Христианский социализм и драконы ассоциаций

Статья публиковалась на "Русской народной линии". Здесь публикуется для доработки.

То основное, с чего, к сожалению, в настоящее время приходится всякий раз начинать разговор о «христианском социализме», есть, по всей видимости, готовность к тому, что на встречу твоим словам из-за ближайших холмов, причём, всегда самым, как будто обыкновенным и выражающим всю преднамеренную готовность образом, судя по скорости мановения крыльев, на встречу твоим словам поднимут свой мощный, исполненный зубьев хребет «драконы ассоциаций».

Взываемые всякий раз чрезмерностью и определённой безудержностью «религиозного» воображения (если речь, разумеется, не идёт о «драконах ассоциаций», летящих из-за холмов атеистического воображения, ибо и с их стороны при сочетании слов «христианский социализм» в воздухе, всё ещё, слышится характерный шум) и и привлеченные наконец негодованием соединения столь возвышенного прилагательного «христианский» и столь низменного существительного «социализм», как объясняют сами защитники чистоты своей «богословской» совести, представители нашего духовенства и обороняющие их позиции воцерковлённые «интеллектуалы» из мiра, эти драконы могут нести на своей чешуе самые удивительные письмена и доспехи.

Между тем, среди прочих, «драконом» несущих «заклятий», можно прочесть о масонах, которые создали этот термин (социализм), где-то в своём подполье с единственной целью - уничтожения Христианской Церкви; о «материалистах», которым единственно только и может принадлежать слово «социализм»; о философах синкретистах, которые «соединением несоединимого» только привносят сумбур в догматически ясное богословие Церкви; о иудейских сектах, которые будто бы по зацикленности своей на справедливости и законе тождественного воздаяния породили идею детерминизации этим законом общества и наконец, о «безумцах», желающих построения «царства божия» на земле и пр.

Поскольку это большие драконы, то и места на их чешуе достаточно для вмещения самого непредсказуемого, иногда облачаемого в словеса представления.

При виде их всегда хочется постараться как-то поближе войти в общение с их «давакинами». То есть с теми людьми, кто столь ловко, всегда, и быстро способен их вызывать при хотя бы одной лишь возможности и намёке на срастворённость букв «христианский социализм», чтобы задать им простой ряд вопросов, чтобы спросить наконец их: кто-нибудь, хоть единственный, кто из вас верит в то, что Христос есть живот, логос и истина?

Хочется взять «этот меч», то есть этот вопрос как меч и показать, что в том случае, если кто-нибудь ещё верит в то, что Христос есть живот, логос и истина, исходя из одной этой лишь веры будет читать сочетание слов «христианский социализм», и понимать, не иначе, как суть «живое, логическое и наиболее истинное устроение общества», ибо «socialis» с французского переводится попросту как «общественный». Но разумеется, со своей стороны те, для кого прилагательное «христианский» опустошено своего настоящего, оживляющего всё собой содержания, разумеется, при отсутствии «логицического», этого подлинного понимания отношения с Логосом всех вещей, терминов и явлений, те, будут кормить,- и подбрасывать только на воздух, в пасть и в пищу слетающимся на какой-нибудь новый звук, «драконов ассоциаций».

Поэтому же, для одних упоминание имени «люцифер», например, бывает производящим в воображении столь разнородный рой мыслей, столь непотребные, мрачные и отвратительные ассоциации, что они сами, пугаясь их, выражают готовность порой просто бежать с того места, где оно было озвучено. Для других, более сдержанных,  «идол в мире ничто», и они, вспоминая историю Церкви, спрашивают: а не Епископ ли Люцифер, города Кальяри упомянут, не о борце ль с Арианами речь? Третьи же, те, кто вполне уже твёрд в знании, что наряду с ложью есть истина и напротив того, что погружено во тьму царствует Свет, которого тьма не объемлет, не отдают в абсолютную жертву сумраку ни одного из имен существующего и никакого слова запятнанного беспорядочным представлением, но исследуют сущность предмета (то, о чём идёт речь), который обозначается названным именем, различая при этом от "люцифера" отпавшего и, только в силу единственного припоминания так именуемого, противоставя означенно-ложного - истинному Люциферу, который соборным голосом Церкви поётся как «Свет от Света».

Тем самым, когда всякий раз восклицают, взирая на «христианский социализм», что эта «связь» является плодом лишь «талмудического», приземлённого и слишком какого-то «буквенного» подхода к церковным вопросам и всякое в том же роде,- приходится отвечать этим «ревнителям чистоты» ничем иным, как, кроме прочего, указанием «этим ревнителям», прежде всего на то, что напротив, как раз, более «талмудического» в своей крайней зацикленности на указанных буквах, с удивительными невозможностью и нежеланием проникать за их завесу, когда не имеют воли как будто совсем находить и понимать, соответствует ли существующее внутри «данного имени» содержание истине, жизни и логике или нет, и когда начав буквами, - буквами же и кончают, - более «талмудического» отношения нежели то, которое демонстрируют названные настоящей статьёй «давакинами», многие наши, столь вечно спешащие совершать суд о городе наблюдением скрипов его ворот, наши «интеллектуалы-теологи», - более «талмудического» отношения сложно представить.

Собственно же говоря это обычный деизм, - полагать то что Логос не есть и начальник логики; что нет истины, жизни и логики (разума) в мире. А поскольку, как учит нас истинный богослов, вообще всё мироздание есть определённый единый логос, и человек, и вообще всякая вещь имеет свой логос, берущий начало из Высшего Логоса (см. Св. Максим Исповедник «Амбигвы к Иоанну»), то тем самым встаёт вопрос: каков логос общества в своей истине? В чём состоит логическое общественное устроение, оно же живое и истинное? Ежели человек может терять свой внутренний, должный логос, впадая в грехи, и обретать его, то есть входить в свой должный порядок, то очевидно, что также и общество может быть упорядочено в соответствии со своей истиной, с логосом (с истинным разумом), а может быть беспорядочным и хаотичным, не истинным и не живым.

Для христианина, тем самым, верящего, что Христос есть Живот, Логос и Истина, в то, что познание Логоса состоит в соответствии Логосу и в желании приведения к логосу всякой вещи и потому, безусловно, в желании сделать логичным, живым и наиболее истинным всё окружающее его общество, это желание разве может быть названо неестественным? «Христианский социализм» потому для такого христианина (то есть действительного знающего символ веры) и есть ответ (пусть бессодержательный в ряде случаев и даже ложный, но тем скорее взывающий к поиску истинного содержания) на вопрос: «каков логос общества, какова его истина, какова его жизнь?». Он не служит «драконам ассоциаций» и не питает воображения произвольными представлениями, взятыми из истории терминов. Но поскольку и мысль его бывает подолгу занятой этим вопросом и он исследовал разный научный и философский материал, связанный с ним, то ему в том числе не безвестно о том, что само вопрошание это не оставалось доныне бесплодным, что уже многие экономисты, теологи и философы проповедовали и не мало общественный логос, что, наиболее сильная проповедь в своём собственном основании содержала науку, логику и диалектику исходя из которой: «логическая идея есть бог, так как он есть в себе» (см. Г. Гегель «Энциклопедия Философских Наук» Том. 1). Ибо уже Г. Гегель был абсолютным идеалистом- христианином, который "своей", подтверждающей христианский догмат «теологией» показал ее цельность - единство с понятием "логики" у Св. Максима; показал, что не только познание логоса всякой вещи возможно, но и то, что необходимо стремление человека к творческому возведению в совершенное (наиболее истинное) состояние этого познанного, будь то твой ближний, семья или целое государство.

«Каков есть общественный логос?» - этот вопрос, потому, разумеется не обращён к деистам, не знающим, что порядок, всякая истина в этом мире, всякая его жизнь имеют своим источником Высшую Жизнь, Высшую Истину и Высший Логос. Этот вопрос обращён к тем, кто взалкал, как говорит молитва, того, что бы Высшая Воля была на земле, так же как и на Небе, то есть того, что бы общественный логос был примерен, восставлен и согласован а своей полноте с Логосом Неба.

«Что есть государство? - писал Св. Филарет Московский (а это и есть вопрос: «что есть общественный логос»?). - Некоторый участок во всеобщем владычестве Вседержителя, отделенный по наружности, но невидимою властью сопряженный с единством всецелого. Итак, чем постояннее оно удерживает себя в союзе верховного Правителя мира соблюдением Его закона, благочестием и добродетелию, тем точнее входит во всеобщий порядок Его правления...» («О причинах наших успехов в войне 1812 года»).

Первое, таким образом, то, с чего правильно начинать всякое предпослание к содержанию состоящему под покровом означенных букв «христианский социализм», если хотят действительно христианского, то есть живого, логичного и потому только, - истинного предпослания к этому содержанию, есть выяснение отношения, вообще, предполагаемого «давакина» к истории, философии, логике и к процессу природы сущему в мире как соответственно догматическому положению происходящему Логосом, к Логосу и через Логос (Откр. 1:8).

Второе (и наиболее часто встречаемая необходимость, ибо на то ведь они и «давакины») есть энергичное, с законцеванием прежде халколиваном писания и чистой медью действительных, чувственных, опытных данных,- тарана здравого смысла, - решительное и уверенное пробождение этим, законцеванным тараном железных ворот деизма, с поблекшей, от запустения, и с проржавелой уже от времени надписью на их створах: «ересь гносеомахов».

После чего и, когда изумлённому этим движением внутрь взору откроется, наконец, ослепительное для не привыкших глаз изобилие разных процессов, войн, революций, слияний и размежеваний народов, школ, философии и наук, самое бесконечное разнообразие связей и фактов, - успокоительное указание этому новоявленному давакину на то главное обстоятельство, что всё это знание, все эти процессы подчинены одному явному и определенно себя раскрывающему, логическому понятию.

Так как Он Сам есть Совершенный, есть абсолют начала и завершения («Аз есмь Альфа и Омега»), то логическое внутри мира есть сам этот везде в частном и целом являющийся и повторяющийся процесс соединения с началом конца.

В истории, таким образом, мы, например, вполне видим логос в соединении Церкви древней, начавшейся через Иакова и "трёхсотсорокалетний", считая с его рождения бывший в Египте плен потомства его сыновей, и Церкви Новой, которой число первоапостолов соответствует числу колен древней Церкви, как и число лет «пленения» до воцарения Константина Великого и т.д.. Это единство конца и начала и есть момент познания Логоса. Так, например, Аристотель как родоначальник науки логики, унификатор знания и зачинатель всеобъемлющей философской системы явился тот час же с унификатором цивилизационных культур Александром Великим. Спустя "2100"+49 (в год юбилея) лет то же самое видим в явлении завершителя «Логики», во второй, всеобъемлющей философской системе, за авторством Гегеля и новой, второй, по причине очередного, революционного всплеска культуры и философии унификации мира Наполеоном. Причём также как в первом случае единомоментно.

В природе логос ещё более явствует, мы все знаем, что желудь есть своя собственная самоцель и, минуя стадию дуба, он вновь получает себя в результате. Означенный круг и есть логическое, возвращаемое от начала к себе самому понятие. На это указывает сам Логос, требуя быть от нас теми в конце, чем мы являлись в начале(Мф. 18: 3).*

Также, к примеру и вся политическая философия не представляет в самой себе чего-то сумбурно сложного, как повествуют «драконорожденные» интерпретации, но так же имеет свой явный строй. Явившись прозрениями Платона о том, что необходимостью государств, желающих подлинного порядка и мира должна пониматься необходимость правления ими самыми нестяжательными людьми, философами-логицистами, то есть людьми, желающими за еду, только за радость творческого преображения государства, служить, пусть бы даже подобно «собаками» обществу (см. аналогию в Мф. 20: 26).

«А чуть только заведётся у них собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан сделаются враждёбными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе ненависть» (Платон, «Государство»).

Так, политическая философия и завершается тем же, - согласием с этой необходимостью Гегеля, только на новой, развитой и прошедшей все уровни критики, стадии: «пока философы не будут управлять государствами или те, кто в настоящее время являются царями и властителями, не будут основательно и всеобъемлюще философствовать, до тех пор ни государство, ни человеческий род не будут освобождены от бедствий» («Философия духа».) **

Мы «логосоиты», таким образом, то есть те, кто правда уверен, что Бог есть Логос, имеющий всякую власть на небе и на земле (Мф. 28: 18, см. так же Дан. 4:14; 4:32), прежде всего, должны объяснить «давакинам», то есть таким, кто очень уж любит, - без меры, внимать сатане, говорящему относительно власти «...она предана мне, и я, кому хочу, даю её» (Лк. 4: 6), что действительное христианское отношение к миру, распростираясь жезлом познания за ворота деизма, обретает в этом процессе, так как всё, вообще, знание мира, как философии так и «любой науки», логосом, принадлежит христианам, - приобретает при этом, в том числе и политическое и логическое понятие, то есть ответ на вопрос «каков логос общества? -Каков он в своей настоящей реальности или мерзости, может быть, запустения и каков он должен быть в своей полноте, в своей истиной жизни». Отвращаясь «драконорожденных» и деистических басен, знание наше не есть произвольное, вырванное из контекста, знание, но оно есть логическое, и потому, истинно христианское, есть то знание, что в начале истории нашей Церкви явившаяся полнота первоапостольской общины есть Её цель.

Напрасно, поэтому, восклицают: где в христианских монархиях и средневековых проповедях вы находите организацию или слышите речь о примирении высших сословий с низшими в общине, о необходимости быть нестяжательными элитам? Взирая на голый ствол дуба, мы тоже дивимся: где прежний желудь?

Но совершающийся процесс истории самым своим проявлением, обозначения этой необходимости даже в секуляризованных, атеистических «произведениях» и революциях демонстрирует нам приближение дня "вожделенного" целеявления.

Что с того, если цветок - «атеистический коммунизм» не есть ещё плод - «коммунизм христианский»? Разумный садовник радуется цветку, ибо отлично знает - цветок есть предвестник плода.

«Эта борьба», таким образом (как борьба за осуществление цели), вооружённая истинным, точным или интуитивным, знанием, может носить самый разнообразный, в своём полемическом и политическом выражении вид. Философия Гегеля, имя которого было здесь упомянуто преднамеренно много раз, (ей завершается становление «логицизма»), носит название также «философии абсолютного идеализма», это борьба, стало быть, за абсолютный и "совершенный", через познание существующего и необходимого идеал. Лишь эта борьба и есть настоящее исполнение заповеди(Мф. 5: 48)***. Ибо бог движет всё к "абсолютному" совершенству, к себе. А так как не наше дело знать сроки времена, то это борьба, прежде всего, за свой собственный должный логос и лишь посильно, по мере возможности, это борьба за истинный логос общества, каковым его надлежит и неплохо бы знать всем исповедующим Бога Жизнью.

Вся история и вся философия, таким образом, мира есть содержание слов «христианский социализм», ибо у нас ключ к ним - логос. Это же самое сочетание слов, так как Бог есть Любовь, может быть выражено и другим словом, - Агапеон, или Логосоим или Евополития или самыми, вообще, разными терминами, так как не в буквах, конечно, дело, а в сути.


* «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдёте в Царство Небесное»

**  Гегель присовокупляет: «Платону не было дано продвинуться так далеко, чтобы сказать, что, до тех пор пока Истинная религия не появится и не получит господства в государствах, до тех пор и истинный принцип государства не найдет себе осуществления в действительности» («Филосоифя духа»). Ни для кого не должно оставаться секретом, что Гегель имел ввиду Христианскую религию, раскрывающую из себя вполне своё политическое понятие и в догматах которой содержится истинная, спекулятивная, то есть разумная и предваряющая абсолютное знание диалектика.

«Эта конечная цель есть то, Что Бог имеет ввиду в мире; но Бог есть совершенство, и поэтому он не может желать ничего иного кроме самого себя» («Философия истории»)