стоят на улицах посреди торговых лотков и прямо на проезжей части.
На одной из площадей снова встречаем «единение религий». В центре установлена старенькая ступа – известковые стены исписаны непонятными символами и словами на санскрите. Задаю вопрос Шиве – он с хитрой улыбкой рассказывает нам, что неподалеку находятся средняя школа и университет. Эти надписи – молитвы студентов и школьников, которые просят Будду помочь им с экзаменами… Священную для местных учеников ступу в изобилии окружают индуистские святыни – чугунные боги и богини, алтарь Шивы (в данном случае уже не нашего гида, а божества). Алтарь, само собой, весь в золоте, ярких пятнах холи и белёсых молочных ручейках. Имеется даже особый механизм, благодаря которому в праздничные дни молоко льется на черный лингам без всякой ручной помощи. Не буду вдаваться в ритуальные подробности индуизма – просвещение по теме доступно каждому пользователю интернета. Ограничусь краткими объяснениями… Лингам –символический образ фаллоса Шивы. Он является смысловым центром (понимайте как хотите) всех алтарей этого бога. Лингам принято, украшать, гладить, поливать молоком – это гарантирует человеку плодородие, благоденствие и прочее покровительство от богов. Всё перечисленное мы на практике не проверяли – усвоили в теории.
На той же площади, тесно прижавшись друг у другу стенками, стоят ещё несколько храмов. Подходим ближе… Запертый резными ставнями и дверями храм – очередное святилище очередного Шивы, который в индуизме имеет несколько самостоятельных ликов. Индуисты различают его по цветам и эмоциям – чёрный Шива, белый Шива, гневающийся Шива, любящий Шива и много других вариантов… Рядом буддистский храм. И последний в ряду – тибетский. Нам разрешили посетить буддистский. Во всех подобных местах вас обязательно попросят снять обувь (будьте к этому готовы), и убрать фотокамеры и любые другие устройства съемки. Поэтому всё увиденное остается исключительно в памяти и в воображении… Чужие, а потому непонятные для нас, диковинные обычаи и порядки. Стены храма расписаны полностью – буквально нет ни одного сантиметра незаполненного пространства… Сцены из жизни Будды во многом напоминают привычные фрески. Только… Эта живопись более наивная по стилю. Более детализированная в прорисовке сюжетов. Более яркая (до нереальности) по цвету. О яркости в этом месте вообще хочется говорить отдельно и я обращаюсь к Шиве (к гиду). Ему нравятся мои вопросы – он соглашается, что буддизм очень красочная и… И отчасти «детская» религия. Мы оба при этом имеем ввиду традиции… В храме множество витрин со статуэтками Будды. Все они утопают в искусственных клумбах сказочных цветов и плодов… А раскрашены так, что напоминают пирожные или торты. Не знаю, из чего они вылеплены, но похожи одновременно на полимерную глину и на кондитерскую глазурь. И всё это – самых жизнерадостных цветов. Как если бы дети раскрашивали храм фломастерами! Здесь же стоят подношения. От простых до самых невероятных – от лепешек и блинов до… Кока-колы. У одной из витрин мы видим капучино – с молочной пенкой, в фарфоровой чашке на блюдечке, уже остывший, но сохранивший аромат кофе… Наш Шива смеётся и повторяет: «Это только религия, только традиции, это только то, во что верят люди…»
Напоследок крутим огромный барабан. Он установлен в отдельной пристройке и так велик, что раскручивать его приходится двумя руками. Чтобы желание сбылось, нужно прокрутить определенное количество кругов – три, семь и, кажется, двадцать один… Понимаю, что не запомнила точную цифру и выхожу после седьмого. Пока здесь, в Катманду, для нас это не более, чем развлечение… Глядя на горы издалека, легко смеяться над суевериями. Смеяться и думать, что всё это тебя не касается…
Идём дальше. Улица специй. Улица хиппи (знаменитая на весь мир «фрик-стрит»). Тамель – родина и «мекка» подделок. … Описать всю экскурсию, пожалуй, невозможно. Почти четыре часа мы ходим, сворачиваем, уворачиваемся, спрашиваем, слушаем, вертим головой, чтобы успеть увидеть всё… Хочется увидеть и запомнить всё-всё.
Вот на самодельной тачке, совмещающей в себе плиту, бар приправ и специй, столешницу, разделочную доску, мини-склад овощей и в придачу зонт от солнца – прямо посреди улицы готовится какая-то невероятная местная еда. Лепешки жарятся-варятся в масле, кипящем на жутко закопченной и глубокой сковороде. Такие лепешки, шарики, бублики, рогалики, слепленные из смеси специй, овощей и муки – местный фастфуд. Он есть везде. Кто-то торгует с тележек, кто-то располагается на первом этаже зданий в лавочках и закутках, а кто-то сооружает «кухню» прямо не земле. Кстати, эти «столовые» на первых этажах, где еду готовят прямо на глазах у покупателей, зачастую такие же черные, как и посуда, в которой происходит весь процесс – то ли от времени, то ли от копоти… Поджариваются чечевица и горох, сладкие приправы плавятся на горячих поверхностях, смешиваются с острыми добавками, с сырными и куриными начинками… А рядом с плитой поджариваются на солнце люди – одни готовят, другие ждут. Очередь есть всегда. И, честно говоря, несмотря ни на какие предубеждения, сложно удержаться и не попробовать – запахи говорят сами за себя. Но… Мы решили не рисковать. Оставили себе это удовольствие на «безопасные дни» по возвращении с трека. В планах пока ещё значилось быть в Катманду 18 октября и пару дней до самолета посвятить самостоятельным прогулкам. Я даже начала расставлять себе метки на гугл-карте, чтобы потом вернуться и пройти спокойно по самым привлекательным местам. Я очень хотела еще раз пройти по всему маршруту… Полюбоваться всеми храмами, побродить по улочкам и понаблюдать жизнь… Самой разыскать все эти «типичные непальские дворики»… Я наивно предполагала, что смогу позволить себе даже порисовать наброски, когда мы спустимся с гор в долину. Мысленно я уже прошла весь трек и, гордая собой, покупала заслуженные сувениры и подарки любимым людям. А между тем нас ожидал загадочный перелёт в Луклу и долгий путь туда и обратно. Но в городе светило солнце. И мне было легко, хорошо и интересно всё вокруг. Если не считать усталости от обилия впечатлений, то всё ведь шло по плану.
Как и любые товары, фрукты продавались здесь на каждом шагу – в небольших магазинчиках, на лотках или прямо у дороги «развалом». Шива посоветовал нам поесть «сезонные». Таковыми считались папайя, ананас, бананы (мини-бананы, других в Катманду не признают). И ещё какие-то диковинные зелёные апельсины… Названия которых мы так и не выучили. Но продавцам наши знания не потребовались. Мы набирали всего, что хотелось – просто показывали руками, улыбались, а Шива стоял рядом и объяснял по-непальски. Правда, как выяснилось вечером, этот нечаянный «блат» не сильно нас выручил. Ананас и папайя были не особо дозревшими, а зелёные апельсины и вовсе не впечатлили (они напоминали маленькое и не слишком сочное помело)… Только бананчики оказались действительно вкусными.
Еще одна особенность… Катманду – очень красивый и пёстрый город. Но весь он покрыт одинаковой жёлтой пылью. И это не только городская пыль. По большей части пыль слетается в долину с гор. Главной проблемой города считается отсутствие сквозных ветров. Горы медленно «сбрасывают» с себя верхний слой и всё это оседает внизу… В Катманду. Деревья, дороги, трава, здания, машины, окна домов и те же фрукты, которые продаются на улицах… Товары в лавках, сами люди на улицах… Всё постепенно покрывается этой пылью. Включая твоё дыхание. Порой не выдерживаешь и, подобно местному населению, натягиваешь маску либо что-то из одежды. Но так дышать только сложнее. И без того жаркий воздух становится липким и… Ты не выдерживаешь, стягиваешь с лица защиту. Дышишь как есть, закашливаешься время от времени и скоро перестаёшь обращать внимание. Вдыхаешь и выдыхаешь… И вот ты уже готов – готов вывезти домой несколько граммов пыли в легких. Пыль… Пыль Гималаев.
Но главное откровение и нераскрытый секрет Катманду, о котором не могу не сказать… Несмотря на пыль, мусор, проблемы с водой, странности питания и неустроенность жителей… Несмотря ни на что – здесь ты чувствуешь себя хорошо. Спокойно и хорошо. Какая-то абсолютно детская уверенность поселяется в сердце – как в те дни, когда ты знал, что где-то рядом всегда есть мама или папа, и ничего плохого с тобой не может случиться. Необъяснимо, но здесь ты довольно быстро начинаешь доверять своим чувствам. До тех пор, пока не начнёшь уставать от всего… Но это будет нескоро. И нам до этого тоже ещё далеко.
Шива ведёт нас по одной из туристических улиц. Здесь продается всё для туризма… Любое снаряжение, любая экипировка, обувь, одежда… Самых лучших и известных мировых брэндов! По сказочно низким ценам! Для самых недогадливых объясню конкретно… В некоторых из подобных магазинчиков в глубине стоят столы со швейными машинками. И есть лишь один вопрос, на который вам предложат ответить… «Какую фирму желаете, мистер?» «Какой брэнд вы ищете, мисс?» Потому что здесь… Есть всё! «Rub», «Moumont», «Marmot», «The North Face», «Columbia»… Любой логотип нашьют при вас и вручат с самой искренней радостью. А если вы не доверяете или считаете, что вас обманывают, можете выбрать из того, что есть на витрине. И не сомневайтесь – вся продукция, конечно же, фирменная и настоящая. Ведь на ней так и НАПИСАНО! А если написано – значит правда! В-общем, вы поняли.
Разумеется, это не значит, что совсем уж не стоит ничего покупать здесь. Просто нужно и можно смело торговаться. И понимать, что купленные вещи можно будет носить, не жалея. В прямом смысле. По крайней мере, приобретенный мной впоследствии в Намче-Базаре за 13 долларов влаговетрозащитный костюм как бы фирмы «The North Face», полностью оправдал себя. Он продолжает служить мне по сей день. А за такую цену было бы совсем не жалко «убить» его за одно путешествие. Уточню, что мы говорим хоть и о серьёзном, но всё же только о трекинге, а не об альпинистском восхождении, который требует более ответственного подхода к выбору снаряжения. Пожалуй… О моём костюме «The North Face» и о Намче-Базаре я упомянула слишком рано. Этот город – столица подделок, но также и главный город шерпов, главный праздник на пути к Эвересту и обратно, город-пряник, словно вылепленный на склонах гор… Он пока только точка на карте. Желанная, но не близкая цель для нас – гуляющих с гидом по Катманду.
Мы сворачиваем на очередную «улочку для местных». Мостовая заканчивается – здесь под ногами пыль и гравий, а по бокам тянутся две сточные канавки. Шива рассказывает, что подобные ручьи с грязью – это последствия землетрясения. И с ними пока даже не пытаются справляться. В городе вообще многое до сих пор напоминает о том кошмаре. Кроме подпорок мы постоянно встречаем разрушенные дома… Одни стоят пустые, другие наполовину разобраны и наполовину продолжают служить жилищем для тех, кому некуда больше идти. Есть и просто пустые участки, о которых я уже говорила – только по оставшемуся фундаменту можно догадаться, что между двумя соседними домами когда-то тоже жили люди. Нам уже говорили, что многие пострадавшие по-прежнему ютятся в палаточных городках. Но даже глядя на эти пустые провалы, вряд ли кто-то из приезжих задумывается, что где-то на окраинах Катманду есть трущобы, куда туристов не возят… Правительство совсем не торопится с решением проблемы. На выделенные международным сообществом деньги полноценную реставрацию провели только в храмовых комплексах. В основном это коснулось ступы Бодднатх – её восстановили заново и полностью… О коррупции здесь никто не говорит открыто. Но никто и не отрицает, если завести разговор.
И тем не менее непальцы – самые улыбчивые и безмятежные люди. Все свои трудности они проживают иначе – не как мы. А мы… Идём дальше – перепрыгиваем канавы с мусором, и Шива шутит, что этот город всё-таки не Дакка. Над нами трепещут бесчисленные и бесконечные разноцветные флажки. Мы со смехом соглашаемся с ним. А гид, между тем, привел нас к очень странному месту. Оживлённый перекрёсток пешеходных улиц. На фасаде здания выступает странный нарост – обрубок древнего дерева. Корнями оно когда-то вросло в эту стену и однажды от него оставили только мощный пень, который время сгладило по-своему… Но удивительно в нём не это. Дерево сложно распознать – оно целиком облеплено монетками, прибитыми к коре гвоздями! «Что это? - спрашивает нас Шива. – Как вы думаете?» А что можно думать, глядя на въевшуюся в монеты пыль времён, отпечатки сотен рук, грязь улиц, копоть большого древнего города? Что можно предположить, стоя на пересечении двух узких улиц, по которым во все четыре стороны непрерывно движутся сотни разноязыких граждан, сограждан, инограждан… Вуду?! Кажется, что в Катманду тебя уже ничего не может удивить... Древний памятник?! Тебе ведь уже кажется, что здесь поклоняются даже разбитым глиняным горшкам и прошлогодним цветам… Очередной алтарь?! После всех увиденных за день святынь ты и сам готов молиться где угодно о чём угодно… Да, что это, Шива, скажи?! Наш гид улыбается и объясняет, что до недавнего времени вот так – вот у этого дерева – люди лечили зубную боль! Всего несколько лет назад в городе практически не было стоматологов. И посещение настоящего врача в принципе было не по карману большинству простых жителей. Они приходили сюда, проводили монеткой по деснам и зубам, а затем прибивали её к «волшебному» дереву. Был ли результат? Какая разница – у них не было альтернативы. Люди шли сюда… С болью, надеждой и монеткой. Ну, ещё с гвоздем и молотком. Они просто верили.
Шива снова улыбается и снова напоминает, что это – «только традиции, только культура». Зато сейчас в Катманду есть целая улица дантистов и стоматологических кабинетов. А также целая улица аптек. Действительно, он показывает нам – двери с зелёными крестами и рекламой тянутся вдоль всей улицы. Двери аптек не просто в каждом доме, а в каждом подъезде! Их десятки… И это – тоже примета города.
ПОЛТОРЫ МИНУТЫ БОГИНИ.
Прошлое отступает всё дальше. Воспоминания и сравнения уже почти не беспокоят. Мозг, очевидно, не в состоянии переварить всю обрушивающуюся на него информацию. Постепенно он сдается и подчиняется этому народу, городу, ритму. Новому образу жизни. И новому образу мысли.
Экскурсия продолжается. Шива предлагает выбрать, чем закончить день. Знаменитый храм обезьян или не менее знаменитая площадь Дурбар? Мы выбираем Дурбар. Во-первых, это ближе. Во-вторых, среди нас есть девушка из иностранной группы – ей предстоит отправиться к обезьянам завтра. В-третьих… Да, просто нам так захотелось!
Мы просим Шиву показать нам, где находится бесплатный проход на площадь с одного из переулков. Но гид виновато смеётся и объясняет, что не может этого сделать – то есть буквально нам деликатно указали на нашу неделикатность… Но мы – всего лишь туристы. И нам хочется сэкономить. Хотелось… Что ж поделать – гордые и независимые… Послушно покупаем билеты за 1000 рупий на каждого и проходим на заповедную территорию. Где буквально через пару минут понимаем, что возможности для бесплатного прохода… Действительно есть – больше даже того известного переулка, о котором мы спрашивали Шиву. Правда, во второй части площади, куда пройти можно только через специальные ворота, билеты у нас всё же спросили и проверили – два местных гвардейца (или стражника, или вроде того). За указанными воротами спрятаны, в основном, музейные комплексы. Но практически все они сейчас недоступны для осмотра. Исторический музей закрыт официально. Его здание, украшенное всевозможными изображениями Ханумана (бога-обезьяны), очень серьезно пострадало во время землетрясения. И большую часть главной стены теперь скрывают строительные леса, стяжки, подпорки. Музей законсервирован. Считается, что приближаться к нему небезопасно. Оставшаяся территория этой части площади тоже больше похожа на строительную площадку. Те же леса, защитные сетки и ограждения. Штабеля исторических кирпичей и черепицы. Мостки и настилы. И фундаменты разрушенных памятников. Их отстраивают заново. Площадь Дурбар в Катманду входит в список мирового культурного наследия ЮНЕСКО – вся целиком, со всеми объектами. Теперь – со всем, что уцелело…
Из значимых экспонатов современной истории здесь – джип бывшего короля Непала, пострадавший от взрыва при покушении на убийство. И место жертвоприношения животных - сам по себе довольно заурядный столбик посреди небольшой вымощенной площадки… Ничего примечательного, кроме тёмной дорожки на белом каменном тротуаре… Ровная окружность, ведущая от столбика и обрывающаяся на третьей четверти круга. Шива рассказывает, что в священный индуистский праздник к столбику привязывают овцу. Её убивают и пускают кровь. А затем волокут животное по кругу. Тёмная дорожка – это кровь. Которая уже не смывается. Десятилетиями… Такой обычай. Всего лишь традиции. Всего лишь культура. Всего лишь то, во что верят люди.
Но начинается площадь Дурбар совсем не так драматично. Первое впечатление, что ты попал на московский Арбат – только с азиатским колоритом и тропическим климатом. А по сути – всё то же. Продавцы сувениров, безбожно крикливые и накручивающие свои цены. Всевозможные кафешки. Толпы туристов. Экскурсоводы. Попрошайки. Студенты. Полицейские… Здесь не принято рисовать портреты на улице и это, пожалуй, единственное отличие. Но при желании в Катманду можно найти художественные салоны и галереи. Тогда всё сразу встанет на свои места. Зато здесь… Даже после землетрясения. И даже попадая в окружение желающих подзаработать на тебе местных жителей… Здесь, всё-таки, остро чувствуется… История. Древняя история. Она скрипит песком на зубах, врывается острым ароматом в ноздри, слепит глаза бликами от пережаренной на солнце латуни. Историю здесь видно в растрескавшейся резьбе под крышами столетних храмов. В закопченных чугунных глазах статуй богов. В рассыпанных повсюду лепестках бархатцев (или «мериголд», как их называют в Непале). Закрываешь глаза и чувствуешь себя настоящим путешественником, начинающим на Крыше Мира свой долгий и непременно славный путь…
- Эй, мисс! Это вам нужно! Купите, мисс. Очень нужно вам!
Открываю глаза и вижу, что одной из моих спутниц какой-то непалец с чистыми невинными глазами вкладывает в руки колоду новеньких карт… «Камасутра». Со смехом уходим дальше, но до конца прогулки, аналогичные предложения получает каждый из нас – от разных продавцов. Товар здесь искать не нужно – товар сам найдет тебя и будет лезть в руки. Успевай только решать и удивляться.
Другой эпизод, связанный с местными жителями, который в дальнейшем тоже повторялся неоднократно – это их любопытство к фотографиям. Стоит только отбиться от компании и притормозить, чтобы сделать на телефон пару снимков, как за спиной у тебя обязательно появляется «тень». Не замечаешь её, примеряешься, выбираешь на экране ракурс и экспозицию, композицию… Жмёшь на кнопку… И вдруг из-за плеча у тебя вырастает чья-то голова – незнакомец совершенно искренне разглядывает на экране твоего телефона фотографию и обязательно повторяет два-три раза, что это очень (ОЧЕНЬ) красиво. Иногда рядом может оказаться не одна, а две или три «тени». И тебе ни за что не позволят усомниться в ценности сделанных только что кадров. Ты, конечно, будешь в недоумении от происходящего, но осознание себя великим фотографом гарантировано.
Мы проходим мимо гигантской скульптуры Чёрного воплощения бога Шивы. Это – Шива Справедливый. Наш улыбчивый Шива – наш гид – рассказывает нам, что одноэтажный домик полицейского участка, который стоит напротив статуи буквально в нескольких метрах, появился относительно недавно. Меньше десяти лет назад. Причиной тому опять-таки обычаи и обряды… Люди верили, что, если поймать обидчика и на свой лад доказать его вину, то и наказать его тоже можно будет собственноручно. Наказать – это ведь справедливо? В этом и есть воля Справедливого Шивы... Обиженный притаскивал жертву (то есть своего обидчика) к статуе чёрного бога (прямо к тому месту, где мы стоим) и… Убивал. Убийство, совершенное у подножия этой статуи, считалось священным. И никто никогда не решался препятствовать самосуду здесь. Только полицейский участок и постоянное дежурство смогли остановить кровавый обычай. … И снова. И это – тоже часть местной культуры. Всего лишь традиции.
Шива торопит нас. Уже почти четыре часа и это значит, что нам несказанно повезло. По счастливому совпадению мы можем увидеть чудо. Живую богиню! Вернее, её живое воплощение на земле – девочку Кумари.
Традиция Кумари очень интересна. Во всяком случае она не имеет аналогов ни в одной из привычных европейцу религий. И поэтому уложить смысл непросто. Для начала – история Таледжу и Короля. Согласно легенде когда-то давно, задолго до того, как в Непале появились первые признаки так называемой цивилизации, правитель тогдашнего королевства мог позволить себе легко и непринуждённо в любое время общаться с настоящей богиней. Её звали Таледжу. Король и Таледжу регулярно встречались, играли друг с другом в шахматы и были добрыми друзьями… До тех пор, пока однажды… Король не обратил своё мужское внимание на то, что Таледжу красивая женщина. Богиня, конечно, но всё же и женщина... Талежду быстро разгадала намерения короля. И исчезла. Ни шахмат, ни общения, ни встреч, ни объяснений. Король опомнился – всё осознал, отказался от порочных мыслей, и принялся умолять богиню простить ему временное помешательство, вернуться и снова дружить как ни в чём ни бывало (в-общем, повел себя по-мужски). Но и богиня повела себя как истинная женщина. Обиженная женщина… Явилась она королю лишь во сне. И сказала, что расплачиваться за свою слабость он теперь должен всю оставшуюся жизнь. Единственное одолжение в знак прежних отношений – король раз в несколько лет сможет выбирать по особым правилам особую девочку из числа подданных. И в её невинных глазах он будет видеть взгляд самой Таледжу – её прежний взгляд. Глаза девочки будут служить ему утешением и напоминанием о поступке. Только так отныне он сможет общаться с богиней. После этих слов Таледжу исчезла – теперь уже навсегда. Более она не появлялась на земле и с людьми дружить не пыталась. Зато провинившийся правитель сдержал свое обещание – он ввёл в королевстве традицию избрания и содержания Кумари – живого воплощения богини Таледжу на земле, настоящей девочки-богини. Король смотрел на свою Кумари и это было его наказание в наслаждение или наслаждение в наказание… Глаза ребенка не давали ему забыть об ошибке. Радость – как упрёк.
Традиция же избрания Кумари – парадоксальна, как всё в Непале, кровава, как всё в индуизме, и романтична, как всё на Востоке.
Начать с того, что кандидаток на новую Кумари выбирают из особой касты буддистов – выбирают будущую богиню индуизма. Впрочем, этот факт так же странен, как, например, и то, что мусульмане хранят ключи от главного христианского храма в Иерусалиме… Но не отвлекаемся. Всех отобранных для обряда девочек запирают на ночь в храме среди десятков убитых животных, которых приносят в жертву специально ради этого. А к утру та единственная, которая не испугалась, не плакала и не кричала, становится новой Кумари. Новой живой святыней… Девочка проходит через этот обряд совсем ребенком. Статус богини она сохраняет до «первой крови». Речь не только о менструации. Даже случайный порез станет финальной точкой в её божественной карьере. И поэтому все годы жизни в роли богини (можно ли назвать это детством?) она проводит во дворце – небольшом трёхэтажном старинном доме на площади Дурбар. Кумари не должна касаться земли – она либо ходит по рису, либо её буквально носят на руках. Её аудиенции удостаиваются лишь избранные. Все дни жизни Кумари посвящены исключительно ритуалам и обрядам. Покинуть дворец она может лишь один раз в год – в день праздника… Девочку в полузакрытом паланкине проносят по городу и тот, кому посчастливится увидеть священное дитя, может считать, что все его желания теперь обязательно сбудутся. Кроме того, дважды в день Кумари выходит на балкон своего дворца – в 10 утра и в 16 часов дня по местному времени. И, несмотря на постоянство данного расписания, увидеть живую богиню по-прежнему считается большой удачей.
Поэтому… Нам повезло. В 15:37 мы оказались в маленьком внутреннем дворике – одни из трех десятков туристов. Среди тех, кому также повезло в этот раз, почти все были японцами. В назначенное время к нам вышли «божественные соглядатаи» – они на языке жестов и грозных непереводимых окриков приказали всем убрать телефоны, фотоаппараты и камеры. На переговоры с японцами ушло не меньше пяти минут. Из уважения к нашему Шиве (и не менее того от усталости) мы смиренно сложили ладони в «лотос», как было показано, и ждали. Наконец, все японцы вняли требованиям и угрозам… Наступила тишина… И вот – наверху, на высоте третьего этажа, на балконе под самой крышей появилась маленькая девочка. На вид ей было не больше шести лет. Красные традиционные одежды. Гладко собранные и украшенные цветами волосы. Густо обведенные черной тушью глаза. Взгляд… Самое главное, что есть в этом ребенке – взгляд… Этот взгляд. Ведь именно во взгляде Кумари (согласно легенде) и продолжает смотреть на нас истинная богиня – великая Таледжу. Взгляд, ради которого люди стремятся попасть в этот дворик снова и снова, ради которого продолжают убивать десятки невинных животных… Взгляд, который когда-то сводил с ума короля Непала – глаза, без которых он не мог представить себе жизни… Взгляд ребенка. Девочка смотрела на нас вниз со своего балкона надменно и холодно, совсем не по-детски. Это мы пришли к ней – не она вышла к нам. Это мы ждали и, можно считать, просили об этом свидании – не она. А ей… Ей не было до нас дела. Перед нами (над нами) стояла богиня в образе ребенка. Мы смотрели на неё снизу вверх. Пытаясь разглядеть и что-то понять… И всё это длилось… Полторы минуты. Затем Кумари нетерпеливо оглянулась на старика, который дежурил на том же балконе. Он кивнул и девочка, оттолкнувшись с презрением от перил, скрылась в темноте дворца. Люди пошли обратно на площадь – через маленькие низкие ворота вечности. Полторы минуты богини закончились.
Что ещё сказать о Кумари? Её лицом обклеены все сувенирные лавки в городе, все кафе и другие заведения для туристов. Но после того, как «прольется первая кровь» богиня перестает быть богиней – она становится обычной девочкой. Её возвращают в родной дом и назначают символическую пенсию. Она лишается всех своих привилегий и дальнейшая её судьба никого не интересует… Судьба богини – это очень короткая сказка. С вероятной травмой для детской души на долгие годы взросления. До недавнего времени, помимо прочего, бытовала уверенность, что мужчина, который женится на бывшей Кумари, непременно рано умрет. Но, по словам местных, хотя бы это суеверие начинает отходить в прошлое…
После посещения площади Дурбар мы расстались с Шивой. На прощание он раздал нам визитки и сделал общее сэлфи для своего фэйсбука. Мы совершенно не представляли себе, каким должно быть пожертвование за подобную экскурсию… И просто заплатили ему по 1000 рупий каждый. Толком не ориентируясь ещё в ценах Катманду, для сравнения мы использовали наши (не самые показательные поездки на такси) и один случайный легкий обед. Шива (вроде бы) остался доволен. Впрочем… Он оставался довольным все три с лишним часа, проведённые в нашем обществе. В-общем, душа этого непальца так и осталась для нас потемками. Очень светлыми и улыбчивыми потемками, наполненными любовью к своем городу и народу.
НОЧНОЙ КАТМАНДУ.
Ночной Катманду – это то, чего не бывает на свете. В этом городе нет особой ночной жизни, которую мы знаем и подразумеваем под самим словосочетанием. Когда солнце садится за горы, долина плавно тонет в сумерках. Но даже сумерки здесь – это скорее то, чего нет. Нет пограничного состояния вечерней воздушной кальки, в котором свет постепенно рассеивается… Пожар заката здесь легко путается в лабиринтах улиц и быстро гаснет. Сразу же становится прохладно и опускается ночь. Городское освещение – это редкие фонари, окна домов и работающие лавки, кафе, рестораны. Но и они стремительно тают. Причина в том, что электричество до сих пор отключают на ночь по всему городу. Лишь те, кто может позволить себе индивидуальное энергообеспечение от генераторов или солнечных батарей, сохраняют островки света в темном море ночи… И поскольку свет руководит жизнью людей, то ритм Катманду подчиняется солнцу. Люди просыпаются в пять. И уже в семь утра город превращается в бурлящий поток, напоминающий горную реку. А в девять вечера закрывается последний ресторан, и после десяти существует риск оказаться перед запертыми воротами своего отеля наедине с собственными мыслями и чужеземной тишиной.
Конечно, и здесь жизнь не выключается по щелчку. Вечером нашего первого настоящего дня – дня и без того набитого впечатлениями, как мешок Деда Мороза – мы отправились гулять. Ещё гулять – будто не этим мы весь день занимались… Но покой не про нас! Становилось прохладно. Мы же были верны жаркому дневному солнцу. Верны настолько, что решили непременно купить себе для трека модные и удобные туристические панамы. Мы рассчитывали дойти до Тамеля, но не свернули в нужном месте и ушли куда-то дальше – туда, где туристов почти не встречалось, а магазинчики своим наполнением и «дизайном» ясно давали понять, что в этой части города нас не ждут… Правда, страха не было. Ведь это Непал. И чувство безопасности здесь такое же само собой разумеющееся, как запах специй или точки-тики на лбу местных жителей. Даже там, где вас не ждут, вам всё равно будут рады. Включив навигатор, мы старались идти так, чтобы в конце концов выйти к ресторану, в котором договорились встретиться с Мишей и Петей. Как нам тогда казалось, нас ожидал последний общий ужин. И можно было бы в последний раз перед вылетом что-то узнать, расспросить и… Поесть. Поесть – это ведь было немаловажно. Рассказами о «голодном треке к Эвересту» нас запугивали ещё в Москве. Мнения расходились, отзывы в сетях противоречили друг другу… Так что мы готовились к суровому опыту и были не прочь побаловать свой желудок. В последний-то раз...
Не раз перепутав поворот, мы, наконец, вышли к нужной улице… Кстати, по поводу поворотов. Заблудиться в Катманду также просто, как и сложно – именно так – и да, и нет. На наших глазах навигатор в телефоне вытворял чудеса и с лёгкостью прокладывал путь в каких-то простенках шириной не более полуметра между домами. Очевидно, что кто-то часто ходил с электронными картами по этому Вавилону и прочертил замысловатые проходы – объяснить это было проще, чем поверить… Ведь сложно перестроить сознание. Дело в том, что когда твой собственный телефон предлагает свернуть в расщелину, которая в России сгодилась бы разве что для несанкционированного справления нужды, ты невольно останавливаешься и задумываешься… Когда это случается с тобой впервые, для уверенности явно не хватает опыта, равного хотя бы двум-трем покорениям таких "порталов"… И вот ты стоишь, задаёшься вопросом – неужели эта ошибка архитектуры и есть указанный поворот? Ведь ты даже не видишь, что там – в конце прохода. Потому что он слишком узкий или вообще загибается вбок… «Неужели мне туда?!» Но – да. Туда. И в это просто нужно поверить – и в поворот, и путеводную звезду навигатора, и в то, что туда уже ходил до тебя кто-то неизвестный с электронной картой в руках… Поверить и войти. И совершенно неожиданно оказаться на правильном пути и на искомой улице!
Вечер, между тем, в течение получаса превратился в ночь. А мы так и не встретили ни одной панамы. Возможно, днём пролетел слух об их исторической ценности и торговцы упрятали весь перспективный товар? Ведь днём, во время экскурсии, панамы продавались на каждом шагу! Либо легион японских туристов скупил панамы в качестве сувениров… Загадочная судьба головных уборов, не доставшихся нам, так и осталась тайной. Зато мы встретили кошку! КОШКУ! Первую и потому главную ведьму Катманду. О том, что кошек здесь считают ведьмами и не любят, нам рассказывал Шива. Поэтому теперь, увидев её, гордо сидящую у прилавка с капустой и луком, мы, конечно же, удивились. И стали фотографировать, чем сильно позабавили хозяина лавки. Кошка презрительно щурилась на нас горящими глазами, как на своих подданных. Но продавец и его гость бесцеременно подняли эту ведьму на руки и стали гладить, со смехом позируя нашим камерам. Только фотографий не получилось – улица утонула во тьме, а глаза кошки сверкали сверх всякой меры. Фотоаппарат не выдержал. Фотоаппарат выбрал темноту.
Попытки перебежать через перекресток закончились удачно. Внезапно у тротуара затормозил городской автобус… И поверг нас в растерянность. Люди огромными гроздьями свисали из незакрывающихся дверей и буквально ловили друг друга на ходу. Из окон торчали руки, которые не соединялись в пары – определить хозяев рук было в принципе невозможно. Словно иллюстрация к детской головоломке, где нужно отыскать два одинаковых предмета среди кучи разных. Автобус-улей остановился на светофоре – прямо перед нами. Мы опомнились и попытались сфотографировать это очередное «экзотическое-местное-неуловимое»… В окнах тут же показались десятки лиц – они смотрели на нас, а мы на них. И, конечно же, все они улыбались! … Вероятно, эти люди просто ехали домой после рабочего дня… Неужели? Неужели так – каждый день? А затем светофор сменил цвет и автобус-гроздь унесся так же стремительно, как появился. Какое-то время мы ещё наблюдали вид сзади – и казалось, что следующим пассажирам придется занимать места уже на крыше – а дальше снова воцарилась ночь.
Ночной Катманду похож на декорации цирка-шапито из восточных сказок. Каруселью он кружит тебя, обещая начало неведомого, а затем неожиданно высаживает в тишину спящего города… Огни гаснут. И тебе остаётся только идти... И искать свои сны.
Наш ужин в стейк-хаус-ресторане был чем-то вне правил. Еда была вполне европейской. Приносили её быстро (правда, тогда мы не умели это отмечать). Официанты были местными, но было ясно, что кто-то очень постарался обучить их ресторанному делу с точки зрения иностранца… Больше других запомнился официант, который обслуживал наш столик – мужчина в возрасте, с длинными промасленными усами, вишнёвыми глазами и… Выкрашенными медно-рыжей хной волосами. В Непале есть особая мода или даже религиозное верование. Красный и оранжевый считаются цветами силы и энергии. В дальнейшем мы не раз встречали подобные смелые оттенки волос именно у мужчин… У монахов-буддистов тот же смысл выражается в их одеждах - красных и оранжевых.
Миша с Петей привели кроме нас несколько других своих «подопечных», которые завтра должны были отправиться в Покхару. То есть им не было необходимости как-то особенно готовиться к треку и они, не стесняясь, пили при нас пиво, рассказывали страшилки про «горную болезнь» и совсем не торопились спать. А нас-то ждала высота… И, слушая их, я пообещала себе, что когда вернусь, тоже обязательно выпью пива – обязательно местного, обязательно поздним вечером перед сном. Потом… Когда вернусь. Когда поднимусь и вернусь обратно. Сама. А ещё я всё расспрашивала и спрашивала их про восхождения и подъемы… Какой бывает «горная болезнь»? И можно ли успеть заметить её начало? Можно ли предугадать и сделать что-нибудь? Можно сделать что-нибудь, чтобы её избежать? Бывают ли серьезные последствия? Какие?.. Случайные собеседники продолжали есть свои стейки и успокаивать нас. Самому старшему было уже 60 лет. И он с уверенностью бывалого путешественника рассказывал, что, когда в прошлом году в очередной раз ходил к Эвересту, «горняжка» вообще ни разу не дала о себе знать. Этот настрой заражал и заряжал – обратно в отель мы шли, смеясь над привычными историями о походах. Было уже очень поздно… И, несмотря на весёлый ужин, я впервые почувствовала, что мне немного страшно. Из всей болтовни в голове засел факт, что «горняжка» действительно может стать серьёзным и коварным препятствием. Ничто не гарантирует защиты от неё. Никому. И никаких рецептов нет… Лекарств от этой болезни тоже не существует. Не считая некоторых профилактических рекомендаций… А если вдруг она проявит себя, то счёт в горах будет идти на часы. И двух решений там быть просто не может… Я смеялась вместе со всеми, но уверенности, что мой организм с этим справится, уже не было.
В 00:08 по местному времени, что составляет разницу в 2 часа 45 минут от Москвы и 56 лет, 8 месяцев, 15 дней дополнительной разницы от всего человечества, я сделала свою первую запись в дневнике на Крыше Мира. Полторы страницы самого сумбурного текста в моей жизни. Голова раскалывалась. Глаза слипались. Я валилась на подушку и роняла ручку из пальцев. Но всё-таки успела записать главное… Главное – это то, что я успела понять о предстоящем путешествии и о себе в нём. «Надеюсь, у меня получится».
ДЕНЬ 2. ДЕНЬ, КОГДА ВСЁ СРАЗУ ПОШЛО НЕ ТАК.
Мы успели упаковать вещи накануне вечером… Где-то между сменой часовых поясов и заменой собственных человеческих аккумуляторов. Точнее определить не представляется возможным. Если и есть что-либо невозможное, то оно измеряется количеством пройденных в Катманду шагов всех вместе взятых путешественников. А точнее их мозолями и въевшейся в обувь пылью.
Миша выдал нам специальные баулы, в которые можно и нужно было упаковать всё то, что мы планировали передать портерам – нашим Геркулесам. Таковыми они представлялись заочно. Поэтому мы без зазрения совести нагрузили свои баулы по максимуму. Кроме этого, у нас оставались рюкзаки – с собственной, самой дорогой сердцу и кошельку ношей. А чемоданы со всем «городским» багажом разрешили оставить в гостинице. Комнату, называемую камерой хранения, гостеприимный отель предоставлял бесплатно на всё время трека.
К завтраку (все снова выбрали в меню понятный «breakfast №1») мы были уже собраны и готовы. После еды организованно попрощались с номерами и сдали ключи. Я, наконец-то, почувствовала себя НАСТОЯЩИМ путешественником – в старых ботинках на ногах, с пожившим родным рюкзаком за спиной и даже с «бабочками в животе» – в ожидании больших приключений…
На пороге возник наш гид-проводник… Новрадж? Новрат? Набрат? Как же его всё-таки зовут?.. Новрадж. Пусть он будет Новрадж – раз и навсегда. Пусть остаётся с этим именем, и хватит. На гадания не было времени. Мы опять невольно зацепились глазами за его миниатюрность и слишком скромные манеры. Что-то настораживало. Но нам не терпелось увидеть Гималаи – готовность поверить во что угодно, зашкаливала. А интуиция, видимо, осталась где-то в комнате хранения. Лично я, глядя на него, подумала: «Да, ладно! Главное ведь он знает, что делать. Если что-то пойдёт не так… И он знает куда идти»… Мы хором чистосердечно отдали гиду все наши страховки – потому что таковы правила. Ведь я могу ненароком «закопать» страховку среди личных вещей и документов где-нибудь на дне своего бездонного рюкзака… Могу? Вполне. И там её не отыщут даже опытные спасатели. Которым повезет откапывать (или вытягивать) моё бренное тело, добровольно пожертвованное горам. Здесь по тексту полагается плевать через правильное плечо? Воздержимся. Но… Если серьезно… Если обсуждать всё это на самом деле серьезно. Ведь надо очень чётко понимать, отправляясь в горы, что ты можешь глупо споткнуться о собственные развязавшиеся шнурки или просто поставить ногу на неудачный камешек… Потерять равновесие, упасть и удариться головой о единственный булыжник на песчаной тропе (хотя в горах булыжники как раз на каждом шагу). И этого будет достаточно… Каковы дальнейшие шансы на то, что тебя найдут и достаточно быстро окажут необходимую помощь? Если, к примеру, что-то случится с тобой на безымянном склоне в нескольких километрах от ближайшего поселения и на высоте не одной тысячи метров… Это и есть ответ на один из самых осторожных и важных вопросов в подготовке к походу в Гималаи. Вернее… Вопросов, которые так любят задавать люди, благополучно наблюдающие за нами в фэйсбуке, не покидая «зоны комфорта». А что, если…
А ЧТО ЕСЛИ…
Я долго выбирала себе страховую компанию. И начала делать это ещё в марте. Но окончательный выбор и оплата были сделаны ближе к сентябрю. Итого – анализ длиной в несколько месяцев. Вообще, шальная мысль отправиться к Эвересту в принципе БЕЗ страховки, само собой, меня посещала. Наверно, любой нормальный человек, спустя полгода регулярной отправки своих честно заработанных денег в неизвестность, тоже задумался бы… Когда личная смета всего мероприятия превысила пределы воображаемого-исходного, я начала искать варианты, как сэкономить. Самым логичным решением (почему-то) представлялась страховка. Оговорюсь сразу – логика в этих рассуждениях стремилась к нулю, но я игнорировала очевидность. Первое, что нужно вбить себе в голову, собираясь в поход по самому высокому на планете горному хребту и в путешествие по одной из самых экзотичных стран мира, к тому же на срок более традиционных 10-14 дней… Это не легко. И протрезветь лучше как можно раньше! В чём очень хорошо помогает… Просмотр видеоблогов людей, которые уже прошли трек. Чтение описаний собственных впечатлений людей, проделавших такой же маршрут. И лучше, чтобы это были не великие профессиональные «походники», а обычные люди. Любые свидетельства городских жителей, рискнувших выбраться из своих офисов и отправиться «туда, не знаю куда». Вернувшихся в цивилизацию и не постеснявшихся правдиво рассказать обо всём.
Голая математика против трепета и эйфории! Уровень кислорода на самых высоких точках маршрута стремится к 40%. То есть дефицит «вдоха-выдоха» для твоего организма будет почти вдвое от привычного. И он будет накапливаться. Это значит, что выше 3 500 метров по ночам ты уже не сможешь восстанавливаться – ты не будешь тратиться – и только. Но и восстанавливаться не будешь тоже. Знакомство с «горной болезнью» обеспечено каждому, пришедшему сюда впервые. На чудо рассчитывать вправе те, кто был в горах, жил в горах, знает горы. Различаться может лишь степень погружения в болезнь. И это будет зависеть не столько от физической подготовки, сколько от разумности поведения на высоте. Хотя, в целом, и то, и другое сыграет свою роль. Разумеется, не всё так страшно, как звучит… Как показал мой собственный опыт, даже человек с некоторыми физическими ограничениями может дойти (довести себя) до вершины. И всё-таки… Нужно всё-таки очень ясно отдавать отчёт, что это происходит не в кино, не в книге, а в твоей собственной жизни – здесь и сейчас. В твоей единственной жизни. И случиться может действительно, что угодно. В любой момент. Любой из миллиона твоих шагов может обернуться катастрофой. Но это будет финал не чьего-то абстрактного увеселительного похода… А тебя самого. И это не преувеличение. Это честность.
Честно – дойти и вернуться вполне возможно. Реально и обозримо. Но не стоит думать, что это просто. Это не просто – это серьёзно. Хотя… Если постоянно быть серьёзным, далеко ты там тоже не уйдёшь. Без чувства юмора – в таком серьёзном мероприятии – точно не выжить.
Обсуждая в нашем чате выбор страховки, я постепенно определила для себя приоритеты. Их оказалось немного – целых два. Один вытекал из другого. Во-первых, прописанная вертолётная эвакуация. Во-вторых, реальные факты, подтверждающие, что выбранная компания уже проводила подобные спасательные операции ранее. Для чего нужен вертолёт? Ну, для начала, «горная болезнь», о которой я думала и спрашивала ещё в Москве. Потому что ведь я никогда не сталкивалась раньше с большими высотами и последствиями восхождений. Неизвестность – то немногое, что может, если не испугать меня, то, как минимум, вызвать тревогу. К тому же примерно в августе выяснилось, что у меня-таки есть некоторые предрасположенности к «горняжке»… Другое условие, которое не может не «подружить» с мыслью о вертолёте – это вероятность привычного лично для меня (даже на ровном асфальте) растяжения, вывиха, ушиба, перелома. Я знаю, что умею подворачивать ногу, даже спокойно спускаясь по эскалатору метро. И, если в городе я элементарно дойду до ближайшей скамейки, вызову такси и через пару часов буду дома, то… На дикой тропе на высоте, в удалении от цивилизации… Единственное, что я смогу сделать – сесть на камень. И то, если повезёт быть в сознании. Тут можно сколько угодно шутить и веселиться, но надо и понимать – никто не дотащит меня обратно в Катманду! В лучшем случае – доведут до деревни. Кто-нибудь, допустим, доведёт… А дальше? Если несчастный случай случится ближе к базовому лагерю, то там уже не будет ни отопления, ни горячей воды, ни врача… Эвакуация в горах – это целая операция, затратная и сложная, с участием многих людей, а возможно, даже лошадей и яков… По количеству дней такой спуск составит примерно в два раза больше, чем путь своими ногами вверх. В общем, каждый решает сам… Мы решили, что оплачиваем страховку, включающую в себя вертолётную эвакуацию. На всякий случай. И никаких мнений и сомнений!
Подтверждённые факты проведения эвакуаций с участием вертолёта в регионе «непальских Гималаев» мы нашли только у одной страховой компании. «World Nomads». Причем нашли и свидетельства того, что их клиенты размещались в хороших клиниках и получали качественную медицинскую помощь в любых (даже не самых тяжелых) случаях. Я дополнительно застраховала всю свою технику. Потому как – не первый год знаю себя и свои сверхспособности… Признаюсь, «World Nomads» не самая дешёвая фирма. Но, помимо «отзывов клиентов», нас подкупили и некоторые другие моменты в их политике. Мне, например, очень приятен был факт, что в сумму страховки предлагалось добавить пунктик стоимостью всего в два доллара, которые «World Nomads» направляет на благотворительные программы в регионе выбранного мной путешествия. Добровольный вклад в экономику не самого благополучного государства примирил меня с осознанием того, что наше пребывание в заповеднике неизменно добавит сколько-то килограммов к мусорной куче Непала. И, наверняка, это лишь минимум моей ответственности… Поэтому я окончательно выбросила из своей головы бредовую идею отказа от страховки. Тем более, что речь-то шла об экономии на вероятном спасении собственного, любимого и необходимого для жизни тела. То самое – «а что, если»… Сработало.
При прочтении многостраничной инструкции к страховке не мог не порадовать ещё один пункт. В цену автоматически включалось следующее: кремация и доставка урны с «пеплом имени меня» по адресу, который я пожелала указать при регистрации покупки. Причем компания обязалась доставить сей груз в любую точку планеты… Что ж – ценно. Пришлось проинструктировать семью о том, что может быть прислано им на дом... Жизнеутверждающее начало путешествия. А что, если?
Надо сказать, что выбор в пользу «World Nomads» сделали все шестеро из нашей маленькой отважной группы. Но не все прочли рекомендации полностью. Поэтому я обращу внимание особо – там есть действительно полезный совет. Страховая компания именно по гималайскому направлению рекомендует брать с собой отдельную сумму «неприкосновенного запаса» денег – в 2018 году она равнялась 500 долларам. Обязательно наличными. На случай, если возникнет необходимость срочно оплатить лечение и пребывание в стационаре – если клиника, услугами которой придётся воспользоваться, будет находиться высоко в горах. Смысл в том, что фирма сможет возместить ваши расходы по страховке исключительно электронными платежами. Но в Непале (и тем более на треке в горах) вас могут поместить в любую больницу – которая будет ближе всего. И может оказаться так, что в этом населённом пункте вообще не будет ни интернета, ни банкомата. «World Nomads» возьмет на себя организацию непосредственно эвакуации и лечения, но, есть шанс, что фирме придётся покрывать ваши расходы по факту – потом. В этом случае, вы сохраняете все чеки, договора и квитанции в процессе лечения – согласно этим документам вам и возместят всё в дальнейшем.
По этой же причине в Непале не всегда вы сможете прибегнуть к помощи банковских карт. Есть вероятность нарваться на безбожно высокую комиссию (до 10% и больше – мы сами получали подобные предложения, и это не миф). Другой вариант – вас будут склонять к махинациям. Например, обналичить деньги с карты через кассу в магазине папы друга брата жены… Сомнительная схема от не менее сомнительных личностей – да, в Непале бывает и так. Чтобы не попасть в поле зрения мошенников, отложите себе сразу (ещё в Катманду) столько наличности, сколько понадобится на весь трек. Не поленитесь это сделать – сядьте и распишите подробно по максимуму, сколько вы собираетесь тратить в сутки. Посчитайте с учетом всех непредвиденных ситуаций. Всех! Примерные расценки на основные услуги и товары есть в интернете – на любом сайте, предлагающем организацию похода к базовому лагерю Эвереста (и по другим маршрутам тоже). Мы ориентировались на сайт Миши и Пети: nepal.gekkon.club. Смотрите внимательно – цены растут вместе с высотой. Конечно, носить с собой пачки денег не очень удобно, зато надёжно. И, как сказала в нашем чате Таня, «в конце концов, пачки денег – это же прекрасно»! Про воровство в Непале… Честно – мы про такое не слышали. Воровство противоречит традициям этого народа. А традиции, как мы теперь знаем, для них есть серьёзные основы всего. Но вот милый «детский» обман… В виде завышения цен, спекуляции и разыгрывания спектаклей – это в Непале часть религии… Религии под названием «туризм»! Потому что Азия. И здесь имеют место быть (известная шутка) три религии – иудаизм, буддизм и туризм. Так что единственное, что турист может противопоставить местным – это включиться в игру и получать удовольствие. Пожалуй, самое глупое, что вы можете сделать – начать игнорировать их правила, культуру и менталитет. Всё то, что формируется в жителях страны поколениями… Позвольте им сформировать вас заново – пусть на короткий срок путешествия. Попробуйте… И оцените свой новый опыт. Как «жизнь в чужом монастыре» – войдите и проживите её с интересом. Как то… Чего не может быть.
АЭРОПОРТ, В КОТОРОМ ЖИВУТ.
Аэропорт Катманду очень похож на какой-нибудь автовокзал в России. Особенно залы местных авиалиний. Условно – это два зала предварительной регистрации и ещё один тесный, душный зал перед выходом на лётное поле.
Первый зал – самый просторный. Филиал мира в одном зале. И мир разделён на континенты (стойки авиакомпаний) и колонии (кресла ожидания). Между ними острова и самопровозглашённые государства, то есть сваленные кучами рюкзаки и баулы, и сидящие на полу туристы, которым не хватило места на креслах. В недрах и на периферии укрыты территории нейтралитета – туалеты, буфет (нечто вроде) и станция подзарядки гаджетов (деревянная полочка на стене, к которой подведены четыре розетки). Но всю эту сложноорганизованную географию новоприбывшие постигают, конечно, не сразу. Нам, как и каждому до нас, мир аэропорта Катманду показался хаосом. В котором легко потеряться… Что мы и сделали – мы потеряли друг друга в первые же пару минут после досмотра, не дойдя даже до стойки регистрации.
Пройдя рамки металлоискателей на входе первым, Новрадж схватил часть вещей и помчался с ними вперед так шустро, как будто места в самолетах выдавали за скорость. Я постаралась не отстать от него и в результате, когда мы остановились у нашей стойки, оказалось, что из всей команды только мы с ним вдвоём… Остальная группа утонула в «людской пучине». У гида оказалась мгновенная реакция – не снижая темпа и по-прежнему с вещами наперевес, он принялся кружить по залу. Я бежала следом. Но мы не нашли наших спутников ни на входе, ни у металлоискателей, ни в одной из десятков очередей у других стоек… Причём на это ушло не более пяти минут! Скорость гида, помноженная на размеры аэропорта – уравнение с пятью неизвестно куда девшимися друзьями. К тому же было жарко… Я предложила оставить вещи у нашей очереди и занять, наконец-то, в ней место для нас. А после этого продолжить поиски. Убедившись, что Новрадж никогда не уйдет от вещей, я возобновила маршрут и обежала аэропорт заново. Я уже готова была обратиться за помощью к местным богам или полицейским – задумалась, кого выбрать для начала… Но тут меня кто-то сзади схватил за руку – Женёк! Оказалось, что они каким-то образом умудрились пройти по другому ряду, обогнать нас и убежать в дальний конец зала. И указала нашу стойку и вскоре мы воссоединились всей компанией.
***
Система координации в аэропорту Катманду очень своеобразная. Как справедливо сказал нам позже Миша, на самом деле система есть. Но она настолько отличается от всего, привычного и понятного человеку европейского менталитета, что со стороны больше напоминает… Восточный базар.
Стойки авиакомпаний – это небольшие чуть ли не вручную сделанные тумбы, рассчитанные на двоих служащих, и вывеска над ними. Такие тумбы стоят вдоль всего первого зала. Ещё несколько ютятся во втором, поменьше. Между ними втиснуты, соединяя всё в единую цепочку, напольные железные большегрузные весы. Эдакие железные динозавры из прошлого. Когда-то похожие весы были непременным атрибутом всех советских складов и магазинов… Да, пожалуй, и аэропортов тоже. Поэтому они показались старыми знакомыми. Только было всё это очень давно и оттого непроизвольно ассоциировалось с детством.
В Непале несколько внутренних авиалиний. Ведь в высокогорной стране – это зачастую единственная альтернатива путешествию пешком на своих двоих, а также доставке грузов караванами ослов или на спинах людей. А здесь – ещё и самый популярный способ начала туристского похода к Эвересту. Самолет доставляет вас со всеми вещами в небольшой посёлок под названием Лукла. На высоту сразу 2840 метров. Оттуда за один-два дня можно дойти до Намче-Базара, столицы шерпов (высота уже 3440 метров). В этом последнем настоящем городке, где есть цивилизация, начинаются все дороги, ведущие к базовому лагерю, и любые местные маршруты. Мы были уверены, что достигнем этого заветного места уже завтра. И там, в одной из уютных «bakery» (пекарен), отметим день рождения нашей Тани. Безмятежное предвкушение полёта и похода – вот что может описать наше состояние в аэропорту в тот день. Самолёт должен быть подняться в воздух в 9:30 утра и ни один «тревожный звоночек» не прозвенел в нашем сознании… Ни разу за все утро. Нас не насторожили ни переполненный зал, ни очереди и давки у стоек… Ни объявления, висящие на логотипе каждой авиакомпании… А ведь там было написано, что в Лукле нелётная погода. Но мы-то считали себя особенными. Ведь мы – такие хорошие, такие спокойные и милые… Мы ведь так долго готовились к этому путешествию и мечтали! Что ж… Скажу честно – мы вели себя как полные лохи. Но… Лучше обо всём по порядку.
***
Авиакомпании Непала владеют шестнадцатиместными самолетиками, которые способны, обеспечить перевозку пассажиров и грузов в Гималаях… «Тара-Эйр» считается самой опасной, потому что летает практически в любую погоду и при любых условиях. «Йети-Эйр» (название, которое неизменно вызывает улыбку у иностранцев) – дочка «Тары». У «Тары», к слову, вообще самый большой парк самолетов. И, согласно слухам, они единственные, кто готов рискнуть и вытащить своих клиентов из любой дыры, организовав трансфер и пересадки, а, если понадобится, изменив маршрут и перераспределив рейсы. Но знание этих нюансов приходит с опытом. Ради которого прежде нужно дойти до конца маршрута.
Вторая по количеству самолетов компания – «Зита Эйр». Кроме того, есть ещё «Будда-Эйр» и «Саммит». В Луклу летают все, кроме «Будды». И наша очередь стояла у «Саммита». Это самая молодая авиакомпания в регионе. Плюс самая осторожная… Как мы позже узнали.
***
Я уже говорила, что невозможно с первого взгляда понять происходящее в зоне регистрации. Так вот – ни со второго, ни с третьего взгляда картина не становится ясней. Мы отказались от попыток и доверились гиду – оставили его дежурить, а сами отправились на кресла ожидания развлекаться фэйсбуком, сэлфи и просто фото. Первые сомнения проснулись, когда время начало подбираться к обозначенным в билетах цифрам. Очередь заметно «загустела». Непосредственно у нашей стойки скопилась «пенка» из более настойчивых иностранцев… А Новрадж, улыбаясь, стоял на прежнем месте. Но он снова успокоил нас, объяснив, что их время раньше нашего и наш рейс будет объявлен позже. Если честно, выглядело это всё так, словно люди нагло пропихивают без очереди свои паспорта… Целую стопку паспортов! Но… Новрадж улыбался как ни в чем ни бывало и излучал свет безмятежности. Наша беспечность, видимо, тоже была несокрушима… До первого объявления о том, что наше рейс… Откладывается. В 9:30 утра мы услышали объявление своими ушами. И остались спокойны.
Ну, откладывается, так откладывается – нас же предупреждали, что здесь так бывает. Чего волноваться? Мы и не волновались. Оглядываясь сейчас назад, признаю – это был бесценный опыт. Потому что в силу каких-то необъяснимых причин о том, как всё происходит на самом деле, не написано ни в одном путеводителе, не отмечено в рассказах, в блогах – во всех тех, свидетельствах и инструкциях, которые мы не поленились поискать и изучить, будучи в Москве. Ни одно видео, ни один фильм даже вскользь не упоминают о том, что нелётная погода в Лукле может длиться не один-два дня, которые нормальный турист (и мы тоже) закладывает себе в резерв… Не один-два дня, а НЕДЕЛЮ! Неделю аэропорт имени Тенцинга и Хиллари в Лукле может быть закрыт из-за облачности, дождя, тумана! Или, как это было в день нашего появления в аэропорту Катманду в первый раз, ВОСЕМЬ дней. На тот момент, когда мы с наивной уверенностью делали сэлфи, люди вокруг нас буквально жили в этих залах третьи сутки подряд!
***
Порядок заключается в следующем… Согласно установленным внутренним правилам, авиакомпании просто смещают всё расписание, подстраиваясь под сводки погоды в день вылета. В горах солнце садится примерно в пять вечера, полет до Луклы занимает 40-60 минут. Таким образом, последний рейс из Катманду может быть отправлен не позднее половины четвёртого дня. Чтобы самолет ещё и успел вернуться обратно – в Лукле нет ангаров и мест для длительной стоянки самолетов. Максимум в четыре часа имеют возможность вылететь рейсы компании «Тара-Эйр», так как у них есть собственная «перевалочная база» в горах на полпути между Катманду и Луклой. Всё осложняется тем, что аэропорт Луклы официально считается одним из самых опасных в мире – по двум конкретным причинам. Во-первых, короткая взлётно-посадочная полоса. Которая, к тому же, с одного края упирается в отвесную скалу, а с другого – обрывается в пропасть. Наклон от обрыва вверх компенсирует скорость самолёта при посадке и не даёт ему врезаться в стену. А при взлёте этот наклон даёт дополнительное ускорение – самолет «разбегается» и буквально спрыгивает в «воздушную яму». Но есть и более пугающий фактор – отсутствие полноценной подсветки и локационных устройств на полосе возлагает всю ответственность за взлёт и посадку на пилота. А конкретно – на его хорошее зрение, точность рук, ясность разума, выдержку, мастерство и опыт. Да – именно так! Пилот должен посадить самолет «на глаз», полагаясь только на то, что он видит и как чувствует. Поэтому малейшая облачность в районе взлётной полосы мгновенно делает ее недоступной.
В случае отмены рейсов авиакомпании возвращают полную стоимость билета. И вы можете «не отходя от кассы» забронировать себе новый рейс на завтра – в порядке общей очереди. Это непросто – потому что большая часть рейсов уже забронирована – вчерашними «неудачниками». Если же вы решите не ждать весь день, пока случится официальное объявление, и захотите отказаться от билета по собственной инициативе, то вам будут готовы вернуть лишь часть цены. Вот так и получается, что люди проводят в аэропорту по два-три дня… За те восемь, что Лукла стояла, закутанная в туман «по уши», улететь удавалось лишь первым двум рейсам каждый день. В 6:00 и в 7:00. И то – не всегда. Это ничтожно малое количество, учитывая, что октябрь – пик сезона походов по Гималаям. Не все выдерживали – ежедневно срывалась часть «народонаселения аэропорта» и улетала наемными вертолётами, уезжала на джипах… Расходилась пешком по другим трекам.
***
Мы не знали всего этого сложного «мироустройства» и смотрели снисходительно на отдельных граждан, которые с сумасшедшими глазами метались по залу, дергая диспетчеров, носильщиков и туристов. Они толкались, громко привлекали к себе внимание, договаривались о чём-то с кем-то из местных… Мы же были непробиваемо уверены в том, что обязательно улетим сегодня и все эти проблемы – они не про нас. Почему? Сие неизвестно. … Итог? … Мы не улетели.
НА ВЗЛЁТНОЙ ПОЛОСЕ.
Ближе к 12-ти часам дня благодушие сменилось недоумением, а затем и усталостью. Пока мы стояли в очереди, к нам то и дело подбегала женщина в возрасте – она явно не справлялась с паникой и успела нас утомить. Она была из России. Вернее – это была целая группа из России. Группа из шестнадцати человек. «Наша» женщина была самой активной из них. Если честно – она была самой активной во всём аэропорту… Без устали рассказывала, что группа живёт здесь, то есть не выходя из зала, уже третьи сутки, и что им нужно выдвинуться непременно сегодня. С восторгом и гневом одновременно раз за разом пересказывала каждому слушателю свой план «спасения» – брать джипы и ехать в неизвестный посёлок под названием то ли Пабло, то ли Фаблу, и оттуда идти пешком три или четыре дня в Намче-Базар. Справедливости ради скажу, что спустя время часть группы им всё-таки удалось пристроить на какие-то рейсы в другие авиакомпании. Но их компания была большая и история с джипами воспевалась снова. Вид у «нашей» женщины к тому моменту был уже весьма безумный. И, возможно поэтому, план казался более фантастическим. Даже жанровым – фольклорным. Представлялись дикие горы и нехоженые тропы, на которых пасутся незримо сказочные животные, называемые джипами. Маленькие, худенькие непальцы в традиционных ярких одеждах подзывают их свистом флейты и вручают отчаявшимся путникам обвязанные флажками рули управления – на удачу. Те, осчастливленные, падают на колени и целуют священные фары. Взамен джипы дарят путникам чудо спасения…
В-общем, когда не менее безумная девушка, оказавшаяся гидом этой русской группы, вполне агрессивно начала склонять нас сдать свои билеты и арендовать вертолёт… Мы ретировались из очереди в сторону кресел. Где ненадолго обрели покой. Всё происходящее осознавалось с трудом. И несмотря на усталость мы почему-то всё равно продолжали верить, что улетим сегодня. Но прошёл ещё час, а ситуация не менялась. Мы успели поспать, поесть, потерять интерес и снова пробудить его, перезарядить все наши гаджеты, перевесить весь багаж… Наконец, около двух часов пополудни, когда я в очередной раз успела задремать, кто-то из компании легонько потряс меня за плечо…
- Паспорт! Давай паспорт!
- Регистрация?
- Да!
Ура. «Саммит» действительно объявил наш рейс!
***
Оказалось, что группы здесь регистрируют и взвешивают всей кучей. Вот почему на стойку несли сразу целые стопки паспортов. Взвесив багаж, перегруз считают тоже на всех, то есть если у кого-то вес 25, а у кого-то 15, то на двоих получится, что перегруза нет. Потому что норма на человека равна 20 кг! Каждый килограмм перегруза равен одному доллару. Так что математика проста. Но, если перегруза избежать не удалось, то… Есть несколько нюансов (лайфхаков), которые позволят сэкономить… Главное – быть внимательнее. Правда, рассказать о них я смогу чуть позже, поскольку в тот день мы всей этой науке ещё не были обучены, денег у нас (пока ещё) тоже было достаточно и какой-то незначительный перегруз в первый раз мы всё же оплатили. Служащие навесили на весь наш багаж ярлычки и раздали нам дубликаты – для получения после полёта. И для ручной клади тоже выдали ярлычки (такие же). Причём внимание – их нам выдали столько, сколько мы показали, очень бегло пересчитав тут же наши маленькие рюкзачки и кофры с фотокамерами. И это – первый урок. Фактически никто не проверял, сколько у нас на самом деле ручной клади и какой у неё на самом деле вес. Если чисто визуально рюкзак, на который вы укажете пальцем, не превосходит условной нормы, то вам кивнут и этим всё закончится. И, скорее всего, никто не заметит, что в двух шагах у кучи чужих вещей вы припрятали дополнительный рюкзачок или сумку, которые можно незаметно прихватить с собой потом, когда на вас уже никто не будет смотреть. В общем, вы поняли? Тсс-с-с…
***
Мы были ужасно горды собой. Наши предчувствия не обманули нас – мы улетаем! Так думали мы, получая паспорта с регистрационными талонами… Но в соседнем зале оказалось, что продвинулись мы ненамного. Нас ожидала новая очередь. Которая двигалась очень (ОЧЕНЬ) медленно. Это был досмотр. Процедура была в принципе стандартной. Но! Производилась она… С лёгким местным акцентом. Единственный на всех туристов «рентген-аппарат» просвечивал груды ручной клади. Снимать с себя, разумеется, нужно было всё металлическое. Поэтому снова происходили задержки. Ведь у каждого солидного путешественника (а таковых было большинство) при себе имелся рюкзачок, сумочка с документами на поясе, мобильный, фотоаппарат или камера, ремень… Процедура «расчехления», а затем обратного восстановления экипировки растягивалась. У каждого второго находили что-нибудь недозволенное и начинались переговоры. Сотрудник со скучающим видом показывал на картинке, что именно может быть засчитано за контрабанду. То есть он даже не утруждал себя английским. Просто подставлял корзину, предлагая сдать предмет и забыть о нём навсегда. У меня нашли складной сувенирный ножичек размером с мизинец. Когда-то мне подарила его подружка, вернувшись из отпуска в Швейцарии – он был милый и удобный. И был со мной всегда. Всегда лежал в кармашке фотокамеры. Я на самом деле забыла о нём, и не вспомнила, когда собирала вещи в гостинице. И я, конечно, ни за что не стала бы дарить его непальскому аэропорту (подарок же). Возник спор. Да – я пыталась спорить со служащим непальского аэропорта… Ситуацию спас Новрадж. Он замыкал нашу группу и вмешался, когда понял, что я разыгрываю из себя самоуверенную европейку. Взял ножичек и объяснил, что спрячет его в багаже. И убежал. Кажется, я ещё переживала, что он может опоздать… Наивная самоуверенная европейка (вот уж правда). Когда Новрадж вернулся, я только-только проходила обыск – завершающий этап досмотра, совершается на виду у всех в тамбуре (обыкновенном проходе) между залами, напоминающем об индийских фильмах детства. Размышляя об всём этом, я увидела нашего гида – он вернулся и улыбался, демонстрируя, что всё «ОК» и жизнь прекрасна в этой стране. Я… Улыбнулась в ответ. Так я начала учиться. И мы пошли к остальным.
Дальше – новый уровень. Зал ожидания, за дверями которого заждалось нас заветное лётное поле. Стрелки настенных часов показывали два с небольшим. И мы были готовы, что нас вот-вот позовут на посадку. А значит надо стоять, ждать и никуда не уходить. В нас продолжала жить вера в свою удачу и с новой силой разгорался энтузиазм. Мы по-прежнему не понимали, почему все эти люди вокруг так нервничают. Почему? Вот ведь уже она – взлётная полоса. Осталось только сесть в самолёт! Наивные самоуверенные европейцы… Откуда нам, людям, привыкшим к расписаниям и правилам, было знать, что все эти «приметы» и правила не работают в Катманду (и тем более в Лукле)? Не работают и делают беспомощным даже самого непробиваемого и опытного путешественника. Что ж… Всё у нас было впереди.
А пока мы стояли, я рассматривала других пассажиров. Здесь, в тёмном зале в центре Вавилона на Крыше Мира пересекались пути стольких народностей, рас и культур, что описать это можно, наверно, лишь образами. Восточный базар? Отчасти и снова – да. Беспрестанный гул, составленный из языков, диалектов, наречий. Когда не знаешь слов, то они сливаются в некий общий шум, как радиотрансляция в кафе. Фон, информацию из которого можно получить только через интонации, тон, уровень звука. Музыка… Музыка аэропорта была тревожной и напряжённой. Невольно заставляла нервничать. Даже нас – беспечных путешественников одного дня – это музыка начинала тревожить. Слегка… На что ещё это было похоже? На персидский ковёр. Яркие сари самых невероятных и чистых цветов. Костюмы походников кислотных и кричащих красок. И всё «полотно» бесконечно двигалось, сливаясь в узоры и складываясь в орнаменты. В каком-то неведомом ритме, скрытом на уровне чувств… Что ещё? Запахи! Запахи – это самостоятельный, параллельный мир Непала. Ещё один. Один из сотни. Запахи окружают тебя повсюду. С первого дня. Не оставляют ни на секунду, даже во сне. Где бы ты ни находился, твоё обоняние будет впитывать, переваривать и анализировать новый запах. На улице, в номере, в ресторане, в магазине, в храме, в душе, в такси… Запахов будет не менее 18-ти из тех, что вы сможете распознать, и ещё столько же неизвестных вам. И так будет каждую минуту каждого дня. Беспрерывно – состав запахов будет меняться и поэтому процесс их угадывания постепенно переместится на уровень подсознания. Но не остановится…
***
Прошло не меньше получаса, прежде чем нас позвали на посадку. В образе армейских пехотинцев все технично ещё раз прошли проверку паспортов. Посадка в автобус и впрямь напоминала десантирование. Сотрудники в бронежилетах и красных беретах группами выводили людей за двери и взмахом руки показывали в сторону выстроившегося в ряд транспорта. Люди рассаживались перебежками. Время неумолимо двигалось и напряжение росло. Общий сценарий нарушили двое. Мы их не знали. Они явно принадлежали группе поляков, которые оказались в одном автобусе с нами и должны были лететь тем же рейсом. Два незнакомых имени выкрикивали снова и снова. Мы были уверены, что, если нас уже посадили в автобус, очевидно самолёт уже раскручивает винты на взлётной полосе в ожидании пассажиров – то есть нас. Два незнакомых имени звучали как насмешка или проклятие. Кто они такие? По какому праву они заставляют всех ждать? Кем они вообще могут быть, если мы уже практически опаздываем из-за них? Прошло пару минут – казалось, что самолёт уже поднялся в воздух и по вине двух двоечников нам придётся забираться в него по верёвочной лестнице… Но вот они появились! Два неизвестных имени оказались двумя барышнями с кофейными стаканчиками в руках. «Что это?» – первое, что пришло на ум. – «Кофе??? Они ходили за кофе?» Дальше начало подбираться понимание, что барышни к тому же не единственные в группе поляков, кто сочетает спортивные штаны с бриллиантами, кольцами и кулонами на цепочках. Мы же при этом выглядели как типичные представители трека – ботинки, бафы, футболки, рюкзаки. Суровый стиль тропы и всё такое! Тогда мы ещё не подозревали, что уже завтра вникнем в самую суть местной системы жизни в аэропорту и станем вести себя так же. Ну, почти так же – разве что без бриллиантов и цепочек. А вот неспешный кофе…
Автобус тронулся. На часах было 14:30 с чем-то там. Но у нас всё ещё оставался шанс на победу в гонке. Если мы окажемся в Лукле сегодня, то скорее всего нам придётся заночевать там же и выйти в Намче-Базар завтра. И, возможно, пройти этот отрезок пути за один день, а не за два. Но после целого дня, проведённого в аэропорту, поход представлялся не испытанием, а спасением. Мы горели желанием и рвались в бой, что называется. А автобус ехал безбожно медленно. Хорошо, что нам хотя бы разрешили открыть окна и лёгкий ветерок спасал положение. До тех пор, пока мы не остановились у нашего самолёта. Вожделенная цель была в каких-то 15-20 метрах от нас. Но войти было нельзя. Нельзя было даже подойти. Даже выйти из автобуса было запрещено! В самолёт загружали рюкзаки. Мы увидели свои – я увидела мой, со множеством ярких ленточек. И вспомнила, что в верхнем клапане спрятаны конфеты. Сразу захотелось есть. Я попробовала спросить разрешения, на секунду добраться до рюкзака… Но, наверно, вид у меня был не сильно (не критично) голодный, сильно цветущий, наверно – «выходить из автобуса запрещено». Подошёл сотрудник и сказал, что нам придется подождать в автобусе ещё какое-то время. Оказывается, в Катманду для местных авиалиний предусмотрена лишь одна взлетно-посадочная полоса, и значит самолёты фактически выстраиваются в очередь. А формулировка «траффик» уместна не только на улицах, но и в аэропорту!
– Простите, но мы и так почти весь день ждем лётной погоды в Лукле!
– Да, мисс. Но, к сожалению, полоса занята сейчас.
– А не получится так, что Лукла снова закроется, а мы так и не сядем в самолет?
– Нет. Вы обязательно улетите. Всё будет хорошо, мисс. Не беспокойтесь.
– Хорошо… И сколько нам ЕЩЁ ждать?
– Ну… Не больше 25 минут.
То есть полчаса. Окей. … Прошло полчаса. Невыносимых полчаса невыносимого ожидания. В автобусе. На поле из асфальта. Под самым солнцем. Которое здесь так близко к земле, как нигде больше. Всё сильнее хотелось есть. От жары хотелось спать. Но больше всего хотелось улететь! Улететь уже, наконец, в эту Луклу, о которой буквально вчера мы не знали ничего, а сегодня она стала для нас самым желанным и недосягаемым местом на планете.
Сотрудник вернулся. И сообщил, что нужно… Подождать ещё (ЕЩЁ) 25 минут! На этот раз он не стал обещать ничего конкретного и сбежал, стоило только нам открыть рты. Для того, чтобы понять, как прошли следующие полчаса, советую засечь время и перечитывать предыдущий абзац, пока не прозвенит таймер. В этом часовом ожидании иссякли все запасы энтузиазма и бодрости. Но жалкие остатки чувства юмора и спортивного интереса ещё сподвигли нас прокричать «ура!», когда долгожданное приглашение в самолет всё-таки прозвучало. Покинув «Пазик» (он был очень похож именно на отечественный заслуженный образец автобусов модели «ПАЗ»), мы (слава всем богам на свете) переместились в самолет.
Послушно пристегнувшись, сделали победное сэлфи. Милая стюардесса в оранжевой форме раздала нам конфеты. И самолет покатил по полю! Я достала камеру, решив заснять наш триумф. По времени мы успевали нырнуть в последнее погодное и режимное «окно» перед закатом. Самолет подъехал ко взлетно-посадочной полосе и замер перед разворотом. Эта легкая заминка – очередная – слегка подпортила праздник… Опять появилось подозрение… Но надежда была сильнее. Я снимала вращающиеся пропеллеры и жалела, что не взяла побольше конфет – они оказались вкусными. Затем перевела камеру на салон и в мой кадр вошла стюардесса. Происходящее казалось сном – счастливым сном, в котором обязательно будет счастливый конец. … Ах, да – конфеты…
– Простите, а можно ещё конфет?
– Да, конечно! Чуть позже, мисс. Мне нужно сделать объявление, и я вернусь.
– Что?
Но милая девушка в униформе и пилотке оранжевого цвета (фирменный цвет «Саммита» и цвет победы в восточной символике) уже встала на своё место в начале салона. Камера продолжала снимать, хотя я не смотрела в кадр. Я слушала и переводила… В услышанное верилось с трудом.
– Дамы и господа, к сожалению, по погодным условиям Лукла снова закрыла свой аэропорт. Сейчас наш самолет проследует к месту посадки, и вы сможете вернуться в аэропорт. Все дальнейшие рейсы на сегодня отменяются. Компания «Саммит» приносит свои извинения.
Камера продолжала работать сама по себе и снимала угол соседнего кресла. Я все ещё надеялась, что неправильно перевела слова стюардессы. Женя и Таня тоже переспрашивали у остальных, действительно ли это то, о чём они подумали… Друзья с разочарованными улыбками подтвердили нам общее фиаско.
– Ваши конфеты, мисс.
Она не забыла и подошла ко мне с корзинкой конфет, которые я собиралась есть во время 40-минутного перелета и посадки там – в аэропорту моей новой мечты… Я собиралась взять две. Но взяла горсть.
Вот так – мы не улетели.
ТОМАТНЫЙ ФРЭШ – ГОСТЕПРИИМСТВО ПО-НЕПАЛЬСКИ.
Миша уже знал о том, что наш самолёт так и не поднялся в небо. Он предложил всем встретиться вечером в гостинице. Билеты перебронировали прямо в аэропорту. Если честно, тогда мы ещё не понимали, насколько в этом путешествии нам повезло с Мишей и его командой. Все эти брони и договоренности казались чем-то само собой разумеющимся. Тем, что всегда было таким привычным и понятным на «большой земле». Но там, в Гималаях, наше путешествие не однажды могло закончиться раньше срока или вообще неизвестно как. Тому, что всё получилось так, как получилось, мы обязаны только связям и знакомствам этих троих ребят. Потому что в Катманду, в Непале только это и работает. Правда, пока (в день нашего первого неотлёта) мы потерпели лишь одну неудачу и потому оставались беспечными. Всё ещё самоуверенными. Хотя история с невзлетевшим самолетом оказала-таки своё влияние – заставила пересмотреть планы и приоритеты.
Дожидаясь возврата багажа, мы успели пообщаться с другими такими же «удачниками». Узнали, к примеру, что соседям в очереди «повезло» больше, чем нам. Их самолёт был не только в воздухе, но и в пяти минутах от Луклы! Когда им объявили, что из-за нулевой видимости они не смогут приземлиться. Самолёт сделал «круг почета» над облаками и полетел обратно в Катманду. Итогом дня стало то, что в аэропорту скопилось путешественников вдвое больше того, что было утром на момент нашего прихода. И половина этих людей не смогли перебронировать билеты на утренние рейсы следующего дня. Становилось очевидным, что каждый день нелётной погоды умножает число ожидающих в геометрической прогрессии. Вспомнилась наша активная дама в возрасте, которая с безумным видом уговаривала всех идти пешком и знала каждого из «жителей аэропорта» как своих… Невольно представилось, что и мы можем превратиться в таких же сумасшедших «активистов»… Если не улетим завтра… Если…
Хотелось верить в лучшее. Верить и надеяться. Хотелось думать о хорошем. Светило солнце! Новрадж не переставал улыбаться. И, в конце концов, у нас был ещё один день в запасе. Поэтому планы легко переключились на желание поесть, погулять. Купить фруктов. Снова погулять…
В гостинице нас встретили как членов семьи. Можно сколько угодно жаловаться на то, что сервис азиатских отелей не дотягивает до нашего понимания комфорта… Чистые простыни могут быть серыми и дырявыми от старости, а душ совмещён с туалетом… То есть, буквально, душем может называться комната, в которой лейка душа впаяна в стену над унитазом… Запертые ворота после 23 часов и, наоборот, шумное начало дня в семь утра… И много другого, что мы приравниваем к экзотике… Но! Зато! Это абсолютное ощущение пребывания если не дома, то, как минимум, в гостях у родственников. Как будто на летних каникулах. В любое время их можно попросить, о чём угодно. Они, возможно, удивятся и не поймут тебя с первого (и даже со второго) раза. Но зато и не станут надоедать тебе с правилами, утомлять объяснениями. Как ни странно, но они искренне постараются… Помочь тебе! Даже если это будет немного «со своей колокольни». Они могут показаться ленивыми и сонными, но никогда не стоит забывать, что эти люди выполнят любую твою просьбу. Действительно, любую! И не потому, что им за это платят или потому что того требует иерархия. Они сделают это просто потому, что их об этом просят.
Нас заново расселили по комнатам. Поменяли доллары на рупии. Кстати, как оказалось, в самом отеле нет никакой официальной валютной конторы. Чтобы поменять большую сумму, они отправляли кого-то из своих в ближайший обменник. А если учесть, что курс в отеле всегда был более выгодным, чем везде в городе, то можно проанализировать и понять, что для местных даже в обменнике были иные условия, чем для иностранцев. Всё те же связи и договоренности… Очевидно, это первое, о чём стоит позаботиться, собираясь в Непал. Ваш гид должен быть не только опытным инструктором-походником. Но он должен быть знаком с местом – с местными обычаями, менталитетом, порядками, привычками… А главное с местными людьми.
***
Мы решили поужинать в ближайшей «момошной». Она называлась «Янг Линг». Специально не воспроизвожу английский вариант, чтобы название было понятным – с особенностями непальского английского нам всем ещё предстояло познакомиться. Момо – это местное блюдо. То немногое, что будет привычным и подойдёт для любого русского в Катманду. Потому что, по сути, момо – это вариант наших пельменей (а также мантов или хинкали), только без бульона. Одна порция равна большой тарелке, в которой по кругу выложены момошки, размером больше пельмешка и меньше хинкали, вылеплены примерно, как манты. Их могут по вашему желанию приготовить на пару, обжарить полностью или наполовину. Отдельно подают соусы, некоторые из них бывают очень острыми – будьте осторожны! Разными могут быть и начинки. Любыми, кроме рыбы. С морепродуктами и рыбой в Непале по понятным причинам сложно. В Катманду, если сильно постараться, ещё можно найти замороженный лосось… Но, в основном, непальцы считают рыбой банки с консервированным тунцом. Сами они его не едят и добавляют в салаты для приезжих. Зато в меню всегда можно найти что-нибудь вегетарианское. И вообще – в ресторанах тоже работает правило выполнения любой просьбы. Вопрос будет только в том… Сколько вам придется ждать.
Наш Женька (Женек), как простой русский мужик, справедливо рассудил, что раз момо – это почти пельмени, то с ними хорошо пойдёт кетчуп. Или хотя бы томатный сок. Казалось-бы, всё просто! Но официант, который и так уже запомнил нас, в этот момент очевидно у себя в голове вписал нас в историю страны.
– Томатный сок???
Мы ведь говорили по-английски. Так что, с учётом дальнейшего развития событий, он, очевидно, спрашивал нас иначе… Переведу дословно.
– Помидорный сок???
– Да! Томатный сок.
– Сок из помидоров???
Диалог продолжался минуты три и состоял из этих же фраз, повторяемых с разными интонациями. Мне казалось, что мы пытаемся объяснить несчастному официанту, как приготовить томатный сок из картофеля или репы. Правда, в Непале нет репы… Тогда, из риса. Официант больше обычного хлопал глазами и не понимал нас. В этот раз – совсем. Но, в конце концов, он снова напустил на себя невозмутимый вид и коротко ответил: «Да. Хорошо». После чего быстро ушёл на кухню.
– Кажется, он сбежал.
– А, по-моему, они здесь не знают, что есть томатный сок. Такое вообще может быть?
– Здесь всё может быть.
Всё это было смешно, и я пошутила.
– Спорим, они сейчас всей кухней обсуждают, как надавить помидоров в соковыжималке?!
Прошло не меньше получаса… И официант неожиданно, торжественно возник у нашего стола… С розовой смесью в запотевшем холодном стакане с крошками льда.
– Ваш помидорный сок!
Он с достоинством поставил заказ, собрал грязную посуду и удалился. Мы молчали. Осознавали произошедшее… Дело в том, что то, что находилось в стакане, действительно напоминало… Пюре из помидоров. Только чуть более жидкое. Женя осторожно попробовал через трубочку…
– Томатный… Только несолёный.
Пока мы разглядывали и пробовали, сок начал расслаиваться.
– Это не шутка! Они реально надавили помидоров и разбавили водой!
– Безалкогольная «Кровавая Мэри»!
– Свежевыжатый томатный фрэш!
ВЕЧЕРИНКА НА КРЫШЕ.
Запись в Facebook от 02 октября 2018 года.
21:53, отель.
Мы не улетели сегодня – Лукла закрыла свой «самый опасный в мире аэропорт». В аэропорту Катманду творилось то, что местные назвали корректным словом «траффик». Мы приехали в 7:30 и только около четырёх нас пустили в самолёт. Можем экскурсии водить по этому аэропорту – всё прошли, везде были, всё знаем (про все залы). Потом на взлётной полосе рядом с самолетом мы посидели ещё около часа – снова «траффик». И вот мы уже погрузились… Мы выехали на взлетную полосу… Пристегнули ремни, взяли конфеты… Мы стояли с раскрученными винтами!!! Стюардесса провела инструктаж. Все выдохнули… После этого она снова встала и объявила, что Лукла снова закрыта – снова дожди… Это был самый безопасный полёт в моей жизни! Мы развернулись и покатили на самолётике обратно.
Завтра… Я не буду ничего рассказывать – на всякий случайный случай. В Непале удача – практически часть религии. Пора приобщаться. … Дальше – только фото. Думайте сами.
Немного сегодняшних фэйк-фото от нелепых путешественников – прямо здесь, снова…
П.С. – А ещё здесь перебои с интернетом. Если моё сообщение постоянно повторяется раз сто, … просто пройдите мимо.
Из всех фруктов, которые в Катманду продаются на каждом шагу, нам посоветовали папайю, ананасы, мини-бананы, гранаты, киви (только индийские) и какие-то неизвестные зелёные апельсины. Потому что на всё перечисленное якобы был сезон. Но информация оказалась то ли очередным мифом, то ли мы ещё не усвоили главного правила подобных «полудиких» путешествий… «Оказавшись в новой стране сам по себе, воспринимай всё в контексте этой страны». Так вот – про фрукты. Не стоит ожидать, что в стране, которая исторически не обладает ни собственным производством, ни развитым сельским хозяйством, и которая десятилетиями зависела от покровительства Индии, превосходящей в разы территорию Непала, вам подадут фрукты, напоминающие те сочные плоды, к которым вы (мы) все привыкли в своих благополучных «долинных» регионах или на популярных курортах. Непал уникален как раз тем, что до недавнего времени был закрыт для внешнего мира. Государственные границы открылись лишь в 60-х годах 20-го века. То есть ещё и ста лет не прошло с тех пор, как здесь в Гималаях увидели первых туристов. Инфраструктура сформировалась сама по себе – исходя из запросов путешественников и того, как их расшифровывали для себя местные жители. Кроме того, Непал так же относительно недавно стал самостоятельным государством. Страна продолжает хранить следы колоний – в архитектуре, во внутреннем устройстве, в отношении к приезжим. Лёгкое преклонение смешивается с ненавязчивой верой в то, что каждый «белый человек» даст возможность заработать. Ну, или просто даст денег! Просто так. Сходу. … Я сама (для себя), хоть и не сразу, научилась воспринимать непальцев как детей. Ведь дети могут быть милыми и наглыми, жадными и бескорыстными, доверчивыми и расчётливыми одновременно… Но в целом, в сравнении со взрослыми (в данном случае с приезжими), они очень искренние и простодушные. Они будут выманивать у тебя лишний доллар или торговаться по завышенной цене, но при этом будут так естественно и открыто радоваться, что ты им веришь (они абсолютно уверены в этот момент, что их хитрость незаметна, а игра достоверна)… Глядя на них, можно, пожалуй, лишь улыбаться в ответ – обижаться невозможно и глупо. Как обижаться на детей.
Вернёмся к фруктам. Из всего приобретённого нам понравились только мини-бананы. Гранаты и киви мы решили купить по возвращении в Катманду. Зелёные цитрусы вообще не поняли, не распробовали. Этот фрукт – нечто размером с апельсин, а внутри как помело, и с тонкой кожицей. Освежающие, но не более того. Папайя тоже не снискала у нас популярности. Так что… К ночным посиделкам на крыше я прикупила ананас – во время недолгой вечерней прогулки, целью которой было найти подарок для Тани, чей день рождения был уже завтра и мы (кто помнит) оптимистично планировали отпраздновать его в Намче. Но теперь в лучшем случае мы сможем поздравить Таню в небе (в самолёте) и поэтому… Поэтому двое из нас отвлекали внимание именинницы, а остальные бродили по Тамелю и ломали голову над подарком. В результате нас посетило вдохновение в одном из сувенирных книжных магазинчиков. Мы собрали в красивый пакет из бумаги ручной работы (это местный тренд) карту Катманду, нашивки на рюкзак, магнит, эко-ручку и что-то ещё в том же духе. Карту Таня точно хотела, а всё остальное должно было сохранить ей приятные воспоминания об этой поездке. Правда, поездка пока оставалась под вопросом…
Выполнив миссию «купи то, не знаю что», мы побродили какое-то время порознь. И, когда стемнело, встретились в кафе, которое располагалось прямо на территории небольшого открытого скалодрома. Мы пили чай (отметим, что у некоторых уже завелись любимые местные рецепты) и хвастались покупками. Женя и Женя купили себе одинаковые вязаные шапки – тоже один из обязательных местных «сувениров», кто-то покупает их в Намче, но можно разыскать такие и в Катманду. Торг за шапки как раз и был отвлекающим манёвром, который удержал Таню в магазине. А я похвалилась тем, что сумела выторговать штаны-алладины в стиле хиппи за невероятно низкую цену. Всех, разумеется, заинтересовало искусство сбросить цену вдвое… И я обязательно поделюсь своими советами… Но этот рассказ, вернее инструкцию по ведению торга с торговцами, лучше отложить до отдельной главы – оно того стоит. А пока… Нас ждала крыша! То есть Миша. То есть Миша ждал нас на крыше.
***
Верхняя часть всех домов в Катманду плоская. Исторически сложилось так, что жилой дом для семьи непальцев – это два-три собственных этажа и терраса на крыше. Семьи побогаче строят дома в четыре-пять этажей и огораживают забором территорию личного сада. Здесь не принято жить в квартирах. Принцип неизменен – в нижнем этаже расположены гостиная, торговая лавка (если дом стоит прямо на улице) или кухня. Верхние комнаты жилые. Венчает всё плоская крыша, которую каждый благоустраивает по-своему. Часто на крыше имеется ещё отдельное возвышение для цистерны с водой. Туалет и душ могут располагаться либо в нижних этажах, либо вовсе в подвале, а иногда и на заднем дворе. Многие жители города до сих пор пользуются уличными купальнями, чтобы помыться. Купальня – это просто такое место на улице, где из крана или из трубы в стене льётся вода (холодная, само собой), иногда рядом вмонтированы скамеечки. Проходя в сумерках мимо одного из таких мест, мы видели человека, который мылся прямо в одежде… Как рассказала нам жена Пети, в последние годы правительство начало строительство многоквартирных домов. Но квартиры стоят столько же, как и привычные всем, «семейные» дома, и не пользуются популярностью. Вероятно, поэтому Катманду такой длинный – низкоэтажный и бесконечно длинный город…
***
Наш отельчик был смесью типичного непальского дома, двора и мини-гостиницы. Отдельное пятиэтажное здание для туристов с пристроенными к нему кухней и столовой. Внутренний двор, соединяющий гостиницу с домом для семьи владельцев. В нашем здании были туалеты с душем в номерах и горячая вода (не всегда). И, конечно же, крыша.
Поднявшись на лифте на верхний этаж, мы вышли и… И дальше – нет слов. Как описать восторг, который можно испытать на крыше, вроде бы ничем не выдающейся? Обычная плоская площадка с бортиками. Покрытая чем-то вроде дранки. В одном углу стоят пыльные горшки с цветами и сушится чья-то обувь. В центре – пара потертых гранитных столов, переживших здесь неизвестно сколько дождей, и пластиковые стулья, которые обычно обитают в уличных забегаловках. Что удивительно – всего лишь пятый этаж… Не небоскрёб! Но именно здесь и вдруг ты действительно ощущаешь себя на Крыше Мира. Вот именно на этой крыше ты становишься невесомой частицей и приподнимаешься над всем миром… Над всеми этими спутниками повседневной жизни – шумом, суетой, пылью, недоразумениями, огорчениями, усталостью… Поднимаешься и выдыхаешь. Вдох и выдох. Здесь.
Далеко, куда хватало глаз, раскинулся перед нами (под нами) ночной Катманду. Светящийся пока ещё беспорядочными огнями, но уже стихший. Катманду готовился увидеть свои сны, когда мы сидели на крыше в центре Крыши Мира, ели ананас и думали… Думали, что нам теперь делать дальше.
- Вот ананас мне тоже не зашёл.
Женя. Женёк. Он имел ввиду, что местные фрукты не оправдали ожиданий. Из всех насоветованных гидом сезонных «вкусняшек» действительно хорошими оказались только гранаты. Но об этом мы узнали позже.
- Вот папайя вчера – ещё более менее. Бананчики я – прям, да. Прямо то, что нужно. А вот ананас – нет, не заходит. Но просто тут больше нет ничего…
И он зацепил ещё один ломтик ананаса. Между тем, Миша продолжал объяснять план действий.
- Если завтра повторится, то можно будет и правда вертолет брать. Но с этим мы разберёмся. Джипы – да. Но это уже… Самый такой невероятный вариант. Я, если честно, ещё ни разу так никого не отправлял!
Собственно, на этой ключевой фразе надо бы и завершить рассказ о вечеринке на крыше. Разве может что-то ещё описать суть происходящего лучше, чем последние слова Миши? Но… вечер продолжался. Поэтому – всё, так всё. … Мы говорили про «горную» болезнь, шутили о нашем победном сэлфи в неулетевшем самолёте. Смеялись до слёз и снова шутили, что у нас видимо началась «горная» болезнь – истерика и кислородное голодание от быстрого набора высоты на пятый этаж на лифте… Миша был так спокоен, что и наша тревога постепенно сменилась безмятежностью. Мы снова поверили, что просто НЕ можем НЕ улететь в Луклу.
Ночь стала густой, а тишина плотной, как тёмно-синее бархатное покрывало. А ведь не было ещё и полуночи. В Москве в это время я обычно только возвращаюсь с работы домой… Но здесь общая атмосфера, усталость и эмоциональное «переедание» сделали своё дело. Конечно, сидеть на крыше можно было бы сколько угодно. Но хотелось лечь. Предложение пойти спать прозвучало естественно и ожидаемо. Ноги сами собой понесли меня в номер.
Моя вторая запись в дневнике была сделана в 00:13, в ночь со 2 на 3 октября. В конце короткого текста с объяснением того, что мы непременно должны вылететь в Луклу в течение ближайших двух дней (максимум), а также описанием моего страстного желания увидеть Эверест, я нарисовала забор из колючей проволоки и надписью, что «Lukla is closed»… Назавтра нам предстоял «дубль два».
ДЕНЬ 3. «Я ХОЧУ УВИДЕТЬ ЭВЕРЕСТ…»
Накануне вечером, ещё до вечеринки на крыше, когда мы только-только вернулись в гостиницу, Миша встречал нас в холле. У входа был уютный уголок. Два мягких зелёных дивана под окнами – днём там любили рассаживаться прибывшие с трека туристы, сбрасывая грязные рюкзаки и вытягивая гудящие ноги в разбитых ботинках. Было ясно, что эти мягкие подушки и спинки для них награда за недавние пешие подвиги. А по ночам, спускаясь за водой, я, как правило, заставала там дежурного администратора – спящим. Так что диваны были своего рода полюсом маленькой вселенной нашего отельчика… У стены стояли два невысоких стеллажа, забитые книгами и журналами на разных языках. Стихийный походный буккроссинг. Но до возвращения эти книги не привлекали нашего внимания. Очевидно, что все они оставлены путешественниками во избежание перевеса. Наш трек был ещё впереди и нести на себе «бумажный кирпич» совсем не хотелось. Да, и не представлялось возможным! Между диванами, как озеро меж берегами, прозрачно-призрачно умещался невысокий стеклянный столик. На поверхности была чаша, которая для местных, вероятно, являлась вазой. Но для иностранца это точно была чаша – низкая, прозрачная, оплетенная седым металлом (судя по цвету, какой-то сплав бронзы). И она всегда была наполнена водой, в которой плавали цветки бархатцев. Похожие чаши, только размером побольше, встречали гостей на крыльце, демонстрируя уважение и радушие. Бархатцы в Непале повсюду. В индуизме они зовутся цветком Кришны. Ими украшают волосы, алтари, дверные проемы… Гирлянды из бархатцев вешают на шеи почётным гостям или главным героям торжеств, на статуи богов в праздники. Кстати, здесь эти цветы исключительно оранжевой расцветки и на английский манер их называют «marigolds» («золото Мэри»). Правда, в Непале это слово тоже не избежало языковых метаморфоз. Мне встречались магазины «marYgold» и кафе «mErigold»… И ещё не менее шести вариантов написания. Но в целом можно считать, что для непальцев бархатцы – это что-то вроде «золотистой радости». Не стоит приписывать самому добродушному и искреннему народу сомнительных интерпретаций вроде «веселящего золота» или «золота счастья». Потому что для них оранжевые лепестки бархатца действительно символ Бога – один из сотен других символов в их удивительной повседневности.
Сидя на зелёных диванах за тем стеклянным столом, мы не сразу сообразили, что священные цветы в чаше не связаны ни с какими событиями или ритуалами. В первые дни нашего пребывания в Катманду в календаре не значилось никаких праздничных дат. Но цветы были – плавали в воде и оставались свежими всегда со дня нашего приезда. Они… Были для нас – просто так. Потому что гостеприимство в Непале – это тоже часть религии, традиции и быта. И именно оранжевые, как огонь, бархатцы, плавающие в воде, стали свидетелями того, как решение было принято впервые.
Миша встретил нас и рассказал о ситуации с билетами, погодой, вертолётами и джипами… Всё то, что я уже описывала (объясняла) выше. Включая риск застрять в Лукле на обратном пути и потратить на вертолёт все свои деньги, а также предложение нам отправиться в альтернативный трек вокруг Аннапурны, который проще, дешевле и надежнее. И, хотя Миша дал нам время подумать, обсуждения начались, разумеется, сразу. Кто-то не готов был остаться на обратном пути без денег, кому-то и вовсе пришлось бы оплачивать вертолёт в долг. Для других принципиальным был факт, что мы гарантированно теряем два дня, и значит от части маршрута в район Гокио пришлось бы отказаться – впрочем Гокио и так уже отпадало... Я тоже участвовала в обсуждениях… Хотя и не верила себе. Мой язык говорил, мои уши слушали, но разум как будто отделился и наблюдал за всем со стороны. С улицы доносились голоса – привычная уже игра разноязычных слов, ленивое погавкиванье собак, самоуверенное поквохтывание кур… Запах пряностей и благовоний напоминал, что мы в Азии и, несмотря на обдувающий приятный сквозняк у входа, ощущение пыльного липнущего зноя не оставляло… После целого дня, проведённого в душном аэропорту, очень хотелось встать под душ, переодеться, скинуть трекинговые ботинки с ног… Голод тоже напоминал, что знакомство желудка с буфетом в зале ожидания состоялось слишком давно… Но Миша настойчиво пытался донести до нас реальную картинку мира и мы продолжали перебирать варианты дальнейшего развития нашего путешествия. Как вдруг… мой стоящий в сторонке разум встряхнулся и продиктовал – потусторонне, чётко и ясно, как голос в метро: «Или ты сейчас откажешься от Эвереста, согласишься, что Анапурна – это вариант… Или ты обозначишь, что для тебя есть только один выбор». Все уже шли к лифту… Я не знала, что происходил в головах у остальных… Я выдохнула звучащий в голове голос, развернулась и снова подошла к Мише.
- А если я останусь одна из нашей группы? Если все согласятся идти к Аннапурне, а я захочу всё равно идти к Эвересту? Может быть можно найти какую-то другую группу и прикрепить меня? Также как можно прикрепить нас всех к этой «группе Аннапурны»… Есть такой вариант?
Миша удивился.
- Нет. Ну… У меня в ближайшие дни таких групп нет.
Я сжала зубы. Не буквально, а где-то глубоко внутри – примерно в районе желудка. На деле – я готова была расплакаться, но улыбалась.
- Тогда… Может быть я смогу пойти одна? С гидом.
Миша не переставал удивляться и не понимал меня.
- Получится, что тебе одной нужно будет платить и портеру, и гиду.
- Это на сколько больше? Много?
- Надо посчитать… Но вообще да. Получается, что сейчас портер у вас один на двоих, а гид – на шестерых. В принципе возможно. У меня таких случаев пока не было. Но так тоже ходят. И без гидов ходят даже…
Стало грустно. Идти без гида – точно не мой вариант. По крайней мере на тот момент… Не настолько опытный я ходок по горам, чтобы отправиться в Гималаи в одиночку… Я должна была как-то ответить. Произнести что-то достойное. После моих заявлений…
- Я хочу к Эвересту.
Миша смотрел… И, видимо, не знал, что ответить. Я повторила.
- Я хочу к Эвересту.
Он, видимо, понимал, что ответить надо что-то не менее достойное. И предложил мне… Подождать.
- Давай… Завтра. Вот как завтра будет – там и посмотрим. И будем тогда решать.
Моя решимость после такого бурного всплеска исчерпалась. Мы разошлись. И, хотя наш финальный разговор с Мишей, никем не был поддержан… И вероятность отправиться одной по незнакомому маршруту тоже была сомнительной… И так же «хотя» – за оставшийся вечер мы об этом моём заявлении больше не заговаривали всерьёз… Но решение было принято. Где-то глубоко внутри – возможно, в районе желудка или в каком-нибудь более поэтичном месте организма... Решение было принято. Это, правда, стало очевидным только на следующий день… Но всё-таки оно было принято – не только мной. Именно там и тогда. У прозрачного-призрачного стола с чашей, в которой плавали цветки «золотистой радости».
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ТАНИ.
Третье октября началось с операции «сюрприз». Мы даже создали чат, ещё в России, чтобы придумать подарок и поздравление для нашей Тани. Но в результате подарок покупали в Катманду – накануне, стихийно, поздним вечером. И поздравлять пришлось в столовой всё того же, быстро ставшего родным, Nepal Classic Hotel. Хотя кое-какой сюрприз удалось подготовить дома… Но его время придёт позже. А пока мы с Ирой встали рано, чтобы успеть развесить над столами для завтрака воздушные шары и поздравления. Всё это девочки привезли из Москвы, заранее подумав о подруге. Я, в отличие от них, не была знакома с Таней раньше. Но эта забота трогала. К тому же, находясь так далеко от дома, ты невольно привязываешься к людям, которые даже просто говорят с тобой на одном родном языке. Это, конечно же, не гарантирует крепкой дружбы или долгой истории, но как минимум обеспечивает симпатию. В-общем, я была рада поучаствовать в импровизации праздника. Видимо Женя и Женя чувствовали то же самое, потому что вскоре тоже спустились в столовую помочь с украшением. Оле, которая жила в одной комнате с Таней, посредством секретного чата было дано задание удерживать именинницу наверху любыми ненавязчивыми правдами и неправдами.
Столовая в нашем отельчике, как я уже говорила, была, по сути, небольшой уличной пристройкой. Самым капитальным здесь был пол, выложенный плиткой. Стены из синего гофрированного пластика, посаженного на металлический каркас. Крышей служил такой же навес. Но от солнца и дождей он выгорел и стал бутылочно-грязным. Солнечный свет, проникающий через эти леденцовые преграды, тоже становился сине-зелёным. И столовая немножко напоминала аквариум. Синие стены украшали плакаты с фотографиями главных туристических мест Непала. А крыша со временем накопила на себе целый слой артефактов. Я любила разглядывать и фотографировать это «морское дно» над головой, пока мы ожидали свой завтрак… Среди разводов мелкого мусора, состоящего из старых листьев, неизменной пыли и мелких камешков, темнели силуэты выгоревших флажков, половинки ножниц, какого-то ботинка или кроссовка, и даже огромной расчёски с редкими зубцами. А прямо под потолком, как карта сокровищ, были развешены дорожки всё тех же разноцветных «prior flags» и островки восточных фонариков – больших, оранжевых и красных бумажных кувшинов с лампочкой внутри. Они горели даже утром. Впрочем, столовая и работала только по утрам. В оплату номера входил завтрак и вряд ли кто-либо из постояльцев проявлял желание есть в отеле вечером. При условии того, что местоположение его было близко к району Тамель и в этой части города заведений, где можно поесть что угодно, в изобилии. Маленькая кухня явно и не ставила себе такую задачу. В любом случае я ни разу не чувствовала запаха еды в фойе, кроме как по утрам, и ни разу не видела, чтобы свет в кухне или столовой был зажжён в любое другое время.
Но… Утро – это было неизменным пунктом в расписании дня. Отель начинал оживать с первыми лучами солнца, как и весь Катманду. И наши праздничные манёвры в столовой сразу же привлекли внимание работников. И их реакция – это то, что я хочу описать подробно. Потому что в этом есть очень точная и очень яркая характеристика менталитета непальцев. Та часть их личности, которая и влюбляет в себя всех иностранцев, рискнувших познакомиться c ними поближе…
Как только мы надули первые шары, к нам подошёл дежурный администратор и спросил, что происходит. Ира объяснила, что у девушки из нашей компании сегодня день рождения и если бы дело происходило дома, то мы поздравляли её примерно так. Непалец обрадовался нашей затее так, как будто мы готовим сюрприз для его матери, и уточнил насчёт свечей, которые лежали среди прочего «реквизита». Мы и сами чуть не забыли про них – тут же попросили выдать нам к обычному завтраку пару лишних тостов с джемом, чтобы изобразить торт. На что наш новоявленный друг понимающе улыбнулся и убежал на кухню. Спустя пару минут оттуда вышла знакомая официантка. Она тоже улыбалась так, как будто речь шла о празднике для её семьи. Как заговорщик она отвела Иру в сторону и спросила, все ли хотят есть это «торт» в честь дня рождения. Ира ответила, что не знает и что всего нас шесть человек, что на завтрак точно спустятся все. На этом спектакль не закончился. Вскоре вернулся администратор и также тихо, как того требовал заговор, сообщил, что от имени отеля они специально для нашей именинницы сделали тортик и хотят написать на нём поздравления. Возникла некоторая трудность с тем, чтобы объяснить этим милым людям, как пишется по-английски имя Татьяна. Но мы как раз закончили украшать столы и теперь всё было готово. Всем раздали по свистку с бумажными язычками. Отправили сигнал в секретный чат для Оли, что можно спускаться. И я заняла дежурную позицию с зажигалкой в руке, спрятавшись в проходном закуточке между кухней и столовой, где был спрятан торт. И вот новость – это оказался настоящий торт! С кремом, узорами и кондитерскими посыпками… С ручной надписью «Happy Birthday Tatiana!», сделанной из небесно-голубого цвета. Как они успели слепить его из ничего буквально за пять минут? Разве можно было не полюбить этих людей, которые так живо и радостно включились в чужой праздник?
Обо всём этом я размышляла, стоя в укрытии с зажигалкой наготове. Отсюда одинаково хорошо просматривались и холл, и столовая. Работники время от времени пробегали мимо и каждый обязательно улыбался мне, как близкому человеку. Наконец из лифта вышла Таня с чемоданом. В чемоданы мы все упаковали те вещи, которые должны были дожидаться нас в Катманду – их оставляли в камере хранения. Вчера, после неудачной попытки улететь, нам их вернули по нашей просьбе, и вот теперь ритуал повторялся.
Я приготовилась зажечь свечи. Таня поставила чемодан в угол и направившись обратно, скрылась из моего поля зрения… Но в столовой не появилась. Я послушала тишину ещё пару минут и, не выдержав, положила зажигалку и выглянула из укрытия. Тани нигде не было. Никто не понимал, куда она пропала. Затем администратор на ресепшн сказал, что наша подруга уехала на лифте обратно в номер... Мы, не совсем понимая, решили вернуться на исходные места. И не успела я дойти до торта, как двери лифта снова открылись и показалась Оля, вытаскивающая рюкзак. Стало известно, что Таня со своим рюкзаком тоже сейчас вернётся. Теперь точно всё было готово к сюрпризу. Заговор фактически опутал уже весь отель и Таня не могла избежать нашего ультимативного праздника. Поздравление обрушилось на неё и в самом деле неожиданно! Общий хор, торт со свечами, аплодисменты, шары и подарок… А в конце главный номер – тот самый заготовленный в Москве сюрприз – суперприз. Девочки в тайне связались со всеми близкими людьми Тани и запросили от них видеопоздравление. Все эти записи были смонтированы в общий ролик и загружены в интернет. Чтобы сегодня в далёком Непале в столовой, напоминающей аквариум, среди гор и разноязычной какофонии Катманду, включить для неё лица и голоса её любимых и родных… Мы даже решили и здесь заснять на видео, как Татьяна смотрит этот минифильм в свой день рождения. Она расплакалась… И это было таким хорошим началом дня, что мы… Снова уверовали, что всё будет так, как мы планировали. Что уж сегодня мы точно придём… И улетим.
ПОПЫТКА НОМЕР ДВА.
В этот день наши билеты были оформлены на время более позднее, нежели в первый раз. Что не сулило благосклонности многочисленных Богов Непала. Я, не показывая внешне, осторожно перебирала внутри себя пёстрые камешки вчерашних событий. И они никак не хотели укладываться в чёткий орнамент. Композиция, которая у меня получалась, неумолимо показывала в своей закономерности, что одной самоуверенностью горы не возьмёшь. Уж точно не Гималаи… И впервые эта истина лёгкой дымкой выплыла ко мне из-за невидимых вершин в палящем зное Катманду…
В восьмом часу утра вещи погрузили в такси – во второй раз. Персонал гостиницы вышел провожать нас на крыльцо. Все, кто принимал участие в утреннем поздравлении, помахали руками, и мы снова отправились знакомой дорогой в аэропорт.
Рабочий, перенаселённый, переживающий главный зал встретил нас всё теми же очередями и самодельными табличками на стойках регистрации. «Lukla is closed» – гласили сообщения о состоянии погоды в самом желанном из городов планеты. Невольно вспоминались последние из громких новостных заголовков с большой земли и детские мечты литературных героев. В том плане, что на вопрос, какой из городов мира вы считаете наиважнейшим, любой нормальный человек ответит ведь примерно одинаково… В зависимости от географии и политики, вы бы, например, назвали Москву, Вашингтон… Ориентируясь на моду и культуру – Рим, Токио, Питер, Нью-Йорк… Место рождения предоставляет каждому свой субъективный список. Кто-то вспомнил бы Ильфа и Петрова – пошутил бы о Рио, возможно… Но все вы оказались бы неправы! В тот день в маленьком аэропорту я бы рассмеялась в лицо каждому и заявила бы, что о жизни вам ровным счетом не известно НИ-ЧЕ-ГО. Как, впрочем, когда-то и мне (не так давно). ЛУКЛА! Вот истинный центр мира и главный город для бесчисленного количества людей! И наше наивное «цивилизованное» незнание не отменяет тот факт, что здесь эта крепость за облаками так важна, так желанна и так… Недосягаема. Именно за неё готовы платить любые деньги и терпеть любые неудобства. Вот и мы – готовились сражаться с трудностями, болью, горной болезнью, голодом и холодом… Но вместо этого вынуждены сидеть и покорно ждать погоды, чувствуя себя бессильными изменить что-либо. Мы были не готовы к такому – не к этому. И теперь… Лёгкая, но явная, как запах корицы, неуверенность начала забираться в сердце.
Наученные опытом вчерашних неудач, мы сразу обосновались у нужной стойки, выстроив из рюкзаков непоколебимый маленький «Эверест». И стали дежурить поочерёдно, не доверяя отныне гиду настолько, чтобы пассивно ожидать милости. Проще говоря, мы признали, что за Луклу надо побороться и даже шутили, что если не улетим сегодня, то на третий день наверняка станем производить впечатление, как вчерашняя бабушка на нас. В глубине души мы понимали, что завтра действительно станем такими же сумасшедшими параноиками и будем бегать по аэропорту в поисках любого транспортного средства в сторону гор. Но, если честно, то к этому состоянию мы незаметно приближались уже сегодня.
Половина людей в залах ожидания была нам знакома. К моменту прибытия уже чувствовалось, что обстановка не спокойна. И дальнейшее только усиливало нервозность. Солнце поднималось к центру небесного купола и градусы росли – не только на термометрах, но и в головах. После десяти часов утра таблички оставались на прежнем месте, а цены на вертолёты, по слухам, начали повышать. Сегодня наша стойка располагалась уже не в главном зале, а в том, который был в глубине за ним. Вдвое меньше и вдали от больших окон. Здесь половину помещения занимали ряды железных кресел для ожидающих. С нашего угла это напоминало зал театра – если бы я стояла на сцене и смотрела на зрителей… Я достала дневник и стала рисовать. Тот рисунок так и остался единственным, выполненным с натуры в этой стране. Больше мне ничего не удалось нарисовать «вживую»… Но тогда я ещё не знала, что ждёт меня впереди, и представляла себе, как заполню набросками все пустые страницы. «Представление», происходящее в «зрительном зале», было лучше любого кино. Люди с неподдельными эмоциями, разными оттенками кожи, всевозможными глазами и цветом волос… Здесь были женщины в сари и ярких украшениях, молодые девушки в спортивных костюмах, почтенные старики и старушки с европейскими седыми головами, бородами и при этом одетые как профессиональные спортсмены. А также женщины и мужчины, одетые и выглядящие как хиппи из мира 80-х. Люди всех наций, всех континентов, всевозможных взглядов, мнений, религий, убеждений, возможностей и статусов… Все они – ждали погоды в крошечной неведомой Лукле. Ждали как величайшей милости и невероятной цели.
НАБРОСОК ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ.
Все ушли играть в «Эки-воки». Я отошла в сторону, оказавшись в самом центре «сцены», и повернувшись лицом в зал, принялась рисовать. Это помогало отвлечься и не гонять одну и ту же мысль о неудачах прошлого дня.
В первом ряду сидела женщина. Её цвет лица напомнил мне о местах, где я родилась, но разрез глаз ясно давал понять, что сейчас я ближе к её родине, чем к своей – кожа была намного темнее, теплее, шоколаднее... Она была одета в характерные свободные штаны и тунику. Но расцветка не соответствовала, ставшей уже привычной и понятной, пёстрой мозаике жителей Непала. Только шарф, как перо райской птицы, алым пятном обнимал её шею, а затем и густые волосы. Женщина сидела, обхватив лежащую на коленях сумку. У женщины был взгляд матери... Не конкретно моей мамы, а именно матери – тревога, утомление и нежность. Она заметила моё внимание – поправилась и отвернулась.
Сразу за ней сидела другая женщина. Определить её возраст, как и многих местных, было сложно. Непростые условия жизни рано накладывают на этих людей дорожки морщин и струйки седины. Солнце выжигает кожу, а местные обычаи украшают их с самых первых лет жизни. У женщины во втором ряду были длинные волосы, убранные в хвост, свободно лежавший на правом плече. Глаза и губы были накрашены по моде индийских фильмов, не изменявших себе со времён проката в СССР. Между бровями горела красная священная капля – бинди (или тика). В ушах завивались кольца из ярко-жёлтого непальского золота. Одежда, в отличие от предыдущей героини, хоть и состояла из похожих штанов и туники, но была раскрашена не в пример жизнерадостнее. Красные с зелёным и золотые атласные вышивки по стоячему воротничку. Женщине можно было бы дать лет 50, если смотреть только на морщины и проблески седины. Но можно было бы и 20, если обратить внимание на всё, чем она так старательно себя украсила. Но стоило сосредоточиться на её глазах, которые сияли такой непосредственной радостью и любовью, на губах, расплывающихся в улыбке, которую она не могла сдержать… И вот ей уже нельзя было дать больше 10-ти… Интересно, о чём же она всё-таки думала, сидя в аэропорту, среди других, замученных ожиданием людей?
Мужчина по соседству объяснял что-то молоденькой девушке. Он был настолько смуглым, что белоснежная рубашка буквально светилась на нём. И если бы не костюм, то внешностью он вполне сошёл бы за индийского махараджу. Девушка слушала, отведя взгляд в сторону, и не проявляла заинтересованности. Он достал из кармана носовой платок и вытер пот со лба и шеи. Заметил, что я рисую его и недовольно «закрылся». Часы на его руке очень хотели казаться дорогими – сверкнув горделивым бликом, спрятались в карман вместе с рукой своего хозяина. Я переключилась на другой конец «зрительного ряда».
Молодые европейцы что-то серьёзно обсуждали, повернувшись спиной к остальным и сидя в профиль ко мне. Волосы у девушек были растрёпаны или собраны кое-как. Все были одеты в лосины или шорты и спортивные футболки, на ногах кроссовки. Серые, чёрные, сизые. Кожа была почти прозрачной, белой – как будто они вообще не видели солнца. Из какого северного царства они явились в этот пряный и сочный город? Речь до меня не долетала, но спор, скорее всего, мало отличался от нашего! Все, кто сидел в эти дни в аэропорту Катманду, считали и пересчитывали одни и те же маршруты. Все расы, цвета, языки и статусы собрала, объединила, перемешала и спутала коварная погода в Лукле. Ряды, ряды и ряды металлических кресел… Я не считала, сколько их там было, но сидевшие на самой галёрке сливались и черты их были едва различимы. Головы, головы, головы… Сидящие в окружении стоящих и расположившихся на полу. Маленькая страница дорожного дневника быстро заполнилась и большинство неизбежно осталось за кадром. Но в памяти всё сохранилось подробно.
ПЕРВЫЙ В ЖИЗНИ ЗЕФИР
Он подошёл к нам сам. Возможно потому, что мы накрыли импровизированный стол на наших рюкзаках посреди зала… Или может мы были единственными русскоязычными в аэропорту в тот день… Кажется, мы совсем не стеснялись и говорили громче, чем следовало… Почему-то мы стали центром внимания… Почему? Пусть сие останется загадкой. Когда мы чокнулись разнокалиберными кружками с чаем и разведённым концентратом, вокруг уже амфитеатром стояли любопытные и кто-то даже снимал на телефон наше случайное шоу. Если вдруг найдёте нас в интернете, расскажите, как получилось.
Ему было лет под 60 на вид, но двигался и вёл он себя как 30-летний. Странно, но проговорив практически полчаса и пригласив его за стол, мы даже не обменялись именами. Все привычные вопросы и правила общения здесь никого не интересовали, не работали. Зато мы подробно изложили все вчерашние злоключения и опасения, что на форс-мажор у нас запланировано не больше трёх дней, второй из которых уже наполовину потерян. В ответ мы узнали, что он прилетает в Непал уже в седьмой раз и наш маршрут проходил в том числе. Открытием для нас было узнать, что подобная ситуация случается регулярно. Нелётная погода в Лукле в октябре – это скорее правило, чем исключение. Но почему никто и нигде не рассказывает об этом? Ни одно из просмотренных видео, ни один текст всех этих «бывалых парней» не предупреждал, что два-три запасных дня могут не спасти от «проклятия облаков»?!! Очевидно, что большинству, как бы невероятно это ни звучало, просто везёт. Пик популярности туризма в Непале – это весна, осень. Весной, во второй её половине, происходят все восхождения и базовый лагерь заселяется настоящими покорителями Эвереста, а в лесах цветут рододендроны и наверху ещё можно пережить потрясающий контраст снега и солнца. А ранней осенью ещё не так холодно, сухо и урожайно. Ближе к ноябрю температура падает, что в горах ощущается болезненнее. С ноября по март в верхнем Непале нетуристический сезон – только для экстремалов. Ввиду отсутствия инфраструктуры. И понять это можно, только побывав и испробовав на себе, либо дочитав до конца мою историю. А лето и вовсе «закрытое время» – сезон муссонов, который приносит дожди, пиявок и духоту. Наше путешествие пришлось на период с 30 сентября по 22 октября (или с 1-ого по 20 октября непосредственного пребывания в стране). Эти даты мы выбирали, исходя из общих пожеланий всех шестерых участников похода. Поэтому наш трек с самого начала был индивидуальным и беспрограммным. Но дальше он оказался и вовсе не программируемым! И ощущение такового развития событий уже начало появляться где-то глубоко внутри – в районе желудка или чуть левее… Из-за чего, вероятно и есть не хотелось. Хотя время завтрака давно осталось в позабытом прошлом.
Таня разложила на рюкзаках остатки праздничного «утренника» и пару привезённых из Москвы сюрпризов – копчёную колбасу и зефир. Как раз в этот момент к нам подошёл наш иностранный «друг». Мы весело объяснили, что означает наше торжество посреди переполненного ожиданием зала. Он рассмеялся и поздравил Таню с днём рождения. И когда, после его рассказа о климатических особенностях путешествий по Гималаям, мы предложили съесть что-нибудь, он выбрал себе зефир. И… Спросил…
- А что это?
Мы растерялись на мгновение. Затем Женя, у которой был самый «свободный» английский, первой объяснила, что это.
- Такое русское лакомство. И это… Сладко и вкусно.
И добавила, чтобы стало понятнее…
- У нас это многие любят.
Вот так рождаются легенды. Не удивляйтесь, если теперь, оказавшись за границей в качестве дорого почётного гостя, вас встретят не хлебом-солью и икрой… А зефиром. Улыбнитесь и вспомните о нас.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Итак… в этот раз нам было не суждено даже выйти на взлётную полосу. После полудня, примерно в час по местному времени, все авиакомпании вывесили потрёпанные листочки с объявлениями об отмене рейсов. Новрадж (или всё-таки Набрадж?) сообщив нам новость, отлучился, чтобы переоформить билеты. Надо сказать, что во второй день мы восприняли новую задержку в рабочем порядке. Спокойно собрали вещи (собственно, мы даже не успели их все сдать), спокойно прошли на стоянку такси… Все были спокойны – понимали, что сейчас наше путешествие под угрозой срыва, но по обоюдному молчаливому согласию решили не обсуждать это в аэропорту. Без слов было ясно, что важнее быстро добраться до гостиницы и обсудить с Мишей план дальнейших действий – Пётр на тот момент уже уехал со своей группой на альтернативный маршрут.
Мы дождались гида, разделились по машинам, привычно погрузились и знакомой дорогой поехали в родной уже Nepal Classic Hotel. По пути я прокручивала в голове вчерашний разговор и тоскливое «что делать?» само собой собирало брови к переносице… Где-то там , за невидимым отсюда хребтом, стояла великая вершина, самая высокая гора на планете… Мать Земли – Сагарматха, Джомолунгма, Эверест… Гора, ради которой я рискнула, несмотря на предупреждения врачей, забраться так далеко. Ради которой хотела подняться выше своих возможностей. И если не взобраться на сам Эверест, то хотя бы дойти до него, подойти очень близко и совершить своё собственное преодоление… Но неужели мне не позволят хотя бы попробовать? Неужели за восемь месяцев ожиданий и ограничений я не получу хотя бы шанс попытаться? Не может быть! Или… может?
Машины подъехали к отелю. Нас встречали как членов семьи. Сочувствие и поддержка на всех языках мира выражаются одинаково – в понятных любому существу улыбках и взглядах. Но сейчас внутри нас нарастала тревога – она звенела в ушах, колола пальцы, стягивала мышцы ног. И ответные улыбки выходили неискренними. Мы выгрузились. Заселились, не распаковываясь, в свободные номера… И спустились вниз, где нас ожидал Миша. За тем же стеклянным столом, на котором неизменно плавали в чаше цветки «золотистой радости».
– Ну, значит, что получается… Погоду на завтра передают без изменений. Значит, есть вероятность, что завтра снова небо не откроется. Мы сейчас билеты перекинули, но по времени там получилось только на 9 утра. То есть, шансов ещё меньше. По-прежнему – я не отказываюсь взять вас с собой на Аннапурну… Сегодня третье число. Мы выходим пятого. Надо будет оплатить ещё день в отеле, но часть денег за гида мы вернём – там группа уже 16 человек есть, то есть по сумме с каждого меньше выходит. Ну, и за самолёт тогда вам вернём тоже. До Покхары мы либо на джипах едем, либо на автобусах. Это сильно дешевле. Вот так как-то…
– А если… всё-таки к Эвересту?
Я не могла не спросить. Миша помолчал. Остальные ждали.
– Если к Эвересту… Значит так – про вертолёты. Мы узнавали. Сегодня они совсем «задрали» цены. То есть, если вчера там было ещё по 250-300 долларов… То сегодня просят уже по 500 с человека. И то – это если наберётся шесть человек.
Внутри меня рухнуло маленькое, этажей в пять, прекрасное здание… 500 долларов было отложено на медицинские услуги, на случай если что-то случится в зоне отсутствия связи. И это означало, что я останусь совсем без денег по возвращении домой. Миша продолжал…
– Есть другой вариант. То, что мы говорили про джипы… Это дешевле, чем вертолёт. Есть такой маршрут – доехать часть пути до этого самого, как его? Пабло? Паплу? В общем, дальше идти до Намче пешком, минуя Луклу. Получается, что вы должны были улететь вчера и плюс-минус третьего или четвёртого быть в Намче. Один день там на акклиматизацию закладывали. Ну, и рассчитывали, что пятого вы выходите из Намче, идёте через Гокио и всё успеваете, чтобы вернуться восемнадцатого. Что теперь?.. Теперь – вы могли бы улететь сегодня и вернуться двадцатого. Не получилось. А двадцатого вечером у вас уже самолёт обратно в Москву. То есть вернуться нужно край двадцатого утром. Мы прикинем сейчас весь маршрут… Но, скорее всего, от Гокио уже придётся отказаться. Это два лишних дня пути. Потому что там высота больше 5000 и без акклиматизации опасно. Можно в Намче, например, от акклиматизации отказаться и сразу дальше идти… День сэкономите. Но, «блин», это – как повезёт! Как организм отреагирует… Выдержит, не выдержит… Я, если честно, никогда не советую так делать.
Мы молчали, слушали, прикидывали…
– И надо ещё учесть момент, что в этом году вот такая непредсказуемая погода… И значит на обратном пути есть шанс, что снова Лукла будет нелётная и там снова, возможно, придётся брать вертолёт. Потому что оттуда идти пешком обратно в Катманду тоже уже не хватит по времени. Не доберётесь к двадцатому.
Своими неопровержимыми выводами Миша просто забил последний гвоздь в крышку гроба моих надежд – внутри меня обрушился теперь уже целый город мечты. Я приготовилась смирить отчаяние и согласиться – с большинством, с обстоятельствами, с реальностью… Но в этот момент реальность вдруг сама решила поддаться – она неслышно треснула и разломилась. Правда, произошло это так тихо, что пока перемена оставалась незаметной. И кое-кто пока только готовился произнести свои поворотные слова вслух…
Миша отошёл – оставил нас одних, чтобы мы могли обсудить и обдумать услышанное. Все стали высказываться по очереди. Первыми говорили Ира, Оля и Таня. Ира честно призналась, что не готова переплачивать и что у неё точно не будет денег на обратный вертолёт.
– А если я одолжу тебе? У меня же лежат отдельно эти 500 медицинских долларов?
У меня был свой тайный стимул уговаривать Иру. Ей единственной я рассказала, что на дне рюкзака несу файлы с результатами медицинских обследований, и что, если со мной что-то случится, то людям, желающим заглянуть внутрь моего тела, лучше для начала прочитать все эти бумажки. Я понимала, что при любом раскладе, не решусь доверить секрет кому-либо ещё и нагрузить человека ответственностью. Ира ответила, что не сможет вернуть долг, так как сразу же по возвращении уезжает из России. И пока не представляет себе, когда и какими средствами будет располагать по новому месту проживания. К тому же она прилетела в Непал с недолеченной простудой, не успела как следует подготовиться и не была уверена в своих физических силах.
Когда мы подробно расспрашивали Мишу о разнице маршрутов, он без прикрас характеризовал путь к Эвересту, как суровый трек. Большая часть маршрута проходит на высоте за пределами 3500 метров. Более спартанские условия и еда в лоджах. Сложнее сами тропы и длиннее переходы между стоянками. Ниже температура в горах… А маршрут к Аннапурне объективно считается легче и мягче по климату, и более комфортным по инфраструктуре.
Следующей высказалась Оля. Её сильно расстроил факт, что мы не сможем посетить Гокио – что по расчёту дней нам придётся идти «классикой» (то есть классическим маршрутом). Но при этом заплатить придётся по факту столько же – потому что мы будем навёрстывать на джипах потерянные дни. А возможно придется доплатить еще и за вертолёт на обратной дороге. Для нее было обидным отказаться от Гокио и более приемлемым оказалось согласиться на трек вокруг Аннапурны, получив часть денег обратно.
Таня примирительно сказала, что, по большому счёту, ей всё равно – у неё не было обязательной мечты и ей просто интересно увидеть Непал и Гималаи. И она тоже не чувствовала себя достаточно физически подготовленной после подробного описания Миши, что ждёт нас на пути к Эвересту.
Я безнадёжно, с угасающим желанием на руинах внутри себя, ждала резолюцию… Когда вдруг… Женя произнесла твёрдо и уверенно:
– Я тоже хочу к Эвересту! Я сюда летела для того, чтобы его увидеть. И мне не нужна Аннапурна.
Можно ли описать, какой прилив радости и обновления я испытала?!
– Ура! Мне тоже не интересна Аннапурна. Я тоже летела к Эвересту, и я не хочу так просто отказаться. Я хочу попробовать!
Все посмотрели на Женю – мужа Жени. Неназванным оставалось только его мнение. Он с улыбкой вздохнул:
– Я вообще-то к морю хотел…
Женя посмотрела на него так, что исход стал очевидным. Женёк засмеялся:
– Конечно, к Эвересту!
Так мы и разделились. Мише оставалось организовать для нас троих джип. И портера. Потому что найти его в Лукле не было бы проблемой, но точно могло не получиться найти его в неизвестном маленьком селе Паплу-Фабло-Пабло. Мы решили, что выезжать будем рано на рассвете. А сегодня договорились встретиться через пару часов в «любимой момошной» обсудить все подробности. За оставшееся время я решила купить себе в Тамеле какую-нибудь технологичную футболку для трека (поняла, что она необходима), сандалии для жаркого Катманду и положить деньги на местный номер, чтобы позвонить маме и предупредить ее об изменениях в планах.
Отдельно хочу сказать, что подобное открытое обсуждение – самое правильное, что можно предпринять в данной ситуации. Если бы в тот день за Аннапурну высказалось большинство, я бы, несмотря на все свои фантастичные внутренние «дворцы и города желаний», согласилась бы и пошла вместе со всеми. Надо понимать, что поход в горы – это действительно не только сила воли, но и физическая подготовка, выносливость, здоровая психика и в целом проверка всего организма. И ещё (в немалой степени) везение. Если у вас есть хотя бы малейшие сомнения, что всё получится и, главное, что вы сами готовы к этому сейчас, то не стоит экспериментировать. Отказаться и отложить НЕ стыдно, НЕ предосудительно, НЕ глупо. Это разумно и ответственно – это нормально. Потому что спасти человека в горах крайне сложно. И если что-то пойдет не так, ради вас придется задействовать слишком много ресурсов. Поэтому, собираясь сделать следующий шаг, лишний раз подумайте и примите честное решение. На этом с нотациями я заканчиваю. Путешествие продолжается.
ВНЕЗАПНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ, И КОЕ-ЧТО О СОБАКАХ НЕПАЛА.
Футболка Columbia.
– Настоящая?
– Конечно! Вот ведь, написано на ней. Видите?
Я купила футболку в единственном магазине в Тамеле с фиксированными ценами – никаких скидок, никакого торга, и я умудрилась найти такое место. Но мне эта футболка понравилась – именно она. Швы выдавали местный пошив, зато ткань была технологичной. И кричащий розовый цвет совпадал с внутренним настроем. А вот с сандалиями ничего не вышло. Обойдя весь торговый квартал, я даже сумела выторговать их за 300 рупий вместо 600. Но нужных и симпатичных по мне всё же не находилось. Я собиралась было вернуться и купить те, что за 300, но вдруг… Раздался звонок.
– Ты где? Миша нашёл нам джип! Мы выезжаем сегодня! Через час! Пока встречаемся в «момошной». Сейчас.
– С ума сойти!… Я… Бегу!... Только деньги на телефон положу, и бегу!
Вот так, за секунды всё и переменилось. Я помчалась на поиски офиса связи. Кстати, гугл-карты невероятно точно работают даже в такой самобытной и перепутанной стране как Непал. Удивительно, но на мой запрос поиска салона сотовой компании, приложение мгновенно выдало координаты – в 15-ти минутах ходьбы. Идя по маршруту узенькими переулками, перескакивая через лужи и мусор, уворачиваясь от вездесущих мопедов, я единственный раз за всё время пребывания в Катманду встретила лающих собак. И надо сказать – собаки в этом городе достойны отдельного описания.
Для начала уточню, что собак здесь невероятно много. Они буквально на каждом углу! Целыми компаниями, стаями, кучами собаки возлежат, изнывая то ли от жары, то ли от собственной лени, ничуть не считаясь с окружающей их людской суетой. На ступенях, на тротуарах, часто прямо на проезжей части. Я сама была свидетелем тому, как машина притормаживает и аккуратно объезжает спящего на дороге пса. Собаки здесь однозначно хозяева положения – они валяются в самых немыслимых позах, как пластилиновые игрушки, свесив языки и раскидав лапы во все стороны света. И ничто не в состоянии поколебать их или сдвинуть с места. Причём у непальцев нет культуры содержания собак дома. Но любовь и уважение к ним очевидна. Так что дворняги всех смешений и разновидностей пород чувствуют себя здесь «принцами и принцессами». Думаю, среди изобилия мусора и трущоб на просторах Катманду, им хватает еды и мест для ночлега в сезон холодов и дождей. Поэтому собаки Непала целыми днями познают и демонстрируют «непробиваемый» дзен. Редким исключением из наших наблюдений стала лишь одна небольшая деревушка под Намче-Базаром, где почти в каждом доме имелась своя маленькая собачка. Породы, похожей на шпица – белоснежное меховое облачко, размером с кошку. По пути вверх мы только пару раз заметили их, но были слишком заняты своей сверхзадачей шагать вперёд. Зато на обратном пути пофотографировали – этих гордых горных мини-львов. А с одним даже подружились. Но я что-то снова… Забегаю вперёд. До той деревеньки – Джорсалле, Моньо, Тава, Чхамува – какая из них? – нам ещё предстоит совершить долгий необозримый путь. А пока… Я бегу по узкому переулку Катманду, удивляясь тому, как он может быть известен гугл-картам. И в первый (и в последний) раз в Непале сталкиваюсь с лающими собаками. От неожиданности даже пугаюсь. Непривычная злость гавкающих клыков и носов вводит меня в ступор. Но тут их со смехом прогоняют палками местные босоногие мальчишки. Я вспоминаю, что собаки действительно иногда лают, и нет в том ничего удивительного – у себя дома я ведь сталкиваюсь с этим часто и не цепенею. Это просто собаки… Выдыхаю… Улыбаюсь. Вспоминаю, что тороплюсь и бегу дальше. У меня мало времени!
ГДЕ НАХОДИТСЯ МОСКВА, ИЛИ КРАТКО О МЕСТНОЙ СВЯЗИ.
Мы купили карту местной связи ещё будучи в аэропорту. Поэтому нам не приходилось выбирать – в зале на выходе был только Ncell. Кроме него в стране существует альтернативный оператор Nepal NTC-Telecom. По отзывам других путешественников он более стабилен в горах. Но Ncell популярен в самом Катманду. И у него больше офисов связи, а карты пополнения баланса продаются практически в любом магазинчике. Я, по большому счёту, ни разу не пожалела о выборе Ncell. На треке случались «белые пятна», но мы ведь заранее знали, куда идём и в принципе не рассчитывали, что будем пользоваться телефоном постоянно. А у местных связь была практически везде, в том числе и у нашего гида (на случай непредвиденной ситуации). Так что временные провалы в зоне покрытия не сильно беспокоили. Дзен – он во всём дзен.
Я выбрала максимальный пакет – 16 Гб. В большей степени для того, чтобы успокаивать маму. Первые сутки всё было прекрасно – по скайпу можно свободно общаться практически везде. Но затем (в моё отсутствие) дома «рухнул» интернет и нам пришлось перейти на обычные звонки. Поэтому свой пакет я так и не израсходовала. В отеле можно было воспользоваться индивидуальной раздачей – пароль выдавали на ресепшн (по необъяснимым причинам, он менялся каждый день). Кроме того, wi-fi не совсем стабильно, но обнаруживался тем не менее во всех кафе и ресторанах города. Однажды, правда, мне предложили подключиться к кафе по соседству. Даже пароль выдали. Но я не уверена в санкционированности этой акции. Как-никак – Непал всё-таки…
В дальнейшем на треке интернет обычно пропадал в низинах и возвращался на высоте. Например, на нашем первом пятитысячнике совершенно неожиданно вдруг появился хороший сигнал, благодаря чему о моём восхождении сразу стало известно друзьям в Facebook и в WhatsApp. Так же внезапно сеть появилась в Горак-Шеп, в самой высокой и отдалённой базе на треке. Знающие люди говорили, что всё зависит от погоды. Но с этим нам чаще всего везло.
На треке можно на стоянках прикупить карты оператора Everest Link. Их продают до самого Тенгбоче (3860 метров) и цена, как водится, растёт с высотой – общая тенденция для всех товаров. Пользоваться картой вы сможете только в своём лодже. Активация предусмотрена строго на один телефон. И действительна она в течение 15-ти часов с момента введения pin-кода. В общем, по факту это оказалось не особо выгодно и не совсем удобно. Мы воспользовались услугой только один раз – на нашей первой «пешеходной» стоянке в Нунтале. Чтобы сообщить родным, что мы на треке, что вторые сутки без связи и без плана, и что всё ещё живы, здоровы и даже довольны. Карта быстро обнулилась и плохо ловила сигнал.
Что касается звонков, то принципы тарификации так и остались для меня загадкой. Изначально на моем счёте было 200 рупий, которые сгорели почти полностью после первого же 5-6-ти минутного звонка. В дальнейшем я пополняла баланс по 500 рупий дважды, и ещё один раз – 200 рупий. Сначала за каждый короткий разговор мне сразу присылали СМС о списании. Текст был… э-э-э… на санскрите. Поэтому я только по цифрам могла угадать стоимость дальнейшего маминого спокойствия. На второй день мы додумались спросить у местных, как можем проверить баланс. Потому что на картонном чехле от сим-карты все инструкции тоже были на санскрите – и никакого вам английского. Проверка баланса – *101#. Всё просто. На момент нашего пребывания в Непале 1 рупия равнялась около 0,37 от российского рубля. Примерно на 20-той минуте всех моих разговоров я поняла, что денег стали списывать меньше. А к моменту возвращения в Катманду звонки в Россию как будто и вовсе стали бесплатными… В итоге последние 200 рупий я так и не успела «проговорить».
Но вот я опять забегаю вперёд… Вернёмся в тот день, о котором идёт речь – я ещё только пыталась найти салон связи, ничего не зная ни о картах пополнения, ни о тарифах… Шла по улице незнакомого города одна и испытывала ни с чем не сравнимый кураж, который в подобные моменты накрывает с головой – от ощущения собственной самостоятельности и свободы… Когда ты вдруг оказываешься в совсем новых для себя условиях, сам принимаешь решения и сам – совсем сам – проживаешь свою (особенную и неповторимую) жизнь.
Салон связи оказался похожим на любой из подобных в России. Небольшая «комната-стекляшка», со входом посреди длинного ряда торговых заведений на первом этаже жилого дома. Продавца на месте… Конечно же не было! Мне пришлось раза три выкрикнуть «Hallo» и «Is anybody here». После чего, наконец, он показался. Очень удивлённый. «Посетитель?» … Вот уж действительно – неожиданность. Изъясняясь то жестами, то неуверенным английским, я как-то смогла донести до него, что мне необходимо пополнить баланс, но для начала хотелось бы понять, сколько будут стоить звонки в мою страну. Молодой и сверхдружелюбный непалец включил компьютер и спросил…
– Куда вы будете звонить?
– В Россию.
– Куда?!.
– Ммм… В Россию… Россия…
– Это город или страна?
– Это страна! Россия!
В списке тарифов такой страны… Не оказалось! Были Европа, Украина, Азия… России не было. Я объяснила, что Россия – это как раз между Европой, Азией и Украиной. А что ещё я могла сказать? Мой дружелюбный продавец ничего не понял. Вместе мы прикинули, что тариф будет составлять нечто среднее между перечисленными тремя регионами. Но, честно говоря, я совсем запуталась и не запомнила цифру. Посчитала только, что 500 рупий мне наверняка должно хватить минут на 6-8 разговора. Этого было достаточно. По факту их хватило минут на 10. Когда я уже расплачивалась, молодой человек снова принялся расспрашивать меня.
– А какие города в России?
– Ну… Москва. Это столица.
– Москва? Я что-то знаю о Москве.
– Правда?!
– Москва… Москва… Путин?
– Ооо… Да…
Это, собственно, всё, что он знал о России и о Москве. Я не стала уточнять, что мой звонок никоим образом Москвы не коснётся, и что мне меньше всего сейчас хочется тратить время на разговоры о президенте. Но как же сложно распрощаться с непальцем, который успел разговориться! Я постаралась (не очень успешно) побыстрее закончить нашу беседу, после чего вышла из салона. Нужно было срочно дозвониться до мамы и максимально кратко объяснить ей, что нас осталось трое, что мы изменили маршрут и отправляемся сейчас «туда, не знаю куда»… И что мне, вероятно, придётся потратить больше денег, чем предполагалось, потому что мы пока не знаем, как вернёмся назад…
– Алло, мама? Привет! У меня мало времени! У меня всё прекрасно!
– Ты где?
– Я в Катманду. У нас всё ещё нелётная погода и мы поменяли план.
– Ты ведь не одна?
– Нет, мама. Денег на телефоне не знаю, на сколько хватит. Слушай, пожалуйста.
– Говори.
– Нам нашли джипы. И мы едем часть пути на колесах. А дальше идём пешком. Если сможем выехать сегодня, то наверстаем время, которое уже потеряли. Я не знаю, что это за маршрут, но говорят так тоже ходят… И ещё… Нас только трое к Эвересту. Остальные отказались и пойдут другим треком. Совсем другим…
– Вы, что? Совсем одни пойдёте!?!
– Нет, мама. Всё нормально. С нами тот же гид. Только портер мне обойдётся в два раза дороже. Потому что я одна за него плачу теперь. Ну и больше денег уйдёт на ночёвки. Что-то вернут мне за неиспользованный самолёт. Но джип обойдётся почти во столько же. Наверное, я не привезу никаких сувениров…
Я чувствовала, как от волнения и цены решения, слёзы подступают к глазам. Проглотила их… Как бы то ни было – это были эмоции радости. От того, что я не отказываюсь от попытки. И иду туда, куда так стремилась…
– Ещё кое-что, мама. На обратной дороге есть вероятность, что мы снова застрянем из-за нелётной погоды. В той же Лукле. И тогда точно придётся брать вертолёт. Другого выхода не будет.
– Но у тебя же хватит денег?
– Да. Но это будут все деньги.
– Я не понимаю – ты этого хочешь? Или хочешь отказаться?
– Нет! Что ты!?
И тут полились слёзы. Чистые слёзы эмоций. Не грусть, не смех, а слёзы. Будто бы всё напряжение последних дней выплеснулось наружу. Как летний дождь после долгого душного дня не выдерживает и проливается из тугих туч на пережаренную землю…
– Мама, я может быть не погуляю по Катманду, если мы застрянем в Лукле. Может быть у меня не останется денег… Но я ведь приехала сюда, чтобы увидеть Эверест. Чтобы дойти до него. И я знаю, что не прощу себе, если не попробую, понимаешь?
– Я понимаю… Я буду волноваться за тебя…
– Не надо. Всё будет хорошо.
– Буду… А самолёт обратно в Москву? Вы успеете?
– Да. Мы должны успеть. Если что-то пойдёт не так… Значит будем возвращаться с полпути. Всё рассчитано по дням.
Мама вздохнула от растерянности. Ей хотелось и поддержать меня и остановить меня одновременно.
– Будь осторожна. И звони мне. Хотя бы пиши!
– Если будет связь, мамочка. Ты не волнуйся.
– Я буду волноваться! Обязательно!
– Тогда молись… Чтобы у нас всё получилось.
Я бежала по улицам в сторону «момошной», определяя дорогу по памяти, что было непросто – в таком-то лабиринте. Прошло уже больше трёх минут разговора, и пора было заканчивать, чтобы сэкономить баланс на дорогу.
– Всё, мамочка. Люблю тебя. Не бойся. Мы выезжаем через час и… Дальше – на удачу!
Мы попрощались почти у самого входа в кафе. Я забежала и сделала заказ последней – все уже были на месте. Мне было тревожно, но торжественно внутри. Ведь впереди нас ждала полная неизвестность. Хватит ли сил пройти весь маршрут с учётом дополнительного расстояния? Каким будет этот маршрут по «нижней части» Непала, где туристов бывает в два раза меньше, и сам Миша ещё ни разу не водил туда группы? Хватит ли денег? Не подведёт ли погода? Не «накроет» ли меня горная болезнь? И ещё много-много других вопросов в голове. Вопросов, от которых «сосало под ложечкой», комок вставал в горле, и невидимая пружина туго затягивалась где-то в желудке. Ведь неизвестно, когда ещё я смогу накопить столько денег и решиться отправиться в подобную авантюру со своим неполноценным иммунитетом... Но внешне – это был обычный ужин. Мы шутили, фотографировали еду, строили планы. И это были наши последние посиделки в «момошной» Young Ling. Спокойствие – ничего трагического не произошло! Просто обстоятельства сложились так, что посетить это место нам больше не довелось. Чтобы объяснить причины, мне придётся довести рассказ до конца. А пока…
А пока Ира, Таня и Оля решили, что сдадут вещи на хранение и оставшиеся сутки до своего похода проведут в Бхактапуре. Это ремесленный город в получасе от Катманду. Своего рода «город мастеров». Каждая из улиц его исторического центра –место производства и торговли для какого-нибудь одного народного промысла. Резьба по дереву, гончарное искусство, литьё металла, ткачество, шитьё и так далее. Это традиционное место посещения туристов. Вход в исторический центр платный. Стандартные 1000 рупий. И, так же как везде, при желании, можно обойти пункты контроля. Но, честно говоря, такого желания у нас ни разу не возникало… Объективно не хотелось тратить время и силы.
Итак, девочки решили ехать с нами – им было по пути. И остаться ночевать в Бхактапуре. Гостиницы там стоили не дороже, чем в Тамеле (а по факту оказались даже комфортабельнее). Они планировали на следующий день вернуться и сразу отправляться с другой группой к Аннапурне. Нам же предстояло проехать до темноты столько, сколько будет возможно по дорогам, о которых мы не имели никакого представления. И на следующий день мы должны были достигнуть неизвестной деревеньки, точного названия которой так никто и не узнал. Нам, кроме того, пообещали, что, возможно, получится проехать чуть подальше – до какой-то другой деревни вовсе без названия. Но не ясно, согласится ли на это наш водитель. Однако, если «дело выгорит», то мы якобы сможем сэкономить полдня пути. Если… Если… Если…
На горизонте собирались многоэтажные облака, укрывая и пряча в себе горные перевалы, до которых нам хотелось доехать… Мы погрузились в джип. Поразительно, но он вместил в себя помимо водителя и нас шестерых также гида и портера! Кстати, с нашим портером мы познакомились перед самым выездом. Он назвал своё имя. На слух звучало как Соко. Между собой мы окрестили его Соколом. Он совсем не походил на великана, способного пронести по горам мой баул весом больше 10-ти кг. Маленького роста, в джинсах, футболке и кроссовках. С маленьким рюкзаком собственных вещей… Мы спросили у Миши: «А этот Сокол точно дойдёт с нами до Эвереста? У него хотя бы тёплые вещи с собой есть?» Миша усмехнулся и заверил, что портеры ещё и не такие бывают: «Сами увидите на треке». И добавил, что – «всё будет хорошо». У нас не оставалось выбора – верить или не верить. Новрадж раздал обратно наши страховки (они теперь пахли травами) – в такой маленькой группе «правила игры» были уже иными. Мы должны были отныне стараться держаться вместе, но отвечать должен был каждый сам за себя. Провожать нас вышел весь персонал отеля. И это было уже совсем по-семейному. Они махали нам вслед, желали удачи… Мы понимали, что вот теперь-то действительно начинается большое путешествие.
Все дни, проведенные в Катманду с момента приезда и до погрузки в джип, я чувствовала себя каким-то поддельным ненастоящим туристом. Хожу, гуляю, ем, покупаю что-то… Но при этом совершенно не «выкладываюсь»… Трачу, но не затрачиваюсь… Преследовало ощущение, что я обманываю! Кого? Себя? Других?
Возможно и себя, и всех тех, кто в меня верил. Глупости, конечно. И всё же лёгкое чувство недовольства не отпускало. Зато теперь, трясясь на переднем сиденье джипа по дороге в неизвестность, я знала, что поступаю верно. Я, наконец-то, чувствовала себя собой и на своём месте. Чувство, за которое можно многое отдать. Потому что оно… Стоит того…
ДОРОГА В НЕИЗВЕСТНОСТЬ – БОЛЕЗНЬ НЕ ГОРНАЯ, НО МОРСКАЯ.
Когда мы так смело и бодро заявили о своей решимости ехать на джипе в неизвестное «может быть», мы, конечно же, не представляли себе, что нас ожидает на самом деле… И это хорошо! Потому что любой здравомыслящий человек вряд ли согласился бы на подобное мероприятие по доброй воле.
Легко и незаметно мы проехали пригород… Оставили позади Бхактапур. Нам он показался краснокирпичной декорацией к сказкам из «Книги Джунглей» или из «Маленькой принцессы». Короткая остановка, первое знакомство с уличным туалетом (интимная, но честная и обязательная подробность в рассказе путешественника… хотя лучше я оставлю это откровение на «потом»)… Быстрое прощание… И «джип-экспресс» отправился дальше.
Я всех предупредила, что меня укачивает в транспорте, и поэтому с самого начала заняла место спереди, рядом с водителем. Зная свой организм, я заранее съела таблетку «Драмины» и ещё целую упаковку положила себе в поясную сумку – поближе. Упаковки у этого препарата маленькие, по 5-8 таблеток в блистере. Поэтому в дорожной аптечке (в рюкзаке) у меня был припрятан запас в виде ещё двух или трёх упаковок – для самолётов, для вертолётов и вообще для любых ситуаций. Женёк гордо заявил, что у него железный организм. Но спустя пару минут всё же добавил, что и его иногда укачивает. Мы договорились «по мере поступления проблем» меняться местами – по желанию. Они с Женей заняли «диван» в центре – тот, что поменьше, но на нём должно было меньше укачивать. А Новрадж и Сокол расположились на самом заднем – большом – «диване», и счастливо улыбались оттуда всякий раз, когда я на них оглядывалась. Надо сказать, что эта способность местного населения так лучезарно улыбаться не переставала удивлять. Они сияли как латунная посуда на солнце – можно было подумать, что ничего более прекрасного, чем в миллионный раз отправляться в дикий трек с сумасшедшими иностранцами, для них нет и быть не может. Всякий раз при взгляде на их лица я чувствовала себя подарком судьбы! И недоумевала…
А пейзаж окном тем временем менялся… Прямые дороги быстро остались позади, мы постепенно начали взбираться вверх. Пока это были ещё не горы, а только холмы. Большие холмы, вырастающие один из другого, как гигантские виноградные гроздья. Водитель, который, судя по его сосредоточенно-бесшабашному виду и стеклянным глазам, не спал уже не первые сутки. Кто знает?.. Вот он включил музыку… Вероятно, это была именно та музыка, которая звучала в его душе и на его дороге? Мы так и не узнали. В наш слух, не оставляя выбора, ворвался набор самой невероятной смеси из индийской попсы и непальского рэпа. Если вы никогда не слышали подобных песен, то не имеете права утверждать, что прожили жизнь. Это… Как если бы… Как если бы Юра Шатунов родился в предгорьях Гималаев и получил бы образование на улицах Бомбея, у входов в болливудские кинотеатры! И если бы потом лет в 20 он резко решил вдруг стать рэпером, услышав, к примеру, записи Эминема, когда проезжал бы случайно на мопеде мимо группы туристов-подростков из неизвестной Москвы! Вот что это были за песни. Собственно, такими они и были!
Проникаясь колоритом, мы ехали… И ехали. Я что-то как-то снимала по пути. В тот момент ещё бесцельно – просто для себя, на память… Последнее, что запомнилось на выезде из долины Катманду – большая золотая статуя Будды. Он восседал на высоком холме вдалеке, подняв руку в благословляющем жесте, и улыбался. Улыбался миру. А заодно и мне. И для меня же – в небе за ним клубилось солнечное пюре персикового заката в ванильном соусе последних теплых лучей. Я улыбалась в ответ…
***
В горах не бывает сумерек. Темнота наступает сразу, как только солнце прячется за вереницу гор и холмов. Сия участь постигла и нас. Ночь словно выскочила из-за десятого-двадцатого поворота, и машине пришлось резко сбросить скорость. Закрученный серпантин к тому времени начал укачивать даже самых стойких из нас. Сначала Женя и Женя деликатно посасывали конфетки, которые я привезла с собой ещё из Москвы (опять-таки зная свой организм). Затем они поменялись местами с портером и гидом – задние диваны были шире и там можно было даже прилечь. А я с наступлением темноты приняла ещё одну таблетку. Я-то знала, что срок их действия не более 3-х часов, и в ночных условиях «качка» визуально только усиливается. В общем, меня спасло то, что я изначально не строила иллюзий и не экспериментировала.
Если честно, то по такому серпантину мне ещё не приходилось ездить никогда в жизни. На некоторых поворотах я искренне жалела (хоть и не признавалась), что заняла переднее место, и теперь вижу всё. А на каких-то и вовсе не верила, что всё это происходит со мной – здесь и сейчас, наяву. Длина участка до поворота равнялась от силы десяти метрам. То есть, через каждые 8-10 метров, нас ждал резкий поворот. И притом никакого освещения! Только фары автомобиля, которые своей «световой дырой» выхватывали из чернильно-чёрного леса отрезок дороги. Справа, со стороны водителя, деревья отвесной стеной поднимались куда-то туда – в бесконечность, где край горы совсем терялся из виду. А с моей стороны, сразу от дороги вниз, уходила пропасть, о величине и глубине которой я могла судить только по отдалённым огонькам внизу. И слава всем богам любого из миров – пока что мы ехали по асфальтированному участку трассы.
Джип резко набирал скорость после каждого поворота и резко сбрасывал перед новым. Вдобавок, водитель «гудел» продолжительно и заранее, приближаясь к повороту – дорога была настолько узкая, что на полном ходу здесь не осталось бы возможности разъехаться. Однажды навстречу нам всё же попался микроавтобус. Он максимально прижался к склону – повезло, что там было что-то вроде небольшого «кармана». На черепашьем ходу наш джип прополз мимо него над обрывом – я в этот момент старалась не дышать. Глупо, но, наверно, боялась потерять равновесие… И каким-то чудом мы разъехались! В темноте хоть и было страшно, но, думается, мы не увидели и половины той реальной опасности, которая скрывалась от нас за этой плотной ночной занавеской… Впрочем, нам всё равно пришлось воочию столкнуться с ней позже (с опасностью, не с занавеской) – при свете дня.
Прошло часа два. К тому времени я успела выдать одну таблетку Жене. Но Женёк продолжал держаться. В какой-то момент они снова пересели на ближний ко мне «диван» – там действительно меньше укачивало. И теперь мы, пуская в ход всё наше коллективное чувство юмора, пытались справиться с тошнотой. Беспрестанная болтанка на поворотах, рывки от сбрасывания и набора скорости, не прекращающееся практически ни на секунду гудение сигнала, растущий адреналин… И индийский рэп в придачу! Всё это, в конце концов, добило бы любого «железного» человека! Женёк подал голос:
– Стоп!
Джип продолжал ехать.
– Настя, у тебя есть ещё таблетки?
Я порылась в сумке на поясе, но таблеток не нашла. Видимо упаковка спряталась в одном из отделений? Или мне изменяла память, и она лежала в рюкзаке? Но рюкзак наверху (на крыше джипа) вместе со всем багажом… Зато в нём, в любом случае, есть аптечка с полным набором лекарств. Для уверенности я ещё раз обыскала сумку, а заодно и куртку…
– Придётся остановиться.
– Что? Нет?
– Наверху в рюкзаке есть.
Женя тоже вступила в разговор.
– Мы сейчас много времени потеряем…
– Женя, я не могу. Правда!
– Ладно. Мне тоже в туалет надо. Настя, а ты точно помнишь, где они?
– Конечно. Они в рюкзаке, на самом верху, в аптечке. Я просто не ожидала, что сразу потребуется так много…
Мы объяснили водителю, что нам надо притормозить «по нужде», и что нужно будет во время стоянки распаковать багаж. Водителю просьба не сильно понравилась. Он что-то крикнул гиду и притормозил у «кармана», по плечо заросшего каким-то растением вроде осоки или камыша. Женя и Женя удалились. А я, с помощью портера и водителя, полезла на крышу джипа, где под брезентом лежали связанными наши вещи. Новрадж светил снизу фонариком. Водитель «страховал» меня у так называемой лесенки – узкие ступеньки, идущие по «ребру» джипа с задней стороны его корпуса. А портер наверху развязывал крепления и помогал мне вытянуть мой рюкзак на поверхность – мы старались при этом не свалиться. Я открыла клапан и, вытащив пару пакетов с вещами, добралась, наконец, до аптечки. О том, что находилось в этом «сундучке» весом килограмма на три, будет отдельный рассказ в другой главе. А пока, в свете лучей двух телефонных фонариков, я прямо на крыше нашего автомобиля начала раскладывать свои запасы, в поисках нужной сейчас «Драмины». Но тут, увидев стратегические объёмы всех моих медикаментов, Сокол вдруг громко рассмеялся. Стоя в ночи посреди трассы где-то в неизвестных холмах долины Катманду, наш портер веселился, разглядывая мою аптечку!
– Всё в порядке! Она доктор!
Со смехом и шутками, потеряв полчаса драгоценного времени, но справившись с «морской болезнью», мы двинулись дальше. Проехали уже почти час, как неожиданно наша спокойная и рассудительная Женя закричала:
– Стойте! Нам нужно вернуться!
Повисла пауза… И вот – насколько же успел измениться наш разум в сторону практичности?! Первой мыслью было только то, что в случае возвращения мы потеряем… Целый час! Неприятно осознавать за собой такое. Как быстро произошла метаморфоза! Но при этом было без сомнения полезно столкнуться с переменами в сознании сразу же – в начале пути. Столкнуться, задуматься, и… Не повторяться. Сохранять человеческую адекватность – самое серьёзное и едва ли не самое сложное испытание на треке. На горном треке.
– А что случилось?
– Я не знаю, где телефон?!
– Ну, поищи хорошо – может он упал здесь.
– Давай, я тебе позвоню.
Звонки шли, но в машине висела тишина (водитель даже выключил музыку по нашей просьбе). Похоже, действительно телефон выпал где-нибудь в той высокой траве, когда мы останавливались ради поиска таблеток.
– Да… По ходу, придется вернуться…
Было трудно представить себе, как мы сможем найти в ночи то случайное место на дороге… Но Женя чуть не плакала – я в первый и в последний раз видела её в состоянии паники (если не упоминать про пауков, но и об этом отдельно позже)… Расчёт уступил место человечности… И я очень хорошо понимала Женьку. Не знаю, что стало бы с моей мамой, потеряй я телефон в Непале и перестань сигнализировать, что жива. Моя мама как минимум вышла бы на Интерпол и в течение суток заставила бы их взять штурмом Гималаи… Но прежде она успела бы перенести пару инфарктов, а заодно и всю семью довела бы «до больницы» своими рассказами о том, куда я отправилась и что там со мной могло случиться…
Нечего было думать! К черту расчеты – мы люди! Водителю приказано было разворачиваться, и он уже начал вспоминать ориентиры нашей предыдущей стоянки, как вдруг за моей спиной раздался счастливый вскрик!
– Вот он! Он у меня!
Женёк… Спросонья что ли? Как? Как-то так получилось, что он машинально убрал к себе в карман их общий (семейный в этом путешествии) телефон. И почему-то телефон был на беззвучном режиме… И почему-то Женя забыл об этом… Но облегчение было настолько велико, а наше чувство юмора настолько железно… Что, пошутив по поводу произошедшего, мы с облегчением тронулись дальше. По счастью, не пришлось даже «расчехляться» – машина завелась и поехала. Правда, теперь (к счастью) без музыки.
Асфальт скоро закончился – колеса незримо пробирались по грунту, по песчанику… Сзади в салоне все быстро уснули. Побочный эффект таблеток от укачивания – непреодолимая сонливость. Но я ехала впереди и видела то, что для других оставалось недоступным… Отчего, вероятно, мой сон «как рукой сняло». Непальской натруженной правой (чистой) рукой…
Сначала мы проезжали маленькие деревушки. Они были почти такими же, как в ранних фильмах Куросавы или на старинных вьетнамских рисунках тушью. И поначалу это было само по себе интересно! Таинственные спящие дома с высокими крышами. От ночной влаги они слегка поблёскивали в лучах фар. Вдоль дороги росли пальмы вперемешку с ивами. А стога сена были навалены прямо вокруг небольших деревьев, которые я не могла распознать в темноте. У плетёных и каменных заборов дремали ослы и ишаки. Прямо на дороге спали собаки. Джип ехал достаточно быстро и свет выхватывал картинки в случайном порядке, соединяя всё в бесконечный ночной калейдоскоп.
Но потом дорога вконец испортилась. Начало сильно трясти. Колея стала настолько узкой, что местами мою дверцу отделяло от пропасти не больше десяти сантиметров. Водитель нёсся вперед уверенно, не сбавляя скорости и пару раз я даже попыталась заснять эти участки. Но быстро отказалась от опасного намерения. Держаться приходилось и руками, и ногами. Спуски и подъёмы становились резче. Дважды мы резко въезжали в горный ручей, шириной метра три, и пересекали его вброд по камням, по колеса в воде. Собственно, только ручьи и заставляли нашего «Шумахера» хоть ненадолго «сбавлять обороты». В остальное время, даже на размытых и сыпучих изгибах, он не переставал торопиться.
В ту ночь я думала, что более экстремальных гонок в моей жизни не было и больше не будет… Я ошибалась. Если на этом отрезке пути я едва ощутила вкус адреналина, то уже в ближайшие дни мне предстояло им захлебнуться.
Вскоре мы узнали, почему наш водитель так «гнал лошадей», несмотря ни на какие опасности. Около десяти вечера джип резко свернул в сторону и затормозил у какого-то «теремка», размеры которого было нельзя определить в условиях полной темноты, но засаленность и запущенность его не могла бы скрыть ни одна, даже самая беспросветная, ночь.
Он что-то прокричал нашему гиду-предводителю и выскочил на улицу. Мы ожидали, что водитель, возможно, купит сейчас себе что-то типа сигарет или воды и мы поедем дальше. Но тут Новрадж на своём английском, который вдруг зазвучал подозрительно ломано, стал что-то объяснять. У меня с английским всё снова стало не очень хорошо, а от странной речи гида в мозгу совсем «закоротило». У Женька английский и вовсе был минимальный. Как-то так и получилось, что Женя стала в нашей компании министром-переводчиком. И произошло это в первый же день (то есть в первую ночь). Но справиться с английским Новраджа даже ей удалось не сразу. Через пять минут переговоров мы узнали, что здесь нам предстоит заночевать. И это было не предложением – по факту хозяин «джип-экспресса» попросту отказался ехать дальше, пока не рассветёт. Он, мол, хочет есть и дорога в ночи слишком сложная…
В общем, мы поняли, что водитель явно хочет спать, но признаться нам в этом почему-то нельзя… И посему в эту ночь нам предстоит познать новый дзен – ночёвка в пиратском логове. Вряд ли кто-то из вольных туристов бывал там до нас. Но, если вдруг вам всё-таки придётся оказаться в тех местах, то запомните название, которое нам троим отныне не забыть никогда… Халлеси-Вилладж. А теперь… Прослушайте мою инструкцию по экстремальной ночёвке в указанном месте.
ХАЛЛЕСИ-ВИЛЛАДЖ. НАШ ПЕРВЫЙ ЛОДЖ.
Итак… Одной чёрной-пречёрной ночью, на одной чёрной-пречёрной дороге мы решили заночевать в одном чёрном-пречёрном гест-хаусе… Разобрав весь багаж, вместе со своими провожатыми мы прошли внутрь… Освещение вокруг отсутствовало в принципе, если не считать малюсенького фонаря на здании. Так что оценить размеры случайного приюта мы не могли. Лишь очертания крыши где-то выше над крыльцом давали надежду, что место приспособлено для путешественников, и что мы здесь не первые гости. Но вот каковы размеры деревни, понять было невозможно – луна и та скрылась в дымке, отрезав нас от всего мира.
Внутри со светом дела обстояли не лучше. Мы попали в помещение, предназначенное быть столовой зоной для прибывающих. Одна стена отсутствовала – полуживая терраса служила тем самым крыльцом и входом в дом. В глубине виднелся коридорчик – узкий проход (можно было предположить там же и лестницу наверх). По углам свалены коробки и ящики, очевидно отслужившие здесь не один год. Слева стояли прямоугольные столы и один круглый. А справа – что-то вроде барной стойки, перед которой тоже громоздились столы и стулья для гостей. Столы деревянные, разные – очевидно, какие нашли, те и собрали для устройства «зоны питания». Столешницы потемнели от времени и блестели от векового жира. Вероятно здесь, как и везде в Непале, всё моют исключительно холодной водой… Горячая вода столько веков была роскошью, что так и не стала частью жизни для местного населения… Стулья пластиковые, в основном тёмные. Бетонный серый пол. Стены и колонны выкрашены от пола и до уровня глаз в ярко-синий цвет, выше – в белый и ярко-розовый. Потолки – изумрудно-зелёные в красном обрамлении. В углу на полочке – телевизор, а рядом настенные круглые часы – они показывают 22:25. Для Непала время очень позднее.
За двумя дальними столами, сидя, спят мальчики лет 10-12. При нашем появлении старший встаёт и что-то кричит в глубину дома. Затем механически (продолжая видеть сны на ходу) тряпкой вытирает для нас пару столов. Выходит… Хозяйка пиратского логова? Или украденная принцесса, чьи мечты остались в далёком прошлом? Перед нами полноватая сонная женщина. Она одета в яркие одежды и украшения – в окружающей тьме выглядит действительно, как принцесса… Вот только замученный взгляд и уставшее лицо не позволяют определить возраст. Но манеры… Не оставляют иллюзий. Я понимаю, что эта молодая женщина вряд ли старше меня. Так же верно и то, что она вряд ли когда-либо покидала свой дом и пересекала границы деревни. А мы, явившиеся с другого конца континента, лишь одни из многих приезжих-проезжих, которые прибывают в её страну и являются источником заработка. Может когда-то давно ей и было интересно узнавать о таких, как мы, больше… Но, судя по её глазам, этот интерес давно в прошлом. И в сравнении с её повседневной насущной жизнью он оказался… Пустым.
Наш проводник заказывает еду на всех. В это время и в этом месте в меню только дол-бат. Мы наслышаны о нём. И соглашаемся с любопытством, хотя после стольких километров тряски есть вроде не хочется. Сбрасываем рюкзаки и, невольно ожидая тараканов в гости, осторожно присаживаемся за стол. Водитель, Сокол и Новрадж садятся отдельно. Новрадж беспрестанно улыбается – похоже условия и обстановка смущают только нас. Но мы, не сговариваясь, меняем ракурс и воспринимаем всё как бонусную экзотику – нам, в каком-то смысле, даже повезло. Вряд ли Халлесси-Вилладж является постоянной точкой в туристических маршрутах. И мы уже отчасти гордимся своей отвагой и погружением в «реальный Непал»… Но всё-таки сразу же (ещё у машины) договариваемся, что ночуем втроём. И я, несмотря на упомянутую отвагу, с радостью соглашаюсь на предложение – изначально оно исходило от Жени. И спасибо ей за это!
Нам приносят еду. Первый в нашей жизни дол-бат. Блюдо-легенда и знаменитая на весь закрытый мир трекеров и хиппи поговорка: «Dol-bat power for 24 hour»… И ещё одна изюминка колорита – вся посуда здесь из латуни. Правда, при ближайшем рассмотрении оказывается, что посуду за долгие годы использования мыли тоже исключительно холодной водой. А про средства для мытья посуды непальцы, скорее всего, и вовсе не считают полезным знать. Но мы ведь отважные путешественники? Значит нам не важны такие мелочи? Вперёд! Ну… Вперёд.
И мы заказали две порции на троих. Теперь же пришла пора рассказать о том, что за «чудо-юдо» такое дол-бат и почему мы так обрадовались встрече с ним.
ПЕРВЫЙ ДОЛ-БАТ.
Главное блюдо на треке в Гималаях – это дол-бат. И это не просто блюдо – это … набор. Основное составляющее его – рис. Обыкновенный белый варёный рис. К которому в разном изобилии (зависит от хозяев заведения) подают закуски, приправы и соусы. Отчасти по этой причине дол-бат едят все. То есть каждый может составить себе ужин (или обед) по своему вкусу. Как правило (и как нам рассказывали), к рису выставляются 2-3 соуса, что-нибудь мясное (традиционно курица), и всевозможные овощные поджарки, фритюры, закуски и снэки, иногда бульон. Но главный секрет популярности дол-бата в том, что риса в одну оплаченную порцию входит сколько угодно. Буквально! Ты можешь просить добавки сколько позволит совесть. Но это правило распространяется только на рис – ты при всём желании не сможешь съесть весь чан, а вот насытиться вполне реально. Ведь рис – твёрдый углевод. Всем известно, что желудок, набитый рисом – печка на долгоиграющем топливе. И в горах, где с продуктами всегда сложно, это актуально так же, как и на треке, где самое главное – твоя энергия и лёгкость.
Честно говоря, к имеющемуся знанию у нас добавлялось опасение, что желудок может не справиться с окружающей антисанитарией… Мой желудок очень чувствителен. А глаза обрабатывали информацию и передавали её вниз так предательски быстро, что я уже подумывала и вовсе отказаться от ужина. Но… За компанию какие только глупости не совершишь, правда?
И вот перед нами наш «бизнес-ланч по-непальски». Два блестящих блюда из латуни с латунными же пиалами. В пиалах по порции соуса (всего один соус и никакого бульона). Соус… Нечто, напоминающее подливку, подозрительного серо-оливкового цвета. Состав неизвестен. На блюде есть обещанный варёный рис – тёплый и несоленый. А также пять видов добавок. Какая-то рубленая зелень (мочёная). Холодный и когда-то жареный тонюсенькими палочками картофель фри. Что-то мясное, но пересушенное до неузнаваемого хруста, в очень остром соусе. Что-то бобовое… И изюминка – четвертинка сырой красной луковицы. Риса достаточно. Зато всего остального по неполной столовой ложке. С осторожностью попробовав соус, мы поделили рис и часть «топпингов». Мясо (сушёные шкварки) отдали Женьку, как мальчику. Жене достались бобы – как вегетарианке. Остальное пожевали все вместе – каждый всякого понемногу.
Наши непальские провожатые ели с таким удовольствием и аппетитом, что было неловко показывать истинное отношение к принесённой еде… А истинным было то, что желудок начал извиваться волнами уже в процессе проб. «Кажется в моей аптечке точно был уголь», – подумала я и улыбнулась соседнему столику.
– Вы как хотите, а я съем эту луковицу. У меня, конечно, будет вонять изо рта… И нам спать в одной комнате… Но иначе у меня кишечник не справится. Извините!
И я захрустела, источая «свежий французский» аромат…
– Лишь бы в комнате не было тараканов.
Женя усмехнулась. Женёк последовал моему примеру.
– Надо договориться, во сколько мы выезжаем, и заказать завтрак, наверно.
В ответ на просьбу Новрадж радостно закивал головой и о чём-то поговорил с хозяйкой (если та всё же была хозяйкой). Она сонно покивала ему в ответ, и мы наивно предположили, что обо всём договорились. Мозг одновременно был и взъерошен от всех впечатлений этого длинного (бесконечно длинного дня), и вместе с тем требовал отдыха. Мы попросили показать нам нашу комнату, ещё раз напомнив, что нам нужна комната на троих. Как мы вскоре поняли, здесь в принципе была только одна комната для гостей – на троих. Остаётся только догадываться, где ночевали наш портер, наш гид и наш водитель. Вероятнее всего, они расположились в той самой столовой – большой, открытой и холодной, либо в машине.
Нам подняли наверх вещи, и мы пошли осваиваться. В коридорчике оказалась лестница, без освещения. Под ней железная бочка с водой, оснащённая маленьким краном внизу и кафельным поддоном со сливом. У бочки младший мальчик мыл посуду после нашего ужина. Увидев, как оно происходит, я почувствовала, что мой желудок снова пошёл волнами. И поняла, что вряд ли смогу полюбить дол-бат, о котором у меня теперь есть своя … Легенда. Рядом с бочкой размещался туалет.
Типичный гостевой туалет в Катманду и его окрестностях… Как бы это сказать? Немного напоминает наши советские вокзальные туалеты. Плитка типа «метлах» покрывает комнатку до самого потолка, а в полу вмонтировано эмалированное судно, призванное заменить собой унитаз. С той разницей, что в Непале изначально не было систем слива в канализационных конструкциях. В «типичном туалете» всегда стоит резервуар с водой (бочка, канистра, ведро и т.д.) с каким-нибудь черпачком. «Помоги себе сам». Буквально. Вообще туалеты в Непале для европейца (и даже для русского) отдельное развлечение или испытание – кому как повезёт. И на самом деле они сильно отличаются от традиционных туалетов, которые станут откровением даже для жителей российской деревни. В дальнейшем на треке мы перевидали такое количество забавных разновидностей этой услуги для иностранцев, что, если бы не этическая сторона вопроса, теме можно было бы посвятить отдельный путеводитель. Остаётся только догадываться, какие эмоции и впечатления посещают, например, японцев, путешествующих по глубинкам нашей страны… Нам-то ведь тоже есть, чем похвастаться.
В комнате, выкрашенной в уже знакомый ярко-розовый цвет, оказалось три кровати. Самодельные топчаны с тюфяками, накрытыми китайскими пледами из искусственного меха. Кажется, в 90-ые годы прошлого столетия подобные пледы были для нас, жителей СНГ, пределом мечтаний… Единственная раздолбанная розетка завершала комфорт и уют в наших апартаментах. Зато имелось окошко – оно выходило на ту самую тёмную лестницу, то есть в дом. Мы тут же, повинуясь инстинкту, закрыли обе створки этого странного окошка, задвинули шпингалеты. Так же поступили и с дверью. На стене были нацарапаны непонятные надписи на санскрите… В комнате было душно… Снизу доносились плеск воды и громыхание посуды… Но мы… Рассмеялись! Мы в НЕПАЛЕ! Мы на треке! И мы всё-таки идём-едем к Эвересту! … Несмотря ни на что! Мы обманули погоду, Луклу, невезение и что там ещё… «Наш первый лодж», – гласила подпись под первым фото троих путешественников, сделанным тут же и отправленное в общий чат, для девочек.
Нам предстоял подъём в четыре утра, потому что мы хотели выехать в пять. За эту «дикую» (то есть непредвиденную) ночёвку с нас взяли втрое больше договорённого, и в животе бурлило недоумение, но… Ведь это был наш первый лодж. Мы были счастливы. Несмотря ни на что. Потому что осознавали, что находимся в начале пути, и сделано это нашей волей и нашими руками. Мы, наконец-то, получили то, что хотели! С этими мыслями мы ... запаковались в спальные мешки. И уснули.
АПТЕЧКА. «А У ВАС ЕЩЁ ЧТО-НИБУДЬ ОСТАЛОСЬ?»
Пока мы спим, самое время рассмотреть внимательнее аптечку, привезенную мной в Непал. Начнём со списка, который Миша вывесил на странице своего клуба в интернете – как общую рекомендацию для всех, кто собирается на трекинг в Гималаи. Итак, по порядку:
– солнцезащитный крем, фактор защиты не менее 30;
– гигиеническая губная помада;
– влажные гигиенические салфетки;
– витамин С, можно также и другие витамины – по желанию;
– любимое средство от простуды;
– обезболивающее;
– цитрамон (от головной боли, может беспокоить на большой высоте);
– медицинский пластырь;
– жаропонижающее;
– активированный уголь;
– левомицетин или лоперамид (или другое от отравления);
– по желанию диакарб (облегчает акклиматизацию);
– спрей для дезинфекции рук, по желанию (сам Миша пишет, что никогда его не использует в Непале и ему достаточно просто хорошо мыть руки с мылом перед едой);
– мазь от герпеса, если вы подвержены влиянию этого заболевания;
– бинт эластичный;
– личные лекарства (если и которые вы принимаете регулярно или в индивидуальных случаях).
Кроме перечисленного у Миши в походе всегда есть дополнительная групповая аптечка с основным набором «первой помощи». Но, поскольку случаи самостоятельного прокладывания маршрута (как в нашей истории) нередки, будет полезно знать и его содержание. Вот оно:
– бинт стерильный;
– вата;
– йод;
– зелёнка;
– пантенол, крем для рубцевания, или «спасатель» (поможет при солнечном ожоге);
– альбуцид (сульфацил натрия), противовоспалительные капли для глаз;
– азитромицин (он же сумамед), антибиотик широкого профиля;
– амоксиклав, антибиотик от лёгочных инфекций, на случай пневмонии.
К общему внушительному списку я добавила всё то, что посчитала нужным сама… Приписала то, что принимаю регулярно… Подумав пару дней, дополнила рекомендациями друзей и знакомых… Затем объединила всё в длинный свиток и отправилась в аптеку.
Солнцезащитный крем. Если вас, как и меня, всю жизнь дразнят «бледной поганкой»… Если все попытки загореть сводятся к одной и той же схеме – сначала я белая, затем я красная, затем я снова белая… Если в вашем богатом жизненном опыте были водянистые волдыри на коже от солнечного ожога… То лучше признаться честно ещё на «большой земле» – фактор защиты 30 не для вас. Маловато! Я искала, какая из торговых марок и розничных сетей может предложить мне уверенность в себе в виде защитного фактора, превышающего этот общеизвестный порог. Что важно – в пределах среднего бюджета. Поиски были… Долгими. Все рядовые косметические фирмы ограничивались стандартной линейкой фактора SPF. Спортивные и специализированные магазины либо дублировали этот вариант, либо выставляли мне ценники так называемых «профессиональных линий», которые хоть и бесспорно вызывали уважение, но в мой «расходник» уже не вмещались. И вот, наконец, стремительно худеющий кошелёк и неунывающий оптимизм (невозвратные билеты – лучший источник веры в себя) привели меня в обычный сетевой маркет бытовой химии и косметики, где я увидела на полке два небольших тюбика солнцезащитного крема SPF50 и SPF70! Их цена была в пределах 200-300 рублей – против 800-1500 рублей «профессиональных» марок. Отечественный крем «Солнышко» – детская (да, вот именно) серия! И имя моего спасения. Забегу вперёд и предупрежу скептиков – в походе крем вёл себя идеально. SPF70 я начала использовать ближе к 5000 метров. А до того SPF50 полностью защищал меня не только от солнца, но и от ветра, плохой воды и пересушивания кожи, ввиду неполноценного питания на треке, благодаря обычным свойствам детского крема. К тому же тюбики были небольшого размера – достаточные для большого путешествия, но при этом лёгкие и удобные для похода с рюкзаком. В общем, за все 22 дня своего невероятного отпуска, я ни разу не пожалела о том, что купила оба крема.
Следующая позиция – гигиеническая помада. Мне повезло – в том же магазине я увидела «на кассе» и купила обычную помаду повышенной «жирности» (неизвестной марки) и помаду от «LibreDerm» специальную – защита от солнца SPF30. Никогда раньше не слышала о существовании подобных, но, по сути, она стала одним из лучших моих приобретений. Потому что тоже спасала не только от солнца, но и от ветра. А для похода в горы это важное качество. И вот вам совет. Обязательно найдите себе губную помаду с правильной ветрозащитной функцией, а также с защитой от солнца. Дополнительно можно обзавестись ещё воском или бальзамом для губ (или косметическим вазелином), чтобы мазать губы «на ночь». Но мне моих двух «патрончиков» хватило на весь трек (и на дневные переходы, и на ночные «SOS-маски»). Помада в походе удобнее, чем баночки с бальзамом. Так что решайте сами. Но помните одно (и это верно, как и то, что я дошла до Эвереста и вернулась обратно) – без защиты и заботы ваши губы в горах уже на вторые сутки превратятся в сухие лоскутки, в тряпочки и корочки. А дальше и вовсе в кровавые губки. Я не преувеличиваю и не запугиваю. Я всего лишь… Оставляю выбор за вами – мне, как вы понимаете, уже… Не всё равно, но всё в прошлом – теперь.
Дальше по списку – салфетки. Влажные. Конечно, удобнее брать с собой большую пачку. На треке к Эвересту услуги душа есть далеко не везде, а выше 4500 метров нет совсем. Причина в том (прежде всего), что выше Намче-Базара абсолютно все грузы доставляются вручную – на спинах яков и людей. Потому что, в этом нестабильном (с точки зрения вероятности природных катаклизмов) регионе, нет ни канатных, ни автомобильных, а иногда даже пешеходных дорог. Малая авиация – это только маломестные пассажирские вертолёты, выполняющие спасательные рейсы. При возможности и необходимости они могут доставлять небольшие грузы, но в целом – люди и яки являют собой единственное средство передвижения. Поэтому, все составляющие вашего горячего душа на высоте, складываются в существенную себестоимость. Сама вода – её приносят в больших канистрах. Газ – баллоны малой литражности, т.е. их нужно много. Дети СССР могут помнить, как они (баллоны) выглядят и что сделаны они из стали. Оценить их вес не составит труда. Колонка для подогрева воды – конечно, её принесли и установили единожды, но, как и вся бытовая техника, она была произведена не в Непале. И в страну её изначально доставили через горные трассы, границу, таможню. Поэтому для хозяев колонка, скорее всего, обошлась очень недёшево. Добавьте сюда электричество, которое вам непременно понадобится. И которое на высоте вырабатывается исключительно дизельными генераторами (вес генератора плюс вес пополняемого запаса топлива), либо из солнечных батарей (чьё напряжение невелико и нестабильно)… И вот вы сами в состоянии оценить, какой ценой будет организован для вас горячий душ в Гималаях. К тому же есть другая причина, почему на этом треке вы вряд ли захотите принимать душ регулярно (несмотря ни на что вряд ли захотите – поверьте). Но об этом говорить пока рано. Пока я просто хочу повысить в ваших глазах ценность влажных салфеток в походе к Эвересту.
Лучше возьмите разные варианты, виды и упаковки. Антибактериальные – для умывания (на высоте вода ледяная). Для интимной гигиены (ещё раз – вода ледяная). Большая пачка пригодится для «мытья» тела. Но, если вы идёте в трек весной, то ночью в горах может быть очень холодно, т.е. салфетки могут замёрзнуть. В этом случае отогреть маленькие упаковки будет проще. И маленькие удобно носить в кармане – чтобы быстрее достать и воспользоваться.
Пару слов о сухих салфетках… Надо брать. И… можно купить. Но… Купить их на треке действительно можно – бумажные платочки в карманных упаковках свободно продаются и в Катманду, и во всех деревенских магазинчиках по пути. Но качество местных изготовителей отличается от привычного нам – они тоньше. Поэтому – каждый выбирает сам. Мы взяли запас с собой, но по пути докупали ещё 2 или 3 раза – из-за не проходящего постоянного насморка.
А теперь комментарий исключительно для девочек. На треке не продаются прокладки и тампоны. Если вы не подготовились перед вылетом, то есть лишь два шанса вооружить себя средствами гигиены (учтите, что нагрузки будут настолько большими, что персональный календарь может вас сильно удивить непредсказуемым поведением и сменой курса). Купить подобные товары можно будет только в Катманду и в Намче-Базаре. И по поводу качества комментарий примерно тот же. Но в этом деле любая защита – лучше никакой. В общем, вы поняли.
Идём дальше. Витамины. Обязательный пункт! Лучше брать с собой отдельно «ваши» витамины и комплекс микроэлементов для экстремальных нагрузок и стрессов. Потому что для организма поход к Эвересту будет именно таким, и терять эти самые витамины и микроэлементы он будет в разы быстрее, чем при обычных тренировках в спортзале или переработках в городе. У меня при себе было две тубы «Супрадина» – шипучие таблетки, комплекс. В таком виде они сразу усваиваются и быстро оказывают бодрящее действие. Начиная примерно с 4000 метров, мы объединили наши запасы на троих и пили двойную дозу – по 1 таблетке: утром и ближе к вечеру, после завершения дневного перехода. Кроме этого, у меня были дополнительно с собой кальций, магний, железо и фолиевая кислота. Причём пить их я начала ещё в сентябре, т.е. на этапе подготовки к путешествию. В каком-то смысле мне повезло. Обстоятельства сложились так, что пришлось обратиться к врачам, походить в больницу и заняться своим здоровьем. Я точно знала, в чём именно у меня дефицит. Но ведь анализ крови на витамины назначает терапевт. И вы можете сами попросить его об этом. Это отнимет какое-то время, но очень поможет в дальнейшем. Повторюсь и разъясню подробнее… На маршруте «Катманду-Лукла-Эверест и обратно» вам предстоит серьёзно испытать себя на прочность. Это вполне реальный для исполнения поход, но не надо думать, что это легко. Физические нагрузки – ходьба с рюкзаком по пересечённой местности. Пару часов безостановочно вверх, потом час резко вниз. И снова, и снова… Отсутствие возможности нормально выспаться и восстановить силы. Отсутствие привычной, полноценной и разнообразной еды. Холод. И главное… Всё время уменьшающийся уровень кислорода в воздухе. Для организма это серьёзная нагрузка и уже к середине путешествия он начнёт выбирать свои резервы. Так что лучше учесть всё заранее и помочь ему сохранить вам здоровье (или жизнь).
Средство от простуды. Берите то, что помогает вам обычно. Я приобрела широкоразрекламированный препарат (не буду уточнять название) и в условиях горного похода он произвёл нулевой эффект. Поэтому лучше прибавить к этому обычный парацетамол и «горячие» быстрорастворимые порошки, которые вы и без меня прекрасно знаете. У меня в аптечке была «Ринза» и она меня выручила, когда я заболела. Добавлю, что простуда на треке случается у каждого второго (говорю не только о своих друзьях). Средства от простуды и фиксаторы коленных суставов – два самых популярных товара в аптеках заповедника «Сагарматха».
Обезболивающее. Берите много. И не рассчитывайте на цитрамон. Возможно, вам повезёт и «горная болезнь» обойдёт стороной. Но, скорее всего, с головной болью придётся прожить весь долгий путь вверх и часть пути вниз. Так сказывается нехватка кислорода. Болеть голова может то сильнее, то слабее. Лучше взять с собой обезболивающие разных уровней, чтобы хоть иногда отдыхать от нескончаемых болей. Само собой, не рекомендуется пить таблетки постоянно. Ведь боль может быть сигналом и чего-то опасного. Время от времени нужно слушать себя, свой организм и анализировать происходящие в нём изменения. Но я не собираюсь никого запугивать раньше времени – не буду раскрывать сразу всех «ужасных» секретов.
Кроме обезболивающих возьмите с собой что-то из противовоспалительных средств. В случае ушибов или растяжений лучше применять их (если, конечно, случившееся не отобьёт у вас охоту продолжать идти). А из личного опыта поделюсь, что у нашего Женька был с собой даже специальный анальгетик для спортсменов. Своего рода блокада, но в виде таблеток. Он, как профессиональный кроссфитер и марафонец, был готов ко всему. И данное обстоятельство оказало добрую услугу нашему попутчику и «новоприобретённому» другу! Но… Об этом пока тоже слишком рано говорить.
Вернёмся к головной боли. От неё и от многих других проявлений «горной болезни» поможет диакарб. Но эффект становится очевидным, если принимать его курсом. То есть начинать лучше перед вылетом в Непал или хотя бы уже в Катманду. Но приготовьтесь к тому, что на большинство людей он действует как мочегонное. Это значит также и то, что приём диакарба нужно сочетать с калием. И лучше заранее проконсультироваться с врачом.
Пластыри. Бинты. Стерильные салфетки… Берите с запасом. Они не весят много. И лучше принести их обратно, чем по-глупому заработать себе заражение. Занозы, мозоли и царапины вам обеспечены. И не забудьте про эластичный бинт! Он указан отдельным пунктом не зря! Ровные дорожки на этом маршруте большая редкость. Даже в хороших ботинках и с палками в руках вы можете упасть, неправильно прыгнуть, поскользнуться или не рассчитать нагрузку при подъёме по огромным каменным ступеням. Поверьте – со мной случилось всё из перечисленного. И, хотя эластичный бинт можно купить по пути, но… ведь до этого заветного места (до аптеки) нужно будет ещё дойти. Са-мо-му! С рюкзаком! И при этом не сильно задержать своих спутников. Но и не остаться одному на треке. Так что оценивайте силы и ответственность… Трезво.
Активированный уголь и средства от расстройства пищеварения. Не рассчитывайте избежать участи хотя бы лёгкого отравления. Когда будете собираться в дорогу, просто повторяйте про себя: «Я еду в Азию, я еду в Азию…» И так далее… И всё само собой разместится в вашей аптечке. Непальцы замечательные люди! Но, во-первых, их кухня всё-таки не совсем привычна для европейцев, а во-вторых, у них не в ходу средства для мытья посуды. И, по причине вынужденной экономии любых ресурсов, на треке практически во всех хостелах посуду моют холодной водой. Я не утверждаю, что каждый турист обязательно будет доставлен в больницу! Я видела, как человек всю дорогу пил неочищенную воду из-под крана и чувствовал себя прекрасно. Но вот меня, например, на пару часов вывел из строя обычный имбирный чай. Скорее всего кружки для нас наспех ополоснули, чем мой желудок и оскорбился. Так что в очередной раз предупреждаю – решайте сами (и думайте).
Герпес. Вернее, средства от него. На треке бывает очень холодно (особенно по ночам) и сильный ветер начнет обдувать вас уже даже на подходе к Намче-Базару. Из-за «розы ветров» на отдельных участках тропы мощный сквозняк – буквально как будто открывается гигантская форточка у вас за спиной. И учтите, что вы неизбежно вспотеете при ходьбе. Так что герпес вполне возможная часть похода. Берите с собой ацикловир – мазь и таблетки (как известно, без таблеток мазать бесполезно). В аптеках Непала, возможно, и есть аналоги, но получится ли у вас объяснить, что вам нужно?
«Личные» лекарства. Думаю, не нужно объяснять. У меня в наборе, кроме вышеперечисленного, были: иммуномодулятор, таблетки от аллергии, спрей для носа, таблетки от укачивания, таблетки от давления, кофеин, медицинский клей БФ, крем согревающий противовоспалительный, мазь Вишневского, перцовый пластырь, тетрациклин (глазная мазь), походный градусник, тонометр-браслет. Что-то из этого пригодилось, а что-то нет. Но я ни разу не пожалела о том, что взяла всё. Спокойствие и хоть какая-то гарантия того, что я сама смогу помочь себе (и не только себе) в сложных ситуациях.
К своему набору я добавила всё то, что Миша перечислил в групповой аптечке. Йод, зелёнка или перекись водорода – пригодятся точно. Лучше йод, потому что он не только дезинфицирует, но и прогревает при простуде (вспомните йодную сетку из детства). Брать их удобнее в виде карандашей. Сейчас такие продаются даже в обычных супермаркетах.
Пантенол и любые заживляющие кремы. И то, и другое – обязательно. Пантенол (пена) спасёт кожу в первые секунды бытового ожога, а обычный «спасатель» – восстановит её после. Ожог от солнца может случиться даже при наличии солнцезащитного крема. А облиться кипятком можно в любой стране мира и, опять-таки, проще привезти лекарство с собой, чем бегать потом в поисках аптеки.
Капли для глаз. Да. И да! Это Азия – это горы, это ветер, это солнце с повышенным уровнем ультрафиолета… Берите, точно не пожалеете.
Азитромицин и амоксиклав. Антибиотики. Внимательно прочтите инструкцию и обратите внимание на возможные побочные эффекты. В числе прочих есть одно, которое на треке может доставить немало проблем – диарея. Мы договорились честно говорить обо всём и поэтому разъясню. На тропе, которая идёт через горы с уклоном под 90 (ну, ладно под 50-60) градусов, вы не найдёте спасательных «кустиков». А там, где они будут, чаше всего ландшафт от тропы уходит резко вверх или резко вниз. Возможность уединиться маловероятна и затруднительна. А расстояния между населёнными пунктами не меньше 7-8-ми километров (часто и больше), т.е. измеряются часами. Конечно, когда случаются инфекция или вирус, антибиотики лучшее решение. Но вы должны быть готовы к последствиям. Я предупредила.
***
Весь список и лицо фармацевта, когда я сказала, что это всё и выложила кругленькую сумму, всплывали потом в моей памяти не раз. Ей-богу, в какой-то момент она верно решила, что я хочу отравиться! Бедная женщина с минуту не произносила ни слова. Её помощница принесла последнее из перечисленного и положила рядом с уже значительной «кучкой»…
– Пакет?
– Да.
А теперь фармацевт, похоже, решила, что я собираюсь на необитаемый остров года на полтора-два. Так и подмывало спросить: «А у вас еще что-нибудь осталось?». Во вновь повисшей паузе прозвучал, наконец, результат долгой оценки меня, как события.
– Если вы всё это съедите, вам понадобятся пробиотики.
– Я не буду принимать всё сразу, я просто еду в другую страну.
– Тем более. Пробиотик восстановит микрофлору!
И я согласилась. Со специалистом ведь всегда лучше соглашаться. Что рекомендую сделать и вам, если вы последуете моему списку. При покупке не забудьте уточнить, что нужен пробиотик, который будет храниться при любой температуре (не обязательно в холодильнике). В конце концов, этот препарат пригодится даже при обычном отравлении или расстройстве пищеварения – ибо «восстановит микрофлору». А значит – не лишне.
Знаете сколько раз потом в Непале я вспоминала эту сцену? Почти каждый день. Правда, мой пробиотик вернулся со мной в Россию. Но пригодился на родине. А специалист всё равно всегда прав. Скупой же платит дважды. И тут я уже не шучу.
Вес моей аптечки (без учёта салфеток и перевязочных средств) составил… Что-то около 3-х килограммов. Но, как я написала выше, ни секунды я об этом не пожалела. На треке случились и ушибы, и растяжения, и падения, и простуда, и отравления, и нарушения женского календаря, не говоря уже о мозолях, царапинах и ссадинах. Аптечка к возвращению в Москву опустела наполовину за счёт одних только витаминов. Главное же – то, что я смогла пройти весь маршрут сама, своими ногами, руками и головой – смогла дойти до Эвереста… И вернуться обратно.
ДЕНЬ 4. УТРО ТУМАННОЕ, ПУТЕШЕСТВИЕ НАСТОЯЩЕЕ.
Запись в Дневнике от 04 октября 2018 года (фрагмент).
20:54, д. Нунтала, лодж «Шангрила».
Попали под дождь. Ночуем на 2200 в деревне Нунтала. Лодж здесь хороший. Плохо, что промокли.
Поясню – вчера мы не улетели в Луклу. И решили брать джип. Нас осталось трое – остальные выбрали Аннапурну. Мы пока не сдаёмся. Дорога на джипах – жесть. Маме лучше не знать. Ночевали в случайном месте – не для туристов. И в целом, благодаря этой дороге на джипах, мы узнали реальный Непал.
Начиная примерно с 11-ти уже пошли пешком (между этим ещё поменяли джип и дорога стала совсем как в страшных фильмах). Пока из плюсов – портер взял ещё часть моего груза, мы сэкономили день. Из минусов – за джипы пришлось заплатить и болит голова. Голова беспокоит…
***
Накануне вечером (вернее ночью) мы уснули так быстро (и вынужденно), что писать дневник не хватило сил. Поэтому весь невероятно длинный день 03 октября (и не менее насыщенный день 04 октября) я описала в своём блокноте очень кратко – при следующей ночевке. Думаю, можно считать, что именно тогда я и задумалась впервые над тем, что хочу зафиксировать все события путешествия более подробно… Максимально подробно. Пока без решений касательно того, чем эти воспоминания могут стать в дальнейшем (да, и станут ли чем-то большим). Пока – просто, чтобы запомнить. И поделиться.
Поэтому с момента записи в деревне Нунтала и осознания прошедших двух дней с момента старта из Катманду, я стала больше снимать и фотографировать. И обязательно старалась конспектировать каждый день в дневнике – по вечерам. Все события, рекорды, откровения… Мне повезло – я с детства хорошо запоминала всё, что угодно. И теперь, восстанавливая в тетрадях детальное описание нашего трека, я могу опираться не только на дневник и фото-видео-архив, но и на свою память. Ничто не останется незамеченным.
А вот о намерении рисовать в пути пришлось отказаться практически сразу. Дело прежде всего в ежедневной усталости. Но не меньше сказалось… перенасыщение от эмоций. Количество впечатлений зашкаливало, и я могла только с тупым восхищением созерцать всё, что не переставал дарить мне маршрут. Меня буквально расплющивало от восторга и новизны ощущений, мыслей, переживаний… Допускаю, не все так же бурно реагируют на подобные путешествия. Но ведь я – это я. И это – моя история. К тому же у нас был довольно строгий график. Плюс здоровье, «подбитое» почти в самом начале пути. Поэтому моих сил хватало ровно на то, чтобы идти, распаковывать и упаковывать вещи каждые вечер и утро, общаться со своим организмом и со своими друзьями, не подводить их и… Впитывать, впитывать, впитывать. Рисовать? К сожалению, и категорически – нет. Но я исполнила это намерение позже – собственно продолжаю исполнять до сих пор. Так же, как и дневник – развернутый дневник в больших тетрадях.
***
Утро. Утро в Халлеси-Вилладж.
Ночь прошла быстро и соответствующе. Под лестницей кого-то беспрерывно тошнило до самого нашего подъёма. Больше других не повезло Жене – её топчан стоял прямо у запертого окошка, хлипкие ставни которого защищали лишь умозрительно. И она за всех нас молилась, чтобы эта «туалетная симфония» не принадлежала бы никому из наших сопровождающих.
Проснувшись в 4 утра, мы собрали вещи, и наш гид постучал в дверь комнатки с полустёртой надписью «Мetrо». Между филёнками она была сколочена из фанерок от какой-то коробки неизвестной непальской фирмы с таким вот общеизвестным названием. Отперев дверь, мы сказали, что благополучно проснулись и уже почти готовы. Перед выходом ещё раз заглянули в нашу шпаргалку, которую составил Миша. Четвертый день пребывания в стране, второй день приключения и день 04 октября по календарю. При любых раскладах мы должны были оказаться в Намче-Базаре не позднее 09 октября. А лучше 08 октября, чтобы у нас остался ещё день на акклиматизацию на первой «взрослой» высоте. В ином случае знакомство с «горной болезнью» было бы нам обеспечено. Да, и вообще – хотелось, чтобы наше путешествие не превращалось в марафонский забег. В этом мы были единодушны.
Итак, по плану сегодня мы должны добраться до… Пабло? Фабло? В произношении местных разобрать было невозможно, поэтому приезжие называли его каждый на свой лад. Но как бы сие «свято место» ни называлось – «пабло-фабло» стало нашей ближайшей малой целью на пути к другой, более важной – Намче. А он, в свою очередь, тоже был лишь поворотным пунктом к заветной мечте и главной точке маршрута – базовому лагерю Эвереста и вершине Кала-Паттхар. С такими бодрыми мыслями мы и спустились на завтрак – целеустремленные и непоколебимые!
Завтрака не было… Пустая комната. Пустые столы. Тишина раннего утра, когда все спят. Холод пустоты и предрассветного тумана. И никого… Кроме нас.
Милейшие хозяева, которые вчера так убедительно кивали в ответ на все на наши вопросы о чём бы то ни было… Сегодня даже не вспомнили о нас. «Пиратское логово» опустело, и его обитатели растворились в ночи. Иначе не объяснишь. С улицы с ожиданием заглянул довольный Новрадж (Господи, он даже в 5 утра доволен!) и они с Соко поднялись в комнатку за остатками наших вещей. Водитель уже разогрел джип. Все трое были такими же сонными, как и мы. Явно никто из них так же не завтракал… Но их это так же явно не беспокоило – кроме нас на завтрак никто и не рассчитывал! Странно… Во-первых, о чём же тогда мы договаривались тут вчера? И во-вторых… А что, если они в самом деле едят раз в сутки? Я снова подумала, что гид, возможно, йог, и вспомнила про злаковые батончики в рюкзаке – предложила их остальным. Все отказались – в целом, мы сошлись на том, что есть в таком месте во второй раз не очень-то и хочется. Но я опасалась, что на голодных желудок меня тем вернее будет укачивать. Тем более в животе до сих пор ощущался вчерашний ужин с половинкой луковицы… И я всё же сгрызла один батончик, запила водой, проглотила «Драмину». «Так оно надёжнее», – успокоила я своё «нутро»…
Мы погрузились в наш «батискаф» и «отчалили» от случайной пристани. Никто не провожал нас, никто не попадался навстречу… Мы так и не смогли оценить размеры и территорию Халлеси-Вилладж. Всё укрыл туман – плотный и густой, как молочный коктейль в «Макдональдс». Воспоминание о молочном коктейле пришлось отогнать усилием воли. Но туман чужой воле не поддавался. И мы вплыли… в эту сплошную облачность.
Горный серпантин, показавшийся вчера таким небезопасным, сегодня и вовсе превратился в несовместимый с жизнью аттракцион. Видимость была не дальше метра от лобового стекла. Мы буквально ощупывали глазами пространство белой пелены вокруг, но как будто натыкались на вату. Максимум, который можно было позволить себе для обзора – собственная вытянутая рука. А дальше кончиков пальцев мир тонул в белом небытии. То есть даже нос нашего джипа оказался стёрт невидимым ластиком. В ночи нас выручали фары. Но в тумане и они стали бесполезны. Вся навигация свелась к… звукам. Водитель отчаянно сигналил перед каждым поворотом, который угадывался лишь по отвесной стене корней, земли и камня с правой стороны. Поскольку серпантин продолжал закругляться спирально через каждые 10-15 метров, гудение вскоре стало практически постоянным. Медленная скорость – продвижение улитки. Гудение – ровное, на одной ноте, без ответа. И туман. Дзен-туман. Туман-медитация. Туман-смирение.
Назад дороги не было и не могло быть – фактически не было возможности развернуться или даже остановиться и переждать. Даже если бы мы захотели вернуться. А бояться было также бессмысленно – в подобной ситуации ты ведь мало что можешь изменить... Поэтому единственной здравой мыслью было расслабиться и отпустить. Отпустить все свои мысли. Иногда удавалось даже задремать. Недавние утренние бодрость, адреналин, эмоции забылись – их также впитал туман. И был единственный момент, когда из-за поворота вдруг донеслось ответное гудение. Все, кроме водителя, вздрогнули, застигнутые врасплох в своих полуснах. Навстречу нам, подобно инопланетному кораблю, медленно выплыл другой джип. И в мире, где невозможно оценить ни ширину дороги, ни габариты машин, ни глубину обрыва под колесами… В этом новом мире два водителя-пилота сумели как-то просочиться-протиснуться и разъехаться! Некоторое время мы даже могли разглядеть силуэт человека в салоне – он помахал рукой и скрылся в тумане. А мы… Всё ещё находясь под впечатлением, приняли окончательно наше безвластие и окончательно уснули. Усталость – великий утешитель. Впрочем, не такой великий, как туман.
***
Когда я окончательно проснулась, было уже около девяти часов утра. И мы продолжали ехать. Туман рассеялся. О чём я пожалела, едва открыв глаза. В условиях видимости снова стали различимы все подробности трассы… Обрыв с одной стороны и отвесная стена с другой… Серпантин, вьющийся немыслимыми поворотами, спусками и подъемами (порой под углом в 45 градусов, не меньше)… Асфальт закончился ещё вчера и сменился на грунт. Накануне казалось, что это и есть тот «самый опасный» участок дороги, о котором нас предупреждали. Но сегодня… Всё продолжилось.
- А кто-то нам говорил, что только последние пару часов будут по плохой дороге?
Женя и Женя тоже успели проснуться, и Женя ответила мне с заднего сиденья.
- Да. Мы вот тоже думаем. Сколько нам ещё так ехать?
- Или может это пока не «плохая дорога»?
Трясло жутко. И, несмотря на юмор, хотелось понимания перспективы.
- Женя, а ты можешь спросить у водителя или у гида, сколько нам ещё?
- Novradj…
Женя обратилась к нашему «навигатору» и получила ответ, что осталось нам как раз пару часов… За время разговора машина въехала в лес… И, собственно, все вопросы отпали сами собой! Тут-то мы и узнали, что значит на языке местных «плохая дорога». К слову, в своей наивности мы не предполагали на тот момент, что вскоре нам предстоит узнать о существовании другого термина – «нет дороги». Оно и к лучшему. Пока нам хватало того, что есть. Ночью, судя по всему, прошёл дождь. Но на открытых участках солнце успело сделать свою работу и подсушило поверхность. А вот в лесу теперь были настоящие тропики. Дорога по-прежнему то поднималась в гору, то срывалась вниз или резко сворачивала в сторону. Но безобидный ранее грунт сегодня превратился в глину. В изжеванную и перекопанную траншею – то в траншею, то в вал! Вероятно, специально для нас и прямо перед нами здесь прогнали бульдозер, а за ним стадо буйволов в придачу? Дабы мы могли глубже погрузиться в «атмосферу места». Глубже – в прямом смысле. Как ещё можно описать состояние дороги – вернее того, что когда-то было дорогой? Однако разгадки сами отошли в сторону. Приходилось изо всех сил держаться всеми имеющимися руками и ногами, за всё, что могло послужить точкой опоры. Наш джип уже не напоминал мне космический корабль. Сейчас я чувствовала себя… Сидящей на крыше кабины трактора. Но самое интересное только начиналось.
На одном из неожиданных подъёмов я поняла, что к привычной уже увертюре колес и мотора (сегодня мы ехали без музыки) добавился новый звук… Неприятный и непонятный… Свист? Скрип? Пожалуй, и то, и другое – ни то, ни другое. Я уже было решила, что у меня закладывает уши от набора высоты. Правда, высота пока что была смешной, как и мысль о ней. Но, кроме меня, судя по всему, звук никого больше не беспокоил. Я понаблюдала за спутниками и даже примирилась с мыслью, что на мне действительно сказывается эта «смешная» высота (что же будет дальше?), как вдруг…
- А что за звук?
Вопрос задал Женя (Женек). В ту же секунду мы все почувствовали запах… Запахло жареным! То есть палёным. То есть в прямом смысле! Где-то что-то перегревалось. А джип, как упрямый исполин, продолжал штурмовать гору, и наш водитель невозмутимо держался за руль. Гид и портер безмятежно улыбались на своем дальнем диване. Они, конечно, не могли знать, о чём мы говорим между собой. Но запах? Глядя на них, мы не понимали, пора ли паниковать или дождаться, когда начнётся пожар… И мы тоже… Улыбались. Правда, наши улыбки выглядели глуповатыми. От нелепости происходящего и вовсе начал разбирать смех.
- Мне одной кажется, что мы горим?
Я сидела впереди и первой заметила, как из-под капота приветливо потянулась струйка дыма. Тут звук стал почти невыносимым, и через мгновение дымом заволокло лобовое стекло полностью. Водитель, не изменившись в лице, резко нажал на тормоз. Затем что-то прокричал на своём языке и вылез из машины. Наступила тишина. Дым разогнало ветерком… И мы смогли оценить всю картину.
Джип замер на подъёме в положении с наклоном примерно 30 градусов вверх. У раскрытого капота наш водитель рассматривал то, что мы не могли разглядеть из кабины и тихо бормотал. «Интересно, он ругается или молится», – я перевела взгляд в зеркало заднего вида. За шокированными лицами нас троих маячили гид и портер. Уму непостижимо – они снова улыбались! А в лесу пересвистывались птицы, стрекотали насекомые. Где-то внизу перекатывалась по камням игривая речка. Наверху, обнимая друг друга, шелестели деревья. В общем – идиллия…
Водитель заглянул в кабину, достал из-за сиденья бутылку с водой и что-то буркнул на непали. Новрадж тут же перевёл нам, что «всё в порядке» и что «машину сейчас починят».
- Забавно. Как это будет происходить…
Я не успела договорить, потому что на моих глазах водитель с независимым видом открыл бутылку и просто вылил её всю. В двигатель! Туда, где предположительно находилась причина поломки. Я онемела… А он выбросил бутылку, сел на место и включил зажигание. И джип завёлся! Машина удивленно фыркнула пару раз, затем мотор взревел, и наш «исполин» снова пополз вверх.
Смех, аплодисменты… Я окончательно сдалась. В смысле отбросила сомнения и переживания. Конечно, я совсем не разбираюсь в машинах, но подобного обращения с мотором не встречала никогда – от слова нигде. Ни у кого из моих знакомых автовладельцев. Но в данном эпизоде главное даже не машина, а… Менталитет непальцев. «Оставь надежду, всяк сюда входящий». Разумеется, я не считаю, что Непал – это «Дантов ад». Цитата возникла лишь как напоминание о границе двух миров – Непал и есть отдельный мир! Или даже… несколько миров.
За время поломки и починки наш гид ни на секунду не перестал улыбаться и пребывать в безоблачном настроении. Водитель также не вышел из своего вальяжно-полусонного образа. Как и портер, который даже не пошевелился на заднем сиденье и продолжил дремать, стоило нам тронуться дальше. Снова включилась музыка – наш «любимый» удалой индийский рэп. И путешествие продолжилось, как ни в чём не бывало.
Боюсь, что при прочтении вся эта поездка может представиться каким-то ужасом или хаосом. Но, как ни странно, нам происходящее казалось… Весёлым. Нам было весело! Азарт – сила, которая способна превратить в реальность даже самую невозможную мечту. А наше путешествие как раз и было такой мечтой – на уровне не только изначальной идеи, но и каждого последующего шага. Поэтому… Нам действительно нравилось всё! Вокруг был лес, подобного которому я не видела. Может только в фильмах про путешественников… Но не воочию. Он сильно отличался от нашего русского и от любого виденного ранее. Конечно, это были не джунгли (хотя в Непале есть и они – в районе Аннапурны), но даже здесь папоротники росли прямо на стволах деревьев. А с ветвей длинными бородами спускались лишайники. Эти пряди напоминали мох-бородач (смесь мха и водорослей), который я встречала в Саянах и на Соловках. Но местный отличался длиной и дремучестью. Стволы вполне могли бы сойти за наши таёжные кедры – такие же неохватные. В дупле некоторых из них вполне могла разместиться небольшая пещера. Но угадать разновидность и принадлежность этих деревьев не представлялось возможным. В целом вся окружающая растительность… Была похожей на лес и не похожей одновременно. Всё было иным. Новым. Неизвестным. А потому волнующим.
***
Крыша отеля. Тот самый вечер, когда мы не улетели в Луклу. Миша рассказывает нам о своей работе. Рассказывает, как приехал в Непал в первый раз и понял, что здесь «закопан туристический клад». О том, как познакомился с Петром. О том, что и до Непала занимался туризмом, был гидом, водил людей по разным маршрутам. И что именно в Непале он как-то «прижился». Когда они начинали, подобных организаторов и туров было ещё мало – именно для русскоязычных путешественников. Люди, в основном, приезжали «дикарями».
- А почему Непал?
- Ну… Потому что здесь инфраструктура есть. Все эти лоджи… Не нужно тащить палатки с собой, еду, снаряжение. Здесь реально можно налегке пройти по горам.
- А почему «Геккон»? Название клуба…
- Да… Не знаю.
Миша смеётся.
- На тот момент, когда уже сайт делали, надо было как-то назваться. И… Не знаю – просто слово понравилось. Ничего не значит. А так – вроде ящерка, вроде по смыслу подходит.
- Часто спрашивают об этом?
- А гидам вообще любят вопросы задавать. Иногда такой какой-нибудь один в компании попадётся, так хоть прячься от него. Покоя не даст. Но вот, правда, про название ещё никто не спрашивал.
- А про что обычно спрашивают?
Миша достает свой смартфон. Находит текст и зачитывает вслух.
- … «А что это за растение?» Мой любимый, кстати вопрос. «А на какой мы высоте? А сколько ещё осталось? А какая это гора? А это Эверест? А далеко ещё до Эвереста? А сколько ещё идти? А какая будет погода? А дождь скоро закончится? А медведи здесь водятся? А когда обед?» …Ой, да чего только не спрашивают!
- И что ты обычно отвечаешь? Про растения особенно?
- Отвечаю, что в голову придёт. Какая-нибудь… Береза гималайская обыкновенная.
Общий смех.
***
Я напомнила Жене и Жене Мишин ответ, и мы рассмеялись, вспоминая. Потому что именно об этом и хотелось в тот момент спросить Новраджа! Но… От вопроса мы благоразумно воздержались. Джип тем временем спустился к небольшой плотине. Проехал её медленно и осторожно – ширина дороги снова сузилась до одной полосы. И начал подниматься к деревне. Указатель подсказал, что теперь мы двигались в направлении Саллери. И значит до конечной точки нашего «сафари» было уже недалеко.
Спустя ещё полчаса, преодолев ещё несколько размытых-разбитых подъемов и спусков, на которые уже никто не обращал внимания, мы въехали в поселение. Вдоль всей главной улицы (единственной) тянулись двухэтажные каменные либо наполовину деревянные домики. Машина замедлила ход. И нам представилась возможность разглядеть всё подробно.
Первым открытием стало название деревни. Не Пабло, не Фабло и даже не Паблу… ФАПЛУ! Второй центр мира (после Луклы), куда устремлялись взоры и дороги, назывался Фаплу! Вдоль дороги, как я уже отметила, располагались лоджи (иначе их называют гест-хаусы, и о них отдельно и потом) и лавки (не скамейки, а магазинчики). Дома жителей были разбросаны по склонам гор глубже, что в принципе напомнило устройство и наших деревень. Многие дома выстроены из камня серой скальной породы, который впоследствии встречался на маршруте повсюду. Были дома из досок или наподобие наших так называемых «засыпушек» – покрытые решеткой из деревянных реек и обмазанные известью. Ставни, двери и деревянная облицовка красились практичной и недорогой масляной краской, так что дома были декорированы преимущественно либо синим, либо зелёным цветом. Отдельно белой краской выделялись окантовки. Кое-где встречались изображения гор на вывесках или нехитрые орнаменты, выполненные безымянным местным художником. Торговые лавочки были устроены по тому же принципу, что и в Катманду. С первого этажа прямо на улицы раскрывались двух-трёх-четырёхстворчатые двери, за которыми сразу начинался прилавок или «торговый зал», то есть небольшая самодельная комната с одной-двумя лампочками под потолком. А по стеллажам, столам или даже на полу были разложены товары самого невероятного соседства. Если вам случалось посещать магазинчики типа «сельпо» в российских деревнях, то вы живо представите, о чём речь. Отличие состояло лишь в том, что здешний ассортимент по большей части ориентирован на путешественников. Если в наших сельпо можно встретить на одном прилавке и галоши, и гвозди, и пряники… То в Непале практически везде найдутся таблетки для обеззараживания воды, пластыри, антибактериальные салфетки и гели, шоколадные батончики, чупа-чупсы, кола, чипсы «Принглс» и вода в литровых пластиковых бутылках. Стоимость каждого из наименований будет расти с набором высоты. И расти сильно. Но вы ведь вправе выбрать сами – купить необходимое на месте, или… Нести все запасы с собой – на себе. И знаете, с каждым пройденным вверх километром целесообразность заоблачных цен на продукты будет для вас расти в геометрической прогрессии. Для сравнения, бутылка воды в Катманду стоила 20 рупий. В Фаплу её ценник равнялся уже 50 рупиям. А в Горак-Шеп вы будете покупать воду уже за 500 рупий. И вы… Будете её покупать. Будете. Смиритесь.
Наш джип остановился практически на краю деревни, проехав её всю. Мы успели прочесть все вывески, выучили правильное название места, увидели ту самую взлетную полосу, которая так популярна в аэропорту Катманду – она начиналась прямо за забором из сетки Рабица. Эдакая ожившая легенда – корабль «Калипсо» из фильмов о путешествиях команды Кусто, не меньше. Если вдуматься, сколько ожиданий и надежд связано с этой небольшой дорожкой из асфальта с желтой разметкой… Рассчитавшись с водителем, мы уже было попрощались, но, прежде чем отъехать, он через гида рассказал, что в Фаплу можно нанять другой джип – местный. И на нём проехать чуть дальше – ещё два-три часа пути на машине по этой местности могут сэкономить полдня пешком.
- А разве ВЫ не можете нас довезти? Может мы лучше доплатим ВАМ?
Водитель замахал руками и расхохотался.
- Нет! Нет, ни за что! Я на своей машине дальше не поеду. Дальше – дороги нет!
«То есть то, что было раньше было дорогой?» – подумала я «про себя». У ребят на лицах читалось то же недоумение.
- Что же там дальше? Если всё, что мы проехали, считается у них дорогой…
- И если дороги нет, то… Как можно ехать?
Новрадж со слов водителя объяснил, что в Фаплу есть свои машины. Они возят туристов только по этому участку. И предполагается, что это специальные машины для перевозок по бездорожью… Второй джип будет нам стоить около 3800 рупий на троих. Но целесообразнее взять джип и поберечь силы. Выслушав, мы собрали «совет». Сэкономить полдня пути было заманчиво – мы могли надеяться, что при хорошем раскладе уже к концу дня успеем добраться до Нунталы. На полдня раньше графика. Но деньги… Немного тревожно было выложить такую сумму сразу. Непредвиденные расходы? В самом начале пути? Но, кто знает, что ждёт нас дальше? С другой стороны, в нашем распоряжении имелось 600 неожиданных рупий, которые девочки силком вручили Жене за то, что доехали вместе с нами до Бхактапура… Может самое время ими воспользоваться? И, несмотря на сомнения, мы согласились. Ещё не подозревая о том, что в этом случае нам предстоит познакомиться с «мафией»… Местной «мафией для неместных».
У лоджа, где припарковался водитель, мило зеленела лужайка. Рюкзаки и баулы мы, по примеру прочих, служили в углу у ограды. А сами вошли внутрь, преспокойно доверив переговоры гиду и получив ответ, что джип для нас прибудет через час. К тому времени уже страшно хотелось есть и все мысли сосредоточились на обеде (который в тот день был одновременно и завтраком).
И вот он – типичный гест-хаус, главная составляющая туристической инфраструктуры Непала. Снаружи двухэтажный дом был, как положено, выбелен. Наличники дверей и сами двери, рамы окон и ставни выделялись сочной зелёной краской, которая блестела на солнце. Входную дверь здесь к тому же украшала роспись – пара настоящих огненных драконов Востока изогнулись на фоне горного хребта… Рисунок словно из детского альбома. Внутри нас встретил длинный, довольно тёмный, коридор – покрытые серо-голубой краской бетонные стены, словно вылепленные вручную, хранили на себе следы сотен прикосновений. Деревянные пол и потолок уводили куда-то вглубь… А нас привели в столовую – она располагалась прямо у входа. Дальше по коридору, как мы убедились позже на примере других домов, обычно располагались гостевой туалет, умывальник и лестница, ведущая наверх к комнатам. Столовая была полностью отделана деревом. Деревянные стеллажи, как витрины, вдоль деревянных стен – за стеклянными дверцами красовались латунная посуда и фотографии хозяев, их родственников и друзей. В одном углу дверной проём вёл в кухню, в другом – было устроено нечто вроде барной стойки, тоже из дерева. Вокруг неё размещались опять-таки витрины и стеллажи, которые были наполнены продуктами и товарами «в дорогу». Напротив стойки, у окон, стояли столы и самодельные топчаны, укрытые ковриками и оттого похожие на бабушкины сундуки. Они так же были деревянными. И всё это изобилие дерева было щедро покрыто несколькими слоями корабельного лака. Всё блестело, сверкало и переливалось, как если бы стены, потолок и мебель только что от души облили водой. Корабельный лак – примета, которая тоже встречалась нам впоследствии в каждом из лоджей.
Мы выбрали стол в углу – я и Женя уселись на топчан, а Женёк вытянул себе пластиковый стул из стопки таких же у стены. Центр большого пространства столовой пустовал – это необъяснимое правило царило в большинстве небольших гест-хаусов. Одна только железная печь на ножках с трубой, уходящей в потолок, как королева гордо стояла посередине. Она бездействовала. В горах топливо на вес золота (если не дороже), поэтому печи топят не чаще одного раза в сутки – вечером, во время ужина. Да и то, пожалуй, только ради туристов. Сами местные жители привыкли и адаптировались к непростым условиям.
И вот мы впервые заказали себе еду в лодже. Меню, которое нам принесли было пухлым и внушало надежду на хороший обед. Несколько видов супов, паст, салатов… Каши, блины, лепешки… Обязательные момо и, конечно же, дол-бат! Нет!!!
- Только не дол-бат! Не сегодня. Вчерашнего пока хватит…
Я выбираю кашу с яблоками и чай. Хотя мы и не завтракали, но есть после долгой тряски в машине не хотелось. Пока Женя и Женя выбирали еду для себя, я изучила меню до конца… Кроме перечисленного, в нём имелось много вариантов яиц – простой яичницы не было, но зато присутствовали омлеты, варёные яйца, тосты с яйцами (ну, как бы яичница с хлебом). Мясных блюд явно не хватало. Лишь два варианта начинки в момо – курица и мясо яка. И, для любителей, стейк из мяса яка. Вообще-то в Непале редко едят мясо, причём чаще всего речь идёт о курице. Я ни разу не видела, чтобы упомянутое мясо яка употреблял в пищу кто-то из местных… Исключая наше посещение стейк-хауса Пети в Катманду. Но не стоит забывать, что основатель этого ресторана наполовину европеец. В целом – здесь не принято есть мясо в чистом виде. Та же курица всегда будет на тарелке в соседстве с другими «наполнителями» – либо в виде начинки, либо вперемешку с гарниром, либо вовсе в составе обжарки. И, раз уж затронули тему, то сразу расскажу и про рыбу. Это интересно… Отправляясь в Непал, можете забыть о ней! Для непальцев рыба – это… Тунец, консервированный в банках. «Салат с тунцом» вы найдете везде. Правда, и салат, как часть европейской кухни, здесь тоже имеет свои особенности. Но об этом мы узнали лишь где-то на подходе к Намче-Базару. Так что пока опустим… А, что касается рыбы… Конечно же, в Непале можно найти и замороженный лосось – в больших магазинах в Катманду, например. Но стоит он там недёшево. Да, и сами непальцы не имеют привычки употреблять рыбу в пищу. Ведь это высокогорная страна. Рыба здесь и не может быть дешёвой.
Собираясь в путешествие, мы перестраховались и взяли с собой сублиматы, витаминные напитки, батончики, чаи, кофе… Но в Фаплу было ещё рано вскрывать запасы – время «неприкосновенного запаса» ещё не пришло. Хотя, на самом деле, нам было просто любопытно пробовать что-то местное. И очень хотелось наконец почувствовать себя на треке! В результате… Каша моя оказалась несолёной – яблоки были просто покрошены в разведённые кипятком хлопья из пакетика. Наверняка сказать нельзя, но по ощущениям этот полуфабрикат даже не варили, просто запарили горячей водой и принесли на стол. Возможно, каша тоже никогда не была частью традиционной пищи непальцев?.. С пониманием, что сама себя обманула, я, тем не менее, съела всё. «По крайней мере сытно», – успокоила своё протестующее сознание и достала из рюкзака злаковые батончики. – «к чаю». Женя заказала что-то вегетарианское, Женёк – конечно же, что-то мясное. Они тоже съели всё без остатка. И тоже выложили на стол батончики, шоколадные. Мне же почему-то с нашим продвижением в горы шоколада хотелось меньше и меньше. Мы вежливо предложили друг другу угоститься и так же вежливо отказались. В первые дни мы ещё немного стеснялись, несмотря на принятое в Халлеси ночью решение, что отныне всё у нас будет общим. Забегая вперёд, скажу, что стеснение кануло в лето довольно скоро.
Отдельно опишу, как происходит процесс заказа еды. Это необычно и запоминается всем новичкам. После того, как вы изучили меню вам приносят блокнот заказов – такая потрепанная книжица непривычного формата. В высоту как тетрадь, но в ширину вполовину меньше. Иногда может быть в кожаной или тканевой обложки, сделанной хозяевами специально. Иногда – в твёрдом картоне, иногда без всяких изысков. Часто и ручка или карандаш тоже выдаются под стать формату – длиннее обычных. В блокноте вы сами (или ваш гид) записываете свой заказ – по пунктам, чего и сколько. Указываете цену, согласно меню, в конце подводите сумму и рассчитываетесь. Если вы остановились лишь на обед, то пишете просто в столбик. Если же планируете заночевать, то сразу заказываете и завтрак, и ужин, и подписываете сверху номер комнаты – в этом случае деньги отдаёте утром. Такой вот социализм в чистом виде! Уж не знаю, проверяют ли хозяева правильность после своих клиентов, но при нас ни разу никто ничего не пересчитывал.
Кроме нас в столовой в дальнем углу сидела парочка таких же «транзитных» путешественников. Молодая и скромная смуглая девушка, которая принимала заказ (вероятно, дочь хозяев дома), скрылась в кухне и больше не показывалась. Еду нам принесла девочка-подросток, серьёзная не по годам. Ещё двое совсем мелких детишек бегали по коридору, и иногда залетали в столовую с радостным визгом. Они игриво поглядывали на иностранцев, но, как и все дети их возраста, тут же со смехом срывались с места или прятались, стоило сделать шаг в их сторону. К тому времени, как мы допили свой чай (невероятно слабой заварки, но поначалу мы не обращали внимания на такие мелочи – главное ведь горячий), к столу подошёл гид.
- Эээ… Excuse me.
Он приветливо улыбнулся и сел рядом. До обещанного времени оставалось минут 15, и он уверил нас, что «it’s all right». Мы спросили, пообедал ли он. Новрадж (Нобурадж?) довольно похлопал себя по животу и показал большие пальцы – дал понять, что с этим тоже «all right». Умиротворённые едой и его благодушием, мы рассчитались и вышли на улицу.
Во дворе мирно прогуливались старички из Франции (а может из другой франкоговорящей страны). Впрочем, об их возрасте можно было судить разве что по развевающимся седым волосам и морщинкам, которые, стоить отметить, их даже украшали. В остальном же они выглядели лет на 25-30. Трекинговая спортивная одежда, свободная походка, румянец, ясные глаза, улыбки… Трое мужчин и одна женщина. Их рюкзаки были свалены подобно нашим у небольшого стола на улице. Очевидно, компания тоже ожидала машину. В этот момент к лоджу подъехала группа молодых немцев (опять-таки, они общались друг с другом по-немецки, вот мы и прозвали их немцами, по умолчанию). Кажется, их было человек 6 или 7. Руководил ими гид, внешне похожий на турка, очень хорошо говоривший по-английски. Немцы начали довольно шумно выгружаться. И навстречу им выбежала хозяйка со своей «свитой». Хозяйка была похожа на цыганку или атаманшу из сказки про «Снежную королеву». Чувствовалось, что каким-то невероятным образом именно она и «держит власть» здесь. А все окружающие «разнокалиберные» мужчины (водители и просто сопровождающие) подчиняются ей одной. В длинной до пят юбке, подпоясанная платком и одетая поверх кофты в неизменный коротенький пуховик, она появилась на крыльце с хитрой улыбкой. Её волосы были длинными, но не в пример другим женщинам, оставались распущенными – точнее были убраны от лица, но не собраны в пучок (на манер прически «мальвинка»). Её улыбка и смех также не походили на обычное непальское гостеприимство – они говорили скорее о предвкушении удачного дела, а не о гостеприимстве… Атаманша оглядывала собственные владения, вместившие столько… многообещающих людей. Немцы устало, но довольно громко переговаривались со своим «турецким» гидом на смеси немецкого и английского. Французы тихо сидели в сторонке… Однако общая суета и им создавала дискомфорт. Одни мы после обеда пребывали в состоянии блаженно-созерцательного умиротворения. И решили, что лучше нам будет прогуляться. По деревне. Из конца в конец. Как раз уложимся в 15 минут. Новрадж (Набрат?) закивал головой, уверяя, что присмотрит за вещами и что вообще всё у нас будет «all right». Ну, «all right» так «all right». Так что мы тихо удалились с шумной полянки.
Для начала отправились туда, откуда приехали. Но дома быстро закончились… И пришлось повернуть обратно. Мы шли и заглядывали во все подряд лавочки. Которых тут было… целых две. На прилавках угадывался знакомый ассортимент. Женя и Женя пополнили «золотой фонд» шоколадных батончиков. Мне же ничего не хотелось. Некоторое время мы обсуждали, не купить ли в дорогу таблетки для обеззараживания воды. Но в итоге решили, что вряд ли дойдём до питья из неизвестных источников. Я, зная свой сверхчувствительный желудок, решила, что в этом путешествии мне точно следует пить исключительно бутилированную воду. Но, для сведения, таковые таблетки продаются в Непале в любой аптеке и во всех (даже самых маленьких) магазинчиках. Некоторые отважные люди с успехом ими пользуются. И мы этих бесстрашных даже встречали.
Затем мы дошли до противоположного края деревни. По главной улице, а точнее дороге, которая пересекала Фаплу насквозь. Почти у самых ворот начинался тот самый длинный сетчатый забор. Подойдя ближе, мы смогли лучше осмотреть взлётно-посадочную полосу. Разумеется, здесь не могло быть аэропорта. Не было даже станции как таковой. Лишь асфальт, окружённый забором и горами. И всё-таки – это было знаковое место… Я задержалась и обратила внимание на отрешённо стоявшую у забора девочку… Школьницу. Лет восьми-девяти. Она смотрела вдаль и размышляла о чём-то… Бесспорно о чём-то философском… Школьная форма в Непале не похожа на привычную нам. В Фаплу – это были спортивные костюмы из непромокаемой ткани. А обувь – какая найдётся. Девочка с собранными в два задорных хвостика волосами и с ярко-оранжевым рюкзаком на спине была в такой же форме, тёмно-синего цвета с желтыми лампасами, и в пенковых шлепанцах (самая популярная обувь). Её одноклассницы направлялись из школы домой. Но все, кроме неё шли парами или тройками. И шли мимо. Школы не было видно – она вполне могла находиться в какой-нибудь другой деревне. И только моя «маленькая мечтательница» стояла у забора одна, не обращая ни на кого внимания. Такие «одиночки» найдутся в любом классе – любого возраста и любой страны. Они всегда не похожи на всех – во всём сами по себе… И оттого интереснее всех! Разумеется, она мне понравилась. Девочка стояла у ограды и не отводила глаз от взлётной полосы – может ждала самолёт, может представляла себе те места, откуда он прилетает… А может видела, как сама забирается в него и улетает в дальние дали? Какими она их воображала? И что вообще она успела узнать о нашем мире?
Я достала фотоаппарат. Женя и Женя ушли вперёд к воротам, а я осталась фотографировать незнакомку. И девочка… Начала мне позировать! Как только заметила объектив! Причём делала это с неожиданными мастерством и женственностью – чуть кокетливо, немного загадочно, без ложной скромности, легко, естественно и… Снисходительно. Удивляясь и радуясь, я вспомнила, что из Москвы с собой привезла гость плетёных бисерных браслетов. Как раз для того, чтобы было, что дарить кому-нибудь здесь при случае. Я отыскала нужный пакетик в карманах куртки, выбрала один браслет и подошла к «модели» поближе. Как сумела, объяснила и показала, что этот браслет для неё и что носить его можно на руке. Моя красотка приняла подарок! Взяла его… и спрятала в карман спортивных брюк. Молча! Молча, но… значительно. Я улыбнулась. Она… осталась серьёзной.
Женю и Женю я нашла у ворот. Видимо, главный въезд в Фаплу был всё-таки с этой стороны. У щита с нарисованной картой возвышалась внушительная бетонная арка, обласканная временем, ветром и дождём. Медные барабаны в традиционных нишах вдоль всего её прохода ждали, когда чья-нибудь рука раскрутит наполняющие их молитвы. Боковой коридор для пешеходов совсем зарос травой – все пользовались широкой асфальтированной дорогой. В этом месте она была почти широкой. За воротами на одной из боковых гравиевых дорожек, уходящей резко влево и вниз, стоял припаркованный грузовик. Очень азиатский грузовик! Трудно описать то, что надо бы увидеть своими глазами... Спереди он почему-то напомнил мне советский «круглый» ПАЗик. Кабина целиком была раскрашена во всевозможные цвета и расписана рекламными брендами вперемешку с аккуратными буквами санскрита... И весь грузовик был обвешан-обвязан разноцветными флажками и ленточками… Просто какой-то праздник на колёсах! Можно было бы предположить, что его подготовили для участия в фестивале-карнавале-параде, но… Но мы-то знали, что подобный колорит на непальских дорогах – это норма. Так могут украсить автобус, мопед, грузовик, джип. И хотя бы даже трактор! Почему нет? Если владельцу хочется, чтобы мир был ярким… Разве должно его что-то останавливать?
Пофотографировав и грузовик, мы повернули к нашему лоджу. По пути я подарила ещё пару браслетов обогнавшим нас школьницам. Ещё немного поснимала мечтательную девочку у взлётной полосы. Та продолжала стоять на своём посту, и Женя, конечно, тоже влюбилась в неё. И тоже не удержалась от фотографий. Но время обещанного нам джипа приближалось, и мы не могли дольше задерживаться. Нужно было двигаться дальше.
ТРАНСПОРТНАЯ МАФИЯ – ВСТРЕЧА ПЕРВАЯ.
Что же происходило дальше? Мы как будто снова оказались посреди торговой улицы. Но если в момент приезда в Фаплу мы ощущали себя товаром, то теперь оказались выброшенными на обочину вышедшими из обращения монетами. В сердце хозяйки лоджа отчетливо шелестели купюры. Рупии, доллары – что угодно. Она, очевидно, забыла о нас, едва на горизонте появились клиенты поинтереснее. Мы поняли это, когда подъехал обещанный НАМ серебристый джип... Саркофаг на колёсах, громыхающий индийским рэпом и потряхивающий пёстрой бахромой ленточек, бубенцов и пластмассовых амулетов. Мы даже успели улыбнуться своей удаче, но… Через пару секунд поняли, что нам уготована участь лишь наблюдать, как в машину дружно и уверенно загружается другая группа. Тех самых немцев. Ими руководил гид, которого я описывала раньше – похожий на турка непалец со взглядом султана. Он стянул свой жёлтый дождевик, быстро глянул на нас и захлопнул дверцу. Джип тронулся.
Возмущение. Возмущение нарастало. В Жене этот процесс происходил, надо полагать, вдвое быстрее, чем у меня. Пока я хлопала глазами и сопоставляла происходящее с бурной нескрываемой радостью хозяйки, которую уже окончательно окрестила для себя цыганской атаманшей, Женя успела выяснить через Новраджа, что та другая группа согласилась заплатить за джип на полторы тысячи рупий больше, чем могли предложить мы. Таким образом, мы впустую потеряли почти час времени, что в условиях гор – роскошь! Подобно тому, как если бы мы взялись бежать марафон, но решили подкрепиться сразу на старте и уселись готовить ужин вместо того, чтобы устремиться вперёд… Наш гид улыбался. Атаманша бегала туда-сюда, внутрь дома и обратно, со смехом рассказывая об успешной сделке (или о нас). В небе собирались тучи-облака, которые через несколько часов вполне могли увариться в приличный дождь. Что-то срочно нужно было делать. И мы решили… Ругаться. Как ни крути, но ведь иногда нужно и постоять за себя «с кулаками»? Собрав всю решительность и гнев, мы (я и Женёк) встали по обе стороны от Жени, которая и без того не переставала кипеть. Её словарный запас был вне конкуренции, учитывая ситуацию, а нам оставалось только держать грозные лица и чувствовать свою правоту. Новрадж сдался мгновенно. Однако главной целью была хозяйка – цыганская атаманша. И она вряд ли легко поддавалась влиянию… Тем не менее мы не отступали, усердно подсказывали Жене новые доводы, кивали и размахивали руками. Надо сказать, что Новрадж посильно участвовал в этом спектакле – он стоял рядом и тоже говорил что-то по-непальски (то ли требовал, то ли извинялся). Атаманша смеялась и отвечала трубным голосом… Но, в конце концов, спустя минут десять, всё же уступила и пообещала нам, что скоро должен прийти ещё один джип и мы как бы зря беспокоимся. Как бы нас и посадят, и отправят.
В этот раз мы решили, что будем сидеть и караулить на месте. Потому что во дворе оставались другие конкуренты. А оказаться снова в дураках не хотелось. Да и к тому же всё могло закончиться тем, что мы бы пошли пешком, заночевали бы в одной из совсем мелких деревушек по пути, потеряв полдня. В этом случае аналогия с марафонским забегом была бы уже иной – говорить стоило бы уже не о том, что мы на самом старте расположились на ужин, но и по-глупому решили поставить на беговой дорожке палатку до утра… Ведь правда глупо? Так и есть. Так что мы сидели, обняв ногами собственные рюкзаки… Любуясь видом гор… И понемногу возвращая себе чувство юмора, равновесия, спокойствия. Но не теряя при этом боевого настроя. Как оказалось, не зря.
Спустя ещё минут двадцать подкатил джип. Этот напоминал побывавшую в сражениях пьяную черепаху. Размером поменьше предыдущего и как будто не такой надёжный внешне. Но… Какое это имело значение? Весь народ во дворе мгновенно проснулся. И теперь самыми наглыми оказались мы. Не дожидаясь гида, мы атаковали хозяйку, заявив о своих правах. И правильно сделали. По всему её поведению было понятно, что она надеялась снова пристроить машину подороже, с наценкой, кому-нибудь из седовласых иностранцев, чьи кошельки были привлекательнее наших… Только провести нас во второй раз ей не удалось – мы прямо обступили джип с лозунгами «Он наш». Атаманша поняла, что мы «не промах» и «схватываем уроки на лету», и рассмеялась. Замахала руками. На всякий случай непринуждённо попробовала подсунуть наценку и нам! Но мы «сдержали удар» и с улыбкой напомнили, что уже договорились о цене – «уже два джипа назад». Очередная порция непробиваемого цыганского смеха и, наконец-то, нам дали «добро» на погрузку. Быстро покидав рюкзаки, мы залезли в машину… И тут к нам на «задний диван», как само собой разумеющееся, втиснулся упитанный молодой бородач из числа банды атаманши.
- Кто это?
К нам подбежала сама хозяйка, как всегда, не переставая смеяться. «Что её так неустанно веселит?» - вслух я ничего не сказала, только широко улыбнулась в ответ. А она меж тем заявила то, чего не ожидал никто…
- Это босс!
- Босс?
- Да-да. Он поедет с вами.
- Зачем?
- Как раз одно место у вас. Он деньги возьмёт.
- А… Водитель не может взять деньги?
- Нет-нет. Босс возьмёт. Всё нормально.
-О-кей… Пусть будет босс... Давайте, наконец, поедем?
И мы поехали. Можно считать, что внутри джипа у нас теперь был… Час пик. Впрочем, вспоминая то, как этот джип нам достался, час пик – это именно то, во что мы попали в Фаплу, а до того в Катманду. Час пик на Крыше Мира, равный семи-десяти дням в общей сложности, из которых мы застали всего два… Глобальный час пик осени 2018 года, созданный непогодой… Или всеми богами Непала, в которых я бессознательно уже начинала верить. И мы, слава богам, снова ехали. Нам предстояло ещё полтора часа на колёсах по местности, которую предыдущий водитель охарактеризовал как «дальше дороги нет». И буквально сразу, выехав за бетонные ворота Фаплу, мы осознали это каждой косточкой нашего тела…
ДАЛЬШЕ ДОРОГИ НЕТ…
За первым же поворотом дорога пошла резко вверх. Первый экстремальный отрезок представлял из себя нечто такое, что я назвала «стиральной доской». Плотно друг к другу в землю были вбиты каменные кирпичи. Но не плашмя, а рёбрами. Наверное, это было сделано для защиты от оползней в сезон дождей. Но сейчас мы ехали по этим рёбрам! Машина, казалось, не катилась, а перескакивала колёсами как ворона по веткам деревьев. А внутри мы пытались уцепиться руками и ногами за всё, что было возможно, чтобы не прикусить себе язык, потому что удержаться от смеха было сложно. Новый водитель испытывал знакомую уже страсть к индийской попсе и непальскому рэпу – так что наше знакомство с этой музыкой продолжилось.
Снимать стало невозможно – от тряски казалось, что в любой момент тебя может перевернуть ногами вверх внутри этой скачущей машины. Оставалось только запоминать глазами. Дорога, действительно, мало походила на автомобильную. Ширина полотна сузилась максимально. И, к счастью, на начальном отрезке нам не встретились другие машины. Зато один из джипов (как раз тот, что мы упустили) попался навстречу, спустя минут сорок. Он возвращался пустой. Хорошо, что здесь дорога уже пошла через лес и мы смогли как-то разъехаться в низине. Но в целом, должна согласиться с тем, что выбор в пользу второго джипа действительно сэкономил время. Дело в том, что все эти три часа мы ехали либо резко вверх, либо резко вниз. И та «стиральная доска», которая была на выезде из деревни, на высушенных солнцем дорогах, закончилась довольно быстро. Большая часть отрезка пути приходилась на лес, где сырость после прошедших дождей не успевала испаряться. Колеи превратились в глубокие траншеи, доходящие практически до оси колёс. Здесь уже возможно было достать камеру – тряска стала чуть слабее. И я включила гоу-про.
Мы ехали по своего рода «пирогу из грязи». С одной стороны снова была отвесная стена из корней и деревьев. С другой – снова уходил обрыв. Перед самым лесом откуда-то вывернул трактор с прицепом. И теперь он медленно тащился перед нами, пропахивая глубокие траншеи. С моего места было видно, как грязь вокруг его колёс преобразовывалась в живой и пластичный бордюр из мокрой глины – единственное, что отделяло колёса от пропасти. И я понимала, что под нашим джипом, собственно, происходит то же самое. Но вот впереди показалась площадка, где дорога чуть расширялась. Удивительно и труднообъяснимо, но там… Работал бульдозер. Который разравнивал мокрую землю. Цели этого мероприятия мы так и не разгадали... Завидев транспорт, бульдозер немного сдал в сторону. Трактор притормозил рядом с ним – естественно, мы вынуждены были сделать то же самое. Затем оба водителя (бульдозерист и тракторист) о чём-то поболтали. Неспешно. И… Разъехались так невозмутимо, как будто находились на лётном поле. Трактор поехал дальше, и мы вслед за ним. Чуть дальше на выступе над обрывом мы заметили припаркованный мопед! Примерно там же мы перестали удивляться. Эта эмоция – удивление – на время просто покинула нас, будучи уже не в силах помещаться ни в голове, ни в сердце, ни в душе. Через минут 20 трактор, наконец-то, свернул в сторону, и наш водитель прибавил ход.
Дважды или трижды, мы обгоняли пеших путешественников – тех, кто не позарился на возможность сэкономить время, но сэкономил деньги. Они шли по колено в грязи (в прямом смысле) и буквально висли на своих трекинговых палках. Повторюсь, что вся эта часть пути состояла из резких подъёмов и спусков, при полном отсутствии троп – помимо пропаханных машинами траншей. И, наверняка, столкнуться с этим в самом начале пути действительно сложно. Мы не пожалели о сделанном нами выборе и потраченных деньгах.
Когда оставалось примерно полчаса до конечного пункта назначения, наша машина внезапно… Заглохла. Остановка снова произошла на подъёме. Только в этот раз угол наклона составлял 45-50%. Водитель выругался. Повисла пауза.
- И… Что дальше?
- Предложить им бутылку воды, а?
От абсурдности происходящего опять разбирал смех. Водитель тоже не выглядел серьёзным – на лице его была лишь досада двоечника, который надеялся, что сегодня его не вызовут к доске. Но отвечать-то было нужно! И вот он… Обернулся к боссу, сидящему сзади. Тот что-то сказал, и водитель нехотя вышел наружу. Лениво открыл капот, перекрыв нам обзор. Копался он там недолго – через секунду его голова высунулась обратно, и он снова что-то прокричал боссу… И тогда босс встал! Вернее, сначала он с ворчанием и смехом выбрался из салона. А затем… Тоже скрылся за капотом. Что-то весело выговаривая недоумевающему водителю, он чем-то там постучал… Водитель впрыгнул за руль и стал дёргать зажигание.
Крик босса. Ключ и рычаг – раз. Глухое покашливание двигателя. Снова крик босса. Снова ключ и рычаг – два. Снова кислое чихание в ответ. Ещё одна попытка. Ещё одно дёрганье – три. Машина качнулась и… Тишину леса снова порвал непальский рэп! Гордый босс под наши аплодисменты вернулся на своё место. Мы снова поехали.
Спустя 30-20 минут этой автомобильной увеселительной экскурсии, нас выгрузили на окраине совсем крошечной деревни Чиванг. От забора по склону уходила пешеходная тропа. Был уже полдень – становилось совсем тепло, и мы сделали небольшую паузу… Скинули флиски, нацепили защитные очки, съели по батончику и выпили по чашке чая, который разумно догадались залить в термосы ещё в Фаплу. Настроение было самое радужное... Радужное и боевое! «Наконец-то, я стану настоящим путешественником, шагающим по Гималаям своими ногами!» – я сделала последнюю видеозапись этого дня. Солнце выходит из-за туч, иа я с набитым ртом умиляюсь проходящим мимо нас «осликам». Знакомству с ними по-настоящему предстояло свершиться ещё только завтра, на переходе в Бубсу. А сегодня нам нужно было успеть добраться до Нунталы. Путь предстоял долгий и потому мы не стали останавливаться надолго, решив позже сделать перерыв на полноценный обед. Вскинув рюкзаки и взяв палки в руки, мы… Сделали свой первый шаг на тропу.
ДОРОГА ДО НУНТАЛЫ.
Дорога до Нунталы запомнилась мне, пожалуй, как наиболее яркий и подробный отрезок трека. По многим причинам.
Во-первых, это был мой первый опыт настолько длинных переходов. Первая настоящая серьёзная проверка моей выносливости. По большей части нас вели дорожки и тропинки в лесах или на открытой местности, но они всегда непременно вились по склонам. Здешние горы больше напоминали холмы, потому что были покрыты землёй, травой, деревьями. Но всё-таки это были горы. И, так или иначе, приходилось шагать либо долго вверх, либо долго вниз. Иногда путь проходил через деревни и небольшие поселения. И тогда тропа расширялась, кое-где становилась каменной, сопровождалась лестницами, сложенными вручную из всё тех же камней.
– А непальцы строят лестницы не по ГОСТу?
В очередной раз, с трудом преодолев бесконечную лестницу, я повисла на палках, чтобы разгрузить спину и перевести дыхание. Чтобы понять меня, надо немного углубиться в описание этих лестниц… ПЕРВАЯ мысль, которая посещает тебя после восхождения на ПЕРВУЮ лестницу на треке – ступени сложены великанами… А я – карлик. Лестницы собраны из камней, которые вроде бы более или менее подходят друг другу по размеру, но дело в том, что природа изначально совсем не планировала их для этих целей… Оттого и получается, что каждая ступень здесь выше привычных городскому человеку размеров. Порой лестница может быть выстроена из обтёсанных камней (это если речь идёт о монастырях, «ступах» или деревнях покрупнее). Но и в этом случае ступени всё равно получаются высокими. Если же лестница сделана из камней поменьше, то возникает другое неудобство – ноги начинают оступаться, а палки соскальзывают с неровных уступов. Нет возможности расслабиться! А на особо длинных подъёмах и спусках у тебя поначалу возникает иллюзия, что вот там впереди через пару метров ступени закончатся и тогда-то я смогу передохнуть. Далеко не сразу удаётся признать в себе слабака-неудачника и позволить себе останавливаться тогда, когда требуется. И прежде, чем усталость образумит твою голову, ты успеешь потратить немало сил. Так было и со мной. Я верила, что месяца тренировок в ходьбе по эскалаторам достаточно, чтобы подготовиться. К тому же дома я бегала и качалась на турниках, ходила в бассейн, ездила на велосипеде – всё это было. Но почему тогда? Почему мне стало тяжело сразу – в первый же день? Всё просто… Ведь там, дома, эти тренировки занимали у меня в общей сложности не более двух часов в сутки. А здесь, в Непале, на треке на высоте уже выше 1500 метров мне пришлось пройти своими ногами в первый же день 5-6 часов. Конечно, в полной мере, я ощутила это лишь на следующее утро. Но и в первые часы стало понятно, что вся моя подготовка оказалась ничтожно малой. Мы шли по часу только вверх, потом по 30-40 минут беспрерывно вниз. На подъёме ныла спина, отказывали мышцы в (простите за прямоту) заднице и дико сбивалось дыхание. Женёк пытался поучить меня двухфазному дыханию и признался, что у него искривлённая перегородка в носу, из-за чего ему тоже трудно дышать ровно. В ответ я рассказала, что перед нашей поездкой у меня обнаружили большую кисту в левой пазухе носа и двухфазное дыхание – не мой случай. Вообще ребята очень терпимо отнеслись к тому, что я так сильно отставала в первые дни на треке. Честно говоря, всю первую половину нашего путешествия я шла позади них. Но в начале это было совсем критично. И Женя с Женей ни разу не упрекнули меня. А, наоборот, как могли поддерживали. К счастью, мы все совпали идеально, включая чувство юмора и настрой. Вскоре у нас выработался особый порядок. Впереди шла Женя. Женёк за ней, чуть поотстав – с самым тяжёлым рюкзаком и с оглядками на меня. Дальше ползла я, пытаясь сохранить улыбку на взмокшем лице. Наш портер Соко убежал далеко вперёд практически сразу. Но мы знали, что это обычная практика и не переживали. Замыкающим шёл безмятежный Новрадж (Набарадж?). Он шёл налегке, с рюкзачком не больше школьного, без всяких палок вообще, смотря на ходу в телефоне какое-то медитативное видео, подпевая себе под нос, и тихонько ел, доставая из кармана что-то вроде семечек или орешков без скорлупы. Тогда я, пыхтя как маленький паровоз, обгоняла его из принципа, а он, сияя, махал мне рукой и шёл, не меняя темпа. Я улыбалась в ответ, хотя скулы сводило от боли в мышцах, а плечи горели от тяжести рюкзака. И я… одновременно, и ненавидела себя и благодарила небеса за то, что оказалась здесь. Если бы вы видели… Какая красота была вокруг нас там! И сколько во всём этом было невыразимого… Смысла.
Второе, чем запомнился мне весь «нижний трек» (до Намче-Базара) и особенно первый день пути до Нунталы – это общее единение. И тут речь уже не только о нашей скромной компании. Речь обо всех, кто прошёл этот путь вместе с нами. Люди, чьих имён я не знала… Люди, говорившие на разных языках… Люди самых разных возрастов… Чужие мне, но такие родные и близкие в нашем общем восторженном страдании люди… Спутники. Дело в том, что «нижний трек» (пеший маршрут до Луклы) не особенно популярен. Он занимает 4-5 лишних дней, которые нужно пройти и проехать (но больше всё-таки пройти). И, к слову, помимо нашего варианта доехать до Фаплу и ещё чуть-чуть до Чиванга (если повезёт), а дальше пешком, есть второй – доехать из Катманду до Джери, и идти пешком оттуда. По времени и расстоянию путь от Джери занимает на пару дней больше. Оба эти маршрута можно найти на картах. Они в принципе известны и интересны каждый по своему – уникальная возможность увидеть нетуристический Непал, погрузиться в быт и в природу по-настоящему. Воочию, своими глазами увидеть и познакомиться с тем, как живут в тех суровых условиях местные жители. А главное – вот где настоящая акклиматизация! Набор высоты происходит постепенно и мягко. Мышцы учатся распределять нагрузку. Ноги и суставы привыкают к тропинкам, ступеням, смене подъёмов и спусков… Но, несмотря на логичность, все эти преимущества остаются скрытыми для большинства туристов. Поэтому на «нижнем треке» нас было немного. И уже через несколько часов пути мы все друг друга узнавали.
Параллельно с нами в те дни пешком шли несколько групп. Мы все невольно пересекались – то отставали, то обгоняли друг друга. Парочка из Финляндии – юноша и девушка, им было лет по 25. Они шли без гида, без портера – самостоятельно, сверяясь с обычной картой. В какой-т о момент даже пропали из виду, видимо заблудились. Но потом снова догнали и обогнали нас – вещей у них было мало и шли они довольно бодро. Но вскоре на большой развилке, где тропа прерывалась просекой, мы снова встретили их. Они тоже не могли отдышаться после долгого подъёма, который был на этом отрезке, и спросили у нашего гида направление дальнейшего пути, чтобы не свернуть не туда снова. Вообще на треке сложно заблудиться – так или иначе все дорожки и тропинки выведут либо на основную тропу, либо в какую-нибудь деревню, где непременно подскажут, куда идти дальше. А на «верхнем треке» заблудиться и вовсе невозможно.
Кто шёл ещё… Группа тех самых молодых немцев с гидом, похожим на турка, в его неизменном жёлтом дождевике и панаме – те самые, которые «увели» у нас джип в Фаплу. Немцы были безэмоциональны – то ли устали, то ли им плохо давались условия и климат. Но шли они вяло и ни с кем посторонним не контактировали. Зато их гид оказался очень общительным, внимательным и весёлым. Он как-то быстро распознал нашу русскую речь и запомнил нас. Со своими (немцами) он не церемонился – подшучивал, по-доброму, и подначивал их шевелиться. А нам при каждой встрече махал рукой и тоже угощал какой-нибудь шуткой-пантомимой.
Идя то вверх, то вниз неизбежно выдыхаешься. По началу, с непривычки, это происходит довольно часто – каждые метров сто, если не чаще. Пытаешься хорохориться, но желание быстро проходит. И дальше просто расставляешь себе разные обозримые вешки. «Вот сейчас ещё десять ступеней и остановлюсь подышать – сосчитаю до 60, будет минута, больше нельзя – и дальше, до следующей... А вот там, чуть подальше удобный выступ, на который можно будет облокотить рюкзак и тоже сосчитать до 60… А вон где-то там лестница заканчивается и, если все меня подождут, можно будет сделать глоток воды или даже чая…» Меня всегда ждали. Мы шли своей группой – каждый в своём темпе, но никогда не бросали друг друга. И так – маленькими, достижимыми целями, планировали маршрут, держа в голове план, но не планируя ничего глобально и вслух. Примерно по той же схеме шли все остальные – вот почему мы то и дело пересекались и вскоре стали узнавать друг друга.
Группа седых британцев. Кажется трое мужчин и две женщины. Все стройные, подтянутые, улыбчивые – с фигурами египетских мальчиков и блестящими детскими глазами. У них было несколько портеров, а сами они, по понятным причинам, шли почти без вещей. Когда нам случалось обгонять их во время их передышек, весёлые старички аплодировали нам и кричали «You can do it!», и мы отвечали им тем же, когда расстановка сил менялась.
Пятеро или четверо человек разного возраста из какой-то европейской страны. Мы так и не поняли из какой – между собой они общались тихо, но английский по необходимости применяли очень уверенно. Молодой человек с бородкой и девушка с дредами были похожи на хиппи и на каждой большой стоянке занимались йогой. Кроме них в компании была парочка постарше и один совсем взрослый – руководитель или даже гид, но не из местных. Все они держались особняком, хотя при встречах тоже узнавали нас – угадывалось по глазам.
Основную часть пути мы шли, не давая себе останавливаться больше, чем на минуту-две. Чтобы не терять темпа. Но иногда всё же не могли отказать в удовольствии пофотографировать. Вокруг была такая невозможная красота, что объять это всё глазами и просто запомнить казалось невероятным. И вот, в одну из таких фотопауз, на тропинку навстречу нам вышел подросток лет 10-12 на вид. Он шёл босиком и нёс за плечами огромную развалюху-корзину, гружённую ветками и палками. Его пластмассовые тапочки болтались, нацепленные на самую длинную жердь. Он опёрся о выступ в скале и остановился – видимо передохнуть. Я понимала, что возможно это цинично, но, с другой стороны, знала и то, что подобные моменты можно и нужно документировать. Ведь мной руководило не просто праздное любопытство. А желание рассказать – не только о глянцевой туристической обложке этой страны, но и об обратной (изнаночной) стороне маршрута.
Как можно уважительнее я попросила у мальчика разрешения сфотографировать его и попозировать мне. Он замер. Не возражал, возможно, и не совсем понимал, зачем я это делаю. Оттого и я почувствовала себя неловко. Сделав пару снимков, сказала «спасибо» и поняла, что достаточно. Но когда уже убирала камеру, подошли другие иностранцы и тоже стали снимать. Мальчик диким зверьком смотрел в их объективы. И стыд, и гнев, и недоумение, и возмущение, и гордость, и страх – всё было в его глазах одновременно. Потому-то видимо, иностранцы сразу же, как и я, прониклись уважением к этому «маленькому великану». Так же, почувствовав неловкость, они убрали свои фотоаппараты и поблагодарив, пошли дальше.
Первый большой «привал» и перерыв на обед мы сделали в месте, названия которого я не запомнила. Этому предшествовал серьёзный и долгий подъём не менее часа. Первый ощутимый набор высоты. Исходя из того, что в памяти сохранилось осознание отметки почти в 3000 метров, я могу судить по карте, что место это было либо Ринглу, либо Геза. Вероятнее всего – второе. Высота 2720 метров. На продуваемом всеми ветрами холме только большая ступа и лодж, где можно не только поселиться, но и поесть в просторной столовой. По сути – это был наш первый обед в пешем маршруте. Сил не было совсем, всё болело и ныло, есть хотелось зверски… Голова начинала болеть… В добавок ко всему ещё и погода испортилась – стало холодно, пошёл мелкий дождь и недружелюбный ветер усилился естественным сквозняком. Так что мы с удовольствием остановились, чтобы передохнуть. Без ночёвки, само собой. До Нунталы оставалось ещё пару часов ходу, если верить нашему гиду, и мы рассчитывали успеть сегодня добраться туда.
В столовой мы встретили всех наших спутников. Кто-то уже сидел там, кто-то подошёл после. Все были утомлённые, замёрзшие и поэтому в основном молчали… Все, кроме нас. Женёк болтал, не останавливаясь. Мы с Женей обсуждали всё – тяжесть перехода, красоту гор, планы на Нунталу, меню, окружающих… Может мы в принципе по жизни такие восторженные, а может нас захватило счастье победы над обстоятельствами… Или же действительно – русский менталитет? Несмотря на усталость мы чувствовали себя счастливыми.
Здешнее меню было таким же пухлым, как и в Фаплу. Но на изучение и выбор не осталось сил. Я, не глядя, заказала себе долбат (большинство в столовой ело именно его) и чай. Мы ещё не приноровились к общему заказу и пока каждый выбирал себе сам. Гид и портер снова ели не в общем зале. Как мы потом узнали – это нормальная практика. Всех местных гидов и портеров кормят либо на кухне, либо при входе в лодж в отдельной зоне. Странные правила порой заставляли этих людей есть в холоде или стоя… Как потом оказалось, во время ночёвки гиды и портеры и спят в столовой. То есть им приходится ещё дожидаться, когда разойдутся по комнатам все гости… Нам всё это казалось неправильным и неуважительным. Но обычай, который сложился здесь очень давно и который нам так и не смогли объяснить, самих местных устраивал. Хотя… Может они и не выбирали? Ведь такой порядок позволяет гиду и портеру не платить за еду (кормят их долбатом или тем, что осталось от общего ужина) и за ночлег – и значит больше денег приносить в семью, где (чаще всего) они являются единственными кормильцами. Что касается портеров – многие из них таким образом зарабатывают на образование. В Непале бесплатным является только начальное образование.
Но обо всех реалиях нам тогда ещё не было известно. И не обременённые, но сытые, мы продолжили путь. После перерыва плечи болели ещё сильнее и прямо-таки взвыли, когда я надела на них рюкзак. Я даже не помню, каким был тот первый обед – в памяти остался лишь чай, который разочаровал, а «чайного» секрета я тогда ещё не разгадала. Я заказывала чёрный чай, а мне принесли слабо-коричневую водичку в стеклянной кружке. Хорошо она была хотя бы горячей… Секрет же состоял в том, что непальцы сами не пьют чай из пакетиков, держат его для иностранцев, и даже не знают, по сути, как им пользоваться. Но и привычный нашему пониманию чёрный чай они тоже не заваривают. Поэтому, когда речь идёт о «чёрном чае» из меню, хозяйка на кухне растягивает несчастный пакетик на 5-6 кружек, лишь слегка подкрашивая кипяток и думая, что так и должно быть. Позднее мы пытались схитрить и заказывали термос чёрного чая. Но… Нам приносили термос с полутора-двумя литрами горячей воды, в которой уныло плавал всё тот же одинокий чайный пакетик. В конце концов, мы перешли на имбирный чай. В предлагаемых обстоятельствах он оказался вкусней и полезней.
***
Итак… Нам оставалось дошагать сегодня до Нунталы, миновав спуски, подъёмы и ещё один перевал почти в 3000 метров в Таксинду. Сама Нунтала располагалась на высоте 2194 метров. То есть в целом складывалась правильная акклиматизация для сна – принцип в том, что спать нужно ниже проделанного подъёма. Сначала подняться, а потом спуститься и ночевать – в этом случае организм мягко адаптируется. Но, чтобы добраться до выбранного места назначения, времени оставалось не много. Часы показывали почти три и нужно было торопиться. «Торопись», – говорила голова, а ноги, спина и руки… Отвечали отборным матом и отказывались идти – в общем согласованность в теле явно отсутствовала. Наладить темп удалось с трудом и до Таксинду мы двигали себя вперёд уже исключительно силой воли…
Как только солнце скрылось за пуховым одеялом из туч, стало ощутимо холодать. Мы уже не снимали флиски и шли, стараясь останавливаться как можно реже, чтобы успеть до дождя. Когда в зоне видимости показались домики, мы уже успели обрадоваться, но оказалось, что это ещё только та самая деревня Таксинду, а значит мы приблизились к отметке 2960 метров. И значит, что до Нунталы оставалось ещё совсем немножко подняться вверх, а затем спуститься гораздо ниже и пройти ещё подальше… Силы были на исходе, но ноги при этом, как ни странно, уже будто бы смирились со своей участью и теперь шагали сами, как заведённые, не чувствуя ничего. Время приближалось к пяти. Проходя по деревне, мы видели, что некоторые наши спутники решили остановиться здесь. Но наше намерение было твёрдым – мы, не сбавляя темпа шли дальше, в Нунталу. Мимо заманчивых террас, где другие пили чай. Мимо гостеприимных лавочек, где продавалось всё на свете – от яблок и колы до носков и бумажных спичек. Мимо распахнутых дверей лоджей, где стояли уже чьи-то рюкзаки и слышался смех хозяйских детей. «Нунтала! Нунтала. Нун-та-ла…»
Сразу за деревней дорога резко уходила вверх, в холмы. Мы шли теперь одни. Если кто-то и ушёл сегодня дальше, то они явно уже обогнали нас. После пяти встретить на тропе человека практически нереально – вечер в горах наступает быстро, стоит солнцу зайти за ближайший хребет. Сразу, как по щелчку, становится темно, сыро, а значит небезопасно. Поэтому нам следовало торопиться – до темноты оставалось, судя по всему, не больше часа. «Только бы не было дождя…»
Поднявшись на холмы, мы увидели на горизонте ещё одно скопление домиков. И тут же раздался радостный крик Новраджа (Набрата?) за моей спиной…
– Nuntala!
И мы благодарно вздохнули: «Успеваем!» Деревня виделась совсем близко. Казалось, что до неё подать рукой. Уверенные, что «бежать» нам осталось не более 20 минут, мы решили дать себе отдых минут на 5-10 и пофотографировать, наконец-то, окружающую красоту. Конечно же, это было ошибкой, поплатиться за которую, пришлось довольно скоро… Но пока что – довольные и безмятежные – мы скинули рюкзаки у одинокого домика на склоне горы и достали фотоаппараты.
Через секунду из дома выбежал мальчишка – маленький симпатичный «шпанёнок».
- Chocolate? Sneakers?
Наверное, это были единственные слова на английском, которые он знал в свои 4-5 лет, и повторял их всё время. Мы рассмеялись и достали ему пару леденцов, потому что шоколада с собой у нас уже не было, а злаковые батончики ему бы вряд ли понравились. Пацан не растерялся. Он выудил из кармана солнечные очки в ярко-жёлтой оправе, нацепил их на глаза и, уперев руки в бока, стал позировать нам с видом киноактёра.
- I am superman!
Оказалось, его английский богаче, чем мы думали. Со стороны дома послышался смех и к нам подошла женщина. Очевидно, мама «супермена». Возраст её определить было невозможно. Глубокие морщинки и стёртые ладони терялись за молодыми глазами и доброй улыбкой. Думается, она в своей обычной жизни была такой же озорной, как и сын. Я захотела сфотографировать их вместе, чтобы запомнить и нарисовать, когда будет возможность, и жестом попросила женщину присесть рядом. Она опустилась к мальчику, обняв его сзади, поцеловала в макушку. Гряда гор и холмов за её спиной густо поросла лесом. Пейзаж уводил взгляд в небо, затянутое тучами и бурлившее как стоящий на плите суп. Грозовой суп… Однако пора нам было торопиться.
Поблагодарив, как сумели, мы снова нацепили рюкзаки и попрощались с жителями одинокого домика. Дорога начала спускаться вниз и вот тут-то мы поняли, что ошиблись. Близость Нунталы была иллюзорной. Такой эффект, если не объяснять всё нашей самонадеянностью, случается в горах. Возможно, сказывается разреженность воздуха. Возможно – искажённое пересечённой местностью пространство. Но то, что поначалу кажется близким и «резким», далеко не всегда действительно окажется таковым. До увиденных нами домиков идти оставалось не каких-нибудь 20, а все 40 минут. И у входа в лес случилось самое неприятное – пошёл дождь, от которого мы не успевали укрыться даже под деревьями. Чтобы достать дождевики пришлось остановиться, снять рюкзаки, достать необходимое и затем упаковаться обратно. У Жени были ещё защитные болоньевые штаны, которые она натянула, несмотря на спешку. И у обоих ребят были защитные чехлы на рюкзаки. У гида была лёгкая куртка с капюшоном. Чуть подальше мы видели нашего портера, который второпях обтягивал баулы целлофаном, закрепляя его резинками. Но вдаваться в подробности не хватало времени. Новрадж (да, как бы его ни звали) объяснил Жене, что побежит вперёд, договориться о ночёвке, и будет ждать нас в самом дальнем лодже на том конце деревни. Он быстро скрылся в лесу. Я замешкалась – у меня не было чехла на рюкзак, но я рассчитывала, что новый дождевик накидкой-солнышком сможет защитить и меня, и его. Только я ещё ни разу не проверяла это на практике. И теперь поняла, что сомневаться хоть и поздно, но придётся. А дождь тем временем уже превратился в водопад…
- Ну, теперь быстрыми мухами!
Женя скомандовала и первой зашагала по лужам. Я старалась не отставать, однако получалось плохо. Ребята хоть и оглядывались на меня, но стоять и ждать под дождём было невозможно. Так что они всё-таки убежали вперёд. И я стала повторять себе под нос как считалочку…
- Скоро всё это закончится… Я сама этого хотела… Скоро всё это закончится… Я сама…
Главное было не поскользнуться, и я до сих пор удивляюсь, как мне это удалось. В лесу дорога почти мгновенно превратилась в сплошной ручей. Капли буквально грохотали по листьям и, даже если бы я закричала, меня вряд ли бы кто-нибудь услышал. Оставалось только бежать – перепрыгивая между камнями и корнями, удерживая равновесие спасительными трекинговыми палками, не обращая внимания на то, как вода заливается в рукава и перчатки мокнут насквозь. Ботинки тоже начали отсыревать, не справляясь с напором стихии. Ведь мы готовились к тому, что в октябре в Непале уже не бывает дождей. Так было написано на всех сайтах…
- Их бы всех сейчас сюда – тех, кто это писал!
С широко раскрытыми глазами в шоке от самой себя я выскочила из леса. Вот она – Нунтала. На открытой местности дождь шёл тише – видимо, потоки воды собирались, стекая с деревьев, тогда как здесь тучи уже рассеивались. И всё-таки было сыро, одежда успела намокнуть, а мелкие капли продолжали лететь в лицо. Дальше у поворота стоял Женёк. Увидев меня, он помахал палкой и скрылся за домами – так он проделывал перед каждым поворотом. Я понимала, что в любом случае бы не потерялась, но эта поддержка значила много. Очень много. И я до сих пор с благодарностью вспоминаю о тех моментах. У последнего дома он махнул мне в последний раз и вошёл во двор. Скоро и я приблизилась к заборчику лоджа, шагнула внутрь и увидела своих ребят. Лодж назывался… «Шангрила».
Дождь почти закончился. Радостный Новрадж (сейчас было неважно, как иначе его могут звать), потирая руки сообщил о том, что есть номера двухместные и трёхместные. Женёк вызвался сходить с ним на «разведку». А мы с Женей и портером, составив вещи в кучу, начали распаковываться от мокрых дождевиков и чехлов. Женёк не возвращался и я предложила Жене пойти посмотреть нам самим тоже. Комнаты для гостей располагались в отдельной постройке в два этажа – по принципу барака, но с отдельным входом для каждого помещения с общей открытой галереи (или общего длинного балкончика, если так понятнее), куда можно было подняться по лестницам со двора. А во двор из столовой можно было пройти через главный вход, откуда мы заходили с улицы, или через боковой – по деревянным ступенькам. И, в общем, не знаю, как я так сумела, но ведь таланта мне не занимать? Пройдя все препятствия этого длинного дня – все буераки, реки, ступени, камни, корни – и ни разу не оступившись… На этих трёх мокрых ступеньках я вдруг поскользнулась и съехала вниз на собственной пояснице. Хорошо, что они (ступеньки) были деревянными…
– Ты в порядке?
Женя хоть и устала не меньше, но испугалась за меня. А мне было больно, обидно и… Смешно. Смешно, что я так по-глупому упала на «ровном» (почти) месте. Только она помогла мне подняться и на балкончике (или галерее, если так понятнее) показался Женёк с ключами в руках.
– Классный номер на троих! Я уже попросил, чтобы несли вещи.
***
Номер нам действительно достался неплохой, и мы впервые попытались обжиться. Поясню, что значит «неплохой номер по-горнонепальски». Пока не с чем было сравнивать, мы и сами не знали всех его достоинств, оценить которые смогли позже…
Комната в отдельном доме. Значит тишина вам обеспечена. Правда, некоторые советуют селиться поближе к столовым, потому что там якобы теплее. Но как показала практика, печи топятся недолго и призрачное тепло улетучивается меньше, чем за час, не успевая прогреть другие помещения. А вот разговоры и беготня могут длиться чуть ли не до полуночи.
Кровати, сколоченные из грубых досок, всё же лучше, чем монолитные лакированные топчаны. Кровати мы в ту ночь и часто в дальнейшем сдвигали вместе, укладывая спальники ближе друг к другу. Так было хоть чуть-чуть, да теплее.
Комната не тесная и с окнами. В окна хоть и сквозит, но зато сырость не задерживается. Мы развесили дождевики как занавески и сквозняк уменьшился. Зато к утру почти не было конденсата. А простор позволил развесить все вещи. Мы затащили внутрь пару пластиковых стульев с балкончика (с галереи). И растянули по комнате верёвку (об этом расскажу отдельно – в главе про содержимое рюкзака).
Домик-барак был деревянным… Благодаря чему, оказался далеко не самым холодным из тех, в которых нам приходилось ночевать дальше. Здесь, конечно, тоже шёл пар изо рта, но хотя бы не леденели нос и щёки. Как это было в «каменных мешках» дальше.
Но самый важный «сюрприз» ждал впереди. Это было мой личный сюрприз – для меня. Мы распаковывали вещи, радуясь, что сейчас переоденемся в сухое. Я, как самый малоопытный «боец», переживала из-за холода в комнате…
– Как же мы тут спать будем? Холодрыга.
– Ничего, в спальник залезешь и согреешься!
На этих словах Жени я открыла баул со своими вещами и распаковала спальный мешок. О ужас – со мной случилось самое страшное, что может произойти в походе! С одного конца мой спальник оказался мокрым насквозь! Сокол (портер) всё же не успел вовремя накрыть вещи полиэтиленом… И дождь коварно воспользовался этим… Но была и хорошая новость. Мешок принял весь «дождевой удар» на себя – остальные вещи остались сухими! Но всё равно… Как же я теперь буду спать?
– Так. А что ещё есть? Из тёплого?
Вопрос Женька заставил меня взять себя в руки и не раскисать. Я перебрала всё и возблагодарила собственный характер за то, что перестраховалась и набрала весь тот непозволительный перегруз, который теперь стал моим спасением. Расскажу сразу – ночь я провела, одевшись в толстое термобельё, толстые синтепоновые штаны на флисе, лыжную пуховую куртку и толстую флиску под неё, двойную шапку на голову и махеровый шарф. На ногах у меня были лыжные носки, сверху шерстяные носки и, в дополнение, я сунула их в пуховую жилетку, застегнув, почти как маленький спальник. На руки надела толстые лыжные перчатки. А сверху накрылась флисовым пледом. Да! Всё это я притащила с собой в Непал, хотя меня уверяли, что это лишняя тяжесть. Но, честное слово, я бы вряд ли пережила ту ночь в Нунтале, лишившись спального мешка – вряд ли бы пережила её, не простудившись и не получив осложнение... Выводов делать не стану – пусть каждый оставит это право за собой.
Вернёмся в Нунталу. Мы переоделись в сухую одежду. Запихнули в ботинки химические грелки, предварительно побив их об колени – ничего… Грелки стали едва тёплыми, и мы решили, что они – бесполезная дрянь весом в 200 грамм каждая. Взяли мой горемычный спальник и пошли на ужин. В столовой уже горела печь, и мы разложили тяжелый мокрый мешок на стульях под сочувственные возгласы ото всех столов – все были согласны с тем, что мне сегодня не повезло сильнее остальных. Я даже успела ощутить себя «героиней» на какой-то короткий миг. Но довольно быстро и это забылось. Хотелось есть и отдыхать. Заказав ужин и завтрак, который я даже не вспомню из чего состоял, мы попробовали воспользоваться местным интернетом – в первый и последний раз. Дальше – только через свою сеть, когда она время от времени появлялась. Короче говоря, нам предлагалось приобрести услугу в виде картонного талончика. После оплаты полагалось соскрести с него защитный слой и ввести открывшийся код в настройки сети. Это обещало счастливчикам доступ в интернет на сутки… По факту – мы смогли связаться с родителями Жени, пока сидели в столовой. А я успела написать сестре. В комнате Wi-Fi перестал быть доступным – видимо, роутер находился в основном зале и слабый сигнал не пробивался через его каменные стены. В итоге, к утру срок действия истёк, несмотря на обещания. Больше мы на «интернет по талончику» деньги не спускали.
После ужина публика стала расходиться спать. За соседним столом знакомая нам группа немцев ещё сидела за игрой в карты… Почти домашняя атмосфера…
– Может «Эки-воки»? Или спать?
– Спать!
Хором ответили мы с Женьком на вопрос Жени. Новрадж (пусть будет Новрадж) остался за столом, улыбаясь. Сокол, наверно, уже спал. Мы взяли недосохший спальник и ещё пару вещей, которые наивно надеялись высушить, и пошли к себе. А у входа в номер Нунтала неожиданно одарила нас великолепным закатом, который открывался именно с нашего балкончика – со второго этажа. Догорающее и тонущее в потемневших горах солнце, уже невидимое из долины, раскрасило в персиковый, розовый, золотой и апельсиновый цвета остатки дождевых клокастых облаков. У самой кромки вершин небо успело расчиститься и хвасталось напоследок своей прозрачной голубизной. Тогда как в зените оно уже чернело и с другого его края зажигались первые смелые звёзды… Всего пять минут – мы успели увидеть это великолепие, сфотографировать и… Всё погасло. В одно мгновение наступила ночь.
ДЕНЬ 5. ПЕРЕХОД ИЗ НУНТАЛЫ В БУПСУ.
К утру вещи всё ещё были сырыми. Но зато химические грелки показали себя молодцом. Просто они начинали действовать не сразу и становились горячими примерно в течение часа. Перед сном я всё-таки вынула их из ботинок, удивилась и спрятала в те места спальника, которые оставались сырыми. В результате он единственный за ночь почти высох.
Вчерашняя история с дождём стала для нас хорошим уроком. Теперь абсолютно все вещи мы упаковывали в пакеты, прежде чем распихивать по рюкзакам и баулам. Даже спальный мешок я умудрилась засунуть в два мусорных пакета. Это было непросто, потому что он у меня был очень тёплым, а значит довольно объёмным. Вообще пакеты (любые, включая мусорные с «драгоценными» герметичными завязками) стали отныне стратегическим запасом наравне с едой. Знаете известную шутку про походников? На первой стоянке ищешь чистые носки, на всех остальных… сухие. Так вот – это не шутка. Сухость – вот единственный критерий ценности для тех, кто на тропе.
На завтрак мы спустились полностью готовыми и упакованными. Недосохшие вещи, временно уложенные по пакетам, несли в руках. Свалив всё в отдельную кучу у входа, огляделись. Хотя мы поднялись в 5:00 и пришли в столовую в 6 утра, здесь уже было полно народу. Гид немецкой группы в своём неизменном жёлтом дождевике-куртке приветствовал нас, попивая что-то из термоса. Наш Новрадж (да, пусть уже без вариантов – Новрадж и Новрадж) тоже был здесь – занял стол для нас и объяснил, что они с Соко уже поели.
Нам принесли заказанный завтрак и термос кипятка. Поскольку вода уже начала повышаться в цене, мы решили, что теперь будем брать себе кипяток и заваривать чай в термосы. На троих у нас было два – один маленький железный Жени и Жени на 0,7 литра, и мой 2-литровый стеклянно-пластмассовый, который держал температуру почти сутки. С собой мы привезли заварной чай, травы, сублимированные ягоды… Из всего этого получался отличный напиток, который тонизировал и утолял жажду не хуже воды. Но воду мы тоже брали – на дневной переход нам требовалось не меньше пары бутылок по 1,5 литра. В одну бросали, как правило, растворимый витамин. А вторую оставляли чистой. При тех нагрузках, которые приходится выдерживать в походе по горам на высоте, взрослому человеку необходимо выпивать до 3-4 литров воды за сутки. Это восполняет потерю жидкости из-за повышенного потоотделения и помогает от «горной болезни», не давая организму накапливать в себе лишнюю жидкость «про запас».
После вчерашнего марафона у меня болело всё – даже те мышцы и кости, о наличии которых я до этого, кажется, и не подозревала. К тому же очень ныла ушибленная на лестнице поясница. Женёк перед сном прочёл мне лекцию о том, что согревающие мази не помогают в таких случаях, и намазал мои синяки чем-то охлаждающим. Женя осмотрела спину и сказала, что следы от падения там весьма заметные. Мазь немного помогла, но с утра я всё равно натёрла себя своей – согревающей, в которую верила, исходя из опыта, и думала, что как минимум, должен сработать «эффект плацебо». Ныть было бесполезно. Сегодня нас ожидал очередной многокилометровый рывок согласно «шпаргалки Миши». Из Нунталы, где мы ночевали на высоте 2194 метра, предстояло дойти (в идеале) до Бупсы на высоту 2340 метров, минуя по пути Джубинг (внимание – высота 1680 метров), а затем Кхариколу – высота 1985 метров, где можно также заночевать, если мы будем не успевать достигнуть Бупсы до наступления темноты. Таким образом, наш путь можно было описать как… Вниз-вниз-вниз и вверх-вверх-вверх, вниз-вниз и вверх-вверх. Вниз и вверх… И это – горы.
К семи часам с завтраком было покончено, и мы стали готовиться выдвинуться по задуманному плану. Большая часть людей ещё продолжала сидеть за столами. Парень с бородой и девушка с дредами (парочка – хиппи, как я назвала их вчера) расстелили коврики на траве и занялись йогой. Подняв рюкзак, я увидела, что рядом с ним валяется чей-то защитный чехол от дождя. Я подняла его и вскрикнула, привлекая внимание, но никто не признал находку. Тогда я повесила его рядом и стала собираться. Мы тоже сделали небольшую гимнастику, чтобы растянуть занемевшие мышцы. Развесили на рюкзаках все сырые вещи – носки, флиски, футболки, куртки… Так что сами рюкзаки совсем потерялись и стали напоминать просто связки тряпок. Столовая опустела. Но хозяин чехла так и не объявился. Мы решили, что правильнее будет взять его с собой – теперь, по крайней мере, у моего рюкзака тоже появится защита от дождя. И, поблагодарив, неизвестного «дарителя», наша компания двинулась дальше.
Я ещё с утра надела свежую футболку и накинула рубашку. Солнце красовалось в очистившемся небе, как яркое пятно акварельной краски. Всё вокруг пело и дышало после вечернего дождя и сырой ночи. Мир проснулся и был таким добрым, чистым, зовущим, что внутри невольно просыпалось ощущение праздника. И хотелось улыбаться, хотелось жить, хотелось идти! Все боли, усталость и тревоги отступили сами собой. Лишь голова продолжала ныть, но и с этим я уже готова была смириться. Потому что впереди ждало только долгожданное и новое.
От нашего лоджа уходила тропинка, выложенная камнями и камешками – типичная деревенская дорожка горного Непала. Палки стучали, упираясь клинышками в щели. И самое главное было не поскользнуться на влажных плитах… Я в этот день упала ещё дважды – именно поскользнувшись. Но это скорее сказалась усталость ног, которые сегодня контролировать стало чуть сложнее. В целом дорога была такой же, как и вчера. Буквально за вторым поворотом мы поняли, что наш лодж стоял вовсе не на краю деревни. Нунтала закончилась ещё только минут 15-20 спустя. Мы шли мимо похожих домиков и построек, где сидели дети. Мимо каменных заборов, на которых уже успели разложить на просушку матрасы, и вывесить бельё. Мимо местных жителей, повторявших с улыбкой «Намастэ-э-э» каждому встречному – знакомому и незнакомому, совсем как и у нас в деревнях.
У околицы мы остановились, не в силах отказать себе в удовольствии полюбоваться видом. От восторга забылись все слова и остались одни эмоции, выкрикиваемые отдельными буквами… Бесконечные гигантские стога – горы, покрытые деревьями и травой, перерастали одна в другую. А над ними нависало небо – ещё чистое над нами, но уже готовившее разносерые облака на горизонте. Там вдали, на гряде слева от нас, на горе можно было разглядеть одинокое белое строение – должно быть храм или монастырь. А на другой горе, напротив, склон весь был усыпан маленькими жилыми домиками. Женя расспросила Новраджа… И пересказала нам.
– Он говорит, что это монастырь. И что люди из той деревни ходят молиться в монастырь почти каждый день.
Мы в лёгком потрясении минут пять осмысливали полученную информацию. Для понимания – нужно было спуститься с высокой горы вниз и потом так же подняться на другую гору. И это только дорога в один конец… Визуально, на неё могло уходить не меньше двух часов…
За деревней тропинка «дичала» – пришлось отключить мою гоу-про-камеру и предельно внимательно смотреть под ноги. Местами камни заканчивались и начиналась утоптанная глина. Временами мы шли по лесу. Временами снова выходили на открытые склоны. Если начинались камни, то чаще всего это были уже не лестницы в привычном понимании, а просто сложенные вместе камни разных размеров – не столько для удобства, сколько для твёрдости покрытия. В любой момент они могли перекрываться ручьями и траншеями. Приходилось следить за каждым шагом. И всё же – при первой же возможности или встрече с чем-то необычным – я доставала фотоаппарат или снимала хотя бы на телефон. Поэтому (но если быть честной не только пот этой «уважительной» причине) я и сегодня плелась в хвосте. Но зато не упускала ничего, что казалось мне хоть чем-то выдающимся…
КОЕ-ЧТО О МОИХ ФОТОГРАФИЯХ.
Корзины, в которых местные жители переносят любой груз, встречались нам постоянно – плетёные из лозы, огромные, с самодельными лямками. Они использовались по назначению, либо сушились в ожидании работы во дворах и под навесами, напоминая гигантские ажурные напёрстки.
Импровизированная прачечная на улице – тоже частая история. Просто каменный постамент с таким же маленьким каменным бассейном, куда лилась вода из «упакованного» в трубу родника. Около первого же такого «фонтанчика» мы остановились, чтобы снять лишнюю одежду и надеть очки, когда стало нестерпимо жарко. Это произошло спустя часа два после Нунталы – судя по карте местечко называлось Чхирди. На краю бассейна стоял чей-то таз с мокрым бельём, но хозяев поблизости не наблюдалось. Мы убрали в рюкзаки высохшие вещи (солнце высушивало их лучше и быстрее любых отопительных приборов). И умылись водой из родника – струя была холодной, но не ледяной. Видимо, труба шла из-под земли не напрямую. Пить не стали – неоправданный риск.
Там же за Чхирди мы впервые пересекли подвесной мост. И это событие, конечно же, вызвало у меня детское восхищение. Мосты, как правило, соединяют тропу с двух противоположных хребтов, и проходят над пропастью, служащей руслом для неглубокой, но бурной речки. На фотографиях, которые я рассматривала в интернете, будучи ещё в Москве, эти мосты были сделаны из стальных тросов, железных реечных настилов и сетки Рабица в качестве ограждения. Перила обязательно обвязаны сотнями сотен разноцветных священных флажков и белых шарфов, развевающихся на ветру… Ходить по таким мостам нужно осторожно и по правилам. Если навстречу вам идёт караван (особенно с животными), следует вернуться и пропустить их. Ширина моста обычно не больше метра, поэтому разойтись здесь способны от силы двое-трое человек, да и то аккуратно и медленно. По подвесному мосту нельзя идти в ногу – сила инерции может так расшатать и без того пружинящую конструкцию, что опоры не выдержат или вы сами не устоите на ногах и вылетите за ограждение. Палки трекинговые тоже, разумеется, нужно поднять и шагать, держа равновесие самостоятельно, либо опираясь на перила. И главное… Без паники.
Тот мост, на который впервые ступили мы, был именно таким, как я себе и представляла. Только без флажков и шарфов. Но всё равно с него открывался захватывающий вид – перспектива уходящего в стороны ущелья, а под ногами бегущая и пенящаяся на огромных валунах прозрачная река… Я не сдержала счастливого вскрика… Сделала несколько фотографий во все стороны, не забыв снять свои грязные и побитые ботинки на железных жёрдочках… Под которыми просвечивала пропасть. Задумалась на секунду (о вечном). И поторопилась догонять остальных, потому что, разумеется, снова отстала.
ОСЛИКИ.
Ещё одна достопримечательность «нижних гор», которая по началу вызывала у нас живой восторг – ослики. И они действительно казались милыми, когда мы наблюдали за ними во время коротких привалов со стороны. Ослики, ишаки и мулы – гружённые тюками, баулами, баллонами с газом и вообще чем угодно, прикрытые попонами из старых ковров, осёдланные расшитыми (хотя и старенькими уже) сбруями с большим количеством медных либо бронзовых чеканных бубенцов… Они послушно шли друг за другом, покачивая головами, под резкие крики погонщиков. Но чем дальше мы углублялись в горы, тем чаще нам стали встречаться те самые «ослики». Караваны их разрастались, часто соединялись из нескольких в один… А тропинки тем временем становились всё уже! И довольно скоро наше умиление сменилось гневным криком «Ослы-ы-ы!», стоило только послышаться звону бубенцов в незримом отдалении. Мы пробовали пропускать их. Но, учитывая, что и людей на тропе стало прибавляться, подобная тактика быстро разонравилась – стоять приходилось иногда, по 10 минут, что казалось непозволительной роскошью. Затем мы как-то попробовали обогнать один из караванов. Но этот манёвр чуть не закончился печально… Женёк успел проскочить вперёд, как вдруг донёсся очередной окрик погонщика, и задние ослы дёрнулись вперёд, не разбирая дороги. Стоило догадаться, что перед нами не самые думающие животные, и учесть это обстоятельство. В конце концов, один из ослов больно стукнул меня баллоном в бок и отбросил при этом в стену уходящей отвесно вверх земли. А Женю и вовсе чуть не столкнули с обрыва. После того случая мы решили с ослами больше не связываться – надо отметить, что этот совет – вообще дельный по жизни, в принципе. И впредь, как бы нам ни хотелось бежать вперёд, заслышав бубенцы, но мы благоразумно находили какой-нибудь безопасный «карман» и ждали, когда караван пройдёт мимо. Дзен – он и на тропе дзен. Ничего не оставалось, как успокоиться и принять реальность такой, как она есть. Правда, пропустив ослов, чаще всего приходилось дальше идти за их… Спинами. И по их… Следам. Ну, да. А как вы думаете должны были бедные животные справлять нужду, если их не останавливали ни на минуту? Они делали это на ходу – на тропе. На тропу. Мы… И смеялись, сокрушались, но продолжали идти, понимая, что вот теперь-то точно в полной мере окунулись в колорит и экзотику страны. Караваны сворачивали, но позже всё равно возвращались. И тропа… Уже не успевала пересыхать, перемешиваемая десятками ботинок, палок и копыт.
Так постепенно мы и дошли до Джуббинга. К слову, все эти названия деревень, посёлков и прочих ориентиров я сейчас воспроизвожу по карте. А тогда мы усвоили для себя новую игру. Утром наш гид говорил нам их (названия) на своём языке, и мы пытались уловить произношение, и воспроизвести слова по-русски. Но каждый раз, приходя к названному месту, убеждались, что в очередной раз нам это не удалось – слова на указателях вызывали смех, потому что не имели ничего общего с тем, как мы звали их меж собой всю дорогу.
В Джуббинге (который в течение дня звали то Дзюбингом, то Дуббингом) мы остановились пообедать. И память сохранила лишь блаженный миг, когда я сняла рюкзак… Связи по-прежнему не было (не считая, короткого купленного сеанса в Нунтале) – итого уже третьи сутки с самого Катманду. На подъёме к этой деревне мы познакомились с ещё одной группой – врачей с нашего российского Севера. Их было человек 20, но шли они разрозненно, разделившись по темпу. Я чаще всего пересекалась с Галиной. Она тоже шла медленно и шутила, что её муж периодически возвращается и берёт её на буксир – то есть, он успевал добежать до точки привала, разгрузиться и вернуться за женой, чтобы забрать у неё рюкзак… Врачи шли «серьёзно» – у них были с собой два, кажется, тонометра на группу и прибор для измерения уровня кислорода в крови (пульсоксиметр).
– Мы каждый вечер измеряем… Пока вроде всё нормально. К вечеру, конечно, давление шалит…
– А какие врачи у вас в группе?
– Разные. Два кардиолога есть. Они в основном и следят…
– Ох… Всё-таки неправильные у них тут лестницы…
Мы с Галиной шли последними, в сопровождении Новраджа, который спокойно шёл с телефоном в руке и подпевал сам себе. Тут как раз за Галиной спустился её муж.
– Давайте-давайте! Уже скоро! Вот почти за поворотом…
Он взял её вещи и ушёл по ступеням вверх, так легко, как будто делал это всю жизнь. Хотя… Кто его знает? Я же готова была просить, чтобы кто-нибудь взял бы на руки и отнёс не только мой рюкзак, но и меня саму. Но надо было улыбаться! И, поддерживая себя трекинговыми палками, я продолжала упорно ползти вверх. Главное было не переставать двигаться – шаг, ещё один шаг. Даже когда было трудно и невозможно, необходимо было только делать следующий шаг. Маленький. Медленный. Но шаг. И ещё один. И ещё… Постепенно мысли отключались… Внутри и вокруг оставались только благословенная тишина. Чистое умиротворение. И так – не сопротивляясь – я постепенно продвигалась вперёд. Подъём до Джуббинга дался почему-то особенно сложно. Так что времени до обеда я особо и не помню. И, раз уж речь зашла о рюкзаке, то самое время мне рассказать подробно о том, что я взяла с собой в Непал – что пригодилось, а что оказалось напрасным.
РЮКЗАК – МОЙ (ЛУЧШИЙ) ОПАСНЫЙ ДРУГ.
Опасный – потому что безотказный…
Москва. Период сбора рюкзака и чемодана для путешествия описываемого к подножию Эвереста стал равен в итоге… Пяти с половиной месяцам. Примерно с апреля и до середины сентября. Мой опыт походного туриста на тот момент был не самым богатым. Я была дней 7-10 на Соловках. Была в небольших походах в Крыму и в средней полосе России (но их вряд ли можно засчитать в копилку). Была в Карелии, но по работе (на съёмках, я работаю в кино) – так что без рюкзаков. Из самого невероятного на тот момент – это месяц, проведённый в Саянах, в горах в заповеднике Ергаки. Там пришлось сочетать съёмки с настоящими походными условиями и с тех пор я знала, что значит идти по непроходимым лесам и скакать по камням с тяжёлым рюкзаком за спиной. Но в Ергаках высота по сравнению с Гималаями была смехотворной, длительность переходов между объектами редко составляла больше 4-5 часов, а проживание в палатках равнялась самое долгое 5 дням подряд, после чего мы возвращались на базу, где были хотя бы отопление и стиральная машина. Что ожидало меня на треке в этот раз, я представляла слабо, и выуживала знания из всех возможных источников в течение 5,5 месяцев. И, руководствуясь ими, а также своими возможностями, готовилась.
Первое, что я учитывала – это вес. Для женской спины нагружать рюкзак больше 10 килограмм рискованно. Если сомневаетесь, то вспомните о дефиците кислорода и бесконечных «вверх-вниз». Для проверки теории попробуйте нагрузиться и проехать стандартный путь через всю Москву. Только натяните для достоверности на лицо маску или спортивный баф. Нигде не садитесь. По всем лестницам и эскалаторам идите пешком на своих двоих… Когда завершите эксперимент, тогда и принимайте решение.
У меня с собой был ещё чемодан. В него я упаковала багаж, который готова была отдать портеру – всё то, что требуется не постоянно. Плюс пару-тройку вещей, чтобы переодеться на обратном пути. Я раза четыре перебирала общий набор и каждый раз откладывала что-нибудь, потому что изначально у меня получился перегруз килограмма на 4. Излишне большой запас носков, футболок, белья… Я даже хотела взять книгу! Рекомендую всем всё-таки стараться собирать всё в кучу заранее и проводить такую ревизию не меньше двух раз, прежде чем запихивать вещи чемодан. И, кстати, есть такая примета – чем меньше опыта, тем больше вещей. Но, правда, со мной она плохо работает. А вот Женя и Женя умудрились уехать в Непал с одними рюкзаками – большими и серьёзными, зато без дополнительного багажа. И я знаю человека, который прошёл наш маршрут с общим грузом 8-10 килограмм, он так прилетел из Москвы и так же улетел обратно. Но… Об этом человеке говорить пока рано, хотя ребята уже познакомились с ним, пока я ползла по ступенькам к Джубингу. Во второй раз мы с ним встретились в Бупсе. Но лучше обо всём по порядку…
Итак… Мой багаж.
***
Что я несла в рюкзаке… И что нёс наш портер.
Чистые носки. Пока ещё были чистые… Дальше это были любые сухие носки, упакованные в два слоя пакетов. Всего у меня с собой было два варианта лыжных (походных) носков – купленных в профессиональном магазине для спортсменов. Дорогие, но незаменимые. Одни супертёплые из шерсти мериноса, вторые – «непотеющие», то есть не намокающие от самого человеческого тела. Плюс две пары обычных носков и две пары мохеровых тёплых. Ещё одни носки (обычные, вязаные, из шерсти, с симпатичными синими дельфинами) лежали в бауле портера – их я доставала на стоянках, чтобы ноги отдохнули (надевала тонкие носки, сверху шерстяные и кроксы – смотрелось странно, зато ноги буквально пели), и в них же спала. И ещё одна пара чистых носков ждала меня в гостинице в Катманду. Скажу честно… Можно было бы обойтись меньшим количеством.
Футболки. Одну носила с собой на всякий случай. Ещё две лежали в бауле портера. Мне пригодились они все. Учитывая даже то, что дважды мы отдавали часть одежды в прачечную в Намче-Базаре. Напомню, что одну из них я купила в Катманду. То есть из Москвы привезла три (одна тоже осталась в гостинице для возвращения домой) и одну на себе. Наверное, и в этом случае можно было бы уменьшить количество на одну? Но меня все они не раз выручали. Днём на треке бывает очень жарко. И постирать футболку всё же проще. Спать тоже хотелось в чём-то чистом. А когда я заболела и с температурой шла или ложилась спать, то менять футболки приходилось чаще обычного.
Флиски. Я привезла одну тонкую (из «Спортмастера») и одну толстую, утепленну. Всю первую половину пути тонкую флиску (оранжевую) я либо несла в рюкзаке, либо на рюкзаке (когда сушила), либо на себе. А толстую флиску прятала в баул портера и доставала на стоянках. Мне нравилось, что она чистая (да – моя слабость). Но, должна признаться, что хотя эта красная флиска и была тёплой (даже заменяла куртку), она была тяжеловата для данных условий, когда всё приходится нести на руках (то есть плечах). На обратной дороге я уже шла в ней (остальное было грязным и надоевшим). И ещё одну флиску (синюю) купила в Намче по пути назад – на память, и чтобы было в чём лететь в Москву.
Штаны и куртка. Костюм рыболова-охотника. Именно так – куплено в магазине «Всё для рыбалки». У меня не оставалось денег на то, чтобы полностью обновить свой гардероб для похода в Гималаи. И кое-что я решила взять из «старых запасов». Костюм этот был со мной (на мне) в моей жизни на Соловках, в Ергаках и под Питером. Показал себя неубиваемым и непромокаемым другом и товарищем. И, само собой, его было уже не жалко… Как всё прошло в Гималаях? Неплохо. Но… Идти в нём было тяжелее, чем в специальной одежде. Не поспоришь. И в те моменты, когда я снимала его с себя и убирала в рюкзак, тот становился ощутимо тяжелее. Видимо, вес дал о себе знать именно на высоте. Поэтому… Когда будете собираться учтите два первоочередных критерия – вес и компактность (мой костюм был ещё и объёмным). Ну и надёжность, само собой. В надёжности моему «рыболову-охотнику» точно не откажешь. Я и на камнях сидела, и под дождь попадала, и в сильный ветер шла… Никаких проблем. Кроме веса и объёма – это да. А ещё с ним был забавный случай. В Намче-Базаре один из торговцев минут 10 следовал за мной по пятам, пока я просто гуляла среди магазинчиков. Потом решился, подошёл и спросил, сощурившись:
– Are you hunter?
То есть: «Ты охотник?» Конечно, над этим вопросом я лишь посмеялась. Но всё же купила себе другой костюм – ветрозащитный, влагозащитный, яркий (в горах это важно), профессиональный, легкий, тонкий… В общем – работа над ошибками. Купленный в Намче, он мог быть, разумеется, только с нашивками «The North Face». Почему-то это самый популярный брэнд во всем Непале… И, разумеется, он был подделкой. Стоил соотвественно. Но сшит был тем не менее удобно и из правильных тканей для трека, со скрытыми молниями, защитными клапанами и застежками. Я ношу его до сих пор – лишь кое-где пришлось починить после нашего путешествия… Но в целом – он меня не разочаровал.
Перчатки. Для похода я взяла с собой синтетические садовые перчатки – тонкие, чёрные, с мелкими резиновыми пупырышками на ладонях. На обычном рынке они стоят копейки, и я взяла с собой шесть пар. Сама сменила раза три и ещё поделилась с Женей. Незаменимая и удобная вещь – лучше, чем профессиональные, потому что под рукой всегда есть сухая смена и не жалко, даже если потеряешь. Кстати, на треке видела такие же и у других «ходоков». Без перчаток вы рискуете сжечь руки на солнце (без шуток) или натереть палками до крови (без шуток) – и это вполне серьёзно (серьёзно без шуток). Поэтому берите хоть какие-нибудь… Ещё у меня была пара тёплых вязаных – в них я иногда спала. И ещё пара лыжных, которые я надела лишь однажды (не считая ночи в Нунтале) при восхождении на Кала-Патхар. Но была очень (ОЧЕНЬ) счастлива, что они у меня есть.
Шапки. Я брала с собой одну тонкую, чтобы спать. И одну двойную тёплую на флисе – для холода и высоты. В результате в Намче-Базаре (по пути вверх) я купила себе ещё и местную традиционную – невообразимо яркую. Спала и шла дальше только в ней. Эти вязаные шапки действительно крутые. Как раз такие покупали Женя и Женёк в Катманду, когда отвлекали Таню. Но купить их в Намче в сто крат интереснее! Потому что здесь их и «производят». Шапки тёплые – вяжут их из шерсти яков, и плюс они на флисе, с шерстяными косичками, и бережно закрывают лоб и уши. Да, это лучшие шапки в мире! И ещё одну я купила позднее, и тоже в Намче (только уже по пути вниз), потому что… Хотя – стоп. Об этом тоже пока рано говорить! Что в итоге? Пожалуй, можно не возить шапки из Москвы. Потому что купить их в Непале всё равно захочется – это полезная вещь и лучший сувенир. Вот как-то так…
Шарфы и бафы. Шарфа было два. Один тканевый тонкий – пригодился не раз в Катманду, когда надо было прикрыть плечи от сквозняка или изобразить юбку поверх джинсов. Второй – тёплый, мохеровый. Его я надевала на стоянках и при восхождении на Кала-Патхар. Бафы – такие трикотажные «чулочки», их можно носить как шапку, как повязку (собрав на лоб) или как шарф на шее. Ещё мы иногда использовали их вместо масок от пыли – и в Катманду, и на треке. Когда высота стала сопровождаться холодным воздухом, натягивали на лицо уже для того, чтобы согреть дыхание. Тоже незаменимая вещь в походе. Я привезла с собой три обычных (иногда приходилось прятать и шею, и лицо, чтобы не обгореть) из тонкого трикотажа. А в Намче прикупила четвёртый, на искусственном меху – он ещё затягивался с одной стороны на шнурок и превращался в шапку. В нём к тому же было удобно спать в холодных лоджах, когда мы ночевали уже на больших высотах.
Дождевик. Я купила его в том же магазине для профессиональных спортсменов, где и носки. Когда «откопала» его на стойке распродаж среди лыжных комбинезонов и рюкзаков, «купилась» я прежде всего на цвет – невероятный дико-оранжевый. Я тут же нацепила его и встала посреди торгового зала, с улыбкой представляя, как жизнерадостно он будет смотреться среди снегов. В голове вежливый разум нашёптывал, что никакого снега в Непале в октябре ещё не будет. Но мне так понравилась нарисованная в голове картинка, что я тут же придумала себе оправдание – он супер-лёгкий! Дождевик действительно был невесомым. Почему-то ещё ужасно понравилось наличие кармана на животе и специального мешочка для хранения. В общем, я его купила! По факту он оказался плохо приспособленным для горного похода с большим рюкзаком. Натянув впервые этот чудесный «солнце-клёш» на себя вместе с рюкзаком, я сразу же поняла, что теперь всё будет ручьём лить мне прямо на ноги. Руки, понятно, при ходьбе вылезали из-под этих крылатых «недорукавов» и манжеты моей одежды намокали. Зато капюшон так и норовил сползти вперёд, и я ничего не видела, кроме собственных ног… Хорошо, что под серьёзный дождь мы попали лишь однажды! Но, думаю, я всё же поношу этот апельсиновый дождевичок – в городе. На фоне серо-каменных московских джунглей он представляется мне не менее жизнерадостным. А с маленьким рюкзачком или сумкой в перебежках от метро до остановки, по вымощенному ровному тротуару, без хлопающего горного сквозняка – он будет мне лучшим другом. Что же порекомендовать для гор? Лучше, если это будет не только дождевик – пусть он станет дополнением к защитному ветро-влаго-непроницаемому костюму (штаны и куртка). Подобные можно найти в спортивных магазинах и магазинах для походников. Или, как я уже говорила, приобрести в Намче-Базаре (как и я). Не могу не повториться – в своём я прошагала весь оставшийся маршрут, туда и обратно.
Термос и посуда. Собственно вся посуда – это две навинчивающиеся чашки от термоса (побольше и поменьше), пластмассовый контейнер со смесью трав, да складная ложка-нож-открывашка. Термос у меня был большой, на 2 литра (потому как надо думать не только о себе). Сначала я отдавала его портеру. Но Соко бежал так быстро, что в первый же день стало очевидным неудобство выбранной схемы. Ведь единственный смысл наличия термоса – пить чай время от времени! Поэтому уже на второй день я забрала его себе. Термос весил ощутимо. Но, с другой стороны, он опустошался на ходу (буквально). А значит – становился легче. Тем не менее, когда я заболела, Женёк забрал у меня этот груз. А дальше всё само собой сложилось так, что он продолжал его носить всегда. Выводов тут никаких не будет – пить надо много (иначе «горняжка», горная болезнь, накроет неминуемо), и пить будет хотеться постоянно. Либо нести запас с собой, либо покупать воду в каждой деревне (а цена-то будет расти). Вывод – думайте и решайте… сами.
Еда. Примерно пополам – часть несла я рюкзаке, часть была упакована в баул портеру. Под едой я подразумеваю всё, что мы привезли с собой на трек. Сублиматы! Главный стратегический груз. Вообще сублимированная еда стала для меня открытием. Практически нет веса – только объём. Сохраняет все полезные и вкусовые свойства продуктов. Большой ассортимент. Мы набрали различные вторые блюда (всевозможные «гречки с мясом» и «картошки с овощами»), каши, ягоды (целиком и в виде порошков для заваривания) и даже творог. Клянусь, при разведении горячей водой всё это превращалось в настоящую еду. С «ролтонами» и «дошираками» даже не стоит сравнивать. Ещё у нас с собой, для перекусов, был запас батончиков – у меня злаковых и протеиновых, у ребят – шоколадных. Они пополняли его регулярно, я же свой не осилила и угощала всех, кого могла. Но не потому, что взяла слишком много – просто на высоте мне почему-то совсем перестало хотеться сладкого и «тяжёлого». Мутило от одного представления об этом. Исключение составляла кока-кола, которая служила своего рода лекарством при первых признаках слабости. И редкие «кондитерские» всплески, когда нам встречались «Bakery» (пекарни). Дальше… «Чайный набор» – как я его называла. Перемешанные разные травы в небольшом контейнере, засушенный шиповник, порошковый имбирь (3-4 пакетика), пакетик специй для чая (корица, имбирь, лимон, перец, гвоздика, кардамон), прессованные таблетки с заварным чаем (включая пуэр). Из всего этого мы заваривали по утрам в термосе разные напитки, добавляя для аромата сублимированные ягоды – получалось что-то среднее между чаем и морсом. И выпивали все 2 литра в течение перехода (не считая кипячённой воды в термосе у ребят, бутылки обычной воды, бутылки воды с витаминкой и чашки имбирного чая, который заказывали во время остановок на обед). За завтраком мы пили кофе из пакетиков «3 в 1». Знаю, что это химия и гадость – никогда не пью такого в городе, но в горах почему-то страшно хотелось именно его. Благо из Москвы я прихватила достаточный запас. Отдельно упомяну про витаминные напитки, которые мы купили на том же сайте, где заказывали сублиматы. Они размером как чайные пакетики, но внутри – порошок для разведения в кипятке. Хороший заряд бодрости, который чувствовался сразу, плюс заряд витаминов. Рекомендую. Вес, конечно, эти витамины имеют, но оно того стоит. Была у нас с собой ещё жестяная банка с заварным кофе… Но его мы попили от силы раза два-три. Банка к концу путешествия осталась почти полной... И осталась в Катманду. Изначально в планах у меня было взять с собой орехи и сухофрукты. Но взвешивание дало бескомпромиссный ответ на вопрос – это ноша тяжела. Не вариант. Зато маленьким бонусом в боковых карманах рюкзака вместились упаковки «петушков» на деревянных палочках (для непальских детей) и пакет леденцов (от укачивания или тоже для детей, как повезёт).
Аптечка. О ней я уже писала раньше и достаточно подробно. Здесь скажу только, что она тоже была поделена на… Три части. Минимальный набор – его я выпивала и съедала за завтраком и ужином (витамины, таблетки «диакарб», позже туда перекочевали таблетки и порошки от простуды). Средний размер – то, что могло понадобиться в переходе (то есть – то, что называют средствами «первой необходимости»). Большой набор – всё остальное. Минимальный и средний наборы путешествовали в моём рюкзаке, большой – в бауле с портером.
Вернёмся к одежде. Из сменных вещей (не считая белья и двух спортивных бюстгальтеров) у меня были ещё фланелевая рубашка и водолазка (то в рюкзаке, то на мне, то в бауле). Пуховая жилетка – в рюкзаке (не весила ничего). Лыжная пуховая куртка, синтепоновые штаны на флисе, термобельё (тонкие лосины – 3 пары, тёплые трикотажные с начёсом – 3 пары). Это всё укладывалось в баул портера. Там же «переезжали» не относящиеся к одежде, но необходимые спальник и ботинки для низких температур. Ботинки я переобула после Денг-Боче. То есть, миновав отметку 4400 метров. И сменила их на обратном пути только вернувшись в Намче-Базар (после достижения цели – базового лагеря перед Эверестом). Они были тяжелее моих обычных трекинговых. Но я не жалею, что решила взять их (игнорируя вес). В итоге, только благодаря наличию всех своих сомнительных тёплых вещей, я продержалась на вершине Кала-Патхар (высота 5645 метров) целых полчаса. Там дул ледяной (обжигающий) сильнейший ветер и было нереально холодно. И кислорода не хватало настолько сильно (и так давно), что организм просто отказывался гнать кровь в пальцы рук и ног… Так что я… И сейчас не стала бы отговаривать тех, кто решит брать с собой такую одежду и обувь. Думайте сами – о себе.
Спальный мешок. Снова те же доводы. У меня с собой был большой и тяжёлый. Рассчитанный на -35;С. Я одолжила его у друзей, которые отправляли своих детей в зимние лагеря, где они могли спать в палатках на снегу в окружении полярных собак. Да – у Жени и Жени спальники были попроще и полегче. Зато я даже в Горак-Шеп спала в своём, надевая только футболку и тонкие лосины. Утепляясь изредка по необходимости (дышать-то было нужно и клапан, в любом случае, приходилось держать открытым) – шапка, тёплый баф на шее, флиска по началу. Флиску и шерстяные носки, как правило, скидывала часа через три, когда мешок разогревался изнутри. И в результате моё тело отдыхало за ночь – насколько это, конечно, возможно в условиях заточения в таком «коконе».
А теперь о разных мелочах…
Флисовый плед. Небольшой. Он тоже весит не больше 100 гр. И при желании скручивается, не занимая много места. Выручал меня неоднократно. Когда я болела, то заворачивалась в него, прежде чем «упаковаться» в спальный мешок – при температуре потоотделение неизбежно (даже полезно), а так плед не давал спальнику сыреть изнутри. Тот же принцип работал, когда я на ночь накидывала его поверх – плед собирал на себя конденсат и защищал от него мой «домик» (спальный мешок). Иногда я таким же образом пользовалась покрывалами в лоджах, но не везде они присутствовали в номерах. Флисовый плед к тому же легко стирается и быстро сохнет, очень тёплый и практичный. Я всегда беру его в путешествия и использую как подстилку, как накидку, как пляжное полотенце, как чехол, скатерть… Что угодно! Именно этот – синий, клетчатый – был подарен мне милой девушкой Варей на продуваемой всеми ветрами съёмочной свиноферме в Псковской области. И с тех пор он объездил со мной полмира, выручая меня в любой ситуации.
«Патрон-жулик». Нехитрый способ сэкономить деньги на подзарядках гаджетов на треке. И да – это именно жульничество. Но – да – так делают многие. Потому что – да – в лоджах (как правило, и в комнатах, и в номерах) розеток нет. Это отдельная услуга и «зарядиться» можно лишь в столовых или на кухне, а это – очередь – значит придётся ждать. Так что это за штука? Цоколь – патрон, в котором сбоку наращена мини-версия розетки (два отверстия для электрической вилки). Я купила три таких «жулика» (на всю нашу компанию) в обычных «электротоварах». Правда пришлось поискать. Но в Катманду мы узнали, что в Непале в ходу два вида цоколей – один привычный и известный нам русским – винтовой, с резьбой, а другой – маленький, в который лампочки вставляются просто в пазы. Такой «жулик» нашёлся в одном из магазинчиков в Тамеле – сама не понимаю, как мы сумели объяснить продавцу, что нам нужно. На вид местные «жулики» казались довольно хлипкими и «в деле» оказались весьма ненадёжными – плохо фиксировались в цоколе. Мы «уплотняли» их резинками для денег (причём один сломался при первой же попытке, и второй тоже не дожил до конца). «Жульничать» таким образом нам удавалось до самого Лобуче – начиная с этого поселения свет в номерах в принципе «выдают по расписанию», и источниками его служат светодиодные лампочки, у которых цоколь и вовсе предназначен для двух проволочек… «Советским» патроном удавалось пользоваться вплоть до Намче-Базара и по возвращении в него. Остальную часть маршрута мы подзаряжались от «непальского». А начиная с Лобуче пришлось платить… И, как следствие, выбирать, какой из гаджетов важнее.
Для тех же целей (зарядки и воровства электричества) берите с собой какой-нибудь мешочек или сумочку, которую можно подвесить. Принцип ясен – лампочки в номерах чаще всего находятся под потолком или на стенах в удалении от рабочих поверхностей. Выкручиваете лампочку и вворачиваете её в ваш «жулик», который в свою очередь вставляете обратно в цоколь. Теперь у вас есть розетка. Но она где? Правильно – под потолком или высоко на стене. Мешочек или сумочка нужны, чтобы положить в них телефон или камеру на время зарядки. Такая вот система. Самое забавное в ней то, что будильник устанавливается в телефоне. И вот представьте себе картину – пять утра, где-то под потолком начинает звенеть «соловьиная трель» и нужно сначала выбраться из спального мешка, затем забраться на подоконник или встать на кровати во весь рост, достать телефон из этого мешочка… А в номере-то холод, аж пар изо рта идёт… Романтика – чего уж там.
Верёвка и винтовые крючки-саморезы. Верёвку лучше пластиковую – легче и не сыреет. Крючки подобные можно приобрести в строительных или хозяйственных отделах. Только выбирайте такие, чтобы… Вы могли вкрутить их голыми руками. Лучше взять 6-8 крючков и метров 5-6 верёвки. Зачем? Чтобы было, на чём развешивать на ночь вещи. Не беспокойтесь за стены – в лоджах они чаще всего будут деревянными изнутри и в них достаточно швов. И так тоже многие делают (до вас и после вас). Другого способа просушить и проветрить одежду, скорее всего, не будет. Мебели в комнатах нет – кровати и очень редко может стоять тумбочка. В лучшем случае получится занести в номер пластиковый стул с улицы. Но лучше и на это не рассчитывать. Лоджи – не гостиницы, а всего лишь гостевые дома, чтобы турист с рюкзаком мог переночевать, поесть, помыться (не обязательно) и идти дальше. Всё остальное, как говорится, «от лукавого».
Средства гигиены. У меня были с собой шампунь в пакетиках (больше 3-х штук не пригодится – мне не пригодилось), маленький пузырёк геля для стирки, маленькое мыло из гостиницы, мочалка-сеточка (поверьте, если не возьмёте хотя бы такую, то потом вообще не отмоетесь) и гель для душа (было 5 пакетиков из гостиницы, но успела использовать только два). Большая упаковка влажных салфеток – в итоге они заменили мне душ на всем «верхнем» маршруте. Пара упаковок маленьких влажных салфеток. Бесконечное множество сухих салфеток и бумажных платочков – докупали постоянно, потому что у Жени не проходил насморк практически всю дорогу, да и просто потому, что у непальцев в туалетах нет туалетной бумаги. Для них эту роль исполняет ведро с водой и ковш. Впрочем, об этом достаточно сказано и без меня. Погуглите… Были ещё и средства женской гигиены. Выскажусь по этому поводу деликатно-прозрачно. Девочки… Берите с собой всё, не ориентируясь ни на какие там календари. Условия жизни будут такими, что организм растеряется и не однажды пересмотрит свои взгляды на то «когда и где можно». И лучше вам (нам) быть к этому готовыми, ведь правда?
Санитайзеры и антисептики для рук. Раздел, который писать в настоящем времени (в середине 2020 года) кажется излишним? Но, напомню, что моё путешествие пришлось на конец года 2018-го. Когда мир был ещё совсем-совсем другим… А всё-таки! Когда бы ни довелось поехать и пойти по нашему маршруту вам… Скажу, что всё-таки лучше брать и пользоваться! Непал – азиатская страна и на правила санитарии там смотрят «сквозь пальцы» (не знаю, как сейчас, но, с другой стороны, ведь буквально на глазах весь мир постепенно возвращается к прежнему снисходительному отношению, так что…). Если вы не уверены в своём иммунитете, то лучше не пренебрегайте этим простым средством. Мне на всю поездку хватило двух обычных пузырьков геля из аптеки и одного спрэя из «Спортмастера». Причём мы им ещё и «угощали» друг-друга. Все равно хватило. Просто пользовались без фанатизма – перед едой.
Кроксы. Я купила их в последний момент. Так что это были ненастоящие кроксы. Пенковые двухслойные тапочки с накидными креплениями для пяток, китайского производства, почти кроксы. Зато я носила их, не заботясь по всему Катманду. А вечером смывала слой пыли под душем и носила уже в гостинице. На треке переобувалась в них на весь вечер во время стоянок в деревнях. И мои ноги… Пели. И это были хорошие песни – уверяю вас. Несла я эти чудо-башмачки сама, в нижнем отделении рюкзака.
Ещё из полезного у меня с собой был туристический коврик на резинке. В народе широко известный как «подпопник». Если кто в курсе, поясню, что фольгированная сторона немного подогревает, когда вы поворачиваете коврик ею вовнутрь, потому что отражает ваше собственное тепло. Так что носить его можно, кому как хочется. И вот вам другой несекретный секрет путешественника – пакеты. Не пожалеете, если возьмёте с собой упаковку мусорных пакетов на завязках (среднего размера) – и для одежды, и для вещей, и рулон обычных пакетов (для всего остального). В горах есть одна неприятная особенность – конденсат. То есть сырость. Постоянная сырость, которая отступает лишь днём в недолгие солнечные часы и неизбежно возвращается (с заходом солнца). Пакеты – единственное, что спасёт ваши вещи (не только от дождя). Мы берегли наши пакеты как величайшую драгоценность – делились и не выбрасывали даже дырявые, стараясь обернуть что-нибудь по второму слою, чтобы перестраховаться. Непромокаемые папочки-файлики – то есть чехольчики для документов и денег. Этот пункт не нуждается в пояснениях.
Полотенца брать с собой стоит только спортивные – те, что из микрофибры и тоже ничего не весят (и тоже быстро сохнут). У меня было одно среднее (примерно 40х40 см) и два маленьких (чуть больше носового платка) – для лица и для ног. Можно и вовсе не брать с собой. В Катманду они входят в стоимость номера. А в лоджах (на треке) можно получить за доплату, как отдельную услугу. Стоит недорого. И учитывайте, что на треке из-за холода и дороговизны самого душа вы, скорее всего, будете мыться не чаще двух раз в неделю. Забегая вперёд, признаюсь, что мы… Заболели после первого же «омовения» и в следующий раз мы помылись уже только… Через 10 дней. А ещё следующий раз был уже только в Катманду.
Ну, и наконец, техника. Те самые гаджеты. «Каждый выбирает по себе»… Всё зависит от того, какие задачи вы себе ставите. Я снимала на телефон, фотокамеру-зеркалку (Canon 1100D) и камеру Go-Pro. В результате из всех видеофайлов я смонтировала «хоум-видео-кино» для себя и всех желающих (он тоже называется «Завтрак с видом на Эверест»). Потому что пересматривать все эти «километры» живой хроники крайне сложно. А фотографии (как и исходники видео) разложила по папкам – по датам и дням в соответствии с хронологией нашего путешествия. Этими материалами я пользуюсь сейчас в том числе, пока пишу и когда хочу нарисовать что-то «по мотивам Непала». Примерно так я себе это и представляла – поэтому могу сказать, что не зря брала с собой три единицы техники. К тому же, я не поленилась и разобрала весь материал сразу – в течение первых двух недель по возвращении, пока помнила всё в деталях. Если бы не нашла времени, то вряд ли бы смогла сделать эту работу позднее и сейчас у меня была бы только бесполезная куча кадров… Что же касается самого трека, то, принимая решение, не стоит забывать про экстремальные условия – холод и жара, пыль и грязь, перебои с электричеством… Мой телефон чуть не «сдох» от холода и как-то даже не хотел включаться дня три-четыре (было и такое). А фотокамеру пришлось сдавать в чистку после Непала – часть фотографий даже получились с браком из-за осевшего на матрице мелкого мусора. К тому же все вместе гаджеты немало весят – существенная причина, не правда ли? И стоят они тоже прилично. К слову, я застраховала фотокамеру и Go-Pro, то есть внесла и оплатила их отдельным пунктом в общей страховке – на случай поломки и ремонта.
Из необычного… Я брала с собой маленькое зеркальце. Ну, вот так – как обычная девочка. Была ещё маленькая стеклянная колба с пробкой – один друг попросил привезти сувенир из Непала… Кусочек льда от ледника Кхумбу в базовом лагере. Смейтесь-смейтесь… Зато кто-то оценит рулон плёнки. Для упаковки багажа. Разумеется, он ждал меня в чемодане в гостинице и не «ходил» по горам. Зато тоже сэкономил нам троим (мне, Жене и Жене) деньги в аэропорту в Катманду при возвращении.
Самое дорогое, что было у меня с собой – это очки. Мы вычитали, что для нашей желаемой высоты выше 5000 метров, нужны очки с защитой от ультрафиолета не ниже оценки «3» (самая высокая «4»). К тому же, лучше, если они будут со специальными вставками, обеспечивающими максимальное прилегание. Со специальными дужками. Со шнурочком… В общем, вы поняли. Цена их стремилась к 10000 рублей, что стало для меня… Событием. Очки я искала дольше всего. И в итоге купила их уже в сентябре в магазине, где нашла носки и дождевик. Теперь вы понимаете, почему дождевик я «откопала» на стойке распродаж? Так вот очки обошлись мне в 8000 рублей, плюс шнурок для затягивания их на голове (ещё около 1000 рублей). Зато это была «4». Просто не самая «пафосная» модель. Но я честно перемерила все и свои выбрала потому, что они анатомически лучше других «сели» по моей голове. Такая подробность в расчётах не для того, чтобы пожаловаться – нет. Эти очки стали моими самыми любимыми. В них удобно кататься на велосипеде и хорошо быть на ярком солнце. Но просто хочу предупредить тех, кто столкнётся с такой подготовкой впервые. Просто чтобы вы были готовы и рассчитывали.
Последнее и самое… Драгоценное. Мой дневник для записей и зарисовок. Несла, конечно же, сама. И мне не жалко было его нести – я знала, что хочу запомнить всё. Он был небольшого размера, из лёгкой бумаги. Плюс пара карандашей и ручка. По сути – и не груз вовсе.
Пожалуй, это всё… Возможно, ваш набор будет другим. Больше или меньше (больше не надо). Но, каким бы он ни был… Соберите его заранее! Соберите отдельно рюкзак. С набором, с которым пойдёте по маршруту. Взвесьте всё. А затем наденьте рюкзак на спину. И для начала попробуйте хотя бы встать. Мне… удалось не с первого раза. И лишь с третьего захода получилось как-то оптимизировать весь багаж. Как видите, результат всё равно достаточно внушителен. Если вам покажется, что вы уже выбросили всё лишнее и достигли совершенства, то… Пройдитесь с рюкзаком по квартире. Спуститесь с ним во двор и поднимитесь обратно пешком. И плевать как будут смотреть на вас ваши кошки, собаки, родные, соседи! Всё ещё уверены в себе и в своих силах? Ну, ладно. Я вас предупредила – дело (и тело) ваше. А рюкзак… Он – ваш опасный и безотказный друг.
РАЗГОВОРЫ В ДОРОГЕ.
Путь от Джуббинга до Бупсы занял всю оставшуюся часть светового дня. И это был подъём с 1680 до 2340 метров. Было сложно. Очень сложно. Пожалуй, именно эта часть пути и стала для меня самой сложной. Я оказалась совсем не готова свершению таких «подвигов» за один день. Ещё и со вчерашнего мышцы болели и не слушались, а тут я устроила им новую проверку на выносливость. На некоторых подъёмах справляться удавалось исключительно за счёт палок. Впрочем, на спусках было не легче – измученные колени превратились в прошлогодние яблоки и ничего не хотели держать. Если бы не палки… Сил для произнесения слов вслух почти не осталось и я лишь изредка (когда отставала и оставалась одна) шёпотом уговаривала свои палки, чтобы они продержались ещё немножко, и ещё немножко… Ну, да – я начала разговаривать с палками. И с башмаками своими тоже. И с рюкзаком! А как иначе, если от них вдруг стала зависеть – ни много, ни мало – вся моя жизнь?
– Палочки, милые мои, красненькие, потерпите. Давайте… Вот так… Постараемся, а? И ещё ступенечку, да? Молодцы… Спасибо, умнички мои.
Или вот.
– Башмачки мои… Ну, хорошие. Ну, мы же где только не были. Чего только не проходили… Во что только не наступали… Ерунда же, правда?
Это в тех случаях, когда мы в очередной раз становились частью каравана ослов.
– Ты у меня самый-самый. Без тебя бы я как? Без тебя я вообще что? Ничто. Всё в тебе! И ты выдержишь. И я выдержу – и ты выдержишь! Мы же вместе, да? Мы же столько уже вместе…
Это диалог с рюкзаком. И в этот день я говорила только с ними. Всё остальное было ещё впереди.
***
Единственная деревня, которая попалась нам после Джуббинга, была Кхарикола. Но останавливаться в ней не имело смысла – время позволяло взять себя в руки и «донести» до Бупсы, чтобы заночевать уже там. Поэтому мы только остановились попить чаю и передохнуть – в большей степени из-за меня. Боль уже не исчезала, и я боялась подумать о том, что будет со мной дальше. Что будет со мной уже завтра? Поэтому остановки стали ещё важнее. Приходилось не просто притормаживать и прислоняться, как накануне, а полноценно разгружаться – снимать рюкзак при первой возможности. Мне просто невероятно повезло с попутчиками – я поняла это уже тогда. Ребята были удивительно терпеливы и снисходительны ко мне в те первые дни. Но я понимала, что служу пока больше тормозом, чем компанией.
В Кхариколе, которая была похожа на все деревни Непала, приняла нас пока ещё солнечной погодой. Рассевшись за столиком у входа мы пили имбирный и масала-чай… Махали руками всем, ставшим родными, «спутникам»… Фотографировали мир вокруг и фотографировались сами. Несмотря на все трудности и появляющуюся привычку, мы продолжали удивляться и радоваться всему. Исключением были, пожалуй, только ослы… Увидев женщину, которая открывала лавку, завидев туристов, мы не удержались от желания сфотографировать и её. Смуглая женщина, с аккуратно вырезанными капельками узких тёмных, глаз была похожа на иллюстрацию к легендам о восточных красавицах… Но привлекал также и наряд – невероятно яркий, хотя и не кричащий как в Катманду, а удивительно гармоничный среди гор и растительности. Земляничный сарафан с вышивкой, уходящий в пол, был надет на серо-голубую кофту. Такой же длинный полосатый фартук обхватывал талию. Малиновый платок был повязан хитрым способом и выделял хозяйку из повседневности. Главным же было наличие украшений. Большие золотые кольца в ушах, такой же браслет и ажурный золотой шнур с тяжёлым медальоном. Всё вместе смотрелось празднично… Мы спросили у гида, ходят ли так женщины каждый день или всё это для приезжих. И Новрадж рассказал нам, что в зависимости от региона, можно встретить жителей, которые действительно не снимают свои украшения никогда. В разных долинах непальских Гималаев проживают разные народности. Все они отличаются своими традициями и обычаями настолько, что при желании их может разглядеть даже иностранец. Наша хозяйка лавки принадлежала скорее всего к народности, которая зовётся «раи». Обильное приукрашивание себя золотом и серебром – их характерная особенность. Кроме того, есть народности тхаками, таманги, тибетцы (изгнанники), шерпы (самые известные в мире), лимбу (исконные жители Непала), невары (их язык один из самых трудных в мире), гурунги (их женщины носят кольца в носу), магары, бахуны и чхетри, тхакури (пришельцы с Кашмира, которых здесь зовут гурки), тхару (живущие на «сырых землях» у подножий Гималаев). Если вы сможете заучить все названия этих народов, то, возможно, вам не придётся разговаривать со своими башмаками, как мне – готовая считалочка всегда будет у вас в голове наготове. Попробуйте – даже ритм определенный есть:
Тхаками, таманги, тибетцы и шерпы,
лимбу, невары, гурунги, магары,
бахуны и чхетри,
тхакури и тхару.
… А ты, Родион – выйди вон.
БУПСА – ПЕРВАЯ БОЛЬ.
Так, разговаривая, фотографируя, расширяя кругозор и попивая чай… Мы дошагали до Бупсы. Из-за облачности раньше времени начались сумерки. Поэтому мы не стали долго думать и выбирать место для ночлега, а согласились на первый же предложенный лодж. Чему я была рада, вероятно, больше других. На предпоследней в этот день (как мне казалось) ступеньке одна из моих палок не выдержала и сложилась. Я остановилась, чтобы закрутить её заново – сделать без помощи даже один шаг вверх я уже была не в состоянии. Лестница вела на каменную террасу, где и стоял на склоне горы наш лодж – большой двор, отдельная постройка для кухни, столовой, туалета и душа. Отдельный двухэтажный дом для гостей. Отдельный дом для хозяев в глубине двора. Отсчитав пять ступеней (с паузой на четвёртой из-за палки, вернее её отсутствия) на шестой, я сбросила рюкзак в общую кучу, туда же кинула палки и… Едва не расплакалась от счастья, что «сделала это»…
– Я смогла!
Шёпот или даже мысли, и улыбка через боль. Но… Как оказалось… Меня ждал «сюрприз».
***
Портер и гид подхватили наши вещи и занесли их внутрь лоджа. Я задержалась на короткое время, чтобы заглянуть вместе с ребятами в столовую. Женя успела разузнать про душ, и мы решили, что сегодня хоть и раньше плана, но мы воспользуемся данной услугой. После такого длительного и плотного «соседства» с ослами, ишаками и мулами не представлялось возможным лечь спать, не помывшись. Мы готовы были терпеть грязные волосы (шапки всё спрячут), смирились с тем, что от пота можно очиститься с помощью влажных салфеток. Но сегодня… Сегодня от нас прямо-таки воняло! Всеми продуктами жизнедеятельности «милых осликов». К слову, по возвращении домой, мои ботинки пришлось отправить в «самоизоляцию» на балкон на всю зиму. Запах не вымывался и не выветривался никакими средствами и способами.
В столовой по традиции нас встречали «барная» стойка рядом с кухней, печка-буржуйка, фотографии семьи хозяина дома… Флажки и украшения из ткани. Топчаны, покрытые коврами, и столы по периметру. А ещё здесь была своя особенность в устройстве помещения – в самой его архитектуре. И такой красивой и выгодной «изюминки» я не встречала больше нигде на маршруте. Практически по всему периметру здесь «шли» ещё и окна! В целых три стены! И, поскольку эта постройка стояла с краю двора, то получается, она была как бы прилеплена к склону горы – почти как «Ласточкино гнездо» в Крыму. За счёт чего во все три стороны света открывался невероятный вид. Несмотря даже на то, что облачность к вечеру укутала горы в плотные шубы и начался мелкий дождь, всё равно – вид был такой, что, как пишут в книгах, «дух захватывало».
Пока я любовалась видом, мои друзья успели уйти в комнату, а я только спустя несколько минут вспомнила, что надо бы и мне переодеться и разобрать вещи: «Интересно, как там мой спальный мешок?» Стоило сделать шаг, как боль в мышцах дала о себе знать. Но нужно было (и лучше было) двигаться.
Во дворе мне попался навстречу сияющий Новрадж – он сообщил, что все вещи уже наверху. «Наверху?» – успела подумать я и понадеяться, что мне послышалось. «Может английский подвёл меня, и он не имел в виду, что мне снова надо подниматься?» – на входе в дом в голове ещё мелькнула та же мысленная молитва (слабенькая надежда), но глаза сурово подвели черту под этой «недомечтой». В самом углу полутёмной нижней комнаты, которая служила прихожей и складом, меня ожидала лестница. Белая. Выкрашенная масляной краской. Она светилась во мраке и напоминала привидение, которое зазывало меня и одновременно насмехалось.
– Ну… Иди ко мне… Давай… Попробуй меня одолеть… Слабый человечек…
Ну, уж нет! Раз я здесь оказалась, значит я не слабак. Я подошла ближе. Семь ступенек и ещё одна при подъёме уже на этаж. Перил нет – просто сколоченные вместе ступени, уходящие к дыре в потолке-полу. «Значит там наша комната?» – слышно было, как Женя и Женя обсуждают что-то. «Всё-таки жаль, что палки уже тоже подняли наверх», – сделав глубокий вдох, я поднимаю ногу… На глазах выступают слёзы. Придерживая ноги и буквально переставляя их вручную, мне удалось сделать ещё шаг. Но на этом ресурсы иссякли, и я опустилась на ступеньку. Надо было справиться с ещё пятью! Как?
– И почему нельзя устроить комнату на первом этаже? Тебя ведь тоже сделали не по ГОСТу, да?
Лестница ехидно промолчала. «Теперь я разговариваю не только с ботинками и палками, но и с объектом архитектуры? Дожила!» – я соображала, как мне подняться. На моё счастье никому не потребовалось войти в дом или выйти из него в тот момент, когда я переживала своё «сражение». Никто не стал свидетелем того, как я привстала на колени и так, на четвереньках, подобно старой кошке, поползла-пошагала наверх. Когда руки смогли дотянуться до пола-потолка, я приподнялась и приняла более достойную позу. А для последнего шага крепко сжала зубы и ступила на второй этаж человеком – прямоходящим. Выдохнула. Внутренне похвалила себя и вошла в комнату.
«ПаУЧаТЕЛЬНЫЙ ДУШ».
Нам досталась вполне достойная спальня. Меньше по размеру чем в Нунтале, но зато уютная. Единственным недостатком было чуть разбитое окно. Небольшой скол в стекле в углу фрамуги. И оттуда уже начинало поддувать. С другой стороны – благодаря небольшому сквознячку, в комнате было не сыро. Мы сдвинули кровати так, что «бракованное» окошко оказалось в ногах моего спального места. И затянули его дождевиками, как накануне. Дальше уже привычно разобрали вещи – здесь не оказалось под рукой стульев, и мы использовали подоконники для мелких вещей, а ещё научились приспосабливать сами баулы и рюкзаки на «ночное хранение». Растянули верёвки, переоделись… Порадовало то, что мой спальник практически подсох – можно было снова развесить его на время ужина у печки в столовой, и сегодня точно спокойно ночевать в нём (как и полагается настоящему путешественнику). Опять растянули верёвку и проверили наш патрон-жулик с «местным» цоколем. Розеток в комнате, конечно же, не было. А единственная лампочка размещалась у дальнего окна под самым потолком – как раз над головой Жени. По этой причине она (то есть Женя) была назначена ответственной за завтрашнюю побудку. Но с патроном пришлось повозиться. Он не совсем плотно входил в пазы цоколя и слегка болтался. При условии, если его контролировать, контакт был и телефоны заряжались. Но не стоять же всю ночь с вытянутой вверх рукой? Женёк раскоммутировал эту «схему» и попробовал уплотнить патрон. В результате тот… Развалился. Достали второй (и последний). При помощи резинки для денег, которая удачно нашлась в моём рюкзаке, удалось кое-как изобразить «соединение». Выглядело ненадёжно, но… Работало! Мой переходник позволял заряжать сразу два устройства. Поэтому в качестве завершающего штриха оставалось только подвесить мешочек для телефонов рядом с лампочкой.
Во время всей этой возни с патронами и зарядными устройствами Женя успела собрать «банные» принадлежности и уйти в душ. Кстати, душ и туалет находились не просто внизу, но и внизу той постройки, которая вмещала в себя кухню и столовую. То есть для того, чтобы помыться, пришлось бы спуститься по лестнице вниз, пересечь двор и снова спуститься вниз по ещё одной лестнице, которая тоже не выдерживала никаких ГОСТов и нормативов… И мои ноги, разумеется, были очень «счастливы» это услышать. Прошло не более 10-15 минут, как ушла Женя… Я думала о том, во что оденусь после душа – так, чтобы и тело отдохнуло, но чтобы не простудиться при этом. Женёк вкручивал крючок, чтобы подвесить ночью телефоны на зарядку… Как вдруг нашу походно-ночлежную рутину прервал вихрь. Вихрем была Женя. С «кричащими» от ужаса глазами, мокрыми волосами, в наспех надетой одежде, не застегнув даже олимпийку поверх футболки, она ворвалась в комнату и застыла у двери чуть не плача. Сейчас всё объясню… Но для начала просьба – давайте вы заранее включите всё своё понимание и вспомните обо всех собственных страхах и слабостях. Ведь они у вас есть? А как же без них! Так вот случилось то, что в душе Женя увидела… Нет – не снежного человека. Она увидела там… Пауков. Причём двух. Возможно, они были парой?
Шутки шутками, но я и сама не очень люблю пауков, а также тараканов, многоножек и прочих членистоногих и вообще «членистых». Но, чтобы человек так пугался от встречи с ними, я видела впервые. И, когда сталкиваешься с подлинной арахнофобией, оказывается, что это вовсе не смешно. Потому что Женю, которая была не в пример сильнее, закалённее и выносливее многих даже знакомых мне мужчин, пришлось успокаивать долго и серьёзно. Пока Женёк ходил забирать мочалку и прочие принадлежности из душа (потому что в панике она бросила всё это там), я напоила её водой с мягким успокоительным. Потом Женёк ещё обнимал её, успокаивал и уверял, что никаких пауков он не встретил, хотя и осмотрел тщательно всё «место преступления». Женя и сама улыбалась, понимая, что похожа сейчас на ребёнка (на очень милого ребёнка), но ничего не могла с собой поделать. Я сказала, что пойду следующей, пока она приходит в себя, чтобы Женёк побыл с ней.
– Я вроде не так их боюсь… Хотя они мне неприятны крайне…
Честно говоря, от Жениного ужаса у меня и у самой мурашки бегали по коже. Представлялись какие-то мутанты-тарантулы, которые ждут меня в своей пещере… Женя, наверно, решила меня поддержать.
– Я так кричала. Вы не слышали? Может они испугались и убежали?
– Хорошо бы. А где именно ты их видела?
Зря я об этом спросила. Женя зажмурилась, как будто снова оказалась там.
– Там такое маленькое окошко… Между туалетом и душем. И я повернула голову, а они там… Такие огромные… Фу-у…
– Ладно… Хватит. Буду… Кричать, если что.
Затем Женя всё-таки нашла в себе силы объяснить мне как пользоваться душем и колонкой. Я взяла полотенце, мыло, мочалку и всё необходимое... И отправилась мыться. Даже не знаю, что пугало меня сильнее – пауки, ступени или холод. Видимо, что всё-таки больше всего «ослиная вонь». Потому что я как-то смогла преодолеть все семь, а затем ещё шесть ступеней и добраться до душа. А вот что такое душ по-непальски – о этом я тоже расскажу подробно. Потому как – оно того стОит!
«НЕПАЛИ – SHOWER».
Цепляясь руками сначала за ступени в доме, а затем за стену дома, я преодолела обе лестницы и оказалась в помещении, которое служило туалетом и душем. Вернее, узкий коридор вёл сначала к комнатке с унитазом, а потом к комнатке с душем. Дальше угадывался обычный хозяйственный подвал. В принципе вся эта часть постройки под столовой и кухней являлась подвалом – с одной стороны кладка опиралась на склон горы, а с другой – вырастала уступом вверх. Стены из тёмного камня были толщиной не меньше 40 см. Поэтому внутри было сыро и холодно. Освещением в виде неяркой лампочки обеспечивался только туалет. А в душевой – в стене над обрывом – имелось небольшое окно, откуда просачивался свет, словно рассеянный через кальку… В коридоре помещались какие-то шкафчики и имелись самодельные крючки в стене. Я разумно решила, что одежду удобнее будет оставить в коридоре – пространство «душевой» не позволило бы мне сохранить её в сухом виде. Но это значило, что и одеваться я буду в коридорчике – на сквозняке и при незапирающейся двери?
– Ладно… Потом разберёмся.
Меня уверили, что никто не зайдёт – других гостей пока нет, а хозяева знают, что мы там моемся и предупредят… На дверях душевой и туалетной комнат имелись шпингалеты. Открытой оставалась только общая входная дверь в подвал. Из неё ощутимо тянуло холодом. Впрочем, и внутри не было тепло.
– Как же здесь мыться?
Заставить себя раздеться казалось невозможным. Но запах пота и, хуже того, ослиной мочи были великим стимулом. Я огляделась… На земляном полу, частично выложенном камнями, валялся резиновый коврик: «Значит буду мыться в кроксах и затем вытру их». На подоконнике лежали остатки мыла и оставленный кем-то пакетик шампуня: «Всё своё ношу с собой». Чистую одежду я развесила в коридоре: «В крайнем случае в полотенце выскочу, затащу всё в душ, когда выключу воду, и оденусь внутри». Я заглянула в туалет – чёрный «каменный мешок» с белоснежным европейским унитазом посередине. Изучив устройство, я поняла, что для смыва служат ковш и вода из бочки, стоящей рядом, а унитаз не более, чем декорация и милая забота о нас, иностранцах. Поулыбавшись, я включила в туалете свет и пошла в душевую – в стене между ними было отверстие для вентиляции (примерно 15 на 20 см), через которое теперь дополнительно и (хотя и немного) тоже шёл свет. Кстати, именно про это отверстие Женя и говорила…
– Если бы я была пауком, я бы тоже здесь поселилась…
Тьма, сырость, редкие (пугливые) гости…
– Только не надо, пожалуйста, сейчас появляться! Я… Против вас ничего не имею. Но очень не хочется сейчас вас видеть. Давайте обойдёмся, да? Можно?
Мне никто не отвечал (и слава Богу). И никто не появился. Похлопав в ладоши, на всякий случай, а полезла разбираться с колонкой. Сначала… Включить воду – из лейки душа со слабым напором потекла ледяная вода. Теперь найти кнопочку нагрева где-то на корпусе внизу… «Вот она», – я нащупала кнопку и нажала… Постепенно вода начала теплеть. «Теперь надо раздеться?... Ох…»
– Надо, Настя. Надо!
Задержав дыхание как перед прыжком в прорубь, я заставила себя раздеться и, с невероятной быстротой, принялась мыться. От горячей воды воздух тоже стал неуверенно прогреваться. Но я помнила, что газ и вода здесь крайне дороги, и старалась сделать всё побыстрее. К тому же Женины пауки то и дело шевелились в моей памяти, и я постоянно нервно оглядывалась или хлопала в ладоши. На моё счастье познакомиться с ними вживую мне так и не пришлось. Скорее всего паучье семейство действительно испугалось криков и спряталось. За что им большое спасибо от меня!
Смыв с себя всю грязь я отключила колонку и выключила воду. Воздух тут же стал быстро охлаждаться. «Надо срочно одеваться», – думала я, вытираясь и постукивая уже зубами от холода. Выскочив в коридор, я схватила одежду и спряталась обратно в душевую, в первую очередь из-за сквозняка – по сути было уже совершенно наплевать, видел ли меня кто-нибудь. Холод пробирал до костей, пока я натягивала одежду. Оделась я достаточно быстро, но… Всё равно успела замёрзнуть. Понимала это, но думать о возможных последствиях не хотелось.
– Главное сейчас – в тепло… В столовую! Скорее!
Даже мои ноги, как будто забыли про боль и усталость – холод переломил всё. Я уверенно поднялась по одной лестнице, затем по второй. В комнате разложила и развесила вещи. Рассказала, что пауки ретировались. Женёк со смехом собрался мыться следующим. Но сначала мы втроём отправились в столовую, прихватив мой спальник. Кстати, по пути открыв для себя, что ещё один туалет есть прямо в доме, и на втором этаже – по соседству с нашей комнатой. Правда, без унитаза – так сказать туалет «полового устройства»… Но зато не придётся ночью выходить на улицу и идти в «паучью пещеру».
Спальный мешок пристроили у печки. Потом Женёк ушёл мыться, а я решила постираться… Назвать это стиркой можно было с натяжкой – во дворе из небольшой трубы с краном лилась ледяная, родниковая вода. Небольшое корыто со сливом позволяло застирывать и прополаскивать. Но всё-таки лучше, чем ничего. Энтузиазма пока ещё было с избытком, и я постирала лосины, носки, футболку и флиску. Развесила всё стекать тут же – у корыта на заборе. Там уже висели чьи-то мокрые вещи (хозяйские, судя по нестыдливому набору).
За это время Женёк успел помыться. Женя тоже покончила со своими делами. Дождь прошёл мимо и те ранние сумерки, которые заставили нас остановиться, неожиданно рассеялись. На смену им пришёл естественный вечер. Теперь можно было и поужинать. В тёплой (в тёплой!) столовой. Конечно, стоило пойти туда раньше и греться сразу после экстремального душа. Но оценить всю степень своей неразумности я смогла значительно позже. А пока – удовольствие после усталости, которое приходит в результате сделанной работы, накрыло с головой! Можно было просто сесть… Греться… Есть… Ничего не делать ближайшие пару часов… И вспоминать о том, что уже было сделано.
ЗНАКОМСТВО С ПАШЕЙ.
Оглядываясь назад, из Москвы и из другого года, я часто думаю, что окажись я в этом путешествии с иными людьми, возможно, и оно получилось бы совсем иным. Чтобы пройти весь наш путь от начала и до конца, нужно было встретиться именно таким составом и совпасть в этом времени, в этом месте, в этих обстоятельствах. Будь компания хоть на одного из нас меньше, всё пошло бы иначе (возможно). Ведь каждый хотя бы раз (а чаще и не раз) оказался в этом путешествии важен, незаменим, нужен другим. Мы прошли этот путь вшестером: Женя и Женя, Новрадж, я… , Паша и Пембо. Последние двое присоединились к нам не сначала, но тогда, когда были необходимы. Были, конечно, ещё портеры, но они менялись, шли своим темпом и не поднимались с нами на все наши вершины. Словами «наш путь» я называю все трудности, преодоления, победы и радости, которые нам достались. И поэтому к части рассказа о знакомстве с Пашей я перехожу с особым удовольствием. Хотя сама по себе эта встреча не является каким-то выдающимся событием. Но всё-таки она изменяет всё дальнейшее повествование – после Бупсы мы снова расстанемся. Но уже в Намче-Базаре встретимся снова. И встретимся так красиво и неожиданно, как, пожалуй, бывает только в хорошо придуманном кино. Вот ещё одна причина для того, чтобы поверить в неслучайность нашего знакомства с этим человеком из Москвы, задумавшим в одиночку дойти до базового лагеря Эвереста, несмотря ни на какие свои трудности. Мы познакомились на высоте 2340 метров и это было не последним откровением Бупсы, крошечной деревеньки в Гималаях. Не считая, конечно, паучательного-поучительного душа.
Итак… Чистые, переодетые и расслабленные мы сидели в тёплой столовой в ожидании ужина. Почему-то память сохранила в подробностях всё, что касается Бупсы… Я заказала себе дол-бат. Женя – овощное момо и пасту, Женёк – момо с курицей и момо с мясом яка. И само собой, чай – чай в термосе в столовой, на всех, ginger-tea (имбирный чай). К чаю у нас имелись батончики и сублимированные ягоды – в тот вечер это была клубника, которую мы сначала хотели замочить в чашках, но, попробовав грызть ягоды «всухую», поняли, что так даже вкуснее.
Женя предложила поиграть в «эки-воки» – игру, которую она не поленилась нести с собой. Возражений не возникло, и Женя пошла за карточками. На улице были уже настоящие сумерки, которые переходили в ночь так тихо и незаметно, как будто исполняли колыбельную. Женёк достал из чехла фотокамеру и начал снимать. Я сделала то же самое – благодаря панорамным окнам, перед нами были виды и зелёной долины с редкими домиками, и сада, который окружал лодж, и далёкие горные хребты, частично спрятанные в темнеющих облаках. А где-то там, в одном уголке неба, горел оранжевым пятном маленький порванный клочок – вершина неизвестной горы, отражавшая садившееся и невидимое нам солнце…
Я заметила, что Женёк фотографирует в автоматическом режиме. Оказалось, что зеркальная камера у ребят недавно. И кратко объяснила ему основные принципы «ручной» съёмки – выдержка, диафрагма, фокусировка… Он принялся экспериментировать. Тут кстати вернулась Женя и мгновенно стала «фотомоделью». Но усталость брала своё – настойчивости было скоро сказано «нет». И очень вовремя нам принесли наш ужин. Вот тут-то и появился Паша.
Только-только Женя успела объяснить правила игры и раздать карточки… Я честно даже попыталась вникнуть и начать. Но… Мозг, переполненный впечатлениями, не хотел воспринимать никаких закономерностей. Так что с приходом Паши игра плавно отступила и была отложена вовсе. К слову… Это был первый и последний раз, когда мы взяли «эки-воки» в руки. Все дальнейшие вечера мы либо говорили, либо играли в обычные карты (Женёк купил колоду с видами горного Непала в Намче-Базаре) – что называется «дулись» в переводного (или подкидного) «дурака». Да – и это был наш, на тот период, интеллектуальный предел возможного. К концу дня мы обычно настолько перенасыщались информацией от пережитого и увиденного, что организм будто блокировал всё более-менее серьёзное, разрешая нам только отдыхать – без лишних «мозговых» затрат.
Паша вошёл в столовую вместе с Пембо – своим гидом. Но гиды и портеры сидели отдельно – на противоположной стороне. И мы не обратили (тогда) на Пембо внимания. Зато Паша сразу заметил нас, вернее Женю и Женю, с которыми уже познакомился днём, когда я где-то ползла по каким-то очередным ступеням. Кроме нас в столовой (и в лодже) была лишь парочка каких-то незнакомых ребят. Они сидели в стороне и тоже отдыхали после дневного перехода. А Паша с Пембо только подошли и едва успели заселиться. Он подошёл к нашему столику, приветствуя как родных и протирая запотевшие с улицы очки. Я могла только догадываться, откуда он знает моих спутников. Но трек уже делал своё дело – вопросов становилось всё меньше, сознание училось воспринимать реальность, как само собой разумеющееся… И я с ходу приняла как факт, что этот интересный «дядя с хвостиком на голове и в лёгкой спортивной одежде» наш новый друг. К тому же он оказался, как и мы из Москвы. Родной язык и общие любимые места – что ещё может так легко и быстро сближать людей в чужой стране? И Паша, взяв один из пластиковых стульев, сел за наш стол и сделал заказ. Поскольку нашу еду принесли быстрее, то ужин автоматически сделался общим. И через каких-нибудь 20-30 минут, благодаря отчасти лёгкому и общительному характеру Паши, мне казалось, что этих вот троих людей я знала всю свою жизнь. Ну, или, как минимум, мы встречались в одной из жизней предыдущих. В этих горах уже ничему не удивляешься.
Паша оказался потрясающим рассказчиком – из тех, которые ненавязчиво, но полностью забирают ваше внимание, а вы и рады. Он рассказывал, что сегодняшний переход дался ему с таким же трудом, как и мне. Я почувствовала себя неодинокой и воспряла самомнением.
– Если бы не палки. Мой Пембо, тот со своей одной идёт, как с тросточкой. Не всегда опирается даже. Так – камешки передвигает, чтоб не мешали. И насвистывает.
Паша оглянулся на своего гида и помахал рукой. Пембо, улыбающийся не менее лучезарно, чем наш Новрадж, помахал рукой нам всем в ответ. Похоже за столом гидов и портеров в другом углу столовой разворачивалась своя вечеринка. Хозяйка довольная сновала из кухни в зал и обратно… Женёк в лице Паши тоже обрёл для себя благодарного собеседника.
– Наш тоже всё время с песнями идёт. В телефоне там что-то себе смотрит. У него вообще палок нет. Но я бы по ступенькам с рюкзаком не стал. Нет – не хочу рисковать.
– Да! Вот именно! Я на ступенях, так вообще висну на них (на палках), как на верёвочной лестнице. У меня ещё и колено барахлит.
– А что с коленом?
– Давнишняя история. Сейчас чего-то вдруг воспалилась. Ну, понятно, от нагрузок. Только чего-то иногда прямо сильно тянет. Некстати.
– Может давай я тебе мазь дам?
– У меня есть. Я по пути ещё наколенник себе прикупил. Такой эластичный, фиксирующий. От растяжений.
– Где?
– Да, вот… По пути где-то в магазинчике. Там чего только нет! Мне мой Пембо сказал, что такие фиксаторы здесь популярный товар. Их на всём треке продают.
– А мы чего-то даже и не заглядываем в магазины. Чай иногда останавливаемся попить – максимум.
– Я иду так, чтобы в удовольствие. Без гонок. Я же сначала с двумя ещё шёл… Товарищами… Они молодые, спортивные. У них программа своя… Вот я когда с ними шёл, ничего не видел. Только пятки и камни.
Паша чуть заметно помрачнел, описывая бывших спутников. Но расспрашивать напрямую было неловко, а сам он деликатно ушел от темы. И мы стали задавать другие вопросы.
– А вы тоже от Фаплу шли?
– Нет. Как? Фаплу? Нет… Мы… Мы сначала в Катманду прилетели, а оттуда сразу на джип. Бегом… И до Джери. А от Джери уже пешком.
– Джери? Мы второй день в пути. Нет – третий, если считать ещё ночёвку в Халлеси. А ты?
Паша был в пути уже пятый день. Так мы выяснили, что есть ещё один (наверняка даже больше) пешеходный маршрут в обход Луклы с её переменчивой погодой.
– Они этот маршрут ещё в Москве нашли и как-то объяснили, что он довольно известный. Но при этом они ещё и для клуба своего идут. Поэтому график. Всё время бежать надо, отметки делать. Норматив…
Из первого краткого рассказа Паши в тот вечер мы поняли только, что «спортсмены» сами предложили разделиться, когда нога стала «барахлить» и он не мог больше угнаться за ними. Оставшись один, Паша нашёл себе гида Пембо, который жил в деревне, где произошло расставание. И на удачу Пембо оказался легендарным проводником в этих горах. Он, очевидно, водил туристов по Гималаям чуть ли не всю свою жизнь, и теперь его знали и узнавали в каждом доме каждой деревни. Причём последние годы этот человек уже сидел дома и как бы «отошёл от дел». Но, когда Паша неожиданно возник у его забора, решил «тряхнуть стариной». Он научил Пашу пить родниковую воду – только из тех, на которые указывал и где пил сам. Избавил его от необходимости торговаться с кем бы то ни было.
– Мы куда ни придём, его везде приветствуют. Он как «попзвезда» какая-то здесь… Кто его знает, может и правда всю жизнь здесь ходит? Но зато я теперь хотя бы удовольствие получаю. Захочу – остановлюсь, захочу – пофотографирую, или просто стою смотрю. Он меня не торопит – мы сразу договорились, что я ему по дням плачу. Отпуск у меня длинный… Я после всех этих… «спортивных достижений» так решил – как пойдёт, так пусть и будет. Иду и иду. Сколько смогу, пройду. Я в конце концов приехал… Насладиться. Посмотреть. Проникнуться в конце-то концов.
– Да мы тоже. Мы на самом деле на расслабоне идём. Хочешь, можешь с нами пойти. Нет, конечно, график есть. Но не так чтобы прям бежать. Нет… Устали – остановились. Подышали. Спокойненько… Когда ещё такое увидишь? У нас 21-го самолёт в Москву. Но так вроде спокойно если, то укладываемся. Всё норм. Здоровье позволяет…
– Жень, …
– Что?
– Что? Не надо. Ещё много впереди…
Женя строго, но мягко остановила словоохотливого мужа. И мы снова перевели тему разговора – теперь на Пашино колено. Суеверия суевериями, но за прошедшие пару дней и борьбу с погодой (или вернее с непогодой) мы уже начали понимать, что не только здоровье является условием покорения выбранного маршрута. Что же ещё? Ответа на вопрос тоже пока не было. Лишь смутное предчувствие. Того, что впереди нас ждёт много неизвестного и незнакомого ранее. Того, что нельзя предугадать.
– Может дать тебе таблетку? У меня специальное лекарство. Для спортсменов. Его больше одной нельзя. Но оно блокаду ставит.
– Пока не надо. Я пока помажу мазью. И наколенник должен помочь.
После ужина мы случайно узнали, что хозяин дома, незампетно пришедший в столовую, настоящий покоритель Эвереста. Он тоже когда-то был проводником. И однажды поднимался на Вершину Мира в составе иностранной экспедиции. А сейчас один из его сыновей тоже водит туристов. Среди многочисленных фотографий на стенах действительно было групповое фото альпинистов и шерпов на макушке Эвереста…
– You are a hero.
Мужчина устало и смущённо улыбнулся, и покачал головой.
– No… I am a… little hero. Very little.
***
Паша отказался идти с нами. Мы собирались выйти в семь утра. А он хотел дать отдых ноге. Ужин закончился. В ночи мы ещё обменялись планами на ближайшие пару дней… Поделились опытом стирки в холодной воде во дворе лоджа. Заказали завтрак, написав его в узкой зелёной потрёпанной книжице, как это было заведено в лоджах. Посчитали расходы и… Разошлись «по палатам». Повторюсь – мы посчитали, что случилась лишь ещё одна приятная, но случайная встреча в веренице таких же на пути к Эвересту. Ещё один длинный день подошёл к концу, но до наступления сна, Бупса успела подарить мне новый сюрприз.
ТЫ ГДЕ?
У себя в комнате мы уже укладывались спать. Мой спальный мешок высох окончательно, и я предвкушала удовольствие провести ночь, не напяливая на себя половину багажа. Мы проверили телефоны – связи по-прежнему не было, да и не могло быть на этой высоте и в отдалении от основного трека. Поставив, вернее подвесив их заряжаться, приготовились погасить свет… Я заканчивала короткую запись в дневнике… как вдруг… Где-то под потолком, так что можно сказать сверху, заиграла музыка. В первую секунду мы не поняли, что происходит. Потом музыка показалась знакомой, и я поняла, что исходит она из моего телефона…
– Кажется, у меня будильник? Почему так рано?
Вылезая из мешка и забираясь наверх (хорошо, что ребята ещё не легли, потому что мне пришлось шагать по их кроватям, чтобы подобраться к лампочке-розетке) я сообразила, что звучащая мелодия установлена на звонок, а не на будильник. «Кто смог дозвониться сюда, где нет связи вообще?» – молча вопрошала я, выуживая телефон из подвешенного мешочка… На экране телефона горел очевидный ответ – был и есть лишь один человек, способный прорваться через любые «слепые зоны», «чёрные дыры» и «белые пятна». Это… Моя мама!
– Мне звонит… мама!?
Женя и Женя замерли от удивления. Я осторожно нажала кнопку «ответить» и тоже застыла, боясь сойти с «волшебной точки доступа и приёма».
– Мама?
– Алло! Ты меня слышишь? Ты где?!!
Мама… Все мамы мира похожи друг на друга именно этим вопросом. Где я? Я готова была смеяться от радости и нелепости ситуации. Стоя на краю кровати, головой подпирая потолок комнаты в самостройном домике в небольшой деревне где-то в горах Непала, как можно было оправдаться перед мамой, не получавшей от меня вестей уже третьи сутки?
– Мама… Я не знаю, где я. Всё хорошо. Разве Светка не позвонила тебе?
– Нет. Скажи, где ты? Ты можешь ответить?
– Я… Я в Бупсе.
Мама ни на секунду не смутилась незнакомым названием.
– Значит ещё не в Намче.
– Нет. Нам до него ещё дня два, не меньше.
Я переживала, что разговор прервётся в любой момент, непонятно, на сколько должно было хватить денег у меня на балансе. Связь к тому же была слабой (связь, которой вообще не должно было быть!)… Я склонила голову на плечо, чтобы ухо с телефоном стали повыше, и шея уже начинала затекать, но я боялась пошевелиться.
– У нас всё хорошо. Я писала Светкиной сообщение вчера, она должна была передать.
– Не передала она. А мне что хочешь, то и думай. Уехала в горы и пропала.
– Но я же не одна, мама. Не переживай так, пожалуйста.
– Буду переживать!
– Хорошо… Переживай…
– Ладно. Не трать деньги на телефоне. Скажи только – в Намче будет связь?
– Обещают. Откуда я могу знать?
– Значит позвони мне оттуда! Обязательно позвони! Сама! Всё!
– Хорошо, мама. Я люблю тебя.
И мы положили трубки. На этом день действительно закончился. Я залезла обратно в спальник, дописала несколько предложений в дневник. Мы немного пошутили на тему следящих за нами семей. И Женёк выкрутил лампочку – ещё одно несущественное неудобство использования «жулика». Нельзя выключить свет обычной кнопкой – тогда прервётся и процесс зарядки.
Бупса подарила мне несколько бесценных подарков. Знакомство с Пашей, вид из окон столовой, настоящий покоритель Эвереста в лице хозяина дома, первая боль (да, это тоже подарок) и невозможный звонок от мамы… Засыпая я перебирала в голове все эти дары и не могла поверить своему счастью. Я ещё не знала, что Бупса уже успела взять с меня и плату за всё перечисленное… Очевидным это стало только с наступлением утра и звонком будильника… А пока усталость сделала своё дело – я застегнулась и тут же уснула. Как пишут в таких случаях, провалилась сны.
ДЕНЬ 6. ПЕРЕХОД ИЗ БУПСЫ В ЧАПЛУНГ.
В пять утра прозвенел настоящий будильник. Женя была ближе всех к нему и поэтому встала первой. Она же была и самой дисциплинированной среди нас… Поэтому и собралась тоже первой. У Женька имелось справедливое оправдание – помимо сбора своих вещей он вдобавок снимал каждое утро нашу верёвку и выкручивал крючки (которые сам же натягивал и вкручивал накануне). А что сказать обо мне? Первые пару дней я честно училась скручивать мой «не мой» прекрасный тёплый огромный спальный мешок. Я никак не могла приспособиться, с какой стороны его лучше скручивать и как ловчее запихнуть в чехол. К моменту описываемого утра в Бупсе я вроде бы уже разобралась с очерёдностью и правильностью этих действий, но до привычки, которая позволила бы мне ускориться, было ещё далеко. Я напоминала себе маленького ребёнка, которого впервые в жизни заставили заправить постель, поменяв предварительно бельё. Но понимала, что данные действия относятся к набору всего того, что просто необходимо делать и всё. Не думая. В обычной жизни к таковым я отношу уборку, стирку, вообще поддержание порядка и чистоты, иногда спорт, изредка и еду… То, что не хочется, но нужно делать. Единственное, что стоит понимать – я делаю это для себя (ради себя и только для себя). Все остальные мысли относительно оного – «от лукавого».
Но в то утро не только спальный мешок не хотел укладываться. Из рук всё как будто само вываливалось. Руки, ноги, поясница – каждая косточка ныла и молила. И их хор создавал шум в моей несчастной голове, которая и без того была тяжёлой и горячей. «Горячей?» – остановившись, я присела на свой топчан и потрогала лоб. «Этого только не хватало…» Неприятный металлический привкус во рту и хрипота, которая уже явно не оправдывалась ранним пробуждением, подтверждали опасения. Но всё ещё не хотелось верить в очевидное. «Мышцы ведь могут болеть и просто от вчерашнего?» – уговаривала я себя, доставая походный градусник и пряча его под «мышку».
Спустя положенные 10 минут, в течение которых сборы всё-таки продолжались, я проверила градусник… Сверилась с инструкцией, чтобы удостовериться в правильности. Женя уже почти собралась и заметила мои «манёвры» с загадочной полоской картона, которая представляла из себя градусник.
– Что это?
– Градусник.
– И… сколько?
– … 38 с лишним.
Если верить инструкции, квадратная шкала зелёненьких точек-индикаторов, показывала 38,6.
– Ого…
– Да… Вчерашний душ. Скорее всего, пока одевалась.
Тут и Женёк признался, что тоже чувствует начинающуюся простуду. Ему наш походный термометр тоже вынес неутешительный вердикт – 37 градусов. Одна Женя умудрилась не заболеть. Только насморк. Может быть виной тому (или уж скорее благодарностью) были пауки, из-за которых она молниеносно оделась и вылетела из сырого холодного подвала?
– Кто знает…
Посмеявшись, мы всё же не могли не отнестись серьёзно к новым обстоятельствам. Первое, с чем пришлось согласиться – душ нам противопоказан. Решать, конечно, будем по ситуации, но на ближайшие несколько дней о водных процедурах пришлось забыть. Второе – Женёк приказал мне максимально (насколько возможно) разгрузить свой рюкзак. А высвобожденную часть вещей переложить в баул к портеру. Мой термос (на 2 литра) Женёк решил нести сам – точнее оба термоса, считая его. Что-то из своих вещей он при этом тоже отправил в баул – благо, что общий вес позволял нам проделывать подобные манипуляции.
Но, как бы там ни было, мой рюкзак вместе с кинокамерой и поясной сумкой, надо думать, всё равно тянули килограммов на семь. А путь, который мы наметили на сегодня, должен был довести нас до Чеплунга, чья высота равнялась 2660 метрам. Он находился чуть дальше и чуть ниже вожделенной Луклы. И это значило, что сегодня мы должны совершить рывок, который выведет нас на нулевую отметку нашего исходного маршрута. Сложность заключалась в том, что нужно было прошагать расстояние вполовину больше пройденного вчера. И подняться сильно выше. Кстати, один из перевалов на этом отрезке (Чуток Ла) значился как 2945 метров. Всё это я должна была преодолеть с температурой и простудой.
– Ты сможешь?
Женя с сочувствием смотрела на меня, но ничем не могла помочь. Да, и кто мог мне помочь?
– Попробую.
Я улыбнулась, чтобы успокоить друзей и продолжила собираться. Женя ушла в столовую первой, чтобы поторопить с завтраком хозяев. Она забрала свой рюкзак и все наши палки. Следом ушёл Женёк со своим тяжёлым рюкзаком и маленьким баулом. Я задержалась, перекладывая рюкзак – приготовила себе смену одежды, понимая, что с температурой обязательно взмокну уже через час, и сбор разных трав, пуэра, специй и ягод, чтобы заварить чай пободрее. Чай и смена одежды – это то, на что я буду молиться сегодня. И витамины. Конечно же! Надо увеличить приём витаминов. И пора пить «иммунобекс». И вообще, что там у меня есть от простуды? – проверив аптечку, отложив на завтрак «могучую кучку» всяких препаратов, я почувствовала себя готовой к новому дню. Тут как раз в комнату постучался Новрадж.
– Excuse me! Namaste-e…
Мы ещё не привыкли к местному произношению этого известного слова, но уже успели полюбить его. Непальцы мелодично растягивали его на последнем слоге и произносили более «закрыто», чем мы.
– Намастэ.
Новрадж подхватил большой баул и порывался взять мой рюкзак, но я запротестовала и объяснила, что сама уже спускаюсь. «Наверное, он понял меня», – подумала я, когда гид скрылся за дверью. Ещё раз проверила, не забыто ли что-нибудь, надела рюкзак и спустилась вниз… В последний раз «протерев» руками любимую белую лестницу. Но сегодня боль была уже привычней и не была первостепенной (в сравнении с простудой). «Надо будет спросить, кстати, у Новраджа, что есть у него в аптечке… Ведь у него же тоже есть аптечка?»…
ЛЕКАРСТВО ОТ ГИДА.
Итак, к ежедневному утреннему ритуалу приёма диакарба, кальция, магния, «супрадина», железа с В-комплексом, фолиевой кислоты… Я добавила ещё иммуномодулятор, аспирин-кардио, растворимый порошок от простуды и ношпу – от боли и спазмов. Подобный «завтрак туриста», кстати, пили и ели на треке практически все. Состав плюс-минус у каждого был свой. Но противопростудные, иммунитетоподдерживающие, сердечные, «кислородные» имелись в любом наборе. В то утро я оценила прибавившуюся в ладони горсть и решила, что и впрямь как-то многовато… Пришла пора обратиться к волшебным снадобьям восточной (местной) медицины.
Мы подозвали Новраджа к нашему столу и объяснили ему возникшую проблему. Он, судя по глазам, очень живо и душевно отозвался на мою беду. Сочувственно перебирал губами и жестами и почему-то расспрашивал о симптомах.
– Новрадж, у вас есть какие-нибудь лекарства с собой? От простуды?
– О! Да!
Он закивал головой. Мы с любопытством и надеждой переглянулись. И вот уже наш гид принёс драгоценную пластиковую коробочку, из которой вынул торжественно… Леденцы от кашля «Strepsils»! И тигровый бальзам! Для надёжности он ещё поводил себе рукой по груди, показывая, как правильно нужно мазать бальзам. Потом добавил с улыбкой…
– And ginger-tea (то есть имбирный чай)! And…
И показал жест оттопыренными вверх большими пальцами обеих рук, давая понять, что при условии исполнения этих трёх рецептов всё у меня будет замечательно. Мы с Женей и Женей посмотрели друг на друга. Изобразили ответную улыбку и поблагодарили гида. Я поняла, что не напрасно скупила дома пол-аптеки и привезла всё это с собой. «Не напрасно».
***
Завтрак. Сегодня, помимо каши с яблоком, малосытной и знакомой, я заказала себе яблочный блин. Да – в меню он значился именно так, в единственном числе, и пришла пора узнать, что подразумевалось в данном разделе непальского меню. Оказалось, что в Непале это блюдо знают только по «рассказам иностранцев». Видимо так… И делают блины как понимают – на манер лепёшек. То есть мне принесли именно лепёшку! Толщиной не меньше сантиметра, диаметром во всю тарелку (сковороду, вероятно). Понятно, что тесто в таком виде не везде успело пропечься и ситуацию спасало лишь порубленное яблоко внутри в виде начинки. Но я всё равно съела её всю. Конечно, это было пресно и невкусно… Но у нас был спасительный кофе «3 в 1». И нам очень нравились хозяева, которые искренне старались угодить во всём. К тому же… Мы уже начали проникаться атмосферой… И настроением этих гор. Нет – ещё не философией. До неё предстояло ещё пережить и пройти некоторое количество событий и километров (вперёд и вверх).
Утро в Бупсе выдалось очень красивое. Небо расчистилось и теперь вдали можно было разглядеть снежные вершины Гималаев. Как какую-то заветную страну из сказок… Словно нарисованные на густо-синем фоне, снежные пики отражали самые первые лучи невидимого солнца и буквально горели, зависнув над нижними горами и домиками, которые пока ещё спали в тени. А здесь, во дворе приютившего нас лоджа, только теперь мы разглядели расписанную снаружи и украшенную цветными священными флажками, которые тихо трепетали на ветру, столовую. И кустарник, похожий на чайную розу, но с другими, тёплыми жёлтыми, цветами. А у ступеней, ведущих на улицу, росли совсем уж знакомые, похожие на розовые и сиреневые ромашки, цветы, которые растут у нас в любом саду. И здесь они были по всей улице. Теперь, при утреннем мягком свете и без спешки, можно было разглядеть, что вся деревня украшена так или иначе – с любовью и заботой. Знание о суровости климата и сложности ведущих сюда дорог добавляло только уважения к хозяевам домиков.
Вид с каменной террасы двора был так красив, что портеры и гиды вместе с хозяином выстроились в ряд, разглядывая Гималаи. Они переговаривались вполголоса, указывая на них. Может быть называли знакомые вершины, а может пытались угадать погоду… За завтраком Новрадж высказал предложение пройти сегодня чуть дальше Чаплунга и заночевать в Факдинге. Потому что так мы сравнимся с теми, кому повезёт вылететь в Луклу сегодня. Как правило, если позволяет время, большинство доходит до этой деревни и ночует там. А заночевав в Чаплунге, нам придётся идти в Намче-Базар почти как от Луклы – по факту подъём будет даже существеннее. И это очень сложный переход. Единственный раз, когда нам придётся подняться за день больше, чем на 1000 метров. Миша предупреждал нас, что так будет… И именно поэтому он настаивал на том, чтобы в Намче мы заложили себе один полный день стоянки и радиального выхода для акклиматизации. Без этого резкий набор высоты грозил обернуться верной «горняжкой».
Понимая все риски и обсудив все варианты, мы вышли на трек. Было уже семь часов утра. Пока что воздух дарил прохладу. Но собственная температура плюс 38 давала о себе знать… Уже при первых шагах с рюкзаком и палками я почувствовала, как на лбу и спине выступает пот… Дышать из-за кашля и насморка стало тяжелее… Но надо было идти. Надо было только идти. Вперёд и вверх. «Как же я дойду?», – думала я, стараясь не думать. «Надо идти», – теперь мне было уже не до разговоров с рюкзаком и ботинками. «Ещё шаг, ещё шаг, ты сможешь», – теперь пришло время разговоров с собой.
КАК Я НАУЧИЛАСЬ РАЗГОВАРИВАТЬ СО СВОИМ ОРГАНИЗМОМ.
Для начала следует объяснить, чем опасно соседство простуды с даже вероятной «горной болезнью».
Я не буду вдаваться в подробности описания природы и механизма «горной болезни» – таковой информации достаточно в интернете и без меня. В нашей истории важно вспомнить основные симптомы, не считая психологических, разумеется. Учащение пульса, увеличение артериального давления, нарастание одышки, кашель, боли в животе и расстройство пищеварения, слабость, ну и головная боль, само собой. Повторюсь, я описываю те моменты, которые имеют отношение у нашей теме.
А что происходит с человеком во время простуды? Повышенная температура – при этом, как следствие учащается сердцебиение и давление меняется, поскольку организм старается победить болезнь и активизирует работу органов и систем. Поражение органов дыхания – больное горло, кашель, затруднённое дыхание. Иногда добавляются мокрота и воспаление бронхов и лёгких, так? Слабость и головная боль – также по причине того, что организм борется и задействует дополнительные ресурсы. Нарушения в пищеварении – при простуде редки, но всё же тоже случаются.
Таким образом, человек, который простужен, во-первых, может элементарно не распознать за всеми этими схожими симптомами начинающуюся «горную болезнь». А во-вторых, некоторые из них (имеются в виду симптомы) способны спровоцировать ускоренное развитие «горняжки». Как в прочем любое респираторное заболевание. Организм, и без того терпящий нагрузки, ослабляется болезнью. Мокрота от кашля спускается в бронхи, создавая дополнительную нагрузку на лёгкие и «благоприятные условия» для развития гипоксии и отёка лёгких.
На треке к Эвересту, непривычные к перепадам температур и ночёвкам в неотапливаемых каменных домах, простужаются очень многие из прибывающих в Непал иностранцев. Простуда и травмированные колени и щиколотки – две самых популярных проблемы здесь. И каждый решает сам, идти ему дальше или отказаться от намерений. Принимая решение, учитывать надо не только собственные эгоистические амбиции или мечты. Важно понимать, что в случае действительной «горной болезни» эвакуировать вас придётся срочно – как правило в распоряжении есть не более нескольких часов. Такова реальная скорость развития отёка мозга и отёка лёгких. Вы, само собой, можете поставить под угрозу свою жизнь, но можете ли вы подвести тех, кто идёт вместе с вами? Ведь это им придётся спасать вас… И, разумеется, нужно быть уверенным, что в любом месте и в любое время, где и когда вам потребуется помощь, у вас будет связь и оплаченный надёжной страховкой спасательный вертолёт. Но, даже продумав всё… Всё-таки лучше подумайте ещё раз.
***
Думала ли я обо всём этом, когда шла – шла дальше? Конечно – да. Не могла не думать. И этот опыт стал одним из самых важных в списке того, чему научили меня горы… Слушать. Слушать себя. Буквально.
Я знала в теории, чем опасна простуда в горах, и понимала, что мне нельзя пропустить «горную болезнь», если она всё-таки начнётся. И, чтобы распознать, отличить, не перепутать новые симптомы внутри себя, я слушала… Свои лёгкие. Вот этот тяжёлый вздох сейчас – это уже одышка? Или мне просто тяжело дышать, потому что горло болит? А это – хрипы? Шумы? Они в гортани или начинают спускаться ниже? Каковы интервалы в дыхании? В пределах нормы? Не слишком часто? Не слишком редко? Вдох – выдох. Вдох… Выдох. Вроде пока поводов переживать нет, а?
Я спрашивала сама себя, и сама же себе отвечала. От лёгких двигалась дальше. «Почему так пересохло во рту? Не слишком высокая температура? Как стучит
сердце? Как чувствуют себя ноги – поочерёдно суставы, икры, колени, лодыжки, бёдра… Что с плечами и спиной… Голова болит, но в привычных ли рамках или сильнее… И если сильнее, то почему?»
Поначалу этот контроль и анализ забирал всё моё внимание. Я плохо помню, как мы шли всю первую половину дня. Из-за слабости я продолжала идти медленно и часто отставала. Но усталость, которая ещё не успела перейти в закалку, сказывалась не только на мне. Женя упала. Без последствий, к счастью. Но показательно даже для её тренированного организма. Самого падения описать не могу – то ли память и внимание не сохранили этого в моём горячечном мозгу, то ли случилось всё, когда я в очередной раз отстала от друзей… Плохо выглядел и наш портер Соко. Он, конечно, не подавал вида, и если бы мы сами не были уже больны, то, вероятно, заметили бы, что парень не здоров. Один только Новрадж продолжал светиться улыбкой. Хотя и поглядывал на всех нас с тревогой.
Не помню, как мы миновали Пайю (она же Чуток) – самую высокую точку этого перехода. Погода не давала расслабляться. Солнце показалось ненадолго лишь утром и небо быстро натянуло обратно своё серое одеяло сплошной облачности. Мы переживали, как бы не начался дождь и не испортил наши планы. Поэтому пообедать полноценно остановились только часа в три, когда достигли деревеньки Сурке. Большой лодж стоял прямо у дороги на естественном природном каменном «балконе». Мы были такими запыхавшимися и изнуренными, что решили сесть на улице, хотя и сильно вспотели, особенно я. Поэтому, выбрав столик, где не было сквозняка, разместили рюкзаки, палки и решили позволить себе спокойно отдохнуть здесь часок, чтобы «остыть». Проделанный в беспощадном темпе путь позволял нам теперь немного поберечь себя.
Что сказать об этом месте? Очередной лодж. Снова пухлое меню со стандартным набором блюд, из которых мы уже вычеркнули для себя раздел с блинами, дол-батом, кашами… Я даже не помню, чем мы обедали. Просто еда, «потому что надо». Умывальник с холодной водой располагался на улице – сохранилось в воспоминаниях то, что в этом месте он был похож на старые советские умывальники для дачи и сада. Такие – как шкафчик с полочкой. Немного напоминал известного в нашем детстве «Мойдодыра»… Туалет – снова чёрный «бетонно – каменный мешок» с ослепительно белым унитазом без системы смыва… Шум ветра в долине под нами… Трепет флажков на флагштоке… Шорох шагов проходящих по дороге людей… Мы продолжали встречать среди них прежних «старых знакомых» – гида в жёлтом дождевике, похожего на турка, и его замученную группу молодых немцев; а также седовласых французов и британцев; парочку из Финляндии; врачей из Сибири. Мы узнавали друг друга, но сил на прежние бурные приветствия уже ни у кого не хватало. Лишь усталые улыбки и короткая радость в глазах – только это могли мы себе позволить.
– А где же Паша?
Женёк, помыв руки, присел за общий стол.
– Как там его нога интересно?
Почему-то за Пашу мы беспокоились больше, чем за остальных. Может потому, что он шёл один с гидом… Может потому, что его больная нога и 50-летний возраст сами по себе вызывали уважение на этом треке… А может быть он просто нам сразу понравился? Признаюсь со стыдом, что в тот день я переживала за Пашу явно меньше, чем Женя и Женя. Вернее, не переживала вовсе, пока они не вспомнили о нём. Но мне ведь действительно было плохо – было сложно ориентироваться в происходящем в принципе. Я чувствовала, что от нагрузок температура моя ещё подросла, и специально не хотела измерять её – как говорится, лучше не знать. Незнание как-то поддерживало и оставляло возможность убеждать себя, что всё естесственно пройдёт и ничего ещё не потеряно.
Однако после того, как мы заговорили про Пашу, моё собственное полупризрачное состояние вызвало волну сочувствия. И надо сказать, что, если бы не это внезапное переключение внимания, я бы вполне могла прямо там улечься на скамейку и отключиться. Во всяком случае, такое желание было. Но все понимали, что больная нога на только что пройденном нами участке пути, включая перевал – это проблема посерьёзнее, чем температура или больное горло. И в ожидании заказанной еды, мы стали вглядываться в дорогу. Но лишь когда уже доедали наш преумноженный сублиматами обед, один из путешественников, радостно помахавший нам рукой, оказался Пашей. Вместе с ним шагал незаменимый Пембо – он тоже признал нас и лукаво посмеивался.
Паша сел с нами рядом. Колено беспокоило его сильнее, чем вчера. Этот переход всем дался непросто. Мы хоть и улыбались, но тоже оказались не в силах шутить и веселиться. Сегодняшний трек напоминал работу. По крайней мере до того момента, когда мы старались уложиться по времени. Паша не жаловался, но то, что ему больно, было очевидным. И Женёк настоял, чтобы он принял тот анальгетик, о котором рассказывал накануне. Нехотя, наш новый друг всё-таки согласился. Мы поделились планами попытаться дойти до Факдинга и заночевать там, как предлагал Новрадж. Но Паша и Пембо были настроены только на Чаплунг. Наш обед уже закончился и отведённый час тоже истёк. Поскольку дальнейшие намерения не совпадали, мы решили не ждать. Договариваться о дальнейших встречах тоже не стали.
– Но ведь наверняка где-то пересечёмся?
– Да, конечно.
– Уж в Намче-то точно.
– А вы там задержитесь или сразу дальше?
– Посмотрим. Но нам наш организатор Миша советовал денёк там потусить. Акклиматизироваться… Может в «радиалочку» сходим.
Несмотря на простуду Женёк по-прежнему оставался самым разговорчивым из нас. Я уже отдохнула (весьма относительно, конечно), «пришла в себя» и мне тоже не хотелось расставаться с Пашей и Пембо, тем более бросать Пашу вот так, с больной ногой… Но он и сам настаивал, чтобы мы не ждали. Ведь наш маршрут был рассчитан по дням, а он пока ещё не был готов идти в том темпе, чтобы держаться вместе. И мы пошли дальше. Хотя не могли не оглядываться и не думать теперь об этих двух людях, к которым успели привязаться. Мозгами мы понимали, что надо идти, но не могли избавиться от чувства неловкости…
***
Весь дальнейший путь я говорила с собой. От слушания перешла к разговору. И оказалось, что в этих суровых пасмурных горах лучшего собеседника не могло и быть. Пусть не беспокоятся поклонники медицины и психиатрии – я не слышала никаких голосов. Скорее, это похоже на написание дневника – когда ты описываешь для себя то, что проживаешь сам. Анализируешь или просто фиксируешь.
Идти было сложно. Ноги и руки не слушались, рюкзак даже в облегчённом виде давил на плечи, от температуры ломило кости и тянуло прилечь, не хватало воздуха и болела (всё время болела) голова… Но надо было идти. Идти и дойти хотелось даже в таком состоянии. Если бы я позволила себе думать о том, как мне тяжело, я бы, наверное, не дошла даже до Намче. Поэтому я заглушала эти мысли и говорила с собой о другом. О чём угодно, но о другом…
– Смотри, какой мост. Какая река под ним. Маленькая ведь, но такая свирепая. Спорим, запросто двигает эти камни весной? Даже сейчас как будто ругается. Мчится, бурлит и ворчит. Может на меня? За то, что я так медленно «тащусь»? Не злись. Сегодня я не могу быстрее. Но и назад не поверну. Ты же не течёшь вспять, если тебе что-то не нравится? Вот и я… буду, как ты… А там за мостом снова камни. Мани-рокс! Как нам Новрадж рассказывал? Надо всегда обходить их по часовой стрелке? Да. Чтобы правой рукой быть к ним. Как и всё здесь. Смотри, они ждут тебя там, у этих камней. Хорошие … Лишь бы сегодня снова успеть до дождя. Пусть нам снова повезёт. Пусть мы успеем дойти…
Постепенно от разговоров с собой я перешла к разговорам со всем, что меня окружало. Но теперь это были уже не мелочи вроде собственных ботинок. Я обращалась уже не к собственному, а к объективному. К горам. Я начала понимать, почему местные жители благоговеют, уважают и даже обожествляют их. Находясь там, уединяясь, остро чувствуешь несопоставимость своих размеров и стремлений с величием и возрастом Гималаев. Сложно объяснить, но отвлекшись от суеты и бытового взгляда на вещи, в какой-то момент действительно начинаешь верить, что дело не только в тебе… Ты обязательно дойдёшь туда и вернёшься обратно, но не только благодаря своим силам, здоровью, хорошей экипировке и погоде… То, что мы называем везением, на самом деле – решение гор. Горы живые – это единственное и наиболее реальное, что тебя окружает. Они смотрят на тебя, пока ты идёшь. Проверяют тебя… Час за часом, день за днём. И, в конце концов, это горы решают, пропустить ли тебя к вершине или ты ещё не готов… В Гималаях рано или поздно наступает момент, когда ты начинаешь верить в такое... Я, благодаря болезни, поверила в это уже на шестой день, потому что в полной мере ощутила свою слабость. Как ни странно, но именно в своём смирении я стала чувствовать себя… Сильнее… И спокойнее.
– Я очень хочу дойти. Дойти до базового лагеря. Подняться на Кала-Паттар. Увидеть Эверест. Мне не нужно покорение. Я не прошу так много. Я лишь хочу увидеть Его. Увидеть на рассвете. Я мечтала об этом, когда была ещё очень далеко отсюда… В другой стране… Я ведь готовилась к этому полгода. Я прошла уже очень большой путь. Если посчитать всё, что я уже сделала… Конечно, если окажется, что мой организм не выдерживает и всё это начнёт становиться слишком опасным, я… Смогу остановиться. Но… Можно я хотя бы попробую? Осторожно? Понемногу. Но я попробую. Горы… Вы действительно ни на что не похожи. Поверьте мне. Посмотрите на меня. Я знаю, что могу дойти. И я хочу сделать это сама. И туда, и обратно. Я не прошу больше того, что планировала. Я прошу позволить мне… Идти.
ТЁМНАЯ ДЕРЕВНЯ.
Тогда всю вторую половину дня было в самый раз для подобных «медитаций» на ходу. Серая пуховая шаль плотно укрывала всё небо. Воздух от влаги сделался густым. Все цвета словно набрали в себя больше воды и углубились как масляные краски на свеженаписанной картине. Горы стали синими, деревья и травы – изумрудными, дорожки и камни под ногами напоминали негрунтованный холст. И лишь верные флажки да молитвенные полотнища на всех встречных столбах, ступах и мостках хлопали, как разноцветные птицы крыльями, не изменяя себе. Словно бы звали куда-то…
Почему-то очень хорошо запомнилась одна крохотная деревня. Деревня ли? Всего-то меньше десятка домов. Небо к тому моменту и вовсе превратилось в мокрую тряпку, так что день потемнел раньше времени. Но эта деревня, думается, оставалась тёмной и при свете солнца. Здесь нигде не было даже священных молитвенных флажков… Одноэтажность построек подсказывала, что здесь нет лоджей или просто комнат для гостей. Единственная улица, которая в том числе служила тропой для трека, в центре завивалась болезненной улиткой и превращалась в площадку для размещения знакомых нам караванов. Сейчас на этом вытоптанном до блеска островке за каменным невысоким ограждением дремали отрешённо несколько усталых осликов. Мы остановились попить нашего чая, который к тому времени настоялся в хороший ягодный морс, но всё ещё был горячим. И это единственное, что вместе с надеждой на короткую передышку, продолжало поддерживать. Мы налили себе и угостили Новраджа. Чай пришёлся по вкусу, но в глазах его уже поселилось разочарование – разочарование в нас. Слабое, конечно. И всё же этот дрожащий оттенок невозможно спутать ни с чем. Мы шли медленно. Может не безнадёжно, но медленнее того, к чему он привык и на что рассчитывал. Неумолимый график, расписанный по дням и лежащий где-то в недрах рюкзаков, незримо трепетал у него над головой. Да, и у нас тоже. Мы ведь всё понимали, но быстрее двигаться не могли.
Ожидая, пока чай остывал, чтобы можно было сделать глоток, мы осмотрелись вокруг. Взрослых почему-то не видно... Вообще здесь было тихо и как-то пусто. Лишь на крыльце дальнего дома, в самом конце ограждения бесшумно возились ребятишки.
– Как здесь живётся детям?
Эта мысль сама собой возникала и у меня. Женя, которой свойственно было откликаться на всё беззащитное, не могла не задать такого вопроса. Но что можно ей ответить?
– Скорее всего эта стоянка для ослов – единственный источник заработка здесь.
Поддавшись настроению места, мы сами притихли. Вкус ягодного чая с густым осадком, тёмный воздух, больное горло и общая бесприютность. Таким запомнилось мне место, названия которого я не могу определить на карте. Вполне возможно, оно настолько мало, что отсутствует в туристических маршрутах… Непал был разным. И вместе с пёстрым шумом Катманду, с пряничным уютом Намче-Базара, с возвышенной отрешённостью Тенгбоче и Дингбоче, с керосиновой суровостью Лобуче и победным спокойствием Горак-Шеп… Со всеми пройденными дорогами и местами я не смогу забыть и безымянную тёмную деревеньку, встретившуюся нам в преддверии вечера шестого дня. Всё это – части целого.
ЧАПЛУНГ – ПОТОМУ ЧТО МЫ НЕ СМОГЛИ.
Шестой день можно назвать днём, когда мы не смогли. Показательно то, что торжествуя накануне наше достижение Бупсы, мы, как это часто бывает, рано радовались. И теперь неизбежно должны были познать, что выигрывая сегодня, ты не обязательно получишь то же самое и завтра. Мы устали, заболели. И на самом деле проделали большой путь за один день. Почему-то наш гид и мы сами верили, что сможем пройти больше. К счастью, добравшись до Чаплунга, мы были уже настолько вымотаны, что расстраиваться сил просто бы не хватило.
Чаплунг оказался довольно крупным поселением. Об этом можно было судить и по двухэтажным гостиничным домам, и по широким (шире, чем в Нунтале) каменным улицам. Когда мы вошли в деревню, уже начинались сумерки. Снова начал накрапывать дождь. В этот раз он был похож на тихий успокаивающий шёпот. Главное – до дождя мы успели достигнуть места, где сможем заночевать. Все остальные волнения словно атрофировались. Мы просто шли и шли, зная, что где-то совсем близко нас ждёт Новрадж на крыльце одного из лоджей. Он как всегда убежал вперёд, стоило нам приблизиться к первым домам. И даже заранее позвонил хозяевам – минут 20 или 30 назад. Что лишний раз свидетельствовало о том, что наши оптимистичный, но заботливый гид не планировал останавливаться здесь. Но нам было уже всё равно. На сегодня – всё было уже всё равно и прекрасно так, как оно есть.
Становилось холодно. Но и это обстоятельство не смогло заставить нас идти быстрей. Мы лишь натянули дождевики, чтобы не промокнуть. Однако дождь был таким слабым и мягким, что я спустила капюшон и позволила ему гладить моё горячее лицо. На пути встретилась старая ступа. Вся она была похожа на обросший водорослями корабль под водой. Штукатурку соскребли, видимо, давно и потемневший до землистого вида цемент успел покрыться мхом и лишайником. А «беззубые» ниши позабыли, что когда-то в них вращались медные священные барабаны. Тем не менее даже в таком грустном виде эта ступа оставалась величественной. И в данном обстоятельстве тоже было что-то чисто непальское. Какую бы неустроенность или неблагополучие (с точки зрения цивилизованного мира) мы не встречали в своём путешествии, никогда я не чувствовала ни снисхождения, ни превосходства. Странное дело… Наравне с сочувствием ни разу меня не покинуло уважение. Удивление, непонимание, отрицание иногда и иногда восторг… Эмоции бывали разными. Но УВАЖЕНИЕ присутствовало всегда. Причём никогда ни сам неповторимый край, ни его жители не делали чего-либо специального, чтобы это уважение заслужить. Это было нечто… Само собой разумеющееся.
Пройдя несколько домов и дворов, мы вышли на небольшую площадь – вероятно, она служила Чаплунгу центральной площадью. Здесь по периметру были даже установлены скамейки. А центр занимала другая ступа. Величественнее и новее предыдущей. Она была обложена каменными плитами с выбитыми на них вечными молитвами. И мудрые глаза Будды как бы подтверждали мой внутренний монолог, что торопиться бессмысленно – каждый приходит туда, куда приходит… Я отстала и снова осталась в уединении. Снова усиливался дождь и наступал вечер. Но, несмотря на это, я потратила остатки сил на то, чтобы обойти по кругу всю ступу и покрутить все её барабаны. Медные, отполированные тысячами рук, проходящих мимо, узоры санскрипта были мокрыми, но тёплыми. С неповторимым звуком, похожим на перекатывающуюся в волнах гальку, эти барабаны отвечали мне, что горы слышат мои молитвы. Они ничего не обещали, но они… Молились вместе со мной.
– Молитвы идущих дальше…
Я увидела, что кто-то из друзей машет мне с крыльца дома, стоящего неподалёку. Там ждали отдых, ужин, тепло. Этого было достаточно для того, чтобы поблагодарить за настоящее и продолжить надеяться на будущее.
– Спасибо.
Может я и не произнесла благодарность вслух. Может только подумала… Подхватив палки и с лёгким сердцем, хоть и тяжёлыми ногами, я зашагала к дому, где нам на сегодняшнюю ночь был приготовлен приют.
УРОКИ НЕПАЛЬСКОГО.
Запись в Дневнике от 06 октября 2018 года (фрагмент).
20:03, Непал, д. Чаплунг, перестала запоминать названия лоджей.
Сегодня был сложный день. Мышцы устали. Женя-мальчик и я простудились после принятия душа. Женя-девочка упала… У меня даже температура.
Господи, помоги.
Завтра сложный подъём в Намче-Базар. 9-тичасовой… Господи, помоги – я должна быть здоровой завтра.
Пью таблетки, плотно поели и спать.
Привет – Namaste.
Спасибо – Dhanyabaad.
Увидимся – Pheri Bhetaula.
Вода – Pani.
Хорошо – Ramro.
Горячий – Tato.
Холодный – Chiso.
Очень вкусно – Dherai Mitho Chha.
Спокойной ночи – Suba Ratri.
Гора – Himal.
Портер – Bhariya.
Это краткий словарь – именно с таким набором и порядком слов он содержался на последней странице меню нашего лоджа в Чаплунге. Из-за усталости я даже не записала его названия. Раздел меню назывался: «Выучите несколько слов по-непальски». А дальше следовало предложение исполнить «непальскую трекинговую песню»:
Resam firiri… Resam firiri…
Udera Jauki Dandama Basam Resam firiri.
***
От пения мы воздержались.
***
В лодже, вопреки ожиданиям было не теплее, чем на улице. Поэтому мы первым делом, бросив у лестницы внутри рюкзаки, палки и дождевики, прошли в столовую. Но других гостей сегодня не было и хозяева не планировали топить вторую печь. Новрадж без лишних объяснений как-то догадался, что больше всего на свете сейчас мы хотим согреться, и нам предложили поужинать в кухне. Там было не так просторно как в столовой, зато почти жарко. Заказав ужин, мы поднялись в нашу комнату на второй этаж. Холод, холод, холод… Однако выбирать не приходилось.
Привычный ритуал – затягивание окон, натягивание веревки, раскладывание и развешивание вещей. Туалет поочерёдно. «Душ» в виде влажных салфеток. Переодевание в сухую одежду. Шерстяные носки, толстые штаны, сухая футболка, двойная флиска… И вот, наконец-то, долгожданное тепло. Вожделенная свобода ног в тапочках-кроксах. Я даже минут на пять растянулась своей на кровати из деревянных досок, прямо поверх разложенного спальника. Блаженство едва не усыпило. Но надо было поужинать – обязательно. Организму требовалась помощь.
– Температура есть?
Я открыла глаза и поняла, что ещё бы минута и сон заполучил бы меня всю. Женя смотрела с почти материнской улыбкой. Я заставила себя подняться и благодарно улыбнулась в ответ. Странное ощущение – мне было мучительно хорошо… Я потрогала лоб.
– Есть.
– Может измерить?
– Нет. Не хочу.
Я понимала, что к вечеру градусник может показать не меньше 39. И не хотела расстраиваться сама, и пугать других. Ужин, лекарства, отдых, сон… Тигровый бальзам, наконец!
– Может, пока Лукла рядом… Подумай. Как ты по самочувствию?
Полагаю, выглядела я не блестяще. Женя предлагала вполне разумное решение. Эвакуироваться отсюда было бы проще, чем до или после – в любом ином месте… Я сделала глубокий вдох и, не знаю в какой раз за весь день, прислушалась к тому, как воздух проходит в меня через нос, спускается в горло, проникает сквозь лёгкие… Как он возвращается обратно… Выдох. «Вроде хрипов нет, в горле влажно и першит, нос заложен, но лёгкие пока не тревожат», – я прокашлялась. – «Да. В Намче тоже есть вертолётная площадка. И связь. Намче завтра. Должен быть завтра».
– Давай до утра подождём… У меня в страховке ведь есть вертолёт. Если что.
Женя сочувственно улыбнулась мне снова и согласилась. В коридоре послышались голоса. Кроме нашего Женька мы узнали голос Паши. Конечно же, все очень обрадовались – и новой встрече, и тому, что новый друг смог дойти, догнать нас. Паше тоже непросто дался переход из Бупсы в Чаплунг. Но в отличие от нас они с Пембо и не планировали пройти сегодня дальше. Это очередное совпадение в выборе лоджа для ночевки всех здорово позабавило. Не сговариваясь, мы снова остановились вместе – все в одном месте.
За ужином выяснилось, что молитвенные барабаны, «падая от усталости», крутила не одна я. Женя и Женя, хоть и оторвались друг от друга, и прошли последнюю ступу поодиночке, не смогли пройти мимо, не прикоснувшись. И даже Паша, который свои «молитвы богам» получается отправлял в небо уже практически в темноте, добросовестно обошёл все барабаны. Когда за разговорами и ожиданием дело дошло до изучения непальского на последней странице меню, в кухню неожиданно прокрался котёнок. Удивительным был не только сам факт присутствия в доме кошки (ведь тут их считают ведьмами, и после Катаманду кошки нам пока ещё нигде не встречались), но и окрас гостя. Это был самый настоящий сиамец! Молочно-кофейный, с тёмными шоколадными лапками и ушами, с прозрачно-голубыми как льдинки глазами… Почуяв запах еды, он принялся мяукать. Но хозяйка проигнорировала писклявые требования, и тогда котёнок смело побежал к столу сам. То ли храбрец, то ли наглец… Женя не смогла удержаться – взяла его на руки. У бедного существа от этого случился, по меньшей мере, нервный срыв! Вытаращив глаза, он стал отчаянно вырываться – мы сделали заключение, что никто никогда наверняка не ласкал малыша. Ведь в Непале это действительно не принято. Новрадж непонимающе засмеялся, не зная, что мы собираемся делать с «дитём ведьм». Тогда Женя посадила котёнка на колено и, слегка придерживая, начала гладить. Тот явно растерялся. Ему очевидно всё ещё было страшно. Но и поглаживания явно нравились... Кофейный комочек шерсти замер – не успокоился, а как будто задумался. Она даже просидел так пару минут, принимая какое-то сложное решение… И всё-таки сбежал. Не разобрался в себе? Или просто решил не рисковать, сближаясь со случайными непонятными человеками.
Кухня была хоть и тесноватая, однако уютная. Слева от нас, у комода, расписанного красками на манер сказочных мультфильмов, была устроена настоящая домашняя печь. Не из тех «буржуек», что отапливали столовые залы. Это была печь, сложенная из камней и обмазанная глиной, беленая извёсткой и уже основательно почерневшая в том месте, где располагалось отверстие очага. Устройство же её несколько отличалось от знакомых нам русских печек. Да и формой она была меньше. Но всё равно напоминала о «детстве в деревне». Над печью нависала гигантская металлическая вытяжка. По краю её украшал самодельный «передничек» (подзор) из синей клетчатой ткани. Ковши, кастрюли, горшки, черпаки… Вся латунная (преимущественно) утварь разместилась в подвешенном виде на вытяжке и по стенам. А имеющиеся столешницы были заняты корзинами с овощами, коробками и банками, заполненным крупами, макаронами и чем-то ещё. Помидоры вместе с яйцами возвышались горками на картонных «яичных» розетках. Воду хозяйка подливала из огромного до черноты закопчённого чайника. Столовая посуда был парадно выставлена на закрытых полках за стеклянными дверцами опять-таки самодельного буфета, занимавшего всю стену напротив нас. Ну и, конечно же, корабельный лак (как без него?) завершал декор кухни, из-за чего всё здесь сверкало и переливалось в лучах единственной лампочки, свисающей с потолка.
Самого ужина я тоже не запомнила. Было очень тепло, почти жарко. И меня сильно клонило в сон. Было вкусно (хоть я и не помню, что именно ела). Было… хорошо. Было просто хорошо. Вернее даже «мучительно хорошо». Я понимала, что смогла выдержать этот день. Ещё один день. И этого было достаточно.
Запись в дневнике в этот день ничтожно коротка. На завтра нам предстояло совершить 9-часовой переход в Намче-Базар. И подняться с 2660 до 3440 метров. Самый сложный и важный для нас подъём. Если мы это сделаем, то сможем считать, что одержали первую свою настоящую победу над обстоятельствами. Всё, что было ранее, лишь прелюдия. Лишь попытка обмануть невезение. Попытка догнать удачу и ухватиться за её…
***
Я не помню, как заснула.
ДЕНЬ 7. ПЕРЕХОД ИЗ ЧАПЛУНГА В НАМЧЕ-БАЗАР.
Накануне вечером случилось ещё одно событие, обдумать которое тоже не хватило сил. Наш портер Соко (бесстрашный Сокол в белой рубашке) всё-таки тоже простудился. В его случае решающую роль сыграл не душ, а лёгкая одежда. И он в таком состоянии не захотел идти с нами дальше. Новрадж сообщил об этом вечером, как только мы все добрались до лоджа. Само собой встал вопрос об оплате. Ведь теперь нам придётся оплатить работу и другого (нового) портера. Причём мы не сразу даже осознали, что нам понадобится ещё найти этого нового портера. Но и заставить человека идти к Эвересту, несмотря на болезнь и уже принятое решение, невозможно. Можно заставить себя... Кого-то другого (кого бы то ни было) – нет, нельзя. Во-первых, это может оказаться опасным. Во-вторых… Зачем? Ведь заставлять придётся и дальше – каждый день. Нет. Оно того никогда не стоит. Мы посоветовались с Новраджем и он успокоил нас, что с новым портером договорится сам. Кроме того, оказывается он уже вызвал его из Луклы.
– Из Луклы?
– Да! Он будет завтра здесь к семи. Или чуть позже.
– А как он доберётся?
– Он живёт в Лукле. И утром, как только станет светло, прибежит к нам. Это близко!
– Близко?
– Да! Для непали-пипл близко! И всё время вниз. Чаплунг ниже Луклы. Он за час легко до нас добежит!
Не утверждаю, что Новрадж говорил именно этими словами. Его английский как будто таял по мере удаления от Катманду… И, если бы не температура и усталость, мы бы, вероятно, озаботились вопросом и раньше. Пока же все мы лишь понимали его речь всё меньше, но только посмеивались между собой. Однако смысл приведённого разговора был примерно таким же. И мы посчитали на троих вознаграждение для Соко, исходя из суммы, озвученной гидом. Хотя и сумму-то он не называл конкретно, а лишь намекнул… Что отчасти он вознаградит Сокола сам… «Раз уж так вышло…» А мы должны были выдать бывшему портеру чаевые. Да – чаевые есть «засекреченная» и нерушимая часть оплаты услуг людей, которых вы нанимаете в Непале. Для нас осталось загадкой, почему, если уж это является непременным условием, нельзя включить чаевые в официальную сумму. Почему? Почему-то… Во всех рекомендациях сказано, что чаевые портера составляют от 3 до 5 долларов в день. То есть в конце похода вы отдаёте всю сумму по количеству отработанных дней. Чаевые гида могут быть чуть больше. Но, в принципе, вы сами решаете, сколько доплатить. Правда, передавая деньги из рук в руки, вам ведь придётся смотреть в глаза людям, с которыми к тому моменту пройдено будет немало трудностей. Так что для одних это станет проверкой совести, для других – наглости. И понимайте как хотите.
Мы окончательно запутались в вопросе «зарплаты» Соко. К тому же сильно беспокоило, как он теперь доберётся обратно домой в Катманду. Но и тут Новрадж просил нас не волноваться.
– Доберётся. Как непали-пипл.
– Он пойдёт пешком?
– Может быть пешком… Может быть через Луклу. Может быть кто-то подвезёт его. Не переживайте! Он дома.
Мы поняли, что не понимаем ничего. Посовещавшись, решили оплатить эти пять дней по полной – по 5$ за день. Но всё равно продолжали сомневаться и успокоились лишь к утру, когда смогли убедиться лично, что «работник» не в обиде на «работодателя». То есть деньги мы передавали вечером через Новраджа. И увидели Соко лишь утром, когда он вышел попрощаться с нами. Насколько мы могли судить по его лицу, парень выглядел довольным. Посочувствовав и поблагодарив его, мы простились.
По причине ожидания нового портера наш обычно ранний подъем был отложен. Да, и объективно всем требовался отдых перед непростым переходом в Намче-Базар. Поэтому мы выспались… До шести утра. Позавтракали в семь. И наметили, что можем позволить себе сегодня выйти в восемь. Так или иначе до трёх или максимум до четырёх часов дня мы должны были справиться. Можно было, наконец-то, не «бежать» и чуть-чуть «отпустить» себя. Спокойно позавтракав, мы собрались и вышли на улицу, дожидаясь портера, спускающегося к нам из Луклы. И на крыльце… нам явилось чудо!
Вчера, когда мы шли по сырым и дремлющим улицам Чаплунга, небо уже укладывалось спать, окутав горизонт мягкой облачностью. А сегодня оно раскрылось во всём своём торжестве, как бездонное солнечное озеро. И оказалось, что прямо перед нашим лоджем ночью пряталась… Красавица Ама-Даблам. Одна из самых известных вершин Гималаев и самых узнаваемых в мире. А для меня – вообще самая удивительная гора, глядя на которую, так и ждёшь, что она вот-вот обернётся к тебе лицом. Она действительно выглядит как живая… Ещё никогда в жизни я не видела её своими глазами. Тем более так близко! Можно было разглядеть все черты её в прямом смысле лица – «глазницы», «нос», «покрывало» на «спине»… От восторга и неожиданности хотелось рассмеяться. Как от глотка шампанского или от неожиданно подаренных цветов. Но и это не точное описание. Ни с чем не сравнимое чувство, что ты долго шёл к давней мечте и вдруг… Увидел, как мечта сама делает шаг тебе навстречу. Подумать только – ведь мы и спали рядом с ней! «Теперь… Всё точно получится, правда?» – я затаила дыхание и… Усмехнулась сама над собой. Конечно, горы ничего не ответили мне. Ама-Даблам продолжала молчать и смотреть куда-то… Куда-то в вечность. Но настроение всё равно словно осветилось изнутри. И единственное, что наполняло теперь – благодарность. За то, что уже случилось. Что бы там ни было дальше… Кажется я начала потихоньку мудреть? Неплохо бы.
В восьмом часу (то есть вопреки расчётам и обещаниям гида) появился наш новый портер. Ещё моложе, чем Соко. Ему оказалось всего 18 лет. Но хоть одет он был понадёжнее – теплая шапка и куртка помимо обычной одежды. Новрадж представил его нам.
– Сауроб.
Про себя мы, разумеется, сразу окрестили Сауроба Сауроном. Он услышал и разулыбался, понял, о чём речь. У него было очень открытое лицо – как у ребёнка. Но, по сути, этот парнишка и не был сильно взрослым. Тем не менее Сауроб был чуть выше ростом, чем Соко, и как-то мощнее что ли. Новрадж развеял наши опасения, уточнив, что Сауроб регулярно работает портером и сейчас, буквально недавно, вернулся с такого же трека.
И вот так, в обновлённом составе, мы выдвинулись снова. Лишний час сна дал о себе знать. Сил у всех немного прибавилось. Женёк практически выздоровел. Я нет – температура ощущалась около +38 (мерить я специально не стала, предпочитая не знать), горло болело, но настроение с лихвой компенсировало физическую слабость. По крайней мере пока. Вместе с нами вышли и Паша с Пембо. Пашина нога тоже беспокоила его меньше – и тоже пока. Но день улыбался нам, и дорога сегодня обещала быть хорошей.
– Пусть сегодня всё получится.
Ответом мне было неизменное молчаливое величие гор.
***
Дорога до Намче – это тот отрезок трека к Эвересту, который я точно не смогу забыть. По многим причинам. Я шла с простудой, температурой и начинающейся ангиной… Мы вышли на час позже, чем обычно и попали в «пробки», которых никак не могли предположить… Большой набор высоты за один заход и неизбежная гипоксия (кислородное голодание)… Много спусков и очень много подъёмов, ведь в целом мы набирали высоту… Но, тем не менее, не всё было так драматично. Мы неплохо справились со своей задачей и дошли даже быстрее, чем рассчитывали – за 8 часов. Дорога оказалась самой благоустроенной и удобной, по сравнению с тем, что нам приходилось преодолевать до и после (почти всегда). Установилась хорошая погода. И главное, что поднимало настроение и помогало идти вперёд – мы приближались к Намче!
Как я уже говорила, мы выдвинулись ближе к 8 часам утра. По этой причине, пришлось столкнуться с «человеческими» пробками и заторами. Примерно в течение часа людей на тропе скопилось столько, что на некоторых лестницах приходилось и вовсе стоять в ожидании, когда освободится следующая ступенька. Выбирая время, мы не учли, что поблизости ночует много других путешественников, прилетевших в Луклу накануне. А к ним добавились те, кто смог вылететь первыми рейсами из Катманду сегодня, благодаря чистому небу, которое так порадовало утром. И теперь кого здесь только не было… Японцы, американцы, австралийцы, канадцы… Все страны Европы и практически любые языки мира скапливались на лестницах. Большинство людей только начинали свой путь и поэтому передвигались крайне неспешно. Тому было две причины. Прежде всего, физическая – ведь они ещё не привыкли к нагрузкам и впервые испытывали то, к чему наш организм уже начал приспосабливаться. Теперь, в сравнении с ними, мы могли убедиться, что «нижний трек» действительно пошёл нам на пользу. Мы окрепли. Вторая причина медлительности новоприбывших – эмоциональная. Для них каждый камень с высеченными молитвами, каждый водопадик и мост становились поводом для сэлфи. За каждым поворотом кто-нибудь непременно восторженно восклицал что-то на своём языке и дальше следовала одна и та же сцена – человек вставал, позируя на фоне очередного живописного «пня», затем к нему присоединялся кто-то из группы, и вот уже образовывался целый флешмоб, во время которого остальным приходилось стоять и терпеливо ждать. И никто из них не подозревал пока, какая долгая и трудная «работа» ждёт нас всех впереди. Но мы-то знали… Так что подобные сценки перестали умилять нас довольно быстро. Мы уверенно разделились и стали обходить, протискиваться и просачиваться по одному. За счёт этого маневра удалось ускорить темп, но мы окончательно потеряли друг друга в толпе и упустили из виду Пашу с Пембо. Женёк с Новраджем двигались быстрее всех. Женину ярко-розовую спортивную шапочку я ещё какое-то время видела впереди, но поскольку на «обгонах» надо было внимательно следить, куда наступаешь, то я перестала высматривать и её, логично рассудив, что тропа одна и, когда «народ рассосётся» мы неизбежно встретимся.
Так и получилось, когда я подошла к небольшому населённому пункту, где происходило оформление пермита, друзья ждали меня. Пермит – это пропуск для прохода на заповедные территории. Позже, ближе к Намче-Базару мы оформили ещё один пропуск, TUME – для прохода на территорию региона Сагарматха (по названию Эвереста, который в Непале всегда звали Сагарматха, что переводится как «мать мира»). Всеми оформлениями занимался Новрадж, а мы пока отдыхали на скамеечке. Вокруг царила такая суматоха, что мы невольно порадовались, что можем довериться гиду и не стоять в этих длинных беспорядочных очередях. Тем временем солнце стало припекать, и я сняла куртку и тёплые штаны, оставшись в трикотажных шерстяных лосинах и фланелевой рубашке поверх футболки. Женя и вовсе пошла дальше в футболке. Но я со своим здоровьем не хотела рисковать. Воспользовавшись паузой, мы ещё и густо намазали кремом от загара лицо и все открытые участки тела. Я вдобавок соорудила себе из двух бафов что-то наподобие балаклавы, закрыв от ультрафиолета (и сквозняка) шею. Передышка оказалась недолгой – Новраджу удалось получить пропуска в течение 10-15 минут. Женино имя опять переврали на азиатский манер, а Россию написали с одной буквой «с». Мы звучно посмеялись над этими очаровательными повторяющимися ошибками.
Первая половина дня была проще. Но при этом на дорогу до Пхакдинга, к которому вчера так стремился Новрадж и который между собой мы называли Факдинг (без подтекста, просто так расслышали поначалу), оказался значительно дальше обещанного. Мы бы явно не успели достигнуть его накануне. От Чаплунга до Пхакдинга ушло 1,5 часов ходьбы. Но, конечно, это была уже другая деревня… Это был так называемый «глянцевый Непал». Здесь встречались лоджи, выглядящие как настоящие отели. Здания 4-5-ти этажные, большие прогулочные лужайки перед входами, красивые ворота и даже цветы на территории. Правда, все они были построены из того же серого камня, из которого здесь строится всё. И, глядя на мнимое великолепие для богатых иностранцев, мы понимали, что внутри там, скорее всего, царит тот же неуютный холод, что и в любом из наших ночлегов. Возможно, пластиковые окна защищают постояльцев от сквозняков, но вряд ли спасают от конденсата. В столовых, скорее всего, очень красиво и в номерах есть ковры или даже ванны… Но горячая вода обеспечивается тем же способом, как это было в Бупсе, а дрова для печей так же драгоценны, как и в Чаплунге. Мы шли и в очередной раз осознавали ценность пройденного «нижнего трека», который помог нам увидеть и узнать другой Непал – такой, как он есть, без этой красивой обложки.
RUSSIAN-САЛАТ.
Гималаи, Непал, Эверест… Но обед – по расписанию. Мы остановились где-то посередине пути. Чтобы переждать очередную пробку из людей. Сесть решили снова на улице в надежде увидеть Пашу и Пембу. Да, и внутри было слишком шумно. Я накинула куртку на плечи, потому что в тени всё равно сквозило и становилось прохладно. Хотя стоило выйти на свет, как тело немедленно покрывал пот из-за нещадно жаркого солнца.
Пока Женя и Женя изучали меню, я не могла перестать разглядывать нескончаемый поток людей, проходящих перед моими глазами. Было странно видеть такое количество народа после нескольких дней тишины и уединённости «нижнего трека». Конечно, нечего было и надеяться разглядеть в подобной толпе знакомые лица и услышать полюбившееся «You can do it!» (хотя сейчас этого хотелось не меньше) или успеть самой подать какой-то знак кому-либо. Движение людского потока было похоже на рассыпанное в ручье конфетти. Разноцветные, бурные, сливающиеся и распадающиеся, постоянно сменяющие друг друга, все друг на друга похожие, но одновременно такие разные… Я подумала, что существует ещё один парадокс здесь. Жители этих мест дважды в год наблюдают в своей стране практически весь мир, собранный у них во дворе, образно выражаясь… Географию и языкознание они могут изучать, не выходя из дома… Страны света сами съезжаются к ним под окна. Но при этом сами непальцы так редко имеют возможность выехать куда-то и увидеть мир своими глазами…
– Ну, что заказывать будем?
Уточню, что мы всё-таки пересели. Ушли в помещение, потому что сквозняк усиливался, а я чувствовала себя хуже. Чтобы не простыть ещё сильнее, пришлось спрятаться.
Приближение Намче, как первой нашей победы, сказывалось. Хотелось чего-то необычного… Праздника, например. И, поскольку выбирать можно было всё из того же привычного набора меню, мы решили попробовать… Салаты. Этот раздел пока оставался неосвоенным. Я поняла, что соскучилась по рыбе и выбрала единственное рыбное блюдо – салат с тунцом. Ребята решили взять давно интригующий нас «Russian-salat». И он стал едва ли не самым запоминающимся открытием… Как же описать то, что нам принесли?... Пожалуй, можно предположить, что когда-то, давным-давно, некий российский путешественник попытался объяснить непальцам, как приготовить «оливье». Наш общелюбимый родной салат был близок к принесённому, по крайней мере набором ингредиентов. Но, видимо, никто в те незапамятные времена рецепт со слов неизвестного русского не записал. Кулинар, смею предположить, ушёл в направлении гор, а хозяева решили, спустя время, удивить другого пришельца из далёкой «Русии». Поэтому воспроизвели салат по памяти, да таким его и оставили, добавив пару составляющих на свой вкус. Итак… На тарелке была подана крупнорубленая смесь из сырой моркови (сырой!), листьев салата, варёной (варёной!) картошки, консервированного горошка и сырого (без комментариев) лука репчатого. Сверху всё было полито жидким соусом наподобие майонеза. А в центре красовался помидор, надрезанный лепестками – как бы розочка. Зато мой тунцовый салат оказался вполне классическим и даже вкусным. А на «Russian-salat» мы все смотрели с недоумением. Изучив состав, конечно, повеселились… «Розочка» пошла «на ура» (свежий помидор всё-таки). Немного погрызли морковку. И… Перешли к собственным запасам. Слава богам – обед наш в любом случае по большей части состоял из сублиматов. И главным было, конечно же, передохнуть. Дальше начинались подвесные мосты и в последние пару часов перед Намче гид обещал нам «total climbing». То есть сплошной подъём, восхождение. При этом он уже ввёл в лексикон одну «скользкую» оговорку… Что пару часов – это «for nepali-people». Таким образом он намекал с улыбкой, что, исходя из проведённых вместе дней, начал слегка сомневаться в наших силах. Или силёнках тогда уж? Я посмеивалась, когда слышала «just for nepali-people» в очередной раз. Он улыбался в ответ и забавно пожимал плечами. Но обижаться было глупо – ведь замечание было справедливым. Хочешь оспорить – иди и дойди, если сможешь, быстрее. Но лучше просто дойди – сам и своими ногами.
Покончив с обедом, мы не стали рассиживаться. Нельзя было терять время и упускать возможность пройти хотя бы немного по освободившейся дороге. Обед не только нас одних заставил сделать паузу.
– Let’s go? Идём дальше?
– Дзам-дзам!
Новрадж ввёл в обиход и другое выражение, похожее на цокот птичьих лапок по металлу… «Дзам-дзам»… Что это значит? О… Очень много.
ДЗАМ-ДЗАМ.
Он повторял это как какое-то заклинание всякий раз, когда мы останавливались передохнуть – вернее, в конце каждой передышки. И сам в этот момент походил на бодрого воробья, который расправлял крылья и взлетал над землёй, нетерпеливо ожидая остальных. Дзам-дзам… Дзам-дзам… Дзам-дзам…
– What means «дзам-дзам», Новрадж?
– Ммм… It means… Let’s go!
– И только?
– You say: «Let’s go». I say – «dzam-dzam».
Вот так просто. Но само значение мы уточнили лишь на 6-ой или 7-ой день похода. А до того воспринимали, как… Нет – точнее будет сказать, что мы НЕ воспринимали. Погруженные в свои заботы, переживания и преодоление нагрузок мы лишь иногда оглядывались вокруг. И на самом-то деле осознание «дзам-дзам» можно записать, как начало настоящего осознания ВСЕГО.
До этого в термин «дзам-дзам» можно было включить весь наш физический опыт. Что значит банальное «let’s go» или «идём дальше», когда оно лишено всякой философии? Расстояния – пройденные и предстоящие. Оглядываясь назад, чувствуешь усталость и не понимаешь, как ты смог всё это пройти. Смотришь вперёд и снова не понимаешь. Разве ты сможешь идти ещё? Столько километров и часов? С этой болью в ногах, в руках, в спине, шее… Вообще везде… Или время. Ты идёшь и часто думаешь о времени, потому что обязан о нём думать – считать свою скорость, сверяться с графиком, уговаривать себя не считаться с привычками и предпочтениями, и помнить о целесообразности… Если совсем приземлённо, то «дзам-дзам» – это ступени и лестницы. Вверх, вверх, вверх… Опять вверх, вверх, вверх, вверх, вверх… Час, второй… «Я не могу больше!» …Не можешь, но идёшь. Не хватает сил, не хватает дыхания… Останавливаешься, кладёшь себя плечами на палки и дышишь… Облизываешь губы и сглатываешь, делаешь вдох, закрываешь глаза, открываешь глаза. Улыбаешься, чтобы заглушить свой маленький и противный страх где-то в гортани. Смотришь вверх-вперёд в надежде увидеть конец лестницы, но… Видишь только камни, из которых сделаны эти ступени для великанов… А потом так же вниз. Вниз, вниз, вниз… Хватаешься за палки, как за штурвал, и слышишь, как тебя проклинают собственные колени. И твоя задница (простите – именно она), которая сначала напоминала резиновый мяч, теперь становится мешком с прошлогодней мукой. Ты ведь даже не знала, что у тебя там (в ней) существуют мышцы! Так вот они и отказываются слушаться – не хотят работать и совершать одни и те же действия час, два, три подряд…
Но в тот день, когда мы спросили, что означает «дзам-дзам», мы уже начали меняться. Невозможно долго думать лишь о том, как тебе плохо. Невозможно прийти к чему-то значительному, если думать о само собой разумеющемся, о том, чего нельзя избежать. Когда хочется поныть и пожалеть себя, помогает трезвый взгляд и здравый смысл. Помню, я читала, что бывают редкие случаи, когда люди останавливаются и отказываются идти дальше. Кто-то даже описывал конкретную ситуацию, как в их походе девушка села посреди тропы на камень и потребовала вернуть её обратно немедленно. Думаете, у меня не случались подобные приступы слабости? По началу и такие мысли приходили. Но… Вот простой вопрос – а что дальше? Один раз я даже, чтобы успокоиться, позволила себе представить, как это будет. Допустим, я сажусь на обочине, мне вызывают кого-то или что-то… Осла, яка, джип, вертолёт… Эвакуируют в Катманду. Дальше я ещё две недели сижу там и жду возвращения остальных – в тепле, с едой, без проблем со здоровьем, без опасностей и нагрузок… И дело даже не в том, что я могу позавидовать своим друзьям, которые останутся на маршруте, или впасть в депрессию. Важнее то, что я… Откажусь. Откажусь сама. Поддавшись этой минутной слабости, я просто сдамся? Потому что мне захотелось спать на мягкой кровати и вкусно есть? Но ведь всё это и так будет. Когда я сделаю то, зачем пришла сюда, я и так вернусь к своей прежней жизни. Она – моя жизнь – никуда от меня не денется. А я всегда могу попробовать что-то новое. Я хочу попробовать. Поэтому-то я и оказалась здесь! Да – это сложно, идти, когда тяжело и кажется, что уже не хочется. Но… Надо думать не об этом – надо помнить для чего и почему… И просто делать следующий шаг.
Сделать ещё один шаг – это то, что практически всегда может сделать человек. Когда не знаешь, что делать, делай шаг. Хоть какой-то. Не знаешь как – делай по привычке. Не понимаешь, зачем – делай как-то иначе. Не хочешь, не можешь – всё равно делай. Пусть маленький, пусть пугающий или даже болезненный. Делай шаг. И не думай, если это мешает. Или лучше думай только о том, чтобы сделать шаг. Шаг… Ещё шаг… Ещё… Ты выйдешь – из ситуации, из обязательств, из обстоятельств, из сомнений, из чего-угодно. Ну, или по крайней мере… Ты будешь знать, что шёл. А не сидел на обочине.
Вот чем стал отныне «дзам-дзам»… Вот что это такое. Ну, а теперь… Дзам-дзам? Идём дальше?
ДАО ПОРТЕРА.
А теперь время рассказать, что представляет из себя вторая (и основная) часть пути к Намче-Базару со стороны Луклы.
Большая часть всего этого отрезка действительно идёт вверх, то есть с набором высоты. Но, как и любой горный маршрут, идти приходится по рельефу местности. Вверх – вниз, вверх – вниз. Это бывает сложно не только физически, но и морально. Только вроде бы почувствовал себя победителем, отвоевавшим небольшое восхождение, как снова тропа вынуждает тебя спускаться и отказываться от несчастных 5-6 десятков метров, доставшихся с таким трудом. И вот ты уже снова смотришь исподлобья на ту же самую задачу – подняться туда, где вроде бы только что был. И дальше по кругу… Смириться тут нелегко. Лишь чувство юмора будет в помощь. И мы постоянно шутили! Например, о том, что здешние строители не только ГОСТы не соблюдают, но и простейших математических правил знать не хотят.
– Ближайшее расстояние между двумя точками есть прямая! Зачем надо было так прокладывать дорожки? То влево, то вправо, то вверх, то вниз…
– Ну, давай! Иди по прямой, раз такой умный?
И пару раз Женёк пробовал пойти так. Мы называли это «дао портера». Дао – обычно означает «путь». Вот о нём и речь. Дело в том, что направление тропинок на склонах меняется не только в зависимости от рельефа, но и от мостов. На пути к Намче-Базару подвесных мостов становилось всё больше. И это были как раз те самые, которые мы привыкли видеть на картинках и фотографиях. Те, что так будоражат воображение и поднимают настроение, несмотря на усталость и тревоги. Длиннющие и оттого какие-то нереальные. Собранные из натянутых стальных тросов и металлических конструкций, но выглядящие при этом невесомым кружевом. Пружинящие и танцующие под ногами, как бы летящие над пропастью. Здесь… Все они ещё и жизнерадостно украшены разноцветными флажками и шёлковыми шарфами. Говорят, что если повязать на таком мосту свои молитвы, то ветер донесёт их до той поднебесной страны, где они будут услышаны. Так это или нет, но сам по себе обычай невероятно красив. Мост смотрится праздничным и немного детским. Немного наивным. Но очень искренним.
К подвесному мосту всегда приходится подниматься. Чаще всего тропа становится совсем «лесной». То есть проходит среди деревьев, корней и камней – как смогли, так и протоптали. Как правило, подъём настолько крут, что идти прямо может быть очень сложно. Вот и получается «то влево», «то вправо»… И таким же является спуск с моста. Резко вниз по склону, заросшему деревьями. Так же «змейкой», чтобы не потерять равновесие, боком… Подставляя палки… Так же идут туристы. А вот между этими поворотами серпантина основной тропы как раз и пролегает «путь портера». Портеры! Эти невероятные люди спускаются напрямик! А некоторые супер-силачи и подниматься умудряются также – слушая музыку, покуривая сигаретку! Безо всяких палок! Кое-где помогая себе руками, но чаще просто балансируя баулами за спиной. Вниз они буквально скользят, как сёрферы, в своих шлёпанцах или лёгких кроссовках. Только успеваешь заметить, как нечто пронеслось мимо тебя, но пока ты повернулся, его уже и след простыл. Что это было? И было ли?
И вот душа нашего спортсмена не выдержала! На одном из таких бесконечно долгих спусков к бурлящей реке Женёк свернул с основной тропы и весело «ухнул» вниз. Тут же довольно быстро скрылся из виду. Вернее, он уже успел опробовать этот способ раньше – у одного из мостов. Но тот участок не был настолько крутым и довольно быстро закончился. На эмоции тоже не было достатчно времени, поэтому и гордая радость его вышла короткой – согласно паузы в момент выдачи нам палок после моста (напомню, что по подвесному мосту идти с палками нельзя и их нужно нести в руках, и Женёк заботливо собирал палки, чтобы мы могли спокойно опираться на перила).
– Ну, это прямо нечто! Там даже палки не помогут, успевай только ноги ставить. Там вообще никакой тропы! Горки раскатанные только.
В один из последующих дней… Уже после Намче-Базара, когда мы чувствовали себя крепче и увереннее… Ради любопытства и желая обогнать «новичков»… В общем, на одном из похожих спусков мы с Женей не выдержалии и соблазнились. Последние метров двадцать вниз вслед за Женьком тоже свернули на «путь портера»… Ох уж эти «непальские горки»! Где-то перед глобальным спуском, о котором идёт речь, нас нагнали Паша и Пембо. Так что и Паше досталось это небольшое общее приключение. Что, вероятно, было не очень полезно для его ноги. Но зато оказалось довольно весёлым. Действительно – экстрим тот ещё… Какие там палки? Они только мешали и добавляли риска. Молиться теперь приходилось уже только на собственные щиколотки и голени. Да, и то скороговоркой – настолько быстро всё происходило. Успевай хвататься руками за стволы и корни деревьев и зажмуриваться от салюта из пыли и камешков, летящих из-под ног. Если честно, я даже не поняла, как оказалась тогда внизу целой и невредимой, вылетев из пролеска на дорожку, ведущую к небольшой дамбе. Женя, Женя и Новрадж уже ждали меня. Следом за мной вылетел Паша. Поняв, что «адреналиновый план» выполнен, мы вознаградили себя короткой остановкой в небольшом гест-хаусе у реки. Чтобы попить чай, воспользоваться туалетом и… Выдохнуть после крутых виражей.
Но вернёмся в описываемый день. Впереди нам предстояло то, что Новрадж назвал «тотальный подъём». Последний и сложный подступ к столице шерпов. А напоследок скажу… Что я не смогу смело посоветовать опробовать «дао портера» на себе. Ведь к тому времени, когда рискнули прокатиться по склонам «с ветерком», несмотря даже на болезнь, стали сильнее и опытнее. Ноги уже привыкли мгновенно выискивать опору, глаза сами находили место для следующего шага, а мышцы и суставы окрепли и увереннее справлялись с нагрузками. Акклиматизация «нижнего трека», наконец-то, тоже дала о себе знать. Возможно, если вам не повезёт пройти весь наш путь, а вы просто прилетите в Луклу на самолёте, то рисковать не стоит. Ведь это будет только началом вашего пути. Будет обидно «навернуться» в свободном скольжении с непривычки и закончить свой «завтрак с видом на Эверест», даже толком не начав его.
ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД НА ЭВЕРЕСТ.
Последние часа 1,5-2 перед Намче-Базаром, без преувеличения, самые сложными из всего, что оказывается пройденным за эти дни. Всё время вверх! Грубо говоря, из той тысячи метров, которая должна быть преодолена за сегодня, почти половина приходится на эти пару часов. Сказывается всё. И усталость – силы приходится выбирать практически из всех закоулков сознания и тела, как последние зёрна из опустевшего мешка. Нехватка кислорода – начинаешь чувствовать физически, как его количество в коротких глотках воздуха убывает с каждой сотней метров, если не быстрее. В моём случае была ещё и температура…
Но не всё только сложно и тяжело. Есть множество бодрящих бонусов. Тропа здесь становится удобнее. Очень напоминает наши крымские горы, если вы когда-нибудь поднимались или спускались по ним. Те же скалистые серпантины. Но сама дорога ровная и утоптанная, отчасти песчаная, то есть мягкая. А на поворотах то и дело открываются чудесные виды на вершины, долины, леса и утёсы… Не хватает лишь моря на горизонте. Зато его отсутствие компенсируется бескрайней перспективой Гималаев – разноуровневых, разноцветных, разных. И такие же, как в Крыму, сосны. Но не только они – есть и другие деревья, кустарники, которые не дают забывать, что пейзаж всё-таки принадлежит Азии. Однако сосны запомнились мне, как неотъемлемая и особо родная примета того леса. А ещё воздух. Несмотря на то, что кислорода здесь уже становится меньше, нельзя не ощутить чистоту и… Сладость. В каждом вдохе. Возможно, в большей степени благодаря лесу. Дальше количество деревьев будет редеть и постепенно растительность исчезнет совсем. Но естественная пыльца горных пород начнёт преобладать в воздухе. Правда, всего этого мы пока не знали. Шли вперёд, бессознательно отмечая всё новое. Главное же, что двигало нас к цели – это уверенность, что победа близка. Намче близко! Зная, чего нам стоило дойти до этой отметки, можно понять, почему Намче-Базар мы считали именно победой. Пусть не окончательной, но желанной. Долгожданной!
Новрадж, то ли чтобы поддержать наш «боевой дух», то ли просто по привычке, показывал нам вершины и пики Гималаев, когда открывался подходящий вид. И мы с удовольствием останавливались на несколько минут – полюбоваться, восстановить дыхание. В этом тоже было какое-то предвкушение победы… Мы, наконец-то, видим их… Одна за другой нам открывались Кхонгде, Тангнаг, Тамсерку… И ещё ряд названий, которых мы либо не знали, либо не могли разобрать в произношении гида. Но, судя по утоптанности импровизированных смотровых площадок, места были знаковыми.
Мы останавливались, вглядывались, радовались… Светило солнце, покачивались сосновые «навесы» над головой, редкие пока облака не угрожали голубизне неба. Вокруг шли такие же пусть и замученные, но счастливые люди. И все понимали друг друга, хоть и говорили на разных языках, принадлежали разным культурам. Все мы были как одно целое – общество, с единой целью. Намче! У каждого в этом маленьком городке, построенном народом шерпов в горах на высоте 3440 метров над уровнем моря, был свой смысл и свой образ…
И вот, за новым поворотом открылась не просто «смотровая площадка», а целая площадь… Место сбора и даже тусовки – финальная большая остановка. Здесь можно было купить питьевой воды в бутылках или колу, которую продавцы держали в вёдрах с родниковой водой, чтобы хоть немного охладить. К слову, бутылка колы стоила уже не меньше 200 рупий (против 50 в Катманду). Был и просто «ключ», бьющий из подведённой сюда трубы. Но им можно было лишь умыться. Пить из неизвестной трубы не стоило. Некоторые действительно устраивали привал. Как таковых лоджей или гостевых домиков здесь не было. Но имелось что-то вроде «кафе у дороги». Мы взобрались на пригорок без травы с естественным каменным ограждением, на котором можно было сесть и разместить рюкзаки. Достали термосы и разрешили себе посидеть минут 10-15, выпить (допить) наш «богатый» чай. Я со своим больным горлом и жаром не рискнула пить холодное. Хотя очень хотелось колы. Вполне равнодушная к этому напитку в обычной жизни, в горах я всё больше чувствовала тягу именно к нему (или к ней?). «Кока-кола» ещё войдёт в мой рацион. Однако пока я держалась. В любом случае горячий чай и тёплая вода для меня сейчас были лучшим способом утолить жажду и (или) восстановить силы (хотя бы на время).
Но был на этой «площади» и ещё один центр «притяжения»… Отсюда впервые за весь путь, откуда бы он не начинался, открывался вид на Эверест! Лишь с одной определённой точки, на которой постоянно скапливались группки людей с фотоаппаратами и телефонами… И в небольшом окошке благосклонно расступившихся сосновых ветвей… Там, среди начинающихся собираться в кучи облаков… Далеко – далеко… Но всё же видимо и различимо возвышался горный пик с узнаваемой приметой – лёгкой дымкой снежного ветра над самой макушкой. Это и был Эверест… Самая высокая точка планеты. Изначальное название ей дано было именно в Непале. Сагарматха. Но в мире известно более позднее название – тибетское, Джомолунгма. Образованное от тибетско-китайского названия, похожего на Чомолунгма. И Непальское, и тибетское переводятся и означают одно и то же вечное словосочетание – Мать Земли, Мать Мира, Мать Богов. А вот самое популярное всё-таки Эверест – данное по фамилии руководителя индийского бюро, которое впервые произвело топографические замеры региона. То есть сам мистер Джордж Эверест прямого отношения к горе не имел и даже был против присвоение ей своего имени. Однако на том настояли именитые коллеги Эвереста из Королевского географического общества. Название присвоили за географические заслуги англичанина в Индостане – под его началом высочайшие пики Гималаев были зафиксированы на картах (правда, не замерены).
Что чувствуешь, когда впервые видишь Эверест – так далеко, после стольких усилий? «Он существует». И второе: «Сегодня мы дойдём до Намче»… А потом: «А потом может быть мы дойдём и до тебя, …Эверест…» Но всё, что будет потом, представляется таким ясным и таким неподвластным (хотя и разложенным по пунктам, по километрам, буквально), что думать об этом долго не получается. «Как будет, так и будет!» Последний глоток чая и «дзам-дзам»!
***
Уже перед самым Намче есть ещё один рубеж. Нечто вроде КПП – здесь нужно поставить отметку в своих пропуска – пермитах. В нашем случае этим опять-таки занимался Новрадж. Но ребята остановились, чтобы, как и многие изучить выставленные на щитах карты района и маршруты. Я накинула куртку, потому что облака собирались плотнее и в тени стало совсем прохладно. Но в этом месте был такой сильный сквозняк, как если бы я стояла прямо под мощным кондиционером, висящим у открытого по какой-то причине окна. Объяснив, что мне опасно здесь задерживаться, я нацепила рюкзак и двинулась дальше так быстро, как только могла. Дорога резко пошла вверх. Деревья отступили выше и с трёх сторон с обрыва открылась панорама оставленных позади долин, которые постепенно тонули в туманном океане. Здесь тоже дул порывистый ветер и, как ни тяжко, но приходилось шевелить ногами. Мысли мои снова сосредоточились на шагах и дыхании. И поэтому появление Намче-Базара случилось для меня так неожиданно… Он возник именно вдруг! За незаметным и неожиданным поворотом! Стена земли, корней и камня по правую руку от меня резко ушла в сторону и уступила место пологому склону… А всего в нескольких метрах впереди я увидела ворота – каменный белый «домик» с молитвенными барабанами внутри, расписанными стенами и яркой пагодой на крыше. И за воротами… Город…
– Это что, уже Намче?
Женя и Женя как раз догнали меня.
– Yes! Yes! Namche!
Новрадж тоже был с ними и радостно кивая, поздравлял нас. Мы же не могли поверить. Нам всё казалось, что мы увидим его так же, как деревни – издалека. И сможем стремиться к нему, соизмеряя силы – постепенно приближаясь и предвкушая. А получилось, что всё удовольствие свалилось сразу. Ошарашив и слегка «прибив» нас. Но ступор длился недолго. Уже через минуту или две мы обнимались с победными «воплями». Это не смущало никого из проходящих – только вызывало улыбки и смех. Многие вели себя также. Но если бы только эти люди знали, сколько нам пришлось заплатить за НАШИ эмоции…
Я сразу же достала телефон и сняла видеосэлфи, рассказав в камеру о нашем достижении… Слабый с придыханием голос, усталые, но такие счастливые глаза… В кадр попали и Женя с Женей, не менее довольные. И Новрадж, как всегда улыбающийся. И ворота в город. И город за воротами. И каменное рукотворное русло горного ручья у ворот – с гигантскими цветными барабанами, которые вода вращала сама, и молитвы безостановочно возносились в поднебесье. И большая каменная ступа, видимая даже отсюда, с монументом возле неё. И… Прачечная. То есть – да. Или купальня. Эдакий каскад ровных каменных площадок и ступеней. Из верхней стены выходило несколько труб, из них лилась ключевая (то есть холодная) проточная вода. Не меньше дюжины женщин в пёстрых нарядах и платках стирали там не менее яркие одежды – руками. «И всюду жизнь».
А дальше мы вошли в ворота и поднялись по улочкам этого удивительного города. Всё выше и выше… Домики с разноцветными крышами и ставнями лепились один над другим и напоминали праздничные пряники на ярмарке. И весь оставшийся день обещал нам сплошной праздник… «Потому что мы дошли»…
– Мы сделали это!
На седьмой день пребывания в Непале, 7 октября 2018 года… Мы это сделали. Самое удивительное, что сделали мы это не к трём часам дня… А намного раньше.
НАМЧЕ – ПРЯНИК НА СКЛОНЕ ГОРЫ.
Запись в Фэйсбуке от 7 октября 2018г.
13:39, г.Намче-Базар, пекарня Everest-backery:
Снова есть связь! Мы в Намче-Базаре!!! Мы дошли сюда и… Можно немного порадоваться. Нас осталось только трое. И было стоооолько всего… Но я ни о чём не буду говорить, пока не закончу свой маршрут… А пока… Знаете как выглядит высота 3440? Вот так!!!
Дальше следовало фото со стоящими на столе горячим шоколадом в стеклянном ирландском бокале и куском настоящего чизкейка на тарелке с кружевной бумажной салфеткой. Да… Пекарня стала первым местом, которое мы посетили в столице шерпов, после отеля, конечно. Первое, что мы сделали – отправились есть и пить горячее и сладкое. И в тот момент не хотелось больше ничего на свете – ни рассказывать, ни делиться впечатлениями, ни анализировать. Не хотелось попросту ничего объяснять. Да и как можно объяснить желание сбросить, наконец-то, груз (как физический, так и психологический) и просто стать ребёнком? Только есть вкусное, только чувствовать тепло и безопасность, только радоваться… Хотя бы несколько часов. Это было нашей заслуженной наградой. Ведь мы не только проделали четверть пути, обойдя все противодействующие нам обстоятельства. Главное – мы сделали это в графике, не потеряв ни одного дня и даже сумев сэкономить те самые несколько часов, которые теперь позволили нам устроить себе праздник.
Но уже после первого глотка горячего шоколада (горячего, жирненького, с настоящей молочной пенкой, которую в обычной жизни я вроде и терпеть-то не могла) желание делиться с миром эмоциями вернулось. Выражаясь проще – захотелось похвастаться.
***
Запись в Фэйсбуке. 13:56. Там же:
Ну, так и быть… Wе did it! Но главное ещё впереди. Поэтому пока рано нас хвалить. Пока просто… Подержите за нас кулачки что ли – на удачу и на наше здоровье (и то, и другое здесь необходимо).
И к этой публикации я приложила уже 17 фотографий – лишь малая часть из альбома пройденного пути. Абсолютное хвастовство… Но… Ведь я имела право!
***
Новрадж поселил нас в четырёхэтажном гест–хаусе «Everest-Hill». Невиданная роскошь. Столовая здесь заслуженно именовалась рестораном. И столы стояли не только по периметру, но и по всему залу. Помещение располагалось на дополнительном цокольном этаже, но не являлось подвалом. Как и все дома в Намче, отель стоял на склоне. Так что цокольный этаж лишь с одной стороны уходил в глубину – вторая сторона, то есть одна из стен, имела окна и выходила на улицу, и даже немного возвышаясь над пешеходами. Пожалуй, стоит объяснить сразу общее устройство города.
Для справки. Официально Намче-Базар считается посёлком. Население составляет более полутора тысяч человек (по данным 1991 года). И по субботам здесь действительно открывается большой базар, куда сходятся жители всего региона и окрестностей. Теперь понятно количество встреченных нами «осликовых» караванов – мы пришли в Намче в воскресенье! Здесь есть вертолётная площадка, но туристам запрещено ею пользоваться (за исключением необходимой эвакуации). В 1995 году неподалёку была построена гидроэлектростанция, что позволило обеспечить город (или посёлок) электричеством. Это не значит, что здесь есть отопление и горячая вода. Но в номерах всё же теплее за счёт работы столовых, кухонь, прачечных… Да! Здесь есть прачечные! А также магазины (очень много магазинов), кафе и ресторанчики (ещё больше, чем магазинов). Есть даже Паб – для сильных телом. Но мы не настолько любим пиво, чтобы дополнительно нагружать организм алкоголем, и поэтому предпочли хмелю – сахар. К тому же – да, здесь и после всего пережитого, плюс в преддверии всего, что предстояло пройти, алкоголь для организма становится скорее испытанием прочности, чем расслаблением.
Говорят, что почти все строительные материалы для города (считаю, что это всё-таки город, городок) были доставлены из долин. Ведь помимо камня нужны металл, дерево, цемент, бетон, краски… И много-много всего сопутствующего. И всё это люди смогли поднять на высоту 3440 метров над уровнем моря. А после выстроить свой удивительный, ни на что не похожий… Пряник на склоне горы. Пряником он для меня стал, наверное, потому что был очень желанным – и запомнился прежде всего сладким вкусом… А ещё из-за самобытной красоты. Ярмарочный, расписанный яркими красками на фоне довольно-таки сурового пейзажа! Что же касается «склона горы» – абсолютная правда. Вся архитектура Намче-Базара являет собой сплошные спуски и подъёмы. Любая улица на 80% состоит из ступеней. Чаще всего это наш любимый «неГОСТ-стандарт». То есть резко вверх или вниз. Думаю, если бы моя мама с её больными коленями жила в таком месте, самоизоляция стала бы для неё неизбежна. Все возможные прогулки ограничивались бы не 100-а метрами, а несколькими шагами влево или вправо от крыльца – до ближайшей крутой лестницы. Остаётся лишь восхищаться повседневным героизмом местных жителей и отдавать дань уважения их закалке.
Ещё говорят, что у шерпов сердце и лёгкие больше, чем у обычного человека… Это буквально люди с большим сердцем! Такими сделала их родина – в прямом смысле. Поколениями они вынуждены справляться с нагрузками, которые обычными жителям городов, «приверженцам цивилизации» кажутся непосильными и требующими подготовки. Мы с трудом взбираемся на их высоту, поздравляем себя и считаем победителями… В то время как они… Просто живут здесь. День за днём. Из поколения – в поколение.
***
Что мы ещё успели сделать в свой первый день пребывания в Намче? Немного. От душа отказались, убедившись, какой сильный сквозняк в коридоре. Сами душевые комнаты казались тёплыми. Но вот потом как-то нужно было добежать до своего номера, миновав коридор с выходом на улицу и пару лестничных пролётов. У меня температура держалась по-прежнему. Женя и Женя тоже не хотели рисковать. Тем более, насморк не проходил ни у кого из нас. В принципе. Так что «баня» по прибытии была для нас снова в виде влажных салфеток. Но вот прачечная показалась нам настоящей «манной небесной». Цены расписаны на каждый из видов одежды – футболка, водолазка, кофта, штаны, носки, бельё, бра и т.д. Но в целом сумма выходила приемлемой. И мы, не стесняясь, перебрали багаж и сдали всё, что было возможно. С не меньшим наслаждением мы переоделись во всё чистое и сухое – на пару дней необходимость экономить вещи отпала.
В основном же мы… Гуляли. Гуляли всюду, куда только могли поднять нас натруженные ноги (без помощи палок). После пекарни обошли все торговые улочки, заваленные пёстрыми товарами. Такой своеобразный (весьма своеобразный) непальский Арбат. Но намного колоритнее. Здесь можно было купить украшения из камней, сувениры из тибетского серебра, посуду, карты, любую спортивную одежду, экипировку и снаряжение. Любых мировых брендов, опять-таки. Подделки, конечно. Но очень милые подделки. К тому же подделка из Намче – тоже своего рода брэнд. Швейные машинки зачастую стоят тут же в глубине магазина и любую бирку могут нашить по вашему выбору, как говорится, «не отходя от кассы». Ещё одна достопримечательность – знаменитые шерстяные шапки и другие вязаные вещи. Сделанные из шерсти яков (на флисовом подкладе) и раскрашенные в самые жизнерадостные цвета, они не могут не привлечь внимания. И к тому же действительно очень тёплые (и удобные). Я… Не устояла. Началось всё ещё в Катманду. Но там, узнав, что вяжут их в Намче, я решила, что куплю в Намче, когда дойду туда сама. И вот среди всего разнообразия, в котором легко потеряться, я увидела… Шапки с цифрами – они обозначали высоту тех или иных вершин. Конечно же, тут была и высота предстоящего нам Кала-Патхара. Но, видимо, пройденное успело наложить свой отпечаток. То ли я и впрямь стала суеверной. То ли здравый смысл подсказывал – «не делить шкуру неубитого медведя». Я загадала, что эту шапку я куплю на обратном пути. Когда восхождение уже совершится. А пока… Утвердившись в достигнутой мною мудрости, я решила купить шапку с глазами Будды. Подходящую по цвету и размеру мы искали какое-то время все втроём. Затем разошлись… Темнело и ребята отправились искать фирменный магазин торговой марки «Sherpa». Я ещё какое-то время побродила по улочкам и, наконец, нашла то, что искала – красную шапку с вышитым голубым взглядом, как на ступах. «Отныне Будда всегда со мной» – так можно озаглавить этот вечер, записанный на камеру. Благодаря видео я могу убедиться, что состояние моё, несмотря на всю праздничность, было весьма плачевное. Голос очень слаб, движения слегка замедленные… Зато – да – какие счастливые глаза. Какие счастливые…
Вскоре я снова встретила Женю и Женю. Разойтись в этом городке, наверное, невозможно. Хотя разыскать Пашу, о котором мы теперь вспоминали постоянно, не удалось. Мы виделись со многими из наших первых спутников. Все радостно махали друг другу или поздравляли коротким приветствием. Все были такими уставшими, зато какими счастливыми. В одной из видеозаписей, правда, будучи уже в Москве, я приметила, как у одного из магазинчиков мимо нас проскочил Пемба. Но либо мы в самом деле не увидели его, либо были настолько замученными к тому моменту… В общем, с Пашей и его гидом мы не встретились. Выразив надежду, что с ними всё в порядке, сделали последние на сегодня дурашливые сэлфи и отправились в отель – ужинать. Завтра нам предстоял заслуженный выходной в Намче. Но это не означает, что все готовились бездельничать! Нужно и важно было грамотно акклиматизироваться! Из традиционных маршрутов мы выбрали подъём на смотровую площадку на высоте 4000 метров. Кроме того, были ещё варианты более низкого и близкого view-point, поход в Кхумджунг (посёлок знаменит скальпом йети, хранящимся в местном монастыре). Так или иначе, главное – мы могли себе позволить выспаться. И как же хорошо это звучало!
Напоследок я ещё пару раз сняла на видео вид на горный массив Конгде-Ри, который возвышается напротив входа в город. Такой фантастичный, будто зависший в небе, отдельный кусок верхних Гималаев. Гора спокойно спала на перине из синих туч, подкрашенная заходящим солнцем в розовое и сиреневое… Дождавшись, когда покрывало заката окончательно погасло, я «побежала» (в замедленном как в кино темпе) догонять ребят.
***
Ужин не сохранился в памяти. Было шумно – наш отель действительно оказался одним из самых больших и вместительных. Предположу даже, что было вкусно – в тот день мне всё казалось вкусным. Но болезнь и усталость снова взяли верх. И последнее, что я помню – это тигровый бальзам и моё блаженство, с которым я спряталась в своём спальном мешке, не обременяя себя ничем, кроме футболки и тонких лосин.
ДЕНЬ 8. ВОСХОЖДЕНИЕ, СЛАБОСТЬ, БОРЬБА, НАГРАДА.
Запись в дневнике, 08 октября 2018 года.
г. Намче-Базар, 21:01, гест-хаус «Everest Hell»,
фрагмент.
«Вчера пришли в Намче-Базар. Переход был нормальный. Но из-за болезни у меня сил почти не было. Писать не хотелось. Ребята мне помогают. Сдаваться не хочу, но… Стараюсь не нервничать.
Сегодня ходили в радиалку на 4056. Акклиматизация. Наелись вкусного, отдохнули немного. Докупили всё необходимое.
Здесь сумасшедшая красота. Рада уже и здесь быть. Но хочу пройти весь маршрут».
Запись в Фэйсбуке от 08 октября 2018 года.
г. Намче-Базар, 12:46, гест- хаус «Everest Hell».
Что у нас нового? … Сегодня был радиальный восход. Мы поднимались на 4060 метров, затем спустились – это называется акклиматизация.
Знаете… Чтобы оценить этот город, недостаточно просто прилететь в Луклу и прийти сюда. Здесь уже зона «глянцевого» туризма. Хотя дальше условия тоже будут спартанские. Но… Нужно пройти весь тот настоящий Непал, который прошли мы. Ведь мы так и не дождались вылета из Катманду и поехали на джипе – полдня до глубокой темноты. Ночевали в какой-то «ночлежке» дальнобойщиков. В деревне Фаплу мы сменили джип и дальше проехали ещё несколько часов, пока дорога не закончилась совсем… Те дороги, по которым мы ехали – это то, о чём я никогда не расскажу маме. Собственно, это не всегда было дорогой… Там было всё, что показывают в фильмах про приключения, контрабандистов и запретные страны. Кратко – укачало всех. А дальше мы шли пешком до Намче-Базара три дня. Но хвалиться рано. Самое трудное впереди. Оно же – самое интересное… Пусть всё получится.
В одном из комментариев к этому посту я добавила, что это всё не просто и очень не просто.
***
И действительно всё становилось более, чем «не просто». Ночью у меня снова поднялась высокая температура. Я проснулась часа в два ночи оттого, что была вся мокрая от пота. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить друзей, я вылезла из спальника, переоделась в сухую футболку, а намокшую повесила сохнуть. В темноте я как-то сумела разыскать в бауле и свой флисовый плед. Завернувшись в него, я снова смогла забраться в кокон спального мешка и отключилась.
К утру температура немного спала, но проснулась я практически без голоса, с распухшими гландами и очень слабой. Хотя, с другой стороны, факт того, что простуда перешла в ангину даже радовал. Ведь это означало, что она не перешла в бронхит, то есть не спустилась в лёгкие. Правда, радоваться этому я могла теперь лишь очень тихо, вернее молча. Женю немало беспокоило моё состояние. По глазам её я видела, что вид мой не внушает веры.
– Может ты ещё раз подумаешь о том, чтобы вернуться? Или подождёшь здесь… Здесь хотя бы можно быстро оказать (получить) помощь.
– Давай… Посмотрим, как пройдёт сегодняшний день. И что будет к завтрашнему утру.
Я и сама понимала, что мой организм ослаблен и дальше идти будет только сложнее. Но и отказываться просто из слабости и опасений я тоже не собиралась. Я решила, что постоянно и внимательно прислушиваясь к происходящему внутри, давая себе отдых и равномерно, посильно распределяя нагрузки, я могу ещё побороться. Не сдаваться. И пусть медленно, но продолжать идти. Шаг за шагом. «Дзам-дзам».
В столовой собралось уже не так много народу, как за ужином. Мы позволили себе сегодня выспаться и пришли на завтрак после восьми. Когда большинство людей готовилось к дневным радиальным походам. И обстановка, и наше состояние были настолько расслабленными, что невольно возникало ощущение пребывания в санатории. Нам вернули вещи из прачечной – они были тёплыми, свежими и… Абсолютно сухими! Надо сказать, что всё тёплое и горячее стало для нас болезненно желанным. Будь то воздух в кафе, железный бок печки, стеклянные стенки кружки или пиалы… Всё хотелось сжать и впитать внутрь себя. Ещё накануне вечером мы оценили другую немаловажную деталь сервиса нашего гест-хауса. К еде приносили… Скрученное в тугую трубочку… Белое… Горячее и влажное полотенчико! Оно было небольшим и предназначалось, конечно же, для рук. Но мы, вконец одичавшие и не мывшиеся уже третий день, с наслаждением прижимали это «чудо» сначала к лицу. Эффект не сравнить ни с одним посещением даже самого дорогого салона красоты! Казалось, я могла бы просидеть так, с горячим и влажным полотенцем на лице, не меньше часа… Даже голод забывался в тот момент, когда мы разворачивали эту пахнущую свежестью и кипятком полоску мягкой махровой ткани… Одно из самых ярких впечатлений.
После завтрака мы честно проконсультировались с Новраджем, который тоже уже косо на меня поглядывал. Кстати, оформляя заказы в прачечную мы, наконец, узнали настоящее имя нашего гида. В бланках или где-то в журналах регистрации потребовалось указать и его имя. Он написал, и мы увидели… Что оказывается он Набарадж. Но, правда, сам он себя продолжал называть Новраджем… Мы так и не поняли, в чём тут фокус? А потому решили… Звать его как звали. Итак, Новрадж на наш вопрос о том, как обычно переносят дальнейшую дорогу люди с простудой, ответил неуверенно… Что это непредсказуемо. Выражаясь по-русски – «как бог пошлёт».
– Но, если продолжать растирать себя тигровым бальзамом, пить имбирный чай! То вполне возможно дойти до базового лагеря.
Наверное, Новрадж не был бы Новраджем, если бы не упомянул про «джинджер-ти» и «тайгер-бальзам». Милый «йог»… Когда мы заулыбались, он хитро погрозил мне пальцем, показал на горло и добавил…
– Нет «Кока-кола»! Очень плохо!
Да-да! Он оказался категорическим её противником и на своём ломаном английском все последующие дни напоминал мне, что кола крайне вредна для горла. Мы же в ответ убеждали его, что поскольку являемся слабаками-европейцами, то не можем прожить в горах без сахара. И, действительно, кола очень хорошо помогала справиться с приступами слабости. Ведь она давала быстрый вброс сахара в кровь. Это, разумеется, не полезно для сердца… И уж точно не стоит пить холодную колу, когда болит горло… Но я всё же, признаюсь, грешила. Правда, не злоупотребляла! Пила её только в крайних и необходимых случаях. Но Новрадж не упускал случая погрозить мне пальцем.
После завтрака мне (и всем нам) предстояла хорошая проверка на выносливость. Акклиматизация! «Радиалка». Мы до конца не представляли себе маршрут и конечную точку сегодняшнего выхода. Но в Намче все маршруты «стары» и известны. Примерно представляя себе, что есть две общеизвестные view-point (смотровые площадки) и дорога до деревни и монастыря Кхумджунг, мы вознамерились пойти… Куда глаза глядят и куда ноги доведут-донесут. Договорились взять с собой лишь самое необходимое. Новрадж посоветовал взять утепления, потому что наверху может быть ветрено и существенно холоднее. Я решила взять пуховик и Женёк настоял, что сам понесёт его вместе со всеми нашими вещами. В небольшой рюкзак мы сложили ещё мой большой (со стеклянной колбой) термос с чаем, бутылку воды, утепления ребят… Фотоаппараты каждый нёс сам. И где-то уже ближе к 10 утра вышли улицу. К слову… Маленькую бутылку НЕхолодной колы я всё-таки с собой взяла тоже.
ПЕРВЫЕ ПОТЕРИ.
Конечно же, мы зря вышли столь поздно. Все узкие улочки города были заполнены такими же поддавшимися желанию выспаться путешественниками. Правда, большинство из них лишь вчера или позавчера прилетели из Катманду, и весь их поход пока что равнялся одному только подъёму из Луклы до Намче. Но, с другой стороны, кто знает, сколько дней подряд им приходилось вставать «ни свет, ни заря», чтобы явиться на своё дежурство в аэропорту, прежде чем заветный рейс состоялся… К тому же преодолеть почти тысячу километров резко за один день было, наверное, посложнее, чем нам после пройденного от Фаплу пути, ставшего хорошей закалкой, подготовкой и акклиматизацией.
Чтобы выйти из города, всем желающим приходилось «в тесноте, да не в обиде» потолкаться сначала по одним и тем же тропкам и ступенькам. Об обгоне и речи быть не могло. Все шли в одинаковом медленном темпе. Я со своей слабостью сегодня даже пыталась нарушить общий строй. Просто переставляла палки и ноги и старалась держать ровное дыхание. Вдох… Выы-ыдох… Шаг… И ещё шаа-аг… И так далее. Женя и Женя смогли протиснуться на поворотах, махнув мне в знак того, что, как обычно, дождутся где-то подальше общего сбора, скрылись за головами и плечами впереди идущих. Верный Новрадж, как всегда, улыбался и смиренно плёлся вместе со мной. И так предстояло пройти сколько-то десятков метров всё время вверх до момента, когда дороги разделятся. Постепенно дома остались позади, и тропа превратилась в сплошную «лестницу к небу». Она уходила вверх змейкой и иногда «разбивалась» своего рода балконами – площадками с каменными парапетами или уступами, где можно было остановиться, присесть и прислонить рюкзак. На некоторых стояли щиты с картой местности и там неизменно собиралась «тусовка» желающих пообщаться.
Вообще обстановка напоминала всеобщий субботник. Или просто выходной в парке отдыха… Все шли без больших рюкзаков, смеялись, снова фотографировались на каждом шагу. Солнце ещё не успело спрятаться в облаках и усиливало атмосферу праздника. И вот, на одном из таких «балконов», я, наконец-то, увидела друзей. Женя и Женя ждали нас. И, судя по их лицам, ждали они с каким-то сюрпризом. Увидев меня, Женёк заулыбался и почему-то его улыбка показалась вдруг виноватой. Но поскольку я, не желая сильно отстать, с момента выхода так ни разу и не передохнула, единственной моей целью в тот момент было остановиться хотя бы ненадолго. Отбросив мимолётные мысли, я радостно заулыбалась в ответ и направилась туда, где ребята успели расположиться – небольшой каменный заборчик чуть в стороне от дорожки. Но, как оказалось… Предчувствие не обмануло – впечатление было верным.
– Настя… Ты знаешь… Так неприятно получилось…
– Твой термос…
– Мы тебе купим новый!
– Он… разбился…
Не знаю, изменилось ли что-нибудь в моём выражении лица, когда я услышала новость. Во-первых, в тот момент больше всего заботило лишь моё состояние – температура, ангина и всё такое… А, во-вторых, у Жени и Жени был до того потешный вид… Искренне стыдясь разбитого термоса, они были похожи на двух нашкодивших детей. И, хотя на самом деле происшествие несло в себе определённые проблемы (ведь теперь у нас на троих остался один их литровый термос и его не хватит, чтобы обеспечить всем необходимый запас воды), но сердиться было невозможно. Да, и вообще – ведь это поход! Все подобные неожиданности и есть то, из чего состоит поход. Промокший спальник, разбитый термос… Нелётная погода, ночёвка в Халлеси, транспортная мафия… Всё это и даже моя болезнь – это и есть те самые приключения, о которых мы, мечтали, сидя в холодной Москве. Разве нет? Может, конечно, в Москве они представлялись иными… Не такими проблемными проблемами. Но зато они наши! И мы здесь!
– А как он разбился?
– Женя хотел поудобнее переложить рюкзак, выложил тут часть вещей. И термос поставил на забор…
– Ну, короче он вот тут стоял. И подошёл какой-то парень, поставил свой рюкзак так, что толкнул термос. И… вот.
– Чай жалко. Там чай был…
– Да… Мы всё собрали… То есть чай вытек, понятно. А всё остальное…
– Мы потрясли. Там внутри осколки уже были. И мы выбросили. В сбор мусора…
– Вот… Кружки оставили. Пригодятся…
И Женёк, всё ещё виновато улыбаясь, протянул мне две свинченные вместе кружки – крышки от моего термоса.
– Мы обязательно купим тебе новый! Да!
– Может, надо будет тогда сегодня купить? А то иначе придётся покупать воду. А она там дальше уже недешёвая.
– Короче, сейчас туда-сюда сходим. А потом термос искать.
Ребята очень бодро уговаривали меня. Поняв, что всё нормально, я и сама не сильно огорчилась, Женёк снова стал разговорчивым. Действительно – жалко было лишиться только чая. Но мы решили, что на обратном пути остановимся в первом же лодже и устроим себе внеплановое чаепитие. В конце концов кроме Намче-Базара впереди было как минимум поселение Кхунгде.
– Может повезёт и встретим ещё какую-нибудь деревню. Или просто чайную…
– Да! Здесь же туристический район. Пока что.
Из всего нашего разговора Новрадж, понятное дело, не понял ни слова… Лишь по интонациям он догадался, что что-то произошло, и теперь обеспокоенно переводил взгляд с одного на другого. Женя объяснила ему ситуацию по-английски, и гид сочувственно закивал головой.
– Ааа… Ah – ay – ou…
Что-то подобное он произнёс, причмокивая губами. И Женя, как «министр – переводчик», на всякий случай сразу же предупредила его, что на обратном пути всем нужно где-то остановиться на чай, поскольку у нас теперь практически нет питья с собой. Новрадж на этот раз закивал головой одобряюще, давая понять, что услышал просьбу… Хотя уверенность в его знании языка уже успела пошатнуться в нас… Но… День ещё только начинался, и впереди было так много планов. Надо было идти дальше. Таким образом, переживания по поводу коммуникации с Новраджем тут же забылись.
– О-кей? Дзам – дзам!
КХУНГДЕ – ТО, ЧТО НЕЛЬЗЯ ПОСТИГНУТЬ.
Спустя время, в веренице многочисленных собратьев по тропе, мы добрели до условной развилки. Где все сворачивали вправо – к ближайшей смотровой площадке. Как такового явного «перекрёстка» не было. Лестница заканчивалась, постепенно переходя в знакомую дорожку, протоптанную бесчисленным количеством ног. И разветвляясь неявно у внушительного цветного молитвенного барабана в специально установленной для него нише. Этот барабан имел ещё и бубенчики, которые весело звенькали при вращении. Само собой каждый дотрагивался до барабана, проходя мимо, и запуская тем самым и молитвы, и звон… Все уходили вправо. Мы же крутанули по очереди барабан… И решили пойти не как все, а дальше – прямо.
Вскоре тропа свернула и стала уже не такой широкой – можно было предположить, что здесь не так часто ходят большими группами. Дорожки то разбегались узкими змейками, то снова сходились: петляли, огибая выступавшие из земли камни. И все вели – уводили нас дальше. Домов становилось меньше. Мы шли вдоль огороженных пастбищ в полном уединении. Кроме нас встречались лишь редкие местные жители – с корзинами за спиной или опираясь на палку с грузом в другой руке. В отличие от нас они не гуляли, а следовали по своим повседневным делам. Но… Тоже не спешили. Целенаправленно шли – да. Но не бежали. И неизменно приветствовали благожелательным и распевным «Намастэ –ээ». От чего, несмотря на усталость и ангину с температурой, внутри тёплой волной поднималось необъяснимое ощущение тихого счастья… Счастье – быть сейчас.
Здесь тоже попадались большие камни «мани-рокс» с выбитыми на них буквами. Они были старыми, замшелыми и выше тех, что мы видели раньше. И были они какими-то более… Первозданными что ли? Иногда попадались лежачие, иногда не полностью отшлифованные и покрытые молитвами лишь наполовину. Как если бы здесь не устанавливали камни специально, а использовали те куски скальных пород, что сопровождали выбранную дорогу…
А дорога меж тем изменилась. Она снова стала подниматься вверх. Но ступени больше не прерывались. То есть даже на ровных участках тропа была выложена из камней. Должно быть это делалось для того, чтобы её не размыло во время дождей. Судя по всему, мы приближались к Кхунгде. Утро давно миновало и с набором высоты небо совсем заволокло. Дымка вдали висела плотным экраном из кальки и превращало всё видимое в японские гравюры. Или… в мультфильмы Норштейна. В его многослойные декорации…
Временами я включала камеру гоу-про, закрепляя её на голове и снимала окружающую красоту с «закадровыми» комментариями. И, кстати, чуть раньше, чем мы подошли к Кхунгде, мы вышли на большое плато! Буквально сразу после той общей развилки. Даже не сразу поняли, где оказались. Огромная неожиданная равнина, после бесконечных лестниц и посреди горных склонов, показалась нам чудом. Здесь, благодаря открытому участку местности, ветру удавалось ненадолго разгонять тучи и облака, которые подобно овцам и барашкам, снова норовили сбиться в кучу. Но ветер-пастух не унимался. Он продолжал носиться среди них стад, расталкивая и открывая между ними «окошки», в которых на короткий срок удавалось разглядеть далёкие и сказочные пики Гималаев. Там я сняла, пожалуй, самое смешное своё видео. В порыве восхищения мне захотелось пофилософствовать. Я с трудом дышала, переставляла ноги на счёт, но чувствовала себя такой просветлённой и мудрой в тот момент. Снимая «всю эту невероятную красоту» я наговорила тонну какого-то умного текста и была уверена, что сняла весьма ценный и достойный материал… Когда, будучи уже в Москве, я, наконец, смогла проверить отснятое на компьютере, я… От души посмеялась над собой. Нет – всё не так плохо, я нажала на кнопку и всё записалось. Отлично слышно моё тяжёлое дыхание и нелёгкую поступь. И даже изображение есть. Вот правда в кадре при этом… Только небо! Одно лишь серое небо, в котором перекатываются серо-же облака. И это всё, что я сняла из той «невероятной» красоты! Я умудрилась так натянуть на голову крепление, что камера смотрела практически вверх. К счастью, в дальнейшем какое-то восьмое чувство «киношника» подсказало мне изменить угол крепежа и последующий материал запечатлел более «полную картинку».
А плато оказалось ничем иным как вертолётной площадкой. Немного дальше мы увидели сначала «полянку» выложенных друг за другом пустых баллонов из-под газа, набитых чем-то мешков и всевозможных контейнеров. А следом открылся и асфальтированный «пятачок» с нарисованной на нём большой буквой «Н» – опознавательный знак с воздуха, своего рода разметка.
***
Вернёмся к Кхунгде. Он заслуживает отдельного упоминания. Сначала тропинка увела нас в места, которые могли бы показаться пустынными, если бы не наличие этой выложенной камнями и булыжниками чёткой направляющей под ногами. Иногда по этой причине идти по самой тропе становилось неудобно, даже больно. И я сходила на протоптанные по бокам земляные дорожки. Местность вокруг отчасти напоминала тундру. Деревья становились всё ниже, скалы покрывал ровный ковёр разноцветных мхов и лишайников, а трава напоминала старый и вытертый до залысин плюш или бархат, растянутый между вересковыми зарослями. Но горы… Эти отовсюду поднимающиеся чёрные барханы взбухшей, застывшей породы… Они не давали забыться. Это лоскутное осеннее покрывало точно принадлежало Гималаям.
Там же мы впервые встретились с ещё одним парадоксом непальского быта (возможно, только для русского человека). Здесь, на высоте трёх с половиной тысяч метров, вдали от цивилизации, на уединенной туристической тропе – стоял маленький каменный домик с двумя крошечными окошками… Раздельный… Сбор… Мусора… Раздельный сбор мусора! Для понимания – это был 2018 год. В современной тогда Москве, из которой мы прилетели в «одну из беднейших и неразвитых стран мира» (если верить Википедии), раздельный сбор мусора введут (именно как систему) лишь с начала 2020 года. Полтора года спустя! Воистину, чтобы узнать страну, нужно… Пройти её пешком. И увидеть, вернее разглядеть, её будни.
На горизонте, за новым и не знаю каким по счёту пригорком, показалась одинокая маленькая ступа. Четырёхугольная и оттого тоже напоминающая домик. К тому времени мы все снова разделились. Каждый шёл в своём темпе. Наверняка расстояние было не очень большим, но из-за рельефа мы всё же теряли друг друга из вида. И шли в уединении со своими мыслями и дыханием. Иногда пересекались, обгоняя того, кто остановился отдохнуть. Однако сверху это всё равно походило, вероятно, на черепашьи бега или соревнования улиток. Было так приятно никуда не торопиться… Просто идти. И знать, что есть только то, что есть. А то, что будет – оно просто в своё время тоже станет тем, что есть.
Потом показалась следующая ступа – тоже небольшая, четырёхугольная, белая. Как сторожевая башня или маяк. Только эта отличалась от предыдущей большим количеством повязанных молитвенных шарфов. Связанные в единую гирлянду они уходили от ступы к столбу, образуя то ли полотняный забор, то ли священный хоровод. В любом случае, это было опознавательным знаком, чтобы понять, что близко люди… Так и было. С уступа открывался вид на Кхонгде. Два – три десятка домов, рассыпанных, как чайные листья в чашке небольшой долины. Здесь мы все опять встретились и позволили себе просто постоять в тишине, наблюдая чужую жизнь со стороны. Да, и просто – надышаться, отдышаться…
Чем же уникален Кхунгде? Новрадж рассказал нам, что эта долина считается священной. Рядом с посёлком стоит древний монастырь. Хотя точнее будет сказать, что посёлок был основан рядом с монастырём. И строить свои жилища, обустраивать огороды, дорожки люди начали в этом месте много десятков лет назад. Причём мы видели, что дома в Кхунгде были двухэтажные, с хозяйственными постройками, каменными ограждениями… И всё устройство посёлка выглядело очень продуманным с инженерной точки зрения. Все стройматериалы (внимание) принесены были вручную от Намче. За исключением камня, который добывали и обрабатывали на месте – вручную. Даже не знаю, что более удивительно… Мы, если честно, не верили до конца словам гида, когда слушали его импровизированную лекцию, стоя на вершине утёса. Но то, что он сказал в конце, действительно поразило. Воду в Кхунгде провели лишь два года назад. Всё предыдущее время люди приносили воду тоже из Намче! Для всех нужд. Я мысленно заново проделала весь свой путь, пройденный в темпе улитки, от Намче-Базара до этого места… И… У меня не осталось слов для произнесения вслух. Люди жили здесь. Со всем этим. Жили по собственному выбору. Несмотря ни на что… Или благодаря чему-то? Чему-то, что нам казалось непостижимым? Высота непостижимости равнялась 3800.
Мы стали спускаться. И на входе в посёлок нам представилась возможность своими глазами увидеть и убедиться, что сказанное о «ручной работе» было чистой правдой. Вся дорога и часть территории рядом с ней были завалены камнями – именно осколками скал, кусками твёрдой местной породы. Посреди завалов, справа от узкого прохода, которым становилась тропа, возвышалась большая ступа на трёхступенчатом пьедестале, с многоярусной «шапкой» перерождений жизни и с нарисованными глазами Будды. Только она ещё не была побелена. Серые камни правильной формы и одинаковых размеров (примерно как наши пеноблоки), за исключением перевёрнутой сферы, где они были скруглены, можно было беспрепятственно рассмотреть. Все они были ровные, плотно подогнанные друг к другу. Сама постройка включала в себя ещё и площадку вокруг ступы, а также ограждение с башенками по периметру. Повторюсь – всё было сделано из камня. Ограждение пока оставалось не законченным… И рядом с ним… Прямо на земле сидели строители. Трое обычных мужчин сидели и вручную обтёсывали, и шлифовали эти камни, делая их одинаковыми, ровными, правильными… Чуть подальше ещё двое парней очевидно делали первичную обработку. И так – руками – они строили ступу. И, судя по всему, весь посёлок. Увиденное глубоко впечатлило нас. Снимая на камеру, мы, как могли, объяснили им наши эмоции. Эти люди вызывали только уважение. Но, снисходительно кивнув нам, они продолжили свой труд, как привычное и ничем не примечательное занятие.
Весь посёлок Кхунгде, который мы миновали не более, чем за 15-20 минут, лишь укрепил первое впечатление. Улочки и дворы были настолько чистыми, аккуратными и ухоженными, что казалось будто кто-то специально навёл порядок на нашем пути. Но за заборчиками текла обычная мирная жизнь – тихая и спокойная. Мы невольно ощущали себя здесь пришельцами. Новрадж подтвердил, что Кхунгде и в самом деле не особо туристическое место. Не то, чтобы жители не любили чужаков. Но и особого гостеприимства здесь ждать не стоило. Вроде бы никто и не прогонял нас, но всё-таки мы видели, что люди смотрят настороженно. Между делом гид поведал и другую (забавную) особенность, скорее похожую на байку. Якобы раньше здесь не было принято вешать калитки. Ведь дерево в горах дорогое. А металл, как строительный материал, появился сравнительно недавно. И вот люди закладывали проём в заборе камнями – чтобы «запереться». Если нужно было выйти – камни разбирали. Потом укладывали снова. Правда ли это? Кто знает… Но теперь мы готовы были поверить уже всему.
ПАМЯТЬ ХИЛЛАРИ И ЗАКОНОМЕРНОСТЬ СЛУЧАЙНОСТИ.
Миновав уединённый Кхунгде, мы снова разделились. Вернее расползлись. Дорожка побежала всё время вверх – по склонам холмов, огибая их, словно гигантское плетёное ожерелье. Так что вершины то и дело терялись из поля зрения. Растительность, и без того скудная, на глазах отступала, и незаметно мы очутились в окружении невысоких гор, прикрытых лишь травой и редкими кустиками дикого барбариса. Ветер усиливался и облачность добавляла в пейзаж суровости. Собственно пейзаж уже наполовину стёрся туманом. Но там, где солнцу удавалось пробить бреши в сером океане, можно было разглядеть залитые теплом далёкие кусочки Намче-Базара и расселины, по которым бежала, переливаясь, неизвестная река. Отсюда она напоминала серебряную цепочку, а домики распознавались только по ярким крышам. С непривычки дефицит кислорода ощущался достаточно понятно – голова болела «громче», а движения стали очень… Очень размеренными. В каждом шаге нога как будто преодолевала не воздух, плотный кисель. Сопротивление организма тоже свелось к минимуму – мы шли, не думая о времени и начисто забыв о планах. Блаженное проживание здесь и сейчас.
Но вот, наконец, тропинка сузилась и резко завернула вправо – мы достигли хребта. Метрах в 50-ти, прямо на гребне, виднелась мемориальная площадка, на которой возвышались три небольших памятника. Сложенные из обработанных каменных блоков и побеленные когда-то, небольшие четырёхугольные ступы. Женя и Женя уже были там. И когда я подошла ближе, тоже смогла прочитать, что этот мемориал посвящён семейству Хиллари и открыт в 2009 году. Очевидно, что его создание было задумано после смерти Эдмунда Хиллари (сэра) в 2008 году. На первом монументе (или ступе, или столбе) табличка так и гласила: «Посвящается Сэру Эдмунду Хиллари, вечному другу и вдохновителю народа шерпов Кхумбу». А ниже стояла надпись поменьше: «Спонсировано жителями Кхунгде». Местынми простыми жителями! И эти удивительные люди вызывали в нас ещё большее уважение. Своей… Духовной щедростью. Своей способностью быть благодарными и умением помнить. Два остальных монумента посвящались первой жене Хиллари и дочери, которые погибли в 1975 году в авиакатастрофе под Катманду, во время строительства больницы в Фаплу. Трогательная надпись на одной из табличек называла Луизу Хиллари «членом Гималайского траста и очаровательной женой Эда…». Конечно, в тот момент мы не знали всех подробностей жизни семейства Хиллари. Дальше общеизвестных фактов о восхождении сэра Эдмунда на Эверест и дальнейшей его благотворительности в регионе шерпов, их очевидного преклонения перед ним (в каждом доме здесь) наши знания не распространялись. Всё остальное я узнала намного позже, по возвращении на родину. Но в отношении непальцев к Хиллари всегда читалось столько личного, тёплого и неподдельно уважительного, что заведомое почитание каким-то образом передалось и нам. Мы замерли перед мемориалом, слушая трепетание извечных флажков и песню ветра на высоте… Момент сопричастности.
И вот тут-то случилось закономерное, невероятное и случайное. Тишину вдруг разрезал радостный крик.
– Эге–гей! Мы вас догнали!
На кромке гребня, на тропинке, по которой ещё недавно ползли мы, пребывая в уверенности, что никого другого тут точно нет и быть не может… Показался Паша! Следом за ним вышел Пемба, добродушно посмеиваясь над своим подопечным. Паша был замучен не меньше нашего, но в приветственном порыве поднял вверх обе руки вместе с палками, рискуя улететь с холма.
– Как же я рад вас видеть!
Скажете, совпадение? К чему приписать эту встречу на макушке холма на высоте 4000 метров, куда в тот день никто, кроме нас не пошёл? И вообще факт, что, пересекаясь с Пашей и Пембой, мы снова (в очередной раз) встретились после того, как потерялись… Счастливое совпадение совпадений, которое подарило нам такую хорошую и наполненную дружбу. После «случайной» встречи «у семейства Хиллари» мы больше не расставались. Весь дальнейший путь наша компания проделала вместе – нас снова стало шестеро.
ПЕРВЫЕ ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ.
Женёк был спортсменом с большим стажем. Женя уже имела за плечами Эльбрус. Паша регулярно катался на сноуборде на высотах около 3000 метров и более. Я же до того момента не поднималась в горы выше 2500. Ясное дело, что восторгов у меня было больше всех. Я с трудом переставляла ноги, едва могла говорить из-за ангины и буквально пережёвывала заглатываемый воздух, чтобы высосать из него хоть капельку лишнего кислорода. Но от радости покорения, нереальности пейзажа и гордости (чего уж там) готова была танцевать. Правда, для этого не осталось сил. Поэтому приходилось просто идти. А вот выражение, называемое «рот до ушей», точно не сходило с моего лица.
От мемориала Хиллари ровно по кромке хребта на соседнюю горку вела узенькая тропа – вперёд и выше. Точно такое же «седло» уходило и в обратную сторону – у поворота основной тропы и ниже. Там была оборудована смотровая площадка с каменным ограждением – своего рода балкон на макушке холма размером примерно 3 на 3 метра. Само собой, нас манила вершина, которая была уже близка – мы слышали, как трепещут и хлопают на ветру гирлянды флажков. Целыми связками и лианами они соединяли все три отметки – самую высокую, мемориал и каменный view-point. И хотя мы не ставили себе никаких задач по восхождению, когда завтракали и планировали сегодняшний день, этот гордо возвышающийся «пучок разноцветных флажков» притягивал к себе как магнит. Он буквально придавал новых сил! Каких-то 10-15 минут назад я считала шаги и мечтала присесть. А теперь готова была пройти сколько надо и сколько угодно, чтобы подняться туда, где начинаются гирлянды.
И вот, наконец, она… Вершина. На самый верх пришлось буквально подползать. Склон действительно сужался и превращался в макушку – не в срез, не в уступ, а… В ничто. И это стало для меня поразительным открытием (почему-то). Почему-то раньше я, если и задумывалась над вопросом, то была уверена, что снизу все горы лишь кажутся такими остроконечными. Я никак не ожидала, что поднимусь на вершину и увижу своими глазами, что гора… Это действительно перевёрнутый треугольник! Как на детских рисунках!
По этой причине забраться и сесть на самую макушку в нашем случае оказалось невозможно без риска скатиться вниз. Густые хитросплетения флажков опутывали её всю – очевидно где-то там был установлен специальный флагшток. Чтобы дотронуться до него пришлось бы продираться через гигантскую паутину, которую то и дело сносило и растягивало сильными порывами ветра. Упираться палками тоже не было возможности, и мы сложили их все вместе чуть пониже. Сами же расселись, цепляясь руками и ногами за пучки травы и за кочки, под своеобразным шатром. Но нам было достаточно. Я открыла телефон – сигнал оказался стабильным и… Высотомер показал 4056 метров. Высота тоже стала неожиданностью. Ведь мы-то шли просто… погулять.
Дальше начались фотосессии. Чтобы было, что вспомнить и чем доказывать наши свершения. Ну, ладно – чтобы было, чем похвастаться. Со стороны Намче облачность стала практически сплошной, зато за спиной у нас открылось небо и показалось далёкое ущелье под ним. С моего места это было видно лучше всего и, наснимав его во всей красе, я позвала остальных. Начались сложные рокировки в попытках поменяться местами. Как пауки, у которых почему-то отказало сцепление с поверхностью, мы переползали, уступая друг другу пространство. Женя и Женя успели сделать пару снимков, как упоминание про пауков (пусть и негласное) стало пророческим. Женя заметила настоящую паутину… На этот раз она сдержалась и «бегом», насколько это было возможно, ретировалась на прежнюю позицию. Паша фотографировал в своё удовольствие – во все стороны. Да и все мы, осознав неожиданную награду за труды, снимали всё, что видели… Себя, друзей, горы, облака, флажки, Новраджа с Пембой, снова себя, снова горы… Себя.
Это был наш собственный тихий праздник… И это хотелось оставить навсегда – забрать с собой. И помнить.
***
Со смотровой площадки (с официального view-point) вид открывался менее впечатляющий. Хотя, возможно, он опьянял нас фактом покорения? И дело лишь в этом? Но своей живописности он, тем не менее, не терял. Облака немного рассеялись... Впрочем, в горах они каждые 10 минут могут менять состояние неба и видимость. Так что мы оценили, насколько далеко забрались и скоро вновь оказались окружёнными обманчивой ватой. К тому времени все запасы (вернее остатки запасов) питья исчерпались. Холодный ветер окончательно выдул из нас тепло, и мы поняли, что пора возвращаться. Несмотря на усталость, заканчивать на сегодня приключения не хотелось. Мы дружно обратились к навигаторам, чтобы узнать, как ещё можно спуститься в город.
Паша между делом рассказал подробнее о том, как им с Пембой удалось нагнать нас здесь. Оказывается, что рядом с Кхунгде, в том самом монастыре, который мы видели за домами, можно попить чаю. Монахи впускают путников и разрешают им отдохнуть в чайной. Паша с Пембой прибыли в деревню раньше и успели расположиться там, когда увидели нас в окно – сначала на склоне, потом у ступы, потом проходящими по улочке…
– Я даже успел пофантазировать себе, как вы заходите, а я такой весь – сижу и с чаем встречаю вас! И как вы удивитесь, и как я вас угощу… Обрадовался уже заранее! Всё расписал… А вы вдруг раз, и мимо… Такой облом…
Почему-то наш Новрадж не знал про этот приятный «бонус» и даже не предложил нам зайти в монастырь. Когда Женя объяснила ему, что оказывается так было можно, он удивился… Мы огорчились.
– Жаль. Попить чаю нам было бы очень актуально.
И мы со смехом рассказали Паше о происшествии с термосом. Согласившись, что подобное не повод для огорчения, а лишь часть похода, он, кстати, объявил, что его навигатор обнаружил дорогу в город, которая минует Кхунгде и ведёт, начинаясь…
– Прямо отсюда. Только где же здесь дорога?
Мы по-прежнему стояли на каменном балконе и единственной очевидной дорогой казалась та, по которой мы пришли. Но навигатор уверенно показывал нам на угол площадки.
– То есть он хочет, чтобы мы перелезли что ли? Или обошли? И спускались прямо отсюда вниз?
Приглядевшись, мы действительно разглядели малохоженую тропинку, которая, виляя убегала вниз в направлении вертолётной площадки и терялась среди невысоких деревьев. Она больше походила на протоптанную яками, чем людьми. С трудом верилось, что можно спуститься по ней и каким-то чудесным образом пройти напрямик. Но мы ведь чувствовали себя победителями. По колено нам было не только море, но и Гималаи. Пемба и Новрадж тихонько переговаривались на своём языке и вроде бы… Не мешали нашему вдохновению. Не собирались нас останавливать.
– Ну, что? Рискнём?
Можно было и не спрашивать. Кто тот чудак, который проложил эту незаметную даже в такой негустой траве тропинку? Где те смельчаки, что выбирают её, а не широкую очевидную дорогу? И, наконец, что за забота была кому-то из них сохранить столь романтичный маршрут в гугл-картах? Вопросы без ответов, да и не всё ли равно? Спасибо каждому, кто открыл этот путь вниз и поделился своим открытием. Мы прошли его с удовольствием. Тропинка провела нас по холмам, затем через «тундровый» лес, и дальше по тихим поросшим мхом и вереском каменистым склонам… И вправду – она вывела нас прямо к «аэродрому»! Вниз идти всегда легче. С ощущением преодолённого рубежа чувства усиливаются. А в окружении друзей – всё превращается в уютный плед, сотканный из ваших общих событий. Мимо пролетали вертолёты. Гималаи то прятались, то выныривали из облаков. Навстречу стали попадаться другие люди. Мы же шли своей компанией – и были как будто дома. Мы словно несли теперь дом в себе. Мы стали домом друг для друга.
Впереди показался лодж. Двухэтажный. Значит до города уже было близко. И значит можно было разрешить себе сделать привал и, наконец-то, выпить чаю.
***
Большой китайский термос, расписанный райскими лилиями и наполненный горячим имбирным чаем, поставили на наш стол, как очевидное напоминание о достигнутых и предстоящих вершинах. А вокруг него расставили стеклянные кружки. И если термос – это гора, то кружки – это были мы. Во всяком случае не мылись они явно тоже уже несколько дней (как и мы). У вас бывало такое, что важные ключевые детали вы отмечаете как бы краем глаза – «на автомате»? Потом, спустя время, они всплывают в памяти, чтобы объяснить закономерность развития событий. И всё встаёт на свои места. Но именно в исходной точке вы лишь едва замечаете их, не утруждая свой мозг сделать выводы сразу и предугадывать… Конечно, всё предугадать невозможно. Мы не хотели прослыть параноиками, не хотели тратить силы на тотальный контроль. В этом есть своя правда. И в тот момент, когда нам принесли чай, мы были очень расслаблены. Первая вершина позади, следующий марш-бросок только завтра, да и хорошая компания тоже может послужить причиной для ощущения себя в непробиваемой безопасности. «Грязные кружки? Ой, да ты посмотри лучше, какое там солнце! Давай лучше подумаем, где мы сегодня будем обедать. Кружки… Не то, чтобы грязные – жирные какие-то. Подумаешь? Здесь никто и нигде не пользуются химическими средствами, ты же знаешь. Кипятком-то её наверняка обдали. Так ведь и чай – это кипяток с имбирём порубленным! Имбирь сам всё дезинфицирует. Расслабься. Всё хорошо. Смотри, какие у тебя друзья интересные и красивые! Всё будет хорошо…».
Так я усыпляла свою бдительность. А между тем, жирные стенки тех кружек до сих пор стоят у меня перед глазами… Мы поговорили, выпили чай, расплатились и вышли на улицу. На каменном уступе у дороги местная жительница с детьми продавали сувениры. На тёмно-красном холсте, как на волнах сказочной реки, красовались (плыли) сверкающие рыбёшки – украшения, вилки и ножи, ручные молитвенные барабаны, шкатулочки размером с грецкий орех, чаши и кубки… Все были сделаны из металла, похожего на серебро, только смотрелся он как очень старый или древний… Часто и щедро все изделия были украшены яркими поделочными камнями. Бирюза, яшма жёлтая, кораллы встречались чаще всего. Самобытность «дизайна» манила. Сложно было оторвать глаза, перебирающие сокровища. И лишь десятикратные призывы здравого смысла помогали удержаться от покупки. Паша, кстати, объяснил, что металл этот называют «гималайским серебром». Оно не имеет официальной пробы и ценности, поскольку быстро темнеет. Но, безусловно, станет хорошим напоминанием об экзотическом путешествии. Если только вещь будет хоть сколько-нибудь полезной и применимой. Присмотревшись, можно отметить, что все Гималаи немного посверкивают. Буквально – мы с первых дней наблюдали, что там, где под ногами начинался голый камень, словно были рассыпаны мелкие блёстки. Горная порода обильно содержала белый металл. То самое «гималайское серебро».
Пока мы разглядывали и обсуждали импровизированный «торговый ряд» я почувствовала первое напоминание о выпитом имбирном чае. Желудок резко сжался, как резиновая груша, отверг принятое и быстро протолкнул его по цепочке пищеварения дальше, обиженно послав мне открытку… «Что-то не так…».
– А… далеко ещё до города?
Новрадж и Пемба на два голоса заверили, что тут уже «рукой подать».
– Для «непали-пипл» или для всех?
Новрадж один понял шутку и рассмеялся.
– Для всех. Здесь же только вниз.
Мы действительно добрались до города довольно скоро. Вступили в него сверху, чуть в стороне от той общей тропы, по которой шли утром. И поэтому не сразу направились в гостиницу. Накануне, по инициативе Жени и Жени, мы весь вечер пытались разыскать местную почту. Ребята откуда-то знали, что самым настойчивым удаётся отправить отсюда домой открытку. И ведь согласитесь, приятно получить спустя месяцы после возвращения, открытку из Намче-Базара (из Непала!) с высоты 3440 метров и напомнить себе и близким о былых приключениях? Но вечером почта оказалась уже закрытой, как учтиво подсказали нам торговцы на улице. А сегодня на входе в город Женя сориентировалась и заявила, что почта должна быть где-то рядом. Мой желудок тем временем уже передавал мне приветы от кишечника. И кишечник выражал полное согласие с желудком во мнении относительно имбирного чая. Игнорировать их было сложно, но контролировать пока ещё возможно. Я тоже хотела отправить открытку домой. И пошла вместе с друзьями. Стараясь не подавать виду. Вскоре мы и в самом деле нашли здание почты на отдельном уступе, посреди больших лоджей.
Здание было двухэтажным, но почта располагалась с торца в небольшом полуподвале. И в настоящий момент… Оказалась закрыта. Часы показывали обеденное время. Правда, табличек, объясняющих график работы и перерывов, не имелось. Нам оставалось только догадываться и надеяться. С тем мы и принялись ждать.
Если честно, эта почта меньше всего напоминала почту. Прибитый почтовый ящик скорее напоминал молочный бидон с прорезью. Вход, по сути, оставался открытым и лишь перекладина, пристёгнутая к навесному замку, да старые ржавые носилки, прислонённые поперёк, не давали войти внутрь. Древние двери ничем не могли бы подтвердить своего служебного назначения. Также, как и потрескавшиеся стены, в чьих остатках штукатурки бесконечно можно было бы искать и находить письмена любых языков и культур. Они бы многое могли рассказать нам о прошлом, но ничего о том, когда заканчивается обеденный перерыв у принцессы этого отделения связи. Солнце поднялось в зенит и пекло так, как будто мы находимся не в горах (и как будто не мёрзли всего час назад на холодном ветру в окружении туч), а на пляже в Средиземноморье. На площадку, окружавшую здание почты ровной полоской земли шириной в метр, откуда ни возьмись вышли коровы. Обычные коровы – сонные, уверенные в себе, уже сытые и ещё не проголодавшиеся. Одна из них, рыжая, улеглась прямо у входа, как на кровати, без всякого стеснения. И разве что не мурлыкала, подобно кошке – настолько очевидно ей было хорошо.
Но мне не было хорошо. Я точно уже не сомневалась, что отравилась. И пора было принимать меры. Срочно требовалась… «Кока-кола». Как я уже говорила, в экстренных случаях она оказывается незаменимым «очистителем». Я дошла до ближайшего большого лоджа и попросила продать мне бутылочку, но работники этого дома «не растерялись» и назвали цену аж в 390 рупий. Возможно, на лице у меня и было написано, что я готова на всё, но на самом деле состояние было ещё далеко не критическое. Поэтому мы ограничились вопросом-ответом. И в качестве бесплатного бонуса добрые люди рассказали мне, что девушка с почты работает… Как бы это сказать? По своему усмотрению, что ли. То есть, её обед может продолжаться и час, и два…
– А может она тогда и совсем не вернуться сегодня?
– Наверное, может. Но может и стоит подождать.
– Так вы думаете она ещё откроет сегодня почту?
– Да, конечно. Но может и нет.
– Понятно. Спасибо.
Дойдя до ребят, я объяснила, что не смогу больше дожидаться, взяла рюкзак и зашагала в сторону нашей гостиницы. И желудок уже заставлял торопиться…
***
Опущу все прекрасные подробности того, как я реанимировала себя в гостинице при помощи бутылки Колы (купленной, кстати, всего за 200 рупий) и туалета… Перейду сразу к моменту, когда Женя и Женя тоже вернулись в номер. У меня к тому времени всё закончилось благополучно, так же как и у них. Впрочем… Не так же – речь ведь о разных вещах, как – никак. Короче говоря, они не зря просидели у почты ещё час – девушка вернулась, и все счастливчики смогли отправить открытки. После чего почта снова закрылась – видимо, что касается времени окончания рабочего дня, расписание работает безупречно. Я решила, что попытаю удачу на обратном пути. Если, конечно, вернусь сюда своими ногами… Но об этом думать пока хотелось как можно меньше. И, переодевшись, мы отправились в город – на поиски Паши, жившего в другом лодже, и обеда где-нибудь.
НОВЫЙ ТЕРМОС, НОВЫЕ РАДОСТИ.
За оставшиеся полдня память сохранила три ярких события. И главное из них – это покупка термоса. Нового, взамен моего разбитого. Ведь дело было вовсе даже не в возмещении утраченного лично мне. А в том, что мы втроём остались без ёмкости для горячего чая. Исходя из опыта пройденного пути, мы уже установили необходимый нам троим ежедневный запас жидкости. И убедились, что чай с травами и ягодами утоляет жажду не хуже воды, а в текущих условиях даже лучше. Поскольку также согревает, успокаивает желудок, бодрит и заряжает витаминами. Всё перечисленное на треке в горах ощущается раз в 10 острее, чем в городе. Одним словом – большой термос был для нас предметом первейшей необходимости, и мы просто не могли продолжить дальнейший путь без него.
Обойдя все ближайшие к нашему лоджу магазинчики и не найдя нужного термоса, мы расширили радиус поиска… До всех улочек города. Найти хотелось такой же, как разбили – со стеклянной колбой. Потому что мы надеялись и дальше иметь в своём распоряжении горячий чай в любое время. Но Намче везде, куда бы мы ни заходили, предлагал одни только «железные банки». То есть цельнометаллические спортивные термосы. Которые (как уже было установлено) проигрывают в длительности поддержания температуры. Правда, и они имелись тут в ассортименте – любые размеры, цвета, а главное любые брэнды! В линейке двухлитровых я даже себе приглядела один (на всякий случай)… Синий. С горделивым штампом «сделано в Швейцарии», что немедленно вызвало у нас поток шуток.
– Ну смотри, зато у тебя будет «настоящий» швейцарский термос!
– Ага. Будут меня спрашивать, «откуда такое чудо», а я им в ответ: «из Швейцарии, конечно же»!
Но вот, в конце концов, стались позади шумные торговые кварталы (все три)… И пошли жилые домики местных… А нужный нам термос так и не встретился. Мы зашли наугад в маленькую лавку, где продавались овощи и продукты – просто это было последнее торговое заведение на пути… И наугад же, безо всякой надежды, спросили у продавца, который, не стесняясь, обедал за прилавком.
– Простите… А у вас случайно… Нет термоса?
Мужчина замер. Сложно назвать его реакцию удивлением. Это было скорее… Принятие решения или выбор. Мы еще раз объяснили, что именно ищем, добавив описаний. «Снаружи металлический, внутри стеклянный, для горячей воды»…
– Термос?
И он неуверенно махнул рукой, обозначая направление к соседнему магазину.
– Нет. Мы везде искали. Нам нужен стеклянный. Внутри стекло, а снаружи металл. Там только металлические, но нам не подходят…
Снова немая пауза и сложнейший внутренний выбор. Женя решила повторить вопрос…
– Снаружи металл, а внутри стекло… Понимаете…?
Вот тут внутри у продавца что-то переломилось. Он резко отложил в сторону свой обед. Вскочил. И, направляясь к выходу, скороговоркой попросил нас ждать на месте, подкрепляя слова взволнованными жестами. Он скрылся, простучав считалочку по деревянной лесенке, а мы остались в магазине одни. К слову, у нашего хозяина продавались по факту не только продукты. Как и в любом подобном магазинчике на треке, здесь продавалось ещё много разного полезного и бесполезного в дорогу – помните магазины «1000 мелочей» во времена советского детства? Нечто подобное. Вот только термосов здесь не было точно… В лёгком недоумении мы стояли посреди брошенного на нас торгового «зала» и не знали, что нам делать?
– Куда он убежал?
– Не понимаю…
– Ну, что… Что? Берём, что нравится и идём?
Посмеявшись шутке, мы уже собрались уходить, как неожиданно вернулся хозяин. С горящими глазами, с гордым видом он торжественно поставил перед нами на прилавок… Термос! Металлический со стеклянной колбой! Китайский термос из тех, которые были в каждом лодже и которые опять-таки особенно знакомы всем «детям СССР». Но этот был «видавший виды», без росписи по корпусу – специфический и бывший «в ходу» у местных жителей. Он стоял перед нами и своим лоснящимся боком намекал, что буквально недавно его ещё держала в руках какая-то хозяйка… Я вынула обёрнутую фольгой внутреннюю пробку и, как подтверждение, изнутри вырвалось лёгкое облачко пара от бывшего в нём всего несколько минут назад кипятка…
С трудом сохраняя серьёзное выражение лица, мы поинтересовались у нашего «коммерсанта», сколько же стоит его (в прямом смысле «его») термос. Продавец задумался на секунду и, сам поражаясь своей смелости, ответил…
– Тысяча пятьсот! Тысяча пятьсот рупий!
Женёк не сдержался первым и с улыбкой развернулся к выходу. Мы с Женей поблагодарили мужчину и тоже собрались было уходить…
– Тысяча двести! За тысячу?!
Да… Сделка века явно сорвалась. Даже если бы мы захотели купить его термос, например в качестве сувенира, мы бы не смогли использовать его по назначению. Потому что он не предназначен для похода – тяжёлый и негерметичный. Все ведь помнят, для чего их пробки оборачивали фольгой и как быстро мялись (буквально мялись) их алюминиевые крышки-стаканы. И уж, конечно, он никак не стоил даже 1000 рупий…
Выйдя на улицу, мы вволю посмеялись и пошли покупать тот самый синий «настоящий швейцарский» термос (он, кстати, обошёлся нам в 600 рупий). Но незадачливый продавец ещё долго не сходил у нас с языка.
– Нет, вы видели его лицо? Он ведь на ходу всё это придумал!
– Да! Так и представляю, как он забегает домой и кричит жене: «выливай чай, озолотимся сейчас»… Жена, наверное, ничего не поняла.
– А как же он теперь ей объяснит, что это было?
Но кроме термоса нас ждали и другие «радости шопинга». Само собой, мы не собирались набирать с собой в дорогу дополнительный груз. Только самое сверхнеобходимое. Во-первых, аптечка. Нужно было пополнить запасы средств от простуды, гигиенических средств и леденцов для горла. Во-вторых, Жене нужен был дождевик. Её прекрасные штаны, конечно, защищали ноги. А вот куртка не оправдала себя. По рюкзаку всё текло на спину и поясницу. То есть моя апельсиновая накидка, в некотором роде всё же оказалась небесполезной в защите от дождя. В общем, Жене нужен был нормальный большой дождевик, и желательно с клапаном на спине – чтобы надевать плащ как палатку, не снимая рюкзака. Мы обошли ещё пару раз все магазины и, наконец-то, нашли именно такой дождевик, случайно – покупая гранаты (я про фрукты, конечно). А ещё все втроём выбрали для меня костюм для защиты от дождя и ветра – куртку и штаны. Разумеется «The North Face». Как же иначе? Но, если серьёзно, то костюм оказался неплохим – сшитый достаточно качественно и из правильных материалов. Со всеми необходимыми липучками, шнурками, застёжками, двойными манжетами и скрытыми молниями. Я сумела его выторговать за 2500 рупий. Это очень (ну очень-очень) дёшево. Мне кажется, продавец и сам не понял, как согласился на подобную скидку. Он нервно смеялся и выглядел ошарашенным. А ребята в очередной раз восхитились моему таланту «торгаша».
Но самой удивительной находкой стала самая бесполезная, весьма тяжёлая и поразительная вещь. В десятый раз проходя мимо прилавка с сувенирами и украшениями, который расположился на ступенях в самом центре «намченского Арбата», я вдруг обратила внимание на странную фигурную гирьку с рукояткой в виде изящной маленькой птички. Было совершенно непонятно, как и где может использоваться этот предмет. Он и впрямь походил на гирю. Только как бы состоял из нескольких лепестков с птичкой в центре их соединения – эдакий объёмный бронзовый цветок.
– Что это?
Продавец попытался нам объяснить, но смутился и запутался в словах. Мы ничего не поняли. Тогда парень взял и неожиданно выкрутил птичку – её ножка оказалась шурупом… После чего все лепестки последовательно раскрылись и образовали сдвоенные чашечки с откинутыми крышками. Он начал что-то показывать и говорить про краски. И до меня постепенно дошло…
– Это… палитра?
Женя перевела вопрос. И парень радостно закивал головой. Дальше понять его было уже легко. Вещица действительно оказалась тибетской палитрой, предназначенной для смешивания и хранения красок. Именно такими палитрами традиционно пользовались монахи, которые рисовали мандалы и фрески в храмах. Конечно, эта палитра вряд ли была древней и особо ценной. Маленькая (точно не для фресок), но тем не менее очень милая, потёртая и старенькая… В Намче-Базаре мы больше нигде не видели ничего подобного. К слову, на обратном пути уже будучи в Катманду, я видела похожие и побольше размером в сувенирных развалах, но и то два или три раза. А тогда, в Намче, я держала в руках эту малышку с птичкой (это был павлин) и знала, что как художник не смогу уйти-уехать-улететь домой без неё.
– А может ведь получиться так, что мы, я по крайней мере, больше сюда не вернёмся…
Я сказала это негромко, но Женя услышала меня и … поддержала.
– Если хочешь купить, конечно, бери. Мы… Мы сюда ещё вернёмся. Но её уже может не быть.
На том и порешили – долго уговаривать меня не пришлось. Я решила, что лучше буду покупать себе меньше сладкого. Дальнейшей жизни без моей «гирьки-птички» я уже не представляла.
***
Наступил вечер. Мы поужинали (поздним обедом) – без Паши, поскольку ребята не запомнили название его лоджа. Мы с ним встретились днём (после почты). Но в наших-то планах значились термос и дождевик… А разойдясь, больше уже в этот день так и не пересеклись, как ни странно. К вечеру снова стало холодно. Снова вернулась знакомая усталость. У меня слабость после отравления ещё давала о себе знать и явно сдружилась с простудой – вместе они опять принялись повышать мне температуру… А на завтра предстоял большой переход. И потому… Погуляв ещё немного по этому гостеприимному и на удивление как бы даже уже родному городу, пошли обратно в гостиницу. Там нас тоже ждал ужин… Чистые и сухие вещи из прачечной… Горячие и чистые полотенца в столовой… И мягкие постели в нашем маленьком номере. Сон и воспоминание о дневных победах (первый четырёхтысячник, покорённый мной) – два самых сладких десерта на треке.
ДЕНЬ 9. ПЕРЕХОД ИЗ НАМЧЕ В ПАНГБОЧЕ – ЧЕРЕЗ ТЕНГБОЧЕ И ДЕБОЧЕ.
Снова ранний подъём. Снова страшное желание поваляться ещё немного, ещё поспать, и снова необходимость упаковывать вещи – снова. Правда, если я и могла чем-то гордиться, так это тем, насколько преуспела в искусстве складывания спального мешка. В первые дни данная процедура напоминала скорее поединок. Затем постепенно мы перешли в стадию утреннего аттракциона. И вот, на девятый день похода, наконец-то, наши взаимоотношения достигли взаимного согласия и уважения. Проще говоря, я научилась укладывать спальник. Руки всё делали сами, и голова не зависала над задачей, с какого конца начать скручивание и как запихнуть эту жирную гусеницу в её кокон. Отныне все вещи по утрам я складывала без лишней возни и позднее стала даже позволять себе не просыпаться до момента завтрака. То есть в некоем сомнамбулическом состоянии я вылезала из постели, упаковывалась и переодевалась в дорогу – экономя энергию и приоткрывая глаза лишь по мере необходимости. И только в столовой подключала мозг и эмоции к внутреннему генератору полноценной работы.
За завтраком в ресторане нашего многонаселённого отеля царила суматоха. Многие старались выйти пораньше, потому что погода обещала быть жаркой и никому не хотелось оказаться на узкой тропе в толчее. Большинство нацеливалось дойти в этот день до Тенгбоче. Это один из следующих значительных населённых пунктов на тропе после Намче-Базара. Подъём до него составлял от 3440 до 3820 метров. Новрадж рассказал нам, что в Тенгбоче находится очень известный монастырь. И там много лоджей – для туристов и паломников. Дальше, недалеко по расстоянию и немного ниже по высоте, будет небольшая деревня Дебоче. И ещё чуть дальше, но значительно выше Пангбоче – 3930 метров. Миновать Тенгбоче и заночевать в Дебоче было бы хорошей акклиматизацией. А если дойти ещё и до Пангбоче, то на следующий день мы точно сможем добраться в Денгбоче, откуда до нашей главной цели останется не более 2-3 суток пути. Так говорил нам гид… Но, если честно, то от всех этих повторяющихся «боче-боче» названия перемешались и слились для нас в одну общую кашу. Поэтому, улыбаясь в ответ на его бодрую уверенную речь, мы только кивали головами, но решили не загадывать заранее. Как пойдёт, так пусть и идёт – сегодняшним днём и так понемногу, и день за днём.
Но всё же одно небольшое событие напоследок взбудоражило нас тем утром. Во-первых, персонал гостиницы выдал нам остатки вещей из прачечной (каким же необыкновенным чудом они были для нас) и мы пошли расплачиваться. У нас было посчитано два счёта за два раза – мы уже всё посчитали сами и готовы были честно рассчитаться. Так и сделали. Но почему-то нам неожиданно принесли сдачу, когда мы поели и собирались уже уходить. Пересчитав, мы пошли на кассу, чтобы исправить ошибку – у нас сохранились «подкладочные» копии счетов… Из которых было ясно видно, что второй счёт нам просто вычли из общей суммы. Почему? Это так и осталось загадкой… Мы объясняли, что не доплатили, показывали копии, считали на их большом калькуляторе и использовали весь запас Жениного англоязычного красноречия. Увы! С нас не захотели брать деньги. Правда, у обслуги перед нами был небольшой казус – мою футболку из второй партии вернули сырой (только её) и пришлось потребовать, чтобы её срочно досушили за время нашего завтрака, поскольку в пути она бы уже не высохла (нести её чистую, развесив поверх грязного рюкзака не хотелось). Но, согласитесь, для «извинения» за столь мелкое недоразумение целый счёт – многовато… В конце концов, вышел радостный хозяин отеля, друг нашего гида, и со смехом сказал, что всё правильно и мы ничего не должны… Почему? Он вручил нам обратно деньги, которые мы пытались отдать, и пожелал доброй дороги. Мы… так ничего и не поняли. Но настаивать дальше было уже глупо и пришлось забрать своё недоумение с собой. Вместе с непринятыми 900 с лишним рупиями – так нежданно сэкономленными.
***
Мы вышли из дверей нашего «Everest Hill» в прекрасном настроении. Несмотря на то, что я всё ещё несла внутри себя простуду и ангину, отчего-то мне было невероятно легко на душе. Намче-Базар, как добрый друг принял меня в свои тёплые объятия, успокоил и утешил за эти два дня. Дальнейшее виделось теперь ясно и понятно. Надо было… Идти. Уверенно, но не спеша – без лишнего героизма, но и без страха. Делать шаг за шагом – следующий, затем следующий, и так один за другим. Слушать себя и спрашивать. Быть внимательной и следовать цели. Но и… Не забывать быть благодарной за всё то, что получилось исполнить уже сейчас, и что было подарено по пути.
На выходе из города к нам присоединились Паша с Пембой. И с этого момента наша новообразованная шестёрка больше не расставалась. А людей, между тем, на дорожке снова было много, и на некоторых поворотах приходилось тесниться. Но всё-таки это не шло ни в какое сравнение с соседством ослов – после Намче они остались в прошлом. Дальше и выше ходили только люди и яки. И караван яков – это совсем не то же самое, что караван милых маленьких «осликов». Прежде всего, конечно, дело в размерах. Яки – большие, мохнатые, похожие на возмужавших коров. Когда они идут по тропе, то не остаётся никаких иных вариантов для человека, как только свернуть в сторону и переждать. Зато такие минуты становятся твоим законным отдыхом, и с набором высоты это ещё более актуально. К тому же яки во многом приятнее… Их степенность невольно воспринимается как мудрость. Слушая музыку их глубоко звучащих колокольчиков, немедленно и в то же время как-то само собой настраиваешься на философский лад. Но молчаливые и миролюбивые тяжеловозы при ближайшем рассмотрении к тому же оказались попросту «котятами» – точно так же они любили, когда их гладят по лбу и между глаз или чешут за ухом, ели с рук или тихонько лежали на солнце на склоне холмов (во время стоянок), лениво щурясь и пощипывая кустики вокруг себя. Так не похоже на поведение людей здесь…
Люди вокруг радовались не меньше нашего солнцу и дороге, красотам природы вокруг. Их эмоции выплёскивались через край и порой увернуться получалось с трудом. Всё происходило по привычной схеме. Японские туристы – они как обычно, фотографировались на каждом шагу. Европейцы – эти шли группами и старались держать темп. Из-за всего вместе порой образовывались и накапливались «пробки»… Поэтому мы снова распределились и шагали, держа друг друга в поле зрения.
Дорога, которая выходит из Намче-Базара – пожалуй, один из самых удобных участков маршрута. Это ровное и достаточно широкое полотно, которое утоптанной лентой ведёт по склонам, как бы переходя с одной естественной террасы на другую. Время от времени попадаются небольшие идеально белоснежные ступы или празднично обвязанные священными флажками флагштоки… Виды открывающихся «высших» Гималаев приводят в восторг, поскольку отсюда они кажутся уже вполне достижимыми, хотя и всё ещё далёкими. Но тем более заманчивы их вершины, словно оглядывающиеся на вас из-за своих широких каменных плеч – Нупцзе, Лхоцзе, Ама-Даблам… Глядя на них с этой дороги, под голубым безоблачным небом, в окружении счастливых людей, когда ещё никто не успел устать, я ощущала себя самым счастливым человеком на Земле… Потому что у меня было то, что ожидало ещё впереди. Так же, как и то, что было за моей спиной. Не рюкзак. То, что было пройдено моими ногами, увидено моими глазами и… То, что стало моим. Но главное – я знала, что хоть и сама сделала и продолжаю делать это, но я не одна. И, как часто бывает, такие откровенные-сокровенные мысли, неожиданно посещающие человека, хочется вложить во что-то конкретное и банальное, что сбавит пафос, но поможет закрепить воспоминания… Своего рода «сувенир души». Им стал для меня обыкновенный… Листочек. Засохший жёсткий коричневый листочек с какого-то неизвестного мне местного дерева, немного похожего на фикус. Он нацепился на штырёк моей правой палки и сделал её похожей на рапиру, перевёрнутую вверх ногами. Так как мне приходилось через раз опускать глаза, отрывая их от восхищенного любования горными пиками, и смотреть под ноги, то взгляд мой постоянно наталкивался на этот листочек, шагавший вместе со мной. Я и сейчас помню его подробно – выступающие высохшие прожилки цвета слоновой кости и одну проломленную или съеденную гусеницами ячейку, которая стала таковой задолго до встречи с моей палкой… Все мои размышления этого утра вместил в себя маленький листочек, который казался живым, любопытным эльфом. Он сопровождал меня до самого подъёма в Тенгбоче и потерялся уже где-то там – на подступах к туманному и продрогшему насквозь плато, где сами того не ожидая, мы должны были, наконец-то, воочию, увидеть Будду… И его дружелюбных поклонников.
Но прежде, чем достигнуть священного места, нам всем предстояло пройти не меньше четырёх часов под палящим солнцем, уверенно набирая высоту. Дорога от Намче до Тенгбоче практически всё время представляет из себя подъём. Такой она и запоминается, хотя по факту и здесь также приходится то спускаться в низины, то взбираться на холмы. Точно также пересекать ущелья и речки по подвесным или обычным небольшим мостам. И снова, и снова преодолевать лестницы, камни, корни. Единственное, что остаётся – отвлекать себя красотой видов и необычностью наблюдений.
Недалеко от Намче, пересекая маленькое поселение из нескольких домиков, в одном из садов-огородов мы увидели то, что не могло не восхитить… Территория участка наполовину состояла из поверхности скалы, которая буквально «выпирала» из-под земляного покрова. Складывалось впечатление, что люди своими силами устроили здесь плодородный слой почвы. А в самом центре возвышался огромный камень не меньше, чем 2-3 метра высотой. Он в свою очередь тоже был весь одет в «пальто» из мхов, лишайников и мелких растений. Но изюминкой было то, что на макушке его красовалась шапка в виде розового куста. И цветы были в самом расцвете! А сбоку к камню была приставлена деревянная лесенка – значит кто-то собственноручно устроил здесь этот «ландшафтный дизайн» и любовно ухаживал за ним.
Дальше нас встретил ещё один пункт проверки пермитов. Мы опять-таки пережидали в стороне, пока Новрадж занимался формальностями. На довольно длинном каменистом склоне, у подножия которого находилась пропускная будка, стояли один за другим странные маленькие домики без дверей. Но странность была даже не в том, что у домиков имелось лишь по одному проёму, служившему не то входом, не то окном. А в том, что установлены они были прямо над бурным потоком горной речки, бежавшей откуда-то сверху. Я подошла ближе и заглянула внутрь… Оказалось, что передо мной очередное религиозно-инженерное чудо! Внутри домиков вращались силой водяных струй старые знакомые – молитвенные барабаны с заключёнными внутри свитками «Ом мани падме хум». Они были сделаны из дерева и раскрашены масляными красками – ведь им не требовались многочисленные прикосновения (для вращения) и ничего не угрожало их жизнерадостной яркости. И барабаны вращались, вращались… Подобно каким-то первобытным вечным двигателям.
На стене крайнего домика имелась новая загадка. Какой-то защитник природы или художник-сюрреалист нарисовал изображение незнакомого нам зверя. Потому-то мы и не поняли, является ли изображение с надписью фантазией или действительным призывом. Скажу больше – утомлённые первыми подъёмами и спусками мы даже и не запомнили этот рисунок. И лишь спустя месяц, когда уже сидя дома за компьютером я просматривала фотографии, раскладывая их по папкам, я вспомнила… Что мы ведь видели диковинного зверя! В тот же день – между Тенгбоче и Дебоче – мы его встретили. Но пока что… Надпись «Save the musk deem» и нарисовонный на стене не то заяц, не то олень безрогий остался для нас без внимания. После короткого привала на последнем пропускном пункте заповедника Сагарматха мы отправились дальше.
ТЕНГБОЧЕ. НЕ ВЕРЬ ГЛАЗАМ СВОИМ.
Финальный подъём в Тенгбоче оказался, пожалуй, не менее изнурительным, чем знаменитый «total climbing», предшествующий Намче. Бесконечность маленьких шагов, собственного тяжёлого дыхания и уходящей вверх тропы. Краткие незначительные остановки, спасительный чай (новый синий термос вообще не держал тепло, зато вызывал непроизвольные улыбки от воспоминаний). Когда впереди показалась, наконец-то, долгожданная арка, за которой нас должна была ожидать награда в виде обеда и отдыха, я едва не запела. Разумеется, никаких песен не прозвучало – по крайней мере вслух. Но мне казалось, что я как будто зацепилась невидимым канатом за эти ворота и из последних сил стала карабкаться по ступеням вверх. Велико же было моё разочарование, когда я поднялась и поняла, что расписанные стены, крыша, традиционные барабаны – всё оказалось лишь постройкой, извещающей путешественников о близкой цели. Но отнюдь не означающей конца пути. Я, как говорится, немного не рассчитала. И чуть не расплакалась – от обиды, бессилия и отчаяния. Потому что этот рывок действительно отнял много моих ресурсов. Я ещё не оправилась до конца от простуды и на короткий миг почувствовала себя маленьким обманутым ребёнком… Пожалуй, сейчас я могу сказать, что… то был последний всплеск эмоций и приступ слабости. Я заставила себя успокоиться. И, вероятно, могу этим гордиться. Мои друзья ни о чём не узнали (если только не скрыли свои наблюдения из деликатности). Женя и Женя обогнали меня и миновали арку раньше. А Паша немного отстал. Я остановилась, «продышалась» и… Дождалась его в уже спокойном состоянии. Помогло мне… Напоминание, что я не одна, а с друзьями. Участие Новраджа – он не вмешивался, но с лёгкой тревогой продолжал наблюдать за мной «с безопасного расстояния». А когда я улыбнулась, приблизился с пониманием, что «it is ok now» и с неизменным «excuse me» (хорошо, что Жени не было рядом) объяснил, что арка символизирует вступление наше на территорию монастыря. Собственно, до Тенгбоче, где и находился известный монастырь, оставалось не так уж и много. Я устыдилась своей микроистерики и порадовалась, что здравого смысла во мне нашлось достаточно и всё уже позади. Я ещё раз повторила «про себя» историю про безымянную девушку, которая, усевшись посреди тропы, требовала вернуть её немедленно домой, в цивилизацию, и отказывалась идти дальше. Глупо? Глупо! Абсурдно? Да! Эмоции? В чистом виде. Этот небольшой аутотренинг окончательно развеял мои «тучи». Тут как раз подошёл Паша. И мы двинулись дальше с ним, Пембо и Новраджем после того, как Паша тоже немного передохнул. Итог? Этот всплеск, неожиданный и незапланированный, как оно и бывает, очевидно, очистил меня от последних остатков и привычек суетного мира. Всё дальнейшее, что бы ни происходило, я воспринимала исключительно как благодать и закономерность бытия. Как бы пафосно сие ни звучало. Мудрая истина «делай, что можешь, и будь, что будет» стала по-настоящему доступна мне на высоте около 4000 метров… Над землёй.
Здесь нужно уточнить, почему Женя невзлюбила то самое «excuse me», которое ввёл в обиход наш гид. Дело в том, что он так и не выучил наших имён. Вероятно, они оказались для него слишком сложными или вовсе непонятными. Так или иначе, но, когда в Намче у нас в очередной раз зашёл разговор о том, как будет корректно обращаться к Новраджу, мы заспорили.
– Слушайте, я уже не помню… Я буду… Звать как раньше! В конце концов, он наши имена вообще так и не выучил.
– Да? А как он тебя зовёт?
Женя тогда не успела ответить – послышался знакомый голос за спиной.
– Execuse me!
Это был, конечно же, Новрадж. Он действительно так и продолжал до конца путешествия называть нас троих и каждого в отдельности исключительно словом «Извините…». Женя не на шутку раздражалась от этого и неоднократно пыталась перевоспитать бедного непальца, показывая поочерёдно на каждого из нас пальцем и произнося по буквам: «Же-н-я»… «На-с-тя»… «Же-н-я»… Уроки, однако, были бесполезны. Новрадж кивал, улыбался, но всё оставалось по-прежнему. И при каждой новой необходимости возникал один и тот же неизменный диалог:
– Execuse me?
– My name is not «Execuse me»! My name is Женя. Меня зовут Же-ня!
– I’am sorry… Могу я спросить?
Языковой барьер в той или иной мере мы миновали. Но вот барьер имён так и остался несокрушимым.
***
В Тенгбоче мы вошли все вместе – вшестером. Часы показывали полдень. Но здесь на плато в окружении горных вершин уже успели скопиться облака, и атмосфера напоминала скорее вечер. Сырость, спутник тумана, и сквозняк, обязательный на возвышенности, довершали картину неуюта. Новрадж и Пемба поинтересовались нашими дальнейшими планами – большинство групп обычно оставались на ночёвку в Тенгбоче. Но мы, хоть и чувствовали себя уставшими, собирались попробовать пройти сегодня как можно дальше. Поэтому решено было сделать большой перерыв на обед. А потом… А потом то самое «будь, что будет».
Прежде всего нам с Женей требовалась «биопауза». Мы без стеснения зашли в ближайший лодж и обнаружили там небольшую очередь в заветные кабинки. В это же время заселялась большая группа поляков, о чём мы узнали, познакомившись в узком фойе с одним общительным и обаятельным седым туристом из Варшавы. Он первым обратился к нам, осыпав комплиментами – о том, какие мы с Женей обе красивые и какие удивительные у нас глаза, чем, само собой, рассмешил нас. После такого трудного и долгого перехода мы выглядели… Ну, наверное, мило, но едва ли смотрелись принцессами.
– Откуда вы?
– Из Москвы.
Поляк перешёл на ломаный русский.
– О! Русские женщины всегда красивы! А вы остановитесь здесь? Увидимся за ужином?
– Нет. Мы планируем дойти сегодня до Пангбоче.
– О-оо! Вы не устали?
– Да… Но ведь ещё только 12. Мы привыкли, что идём обычно часов до трёх.
– Вы… Красивые и… Сильные. Смелые русские девочки!
При этом улыбнулся и поднял вверх обе руки в жесте, обозначающем накачанность и мощь. Затем иронично опустил их, изображая, что сам он на сегодня уже сдаётся. Мы ещё немного пошутили. Он рассказал, что в их группе около 20 человек и они сегодня тоже пришли из Намче, но что у них в группе «таких красавиц пет». В общем, немолодой и щедрый даритель комплиментов нас развеселил. Наше счастливое кратковременное знакомство было прервано весьма прозаично – туалетные кабинки освободились. На том мы и распрощались, пожелав друг другу удачи в пути – самый искренний момент всех разговоров на треке. Ведь к тому времени практически каждый начинает осознавать, что имея мечту дойти до Эвереста, он может только идти и надеяться…
– Мы надеемся… Хотим и надеемся, что сможем дойти до Горак-Шеп. И до базового лагеря… И подняться на Кала-Патхар. Надеемся…
– О… О! Да. Я тоже надеюсь. Мы тоже собираемся и в Горак-Шеп, и в базовый лагерь, и на Кала-Патхар… Я надеюсь, что всё получится. У всех нас.
– Удачи вам!
– Удачи! И вам! Всем! Увидимся, возможно…
Напоследок ему снова удалось развеселить нас этой немудрёной шуткой.
ОТКРЫТЫЕ МОНАХИ.
Первый монах, которого я для себя открыла, был совсем старым. Седой, как облако, и светлый, как роса. Он сидел на скамеечке у забора рядом с тем местом, где мы оставили свои рюкзаки. Холодало… Гиды объяснили нам, что монастырь в Тенгбоче довольно известный, и его служители привычны к посещениям. То есть если туристу повезёт, и он окажется поблизости в правильное время, то его могут впустить за ворота и разрешить присутствовать на службе. Нам повезло. Только необходимо было подождать около 20 минут. Не отходя от монастыря. Значит обед откладывался… И тем не менее мы выбрали ожидание, решив только утеплиться. Действительно, необходимость торопиться постепенно нас покидала. Мы наверстали время, прошли необходимую акклиматизацию и даже мои силы понемногу начали крепнуть. А поскольку за все эти дни мы смогли оказаться «внутри религии» только в Катманду, то любопытство пересилило даже голод.
Моя флиска лежала близко, поэтому я быстро разобралась с утеплением. И оказалась предоставлена сама себе. Вот тут-то я и заметила удивительного старичка. Опираясь руками на трость, он миролюбиво беседовал с каким-то шерпом. Трудно было не догадаться, что передо мной буддийский монах. Он был одет в длинные красные одежды. Но не в красно-оранжевые, как встречавшиеся нам ранее монахи в Катманду, а в красно-малиновые. Голова была покрыта тёплой небольшой шапочкой. А поверх балахона он, как и мы, утеплился меховой флиской – неновой и довольно объёмной. Либо носил её очень давно, либо она раньше принадлежала другому человеку. Но, честно говоря, о том что передо мной истинный буддист, я догадалась бы, наверное, и без его развевающихся рубиновых одеяний. Главной отличительной чертой были глаза… Глаза, полные мира и покоя. Полные настолько, что ничего иного, туда бы уже и не вместилось…
– May I take the photo?
Вопрос, ставший моим вторым «я» – разрешение сфотографировать, о котором я никогда не забывала и обязательно спрашивала, прежде чем достать камеру. И которое я неизменно получала после коротких уговоров или вовсе без них. В данном случае старик по-доброму рассмеялся и кивнул головой. А затем терпеливо ждал, пока я сфотографирую его покрупнее, пообщее… Сидел и смотрел снисходительно в мой объектив.
Я немного смутилась от такой щедрости и сделав 5-6 кадров, поблагодарила и отошла. Но вот… Стоило мне сделать несколько шагов к воротам, как я снова наткнулась на монахов. Теперь это были пятеро молодых и радостных монахов, которые сидели на длинной скамье у стены монастыря. Скорее всего они тоже ждали, когда откроются ворота, чтобы войти внутрь. Они что-то весело обсуждали и смотрелись тоже крайне добродушно. Я уже была раззадорена своей первой удачей и решила, что возможно и они не будут против фотосессии. Они были не только не против. Они отреагировали на мою просьбу с такой готовностью, что стало ясно как день – я не первый фотограф в их карме. Больше того, эти весельчаки и добряки приняли меня в свой круг мгновенно. Сначала от души поулыбались мне в камеру, а потом и вовсе посадили меня с собой на скамейку и поочерёдно пофотографировали сами! И хотя фотографии вышли пересвеченными и слегка расфокусированными, я всё равно чувствовала себя избранницей судьбы. С восторгом побежала к друзьям, похвастаться «уловом». Но оказалось, что они и так всё видели. А мои (уже мои) монахи, едва только я оставила их в покое, поднялись и устроили… Разминку? Не знаю, чем это было для них, но они именно устроили дружеский поединок с элементами восточных единоборств. К сожалению, все вокруг были настолько уставшими или растерянными, что никто не догадался сфотографировать. А впрочем… Не было ли это стремление всё заснять той же туристской суетой, которая вместе с торопливостью оставляла нас на каждом новом километре и новой высоте? Вместо них приходило осознание, что важнее… Увидеть, чем сфотографировать. Запомнить, чем обсудить. Прожить, чем опубликовать.
Я отошла от друзей, чтобы побыть одной и глубже впитать в себя красоту места… Конечно, я не перестала фотографировать. Как минимум, мне необходимо было накопить материал, как писателю и как художнику. Но дальнейшие мои поиски отражают именно личный взгляд. Я снимала то, что привлекало внимание, казалось интересным, и так, как я хотела бы это нарисовать, написать… Ограждения, сложенные из каменных плит с выбитыми на них буквами священных текстов. Непонятные мне и тем более загадочные курганы, также укреплённые этими плитами. Домики с яркими дверями. Рекламные наклейки со всего мира, которыми была обклеена одна из этих дверей. Снова заборы и ограды. Снова домики. Маленькие окошки и низкие крыши. Снова монах – ещё один. Он в свою очередь засмеялся, увидев фотоаппарат в моих руках и закивал головой, даже не ожидая вопроса. Я сфотографировала и его – на фоне молитвенных тёмных курганов и сурового серого неба. Показала ему, что получилось, на маленьком экране фотоаппарата. Монах, с круглым как луна лицом, остался доволен и пошёл по своим делам, грызя сухарик. В руках у него был небольшой мешочек и пара книг.
Двадцать минут ожидания истекли, и я посчитала своевременным вернуться к друзьям. Нас ожидало обещанное посещение монастыря.
В ГОСТЯХ У БУДДЫ.
Двор, находившийся за растворёнными воротами монастыря, оказался закрытым. То есть глухим. То есть колодцем. В общем, нас окружали четыре высоких стены. Две из них были сплошными галереями. Та, что осталась за спиной, также являлась продолжением галерей в верхней части, а снизу опиралась на те самые ворота. Они, кстати, являлись, по сути, аркой с двумя секциями ворот – порталом и самостоятельным внушительным сооружением. И, наконец, прямо перед нами возвышалась четвёртая стена. Главной отличительной чертой её было крыльцо. К верхней площадке, и соответственно ко входу в храм, вела лестница. Минималистичность архитектуры и обстановки пропадала за обильными росписями. Традиционными для буддизма, а значит яркими и жизнерадостными - особенно в холодном здешнем климате, на фоне обвисшего свинцового неба, и (по ощущениям) в самом центре «розы ветров». Странное дело – в этом закрытом от всего мира дворе-колодце было холоднее, чем снаружи. То ли сквозняк невидимый, то ли сырость неведомая… Необъяснимый озноб начал пробирать практически сразу, как только мы оказались внутри… Никто не объяснял ничего – экскурсоводческие услуги в экскурсию явно не входили. Поэтому люди ориентировались лишь на редкие кивки и улыбки своих гидов, которые торопили подопечных, да друг на друга. Монахи же жили собственной жизнью и открывшиеся врата оставались пока единственным знаком внимания с их стороны.
Мы вслед за остальными поднялись на крыльцо – одними из последних. Народ по большей части уже вошёл в храм и у лестницы остались сваленные тут и там рюкзаки и ботинки, расставленные аккуратно на специальных полочках, а также рядом с ними. Мы поняли, что необходимо разуться. Рюкзаки сложили у лестницы внизу. Фотографировать и снимать за воротами (то есть на территории самого монастыря) было категорически нельзя. Так что в храм все вошли босые (в носках) и без груза вообще. Нас встретил сосредоточенный молчаливый монах – жестом он предложил следовать за ним (до того туристы, как оказалось, ждали на входе, пока все окажутся внутри). Он провёл группу по периметру влево и так же жестом попросил всех сесть на пол к стене. По счастью там уже лежали разостланные пенковые коврики. Эта подстилка немного защищала от холода. Я пожалела, что надела только флиску и с тоской вспомнила об упакованных в рюкзаке походных штанах и тёплой куртке, которые по утру казались такими жаркими. Храм был «каменным мешком». И если во дворе было раза в два холоднее, чем на улице, то здесь холод, казалось, навеки поселился за десятилетия до нас. Чтобы отвлечься от неизбежного, я стала осматривать интерьер. Как-никак представившаяся нам возможность была всё-таки уникальной. Большинству моих знакомых уж точно не придётся увидеть своими глазами то, что видела я…
Зал имел симметричное устройство. Напротив входа, то есть строго по центру, в гигантской нише сидел гигантский Будда. И это было первой неожиданностью. Я ещё никогда не видела настолько огромных статуй (имеется в виду внутри помещений, конечно)… Головой он практически подпирал потолок, а значит был не менее пяти метров в высоту. К тому же он был весь покрыт золотом и в любом случае казался более значительным, чем вся остальная обстановка. С любого места и под любым углом вы неизбежно смотрели на Будду – прежде всего, и только лишь потом вокруг себя. И даже оглядевшись, непременно возвращались глазами опять к нему. Будда сидел в позе «лотоса», подняв одну руку в благословляющем жесте, и с выражением просветления и любви на лице… В зал вошли монахи. Они расселись на специальных подиумах, уходящих от ног Будды к дверям храма. Я обратила внимание, что места были предусмотрительно устланы коврами. Вспомнила про холод и, больше поджав свои ступни, порадовалась, что моё пребывание здесь ограничивалось разовым посещением. Но это было лишь началом ритуала. Сложенные холмиками отрезы ткани оказались шерстяными накидками, подбитыми изнутри натуральным мехом! И усевшись поудобнее, все монахи разом накинули на себя эти «шубы». За исключением нескольких человек, которые отвечали за музыкальное сопровождение – один встал у большого подвесного барабана рядом с нами, ещё двое взяли в руки нечто наподобие бубнов и литавр, у других двоих оказались дудки… Монахи действительно оказались очень продуманными и приспособленными. Впрочем, удивляться наивно – мы наблюдали происходящее с позиции гостя. А они жили здесь годами, применяя опыт сотен своих предшественников и прожитых ими лет… И пусть тон мой не будет обманчив. Рассказывая с долей иронии и шутки, я не хочу умалять заслуженного уважения к жителям горной страны. К их религии, культуре, но главное – это к неочевидному героизму их повседневного непростого быта. Или главное не в нём? А в том… Что при всей суровости условий народ Непала и, в частности, эти монахи-буддисты из монастыря Тенгбоче одни из самых светлых, добрых и по-своему мудрых людей, встретившихся в моей жизни.
Из философских мыслей меня буквально вытряхнул неожиданно раздавшийся из-за спины Будды горловой крик. Вначале я даже испугалась и долю секунды не могла понять, что будет дальше. Вы слышали когда-нибудь горловое пение? Когда человеческий голос меняется и искажается до неузнаваемости, превращаясь в хрипящий рык… Именно такой рык, дополнительно усиленный каким-то скрытым от глаз чудом техники и акустикой храма, разнёсся подобно грому по всему помещению. И спустя мгновение монахи присоединились к пению. И вот уже перед нами целый хор (спиной к нам), а вернее ансамбль. К горловому рыку то и дело добавлялись глухие удары барабана, звон и скрипы бубнов, резкие трели дудок. Бесспорно, нам повезло. Мы лицезрели церемонию. Позже в Москве я нашла эту… Композицию… В интернете. В числе традиционных ритуальных… Но тогда, в Непале, шевеля незаметно застывшими холодными пальцами, я как ни старалась не могла понять логику действий и содержания пения. Никто не потрудился нам объяснить и рассказать «что-зачем». Так стоит ли строго судить нас за несознательность? Тем не менее всё происходившее казалось… Жутко интересным! То ли причина в акустике, то ли от голода и холода, таинство пробирало буквально до мурашек. А закончилось всё так же неожиданно, как и началось. Через 3-5 минут (не больше) пение и музыка резко оборвались. В зале появился ещё один монах. С большим термосом в руках. Он начал разливать остальным служителям чай или кипяток – у каждого при себе оказалась пиала. Затем гиды дали знак, что нам пора уходить. На выходе нас ждал тот же монах, который недавно провожал всех в храм. И тут нас ждал ещё один сюрприз – экскурсия велась за пожертвования. Каждый выходящий послушно опускал «денежку» в ящик, который улыбающийся буддист держал наготове… Кроме нас. Ведь мы оставили рюкзаки и вообще весь багаж, включая кошельки, чуть ли не у ворот, обрадовавшись возможности походить налегке. Было неловко и даже стыдно. Но обратно вернуться в любом случае не получилось – двери храма запирались за туристами тут же. Визит окончился. Как есть – так и есть.
Наше огорчение не было долгим. Время приближалось к двум часам нужно было успеть поесть!
***
В Тенгбоче нашлась ещё одна «достопримечательность» – иного характера. Пекарня. Стоящая практически на выходе из деревни, но всё-таки поблизости от монастыря. На крыше её красовались огромные (для «вертолётного» взгляда) буквы надписи «Bakery». Здесь можно было трапезничать на свежем воздухе, любуясь на золоченные и расписные крыши монастырских построек – большое поле с установленными на нём стогами служило двором для пекарни и было проходным участком пути для тех, кто шёл дальше. Мы решили попить горячего чая с чем-нибудь вкусным, а полноценно пообедать уже в каком-нибудь лодже дальше. И подкрепившись, спустя полчаса, направились к следующему «боче» – Дебоче. Или как его там?
ЧТО ТАКОЕ «БОЧЕ»?
На карте Непала названия, включающие в себя упомянтутую часть слова, встречаются не то, чтобы очень часто. Но именно в означенный день маршрута нас не могло не заинтересовать, как же переводится «боче». Три населенных пункта подряд, да ещё один в продолжение маршрута на завтра! Тенгбоче, Дебоче, Пангбоче, Дингбоче…
– Подожди… Не наоборот? Сегодня Дингбоче, завтра Пангбоче? Или Дебоче…? Блин! Я запутался!
– Я тоже. Кто помнит? Где шпаргалка?
– Нет. Вроде в Пангбоче мы хотели заночевать?
– Помогите... Новрадж?
И наш гид в десятый-пятнадцатый раз объяснил, что сначала следует монастырь Тенгбоче – знаменитое и святое место… Затем Дебоче – маленькая деревня чуть ниже Тенгбоче, и значит по законам акклиматизации правильнее останавливаться на ночлег там. После неё, выше по треку, стоит Пангбоче. Теоретически можно дойти и туда – по расстоянию не особенно далеко. Но тогда потребуется дополнительная акклиматизация на месте.
– А! Ну, вот! Именно так. Только надо торопиться. Если ещё там придётся в какую-то радиалочку. Чтобы до темноты успеть.
– Да. И тогда завтра мы пойдём уже в Денг… Тинг… Какое-то там «боче»!
– Дингбоче!
– Точно.
– Новрадж… А что означает «боче»? Если оно так часто встречается в названиях… Оно же как-то должно переводиться?
Догадка оказалась верной. Правда, Новрадж поначалу слегка растерялся. Видимо никто и никогда не спрашивал его об этом. Но потом он нашёл подходящие по смыслу слова. Оказалось, что «боче» – нечто вроде благословенного или богоизбранного места. То есть по аналогии с привычным… Земля обетованная.
***
Дальнейшая часть пути отмечена последними кадрами, сделанными мной на камеру телефона. Он отчаянно разряжался. И, экономя последние проценты, я включала его, делала несколько коротких снимков, и тут же снова отключала. Он в любом случае не «дожил» бы до Пангбоче. Поэтому я спрятала большой фотоаппарат в рюкзак – так мне было удобнее идти. Итогом сей беспорядочной фотосессии стал набор случайных картинок. Импрессионизм воспоминаний.
Стоянка яков за Тенгбоче. Здесь же неподалёку место отдыха для портеров. На скамейке, где в ряд выстроились разномастные баулы, мы приметили и нашу связку. Очевидно, Сауроб (наш Саурон) обедал где-то поблизости… А от основной тропы привычным каскадом уходили вверх рукотворные террасы огородов и дворов, вперемешку с каменными домиками.
И снова мох-бородач, старый знакомый. Свешиваясь с ветвей «мерлиновой бородой», он стлался прядями по ветру, как по волнам. И мир вокруг немного напоминал дно океана.
Целый лес рододендронов! Именно лес – высотой с хорошую яблоню. И так же извивались их стволы и ветви, образуя лабиринты для глаз. Сложно было заставить себя оторваться от этой природной головоломки и следовать дальше. Мои спутники то и дело теряли меня. Пожалуй, стоит мечтать приехать в Непал снова, но теперь уже непременно весной… Как же должно быть красиво здесь, когда вся эта роща порывается цветами! Кроны по большей части росли по верхам деревцев… Получалась крыша и прозрачная вязь под ней. «Хотела бы я это нарисовать», – думала я и снимала, снимала, не зная, как остановиться.
Но вот до меня в очередной раз донеслось: «На-а-стя-а-а…» Я отключила однопроцентный телефон, который уже «поскуливал», сигнализируя, что пора прощаться. И побежала (громкая метафора) догонять друзей. И нашла их притаившимися на краю оврага у кустов. Они что-то разглядывали там, внизу. Паша даже фотографировал осторожно. Я поначалу решила, что они восхищаются рухнувшей (вероятно, во время оползней или землетрясения) вышкой. Её разломанный каркас подобно скелету древнего великана лежал на склоне, частично раскиданный среди камней. Но Женя сделала мне знак не шуметь и прошептала, указывая в другую сторону…
– Смотри…
Тут и я разглядела – среди кустарника, шелестя опадающими листьями, тихонько паслось неведомое животное! Слишком маленькое для косули – размером чуть больше средней собаки. С копытцами на изящных ногах. С оленьим носом, но с удлинёнными, почти заячьими ушами. Боясь спугнуть неизвестное серенькое чудо, мы не двигались несколько минут.
– Кто это?
– Не знаю.
– Впервые вижу.
– Спроси у Новраджа.
Налюбовавшись «дикой природой», мы отошли, дабы не тревожить зверя во время еды, и обратились к гиду. Он так сиял, как будто только что представил нам собственноручно выращенного динозавра или спасённого одомашненного кита…
– This is musk deer!
Мы переглянулись. Поняли, что одинаково его не поняли.
– Would you repeat, please?... Повторите?
– Musk deer!
– Что он говорит? Это переводится?
В общем, Женя, чей телефон был заряжен и работал лучше всех (так же, как и английский язык), обратилась за помощью к интернету. Как ни странно, он работал… И вот, на высоте близкой к 4000 метров, мы узнали о существовании нового для нас вида животного. Кабарги. А также о его непростой истории. Это милое ушастое парнокопытное – дальний родственник оленей, и обитает в высокогорных долинах, не ниже 2500 метров. Что, тем не менее, не спасло его от человека… За последние каких-то всего 20 лет численность гималайских кабарги (ударение, кстати, на последний слог) сократилась более, чем наполовину. Всё ради мяса и мускусной железы (из неё выделяют мускус). В настоящее время, как исчезающий вид, популяция кабарги занесена в красную книгу, и увидеть их можно лишь на охраняемых территориях. Нам действительно повстречалось чудо! И тем объяснялся сияющий вид наших гидов Новраджа и Пембы, а также увиденный когда-то на пути самодельный лозунг-граффити – на домике с барабанами у входа в заповедник… Save musk deer!
ДЕБОЧЕ. ПЕЧКА – БАРАБАН И МАЛЕНЬКИЙ РАЗБОЙНИК.
В Дебоче мы решили-таки пообедать. И это было разумно, учитывая, что время приближалось к трём часам дня, а до ночлега в Пангбоче идти оставалось ещё часа два. Для нас нашёлся подходящий лодж. Правда, внутри оказалось зябко, а столики снаружи отсутствовали… Зато в просторной столовой мы были одни. Можно было расположиться свободно и комфортно. Сложив традиционно в углу рюкзаки и палки, мы «помыли» руки спреем и гелем и уселись за длинный стол у окна. Паша уточнил у хозяйки, где находится туалет, и скрылся в длинном коридоре, уходившем куда-то в сумеречную глубину номерной пристройки. Мы взяли со стойки меню и уселись выбирать еду… Из коридора, куда ушёл Паша, выбежал резвый мальчишка лет четырёх или пяти… Он начал кружить у нашего стола, строя глазки и что-то «курлыкая» на своём языке. Я вспомнила про конфеты в моём рюкзаке, поднялась в направлении лежащего в углу общего багажа… Но тут меня привлёк непонятный стук… И глухие крики! Звуки доносились из глубины того самого коридора. Возможно, не встань я из-за стола, так и не услышала бы ничего. Ещё не вполне понимая, я пошла туда, откуда доносились голос и удары. Самая дальняя дверь дёргалась изнутри и была… Заперта снаружи! Помните моё описание устройства замков в Непале? Речь идёт именно о таком замке. Его задвижка была сдвинута в сторону косяка до упора. «Кто же мог так пошутить?» – успела подумать я и открыла дверь. Внутри обнаружился Паша.
– Где этот пацан?
– Какой? Такой… маленький?
– Да! Разбойник мелкий.
– Это… Он тебя запер?
– Да! Ещё и запрудил тут всё. А потом воды налил, не закрыл кран... Пришлось убирать за ним. Повернулся, а он уже и дверь запер!
– Интересно. Он… наверное, всем гостям тут такое устраивает.
– Ага. Чтобы не расслаблялись.
Посмеявшись, мы с Пашей вернулись в столовую. Хулиганчик, завидев нас, немедленно ретировался к стойке, где хозяйка о чём-то громко болтала с подружкой или соседкой. Пацан продолжал наблюдать с безопасного расстояния и не спускал с нас хитрых глазёнок. При этом он улыбался и напевал нехитрую песенку – считая видимо себя настолько безнаказанным, что мы заключили… Этот симпатичный маленький наглец – сын хозяйки. Так и есть… Вскоре женщина прервала разговор и принесла нам заказанные бульон, яйца и что-то ещё, по пути вытерев ребёнку нос и прикрикнув на ходу, очевидно, чтобы он не баловался. Но мальчик и ухом не повёл. Поняв, что мы за случившееся на него не в обиде, достал откуда-то машинку и начал играть, постепенно сужая круги и приближаясь к нашему столику.
Тут в столовую с улицы вошли несколько новых туристов. Они уселись за стол в другом конце зала. Хозяйка подала им меню. Двое поднялись и прошли в памятный нам коридор, направляясь, очевидно, в туалет… Мы замерли. Пацан тоже остановился. Внутри него просматривалась борьба… Побежать следом? Или продолжать манёвры здесь.? Но… Надо полагать, мы стали фаворитами этого главаря местной шпаны. Он сделал выбор в нашу пользу. И вплотную подошёл к нашему столу. Я не удержалась и попробовала его сфотографировать. На фотоаппарат – телефон к тому времени окончательно перестал «выходить на связь». Будущий хозяин (а именно так он себя и ощущал) осторожничал, но позировал. То есть знал, что виноват, но понимал, что ему симпатизируют. Правда, и из образа он не выходил ни на минуту – на всех сделанных фото хулиганчик либо показывает мне язык, либо кривляется, «смазывая» изображение… Наградой за внимание нам было продолжение концерта… Поскольку стянуть со стола ничего не удалось, малыш разошёлся во всю…
Игрушечная машинка проложила себе трассу, взлетев ввысь – на печь (как на Эверест практически), что возвышалась посреди столовой. В качестве музыкального сопровождения неутомимый придумщик распевал (на курлыканье это уже не походило) удалую песню непальского атамана (за содержание не ручаюсь) и эхо полупустого зала многократно разносило особо яркие ноты по ушам присутствующих. Дальнему столу случайных гостей мальчик нравился так же, как и нам – так же, как и мы они переглядывались, посмеивались и не вмешивались в ход импровизированного концерта. Хозяйка-мать время от времени пробегала мимо… Привычно не реагируя на проделки сына, она хоть и прикрикнула на него пару раз, но не прервала своих дел. И его не прервала.
Между тем проказник открыл на холодной печи крышку, погугукал туда угрожающе… Затем закрыл её (не уверена, что машинка при этом не осталась внутри), вытянул из заготовленных дров пару крепких сучьев и… Начал колотить по пустой буржуйке как по барабану! Печь-барабан стала гвоздём программы и апофеозом шоу… Спустя несколько минут его мама всё-таки пришла на грохот и пресекла «музыку». Ненадолго в столовой воцарилась тишина… Мы рассчитались… Упаковались… Весь свой обед мы успели съесть за то время, что разворачивались описываемые события. Не рискнув снова посетить туалет, мы по одному стали выходить на улицу.
Я вышла первой. Ребята и Паша задержались внутри. Во дворе нашлись для меня интересные уголки и детали – всё те же двери, калитки, окна, ставни, стены, заборы… Те же, да не те же! Признаться, в каждом клочке здешней земли и в каждой трещине на стене я без устали готова была находить характерные сюжеты для картин и описаний… И искренне жалела, что всякий раз не имею для наброска времени или энергии… Поэтому… Я снова фотографировала, как сумасшедшая. Зная, что не прощу себе, если не накоплю хотя бы такого материала для дальнейшей переработки. И… Для вдохновения. К моменту, когда мои друзья смогли ко мне присоединиться (они что-то докупали в дорогу), я снова была с «богатым уловом воспоминаний».
Перед тем как двинуться в путь мы ещё недолго постояли во дворе… Знали, что по-любому сегодня успеем всё. Само собой, обсудили обед. Дело в том, что в Дебоче мы впервые попробовали заказать сваренные вкрутую яйца. И оказалось, что в условиях трека это лучший выбор! Во-первых, они варятся в кипятке, а потом ты ещё и чистишь их (сам), прежде чем отправить в рот. А значит и отравиться ими невозможно. Во-вторых, их приносят два штуки в порции. Значит, одно можно съесть целиком, а второе, например, добавить в бульон. И если туда же бросить ещё кудрявую лапшу быстрого приготовления, то получится и вовсе королевское блюдо! Но главное… В-третьих… Яйца подают горячими. И для начала можно просто зажать их в ладонях, по одному в каждую руку, и согреваться! Блаженство тёплых рук…
Под конец мы не удержались от смеха, вспомнив бесплатное представление и самого хозяйкиного сына.
– Он явно избалован вниманием.
– Да. Видно, ему всё позволяют.
– Может единственный ребёнок, раз такой король?
– Тогда уж принц!
– Шпана.
– Точно. А те, другие, вроде решили здесь заночевать.
– Отважные люди.
– Удачи им!
– Уверен, вечер у них будет весёлым.
– Да и ночью он им скучать не даст!
– Уж будет что вспомнить!
– Наверняка…
***
После Дебоче смена природы становилась всё очевиднее. Хотя высота ещё только приближалась к 4000, но уже пропали деревья. Рододендровый лес был последним «растительным небоскрёбом». И на самом деле едва дотягивал до метра выше наших голов. Окружающая флора понемногу обращалась к различному виду вересковых. Дикий барбарис, например, встречался повсюду. Его колючие ветки раскрашивали местность в оттенки буро-бордового, ржаво-охристого и медно-зелёного… В те минуты, когда небо открывалось во всей своей пронзительной лазури, долина становилась персидским ковром, брошенным посреди снежных шапок и чёрных камней. Стоило же небу спрятать синеву за плотными ватными облаками и напустить туману, как пейзаж сравнивался и превращался не то в сдержанное полотно Брейгеля, не то и вовсе в пожелтевшую гравюру первых мастеров графики. Могу добавить только, что смена состояний происходила на наших глазах постоянно. Здесь уже не действовал закон нижнего трека, гласящий, что утро встречает нас ясностью, а после обеда день непременно становится пасмурным. После Намче-Базара погода менялась каждый час, а то и чаще. Подчиняясь одному лишь ветру и проживая за день неделю… И бог мой… Все боги, духи и горы… Как же это было фантастически красиво!
Тропинка вела нас дальше и выше. Она по-прежнему была не широкой, без явных указателей, но при этом очевидной – сбиться с пути невозможно. И, как оказалось, она приготовила для меня очередной сюрприз.
НАРИСОВАННАЯ СТУПА.
Москва. Я рисую в книге про Непал прямо в вагоне метро. Я еду на работу. Не закончив рисунок, выскакиваю на своей станции. Спешу и едва не опаздываю. В обед у меня остаётся свободных 15 – 20 минут. Для сна маловато… Нахожу тихое место в декорации. Располагаюсь за стеклянным столом в «картонной» комнате. По сценарию это ординаторская – один из главных и самых сетов нашего сериала. По тёмным углам дремлют не то операторы, не то постановщики. Я стараюсь не шуметь…
Открываю свою книгу, но понимаю, что на сложный рисунок времени не хватит. Мне попадается небольшой кусок кальки. Я открываю в телефоне поисковик и ищу в интернете подходящий моему умиротворённому состоянию образ будущего приключения… «Непал, трекинг, дорога к Эвересту»… Одна из выпавших картинок мне нравится. И я быстро переношу её в виде линейного наброска на кальку лежащими здесь же линерами – красным и синим. По рации объявляют окончание обеда, народ просыпается… Съёмки продолжаются. «Надо будет попросить кофе у реквизита. Из кофе-машины. И надо бы, видимо, купить им пачку кофе. По совокупности выпитого».
Позже, дома, я вставила этот полупрозрачный рисунок в переплёт книги, поместив его на внутренней титульной обложке. И смотрела на него при каждом открывании заветной книги. Я не из тех, кто следует правилам материализации мечты… Мне просто нравилось смотреть на мой рисунок. И вспоминать тот обед, когда съёмки шли неплохо, и у меня было хорошее настроение. И предвкушение того, что для меня проект вскоре и вовсе закончится. И что каждый прожитый день приближает меня к «самолёту с серебристым крылом», билет на который был уже куплен. Всё перечисленное вместе сплавлялось в такой комок счастья, уверенности и тепла, что простенькая картинка превратилась для меня в один из самых мощных внутренних мотиваторов.
Что же там было нарисовано?.. Ступа. Небольшая ступа, стоящая на узкой тропе на самом повороте. В окружении высоких гор. И больше ничего. К слову, именно девочка-реквизитор с того проекта подарила мне скетчбук, ставший моим «гималайским дневником». Она увидела, как я что-то рисую, отметила также мою любовь к цветным карандашам, и… Подарила мне и то, и другое. Просто так.
Спасибо тебе, Марго!
***
Ступа… Ступа с моего московского рисунка… Совершенно неожиданно она вдруг ожила передо мной за очередным оставленным позади склоном. И Паша заметил её первым, хотя, конечно же, он не мог знать всей предыстории. Просто ступа была очень приветливой и милой среди этих неприступных горных вершин.
– Смотри! Смотри, какая там впереди ступа.
Я перевела взгляд и не поверила тому, что вижу. Понятно, что само по себе это совпадение вполне объяснимо. Но всё-таки я никак не ожидала, что встречу «персонаж своего рисунка» воочию. Тем более образ так много значил… Так долго ютился во мне и так внезапно вырвался. Моё удивление, секундный шок и последовавший за ними бурный всплеск эмоций – они простительны таким образом. Ведь правда?
– Паша! Это же моя ступа! Я рисовала её, понимаешь? В книге!
Вряд ли Паша смог расшифровать мой сумбурный поток слов. Эмоции действительно переполняли и слова вылетали изо рта, опережая логику. Я подбежала к маленькой белой ступе (откуда только взялись силы) и начала готовить фотокамеру. А ступа снисходительно смотрела на меня нарисованными глазами Будды.
– Понимаешь… В Москве я купила книгу про Непал. Что-то вроде путеводителя. И вдохновлялась ею. Мы же очень долго готовились, несколько месяцев. И вот я читала книгу и представляла… Как это всё будет со мной. А потом почему-то начала рисовать это всё. Прямо в книге, понимаешь?
Паша молча и терпеливо выслушивал меня, не мешая фотографировать. И его взгляд в тот момент один в один походил на взгляд Будды с макушки ступы.
– И вот эту ступу… Понимаешь, именно эту ступу!?! Именно её я нарисовала на обложке! По какой-то случайной фотографии из интернета… А теперь… Я здесь… И она… Фантастика, да?
Вселенски мудрый Паша не стал спорить со мной. Согласившись, что случай «уникален», он тоже достал фотоаппарат и тоже начал снимать. Я же была горда так, как будто ступа являлась результатом труда моих рук буквально – как если бы я сама выстроила её здесь.
Между тем время шло, и мы знали, что не можем задерживаться надолго. А пройдя около 100 метров, наткнулись на другую ступу. По форме она напоминала «мою», но при этом была настолько запущенной и старой, что не сильно отличалась от окружающих её скал и камней… Запущенная настолько, что поверхность, некогда обработанная и побеленная, превратилась в изъеденный и покрытый лишайником утёс. Только силуэт да оставшиеся от «прежней жизни» выцветшие тканевые украшения напоминали, что перед нами ступа. И ещё… Странно… Но хотя «лицо Будды» тоже не выдержало испытания временем и забвения, глаза его продолжали спокойно и с любовью смотреть на мир. Почему-то именно эту часть росписи природа не стёрла и оставила практически без изменений. Это зрелище невольно завораживало – заставляло остановиться и задуматься каждого… Как мы впоследствии узнали, Женя и Женя так же останавливались и так же задавались вопросом, почему из двух стоящих так близко ступ одна осталась без внимания и заботы, а другая смотрится как новенькая и явно служит объектом поклонения. Обойдя по часовой стрелке и сфотографировав обе, мы вскоре догнали наших друзей. Но общие догадки так и остались без ответа. Ни Новрадж, ни Пемба тоже не смогли внятно объяснить нам, в чём причина разницы в судьбе двух ступ.
Дальше мы шли уже все вместе – снова. И снова я то и дело отставала, будучи не в силах пройти мимо и не сфотографировать… Парочку яков, ласковых и пушистых как кошки. Они, не обращая на меня внимания паслись вдоль тропы, то поднимаясь над ней по склону, то спускаясь до расстояния вытянутой руки. Их способность балансировки при этом восхищала. Мне всё казалось, что ещё один неосторожный шажок и огромный як скатится в ущелье… Ведь даже человеку с весом всего лишь в один рюкзак было нелегко удержаться, когда возникала необходимость вскарабкаться на кочку и уступить дорогу тем же якам, портерам или возвращающимся от Эвереста людям, шедшим нам навстречу… Но удивительные животные даже не производили шума. Их сопровождал лишь редкий шорох копыт, тихий хруст перекусываемых веточек вереска и мелодичное позвякивание колокольчиков… Звук, похожий на музыку сам по себе.
А практически перед самым входом в основную часть Пангбоче, на окраине нам попался домик с ярко голубыми дверью, наличниками, порогом и рамами. Двери были открыты, но в темнеющей глубине дома царили тишина и безлюдие. Вероятно, хозяева отлучились ненадолго или занимались делами за домом, на заднем дворе… Зато на крыльце блуждал… Котёнок! Ещё один котёнок на нашем пути. Этот был обыкновенной неопределённо-серой масти. Он неуверенно стоял на ногах, и завидев нас принялся мяукать. Мы остановились, конечно же, умиляясь как большинство людей при виде жалобного котёнка. Он, видимо, испугался от такого внимания, почуял опасность быть взятым на руки и начал перелезать через высокий порог, чтобы укрыться во тьме дома. Но его роста не хватало, чтобы ловко преодолеть голубое препятствие, и малыш размяукался ещё отчаяннее. Мы, собственно, и не собирались посягать на него. Но как ему это объяснишь? И вдруг из комнаты показалась царственная мамаша. Кошка посмотрела на нас ТАК выразительно, что едва возникшее желание приласкать котёнка отпало само собой. Всё-таки кошек здесь считают ведьмами как-никак… Мы решили на сей раз не выяснять справедливость суеверий… И оставив голубое крыльцо с его обитателями, наконец-то, вошли в Пангбоче.
ПАНГБОЧЕ – НА ГРАНИЦЕ ВЕРХНЕГО ТРЕКА.
Маленькая… Маленькая-маленькая девочка-зайчик. Вот, кто первым встретил (а вернее встретила) нас в этом населённом пункте. Зайчик, потому что ушастая мордашка украшала её розовую кофточку. А маленькая, потому что и лет ей было не больше трёх, и росточку она была небольшого. Впрочем, в горах люди чаще всего от рождения невысокие. Дети шерпов в этом отношении были настоящими куколками и пупсами. До того хорошенькими. Бусиново-изюмовые глаза, подрумяненные пирожковые щёчки, густые как из чёрного шёлка волосы… Все они смотрели на иностранцев с удивительной смесью привычки и любопытства. Девочка-зайчик, судя по всему, недавно о чём-то безутешно плакала. Но стоило мне достать фотоаппарат, она мгновенно сменила настроение и приготовилась позировать. И тем самым гостеприимно приняла нас, как первый поселенец.
Тем временем Новрадж ушёл далеко вперёд, в очередной раз взяв на себя миссию выбрать нам лодж для ночлега. И выбор удивил… Пройдя мимо нескольких явно более удобных и благоустроенных домов, он выбрал для нас довольно старенький «постоялый двор». Я не случайно стала так называть лоджи. Эта инфраструктура (и даже субкультура в своём роде) постепенно стала у меня ассоциироваться с нашими дореволюционными постоялыми дворами. Такими своеобразными домашними… Семейными гостиницами, где хозяева сами жили в этом же доме, сами обслуживали своих гостей и сами устанавливали порядки. Впрочем, данная форма гостеприимства известна и с более давних времён, да и в разных странах. Есть ли разница, как называть?
В первый вечер в новом составе нашей группы, то есть вшестером вместе с Пашей и Пембой, мы не сразу догадались, что можем объединить и выбор комнат. И, скорее по привычке, выбрали номер на троих для нас, а Паша расположился отдельно. Тройной номер был единственным, так что выбирать и не пришлось. Мы вошли, осмотрелись, освоили кровати (скорее деревянные неподвижные ящики, самодельные и смонтированные вместе с полом на манер высоких подиумов), проверили окна. Комната имела странное расположение… Все гости располагались в галерее у входа (каждый номер там имел свой выход на улицу), либо в основном доме на отдельном верхнем этаже (над столовой). Наш номер находился… Рядом с кухней. К двери вёл узкий коридорчик, где стояли вёдра с очистками, то и дело сновали хозяева и работники, и к тому же сюда свободно долетали голоса из столовой. Но обо всём этом мы узнали только ночью. А пока нас порадовали тёплые толстые пледы (китайские родные яркие пледы из российских 90-х) и отсутствие сквозняка. В целом же комната была довольно тесной, по углам в ней хранились чьи-то вещи. А на стене рядом с моей кроватью даже висел старенький ковёр. Однако надвигались сумерки… Памятуя о Мишиных предостережениях, мы непременно хотели успеть до ужина сходить в «радиалку». Хотя бы поблизости. Пусть на небольшую высоту, но подняться было необходимо. Золотое правило, что «организм лучше всего акклиматизируется в движении», не давало расслабиться. Быстро раскидав вещи, не тратя сейчас время на обустройство и даже не переодеваясь (лишь утеплились немного), мы вышли на улицу, где уже ждал Паша – один. Пемба, видимо, начал нам доверять. А Новрадж всё же решил проследить и тоже отправился на вечернюю прогулку. Он убедился, что мы не сможем удалиться на опасное расстояние и остался, в результате у дома.
Вечер опускался на нас с неба как незаметный и бесконечно широкий парашют… Мы поднимались на ближайший холм, но казалось, будто бы мы… спускаемся к океану. Правда, сил уже особо не было, и спутать подъём со спуском, конечно же, невозможно. Но всё-таки этот вечер стал тихой наградой за пройденные днём километры.
Мы оказались единственными, кто в это время выбрался погулять по горам. Облюбованный холм не сулил грандиозных восхождений, но мог дать нужные и полезные 200-300 метров разницы в сравнении с высотой, на которой нам предстояло ночевать. Так что, не торопясь… Каждый в своём темпе. Мы продвигались вверх. Один только Женёк, решив напомнить себе и видимо нам, что он всё же спортсмен, устроил настоящую пробежку. Женя шла уверенно. Я же, хоть и старалась не отставать, но быстро поняла, что моему недовыздоровевшему организму подобные вызовы пока преждевременны. Паша тоже устал и натрудил, очевидно, ногу. Так что он дошёл с нами до первой смотровой площадки и остался дожидаться у трёх сложенных вручную из мелких камней столбов. На макушке каждого из столбов, закреплённая и неслучайная, резная фигурка напоминала, что место символично и имеет скрытое значение. Вид вокруг постепенно стирался в густеющем тумане. Холмы здесь практически не имели высоких растений. Их покрывал ровный ковёр какого-то низкорослого вереска… «Ячьи кустики» и «ячьи тропинки»… Это значит, что яки любили есть именно этот кустарник и, как правило, паслись по склонам холмов – вытаптывая аккуратной «змейкой» тропки, медленно поднимаясь всё выше и выше… В вечерней пустоте издалека казалось, что все холмы накрыты кружевными скатертями – ажурным покрывалом, которое сплели своими копытцами усердные парнокопытные.
Мы втроём смогли подняться ещё на несколько десятков метров. И, хотя впереди маячила гора, на хребте которой угадывались очертания целой вереницы загадочных каменных столбов, но было решено возвращаться. Темнота собиралась в низинах, несмотря на всё ещё светлое небо.
– Подождите… Сфотографируй меня. Вот на этом камне. В героическом виде. Пожалуйста.
И я вскарабкалась на огромный валун. Приняла заявленный вид… Уставилась вдаль… В общем, выложилась по полной программе. «Снимай!» Дальше мы ещё пофотографировали – уже друг друга. И пошли вниз.
Недалеко от того места, где нас ждал Паша, неизвестно откуда вдруг выскочили две собаки. Они тоже выбрали большой камень и тоже вскочили на него… Разве можно было пройти мимо такого предложения? Я снова включила камеру, Женёк последовал моему примеру… Фотосессия с четырёхлапыми знакомыми отняла ещё минут двадцать. За это короткое время окончательно стемнело. Мы успели в сумерках дойти только до Паши, а дальше пришлось очень осторожно по памяти искать дорогу к лоджу. К счастью, собаки решили отблагодарить нас за внимание. Они стали нашими добровольными сталкерами и побежали впереди, то и дело замирая и оглядываясь. Дорожка шла по задворкам – вдоль чьих-то заборов, мимо каких-то построек… Если бы не эти два пса, мы бы шли намного дольше, возможно… Хотя заблудиться в Пангбоче попросту негде. Мы оказались у лоджа в самое время. Новрадж заметно обрадовался нашему возвращению. И сообщил, что как раз пора идти в столовую. Мы ненадолго расстались – переодеться и умыться к ужину. Деревня к тому моменту окончательно растворилась в ночи вместе с Гималаями.
УЖИН, КАРТЫ И НОРШТЕЙН.
Запись в дневнике, 09 октября 2018 года.
Непал, д. Пангбоче, 18:52, название лоджа тоже не помню.
«Сегодня мы уже на высоте 3930 метров. Днём проходили Дебоче на той же высоте, затем спустились в какую-то деревушку ниже… И вот снова поднялись. Ещё сходили в небольшую радиалку (для акклиматизации) на 4065-4070.
С нами идёт наш новый друг Паша. Он тоже из Москвы. У него свой гид Пемба, которого мы зовём «Зоркий глаз». Паша начал пересекаться с нами ещё перед Бупсой. И с тех пор нас стало четверо. С двумя гидами. Пемба забавный – сюда он пришёл сегодня из Намче в брюках. Ему около 50 лет. Он очень добродушный и… Такой, что называется «соль земли».
Женя и Женя, они, конечно, находка для меня. Без них – даже не знаю, как всё это я преодолела бы… Они меня вытянули сюда.
Я почти выздоровела. Лёгкий кашель вчера и ещё утром была ангина. Насморк. Температуры нет – в смысле нормальная. Слабость почти прошла. Сейчас на высоте снова чуть-чуть начала болеть голова. Пью диакарб. И молюсь… Молюсь – благополучно пройти весь маршрут своими ногами и невредимой вернуться домой. Снова и снова – молюсь об одном… Я уже точно знаю, что это моё последнее такое экстремальное большое путешествие…
Сегодня мы видели впервые Эверест – это очень красиво, видели Ама-Даблам. Жизнь, Бог, эти Горы… Кто-то точно очень щедр ко мне. Здесь невероятно красиво. Ладно. Хватит писать. Голова побаливает».
Запись в дневнике я сделала, пока мы ждали ужин. В столовой, как обычно, топили печь. Но вот с электричеством здесь уже было сложно. «Жулики» наши не сработали. И в целом перебои оказались «налицо». В столовой тухло горели лампы. Но и они то и дело моргали. Поэтому даже чтобы отдать телефоны на платную подзарядку, нужно было выдержать небольшую очередь.
Мы уже начали понемногу смиряться с однообразием в еде. Заказывали и ели, чтобы только поддерживать силы. Мечтали о разных вкусностях, конечно, но не привередничали. Терпеливо пересчитывали пакетики с сублиматами, радовали себя кофе «3в1», пили полезные чаи и витамины… К тому же теперь в нашем распоряжении было стратегическое знание о яйцах. А наличие в меню «китайской кудрявой лапши» спасало от любых капризов желудка. И в резерв нам всегда оставалась возможность купить чипсы, шоколад или колу. Всё то, что в обычной жизни принято считать «вредной едой». На треке можно позволить себе любое количество калорий и сахара (в разумных тем не менее пределах), не опасаясь за фигуру. Вот только, как назло, чем выше мы поднимались, тем меньше мне хотелось есть. А от одной мысли о шоколаде сразу начинало подташнивать. Даже обидно…
В столовой кроме нас в этот вечер было много людей. У лоджа явно случился аншлаг. Мы своей компанией приютились в углу. Слева вдоль всей стены сидела группа французов. Новая для нас группа. В ней большинство составляли молодые женщины. Поразило, что двое или трое из них сидели, держа в руках или на коленях толстые книги… В мягких обложках, но тем не менее! Ведь до того я считала роскошью мой небольшой скетчбук – дневник из облегчённой бумаги. Но, как видно, они могли себе позволить нести «бумажные кирпичики». Или весь их прочий багаж несли портеры? Или, наоборот, их библиотеку носили портеры, а девушки брали на себя часть вещей? Загадка интриговала, но ещё большее внимание привлекала к себе другая шумная компания. Справа от нас, во всю ширину столовой, расположились громогласные британцы. Ясно было, что их группа очень дружна. Люди за столом общались друг с другом все вместе и параллельно каждый с соседом. Однако в них нас поразило другое… Все их женщины пришли на ужин со свежевымытыми головами – у некоторых волосы ещё не досохли и были влажными. Мы не осмеливались так рисковать здоровьем с памятной нам Бупсы. До сих пор при упоминании о том душе мы шмыгали носами, а я продолжала хрипеть… Да и удовольствие чистого тела, начиная с Намче, стало недешёвым. А тут перед нами явились женщины, чьи волосы переливались от чистоты и пахли шампунем… Мы заворожено наблюдали, забыв о приличии…
– Сколько уже дней мы не мылись?
– Бупса, Чаплунг, Намче… Раз, два… Получается, сегодня пять.
Продолжая разглядывать случайных соседей, я отметила, что все они очень разные. Не только внешне или социально (в социальном плане в горах все туристы неразличимо равны). Они буквально различались по возрасту. Сильно различались! Здесь были и девушки 25-30 лет, и совсем подростки лет 17-20. И женщины за 40. И мужчины, украшенные сединой.
– Интересно, как они такие разные по возрасту, идут все вместе?
– Да… Хотелось бы знать, что их объединяет…
– Поход. Может просто собрались по объявлению…
– Но такое впечатление, что они сто лет знакомы и в жизни тоже связаны… Или просто может идут медленно? Мы же их не встречали раньше?
– Да, возможно. Видно, что идут с комфортом…
– А вот эти «дедушки»… Как думаете, сколько им лет? На вид не меньше 60-ти. И ведь тоже идут… Круто!
– Откуда ты знаешь, какой у них опыт? Вот у того, например, что напротив. Ты думаешь «дедушка», а может он всю жизнь на 4000 прожил… Где-нибудь в Швейцарии, возможно…
Паша снова оказался рассудительнее всех. Он заставил нас посмотреть вокруг новыми глазами. И вот, оглядывая необычную группу британцев в очередной раз, я вдруг поняла, кого мне так напоминает ближайший «дедушка», который в этот момент как раз откинулся на стену, подперев руками затылок. С довольным видом доброго сказочника, он тоже обводил взглядом столовую и кивал в ответ своему собеседнику рядом. Я потихоньку направила на него фотоаппарат и «скрытой камерой», глядя в сторону, незаметно нажала кнопку. Паша распознал мой манёвр.
– Зачем?
– Он похож… На Норштейна. Подвинься чуть к стене…
Паша оглянулся и сдвинулся, не привлекая внимания. Я сделала ещё пару «слепых» снимков.
– Норштейн?
– Конечно… Это не он. Но так до смешного похож!
Весь этот странный вечер… Прогулка в собирающемся тумане по «кружевным» холмам… Каменные столбы на безымянном горном хребте… Возвращение в сумерках и в темноте в сопровождении собак-сталкеров… И ужин с дневником под мерцающим-гаснущим светом в переполненной столовой… Всё перечисленное вместе вполне соответствовало духу Норштейновских мультфильмов. И сотворило для нас то же умиротворение.
– Ну, что? Может… в карты?
Карты, с видами известных мест непальских Гималаев, завершили «интеллектуальную» программу ужина. Начав с обычного «дурака», мы подняли планку и сыграли пару партий в «переводного». Пока глаза не начали закрываться сами собой. После чего мы отправились спать – Паша к себе, а мы – я, Женя и Женя – к себе. Но в нашей комнате «на троих» мы ещё минут 30 не могли уснуть, продолжая слышать и слушать, «чем живёт» лодж ночью. А дальше просыпались чуть не до утра. Сначала от долетавшего из столовой смеха. Затем от многочисленных шагов расходившихся по номерам гостей. И дальше – от непрекращающихся хождений – то на улицу, то на кухню, то в туалет… Ночь, проведённая в Пангбоче, заставила нас серьёзно задуматься о последующих ночлегах.
ДЕНЬ 10. ПЕРЕХОД ИЗ ПАНГБОЧЕ В ДИНГБОЧЕ.
Несмотря на беспокойную ночь, утро в Пангбоче было одним из лучших. Ранний подъём не лишил нас радости рассвета и завтраком с солнечными лучами – они то и дело лезли в глаза, в чашки с кипятком, в миску с кашей. Мы без смущения ловили их и «глотали», заедая, как обычно, горстями таблеток и витаминов. Я ради разнообразия (и из вдруг проснувшегося во мне любопытства к еде) попробовала заказать что-нибудь новое…
– Чапати… А что это?
– Это… Такая лепёшка. Традиционная.
Когда мне принесли мой заказ, я поняла, что была неправа. Чапати – не просто лепёшка. Она готовится в чистом виде из муки и воды. По крайней мере моя оказалась именно такой. Наверняка её хорошо заказывать в дополнение к супам или к блюдам с большим количеством соусов… Но сама по себе чапати слишком сухая, пресная и безвкусная. С трудом прожевав половину и запив кофе «3 в 1», я завернула оставшийся кусок с собой. «Голодные дни нам ещё предстоят, думаю… Да и в этих местах выбрасывать еду вдвойне постыднее, чем в нашем мире». К счастью, это был не единственный пункт в моём утреннем меню.
Усталость большого перехода предыдущего дня сказывалась… Давала о себе знать и высота – головная боль так и не прошла, и никакие таблетки, видимо, уже не могли мне помочь… Утомление тоже накапливалось и всё труднее становилось игнорировать слабость, натруженность ног и спины, ломоту в мышцах. Но странное дело – при всём при этом я чувствовала большое воодушевление. Буквально не оставляло ощущение, что душа поёт – тихо и радостно вечером, звонко и победно утром, торжественно и уверенно днём. Голубое, наполненное твоей внутренней песней небо, покровительственно и благосклонно раскидывалось над головой, обещая, что всё может быть хорошо. «Ты главное… Не торопись. И не пой слишком громко. Просто иди вперёд… Шаг за шагом. Своим темпом. Со своей надеждой. И со своей песней… Вот так. Вот так…»
Дорога от Пангбоче уходила сразу в подъём. А дальше тянулась по склону вдоль ущелья реки. Как будто идёшь по длинному красивому коридору какого-то дворца. И по правую руку – чуть впереди и чуть выше – вполоборота каменной головы наблюдает за тобой сама местная царица… «Мама без шеи», так переводится её имя… Ама Даблам! Мне она всегда казалась одной из самых (если не самой – самой) красивых гор. Всегда виделись в её «профиле» нос, глаза и улыбка. Она частая героиня картин Рериха. И теперь… Она была так близко, как никогда раньше – не только в жизни, и не только на чужих фото, в фильмах или в интернете…
А прямо по курсу, в конце этого природного коридора, звал к себе Эверест. Его можно узнать по белому ореолу, по полупрозрачному «шарфику» снега, который в любую погоду сдувает с него ветер (настолько силён он на высоте высочайшей вершины мира). Таким образом, сегодня наш путь лежал в направлении к Эвересту и под присмотром Ама Даблам.
Через некоторое время я поравнялась с очень красивой и необычной скалой. Уступы её шли волнами и нависали над тропой. То есть каменная порода в прямом смысле извивалась и закручивалась, сложенная из какого-то слоистого материала. Как если бы морской вал вдруг прорвался сюда неведомо откуда и застыл навеки. Но скала привлекала внимание не только формой. На неё была нанесена роспись. Художественное религиозное граффити. Под рисунками имелась надпись GURU RINPOCHE. Значит «фреска» посвящалась Падмасам Бхаве. Индийскому древнему учителю буддизма и, своего рода, святому. Считается, что он материализовался в цветке лотоса сразу восьмилетним мальчиком. Его почитают как «драгоценнейшего учителя» и называют вторым после Будды.
Над головой пролетел вертолёт. Надо сказать, что, начиная с описываемого дня, вертолёты стали нашими постоянными соседями на треке. И к концу «коридора» в ущелье, по которому мы вышли из Пангбоче, я насчитала их три или четыре. А дальше, когда тропинка вывела нас на плато, вертолёты, как гигантские стрекозы или стрекочущие птеродактили, проносились над головой постоянно. Обратившись за пояснениями к Новраджу мы узнали, что скорее всего это эвакуационные мероприятия. Либо те, кто, как и мы, имел страховку и не смог пройти маршрут своими ногами, либо те, кто не захотел или оказался не в состоянии возвращаться из Горак-Шеп самостоятельно после совершённых «подвигов». Оказывается, что в самом верхнем поселении в хорошую погоду всегда есть возможность взять себе подобное «такси». Правда, цена на одно место пропорционально выше даже тех, которые шокировали нас в Катманду. Эти «птички», после того как мы узнали их предназначение, слегка давили нам на психику всю дальнейшую дорогу. Едва заслышав очередной треск и хлопанье лопастей и рёв мотора, гулко отдававшиеся в окружающих горах, мы невольно поднимали головы и начинали гадать, по какому поводу и кто вызвал себе десятый (или двадцатый) за сегодня вертолёт…
Не менее часто стали попадаться и сложенные из камешков пирамидки, башенки, небольшие курганы. Не те столбы, что мы видели в Пангбоче, напоминавшие мемориальный комплекс. А просто рукотворные арт-объекты. Таковые, говорят, можно встретить на треках по всему миру. Чаще всего это гуманный способ для туриста отметить, что «я здесь был». Но есть и другая их функция – каменные пирамидки действительно служат отметками, ориентирами. Помогают не заблудиться в дикой местности и подтверждают, что ты всё ещё идёшь по тропе. Справедливости ради, скажу, что в отдельных случаях, если кладка напоминает уже курган или даже ступу, то есть вероятность, что перед вами всё-таки мемориал, захоронение или священное место. В любом случае, такие сооружения напоминают о том, что ты не один и есть другие люди поблизости, а значит дорога твоя верна.
Между тем дорога, вернее тропинка постепенно превратилась в ложбинку. Буквально, моя и ещё пара-тройка других узких троп, углублялись и приобретали скорее очертания рва, нежели дороги. Вероятно, все шедшие на этой высоте, так же как и мы, двигались медленно, экономя силы и энергию, не совершая лишних движений, и шли друг за другом, буквально след в след – и в одну и в другую стороны, не пересекаясь, не обгоняя… В нашей, например, группе даже Женёк стал идти спокойнее и перестал уходить далеко вперёд, как обычно, не устраивал себе забегов, то и дело дожидаясь отстающих. А я так и вовсе стала напоминать «космонавта». Тяжёлое ровное дыхание – размеренно и с шумом я вдыхала и выдыхала разреженный воздух. Помимо низкого содержания кислорода время от времени приходилось натягивать баф на рот и на нос. Потому что, во-первых, становилось холодно (хоть солнце и светило вовсю), а во-вторых… Чем меньше становилось растительности, тем сильнее ощущалась белая горная пыльца, с которой мы познакомились ещё по Катманду. Ведь здесь нас окружали те самые горы, чья порода осыпалась и сметалась в долину. Ею покрывались мой костюм, ботинки, очки… Уже не в Катманду. А непосредственно на треке. Примерно с вечера того дня мы стали чистить влажными салфетками не только себя, но и нашу верхнюю одежду.
Но всё же «космонавтом» я себя чувствовала вполне счастливым и почти настоящим. Оглядывая изменившийся пейзаж проще было связать его с какой-нибудь другой планетой, чем со знакомой Землёй. Растительность свелась к отдельным низким коричневым кустикам, напоминавшим кочки, и редкой зелёно-серо-бурой травке. Почва превратилась в утоптанную каменную пыль, между опять-таки камнями. Зато разнообразие окружающих скал поражало воображение. Они были здесь самых разных форм, размеров и цветов. Сплетались и перерастали одна в другую породы серые, чёрные, синие, белые, голубые, розовые… Снеговые вершины верхних Гималаев обрамляли эту мозаику. И «тибетское серебро» непременно поблёскивало со всех сторон. «Я – космонавт… Иду как космонавт… Раз и два, и три, и четыре… Шаг и два, и три, и четыре… Дышу как космонавт… Костюм как у космонавта… Только шлема не хватает… Мы – космонавты… Нас высадили здесь… И теперь мы идём, идём… Куда-то…»
Нет – у меня не было эйфории, помешательства и горной болезни. Я всего лишь пыталась отвлечь и развлечь себя. Потому что идти и в самом деле было непросто. Но думать об этом не хотелось. И окружающая красота помогала фантазировать любые фантастические картины.
***
Я не случайно заговорила про пыльцу гор. Как стало понятно позже, наши шутки о том, что из Гималаев каждый турист нелегально вывозит небольшую их часть в собственных лёгких, были почти правдой. Во всяком случае, я точно вывезла. Не столько в себе, сколько в своей фотокамере. Возможно, «процесс накопления» начался ещё в Катманду. Но именно на снимках, сделанных в 10-тый день пути, мусор стал очевиден. Причём, я не видела его, когда фотографировала – регулярно чистила и проверяла линзу, как положено, специальным «карандашом». Мне бы и в голову не пришло, что пыль проникла под объектив и осела на матрице… Секрет раскрылся уже в Москве, где я смогла проверить фотографии на компьютере… Поначалу мне даже было обидно. Но потом я решила, что «дефект» тоже можно расценить как «подарок гор». И как правдивое напоминание об условиях, в которых происходила съёмка. Эти кадры изначально делались для того, чтобы спустя годы напоминать мне о пережитом. Так почему же я расстраиваюсь, что мои воспоминания не идеальны? Мои воспоминания… И сами снимки… Ведь они теперь такие же артефакты, как мои «избитые» башмаки… Как полопавшаяся при возвращении ткань защитного костюма… Как утраченный и новый термосы… Как перенесённая болезнь и приобретённые друзья… Как мои личные восхождения вместе с шишками, синяками и ссадинами. Как камешки из Базового лагеря, нашивки и шапки из Намче, шарфы из Катманду, покрывало из Бхактапура, ленточки с рюкзака и эти… Исписанные словами тетради! Пёстрый ковёр – ковёр жизни. Вырежи хоть один кусочек орнамента и останется дырка, а со временем узор и вовсе расползётся. Поэтому… Всё дорого! Всё важно! В том числе и мусор на тех моих фотографиях. Такая… вот была жизнь, а вернее период в МОЕЙ жизни!
А я, тем временем, фотографировала снова и всё подряд. Слишком много было вокруг всяческой красоты. Белёсые русла ручьёв, которые упрямыми ниточками прокладывали себе путь по склонам гор и донышкам ущелий. Снова беспрестанная смена состояний – туман, который, казалось, рождался или варился на этих высотах, то скапливался в «чашках» между холмами, то раздувался сквозняком, подобно клочьям пряжи. И снова… Кружевные вывязанные узоры ячьих тропок среди низкорослых вересков. Узор каменных оград в небольших редких селениях. А вот людей здесь было значительно меньше. Как местных, так и туристов.
На одной из наших остановок мне удалось сделать удачный кадр. Прямо из-под ног вверх, перекрывая горизонт, уходил склон холма, заросшего любимым лакомством яков. И, конечно же, они как раз паслись, когда мы решили передохнуть. Как в песенке – «один серый, другой белый». Сначала я снимала друзей – Женю и Женю, Пашу с Пембой «в рюкзаке». Мы шутили и радовались, осознавая, но вместе с тем и не до конца веря, что всего через пару дней должны достигнуть главной цели путешествия… Я посмотрела на жующих яков, которые успели взобраться сильно выше. В этот момент небо расчистилось и над холмом открылась макушка большой горы… Её снежная шапка и кусочки облаков стали как бы продолжением картины – как будто стадо яков, пасшихся в долине, поднималось и уходило дальше… выше… прямо в небо. Я успела несколько раз нажать на кнопку затвора. И иллюзия рассеялась. Природа (или моя обострённая фантазия) в очередной раз подарила мне забавное видение.
ДИНГБОЧЕ – ПОД ЗНАКОМ ВОЗДУШНОГО ЗМЕЯ.
Вереск и барбарис, собираясь в кустики и всё больше напоминая овечек, незаметно к полудню вывели нас тропинками-ложбинками к Дингбоче. Это последняя настоящая деревня на треке и стоит она на высоте 4410 метров, если верить картам. Ама Даблам приблизилась ещё очевиднее. И теперь её соседство казалось слегка нереальным. Зато впереди уже маячили первые домики. Данное обстоятельство удивляло не меньше. Впервые мы так быстро дошли до места назначения. Двигаться дальше к Лобуче было бы неразумно и опасно – и путь неблизкий, и набор высоты выйдет резкий. Выше четырёх тысяч каждые сто метров могут стать роковыми. Неоправданный риск не входил в наши планы. Так думали мы, и в частности я, принимая решение остановиться в Дингбоче, несмотря на то, что время на часах приближалось всего лишь к двенадцати. Я и не подозревала, что уверенность в собственных силах и правоте ещё сыграет со мной здесь злую шутку. До знакомства с истинным приступом горной болезни мне оставалось несколько часов.
А пока… Мы шли, любуясь безмятежностью, царящей вокруг. У входа в деревню, на возвышенности, виднелась белоснежная ступа, приветливо улыбающаяся нам своими разноцветными флажками. Глаза Будды, традиционно нарисованные в верхней части, угадывались даже на расстоянии. Разреженный воздух имеет ещё одно интересное свойство. Привычная нам воздушная перспектива, так наглядно представленная в живописи Леонардо да Винчи, в горах постепенно теряется. Чем выше, тем меньше в воздухе кислорода. И тем резче видится человеку картинка. Изображение приобретает новые оттенки и вместе с тем становится сложно представить себе истинное расстояние до дальних объектов. Оптический эффект и обман зрения – мозг привычно подсказывает, что если всё видится хорошо, значит оно близко, иначе ведь было бы размыто воздухом… Но это не так. И получается, что вроде вот они – рукой подать до этих домиков. Но ты всё идёшь и идёшь… И ничего не меняется.
Над ступой, в пене облаков и синеве неба, плескался на ветру ярко-оранжевый воздушный змей. По склону под ним, держась за невидимую леску, носились ребятишки. Их беззаботный смех разносился далеко над долиной. И образ Дингбоче складывался в сознании в гостеприимный, уютный и солнечный мир.
***
Лодж в Дингбоче мы впервые выбрали сами – вопреки предложению гида. К тому времени мы начали замечать, что он приводит нас в дома, где у него есть знакомства и, вероятно, какие-то свои договорённости. Но нас перестало устраивать качество предоставляемых услуг. Женя учинила Новраджу допрос и он подтвердил, что действительно… Турист вправе сам решать, где ночевать. Возможно (и скорее всего, наверняка, так и есть) у каждого гида существует «взаимовыгодный договор» с теми домами, куда он регулярно приводит своих клиентов. А может имеет место привычка или наработанная годами схема. Как бы то ни было, настал день, когда это правило начало нам мешать. И мы решили, что хотим сами влиять на данный процесс. Поэтому, когда в Дингбоче, нам снова попытались предложить некий… Довольно старый и не внушающий доверия лодж, ребята отказались селиться «вслепую» и отправились искать аналоги. Мы с Пашей отстали от них. А когда нагнали, оказалось Женя с Женей нашли действительно хорошее место. Единственный минус состоял в том, что здесь не было (как нам объяснили – выше 4000 уже в принципе не было таковой услуги) трёхместных номеров. И Пемба успел поселить Пашу отдельно (ведь они так и селились всю дорогу). Поэтому нам пришлось оплатить плюс две комнаты для нас троих. Паше предстояло ночевать в этот раз в основном доме. А нам достались номера в отдельной длинной одноэтажной постройке. В общем-то, очередной барак с отдельными входами по блокам. В блоке помещались как раз две комнаты с общей небольшой прихожей. Сами номера тоже оказались удобными. Не большими, не маленькими – средними и нормальными. Порадовали широкие мягкие кровати с толстыми покрывалами, поскольку они являлись пока самыми комфортными из всех, на которых нам приходилось до сих пор спать на треке. Вот только… Холод. Пробирающий холод, как в погребе, давал о себе знать даже днём.
– А что же будет ночью?
– Да… Не жарко.
Но было не просто не жарко. За те несколько минут, что мы расставляли вещи, носы успели замёрзнуть. А мы ведь даже не переоделись с дороги и не утеплились – так и сидели в лёгкой одежде на кровати.
– Ладно. Что? Есть будем?
– Я пока не хочу.
– Я тоже не голодная.
– Чай тогда горячий?
Но кипяток успел подостыть и поэтому мы развели себе каждый по витаминке. Выпили, чокнувшись, и решили, не теряя времени, наконец-то, вдоволь погулять по окрестностям. Поскольку раньше нам не приходилось так рано заканчивать основной переход. И надо сказать, что поспешное решение сыграло вскоре плохую шутку… Со мной, по крайне мере.
– Переодеваемся и через 10 минут выходим.
– Что тут есть, не узнавали ещё?
– Так… На картах вот показывает, что… Поблизости где-то смотровая площадка – одна из самых опасных… Ого! Ничего себе – это выше пяти тысяч!
– Я… Не уверена, что смогу. Но можно, наверное, пойти, а там посмотрим?
– Да, конечно! Сейчас просто пойдём, куда понравится и как пойдёт. Вот ещё есть… Базовый лагерь Ама Даблам. Но вроде это далеко… Ещё какие-то смотровые площадки.
– А на входе в деревню были какие-то смотровые площадки? Помните?
– И можно ещё у нашего гида спросить. Или у Пембы. Они должны знать.
– Ну, да… Ну, да… Короче. Переодеваемся, собираемся и решим. Там Паша, наверное, уже ждёт.
И мы разошлись по комнатам. По причине наличия целых ДВУХ двухместных «апартаментов» я оказалась в отдельном номере. И, по справедливости, ко мне на вторую кровать были «поселены» все наши вещи. Переодевшись и взяв с собой лишь по маленькой бутылочке воды да фотоаппараты, мы вышли во двор. В наши намерения входило за три-четыре часа взобраться «на какую-нибудь горку» или смотровую площадку, успеть за это же время вернуться и только потом пообедать. А вечером «прогуляться снова». Как же мы были не правы. Не правы и наивны.
МОЙ ПЕРВЫЙ «ПЯТИТЫСЯЧНИК» – РАСПЛАТА «ПО СЧЕТАМ».
Признаюсь честно… Я не собиралась в тот день покорять никакие вершины. Моё состояние оставляло желать лучшего. Как–никак за последние пару дней (около полутора суток всего прошло с момента выхода из Намче-Базара) мы поднялись почти на 1000 метров. И прошагали вверх – вниз в общей сложности порядка 30-35 километров. При этом здесь кислородное голодание уже сказывалось ощутимее. Меня не покидала головная боль, а последствия простуды по-прежнему ослабляли организм. Я тихонько радовалась тому, что сегодня смогу лечь пораньше и отдохнуть чуть побольше…
Новрадж и Пемба повели нас по дорожке, по которой мы пришли в Дингбоче… «То есть в обратную сторону?»
– Похоже, к той смотровой площадке, где дети с воздушным змеем бегали.
– Ну, отлично. Тогда часа за три туда и обратно точно уложимся.
Солнечная погода и перспектива лёгкой прогулки здорово вдохновляли. И поначалу идти было даже не очень трудно. Пока не показался подъём. Я довольно быстро почувствовала себя «двоечником, освобождённым от уроков физкультуры». Казалось бы, должно открыться «второе дыхание»… Окрепнуть уже, наконец-то, мышцы… Научится справляться с нагрузками как-то… Проблема в том, что когда организм недополучает нужное количество кислорода, он не успевает полноценно восстанавливаться. Поэтому ожидаемые процессы привыкания и адаптации на высоте происходят гораздо медленнее. Впрочем, это индивидуально. В моём случае всё пришло в своё время – позже. А на десятый день я снова ощущала нехватку сил. На моё счастье к этому времени в нашей компании уже был Паша. Ему нравилось идти не спеша. И таким образом мы благополучно поделились на три пары. Женя и Женя сразу по-спортивному взяли хороший темп и постепенно оторвались от нас. Мы неспешно поднимались следом с разницей почти в час – останавливались передохнуть, оглядеться, сфотографироваться… И где-то между нами, время от времени притормаживая, чтобы дождаться Пашу и меня, шли Пемба с Новраджем. Они мирно о чём-то болтали на своём языке… Их дыхание и походка были так размеренны и ровны, что оба скорее напоминали «пенсионеров, прогуливающихся в городском парке», чем взбирающихся в гору походников.
Дорожка тем не менее достаточно быстро привела нас на первую высоту – к той самой ступе, которая встречала нас с пригорка не так давно. Оттуда открывался красивый вид. Но лёгкая победа и большое скопление туристов вокруг – нас не удовлетворили. Обманчиво недалеко (чуть повыше) обнаружилась другая смотровая площадка. Её можно было определить по знакомым каменным столбам и развевающимся там гирляндам священных цветных флажков. Женя и Женя уже были на месте – их яркие шапочки служили нам двоим опознавательными маячками.
– Ну, что? Пойдём за ними?
– Пошли. Здесь… Как-то шумно.
И мы с Пашей дали знак Пембе и Новраджу, что продолжаем подъём. Тропа упорно поднималась, незаметно набирая высоту. Я старалась не обращать внимания на ощущения, как успела себя уже приучить. И сосредоточилась лишь на том, что вижу. Казалось бы… Сколько всевозможной и невероятной красоты я уже наблюдала на маршруте? И пора перестать удивляться давно прошла! Но, как говорится, «миссия невыполнима». Я могла заставить себя забыть про тело, но душа неутомимо тянулась и тянула меня – горы, небо, снова небо, и снова горы, и вот опять, и ещё… В какие-то моменты действительно словно открывалось «второе дыхание». Возвращался азарт. Шаг становился легче и ноги слушались. Голову отпускало и даже палки повисали на запястьях за ненадобностью. Конечно, потом всё возвращалось «на круги своя» и я опять вспоминала об усталости, боли в висках и затылке… Но вот также (опять!) вставали перед глазами горы, ряды гор, каскады гор и вершин… Зигзаги ущелья, лента реки… Вдруг набегал откуда-то ветерок и небо – то закрывалось серым занавесом из мокрого шёлка, то открывалось без стеснения во всей своей безграничности и щедрости. И вроде бы те же горы… И то же небо… Только вот каждый раз новые и новое! И привыкнуть к этому не получалось. И это прекрасно!
Мы добрались до второй смотровой площадки. Отсюда вид был ещё удивительнее. Дома отсюда казались совсем игрушечными – меньше костяшек домино. А заборчики из камней между огородами и вовсе стали толщиной со спичку. Натянутые между столбами гирлянды флажков трепыхались над этой «картиной сельской жизни», и на каждом флажке могло уместиться 4-5 лоджей. Очередной обман зрения… А прямо на нас, с другой стороны долины, теперь в упор смотрела Ама Даблам. С данной точки обзора было очевидным, что мы взбираемся по какому-то хребту, который идёт параллельно массиву Ама Даблам. Гора, которой я так восхищалась подпустила меня поближе, чтобы присмотреться… Я лишь помахала ей рукой. Прокричать хоть что-то сил и голоса мне бы не хватило. Поэтому я вручила Паше фотоаппарат и вскарабкалась на два камня над самым обрывом. Изобразила что-то вроде… позы почитания…
– Сними меня, чтобы выглядело опасно.
– Ты только не упади, пожалуйста…
– Всё нормально. Быстрей снимай.
***
Нет смысла подробно описывать, как мы поднимались и что видели. Никаких слов и таланта (есть ли он?) не хватит. Даже фотографии, которые в сто раз информативнее в таких случаях, не смогли на сей раз вместить в себя и половины истинных впечатлений и масштабов…
Мы всё шли и шли. От одного уступа к другому. Странная гора заманивала постепенно. На каждой новой ровной площадке казалось, что вот ещё метров 50 вверх и будет макушка. Нам виделись шапочки-маячки наших друзей, которые, по всей вероятности, так же обманывались и не желали возвращаться, если мнимая вершина так близка! Поэтому мы устраивали очередную передышку и снова (и заново) принимали решение, что пройдём ещё немножко. Так незаметно миновали заложенные на подъём два часа, но прогулка продолжалась. Не знаю, какое затмение или самонадеянность нас постигли… Мы забыли и про обед (а вернее про его отсутствие в наших желудках), и про все предостережения Миши… Никто не вспомнил, что сегодня утром наша стартовая высота равнялась всего лишь 3930 метрам. Мы шли вверх, фотографировали, фотографировались… Медленно, иногда очень медленно… Но продолжали подниматься.
Слева от склона открывалась никогда ранее не виданная мной панорама. Далеко к горизонту уходило грандиозное ущелье. По дну его извивалась нитью «белой пряжи» в меловых берегах река. Отсюда (с высоты) она представлялась незначительной, но я уже понимала, насколько здесь изменчива перспектива. Скорее всего река в реальности была типично горной – бурной и каменистой. По обеим её берегам каскадами возвышались чёрные, серые и так далее горы. Картинка слегка закручивалась, как будто искажённая широкоформатной оптикой. Но разобраться, в чём на самом деле секрет, было невозможно. Мы добрались до тех высот, где в прямом смысле рождались облака. Тучи и облака… И поэтому видимость то терялась, то возвращалась. Долина то пряталась в пуховые перины, то выставляла напоказ свои сокровища, чтобы подразнить нас – не долее пяти минут… И снова всё тонуло в вату.
– Смотри! Там озеро!
Когда перспектива долины в очередной раз открылась, на горизонте, в дальнем краю ущелья, открылось озеро… Цветом и переливами оно напоминало драгоценный камень… Сложно было поверить, что это всего лишь вода… Кто хоть раз видел «вживую» высокогорные озёра, сумеет меня понять. Озеро светилось бирюзой и аквамарином. Казалось, одновременно, и бездонным, и прозрачным…
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОСХОЖДЕНИЯ…
– Какая красота… Это невыносимо. Это безобразие. Разве можно столько красоты сразу?
– О! Смотри, здесь справа два таких же!
И действительно, у подножия Ама Даблам засверкали два ещё более прекрасных изумруда – два озера. До того момента я и не подозревала об их существовании. И теперь, влюбившись в свою любимицу «пуще прежнего», я вовсе не могла отвести от неё глаз. Не вспоминая о времени, мы упрямо продолжали подъём. Иногда казалось, что я устала настолько, что не сделаю и шага вверх… Что больше не могу… Что надо поворачивать… Но… Впереди маячили и пропадали шапочки друзей, зовущие не сдаваться. А мимо шагали (чуть ли не вприпрыжку) люди, возвращающиеся откуда-то с невидимого верха. Их довольные лица пробуждали лёгкую зависть и спортивный азарт. Снова и снова мы поднимали голову вверх и обманывали сами себя, повторяя, что осталось каких-нибудь метров 50. Я… Смотрела на «мою» красавицу Ама Даблам. «Если бы я не доползла сюда, то так никогда и не узнала бы, что под ней лежат озёра. Кто знает, что спрятано там, наверху… Стоит ещё немного попотеть… Давай… Ещё шаг… Ты можешь…» А вслух я произносила только…
– Дзам-дзам! Идём за нашими.
Но прошло не менее получаса, прежде чем песчано-каменная пыль под нашими ногами сменилась нагромождением камней.
– Кажется, теперь близко. Смотри…
– Да… Только так казалось уже раз пять, не меньше.
– Точно. Обманчивая гора. Она какими-то волнами идёт. Балконами…
– Ага… Снизу смотришь и всё время кажется, что вон макушка, совсем рядом… Ой, смотри! Там птицы!
Чуть выше того места, где мы остановились, выискивая дорогу среди громадных булыжников и голышей, расположилась… Стая куропаток!
– Куропатки!?
– И правда! Откуда? Здесь же уже, наверное, 4500?
– Ну, с другой стороны… Здесь им и бояться некого. Попробую их заснять…
Мы с Пашей попытались запечатлеть сей удивительный факт. Но птицы тоже заметили нас. И они отнюдь не стремились попасть в кадр. Когда куропатки поняли, что от назойливых туристов и здесь не спрятаться, вся стая взмахнула крыльями, как по команде, и «насмешливо» пронеслась над нашими головами вниз.
– Жаль… Так хотелось рассмотреть их поближе.
Поднявшись к месту недавней «дислокации» поднебесных птах, мы, наконец-то, увидели наших друзей. А за ними… Долгожданную вершину. Её нельзя было спутать ни с чем! Снова тот же образованный склонами, явно различимый треугольник. И снова расходящиеся от него по ветру разноцветные флажки.
– Мы дошли.
***
Женя и Женя поприветствовали и поздравили нас, как только мы поравнялись с ними.
– Ну, мы уже час примерно здесь сидим. Видимо, пойдём уже вниз. Вы как, с нами?
Я подумала, что тоже не прочь посидеть и насладиться очередной личной «маленькой победой». Да и сил почти не осталось. Прежде, чем спускаться, необходимо было отдохнуть. Переглянувшись с Пашей, мы поняли, что согласны в данном вопросе.
– Идите. Не ждите нас.
– Ну, да… Здесь, конечно, надо побыть спокойно.
– Здесь нереальная красота! С ума сойти можно! Женька просто подмёрзла уже. А так, мы бы, наверное, ещё посидели.
– Да нет… Пора вниз. И вещи разобрать. И обед… Уже теперь ужин.
Тут мы впервые осознали, что действительно не ели с самого утра.
– Тогда в столовой встретимся. Не задерживайтесь. Уже четвёртый час.
– Да! И высоту замерьте!
– О! Обязательно! Только вон туда поднимемся, где макушка. Раз уж добрались до неё…
– Должно быть не меньше 4700-4800, я думаю. Ну, давайте… До скорого!
И Женя с Женей не спеша пошли вниз. А мы (я, Паша, Пемба и Новрадж) направились к флажкам. Шаг… Ещё шаг… Аккуратные переползания между камнями… Вокруг было тихо – других людей на площадке уже не осталось. Все, кто хотел, успели побывать здесь утром или за пару часов до нас… Но мы были упрямее ста ослов и спокойнее всех на свете яков. Мы продолжали ползти к своей награде.
И наконец… Вот она – вершина безымянной горы! Столбик-флагшток лежал поваленный, подмяв под себя часть гирлянд, как напоминание о том, что высота (а с ней и ветра) здесь посерьёзнее предыдущего нашего опыта.
– Паша, замерь высоту.
Паша включил телефон… Запустил приложение…
– Ничего себе…
– Сколько?
– 5036 метров!!!
– Обалдеть…
– Не думал я, что мой первый пятитысячник будет таким…
– Каким?
Я и сама пыталась осознать случившийся факт.
– Таким… Неожиданным что ли…
– И таким… незаметным?
– Да. Ты права…
***
Всё, что происходило дальше, больше походило на какой-то… Музыкальный клип… Или красивый добрый сон… Сидя на самом краю обрыва у поваленного шеста, я наблюдала как беспрерывно меняется мир вокруг. Скала служила «водоразделом» меж двух «чашек» – двух долин с двух сторон от меня. Справа – та, откуда мы поднялись. Слева – неизвестная и укрытая, как марлей, белёсым туманом… Или калькой, в слоях которой терялись нанесённые растворимой тушью силуэты уходящих вниз склонов, камней, редких скромных растений…
Чувство реального окончательно отступило. Остались лишь горы, облака и небо. Оказалось, что горы – это на самом деле острова. А облака – море. Деревушка Дингбоче со всеми её домиками и жителями превратилась в Атлантиду, затонувшую в облаках. Приливы сменялись отливами. И только весёлые гирлянды флажков выныривали ненадолго, словно далёкие маяки. Но потом снова всё накрывала волна. Увиденное нами в тот день на нашем первом в жизни пятитысячнике не с чем сравнить. Наверное, такое откровение бывает раз в жизни. Ведь даже если мне доведётся снова побывать в тех же местах или просто подняться на подобную высоту, это уже не будет случившимся впервые… Когда я шла наверх, преодолевая препятствия, обстоятельства, слабости – я, хоть и ожидала удивительных открытий, но в действительности совсем не знала, чего ждать. Как бы то ни было, все мучения и затраты стоили того времени, которое мы провели на вершине безымянной горы у деревни Дингбоче «под присмотром Ама Даблам». Одна только эта история (покорение первого пятитысячника) уже окупила все мои надежды – всё случившееся до и после. Хотя… Всё, что было после, было ещё невероятнее.
А пока… Мы сидели на горе. И смотрели на мир – буквально сверху вниз. Я на своём островке у поваленного шеста. Паша – на соседнем. И чуть пониже – верные Пемба и Новрадж. Мы провели там почти час. Иногда фотографируя и снимая… Иногда переговариваясь немногословно (потому что слова казались неуместными и бесполезными). Но, по большей части, в молчании и созерцании. В какой-то момент мой телефон вдруг поймал связь. И, конечно, тут же поступило сообщение в мессенджере – и по сути и по содержанию сообщение из «потустороннего мира». Одна знакомая писала мне что-то по работе. Абсурдность ситуации насмешила. Я чистосердечно ответила, что в данную секунду нахожусь на макушке горы на высоте более 5000 метров… «И поэтому давай вернёмся к вопросу позже. Когда я вернусь в цивилизацию. А ещё лучше, когда я буду в Москве»… Жизнь в Москве… Вспоминалась с трудом. С трудом верилось, что в Москве когда-то жила и я.
– Однако… Надо спускаться.
И Паша был прав. Дорога вниз – это то, о чём забываешь при первом восхождении. Ощущение победы может сыграть злую шутку. А между тем спуститься с горы не сильно легче, чем подняться на её вершину. Важно помнить об этом и сохранить запас сил и времени. Вот тут-то и всплыла наша ошибка – отложенный обед. По факту разница между приёмами пищи была непростительной для тех условий. В моём случае набор состоял из перехода с рюкзаком на большой высоте по горам, недолеченной простуды, пустого желудка и набора высоты более 1000 метров в течение одного дня. Ведь утром мы начали свой путь с 3930 метров, а с учётом радиальной «прогулки» поднялись до 5036 метров. Ну, и дальше… Резкий спуск. Очевидно, он сыграл решающую роль. Или всё сказалось в совокупности? Не знаю. Но час моей расплаты настиг меня стремительно.
ТАК ВОТ ТЫ КАКАЯ, «ГОРНАЯ БОЛЕЗНЬ?»
Не могу сказать, что спускались мы очень быстро. Но всё же следовало это делать ещё медленнее. Казалось, что самое трудное на сегодня уже позади и можно расслабиться. К тому же вдруг захотелось есть. Неудивительно – было уже почти четыре часа. А идти вниз ведь всегда легче, чем вверх.
Первые полчаса всё шло неплохо. Переставляя ноги, палки, разговаривая о предстоящем запоздалом обеде, мы уверенно «снижались». Плохо мне стало действительно как-то вдруг. Сначала навалилась слабость – похожее бывает при резком падении давления. Будто я стала воздушным шариком, из которого выпустили воздух. Ноги превратились в набитые сеном мешки. Руки продолжали опираться на палки, но пальцы уже не могли сжать их крепко. Если бы не петли (крепления), то я, наверняка, потеряла бы «управление». Головная боль усилилась и подступила тошнота. Дальше приступы шли волнами, подобно облачным приливам, что наблюдали мы с таким восторгом и не так давно… Звон и боли сменялись в черепной коробке шумом и столь сильной слабостью, что я без объяснений садилась на любой встречный камень-кочку-уступ. Через минуту и пять-шесть глубоких вдохов-выдохов, я поднималась, прикладывая к тому, казалось бы, все свои силы. Причём кишечник и желудок порывались выкатиться наружу. И было уже не понятно, что лучше – терпеть и сдерживать их позывы, или позволить опорожниться.
Так… С остановками, в холодной испарине, едва удерживая сознание в себе… Мы спускались. Пемба и Новрадж понимали, что со мной происходит. Их сочувственные взгляды не позволяли мне отключиться. Но ещё большую поддержку я получила от Паши. Он терпеливо шёл рядом – не торопя, не бросая меня, но и не отставая ни на шаг. Останавливался вместе со мной и задавал вопросы, чтобы я не теряла контроль. Если честно… Не знаю, как бы я смогла спустится с той горы, если бы рядом не оказалось Паши. И я вряд ли дошла бы до лоджа. Так плохо мне ещё раньше не было. Судя по описаниям и ощущениям, меня по-настоящему накрыла «горняжка». Я с трудом различала неочевидную тропинку, ведущую по склону. А отрезок дороги от подножия до моего номера… не помню вовсе. Хотя и дошла своими ногами… И ведь приступ случился примерно посередине пути. В очередной раз повторяю… Люди, которые стали моими попутчиками в том путешествии – моя главная ценность. Потому что без них я не пережила бы и половины своих приключений. Писать обо всём, как о пережитом в прошлом, проще. Сидеть в тёплой комнате или в кафе и раскладывать свои воспоминания по строчкам тетрадей… Значительно проще, чем идти, пробираясь всё выше по тропинкам, превозмогая тошноту, слабость, боль, усталость, непогоду, холод, неизвестность, высоту… Зато какова награда всех преодолений – люди, откровение, открытие, безграничный мир, сила, ясность, и снова люди… И высота… Подняться на неё – значит увидеть время.
Следующее, что я помню, я в своём номере. Очень холодно… И темно. Темно в глазах. Но я заставляю себя вытереться, переодеться, а дальше… Почти теряя сознание, забираюсь в спальный мешок и натягиваю на себя тяжёлое покрывало трясущимися руками. Меня трясёт всю. «Но я дошла»… «Трясёт от холода, голода, слабости?»… «Немного полежать».
– Настя! Ты как? Тебе нельзя сейчас спать. Пойдём в столовую.
Это Женя и Женя пришли проведать меня. Паша рассказал им, что случилось при спуске.
– Пойдём… Там тепло. И поесть надо. Нельзя тебе спать! Слышишь?
– Пять… Десять… минут. Ладно? Я… приду.
– Ладно. Если не придёшь через десять минут, я вернусь. Хорошо?
Дальше наступила полная темнота. Тишина. Тёмная тишина и тихая темнота. Я отключилась. Ровно на десять минут.
ОБЕД – ОН ЖЕ УЖИН.
Женя, как и обещала, вернулась через минут десять. В тот же момент, когда я «пришла в себя» и открыла глаза. При приступе «горной болезни» действительно опасно вот так ложиться спать – можно не проснуться. Могу лишь удивляться своему организму, который, несмотря на все испытания, не дал мне потерять сознание и буквально пинком выгнал меня из той ямы бессознательного, в которую я провалилась. Но десять минут отдыха пошли на пользу. Появилось немного сил, чтобы дойти до столовой. Успокоив Женю и отправив её обратно, я ещё утеплилась и затем вышла на свежий воздух. На землю опускались сумерки. Или, выражаясь в духе русской литературы… Смеркалось. Я медленно добрела до главного дома. Немного постояла на крыльце, вдыхая лёгкий ветерок. И вошла внутрь. В столовую вела узкая лесенка. По счастью, ноги мои успели окрепнуть и в этот раз неожиданная преграда не вызвала у меня никаких эмоций. Да, и вряд ли я была способна на эмоции. Мне хотелось поскорее сесть и согреться – для начала. Из-за тошноты даже голод отступил.
В столовой царил полумрак. И окутывало тепло! Что и требовалось мне для счастья. Но друзья переживали. Их требованиям поесть было невозможно не уступить. Только вот выбрать что-то терпимое для моего желудка, который пребывал в состоянии центрифуги, оказалось непросто. Сами буквы в меню перебегали с места на место и от чтения названий блюд тошнота возвращалась. Я отложила увесистую (как обычно) папку.
– Я пока просто чай попью… Может, что-то сладкое?
– Шоколад будешь?
– Ой… Нет. Не надо, пожалуйста.
Я сморщилась, как будто проглотила таракана. Моя реакция вызвала смех у всех, включая меня саму. Веселье было хорошим знаком.
– Пока чай, ладно?
– Но потом ты поешь!
– Хорошо…
После двух чашек горячего чая в атмосфере вечерней столовой, когда, наконец-то, приступы и испытания остались позади, мне стало получше. Я отогрелась и понемногу начала оживать. Пожалуй, это был самый долгий и бездеятельный наш ужин. Опасность миновала и друзья мои тоже расслабились. А поскольку напарника в карточной игре из меня бы в тот момент не получилось, нам оставалось вспоминать прожитый (ещё один) непростой и безумно интересный день… Шутить друг над другом и над собой… Восхищаться… И осторожно строить дальнейшие планы. Хотя все мы сходились во мнении, что ввиду нового опыта, теперь тем более лучше ничего не планировать. «Наслаждайся тем, что есть»…
– Наверное, я бы… Поела чипсы. Хочется солёного.
При «горной болезни», кстати, одна из общеизвестных рекомендаций гласит, что нужно пить подсоленную воду. Мне же после выпитого полтермоса чая захотелось буквально соли. Женёк сходил к «бару» и купил две упаковки «Принглс» – и мне, и себе, и вообще всем. И чипсы действительно мой организм воспринял с восторгом. Уже примерно на десятом картофельном «лепестке» я заявила, что хочу бульон. Тошнота прошла, и пришла обычная слабая боль от голода. Мы тут же позвали официантку и сделали персональный заказ – все остальные к тому моменту уже поели. Бульон, принесённый на удивление быстро, показался мне «божественным». Во всяком случае для измученного организма, он стал бальзамом, лекарством, питательным сиропом, вином и «живой водой» – всем одновременно. Самый вкусный и желанный ужин за всё моё путешествие на тот момент – бульон из пакетика, разведённый в кипятке, с чипсами «Принглс». Большего нельзя было и желать. Да, желудок и не был готов к большему.
После ужина (уж будем называть вещи своими именами и не считать ужин обедом), выпив ещё какое-то количество чая, мы отправились по комнатам. И так закончился день десятый. Пусть он завершился «горной болезнью», но… Но зато в этот день – я и мои новые друзья – мы увидели… Совершенно другой мир. Мы видели наш мир там, где мало кто из моих знакомых, друзей и близких бывал или побывает когда–либо. Мы были там. Мы открыли для себя волшебную страну. И это… То, что уже не изменится. На десятый день мы узнали, что выше 4000 метров начинается… Запределье.
ДЕНЬ 11. ПЕРЕХОД В ЛОБУЧЕ – ДОРОГА К ОБЛАКАМ.
Время превратилось в пыль… Мелкую пыль, летящую с вершин окружающих нас гор. Да, и сами мы сроднились и уподобились пылинкам, следующим за ветрами. Хотя… Мы, напротив, шли туда, где они (ветра) рождались.
***
Наутро снова вышли рано. Очень быстро и легко позавтракав (желудок по-прежнему не был готов к еде). Но что-то действительно изменилось после вчерашних «подвигов». И, если внутренние перемены имели право до поры оставаться неназванными, то перемены вокруг просились «на язык». Причём описания сами собой выходили какими-то… «вкусовыми». Буквально – вкусными.
Так, планета Земля окончательно осталась позади. Дальше Дингбоче она становилась планетой Марс. Только вот этот Марс как будто бы создавался в кондитерском цеху… Возможно, суровые поднебесные строители не имели под рукой иных строительных материалов, кроме сахара, кофе, какао и специй? Тёмные части гор (тех, что поменьше) напоминали конфеты-трюфели. Горы повыше были похожи на пирамиды, сложенные из рубленных кусков горького шоколада и слегка припорошенные сверху сахарной пудрой. Высокие белые горы напоминали разложенную на подносе халву. Кое-где на самых макушках они были целиком облиты глазурью или же венчались затвердевшими с хрустящей корочкой и закрученными венчиком пирожными-безе. Между хребтов лежали щедрые россыпи перемешанной смеси из корицы, кофе, сахара и чёрного перца… Внимательный читатель поймёт, что мне к тому времени явно требовались дополнительные источники питания. Но ближайший привал ожидал нас только в небольшом промежуточном пункте под названием Тукла (или Тхукла?). На отметке около 4700-4800 метров. И до него нужно было добираться ещё не менее трёх часов. В целом переход выглядел не слишком сложным. До Лобуче ведёт достаточно удобная тропа – без камней, без резких скачков вверх-вниз… Единственное «отягчающее» обстоятельство – постоянный набор высоты. Лобуче – это уже не поселение, а сезонная база. Практически непригодная для жизнедеятельности человека местность на высоте 5030 метров. Только камни и лёд со снегом. И если по пути мы ещё могли наблюдать «уходящую» растительность в виде мхов и лишайников, то в конце сегодняшнего дня нам предстояло очутиться в «царстве Снежной Королевы».
Цветовая палитра, как следует из предыдущего абзаца, стала сдержанной, но по-своему прекрасной. Самая яркая краска – голубизна неба. Дальше (сверху вниз) белила – снеговые шапки пиков. Серые, чёрные и красно-коричневые оттенки самих гор. И, наконец, серебристый с бирюзой – небольшая речка, бегущая по дну гигантского оврага, по которому вела нас тропа. Эта река то сужалась до нескольких едва различимых ручейков, то разливалась в мелкие озерки… Пока мы шли вдоль дружелюбной речки-ниточки, связывающей наше недавнее прошлое с таким переменившимся и переменчивым настоящим, казалось, что мы идём по руслу высохшей и когда-то полноводной реки. Склоны оврага расходились ровными покатыми волнами. А ближе к донышку скапливались камни – от мелких крошек до настоящих великанов-булыжников. Позднее мы узнаем, что шли вдоль начала ледника – знаменитого и грандиозного Кхумбу… Но откровение настигнет нас лишь на подходе к Горак-Шеп, когда бесконечный «овраг» заполнится сначала серым снегом, затем посветлеет и превратится в нагромождение ледяных разломов, хребтов и пещер… А мягкие «берега», по которым мы сейчас так спокойно шагали, сменятся валом камней. Огромных камней. Вовсе не приспособленных для ходьбы.
Но пока-то мы всего этого знать не могли. Не спеша, любуясь невиданными видами, мы шли, растянувшись по склонам в цепочке прочих путешественников. И идти, говоря по совести, было нелегко. Нехватка кислорода здесь влияла существенно. Скажем… Также, как заболев, я начала думать о каждом своём вдохе-выдохе, так и теперь я прочувствовала в подробностях каждый свой шаг. Всё то, что в повседневной жизни организм дарит нам незаметно, как само собой разумеющееся, в Гималаях познаёшь заново – как великий тайный труд. Как состоящий из множества рычажков, шестерёнок, усилий и действий механизм. И я начала… Говорить этому механизму «Спасибо». С большой буквы. За всё, что он для меня делает. Но… Некоторые из читающих могут воспринять сей факт, как признак помешательства на фоне длительного кислородного голодания. Что ж – каждому своё. Своё «право на»…
***
Таким, в основном, и был путь одиннадцатого дня. Медленно… Поодиночке… Молча… В созерцании и осознании того, что пройдено и что ещё предстоит пройти… Головная боль, кстати, беспокоила всё меньше. И в сравнении с тем, как сильно болела моя голова в Москве, особенно накануне путешествия, «горные» приступы стали привычным делом. И постепенно даже как будто начинали слабеть. Пожалуй, пора объяснить, что за «медицинские открытия» в виде нескольких листов А4 я несла на дне своего рюкзака. Не стану драматизировать – решение идти со своим «набором» в горы я приняла сама. И не считаю данное решение единственно верным – оно просто было моим. Только моим. Пусть каждый выбирает для себя. Я – выбрала… А на крайний случай у меня в запасе имелась страховка с оплаченной вертолётной эвакуацией.
Примерно за полтора месяца до вылета из-за напряжённой работы на одном из проектов у меня случился сильный срыв по здоровью. Состояние и симптомы были настолько странными, что я послушалась настойчивого друга и пошла в больницу. На тот момент я не проходила обследований около 12 лет (не считая дежурных поверхностных обходов-осмотров ради справки в бассейн и т.п.). А к врачам не обращалась со времён второго института (не считая стоматологов). И вот – друг взял меня за руку и отвёл в платную поликлинику, где я согласилась «на всё». Выяснилось, что организм не справился с обычным энтеровирусом… Причиной же настолько ослабленного иммунитета стала киста в селёзенке. Обнаружилась она во время УЗИ и была размером… Со сливу, скажем. Не стану углубляться в нюансы анатомии и медицины, но, в общем, данный факт слегка встревожил. Я захотела проверить заодно и голову – поскольку для уточнения размеров кисты требовалось пройти МРТ. Ну, и поскольку всё равно предстояло лезть в аппарат, то почему не совместить одно с другим? И узнать, наконец, есть ли конкретные причины моих постоянных головных болей, столь сильных, что нередко дело доходило до тошноты и слабости. МРТ показал, что в левой пазухе носа также поселился «воздушный шар» диаметром с советский юбилейный рубль или даже с медаль «золотого выпускника», то есть… Вторая «кисточка». Никто не готов был в точности назвать причину её появления и определить возраст. Можно предположить, что (скорее всего) она «родилась» 20 лет назад, когда я едва не умерла из-за флюса (да – такое бывает). И росла она вместе со мной все эти годы… Во всяком случае расположение и объём свидетельствовали в пользу данной теории. И киста могла быть причиной усиления головных болей, поскольку давила на сосуды, нервные окончания, и перекрывала пазуху почти полностью. Если кратко (и ближе к истории), врачи рекомендовали мне операцию и удаление «кисточки» из носа, но точно не накануне путешествия в Непал… Главное же – никто не брался предсказать как поведут себя эти «воздушные шарики» на высоте Гималаев (низкое содержание кислорода, растущее давление, нагрузки и всё такое). Когда я говорила, что мы собираемся подняться на 5500 метров, ответом мне было лишь молчаливое удивление, затем недоумение, дальше… «Будьте осторожны… Там… Ну, на высоте».
Я не захотела отказываться от мечты… К которой готовилась несколько месяцев. Но повторюсь – это было моё и только моё решение. Я не стану призывать всех поступать также. Я бы скорее посоветовала никому и никогда так не делать. Ну, или хотя бы всё хорошо и не один раз обдумать – посмотреть на ситуацию с разных сторон. Оценить трезво всё, что может последовать за решением. … Возможно, поэтому по возвращении у меня появилась идея написать столь подробный (пусть и длинный) рассказ обо всех приключениях – чтобы каждый, кто отправляется по нашем маршруту (одному из самых популярных в мире) к подножию Эвереста и к рассвету на вершине Кала-Патхара, знал бы в деталях, к чему следует готовиться. Что его ждёт там и с чем придётся столкнуться. Хотя… У каждого найдётся и что-то своё – сугубо личное. Я, например, каждый раз, когда мы на треке доставали из рюкзаков наши пакетированные сублимированные завтраки-обеды-ужины… Которые с набором высоты начали раздуваться подобно праздничным гелиевым шарам из фольги… Каждый раз, когда мы осторожно вскрывали их, протыкая сначала кончиком ножа, и слышали громкий характерный хлопок «вылетевшего» давления… Я шутила и смеялась вместе со всеми, но не могла не думать, что такой же процесс может происходить и внутри меня – с моими «кисточками». Да – это, не могло не беспокоить… Это тревожило, но не пугало. Страх остался в Москве. Там и тогда, где и когда я приняла решение не сдавать билеты. Я сказала себе, что… Раз уж нет однозначно плохих прогнозов, то и бояться не стоит. А в горах… Бояться было уже поздно. Быть осторожной – да. Внимательной – да. Но не испуганной. Как-то так.
***
До Туклы мы дошли примерно к полудню. Необходимо было передохнуть и пообедать. Если честно, я плохо помню, из чего состоял обед. Но фотоаппарат сохранил очередную бутылку «Кока-колы» в моей руке. Несмотря на обещание не злоупотреблять данным допингом, я к привалу ослабела настолько, что нуждалась в ней, как никогда. И купила. Хотя ценник равнялся уже 350 рупиям за 0,5 литра.
Отдых вышел недолгим – несколько маленьких «проходных» столовых постоянно заполнялись туристами. Здесь царило настоящее столпотворение. Вполне вероятно, что скопление народа могло объясняться тем, что кто-то всё-таки оставался на ночлег и тут. Или же многочисленные группы делали долгий привал на час-полтора? А может быть на маленьком «пятачке» пересекалось несколько маршрутов? Точно не знаю. Но впечатление складывалось, как будто мы внезапно оказались на одном из главных перекрёстков большого мегаполиса в тот момент, когда на всех светофорах загорелся зелёный сигнал. Поэтому мы не стали задерживаться и быстро (насколько было возможно) пообедав, двинулись дальше. До Лобуче оставалось не более двух часов пути. Даже для таких «не непали-пипл», как я.
Остаток дороги запомнился всё тем же знакомым ветром… Тем же неизменным преодолением… И вновь приобретённым удовольствием – от преодоления, ветра и дороги. Из-за количества народа на сузившихся тропинках мы окончательно разделились. Здешний ландшафт уже не давал людям возможности протаптывать разные дорожки для идущих вперёд, к Эвересту, и для тех, кто возвращался назад. Все поочередно уступали друг другу проход. Останавливались, пропускали и шли дальше, каждый в свою сторону. С одной стороны в этих новых условиях ты никогда не оставался один – отныне вокруг постоянно были другие путники, существующие в рапиде (в замедленном темпе), как и ты сам. С другой – друзья шли не рядом. И ты неизбежно оказывался одинок. По началу даже как будто немного обидное обстоятельство. Но ненадолго. Последний эмоциональный «атавизм» прежней жизни быстро сдался перед доводами новой мудрости, оторвался и навсегда улетел вместе с ветром на одном из перевалов (и спасибо ему) – друзья никогда не бросали меня… Зато временное публичное одиночество давало время безопасно побыть наедине с собой, подумать… Просто побыть. Вне времени.
И, как отражение моих мыслей, впереди снова показались рукотворные монументы. Какие-то был подобны безымянным холмикам и отмечали лишь факт, что здесь прошёл человек. Но некоторые на самом деле являлись мемориалом – их украшали таблички с именами погибших туристов и альпинистов. То был малый комплекс. Гораздо более массовый и известный лежал впереди (ближе к Лобуче). И никто не ожидал столкнуться так рано с напоминанием о том, что мы участвуем отнюдь не в увеселительной прогулке. А потому каждый проходящий невольно замедлял свои (и без того небыстрые) шаги и перечитывал даты жизни людей, которые остались здесь на всегда… Повод задуматься о вечном. Ощущение торжественности – вообще главная нота одиннадцатого дня. Настолько близко подойдя к небу и к чьей-то смерти, невольно задумываешься о жизни. О своей в том числе. Одна маленькая жизнь – твоя. Она тихо ложится в ладошку подобранным осколком сверкающих и пылящих гималайских гор. Ты сжимаешь её, чтобы не выронить нечаянно. И думаешь о том, что же делать с нею дальше. Прохладный камешек слегка царапает кожу руки, постепенно отогревается. Разгибаешь пальцы – смотришь на него… Любуешься, какой он красивый, и не можешь постигнуть – тебе доверено такое чудо. Почему? Как? Зачем? Что теперь делать? Что делать… Камешек ловит солнечный луч и подмигивает тебе отражением. «Что мне делать с тобой», – мысль, которую думаете вы оба. Одна и та же мысль – ты думаешь о жизни, а жизнь думает о тебе.
ЛОБУЧЕ – КЕРОСИНОВЫЙ РАЙ И ЛОДЖ ПОД ОБЛАКАМИ.
В интернете Лобуче упоминается как поселение у подножия одноимённой горы. Собственно поселение названо по имени горы, так как это уже далеко не те деревушки, которые встречались нам на протяжение всего трека. Здесь люди живут только во время непродолжительного туристического сезона – весной и осенью. Таким образом условия в этом посёлки более суровые. Не спартанские, но серьёзнее, чем на предыдущих стоянках. Из-за отсутствия растительности, скудности человеческих построек и… И из-за специфического (слегка рассеянного) света невольно возникало ощущение, что мы окончательно переселились на другую планету. Возможно на Марс?..
Абсолютная высота горы Лобуче составляет 6119 метров. Но гора имеет два основных пика, которые соединяются длинным хребтом. И высота западного пика равняется даже 6145 метрам. Зато само поселение, если верить щиту, установленному при входе в него у тропы, построено на отметке 5030 метров. Там же мы прочли, что от базового лагеря покорителей Эвереста нас отделяет всего 6 километров. Эта близость… Внушала спорные чувства. Предвкушение от последних часов перед достижением цели, конечно же. Но и предчувствие вероятной опасности каждого следующего шага. Слегка звенящая и трепещущая где-то внутри радость. И… смирение – перед величием того, что тебе неподвластно.
***
Несмотря на то, что в Лобуче мы прибыли довольно рано (в третьем часу), решено было остановиться и продолжить путь завтра. Предыдущими «подвигами» мы уже заслужили себе право на размеренный темп – в запасе у нас по-прежнему сохранялись два сэкономленных дня. Новардж объяснил, что так будет лучше, потому что впереди, по его словам, дорога превращается в «большие камни». Горакшеп и сам-то представлялся нам большущим камнем на вершине утёса или орлиным гнездом. Хотя, на самом деле, это замёрзшее дно высохшего озера, покрытое многолетними песками и пылью пород. Но, как бы там ни было, а за оставшееся время светового дня мы вряд ли бы достигли цели сегодня. Правильнее было дать организму отдохнуть и спокойно акклиматизироваться. На обычные радиальные выходы-восхождения сил тоже требовалось бы поболее. Зато мы могли и позволили себе неспешно заселиться, после чего побродить по посёлку. И даже вокруг него.
Выбирать лодж на сей раз не пришлось – среди немногочисленных домиков просто надо было успеть (УСПЕТЬ) заселиться на свободные места. В столовой, где мы просидели довольно долго (возникла непривычная пауза перед заселением), я сделала целую серию фотографий – значит можно наглядно, а не только по памяти, восстановить весь интерьер. Довольно просторное помещение имело окна во всю длину и было вытянутым от выхода. Но, тем не менее, освещения явно не хватало – внутри было сумрачно даже днём. Столы стояли рядами. Тот же корабельный лак, что и везде, умножал в отражениях силуэты сидящих людей. Народу было немного (ведь ещё далеко до ужина), но то и дело кто-то входил и выходил. Кто-то, как и мы, заселялся, кто-то выселялся… Хозяйка что-то шумно втолковывала Новраджу и Пембе. Как позже выяснилось, мест действительно не хватало. И нам пришлось ждать, пока две комнаты окончательно освободятся и будут подготовлены. Хотя, надо думать, никакой полноценной уборкой тут не занимались, но всё-таки выносили после «гостей» мусор и поправляли кровати. Мы ждали, не задавая вопросов. В целом, на одиннадцатый день путешествия все стали уже настолько успокоенными (и уставшими), что безропотно дожидались своей очереди. А затем мирно пошли вслед за хозяйкой, когда она, наконец, махнула рукой в нашу сторону и повела нас «в номера».
Аскетичная обстановка впечатляла… Построенная из досок и фанеры «гостиница» в прямом смысле стояла на земле. И если в столовой пол был настелен из дерева, то в коридорчике он, утоптанный и неровный, просто прятался под стареньким ковролином. Стоило не поднять ногу чуть выше, и ты тут же спотыкался. Номер представлял собой маленькую комнату с таким же полом. Стены, обклеенные когда-то обоями, и фанерный потолок, судя по разноцветным пятнам плесени, регулярно отсыревали. Единственное окошко напротив двери закрывалось неплотно и поддувало холодом с улицы. Зато имелась тканевая занавеска (ровно по размеру рамы) – ведь номер находился на первом этаже. Хотя от сквозняка она, само собой, спасти не могла. И всё же мы приоткрыли окно, чтобы хоть немного выветрить запах «пенициллина».
Нас впервые поселили по двое – мальчики и девочки отдельно. Мы с Женей решили, что спать в нашей комнате лучше будем головой к двери. Поскольку риск простудиться под окном был явный, а сдвинуть с места кровати оказалось невозможно – они буквально были вмонтированы (врыты) в пол. Два деревянных подиума, застеленные матрасами, простынями и накрытые пледами. Подушки, понятно, тоже прилагались. А вот по стене у каждой из кроватей было набито нечто вроде тёплого фартука. Кусок того же ковролина служил утеплением и защитой от сырости. А может и от ветра… Самодельная вешалка из гвоздей на стене да мусорная корзина в углу. Выключатель отсутствовал (как и розетка, конечно), зато на потолке висела на двух проводках одинокая галогеновая лампочка (просто лампочка). Мы сделали вывод, что свет будут подавать по расписанию. Ну, и про жульничество с нашими электрическими «жуликами» можно было забыть. Вот, собственно, вся обстановка номера.
Сауроб занёс баулы и оставил их у окна, а затем с улыбкой «испарился» (как обычно). Хозяйка бросила на кровать ключи и тоже убежала. Мы с Женей присели – каждая на свою кровать, оглядывая очередное пристанище. Я взяла ключ в руки, чтобы рассмотреть его необычный брелок-номерок и… Рассмеялась.
– Женя, ты посмотри!
В качестве брелока к ключу обычной бечёвкой крепился обломанный и обтёртый временем кусок слоёной фанеры, на котором шариковой ручкой по-английски было нацарапано название заведения… «Лодж под облаками. ЛОБУЧЕ». И номер комнаты.
Ну, и самое главное, что невозможно было не отметить по прибытии в Лобуче, даже находясь снаружи. Здесь имелось всего два источника энергии – солнце и керосин. Не считая кизяка, который служил главным обогревательным элементом. Газовые баллоны сюда уже не поднимали. Никаких коммуникаций из-за регулярных толчков и землетрясений построить не представлялось возможным. Так что на керосине здесь, в основном, и готовили, и обеспечивали необходимое освещение, а иногда и обогревались. По этой причине по всему посёлку царил запах устойчивый керосина. А домики и вовсе были буквально пропитаны им. Сильнее любых ароматов кухни, острее привкуса сырости и ярче духа сушёного кизяка повсюду ощущался КЕРОСИН. Поэтому про себя я сразу же окрестила Лобуче «керосиновым раем». Однако… Я должна рассказать и о прекрасной стороне этого удивительного места. Дабы ни у кого не сложилось обманчивого впечатления, что Лобуче не может предложить путешественникам ничего иного, кроме неустроенности и… керосина. Нет – всё не совсем не так. Совсем не так. Ведь недаром же хоть и «керосиновый», но это – рай.
***
Итак… Мы переоделись, разложились… Хотя раскладывать-то особо было нечего. Да, и полное переодевание, как раньше, уже не являлось актуальным. Размеренный переход из Дингбоче был настолько размеренным, что мы даже не вспотели. Действительно, на этих высотах основная сложность заключается в кислородном голодании. Все прочие неприятности, так или иначе, связаны с ним же. Так что мы просто «освежились» с дороги (как могли) и отправились на прогулку.
Вид на гору Лобуче – главная достопримечательность Лобуче. Казалось бы – логично. Но мы не утруждали себя знанием подробностей местности и руководствовались исключительно глазами – куда они смотрели, туда мы и шли. Первое, что всплывает в памяти – это небольшой «оазис» или «городская площадь»… Участок, через который проходила та самая река-ручей-ледник. Здесь она разливалась отельными струями, образуя миниатюрные островки, озерца и запруды с кочками. Рядом было устроено своеобразное маленькое водохранилище, два бережка которого соединялись мостиком-плитой. Он привёл нас на вертолётную площадку – большой круг, выложенный из камешков. А рядом располагалась стоянка яков и… И место заготовки кизяка. Те самые лепёшки, о которых вы сейчас подумали, сушились на валунах. То есть именно так – несколько больших камней на возвышении были облеплены ими и «поджаривались» на солнце у всех на виду. А впрочем… Почему бы и нет? В конце концов, ведь на ближайшие дни это единственная наша общая надежда СОГРЕВАТЬСЯ – хотя бы время от времени.
Следующее, о чём непременно стоит рассказать – это принципы экологии. О системе раздельного сбора мусора здесь, на дикой горной пешей тропе в Гималаях, я уже упоминала. Но, кажется, не описывала достаточно ясно использование солнечной энергии. И, кстати, в Лобуче речь шла уже не только о солнечных батареях – они и так встречались на крышах почти каждого дома на «верхнем треке». В Лобуче мы увидели ещё одно инженерное чудо – своеобразные солнечные кипятильники. Уличные кипятильники! Своего рода «зонтики», сваренные из оцинкованного металла и установленные во всех дворах (кое-где и по 3-5 в ряд) вогнутой зеркальной стороной к солнцу. На крестовине в центре каждого такого «зонтика» крепился чайник. И мы своими глазами могли убедиться в том, быстро закипала в нём вода! Вот так просто, эффективно (эффектно) и поразительно… Так очевидно, правда? Но на нас – жителей мегаполиса, переполненного всевозможными гаджетами и техникой, увиденное произвело огромное впечатление и в сотый раз вызвало уважение к народу этих гор.
САМАЯ ВЫСОКАЯ ПЕКАРНЯ В МИРЕ.
Конечно же, мы не могли оставить без внимания местные «злачные места». Таковое имелось и целое одно. А поскольку обед случился с нами ещё во время перехода, а до ужина было сравнительно далеко, мы захотели… Поесть. Что-нибудь вкусненькое. Странное дело – аппетита у меня лично не было, а вот сладкого организм прямо-таки требовал. Впрочем у остальных наблюдались те же «симптомы». В общем, у нас не возникло разногласий в группе по вопросу немедленного посещения bakery.
Вывеска у дверей хвастливо гласила, что данная пекарня числится официально самой высокой в мире и расположена на высоте 5000 метров. Наш высотометр в телефоне Паши показал, правда, всего 4900 метров… почему-то… Могла, конечно, наврать нестабильная мобильная связь. Но мы не стали разбираться, чьи замеры правдивее. Были дела поважнее! Первое и главное, что накрыло с головой, сразу при входе в помещение – это… ТЕПЛО. Всё кафе фактически состояло из одного большого зала. Вдоль противоположной стены деревянная перегородка отделяла гостевую зону от служебной. На месте, очевидно, готовили напитки, а выпечку и пирожные только разогревали. Как мы потом узнали от общительного официанта (он же исполнял роли кассира и бармена), так оно и было – десерты доставляли готовыми откуда-то снизу (из нижних селений). Этим объяснялся небольшой (но вполне достаточный) ассортимент. Весь интерьер «пекарни» был сделан из дерева. А большие окна – из туго натянутой, ровной и толстой плёнки (не из стекла). Вот почему внутри сохранялось тепло! Мы в прямом смысле оказались в парнике! Постройка прогревалась на солнце настолько сильно, что нам захотелось не просто поесть, но и… Остаться тут! Долгожданное тепло заставило забыть обо всём на свете.
Мы поспешили занять места (а в переполненном зале сделать это было непросто). Нам повезло – как раз освободился столик у окна, и за ним можно было усесться всем вместе. Под прямыми лучами солнца через плёнку припекало так, что куртки оказались лишними и были (блаженно) сброшены. Я чувствовала себя кошкой на печке и едва не замурлыкала от удовольствия. Друзья, судя по их лицам, ощущали то же самое.
– Господи, как хорошо!
– Да… Мне кажется, я сейчас расплавлюсь.
– Можно я прямо здесь заночую?
Но даже шутки и смех не смогли бы были перебить настроение ленивой него в четырёх постепенно отогревающихся путешественниках. Разве что меню способно было отвлечь и вызвать интерес. Правда цены тут значительно превышали всё виденное нами ранее. В таком месте и после таких приключений экономия – последнее, что приходило в замутнённые впечатлениями (и гипоксией) головы. Однако мне пришлось оказаться от кофейно-молочных коктейлей и тортов – одно лишь упоминание о жирной пище поднимало в желудке вчерашнюю тошноту. Поэтому я обошлась чёрным чаем и кексиком с джемом. Зато остальные полноценно вознаградили себя за пройденный путь… К слову, в жизни для нас уже действительно осталось всего два примитивных источника радости – еда и тепло. Причём тепла хотелось сильнее, чем еды. Усталость от постоянного холода в разы превышала и мышечное утомление, и головную боль, и однообразный рацион, да и многое другое. А с едой всё как раз было просто – мы скучали по чему-нибудь домашнему и родному… Мечталось о селёдке «под шубой», о чёрном хлебе, о картофельном пюре с котлетами… Или хотя бы о курином бульоне – настоящем, наваристом и горячем. Для меня же на первом месте (почему-то) представлялось сгущённое молоко (оно мне чуть ли не снилось). И больше всего хотелось чёрного чая – только заваренного и чтобы покрепче. И, конечно, недоступной общей нашей мечтой номер один негласно (мы даже запрещали себе говорить о таком хотя бы до возвращения в Катманду) оставалась… Ароматная горячая ванна. Вспоминая о ней я невольно закрывала глаза… И бредила наяву, чувствуя прикосновение пены… Но, впрочем, всё перечисленное «земное-приземлённое» не отменяло прежнего стремления к заветной цели. Эверест никуда не исчезал с нашего горизонта (образно выражаясь) ни днём, ни ночью. Просто… Увидеть Эверест, подняться на Кала-Патхар, посетить базовый лагерь – эти мысли стали как раз повседневными, привычными, будничными… Понятными. О них уже не требовалось говорить вслух. Мы относились к ним, как чему-то само собой разумеющемуся – как к чему-то, ставшему частью нас самих. Ну, а ванна, домашняя еда и тепло, наоборот, перешли в разряд недоступного и запретного… Параллельного этой вселенной. Вот так парадоксально устроен ценностный мир человека (во всяком случае, наш… во всяком случае, мой лично).
В ожидании заказа я открыла дневник, который захватила с собой на прогулку.
Запись в Дневнике от 11 октября 2018 года (фрагмент).
Непал, д. Лобуче, 15:34.., самый страшный лодж и керосиновый рай.
Вчера мы были в Дингбоче. Не писала, потому что накрыла «горняжка» не сильно, но глупо. Мы вышли утром из Пангбоче, очень плохо позавтракав – только каша, которую я не смогла даже доесть. Затем пришли в Дингбоче (подъём до 3400 метров) довольно быстро. Аппетита не было – попили чаю, витаминов… И вот так, на голодный желудок, вышли в радиалку. Планировали на пару часов, но потом проснулся азарт и желание акклиматизироваться, и в результате мы поднялись на самый пик этой горы. Это была высота 5013 метров. На подъёме было хорошо, на самой высоте тоже чуть болела голова (но это я уже не считаю, ведь в принципе меня здесь голова беспокоит уже так редко, как никто не предполагал, и я уже благодарна). А вот на спуске, хоть и спускались медленно вроде, но накрыло. Начало тошнить. Видимо сказались и голод и резкий набор-сброс больше 600 метров за раз на такой высоте… Сброс высоты получился за счёт того, что это радиальный маршрут – практически прямая дорога вверх и вниз. В общем, на середине пути начало тошнить и спустилась я на чистом самоконтроле. … Спустя час [после спуска] полегчало и я заставила себя поесть чипсы и бульон овощной. Вообще мы уже целиком перешли на пакетированное питание – местную еду уже совсем не хочется и от лоджей я уже как-то устала… Хотя красота здесь космическая!
Из-за приступа писать, понятно, уже совсем не хотелось [вчера]. Вообще, чем выше, тем меньше хочется двигаться здесь. Сейчас сидим в заведении самом невероятном – это официально самая высокая пекарня в мире. Здесь тепло и вкусно. А вот категориями цены мы уже не мыслим. Дорого или не дорого – не важно. Но денег вроде должно хватить нормально.
Итак… Я была на макушке горы выше 5000. Сейчас я на высоте 4900. Пока всё нормально – и слава Богу. Я уже успела много. Осталось выдержать немногое. Завтра идём в Горак-Шеп. Оттуда завтра же в базовый лагерь Эвереста. Ночуем там (это 5100) и рано утром на Кала-Патхар. Для меня – это главная цель путешествия. Пусть получится. Пусть получится. Пусть… Пожалуйста! И спасибо за всё.
ЁЖИК И ЛОШАДКА В МАРСИАНСКОМ ТУМАНЕ.
Самое же невероятное произошло после… Лобуче подарило мне самое фантастическое видение за всё путешествие.
Просидев в пекарне больше часа, отогревшись и перефотографировав каждый уголок, я захотела продолжить прогулку. Мальчики изъявили желание присоединиться ко мне, а Женя заявила, что не променяет благословенное тепло у плёночного окна ни на какие иные виды. Договорившись встретиться через полчаса в столовой лоджа на ужине, мы оставили её в пекарне и пошли гулять дальше. Но не успели пройти и 10 минут, как всё закончилось… Закончились дома и, собственно, сам посёлок. Он и в самом деле оказался невелик – буквально только те дома, которые можно обозреть взглядом. Мы купили в крошечном магазинчике по паре пакетиков кудрявой лапши быстрого приготовления. Затем снова вернулись к началу – ко входу в деревню и тропе, которая сегодня привела нас сюда. Я «совершила восхождение» на громадный камень, лежавший там так удачно и потребовала в очередной раз запечатлеть себя в героическом виде на живописном фоне. А в это время с перевала, который мы миновали всего несколько часов назад, в долину начал заползать туман. Он как будто шёл за нами следом и теперь догнал. Ведь Лобуче была по сути «пиалой» в окружении горных хребтов… Значит к наступлению темноты посёлку предстояло утонуть в молочной дымке. Пожалуй, пора было возвращаться в лодж. Но не сразу…
Немногим раньше, впервые обходя посёлок, мы нашли красивый вид на гору (вероятно, это и была одна из вершин Лобуче) в месте у разлива ручья. Гора отражалась в воде по самую макушку. Сделав несколько снимков, я заметила, как чуть в стороне от нас двое туристов в пёстрых тканевых накидках тоже фотографируют гору и себя на фоне горы (так же как и мы). Сначала мы помахали друг другу руками… Затем едва обменялись улыбками, потом уже более уверенными улыбками. А спустя несколько минут пошли им навстречу – парни тоже приблизились. Они показали нам наиболее удачный ракурс съёмки и мы разговорились. Новые знакомые оказались малазийцами, из Джакарты.
– Вы идёте к Эвересту?
– Да. Завтра планируем увидеть базовый лагерь…
– О, мы тоже завтра! Надеемся… Что завтра.
Фотограф улыбнулся и согласился со мной, сложив руки в молитвенном жесте.
– Да… Надеемся. Все мы здесь… Только надеемся.
– А Кала-Патхар? Вы пойдёте на него?
– Не знаем… Посмотрим. Мы… Устали. Но! Может быть и…
И он рассмеялся, пожимая плечами.
– Удачи!
– Спасибо! И вам!
Когда на обратном пути мы вернулись к горе, двух улыбчивых малазийцев уже не было. Зато гора в вечернем свете стала ещё прекраснее. Я вспомнила, что парни предсказали, как гора во время заката окрасится тёплым оранжевым светом заходящего солнца и преобразится. Так оно и случилось. В контрасте с холодными синими сумерками, которые начали собираться в долине, зрелище было невероятным. Но истинное волшебство ждало меня впереди.
Женёк и Паша тоже устали и начали подмерзать. Меня же пока берёг мой новенький костюм из Намче. Вдобавок Женёк волновался за Женю, которую мы оставили в пекарне – оговорённое время уже вышло. В общем, ребята не стали дожидаться, пока я сделаю свои «двести» фотопортретов горы. Мы условились встретиться в столовой через минут 10-15 и меня оставили наедине с закатом. Который, казалось, только того и ждал…
За то недолгое время, что я заканчивала съёмку, туман окончательно пробрался в посёлок. А в домах, между тем, начали топить печи к ужину. Горьковатый дым, напоминающий аромат горящих трав (на самом деле жгли кизяк), выползал из всех труб и соединялся с плотным туманом… Я не сразу поняла, что происходит. Солнце опускалось всё ниже и свет его сменялся на розовые и красные тона. Но «моя» гора пропала в мареве и я направилась к своему лоджу. Как ВДРУГ всё вокруг стало совершенно иным… Глядя на сделанные в тот короткий миг снимки, я сама с трудом верю в то, что они выполнены вживую и не подвергнуты никакой обработке! Потому что поверить в то, что мир сам по себе может выглядеть НАСТОЛЬКО красивым, невозможно! Так просто не бывает!!!
Но… Я видела ЭТО!!! Густой сырой туман перемешался с сухим и не менее густым дымом, заклубился и окрасился лучами низкого солнца. Горы стали сиреневыми силуэтами, алые стены домов превратились в завёрнутые в кальку пряники с сиреневыми леденцами вместо окон, а воздух… Воздух изменился до неузнаваемости – розовая, персиковая, малиновая вата то расходилась, открывая новые тайны, то накатывала волной, словно невидимые объятия… Конечно же, я не могла уйти от этой сказки. Начисто забыв обо всём, я свернула за угол и пошла в обход нашего лоджа. Меня встретило поле, чья тропинка-ложбинка таяла где-то впереди за занавесом пионовых облаков. Непонятная постройка (сарайчик из кусков шифера) преобразилась в загадочный, как будто вырезанный из пастельной бумаги, причал. Можно было с лёгкостью представить, что где-то с другой стороны за ним спрятана лёгкая лодка, способная уплыть по этому закатному морю тумана. Я почти почувствовала себя Ёжиком в известном мультфильме, бредущим неизвестно куда… И тут же, как подтверждение, навстречу мне по той самой тропинке вышла лошадь… Она мирно паслась и была намного спокойнее меня.
– Лошадка, здравствуй.
«Лошадь ничего не ответила Ёжику»… Всё волшебство длилось не дольше 10 минут. Мне… Повезло. Я увидела это.
А дальше, с уходом солнца, всё снова стало синеть. Что тоже было красивым, но уже не вызывало того безумного восторга. Я ещё постояла с фотоаппаратом в руках… Прислушиваясь и сохраняя в себе увиденное. В ответ мне (моему ожиданию) в небе неожиданно расчистился верхний край и открылась макушка Лобуче! Посреди густого ультрамарина гора показалась мазком карминово-розовой акварельной краски… Отдельным – как будто хребта и склонов не существовало вовсе. Чудо… Повисло в небе… И через минуту видение скрылось в тумане, в дымке – как и весь мир. Я мысленно поблагодарила кого-то неизвестного, где-то там… Кто выше гор. И, наконец, пошла к нашему лоджу. Лобуче уходил в ночь. Наградой одиночкам стало то, что случается лишь однажды, лишь на мгновение… И каждый миг.
***
Окна столовой уютно светились в собирающейся темноте. Стёкла запотели изнутри из-за разницы температур, отчего люди внутри напоминали актёров театра теней, если смотреть на них с улицы. Снаружи стало совсем холодно, я ненадолго задержалась на крыльце. Приятно было наблюдать за этими тёплыми силуэтами, прислушиваться к неразборчивому гулу человеческих голосов и ощущать слабый аромат готовящегося ужина… Умиротворение поселилось в душе. Мне как будто тихо пообещали, что… Всё будет хорошо. И всё у нас получится. Всё было настолько призрачным, но при этом настоящим, что говорить вслух… Стало ненужным.
Я вошла. Друзья ждали меня и как раз собирались сделать заказ. Я показала им сфотографированную (запечатленную) красоту. Они подивились вместе со мной. Затем мы съели ужин – наше любимое блюдо! Суп из кудрявой лапши, варёные яйца и чипсы. Разогревшись, мы дурачились и изображали, что поедаем нечто невероятно изысканное. А на десерт сыграли несколько партий в карты под чёрный (почти чёрный) чай с лимоном. Но долгих посиделок не получилось. Нас предупредили, что свет действительно скоро отключат по всему лоджу. Надо было успеть умыться и приготовиться ко сну. Поэтому день завершился без лишних телодвижений. Отсутствие в номере света, отопления и вообще минимального комфорта компенсировалось поселившимся в душе осознанием… От Эвереста нас отделяет меньше 10 километров.
– Уже завтра…
– Да… Ещё немного.
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
ДЕНЬ 12. «БОЛЬШИЕ КАМНИ», «МЁРТЫЙ ВОРОН» И «МЫ СЮДА ДОШЛИ».
Утро запомнилось коротким отрывком – вода в уличном умывальнике превратилась в кусок льда. Зубы пришлось чистить, держа в руке кружку с водой из термоса, которая хоть и не замерзла, но была невозможно холодной.
Переход из Лобуче в Горакшеп действительно оказался самым простым и самым сложным – всё, как нам рассказывали. Расстояние примерно в 5 километров и набор высоты около 300 метров. Всего-то навсего… Но на преодоление этих «смешных» цифр ушло больше всего сил (не считая последующего восхождения на Кала-Патхар) и больше пяти часов. Иногда казалось, что людей здесь в разы больше, чем в предыдущие дни. Что и тропинки неудобнее. И что кислород закончился совсем. Что тепло не будет уже никогда… И нигде… Но – давайте разбираться.
На самом деле по статистике (и это было очевидно, кстати) в Горакшеп добирается половина тех, кто вылетает из Катманду в Луклу – часть, правда, попросту идёт медленнее и тоже приходит, но сильно позже «основного» потока. И всё-таки… Примерно треть доходит до базового лагеря. Лишь четверть поднимается на Кала-Патхар. Конечно, это грубые и весьма приблизительные подсчёты. Вряд ли они учитывают тех, кто идёт по нашему первоначальному маршруту через озёра Гокио и, таким образом, проводит на 5000-ных высотах на сутки больше времени, а значит тратит больше физических ресурсов. Скорее всего в статистику не входят и те, кто поднимается на Кала-Патхар в обычные дневные часы или вечером – без вот этого всего «геройства и романтики». Тем не менее – объективная реальность такова, что людей на финальном рубеже значительно меньше, чем на подходе к тому же Намче-Базару. Так откуда же возникает обманчивое ощущение тесноты? Дело в тропинках. Они, вернее она – единственная и сужающаяся постепенно тропа, служит дорогой как туда, так и обратно. Местами ширина её напоминала протоптанную в свежевыпавшем снегу цепочку следов первого утреннего путника… Порой приходилось останавливаться, взбираться на камни по бокам и пропускать цепочку идущих навстречу «возвращенцев». Таково негласное правило.
Кстати, о камнях. Мы довольно скоро вспомнили предупреждение Новраджа о «больших камнях» на подходе к Горакшеп. Мы почему-то думали, что это… Образное выражение. Но гид был буквален и точен в словах. И если вы думаете, что «большие камни» размером… Ну, быть может по колено или, так и быть по пояс нормальному взрослому... Вы ошибаетесь. Да – такие камни в последнем переходе наверх были тоже. Но это были самые меньшие из них. В основном же путь пролегал между глыб размером с человека и даже крупнее. Я с ностальгией и любовью вспоминала о лестницах «не по ГОСТу» нижнего трека, на которые я так любила ворчать. Вот бы их сюда… Но от мечт и фантазий пришлось отказаться и вернуться в мир реальный – нужно было смотреть под ноги, чтобы не оступиться… Чтобы распределить нагрузку и не сбить дыхание… Чтобы-чтобы-чтобы… Чтобы дойти! И всё же… Я была бы не я, если бы не смотрела вокруг и не находила силы и возможности сфотографировать – чтобы запомнить.
Поначалу все мои попытки запечатлеть масштаб панорамы казались обречёнными на провал. Истинное величие Гималаев не вмещалось в кадр – горы на снимках выходили обычными. Ну, склоны… Ну, хребты… Ну, снег на вершинах… И что? Чем они так уж отличаются от любых иных? Ради чего люди (и мы в том числе) летят, едут и идут сюда – через полмира и полстраны, да ещё с такими трудностями и затратами? Впрочем… Ведь для меня самой таких вопросов никогда не существовало, верно? Значит… Ответ во мне? В нас? В каждом? Ответ в самих этих людях! И тогда я перевела камеру в сторону идущих впереди меня и всё сразу стало на свои места. В сравнении с горами люди казались меньше муравьёв – бисеринки ярких цветов, рассыпанные посреди ущелий, камней, утёсов, склонов, перевалов… Гималаи мгновенно выросли! И между всех вершин безошибочно угадывался, конечно же, Эверест… Здесь стало очевидным то, что и так давно известно. Но ведь одно дело знать и совсем иное – убедиться. Самому… Воочию…
Эверест. Джомолунгма. Сагарматха. Выше всех гор – выше всего нашего человеческого мира. Макушкой он уткнулся в небо. А оно голубым блюдцем закручивалось вокруг него, наматывая облака, как пучки шерсти под пряжу на веретено. Так было, есть и так будет – за миллионы лет до этого мгновения и вечность после… В это хочется верить. А мы – лишь бисеринки разорванного кем-то цветного ожерелья, закатившиеся сюда случайно. Хотя нет – не случайно! И это важно – мы здесь по собственной воле.
Вот так, по воле и холоду ясному, мы медленно шли вперёд. Шаг. Ещё шаг. «Дзам-дзам». Не сопротивляясь обстоятельствам, не теряя надежды, не усердствуя напрасно. Но… Всё выше и ближе к цели. Пройденный путь переплавился, наконец-то, в опыт и привнёс в характеры нечто новое. Правда, изменения были не только духовными, но и физическими. И, дабы сбавить градус романтизма, опишу и их. Мы ощутимо похудели. Но мышцы тоже явно подкачались. Поэтому не могу сказать, что одежда на нас так уж болталась. Тем более, что одеваться мы старались всё теплее, поскольку температура была теперь низкой всегда и продолжала понижаться. Вдобавок на лицах практически постоянно наблюдались отёк и припухлость из-за сырости, ветра и прямого солнца. Мы постоянно мазались кремом от загара (с фактором защиты +50 и даже +70), но эффект его всё равно был неполным. Хотя без крема мы могли бы и вовсе «зажариться» до «пузырей». Что ещё? Вместе с крепостью мышц мы обзавелись, как ни странно, и истощением. Усталость и некоторая замедленность движений, затруднённое дыхание в результате многодневного кислородного голодания – такова реакция привыкшего к комфорту организма. А значит и различные сбои в работе внутренних органов и систем. Самые безобидные из них – нарушение пищеварения, плохой сон, головная боль. Головная боль, кстати лично у меня, с набором финальных высот действительно случалась всё реже и слабее. Простуда тоже отступила. И, если честно, я хоть и продолжала «на автопилоте» слушать себя изнутри и рассчитывать потенциал ресурсов и сил, но думала больше о том, что открывалось моим глазам. И этой «пищи» было столько, что я едва успевала её «переваривать».
Например, где-то посередине перехода я вдруг поняла, что дно ущелья не просто завалено чем-то похожим на цементный песок. Эти странные серые развалы на самом деле были… Покрытыми каменной пылью… Льдами! Вернее ледником! Мы шли вдоль «языка» того самого печально известного Кхумбу, на котором стоял базовый лагерь, и по которому альпинисты начинали своё восхождение. Тот самый Кхумбу, который унёс столько жизней и который до сих пор продолжает двигаться. Знаменитая ледяная река, соединяющая вершину Эвереста с подножием Гималаев со стороны Непала… Если приглядеться, можно было различить в серых «бетонных» складках расщелины, в которых поблёскивал голубоватыми морщинами лёд. Ступени застывших волн казались такими вечными и надёжными. Но обманчивое впечатление могло бы стоить жизни доверчивому путнику, рискнувшему приблизиться к ним без должной экипировки, проверки и сопровождения. В любой момент ледник мог дать трещину из-за невидимого движения. А проточные воды под ним унесли бы в бездну лабиринтов под толщей снега, камней и льда. Говорят, у Кхумбу дно без дна – бездонная неизвестность холода… Однажды, когда мы стояли, пропуская других людей, Паша поднял свою палку и показал мне на зияющую в центре ледника… Дыру.
– Смотри, какая пещерка.
– Вот это да! Как будто… Кто-то живёт там.
– Ага. Попадёшь туда в гости и всё.
Пещера открывалась под одним из ледяных уступов. И значит увидеть её с берега можно было не отовсюду. С той точки, на которой мы оказались, бирюзовый и гладкий как стекло вход в пещеру открывался во всей красе. Отсюда он казался небольшим. Норка снежного человека? Однако шутливое сравнение тут не мешало понять, что высота сводов пещеры значительно превышает рост человека… А зияющая чёрная глубина отверстия наводила на мысли о бесконечности туннеля. Пещера вызывала одновременно чувства и восхищения, и ужаса. Тянула к себе и в то же время «приказывала» держаться подальше.
К слову, об опасности добровольно избранного пути к Эвересту в те дни напоминало многое. Не так явно как та ледяная пещера в центре ледника, но тем не менее… Вертолёты – старые знакомые. Они то и дело носились над головой вперёд (по направлению нашего движения) и назад. Состояние окружающих людей. Некоторые чрезмерно бодрились и вызывали здоровую зависть. Но были и такие, глядя на которых, приходилось невольно задаваться вопросом, через сколько времени сломаешься ты сам… Например, на подступах к Горакшеп мы обогнали группу японцев. Среди них была одна туристка… Она ехала верхом на лошади! Бедное животное с трудом выбирало, куда поставить копыта. Ведь среди сплошного нагромождения камней (а тропа стала именно таковой) даже людям было непросто пробраться… И в данном случае мы, наблюдая, уже не столько думали о собственных покидающих силах, сколько переживали за лошадку. Честно говоря, даже полностью ослабев, я вряд ли рискнула бы ехать на лошади по этим осыпающимся неверным тропкам. Да, и удержаться в седле на резких подъёмах и спусках (даже в замедленном темпе высокогорья) задача не из лёгких… В общем, смотреть на наездницу (а больше на её лошадь) было больно и жалко, и мы поспешили поскорее миновать их. Но тут невольно вспомнилось то, что довелось повстречать днём раньше… Ещё одно местное «чудо света», которое сложно оценить однозначно. Оно настолько не вмещалось в общую картину настроения, когда мы только что буквально «покорили» свой первый пятитысячник (несмотря на приступ горной болезни)… Что я не упомянула об этом ни в дневнике, ни посредством фотоаппарата. И лишь видеокамера, отключить которую было достаточно сложно на ходу, не отстав от остальных (она ведь крепилась на голове), зафиксировала данное событие. О котором я сказала несколько слов вскользь в предыдущих главах всё же расскажу… Дело было уже перед самым Лобуче.
САМОЕ ВЫСОКОЕ В МИРЕ… КЛАДБИЩЕ – ВОСПОМИНАНИЕ ПРЕДЫДУЩЕГО ДНЯ.
Идти оставалось около часа. Тропа вела всё выше. И вот на одном из перевалов нам открылся мемориал памяти. Целый парк рукотворных монументов с табличками имён и историй на всех языках мира. Фактически – это не кладбище. Здесь нет захоронений. Но это самое известное и самое крупное высотное место, посвящённое погибшим альпинистам и туристам, которые навсегда остались… у подножия величайшей горы.
На просторной площадке, на высшей точке перевала Дугла Пасс, расположено несколько десятков плит и «памятников» (правильнее будет называть их, согласно буддистской традиции, чотренами). После часового восхождения от Туклы с её столовыми и обеденной суетой, как правило, большинство групп и туристов-одиночек сбрасывает на перевале тяжёлые рюкзаки, устраивая себе небольшую паузу. И практически каждый пришедший, погружаясь в молчание, обходит украшенные неизменными флажками монументы. Мы поступили так же.
Сил на разговоры особо не было. Зато в тишине, сопровождавшейся лишь хлопаньем флажков, шуршанием шагов и шумом ветра, мысли становились ясными, а сознание очищалось. Я отыскала чотрен, посвящённый легендарному Скотту Фишеру… У другого памятника особо тронула меня надпись, нацарапанная прямо на камне: «Алексу, любимому друзьями». А больше всего поразил монумент, посвящённый девочке пяти лет. Табличка от имени родителей образно и поэтично рассказывала историю о том, как дочка оставила их и навсегда уплыла в своей лодочке к свету… Почему и как она оказалась в столь раннем возрасте на треке в Гималаях? Конечно, нам встречались семьи, путешествующие вместе с детьми. И надо признаться малыши даже не выглядели утомлёнными. Но всё-таки это были дети 9-10 лет и старше. А в пять лет? Вопрос, оставшийся без ответа… Хотя прогулка по мемориалу и так оставляет в душе много вопросов. Когда подходишь к вечности настолько близко, что буквально можешь протянуть руку и коснуться её ладонью… Вот же она, повсюду – в сложенных из камней пирамидках, в отражающих небо табличках с датами рождений и смертей, в самих этих горах, которые сотни лет наблюдают бесконечную вереницу людей… Зачем мы все приходим сюда? За чем? Вопрос, оттолкнувшийся от чужих жизней и обращённый прежде всего к самому себе.
– Для чего я здесь?
Что заставляет человека стремиться и совершать такое непростое путешествие, которое требует столь длительного времени, забирает столько сил и денег, заставляет рисковать здоровьем и кого-то даже приводит к гибели? На своём личном примере могу подсчитать, всё приключение стоило мне примерно 120-130 тысяч рублей (на 2018 год существенная сумма). К тому же я отказалась от нескольких перспективных проектов, чтобы высвободить нужные даты осенью. И вдобавок, я здорово поиздевалась над своим организмом. Ради чего? Чтобы увидеть… Как солнце встаёт над Эверестом? Вряд ли эти пять слов станут достойным объяснением. Вряд ли всем тем, чьи имена звучат с табличек мемориала на высоте в 5000 метров на перевале между Туклой и Лобуче, требовалось что-либо иное… Кроме этих вот пяти слов. Помнится… Где-то, в многочисленных рассказах о покорителях вершин, был один эпизод. У известного альпиниста спросили, почему он так хочет побывать на Эвересте? Ответ был прост: «Потому, что он есть».
Уже после того, как я вернулась из Непала домой, мне неоднократно задавали похожий вопрос. И по сей день, когда я рассказываю о том, что довелось пережить, увидеть и совершить, чтобы пройти по Гималаям, дойти до Эвереста и благополучно вернуться… Я часто слышу: «Но зачем? Что это – выйти из зоны комфорта? Чтобы было, чем похвастаться? Чтобы себя проверить или что? Ну, допустим, там красиво – посмотреть на это. Хорошо. Но, блин! Это же… Дорого, опасно. И мучиться так… Для чего?»
Смогу ли я ответить? Нет. Могу лишь привести цитату Фридриха Ницше (хоть и спорного, но великого мыслителя). «Те, кого видели танцующими, казались безумными тем, кто не мог слышать музыку». Тот, кто не слышит музыку, никогда не поймёт того, кто любит танцевать. Наверное… Я просто один из тех, кто танцует, всю свою жизнь – так или иначе. Вот и весь мой ответ.
***
В самом конце проходящего через мемориал отрезка пути возвышается большой камень с вмонтированным в него гладко отполированным крестом. Это православный чотрен – единый символ и общая память обо всех погибших на треке или при восхождении, объединённых христианской верой. Мы задержались у него. Вне зависимости от религии монумент вызывал чувство сопричастности. На границе между мирами, на Крыше Мира и с обратной стороны привычной картины мироздания… Это было как невидимые объятия. И ощущение всевозможности…
МЁРТВЫЙ ВОРОН – ГОРАКШЕП.
Горакшеп – в переводе с языка шерпов это означает «мёртвый ворон». Так называется самое высокое в мире человеческое поселение, предназначенное для обслуживания туристов. По сути не посёлок, а только база. Даже меньше маленького «керосиновго рая» Лобуче. И если я не ошибаюсь, состоит он из 4-5 лоджей. То есть проблема заселения в Горакшеп стоит острее, чем где бы то ни было. Нам места забронировали заранее. Но всё равно пришлось ожидать пока комнаты освободят постояльцы, которые едва успели спуститься с Кала-Патхара. Бронь предполагала только количество человек и значит нужно было «забирать» номера в порядке живой очереди. Выбор состоял не в том, какой вид из окна тебя устроит. А в том, сколько часов ты готов провести в ожидании. Пока мы обедали в столовой на первом этаже нашего (немецкого, кстати) 4-х этажного «отеля», наверху освободилось пара номеров. Можно было занять их либо дожидаться дальше. Что означало бы для нас потерю времени, ведь сегодня мы хотели посетить базовый лагерь. Это нужно было успеть сделать до наступления темноты.
Мы поднялись посмотреть. Одна из комнат была смежной и маленькой. Второй номер чуть большей площади оказался угловым и с двумя окнами. Хозяева, к слову, только заканчивали собирать вещи. Их утомлённые глаза смотрели на нас снисходительно – наше (хоть и не меньшее) утомление отличалось от их. В наших глазах, не смотря ни на что, светились азарт, кураж и совсем чуть-чуть растерянность… Мы только пришли и только-только рассчитывали достигнуть цели. А они уже готовились вернуться домой победителями – сделавшими то, о чём мечтали (также, впрочем, как и мы), доказавшими себе и кому-то ещё в своей жизни, что они способны превратить слова в действие. Они… опережали нас всего-то на сутки. Но отличались на целую вершину.
Итак, мы с Женей выбрали себе угловую комнату, доставшуюся от двух бородатых восходителей. А Женя с Пашей заняли другую комнату, поменьше. Обстановка отеля не сильно отличалась от тех мест, где мы раньше останавливались. Разве что отделка получше. Всё-таки хозяином лоджа был немец. Табличка на крыльце приветствовала приходящих названием «Aktivferien» (активный отдых) и уточнением высоты (5140 метров). Было чисто, ремонт казался относительно свежим… В прейскуранте даже имелась такая услуга как электроодеяло (крайне дорого). Но в остальном… Всё как везде. Лютый холод. Непобедимая сырость (из-за холода в том числе). Ледяная (до ломоты) вода в умывальниках. То же устройство туалетов и электроснабжения. То же меню. Но ведь люди и шли сюда совсем не за услугами. В лодже необходимо было переночевать и для этого сгодилась бы любая комната – я знаю, что есть такие экстремалы, которые, дойдя до Горакшеп, останавливаются в обычных палатках. Не опасаясь замерзнуть заживо. Хотя с другой стороны… В нашем с Женей угловом номере обнаружилась небольшая проблема – сломанный стеклопакет. Да – здесь были установлены настоящие пластиковые стеклопакеты! Их наличие, конечно же, не могло спасти от холода, но вполне способно было БЫ защитить от ветра… Да вот только у нас система задвижки оказалась нарушена. Видимо, предыдущие постояльцы пытались выйти из положения при помощи текстильной клейкой ленты. Рама не задвигалась до конца примерно на 2-3 сантиметра. И оставшаяся щель была неаккуратно облеплена тёмными полосками. От сквозняка их условная герметичность буквально разошлась по швам и морозный воздух свободно гулял по комнате. Ночь под таким «продувом» скорее всего привела бы к отиту (наверняка). Впору сесть и заплакать (как в известной шутке). Но тут Женёк всё исправил! Окно было не сломано – его просто пытались задвинуть в обратную сторону, неправильно распределив створки. Приложив усилия (и освободив предварительно конструкцию от скотча) он сдвинул застрявшую створку и окно закрылось! Так что хотя бы наши уши были теперь в безопасности.
Мы обсудили, как лучше и выгоднее распределить время и решили, что можем постараться, как планировали, дойти сегодня до базового лагеря, а завтра… Как заказывали – встретить рассвет на вершине Кала-Патхара. Переодевшись и взяв с собой самое необходимое, не стали задерживаться. У меня с собой оказались фотоаппарат, видео камера (GoPro), флакончик стеклянный с пробкой для льда с ледника Кхумбу (самый необычный из заказанных сувениров) и… палки. Лучше брать их с собой. Дорога до лагеря от Горакшеп занимает больше двух часов в одну сторону. Помимо высоты и слабости встречаются не менее привычные препятствия – большие камни, узкая тропа, подъёмы и спуски. Другая деталь, о которой лучше тоже не забывать – солнцезащитные очки. Женя забыла их надеть, и не сильно, но всё-таки испытывала дискомфорт во время «прогулки». Яркое и близкое солнце, отражающееся одинаково со всех сторон (слева и справа от заснеженных склонов, от выжженного белёсого полупеска под ногами и от сверкающих серебряными крапинками скал), ослепляет и заставляет зажмуриваться и щуриться практически без перерыва.
Однако все бытовые неурядицы и физические проблемы сами собой отступили, стоило нам выйти из лоджа. Оно и понятно… Ведь мы, наконец-то, направлялись туда, где ждал один из главных пунктов всего нашего предприятия. Цель многих месяцев подготовки и напряжённого труда стольких дней. Теперь уже вполне реальная и достижимая… Хотя по-прежнему немного из области воображения… Но всё-таки почти осязаемая уже – базовый лагерь Эвереста. Легендарное место, где живут альпинисты до покорения самой высокой вершины нашей планеты, откуда они отправляются на восхождение и куда возвращаются победителями… Что бы там ни было.
EVEREST BASE CAMP. «МЫ СЮДА ДОШЛИ».
Крошечные люди… Гигантская змея-ледник. И великаны-горы. Кажется, что время тянулось бесконечно долго. Идти было не тяжело, но и не легко. Тело и сознание попросту свыклись с состоянием «вялого космонавта», которое не проходило последние несколько дней. Тем более, «космонавт» был весьма воодушевлён и знал, что всему виной теперь уже лишь кислородная недостаточность, а она не навсегда, и вообще скоро всё вернётся в прежнее русло, ну и так далее. Дабы отвлечься от надоевших самоуговоров, мне оставалось только сосредоточить всё своё внимание и по крупинкам собирать в карманы памяти всё, из чего состояла окружающая нас действительность – ведь она была реально (нереально) крутой.
Сначала мы шли по полю безжизненного песка. По видимому поверхность являла собой то самое дно высохшего озера. Но гораздо больше она походила на лунный кратер – такой, каким мы знаем его по документальным кадрам съёмок в космосе. От каждого шага вверх вздымалось лёгкое облачко пыли и оседало на одежде. К тому времени, когда мы дошли до гряды знакомых «больших камней», ноги были уже по колено покрыты «лунной пыльцой».
С момента подъёма солнце стало нестерпимым. Не знаю, как справлялись Женя и другие, кто шёл без очков. Горы вокруг – вверху и внизу, повсюду, – сверкали или отливали белизной. Вообще они стали похожи на сморщенные и застывшие на морозе свежевыстиранные простыни, обсыпанные серебряной крошкой. Солнечные лучи многократно отражались в каждой их складочке и с ослепительным блеском летели прямо в глаза. Лишь Кхумбу продолжал чернеть посреди хрустяще-белого пейзажа – сажевые и перцовые россыпи по-прежнему тянулись по дну гигантского оврага. А небольшие замёрзшие озёрца, служа глазами древнему леднику, бесстрастно смотрели на нас, ползущих по кромке, и иногда лениво моргали, когда солнце пряталось в озорные облака, пробегающие по небу.
Знак в небе в виде одного такого облака, лаконично размазавшегося по синеве, приветствовал нас на подходе к информационному щиту. То ли нотка, то ли буква санскрита – это белое пятнышко не поддавалось однозначному толкованию. Поэтому по настроению мы приняли его за ДОБРОГО вестника, конечно же. Зато текст на щите был написан по-английски и понятен каждому. «Горакшеп = 3 км или 3 часа от Базового лагеря. Намче = 33 км или 22 часа от Базового лагеря. Базовый лагерь = 5205 метров». Нулевой меридиан местного значения (местного ли?) и точка притяжения. Место силы однозначно. Но… Всего лишь маленький участок ледника у подножия Нуптце. Да-да! Ведь самого Эвереста из Базового лагеря не видно. Начало ледяного склона и быть может фрагмент западной вершины – вот и всё. А чтобы различить принадлежащие именно Эвересту очертания, нужно очень хорошо разбираться в подробностях здешнего рельефа. Поскольку я не являлась таковым знатоком, мне ничто не мешало просто наслаждаться видами и поздравлять себя внутренне с каждым новым сделанным шагом, приближающим меня к мечте. Надо сказать, что осознание того, насколько красивой и необычной была моя (такая неожиданная) мечта, и что людей в числе моих знакомых, видевших своими глазами всё, что довелось увидеть мне, меньше, чем пальцев на одной моей слабеющей правой руке, придавало новых сил (откуда что берётся?) и делало происходящее вдвое (вчетверо) более ярким, звонким и радостным. Если бы позволяло дыхание я, наверное, каждые пять минут кричала «Ура!», не обращая внимания на реакции окружающих. Впрочем, судя по лицам, думаю, люди вокруг поняли бы меня…
Мы всё шли и шли по каменному гребню. В тишине, плотной и прозрачной одновременно, слышались тихий перестук переставляемых палок, шёпот ног и редкие неразборчивые иностранные слова. Даже собственное дыхание идущих тонуло, таяло или, возможно, скрадывалось за бафами и повязками. Воздух был настолько холодным, что дышать им вчистую на ходу порой становилось сложно. Так что многие прикрывали рот (хотя бы воротником). Но вдруг странный звук нарушил общее молчаливое умиротворение… Глухой и долгий шум – не то грохот далёкий, не то взрыв… Он раздался так внезапно, что не все отреагировали. В основном люди продолжали идти, как по инерции, вперёд. Но звук повторился. Он шёл с той стороны более высокого хребта на противоположном от нас «берегу» разлома. Поясню – мы продвигались по насыпи с левой стороны от Кхумбу. Справа от него резко устремлялись ввысь склоны главных гималайских пиков, за которыми прятался Эверест, а также территория Китая. И вот оттуда до нас, наконец, докатилась третья волна, заставившая некоторых на мгновение остановиться. Прислушаться… Задуматься… Опуститься на землю (не буквально, конечно, а в смысле заземления). Никто не задал вопроса. Никто не решился произнести вслух пугающее слово. «Лавина?» Значение этого слова трудно описать в полной мере, сидя в тёплом уютном кресле, в безопасной квартире цивилизованного мира. Но там, на кромке у Кхумбу, когда вмиг и на миг прекратилась музыка шагов, палок, камешков, улыбок, а дыхание, недавно неразличимое, вдруг стало оглушающим, смысл и перспективу слова «лавина» невозможно было недооценить. Однако в непредвиденной паузе ничего не поменялось вокруг… Солнце продолжало щедро разливаться по сине-голубому небу. Облака тянулись и разворачивались лоскутками, как будто ничего особенного и не случилось. Звук растворился в тишине, словно его и не было. Горы напомнили о своём величии и … хрупкости бытия. И снова уснули. Надолго ли? Кто знает? Никто так и не заговорил о том, что мы слышали. Оглянувшись на проводников, которые невозмутимо продолжали путь, люди двинулись дальше, вперёд к своей цели и необъяснимой мечте. Крошечные люди. Идущие вдоль спины гигантской змеи-ледника. В окружении молчащих (и слава Богам, и пусть молчащих) великанов-гор. Никто не повернул назад. Никто не потребовал и объяснений.
***
Мы… Достигли… Базового лагеря! 12 октября 2018 года. Вопреки всем ожиданиям мы дошли туда довольно быстро. В 12:51 по местному времени. Время зафиксировано в видеозаписи. Я включила камеру как только мы спустились с хребта, следуя указаниям гидов и цепочке прочих путешественников. Без них вполне можно и не заметить место, служившее домом покорителям Эвереста каждую весну. Участок ледника, отмеченный лишь небольшим холмиком из камней, обвязанных гирляндами цветных флажков, национальных флагов и футболок с памятными надписями. Да ещё осколок с нацарапанными на нём маркером неровными буквами и словами «Everest Base Camp 2018». Едва различимое пятнышко на бескрайней спине Кхумбу. Каким бы близким не казалось тут всё из-за эффекта разреженности воздуха, стоило вписать в пейзаж человечка и обман вскрывался. Истинный масштаб разворачивался во всей красе. Крошечная цветная клякса – оказалась Базовым лагерем. А тянущаяся к ней от тропы нитка ярких капель краски – людьми. И четырьмя капельками из множества 2018 года – стали мы. Вернее шестью. Ведь Пемба и Новрадж прошли с нами весь наш путь.
Какими фразами описать состояние, охватывающее человека, который… Исполнил мечту! Задумал и сделал? Всех слов будет мало и недостаточно. Это – радость больше радости. И усталость, которая и не усталость вовсе. Это – абсолют. Чистый, безупречный и… Весь твой – целиком и полностью! Да… За такое можно действительно многое отдать. Время, силы, деньги… Обо всём этом уж точно не жалеешь, когда стоишь на вершине мечты – на горизонте событий. И чувствуешь себя как никогда цельным. Ты честно шёл и честно дошёл. Ты – это ты. И теперь ты знаешь, кто ты такой – кто ты есть и кто есть ты.
Мне хотелось танцевать. Петь, танцевать и улыбаться. Улыбка сама собой не сходила с лица. Горы одаривают безумной красотой всех безумцев, дошедших сюда. Открылось какое-то третье дыхание и я не ощущала усталости всё время, что мы находились в Базовом лагере. Базовый лагерь стоит на леднике. А ледник есть вода. И вода имеет память, ведь так? Сколько чаяний, надежд и убеждений хранят в себе эти камни и снега? Сколько ног приходит сюда постоянно, сколько рук разворачивает здесь свои палатки, сколько пар глаз устремляется к горным пикам... Разве могло быть иначе? В этом месте нельзя не испытать душевный подъём. В зависимости от степени эмоциональности натуры, характера у каждого будет своё выражение чувств. Но бесчувственным не останется ни один – я верю. «Мы сюда дошли… Мы сюда дошли. Мы сюда дошли!» – повторяла я в камеру без остановки, словно не могла поверить сама себе.
Повторяя за другими, мы тоже устроили фотосессию на памятном холмике с утверждающей нашу победу надписью. Сначала всех вместе нас заснял Новрадж. Затем чередуясь друг с другом, практически «передавая пас», как пошутил Женёк, сфотографировались по отдельности. К знаковому месту выстраивалась живая очередь, стоило кому-нибудь задержаться на холмике лишнюю секунду… И живо представлялись очереди к вершине Эвереста, уже не однажды унёсшие во время восхождений чьи-то жизни.
– Я точно не хочу на Эверест. Нет. Не хочу. Посмотреть на него – да. Но на саму вершину… Глядя на эти очереди.
– Да! Представляешь? Стоять там и ждать?!
– Ладно стоять. А висеть и падать почти от бессилия? И ждать, пока место освободится…
– Я тоже не хочу…
– Давай ещё сэлфи.
– Там на склоне! Фигурка как будто. Смотри…
– Человек? Не может быть…
– Вон там… Нет… Пропала. Или есть? Движется как будто. Точка какая-то.
– Не вижу.
– Блин, как же тут красиво!
– Туман собирается.
– Нам не пора?
– И всё? Уже? Нет.
– А что вы делаете? Камешки?
– Держи. На память.
– Глядите! Воробей! Откуда он здесь?
– А мне нужен ведь лёд…
Разговоры, так же как и мысли, перескакивали с одного на другое. Сами мы тоже хаотично перемещались по лагерю. Но при этом, как оказалось, находились под неусыпным присмотром. Когда я захотела сойти с площадки и подобраться поближе к скалам, Новрадж возник будто из-под земли и остановил меня. Я объяснила, что мне нужно собрать в склянку лёд Кхумбу. Там, куда я указывала, ледник выпускал огромные зубы чистейшего белоснежного льда. И мне, конечно же, хотелось побегать вдоль их слезоточащих влажных сколов – как в тех фильмах, что я успела посмотреть в Москве. Новрадж выслушал меня с недоумением, но затем крайне серьёзно объяснил, что… Не пустит меня туда. Небольшой участок Базового лагеря, который был отведён для посещения туристами являлся проверенной территорией. Но не следовало забывать, что вся поверхность у нас под ногами состояла из льдов Кхумбу – мы находились в центре ледника. И мне об этом, собственно, и напомнили.
– Там могут быть разломы. Никто не сможет помочь. Можно в любой момент провалиться. Опасно.
А мне-то всё казалось, что коварные трещины и бездонные пропасти таятся где-то там, выше и дальше от меня. А непоправимое происходит только в фильмах. Да… Действительно, не стоит путать естественный заповедник с Диснейлендом. Какими бы дружелюбными не казались горы, они всегда готовы напомнить, что человек здесь случайный гость. И лучше всегда быть готовым ко всему. Помнить об осторожности. Я вспомнила. О том, что и так уже стою на леднике. Но всё-таки отойдя немного от основного скопления туристов, сохраняя тем не менее разумную внимательность, я извлекла из кофра склянку и мой складной микронож, и наковыряла для Лины самый что ни на есть настоящий лёд ледника Кхумбу. Признаюсь, что в рейтинге заказанных сувениров из Непала, этот самый оригинальный. Я закрепила наполненный флакон с пробкой на склоне небольшого уступа и задокументировала выполненное обещание посредством фотокамеры. После чего спрятала стеклянный пузырёк с драгоценными льдинками в боковой карман кофра (фотосумки), решив, что это единственный из доступных мне способов контролировать его вертикальное положение и «непроливаемость» (ведь лёд когда-нибудь растает) до возвращения в Москву. И вернулась к друзьям. Новрадж, кстати, всё это время не спускал с меня глаз и явно испытывал напряжение. А друзья в это время раскалывали на камешки крупный булыжник уже знакомой нам сверкающей породы. Я вспомнила, что вторым номером в сувенирном списке значился камень из Базового лагеря. Для одной моей Оли. Она заказывала, чтобы был непременно из Базового лагеря. Что ж – очень кстати, я смогла выполнить и её просьбу, собрав несколько осколков «тибетского серебра» и просто разных камешков. Тёмных, светлых, гранёных мраморных и стёсанных слоёных…
А воробей в Базовом лагере действительно летал и скакал. И мне даже удалось запечатлеть его. Он был… По-гималайски поджарый и какой-то даже стройный. По-непальски любопытный. Очень по-русски голодный. И интернационально бесстрашный. Птица самого высокого полёта в моей жизни. Каким ветром занесло его туда? Вероятно, пока альпинисты живут в Базовом лагере, их присутствие привлекает туда и всякую живность. Этот воробей может быть кормился «крошками со стола» и запомнил… Попрыгав минут десять среди нас, он видимо понял, что едой тут сейчас и не пахнет, вспорхнул и улетел. А мне снова захотелось запеть во весь голос и взлететь вслед за ним, стать птицей, хоть на мгновение, и подняться ещё выше. Выше…
– Завтра на Кала-Патхаре. Думаешь, будет столько же народу?
– Не знаю…
– Надо выходить в 4 утра. Если хотим встретить рассвет… на вершине.
– Да… Завтра потяжелее, наверно, будет.
– Выше будет. Это точно!
Глядя сейчас на наши фотографии, я думаю, что мои друзья – это самая сильная пара в мире плюс самый стойкий в мире солдат. Три человека, которых подарил мне «завтрак с видом на Эверест» – невероятно красивые, удивительные люди. И, если бы не путешествие, их тоже не было бы в моей жизни. Как и всего, что мы пережили вместе. Как и меня самой – той, какую я себя узнала и какой смогла стать. Я узнала, что самой высокой горы в мире может быть не видно от самого её подножия. Что бывает снег, который никогда не тает под самыми яркими лучами солнца. И что самый крепкий в мире лёд не обязательно белого цвета и не обязательно твёрдый. А ещё… Что мощь – не всегда велика. Что высота – не всегда в росте. Стать бывает неочевидной. И красота может быть тайной. А победа бывает не громкой. И ещё много того, что не произносится вслух. О чём поёт душа, что видят горы во сне, чем дышит ветер… Всего не расскажешь словами. Вот и всё. И больше, пожалуй, ничего. Всё это знание вмещается в секунду молчания. Но остаётся в вечности. Для меня оно неизменным хранится под закрытыми вЕками глаз – в чёрно-белом пейзаже в виньетке синего неба и светящегося воздуха, в россыпях камешков под ногами в оттенках сепии и графита, а также в разноцветных молитвенных флажках, в бликах от крутящихся медных барабанов, отполированных руками монахов и тех, кто идёт дальше. В силуэтах горных вершин, которых ты пока не достиг, которые всегда и всё ещё впереди… И поверх всего этого ложится моя просвечивающая на солнце тень. Всё внутри меня. До сих пор.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
ДЕНЬ 13. КАЛА-ПАТТХАР. ВЕРШИНА ВСЕГО.
Утро тринадцатого дня оказалось более суровым. От лёгкости и эйфории предыдущих суток не осталось и следа. Ужин совершенно стёрся из памяти и запомнилась лишь мучительная короткая ночь. В Горакшеп нет спасения от холода. Даже я в своём тяжёлом и толстом спальном мешке, приправленном двумя химическими грелками, так и не смогла до конца согреться. Что уж говорить об остальных… Ноги, благодаря грелкам и двойным носкам, ненадолго стали тёплыми, но лицо, плечи, руки, грудная клетка… Куда прятать ледяной нос? Изо рта вырывались облачка пара от дыхания… Я не думала, что можно устать мерзнуть. Но это была именно усталость – утомление холодом. Забыться сном удалось лишь часа на четыре. И в три утра (ночи) мы вылезли из спальников – на сей раз практически одновременно. Из-за недосыпа тело ломило. А от морозного воздуха недолеченные насморк и кашель снова вернулись. Головная боль тоже возобновилась, но казалась наименьшим злом.
Для начала мы оделись. Непросохшие и оттого ещё более холодные, чем обычно, ботинки уничтожили остатки ночного прогрева. Впрочем ночь ещё не закончилась. Рассвет планировался ближе к шести и, чтобы романтично встретить утро на вершине, нам предстояло два часа подниматься в кромешной тьме и преодолеть (ни много ни мало) 500 с лишним метров в высоту. Размышляя об этом мы с Женей заставили себя прожевать и проглотить какие-то батончики (злаковые, протеиновые, шоколадные, не помню) и запили остывшим чаем из термоса. Не чувствуя при этом ни голода, ни аппетита, ни вкуса. Но совершать восхождение на голодный желудок (как мы убедились ранее на личном опыте) было не только опасно, но и весьма неразумно.
– Я возьму с собой бутылку колы.
Конечно столовая была ещё закрыта, но я предусмотрительно купила колу вчера. За 450 рупий. Повезло, что не за 500.
– Пойду проверю, как там наши.
Женя поднялась и вышла. Я услышала в коридоре стук в дверь и сонное бормотание в ответ. Потом дверь открылась и тихий неразборчивый разговор послужил напоминанием, что пора собираться.
Женя вернулась.
– Встали?
– Только что.
– Хорошо… Я схожу зубы почищу.
Спустя минут 15-20 мы собрались на улице у крыльца. Было как раз четыре с небольшим на часах. Кроме нас лишь человек 5-6 проснулись в такую рань. Приветствуя своих, они понимающе улыбнулись и нам, и зашагали прочь. Через каких-нибудь пару минут темнота поглотила их полностью. Наш лодж стоял крайним в посёлке. И единственная лампочка над ступеньками у входа являла собой полную картину ночной иллюминации в Горакшеп. Дальше полутора метров милого, но одинокого пятнышка света начиналось безмолвное царство тьмы.
– Вы понимаете, как мы найдём дорогу на Кала-Паттхар?
– Наверно наш должен знать?
– Наверно…
– А Пемба тоже с нами?
– Да.
Тут Новрадж, не имевший возможности знать, о чём мы переговариваемся, уверенно махнул рукой и произнёс коронную фразу…
– Дзам-дзам!
И как он угадал? Да, и что нам теперь оставалось… В конце концов, для чего мы забрались этот на край света? За спиной ждал только номер, больше похожий на ледяную избушку. И хотя всё происходящее походило скорее на помешательство, чем на действия разумных людей, мы опёрлись на верные палки и направили свои стопы туда… Не знаю куда.
***
Ночь висела густая, иссиня-чёрная. Но всё-таки постепенно глаза привыкали довольствоваться слабым светом налобных фонариков и ноги переставали спотыкаться обо всё подряд. Впереди показалась уходящая куда-то вверх вереница таких же светящихся точек – других безумных смельчаков, идущих впереди нас. В темноте они напоминали светлячков… Или новогоднюю гирлянду, которую кто-то по ошибке намотал на гору вместо ели, и зажёг во мраке. Звёзд, как ни странно, почти не было видно. То ли их самый яркий час миновал, то ли туман не успел до конца рассеяться и скрадывал сияние.
Мы шли в привычном порядке. Впереди Женя и Женя. Затем я с Новраджем. Замыкали Паша с Пембой. Поначалу Новрадж шёл самым первым, показывая дорогу. Но вскоре начался подъём. Тут уже невозможно стало сбиться с узкой тропы и он вернулся на своё привычное дежурное место рядом со мной. Однако все быстро почувствовали, что сегодняшнее испытание не сравнится ни с одним из предыдущих дней. Теперь-то мы в полной мере поняли, что такое тяжёлый подъём.
Идти было трудно. С трудом давался буквально каждый шаг. Мы не шли, а ползли. Мозг ощущал потерю кислорода каждую новую минуту и подавал сигналы бедствия. Казалось, что кровь движется по венам в том же темпе, в котором удаётся переставлять и ноги. Я не слышала ничего, кроме собственного дыхания. Мысли сосульками вмерзали в голову и я только повторяла бесконечно себе под нос: «Ещё шаг. Ещё шаг. Сделай шаг. И ещё…» Сосредоточенность достигла предела и нарушалась лишь редкими кивками головы, которыми я вынуждена была отвечать Новраджу на его встревоженные взгляды и вопросы время от времени.
Через каждые метров 10-15 я останавливалась, чтобы продышаться. Это также давало возможность убедиться, что друзья рядом. Спустя время, условия подъёма стали сказываться на всех – Пашу снова беспокоила нога, Женя и Женя начали сбавлять темп. Мы всё чаще встречались во время подобных пауз-остановок – для передышек. Примерно на середине пути настал момент, когда Женя сама предложила нам идти вперёд и не ждать их...
– Нет! Пойдём вместе.
– Мы постоим и пойдём.
– Идите-идите… Сейчас… Продышусь.
– Точно? Ты уверен? Может вернёмся?
– Да, всё нормально. Я в порядке.
– Может... Вернемся… И днём попробуем?
– Я! Дойду! Я сказал – я дойду!
Все мы на тот момент были уже синего и зелёного цветов. Кроме нехватки кислорода и недосыпа сказывалось отсутствие тепла. Пожалуй, Кала-Паттхар самое холодное место, случившееся в моей жизни. Холод, пробиравшийся всю ночь в самую душу, продолжал укрепляться внутри нас с каждым метром высоты и подбирался, казалось, к самому сердцу. С каждой новой остановкой он отвоёвывал всё новые кусочки наших тел. Идти было трудно, но стоять и вовсе не представлялось возможным. Женя снова приказала нам идти.
– Может оставить с вами Новраджа? Или Пембу?
– Не надо. Будет плохо, мы сами спустимся. А так… Потихоньку, не спеша дойдём… Догоним…
– Да! Мы вас догоним.
Ответ Женька не успокоил. Но стоять действительно было бессмысленно. Темнота начала редеть – незаметно, неявно близился рассвет. А это значило, что и людей на тропе скоро будет прибавляться. Мы и так уже регулярно кого-то пропускали, отступая в сторону, потому что вшестером перекрывали движение полностью. С немалой тревогой, то и дело оглядываясь, мы всё-таки продолжили подъём, но уже вчетвером – Новрадж, я, Паша и Пемба. Под ногами проступили очертания дорожки, камней. Силуэты впереди стали различимы, а границы электрических пятен света наоборот размылись. Я поняла, что пора выключать налобные фонарики.
– Который там час?
Часы показывали пять с небольшим. До восхода солнца оставалось примерно 50 минут. И впереди (высоко и впереди) показалась макушка нашей «чёрной горы». Кала-Паттхар дословно в переводе – чёрная гора. И в сравнении с окружающими её снеговыми хребтами она таковой и видится. Впрочем, чёрной Кала-Паттхар могли назвать и те сумасшедшие, которые подобно нам, вздумали покорять её перед рассветом. Во непроглядной чёрной ночи.
– Надо торопиться…
– Вот и поспеши…
– Бегу-бегу…
– Поговори…
Но я разговаривала уже сама с собой. Перед вершиной Паша опять немного отстал. Что за таинственная сила вытолкала меня в тот день наверх? Ведь себе я уже никаких сил не находила. Да и какое это имеет значение? Так получилось. Когда я, наконец, поднялась на Кала-Паттхар и в очередной раз оглянулась, рядом со мной был только Новрадж. Слабость замедлила движения, а холод пронизывал насквозь. Не помогали ни тёплые штаны, ни ботинки с носками, ни лыжная куртка, ни пуховые перчатки. Не чувствуя ни рук, ни ног, я бросила палки и вскарабкалась на курган из камней, который возвышается там над смотровой площадкой ещё метра на три. Оплетённый флажками венчик горы, где склоны её сходятся в правильный треугольник, как на детских рисунках. В данном случае треугольник имел ещё и плоский гребешок, который слегка выдавался над утёсом, но для меня важнее был факт, что его плоские камни давали возможность свободно усесться и быть одновременно выше голов всех прочих людей – отдохнуть, не мешать и не смешиваться. Теперь я действительно оказалась выше всех. Я дошла… Я смогла… Я это сделала…
Правда, в тот момент меня больше волновали мои друзья, а не мои достижения. Я смогла рассмотреть Пашу, заканчивающего подъём. Но Женю и Женю в веренице поднимающихся не находила. При очевидной резкости всего пейзажа перспектива, так стремительно уменьшающая масштаб удалённых объектов, обескураживала. Нельзя было сопоставить расстояние и время. Только подсказки в виде муравьиных размеров людей на фоне гор, давали приблизительное представление, как сильно мы отстали друг от друга. Оставалось только надеяться, что с ними не случилось ничего плохого. Между тем небо окончательно посветлело и вместо сизого постепенно начало наливаться нежной голубизной. Новрадж объяснил мне, откуда следует ожидать солнца, и какой из пиков есть Эверест. Вернее его я угадала сама и лишь уточнила для надёжности. Я включила камеру, нацепила её на голову вместо бесполезного уже фонаря… Снова поискала глазами друзей… Теперь казалось, что я узнаю их яркие одёжки. Поприветствовала радостно Пашу – он не стал карабкаться ко мне. И приготовилась увидеть то, что задолго до происходящего момента получило своё название…
ЗАВТРАК С ВИДОМ НА ЭВЕРЕСТ.
Чёрной, вывернутой наизнанку, воронкой посреди гигантского кратера, чьи стены состоят сплошь из шести-, семи- и восьми- тысячников, возвышается Кала-Паттхар. А венчает его сложенная за десятилетия руками бесчисленных паломников каменная… Кочка. На этой кочке сижу я, устремив глаза на самую высокую в мире высоту. Сагарматха, Джомолунгма, Эверест… Одна гора выглядывает из-за другой – Эверест наполовину скрыт Нуптце. И вместе они образуют силуэт, похожий на чашку. Я сижу и пристально наблюдаю за синей чашкой – жду, когда стенки её посветлеют до голубого и затем окрасятся золотистыми лучами солнца, пронзающего воздух насквозь. Я не знаю наверняка, но надеюсь, что так и случится. Ведь иначе… Зачем тогда всё? Кстати, зачем вообще я здесь? Руки и ноги замёрзли настолько, что я не чувствую их, несмотря на то, что активно стараюсь шевелиться, топаю пятками по уступу, бью себя по носам ботинок, кусаю перчатки и стучу кулаком о кулак. Ничего не помогает – быть может мозг включил режим энергосбережения, экономит несчастный кислород и уже не гонит кровь в свои дальние автономии? Мою кочку со всех сторон окружают другие закоченевшие люди. Нас не больше 20-ти или даже 15-ти человек. Но и место тут не назовёшь комфортным – простор вокруг, а мы уцепились за «пятачок» на макушке Кала-Паттхара, как осенние листья за веточку. Холодный ветер сильными порывами пытается напомнить, что нам тут не рады. Но – вот они мы – шли, шли… и дошли. И теперь хрипло (сипло) смеёмся над трудностями (что ещё делать?) в ожидании долгожданной награды. Все мы хотим увидеть восход.
Вон какой-то мужчина, легкомысленно одетый, хлопает себя прямыми руками по худым бокам, пытаясь согреться. Он похож на большую птицу, которая никак не может улететь. А вот и мои друзья – Женя и Женя! Они тоже здесь – тоже дошли! Женя сильно замёрзла. А Женя совершает нечто невероятное – сняв куртку (ой, даже зубы ломит смотреть на него) он натягивает фирменную футболку «Гонки героев», в которой участвует регулярно, и фотографируется на память, широко улыбаясь. Вот невозмутимый друг-подарок Паша! Ему тоже холодно, но он не теряет чувства юмора и самообладания.
– Паша, о чём ты думаешь? Вернуться бы обратно?
– Я думаю… Что все эти люди, которые сюда ползут… Занимаются ерундой. Ничего тут особенного нет.
Конечно, он шутит. Но может и нет… А из долины тем временем действительно продолжает тянуться цепочка людей. Они сильно отстали, растянулись и уже вряд ли успеют к началу «шоу». Но я понимаю, что через полчаса здесь в любом случае начнёт собираться толпа. Впрочем, едва ли я выдержу дольше. Адский холод и критически низкий уровень кислорода подают непрестанные сигналы моему организму. И я прекрасно изучила его «азбуку Морзе» на пути к этой вершине. Время на исходе. На моё (вернее наше) счастье как раз начинается… Начинается!
Донышко синей чашки между Эверестом и Нуптце загорается. В следующие секунды оттуда поднимаются завихряющиеся персиковые и абрикосовые язычки – как будто шампанское почему-то варится на огне и вскипает золотистыми пузырьками к самому краю. Сосуд наполняется и вместе с ним преображается весь мир. Первыми вспыхивают как две свечи всё те же Нуптце и Эверест. Следом окрашивается цепочка гор – только макушки, напротив нас и в стороне – там, откуда мы пришли. Вся гряда приветствует солнце и становится великим апельсиново-янтарным ожерельем на фоне стремительно светлеющего неба. Каждую секунду происходят всё новые и новые перемены. И каждый миг, тем не менее, тянется несоразмерно долго. Всё кажется одновременно застывшим и неуловимым. Безостановочно щёлкают затворы фотоаппаратов. Голоса вконец садятся, устав выкрикивать одни и те же фразы без конца.
– Как же красиво!
– Как же здесь холодно!
– Красиво! Невероятно красиво!
– Холодно! Боже, какой холод!
– Это невозможно красиво!
– Я больше не могу! Не могу больше! Холодно!
И часть людей постепенно начинает покидать Кала-Паттхар, не в силах больше терпеть, но уступая свои места следующим. На мою кочку уже тоже покушаются. Я продолжаю сидеть – не столько держу оборону, сколько слабею. И всё-таки ресурс пока есть. Друзья мои уходят вниз один за другим – тоже замёрзли. Да и понятно – ведь самое-то главное мы увидели! А дальше восход будет лишь продолжаться – ещё долго, очень-очень долго. Так долго, что мы точно не выдержим и станем льдинками. Вот и Паша, напомнив мне, что мы встречаемся в столовой, кивнул Пембе и они тоже начали спускаться.
– Я скоро!
Да. Пожалуй пора. Мои тёплые толстые одёжки позволили мне больше получаса продержаться на вершине. Победа… Я прикидывала, сколько по прямой будет от моей кочки до Эвереста… Но тут произошло странное. Внезапно я почувствовала, что должна срочно покинуть свою позицию – сползти хотя бы на основную площадку. Я не смогу рационально объяснить природу этого озарения. Я просто вдруг и очень чётко осознала, что примерно через 10 минут силы покинут меня. Совсем. Внутри как будто загорелся маячок. И время пошло. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного – невидимые стрелки буквально тикали у меня в ушах.
– Новрадж! Надо спускаться. Идём. Дзам-дзам! Быстро.
Верный гид как будто всё понял. Медленно и постоянно оглядываясь, он стал показывать мне дорогу. Хотя в утренних сумерках тропа стала очевидна, я была очень признательна ему, потому что сама соображала с трудом. И вот… Буквально через 20 метров, то есть как раз через 10 минут… Тиканье в ушах утонуло в шуме волн, в глазах потемнело и чьи-то ватные руки потянули мою голову вниз, одновременно окунув ноги в густой кисель. Я… Опустилась… Я села на ближайший камень. Мой спутник здорово испугался. Понимая это, я постаралась изобразить на лице осмысленное выражение и растянула губы в улыбке. Во рту пересохло… Благодаря чему я вспомнила о спасительном средстве в рюкзаке. Отлепив от нёба непослушный язык, я попросила Новраджа снять рюкзак со спины и достать колу. С осуждением цокая языком, он всё же выполнил неугодную просьбу. И пара глотков ледяной газировки (вброс сахара, само собой) вернули меня на землю. Ещё пара глотков… Унялась тошнотворная дрожь в коленях… Ватные клубы рассеялись… Кисельные берега затвердели… И я смогла встать на ноги – опираясь на палки, конечно же. Приступ длился не дольше минуты. Но все-таки обольщаться не следовало. Нужно было аккуратно продолжать спуск. Однако, несмотря на то, что опасность ещё не миновала, я откуда-то знала, что свиданий с горной болезнью для меня… Больше не будет. Горы помиловали меня. Кстати, после восхождения начисто прошла и моя головная боль. А забегая вперёд, могу сказать, что голова не беспокоила меня потом ещё целый месяц – практически вплоть до назначения операции. Что тоже явилось маленьким чудом, которое никто так и не смог объяснить.
Спуск занял почти два часа – практически столько же, сколько и подъём. Шли мы вниз так медленно, как только могли. Силы организма были на исходе. Зато силы душевные переживали небывалый подъём и созидание. С трудом переставляя ноги, я пыталась как можно более кратко сформулировать, что же именно случилось с нами там, на вершине горы. Да – мы просто и небыстро шли, дошли и так поднялись на гору. Восхождение наше было скорее туристическим, нежели героическим. Но… Ведь это была высота 5645 метров. И она покорилась нам – пропустила нас и показала то, что бывает лишь только здесь и сейчас. Наш рассвет над Эверестом уже никогда не повторится, хоть и происходил уже тысячи лет и будет происходить возможно ещё миллионы. Мы… видели время – само время, как оно есть. Время прошло перед нашими глазами, прошло сквозь нас и (быть может) изменило нас. Ведь точно так же, как не повторяется рассвет, не повторяемся и мы. Мы – тоже в этом моменте.
Примерно в середине спуска я наклонилась и подняла камень, очередной –кусок спрессованный мраморно-гранитной крошки.
– Прощай, Кала-Паттхар. И спасибо тебе за всё. Обещаю... Я буду помнить.
У подножия, когда мы ступили на песчаное дно, означающее начало обратного пути, я сфотографировала покосившуюся табличку с надписью «Way to Kala-Pather» и свои запыленные тяжёлые ботинки, дошедшие сюда. А потом и сам песчаный кратер, с несколькими цветными домиками на краю. Все три кадра вышли какими-то… Инопланетными. Завтрак с видом на Эверест состоялся.
ЗАВТРАК ПОБЕДИТЕЛЕЙ.
За завтраком мы устроили себе настоящий праздник (после переодевания и «принятия душа» в виде влажных салфеток, разумеется). Организм перезагрузился и внезапно порадовал вновь открывшимся аппетитом. В тот момент, когда мы только раскрыли папки меню, за соседним столом как раз подавали что-то горячее и ароматное. Это оказались пшеничные тосты с яичницей на них! После стольких дней «диеты» запах жареных белого хлеба и яиц едва не превзошёл по эмоциям только что совершённое восхождение.
– Я буду то же самое!
Мы с Женей хором выпалили одну и ту же фразу, рассмеялись и даже захлопали в ладоши. Атмосфера праздника разливалась по столовой вместе с солнечным светом. К выбранному заказу все добвили ещё и тосты с джемом. И в это утро общим для нас четверых стало не только чувство победы, но и вкус. И тут я вспомнила про свой разрядившийся телефон… «Хорошо было бы позвонить домой. Рассказать, что уже всё хорошо и что мы теперь идём назад». Но услуга подзарядки телефона стоила в Горакшеп порядка 600-700 рупий… Порция жареных тостов… Или половина электропростыни… «А! Гулять, так гулять!»
– Знаете, я попробую зарядить и оживить телефон. Пока нам готовят… Только в номер схожу за «шнурком».
Не прошло и пяти минут, как я уже стояла перед прилавком с зарядным устройством и телефоном в руках. Парнишка-служащий понял без слов и подключил мой SONY к многорозеточному «пилоту», который и уже был весь увит проводами. Невидимый ток, как раствор по капельнице, устремился к аккумулятору. Мне показали экран, на котором появилась иконка заряжаемой батареи, чтобы я могла убедиться в наличии оплачиваемого процесса. Я успела обрадоваться и даже приготовила деньги, но вдруг… Снова это поворотное «вдруг»! Экран моего телефона разом зажёгся зелёным светом и в следующий миг погас.
– Там… Что-то случилось?
Парнишка невозмутимо проверил соседние гнёзда «пилота» и другие заряжающиеся гаджеты. Проводок. Контакт. Похоже, всё было в порядке и лишь мой единственный родной телефончик не подавал никаких признаков жизни. Он не включался и явно не заряжался. Вообще никак не реагировал на наши манипуляции – мы пробовали вставлять его «вилку» во все розетки, нажимали кнопки в надежде перезагрузить программное обеспечение, гладили, умоляли и рассматривали со всех сторон… Всё без толку. Телефон превратился в чёрный полированный кирпичик. В конце концов я упаковала его в пуховую перчатку, попросила ещё раз подключить к питанию, и дать так полежать. Оставался небольшой шанс, что аппарат отогреется и придёт в себя.
Я вернулась за стол и поделилась с друзьями.
– Мог он сгореть?
– Ну, кстати, здесь может быть тоже нестабильное напряжение?
– У него не было никакой программы блокировки? Из-за низкого напряжения… Или от холода, например?
– Не знаю. Он так… Вспыхнул и погас.
– Не расстраивайся…
– Да, я не расстраиваюсь… Просто это уже третий телефон за год. И я его только недавно купила.
– Может ещё оживёт?!
– Ладно… Он вроде был застрахован при покупке… И вообще – пусть это будет моей самой большой потерей. И единственной!
И очень вовремя в этот момент нам принесли праздничный завтрак.
– Давайте есть!
– И давайте допьём витаминный напиток! Как раз четыре осталось. Меньше нести будет! Вместо шампанского! Где кипяток?
Разлив горячую воду по кружкам, мы развели в них окаменевший уже порошок, и дружно чокнулись, поздравляя себя с тем, что теперь… Мы идём домой! Это был самый вкусный белый хлеб, самые яркие яйца, самый сладкий джем в моей жизни. Вряд ли хоть один приём пищи доставлял мне когда-либо прежде ТАКОЕ наслаждение. И поднимал настроение НАСТОЛЬКО убедительно. Правда, телефон так и не «очнулся» – с меня не взяли денег, а сочувственная улыбка стала небольшой компенсацией за случившееся. Но не было ни малейшего желания уделять этой проблеме дополнительные время и силы (да, и не хватило бы их). Предстояло ещё сдать комнату, упаковать рюкзаки и баулы для обратной дороги, обсудить маршрут возвращения… И вот как раз последний пункт являлся для нас на тот момент самым главным.
Мы должны были выбрать. Идти ли вниз по тому же маршруту, каким пришли в Горакшеп, или, как говорится, «закрыть гештальт» и свернуть на дорогу к долине Гокио. В первом случае мы знали, к чему готовиться и могли рассчитать по дням, где и когда окажемся, а значит могли распределить оставшиеся силы, деньги, риски… Непокорная погода в Лукле не давала забыть об осторожности и необходимости подстраховаться (заложить запасные сутки). Во втором же случае мы бы, конечно, выполнили программу, на которую нацеливались изначально (и, честно говоря, увидеть небесно-голубые озёра Гокио очень хотелось). Но имелось одно обстоятельство. Выбирая маршрут в сторону Гокио, мы лишали себя дня отдыха (из расчёта километража в день), и должны были бы провести на высотах выше 5000 метров ещё около полутора или двух суток. Лично для меня данный фактор стал решающим. Трезво и всецело осознавая своё состояние… Обследуя и анализируя внутри себя собственный организм и его ресурсы… Прислушиваясь к мышцам, суставам, лёгким, к сердцу и голове (и не в образном, а в самом прямом смысле), я понимала, что могу не выдержать сейчас такого перехода. Процесс вынесения вердикта был похож на то, что произошло на вершине Кала-Паттхара. Когда я вдруг получила сигнал от организма с точным временем и запасом ресурсов, которые он готов предоставить мне, чтобы я успела переместиться в безопасное место…
– Приём! У тебя есть 10 минут. Через 10 минут я отключу все системы. Будет перезагрузка. Горючее на исходе. Гарантированное время 10 минут!!!
– Что? Что это значит? Кто мне это говорит?
– Время пошло!!!
Нет. Я не сошла с ума и не слышала голоса буквально. Но там, на вершине, я знала, что через 10 минут случится глобальный сбой – короткий, но мощный. И что у меня есть только эти 10 минут... Откуда? Не знаю. Не смогу объяснить. Но вот так и сейчас. Я как будто задала конкретный вопрос и получила весьма конкретный ответ – нет никаких гарантий, что я осилю ещё больше суток на пятитысячной высоте без каких-либо восстановительных и поддерживающих мер. Я загадывала встретить рассвет, глядя на Эверест, сидя на макушке «чёрной горы» – и я это сделала. Я мечтала дойти до легендарного Базового лагеря – я это получила. Теперь пришла пора пожелать вернуться домой целой и невредимой, своими ногами (безо всяких там проплаченных эвакуаций).
Взвесив все «за» и «против», я предложила друзьям не ориентироваться на меня и… Разделиться. Я чувствовала, что не вправе своим решением ограничивать их свободу, и считала себя наиболее слабой. Я могла вернуться назад с портером (такие прецеденты имеют место быть на тропе и ничего страшного в том нет). Да, и большая часть груза была моей, а запасы еды и аптечки сильно истощились, так что наш общий багаж серьёзно полегчал. Изложив все доводы друзьям, я приготовилась смириться с неизбежным – расстаться сейчас и встретиться уже в Катманду… Хотя я могла бы дожидаться их, например, в Лукле, или даже в Намче… План казался реальным и неплохим. Но всё равно перспектива была грустная – разойтись после всего пережитого вместе… Не подавая виду, тем не менее, чтобы никого не смущать, я ждала ответа.
– Нет.
Голос Жени был тихим, но твёрдым.
– Мы пойдём все вместе. Раз вместе пришли, вместе и уйдём.
Сколько же новой радости заключили в себе её слова! Женя сидела на кровати напротив меня и не подозревала, как важно мне было услышать именно такой ответ! Мы – вместе! Мы остаемся вместе, по-прежнему.
– Я, конечно, за Пашу не могу отвечать. Пусть сам решает. Но мы с Женей… Нет. Кала-Паттхар и дал нам понять, что надо уходить с 5000.
Паша тоже не захотел испытывать здоровье дальше, и не захотел с нами расставаться. Можно сказать, что этим утром нас снова (и снова) стало шестеро!
ПЕСНЯ ПЕМБЫ. КАЖДЫЙ ВЫБИРАЕТ… ПУТЬ ДОМОЙ.
Покидая Горакшеп, я записала пару видеофайлов на фотокамеру, поскольку вся прочая техника разрядилась «в ноль». Эта съёмка навсегда сохранила нас такими, какими мы уходили от нашей осуществившейся мечты, оставляя её там, где и обрели несколькими часами ранее (и пусть те, кто придёт после нас, найдут её заново). Паше удалось спрятаться в бороде и за очками. Женя с Женей находились далеко от объектива. Зато себя я запечатлела во всей «красе» – с припухшими от холода и сырости лицом, с обгоревшими носом и щеками, в густых пятнах защитного крема, с плохо почищенными зубами (адски ледяная вода!) и отёкшими глазами. Правда, сама я на тот момент не видела себя в зеркале уже давно и уж совсем не думала о том, как выгляжу. Но… Я… Точно была счастлива. Ну, просто ОЧЕНЬ счастлива! И счастье моё… Видно тем ярче, чем больше обнаруживаются в улыбающейся фигуре, держащейся рукой за край кадра, неприглядные детали внешности. Как бы там ни было, внешность моя на момент ухода из Горакшеп – это внешность человека, который не мылся уже девять суток, который находился в пути (и заметьте в пешем пути) одиннадцатый день, и всё это время плохо спал, питался в основном сублиматами, и… Поднялся на высоту 5645 метров (на рассвете). По-моему… Прекрасная внешность.
Но вернёмся к описанию событий. Я попросила Пембу в честь такого знаменательного момента исполнить на камеру свою песенку, которую он постоянно насвистывал, пока шёл, сопровождая нас. Пемба кивнул. Я включила запись и… Пемба улыбнулся, кивнул, …и продолжил улыбаться… Он улыбался во все свои 32 белоснежных, как шапки Гималаев, зуба, но… Он молчал. Я попросила ещё раз. Снова. И снова! От усталости или от непонимания перепутала слова Sing и Song? Паша пришёл мне на помощь и уточнил, чего я жду. Женя подсказала, как будет по-английски «свист». Но Пемба молчал. Широко улыбался и молчал! Ещё несколько минут ожидания и повторение просьбы не принесло результатов. Да – такая вот неожиданность… Пемба оказался скромнягой. За смехом и кивками скрывалось смущение. Которое нам так и не удалось перебороть. И песня легендарного проводника Пембы Шерпы осталась молчаливой. Но так уж сложилось, что все видеозаписи, сделанные в то утро, несли в себе двойные смыслы. Неожиданная немота знаменитого гида, красноречивее любых слов. И хотя Пемба просто молча смотрит в камеру, сейчас, когда я включаю воспроизведение и вижу его бесконечно затянувшуюся детскую улыбку… Честное слово… Я слышу его песню – тихо насвистываемый неизвестный добродушный мотив. О-о? Я сказала «детскую»? Детскую улыбку?! Тогда стоит уточнить. Пембе на момент нашего путешествия было сильно за… 50 лет. А его улыбка была светла как душа ребёнка! Однако… Глава, посвящённая гидам-проводникам (а также портерам), будет позднее. Я с удовольствием поделюсь своими наблюдениями, мыслями и открытиями. Позже. А пока упомяну об ещё одной видеозаписи.
***
Над головами у нас пролетает очередной вертолёт. Он летит низко – заходит на посадку. Приземляется на площадку, неподалёку от нашего недавнего лоджа. Нам хорошо видно, что задолго до его приземления, целая очередь из людей ждёт вертолёта. Отодвигается дверь, и мы можем убедиться, что салон пуст – вертолёт прилетел специально за этими людьми. Все они без промедления загружаются внутрь и яркая железная птица, не останавливая вращения своих «крыльев», мгновенно взлетает, унося во чреве дорогих пассажиров… Привилегированных? Несчастных? Спасённых? Или правда – дорогих? Кто они? В кадр попадает Женя, которая провожает вертолёт взглядом…
– Женя! Объясни нам, что происходит?
Женя смеётся и одной фразой описывает то, что уже успел рассказать нам Новрадж.
– Так покидают Горакшеп богатые люди.
И действительно – на базе есть услуга вызова персонального вертолёта. Он может доставить вас прямиком в… Намче. Или в Луклу. Стоить это может примерно в два раза больше и так уже завышенных цен, известных нам с Катманду, когда из-за закрытой на время Луклы мы узнали о местном транспорте много нового.
Удаляющийся шум вращающихся лопастей заглушает голос за кадром.
– А мы идём пешком!
Надо сказать, что в этой моей фразе не было и нет ни грамма сожаления. Все пройденные пешком километры, спуски и подъёмы – горсть, нет мешок (вернее рюкзак) бесценных воспоминаний. Песчинок, листочков, камешков, капель и снежинок – воспоминаний, которым нет числа. И разве могут сравниться с ними… Вертолёт? Комфорт? Скорость? Впрочем… «Каждый выбирает по себе». Мы были довольны своим выбором. И мы не жалели ни о чём. Как, полагаю и те, кто пролетел над нашими головами.
ИЗ ГОРАКШЕП В ФЕРИЧЕ.
Из Горакшеп ведёт одна дорога. Которая и приводит туда. И которая вскоре разветвляется на разные варианты маршрута. Об одном из них я уже рассказывала – через долину Гокио в Намче-Базар. Другой – тот, которым мы пришли сюда. И в целом он нас устраивал. За небольшим исключением – «керосиновый рай». Дело в том, что Жене и Жене в Лобуче, вдобавок ко всему, «повезло» отравиться. Наутро они проснулись с характерными признаками пищевого расстройства и привкусом керосина во рту. Нам с Пашей каким-то чудом удалось уберечься. А ребята в таком «подбитом» состоянии пребывали вплоть до самого утра восхождения. Поэтому мы и решили на обратном пути миновать Лобуче без ночёвки и дойти сегодня до другой деревушки – Фериче. Исходя из картографических знаний гидов и наших общих воспоминаний, мы понимали, что Фериче расположено примерно на том же удалении от верхней точки маршрута, что и Денгбоче. Но существенно ниже уровнем – тоже у подножия Ама-Даблам, только в долине. Спускаться легче, чем подниматься, а потому шанс к вечеру добраться до Фериче, несмотря на усталость, представлялся нам вполне реальным.
В дороге, на участке «больших камней», встретился случайный знакомый – русскоязычный турист, с которым мы пересеклись во время посещения монастыря Тенгбоче. Он рассказал о своей ночёвке в палатке неподалёку от Горакшеп. Я с содроганием вспомнила, как даже в Лобуче к утру вода замёрзла прямо в кране умывальника… И довольный экстремал подтвердил, что и у него за ночь все питьевые запасы превратились в лёд. Он поведал нам, что и в Горакшеп планирует остановиться в палатке, а потому не боится того, что в лоджах может не оказаться свободных мест. Мы же в ответ поделились восторгами от покорения вершины, но не знали, как отнестись к безумным затеям этого парня. Кстати, он сказал, что не собирался на Кала-Патхар и шёл только, чтобы увидеть Базовый лагерь, однако после наших слов задумался.
В остальном весь обратный маршрут этого дня был несложным. Во всяком случае до обеда, который мы решили устроить всё-таки в Лобуче. Но в единственном заведении посёлка, которое ассоциировалось со вкусной едой и теплом… В пятитысячной, самой высокой в мире пекарне! В той самой, в которой мы в прошлый раз настолько разогрелись и разомлели до такой степени, что Женя не захотела покидать уютный зал.
Бармен узнал нас. Ещё бы – ведь прошло-то всего дня полтора. Конечно, ассортимент пекарни не позволял полноценно пообедать. Но горячие напитки и сладкие пирожные с кексами были для нас достаточным подкреплением после плотного (как никогда) завтрака. Да, и шли мы сюда скорее за атмосферой – чтобы отдохнуть, согреться, получить удовольствие. На сей раз я подробнее изучила интерьер гостеприимного места. И нашла новые «достопримечательности». Главное впечатление произвела неприметная книжная полка. При ближайшем рассмотрении не осталось сомнений, что передо мной «гималайский буккроссинг». Все книги были в мягких обложках и преимущественно на английском языке. Среди авторов и названий знакомыми оказались только Вудхаус и «Семь лет в Тибете». Запомнилась ещё и чья-то милая «дизайнерская» шутка. По стенам пекарни вместо картин красовались цитаты в рамках – конечно же, о кофе и о кафе. Так вот, какой-то неравнодушный посетитель прикрепил к стене, рядом с книгами, кусок обыкновенного картона (неаккуратно оторванная крышка коробки) с написанной маркером от руки фразой: «Yes! I love coffee rather than beer…» (О да! Я люблю кофе больше, чем пиво).
Запись в Дневнике от 13 октября 2018 года (фрагмент).
Непал, 12:05, пекарня «5000 м.», д. Лобуче.
Мы снова в той же деревне и в той же пекарне. В эти два дня совсем не было сил писать. Из событий:
Вчера дошли до Горакшеп и сразу же сходили на базовый лагерь Эвереста. Вечером пыталась зарядить телефон и, кажется, он сгорел… Высота в ЕВС была 5229 метров.
Встали в 3:00 и вышли в 4:00. В темноте шли на вершину Кала-Паттхар. Пришли почти в 6:00. Видели рассвет. Наша высота была 5645 метров. Это чуть выше Эльбруса.
Теперь идём обратно.
Мы провели в пекарне в Лобуче примерно час (или полтора). День был в разгаре и намерение дойти неспешно до Фериче оставалось в нас неизменным. Знакомой дорогой мы спокойно шли вперёд (то есть назад). Поднялись на перевал и снова очутились в окружении чотренов мемориала памяти погибшим альпинистам. Подъём и спуск на этом участке неожиданно отняли много сил. Наш темп замедлился, и мы снова разделились – Женя и Женя, за ними я с Пашей, и следом-рядом Новрадж с Пембой. Однако теперь уже не было возможности менять планы – Фериче стала ближайшей достижимой возможной целью на сегодня. Утешало лишь то, что солнце не пряталось в облака и пригревало, а дорога вскоре после перевала устремилась вниз, и затем по прямой – по дну большущей и плоской долины, с дальнего края которой на нас снова глядела «мама без шеи», красавица Ама-Даблам. Под её присмотром нам нужно было пересечь всю долину. Снова ноги шли по тропинкам-канавкам. Снова появились ручейки, порой разливавшиеся в болотца и озерки. Снова верески, мхи и даже заросли барбариса на склонах напомнили о том, что мир состоит не из одних только камней и снега. Долина Фериче очаровательна при свете дня… Журчание воды, тёплый ветер и свежая зелень после пустынных пейзажей пятитысячных высот вызывает ассоциации с весной и оттепелью. Вдали, у самого края этого «блюдца» в окружении горной гряды, едва виднелись крыши домиков и змейки ограждений. Приобретя уже навык не оценивать визуально расстояние впереди, мы просто шли и шли, не торопясь, выбирая дорожки посуше и кочки поудобнее. Эти домики и были нашей целью – Фериче. Отсюда казалось, что деревушка стоит под самой Ама-Даблам. Но каждый из видневшихся домиков был раз в 10 меньше её «глаза» – тёмного пятна на верхнем профиле горы. А значит идти предстояло ещё долго. И поскольку кислород начал постепенно возвращаться в лёгкие, кровь и мозг… Почти весь путь по долине прошёл у нас в разговорах.
Я рассказывала Паше о том, почему перестала есть красное мясо, а также сало, и вообще всё термически мало обработанное. Виной тому недавний неожиданный стал опыт обследования на наличие всех возможных паразитов – обязательная процедура при обнаружении у человека любых кистозных образований. Каждый новый анализ я изучала подробно и впечатления от сопровождающих статьи в интернете картинок были неоднозначны и пока свежи… Увидев такое хоть раз, надолго избавишься от аппетита к мясным продуктам. Конечно, мы не обсуждали бы это, если бы не подшучивали над всем. Разве можно относиться серьёзно к собственной щепетильности к чистоте, санитарии и аккуратности, когда ты при этом 10 дней не мылся? Вообще… Подшучивать над собой, пожалуй, единственно верный способ пережить трудности и остаться адекватным человеком.
Паша вспоминал свои студенческие годы – как они ходили в походы, будучи на практике. В их рюкзаках тоже была еда. Но не лёгкая как пух – не пакетики с сублиматами, а железные банки с тушёнкой и стеклянные с суповыми концентратами. Что-то им удавалось покупать в деревенских магазинах. Что-то, как драгоценный груз, несли из города и берегли, растягивали удовольствие. Особо произвел на меня впечатление рассказ о том, как они собирали грибы и солили их… в ведре. Ведро по очереди несли, поставив в рюкзак, и ели потихонечку. Грибы можно было жарить или просто закусывать, а ещё использовать как дополнительный гарнир. А в моей памяти по этому поводу всплыли другие знакомые из другого путешествия… На Соловках семейная пара туристов вызывала добрую зависть своими историями о том, как на Камчатке они шли по полям, заросшим голубикой. Они ставили палатку прямо на голубику, потому что иначе не представлялось возможным, спали буквально в голубике и варили на походном примусе варенье из собранной только что голубики… Я же могла бы насолить и засахарить лишь сверкающие гималайские камешки да свои впечатления. Ну, и почему бы нет? Я бережно собирала, раскладывала… и консервировала… И то, и другое. Всё то, что хотела забрать с собой сохранить подольше.
Долина Фериче казалась бесконечной. С виду небольшой, обозримой. Но только мы всё шли и шли, а до домиков по-прежнему оставалось ещё не близко. К счастью, запас тем для беседы у Паши не иссякал (наверное, никогда). Его кошки и дача, моя кошка и работа в кино, его «покатушки» на горных лыжах и моя неожиданная любовь к беговым лыжам в 35 лет – после печального лыжного опыта школьных советских лет… Он шутил, что на работе каким-то образом узнали о том, что он остался один на треке, и теперь шлют ему письма-поддержки и следят за передвижениями на треке в приложении. Я тоже шутила в ответ, что, вернувшись в Москву, он найдёт на стене в офисе карту с флажками, отмечающими пройденный маршрут, и встречать его будут в футболках с напечатанными Пашиными фотопортретом и именем… С улыбкой я рассказывала, как в начале года прочитала о планах поездки в Непал на странице своих друзей, сидя на съёмках в заброшенном холодном доме. И что Женю с Женей я тогда вообще не знала. Он делился со мной воспоминаниями, как впервые услышал от своих коллег, с которыми начинал путь, что они намереваются пройти маршрут к Эвересту…
Болтовня – спасение для обессиленных. Как ни странно. Шутя, вспоминая, немного жалуясь, чаще восхищаясь и снова шутя… То останавливаясь, то оглядываясь вокруг, идя то быстрее – то медленнее, то запрокидывая голову вверх к небу и вершинам, то разглядывая узоры мхов, лишайников, тропинок и камней под ногами… Ты незаметно приближаешь даже самые дальние горизонты. Наша далёкая деревня приблизилась так же – вдруг. Солнце докатилось почти до границы окружающих долину хребтов гор. И переход дня завершился вовремя. Неожиданно, но долгожданно. Ведь начался он для нас аж в три ночи (или утра). Прошло уже больше 12 часов – начиная с подъёма из кровати и до подъёма на Кала-Паттхар. Спасительная болтовня. Она словно выкрала… Не сам день. А лишь его усталость. Наверное, если бы я шла одна… Я бы разговаривала сама с собой…
ФЕРИЧЕ. ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЬ, КОТОРУЮ МЫ ПРОШЛИ.
В Фериче есть известный на весь мир памятник. Металлическая скульптура, изображающая гладкую пирамидальную гору, словно разрезанную пополам острейшим ножом. И две её половинки образуют проход – достаточно широкий, чтобы взрослый человек мог свободно войти и постоять в нём. На гладкой полированной поверхности этих внутренних стенок выгравированы имена и фамилии всех погибших при восхождении на Эверест. Они пронумерованы в хронологической последовательности согласно данным журналов регистрации, в которых отмечаются все экспедиции, начиная с самых первых попыток покорения вершины… Но в конце списка нумерация не обрывается. Он продолжается пустыми строчками… И продолжает пополняться каждый год. Один из тех памятников, чей смысл и содержание надолго поселяются в мыслях, отчасти меняя их привычный ход. Даже, если видишь не своими, а чужими глазами. Да – мы не посетили данный монумент. Хотя и были, судя по всему, в нескольких шагах от него. Когда мы вошли в деревню, Женя и Женя ждали нас на небольшой площади у сооружения, напоминающего фонтан. Солнце максимально приблизилось к кромке гор. Силы же, казалось, таяли вместе с его лучами. А до темноты предстояло ещё найти ночлег, поскольку Новрадж опять предложил нам лодж, не вызвавший энтузиазма ни у кого. Честно говоря, мы и не предполагали никаких «культурных программ» – уходящий день и без того был переполнен впечатлениями. О знаменитом монументе я слышала, читала и помнила из некоторых видео. Но утомлённый мозг не напомнил, что местонахождение всемирно известной (почти как сам Эверест) и удивительной достопримечательности именно в Фериче. А ребята и вовсе впервые узнали о ней за ужином, когда Женя поймала в телефоне «случайный» интернет и из интереса решила проверить информацию о деревне. Ведь и Фериче, как промежуточный пункт назначения, мы выбрали наугад, не планируя заранее посещать его. Таким образом мы… Попросту «прозевали» знаменитую скульптуру и ещё одно место памяти, поклонения… Современную святыню, своего рода. К тому моменту, когда мы прочли об этом в столовой, было уже темно. День сменился ночью.
– Что будем делать завтра?
– Пойдём в Намче?
– Мы же говорили про Пангбоче, нет?
– Да. Но может сразу в Намче? Надоело уже это всё… Холодно… Голодно…
– Но тогда получается, что… Маршрут двух дней – за один переход. Зачем так издеваться над собой?
– Вот в Намче и отдохнём – зато опять полный день! Сэкономим и отдохнём.
– У нас из Луклы билеты на какое? На 18-ое? У Паши на 17-ое. То есть мы можем тогда в Луклу прийти, например, 16-ого и поменять наши билеты… И тогда в Катманду на прогулки у нас целых… Нет – больше двух дней.
– Да, найдём, чем заняться. В Чиванг можно поехать.
– Только без слонов!
– Конечно.
– Всё равно… До Намче… За один раз… Мы себя замучаем.
– Там же обратно – всё время вниз! Легко.
– Ну… Я помню, что обратно тоже подъёмы будут.
– Да не!
– Давайте утром подумаем и решим. Надо ведь, чтобы всех всё устраивало.
– Хорошо.
Женя, как всегда, проявила себя самой мудрой и примирила всех.
Ужин в целом запомнился не едой и не разговорами даже. А атмосферой. И внутренними переменами. Дело в том, что Фериче обычно служит приютом тем, кто идёт к Эвересту, вверх. Мы же в тот вечер были единственными из присутствующих в столовой групп людей, кто шёл вниз. Мы возвращались, уже совершив восхождение, увидев Базовый лагерь и встретив рассвет на Кала-Паттхаре. И наше состояние очень сильно отличалось от эмоций, царивших вокруг. Посреди почти физически ощущаемых чувств – предвкушения, ожидания, сомнения, надежды, куража, опасения – мы являли собой одинокий островок созерцания. Наши эмоции пережили свой подъём и теперь как будто встали на паузу (до следующей волны). Наше путешествие хоть и не закончилось, но изменило свой вектор. В общем течении мы неожиданно оказались «против всех». Поскольку заплыли не туда.
За соседними столиками мужчины и женщины о чём-то советовались с гидами. Те измеряли давление или уровень кислорода своим подопечным, угощали их фруктами (мы про себя, конечно, не могли не отметить разницу в «уровне сервиса» гидов) и утешительно кивали головой в ответ на вопросы. Либо что-то горячо объясняли на «непальском» английском. Наблюдая за всем этим, мы только переглядывались и улыбались друг другу – для взаимопонимания слова нам уже не всегда требовались.
Во время раскладывания и перекладывания вещей из рюкзака у себя в номере я обследовала его многочисленные карманы. И обнаружила остаток слипшихся карамелек и неизрасходованный запас бисерных браслетов, купленных дома на подарки-сувениры непальским детишкам. Карамельки могли еще пригодиться и были спрятаны обратно. А вот браслеты… Детишек встретилось на пути значительно меньше, чем предполагалось. Да, и подзабыла я, честно говоря, про эти браслеты. Пересчитала и поняла, что осталось их шесть – как раз шесть… Для шестерых нас! Ведь мы вшестером проделали такой долгий путь и столько прошли-пережили вместе. Разве мы заслуживали памятных сувениров меньше? Я вдруг захотела увековечить нашу компанию. И вот, за ужином, в шумной столовой Фериче, я позвала Пембу и Новраджа за наш стол и выложила пакетик с разноцветными браслетами, сплетенными из бисера где-то в средней полосе России.
- Я хочу, чтобы каждый выбрал себе по одному. На память. Браслетов шесть и нас шесть. Во всех самых сложных и самых хороших моментах. Нас было шестеро! Поэтому… Это – для вас.
Женя перевела мою речь. Мальчики (все) снисходительно разулыбались, но приняли предложение – согласились сыграть в мою игру. Я забрала себе последний, оставшийся на дне – черный с сине-желто-красным орнаментом зигзага. Все браслеты были разными. И каждому достался особенный. Трогательно было видеть, как теплом засветились глаза наших гидов-проводников. Новрадж сказал, что подарит браслет своей маленькой дочке. А Пемба просто посмеялся по-доброму и спрятал в карман свой браслет. Мы же четверо сразу надели их на запястья и не снимали до возвращения в Катманду. Я… Даже до самого дома. Бисер отчасти утратил яркую окраску, резинка в одном месте разошлась, но и по сей день браслет хранится у меня в баночке с ненашитым шевроном в форме непальского флага и камешков с гималайских тропинок и вершин. И напоминает мне, что вся наша история – правда.
Запись в дневнике (фрагмент).
Непал, Фериче, 19:16 «Himalaya-лодж», тот же день.
Дошли сегодня до деревни, которая по расстоянию как Дингбоче, но она ниже, в очень красивой долине. Шли долго. Устали. Ну, я так точно.
Сегодня я посчитала свои браслетики, которые купила в Канаше (детей подходящих после Фаплу больше не встретилось) – их осталось шесть. И я решила, что они как раз для нас. Ведь весь этот маршрут мы прошли вшестером – хоть и не сразу, но основное и самое сложное – вшестером. И каждый в чём-то мне помог… Женя и Женя, Набарадж (наш гид), Паша, Пембо (гид Паши) и я. Нас было шестеро – на всех основных участках и точках. Идея всем понравилась. Браслеты разобрали. Набарадж сказал, что подарит дочке (показал фото жены и детей), а Пембо разулыбался и сказал, что подарит жене. Главное – память. Я точно никогда не забуду всего этого. Господи… Подумать только – я была на вершине Кала-Паттхар ещё сегодня утром!!! Можно только благодарить и благодарить бесконечно за это! Я столько всего успела! Спасибо!
Единственное, чего жаль – это телефон. И не из-за денег – возможно, ещё удастся обменять или починить по страховке… Жаль, что не могу поговорить с мамой. Успокоить её… В Намче положу деньги на номер и вставлю симку в Женькин телефон – надеюсь, что мои последние вызовы высветятся и я смогу позвонить и успокоить её… Хочу скорее успокоить её и сообщить, что я жива, здорова и что всё получилось.
Про всё моё путешествие я пока не пишу… Даже про Кала-Паттхар. Нет сил и слишком много эмоций. Потом… Дома… Спокойно…
После ужина мы проследовали через фойе к лестнице, ведущей на верхние этажи, в номера. Лодж действительно оказался большим – мы поселились на втором этаже, а лестница вела выше. Под высокой скатной крышей пряталось три уровня гостевых комнат, со скошенными по одной стороны стенами. Тем удивительнее было обнаружить, что в столь гостеприимном и комфортабельном (для этих мест) лодже, наши гиды, проводники и портеры дожидались своего ужина в фойе, где воздух был не просто холодным, а ледяным. Бедолаги сидели в полутёмном помещении, как в пещере, не снимая верхней одежды и грея руки. Но заулыбались нам в знак приветствия, ничуть не смущаясь. Зато в нас поселился укор совести, и мы даже устыдились, что не согласились остановиться в лодже поменьше и попроще… Порядки порядками, а всё-таки неудобно перед трудягами, которые так непросто зарабатывают себе на жизнь…
В нашем с Женей номере прекрасным было всё. На первый взгляд. Стены, пол и скошенный потолок, обитые лакированными деревянными рейками. Никаких пятен плесени, запахов сырости. Комнату даже можно было назвать просторной – между кроватями оставалось метра полтора свободного пространства. Я предвкушала, что сегодня, наконец-то, высплюсь и восстановлю силы. Немного беспокоил холод… Но мы не предполагали, что может быть место ночёвки более холодное, чем Горакшеп. Ведь Фериче располагалось в долине, то есть существенно ниже. Однако эффект получился как раз обратным. Забираясь в спальный мешок, я не знала, что проведу ещё одну ночь практически без сна…
***
Грелка в ногах продержалась недолго, подарив мне часа два, за которые я даже успела задремать. Но как только тепло в ногах стало ослабевать, я начала просыпаться. Странное дело… Я всегда считала, что холод, наоборот, усыпляет человека. Но в Фериче не могла заснуть… Потому что было невыносимо холодно. Холоднее, чем все самые холодные дни и ночи до того. Очевидно, живописная и такая уютная при свете солнца, долина после заката становится… тарелкой с мороженым. Она собирает весь туман и так рано прощается с солнцем, что накопленное тепло мгновенно тонет во мраке. Теплу негде укрыться в этой долине. Оно не живёт здесь, а лишь заходит погостить и не находит поводов задержаться…
Помню, как я то и дело прятала нос под клапан спального мешка, тёрла его, пытаясь отогреть и не чувствуя совершенно. Когда через несколько минут начинала задыхаться, снова приходилось откидывать клапан и выставлять нос наружу. Вверх при этом поднималось облачко пара от моего дыхания и зависало на доли секунды. То ли мне мерещилось, то ли виделось так в призрачном свете, идущем из окна… Казалось, что это облачко не рассеивается в густом холоде – оно всю ночь так и висело над моим спальником, подобно маленькому привидению. В конце концов я не выдержала, вылезла и, быстро отыскав лыжные перчатки, обратно упаковалась в свой кокон. Дальше я лежала, прикрыв ими нос. Это не сильно помогало. Мёрзли зубы и даже глаза. Усталый организм периодически переводил меня в режим сна. Но фазы длились не долго – я просыпалась за ночь… не знаю, сколько раз. Слышала и видела, что с Женей происходит то же самое. Но на разговоры требовались силы. Которых не было. Мучительная ночь. Обрывки отдыха. И одно желание. Выкристаллизовывалось. «Скорей бы утро». Шёпотом…
– Скорей бы утро.
Скорей бы… Скорей…
ДЕНЬ 14. ПОБЕГ ИЗ ФЕРИЧЕ.
Утро! И первое, что я произнесла за завтраком…
– Давайте сегодня в Намче! Я согласна, и я готова.
Предложение без обсуждений было принято единогласно. И хотя я по-прежнему единственная сохраняла уверенность, что обратный путь в Намче не является сплошным приносящим удовольствие спуском… Но даже такая перспектива не могла уже поколебать общий настрой «добежать» до столицы шерпов вопреки всем разумным планам и размеренным графикам за один день. Мы ни за что не хотели проводить ещё одну ночь в холоде – ни одной ночи, ни одного дня. С прошлого вечера прошло несколько часов, а к нам с прежней силой вернулись насморк, кашель, боль в горле, ломота…
– Нет уж. Хватит. Я готова поднапрячься и перенапрячься… Зато сегодня будем в Намче. Пусть даже к ночи. Но сегодня!
– Вкусняшки!
– Тепло!
– Искупаемся!!!
– Решено значит.
Итак… Мы вознамерились преодолеть за один световой день расстояние больше 25 километров по горной местности. Сначала до Пангбоче. Далее через Дебоче в Тенгбоче и оттуда в Намче. В Намче! Этот город вновь стал символом победы над обстоятельствами, обещанием заслуженного отдыха. Намче – мой пряник на склоне горы, награда и свидетельство победы. Само это слово «НАМЧЕ» звучало как доброе заклинание или имя друга. «Мы идём к тебе, Намче».
На деле, обратная дорога оказалась не такой лёгкой, какой мы представляли её себе, сидя в столовой. Хотя бы потому, что не далеко не всегда шла спуском.
– И почему здесь не бывает прямых путей? Ведь известно же, кратчайшее расстояние между двумя точками… Вверх – вниз! Вверх – вниз! Сколько можно?
– Женя, ты забыл, что это… Горы.
– И что с того?
Можно было бы просто развернуть задом-наперёд все мои предыдущие рассказы и получилось бы почти верное описание нашего возвращения. Действительно – мы шли теми же тропинками, шли мимо тех же посёлков. И в общем набор впечатлений, описаний мог бы быть тем же… Только ведь так не бывает. Сколь бы статичным не казался нам мир вокруг, всё в нём меняется постоянно. Так же, как и в нас самих. Вот вроде те же уши, и те же глаза… Нос тот же – тот же, что и вчера. Всё то же, всё так же… И всё же новое – каждую новую секунду уже другое и по-другому. И прежнее одновременно. Раз ничто не повторяется дважды, ни большое, ни малое – значит даже самая неуловимая перемена важна. Так и наш обратный путь, хоть и был своего рода «повторением пройденного» (буквально), «перемоткой», но содержал множество нового. Новых моментов, событий, людей, историй, открытий – новых камешков и листочков на память. Я расскажу отдельно о некоторых.
***
Где-то на высоте 4500–4400 я притормозила у очередного кустика дикого барбариса. И отломила пару его колючих бурых веточек.
– Зачем тебе это?
– Помнишь склянку со льдом? Будет хорошим дополнением.
– Сувенир?
– Ну… Этому человеку, думаю, понравится.
– Ещё бы! Веточки с высоты 4500 метров!
– И лёд растаявший не забывай!
– Из Базового лагеря лёд!
– Вот именно…
Я бережно завернула хрупкие веточки в салфетки и положила в боковой карман, где прежде хранились бисерные браслеты.
***
Спонтанный привал в Пангбоче. Уже почти на выходе из деревни мне потребовался туалет. Мы остановились у небольшого магазинчика при большом доме. Новрадж объяснил хозяйке возникшую нужду и затем, неоднократно извинившись передо мной, что «Toilet is now clean», проводил в заветную пристройку. Позже, желая отблагодарить за понимание, мы что-то по мелочам докупили у женщины из ассортимента её лавки. Я увидела миску красных яблок и не смогла себе отказать – они были такими свежими, ароматными, что хрустели даже от взгляда. Цена яблок позволяла назвать покупку излишней роскошью. И всё-таки я купила два штуки. Протёрла влажными салфетками, немного ополоснула и разрезала на четвертинки карманным ножичком. Угостила друзей. Однако аромат тут же привлёк к нам неожиданного гостя… От проезжавшей мимо повозки с двумя взрослыми яками отделился молоденький… Бычок – детёнок совсем, судя по поведению. Невинно-наивные глаза его вроде бы и не смотрели конкретно в нашу сторону. И копытца вроде бы просто прогуливались, совсем немного и без всяких намерений, приближаясь, ну… самую малость. Зато нос выдавал бесхитростного малыша (ростом он, правда, был по локоть взрослому человеку). Ноздри жадно искали источник яблочного запаха и стоило только этому «ребёнку» понять, что вкусняшка у нас в руках, вся застенчивость отступила и он уверенно подошёл к ближайшему (к Женьку) и протянул мокрые губы. Казалось, что бычок говорит…
– Ммм… Мне это нравится… Очень… Я бы… Съел это.
– Ты хочешь яблоко? Будешь яблоко?
– Ммм… Я бы… Да. Ням.
И он беззастенчиво умял весь кусок. Это было настолько мило, что все рассмеялись. И поочередно отдали всё, что не успели съесть сами.
– Ладно. Мы в Катманду ещё наедимся. Ешь.
Женёк скармливал бычку яблочные дольки и гладил его пушистый лоб, почёсывал за ухом. Словно то был и не як вовсе, а котёнок (как нам уже думалось раньше). Двухметровый малыш прикрывал от удовольствия глаза длиннющими густыми ресницами и ниже склонял голову, однако не забывая при этом жевать.
– Ты что ли кошка, а? Ты же сейчас заурчишь.
– Ммм… Да. Хорошо. Вот так…
– Всё. Ты съел всё. Больше нет яблок.
– Ммм… Больше нет? Вот этого вкусного? Нет? Ммм… Ну, тогда… Я пойду.
И облизнувшись напоследок, котёнок-як пошёл своей дорогой, догонять семью. А из дома-магазина послышались громкие детские голоса и смех. Стайка детишек выбежала на крыльцо и снова скрылась в галерее комнат в безостановочной игре. Я вспомнила об ещё одной нереализованной миссии. И из другого бокового кармана рюкзака извлекла позабытый мешочек с… Петушками – золотистыми сахарными леденцами на палочках. Конфеты, известные в нашей стране любому ребёнку, вызвали недоумение у Новраджа, когда я попросила его позвать детей.
– It is Russians candy. Petushki. For children’s.
Вроде бы он понял и что-то сказал хозяйке. Та сразу же всё поняла и крикнула в глубину дома. Оттуда послышался топот множества ног и через секунду меня окружили шестеро детей – шестеро! К счастью, петушков хватило на всех! Остался даже один лишний, с отломанной палочкой, который я не рискнула дать детям, чтобы не поцарапались. Но Женя с готовностью взяла его себе и лицо её тоже осветилось радостной улыбкой – следующие несколько минут она ничем не отличалась от 4-9 летних ребятишек этого дома-магазина. А они очень живо откликнулись на мою просьбу поснимать их немного – проводили во двор дома, представились… Сониз, Гита, Анджина, Ангелин, Боан и Ромина. Пять девочек и один мальчик. Самая старшая Сониз свободно говорила по-английски и объяснила мне, что они не одна семья. Боан и Ромина – её брат и сестра. А остальные трое – подруги. Они просто играют вместе. Ромина самая младшая и самая разукрашенная – в сари, с искусственным цветком на голове. Серьёзная Анджина. Хулиганистый хитроглазый Боан. И немного испуганная Гита, которую я поначалу приняла за мальчика. На первых фотографиях дети позировали по-взрослому, но потом мне удалось развеселить их, и дети стали похожи на всех детей в мире – смеющиеся, озорные. Только ореховые щёчки и маслинковые глаза выдавали в них жителей Гималаев. Да, ещё огромный молитвенный камень «мани-рокс» за спинами. Он стоял во дворе дома, но смотрелся истинным хозяином. Буквы его были ярко белёными. И понятно было, что семья ухаживает за ним с почтением.
***
Обедали мы в Тенгбоче – в той же bakery, которая приглянулась нам при первом посещении посёлка. С надписью во всю крышу и стогами на полянке у входа. Женя зарядила телефон, и мы придумали, как связаться с моими родными без номеров телефонов. Я вспомнила, что сестра недавно открыла своё небольшое ателье и завела аккаунт…
– Женя! А ты есть в Инстаграмм?
– Конечно!
Так, благодаря социальным сетям, я смогла сообщить сестре, что жива-здорова и что мы совершили своё восхождение, и идём обратно. А сестра уже передала новость дальше. А ещё… В Тенгбоче мы доели последние запасы сублиматов. И оставшиеся батончики я отдала Пембе с Новраджем.
***
На выходе из Тенгбоче, на спуске, нам встретилась чужая беда. На обочине дороги лежал взрослый як. Живой, но стреноженный – ноги его были перетянуты верёвками, которые крепились перевязью на дереве. Бедное животное выгибало шею, закатывая глаза и дёргая время от времени ногами. Мы остановились. На Женю увиденное произвело впечатление больше всех. Я испугалась даже больше за неё, зная, насколько она неравнодушный человек… Новрадж по нашей просьбе подробно расспросил сидящего рядом понурого погонщика. Оказалось, что як подвернул и повредил ногу. Идти сам он теперь не мог. Поэтому его и связали, чтобы он не покалечился сильнее и не упал со склона. Хозяин его сказал, что послал за подмогой. Он то садился, то вставал и мрачно ходил вокруг лежащего яка… Я боялась, что в следующую минуту мы услышим, что животное невозможно спасти и его ожидает верная смерть. Нужно было срочно увести оттуда Женю, потому что помочь мы точно не сможем ничем… Только спустя полчаса, когда мы уже покинули место происшествия, Женя не выдержала и потребовала от Новраджа рассказать ей, что люди собирались сделать с яком. И хорошо, что так – проводник успокоил её (да и нас тоже), что здесь не станут убивать животное. Вся территория гор выше Луклы считается территорией буддистов. Поэтому раненного яка придётся каким-то невероятным способом поднимать в Тенгбоче (куда они с погонщиком и направлялись) и уже там будут решать его судьбу. Конечно, невозможно представить себе, каким образом можно поднять в гору такой тяжёлый (и живой) груз… Новрадж изобразил, что… Для этого нужно только собрать людей… Люди соберутся и будут все вместе тянуть… И толкать…
– И поднимут?
– Да.
***
Другое немаловажное воспоминание… Для меня. В какой-то момент на участке между Тенгбоче и Намче я увидела, что на моей трекинговой палке опять наколот листочек. Точно такой же, что сопровождал меня где-то здесь же, на пути вверх. Как будто старый приятель приветствовал меня снова. Я остановилась, наклонилась и бережно сняла листочек со штыря. А затем убрала в карман. Коллекция странных сувениров (вещдоков) Непала и Гималаев пополнилась очередным экспонатом. Весьма достойным экспонатом.
НАМЧЕ–БАЗАР. ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ И ПРОЩАЛЬНЫЙ УЖИН.
Без лишних интриг – в этот день мы всё же дошли до Намче. Но путь был долгим как никогда. Прежде чем мы повернули на финальный участок, который спускается к пригороду, пришлось преодолеть ещё несколько подъёмов. Никому я бы не стала советовать совершать такой марш-бросок. После трёх часов на тропе не осталось ни одного человека – ни одного встречного за оставшиеся 2,5 часа. Да. К пяти вечера по всем приметам мы уже ожидали увидеть впереди дома. Но вокруг стало смеркаться… Очертания растворялись в тумане и разглядеть перспективу становилось всё сложнее. Мы, как могли, ускоряли шаг. Совсем не хотелось оказаться в темноте посреди горных склонов, хотя теоретически бояться было нечего – дорога пошла ровнее, при нас имелись фонарики и город по нашим расчётам вот-вот должен был показаться. Тем не менее становилось как-то… Неуютно. За одним из поворотов на тропе нас неожиданно встретил небольшой обвал. Каменные глыбы, отколовшиеся от боковой стены (фактически от склона горы, по которой вела тропа) размером от одного до трёх метров лежали, сдвинутые от края. Было непонятно, обвалились они сами или тропу планово расширяли. Так или иначе, узнать правду и спросить нам было не у кого, а зрелище хоть и впечатляло, но было малоприятным. Темнело. Аккуратно обойдя безмолвно лежащих идолов, мы поспешили продолжить путь. Вместе с темнотой усиливался и холод. Он, конечно, не шёл ни в какое сравнение с морозами верхнего трека. Но всё же беспокоил.
И, наконец… Совершенно неожиданно… Как-то вдруг, словно вынырнув из синего сумеречного тумана, показались домики.
– Смотрите! Это дома! Вот, слева!
– Правда! Дома!!!
– Дошли! Это уже можно сказать, Намче!
– Ура!
– Новрадж…
Оба проводника подтвердили нашу догадку. И тут же на ходу мы поручили Новраджу срочно звонить в тот большой лодж-отель, который так понравился нам в первый приезд (при восхождении). Однако выяснилось, что в нём нет свободных мест. И не будет по крайней мере до завтра…
– Что делать? Куда повезёт?
– Не хочется…
– А меня Пемба в тот раз в очень неплохой отельчик поселил. Семейный… Тихий. Вполне приличный.
– Тёплый???
Этот вопрос в три голоса задали Женя, Женя и я.
– Я не жаловался.
– А душ?
Душ был, пожалуй, главной причиной предпочтения нами нашего прежнего отеля – в нём душ располагался в закрытом помещении. Мы объясняли в тот раз Новраджу то же самое, что теперь Паше. После истории с Бупсой, где все простудились в подвальной душевой, необходимо было поселиться в лодже с тёплыми помещениями… Насколько такое возможно в Намче?
– Честно, я не помню, как там в душевой. Тепло или холодно? Он в отдельной постройке. Но не в подвале. Не помню, чтобы там прямо холодно было.
– Ну, что? Решили?
Стремительно приближающаяся ночь заставляла так же быстро принимать решение.
– Пемба? «Намче-Базар гест-хаус»?
И слава всем богам, горам и небесам! В этом маленьком, но очень уютном лодже нашлись места для всех нас! Нам не пришлось бродить впотьмах по городу в поисках ночлега. Когда через минут 20-30 мы добрались до дверей обозначенного гест-хауса, нас уже ждали приготовленные спальни. И в Намче-Базаре наступила ночь. Первое впечатление оказалось, правда, не таким благодушным. Гостевые комнаты размещались во флигеле, к которому вела боковая лесенка. То есть от главного крыльца предлагалось спуститься вниз. И по началу это насторожило. Когда мы вошли в помещение, увидели коридор, стены которого были обмазаны сухой глиной…
– Мы в подвале? Или в чулане?..
Всё объяснялось просто. Лодж в прямом смысле прилепился к склону горы. Так что с одной стороны стены его буквально упирались в скалу – как бы росли из неё. И для изоляции от холода и сырости, то есть чтобы сохранить тепло и сухость в помещениях, разумные хозяева утеплили их слоем глины. Очевидно, что способ оправдывал себя. Здесь было… Сухо! И тихо! И, как мы вскоре убедились сами – ТЕПЛО! В комнатах стены были обиты деревом. Но не лакированным, а окрашенным в светлые спокойные цвета. Так же, как и потолок. А на полу лежали простенькие коврики. Невероятно мягкие кровати, с которых не хотелось вставать, словно обнимали тебя со всех сторон. А большие оконные проёмы, разделённые на мелкие квадратики рамами, имели настоящие занавески и широкие подоконники, утопленные в стенах. Значит внешние стены были толстыми и каменными. Но почему-то от них не веяло ни сыростью, ни льдом… Вообще через каких-нибудь 10-15 минут пребывания в лодже возникало ощущение, как будто ты приехал в гости к бабушке в деревню… Мир, покой и дремотная тишина…
– Не спать… Надо искупаться.
– Да-а… Надо взять себя в руки… Как-то.
Женёк заглянул к нам и сообщил, что они с Пашей готовы первыми испытать на себе местный душ. И Паша, как старожил отеля, уже отправился на процедуры.
– Отлично! Тогда ты следующий… А мы потом.
– Можно я последняя? Вдруг… Вы поймёте, что там всё-таки холодно… Хотя, наверное, я всё равно помоюсь. Только… Попозже…
– Так хорошо лежать. Так мягко…
Женёк оставил нас… Бороться со сном. Вернее, борьба шла между желанием спать и желанием всё-таки помыться.
– Сколько мы уже не мылись?
– 10 дней!
Это признание заставило подняться, распаковать рюкзак и приготовить всё для принятия душа. В одном из карманов рюкзака мне попалось складное зеркальце. И я раскрыла его. Впервые взглянув на своё отражение с момента первого посещения Намче (если не больше), я… Удивилась… Наверное, ужаснулась бы, если бы не посчитала перемены забавными. Но ирония – иронией… А я оказалась не более, чем девочкой. Посмотрев на брови, решила, что хотя бы с этим могу справиться прямо сейчас – в моём складном микроножичке имелся крошечный пинцет… Думаю, вы и сами догадались, чем я занималась следующие пять минут. И Женя с удовольствием переняла эстафету от меня. Что ж – девчонки как девчонки – они и в Африке (то есть простите в Непале) девчонки. В тяжелых грязных пыльнях ботинках, зато брови в порядке.
Описывать, как и сколько мы принимали душ я тоже не стану. Остановлюсь лишь на устройстве самой душевой. Она размещалась в отдельной постройке – буквально построенная на улице комната. Достаточно большая, чтобы не переживать за сохранность от влаги вещей на вешалке внутри. Не очень удобная для переодевания – за неимением ни лавочек, ни полочек, а из-за плохого стока воды приходилось удерживать равновесие, имитируя сеанс гимнастики для йогов. Но это мелочи. Главное – она располагалась на возвышении, на сваях над склоном, имела маленькое окошко под потолком, внутри вся была обложена кафелем и потому… Сохраняла тепло, которое набирала от горячей (в самом деле горячей) воды. Я была четвёртой в очереди и мне досталась очень прогретая (хоть и сырая) душевая. И… Единственное, что остаётся добавить к данному рассказу. Горячая вода, мыло, мочалка и шампунь – одни из величайших изобретений человечества и подарков самому себе. С ними могут сравниться разве что… Чистое сухое банное полотенце… Свежее постельное бельё… И ужин с друзьями. Прощальный ужин с друзьями, которым ты веришь и с которыми связан общими воспоминаниями. А прощальным этот ужин стал потому, что на следующий день нас должен был покинуть Пемба. Ему ни к чему было сидеть в Намче весь день нашего «выходного». До Луклы Паша мог добраться уже и без его помощи. А до дома Пембы отсюда было, как говорится, рукой подать – на вертолёте в Фаплу (шерпы «своим» разрешают подсаживаться в грузовые вертолёты, а Пемба ведь слыл местной легендой) и там пешком до родной деревни. Так начало заканчиваться понемногу наше большое путешествие. И хотя впереди оставалось ещё немало, но сегодняшний вечер обещал стать особенным.
Только сначала я хочу рассказать подробнее о гидах и о портерах. О людях, без которых не было бы ни нашего, ни большинства подобных походов по Гималаям. О том, чего мы ожидали и какими представляли их. И о том, какими их узнали.
***
Гиды – проводники и портеры-носильщики. Эти люди заслуживают отдельного рассказа. Или, как минимум, отдельной главы в моём длинном повествовании о путешествии к подножию главной горы мира.
С чего же начать? С того, как менялось наше представление о них… Как мы то приближались, то безнадёжно удалялись от понимания их менталитета, привычек, мотивов и настроений… В начале пути мы оказались в плену традиционных европейских представлений о профессии гида, например. Не знаю, чего именно мы ожидали… Экскурсий и познавательных лекций? Или может материнской опеки на каждом шагу? Одно верно – наши чаяния были обмануты. Причём обманули-то мы себя сами. Никто никогда не обещал нам ничего подобного. Так стоит ли винить кого-то, кроме… Себя?
Гиды. Вернее будет называть их проводниками. Это люди, которые берут на себя обязательство провести вас по горам и вернуть обратно. Они (как умеют) договариваются о ночлеге и ужине/завтраке для вас. По желанию и по возможности о дополнительных услугах. Но, в принципе, достаточно сходить на трек хотя бы раз и в последующие маршруты вы могли бы уже проходить и обеспечивать себя самостоятельно. Инфраструктура работает как налаженный механизм. И, если не замахиваться на эксклюзив, не задерживаться при переходах дольше трёх часов дня, то скорее всего, вам не грозит оказаться на тропе в полном одиночестве. А значит вы всегда сможете задать вопрос и попросить помощи. Но… Что же тогда сохраняет эту профессию? Почему услуги гидов не перестают быть востребованными? Я могла бы рассказать о том, что действительно есть гиды, которые заботятся о своих группах, как «мамочки»… И что в их обязанности (большинства, если не всех) действительно входит условие всегда быть рядом с «клиентом» (куда бы вы не направлялись). И что, так или иначе, они за вас отвечают – действительно это так.
Однако, думаю, лучшим объяснением будет описать наших двух проводников. Сталкеров гималайских. Такими, какими мы их узнали.
Одному из них было уже за 50 на момент общего знакомства и «хождения» к Эвересту. Весь путь он проделал в обычных кроссовках и в шерстяных БРЮКАХ – со стрелочками! Единственным дополнением к обычной одежде была тёплая пуховая куртка с капюшоном, когда мы поднимались на пятитысячник и на Кала-Паттхар. Он менял носки, не утруждая себя стиркой (в отличие от нас) – просто покупал новые в придорожных деревенских магазинчиках. Где бы мы не появлялись (практически в каждом лодже) местные узнавали его как какую-то знаменитость из прошлого, приветствовали тёплыми улыбками и удивлёнными кивками. Он знал, из каких источников можно было пить воду людям, а какие облюбованы яками. Всегда улыбался и насвистывал незатейливые мелодии себе самому, с лёгкостью шагая по всем тропам, куда бы они ни вели. И единственным подспорьем ему служила старенькая трекинговая (одна!) палка. Глядя на него, легко было впасть в заблуждение, что все мы участвуем в приятной прогулке по сельской местности… Если бы не наше тяжёлое дыхание за его спиной (задыхание-задыхательство), возможно, всё так и было бы. Он являлся типичным представителем своего народа – он был шерпой. Лицо цвета поджаренного орешка – само отражение солнца. Кожа, украшенная добрыми морщинками и гладкая одновременно – выглаженная ветрами Крыши Мира. Глаза, блестящие и тёмные, как две маслинки – лучистые, несмотря на его возраст.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… РАССКАЗ О ГИДАХ-ПРОВОДНИКАХ И ПОРТЕРАХ.
Второй – часто предоставлял нас самим себе. Но при этом всегда находился поблизости и следил за мной, как за самой слабенькой (чтобы я не оставалась одна). Любил указывать на знаменитые вершины, называя каждую из них по имени, но так и не выучил, как зовут, собственно, нас. Он искренне радовался всем нашим успехам и восторгам, но не понимал недовольств и претензий по поводу предлагаемых им вариантов ночлега. И так же прошагал всю дорогу в одних и тех же кроссовках и одёжках, утеплившись только после Намче-Базара шапочкой-бафом на синтетическом меху, да курткой посерьёзнее. Он был столичным непальцем. То есть жил где-то поблизости от Катманду. И внешне напоминал скорее индуса. Поначалу я даже считала его йогом, потому что питался он крайне умеренно. А ещё осуждал меня за «лечение» колой. Но, так или иначе, оставался тем связующим звеном между нами и своей страной, с её культурой, традициями и негласными правилами.
Так получилось, что и портеров в нашем путешествии было двое. Сначала Соко (между нами – Сокол), о котором мы толком ничего не успели узнать и даже не поняли, каким образом он вернулся обратно домой. Затем Сауроб (прозванный Сауроном). Улыбчивый и совсем ещё молодой парнишка. Ему было 18 лет. Он свободно владел английским, всегда старался чем-нибудь помочь и поддержать, умудряясь при этом оставаться незаметным и ненавязчивым. Радостно махал рукой, когда нам удавалось нагнать его на стоянках. Обращался, начиная свою речь исключительно с «Мисс…» (конечно же, речь идёт обо мне и Жене, но ведь, мужчинам, как правило, помощь и не требуется). И вообще оказался очень вежливым и внимательным человеком. Запомнилось почему-то, как однажды во время короткой паузы в переходе я допила свою очередную бутылочку колы и искала глазами «мусорный домик». Я успела даже заметить его у поворота в нескольких шагах от меня, начала пристраивать рюкзак, чтобы выбросить опустевшую тару… Как вдруг откуда-то возник Сауроб и с улыбкой, и с тем же неизменным «Мисс…» взял из моей руки смятую бутылку и сам отнес её в мусор.
– Спасибо!
– О… Не стоит, мисс. Пожалуйста. Помочь ещё чем-нибудь?
Разве он не устал побольше моего? Ведь за его спиной по-прежнему два баула наших вещей, хоть и полегчавшие без уничтоженных запасов еды и лекарств, но… Но всё же! Однако в ответ моему недоумению и смущению – приветливая добрая улыбка.
Он, как и большинство портеров его возраста, зарабатывал себе деньги на обучение, перенося грузы путешественников. В Непале бесплатное образование можно получить лишь в области религии. Потаскав на себе тяжести по горам два-три года, он (пусть так и будет) обеспечит себе желаемое будущее. Признаюсь, что я не могла удержаться от воспоминаний о себе самой в возрасте 18-ти лет. Не то, чтобы мне жилось лучше или хуже – сравнения тут вряд ли уместны. Но при наличии тоже определённых трудностей, я, тем не менее, не расплачивалась за возможность учиться собственным здоровьем и… детством.
Что вообще я могу рассказать про портеров? Про людей, без которых не было бы не только нашего, но и всех путешествий, да и всех восхождений (ну, или почти всех). Можно бесконечно удивляться их физическим способностям. По горным тропинкам, лесным склонам, подвесным пружинящим мостикам они часто не только ходят, а бегают! На наших глазах один из таких молодцов не вписался в крутой уходящий вниз поворот и перекувыркнулся через голову, через огромный баул… Пролетев пару метров вперёд, он, как ни в чём ни бывало, поднялся, отряхнулся, собрал слетевшие шлепанцы и снова, нацепив на спину груз, под общие шутки таких же, как он, друзей-портеров, со смехом побежал дальше. Но мы встречали и других – взрослых, уставших мужчин, медленно идущих со своей невероятной ношей. Это могли быть каменные плиты размером с человека (даже не представляю, сколько они могли весить). Или огромное, два на два и на полтора метра, «облако» – связанные в гигантский куб белые пластиковые фляги, пустые, но весьма громоздкие, габаритные несоразмерно возможностям человеческой спины! Большинство портеров обуты в обычные шлёпки. Кроссовки на ногах встречаются, наверное, у тех, кто следует на большие высоты. Одежду их тоже нельзя назвать соответствующей условиям – обычные куртки, футболки и спортивные штаны, либо джинсы. Никаких перчаток. Никаких солнцезащитных очков. Зато многие позволяют себе на ходу (на тяжёлом подъёме или на небезопасном спуске) смотреть фильм в телефоне, болтать по телефону, слушать музыку или даже курить. К тому моменту, когда ты сам, наконец-то, доходишь до Базового лагеря, в голове складывается очень ясное понимание, на чьих плечах доставлен сюда весь необходимый тебе (хоть и минимальный), но всё же комфорт, всё привычное тебе обслуживание, обеспечение, все (абсолютно ВСЕ) ресурсы.
То, что для нас является приключением и преодолением себя, для местных жителей – бизнес, работа, нелёгкий труд – источник дохода, возможность заработать на жизнь, на обучение. Кто-то содержит семью, кто-то стремится получить образование и этим постараться изменить судьбу… То, что для нас лишь эпизод из жизни, для них… Жизнь.
УЖИН, РОМ И КОЛА.
Не буду описывать каким счастьем было выйти из душа и одеться в чистые одёжки – думаю, каждый сам может представить себе вполне живописно, что чувствует человек, не мывшийся 10 дней. Казалось бы – всего-то 10 дней. Не полгода, правда? Но по ощущениям я лично как будто год не видела мыла, мочалки и шампуня. Запах чистоты вернулся и вернул ощущение привычного. Он успокаивал и даже убаюкивал. Я буквально чуть не уснула в номере (в тёплом и сухом номере с глиняными стенами и мягкой периной на кровати), пока раскладывала на просушку мои «банные принадлежности». На стёклах окна появился привычный конденсат. Но широкий подоконник, толстые стены и плотные шторы защищали надёжно. Постояв несколько минут в созерцании ночного Намче, я заставила себя вспомнить о друзьях… С великим трудом удержалась от искушения прилечь… Я ведь мылась последней, и значит меня уже заждались в столовой. Улыбнувшись самой себе в отражении окна и своему внутреннему «Всё хорошо – не будет, а уже есть», я погасила свет и отправилась ужинать.
В столовой (деревянной, лакированной, в меру просторной) горела-грела печка. И, кроме нас шестерых, никого там не было. Довольно позднее время по местным меркам – почти девять вечера. Как мы поняли наш «гест-хаус» был семейным предприятием. При заселении нас встречали двое взрослых мужчин, которые советовались со старой бабушкой и уговаривали её не противиться неожиданным постояльцам. А за ужином обслуживали двое мальчиков-подростков, на кухне же при этом хозяйничали женщина с девушкой. По поведению и уровню взаимоотношений можно было убедиться, что все они действительно одна семья.
Нам довольно быстро принесли заказанные блюда и оставили в покое. По случаю «интимности» ужина Пемба и Новрадж тоже ели вместе со всеми. Хоть и за отдельным столом, но по крайней мере сегодня им не пришлось ждать. И таким образом, когда первое/второе были съедены, все постепенно переместились поближе к печке, в которой ещё продолжал гореть огонь – хозяева смилостивились над нами и подложили ещё полпорции дров. А мы, казалось, насыщались не столько едой, сколько теплом. Хотелось бесконечно смотреть и смотреть на светящиеся щёлочки в металлической конструкции, слушать пение уходящей в потолок трубы и впитывать умиротворение вечера… Мир словно сузился и весь уместился в одной нашей столовой. И вроде бы ничего уже нельзя было добавить к этому тихому празднику. Но тут Паша внёс неожиданное предложение…
– А может ром? С колой? Я тут прикупил местный ром.
Признаюсь, до того момента я вообще не признавала ром. Женя и Женя вовсе были спортсменами и не употребляли алкоголь. Поэтому маленькая бутылочка непальского рома в большей степени досталась Паше и двоим нашим гидам. Которые… Как все малопьющие люди сразу же «оттаяли» и их обычная рабочая официальность растаяла как дым в Лобуче. На самом деле ром оказался неплохим и приятным – мне понравился, но я не стала перегружать организм и ограничилась небольшой порцией. Уединённость вечера, гудение и потрескивание печки, осознание собственной победы и заслуженного отдыха дополняли коктейль и как-то незаметно сблизили нас всех. Захотелось узнать побольше друг о друге… А так как Пемба собирался покинуть нас с наступлением утра и улететь чуть ли не первым попутным вертолётом часов в семь, то он и стал главным объектом общего любопытства. И в конце концов, несколько замкнутый прежде мужчина так раздобрел, что, достав телефон, стал показывать нам фотографии семьи. С какой теплотой он раскрывал перед нами свой дом и жену, которая ждала его… С какой гордостью говорил о сыне, который получил высшее образование в Европе и теперь жил и работал где-то, кажется, в Бельгии… Кажется адвокатом или юристом. Затем последовали фотографии внуков. И тут уже не удержался Новрадж. Он тоже открыл фотоархив в телефоне и любовно продемонстрировал свою семью – молодую (очень молодую) красавицу-жену с маленькой (4-5 лет) девочкой. Муж и отец – он с таким трепетом говорил об этих дамах – жене и дочке, что невольно заставлял улыбаться в ответ. Оказалось, что женаты они по сговору – в Непале хоть и редко, но ещё случаются браки, заключённые по этому старинному обычаю. А кроме того, Новрадж поведал, что их семья создана согласно кастовой системе. Но позже добавил, что молодёжь уже не придерживается таковых традиций и что он… Рад этому. В целом же оба наших заслуженных (каждый по-своему) проводника в тот вечер ничем не отличались от любого пожилого или семейного человека и в нашей стране (в России). Да, пожалуй, и в любой другой. Оба они явно соскучились по домашним, любили их и гордились, и рады были случаю похвастаться тем, какие они у них красивые, умные, талантливые – единственные и неповторимые, самые-самые… Самые родные. И самые важные люди на земле… Глядя на эти неподдельные эмоции мы невольно (неявно) вспоминали и собственных близких. Которые тоже ждали нас и волновались, наверняка. И возможно, вот точно так же показывали кому-то (прямо сейчас) в своих телефонах или альбомах наши фотографии… А может просто рассказывали (с такой же гордостью) о том, как далеко мы забрались, скрывая за этим невинным хвастовством тревогу… «Милые далёкие близкие… Как же бесконечно много километров и часов разделяют нас сейчас… Как далеко занесло меня… От всех, кого я люблю…» И мне вдруг захотелось домой. Не отчаянно. Не категорично. Но… Захотелось. Ведь все эти дни впереди была цель. Она определяла каждый день, горизонт и дыхание. А вот – осталась позади, оказалась достигнута… И освободила место прежним стремлениям и привязанностям. Двое взрослых мужчин, соскучившихся по дому, вернули мои приоритеты на место. И с этого вечера я начала считать дни до возвращения домой. Конечно, я не перестала получать удовольствие от наших приключений… Конечно, я не перестала ценить каждый день и миг в этой удивительной (такой разной) стране… Скорее оставшееся время стало даже более насыщенным и ярким. Оно и понятно! С того прощального ужина по прибытии (по возвращении) в Намче… Начался мой обратный отсчёт.
ДЕНЬ 15. НАМЧЕ 2 – В ГОСТЯХ У СКАЗКИ.
Самым прекрасным в этом одном из самых прекрасных дней в моей жизни было утро. Во-первых, долгожданное ощущение тепла. Даже жары! Накануне я по привычке упаковалась в спальный мешок, уложенный на кровать и под одеяло. Конечно, свежезастеленное постельное бельё манило невероятно, но приобретённый рефлекс упрямо твердил, что ночью, как обычно, похолодает и без спальника я не выживу… А для надёжности я ещё и бросила в ноги две оставшиеся химические грелки, которые надоело носить в багаже. В результате часа в четыре ночи я проснулась от того, что во мне буквально закипала кровь! И дело не только в двух грелках, которые я тут же выкинула из спального мешка на постель. В комнате действительно было тепло. ТЕПЛО! Поэтому я для начала откинула толстое пуховое одеяло… Затем расстегнула спальник и раскрылась по пояс… Постепенно в полусне я окончательно переместилась из спальника на простыни и избавилась от надоевшего утепления. И так, накрывшись под конец (наконец) одеялом, почувствовала себя человеком и забылась крепким сном (без снов). До девяти утра! Каким же счастьем окутаны эти воспоминания – даже сейчас, до сих пор… Проснуться в обычной футболке, а не в термобелье, но с тёплым носом и с тёплыми ногами без носков… Медленно потягиваясь, не спешить, не переживать, жмуриться от проникающих сквозь щёлку в шторах лучей солнца и слушать, слушать тишину…
На соседней кровати Женя тоже успела проснуться и видимо испытывала похожие чувства.
– Доброе утро…
– Доброе утро…
Чуть хриплые наши голоса спросонья и с остатками простуды смогли выдать лишь что-то похожее на шёпот. Но мы улыбнулись – и друг другу, и сами себе (и сами над собой). В такое утро легко любить себя таким как ты есть и смеяться над собой. В утро, подобное этому хочется любить всех. И само как-то так и получается – любишь всех, любишь жизнь, любишь мир – легко и просто. И знаешь почему-то наверняка, что все они тоже любят тебя – в ответ.
***
На поздний завтрак мы собирались поодиночке. Но всё равно собрались вместе. Правда на часах было уже примерно десять. И хозяева, мягко говоря, оказались не готовы к нашему появлению. По их меркам день был в самом разгаре и время завтрака давно прошло. Тем не менее мы были их гостями и… Нас нужно было обслужить. Двое вчерашних подростков-пацанов, поглядывая на нас с недоумением, сновали между кухней и залом. Видимо их ждали иные обязанности и они торопились поскорее «разделаться» с нами. Кроме них в столовой был один из мужчин-хозяев и ходила вчерашняя бабушка. Сегодня она казалась не такой грозной. И даже принарядилась. Пару раз бабушка пригрозила пальцем в нашу сторону (вероятно за долгий сон) и внуки тут же тихо увели её куда-то вглубь дома.
Вообще, когда я только поднялась по лесенке и, пройдя через улицу, вошла в дом, в столовой сидела одна Женя. Она оделась быстрее и теперь мирно сидела у приоткрытого окна любуясь городом, который каскадами уходил в лучах солнца вниз от нашего лоджа.
– А кто-нибудь ещё был?
– А? Нет. Пока никого. Может они раньше встали…
Мы не стали гадать, справедливо рассудив, что если бы Женя с Пашей захотели уйти в город, не дожидаясь, они бы придумали способ известить нас. А поскольку в лодже царила тишина и хозяева не беспокоили нас, можно было не суетиться.
На стёклах чуть распахнутых створок ещё сохранились капельки росы. И солнце разбивалось на сотни частиц, наполняя воздух дрожащим свечением. Чистый приятный ветерок не холодил, но наполнял помещение свежестью. К которой с кухни примешивались вкусные запахи готовящегося завтрака. Вскоре и сама еда появилась на столе. И стоило нам начать есть, как показался сонный Новрадж. Он, кивая, улыбнулся и присел за дальним столом.
Отвлекшись от ближнего окна, мы вдруг увидели в другом нечто удивительное, и даже отчасти сказочное. Прямо по гребню соседней крыши ходил, осторожно балансируя, взрослый мужчина… В руках он держал плошку с чем-то непонятным белым. Аккуратно поставил её и принялся менять флажки в гирляндах и на длинных ветках, связки которых служили непременным атрибутом каждого дома в Намче. Замечу, что одет незнакомец был в яркие церемониальные одежды – костюм и шляпу! И время от времени что-то при этом выкрикивал. Приведя в порядок флажки, он поднял плошку и начал разбрасывать из неё во все стороны рис (так вот, что это было)… Шевеля губами – бормоча что-то себе неслышно… Молитвы вероятно? Новрадж, заметив интерес и вопрос в наших глазах, подошёл и объяснил, что этот служитель совершает обряд – он молится об удаче. Об удаче для всех – для всего города. Вдумайтесь… Для всех. Просто так. Без поводов и без ожиданий… Увиденное было красиво не только внешне, но оказалось красивым и по сути своей.
Вскоре подошёл Женя. А за ним и Паша. Каждый выбирал себе на завтрак блюдо из неизменного (единого на треке) списка в меню. Поскольку все наконец собрались мы решили, что на обед встретимся где-нибудь в городе, а вот ужин можно заказать заранее. И Женёк пошёл к Новраджу, сидевшему с хозяином лоджа, дабы известить его об общем намерении. То, что произошло дальше, ещё долго вызывало шутки и улыбки у всей нашей компании.
– Интересно… Он ведь всегда МЕНЯ просил, если нужно было по-английски обратиться…
– Да, я тоже об этом вспоминаю.
И вот, на наших глазах, Женя, который действительно раньше терялся и уверял, что совсем не знает английского, уверенно подошёл к Новраджу… Очертил в воздухе прямоугольник, обозначая, что именно ему нужно. И на чистейшем… русском сказал.
– Гив ми… Блокноут. Блок-ноут плиз!
Хозяин лоджа и наш гид недоумённо переглянулись, моргнули… Но после, видимо, распознали знакомое слово NOTE. Новрадж первым вскочил и принёс Женьку книжицу для записи заказов. С которой тот гордо вернулся за стол и был встречен общими шутками.
– Да, ладно вам! Главное, он меня понял!
Другим откровением завтрака стал… Джем! Может здесь в самом деле было так заведено. А может хозяева просто махнули на нас рукой… Вообще джем стоял на комоде в центре зала – вместе с салфетками, розетками для соли и перца, запасными сахарницами. Скорее всего, джем раскладывали по баночкам (они были разнокалиберными) из общего большого «котла», и подавали к отдельным блюдам. Но на нашем столе каким-то образом затесалась одна такая баночка – джема в ней оставалось уже на донышке. Мы с Женей съели свой завтрак первыми (поскольку и заказали первыми), а пить чай впустую не хотелось. Вот мы незаметно и запустили ложечки в такую банку. Джем оказался божественно вкусным! Возможно, мы просто оголодали… Не знаю. Но в тот момент он стал для нас подарком небес. Раз уж я пишу об обыкновенном джеме столько слов и предложений, поверьте – он заслуживает того! Доев быстро то, что оставалось в баночке на столе, мы самовольно принесли с комода ещё одну. Но никто нас не остановил… Сначала робко, потом смелее… В общем, в то утро мы съели практически целую банку джема. Совсем небольшую… Ну, такую – со стакан или два… Или три…
Там же за завтраком мы договорились, что разойдёмся гулять каждый сам по себе, и встретимся в обед в большом кафе в центре, где подают европейскую еду и вроде даже там есть бургеры. А за окном город всё увереннее оживал и освещался солнцем. Голубое небо обещало долгую хорошую погоду. Вид Намче, который сегодня на весь день без ограничений принадлежал нам, будоражил и успокаивал одновременно. Он был мне уже почти близким другом, знакомым и добрым. Наградой и исцелением. Таковым он становился каждый раз, когда я приходила сюда после долгой дороги. Как-то так само получалось…
ПОЧТОВАЯ ПРИНЦЕССА.
Первым местом, куда я отправилась, оставшись наедине с этим сказочным городом, стало отделение почты. И на сей раз мне повезло – открытые двери и ставни гостеприимно впустили вовнутрь. Посреди небольшой «залы» за самодельным старинным прилавком, накрытом тканью, восседала на стуле-троне «почтовая принцесса». На самом деле миловидная девушка оказалась открытой и милой, как впрочем и большинство жителей Намче. Она с улыбкой и без лишних слов указывала сначала мужчине передо мной, а затем и мне на ассортимент открыток, на верное написание адреса… Я выбрала две открытки. Одну – с фотографией Эвереста и Нуптце – вид с Кала-Паттхара. Вторую – с панорамой на Намче-Базар во всей красе его амфитеатра из улочек и разноцветных крыш на горных склонах. Почему-то пришло в голову, что если я отправлю две открытки, то одна из них наверняка должна дойти до дома. Хотя в действительности, никаких гарантий, конечно же, не было и быть не может.
Адрес я помнила наизусть только домашний. Его, кстати, на всякий случай написала по-английски и по-русски. И, таким образом, обе открытки отправились к маме. Я прекрасно понимала, что на тот момент, когда их доставят, уже точно буду дома сама. Но всё равно задокументировала свои свершения и эмоции – в одной из открыток написала, что побывала у подножия Эвереста, поднялась на Кала-Паттхар и возвращаюсь, а в другой о том… Что просто у меня всё хорошо. Получился такой привет себе между временами – сначала из настоящего будущее, а в дальнейшем из прошлого в настоящее… «Почтовая принцесса» разрешила сфотографировать себя и мои послания. После наклеила на них марки и на этом ритуал завершился.
ГОРОД И ГОРОЖАНЕ.
Оставшееся время до обеда напоминает калейдоскоп. Моя фотокамера сохранила отдельные кусочки, кадры, воспоминания – места, детали, лица людей. В общем, всё то, из чего сложился тот свободный день без планов и без границ.
Узкие улочки, они же лесенки, привели меня в жилой квартал. У одного из домов шла небольшая стройка. Взрослые городили деревянный каркас – не то для теплицы, не то для террасы – стучали молотками, орудовали рубанками. В воздухе пахло деревянными спилами и к горной пыли подмешивались запахи свежей стружки. А дети играли в какую-то свою игру по ролям – старшие что-то требовательно объясняли, сидя подобно воробьям на жёрдочке, младшим, которые вертелись кто на земле, кто на низком плетённом стульчике. Но моя первая попытка репортажной фотосессии в Намче провалилась. Стоило детям заметить в руках незнакомого прохожего камеру, как они тут же стали отворачиваться и прятаться. Одна из девочек даже пару раз выкрикнула в мою сторону нечто, похожее на ругательства, размахивая при этом рукой. Взрослым впрочем не было никакого дела до того, снимают их или нет. Но всё же я поняла, что, несмотря на попытки, толку здесь не выйдет, и решила попытать счастье где-нибудь ещё.
И город не подвёл – не оставил меня без впечатлений и наблюдений. Для начала он подарил мне спящих телят. Они мирно дремали прямо на ступенях тротуаров там же, где в прошлый свой визит я находила спящих собак. Люди шли мимо, на разогретых крышах сушились бельё и одежды, разноцветные флажки развевались на связках из веток и хлопали на ветру. И все прекрасно сосуществовали друг с другом, сплетаясь в яркое лоскутное одеяло. Или… В яркий шерстяной узор. Потому что в Намче есть одна интересная достопримечательность «на вынос». Местного производства вещи, связанные из шерсти яка, раскрашенные во все цвета радуги. Всевозможные шапки, шарфы, гетры, варежки и перчатки, носки и гольфы… Их жизнерадостная палитра мало кого оставляет равнодушным. И, конечно же, я тоже захотела приобрести и увезти отсюда что-нибудь с собой на память. Что-нибудь не только для себя! Шапка с шарфом, гетры, перчатки и гольфы... Все они были до того пёстрыми, что я едва сдерживала смех, представляя реакцию на мои подарки тех, кого рискну осчастливить ими. Казалось, что каждую вещь раскрашивал ребёнок, впервые заполучивший в руки краски.
Потом я вспомнила про обещание привезти подруге-Марусе нечто «синенькое» в благодарность за предоставленный мне в поездку спальный мешок. И отправилась в переулок, где торговали палантинами – знаменитыми непальскими палантинами, тоже из шерсти яка. Эти палантины славятся также и тем, что по своим размерам достигают порой величины пледа. Но прежде мне повезло запечатлеть невероятно красивую женщину – почтенных лет и величественной осанки… Она… была исполнена такого достоинства, что походила скорее на королеву или на вождя племени, чем на продавщицу. Вероятнее всего, она была шерпкой по национальности. Седые волосы и морщины выдавали возраст, но не убавляли благородства. А колоритный национальный наряд говорил о вкусе и самоуважении. На мой вопрос о разрешении сделать её фотопортрет она ответила сначала немым удивлением, затем смущенной улыбкой, после – согласием… Однако не без подозрения. Я, как умела, рассказала, что немного рисую и, спустя время, надеюсь сделать какие-нибудь зарисовки о своём путешествии. Однако даже после таковой предыстории мне было позволено сделать не более 6-7 снимков. А дальше моя героиня подняла ладонь, заслонив лицо, и попросила закончить и удовольствоваться тем, что получилось. Мы поблагодарили друг друга. И я пошла дальше.
В следующем магазинчике я нашла, что искала – палантин без ярких окрасов и лишних орнаментов, тёплый, уютный, лёгкий, а главное размером поменьше скатерти (ведь мне ещё предстояло транспортировать купленное в Намче отсюда, из гор, в Катманду на СВОИХ плечах). Но истинно-синего в наличии всё же не оказалось. Поэтому я выбрала два шарфа, чтобы Маруся в свою очередь могла выбрать тоже – как говорится «какой глянется». Оба были сотканы из черных и цветных нитей – первый отливал кобальтом, второй бирюзой. Оба тонкие, но удивительно согревающие. Продавщица добросовестно помогала мне выбирать из сотни шарфов два нужных. И внимательно выслушала рассказ про Марусю, и почему я так хочу выбрать для неё особенный подарок. Я спросила как зовут эту милую женщину и она назвала мне своё имя – похожее на диковинную песню незнакомое слово… Которым я восхитилась и повторила дважды – вслух и про себя… И которое разумеется тут же вылетело у меня из головы. То ли все без исключения местные жители действительно были так красивы, то ли моё «вИдение художника» наделило город и его горожан сказочными мотивами? Кто знает? А я всё-таки не удержалась и попросила о короткой фотосессии и эту продавщицу – неравнодушную, добродушную, чуть уставшую, но продолжающую снисходительно улыбаться. И мне снова милостиво позволили включить фотокамеру и несколько раз нажать на кнопку затвора. Так незаметно пополнялась моя копилка впечатлений-кадров…
До обеда удача настигла меня в ещё одном переулке. Здесь веселились трое детей – две девочки и мальчик. Они увлечённо играли в игру с мячом, напоминающую наши «вышибалы-выбивалы», только у стенки. И оказались более непосредственными, чем юные герои моего первого неудачного репортажа. Я фотографировала их сначала издалека. Потом, видя, что никого не смущаю, подошла ближе. В конце концов, я уселась прямо напротив них на парапет и снимала в режиме серии. Дети вели себя свободно и совсем не стеснялись объектива. Иногда они начинали специально позировать и кривляться, но потом снова увлекались игрой и забывали о присутствии постороннего. Я позволила себе провести там почти час. И не пожалела. У меня получился репортаж, достойный журналов о путешествиях. Но главное – снимки живых эмоций играющих детей, детей в движении, искренних и открытых детей, как беззастенчивых и подлинных представителей города и его жителей. Бесценные кадры – на память и навсегда.
ОБЕД «ВРЕДНОЙ ЕДЫ» И БУЛАВКА ЗА 5 РУПИЙ.
Обед собрал нас в кафе, которое живо напомнило всем о привычной жизни в большом городе. Удивительно, как человек привязывается эмоционально к каким-то незначительным вещам, которые подобно невидимым якорям способны возвращать ему душевный комфорт и ощущение стабильности. Можно осознавать это и намеренно освобождаться от условностей в себе. Или, наобоорот, не знать, не обращать внимания на них. Или даже знать, но иногда позволять себе расслабиться и… получить порцию проверенного (пусть и примитивного) удовольствия от… Чистых простыней после долгого дня, теплой батареи в сырую погоду, любимого домашнего свитера в чужой стране… Порции горячей жареной картошки и кружки свежесваренного ароматного кофе. Почему бы нет?
В том кафе варили умопомрачительный кофе. Уж не знаю, как удалось научить местных жителей, не привыкших заваривать крепко даже чай и искренне не понимавших нашей европейской страсти к этим горячим напиткам. Но факт оставался на лицо – вернее на язык. Кофе в кафе подавали правильный! К тому же готовили его из фирменных зёрен небезызвестной компании Illy. И запах кофе, разлитый в воздухе, окружал, обнимал, не отпускал… Уходить не хотелось. Так что в большом зале практически не было свободных мест.
Кроме кофе и какао мы заказали себе по блюду той самой примитивной «вредной еды» – картофель фри с соусами, гамбургеры и круассаны. Всё – разное, всё – понятное, и каждый для себя – по себе. Мне принесли большую чашку (формата неглубокого таза) настоящего капучино и маленький аэродром (тарелку) жареной картошки, порезанной рифлёным ножом. Честно признаюсь, что уже на половине своей порции я сломалась. Победить в неравном бою мне отчасти помогли друзья, но всё равно к концу обеда я сама себе казалась печёной картофелиной-переростком. Ещё запомнилась фирменная кофейная ложечка на моём столе. Необычная – плоская, абсолютно плоская. Круглый диск на такой же плоской ручке-линейке со штампом Illy. Я вертела её в руке, и ложечка напоминала скорее маленькое зеркальце. В поверхности металла отражались блики открывающейся двери, в которую кто-нибудь беспрестанно входил и выходил, и тени – силуэты сидящих в кафе людей.
Это кафе связано и с другим значимым воспоминанием. Пользуясь случаем, я выпросила у Жени телефон, чтобы позвонить маме. Я боялась, что к тому времени дома меня могли уже объявить в международный розыск, или мама сама вполне могла рвануть за мной в Непал. А если серьёзно, то очень хотелось поделиться с близким человеком своими радостями, открытиями, и ощущением собственной маленькой важной победы. Однако с заменой симки возникла сложность. Для «вскрытия» айфона требовались скрепка, булавка, иголка или хотя бы специальный телефонный «ключ». Ничего подобного при себе у нас не нашлось. И я, взяв кошелёк со своей сим-картой и Женин айфон отправилась искать… что-нибудь подходящее.
На улице уже было не так солнечно. С гор начинали спускаться облака и город понемногу укутывался в туман. Я постояла в растерянности, невольно поёживаясь после тёплого помещения. И пошла, куда глаза глядят – налево, а потом направо. И второй вариант привел меня вскоре в «хозяственный» переулочек, где не было торгово-сувенирных лавочек, зато располагались прачечные, швейные мастерские (оказались закрыты) и салоны (если можно так их назвать) связи. Как раз в одном таком «салоне» (в одном из всех двух) продавец-консультант за самодельной стойкой (что называется видавшей виды) внимательно выслушал мой… Сбивчивый рассказ. Я в последний момент поняла, что не помню, как по-английски будет слово «булавка»… Или слово «иголка». Или «шпилька» хотя бы. Но собралась и смогла вместо этого внятно объяснить, что мне нужно НЕЧТО, что помогло бы заменить в телефоне одну симку на другую. Демонстрация айфона и непосредственно сим-карты подкрепила рассказ наглядно и обеспечила взаимопонимание. Сообразительность продавца превзошла мои ожидания. Он тут же отстегнул откуда-то из-под воротника своей рубашки старенькую булавку размером с те небольшие, которыми пристегивают обычно ярлычки на одежду, и… Произнес, не моргнув глазом.
– 5 рупий!
«Талантливый предприниматель», – сделала я мысленный вывод, умилилась и достала кошелек. По счастью в нём обнаружилась нужная купюра, а то бы у находчивого продавца, боюсь, могло не найтись сдачи. Там же у стойки мы поменяли симки. И я с улыбкой (меня искренне развеселил этот человек) поблагодарила «помощника», чуть было не ушла, да вовремя сообразила, что после звонка ведь придётся повторить процедуру с заменой, прежде чем возвращать телефон Жене. Повернулась и с громким «спасибо» схватила булавку со стойки. Мой делец от неожиданности не смог скрыть разочарования – я явно переиграла его в этой игре. Добавив про себя «Оплачено!», я снова улыбнулась и вышла.
Дойдя до кафе, я решила позвонить всё-таки, не заходя внутрь – туман заполнил улицу и частично разогнал с неё людей. Так что здесь, пожалуй, было тише. Открыв список звонков, я ткнула в последний вызов и стала считать гудки в трубке с нетерпением и как будто даже не дыша. Третий гудок на том конце прервался на половине и долгожданный (долго ждавший) голос взволнованно почти прокричал…
– Алло!
– Алло, мама! Это я!
– Ну, наконец-то!
– Мама, я жива! Все хорошо, мама! Мама, я там была! Я поднялась на Кала-Паттхар, мама! Мы все – все поднялись! Всё как мы хотели – рассвет и Эверест, и мы… И завтрак! С видом на Эверест! Всё получилось… И всё хорошо, мама! И мы… идем обратно.
Я не стану, пожалуй, пересказывать весь наш разговор. В нём много банального и личного – всего того, чем могут делиться друг с другом самые близкие люди, что не всегда произносится языком привычных слов, что не имеет значения для «чужих» и бесконечно важно для «своих». Но среди всего сказанного было и кое-что объективное, касающееся не только меня. И о чём я немедленно рассказала друзьям, как только вернулась в кафе… Примерно в тот же день, когда мы добрались до Горакшеп и посетили Базовый лагерь, с другой стороны хребта, чуть западнее нашего маршрута, то есть на территории современного Китая, сошла большая лавина… И там погибли люди – группа корейских альпинистов, шедших на восхождение на семитысячник… Моя мама, понятно, с ума сходила от невозможности связаться со мной и ещё поэтому была так взвинчена и так рада звонку. А за нашим столом, когда я рассказала об услышанном, повисла тишина. Недолгая, конечно, но...
– Помните те звуки странные? Когда мы к лагерю шли…
Конечно, мы все их помнили. Конечно подзабыли, но тут же вспомнили, стоило сказать о лавине вслух. И, конечно, мы старались не выстраивать из этой информации никаких взаимосвязей. Но несколько секунд тишины за столом прозвучали красноречивее. И высказали всё то, о чём мы промолчали.
***
После обеда мы ещё немного прогулялись вместе и прикупили по шапке для самих себя. Я выбирала не долго. Вернее, не выбирала совсем – мечта о гордой шапке покорителя Кала-Паттхара не оставляла меня с прошлого посещения Намче и теперь заслужила право сбыться. Вышитые красным по синему цифры 5545 не выходили из головы – просились на голову. Только вот…
– А почему они все пишут ПЯТЬСОТ сорок пять? Мы ведь замеряли, да? Паша, ты говорил, что там показывало… ШЕСТЬСОТ сорок… Сорок три, кажется?
– Да.
– Но ведь ШЕСТЬсот, а не ПЯТЬсот.
Мы сверились с интернетом (благо, здесь не было проблем со связью) и убедились, что по современным замерам высота Кала-Паттхара действительно на 100 метров выше, чем указано обычно на шапках, нашивках и прочих сувенирах в Непале. Точных объяснений тому нет. Какие-то сайты утверждают, что туристы годами носили на вершину памятные камни, складывали пирамидки и нарастили фактически такую разницу. Другие пишут, что дело в обычном «движении» гор. Ведь даже Эверест с течением лет то «подрастает», то «проседает» под действием сейсмических условий. Остаётся только… Верить себе. И своим высотомерам.
– Бери. Сама вышьешь вместо пятерки шестерку.
– Но… Мы-то были на высоте 5643… Два метра вранья получится.
– Ну… Там, где ты сидела, как раз на пару метров выше. Так что всё честно.
– Бери!
– Беру!
После шапок я завела друзей в небольшую лавочку, которую заметила раньше, разговорившись случайно с продавцом на улице. Он отличался от прочих… Был сильно моложе – примерно, как наш Сауроб-Саурон, то есть не старше 20-ти на вид. И такой же вежливый, скромный. Он не навязывал мне покупки и вероятно тем подкупил. Мне приглянулись у него «камни». Весь Намче (как, впрочем, и весь сувенирный Катманду) увешан такими камешками-табличками с выгравированными на них «Namaste». Но именно у этого парня нам захотелось непременно купить себе слово, ставшее символом путешествия, на память… Плоский кусок слоистого булыжника, из которого здесь выстроено всё – от мостовых и лестниц до многоэтажных домов… Наш продавец уверял, что они с друзьями-художниками делают свои «камни» сами, вручную. Может правда… Может нет – может лишь сказка для доверчивых туристов. Но нам было не важно. Молодой продавец располагал к себе, а город настойчиво просился быть взятым с собой. Хоть чем-нибудь... Хоть частичкой... Хоть камешком… Кусочком вечных гор. Вечным «Намастэ». Вечностью своих деталей. Ну, и ради справедливости – в этой именно лавочке «камни» действительно отличались от большинства подобных, виденных нами после. На наших слово «Namaste» было не грубо вырублено печатными буквами, а изящно вырезано курсивом. Эта аккуратность необъяснимо одушевляла сувенир. И впрямь делала его каким-то особенным… А ещё в той же лавочке я купила самое красивое в мире (честно самое-самое) украшение. Неожиданное. Неожиданно. Пока друзья отвлеклись разглядыванием чугунного и латунного литья, ради которого продавец уговорил нас зайти внутрь, я обнаружила на столе рукодельные украшения. Да такие удивительные, что и сравнить их не с чем. В каждом чувствовалась индивидуальность и без сомнения была уникальность. Скорлупа кокоса, слоновая кость и поделочные камни. Самым необычным среди них был кулон в виде… руки. Вырезанная из кокоса ладонь, расписанная декоративно масляными красками, между большим и указательным пальцами зажата овальная горошина лунного камня. С первого же взгляда я поняла, что вряд ли смогу забыть этот кулон… А тем временем Паша успел выбрать и купить себе чугунную ручку на дверь в виде головы слона – красивую и приятно неновую. И все подошли ко мне. Украшения произвели впечатления не на меня одну… Однако «моя» рука была лучшей. Она действительно производила впечатление и приковывала внимание. Я не могла расстаться с ней, но и спросить цену язык не поворачивался. За меня это сделали друзья. Кулон стоил непомерно дорого. И был настолько хорош, что я даже не в состоянии оказалась торговаться – он объективно стоил того. Минут 15 (не меньше) я то брала его в руки, то откладывала обратно на стол, рассматривала, расспрашивала… О, мои терпеливые друзья! Они честно не бросали меня и помогали справиться с «испытанием»... Паша рассказал о свойствах лунного камня. Женя переводила вопросы и ответы. Женёк с пониманием соглашался, что «рука» действительно крутая. В общем, они поддерживали меня как могли. Поясню – цена вещицы грозила сократить мои расходы вдвое (по крайней мере до возвращения в Катманду). Я… готова была уже окончательно отказаться и забыть… «Забыть??? А я смогу его забыть?» – этот внутренний вопрос поставил точку в борьбе. Я поняла, что, конечно же, не забуду полюбившееся украшение и не прощу себе, что оставила его там. «Будь, что будет!» … Что ж… По прошествии времени я с чистым сердцем могу признать, что не жалею. Сейчас я совершенно не помню, сколько на самом деле стоил тогда мой кулон. Зато сколько силы он уже дал и продолжает давать мне до сих пор. Я продолжаю смотреть на него с прежним восхищением и по-прежнему удивляюсь – его необычности и тому, как он помогает мне… сохранять воспоминания яркими, свежими, живыми. Так, как если бы все происходило только вчера… Не каждая вещь обладает такой уникальностью. Мой кулон-рука – часть меня.
Затем мы с друзьями на какое-то время снова разошлись. Стало прохладно, и я утеплилась, забежав ненадолго в наш домик-лодж. А после ёще побродила – сама по себе и наедине с городом. Вернулась ко входу, к воротам и к барабанам над каменным водопадом… Встретила караван осликов, которых уже успела подзабыть. Поснимала уходящих и приходящих людей – годами идущих туда и обратно по вековым дорогам Намче. Дошла до местной достопримечательности – небольшой площади, на которой установлены памятник под навесом и красивая средних размеров ступа. Обойдя всю её по периметру, я прокрутила все её барабаны, повторяя без конца только «спасибо». У памятника понаблюдала за азиатскими туристами в меховых шапках, и за местным нищим в одних сланцах на босу ногу. Памятник посвящался женщине по имени Лейт Пемба Дома Шерпа – первой женщине Непала, покорившей Эверест со стороны Тибета, второй, поднявшейся на эту вершину с севера и с юга, и одной из шести женщин, дважды совершивших восхождение на высочайшую гору. Памятник представлял собой невысокую стелу и поясным монументом, а также с портретом Лейт Пембы на полированной металлической дощечке – улыбающейся, обычной женщины-шерпки… В лице которой, таким образом, отражался горный массив… Так просто и так много. Как и всё в Намче.
Окончательно замёрзнув, я завернула погреться в фирменный магазин «Sherpa», который попался на пути. Там купила микрошапку для моего игрушечного вязаного кота – моего старого друга, прошедшего со мной много разных дорог, в том числе и этот путь до Эвереста. Шапка на самом деле была брелоком – фирменным сувениром марки «Sherpa». Но я с серьёзным видом достала кота из кармана и продемонстрировала продавцу, как коту по размеру и «к лицу» эта шапочка. Продавец оценил шутку, и мы оба рассмеялись. А кот, ясное дело, промолчал.
Следующие пару часов я провела на террасе второго этажа одной из кофеен. С дневником и горячим шоколадом в большой керамической кружке. Впервые за всё время у меня появилось время написать в дневник не пару строчек, а пару листов (даже не страниц). Впрочем… Длинный день и на этом не закончился. С наступлением темноты мы с Пашей неожиданно отправились в «ночной» рейд по местным художественным салонам.
ХУДОЖНИКИ ГОВОРЯТ…
Художники говорят только своими картинами. А в художественных салонах за них говорят… продавцы. Чаще всего перекупщики. Или (за редким исключением) личные представители автора – родственники либо друзья.
Паша признался, что имеет собственную традицию привозить из каждой страны, в которой бывает, картину местных художников. И предпочитает масло – не акварель, не рисунок, не печатную графику...
– Я хотел тебя попросить прогуляться со мной – посмотреть, посоветовать. Может получится и здесь что-нибудь здесь найти… Поможешь?
Конечно, я согласилась. Удивительно, но в небольшом городке Намче оказалось несколько художественных салонов! И в каждом из них мы находили бесконечные завалы живописи! Огромные стопки и стопки холстов и акварелей. Правда, когда первое впечатление отступило, обнаружилось, что большинство произведений мало чем отличаются друг от друга. Пейзажи практически повторяли фотографии рекламных буклетов. Известные виды гор (одни и те же, одних и тех же), озера, мосты и флажки… Сюжеты не находили себе места на тех полотнах. Мы узнали, что в окрестностях есть известная художественная школа. И большинство авторов обучались как раз в ней. Поэтому, возможно, стиль так мало отличался от одной картины к другой – попытка смешения традиций японской и китайской графики с навыками современного владения масляными красками. В целом смотрелось, но… Это было сувенирно-хорошо. Как картины с вернисажей в парках и на набережных. Человеку, собирающему живопись, как Паша, и обучающемуся живописи и графике в классических традициях, как я, трудно было бы выбрать что-нибудь для себя среди подобного много-единообразия. Однако находки случались. В большом зале салона на главной улице, например, выставлялись мандалы – традиционные, а потому самоценные в любом исполнении. И, кстати, они были весьма интересными. Там же на втором этаже нашлось несколько полотен условно-современной живописи – фантазийной, отчасти сюрреалистичной, но авторской. В другом месте мы поспорили с продавцом, который посвятил нас в особенности ценовой политики – работы уровня «мастер» оценивались дороже, чем работы уровня «ученик». А спор вышел из-за того, что нам понравился один этюд, сделанный (как ни странно) в импрессионистской манере, и отнесённый условно в низший разряд – мы прямо заявили, что на наш взгляд в этой картине значительно больше мастерства. Продавец обиделся. Пришлось уйти... Запомнилось ещё как в одном из салонов на прилавок вдруг выложили штук 50 акварелей и буклет про их автора, который описывался как знаменитость, талант и лауреат. Работы показались нам интересными. Но продавец, заметив интерес, достал вторую такую же стопку! Количество поразило! И… вызвало сомнение. При подробном рассмотрении сюжеты и исполнение стали казаться повторяющимися… Мы искренне растерялись и взяли паузу. Но поскольку Паша не являлся поклонником акварели, то сделка так и не состоялась. И, к слову, подобные картины… мы встретили потом и в других салонах. Не только в Намче, но и в Катманду. Разумеется вполне вероятно, что конкретный автор мог бы быть таким… продуктивным. Но объективно сложно выбрать из сотен подобных рисунков один единственный для себя. И тем сложнее становится, чем больше их тебе предлагают.
В конце концов Паша привел меня в небольшой салон, в котором ему днём приглянулась пара работ. И нам действительно удалось найти что-то душевное, необычное и… Живое. Одну картину мы выбрали из серии работ художника, который писал сюжетно – яки, горные тропы, переправы, идущие люди… Отдельными мазками чистых цветов, которые как будто стремились улететь с холста, влекомые порывом ветра… Может он и не считался «мастером», но на его картины хотелось смотреть. Этот выбор дался Паше легко – средних размеров полотно с дорогой, ведущей через перевал откуда-то из долины, скрытой за горизонтом... По дороге бредут неспешно и склонив головы шерпы и караван яков…
– Пемба… Это же Пемба! Правда, похож?
Паша рассмеялся моей фантазии. И пересказал продавцу.
– This is Pemba-sherpa.
Продавца тоже развеселила наша шутка.
А вот вторую картину мы выбирали долго. Другой автор и другая серия работ – посвящение знаменитому землетрясению в Катманду. Художник рисовал её, чтобы запечатлеть жизнь людей после событий – на фоне частично разрушенных домов и заваленных улиц. И ему удалось передать именно жизнь… надежду… и свет. Поняв, какая из работ приглянулась моему другу, я взяла на себя роль торгующегося специалиста-скептика. Вертела картину, демонстративно сомневалась и отговаривала Пашу от покупки. В итоге мне удалось-таки сбить цену на приятную сумму. Довольный Паша расплатился. После чего мы увидели чудеса местной упаковки. Сняв картины с подрамников, продавец проложил их кальками и пленками, обернул вокруг жесткой картонной трубки (широкой и длинной, чуть длиннее самих картин), снова обернул пленками снаружи (пузырчатой и обычной), укрепил скотчем, затем обернул ещё и бумагой (красно-коричневой и плотной)… И всё это засунул в плёночный рукав. Его он отрезал с концов, оставив длинные «хвосты», которые завязал в два тугих и крепких узла. В конце концов у него получилась… Гигантская сосиска.
– А справка? Нужна справка? На таможне не задержат?
– Нет. Все свободно. Ввозить нельзя просто так. А вывозить – свободно.
Однако квитанцию об оплате он всё-таки выдал. Вернее, упаковал её в ту же «сосиску». Так и завершился наш день… День каникул «в гостях у бабушки» в Намче-Базаре. В городе, в который я вряд ли когда-нибудь смогу вернуться.
Запись в дневнике (фрагмент).
Непал, Намче-Базар, 16:38, где-то в городе...
… Я сижу на террасе и пью горячий шоколад из красивой синей кружки на голубом блюдце. На столе лежит вязаный кот – он был со мною на вершине Кала-Паттхара. … Сижу и пишу дневник. Горы уже спрятались в вечерний туман. Скоро и город спрячется в него, затем в короткие сумерки и… После шести вечера по местному времени здесь уже будет ночь. Завтра мы хотим уже идти в Луклу и пробовать улететь в Катманду на день раньше – хочется в тепло. У нас билеты на 18 октября, а мы хотим обменять их на 17-е. Наш друг Паша (…) летит с нами и в нашем отеле в Катманду мы (по крайней мере до возвращения девочек) селимся по тому же принципу – два двойных номера (два мальчика и две девочки). Если всё получится, и мы улетим в Катманду 17-го, то хотим взять ещё экскурсию в парк Читван. … Снова повторю – пусть всё получится. Мы все с разными простудами и очень хочется поскорее в тепло.
… Надо сегодня ещё написать Светке спасибо и сказать, что я дозвонилась до мамы… Ещё собрать вещи… И завтра снова в дорогу – снова пешком часов 6-7… Это стало уже таким привычным и понятным.
…Вообще я очень благодарна своему организму… За все содействия, поблажки, карт-бланши и за всё доверие мне. Я отношусь к нему так, как если бы это был посторонний человек, который подарил мне столько возможностей и столько всего выдержал ради меня… Спасибо ему. Спасибо за всё.
ДЕНЬ 16. ДОРОГА К ЦЕНТРУ МИРА.
В день, когда я пишу эту главу, погода за окном стремится повторить мои воспоминания. И я время от времени тихо прошу её оставаться собой – такой как есть, стабильной и поддающейся прогнозам (хотя бы на сутки), типичной (привычной) погодой средней полосы России. Не изменять себе и не уподобляться непредсказуемому, своенравному и даже коварному климату нижних Гималаев. Воспоминания о последовавших за уходом из Намче-Базара днях нашего долгого возвращения полны напрасных надежд, тянущихся в ожидании часов, поднятых к молчаливому небу глаз и… Смирения. Важный, но сложный опыт. Всё – благодаря погоде.
***
Утро на крыльце уютного семейного лоджа, ставшего нам домом на пару ночей, порадовало ясной лазурью и лучистым теплом. Женя с Женей умудрились снова найти и приручить бродячую кошку и теперь гладили её по очереди. Дымчато-серая «ведьма гор» которую у нас прозвали бы обыкновенной Муськой (или Барсиком – мы не проверяли), не понимала, однако принимала ласки и поглаживания, почесывания за ухом. Было видно, что к подобному обращению четырёхлапое создание явно не привыкло, но новшество нравилось и киса решила проявить царственное снисхождение в виде исключения.
Я в последний раз обозревала панораму удивительного городка. На крышах и оградах висели вещи, подушки, пледы – сохли на солнце и на ветру. Туристы шли мимо ворот по лестницам – вверх, с маленькими рюкзачками и в лёгких одеждах, значит в радиалку, к смотровым площадкам. Чёрно-белая собака лениво приковыляла во двор – стояла и сонно смотрела, словно бы провожая нас. Каменная арка ворот и весь забор вокруг лоджа оплетала цветущая настурция – огненные цветки с зелёными ладошками листьев. Горшки с тем же растением украшали и внешнее крыльцо – они были расставлены на ступнях арки, создавая огненный каскад. Я так и не поняла, выставляли ли их хозяева каждое утро, убирая на ночь в тепло… Или здешняя настурция обладала морозоустойчивостью местных? Казалось, всё вокруг принарядилось специально для нас – чтобы пожелать нам удачи, приободрить перед последним рывком. И очень хотелось верить, что всё будет именно удачно… Возможно тёплое солнечное утро для того и создано, чтобы человек мог успокоиться, улыбнуться, поверить в свои силы и в то, что всё будет хорошо. Вот только утро… Живёт быстро. И ничего никому (на самом-то деле) не обещает.
Солнце и чистое небо сопровождали нас не долго. На крыльце мы рассиживаться не стали. По пути прощальным взглядом окидывали яркие прилавки и пёстрые домики, но не останавливались. Зашли в аптеку пополнить запас лекарств и купить спичек – они в Непале забавные, маленькие и сделаны из бумаги. Везде мы старались не задерживаться… И всё же на выходе из города снова притормозили, чтобы ещё раз сфотографировать самовращающиеся парадные барабаны в ансамбле их молитв над сбегающим по каменному руслу ручьём, к тому времени в небе появились первые облака. А к следующей остановке оно и вовсе напоминало синее поле, усеянное пасущимися стадами белых яков. На той же смотровой площадке, где Новрадж когда-то впервые указал на возможность полюбоваться на Эверест, мы смогли взглянуть на него в последний раз… Такой далёкий отсюда и потому такой маленький… Мерцающая снежная пирамидка с метельной шапкой на макушке – Эверест в окне-обрамлении сосновых ветвей. Мы видели его таким разным. Подошли к нему очень близко. И теперь расставались с ним… Кто знает, на долго ли? Возможно… навсегда.
Ещё одна важная остановка произошла на мосту – ближайшем к Намче подвесном мосту. Уходя, мы придумали и совершили там очередной красивый ритуал. Вернее, на этот раз его придумали Женя и Женя. Само действо совершил Женёк. Зато содержание касалось всех нас – всех причастных к нашему путешествию. Благодаря этой простой идее, наши имена на долгие годы фактически (а если, образно, и на века) связались отныне в единую гирлянду, принадлежащую непальскому ветру и ущелью где-то в Гималаях… Ребята купили в Намче набор разноцветных священных флажков и написали на них наши имена. А после мы привязали флажки к перилам подвесного моста. Ветер там всегда дует с такой силой, что все ленты, флажки и молитвенные шарфы, прицепленные подобно нашим буквально рвутся с перил, стремясь унестись к вершинам. Мы навязали несколько узлов один на другой, чтобы символ продержался подольше. Под ногами шумела горная река. Металлические рейки и проволочные стенки пружинили и раскачивались из-за ступающих на мост чьих-то ног. Хлопали и трепетали бесчисленные кусочки ткани, которые люди сами наделили сакральным смыслом и оставили здесь, над пропастью, чтобы помнить и верить… И мы поступили так же. Я снимала видео и немного отстала от остальных. А когда нажала кнопку «стоп» и посмотрела вперёд, где ждали меня друзья, увидела, что на мост с той стороны, навстречу мне, входит портер с огромным (ОГРОМНЫМ) баулом. Огромным (метра полтора в высоту) и широким (почти таким же, что и в высоту). Пока я убирала камеру в кофр, он приблизился и стало очевидно, что его груз занимает практически всё пространство – от перил до перил, влево и вправо. Те, кто шёл за моей спиной, тоже заметили эту надвигающуюся «плотину о двух ногах». Кто-то из людей успел сориентироваться, вернуться или притормозить «на берегу». Но кому-то пришлось последовать моему примеру… У меня собственно не оставалось времени на раздумья – я действовала инстинктивно. Я… быстро присела, где стояла. Согнулась (сложилась) максимально, как только могла. Прижалась к проволочному ограждению (вжалась в него). Вцепилась в сетку-рабица свободной рукой и… Зажмурилась! Но тут же заставила себя открыть глаза – уж лучше видеть, что произойдёт дальше… И вот эта громадина подошла вплотную ко мне. Портер, ничуть не удивившись и вообще никак не отреагировав на меня, распластавшуюся посреди моста, проплыл (как мне показалось) над моей головой – то ли кит в океане, то ли грозовая туча над перевалом. В самый миг нашего едва заметного соприкосновения я непроизвольно ещё сильнее втянула голову и перестала дышать. Сжимая другой рукой драгоценную камеру, я совсем только теперь вспомнила, что у меня за плечами ещё был рюкзак! То есть маневр с головой вряд ли мог что-либо изменить, а вот верхний клапан рюкзака действительно представлял опасность… Но к счастью… Наш сход-расход прошёл благополучно. Баул надо мной лишь слегка коснулся застёжек, взъерошив, вероятно, потрёпанные ленточки, и с тихим шорохом проследовал дальше. А я… Цепляясь за перила, осторожно разогнулась, оглянулась… И, так и не поняв, как мы умудрились так изящно не зацепиться, заторопилась к друзьям.
***
Дальнейший переход составил очередной, но всё-таки неповторимый, особенный калейдоскоп впечатлений, кадров, моментов, мыслей. На этом отрезке пути я почему-то стала часто обгонять всех и убегать вперёд. Мы шутили, что я открыла какую-то секретную резервную батарейку или двенадцатое (уже явно не второе и не третье) дыхание. Сама не знаю, чем это объяснить. Может я и в самом деле начала превращаться в робота? Но если серьёзно, причины просты. Утреннее тепло начало таять по мере по мере того, как солнце и небо укутывались в свои облачные шали. Но поскольку мы в тот день спускались, а не поднимались, как обычно, воздух становился всё плотнее. То есть, несмотря на прохладу, было довольно душно. С курткой я рассталась практически сразу, как только мы вышли из города. Решила, что достану её лишь в случае дождя (и молилась, чтобы такого не случилось). На мне сверху оставались флиска и футболка. На ходу выяснилось, что во флиске тоже жарко, а вспотеть на ветру означало бы верный путь к новой простуде (я и со старой-то не успела расстаться). Пришлось идти в одной футболке. Но идти в ней медленно было нельзя – сырость, сквозняки на тропе, ощутимая прохлада в тени… Мёрзнуть я начинала так же быстро, как и разогреваться. В общем, самое очевидное, что мне оставалось – повязать флиску на пояс и шагать быстро, по возможности не останавливаясь. И не обращая внимания на усталость – я просто запретила себе думать об этом и приказала думать о чём угодно ином. Благо, что дорога, словно подыгрывая мне, постоянно преподносила что-нибудь необычное и помогала отвлечься.
Деревянный столбик с краном – нечто вроде советской водонапорной колонки. Только эта здорово напоминала идола. Резные (вырезанные) глаза, нос и рот – лик его грозно взирал на путников, то ли требуя напиться и забыть о жажде, то ли предупреждая о должном проявлении уважения и сохранении дистанции. Мы проследовали мимо, не рискнув нарушить общий покой.
Старый полуразвалившийся сарай в Чаплунге. Даже не знаю, что было в нём такого особенного… Глиняные стены, давно не ремонтировавшиеся и открывшие реечный сетчатый «скелет». Чем вообще так привлекают людей брошенные и разрушающиеся дома и постройки? Почему так странно тревожат, волнуют и манят их «слепые» окна, распахнутые стонущие двери, узоры трещин облезлой краски и патина пыльной штукатурки, россыпи сломанных кирпичей, осколки на полу в их бывших комнатах и забытые там, потерявшие себя, бывшие чьими-то вещи? Так и кажется, что стоит откинуть ногой какую-нибудь трухлявую доску, разворошить чуть-чуть кучку камней и… Отыщется вдруг незамеченное никем ранее сокровище. Или же загорится огонёк в полутёмном коридоре и предстанет из прошлого призрак. Или голос свыше поведает тебе неизвестные доселе тайны… Старые дома – образы прежней жизни. Заглянув в которые, каждый человек надеется найти ответы на свои… Непростые вопросы. Бывают ли личные вопросы иными?
Древний каменный алтарь на обыкновенной деревенской улочке. Весь в грибке и лишайнике. Он был похож на маленький склеп. Или грот. На вершине его восседало божество, чьи черты так стерлись дождями и временем, что оставалось только предположить, что перед нами Будда. Под ним уходил вниз округлый купол, чьи своды, в свою очередь, опирались на каменную «коробку», уходящую стенами в землю. Невозможно было разобрать, что скрывалось внутри миниатюрного храма. Передняя стенка раскрывалась порталом-входом, но дальше неё всё тонула в глубокой тьме. Зато между «створок» сплёл прекраснейшую паутину неизвестный невидимый паучок. Быть может то была его молитва? Тонкое кружево воплощалось в сказочное ожерелье, благодаря скопившимся на его ниточках бусинкам росы. В лучах солнца капли сверкали подобно серебристому бисеру, а в пасмурные мгновения становились жемчугом. Природа считывала сокрытый в прозрачных паутинках смысл.
В деревне, расположенной меж двух подвесных мостов, коих несколько на участке пути от Намче до Луклы, жители с незапамятных времён держат у себя в домах собачек красивой породы – белоснежных, пушистых, похожих на шпицев. И эти собачки встречаются исключительно здесь. Ни один из гидов не смог объяснить, откуда и как их завезли, и почему предпочтение было отдано такой неприспособленной для жизни в горах породе. Как бы то ни было, собачки чувствуют себя в деревне отлично – насколько мы вправе были судить об этом по их поведению. Во всяком случае, казалось, что собачки считают своё положение вполне царским… Они лежали на высоких мягких лежанках, взирая на прохожих «с высоты своего роста», позволяли хозяевам ласкать и кормить их чуть ли не с рук. И в принципе сами вели себя по-хозяйски, уверенно. Один из пушистых комочков увязался с нами и бежал рядом с независимым видом через всю деревню… Проводил нас до моста и даже перешёл его, благополучно миновав своим маленькими лапками все щели, кочки, выступы и ямы. И лишь после моста остановился – и спасибо, потому что мы уже начали беспокоиться, что кроха заблудится и не найдёт дорогу домой или сорвётся с тропы, или поранится… Но наш провожатый невозмутимо посмотрел нам вслед, а затем привычно развернулся и поскакал обратно, пристроившись уже за другими путешественниками.
Привал портеров. Длинный забор с устроенными вдоль него скамейками и подставками под баулы и рюкзаки. В одной из деревень на пути, видимо, находится негласный и традиционный привал для тех, кто целый день несёт на себе наши грузы. Неширокая длинная улица – проход между забором со скамейками с одной стороны и вереницей недорогих магазинчиков и закусочных с другой. Туристы редко останавливаются здесь – вероятно само по себе место не похоже на обычные кафе и зоны питания у лоджей, где привыкли устраиваться на обед и мы. Зато для «своих», для местных, тут есть всё, что необходимо. А мы – «чужие», приезжие, проходящие мимо. И мы идём по этому длинному проходу – мимо… Мы смотрим на них, а они на нас – такие близкие… И такие далёкие. На расстоянии не более метра друг от друга, полуметра… На расстоянии бездны непонимания – образа жизни, менталитета, культуры, ценностей, взглядов и… Наших миров.
Брэнд-Эверест. Эверест-маркет. Да-да… Эверест, обращённый в средство маркетинга и рекламы встречается на треке повсюду. Растиражированный, сувенирный, «ручной» и «карманный» Эверест. Из названий магазинов, лоджей и кафе с вариациями на тему Эвереста-Джомолунгмы-Сагарматхи можно было бы собрать отдельную коллекцию вывесок. А также карты (топографические и игральные), нашивки, шапки, открытки, банданы… Вряд ли я смогу описать весь перечень того, что продаётся и покупается на треке к Эвересту и посвящается здесь его имени, его профилю... Запомнился один артефакт с историей. В лодже, где мы решили пообедать, в столовой по стенам висело множество оставленных путниками свидетельств совершённых ими «подвигов». Такой повсеместный обычай – наклейки и вымпелы спортивных-походных клубов, флаги стран и городов, футболки с автографами… Или вот – банданы с картой маршрута. Банальный и недорогой, полезный к тому же, сувенир. На стене над нашим столом висел экземпляр, достойный упоминания. Бывшие хозяева не просто подписали его, а сделали из него своего рода сказание! Самоироничное. Зато какое актуальное и правдивое. «…О портере-Геркулесе и о великом СТРАДАНИИ к Эвересту» троих друзей из Европы.
Каменная деревня. В этой деревне было так много камня вокруг, что такой я её и запомнила. Казалось, что жители при строительстве задались целью не оставить траве ни единого шанса. Всё здесь было не просто сделано из камня, камнем выложено и обложено. А потому, по большей части, имело правильные геометрические формы. Тротуары, лестницы, бордюры, заборы, стены… Наибольшее впечатление произвела площадь – маленькая, но крайне тщательно и продуманно обустроенная. Деревня в целом располагалась по склону, а площадь к тому же ещё выступала из общего рельефа. Кроме главной ступы вдоль лестниц гигантскими ступенями выстроились священные камни «мани-рокс». Часть их оснований была дополнительно укреплена каменными плитами с выбитыми поверх молитвами. Буквы санскрита, плотно заполняющие все поверхности, словно бы множились и дробились при взгляде на них. И надписи, казалось, не имели ни начала, ни конца…
Брошенный лодж. Стоящий у одной из самых длинных лестниц, он как-то вдруг появился из-за поворота и невольно заставил притормозить. На деревянных воротах сохранились роспись, следы былой лакировки, полустёртые рекламные надписи. Они по-прежнему предлагали отведать настоящую кухню шерпов и как ни в чём ни бывало зазывали войти… Однако окна дома в глубине были заколочены, брошенная пластиковая мебель покрылась дождевыми разводами, а тротуарная плитка отчасти заросла травой. И посреди двора стояла чья-то оранжевая палатка. Мы не стали нарушать уединение случайных гостей и, немного отдышавшись, продолжили спуск.
Монастырь внутри скалы. Пожалуй, это одно из самых удивительных воспоминаний – одно из самых загадочных «цветных стёклышек» в моём калейдоскопе дня шестнадцатого… Мы увидели его нечаянно. Точнее первым его заметил Паша и указал остальным. Да и монастырь ли это был? Или наша неверная догадка? … Высоко на склоне горы или даже на отвесной скале, прямо на стене её, выступала розоватая стена двухэтажного дома, похожая на декорацию в кинопавильоне. И всё же вполне можно было предположить, что внутрь горы уходит само жилище… Ведь могла гора скрывать в себе комнаты, галереи, переходы… Не один дом, а возможно и целый комплекс… Целый монастырь? Или храм? Возможно. Во всяком случае, вряд ли обычный человек стал бы строить себе дом в таком труднодоступном месте, когда внизу есть обычное поселение. Тропинка, ведущая ко входу, едва угадывалась. Стена с глухой дверью и тёмными окнами выглядела как приклеенная к фасаду фотография. Но тем не менее это был настоящий дом. И он явно был обитаем. Как будто напоследок Гималаи разрешили нам подсмотреть «в замочную скважину» и разглядеть ещё одну из множества своих загадок. Однако оставили без объяснений и её… На тропе стало пустынно и тихо – никого, кроме нас. Пасмурная погода портила видимость и приближала сумерки. Приходилось торопиться… Чтобы успеть добраться до Луклы раньше, чем наступит вечер. Чтобы успеть устроиться на ночлег. Чтобы успеть обменять билеты на самолёт… Успеть отдохнуть… Таким образом, полюбовавшись недолго на странное видение, мы… Пошли дальше.
ЛУКЛА. ЛОДЖ «У ДЕДУЛИ».
Лукла – и есть тот самый центр мира, к которому мы стремились ещё с первой попытки вылета из Катманду… С тех самых дней, вычеркнутых из графика похода, и часов, проведённых на полу аэропорта местных авиалиний, где мы наблюдали за другими такими же неудачниками. Сотни туристов, для которых этот маленький посёлок, благодаря немилосердной погоде-непогоде, превратился в единственный, самый желанный и такой недосягаемый… Центр мира на краю земли. И вот… Мы, наконец-то, приближались к нему.
Лукла действительно расположена на краю земли – над обрывом и на самом краю горного ущелья. И находится на высоте 2840 метров. То есть значительно ниже Намче. Однако из-за рельефа местности получается, что путникам приходится за день спуститься намного ниже уровня Луклы, а ближе к концу пути преодолеть существенный подъём – не столь крутой, как перед Намче-Базаром, но всё-таки довольно ощутимый. Непосредственно на подходе к посёлку серпантин тропы сменился ступенями лестницы – в силу привычки мы не заметили очередного препятствия и только переставляли ноги, стараясь не терять темпа, потому что воздух заметно посмурнел, посерел и как будто набряк от сырости. На повороте, чуть обогнав остальных, я остановилась перевести дыхание. Подняв голову увидела, что лестница упирается наверху в какую-то арку, покрытую старой штукатуркой и увенчанную надписью и… «Кажется там что-то вроде статуи?» Я постаралась разобрать, но из-за ракурса невозможно оказалось ни прочесть, ни разглядеть, что же именно возвышалось там впереди. Ко мне подошли остальные и мы все вместе попытались угадать, что за новый «рубеж» перед нами и какое ещё расстояние нам остаётся преодолеть до полной темноты. Оказалось, судьба снова приготовила нам сюрприз…
– Вот и Новрадж! Женя, спроси у него, что там впереди и сколько ещё.
– Новрадж! What's there?
– It’s Lukla!
– Что он сказал? Лукла?
– В смысле, Лукла?
– Это Лукла? Is this Лукла???
– Lukla? Уже???
Да! Удивительно и очень неожиданно для нас Лукла именно так вдруг вынырнула из-за поворота и распахнула нам свои объятия – почти буквально. Арка, которой заканчивалась длинная лестница, оказалась входом в городок-посёлок – об этом и было написано на ней. А статуя, тоже покрытая потрескавшейся штукатуркой и расписанная немного наивно и по-детски яркими (когда-то) красками, была монументом ещё одной уважаемой женщине Непала. Чтобы не возникло путаницы, напомню и уточню, что раньше я описывала монумент женщине по имени Лейт Пемба Дома Шерпа, установленный в Намче – она стала первой непальской женщиной, которая покорила Эверест со стороны Тибета (через северный склон), и второй, сумевшей подняться на эту же вершину с севера и с юга, а также она одна из шести женщин в мире (на тот момент), дважды совершивших восхождение на эту высочайшую гору, и вообще много сделавшей для развития современного женского альпинизма. А над входом в Луклу возвышается статуя непальской альпинистки, которую звали Пасанг Лхаму Шерпа. Она занималась скалолазанием с подросткового возраста и за свою жизнь покорила не одну вершину. И в 1993 году она стала первой женщиной мира, поднявшейся на Эверест. К сожалению, при спуске Пасанг Лхаму погибла. Не пережил того восхождения также и один из членов её команды. Однако за свои достижения эта женщина была посмертно чествована не только собственной страной, но и альпинистами всего мира. Конечно, мы не могли знать всех подробностей тогда, переводя дух на бесконечных ступенях и глядя снизу вверх на арочные ворота – и Новрадж не владел английским достаточно полно, да и мы сами были настолько уставшими от нагрузок и впечатлений, что отметили скорее окончание пешеходного участка маршрута, нашу маленькую победу, чем очередной улыбающийся памятник. Но сейчас, дома, я могу свободно получать любую информацию из интернета, путеводителей и карт… И считаю важным упомянуть о том, кому и за какие заслуги установлены мемориалы в тех местах – труднодоступных, по-своему суровых и по-своему прекрасных… Непостижимых и может поэтому незабываемых. Каждый покоритель Эвереста достоин памяти. Каждый погибший, не отказавшийся от цели и мечты, имеет право на то, чтобы его знали и помнили. Но и просто каждый житель Непала заслуживает уважения – потому что все мечты, покорения и достижения, совершившиеся на этих склонах, стали возможными, благодаря людям, которые… Просто живут здесь. Так как есть. День за днём.
***
За воротами нас встретила прямая улица – центральная и единственная. Вернее были и другие, уходящие в стороны от неё. Но они напоминали скорее переулочки и тупички, поскольку не были вымощены и не имели логичной структуры. Боковые улочки состояли из домов и дворов местных жителей. Вдоль главной улицы выстроились магазинчики, редкие кафешки, а также лоджи и гостевые дома – все сравнительно небольшие, в два-три этажа. Лукла, в отличие от «пряничного» Намче, казалась сплошь серой. Большинство построек, сложенных из знакомого слоёного камня, были мало украшены снаружи. Впечатление усиливалось и другим очевидным фактором… Городок (как можно было предположить) сильно пострадал во время известного землетрясения и мало оправился с тех пор. И если частные здания как-то были подремонтированы (в той или иной степени), то общественные постройки давали представление о степени тогдашних разрушений. Первое, что попалось нам на пути – исторические священные ворота. Не арка у лестницы, а именно врата – каменный навес со своего рода ступой и двумя рядами барабанов внутри, под навесом и колоннами по углам. Сейчас сооружение являло собой настоящие руины – полуобвалившиеся стены, сложенные внутри куски кладки, покорёженные и покрытые пылью медные барабаны… Грустная картина. Мы рискнули пройти насквозь, несмотря ни на что, как нас успели уже приучить наши гиды. По улице в это время бегали, играя в футбол куском ржавой железяки, чумазые ребятишки. И им было весело. В заброшенном святилище они устроили прятки, без паузы сменив одну игру на другую. Но контраст происходящего был всего лишь свидетельством не останавливающейся ни на мгновение жизни. Стремительно приближался вечер – темнело, холодало. И мы ускорили шаг.
Новрадж привёл нас в добротный лодж на другом конце Луклы. На сей раз мы не капризничали в выборе – неоспоримым плюсом было его местоположение, практически у забора аэропорта. В столовой было очень людно и шумно. Казалось, что все, кому выпало здесь заночевать, остановились именно в нашей гостинице. Мы уселись за стол, ожидая поселения. И вскоре к нам подошёл наш гид в сопровождении хозяина. Вернее, в данном случае стоит написать так – подошёл гид в сопровождении Хозяина (то есть с большой буквы). Почтенного возраста, но очень благополучного вида, солидный и пышущий здоровьем, со сдержанной улыбкой под щёточкой седеющих усов, с хитрющими глазами под шапочкой (национальной непальской шапочкой), в расшитом тёплом жилете – перед нами был настоящий местный Хозяин. Он оценил нас взглядом, прикинул в уме и повёл селить. Из столовой через боковую дверь, минуя коридоры основного здания, мы вышли во внутренний двор. Неожиданно за скромным двухэтажным фасадом обнаружился небольшой Вавилон – каскад внутренних галерей и окон в три или четыре яруса! Двор-колодец! И Дедуля (так мы тут же окрестили Хозяина) повёл нас по узкой лестнице, затейливо выкрашенной масляной краской в коричневый, белый, зелёный и красный цвета. Выше и выше… И ещё выше… «Пентхаус?» – шутливо спросил Паша. Дедуля только усмехнулся. На третьем этаже мы свернули в коридор – в нашем крыле это был самый верхний этаж. Умывальник стоял у лестницы, как бы на веранде, под самым навесом из полупрозрачного пластика – через небольшое окно под потолком можно было увидеть вечернее небо, которое как и во всё время путешествия снова тонуло в облачности (плохой знак, ошибочно оставленный нами без внимания). Коридор на шесть или восемь, кажется, комнат тоже было сочно покрашен зелёной краской, как впрочем и обе наши комнаты. Каждая из них напоминала скорее шкаф. Или купе вагона… Два топчана слева и справа во всю длину (длина комнаты ими и ограничивалась) и одно окно с видом на какую-то стену. Ключи с деревянными номерками. Навесные замки на щеколдах-задвижках. Полная звукоНЕизоляция. Холод.
– Мы здесь только на одну ночь.
– Да.
– Да.
– Да.
Если бы это было так…
Даже не раскладывая особо вещи, как мы это делали обычно, и не переодеваясь, а только утеплившись, все спустились на ужин. Не хотелось ни гулять, ни смотреть, а только поесть и лечь пораньше, чтобы отдохнуть. И чтобы скорее оказаться в Катманду. Из еды у нас не осталось уже никаких запасов – за время ожидания Дедули я извлекла из карманов рюкзака последние слипшиеся карамельки. И деньги уже тоже заканчивались. Нам просто необходимо было срочно возвращаться. Пока мы ждали заказ к столику подошёл человек, которого мы поначалу даже и не запомнили… Его вроде бы тоже посоветовал Новраджу Дедуля, когда мы объявили о намерении поменять билеты и улететь не послезавтра, а завтра. И хотя при желании можно было бы отнестись к нему повнимательнее и заподозрить неладное, но… Мы пребывали в какой-то эйфории от того, что конец невзгодам казался таким близким. Одним словом, мы совсем потеряли бдительность.
Билеты на 18 октября из Луклы в Катманду на рейс в 6:30 утра, купленные для нас изначально Мишей и его коллегами, нам «без проблем» обменяли на 17 октября… Но правда на 9:30 утра. Слабая тревога закралась в сердце, когда мы увидели новое время… Но усталость быстро пригасила сомнения. Да и дело ведь уже было сделано – наши (на самом деле ОЧЕНЬ выгодные билеты) «улетели» вмиг. А мы… Хорошо поужинали, потратив практически все деньги, заказали чай с джемом… И уселись играть в карты. Переводя друг другу картонные прямоугольники с видами Гималаев, мы беспечно предавались воспоминаниям, которые навевали эти сувенирные картинки и строили планы, как завтра вернёмся в тепло, искупаемся под горячим душем, попьём в городе настоящего кофе и поедим чего-нибудь вкусного, мечтали об экскурсии в Читван и прогулках по храмам… Нашу русскую речь услышал паренёк, присевший за соседний стол. По тому, как он за нами наблюдал, стало понятно, что мы «соплеменники» – земляки или «соседи», как минимум. И действительно, вскоре он обратился к нам с расспросами. Встретить «родного» человека в чужой стране бывает приятно – особенно после такой долгой языковой «изоляции» и стольких приключений. Отчего-то начинаешь ощущать необъяснимое единство и братство по совместно пережитому… Парня звали Влад и он был из Казахстана, но мы всё равно почувствовали к нему именно то, что я описала. Влад свободно говорил по-русски и внешне лишь наполовину был азиат. А по-английски он говорил интересно – очень хорошо, многословно и грамотно, но с сильным школьно-русским акцентом. Вообще он оказался очень милым и приятным человеком. Он тоже хотел поменять билет и улететь завтра – по каким-то причинам его билет в Катманду по времени впритык совпадал с вылетом его самолёта домой. Влад рассказал, что один шёл сегодня весь день из деревни, откуда-то значительно выше Намче. Поэтому пришёл так поздно – за окнами действительно стемнело. Мы рассказали ему, каким образом сами поменяли билеты и предложили присоединиться к игре в карты. Но он с улыбкой отказался, объяснив, что устал и хочет доесть и лечь поскорее. Нам тоже не терпелось уснуть – пугал только холод, царивший в выделенных нам номерах… И поэтому мы ждали горячий чай…
Чай вскорости принесли. Дедуля лично поставил на наш стол цветастый китайский термос (всё как положено), стеклянные кружки. Мы попросили джем. Дедуля нахмурился, но выполнил заказ, и отошёл. Однако, доигрывая партию, мы обратили внимание, что Дедуля всё время где-то поблизости… Он обходил все столики, улыбался гостям… Говорил им что-то любезно и, тут же меняя интонацию на хозяйскую, давал указания официанткам (скорее всего дочерям и внучкам, судя по их взаимоотношениям)… К слову, его столовая тоже заслуживает отдельного описания. Она… Как бы это сказать – была самой парадной из всех, что мы видели в Непале. Лаковые стены блестели особенно чисто, стеллажи были украшены атласными оборками и разноцвтеными лентами… Фотографии в рамках были не только «из жизни», но и выполненные в фотоателье – постановочные, со всеми членами семьи и поотдельности с каждым из них. В-общем, семейная гордость прямо-таки витала в воздухе и смотрела на вас из каждого угла! Кстати, смотрел на нас (на наш стол) от каждого стола и сам Дедуля… Когда я недавно доставала из своего рюкзака несчастные карамельки, ещё тогда нам стало понятно, что здесь ничего «сверх нормы» заказа съедено быть не может и не будет. Но причину пристального внимания сейчас за ужином мы никак не могли понять…
– Вам не кажется, что он следит за нами?
– Я тоже заметила…
– Смотри… Правда – ходит вокруг да около.
– Но у нас вроде нет ничего «запрещённого»?
– Что тогда?
– Опять смотрит…
Всё разъяснилось неожиданно и просто. И крайне развеселило нас. Обойдя столовую несколько раз, Дедуля быстро подошёл к нам, стоило только разлить чай и протянуть ложки к банке с джемом! Рачительный Хозяин схватил драгоценное лакомство, закрыл крышкой и, погрозив нам пальцем, заявил:
– Только с хлебом! С блинами! Просто так – нет!
Так и закончился очередной день – очередной вечер, полный радужных надежд. Напившись горячего чаю, заказав завтрак, почистив зубы «с видом на туман», мы завернулись в спальные мешки в своих купейных комнатках… И заснули «без задних ног» блаженным сном – если не праведников, то наивных мечтателей.
ДЕНЬ 17. ЛУКЛА – ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ.
Запись в дневнике (накануне, фрагмент).
16 октября 2018 года, Непал, Лукла, 21:45, лодж, который мы назвали «У Дедули»...
Сегодня снова «пробежали» 26 км и дошли до Луклы. Гид нас обманул – не умышленно, в своей непальской манере. Он обменял билеты только нам троим, а Паше придётся разбираться со своими билетами завтра в аэропорту.
Говорят, что здесь снова проблемы с вылетами из-за погоды… Не хочется даже думать об этом. Надо, чтобы мы все улетели завтра и уже завтра все вместе были бы в аэропорту Катманду. Мы уже сделали всё, что могли. Что теперь? Теперь можно только… Ждать и сохранять спокойствие. Просто мы устали. Не хочется сидеть в холодной маленькой Лукле дольше, чем до завтра. Очень не хочется…
Однако все мои надежды, что сказанная и записанная мысль материализуется, увы – не оправдались.
Накануне вечером мы умудрились поспорить с Дедулей. Из-за завтрака. Который мы заказали на 6 утра (была попытка заказать даже пораньше). Хозяин уверял, что мы совершаем глупость – он живёт здесь уже больше 60 лет и ещё ни один самолёт не взлетел с этой полосы в такую рань! Ну, мы-то по привычке собирались явиться в аэропорт к открытию…
– Вот увидите! Вы придёте, а там ещё даже ворота будут закрыты. Не тем занимаетесь! Кто торопится, тот никуда не успевает. Вот! Запомните! Вечером снова ко мне вернётесь – так и будет. Я старый… Давно тут живу. Я знаю…
И если вечером на его ворчания мы мало обращали внимания, погружённые в свои мечты и заботы, то услышать их повторение утром было уже не очень приятно. Тем более, что небо так и не открылось за ночь – в небольшом проёме под навесом, где мы чистили зубы, звёзды так и не появились. В день вылета не заметить их рокового отсутствия было невозможно. Хотя затмевающее всё и вся стремление (граничащее с беспечностью) нашёптывало, что виной тому близкий рассвет и звёзды просто погасли… Но чувство тревоги всё-таки успело поселиться в сердце к тому моменту, когда мы собрали вещи и спустились в столовую к завтраку.
В зале царили тишина… пустота… и покой. Ни души.
– А сколько времени?
– Шесть. Даже с минутами…
Я положила рюкзак и пошла на кухню. Подойдя к двери, сначала подождала пару секунд. Через рифлёное стекло было видно, что кто-то сидит там – внутри. Я кашлянула, обозначая своё присутствие – силуэт человека остался неподвижен… Слегка недоумевая, я постучала и попробовала приоткрыть дверь. На кухне сидели две «внучки Дедули» – не сходя со своих мест, они воззрились на меня с немым укором. На мгновение я и правда почувствовала себя виноватой…
– Простите… Мы вчера заказывали завтрак на это время… Мы пришли.
Так же, безмолвно и не шевелясь, они посидели ещё секунду, словно рассчитывая, что я растаю в воздухе от стыда или просто исчезну, как досадное недоразумение… Затем переглянулись и, наконец, встали. И принялись (то есть вот именно в шесть только начали) готовить наш завтрак. Посмеявшись про себя, я вернулась к друзьям и объяснила, как обстоят дела.
Закончить трапезу нам удалось (по очевидным обстоятельствам) ближе к семи утра. В столовой начали собираться и другие постояльцы. Мы радостно приветствовали Влада… Он переживал – впрочем все мы немного нервничали, удастся ли поменять Пашин билет, удастся ли улететь общим рейсом… Удастся ли вообще улететь? Появился и Дедуля собственной персоной. С утра он был не так общителен и лишь «обходил владения», проверяя всё ли на местах и все ли ведут себя как положено, соблюдая правила гласные и особенно НЕгласные… Однако, когда мы вскинули рюкзаки на спины и приготовились покинуть лодж (как бы навсегда), Дедуля подошёл к нам… Погрозил пальцем… И промолвил…
– Сегодня вы не улетите. Вот увидите. Вечером вернётесь сюда же…
И хотя в его голосе, лице, глазах не было ни угрозы, ни обиды, а может как раз поэтому, чувство тревоги, едва трепетавшее внутри у каждого из нас, теперь дало уверенный побег и начало разрастаться.
***
За порогом утешительного было мало. Рассвело. Вокруг аэропорта тянулся условный забор из сетки Рабица и колючей проволоки поверх… За ним начиналось и почти сразу заканчивалось лётное поле – скорее полянка, согласно реальным размерам. А дальше открывалась перспектива ущелья нижних гор и возвышающихся над ними снежных далёких Гималаев. И снизу… Из долины… Уже поднималась облачность – плотный туман стирал границу между этими мирами, а вместе с ней и нашу надежду на чистое небо. Небо… Оно на глазах таяло и оставалось где-то там – выше, дальше… Оно удалялось в невозможное. Казалось, что не туман поднимается вверх, а мы спускаемся всё ниже и ниже и скоро утонем в сплошной серости... Однако раннее утро и бодрый настрой ещё сопротивлялись – подпитывали решимость. И мы продолжали искренне верить, что сможем улететь сегодня. Если постараемся. Как?
Первое, что необходимо знать про аэропорт в Лукле, названный именем Тенцинга и Хиллари – он небольшой. Здесь есть только взлётно-посадочная полоса и «парковочная» площадка на четыре небольших пассажирских самолётика. Никаких ангаров или дополнительных площадей (исключая вертолётную площадку) нет. Таким образом самолёты не могут «ночевать» в Лукле – попросту негде. А первый вылет становится возможным только по прибытии в Луклу первых самолётов из Катманду, откуда они, в свою очередь, вылетают не раньше шести утра. И в принципе сразу же возникает вопрос, почему же тогда продажа билетов в Лукле начинается с рейсов, на которых обозначается время вылета 6:00 (а иногда даже и 5:30)… Ответ на вопрос не известен автору. Пожалуй, единственное, что гарантирует вам ваш билет – это очерёдность. Буквально место в очереди желающих отбыть. Рейсы следуют один за другим согласно прописанного на билетах времени – совсем не обязательно В ЭТО ЖЕ время, но… В строгой последовательности. Поэтому наш первый просчёт в замене билетов – новое время, 09:30. Мы и не задумывались, что это значит, что перед нами окажется огромная, по сути, очередь из 6-7 рейсов, не считая других авиакомпаний, кроме нашей новоприобретённой Sita Air.
Следующее, что… Небесполезно знать про аэропорт Луклы – он считается одним из самых опасных в мире. Это ничего не значит, ведь несмотря на отсутствие гарантий, он остаётся единственным способом сэкономить 2-3 суток пути и собственные силы, и преодолеть сразу существенное расстояние и подняться на приемлемую высоту. А опасность его определяется несколькими факторами… Полоса взлёта и посадки начинается у утёса (у подножия четырёхтысячного скального хребта) и заканчивается над обрывом в семьсот метров. То есть при посадке пилоту нужно приземлить самолёт, точно вписавшись корпусом и шасси в высоту скалы, и затем успеть сбросить скорость и, не врезавшись в отвесную стену утёса, свернуть с полосы на стоянку… А при взлёте успеть эту скорость набрать и, нырнув в пропасть, выйти на траекторию полёта… Задачи, сами по себе непростые, усложняются отсутствием в аэропорту навигационного оборудования – есть лишь радиостанция, глаза и опыт пилота. Из-за сложности Управление Гражданской Авиацией Непала установило специальные стандарты – сажать самолёт в этом аэропорту могут только опытные пилоты, совершившие от ста и более посадок на подобных самолётах, и имеющие общий налёт в один год в воздушном пространстве Непала, а также успешно выполнившие не менее десяти перелётов в Луклу с сертифицированным пилотом-инструктором. Буквально и именно так…
Что-то из этого я уже рассказывала, когда описывала наши приключения в аэропорту Катманду в самом начале путешествия. Но там вся эта информация была только словами, услышанными от случайных людей или случайно прочитанная в интернете… А здесь и сейчас, непосредственно в самой в Лукле, она стала осязаемой, очевидной и… Касающейся нас напрямую. От этой информации теперь зависела в том числе и наша дальнейшая жизнь – по крайней мере на ближайшие дни. Потому что единственным из всех гималайских богов, который отныне владел ситуацией и мог нам помочь (и кому следовало отныне молиться) была… Погода. Вот только молиться, судя по всему, было уже поздно. Ибо здесь царила иная религия. И нам предстояла очередная встреча с ней – с её представителями и законами. Вернее же будет сказать, что в этот день мы познакомились с ней максимально близко. Намного ближе, чем ранее и чем могли предположить.
ВЕРТОЛЁТНЫЕ БОГИ ЛУКЛЫ.
Первые самолёты прибыли из Катманду ближе к девяти утра… Их было всего два и оба принадлежали «Таре» (Tara Air). Ещё один прилетел сильно позже – от «Зиты» (Sita Air)… «Саммит» (Summit Air) не появился вовсе. Но даже то, что наши новые билеты не относились к Саммиту, не меняло сути дела. Ведь во сколько бы не появились самолёты, расписание рейсов начиналось в той последовательности, в которой было продано. И значит первыми улетевшими в любом случае становились обладатели билеты со временем, обозначенным в них на 05:30 утра. То есть к 9:00 аэропорт был переполнен толпами ожидающих. Среди которых стояли и мы вчетвером, не считая гида. Так полюбившийся всем друг-портер Сауроб покинул нас вчера после того, как мы поселились в лодж (он-то уже был дома). А гиду похоже было всё равно… У нас-то был резон – нам хотелось улететь вовремя не только из Луклы, но (что важнее) и из Катманду. И хотя до рейса в Москву оставалось ещё трое суток, напряжение чувствовалось. Мы слишком хорошо помнили, как с лёгкостью потеряли два дня в самом начале путешествия – по причине всё той же погоды в Лукле. Если мы не попадём в Катманду сегодня, что тогда делать? Бросать завтра все надежды-планы и пешком-бегом выходить на рассвете – возвращаться тем же путём? Вот только у нас уже нет на подобные марш-броски ни сил, ни ресурсов… Из наличных при себе – хватит не больше, чем на сутки… Не считая тех 500 «медицинских» долларов, которые у меня отложены. Они превратились в общий «резервный фонд». И ими, наверное, можно будет доплатить за места в вертолёте, потому что место в самолёте стоит дешевле… Или арендовать джип из Фаплу. А на что мы будем жить эти двое-трое суток на перекладных? У ребят была ещё пластиковая карта. Но! В Лукле нам предложили единственную возможность снять наличные… Тот же паренёк с хитрыми глазами, который обменивал накануне билеты (то ли родственник Дедули, то ли в принципе представитель единой династии всех местных «хозяев всех дел»), объяснил, что на время Дашаина (религиозный фестиваль и праздник в Непале) немногочисленные «отделения банков» закрыты. И, если нам срочно нужно обналичить карту, то… Это можно устроить – он нам поможет. Мы должны только что-нибудь купить в магазинчике дяди друга брата жены его племянника (цепочка могла быть и иной, но звучало примерно так). Конечно, они ещё удержат с нас небольшую сумму за услугу… Символическую. Всего лишь… 10 процентов! Зато снимут со счёта, сколько нам будет нужно – быстро и безопасно. Каким образом? В ответ на вопрос следовал длинный рассказ примерно того же содержания – «родственник родственника друга знакомого держит магазинчик» и так далее. В общем… Данную опцию мы отложили, как самый крайний вариант.
С утра, придя в аэропорт, нам нужно было первым делом попытаться устроиться на один рейс – у Паши по-прежнему имелся на руках билет, отдельный от нас. Прежде всего, не хотелось потеряться в Катманду – мы успели привыкнуть путешествовать по Непалу вчетвером. Во-вторых, время его вылета было позднее нашего и представлялось тем более сомнительным. Невозможно было оставить Пашу одного в Лукле. Да, и вообще – расстаться вот так вдруг, здесь, в неизвестности… После всего, что мы прошли и пережили дружной четвёркой… Нет – нет и нет. Однако задача, казавшаяся такой простой, оказалась практически неразрешимой. Билетов на сегодня в свободной продаже не было в принципе. В здании аэропорта не было касс, как таковых – только переносные стойки регистрации. Когда с помощью (всё-таки) гида удалось разыскать представителей нашей авиакомпании, в душной полуподвальной комнате, за пыльным столом служащий рассказал, что Пашин билет, купленный у Тары, они не могут принять никоим образом, и единственное, чем он вправе помочь нам – это забронировать место, если таковое ВДРУГ освободится сегодня где-то… как-то… Но за услугу нужно будет заплатить-доплатить (само собой). А если у нас нет денег, то он вообще ничего не гарантирует – ведь по факту мест свободных сейчас нет, даже самолётов нет. И, чтобы появились деньги, можно, например, сдать билет – кстати, Tara Air как раз в соседней комнате, но «вы должны сами сделать это», потому что «вы – клиент Tara Air»… Только гарантий всё равно нет. И погода портится… «Так что…»
Разумеется, мы не стали сдавать билет, впрочем, как и затягивать этот бесполезный разговор «по кругу». Перепроверив между собой наши контакты и уточнив ещё раз название отеля, его описание и местоположение, мы договорились обязательно ждать друг друга там – что бы и как бы ни получилось сегодня. А «сегодня» меж тем только начиналось.
По возвращении в зал мы застали там прибывающий поток людей и портящуюся на глазах погоду за окном. Каждому вошедшему довольно быстро открывалась истинное положение дел. И общая нервозность в замкнутом пространстве единственного зала ожидания тоже заметно набирала силу. Те 2-3 рейса, которым удалось-таки вывезти из Луклы партию счастливчиков, растворились в облачном небе вместе с последними надеждами. И хотя до официальной отмены рейсов пока было далеко, но тревожные сигналы продолжали поступать… Пустели одна за другой стойки регистрации. Их сотрудники, оформив по паре ближайших рейсов, согласно расписанию, покидали свой пост без объяснения причин… Появились первые объявления о задержке рейсов из-за плохой видимости. Мы смотрели как немногие туристы – те, кто получил регистрационные талоны, проходят досмотр, и уверенные в себе следуют мимо нас в недоступный зал вылета, и хотели верить… Несмотря ни на что, мы хотели верить, что злая шутка природы не может повториться с нами снова – не должна. Однако, наученные горьким опытом, понимали, что необходимо подстраховаться. И значит… Пора было начинать действовать самим.
***
Вертолётные боги – название, конечно же, ироничное. Поскольку в реальности мы испытывали к этим людям далеко не сакральные чувства. Эти люди… начали явно проявляться среди туристов синхронно с появлением объявлений о задержке вылетов. По началу на них мало, кто обращал внимание. А они выжидали, наблюдали обстановку в развитии, вычисляя для себя первых своих жертв…
В зале ожидания, где из мебели имелись лишь стойки регистрации и металлическая лента для досмотра багажа, будущие пассажиры располагались прямо на бетонном полу. Наваливали острова из рюкзаков и сумок, образуя своего рода «посольские представительства» или «колонии» на чужой земле. И вот, по соседству с нами, разместилась интересная группа израильтян – одна девушка и шестеро, кажется, парней. Насколько можно было судить со стороны, были они все разными по характеру темпераменту, но в целом очень дружны. И, судя по всему, девушка отвечала у них за «связи с общественностью». Она первая подошла к нам и предложила объединение – арендовать два вертолёта на две наших группы. Поначалу мы посчитали, что нас четверо вместе с Пашей. И значит не хватало ещё двоих желающих – в вертолёте стандартно шесть мест. У ребят из Израиля оставался один из парней «за бортом». Его и предлагали взять к нам, добавив ещё кого-нибудь для полного комплекта. Мы дали своё предварительное согласие. Хотя на тот момент полагали, что сумеем обойтись без подобных мер.
Тем временем стрелка часов миновала десять… А новых самолётов по-прежнему не наблюдалось. Зато безобидные облака сменились угрюмыми тучами, и они уж точно не обещали ничего хорошего. На всякий случай мы спросили у израильского «пресс-атташе» стоимость предложенного сотрудничества. Девушка ответила, что с самого утра им называли цену в 200 долларов за место в вертолёте. Но в данный момент тот человек куда-то пропал и теперь они договариваются заново, только уже за 250 долларов. И оказалось, что своего шестого-лишнего они уже успели пристроить куда-то в другую группу помимо нас – к тем, кто точно был согласен на условия. Так что мы поняли – надёжнее будет собрать собственный «вертолётный кооператив».
И тут, очень кстати, снова появился Влад из Казахстана. Вернее, с ним мы виделись ещё за завтраком и даже вместе пришли утром в аэропорт. Но потом потеряли его из виду. И вот опять встретили. Если честно, наш казахский товарищ не мог не вызывать сочувствия… У него в запасе (в отличие от нас) оставалось лишь полтора дня. А то и меньше – его самолёт из Катманду домой должен был отправиться завтра! Обменять билеты здесь, в Лукле, ему, как и нам, не удалось. И теперь он, как и мы, приступил к реализации плана «Бэ». Хотя правильнее было бы назвать его планом «Ве» – равно «вертолёт». Впрочем, у Влада возник и план «Ло»…
– Может тут можно найти… лошадь?
– Лошадь? Зачем тебе лошадь?
Влад с грустным смехом изобразил лихого наездника.
– Ты умеешь так скакать верхом?!
Влад снова рассмеялся, но совсем уж невесело…
– Нет. Но может… Голос крови? Казахской…
– Ну… Здесь, скорее всего… только ослы.
И мы закрыли тему. Понятно, то была лишь попытка разрядить обстановку юмором. Однако ситуация ухудшалась каждые 10-15 минут, и шутки стали казаться неуместными. Главная опасность уходящего времени состояла в том, что счётчик ставок цен на место в вертолёте чья-то невидимая рука уже спустила с тормозов. Однажды мы уже прошли через такое в Катманду и могли предположить, что в Лукле эта мафия (или эти боги – как ни назови, суть одна, неподвластная ничему) наживается на попавших в безвыходную ситуацию людях гораздо эффективнее. До каких пределов они будут поднимать свою «таксу» сегодня? Мы пока не знали. Но прикидывали… Сдав билеты на самолёт мы получили бы на руки сумму менее 200 долларов, и всё же легко согласились на первое предложение от «посла Израиля». Новая цена в 250 долларов в принципе тоже укладывалась в мою «медицинскую» заначку. Но беспокоило то, как быстро росли аппетиты. И мы не ошиблись в предчувствии… К обеду за место в вертолёте просили уже по 300 долларов. И значит наш общий кошелёк с трудом выдерживал сделку.
Влад согласился вступить в «кооператив» и стать четвёртым – Пашу пришлось исключить, потому что «Тара» отказалась принимать билеты на возврат. Компания смело заявляла, что обязательно пригонит сюда ещё как минимум два самолёта. В обещание верилось с трудом – небо над Луклой постепенно становилось тёмным, набитым сыростью, старым ватным одеялом.
– Если мы улетим на вертолёте, а Паша нет?
– Да… Снова получается ты один остаёшься…
– Ну, я же не маленький. Главное улететь. А там… Найдёмся.
– Хочется по Катманду погулять ещё…
– Так погуляем! И на крыше посидим… Ну?
Но, как мы ни старались, настроиться на позитив не получалось. По залу ожидания слонялись встревоженные разноязычные туристы. Кто-то искал попутчиков, кто-то по очередному разу пытался получить информацию на стойках регистрации. Кто-то «пытал» сотрудников аэропорта насчёт погоды… Отчаяние медленно, но верно нарастало. И обстановку накаляли те самые «вертолётные боги» местного происхождения. Они привычно дожидались правильного момента и подходили к людям… Надо понимать, что до обеда практически никто не соглашался сразу садиться в вертолёт – по началу все просто хотели улететь своими рейсами. Без переплат. И без проблем. И никто не спешил сдавать билеты. Тем более, что при возврате билета до официальной отмены всех полётов авиакомпании возвращали неполную стоимость. Но мафия не впервые разыгрывала здесь этот спектакль – все ходы были давно известны, заранее отрепетированы, и люди невольно становились актёрами, танцующими по чьим-то нотам.
Получив первый отказ, «псевдобоги» подходили к вам снова. И следующая цена была уже выше. Да, и количество мест, по их словам, рискованно уменьшалось. Вы нехотя соглашались на 250 и незаметно для себя принимали правила игры – разрешали подыскать вам попутчиков, готовы были подождать или даже поискать попутчиков самостоятельно. Когда же вы встречались со своим мнимым спасителем снова, вам сообщали, что теперь цена выросла до 300 долларов, и если вы не согласитесь лететь прямо сейчас, то вон там, в том углу, люди уже готовы на всё и вас могут заменить… Или ещё хуже – что ваш вертолёт улетел, потому что «а где же вы были?», вы пропали и «мы решили, что вам не нужно» и теперь только искать заново, но «уже точно только за 300». Слово, данное в обещание, не стоит в аэропорту Луклы ровным счётом ничего… Пару раз мы попробовали упрекнуть в подлости и бесчестности двоих из этих «богов» (стоит ли их так называть… стоило ли тратить на них душевные силы…) – в ответ один (тот самый, с хитрыми глазами, из нашего лоджа) только пожал плечами и удивился, за что же мы на него обиделись. А второй обиделся на нас.
– Тогда вы не улетите отсюда. Вы отсюда не улетите.
Свои слова он произнёс с каменным лицом, без единой эмоции. Но, растворившись в толпе, ещё не раз возвращался к нам, где бы мы ни находились. Возникал за спиной или сбоку из ниоткуда и нагло называл новую цену. И, получив наш очередной отказ, повторял снова… И снова.
– Вы отсюда не улетите.
Хотелось (если совсем честно) наорать, послать или врезать ему по лицу. Но, во-первых, он всегда успевал исчезнуть раньше, а во-вторых, такой ответ мог привести неизвестно к какому результату. Инстинкт самосохранения сдерживал нас (с трудом). И мы стремились лишь поскорее покинуть место невольного пребывания. Возможно, этот человек специально провоцировал нас. Возможно, развлекался на свой лад… Получал таким образом странное самоудовлетворение… Глумясь над чужой безысходностью? Не знаю. Но… Убить его на месте хотелось невероятно – хотя бы словом… Время шло. Погода портилась. Настроение тоже.
Перевалило за полдень… Мы боялись покинуть пост в зале ожидания. Договорившись (вроде бы) с Владом и парой из Ирана (молодые мужчина и женщина), а также (про запас) снова с израильскими ребятами, которые снова искали вертолёты в компании с французом-одиночкой, решили пообедать по очереди. Рядом с аэропортом находились 2-3 кафешки, в которых, как оказалось, уже осела большая часть ожидающих вылета. Номы не стали «заседать» там – не та ситуация была. Взяв по какому-то подобию бургера-бутерброда, каждый сразу возвращался в зал. Вопреки здравому смыслу казалось, что всё происходящее какой-то глупый нелогичный сон, который в любой момент закончится. И мы… Проснёмся прямо в креслах самолёта, взмывающего с обрыва в ясное чистое небо, и уносящего нас в тепло и безопасность… Вот только пробуждение не наступало. Наоборот… Начиналось второе действие.
Неожиданно стойка регистрации Tara Air и рейс Паши объявили на посадку. Самолётов пока не было. Но среди пассажиров распространился слух, что они на подлёте. И что, возможно, эти рейсы смогут доставить людей только в Фаплу. Что якобы у «Тары» там собственные ангары, потому авиакомпания и может себе позволить подобный манёвр. А из Фаплу пассажирам организуют бесплатный трансфер автобусом до Катманду, откуда на сегодня ни один самолёт больше не вылетит в Луклу.
– Что ж… Значит «Тара» и вправду летает в любую погоду…
– Если честно, странная схема. С трудом представляется.
– И это пока только слухи.
– Вспомните, какие там дороги были…
– И сколько мы ехали…
Но тем не менее, Паша прошёл регистрацию… Затем сдал багаж… И, растерянно помахав нам рукой, скрылся вместе с остальными «везунчиками» своего рейса в следующем зале – на вылет. Действительно! Вскоре по всему аэропорту разнеслись крики…
– The board is flying!
Из туч вынырнули две железные стрекозы и с оглушительным, вызывающим зависть, рёвом одна за другой приземлились сначала на полосу, а затем с разворотом зашли на стоянку. И, к великому сожалению большинства, на боку каждого самолёта зелёным по белому снова значилось – Tara Air. Полёт в такую погоду в самом деле представлял собой определённый риск. Но в тот момент люди в аэропорту были готовы многое отдать, лишь бы оказаться на борту… Никто не решался высказать вслух, но все понимали – скорее всего это последние самолёты, которые мы сегодня увидим. Часы показывали три. И надеяться дальше, по большому счёту, становилось бессмысленно. Пока Женя и Женя обдумывали, какой следующий шаг нам предпринять, я одна вышла на крыльцо, с которого открывалось лётное поле. Я увидела, как пассажиров вывели на посадку, и нашла среди них Пашу… Он тоже разглядел мой ярко-оранжевый костюм. И когда их подвели ближе, помахал рукой и крикнул:
– Я верю, что вы тоже прилетите! Я буду вас ждать! В отеле… На крыше! В отеле на вышей крыше, слышишь? Я вам всем назначаю свидание – на крыше ночью!
Каким же было моё лицо, что друг через всю толпу и рёв двигателей захотел докричаться до меня? И именно с этими словами поддержки… Каким? Да, полным тоски и отчаяния – Паша умудрился сфотографировать незаметно мою гримасу. И это фото веселит всех до сих пор. На меня на том крыльце невозможно смотреть без смеха – как я стою, вцепившись в перила и прикусив губу от зависти и досады. Мы действительно оставались в полной неизвестности… Впрочем в неменьшую неизвестность улетал и Паша. И это шутливо назначенное свидание, как ни странно… сбавило градус напряжённости обстановки. Я вдруг поняла, что физически не в состоянии больше переживать. «Хватит!» И дышать сразу стало чуточку легче. Мы всё ещё хотели улететь, надеялись успеть, верили, что сумеем справиться… Но стало как-то спокойнее. Лёгкие наполнились воздухом. Мозг слегка остыл… По крайней мере убить мне уже никого не хотелось.
Вернувшись в зал, я передала Жене и Жене «привет» Паши о свидании на крыше. Оказалось, они не теряли времени и к тому моменту успели разузнать, где находится площадка вертолётов. Кто-то посоветовал идти туда самими и напрямую искать вертолёт – договариваться с пилотами без посредников. Потому что в здании аэропорта предлагаемые цены возросли уже до 400 долларов за место.
– Ты сможешь тут одна посидеть со всеми вещами? Я тебе оставлю свой телефон для связи… И будем созваниваться.
В общем мы решили, что Женя и Влад, лучше всех владеющие английским, идут искать вертолёт. Женёк идёт с ними, как представитель силы. Новрадж тоже нужен им, потому что он покажет дорогу, и он местный… В их компании есть телефон у Влада, а я с телефоном Жени (мой по-прежнему был в отключке) останусь стеречь багаж и, если понадобится, буду в срочном порядке искать здесь попутчиков. План, не план – выбирать уже не приходилось. Так, на время, я оказалась одиночкой в аэропорту Луклы. Но взамен получила возможность отрешённо понаблюдать за жизнью, происходящей вокруг, и за людьми в ней. Что может быть интереснее в подобном положении?
***
Группа из Израиля. Не могу судить, кем они приходились друг другу, но более дружной компании сложно припомнить. Самый активный среди них был парень небольшого роста – Шустрый. Казалось, он беспрестанно придумывает и просчитывает десятки разных комбинаций. Или, как минимум, вырабатывает электроэнергию. Часто я видела его в двух противоположных концах зала практически одновременно. Такой… Вечный двигатель. Время от времени он раскидывал руки, бежал к своим, собирая их в круг, и воодушевлённо излагал очередной план – слушал, доказывал, поднимал к потолку глаза, если с ним были не согласны. Отходил и бродил некоторое время, а затем… С азартом повторял свой маленький спектакль… Другой типаж в их компании – полная противоположность Шустрому. Этот был скорее Мыслителем. Постоянно размышлял о чём-то и вообще – больше слушал, чем говорил. Причём слушание было для него каким-то глобальным состоянием, в котором он существовал и блуждая по аэропорту, и стоя рядом с Шустрым, излагающим новый план побега из Луклы. Высокий рост, светлые глубокие глаза и волосы, вьющиеся как золотое руно, дополняли образ Мыслителя – подлинного какого-то философа, каким его и можно представить… Но, конечно, центром израильской компании, которую я описываю в общих чертах и не стану перечислять подробно каждого представителя, была девушка. Из-под объёмной вязаной шапки на плечи ниспадали две толстые тёмные косы. Большие, как два спелых каштана, глаза смотрели внимательно и пристально – чувствовалось, что их обладательница по какой-то причине считает себя ответственной за происходящее. И за всех этих… Мальчиков. Хотя на вид она была не старше их всех, но по взгляду казалась взрослее. А в принципе – всем им было примерно по 25 лет. Впрочем – внешность ведь часто обманчива…
Пара из Ирана. Тихие, сдержанные и крайне серьёзные. Ни с кем не общались без надобности. И никого не впускали в своё – незримо ограниченное – личное пространство. Оба в тёмных спортивных одеждах. Около 30 лет. Почти без багажа. С невыносимо прямыми спинами и руками в карманах. Похожие в поведении, но тем не менее, отличные внешне. Он с мягкими чертами лица и с такой же энергетикой. А она напоминала царицу какого-нибудь древнего Египта или Аравии… Точёные губы, нос, острые скулы и идеальные миндалевидные глаза… И держала себя подобно царице. Но её высокомерие, как ни странно, не обижало – было настолько естественным, природным и заложенным из поколения, что лишь привлекало внимание, но не оскорбляло и не унижало никоим образом. Скорее свидетельствовало о достоинстве… Он и она всегда держались вместе. Иногда за руки, но не обязательно. И всегда были спокойны – без суеты и без эмоций.
Ближе к четырём в зал ожидания ворвалась группа детей. Лет им было от 10 до 15. Англоязычные европейцы, но я не распознала, точно из какой страны. За ними было просто интересно наблюдать – потому что в аэропорту, который незаметно уже начал пустеть (и наполняться понемногу невидимым, зато ощутимым безнадёжным безразличием) дети и их сопровождающие вели себя словно шумная стая чаек. И так, как будто специально для них из Катманду был заказан всемогущий волшебный чартер. Честно говоря, я даже начала верить в такую вероятность, пока смотрела на них. Во-первых, дети выглядели так, как если бы из разбудили в летнем лагере после благополучного тихого часа и вместе с полдником доставили прямиком в зал ожидания. Их сопровождающие держали в руках тарелки с горячей пиццей и раздавали голодным «птенцам» еду и указания выстроиться в очередь, открыть сумки для досмотра, не отходить от старших… Растрёпанные и действительно сонные почему-то дети послушно демонстрировали грозно-ленивым таможенникам в бронежилетах содержимое своего багажа, и трогательно спрашивали про купленные в горах сувениры… Я обратила внимание, как у одной из девочек обнаружили среди вещей камешки. Однако они оказались из сувенирной лавки – с вырезанными на них «Namaste» и тому подобным, вроде тех, что мы приобрели в Намче. Эти камешки разрешили оставить. Но у всех последующих детей начали спрашивать уже в обязательном порядке: «Rocks???» Я вспомнила о своих не-сувенирных камнях, собранных по пути. Правда, перекладывать сумки и рюкзак на виду у всех не стала… «Будь, что будет. Главное… Улететь бы! А остальное…» Всё остальное было уже не важным.
Время от времени я получала обратную вязь от друзей. Женёк возвращался и рассказал, что с вертолётная площадка находится рядом, но, чтобы пройти туда, нужно обойти по периметру весь аэропорт. И что вертолётов там много, бензин переливают, отсасывая из шланга воздух – по старинке и запросто… То и дело кто-то взлетает, или приземляется, но сторговаться при этом пока не удаётся. У всех пилотов очевидно есть свои агенты и напрямую общаться они по этой причине отказываются. Потом Женёк снова ушёл к вертолётам и через минут 20-30 мне позвонила Женя! У них получилось договориться с кем-то. Вот только стрелки часов показывали уже больше четырёх дня и в такую погоду пилот не готов был лететь до Катманду. Он мог доставить нас в Фаплу, где нам предстояло снова пересесть на джипы – в том случае, если мы согласны. И джип пришлось бы тоже искать не месте самим. Мы, конечно, понимали, что эта схема не идеальна. Но она по крайне мере гарантировала нам, что завтра к утру или даже ночью мы сможем прибыть в Катманду и забыть обо всех переживаниях… Надеяться на погоду и зависеть от неё было уже выше наших сил (как нам казалось). Оставалось только найти попутчиков… Пилот согласился ждать не более получаса – дальше лететь становилось опасно.
– Ты тогда попробуй найти кого-то, с кем договаривались предварительно… Те ребята из Израиля и ещё…
– Они уже сказали, что собираются в другие группы опять. Опять что-то переиграли… И у них предложение уже по 400 долларов вроде. А вы за сколько нашли?
– Ох… Пока за 350 с каждого. Придётся тебе…
– Женя, да всё нормально. Мы же уже решили. Деньги считай наши общие. Лишь бы хватило!
– Да, точно. Ладно, спасибо… Мы тогда сейчас вернёмся и тоже будем искать.
– Новрадж тут. Я его оставлю и поищу тех иранцев, пока вы идёте.
– Давай.
Следующие полчаса напоминали агонию… Я со скоростью мысли обежала все близлежащие кафе и разыскала нашу пару из Ирана. Сбивчиво, потому от волнения забыла вдруг половину английских слов, объяснила им про вертолёт до Фаплу и джипы. Они выслушали и… Отказались. Покачали головой, едва услышали название «Фаплу». Выяснилось, что они так же, как и мы, уже проходили этот вариант, когда ехали сюда. И им ОЧЕНЬ не понравилось. Да, и по деньгам их это не устраивало – они готовы были успокоиться и дожидаться отмены рейсов и… Завтра начинать всё заново.
– Но завтра всё может повториться!
Они лишь пожали плечами в ответ. Убеждать их я не стала.
Однако мы не хотели так легко сдаваться. И первыми, к кому мы обратились стали двое 30-летних, ещё одна парочка. Я заметила их, ещё когда наблюдала за жизнью аэропорта в своём недавнем уединении. Надо отметить, что они появились здесь только после обеда. Выделялись они тем, что в отличие от всех выглядели спокойными - учитывая ситуацию, это казалось странным. И они явно были… То, что называется, «себе на уме». Расчётливый взгляд, хитроватые улыбки. Весь их вил говорил, «Мы знаем, что делать, но вам не скажем. Каждый пусть сам за себя». Не знаю почему, но почему-то я изначально предположила, что они русские… И вот к ним-то и подошла Женя, как только вернулась с вертолётной площадки. Но… Безрезультатно. Упитанные и уверенные в себе, одетые в чистую одежду, без рюкзаков и без забот, вообще какие-то холёные по сравнению с прочими невольными жителями аэропорта, в котором мы уж практически прописались… соотечественники ответили нам отказом.
– Зачем нам вертолёт? Мы билеты взяли.
– Так ведь скоро уже отмена рейсов… А завтра вообще неизвестно что будет.
– Почему это отмена? И что может быть? Мы можем и завтра улететь. Спокойно. А если и отменят, значит новые дадут.
- Вы уже меняли билеты здесь? Знаете, как это? Здесь можно на несколько дней застрять! Мы из Катманду дважды так не улетели. И пешком шли! А люди по три-четыре дня в аэропорту сидят.
– Ну, мы… В порядке. Нам ничего не нужно.
– Послушайте! Этот вертолёт и джип – может единственный шанс точно завтра в Катманду быть.
– Да, ну… Что может случиться-то? И переплачивать ещё. Не. Нам не надо. Мы в порядке.
И они, самоуверенно поджав губы, удалились прочь. Хотелось сесть и заплакать – как в песне или в кино. Но сил и времени на эмоции уже не оставалось. Мы до последнего продолжали поиски попутчиков, но так и не смогли найти двоих сразу. На моих глазах ещё две группы успели запрыгнуть в «отходящий поезд» темнеющего неба. Первые – американцы. Только мужчины, зрелого возраста, человек шесть как раз. Крайне уставшие, запылённые и согласные на всё. Они прибежали в зал ожидания прямо с трека. Билетов на самолёт у них не было вовсе. Наш старый знакомый «серый человек в костюме сером», тот самый, который продолжал регулярно возникать и повторять «Вы отсюда не улетите», тут же взял новоприбывших в оборот. И я успела услышать, что они согласились, не торгуясь, на вертолёт по цене в 500 долларов с каждого. «Это конец», – подумала я… И не ошиблась. Практически одновременно к стойкам регистрации подошли сотрудники авиакомпаний и вывесили объявления об официальной отмене всех рейсов на сегодня.
Если вы когда-нибудь сталкивались с истинной депрессией, то сможете представить себе, что мы ощущали в тот момент… Мы не улетели. Без еды и с остатками наличных не более, чем на сутки… С ограничениями в оставшихся днях до отлёта из страны… С упавшим настроением и без сил в конце напряжённого дня… Мы-так ЗАСТРЯЛИ в Лукле. Свершилось то, чего мы всеми силами старались избежать. И дальше перед нами маячила полная неопределённость.
ЛУКЛА – ИЗНАНКА МИРА ПОД КРЫШЕЙ МИРА.
Пять вечера. Из-за туч даже воздух стал тёмно-серым. Ажропорт закрывался и всех попросили покинуть его «гостеприимные» стены – с вещами на выход, как говорится.
Я уже упоминала, что билетные кассы, вернее «конторы» по продаже и обмену билетов, располагались вне аэропорта. Подобно кафе и магазинам они занимали комнаты на первых этажах домов – с выходом на улицу и с дверями во всю стену, как во всех непальских лавках. Наш «Саммит» находился дальше других от выхода из аэропорта, и мы успели обсудить положение дел, пока шли. Для начала нужно было сдать билеты (по общей очереди)…
– А дальше?
– Непонятно… Взять деньги? И что с ними делать? Сразу вертолёт с утра искать? Ребята из Израиля сегодня весь день пытались это сделать… Не факт, что у нас завтра получится.
– Не факт.
– Наверное, взять билеты тогда… Согласиться поменять их на завтра на новый рейс.
– Да. Только если время дадут на позже девяти, то это сразу провал.
– А Мише звонить бесполезно?.. Они с Петей ещё на треке.
– Всё равно придётся звонить. Если мы завтра не вернёмся, надо же и гостиницу предупредить и девочек наших.
– А с билетами в Москву тогда что?
– Даже думать не хочется.
Мы решили, что нужно всё-таки дозвониться до Миши. Тем более, что в «офисе» «Саммита» уже образовалась большая беспорядочная очередь. На нашу удачу Миша вышел на связь, а с ним и Петя. Они дали нам чёткие инструкции обменивать билеты обязательно и ни в коем случае не забирать деньги. Важно было остаться в системе… Ажиотаж, который творился в Лукле в час сдачи билетов, не сравнится, пожалуй, даже с крахом фондовой биржи в деловых кварталах мегаполисов… Всех персонажей, наблюдаемых в течение дня в зале ожидания, мы теперь встречали здесь на каждом шагу. И группу израильских ребят, и пару из Ирана, и пару из России… И дете й с пиццей (уже без пиццы). И парня-француза (кажется его звали Этьен). И Влада из Казахстана (он вызывал огромное наше сочувствие). И ещё многих, многих-многих… Из чего следовал вывод, что мало кто смог вырваться «на большую землю» в тот день.
Вот из плотной гудящей и жужжащей толпы вынырнула растерянная Женя – как бабочка из растревоженного улья. Ближайшие 15-20 минут, как ни странно, могли решить судьбу всего следующего дня, и теперь уже не осталось ни одного человека, кто не понимал бы этого. И Женино лицо не сулило нам добрых вестей…
– Нас записали на 11:30 на время вылета.
– А билеты?
– Нет никаких билетов! Позже может будут… Пока – просто список на бумажке, от руки.
И она изобразила в воздухе небрежный росчерк.
– 11:30… Мы не улетим…
– Нереально…
– Тише. Я пытаюсь дозвониться до Ома. Миша с Петей написали его номер, он в Катманду и…
В этот момент телефон Жени ожил и она, зажав рукой второе ухо, потому что слышимость была крайне слабой и приходилось кричать в трубку, отошла. Вскоре она вернулась. На сей раз в недоумении.
– Не поняла… Но вроде успела объяснить ему всё. Слышно плохо.
– А что он ответил?
– Не поняла. Кажется, пообещал помочь… Как он нам поможет? Там, в этом «офисе», сумасшедший дом просто. Что происходит – вообще непонятно. Местные что-то между собой решают. На бумажке график вылетов пишут – ручкой, как список, как черновик…
И тут снова ожил её телефон – пришло сообщение…
– Это Ом… Он пишет срочно подойти на кассу… В этот «офис», видимо. Женька, пойдём со мной!
Я осталась стеречь вещи, а мои друзья снова нырнули в «улей». Всё происходило быстро. Через несколько минут они вернулись и на их лицах читалась смесь удивления и шока.
– Что?
– Короче… Наверное, всё хорошо…
Блин! Тут, конечно, бардак полный!
Женёк произнёс это со смехом, но выражавшим скорее не веселье, а облегчение и вместе с тем растерянность.
– Да, что случилось-то?
– Женя там показала телефон – тому, который… Типа кассир – который билеты принимает.
– И он просто при нас наши имена из списка на 11:30 так вычеркнул, и вписал в рейс на 6 утра!
– То есть… наш рейс в 6:00?
– Ну да! Наверное… Да нет – точно. Вот – билеты дали!
– И это первый рейс завтра у «Саммита»!
Мы понимали, что билеты эти – подписанные от руки кусочки бумаги с оранжевой полиграфией, по сути, ничего не значат здесь, в этом непостижимом населённом пункте на Крыше мира… Вернее будет сказать – под ней. Всё хоть сколько-нибудь существенное решается тут на словах и в разговорах… По факту получилось, что наши гиды-организаторы попросту вытащили нас из безнадёжного хаоса Луклы за счёт личных связей. Вероятно, мы никогда и не узнаем, как обстояло всё на самом деле. Но на тот момент, мы уже и не хотели знать – мы были абсолютно выжаты, не только физически, но и эмоционально. И единственное, что в состоянии были осознать – наш вылет стоит первым в графике. А это значит…
– Что мы улетим?
Неопределённый вздох, как единственный возможный ответ. В конце семнадцатого дня мы уже ни во что не способны были поверить на сто процентов.
– Тогда пошли… Хочется отдохнуть после всего этого. Пошли… Обратно?
– Да. В лодж…
– Постойте! В лодж?
И тут нас настигло главное откровение, не сравнимое, пожалуй, ни с чем из пережитого за день… Перебивая друг друга, мы назвали очевидным невероятное…
– Мы идём в тот же лодж!
– К Дедуле!
– О, нет!
– О, да!
– Так и вижу его лицо…
– Вот это будет встреча…
ВЕЧЕР В ЛУКЛЕ – КОГДА НЕЧЕГО ТЕРЯТЬ.
Наше возвращение к Дедуле нельзя назвать триумфальным. Всем знаком сладкий вкус фразы «а я же говорил»…
– Ведь я говорил! Я говорил, что так будет!
Фраза, которой нас, конечно же, встретил радушный хозяин, не требовала перевода. Смысл ясно читался в его хитрых глазах, в довольной улыбке, в сложенных на груди руках – во всей позе. В этот раз нам выделили комнаты на втором этаже – меньше, холоднее, шумнее… Возможно, в назидание, а может действительно так совпало. До ужина было ещё далеко, и мы отправились погулять – даже не стали распаковывать вещи. Ну, как – гулять… Экскурсии по Лукле вряд ли можно включать в обязательную программу времяпрепровождения здесь. Поскольку для прогулок есть и правда только одна пешеходная улица. Настроения углубляться дальше неё, дабы постичь жизнь посёлка, у нас точно не было. Уходящий день напрочь отбил охоту и интерес. И с этим тоскливым утомлением надо было что-то делать…
– А пошли в кафе-мороженое?
Где-то посередине улицы позавчера, придя в Луклу, мы приметили вывеску «Баскин Роббинс».
– У нас, навреное, не хватит…
– Хватит. У НАС хватит. Угощаю…
Нам и в самом деле уже нечего было терять. Я доплатила за ребят, сколько им не хватало, и мы позволили себе маленький безрассудный «пир во время чумы» – три порции мороженого, какао и горячий шоколад, и что-то такое ещё. Деньги теперь оставались только у меня – на скромный ужин и лёгкий завтра должно было хватить. Без этого пира, вероятно, можно было и обойтись, но денег в любом случае хватило бы (даже в условиях экономии) на ужин и завтрак – просто они были бы чуть плотнее и разнообразнее. Так не всё ли равно? Нам прямо-таки необходимо было совершить что-то, что выходило бы за рамки навязанной нам схемы и модели поведения! Нечто такое, что хотя бы на время вернуло бы нам ощущение неподчинения чуждым правилам – чувство свободы, если угодно! Пусть даже в чём-то и в ущерб комфорту и вопреки здравому смыслу…
Ущерб мы, разумеется, ощутили, но позже… А пока – купленное мороженое и горячий шоколад на время примирили нас с реальностью. В забытой атмосфере уюта и беззаботности – в этом кафе – мы смогли расслабиться и отключиться от неприятностей дня, от тотального напряжения аэропорта и попыток исправить ситуацию… Вообще – немножко отпустить эту ситуацию. В кафе было много народа – видимо блестящая мысль озарила не только нас и все, поселившись, тоже отправлялись на улицу в поисках мест для отдыха. Я не солгу, если скажу, что-то мороженое было одним из самых вкусных в моей жизни. В кафе негромко играла музыка, сливочный вкус таял во рту и можно было хотя бы ближайший один-единственный час НЕ думать и НЕ переживать – ни о том, что будет завтра, ни о том, что случилось сегодня. Лишь тёплая кружка в моей руке и успокоенные лица друзей имели значение. Всё прочее могло подождать и до ужина.
Оглядываясь вокруг, мы легко могли бы отличить тех, кто только сегодня прибыл в Луклу, и тех, кто, как и мы, провёл день в аэропорту. Первые безмятежно радовались и праздновали свою победу (они дошли сюда и, наверное, ещё никуда не опоздали)… Вторые смотрели со странной смесью независимости и обречённости… Усталости, но и достоинства… Внимательный наблюдатель увидел бы эти два раздельных лагеря в общей вроде бы толпе. Хотя внешне все мы были простым сборищем туристов на треке – пришлых и в принципе чужих в мире Луклы. Вот на соседних диванах расположились английские пенсионерки – группа человек из десяти, не меньше. Не знаю, ходили ли они к Эвересту – выглядели все весьма бодро и свежо. Две из них шумно хвастались остальным своим приобретением – сувенирными корзинами, точной копией тех, в которых непальцы носят грузы за спиной, перекидывая через лоб лямку. Но эти были размером чуть больше дамской сумки, и совсем новенькими, само собой. Женщины с восторгом обсуждали с подругами, что чудесные сувениры достались им по цене всего-то в 6000 рупий за каждую. Женя, услышав их, поперхнулась мороженым… Но дамы были абсолютно счастливы покупке и мерили корзинки, закидывая их на спину на манер портеров…
– Может пойдём пройдёмся?
– Да, пожалуй…
– До аэропорта? Или до ворот?
– Или до ворот и до аэропорта?
– Или в обратном порядке?
– Сколько вариантов!
***
Городок готовился к наступлению ночи. Приближающиеся сумерки, усталость и настроение, погода – все впечатления сложились вместе в одно серое облако воспоминаний о той прогулке. Вот мы обсуждаем отсутствие ярких красок в оформлении построек. Вот – пытаемся объяснить парадокс в ситуации с мусором… Наличие пунктов раздельного сбора отходов на треке и кучи помоев под мостом вдоль речки внутри города, запущенность улиц, неустроенность… Смотрим на играющих во дворах чумазых детей, похожих на крикливых птенцов, и гадаем, как сложится их судьба, если большинство взрослых заняты стремлением наживаться на туристах любыми способами – безо всяких принципов и понятий.
– В Лукле точно трудно быть богом… Трудно было бы оставаться богом, если жить в Лукле. Если бы бог поселился в Лукле… Сколько бы времени он протянул здесь?
Мы поднимаем голову вверх, и вдруг в сплошной серости окружающего мира нам открывается кусочек райских Гимлаев – вершины, покрытые снегом, отражающим заходящее солнце, неожиданно проступают ярким фрагментом в затянутом тучами небе. Отдельный и ни с чем не связанный мазок розовой краски – необъяснимое видение. И тут я понмаю, что именно так могли бы представлять себе высший мир люди, жившие здесь поколениями. Доведись мне родиться сотни веков назад в этом климате, в этих суровых условиях жизни… Увидев в конце трудового дня высоко в небе подобную, как будто приклеенную аппликацию или страницу, вырванную из красочной детской книги с картинками, от которой словно бы исходило чудесное песнопение, я бы объяснила себе всё точно также – всё устройство мира. Где-то там, высоко-высоко в горах, куда не дойти и не доехать и за пять ночей, есть удивительная страна, возлюбленная солнцем и ветром… Где, рождаются и живут великие боги… Видение действительно вдохновляющее и прекрасное, но длится оно краткий миг. Меньше чем за минуту, туман прикрывает случайно распахнувшуюся «форточку». Однако вместе с тем, как тает мираж, исчезает и наша обида. Разве можно судить и выносить вердикт «хозяевам», проведя у них в гостях лишь день? «Прежде чем осуждать кого-то, возьми его обувь и пройди его путь, попробуй его слёзы, почувствуй его боли. Наткнись на каждый камень, о который он споткнулся. И только после этого говори ему, что ты знаешь, как правильно жить». Далай-лама четырнадцатый однако… И он прав. Как сами Гималаи.
***
За оставшиеся полчаса до наступления темноты мы успели пройти Луклу от начала до конца. Встретили ту русскую пару – тридцатилетние, которые отказались брать с нами вертолёт до Фаплу, и заявляли, что улетят «сами» и «спокойно»… Теперь они растерянно шли по улице и недавно уверенные глаза были вопросительно распахнуты. Увидев нас, знакомые подбежали сами.
– Что нам делать? Они вычеркнули нас из того списка. Просто сказали, что наши билеты недействительны.
– И дали нам билеты на 11:30, вот только сейчас. А нам ведь обязательно нужно завтра в Катманду! И все говорят, что если на 11,30, то мы не улетим…
– Мы правда можем не улететь завтра?
Они ждали от нас ответа, как будто мы были предсказателями.
– Мы не знаем…
– Но что нам делать?
– Не знаем…
– А у вас? У вас есть билеты?
– Нам поменяли наши гиды. На первый рейс…
– Ну, а нам-то что делать?!!
При всём желании мы уже ничем не могли им помочь… Мы не смогли помочь даже Владу, с которым практически подружились – ему предстояло улететь своим изначальным рейсом позже нашего, кажется в 9 утра, и чудом успеть на самолёт домой… Мы так и не узнать, как и зачем эти двое прибыли в Луклу в такой неблагоприятный период. Надеюсь, что они смогли улететь своим рейсом или выбраться оттуда другим способом, но вовремя. Ведь им, во всяком случае, была известна схема «запасного варианта».
После того, как русские знакомые нас оставили, мы заглянули в местные магазинчики. Я купила себе маленький эпоксидный значок с яком, на память – ради интереса выторговала его за 150 рупий у продавца, азартно заломившего поначалу цену в 300. В другой лавочке мы нашли китайские термосы на продажу – те самые, знакомые всем бывшим гражданам СССР, термосы с ненадежными алюминиевыми крышками и отличными стеклянными колбами, с корпусами, расписанными экзотическими лилиями… Те самые термосы, которые встречали нас в каждом лодже Непала и были неразрывно связаны поэтому с нашим путешествием. Однако покупать не стали – не было свободных денег, не хотелось получить неожиданный перегруз, термос в принципе мог разбиться, потому что в местных самолётах заставляли всё сдавать в багаж, и правило «не кантовать» тут не действовало… Да, и просто – не возникло у нас желания везти из Луклы что-либо существенное. Значка с яком было более чем достаточно.
Закрытый аэропорт напоминал спящий вулкан. Никто бы и не подумал, что недавно в нём кипели страсти, а завтра должно развернуться новое поле сражений… Темнело. Пора было возвращаться в лодж.
***
Тот ужин я помню хорошо. Мы отыскали в меню варёную картошку и салат из помидоров – едва ли не самые дешёвые блюда и, как мы поняли, обычно их никто не заказывал. Дедуля посмотрел на нас как на нищебродов (собственно, мы ими уже и являлись, чего скрывать), поджал задумчиво губы, покачал головой, но заказ принял. Салатом оказались порезанные половинками помидоры-черри, перемешанные с луком и маслом. А принесённая картошка была размером с те же самые помидорки… Зато её подали целое большое блюдо, и она действительно была просто сваренной «в мундире», что для нас означало «по-домашнему». Ужин напомнил о родине и согрел не только желудок, но и душу… Хотя пришлось изрядно повозиться, очищая эти горошковые картофелины. К чаю я выудила из рюкзака последние слипшиеся леденцы, чудом там уцелевшие – их было ровно три.
В середине ужина в столовую вошли, вломились ворвались ещё одни старые знакомые – европейцы, с которыми мы делили столовую и ночлег в Пангбоче. Кто помнит, среди них был такой седобородый мужчина, похожий на Норштейна… Судя по всему их группа сильно отстала и сегодня они практически бежали до самой темноты, чтобы успеть на самолёт их Луклы к завтрашнему раннему утру. Теперь вся компания, заказав праздничный ужин с пивом, чипсами, гренками и прочими излишествами, решила отметить успех.
– А ведь, если завтра будет ясная погода, они просто сядут на свой рейс и улетят… И всё… И даже не узнаю, что здесь творится на самом деле.
– Да. Может и к лучшему…
– Везунчики.
А везунчики меж тем вздыхали полной грудью, откинувшись на своих деревянных диванах и стульях, чокались бокалами и кружками… Смеялись, вспоминая о каких-то личных историях. Обтирали ладонями раскрасневшиеся лица и иногда окидывали взглядом столовую, оставаясь при этом где-то глубоко и далеко в собственных мыслях – не здесь…
В тот вечер мы не играли в карты. Я сделала короткую запись в дневнике. Мы смиренно заказали завтрак и терпеливо выслушали наставления от Дедули, что хотя у нас рейс на 6:00, можно дать поспать его людям и спокойно спуститься в столовую к… «Ну, так и быть к шести». Они так и быть приготовят нам завтрак к этому времени. Мы были подобны кротким овечкам, и Дедуля с улыбкой покивал головой нам вслед, когда мы отправились спать. А перед сном случилось ещё одно призрачное чудо… Я поднялась почистить зубы к умывальнику «на верхней палубе» – у нас на этаже имелся свой, но мне хотелось увидеть кусочек неба в том небольшом проёме в крыше… И вот… Впервые за все ночи, проведённые на треке, и несмотря на сумрачный недавно вечер… Я вдруг увидела в ночном небе звёзды! Их было мало – вероятно, небо только начало расчищаться. Но я всё равно посчитала это за добрый знак. И на сердце от увиденного сразу стало легче. Появилась надежда… Что завтра, в новый наступивший день, всё может получиться по-другому.
ДЕНЬ 18. ЧТО ТАКОЕ ИНТЕРНАЦИОНАЛ?
– Ну, что… Не будем загадывать?
– У нас с Женьком нашлось два доллара. Последних. Мы решили… Дедуле чаевые оставить.
– Чаевые?
– Не знаю. Просто… Вот такое чувство. Надо оставить.
– Как откуп.
Мы улыбнулись. Раннее утро. В столовой, кроме нас почти никого – большинство ещё только просыпается.
– У меня тоже есть один доллар. Тоже последний. Я тоже оставлю Дедуле…
Мы выложили наши три доллара на стол. Женёк вернулся – он отходил позвать кого-нибудь из работников, чтобы нас рассчитали.
– О! Ритуальное подношение.
– Пусть так. Пусть… Наворожит нам чистое небо.
– И отпустит…
Когда мы подняли наши рюкзаки, надели их на спины и направились к дверям, в столовой возник Дедуля. Сегодня он был благожелателен и миролюбив. Для нас не существовало уже принципиальной разницы, послужилили ли тому оставленные чаевые или само собой пришло время благословить наш отлёт… Но Дедуля широко и искренне улыбнулся, кивнул несколько раз головой и произнёс нечто вроде:
– Сегодня удача с вами. Ко мне вы не вернётесь.
Он посмотрел каждому из нас в лицо, словно стараясь запомнить, и проводил до порога. А потом ещё какое-то время стоял и смотрел нам вслед, жмурясь как сытый кот, глядя на светлеющее небо… Небо! Сегодня оно было иным! Будто новым или умытым в преддверии нового дня. Лёгкая дымка впервые не поднималась к зениту, а спадала и таяла – как ненужная вуаль, как истомлённая пелена…
– Небо…
– Не будем загадывать.
Мы неспешно переставляли ноги, шагая по утренней улице, чтобы не спугнуть состояние покоя. Скрестив мысленно пальцы, мы боялись произнести вслух, что сегодня погода кажется задумалась о своём поведении и намерена оправдаться перед всеми, кто смирился и подчинился её прихоти – её светлости. И лучше всего было сделать вид, что мы не претендуем на чудо… А лишь следуем повелениям свыше…
– Однажды я напишу какой-нибудь рассказ… Обо всём этом. О человеке… Который оказался запертым в Лукле. Как он не смог улететь один раз, второй. Третий… И вот так и ходил, и ходил он каждое утро в этот аэропорт, смотрел в небо… Как поначалу пытался что-то здесь изменить, потом всё больше отчаивался…
– Потом стал забывать, зачем он вообще сюда пришёл!
– И откуда!
– Да… Потом у него закончились деньги и он стал продавать свои вещи, чтобы заплатить за еду и ночлег. Потому что деньги за билет на самолёт он не забирал долго… пока надеялся улететь.
– А потом перестал?
– Наверное… Наверное, однажды он всё забыл. Всю прежнюю жизнь.
– Забрал деньги и…
– Прогулял?
– Нет! Заплатил какому-нибудь… Дедуле. Чтобы ему разрешили жить в лодже… В качестве наёмного работника.
– Только не в столовой. А то бы он там видел туристов и снова бы начал вспоминать.
– Значит где-то на заднем дворе… Или уборщиком в комнатах.
– И тогда всё равно он однажды увидел в коридоре чей-нибудь рюкзак…
– Или ботинки!
– И вспомнил бы, как он пришёл когда-то в Луклу другим человеком!
– Точно.
– А дальше?
– Не знаю. Мы пришли…
За разговорами миновали знакомый путь вдоль проволочного забора, знакомые виды гор (НЕ спрятанных в облака – но «тс-с-с!» и пальцы крестиком), и подошли к дверям зала ожидания.
– Вот сегодня и узнаем… Что там было дальше.
И мы вошли в эти «дантовы врата».
***
Итак, а что же такое, да и при чём тут ИНТЕРНАЦИОНАЛ? Аэропорт сегодня был наполнен не столько людьми… Не столько голосами… Сколько электричеством ожидания – воздух стал живым, искрился и вибрировал, заряженный общим единым напряжением. Единым организмом были мы все – все, кто в то утро оказался в зале ожидания, те, кому повезло не узнать вчерашней депрессии, кто прибыл в Луклу для отлёта сегодня, не могли, конечно, в полной мере разделить надежду с большинством. Но всё-таки ощущение праздника проникало и в них. И не только в них – вместе с нами радовались, казалось, все служащие аэропорта. Таможенники, охранники, проверяющие, носильщики… Даже узнаваемые в толпе лица местных вертолётных мафиозных «божков» снисходительно улыбались, как бы признавая своё поражение перед восходящим солнцем. А солнце… Никогда в жизни, вероятно, я не радовалась ему так, как в день отлёта из Луклы. Солнце! Разливалось! По всему! И по всем! Чистое ясное прозрачно-голубое небо распахивало объятия навстречу каждому, кто смотрел в него с благодраностью, запрокинув голову на плечи, и будучи не в силах отвести взгляд.
Нас довольно быстро пригласили на регистрацию. Завесили и проверили багаж. Выдали жетоны, талоны, отметки… Пригласили в следующий зал – в зону вылета. Досмотр и духота не могли испортить впечатления. Люди разве что не пели и готовы были пританцовывать на ходу. И вот… Долгожданный звук! Гул и рёв моторов в воздухе – небольшие пассажирские самолётики один за другим показались над Луклой. В тесном помещении, из которого нас должны были вывести на лётное поле, народу набилось уже, как шпрот в консервной банке. И все, кто мог прильнули к полураскрытым окнам – можно подумать, что там разворачивается представление цирка Дюссолей, фейерверк в честь Дня Победы, матч чемпионата мира по футболу и бесплатный концерт Лучано Паваротти совместно с Билли Айлиш… Всё вместе и сразу. Но даже если бы такое невероятное смешанное мероприятие имело бы место быть, даже оно вряд ли смогло бы так воодушевить и СПЛОТИТЬ всех очевидцев. Самолёты в Лукле! Вот название самого интернационального праздника в мире! Две «Зиты» и две «Тары» одна за другой зашли на посадку, эффектно развернулись и заняли четыре места для стоянки. Пилоты не глушили двигателей. Под таким небом не было необходимости в паузах. К месту стоянки тут же подтягивали «паравозики» грузовых тележек под разгрузку. А в это время первых счастливчиков уже выпускали из здания. Пока их вели по периметру поля к самолёту, из него успевали выпустить прилетевших, забрать багаж и подкатывали подобные же «паровозики» с рюкзаками и сумками новых пассажиров. Конвейер, наконец-то, заработал как бесперебойный механизм. Глядя на работу служб, верилось, что местные и сами стараются по максимуму отправить людей в Катманду, пока появилась возможность. За считанные минуты первые пару самолётов «переснарядили» и на наших глазах они взмыли в небо, словно спрыгивая с обрыва этой «самой опасной в мире» взлётной полосы.
Люди встречали и провожали апплодисментами каждый рейс. Апплодисменты не смолкали! Мы тоже хлопали в ладоши и сопровождали радостными криками все самолёты. Когда же в небе появился силуэт с оранжевой полосой на борту, торжествующие крики «Саммит» на нескольких языках едва не оглушили нас самих. Сегодня и здесь мы все оказались единой нацией, одной общей группой туристов без каких бы то ни было национальных различий. Объединяющая Лукла – на прощание она неожиданно стала именно такой, солнечной и душевной, мудрой в своей самобытности и непостижимой… Непостижимой.
Нас, также как и прочих, вывели наружу. Пришлось недолго подождать, потому что один из самолётов «Тары» разворачивался на вылет. А на новую посадку в этот момент заходил уже второй «Саммит». Вчерашние неприятности забывались сами собой с каждым новым проворотом лопастей пропеллеров вокруг. Всё вокруг было музыкой, пьянящей музыкой – и команды служащих, и грохотание тележек, и крики пассажиров, и рёв и гудение моторов… Наш «Саммит», второй из прибывших, едва успел развернуться и замереть, когда нас подвели к нему на посадку. Прилетевшие из Катманду вышли… Кто-то неожиданно вернулся (что-то забыл), создав заминку в разгрузке багажа. Затем подвезли наши вещи… Снова погрузка… И вот, наконец, запустили и нас. Хотелось плакать от радости, пуститься в пляс и одновременно при этом замереть (скрестив пальцы) в осторожном ожидании… «Не сглазить бы»… Однако усидеть на месте спокойно оказалось невозможно – победа была настолько очевидна и безусловна, что суевериям в салоне места не осталось.
Я достала камеру ещё в зале ожидания. И снимала буквально каждый наш шаг. В самолёте нам снова достались «зачётные» места – в самом носу, сразу за кабиной пилотов, условно отгроженной ширмочкой. Время и пространство смешались. Знакомые надписи об осторожности и опасности, просвечивающие изначальными русскими буквами… Конфеты (на сей раз я, не спрашивая, взяла пять)… Объявления… Дверь закрывается… Двигатель прямо напротив моего иллюминатора ускоряется в десятки раз… Самолёт приходит в движение. Разворачивается! Выруливает к началу такой короткой (теперь-то видно точно) взлётно-посадочной полосы и становится на старт, прижавшись к отвесной стене скал. Начинается новое ускорение и весь салон, чуть заметно дёрнувшись, начинает свой бег вперёд… К невидимому пассажирам обрыву (он там – за шторкой, перед взором только пилотов)… А мой полупустой желудок успевает за секунду поменяться местами с сердцем, переполненным эмоциями сверх меры… Пять-четыре-три… Что-то обрывается внутри. «Где же обрыв?» Два-один… «Где же?» Ноль… «Где???» Мы… В воздухе? Самолётик настолько легко соскользнул в пропасть, что внутри него никто ничего не почувствовал! Лишь что-то оборвалось внутри меня – притяжение земли, возможно?
Я думала, что от возбуждения и голода не смогу расслабиться, пока мы не приземлимся в Катманду. Но отключилась уже минут через десять. Через десять минут созерцания с высоты птичьего полёта пейзажей, залитых добрым светом наступившего дня (прекраснейших, но однообразных), мой мозг понял, что волноваться больше не о чем и пора заняться восполнением ресурсов. А поскольку еды (как основного источника восстановления) в ближайшее время не предвиделось, он включил режим энергосбережения. Да – я просто уснула и даже видела какой-то сон, которого не запомнила. Я спала безмятежно, как в детстве, и проснулась на подлёте к Катманду – как раз вовремя, чтобы снова включить камеру и заснять «исторический момент», когда сначала тень нашего самолёта, а затем и он сам коснулись земли. Посадка была мягкой – мы почувствовали только нежный толчок, и бег времени, замедлившись, вернулся к привычному ритму. Пилоты вышли в салон, и поскольку мы сидели на первых местах, то смогли первыми и поблагодарить их – за всё. Одна из самых искренних благодарностей в моей жизни… А затем и мы сами смогли выйти на воздух. И первое ощущение, которое накрывало с головой на выходе из самолёта – ТЕПЛО. И счастье, обусловленное в тот момент исключительно этим физическим теплом. Солнечные лучи хотелось пить и есть, и размазывать по коже, как крем. Тепло заслонило собой все неприятные воспоминания… И помогло сосредоточиться на радости и благодарности. Здесь и сейчас. Снова – здесь и сейчас.
Процедуру получения багажа я не помню. Последующие воспоминания до отеля обрывочны, как кусочки смонтированного кино. Вот мы на стоянке такси – Новрадж нашёл для нас две машины. Хотя изначально предлагал ехать на одной, но мы отказались от очередной сомнительной экономии. Недалеко от нашей парковки встречаем знакомых ребят из Израиля – радуемся друг другу, как родные. Они объясняют, что так и не достали билетов с адекватным временем вылета и не стали рисковать – отказавшись от самолёта ещё вчера, сегодня сразу наняли вертолёт. Вышло дороже, но… Мимика красноречивее – проходить через новое испытание неизвестностью было бы выше их сил. И эти чувства близки и понятны, как никода… «Главное – выбрались!» Поздравляем друг друга и расходимся. Скорей в отель… Отмыться. Переодеться в чистую и лёгкую одежду по летней погоде. Позавтракать. Найти нашего Пашу… Сообщить нашим (девочки с Мишиной группой должны вернуться только завтра) и домой – что всё закончилось. Хотя нет – ещё не закончилось. Лишь остались позади голод, холод и трек. И потом… Можно будет просто пойти куда-нибудь. Куда угодно. Просто гулять – просто так – просто быть… И оставшиеся два дня в Катманду действительно оказались насыщенными едва ли не больше того, что осталось на треке.
КАКИМ БЫВАЕТ СЧАСТЬЕ.
Эту фразу я начала осмысливать, едва села в самолётик. Наводила камеру то на счастливые лица друзей, то на работающую турбину двигателя за иллюминатором, то на какие-то другие «говорящие» детали вокруг… И всякий раз, замирая, повторяла… «Вот таким бывает счастье… И таким…» По прибытии в гостиницу я неосознанно (вернее будет сказать «бессознательно») продолжила своё «счастливое собирательство». Возможно, кому-то покажется скучным дальнейшее перебирание событий нашего путешествия. Ведь в нём не осталось прежних интриг и конфликтов – мы прибыли в Катманду, благополучно взлетев и приземлившись. Неизвестность больше не мучила нас и коварство погоды не сулило новых неприятностей. Мы достигли того, о чём мечтали и вернулись обратно – почти. Но с другой стороны… Ведь мой рассказ – это воспоминание, а не сочинение. И говоря о реальных людях (в том числе и о себе) и о том, как они (то есть мы) захотели дойти до подножия Эвереста, чтобы увидеть его собственными глазами, и о том, как всё получилось в итоге… Как получилось, так и получилось – и всё это является частью истории, каждый день. А потому два с половиной дня до отлёта в Москву, ставшие нам наградой после пережитых приключений, мне интересны не меньше. И раз уж я автор, стало быть мне и решать, что важно, а что нет. Но как участник повествования я знаю, что путешествие-то закончилось даже не в аэропорту Шереметьево... И даже не дома, когда я распаковывала свой джинсовый чемодан и изрядно потрёпанный отныне рюкзак… По сути путешествие продолжается до сих пор и не заканчивается до момента, пока не будет дописана последняя страница рукописи. Как автор, я говорю, что мне важно и нужно запечатлеть всё. Пока – так. А дальше… «Не будем загадывать».
***
В отеле нас встречали душевно и по-домашнему. Но поскольку прилетели мы очень рано (неожиданно), номера ещё не были готовы. Само собой речь не идёт о том, что за нами всё это время оставались закреплены прежние номера. Отель не должен простаивать и владельцы выстраивают некий «график загрузки», ориентируясь на авиабилеты и обстоятельства своих постояльцев. В то утро 18 октября 2018 года, когда мы разгрузили в фойе свои вещи, какая-то очередная группа как раз выселялась из номеров. Мы разобрались с оплатой и количеством комнат (учитывая завтрашнее возвращение наших девочек от Аннапурны)… Определились, что после душа хотим позавтракать где-нибудь в городе (посытнее и поразнообразнее)… Вызвонили по телефону Пашу, который ещё спал… Мы как раз успели расположиться на зелёных диванах (самых мягких в мире) у входа и в шутку поздороваться с плавающими в стеклянной вазе на стеклянном столике цветами бархатцев, словно дожидавшимимся здесь со дня нашего отъезда на джипе, когда вдруг из лифта вышел Паша – в лёгкой футболке, в шортах и в шлёпанцах на босу ногу! А мы-то до сих пор «парились» в трекинговых ботинках и в походной одежде. Все так и бросились обнимать друг друга, как будто и впрямь были родственниками, разлучёнными на годы.
– Какой ты чистый!
– И сонный!
– И пахнешь вкусно!
– Не могу сказать о вас того же.
Посмеявшись друг над другом и наобнимавшись, рассказав, как вырвались из плена, мы договорились, что созвонимся и встретимся позже. Решили, что можем не тратить время на ожидание впустую…
– А то так можно и уснуть тут на диванах.
– Да! Давайте поедим!
– Если вы не против, я не пойду с вами. Я лучше ещё посплю.
Мы, конечно же, отпустили Пашу досыпать. А сами сложили по-простому свои вещи в углу холла, избавились от верхней одежды, насколько могли себе позволить, и отправились искать любое кафе, где нас могли бы накормить европейским завтраком в девять утра.
В городе однако нас ожидали тишина, непривычная пустота улиц и закрытые двери практически всех заведений. Ну, или почти всех. И мы вспомнили, что Новрадж говорил о праздновании Дашаина – религиозного фестиваля, который длится несколько дней. Наш гид очень радовался, что мы вернулись из Луклы сегодня и значит он успеет побыть с семьёй в Дашаин – насколько мы поняли, для непальцев это священная традиция. Новрадж и распрощался с нами невероятно быстро. Впрочем мы тоже не стали его задерживать и выдали чаевые сразу же, как только получили в гостинице свой «резервный фонд». Таким образом, к моменту, когда к нам присоединился Паша, мы уже расстались с этим человеком. Проведя вместе столько сложных дней, осуществив мечту, обменявшись браслетами, мыслями, переживаниями… Мы расстались просто и легко. Как если бы перевернули тетрадную страницу – всего лишь... И последнее, что запомнилось – Новрадж, радостно указывающий из окна такси на растянутые густой паутиной между домами гирлянды флажков по всем улицам, и Новрадж с улыбкой на лице и сложенными благодарно руками, стоящий на крыльце гостиницы и кланяющийся на прощание…
– Дашаин…
– Что это за праздник?... Что ничего не работает?
– Фестиваль. Не просто праздник. То есть не один день.
– Да. И по ходу как раз сегодня и завтра завершающие дни.
– А послезавтра мы улетаем. Как раз… Повезло короче…
В общем, мы понимали, что нам, очевидно, предстоят «дни закрытых дверей» до отъезда и пока не представляли себе, чем сможем занять свой досуг. Но уже научились действовать сообразно ситуации и подстраиваться под «погоду». Для начала нужно было поесть. И вскоре ко всеобщему удивлению и восторгу мы обнаружили прекрасное место. Пройдя пару кварталов и настроившись удовольствоваться «завтраком номер один» в гостинице, мы шли проверить ещё одно рекомендованное заведение. Оно, разумеется, оказалось закрытым. Но за углом мы увидели пару столиков и деревянных диванчиков, похожих на ресторанную террасу – под навесом, красиво оформленные. Приблизившись мы увидели, что стеклянные двери открыты, а за ними в самом деле находилось небольшое уютное кафе. Столики и диваны (мягкие диваны) располагались отсеками, и кроме нас троих других посетителей не было. Девушка за стойкой выдала меню – она одна обслуживала зал, убирала и готовила, в помощь ей была девочка-подросток, то ли дочь, то ли сестрёнка.
Наш заказ до сих пор звучит как песня после бесконечных описаний трекингового рациона, разбавленного ассортиментом сублиматов… Свежевыжатый арбузный сок, горячий круассан с ветчиной и овощами (он был размером с небольшой каравай), миска салата со свежими овощами, орехами, яйцом и чем-то ещё посущественнее… Сделав заказ мы заняли столик у самой стойки, чтобы наслаждаться процессом приготовления еды специально для нас. Наверное, кому-то такое счастье покажется примитивным. Но ведь человек достаточно примитивное животное… Зависимое от своих первичных потребностей. И в то утро мы ощутили это в полной мере на себе. Счастье было неподдельным и искренним – оно было в каждой съеденной крошке и в каждой выпитой капле (а мы съели и выпили всё именно до крошки и до капли) и в каждой минуте, проведённой в стенах кафе (полагаю, речь идёт не менее, чем о ста минутах)…
Следующий этап счастья, опять-таки примитивного и простого, ждал нас в отеле. Когда, наконец-то, мы оказались в своих новых номерах и получили возможность… Принять душ. ДУШ! В душе я лично провела… Приблизительно 40 минут. Если не целый час. И могла бы посвятить описанию страниц десять… Но воздержусь. Любой человек в состоянии вообразить себе и степень нашей запущенности, и степень блаженства, когда на жирные просаленные головы и просолённые тела сверху низверглись долгожданные потоки горячей воды. Ну, а если воображения не хватит, то проведите эксперимент – не мойтесь пару недель, загружая себя при этом тренировками в душном (желательно) спортзале, и не меняя одежду. Думаю, в то утро мы трое спустили за час весь запас нагретой воды в отеле.
После душа я поняла, что вынуждена ненадолго снова облачиться в походное обмундирование, потому что не догадалась сразу же забрать свой чемодан из комнаты хранения вещей. Когда же меня в эту комнату проводили любезные служащие, оказалось, что после нашего отъезда в гостинице побывала целая армия туристов. Чуть ли не до потолка в тесной каморке громоздились всевозможные сумки, чемоданы, рюкзаки… К счастью, мой чемодан был весьма отличительным – джинсовым. Я довольно быстро разглядела его в основании пирамиды, но извлекать «верного друга» пришлось вдвоём с пареньком-служащим и не без труда. Перестроив «багажную» гору мы-таки достали его. Уже в номере, открыв крышку, я догадалась, что «джинсовой приметой» воспользовались, судя по всему, девочки – в чемодане, кроме моих вещей, лежало несколько разных сувениров из Бхактапура. Вероятно, они, так же как и я поначалу, не смогли найти свои сданные чемоданы в завалах комнаты для хранения, напоминавшей теперь пещеру Али-Бабы. И воспользовались моим чемоданичком, который один выделялся их всех.
Перед тем, как натянуть чистую одежду, я ещё раз приняла душ – коротко. И после этого влезла в любимые джинсы. Каково же было моё удивление, когда я поняла (и увидела), что могу сделать это не расстёгивая молнию и пуговицу на поясе… А стало быть и спадали они с меня теперь так же легко… Пришлось достать купленные до трека хлопковые шаровары-«алладинки» и надеть их. Впрочем так было даже лучше – жара, от которой мы успели отвыкнуть, к обеду уже обосновалась в городе… И, честно говоря, мы были рады этому!
И ещё одна радость, которая случилась со мной в гостинице, заслуживает упоминания. Телефон благополучно ожил! Как только я включила его в розетку со стабильно идущим электропитанием, да к тому же в сухом и тёплом помещении… Он, как ни в чём ни бывало, подмигнул мне индикатором включения, издал стандартный сигнал и начал заряжаться. А за то время, что я купалась, разбиралась с вещами и тем, как похудела, аккумулятор успел набрать достаточно энергии, чтобы перезагрузиться и включиться в обычном режиме. Таким образом, позади остались СОВСЕМ ВСЕ неприятности.
***
А теперь я расскажу про самый вкусный кофе в Катманду. Ну, или во всяком случае – самый вкусный в Тамеле. И этим открытием мы обязаны Паше.
Он рассказал, как накануне добрался до гостиницы уже затемно и почти всё было закрыто. Чтобы успеть поесть, он, как и мы, сначала отправился в город. И наткнулся на забавное место, безусловным в котором оказался именно кофе.
– Он такой… Во-первых, сам кофе густой, прямо вот только что сваренный. Во-вторых, они его подают в таких среднего размера чашках, и сверху доливают молоко. Не пенку, а именно молоко.
– Я молоко не очень…
– Да, ты послушай! Я тоже к молоку спокоен. Но там такое молоко… Как сливки! Как деревенское! Оно даже не чисто-белое. Я такого сто лет не пил.
– Блин, как же ты умеешь рассказывать!
– Так вы сейчас попробуете и сами поймёте. Пьёшь и на чашке такой ободочек остаётся жирненький, кругами. Его даже хочется маленькими глоточками пить, чтобы растянуть удовольствие, посмаковать…
– Всё! Не могу. Веди нас туда.
– Во-от! А ещё, как я для себя объяснил, это местный «пиратский» вариант «KFC».
– То есть?
– Сейчас поймёшь…
Над заведением действительно висела вывеска, повторяющая отчасти визуальный ряд всем известной сети быстрого питания, но в то же время отличающаяся местным колоритом… «QWS». Аналогия и оригинальность заслуживали ироничной похвалы и развеселили. Внутри зал и полуоткрытая кухня тоже напоминали привычные кафе ускоренного обслуживания. Но одновременно были далеки от известных стандартов. Впрочем сравнение не обязательно было в худшую сторону, да мы и не собирались сравнивать. Паша заказал нам всем «тот самый» кофе, а Женя взяла себе ещё и смузи. Что удивило и порадовало – смузи подали свежеприготовленным, хотя и в закрытом фольгой пластиковом стакане. То есть это был не вчерашний-недельный полуфабрикат. А его буквально смешали при нас и на специальном аппарате запечатали в одноразовую тару. А потом нам принесли кофе – его подали не сразу всем четверым, а по отдельности, то есть в самом деле варили и разливали по чашке за раз. Честно говоря… Я до сих пор помню тот вкус. Паша оказался триста и тысячу раз прав, описывая цвет и жирность – приятную, как ни странно… В сочетании с горьким, густым и насыщенным кофе создавалось неповторимое ощущение… Казалось, что мозг взрывается от каждого маленького глотка – разлетается по всему организму фейерверком из мельчайших искорок-сигналов удовольствия. Хотелось пить этот кофе бесконечно… Но крепость его всё же заставила остановиться после первой чашки. Как истинно натуральный кофе, он бодрил и прояснял сознание. Мы окончательно проснулись, смогли собраться с мыслями, чтобы распланировать ближайшие пару дней до возвращения девочек. Сегодня решено было осмотреть Пашупатинатх и Сваямбунатх – в самом Катманду. А завтра прокатиться в Бхактапур. Расчёт был на то, что в дни фестиваля Дашаин закрыты практически все рынки, большинство предприятий питания и торговли, а местные разъезжаются в основном по деревням и сёлам, чтобы провести время с семьёй. Мы надеялись, что и туристов на улицах будет меньше и удастся избежать того столпотворении, которое царило всюду в первые дни после нашего приезда. По крайней мере в Тамеле действительно царило некоторое «опустение», по сравнению с тем, каким мы его помнили.
– Ну, да… В Читван мы уже явно не успеем.
– Да, и денег на него по факту не хватит.
– Давайте просто погуляем…
– И вечером, кстати, у нас свидание на крыше!
– Точно!
– Надо будет тогда фрукты купить?
– И свечи?
– Зачем?
– Ну как… Свидание же!
В общем, план был и он всех устраивал. На подвиги ресурсов ни у кого уже не осталось. Что однако не помешало веселью. И начали мы его… С посещения Пашупатинатх – места, где непальцы сжигают умерших. Но мы увидели его скорее огромным местным «парком Горького» и центром притяжения жизни. Как-то так получилось…
ПАШУПАТИНАТХ – ПОСТОРОННИМ ВХОД ПО ЖЕЛАНИЮ.
Сначала мы миновали длинную улицу прилавков, предшествовавшую знаменитому храмовому комплексу, где продавали традиционные ритуальные предметы, украшения и заодно сувениры для туристов. Здесь были лиственные плетёные корзинки с наборами подношений из бархатцев, фруктов и благовоний, ярко-красные как стеклянные (но на самом деле пластмассовые) браслеты с позолотой, бусы из косточек и гирлянды из цветов… Мы не стали покупать ничего, потому что не знали ни тонкостей самих ритуалов, ни смысла предлагаемых предметов. Кривить душой и делать вид, чтобы соблюсти приличия нам показалось неуместным – мы пришли сюда как туристы и могли с чистым сердцем лишь наблюдать, соблюдая дистанцию и сохраняя уважение.
Для входа на территорию комплекса пришлось заплатить стандартный сбор в 1000 рупий, взамен нам выдали по огромному билету, напоминающему скорее рекламный проспект. Но никакой информации, кроме полиграфических картинок и фото он не содержал, так что действовать пришлось наугад. Признаюсь честно, мы далеко не сразу разобрались, куда идти и что вообще представляет из себя место, о котором нам столько говорили и которым даже запугивали… Пашупатинатх оказался шарадой, которую пришлось разгадывать наощупь, шаг за шагом, без подсказок… Пройдя немного вперёд мы наткнулись на новое ограждение, за которым, очевидно крылась какая-то священная территория. У распахнутых невысоких ворот беспорядочно толпились… сброшенные сандалии, шлепанцы, кеды, кроссовки и прочая разнообразная обувь. Мы поняли, что дальше можно пройти лишь босиком и… Не захотели разуваться. Вид глинистой и пыльной пересохшей земли заставил наши вымытые недавно ножки поджать все десять пальцев и, развернув, унесли нас в обратном направлении.
Левее от того места находились непосредственно храмовые постройки. Центральный храм был открыт и изнутри доносилась музыка. Но, когда мы подошли поближе, стало ясно, что иностранцам вход в него воспрещён. Красноречивые таблички не оставляли сомнений. Постояв и осмотрев в подробностях снаружи всю эту небольшую площадь, мы отправились на поиски чего-нибудь более доступного и не менее интересного.
Ещё левее и дальше простиралась довольно ухоженная и благоустроенная территория, не имеющая конкретного предназначения. Естественные террасы с аккуратно подстриженной травой и зелёными изгородями в конце концов привели нас к каким-то хозяйственным сооружениям. Двухэтажные белёные частично и сложенные из кирпича сводчатые галереи были заперты и замыкались в правильный прямоугольный дворик. А за забором начинался город… То есть за каких-то 15-20 минут мы обошли всё, что казалось возможным и видимым.
– Это что – и всё?
– Не понимаю.
– А за что 1000 рупий?
– А где всё то, чем нас пугали?
– Что здесь крематорий и куча древностей…
– Где вот это вот всё?
– Не понимаю.
– Не понимаю.
– Не понимаю.
Но ничего не оставалось, как пойти обратно… Вернувшись к началу, мы задержались и решили понаблюдать за людьми – куда они идут.
– Смотрите, некоторые идут в другую сторону.
– Пойдём посмотрим может?
– Да, пошли прогуляемся. Чего терять-то?
– В самом деле…
Мы свернули в сторону и пошли по дорожке, которая, казалось, проходила за территорией уже обследованного нами комплекса… И также казалось, что она уводит нас куда-то совсем не туда, куда надо… Но мы, как люди, которые вышли лишь с целью ходить и смотреть, и для которых в новинку было абсолютно всё, что окружало в этом диковинном городе, не стали обращать внимания на тревожные ощущения и следовали общему направлению людского потока. Как говорится «куда глаза глядят». И вскоре вышли на мост…
Под мостом протекала, хотя вернее будет сказать стояла, река. Шириной около пяти метров. Вода в ней действительно как будто стояла… И была густой, плотной, непрозрачной – словно тёмная краска или мокрый шёл непонятного оттенка. Однако, к нашему удивлению, в воде плескались дети. Два мальчика – один постарше, другой помладше., в одних только трусиках огненного цвета. Ныряли и выныривали, то плыли, то шли... Судя по виду, в реке они провели уже не меньше часа и вылезать не собирались. По обоим берегам этой странной реки тянулись постройки… Река вообще вся, докуда хватало взора, была упрятана в бетон и камень. Ступени поднимались от самой воды. Кое-где они разделялись странными постаментами и площадками… А дальше и выше начиналась череда домиков, похожих на склепы. И здесь всё было очень древним на вид – то, чего мы и искали. Покрытые лишайником рукотворные вековые выбитые в камне орнаменты… Весь берег напоминал гигантский единый орнамент – бесконечную вязь переходящих одна в другую построек, украшенных от подножия до макушки. Да… Мы так увлеклись разглядыванием этих украшений и купающихся детей, что далеко не сразу догадались, куда попали. Пока на одной из тех самых почерневших площадок, что возвышались над ступенями вдоль берегов реки, не увидели большой тлеющий костёр. Рядом ходил человек в белом, который явно заботился о поддержании горения пламени. И вокруг стояли люди в ярких одеждах… В центре костра ещё угадывался какой-то большой свёрток, украшенный неизменными бархатцами. Это были похороны… Знаменитое сожжение – то, чем и известен Пашупатинатх. Признаюсь, зрелище, хотя и заставило замереть от неожиданности осознания, но не произвело на меня удручающего впечатления. Скорее наоборот… В абсурдном соседстве погребального костра, резвящихся детей, толп туристов, древних склепов и палящего солнца постепенно для меня начала проявляться какая-то необъяснимая мудрость происходящего… Вечность и цикличность жизни, если хотите… Смерть, перерождающаяся в жизнь, и жизнь, являющаяся предисловием к смерти, и заново и так далее… Одно переходит в другое и существует лишь во взаимосвязи предыдущего с последующим… В молчании и созерцании мы провели на мосту немного времени. И вместе с тем, сейчас, когда я вспоминаю этот эпизод, мне кажется, что мы простояли там долго… Люди шли мимо, фотографировались, говорили, смеялись… Кто-то, как и мы, замечал костёр и останавливался, кто-то не задерживался… В такие моменты жизнь как будто замедляется в рапиде – как в кино. Ты выпадаешь из потока жизни и не совпадаешь с её течением… Мгновение длится не дольше мгновения. Но успевает запечатлеться в тебе, как нечто особенное. То, что ты и сам не всегда можешь объяснить словами. Пожалуй… НЕ смогу и я.
Но, к счастью (действительно к счастью) это был ещё далеко не весь Пашупатинатх. Он оказался большим и очень разным. Паша заявил, что для непальцев Пашупатинатх – это практически Парк Горького. Шутка, конечно. Но ведь в каждой шутке… лишь доля шутки.
ПАШУПАТИНАТХ КАК ПАРК ГОРЬКОГО.
За рекой, стоявшей в каменных берегах, опалённых кострами, продолжался и начинался совсем иной Пашупатинатх. Сначала мы погуляли среди множества домиков-алтарей. Они тянулись влево и вправо, насколько хватало глаз. Их резные стены и крыши потемнели, камень покрылся лишайником, а внутри чернели силуэты лингамов. Я попыталась пересчитать количество «домиков», но безуспешно. Они как будто множились и двоились при моём приближении. Солнце поднялось в зенит, жара начала густеть, завариваться и плавить всё, до чего могла дотянуться. Дальше от реки уходили гигантскими ступенями каменные стены или склоны – словно каскад или амфитеатр. Там начинался парк. Каменные укрепления служили, возможно, защитой от эрозии почв, а может были остатками каких-то святынь. Хотя здесь, пожалуй, всё можно было бы обозначить этим словосочетанием – «остатки святынь»… Покрытые меловыми рисунками или выцарапанными на них словами, буквами, знаками… Среди которых играли дети, сидели, прося подаяние, мамы с младенцами и немощные старухи… Вокруг же прыгали обезьяны, воруя друг у друга еду и заглядывая в глаза туристам… Минуя их, мы постепенно углубились в спасительную тень, которая пятнами, кляксами и островками раскинулась под деревьями. И дорожки вели нас всё выше и выше.
Неизвестные постройки и живописные развалины не заканчивались. То ли врастая в ландшафт, то ли вырастая из него, камни мостовой, кирпичные стены, черепичные крыши, каменные проёмы окон, ворот и дверей обступали со всех сторон. Мы словно попали в «Книгу джунглей». Целые дворы и улицы – бывшие храмовые постройки, очевидно – скрывали от посторонних глаз чью-то жизнь. Кто-то буквально жил здесь и сегодня. Сквозь провалы в заборах можно было разглядеть растянутые на шестах верёвки, на которых сушилось бельё. Тут и там спали собаки, лениво растянувшись в солнечных пятнах, словно шерстяные коврики на просушке. В какой-то момент мы свернули с общей аллеи и пошли по разрушенной улице. Среди руин угадывалась география бывших домиков и алтарей. Вероятно, разрушения происходили постепенно… И сначала сюда пришло обычное запустение, а только потом землетрясение довершило процесс.
Внезапно из зарослей выбежала целая обезьянья семья и расположилась на обломках кирпичей, кучами сложенных по всей бывшей улице. Взрослая предводительница уселась на парапете и суровым взглядом обозревала окрестности – стерегла от опасностей, пока остальные паслись, отдыхали и резвились на травке. Наше присутствие ей явно не нравилось. Я попыталась пофотографировать эту сцену, но проверять, насколько воинственно или дружелюбно настроено семейство, не хотелось. Мы удовольствовались коротким наблюдением со стороны и пошли дальше.
А вот дальше начинался практически лесопарк – территория стихийно растущих деревьев, неблагоустроенная и диковатая. Не лес, конечно. Но и не городской парк. Однако идти по нему тем не менее было приятно – тихо и спокойно, без прочих разных «праздно шатающихся». Время от времени встречался кто-то из местных, но они гуляли сами по себе, следовали по делам мимо, не обращая на нас внимания. И вот, там, где мы меньше всего ожидали встретить приключение, оно само вышло нам навстречу. Иногда ведь приключением может становиться… всего лишь впечатление. Если оно не ожидаемо, ярко и не похоже ни на что.
РАЗНОЦВЕТНЫЙ ФУТБОЛ И ПЫЛЬ СОЛНЦА.
Утоптанная и вытоптанная площадка между деревьями. Ноги поднимают в воздух облачка песчаной и глинистой пыли, которая удивительным образом перевоплощается – окрашивается в золотистый цвет и кружится в непостижимом танце броуновского движения. Мы идём, сами не зная куда, в надежде отыскать выход в город, чтобы не возвращаться той же дорогой и сэкономить часы. Неожиданно нас обгоняют и начинают к чему-то готовиться разноцветные дети… Мальчики. Пёстрые мальчики. Мальчики в ярких одеждах. Почему они так одеты? Так непрактично и очень НЕповседневно… У большинства вместо штанов обмотанные вокруг ног на традиционный полотнища ткани, которые мальчишки на ходу подтягивают, превращая «брюки в элегантные шорты» для удобства. У некоторых на головах настоящие чалмы. Все одёжки невообразимо ярких цветов – ритуальных красного, жёлтого, оранжевого и розового… Юные послушники храма, укравшие минутку из своего подчинённого графика? Или просто участники фестиваля, добросовестно отработавшие представление? Кем они были в жизни?
Как в замедленной съёмке, в лучах послеполуденного солнца взлетает вверх футбольный мяч, переживший не одно подобное сражение и получивший за свой век бесчисленное количество пинков. В тот момент, когда он падает, я включаю фотокамеру. Но мяч не успевает коснуться земли – босые и почти босые мальчишечьи ноги новым пинком резко меняют его траекторию, и отныне уследить за мячом практически невозможно. Теперь он – неуловимый снаряд, мчащийся быстрее человеческого взгляда. Правда, он-то меня не особо интересует… Мой объектив пытается уловить самих мальчиков. Их можно было бы сравнить с бабочками за яркость и лёгкость, но скорость перемещения их значительно выше. Это скорее колибри – быстрые, застенчивые и удивлённые.
Меня заметили… Кто-то не реагирует никак, кто-то смущается… Кто-то машет мне рукой, прогоняя, а кто-то смеётся и позирует… Не меньше сотни фотографий за каких-нибудь 15-20 минут. Кадры снова напоминают репортаж из журналов о путешествиях. Эмоции этих детей и их азарт заставили бы поверить в игру и увлечь даже самых ярых ненавистников футбола. И пусть вместо зелёного аккуратно подстриженного «газонного» поля у них лишь вытоптанная земляная площадка среди деревьев на задворках городского парка… А вместо белого мяча с логотипами и брэндами – потрёпанный и потемневший мячик-ветеран. Да, и на ногах – не профессиональные бутсы, а пластиковые шлёпанцы или вовсе собственные босые ступни, покрытые солнечной пылью Катманду. Зато какой кураж! Сколько страсти в каждом движении… В их распоряжении есть лишь несколько минут детства в день – между набором взрослых обязанностей во взрослом мире. Но зато есть искренность и открытость. И они отчётливо читаются в каждом взгляде, который успела зафиксировать моя камера. Футбол здесь и сейчас – для них всё. И всё, что есть у них здесь и сейчас – этот футбол. Всё за футбол. Всё – за возможность ещё раз ударить ногой по мячу и смотреть, куда он летит… Получилось ли? Будет ли гол? И в отчаянии выкрикнуть из себя всё разочарование, воздев к нему руки, пнуть безответную терпеливую землю, взметнув новое солнечно-пыльное облако, и рассмеяться… Заметив, что моя камера ловит каждое это мгновение… Рассмеяться в ответ. И продолжить играть.
***
Пёстрые футболисты исчезли так же стремительно, как и появились. Ворвались и… Вырвались. Или всё было наоборот? А нам просто в очередной раз повезло – встретиться. В данном случае с ними… Нам повезло.
Расставшись с «футбольным клубом», мы прошагали ещё какое-то расстояние в прежнем направлении, как вдруг всё закончилось. Тропинка вывела нас на край обрыва, с которого открывалась панорама всего города – бесконечная, уходящая в белёсую дымку жаркого дня, долина Катманду. Это было явно нетуристическое место, скрытое за развалинами и зарослями на окраине лесопарка. Зато местные устроили здесь какой-то пикник и вели себя привычно – как не в первый раз. Сам склон и участок леса тут выглядели запущенными. Но вид с импровизированной смотровой площадки действительно поражал. Ни в один из дней пребывания в столице Непала нам не доводилось любоваться таким простором. Пожалуй, лишь впоследствии, с террасы храма Сваямбунатх (самой высокой точки Катманду)… Но это было ещё впереди, да и скопление людей в Сваямбунатх, и суета мешали обзору и восприятию, и не могли сравниться с тихим созерцанием на открытом нами случайно склоне. Ничто здесь не отвлекало от красоты. Однако же… Выйти в город, как мы хотели, этим путём точно оказалось невозможным. Поэтому, постояв на «безымянной высоте» несколько минут, мы повернули обратно. И вскоре, не задерживаясь нигде более, той же тропинкой, а затем улицей вернулись на общую аллею.
В очередной раз попытавшись найти «запасной выход» с территории комплекса, мы дошли до огромного дерева, возвышавшегося на огороженном пьедестале. Его толстенный неохватный ствол как будто был сплетён из множества ветвей и корней, а крона давала тень не меньше пяти метров в диаметре. Вероятно, это древо заслужило признание своим возрастом или уникальной историей. Как те дубы и липы, что встречаются в русских усадьбах и хранят память о прикосновениях и встречах с Пушкиным, Петром I, Юрием Гагариным и другими легендами прошлого… «Это дерево было посажено лично таким-то и тогда-то»… Или «под этим дерево любил отдыхать некогда некто»… Только вот в данном случае некому было рассказать нам об истории дерева. Оставалось лишь подивиться его размерам, древности и следовать далее.
А далее нам встретились… клетки. Вернее, высокие заборы, напоминавшие клетки и отделявшие людей от обустроенных газонов. Только там оказались не просто газоны. За одним из поворотов мы увидели, как забор облепила галдящая детвора. А с той стороны… Стояли настоящие живые олени.
– Это… Зоопарк теперь что ли?
Догадка подтвердилась. Это в самом деле было началом городского зоопарка. То есть его обратной стороной. Чуть подальше имелся и вход – не главный, но с кассой для входа. Мы не захотели идти в зоопарк. В планах было так много всего, а предстояло ещё как-то выбираться из Пашупатинатх – сомнений уже не оставалось, нам придётся-таки проделать весь путь в обратном направлении, как шли, чтобы не заблудиться снова.
– Я понял… Пашупатинатх для них, как Парк Горького…
– Только тут ещё хоронят.
– Да. Значит – даже больше.
– Но по сути? Здесь и гуляют, и развлекаются, и дети в прятки играют, и парочки встречаются… Деньги зарабатывают…
– На приезжих.
– Вот именно!
– Милостыню просят…
– Живут!
– Точно! Помните бельё на верёвках?
– Короче, и история, и религия, и общественная жизнь…
– И зоопарк даже!
– Здесь есть всё.
– Точно…
Здесь, в Пашупатинатх, всё было и всё можно было найти. Всегда ли? И каждому ли? Не знаю. Мы увидели его глазами иностранцев – гуляющих, случайных, слегка уставших, но всё-таки любопытных и внимательных. Вряд ли мы сумели его понять хоть наполовину… И он показался нам очень разным. Совсем не таким, каким мы, возможно, ожидали его увидеть. И, думаю, каждому он открывается заново. И каждому… по-своему.
СВАЯМБУНАТХ – МАРТЫШКИН ХРАМ НАД ГОРОДОМ ЛЮДЕЙ.
Для начала небольшая справка… Сваямбунатх (или Свойамбу Ступа) – это большой буддийский храмовый центр на окраине Катманду. Ступа, храмовая роща вокруг, несколько монастырей и тибетское училище, поселение… Однако среди туристов место более известно, как Обезьяний (или Мартышкин) храм – Monkey Temple. Почитается также и индуистами – около самой ступы имеется небольшое индуистское святилище. Ступа стоит на высокой горе в северной части города. Чтобы увидеть её своими глазами, путешественнику придётся своими же ногами подняться по длинной лестнице, преодолев 365 ступеней – по числу дней в году. А по пути и, конечно же, наверху у храма всех посетителей ждёт незабываемое общение с «братьями нашими меньшими» – с обезьянами. Которых на склонах горы обитает бесчисленное количество. Их подкармливают туристы, паломники и служители храмов. Никто не ограничивает обезьянам их «права и свободы». Никаким образом. И, надо сказать, что именно они чувствуют себя на склонах горы полноправными хозяевами…
Нам хотелось посетить легендарный храм, разумеется, не только по причине «обезьяньей славы». Прежде всего, это очень красивое место – само по себе. Расположение на высокой горе делает его лучшей обзорной площадкой в городе. К тому же храм почитаем как святыня… И вне зависимости от вероисповедания, конфессии и взглядов на религию, нельзя не признать, что, находясь там, ощущаешь умиротворение… Хотя, изначально нами двигало, наверное, обычное любопытство. Ведь изначально до Сваямбунатх ещё предстояло добраться.
Найти его на картах несложно – задаёшь название и навигатор в телефоне легко определяет дорогу. Мы решили дойти пешком, раз уже могли себе позволить не торопиться. И, если верить приложению, шагать предстояло не больше получаса – вполне приемлемое время для прогулки по незнакомому городу, где ты оказался в гостях. И вот тут-то мы воочию убедились во всесильности «телефонных карт». Пеший маршрут вёл нас по таким улочкам, до которых вряд ли бы мы добрались сами. Некоторые из них на первый взгляд просто-напросто нельзя было принять за таковые! Узкий проход между домами, шириной иногда меньше метра – настолько узкий, что даже солнечный свет с трудом добирался до низу через смыкающиеся крыши и негустую поросль деревьев-сорняков. Но навигатор беспристрастным голосом упрямо направлял нас туда. И мы в весёлом недоумении следовали по заданному направлению, не забывая про осторожность. А наградой нам становилось действительное продолжение пути – с удивлением проходя таким образом с одной жилой (совсем не туристической) улочки на другую, мы открывали для себя всё новые особенности местного уклада жизни... Открытые купальни, развешанное бельё, не асфальтированные дороги, громкие голоса и незапертые двери, распахнутые окна, простота жизни… День близился к вечеру, и, хотя до захода солнца было ещё далеко, жара отступила. Прогулка окончательно стала напоминать летние каникулы – как когда-то в беззаботном детстве. Даже усталость не мешала, а лишь добавляла размеренности к нашему, ставшему общим, ритму.
Дойдя до подножия горы, мы убедились, что слухи о подъёме оказались правдивы. Нас ожидала лестница, уходящая, если не в небо, то в необозримую высоту – причина крылась ещё и в довольно крутом склоне. Но зато здесь всё было продумано и организовано для посещения туристами. Аккуратная, разделённая на ровные участки и потоки движения, лестница с перилами и «правильными» ступенями. После экстремальных условий трекинга это небольшое восхождение лично нам далось легко. Разве можно было его сравнить хоть с одним из участков гималайского трека? Людей на горе было много – приезжие и паломники беспрестанно поднимались и спускались по разные стороны центральных перил, проходя мимо множества торговцев и всевозможных сувениров, разложенных на бордюрах или прямо на каменных плитах пола. Вход на саму площадку со ступой был платным, как во всех подобных местах. Заплатив стандартную цену, мы, наконец, оказались на небольшой площади. В центре возвышалась красивая отреставрированная ступа в окружении множества алтарей. В стороны от неё уходили дополнительные «проходы-карманы», где располагались сувенирные магазинчики. И при желании можно было побродить. Так что мы разделились, договорившись встретиться у входа через некоторое время.
Смотровая площадка, конечно же, привлекала наибольшее внимание посетителей. Толпа гудела, пополнялась, фотографировала и фотографировалась, не оставляя шансов на уединённое созерцание. И всё же я постояла недолго там, найдя удобный уголок. И даже смогла сделать несколько собственных фотографий с видом на город, без людей в кадре – зато с флажками, словно летящими над городом. Без этих разноцветных гирлянд, как видно, не могло обойтись ни одно «святое место» в Катманду. И в Сваямбунатх они были повсюду. А ещё везде, где бы ты ни находился, до слуха обязательно долетало песнопение… «Ом мани падме хум», закольцованное и повторяющееся в мелодичных распевах… Но это обстоятельство отнюдь не мешало. А, наоборот, успокаивало – ненавязчиво настраивало на светлое и благодарное чувство… Безмятежность – вот самое подходящее слово, способное описать то, что наполняет тебя в Сваямбунатх… И единственными его нарушителями являются… Мартышки. Обезьяны. Те самые, что живут и хозяйничают в храмовой роще и на площади у ступы. На моих глазах одна из взрослых самок, разозлившись на дразнившего её туриста, ударила его лапой по лицу, стащила с головы парня шляпу и выбросила с диким криком, угрожающе оскалив зубы. Пожалуй, он сам виноват в произошедшем, поскольку настойчиво добивался такового внимания этой «дамы». И большинство свидетелей сцены смеялись, расценив всё именно так. Но нельзя не отметить самоуверенность здешних обезьян. Они как будто знают о своём неприкосновенном статусе и безнаказанности. Сидят и лежат, где удобно. Не выпрашивают еду, а требуют её, вытянув лапу и глядя прямо в глаза. А то и вовсе – запросто хватают сами всё, что им вздумается. И очевидно, что люди для них – лишь досадное недоразумение и источник подношений.
В Сваямбунатх мне неожиданно захотелось купить себе браслет – из тех, что в принципе продаются везде… «Но пусть мой браслет станет памятью именно об этом месте и этом хорошем дне»… Собранные в одну нитку круглые бусины одинакового размера, сделанные из разных поделочных камней и минералов, с узелком-замком из шнура, регулирующим ширину захвата. Вот только выбрав один, я не смогла остановиться. «Возьму ещё вот этот – такой красивый и разный… Мне будет синий, а этот ещё кому-нибудь… И вот тот тоже…» Закупка браслетов продолжилась у следующего лотка, где обнаружились ещё более красивые и необычные экземпляры. Стоило начать и остановиться оказалось сложно… «Ладно – наберу все, какие нравятся, а там придумаю, кому дарить…» Нацепив на запястья десяток браслетов, с довольной улыбкой на лице я отправилась гулять дальше. И встретила Пашу. Он рассказал, что видел Женю и Женю, тоже разыскивающих себе нечто памятное среди здешних «развалов», и оценил мои приобретения.
– Я думаю, вряд ли ты их станешь дарить. Скорее всего… Оставишь себе.
– Вот надела и поняла, что про «подарить» – это, конечно, отговорка была… Ну… Пусть я буду жадина.
– Да и ладно!
– А мне и не стыдно!
– Правильно! Ты же… Заслужила, в конце концов…
Дальше мы с Пашей пошли вместе. Собственно все прогулки здесь проходили одними и теми же кругами. Выбор был не велик. В надежде найти друзей, чтобы уже покинуть Сваямбунатх, мы заглянули в пару лавок, торгующих разным «железом». Латунные и чугунные изделия различного предназначения заполняли тесные комнаты от пола до потолка. При желании в них можно было бы найти всё, что угодно, и провести, вероятно, целый день… Мы попробовали выбрать для Паши металлические ручки – в комплект купленной в Намче голове слона. Но при ближайшем рассмотрении большинство товаров выглядели «новоделом» или вовсе грубоватыми «поделками»… Достойного внимания было не много. Для нас нашлась пара одинаковых декоративных ручек на дверцы шкафа – литые крепления, к которым подвешивались слоновьи опять же головы в виде тяжелых гирек. Однако покупка не состоялась – продавец не пожелал давать скидку (оно и понятно в таком туристическом месте), а покупателей (то есть нас) смущал вес обоих ручек (не меньше килограмма). Решив, что от добра добра не ищут, и с нас достаточно, мы с Пашей покончили с экскурсией по площади, нашли Женю и Женю, и все вместе покинули благословенное место – вполне счастливые, в меру уставшие, слегка проголодавшиеся… Мартышки, флажки, песнопения постепенно удалялись, пока мы спускались обратно в город. А впереди оставалось ещё много интересного. Вечерний Катманду. Ужин во вьетнамском ресторане. И… Свидание на крыше при свечах – назначенное в Лукле и теперь обязанное состояться. Самое главное.
ПЕШКОМ ПО КАТМАНДУ И СВИДАНИЕ НА КРЫШЕ.
От холма «Свойамбу» мы пошли пешком. Нужно было где-то поесть. Можно было просто погулять. Не спешить и смотреть по сторонам. Навигатор снова вёл нас нетуристическим маршрутом. Перед закатом, прежде чем начать готовиться ко сну, город оживал… На улицах появились дети, которые просто играли во что-то непостижимо своё. Встречались и взрослые… Которые вели себя порой так же, как дети. В дни Дашаина непальцы – повод для отдельного разговора… Да, и что вообще мы успели узнать об этих людях – их жизни, нравах, надеждах, страхах, слезах или мечтах? Ведь даже в близком окружении мы довольно редко можем ответить утвердительно однозначно, «о чём думают люди по ночам, когда остаются одни». Что же говорить о чужой стране? Один день, неделя или месяц – даже прожив в стране несколько лет, ты вряд ли проживёшь жизнь тех, кто в ней родился…
Непальцы – разные. От них можно устать (отчасти это произошло и с нами) и видеть лишь внешние непривлекательные черты. Они харкаются и плюются (все) везде, где вздумается. Они иначе подходят к вопросам чистоты и порядка (и к этому трудно привыкнуть сходу). Они до сих пор придерживаются кастовой системы (не глобально, не очевидно, но это есть). Они могут навязывать переплату, и есть те, кто откровенно пытается нажиться на туристах… А с другой стороны… Это люди, которые улыбаются. Много. Искренне. Они не оставят человека без внимания – возможно внимание покажется излишним, а помощь окажется не той, на которую вы рассчитывали… Но зато всегда найдётся кто-то, кто не пройдёт мимо. Они знают английский. Знают как второй родной язык и лучше многих европейцев, лучше русских – знают с детства, свободно. Они свободны – несмотря на столько ограничений, которые сопровождают их жизнь, они часто продолжают относиться к жизни легко. Хотя тяжело трудятся, обеспечивая будущее для детей и настоящее для семьи. Образование для них роскошь. Но при этом красивейшие горы мира у них в соседях с самого рождения. Они по-своему живут и обустраивают свой быт. Очень по-своему думают и рассуждают о жизни. У кинотеатров выстраиваются длинные очереди, и расписание на 90% состоит из индийских картин. Плакаты над входом навевают воспоминания из советского детства – стиль, названия, лица актёров. Лица зрителей в очереди – это люди, у которых большой и долгий праздник в череде календарных дней года… Они могут подарить вам что-то понравившееся. А могут потребовать деньги за фото. Но, если примут в «близкий круг», то никогда не бросят вас и вытащат из любой передряги. Вы почувствуете себя не в гостях, а дома… Или не почувствуете ничего – если сами не позволите себе погрузиться и приблизиться к ним хоть немного. Их обман похож на обман детей – наивная и чистосердечная вера в то, что никто не догадывается об очевидности махинации, поначалу оставляет в недоумении, но в конце концов подкупает и вызывает улыбку. И улыбку в ответ – вам, от них, конечно же… И любви в их улыбках я видела больше, чем где-либо ещё – любви к человеку, к созданию, к мирозданию… И к мгновению жизни, каким бы оно ни было.
Вечернее тёплое закатное ласкающее и успокаивающее солнце настраивало на примирение. Пешком по Катманду – подобные прогулки запоминаются ничуть не меньше горных восхождений. Впечатления и открытия улиц и дворов может и не сравнятся по масштабам с видом на вершине или с горным озером… Но стоит ли сравнивать одно с другим? Имеет ценность то, что ты сам позволил себе считать таковым. «Открой глаза и смотри». Мне же в тот вечер хотелось пожелать счастья всем окружающим меня, таким разным, людям. На одной из улиц дорогу наполовину преградили знаменитые «качели Дашаина»… Небезопасное временное сооружение из высоченных бамбуковых жердей. Четыре шеста связываются в общую конструкцию наверху, а снизу расставляются и образуют некий каркас пирамиды. К макушке крепятся качели на веревках. Держится это всё буквально на «честном слове». А со стороны вызывает холодок жути в желудке и разбегающиеся по коже мурашки. Если учесть ещё и то, что качели со смельчаком раскачивают в стороны 4-5 добровольных помощников, то есть амплитуда получается в несколько метров, то можно представить какой восторг и какой ужас производит наблюдение за процессом со стороны. Хотя сами участники «качаний» как будто не задумываются ни о каких опасностях, очевидных для посторонних… На наших глазах толпа с весёлым смехом и громкими шутками раскачивала взрослую девушку. Она счастливо кричала и улыбалась. А рядом стояло ещё несколько желающих-ожидающих. Это традиционное развлечение в дни фестиваля-Дашаин. Такие качели собираются вручную «местными умельцами» – как у нас в России во дворах сооружаются горки и заливаются катки перед Новым годом. Только Дашаин – это» скорее» наша Пасха. Если уж проводить аналогии… Впрочем лучше вернуться к разговору о празднике позже – на следующий день, в Бхактапуре, нам повезло узнать и увидеть его во всей красе и немного с изнанки.
Поужинали мы, как уже говорилось, во вьетнамском ресторане, где-то в Тамеле. «Таз» супа и много разных закусок, как водится. И пиво. Ведь я обещала себе когда-то ещё до трека, что обязательно попробую пиво, когда мы вернёмся в Катманду. Это обещание я выполнила. Тоже. В вечер восемнадцатого дня мы пили пиво местной марки – «Sherpa», разумеется. В небольшом зале, где были заняты все (абсолютно все) посадочные места, оказалось невероятно уютно и вкусно сидеть с друзьями. За стеклянными стенами-окнами окончательно стемнело. Город переходил в ночь – местных становилось всё меньше, туристов всё больше. Жара уступила место прохладе – приятной и мягкой. Ужин успокаивал и помогал осознать, что столь длинный день, который был начат в далёкой теперь для нас Лукле, заканчивался в Катманду и означал… Начало завершения нашего путешествия. Оставался один свободный день завтра (в ожидании возвращения девочек и группы Миши от Аннапурны) и полдня послезавтра до самолёта.
По пути от ресторана до отеля мы купили немного фруктов на ужин. И… Свечи.
– А зачем нам свечи?
– Ну, свидание же!
– Аааа… Точно.
Свечи нашли с трудом – они были из прозрачного парафина, толщиной с палец и высотой сантиметров десять каждая. Мы взяли упаковку из десяти штук. И, если честно несколько свечей до сих пор лежат у меня дома где-то в недрах буфета, потому что в помещении их запах раскрылся таким густым букетом ароматов Непала – специи, пряности, благовония… Что мы никак не можем решиться достать их снова. Но тогда, когда мы зажгли свечи на крыше, в окружении города-дома всех этих запахов, мы, конечно же, ничего не ощутили – запахи растворились в воздухе, и без того из них состоящем…
– А как зажигать-то будем?
– У меня в чемодане была зажигалка.
– И спички же есть. Из Намче.
– Я не про это. Ставить на что будем?
– Аааа… Ты про типа-подсвечник…
– Ну, да. Не на стол же. Мраморный-каменный, какой он там… Жалко.
– Можно… Может… Картонку какую-нибудь…
– О! А давайте попросим где-нибудь в магазине розетку из-под яиц! Лоток этот картонный, в который яйца упаковывают!
– Хорошая мысль. И кто сможет объяснить, что нам нужно?
Женя. Ну, само собой Женя (кто же ещё) стала нашим «послом» в поисках. Мы заходили во все подряд лавочки, магазинчики…
– У вас есть яйца? Только нам не нужны сами яйца… Нам тару из-под них.
– Зачем???
– Для свечей… Для свечей.
Не буду описывать, как на нас смотрели люди, к которым мы обращались с этой своей просьбой. Лишь в последнем магазинчике, уже рядом с отелем, наконец, повезло. Правда, пришлось долго объяснять и даже как бы выпрашивать лишний лоток – его освободили специально для нас и вручили с великим удивлением. Потому что дисциплинированные продавцы к вечеру (к закрытию) распродавали скоропортящийся товар, а тару утилизировали... В общем, последние пару улиц мы шагали с пустым лотком из-под яиц. Что тоже смотрелось странно… Впрочем, администрация отельчика, видимо, давно ничему не удивлялась. И когда мы предупредили, что хотим поесть фрукты и зажечь свечи на террасе на крыше, нам с невозмутимой улыбкой (с непременной улыбкой) выдали блюдо и нож.
– Что-нибудь ещё?
– Нет, спасибо! Всё остальное у нас есть.
Публикация в Facebook от 18 октября 2018 года.
Скорее всего отель «Classic Nepal Hotel», 21:31...
Снова есть связь. Сегодня утром по местному времени мы вернулись в Катманду – спасибо друзьям, которые просто вытащили нас из Луклы… Писать? Как писать, если даже осознать пока не могу всего того, что произошло и было прожито за эти три недели другой жизни в параллельной и не нашей планеты реальности… Потом. Всё потом. Отдельно, обязательно и подробно. Это приключение и путешествие стоит того. Оно стоит всего! Теперь, когда всё сделано и всё получилось, могу сказать главное… Это невероятно круто – ставить цель и достигать её!!! Мы были там. Прошли всё от Катманду до Горак-Шеп, прошагали от Фаплу на самый верх и спустились в Луклу, были в базовом лагере Эвереста, поднимались на Кала-Патхар, и мы вернулись. Вернулись! Моя самая высшая точка равна 5645 метрам. Как там? Красиво, холодно и не хватает кислорода. … Неужели всё это – моя жизнь? Ээээ. … Ну, в общем, да))) Теперь можно говорить и так!
П.С. – Фотографий много. Видео тоже. Слов… Эмоций… Мыслей… Слишком много. Поэтому – откладываю на потом. Выдавать буду порционно.
И вот он – долгожданный, так много значащий и отчасти даже знаковый ужин на крыше. Свидание на крыше. Свидание с возвращением. Свидание со своими страхами, надеждами, свершениями, вопросами и ответами – не обязательными к произношению и проговариванию вслух, но всегда присутствующими. По сути – свидание с самими собой. С теми, какими мы сидели здесь же, когда не смогли вылететь в Луклу и ещё не знали, каким получится наше путешествие, получится ли… С теми нами, какими мы шли и то верили, то сомневались, что сможем дойти до самой вершины нашего маршрута… С теми, которые мечтали о возвращении, сидя в тумане неизвестности в аэропорту Тенцинга и Хиллари на обратном пути вниз… И ещё только сегодня утром мы были там! А вот сегодня вечером сидели здесь – в другом месте, в других обстоятельствах, и, возможно, чуть-чуть другими стали и мы… Город под крышей погружался в сон. Откуда-то доносилась танцевальная музыка. Но в полночь наступила знакомая тишина. Огни тоже один за другим размывались, как акварель в морской воде – солёными прозрачными пятнами цвета. Мы или немного уже не мы? Перемены, происходящие в нас, становятся очевидными лишь с течением времени. И на осознание их тоже требуется время. «Время прошло сквозь нас»… Время меняет и требует времени взамен? Вопрос. Или ответ. И то, и другое – вне времени.
Запись в дневнике (фрагмент).
Непал, Катманду, отель «Classic Nepal Hotel», почти полночь...
… Сегодня мы купались, ели, гуляли… Просто были. Сил, чтобы ехать ещё куда-либо, уже нет. Бесконечно длинный день – снова вчетвером… А с гидом-Набараджем (так и не разобрались, как точно звучит его имя) попрощались уже в гостинице.
Ещё одна радость – у меня заработал телефон! Созванивались с мамой.
В общем, всё хорошо. Пока не решили, что делать завтра… Мысли путаются. Нашла в отеле единственную русскую книгу (на русском то есть) – «Грозовой перевал». Сейчас почитаю и спать…
Счастье.
Вспомнилось ещё одно абсолютное счастье – начало сегодняшнего дня… Самолёты в Лукле! Столько счастливых лиц! Самый интернациональный праздник – самолёты в Лукле!!!
Всё. Спать. … Без спального мешка!
***
Я уснула, но дочитав и первую страницу «Грозового перевала».
ДЕНЬ 19. БХАКТАПУР – ГОРОД МАСТЕРОВ.
И снова утро. Просыпаясь от ощущения тепла, голосов на лестнице, звуков кухни, я, прежде чем открыть глаза, осторожно вытянула ногу – так, чтобы пальцы высунулись из-под одеяла. И с блаженством убедилась, что нахожусь в обыкновенной постели. Не в спальном мешке! Радостно откинув одеяло и едва удерживаясь от беспричинного крика «Ура», я начала утро с горячего душа. Ласковая вода, свежесть зубной пасты, мягкость шампуня и мыльной пены, ароматный пар, поднимающийся к потолку, улетающий в форточку и связывающий меня с внешним миром… Чистота начинающегося нового дня, когда знаешь, что всё получилось… То, что я очень люблю.
А дальше завтрак. О времени мы с друзьями договорились накануне и теперь встретились внизу. Завтрак номер один – меню, которое я помню до сих пор, яичница, тосты с джемом и кофе. А дальше? Весь Катманду к нашим услугам, у наших ног, но… Город вымер. Замер. Одинокие растерянные туристы, которые по ошибке, совпадению или незнанию тоже оказались в Непале в дни фестиваля. Наша «момошная» стояла запертой – в этом мы убедились ещё вчера. Стейк-ресторан, в который мы собирались сводить Пашу? Предположительно и он был закрыт – как прочие подобные заведения... Парк Читван казался далёким и дорогим. Таким образом, все наши немногочисленные (из оставшихся) планы оказались принесёнными в жертву богине Кали, образно выражаясь. И мы утвердились в намерении тихонечко отправиться на сегодня в Бхактапур.
Такси… Городская пыль… Красновато-тёплый воздух и зовущая-ведущая душу дорога… Через приоткрытые окна ветер… Волосы на ветру… Ветер на коже, нагретой под солнцем… Смесь дремотной расслабленности и возбуждённого впечатлениями любопытства… Небо ослепляет глаза своей выгорающей синевой и безбрежностью… Небо без берегов и земля без границ по обе стороны дороги… Земля в траве, деревьях, домах, людях, козах, собаках… Сквозь полинявшие за путешествие ресницы дорога – горячая, натруженная и тяжело вздыхающая, как спина буйвола… Мимо мопеды и на них снова – люди, козы, собаки… Звуки… Как спутавшиеся между собой шерстяные клубки – невозможно разобрать на отдельные нити, отдельные ноты… Мы ехали приблизительно сорок минут. После чего… Неожиданно очутились в самом сердце праздника. Мы ведь ехали и ожидали увидеть пустоту и спокойствие музея под открытым небом, побродить в тишине, созерцая архитектуру. Но оказалось, что именно сегодня в Бхактапуре собрались (такое складывалось ощущение) ВСЕ непальцы долины, чтобы как можно громче, веселее, наряднее отметить завершение Дашаина – как мы поняли, то был именно финальный день двухнедельных празднований. Во всяком случае количество народу на улочках и площадях, а особенно количество мопедов – всё превышало виденное ранее (в том числе в Катманду). Иностранцев, кстати, было мало. В общем, нам в очередной раз повезло – мы попали в самое «то самое место», в эпицентр культурной и религиозной жизни. И в правильное время. Торжества были в разгаре.
Бхактапур захватил нас сразу – со всеми нашими вопросами и восторгами. Затянул в хоровод событий и заставил забыть на время обо всём, что существовало за пределами праздника. Вокруг шествовали бесконечные и самые разнообразные уличные оркестры. Музыканты, что называется «от мала до велика», играли исключительно на национальных инструментах – флейтах и барабанах, в основном. Барабаны были всевозможных форм и размеров – от небольших до весьма внушительных. Которые заставляли вибр-бр-рировать даже желудок, если случалось проходить совсем близко в момент удара. Для местных, судя по всему, сегодняшний день был связан с какой-то традицией посещать семьёй религиозные места и святыни. На ступенях храмов и святилищ, которых здесь было как будто больше, чем в Катманду, практически повсюду позировали и стояли в очередях целые семейства. Все поколения друг за другом рассаживались на лестницах, ведущих к божествам, и просили прохожих сфотографировать их. Притом, что все они были наряжены, очевидно, в лучшие свои одежды и буквально светились от счастья. В глазах рябило от количества цвета, а в ушах звенело от разнообразия живой музыки и обилия голосов. Но, как ни странно, сегодня всё это не раздражало… Радость от окружающих передавалась и нам – неосознанно, но ощутимо. Радость и беззаботность.
Про наряды горожан и приезжих с окрестных деревень действительно можно написать целую отдельную главу. И только перечисление цветов заняло бы в ней не меньше пяти страниц. Осмелюсь предположить, что для непальцев именно цвет имеет первостепенное значение в одежде – цвет, его яркость, насыщенность, звонкость даже… Из любопытства мы заглянули в местный магазинчик традиционной одежды. На полках и прилавках словно поселилась сама радуга! Сотни радуг, разложенных в плотные стопки и хрустящие пакетики. То были, преимущественно, искусственные ткани, изобилующие люрексом, пайетками и бисерной вышивкой. Вероятно, натуралистичность тут менее важна, чем красота – такая, какой её видят местные жители. На одной из улочек внимание моё привлекли дети – мальчик и девочка, одеждой напоминавшие райских птиц или тропических бабочек. Смеясь, они играли в мяч, но при этом девочка стояла на крыльце полуразрушенного дома, среди кирпичных завалов. А мальчик отправлял ей подачи с пыльной мостовой. Однако ничто не могло помешать детям искренне радоваться празднику. Так вот – все непальцы для меня были похожи на тех детей…
Бхактапур же не переставал удивлять. Здесь действительно продавали всё, что можно было продавать. Но в отличие от столичной путаницы здешние улицы выглядели более продуманными и организованными. В самом деле, при желании можно было отследить систему разделения кварталов по ремёслам. На одной улице торговали исключительно резными деревянными изделиями – от сувенирных статуэток до предметов мебели. К слову, традиционный и знаменитый сувенир «деревянного квартала» – это резной слон, сквозь ажурное туловище которого можно разглядеть внутреннего – другого, маленького слона. Слонёнка… На следующей улице продавали только текстиль – всевозможный и разнообразный. И там мне встретился ни на что не похожий нитяной плед с орнаментом из радужных слонов (опят-таки и да – слоны в Непале повсюду). На третьей – были изделия из металла и посуда. На четвертой – гончарное искусство. И так далее… Бхактапур – это город мастеров и город-музей. Но живой музей – живущий. В домах со стенами и арками, сплошь покрытыми резьбой и орнаментами, подобно старинным шкатулкам, жили обычные люди – из раскрытых окон доносились разговоры и ссоры, голоса плачущих детей, высовывались старики и старухи, которых утомило однообразие душных комнат… А по мостовым, составленным и собранным из колониальных кирпичей прошлого века, вбитых в землю и плотно подогнанных, стёртых временем – по этим мостовым, которые сами являлись историей, шагали обутые в ботинки, сандалии, шлёпанцы и просто босые сотни обычных ног… Не глядя под ноги… На площадях меж статуй божественных животных бегали собаки-дворняги и спали козы. Дети играли в прятки среди развалин священных храмов. И сотни рук полировали медные барабаны, вращая их на ходу, не замечая, по привычке… Бхактапур успокаивал, умиротворял, но и… Будоражил одновременно.
На какое-то время мы разошлись, однако довольно скоро нашлись. Городок-то был невелик. Особенно центр. И вот тут-то, когда мы с Пашей ненадолго потеряли Женю и Женю, и случилась встреча с продавцом флейт (здесь, а не в Сваямбунатх). Он неожиданно привлёк нас к себе сам… Я обращала внимание на подобные флейты и раньше, но никогда не предполагала, что… Куплю одну из них! Всё получилось как-то само собой… Но причина прежде всего в самом этом продавце… В отличие от большинства торговцев он не приставал и не требовал непременно купить. Он приблизился с улыбкой и для начала сыграл нам на своей флейте – очень приятную простенькую мелодию. А затем предложил попробовать. Объяснил, что вырезает флейты сам, что это национальный музыкальный инструмент и что, несмотря на кажущуюся лёгкость, для извлечения звука требуются терпение и навык. Мы по очереди попробовали подуть в отверстие, но вместо свиста выходило лишь шипение! Это настолько поразило, что мы остановились уже всерьёз. И стали пробовать снова и снова. Продавец (он же мастер) по-доброму посмеивался над нашими стараниями и повторял…
– Нужен баланс. Найдите баланс. Без него не получится. Всё дело в балансе…
Не знаю, относилось ли его утверждение к игре на флейте или к личному настрою… Ведь «баланс» трактовать можно по-всякому… И это будет вполне в духе философии всего нашего путешествия. Баланс – как решение и определение всему…
– Как только найдёте баланс, всё получится.
«Что ж… Значит баланс? Хорошо…» Я глубоко вдохнула наполненный музыкой и голосами воздух, успокоила все мысли и вопросы внутри себя… Взяла в очередной раз в руки флейту, прикрыла глаза и… Дунула. И вдруг инструмент ожил и ответил мне ровным гудящим свистом. У меня получилось! Можете не верить, но в ту же секунду, как я это сделала, я в самом деле ощутила всем своим существом тот самый БАЛАНС. Не спокойствие, не тишину, не сосредоточенность… Именно баланс. Другого слова быть не может. И так же случилось с Пашей – существовала некая единственная точка над отверстием, поймав которую возможно было извлечь звук. В общем, считайте, что БАЛАНС снизошёл на нас там, в последний день Дашаина. Хотя может всё объясняется проще, и мы оказались излишне впечатлительными, а продавец грамотно подошёл к «презентации» своего товара… А может мы внутренне хотели этого и были готовы к встрече с ним сами? Как бы то ни было, противоречия не возникло. Флейты словно нашли нас в нужный момент – когда нам так нужен был БАЛАНС. И все остались довольны – мы, потому что почувствовали себя просветлёнными, и продавец, потому что продал сразу две флейты.
ЧТО ТАКОЕ ДАШАИН И С ЧЕМ ЕГО ЕДЯТ?
Бхактапур как нельзя лучше подходит для того, чтобы задаться этим вопросом. И потому пришла пора рассказать «глазами иностранца» и об этом празднике. Итак…
Дашаин (он же Дасаин, Дашайн и ещё несколько вариантов перевода) – национальный праздник Непала (и не только). Празднуют его 15 дней в сентябре-октябре, даты каждый год меняются – отмечают традиционно после сбора урожая риса. Главная особенность этих двух недель состоит в том, что на время праздника все члены семьи обязательно собираются и проводят время вместе. Где бы они не жили, где бы не находились – люди съезжаются домой со всех уголков мира и со всех концов страны. Родственные связи являются важной ценностью для любого непальца и основой Дашаина.
Каждый день фестиваля связан с конкретными символами, правилами и обрядами и имеет своё название, своё предназначение. Это индуистский праздник. И восьмой день широко известен даже за пределами Непала, как день жертвоприношений. Если вы вегетарианец или просто не выносите вида крови, то в восьмой и девятый дни Дашаина вам лучше избегать посещения местных городов. Если же вы отправляетесь в трек осенью, то заранее уточните календарь праздников и постарайтесь организовать свой график так, чтобы в это время быть на маршруте – выше Луклы начинаются территории буддистов, которые не поддерживают традиции индуистского Дашаина.
На десятый день обычно приготовляется смесь для «тики». Тика – это та самая красная точка на лбу, которую знают все иностранцы, а местные наносят её себе на лоб, как защиту богов и богинь. Десятый день называется «дашами». И молодёжь стремится получить тику от старшего поколения семьи, чтобы следующий год даровал достаток и благополучие. Красный цвет символизирует общую семейную кровь – кровные узы. Тику не смывают и носят все оставшиеся пять дней фестиваля. Раньше особой честью и удачей считалось получить тику от монархов страны – если верить популярной истории, к королевскому дворцу в этот день выстраивались длинные очереди простых людей.
В целом Дашаин знаменует победу богов и богинь над демонами. Что же касается взгляда иностранца на праздник, то… Мы пришли к мнению, что Дашаин чем-то похож на нашу Пасху. Не сравнивая и не сопоставляя ни в коем случае – но параллели явно имеют место быть. И таковой аналогией мы смогли прояснить для себя многие моменты. А подтверждением нашим мыслям стало конкретное маленькое приключение, случившееся в Бхактапуре…
Когда мы вновь встретились вчетвером, все были уже слегка утомлёнными и голодными. Но где искать еду в этом бесконечном празднике, мы не представляли. И пошли, «куда глаза глядят». Наугад свернув в какой-то переулок, где было как будто потише, мы вскоре оказались (в очередной раз) в нетуристическом квартале. И у одного из домов увидели скопление людей, местных. Непальцы входили в дверь помещения, похожего снаружи на маленький магазинчик, и выносили оттуда нечто в пакетах. Нечто тяжёлое, в глиняной посуде, а потому напоминавшее еду. И мы решили проверить… Старое крыльцо, простенькая дверь, распахнутая гостеприимно всем не иссякавшим желающим… Ну, и нам, раз так получилось. Внутри был даже не магазинчик, а лишь помещение с прилавком. И в ассортименте заведения имелось одно единственное наименование… Белая масса в грубых глиняных тарелках, явно предназначенных именно для этого продукта и этих целей. Только вот…
– Что это?
Масса пахла молочным, но более густым и сладковатым запахом – не похожим на привычное молоко. По консистенции и цвету она напоминала застывшую манную кашу.
– Что это такое?
Продавщица смотрела на нас столь удивлённо, что становилось не по себе. Ясно дело – иностранцы сие блюдо у неё обычно не покупали и вообще вряд ли заходили сюда. «Даха», - наконец, произнесла она коротко. И последний слог мы не разобрали. Переспросили… Всё равно осталась неясность.
– Это… Едят?
Женщина и люди за нами смотрели на нас, как на что-то выдающееся. Кто в шоке, кто посмеиваясь… Как если бы у нас вдруг выросли слоновьи уши или хвост обезьяны…
– Возьмём что ли?
– Я бы взял ради даже этой тарелки. Она такая…
– Не сувенирная! Я вот тоже хочу.
– Ну, давайте попробуем? А вдруг… Ничего…
– Я вообще люблю пробовать местную еду. Там, где бываю…
– Главное… Не травануться сейчас.
Под оживлённое обсуждение нашего поступка местными, понять которых мы, конечно же, не могли (может и к лучшему), мы купили три тарелки неизвестного белого продукта. Нам выдали четыре пластмассовых ложки, которые мы воткнули в массу. И упаковали приобретение в пакеты-маечки.
– Что дальше? Куда теперь с этим?
– Пожалуй… Лучше обратно в центр.
– Да… Здесь мы какие-то… Очень чужие.
– Пошли в центр. Там разберёмся.
Вернувшись на одну из привычных шумных площадей, где можно было расслабиться, не привлекая такого пристального внимания, как в «даха-лавке», мы уселись прямо на каменное ограждение у пустующей уличной купальни и пообедали. Честно говоря, диковинное блюдо показалось нам странным – жирным, очень сытным, не сладким и не солёным… Но вкусным! Теперь-то я знаю, что ели мы аутентичное местное блюдо – традиционное блюдо и символ Дашаина… Называлось оно правильно «дахи». И нам, можно сказать, повезло – мы смогли попробовать еду, не предназначенную для туристов. По сути дахи – это термостатный йогурт. Только готовят его домашним способом и из молока буйволиц. Поэтому он так хорошо насыщает и с непривычки кажется до крайности жирным… Мы не отравились. Тарелки, как и говорили, оставили себе и забрали с багажом в Москву.
EVEREST В ЛЕДЯНОМ СТАКАНЕ.
После бурного и жаркого фестивального Бхактапура было приятно вернуться в притихший вечерний Катманду. Наши девочки за это время успели вернуться и даже заселиться в отель. Но дождаться нас они, разумеется, не стали и давно ушли в город. Нам же был необходим нормальный ужин. А кроме того… Ведь это был последний полноценный вечер в Непале. На следующий день всех нас ждал аэропорт – нас троих (и девочек) чуть раньше, а Пашу попозже. Но у всех оставались только сегодняшний вечер-ночь и завтрашняя первая половина дня. Все приготовления, сборы, покупки можно было отложить на завтра… А сегодня… Сегодня хотелось ещё раз почувствовать себя в этом городе. И сам это город. Который пребывал в полузамершем состоянии последнего дня праздников и должен был ожить только завтра.
Мы обошли Тамель, заходя в магазины… Купили, случайно наткнувшись на них, специи, подарочные чаи, непальский ром… Но еду брать не стали – хотелось полноценного ужина. И потому первая же попавшаяся на пути светящаяся вывеска «Стекйк-хаус-ресторан» привлекла и заманила внутрь. Впрочем, выбора особо у нас не было – большинство заведений открывалось лишь завтра. Ресторан был красивым, уютным и многообещающим. Но, как вскоре выяснилось, далеко не тем, что мы обещали найти. Из общего заказа почти моментально нам принесли только пиво. А вот еду пришлось ждать не меньше часа – без преувеличений. К тому времени мы готовы были съесть собственные стулья, на которых сидели. Принесённые впоследствии блюда оказались плохо или неправильно приготовленными – особо запомнился Женин ризотто, который являл собой просто переваренный рис с овощами… И в довершение всего нам намекнули о скором закрытии ресторана, а в счёт без предупреждения включили значительные чаевые. Тут мы не выдержали… Это был единственный раз, когда мы действительно разругались с персоналом. Счёт к тому же напутали, переписали заново и снова напутали… В конце концов, к нам вышел хозяин ресторана лично. К нашему удивлению, перед нами предстал «юный отрок» лет 20-23, перепуганный и смущённый. Он так искренне и долго извинялся, что неловко стало уже нам… И счёт всё-таки удалось получить с правильным итогом… Нам даже исключили из него чаевые – от остальных «комплиментов» мы отказались. Но тем не менее, как ни странно, тот ужин я вспоминаю с теплотой и по-доброму… Ведь это был наш последний и общий ужин в Катманду. Пусть всё будет не так…
Ресторан располагался на втором этаже. Мы сидели у распахнутых окон в зале с приглушённым и мягким светом. В гармонии света и полутемноты. С улицы доносились голоса и запахи города – вернее тот особый и ни с чем не сравнимый запах Катманду. Дневная жара отступала, таяла постепенно. Из-за позднего времени мы вскоре остались одни в зале. Под стеклом на нашем столе был выложен коллаж из отзывов, побывавших здесь людей. Отзывы были написаны на салфетках, на обрывках бумаги, открытках. Как приветы далёких друзей… На разных-разных языках. Нам принесли пиво – почти сразу. И это было особенное пиво – для особого вечера. Называлось пиво «Еverest». А подали нам его в стаканах, покрытых льдом. Не запотевших! Не в замёрзших! И не со льдом! А в именно ПОКРЫТЫХ наполовину слоем льда высоких стаканах. Вернее, отдельно пиво в бутылках и отдельно эти стакана во льду. От прикосновения руки лёд медленно и приятно плавился… Он тоже таял и оставлял на салфетках круглые мокрые следы. Пиво было прохладным и продолжало охлаждаться в стаканах, когда мы не спеша переливали его из бутылок. Пальцы покалывало от холода и мурашки поднимали волоски на коже от контраста температур. Необычные ощущения от вполне привычного занятия… Мы сидели и пили пиво. И пиво называлось «Еverest»… Всего лишь ужин. Всего лишь вечер… Последний в Катманду. И я буду помнить его… Именно таким.
ДЕНЬ 20. ТРИ НЕПАЛЬСКИХ ШАРФА.
Эту главу стоило бы назвать как-нибудь иначе. «Что купить семье в Непале» или «Гид по сувенирам в Катманду»… Или «Советы тем, кто желает привезти домой полчемодана подарков». Ведь возвращаясь домой из такого необычного и вряд ли повторимого путешествия, непременно хочется и самому иметь что-то напоминающее о пережитых событиях, и порадовать тех, кто поддерживал, следил и помогал – так или иначе.
Ранним утром (последнее утро уже не для сна) мы с Пашей гуляли по рынку сари в надежде, что город начал выходить из праздничного застоя. Но на тот момент открылось лишь несколько торговых точек с небольшим ассортиментом. И всё-таки нам удалось – мы очень хотели увезти с собой ткань из знаменитого непальского квартала. Паша – своей жене, я – своей сестре. Обе они (по очередному совпадению) профессионально занимаются одеждой и считают шитьё (пошив) делом жизни. Мы сообразили, что в данном случае лучшего подарка не придумать. Разве что… Напёрсток! Или мягкий портняжный метр! Эта мысль пришла в голову Паше. А нужные предметы тут же встретились нам в первой же лавочке разных мелочей для кройки и шитья. Вскоре мы почувствовали себя охотниками после невозможной, но удачной охоты – в неприметном с виду магазинчике мы приобрели два отреза красивейшей ткани… несколько метров тонкого и лёгкого полотна, похожего на вискозу, красиво расписанного акварельными пятнами бирюзы и охры. А мне достался ещё остаток ультрамариново-красной ткани того же качества… Я не смогла устоять перед сочетанием любимых цветов. Наши свёртки даже сквозь пакет благоухали тем самым ОСОБЫМ ароматом Катманду. Признаюсь честно, что один из двух отрезов до сих пор ждёт своего часа в ателье моей сестры. И всякий раз, когда я открываю пакет и расправляю изумрудно-золотистые складки, знакомый запах окутывает меня с головы до ног… Специи, благовония, ароматные масла… Запах Катманду…И по-прежнему в голове мгновенно всплывают картины нашего путешествия – так же ярко. Спустя почти три года.
Что ещё везти из Непала, чтобы было ЧЕМ иллюстрировать свои рассказы и будоражить воспоминания? Специи. Их можно найти и в маленьких продуктовых магазинчиках, и в крупных супермаркетах, и на уличных прилавках в торговых кварталах Тамеля. Лучше брать большие пакетики неразмолотых зёрен, палочек, семян… Так специя дольше сохраняется и всегда можно получить свежий насыщенный вкус, если размолоть уже дома, непосредственно перед употреблением.
Чаи. В супермаркетах можно найти большое разнообразие чаёв в сувенирной упаковке. Баночки, шкатулки, коробочки, мешочки, сумочки, кошельки и чехлы… Всё, что можно и сложно представить. Предупреждаю, что многие сорта также могут содержать специи – в Азии специи есть везде, во всём и почти всегда. Поэтому читайте внимательно этикетки. Помню, как я купила чай в пакетиках себе в отель, чтобы пить перед сном, как я люблю – обыкновенный и безобидный сорт, как мне казалось… В результате он лёг в чемодан и улетел со мной в Москву практически неиспользованным, а потом мы ещё долго не могли его допить – от количества специй в этом «белом» чае сводило скулы и вязало язык, как от незрелой хурмы.
Соль. В Непале часто можно увидеть в продаже (и среди продуктов, и среди сувениров) камни розовой гималайской соли. Она считается очень полезной. Но покупать всё-таки лучше молотую или хотя бы дроблёную – обе разновидности обычно лежат рядом (хоть и не всегда очевидно) и есть в супермаркетах. Не менее полезна чёрная соль – с одной оговоркой. Чёрная соль… Воняет. Будьте готовы к тому, что она именно ВОНЯЕТ. Гималайская чёрная соль не имеет ничего общего с нашей церковной «четверговой» солью. Гималайская – черна по своему природному составу, по происхождению. Она вулканическая. И поэтому имеет стойкий запах серы – адский запах в прямом смысле. Так что учитывайте…
Ром. Непальский ром – своеобразный. Не кубинский, но интересный. Не такой крепкий по ощущениям, как обычный всем известный ром. И сладковатый сам по себе. Точно приятный.
Ароматические палочки и благовония. Чем они отличаются от тех, что продаются в России? Они отличаются. Они… концентрированнее, толще (не только в диаметре), гуще как-то. И если среди ваших близких есть поклонники ароматов, Азии и Востока, то непременно захватите с собой домой парочку упаковок из Катманду. И гарантирую, что как бы вы не старались упрятать «палочки-вонялочки» (как небезосновательно прозвали их у нас) в десяток пакетов, это не поможет. Весь ваш чемодан всё равно и ещё долго будет потом благоухать. Такой вот бонус.
Флажки. Маленькие, средние, большие… Разноцветные гирлянды prior flags надолго станут вдохновением и той ниточкой, что крепко свяжет вашу затягивающую повседневную жизнь с удаляющейся памятью о приключениях, дорогах и людях Непала… Один знакомый, общавшийся со мной крайне редко, в мой последний день пребывания в Катманду неожиданно вышел на связь и попросил привезти ему обязательно-непременно и только эти флажки… Как нечто подлинное «оттуда», настоящее.
Шапки, шарфы и пледы из шерсти яка. Впрочем, шапки лучше всё же брать в Намче-Базаре (я уже объясняла, почему). А шарфы на рынках Катманду порой встречаются таких размеров, что вполне могут сойти за пледы. Да – именно так! Я привезла себе три непальских шарфа – разные, но единые. И они… Одни из самых важных вещей в моём гардеробе по сей день – мои свидетели и защитники. Они знают, что я способна на большее, и всегда готовы мне об этом напомнить, а тем самым и защитить. Они не случайно дали название завершающему дню и финальным главам… И стали символами трёх моих автопортретов полтора года спустя, в странные времена всемирного карантина. Они не дают мне забыть о том, что всё, написанное здесь, действительно было. И было со мной. В моей жизни. А ещё… Они удивительно тёплые, несмотря на их тонкость и воздушность. Ну, и конечно же, они… Просто красивые.
Открытки и календари, сделанные из вторичной целлюлозы вручную. Такие есть в каждом книжном магазинчике и в любой сувенирной лавке. А также ручки и карандаши с корпусом из подобных материалов – бумажные фактически. Ручки и карандаши обычно украшает государственная символика, а открытки являются перепечаткой видов известных гималайских вершин. Календари же основаны на традиционных образах культуры и религии региона. Можно сказать – это авторские сувениры Непала. Необычные и душевные вещицы на память. Кстати, подобные календари называются HAPPY CALENDAR, то есть счастливый календарь – буквально вы приобретаете для себя тем самым… счастливый год.
Что привезти домой из Непала? Что ещё?.. Нашивки, они же шевроны – разумеется. Не постесняйтесь купить себе все отметки о набранных высотах и пройденных километрах, о достигнутых вершинах и открытых поселениях… вы это заслужили. Без сравнений – это главное. Ведь не бывает маленьких побед – действительно! И трек к Эвересту даёт ощутить справедливость данного высказывания в полной мере. Важен каждый сделанный шаг – сделанный ВАМИ и ВАМИ осознанный. И только вам знать, чего он вам стоил. Поэтому – не стесняйтесь.
Наверное, перечислять можно было бы ещё долго… В Непале так много непривычного, нового, загадочного, интересного на каждом шагу… Я бы, например, точно посоветовала сохранить и привезти с собой бумажные деньги, которые сейчас находятся в обращении. Они тоже того стоят. Они очень точно отражают дух страны и её населения. На каждой банкноте изображены… Не государственные деятели и не монархи, не архитектурные памятники и даже не научные достижения… А животные! На государственных деньгах Непала изображены животные и природа. Косули, тигры, слоны и не только… Своё животное для каждой купюры нового достоинства. Вот такое признание их ценности. Или… Их бесценности. Интересный факт – в ходу есть банкноты старого и нового образца. Отличие в том, что на старых животные присутствовали парами. А на новых – по одному…
ОТЛЁТ, ПЕРЕЛЁТ И ПОЛЁТ.
Единственным неиспользованным грузом в моём багаже в результате всплыла банка кофе. Не считая тех 2-3 раз, что ею воспользовался Паша во время трека, банка фактически мне не пригодилась. Дабы не возить лишний груз на родину, я оставила кофе в гостинице – Мише, который ожидал следующую группу и пока не собирался покидать Непал. Всё прочее как-то утрамбовалось в рюкзак и чемодан, едва-едва вместившись в оплаченный вес багажа. Пообедали мы в городе… С Пашей попрощались ещё до обеда… В городе. Как любое завершение и расставание, приближающийся неминуемый отъезд (отлёт) наполнял сердце лёгкой грустью. Как бы ни рвались мы домой, но… расставаться всегда немного грустно. И всё же, как любое совершённое путешествие, наш получившийся большой поход, окрылял душу благодарностью. И вместе со всем этим – нам предстоял полёт… И предстояло возвращение.
Запись в Фэйсбуке от 20 октября 2018г.
16:20, г. Катманду, аэропорт:
Come back home… И это хорошо. Наш личный «шантарам» well done.
В общем, завтра я уже в Москве. Буду в столице неделю. Затем снова уезжаю.
Про всё невероятное пережитое, как обещала, буду рассказывать – по частям и с картинками. А пока – всё…
В аэропорту, в зале ожидания мы сложили вместе последние наличные и купили капучино – четыре стаканчика на пятерых, Женя отказался. Организовав с помощью походных кружек от термоса пятую порцию, шутливо чокнулись тостом – «за то, что всё, что с нами случилось, СЛУЧИЛОСЬ»… Кстати, в аэропорту Катманду и в помине нет никаких duty free – это если вспомнить напоследок ещё раз главу о сувенирах и подарках… На зону вылета не рассчитывайте.
Уже сидя в самолёте, я вспомнила про подписанную наполовину (по одной стороне) деревянную палочку-мешалку для кофе… Которую я сохранила с самого первого самолёта, перенесшего нас из Москвы в Дубай три недели назад. Я откопала в рюкзаке пенал и нашла её – палочку, ставшую моим «узелком на память»… И написала на второй стороне… «Nastya всё, о чём мечтала, сделала, и теперь летит домой!» И от этого действия, от самого утверждения, мне стало так хорошо… Тихо и спокойно внутри. Без помощи даже наушников и музыки я отключилась от посторонних шумов внешнего мира и для меня остались лишь воспоминания и то, что становилось воспоминанием прямо на глазах – вид за стеклом иллюминатора… Жаркий красновато-оранжевый Катманду, пропитавший меня насквозь специями, благовониями и пылью Гималаев… В окружении тех же вечных Гималаев и под их невидимым из долины присмотром… Долина, заглянув мне в глаза в последний раз, вздрогнула, побежала и вдруг оттолкнулась от самолёта. Затем начала удаляться, улыбаясь на прощание заходящим за древние вершины солнцем. После чего набралась-напилась густой синевы, зажмурилась и нырнула в бесконечные небесные стада пасущихся пушистых яков-облаков… Всё скрылось в их плотном небесном ватном море… Это было или не было? Всё это – похожее на сон, фильм, на прочитанную книгу… Я, или уже не совсем я, в самом деле сидела в том самолёте? Или это была не я? … Вроде бы я. Вроде не я… Я. Не я. Снова я. Я? Новая я?
***
Транзитная пересадка в Дубае. Мы только что поужинали в «МакДаке» в аэропорту, недалеко от нашей стойки вылета. Время есть, но гулять не хочется. Не получается. Голова непрестанно думает – она всё ещё ТАМ и никак не найдёт себя ЗДЕСЬ заново. И к тому же, кажется, засыпает… Но тут же просыпается от мыслей, которые не остановить. Пробую читать… «Грозовой перевал», несчастная история о мистических связях и слишком сильной любви, с которой людям справиться не по силам… Не справляюсь и я – перечитываю страницу снова и снова, как иностранный незнакомый алфавит… Сдаюсь – видимо, читать (перечитывать) её буду уже дома, когда-то потом, а пока она прячется в мой рюкзак как очередной артефакт путешествия. Убрав книгу, достаю дневник.
Запись в дневнике (фрагмент).
20-21 октября 2018 года.
г. Дубай, аэропорт, транзитная зона, 02:10…
Летим домой.
Ожидаемо и всё-таки неожиданно… Нас снова шестеро, но мы продолжаем жить «тройкаами»…
А с Женями нас навсегда теперь связывает не только пережитое, но и ещё одно… Очень важное. Мы не отказались! И это круто.
Всё – наша посадка. До встречи в Москве!
Самолёт из Дубая в Москву. Дом всё ближе. И я – между домом и той страной, о которой недавно сравнительно я не знала совсем ничего. А теперь… Я словно рвусь и не могу оторваться. Я не рвусь – я растягиваюсь как кусок каучука. С годами связь, растянутая вот так, между двумя точками во времени и в пространстве, будет сохнуть, истончаться… И когда-нибудь истает совсем, надо полагать. А может наоборот – прорастёт? Или окажется прочнее, чем видится сейчас… Я продолжаю – я вытягиваюсь и растягиваюсь, не жалея памяти и слов… Я хочу протянуть эту связь подольше и дальше. Зачем? Сама не знаю. Возможно, если бы знала, не написала бы ни строчки – сначала в дневник, а затем и в тетради рукописи. Возможно бы, тогда ничего бы этого не было вообще.
Но вот – ведь есть. И есть – и случилось.
«ВОТ И ВСЁ…» МОСКВА-ШЕРЕМЕТЬЕВО. «ЭТО Я»…
Мы прилетели. Мы почти дома. Мы – дома.
– Мы это сделали!
– Вот и всё…
Это я – на видео, снятом на телефон сразу же после получения багажа. И это – мои глаза. Но и не мои. Немного другие, новые… Мои руки, ноги, волосы, нос, губы… Моё чуть похудевшее лицо. Загоревшее и уставшее, но счастливое. А вот глаза… Новые. Теперь – точно.
***
Такси. Москва… МКАД... Уже моя улица. Я… Приехала. Я, мой рюкзак и мой чемодан. Странность и радость. Усталость и гармония. И тайное что-то внутри, в грудной клетке…
– Вот и всё.
Я в зеркале. Ночь за окном и я в отражении в оконном стекле. Я и ночь за окном. Мы смотрим друга на друга.
– Здравствуй. Это я…
– Здравствуй.
– Это… Всё.
Запись в дневнике (фрагмент).
22 октября 2018 года.
г. Москва, «Соловьиный», 23:27…
Намастэ!
Я дома в Москве.
Вчера мы благополучно приземлились. Я прибыла домой, убралась, постирала всю машинную стирку, искупалась, разобрала весь свой багаж… Потом немного поела и уехала с ночевкой к С…м [к сестре]… Мы долго болтали, я отдала все подарки и всё про них рассказала… Смотрели фотографии, пока не начали засыпать «на ходу».
Встали рано. В общем, я рада, что всё это вчера успела. Но я не отдохнула. А сегодня – тоже устала… Убрала чистые вещи и обувь, приготовилась к осени, постирала всю оставшуюся ручную стирку… Сходила в магазин. … Немного непривычно. Пока – всё.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Послесловие. Или постскриптум. То есть то, что будет сказано после всех слов. Что-то, что ещё можно сказать… Что?
Я так долго писала эти свои воспоминания… Год и девять месяцев прошло с момента первой публикации цикла. Получилось пять больших тетрадей рукописи. И примерно триста страниц печатного текста, который ещё предстоит теперь отредактировать, «вычистить» от повторов (я знаю, что они есть), исправить ошибки и опечатки (я знаю, что их много)… Всё это не планировалось. Когда-то тогда – спустя время, новой осенью, я просто купила свою первую тетрадь, села в кафе и начала писать. Не задаваясь вопросом, зачем это делаю и чем это станет. Но, начиная заканчивать, я хочу поблагодарить – всех, кто читал, отвечал, отмечал, давал знать. Порой мне казалось, что всё пишется в пустоту и впустую. И что остался лишь один человек, которому всё это по-прежнему нужно – я сама. Хотя нет – всегда был и ещё один человек – моя мама. И я отворачивалась от ненужных вопросов и продолжала писать – пусть для себя (и ещё для мамы))). А дальше вдруг оказывалось, что есть кто-то ещё… Кто-то, кто ждёт продолжения и, не подавая признаков жизни, продолжает ждать и читать. Спасибо каждому неизвестному читателю… Спасибо маме за помощь и за то, что она умеет быть рядом, даже когда далеко. Без неё я бы не справилась – это точно. Спасибо за помощь всем, кто помогал. Спасибо… Но – послесловие ведь не только для слов благодарности?
Другие «слова после слов», которые нужно найти, подобрать – они всегда самые трудные… То, о чём хочется сказать – оно не описывается обычными словами. А какими тогда? А может быть как раз иначе? Может быть, именно самые простые слова, самые обычные и смогут выразить то, чем и явилось это путешествие? Прошло уже два года и десять месяцев после нашего возвращения. А меня до сих пор продолжают спрашивать и задавать вопросы… «Расскажи – ну, как там?» И всякий раз звучит таинственное, с придыханием и блеском зависти в глазах произносимое слово «ТАМ»… Что – там?
Там… Там в Катманду по всей долине и над главным городом кружится и танцует в воздухе красновато-жёлтая солнечная пыльца. И люди в масках мчатся на мопедах по улицам, на которых смешалось в вавилонский клубок многообразие языков, наций, желаний и невысказанных чьих-то надежд… Там дома стоят, похожие на музейные экспонаты, которые можно изучать полжизни… Там хлопающие на ветру разноцветные флажки сплетаются в паутине над головами людей… Электрические столбы обвиты проводами, словно лианами, и упрятаны в них, как в гнёзда гигантских невидимых птиц… А воздух переполнен благовониями и песнопениями… И сотни самых разных ног со всего света идут по историческим мостовым, оставляя на них и свой мимолётный след, даже не задумываясь об этом, стирая грани кирпичей и реальности.
Там в деревнях «нижнего трека» продолжают, вероятно, идти проливные дожди и висят потом до утра молочные туманы. А вездеходные «заслуженные» джипы подобно древним динозаврам пробираются по дорогам без дорог в джунглевых зарослях над обрывами холмов. И в маленьких лоджах, не привыкших принимать чужестранных гостей, всё же готовятся к встрече заблудших туристов – на всякий случай… Хотя нет – не готовятся. У них и без того слишком много дел и забот до наступления настоящих холодов.
Там… Где-то в Намче-Базаре всё так же вяжут и продают шерстяные шапки, носки, перчатки… Ради этого местные жители, вероятно, ловят руками радуги по склонам обступивших гор городок и пускают их на пёструю многоцветную пряжу. А яки? Их никто и ничто не тревожит. Они мирно пасутся, вытаптывая среди вересковых полян свои кружевные тропинки. И отвечают глубоким гудящим перезвоном гигантских колокольчиков на долетающее откуда-то снизу слабое, хоть и мелодичное, звяканье бубенчиков приближающихся ослиных караванов.
Там выше… Горы становятся небом. Потому что дорастают до него и растут дальше – буквально становятся им. Гора – это небо… И ветер в небе… И холод небесный, и жара, и воздух без воздуха, и тишина – до гула в голове. Горы – это место, где время замирает. Но не умирает… А скорее… Оно рождается там. И, достигая вершины, ты достигаешь точки рождения времени... Когда мы сидели и стояли на макушке Кала-Паттхара, а ранее – на нашем первом пятитысячнике, ещё раньше – на четырёх тысячах метров над землёй… Мы видели время. Наверное…
Гора. Вершина. Горстка крошечных, как хлебные крошки, людей. Ты сидишь и не чувствуешь пальцев рук и ног – бьёшь по ним, бьёшь ими об камень, но всё равно не чувствуешь. Там холодно. Так холодно, что больно даже дышать. Но ты дышишь – кислорода критически мало, а ты заставляешь себя дышать, делать вдох, делать выдох… А потом думать о горячем скором завтраке, хотя тебя тошнит от мыслей о еде. Ты уже и думать не можешь. Но насильно заставляешь свой мозг соображать и анализировать. Он в ответ принимается осторожно молиться – и лишь об одном, спуститься с вниз горы. Но пока ты продолжаешь сидеть – ещё не время… Ты пришёл сюда именно для этого. Чтобы увидеть… Ты хочешь увидеть нечто… Нечто такое, ради чего ты заполз на эту гору. Ради чего измучил себя, друзей, родных и забрался ото всех близких людей и собственных привычек так далеко и так небезопасно, как никогда. Ты сделал это… По собственной воле. И собственной волей. Ты счастлив… Тебе хочется лечь и уснуть… Хотя бы закрыть глаза. Им тоже больно. Ветер дует так, как будто вознамерился сдуть вас всех с этой горы – как те самые хлебные крошки со стола после затянувшегося обеда. Ветер дует холодом, мелким льдом. Но ты не закрываешь глаза – нельзя. Ты заставляешь себя смотреть. Уговариваешь потерпеть… «Ещё. Ещё немного, пожалуйста… Сейчас…» Ты и сам не знаешь, что такое это – твоё «сейчас». Что должно произойти, чтобы ты почувствовал, что оно (то самое нечто) совершилось, наконец. Тебе кажется, что ты слышишь, как вращаются все молитвенные барабаны, до которых ты дотронулся по пути сюда, и которым доверил свои просьбы и мечты. Они продолжают вращаться с тех пор, не останавливаясь, и посылают твои молитвы в небо – прямо сейчас… И ты откуда-то вдруг узнаёшь, что всё должно произойти… вот-вот… «Сейчас!»
Там. На вершине. Время поверило в нас. То мгновение, которым измеряется слово «замерло». Краткое мгновение, когда я перестала дышать – между вдохами. Там и тогда я как будто увидела само время… И время увидело меня в ответ. Выдох- вдох… И всё сдвинулось снова. Понеслось дальше. Как прежде, но заново. Неуловимо. Как простые… и самые обычные слова. … Это было 13 октября 2018 года, в середине нашего непальского путешествия с друзьями, в моей жизни.
***
Почти конец – ещё одно спасибо. Моим друзьям. Без которых это путешествие было бы каким-то иным – другим, не тем, каким было. Спасибо за то, что оно получилось именно таким. Женя и Женя поженились в 2020 году, во время карантина. Паша продолжает активно путешествовать по миру и по России (пока закрыты границы). И у меня тоже всё хорошо. Мы не теряем друг друга – общаемся, переписываемся, созваниваемся и иногда встречаемся. И продолжаем радоваться нашим моментам. Мы нашли друг друга (и себя отчасти) в этом путешествии. И даже можно сказать – благодаря ему. В нашем путешествии всё с самого начала пошло не так, как было запланировано… И это – я считаю, наша самая большая удача. Спасибо! И вот теперь – это точно ВСЁ.
КОНЕЦ.
Завтрак с видом на Эверест
© Copyright: Степанова Настя Другая Планета, 2019
Свидетельство о публикации №219111400918
Свидетельство о публикации №219111400918
Рецензии