4книга4

      


               


                «4КНИГА4»

Я – режиссер-сценарист, снимался в паре фильмов как актер и даже раз в главной роли у Ленки Тихоновой  во ВГиКе, но теперь она  в городе Вена ЖИВЁТ), выйдя замуж за Доминика)) А я там и остался - в фильме (тенью?!), что они с Митрошиной вместе делали:

Саша Кузнецов в титрах и Александр Валерьевич, так сказать, в жизни.


ИТАК:
Родившись в закрытом городе, где Курчатов делал атомную бомбу, в утробе матери я пережил взрыв ядерных отходов на комбинате «Маяк» в Челябинске-40, ныне Озёрск. \Добавил энергии\

Мне)) было тогда 3 месяца и мама защитила, надеюсь. Но след остался… на правой ляжке под кожей, сколько себя помню – шишки… \помогли в своё время от Афгана отмазаться в почти 27 лет – спасибо Всем (!!))\

 Мы переехали с родителями в Среднюю Азию, потом строили синхрофазотрон в Протвино, а потом в сорока км от Москвы по Киевской дороге я, наконец, закончил школу и, уехав от родителей в 18 лет, вновь оказался в городе своего детства имени поэта Навои – поэта-суфия.

Там, в Урановом Городе, окружённом урановыми отвалами,  я и работал несколько месяцев на строительстве цеха подземного выщелачивания урана с рецидивистами в строгой зоне - вольным механиком по монтажу башенного крана (см. «Трудовая книжка.докроман»:

http://www.proza.ru/2017/01/30/1760
 
(И смотри, добрый читатель, отрывки из кинофильма «МИРАЖ» (35мм, 30мин, съёмка в Узбекистане):
1
https://www.youtube.com/watch?v=_WhHNC6JZW4
2
https://www.youtube.com/watch?v=_WhHNC6JZW4
3
https://www.youtube.com/watch?v=_WhHNC6JZW4),   
Снятом в реальном урановом городе Уч-кудук (Три колодца), где нет, не то, что колодцев, но и никакой воды.
Там я, вместе с Инной Кузнецовой, моей восемнадцатилетней жены, у которой на вторую неделю знакомства, оказалась такая же фамилия))

Судьба, подумал Саша Кузнецов и не заметив, как начинает превращаться в Персонаж)))
Там я получил свою первую комнату в коммуналке на первом этаже, застекленном так, что весь песок после ветра, оказывался внутри.

Недавно книгу «УРАновый город» - мои зрители-читатели и любимые друзья, проходите по ссылке:


и вам издатели пришлют после оплаты картой прямо домой! А хотите? – так и с курьером,+Ё!) ) )


Аркадий Славоросов (Гуру) писал закадровый текст для фильма «Мираж» и сильно повлиял на меня, будучи соавтором (Родился в 1957 году – умер в 2005 г.)

Аркадия Алексеевича теперь можно увидеть (его тень, как он утверждает, размышляя в кадре у ночного костра в подворотне на Чистых прудах) в кинофильме «Прохожий» (35мм,20мин, съёмка в Москве 1992г)

https://www.youtube.com/watch?v=_wuBI7Bf6_4

Гуру, как звали его московские хиппи со времен кафе «Вавилон» (на самом деле Суворовский бульвар 12) снялся в эпизоде моего фильма «Прохожий», незавершённого из-за прекращения финансирования в 1994 году, но всё же был смонтирован мной, не смотря на недостаток ключевых сцен и финала, который нам заменит лихая песня-хит Гаго Асланяна на слова Аркадия Славоросова - исполняет сам композитор совершенно один под гитару в огромном павильоне для записи оркестра на Центральной Студии Документальных фильмов в Лиховом переулке.

После «перестройки» Аркадий принялся писать тексты песен для звёзд тех лет - Свиридовой, Гулькиной, Барыкина и других исполнителей, чтобы заработать - ведь у него рождались дети, слава Богу…
 
И вот, именно он, придя на Мосфильм, где я тогда работал ассистентом режиссёра, рассказал о журнале «Твёрдый знак». Там печатался легендарный роман «Рок-н-ролл», повесть «Аттракционы» и стихи.
 
На фото:
В кадре из фильма 1994 года «Прохожий» - слева направо: Крюков Сергей-сценарист, Саша Кузнецов - автор-персонаж, Максим Шевченко - поэт, Катрин Ровэт - француженка))

 

Как вы понимаете - для фильма нужен сюжет – и получив возможность снимать (телефонный звонок худрука (художественный руководитель КВС Современник Сан Саныч говорит: «Саша, ваша заявка прошла в ГосКИНО. Вам дают деньги на фильм, а Симонян (царствие ему небесное, добавлю я)) - хочет отдать другому режиссёру, какой-то девушке… Звоните ему и начинайте работать!», я тут же вспоминаю свой рассказ «Пустота», подошедший под названную Аржовым, тему письменного экзамена на режиссерском факультете ВГИКа в мятежном 91-ом году: «Игра детей»
Борис Викторович сказал, что мой рассказ лучший на курсе: «Ну, а что Хохлу поставили пять… так надо было». - Ардов потом, получив денег за квартиру, где теперь за закрытыми воротами памятник Ахматовой, купил дом в деревне в исполнение заблуждения интеллигенции, женился на девице, что представил ему Хохол, будучи в том же дворе – дворником, пожил-пожил там Борис Викторович и умер. Хороший был человек… - Торстенсен видел, говорит, его в Москве с портвейном в сетке и пузырями на коленках засаленных, лоснящихся и не совсем отутюженных брюк. Без стрелок…
91 год – ВГИК. В августе был путч, а в сентябре Баталов поздравил нас, как первый набор без коммунистов.
Ираклий Квирикадзе, приболел в Америке и прислал свою жену Нану. Я пришёл, активный на тридцать третьем году жизни, настроенный делать фильмы чуть не с порога…
Встретил нас Борис Викторович вопросом: «Среди вас пьющие есть?»
Только теперь я понимаю, что ему нужен был товарищ…
Ардову, которого институт назначил в помощь Нане, самому было недосуг и он к нам, студентам, привёл выпускника Квирикадзе – Андро. Я знал его раньше и пару приключений для передачи атмосферы тех лет, могу рассказать.
Например, с плавучим притоном, пришвартованным недалеко от «Белого дома», ну там, где известное здание в форме раскрытой книги. На этом прогулочном речном судне, вечером оказались полны каюты и кабак с эротическим шоу. Когда я рассказал за столом, в случайной компании, что у Андро есть пистолет, газовый, но…
Через какое-то время он вдруг даёт мне денег, заработанных поездками в горячие точки стрингером, и просит ехать домой.
На следующий день рассказал, что у него некий персонаж попросил продать пистолет. Андро тут же снял номер, поспал и, выбравшись через круглое окно (иллюминатор) - покинул этот гостеприимный ковчег, полный бандитов и шлюх. Незамеченным. Это он отдал мне смену Бетакама, положенную ему, как выпускнику, дипломнику режиссёрского факультета, но не потраченную, не использованную. И снял с оператором Максимом Осадчим (мы с ним ездили до этого в Бахчисарай с его большой камерой VHS, но кассету с материалом я забыл в баре гостиницы «Байкал», где мы выпивали с курсом Ежова, куда я ходил одно время вольным слушателем) - смонтировал – получился короткий фильм с титрами-лозунгами Гуру «Всё ничтяк, мама», позже переименованном в «Ситуацию ТАВ» по одноименному эссе арт-группы «Дети подземелья».
См. здесь: «СИТУАЦИЯ ТАВ» (13 ‘  1990  ЛЮБЕРЦЫ)
http://www.dailymotion.com/user/dm_5136d8c310506/1#video=xxzors
Чудесным образом в нашей аудитории жил Аристакисян.
– Почему ты здесь спишь на раскладушке?
– Да в общаге там шумно, не уснёшь, а я сейчас озвучиваю мой фильм «Ладони».

Он предложил, пока Наны нет, поработать по его методике с древними притчами.

Учитывая то, что только что - в 90ом году я издал в институте самиздат-журнал «ВИДЕНИЕ» в 20 экземплярах в твердом переплете формата А4 и съездил в Париж с учебными работами студентов по фальшивому письму якобы на фестиваль - на самом деле в центр Помпиду, после слов, сопровождавшей Годара женщины, что, мол. если привезете, там покажут – настроение было революционное и я принялся искать оператора для первой учебной работы. Познакомился с Алишером Хамидходжаевым. Когда Нана через месяц появилась, мы продолжали по ночам, привлекая в наши многочасовые спектакли, не только постового снизу, но даже однажды к нам забрёл бездомный и Артур выписал ему «паспорт» на листе бумаги - направил в монастырь – Послушав Артура Аристакисяна, Джорджиадзе накинулась – Видала я много таких гуру! Через полгода мне просто никто не ставил зачетов, хотя монтаж я сделал, по словам преподавателя «идеально». Это был киноматериал Олимпиады-80, снятый В.Юсовым на соревнованиях по боксу. Я пришел, когда всё лучшее, по мнению моих сокурсников, было разобрано, а я даже обрадовался трудному материалу – подростком я занимался боксом года два в Протвино, где мы тогда жили в окрестностях синхрофазорона.

Давайте, друзья, коллеги - посвятим наш будущий фильм - поэту Аркадию Славоросову?

И пусть время идёт, работает КИНОпроектор с КИНОплёнкой, колышется покрывало майи нашего КИНОэкрана, ведь КИНОплёнка вечна, никто ещё не видел кучки пепла на месте негатива. Наши изображения и наши (ваши) имена в титрах - переживут нас лет на триста ;

«С ПОМОЩЬЮ РУЧКИ УПРАВЛЕНИЯ ВЫ МОЖЕТЕ ЗАСТАВИТЬ ГЕРОЯ ДВИГАТЬСЯ ВПЕРЕД И НАЗАД,  ПРЫГАТЬ, ЛОЖИТЬСЯ, НАНОСИТЬ УДАРЫ. ПРЕОДОЛЕВАЯ РЕПЯТСТВИЯ, ДВИГАЙТЕСЬ К НАМЕЧЕННОЙ ЦЕЛИ»  – было написано на неожиданно выскочившей надписи, на мониторе игрового автомата В парке, где мы сняли этот кадр, перед таинственным исчезновением героя, под видом самоубийства…
Так, кто - чей персонаж? Выясним вместе с вами.

 

Итак – приступаем к написанию сценария.
Мой персонаж – на фото внизу:

 

Назовём его КИР. Это же он читает за кадром в фильме «Мираж» стихотворение Аркадия Славоросова:

«Когда приходит год расплаты,
И зеркала огнем полны,
Не время пришивать заплаты
Мне на прожженные штаны
И языком мусолить даты
Давно проигранной войны.

Когда приходит час прозренья,
Приуготовлен я вполне
Внимать молчанию, как пенью,
Считать песок в чужой стране
И быть лишь тенью, только тенью
На солнцем залитой стене.

Но вот приходит миг удачи,
Весь Рим погрузится во тьму,
Всё до кодранта я растрачу,
Покину отчую тюрьму,
Слезой случайной обозначу
Свой путь по лику Твоему».


 kuznecovsasha@mail.ru
 
======== 

. . .   


“ В С Е
у ш л и

в       Р  А  Й “
               

(в Москве 2010 года))





Большие зеленые буквы бегут строкой неона по крыше квадратного бетонного офисного здания с темными окнами:

---Ч Е Р Е З  ДВА Г О Д А  ПОСЛЕ СОБЫТИЙ   ПОСЛЕ  С  О Б Ы  Т И  Й   ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА   ЧЕРЕЗ 2 ГОДА  ПОСЛЕ СОБЫТИЙ---
- буквы мельтешат и сбиваются ядовито-зелёными бесами, исчезая в сером свинцовом небе, сливающимся с бетонным зданием, отлитым бункером в городе.

Темнота и Тишина: пауза…

МОНПЕЛЬЕ\MONPELIER
По ночным улицам Лангедока мчится красный, маленький джип «Вранглер» с откинутым верхом среди рекламных огней витрин и кафе, вдоль кромки старой улочки, в опасной близости от бордюра, где на плитках тротуара через одно толстое дерево укреплены железные ART-стулья с какими-то табличками---

---джип замедляется мимо пустой стеклянной остановки с огромным, подсвеченным плакатом девицы в ажурном зелёном белье, мимо витрин с манекенами худыми и черными из-под края одежд, потом сворачивает в полутёмную улицу.

Правым колесом подскакивает на бордюр, идёт юзом на тормозах и останавливается в сантиметре от ярко освещённого, витринного стекла: за стеклом светится черный женский манекен в красных чулках на резинках и зелёном кружевном белье. Манекен мёртво падает на одно колено и качает пластиковым лицом с пустыми глазами.

Помятая водительская дверка распахивается от удара ногой изнутри и появляется лицо из-за плеча водителя – КИР!
На пассажирском сиденье, не сильно изменившийся со времени событий двухлетней давности, Кир, теперь на вид 30-33 года.

Рифлёная подошва его ботинка с жёлтой вставкой в виде как бы ладошки, выталкивает девицу из-за руля джипа и она кулем валится на асфальт в свете витрины.

Аминат, а ей здесь чуть за двадцать, поднимает лицо – пьяна в дым. Много грима, да и выглядит, скажем так - постарше…  Хоть и красива, но лицо помятое, видно пьёт много.

Кир грузит её на пассажирское место.


Наутро, в просторной дизайнерской студии - Кир сидит за компьютером и на экране монитора происходит всё то, что происходит во время включения, Аминатка ставит перед Киром кофе, он берёт тяжёлую маленькую чашечку со стразами, прилепленными умельцем по розовому узору, левой рукой, где на двух загорелых пальцах у него серебряные, витые кольца, а на запястье модный медный кожаный шнурок ;

На экране ноутбука открывается электронная почта в mail – на белой стене, спроецированные лучом проектора, на идеально ровную поверхность, высвечивается та же начальная страница входа в почту mail.ru, что и на мониторе. Над его рабочим местом висит небольшая, писаная с серебром - икона Благовещенья.

Ангел будто слегка вздрагивает, словно пошевеливается и краем губ (кажется) плывет к улыбке…

И тут сигналит скайп – голос Полкаша из Старого Города (камеры там у него нету) сообщает: Нашли тело Нурсултана…

- Нурика?!


Большие зеленые буквы бегут строкой неона по крыше квадратного бетонного офисного здания с темными окнами:

---ЗА  ДВА Г О Д А  ДО. . .   за два дО . . .    ЗА ДВА ГОДА   ЧЕРЕЗ 2 ГОДА  ПОСЛЕ---
- буквы сбиваются И ДРОЖАТ ядовито-зелёными бесами, исчезая в южном небе с яркими низкими звездами над морем.

Темнота и Тишина: пауза… заполняется звуком разгневанного божества в природе…

Пустынные улицы Старого Города. Ночь. Гроза над Каспием.
Ветер. Небо, то и дело, пронизывают молнии. Гром становится оглушающим.

Кафе «BAR TATAR» (так написано на прозрачном витринном стекле, сквозь которое, приближаясь, видно задумчивое лицо последнего клиента. Он смотрит в пространство перед собой) - кафе закрывается и хозяин носит внутрь столики с тротуара, метет панель уложенную мокрой, блестящей водой, плиткой, что-то говорит за стеклом клиенту и тот встаёт из-за стойки, оставив пустой стакан.
 
Брезентовый навес над входом, провисший под тяжестью воды.



Кир, - здесь он посвежее выглядит, чем в Монпелье, - стоит у распахнутого  окна Спасательной Станции. Узкая постель за спиной у противоположной стены разобрана, новенький, ядовито зелёный синтетический спальник скомкан в ногах шконки.

Дождь хлещет по бетонному пирсу, по провисшему брезенту раскладушки, опрокинутой ветром и перевёрнутой на бок. Вот–вот упадет в море, но ветра уже нет - висит пелена тумана над небольшим заливом у городского пляжа, закрытого высоченной скалой и берегом, сливающимся с небом и не видном за мокрым влажным туманом, и рассеянной в пространстве, водяной пыли...

Кир сморит в пространство перед собой - в проёме окна появляется красавица с матовой кожей, светловолосая, но явно восточная девушка, юная Амина. Аминат, местная «звезда», ей как раз исполнилось семнадцать… Она подходит и встаёт рядом с Киром, пытаясь отвлечь его взглядом, от воспоминаний.

…пауза… - наполняется шумом прибоя под бетонными сваями пирса у Спасательной Станции.



УРАНовый город
Кир смотрит перед собой в пространство:---

---Под азиатским солнцем, заключённый в синей спецовке с номерком на груди, огромным осколком зеркала сверкает солнечным зайчиком через колючую проволоку запретки, поверх дощатого забора строительной зоны, туда, где в четырёхэтажном жилом доме через двор от зоны, женщина с оголёнными плечами, развешивает влажную белую простыню на своём большом балконе.

Облокотившись о перила, стоит крепыш лет 12-и, похожий на Кира. Он без рубашки, очень загорелый, с выгоревшими на солнце, молодёжно остриженными волосами. Зеркальный солнечный луч высвечивает его лицо на фоне яркого белого пространства влажной ещё простыни, ослепляя до появления темноты - из тишины и темноты, на обратной стороне прикрытых век мальчика, проявляются белые буквы:

В С Е
У Ш Л И…

И вновь вспышка, отражённого зэком, солнечного зайчика, где вспыхивают оранжевые буквы:

в 
Р А Й !




Старый Город
В это тихое, после бури утро, над прикаспийским, самым старым в этой стране городом, над кромкой прибоя, над виллой с плоской крышей - у самого с и н е г о  м о р я, над причалом виллы, где пришвартован чёрный большой пластиковый катер с  ш и к а р н о й  рубкой – летает радиоуправляемая оранжевая модель вертолёта. Как настоящий, этот вертолёт… (веришь)

Пейзаж приморского города движется навстречу, будто его снимает летящая над прибоем, видеокамера. Во дворе своего дома, коттеджа почти розового цвета с плоской крышей и узкими вертикальными окнами за коваными решётками, семнадцатилетняя, светловолосая, но с матовой кожей и прямым носом – стройная красавица Аминат с пультом радиоуправляемой авиамодели в руке - смотрит на небо и приостанавливается, обходя вокруг небольшого круглого бассейна.

За Аминой вслед, по кругу идёт седовласый статный отец. Он говорит и говорит, сначала, то ли о себе, то ли о дочери, пока не ясно о ком, но вот он переходит к теме лечения. (Кого лечить?)

- Аминка, сколько ты будешь сидеть за закрытыми шторами, это превращается в хронику!.. теперь уже. Давай лечить, давай вот по книге, что я заказал, старую, из Германии, немцы они, знаешь… они умеют там… лечить,Ё!

- Не надо никого лечить, отец. Это так, от генов, наверное, пошло…

- Генов?! каких генов?! – он бесится сходу, - я тебе дам генов!!

- Папа!! – кричит Аминка сквозь смех на слезах и бежит, мелькая босыми ногами по степеням внешней лестницы наверх, на крышу.

На бортик бассейнчика, на старую мозаику выпрыгивает большая белая жаба.

Оранжевая модель вертолёта летит над приморским Старым Городом.



Бухта у склона гор, где по серпантину дороги спускается старый «BMW».

В салоне автомобиля Водитель лет пятидесяти, с восточным лицом благодушного гангстера и рядом Кир, крепкий русский загорелый парень, сразу видать, крученый жизнью, несмотря на свои двадцать шесть, может быть и тридцать – сразу не скажешь - сколько лет.

Мчится навстречу, через лобовое стекло с трещиной, вьющаяся между горным склоном и обрывом, асфальтированная дорога. Шелестит шинами машина...

Водитель спрашивает, мол, что? отдыхать? И Кир, через паузу, нехотя, отвечает вопросом:

- Что, заметно?

Задумавшись, смотрит на дорогу (или в пространство?)
Вспоминает себя лет двенадцати, как он и два паренька лезут по пожарной лестнице на крышу кинотеатра «Узбекистан»---

---в УРАНовом городе.

Из-за фальш-потолка зрительного зала, выглядывают вниз - смотрят на киноэкран, где коротконогий, искажённый взглядом сверху, герой чёрно-белого французского  фильма «Фанфан-тюльпан», выбирается из стога сена с красавицей пейзанкой. Приглушённый страхом самого себя, сдавленный духотой - голос в темноте: «****ь-француженка?!!» (зритель ;


И вновь навстречу, через лобовое стекло с трещиной, вьющаяся между горным склоном и обрывом, дорога, уходит под шелестящие шинами, колеса.

За очередным поворотом - дорожная катастрофа. Опрокинутый старый «Москвич» и развернувшийся поперёк шоссе «КаМАЗ» преграждают путь. Кир благодарит водителя и выходит из машины, сказав, что отсюда доберётся пешком.

По старой узкой улице, потом переулком - Кир выходит к витрине фотоателье на первом этаже старого дома, разглядывает старинные фотографии в витрине: вирированный портрет в коричневых тонах Поля и Вирджинии и Дама в ротонде на набережной, облокотившись, смотрит в сторону моря из-под шляпки. Женский голос (прабабки Аминат?), будто читает из своего дневника по-французски (слышит ли он?): 

«И увидел я вдали смертное ложе. И что умирают победители, как побеждённые, а побеждённые, как победители. И что идёт снег и земля пуста»...


Водопад высокий, не широкий и вода шумит не так сильно. В нескольких метрах от водопада – заброшенные рельсы, между шпал заросшие травой. В сторону заброшенной будки путевого обходчика, от деревни с кирпичным домом с двойным гаражом, идут двое парней без рубашек, похоже - это Кир и местный паренёк помоложе, Нурик.


Амина ходит вокруг небольшого круглого бассейна во дворе своего дома. На поверхности воды, на жирном зелёном листе африканского растения, лежит большая и жирная, белая жаба. Амина присаживается на бортик и жаба прыгает в воду, а девушка раскрывает старую тетрадь в коленкоровом переплёте, листает пожелтевшие страницы, заполненные французскими буквами правописательным почерком, аккуратно собранные по краю листа.

Откуда-то слышится голос прабабки, она бормочет, (говорит так, будто одновременно пишет в дневник, то есть говорит сама с собой) и временами переходит на французский язык:

«Большевики и сами знают, что будут свалены так или иначе, но когда? В этом вопрос. Для России – и для Европы – это вопрос громадной важности. Я подчёркиваю, для Европы. Быть может, для Европы вопрос времени падения большевиков даже важнее, чем для России. Как это ясно!»


У водопада Кир и Нурик ныряют в озеро под падающую воду. Потом в прозрачной воде, они плавают с открытыми глазами, потом, выбравшись на берег, Кир учит Нурика продувать уши, зажимая нос ; уравнивать давление внешнего мира и внутричерепного.
Аминат идёт по одноколейке к деревне у дороги в сторону неслышного здесь моря. Она заходит в один из крепких кирпичных домов с двойным гаражом…



Кир с дорожной, видавшей виды, сумкой (грязноватыми красными буквами буквы TRIUMF на боку) - выходит к водопаду, садится на камень у озерца под брызги воды, вынимает файлы с документами и рвёт на мелкие кусочки, сжигает на газовой походной горелке для чай-кофе, прячет потом «фирменную» горелку, блестя рычажками, в синий рюкзачок, что попутно, одним движением, думая о своём, достает из чёрной длинной сумки,  предварительно аккуратно завернув в новенькую арафатку; предварительно пузатый оранжевый газовый баллон, Кир отвинчивает и оставляет под камнем, присыпав ногой в рыжем битом ботинке, мелкой галькой.

Он уходит по тропе вдоль ручья в сторону. По всей вероятности, там – море! где-то поблизости. Просто его пока не слышно…

А тем временем, во дворе своего дома, всё так же, вслед за Аминой идёт вокруг бассейна её Отец. У Амины в руках всё тот же пульт радиоуправляемой авиамодели.

Жаба пучит глаза в пространство, сидя на большом зеленом листе неизвестного растения, на неподвижной поверхности воды, в мелком, мальчику по колено, бассейне.

Из распахнутых окон доносится аудиозапись книги немецкого врача Кнейпа, в исполнении чтеца. Громкий голос женщины, видимо актрисы, и судя по всему, записанной в старые времена: «… С отличным успехом я применял головные ванны, даже после удара, обыкновенно в таких случаях опасаются, что парЫ притянут кровь к голове. Я не назначаю продолжительности ванны более 15, 20 минут…»
 
Абдула, верный нукер Отца, выносит во двор чайник с белыми пиалами, ставит поднос на топчан в тени виноградника. Голос актрисы продолжает на весь двор: «…Сопровождаются ножными ваннами. Не нужно применять их слишком часто, так как они, вызывая обильную испарину… (не слышно)… следует принимать не более двух раз в неделю…»


Недалеко от водопада, у будки обходчика, на заброшенном железнодорожном пути давно проросла дикая трава между высохших шпал. Ржавые рельсы уходят в тоннель, кем-то давно вырубленный в скале. Большой замок висит на воротах из облезлых гнутых железных прутьев…

Кир пропускает парня вперёд, останавливается, встав на рельсу, своими битыми сандалиями:

«Именно тогда у меня перед глазами появлялось озеро под водопадом. Вода была ледяной, такой что ли… - чистой и… девственной! Я ласково называл ее Водичкой. Богородица-Водичка. И одного этого имени было достаточно, чтобы освежить мне душу… Я на самом деле говорил сам… самому себе, тогда…»

Кир (а это был его голос), подплывает под самый водопад так, что поток падает ему на темя. Чуть в стороне он взбирается по еле видным каменным ступеням в скале, поднимаясь на два-три метра над небольшим озером у одноколейки.

Он ныряет, умело сжав руки в общий кулак, чтобы пробить толщу воды, зависает на мгновение в потоке, светясь в брызгах, сверкающих цветами  радуги, но тут же продолжает движение---

---падает и ровно входит в бурлящую воду: «…а он, Нурик, был местный. Время от времени мы надевали маски и ныряли, и плыли рядом, в параллельном царстве, заполненным светом, зеленоватым светом горной Водички».
 
Кир и Нур плывут рядом под водой, а голос, голос Кира звучит, смешиваясь с шумом воды: « Ни разу я тогда не подумал об АНИ-ТЕ... И о том, что случилось со мной в Урановом городе... н е  в с п о м н и л ».



УЧ-КУДУК---НАВОИ
В УРАНовом городе, как они называют его между собой, обнажённые Кир и АНИТА - в лучах солнца, на берегу - взявшись за руки - их тени движутся на ровненько насыпанной по берегу искусственного озера, гальке – бегут, смеясь.

Они лежат лицами к небу, в воде мелкого круглого бассейна - ночью под низкими южными звёздами - во дворе трёхэтажек под огромной старой чинарой… В одном доме, напротив которого детский «лягушатник»\бассейн по колено глубиной – на балконе вспыхивает свет в окне, осветив круглые отверстия в боковой панели широкого белого балкона…

Утром они лежат на топчане, застеленном брезентом, в тени виноградника над ними. Кир и Анита любят друг друга, лёжа на спине, они гладят пальцами тела и тут, вдруг, всё вокруг начинает вибрировать…---

---трястись, трещина медленно расползается по розовой, видимо, недавно оштукатуренной стене двухэтажного коттеджа первых поселенцев, азиатских колонистов. Двухэтажный дом с виноградниками над верандами на четыре семьи, окружённый густыми старыми деревьями не движется среди них, колышущихся не то ветром , не то замлей…

Вылетают стёкла веранды, превращаются в летящий через асфальт узкой дороги,  жёлтый песок, в клочки верблюжьей шерсти, гонимые ветром по такыру.  Слышен шум моря и подземный гул. Летит песок над барханами, бегут люди, трескается такыр, обсыпаются склоны сине-чёрных гор урановых отвалов, промытых и засохших в жаре морщинах окаменевшей пульпЫ.

Дикий крик обезумевшего ишака.

Стены огромного, глубиной метров триста, котлована, обсыпаются, и сверху, с края ямы метров триста глубиной, землеройная техника выглядит такой мелкой, игрушечной… Модельки падают, словно камушки скатываются в бездну…

Катящиеся камни...


Старый Город
Аминат, красавица с матовой кожей, такая гибкая: на ходу поправляет левой рукой почти русые волосы, продолжая задумчиво идти вокруг дворогого бассейна – успевает на ходу положить пульт радиоуправляемой авиамодели на бортик – белая жаба пучится с листа ;

Амина идёт дальше, а за дочкой своей поспешает отец, бодрый высокий седовласый господин в белой рубашке с длинными рукавами. Мухаммад-эфенди.

Аминаткино платье вьётся шёлком, вокруг быстрых ног. Отец делает который круг за дочерью, словно разматывая нить судьбы...

В небе кружит модель вертолёта и будто с неё видно: большой дом с плоской крышей за старой каменной каменной стеной с нишами, где стоят глиняные горшки, чилимы и прочая утварь. Дом окружён парком до с а м о г о с и н е г о  м о р я  - выше по склону, множество домов победнее, до самых вершин горного хребта…

Рядом с усадьбой каменный мол, выдающийся в море довольно далеко, сейчас на его краю сидят две фигурки и над ними вьётся дымок, похоже – курят. То ли волнорез, то ли так, для красоты, выложенный вручную, камень на камень, причал с одной стороны приспособлен для швартовки и возле него стоит та самая черная, шикарная лодка: чёрный пластиковый корпус с белой рубкой – прямо океанский катер. С катера спрыгивает Нурик и, озираясь по сторонам и пригнув голову, всё быстрее уходит, снимает на ходу полукеды и бежит по кромке воды навстречу трактору с большими граблями-прицепом, ровняющему песок, а вдали, за сеткой отгораживающей городские пляжи, шарит по-над песком какой-то палкой (миноискатель?) человек в наушниках и комбинезоне-камуфляж… 

- Амина, это тебе отец говори и ит! - мама бы не одобрила. И не нужен он тебе! - этот мотороллер,Ё!

Мухаммад-эфенди ярится, отирая голову большим зелёным шёлковым платком, встряхивает его, чтобы сложить – черный портрет бородатого муслима дрожит рисунком на ветру – и укладывает в карман на груди любимой белой льняной «фирменной» рубахи, с тщательно застёгнутыми пуговками.

- Скутер, отец. Это – скуу у-т е ер… ты сам подарил. Мне. На твой же день…---

- …твой!..---

- Твой.

- Ты мне обещаешь не выезжать по ночам на… на… на трассу,Ё!?---

- Где горят зелёные буквы…

- …???.. пазуа… за решёткой окна поднимается и тут же исчезает (кажется) лицо Нурика… Отец, не видя ничего, продолжает, обеспокоенный странными словами Аминат, - Ну, хорошо, это был наш с тобой день. Был ведь как раз мой юбилей… а это и твой день.


Модель вертолёта убыстряется в небе. Она просто улетает в сторону гор, где видна большая крепость окруженная стеной и дальше лишь вершины гор, где вертолёт, так похожий на настоящий, просто исчезает вдали…

Кир идёт по улочке  Старого города: «Нет, но какова, вы только поглядите на неё, то и дело повторял я тогда - про себя. Высоко поднимал голову, шагал!.. – наверх к монастырю, крепости на плато. Смотрел - сквозь струйки пота со лба, и моего же… и потом и её же – пота. Она так… грациозно шла всегда чуть впереди… И мне этого - хватило! Она потом ждала меня…»


Над пирсом, над ласковым утренним морем возле спасательной станции разносятся телефонные гудки, переходящие в звуки музыки концерта “Ummagumma” Pink Floyd. Через оконное стекло спасательной станции---

---лишь спокойное, утреннее море с длинным, бетонным пирсом, где на краю стоит раскладушка и там кто-то спит, укрывшись спальником.




З А  три  Г О Д А  Д О  С О Б Ы Т И Й


Утром на городском пляже тихо в тени под скалой. В купальнике и совершенно без макияжа, Амина выглядит значительно моложе, лет на 15. Она кладёт на песок у скалы надувной матрас цвета бордо и рядом свою одежду. Ложится на живот, смотрит в сторону пирса Спасательной Станции.

На пляже массажист, крепкий мужчина лет шестидесяти в одних плавках, устанавливает массажный столик. На краю пирса кто-то спит на пока ещё новой раскладушке, укрытый лёгкой синей тканью.

Амина смотрит в сторону спящего прямо на пирсе, человека.

Кир  поднимает голову – ткань становится знаменем спортивного общества «Трудовые резервы» советских ещё времён. Поднимается с раскладушки – он босой, но в джинсах и выцветшей майке без рукавов. Он смотрит в сторону пляжа, где под скалой лежит на темном матрасе---

---загорелая девушка в раздельном чёрном купальнике.

Кир складывает раскладушку и не спеша идёт к Спасательной Станции.

Амина входит в воду и медленно, брассом (видно, что умеет), но не опуская головы в воду для ВЫДОХА, плывёт в сторону высокой скалы, с вырубленными в камне ступенями, уходящими к вершине. Там видны пятеро молодых людей, что поднимаются наверх. Парень С ДЛИННЫМИ СВЕТЛЫМИ ВОЛОСАМИ и за ним девушка, ниже ещё два парня и за ними ещё девушка – то ли паломники, то ли туристы…

Амина медленно разворачивается, делая круг в сторону пляжа и вдруг! - погружается под воду с головой.
Вода на поверхности моря успокаивается над ней…


Под водой - лицо Амины с открытыми глазами, изо рта вырываются пузыри воздуха.

Под водой - тонущий человек, фигурой похожий на Кира - в черном гидрокостюме подводника, в профессиональной жёлтой моноласте - сбрасывает со спины акваланг и жОлтый баллон стремительно идёт на дно, а безвольное тело парит - всё парИт, между поверхностью моря и ровным песчаным дном - медленно опускается на волнистый песок. Там бежит, словно среди барханов пустыни, маленький одноногий краб.



Ночью в УРАНовом городе Кир и Анита любят друг друга в саду - на топчане под виноградником. Вдруг всё вокруг начинает дрожать, они вскакивают голые в свете ярких звёзд и Луны.

Землетрясение в Урановом Городе: трещины идут по свежепобеленой стене, оседающая стена коттеджа в облаке пыли. Такыр, барханы, песок, верблюжья колючка катится по асфальту, ветер несёт песок, прилипающий по мягкому асфальту. Полуденное пекло в пустыне.

Горит высокий костёр на смотровом, искусственно насыпанном во времена Эмира, холме.
На кладбище у медресе, где на крыше большое гнездо аиста, узбеки в белых одеждах, бегом, на носилках хоронят своих мёртвых…


КАСПИЙ
На поверхность моря, в пузыре воздуха, вырывающегося из глубины, резко выныривает голова дайвера в резиновом костюме и маске, одновременно выдувая струю воды из трубки. Он срывает запотевшую маску – это Кир.

По крыше кафе на набережной, рядом с плакатом «мы открылись»,---

---монтируют бегущую строку при ярком свете дня, пробуют включать, два электро-монтёра в комбинезонах со светящейся, люминисцентной полосой на голени:

В С Е  У  Ш  Л  И  В  РАЙ   УВСЕ УШЛИ  ВСЕ УШЛИ В РАЙ

 – почти исправно бегут буквы, дергаясь пока - не соблюдая дистанции.


До берега Кир плывёт на животе,  вспенивая ластами воду.

Уже лёжа на песке под пирсом Спасательной Станции, он снимает акваланг, встаёт - на поясе у него сетка с рапанами и парой шевелящихся крабов, за плавки заткнута трубка. Ласты и акваланг валяются на берегу, он  сидит, прислонившись спиной к борту спасательного катера, наполовину вытащенного на берег под бетонные сваи.

По песку ползёт хромой краб.


Кир идёт на буксире – он за штурвалом. С ним Нурик, тот самый парень, что давеча купался с Киром у водопада и смешно продувал уши. Он помощник Кира - ассистент инструктора подводного плавания, при этом, мягкий, впечатлительный паренёк, безобидный, безответно помогает всем и этим пользуются...

На палубе две девицы, явно туристки лет по двадцать с небольшим и с ними восточный полный Парень, поглядывающий на Нурика…

Буксир, с фанерным гальюном на корме, идёт к природному тоннелю в скалах. На свежевымытых досках палубы, лежит один дайверский костюм, будто сдувшаяся чужая телесная оболочка.

К девушке привязывают, обматывая незагорелые телесные бока, цветастый надувной шар, чтобы видеть, где она будет находиться во время погружения.

Все туристы внимательно слушают Кира:

- Итак, для комфортной нырялки и процесса погружения… для процесса обучения при погружениях, - поправляет себя, - рекомендуется наличие дайверского снаряжения. Основная – бытовая, правильно сказать, задача – не нырнуть поглубже, а не замёрзнуть подольше, в смысле не подмёрзнуть. Не околеть там… окончательно.

По поверхности моря, у скал плавает, покачиваясь, красно-белый надувной, вообще-то детский мяч, и, когда рядом с ним неожиданно выныривает голова Кира, она, черепная его головка, кажется в три раза меньше ставшего вдруг огромным, шара. Следом за ним девица, будто пробка в резиновой зелёной шапке.

С помощью Кира, девица плывёт - приближается к катеру, отдуваясь и моргая.

Нурик, под присмотром полного Парня, помогает ей выбраться, по приставленной к борту, алюминиевой лестнице с парой поручней.


Комната Кира на спасательной станции. Он ставит чайник на электроплитку. Свободная чистая спираль плавно разгорается, вода слышно шипит - входит Нурик.

- А я Аминат видел… через стекло.
 
Пьют зелёный чай из белых пиал. Кир неспешно делает кайтар (три раза переливает напиток из пиалы в чайник и обратно).

- Теперь надо пару минут подождать… Так вот. Должен тебе сказать, товарищ ассистент инструктора подводного плавания. – Нурик собирается и выравнивется, сидя на прикрытой ядовито-зеленым синтетическим новым спальником, шконке шефа. - У нас там в Азии, в городе… Урановом, мы так говорили. Было землетрясение. Ну и… много погибло. У меня теперь иногда во время погружений… ну, когда давление повышается, глюки бывают.

- Да ты чо?!

- Не боись, Нур. Это же только… ну, такие короткие… - ВСПЫШКИ, что ли... Не боись, я не утону.

- Кира… а чо, пойдём сегодня к моим кентам в гости, нет?


Искупавшийся Кир, выбирается на бетонный пирс по металлической лесенке, а Нурик ждёт, сидя на краю свесив ноги. За ним на берегу горы среди субтропической зелени - купола христианскогого по виду, монастыря. Там начинают звонить колокола и звон сливается с шорохом прибоя, тихо вымывающего песок…


Шум моря, вымывающего песок. По пирсу идут босые Кир и Нурик.

- Так вот, - продолжает Кир азиатскую историю, - я положил ей в гроб фотокарточку, с паспорта увеличили... умельцы. Одна так баба напилАсь, что чуть в гроб не ёб… упала мордой к моей Аните… Ну-хай-ладно – хорОш. Всё ништяк, мама! – Кир пробегает несколько метров вперед по кромке утренней морской водички. Вдали трактор с «прицепом-грабли» ровняет песок и пара умельцев с миноискателями ищут золото вдоль сеток пляжа, будто за забором чужого пространства…


«БАР-ТАТАР» на пустынной улице, возле него несколько столиков под полосато-матрасными тентами, где сидят местные ребята с девчонками, играют в карты на деньги. Подходят Нурик и Кирилл. Громкая магнитофонная музыка.

Поодаль выписывает круги на дорогом скутере - Аминка. Она в синем шелковом платке, повязанном по самые глаза. Нурик влюблённо поглядывает на неё.

- Она только в темноте катается… - Нурик – вполголоса говорит Киру, но явно что-то не договаривает…

Через пустырь едет побитый «кадиллак» 1998 года, в нём диковатый пижон Джеф, ему, похоже, за тридцать - весь в белом, как на свадьбу собрался, с чёрной, аккуратно стриженой бородой. Увидев его Амина тут же уезжает, свернув за угол.

Кир и Нур идут мимо кафе. Девицы за столиком говорят о своём:

- Да… девушке редко удаётся поблевать в одиночестве…

- А ты представляешь? Говорят, в Москве появились в метро крысы, такие огромные! Шестьдесят сантиметров в холке!!

Кир и Нур уже прошли мимо, но вслед доносятся - не разобрать, чьи - голоса, то ли полного Парня (местный!), то ли одной из девиц-подружек:

- Да Нурик, как удолбится, так всех сразу и вкладывает.

- Ну, а тот парень стоял в дверях сортира как раз. И говорит так… вернее, я ему говорю так: Во мне всё прекрасно, йоптыть!!


Кир и Нур уходят узкими улочками Старого города, идут мимо мечети.

Встречают знакомых Нурика, те молча кивают и проходят мимо. Кир продолжает прерванный монолог:

- Они, видимо, очень разборчивые, эти голубокровные ящерицы. Предпочитают жертвовать часть хвоста, чем… низменные прикосновения.

Кир, с удовольствием от сказанного, громко  и заливисто хохочет:

- Вот ты умняк задвинул, я даже не понял сначала…

Справа от них светится под стеклом старыми лампочками цветастая вывеска «КАZINО». Они, было, проходят было мимо, но возле крыльца стоят двое крепких местных мужчин и один окликает Нурика.

АБДУЛА: Нура!

Нурик  сходу принимается представлять Кира:

- Мой шеф, дайвер!

Абдула внимательно смотрит в глаза приезжему.

- Драйвер?

Нурик открывает рот, собираясь что-то сказать, но Абдула строго перебивает:

- Хай-ладно. Нурик, ты Аминат видел?

- Неее, откуда? Не видал.

- Сегодня видел?

- Да клянусь, ты чо, Абдула? точняк говорю. Не видал.


Убогая хибара Кука и Кристины в Старом городе. Они скандалят в летней кухне. Во дворике, на топчане, прямо на досках спит полуголый, сплошь покрытый татуировкой мужчина – это Татушка и ему сорок два. Рядом с ним половина арбуза с воткнутой ложкой и опрокинутая пиала.

Кир с Нуриком пытаются достучаться снаружи, но их не слышат.

Нурик лезет через забор. Татуированный Татуш просыпается, видит над забором голову Нурика и швыряет в неё арбузом - Нурик рушится на Кира, весь в арбузной мякоти и семечках.

Кристина выскакивает во двор с охотничьим, двуствольным ружьём в руках.

Вечер в доме Кука.
Недоумение разъяснилось, все настроены радушно. Кук тащит белую пластиковую канистру.

- Держи. Это вино.

Кристина рядом с ёмкостью наполовину полной, ставит кальян. Татуш, тем временем, продолжает рассказывать:

- Жисть, она трудная… Но я никого не подрежу и вот сюда не поставлю. Моя истина – правда. А за татуировки скажу - люди хорошие научили. Сделаю тебе, Нура, бесплатно. Ну, там, кило икры тащи.

- Икринка – доллар, - загруженный под завязку вином и дымом, Кир говорит основательно.

Все умиротворённо курят и пьют.

Рядом с воротами стоит старый, но «модный» мотоцикл «Урал» с коляской, как попало крашеный зелёной краской. Он не заглушен, и мотор постоянно тарахтит на холостых оборотах.

На топчане стоит белая касА (большая пиала) с инжиром, недопитая бутылка водки и чайник с металлической насадкой на носике. Вокруг по топчану валяются небольшие, цветастые пиалки. На другом краю этого широкого лежака, свесив ноги на землю, лежит на спине с обнажённым торсом, удолбанный Нурик. Татуш колдует над ним с электрической машинкой в руке, подключенной длинной переноской, протянутой через распахнутое окно веранды, прямо из дома.

Дорисовывает татуировку краба на безволосой груди Нурика.

- Одна клешня есть!

Во двор входит бородатый пижон Джеф. Сегодня он одет попроще, в тёртый джинсовый костюмчик “Levis”.

- Салам, Нура! Когда бабки вернёшь? Или что хочешь? Брось рисовать! Базар есть!

- Хай, ладно, Джеф… вот скоро зарплату получу и сразу к тебе.

- Всё! шугнись! Когда бабки отдашь, тогда мы тебе ещё не то нарисуем! 

Все дико подобострастно хохочут.

Кроме Нурика. Он побледнел – боится…

Кук приносит водку:

- Тёплая в натуре… зато горячая…

- Чо ты гонишь…

- Горячительная типа… индейцы прикалываются же… вода…

Вслед за ним, еле волочит ноги, но несёт два чайника, пиалы и куски мяса на подносе, Кристина в новом синтетическом халате с огненными павлинами по подолу.

Только Джеф приподнимает свой стакан, как Нурик тут же тянется к нему, видать тоже чокнуться хочет, но Джеф не обращает внимания...  Все выпивают.

Джеф строго говорит:

- Нура, тебе твоей получки никогда не хватит, проценты, инфляция… Отрабатывай. Потом дам икры на продажу.
 
Джеф наливает себе по второй, и выпивает, не ожидая никого.

- Щас пойдёшь. Вот тебе записка. Передашь Аминат. Дочь Мухамада-эфенди - знаешь. С детства полюбил…

Кристина вежливо вставляет свою реплику:

- Вы ведь обручены, я слышала… с детства… - все делают вид, будто и не слышали…


Наутро Кир бродит по приморским улочкам, разглядывая у местных жителей старинные безделушки.


Заходит в антикварный магазинчик.

Грек показывает ему товар:

- Возьми вот эту… шкатулку. Видишь – Вся рАкушками обклеена.

- Дорого... дай вот эту раковину. Большая… похоже, Океанская?

Тот не знает и Кир уходит с большой, розовато белой раковиной, доставшейся местной бабушке - казачке, от предков по женской линии, видать, кто-то из казаков побывал дывным-давно, в неизведанных краях, за тремя морями…

На узкой улочке, недалеко от фотоателье, где давеча, в день приезда видел черно-белые старинные фотографии, вдруг слышит голос (слышит ли), подрагивающий от вибраций, глубокую грудную речь прабабки Амины, будто читающей из своего дневника, прямо во время записи: «… au propre, beaucoup plus noblement maintenant  ne pas еcrire. Parce que le tourment total de la vie est tel que dans l'еcriture sur elle peut entrer … la vanitе.  Il est incomprеhensible? Oui, а voici nous comprenons. Et les Rozanoff comprendrait…» - «…Записывать каждый хрип нашей агонии? Так однообразно. Так скучно. Завершаю отрывком из Розанова»…

Подходит к витрине крохотного салона местного пляжного фотографа, заходит внутрь. Молодой фотограф с выразительным носом, совсем молодой, ну, чуть за двадцать, может быть - радуется нежданному посетителю, рассказывает свою нехитрую историю:

- Наше армянское семейство - потомственные пляжные фотографы. Ещё до революции здесь селились, поближе к работе, к морю. Во о н там, на горе напротив старого маяка, наш дом. Вы можете у нас снимать дешевле…

Показывает старые дореволюционные снимки своего деда, потом более поздние - отца, а потом и свои. Кир возвращается к предыдущим фотографиям, то ли  отца, то ли деда – неважно: рядом кладёт фото-карточку Прабабки Амины: Дама в шляпке стоит в свежепобеленной ротонде на набережной!

И тут же! Прямо сейчас, голос прабабки продолжает по-французски свой дневник: «Je ne serai pas exactement, еcrire plus. Et sur quoi? Et la victoire a pеli dans mon еme. Parce qu'a pеli en  еtranglant. Parce qu'oе meurent, ne luttent pas lе. Ne vainquent pas, ne courent pas. Mais restent les os immobiles, et sur eux il y a une neige».

И сразу он замечает среди фотографий многолетней давности - видит на одной из них самого себя, молодого, с красивой беспечной девушкой из Уранового города – это покойная АНИТА в кабине красного «Запорожца» - всё у той же белой ротонды на набережной… теперь побеленной в розовое с подтёками от сырости.

А фотограф, тем временем, всё держит и держит в руках фотографию Прабабки: вирированная в коричневатых тонах, старинная фотография с волной обрезанными краями.

Старинный альбом коричневой кожи с медной застёжкой, лежит на столе.

- Это известная семья у нас, в городе. Отец, глава одного из кланов, уважаемый Мухаммад-эфенди. Старой закалки, так говорят. Дочь у него красивая… предки вот…

Фотография будто оживает, когда за кадром, откашлявшись, продолжает читать из своего дневника, Прабабка Амины, дама с карточки в руках Кира. Но теперь она говорит по-русски, будто переводит для кого-то (будущим читателям?): «И увидел я вдали смертное ложе. И что умирают победители, как побеждённые, а побеждённые, как победители. И что идёт снег на мёртвые кости и земля пуста. Тогда и сказал: «Боже, отведи это, Боже, задержи»…


Ближе к вечеру, Кир заходит в кафе, уже присвоив ему название по обвисшему мокрому плакату «мы открылись». Это маленькое помещение на первом этаже большого дома постройки тридцатых-сороковых годов 20 века, как бы бар при отеле, как говорит хозяин за стойкой, но этот «хотел», по словам местного шутника, всего лишь четыре комнаты в бывшей коммуналке над нами во втором этаже.

Кир знакомится здесь с Хозяином-барменом, замечает за угловым у окна перед входом (самое уютное выгодное местечко) – видит Грека вместе с приятелем. Они угощают друг друга поочерёдно вином. Позже к ним присоединяются две местные девицы, тоже скучающие. За шумом, музыкой и пьяным гамом не слышно о чём они говорят, но и так всё ясно: что-то о Серебряном веке, обэриутах и – вдруг вырывается поверх хамкающий пьяновато бабский слог: Харм-хармс, а потом и про вагину какую-то вторая баба совсем истерично. Но нет!

КИР (соседу за стойкой)  Это же имя! Они говорят про Вагинова.

Кир присулшивается, приглашающим жестом приподняв руку с указательным пошевеливая в сторону истеричек пьяных почти. Оттуда доносится невнятное:

- а потом и Введение… введен… через обрывки слова «…скяй», от сидящего поодаль от Грека с бабами, через стол за их спинами, с земляком на пару - узбека в черно-белой тюбетейке.

КИР.  Да у них получается почти Введенский! ;

Баба совсем лихопьянствуя, вдруг одной рукой достаёт из-под своей свободной, с короткими рукавами,  полукругом вокруг потной шеи, вырезанной горловины – свой собственный, цвета детской неожиданности – лифчик!! Бюстгалтер с двумя твёрдыми чашками мелькает над столом охуевшего на миг Грека, исчезнув в сумочке подружки…

Кир, отметив кадры, перемещается, сползая с табурета, в направлении столика, но пройдя мимо (Грек отметил), подносит рюмку Узбеку:

- Держи, земляк. Я русский азиат, смотри какие икры у меня азиатские, - то ли уже гонит, то ли пока просто придуривается с клоунадой наш Кирюха, но вполне серьёзно, он приподнимает шорты в стиле милитэр, - так один говорил мне разведчик контуженный, пилять оннайнэсскяй… - демонстрирует волосатую икру на правой ноге.

Кир возвращается на свой высокий табурет, Хозяин улыбается ему навстречу, а те уже стоят у места, оборачиваясь по сигналу улыбки бармена-хозяина – на Кирилла.

Теперь за стойкой ещё парочка москвичек, судя по выговору, отдыхающих, так сказать. Что-то про пансионат, что-то про игру в теннис, пока не ясно в какой (с мячом ли), а затем уже просто и настойчиво накачивают Кира, называя красавчиком и почуя своего.

Через короткое время, Киру «приходится» затребовать виски, который и нарисовывается на постоянно протираемой смуглой рукой с малюсенькой татуировочкой (вот здесь! ;) уже превращающейся из морёного морилкой дуба, просто в цельную медь…


Бестолковое веселье продолжается всю ночь - из бара компания, теряя и приобретая участников, перемещается в винный, на поверку оказавшийся кислопИвным, погребок, а  потом уже видит себя на пирсе у Спас-Станции. Кир уже так и произносит: «Спас с СС-сС-тан-ци-Я!», - йоптыть.

У станции, пьяные Грек и Кир, приобняв друг друга, садятся на край пирса, свесив ноги к морю. Какие-то неизвестные до этой поры девки, трутся рядом. Одна принимается пьяно раздеваться. Сидя ;

КИР спрашивает Грека:

- Поработать здесь можно? хорошо?

- В смысле… каком смысле говоришь?

КИР уже совсем пьяно:

- О работе-в-смысле-говорю-уже! Инструктором – Я! - подводного плавания на Спасательной станции. Можно, нет? Как думаешь? Я же здесь недавно, сам знаешь. Зарабатываем, короче.

И уже совсем пьяно бахвалясь, предъявляет плавно из заднего кармана штанов - синюю книжечку, раскрывая перед лицом Грека:

«УДОСТОВЕРЕНИЕ ПОДВОДНОГО ПЛОВЦА»

ГРЕК восхищённо, с придыханием восклицает:

- Саапсэм другой чалавэ е ек!!

На месте фотографии квадратик с аккуратной круглой печатью синим – без фотографии. Ну отвалилась.

КИР, спьяну всё сильнее говорит с местным акцентом, смешивая с блатными нотками учкудукских досрочно освобождённых поселенцев с химии) и ему почему-то дико весело, просто переполняют его дружеские чувства, а рядом сидит молчит, свесив голову, совершенно голая невменяемая тётка. В чёрных, наверное, (темно не видно) купальных трусиках – ночь над морем ;


В какой-то момент Кир оставляет спутников, один идёт сквозь предрассветную и  тёплую ещё ночь, с праздничной бутылкой шампанского и апельсинами, рассованными по карманам. В бухте - огни проходящего теплохода, принимается накрапывать дождик и он скидывает осточертевшие сандалии.

На рассвете Кир лежит на пластиковом лежаке, попивая шампанское из горлышка. Перекидывается несколькими словами о погоде со старой, проходящей мимо с длинными поводком на пластиковой синей рукоятке, аристократического вида собачкой:

- А чего она всю дорогу вибрирует у Вас, мадам?

- Она перестаёт, когда поест. – Невозмутимо отвечает Дама не менее аристократического вида в длинном платье.

- Вибрация важная вещь… вон смотрите на небо, там вибрируют облака… всюду вибрация… да. Но главное, - говорит Кир уже сам с собой, ведь Дама гордо держа спину, удаляется вдаль, туда, где виден старый маяк, что сразу, километрах в двадцати, за армянской церковью – главное это ответ-с-т-вен-ность… да.


Проветрившийся Кир идёт по городу. Солнце уже высоко.
Видит на краю плоской крыши виллы средиземноморской архитектуры, свесившую голову, осматривая окрестности своего дома, девушку в ночной рубашке, судя по бретелькам на голых плечах. Это Амина.

Кир шутит с девочками школьницами, сидящими на террасе какого-то особняка у самого входа в парк санатория. Оказывается, это интернат-парк для больных детей, как он читает на табличке у парадного с колоннами. Кидает девочкам апельсины. Смеются…

Кир спрашивает:

- А там внизу тоже пансионат?

- Раньше был пансионат, а теперь там живёт бабАйка, - девчонки дико хохочут, никак не переставая.


Кир отсыпается после ночной попойки, но лицо его не безмятежно. Что видит он во сне:
Урановый город:
с балкона дома видна пустая зона с недостроенным домом, видать, зэков давно увезли.
Вдруг башенный кран на строительной площадке начинает дрожать, шататься и греметь железками, недостроенный панельный дом трясётся и разваливается. Люди бегут по подъезду, не успев одеться: впереди мужик в трусах, за ним жена в халате и с пачкой документов в руке, другой тащит за собой пацана, загорелого до выгоревших волос. Где-то орёт ишак, летит над пустыней саксаул, метёт песок по чёрному асфальту, качаются столбы электропередач вдоль дороги. Землетрясение преследует его…


Кир просыпается в поту и слышит за окнами, как к хозяйке заходит сосед, сапожник, пьяный и омерзительный: клянчит деньги в долг.

Сапожник просовывает голову в дверь Кира, пытается заговорить с ним, заискивающе и путано, всё время будто намекает на что-то:

- … ну типа три топора…не знаешь…ну плодово-ягодное….портвешка бы… раньше три семёрки был, знаешь-нет…

Он выходит на улицу, от соседнего дома его окликает женщина в инвалидной коляске - жена сапожника, просит прощения за своего мужа:

- Вы уж извините его …он больной человек… нет-нет! Ему не милиция нужна, ему нужен психолог… - убежденно повторяет очень простая, кроткая женщина, похожая на послушницу.

Кир поднимается на городское кладбище, бродит среди памятников с еврейскими буквами, арабской вязью. Выходит к христианскому сектору.

Счищает с одного надгробия глину - под ней даты прошлого века и русские, старые буквы ещё с ятями.
Сестра милосердия времён русско-турецкой войны.

Кир заглядывает в кафе «Мы откр…» - сегодня у стойки не так много посетителей, но его встречают, как родного.
На веранде кафе Кир сидит один, смотрит на посетителей, на море. Подходит местный бродяга и предлагает:
- Хочешь? - подарю собаку!

Внезапно раздаются выстрелы на другом конце набережной…

Какой-то человек падает на асфальт. Переполох. На мокром асфальте - труп молодого красивого парня в пижонском плаще цвета песчаного бархана.

Чей-то голос:

- Местный коммерсант, застрелили из машины.

Кир стоит рядом с зеваками.

Случайное пятно света освещает лицо убитого, Кир резко уходит.

Кир не в духе, словно боится чего-то. Зачёркивает дни в календаре. За окном - на соседнем дворе пьяный сапожник ссорится с женой, бьёт её.

Кир, проходя мимо калитки, что-то говорит ему очень серьёзно, за шумом улицы и криками птиц не слышно. Сапожник долго смотрит ему вслед.

«Дом таможенника»
В сарае сквозь не струганные, с остатками древесной коры, доски - сочится свет пустынных барханов и доносится шум каспийского прибоя и в этих пыльных лучах солнца Джеф в кожаном переднике из блестящего дерматина, Кук и Кристина в домашнем - дербанят осетров: - потрошат, вынимая икру кучками на длинную, слегка ошкуренную дОску, прибитую к стене.

Вокруг дома таможенника, обнесённого, (оставшейся от постановщиков Белого солнца…)), полуразрушенной стеной - бродят одичавшие собаки. Джеф кроет бездарей-помощников последними словами:

- Ты, сука лагерная! Пинчара ты ****ая, чо сморишь? Работай!

Кук молча, трясущимися руками, размазывает черно-красную массу по стеклянной внутренней стенке полулитровой банки.

Кристина разводит чёрной жидкостью из чана, набирая половником, «икру» в огромном казанЕ.

Они набивают, утрамбовывают в стеклянные полулитровые банки эту «икру». Кристина лепит на них самопальные, еле видные, но напечатанные на цветном ксероксе, этикетки.

Напротив дома таможенника, затерянного в прибрежных дюнах Каспия, у деревянного крепкого причала из новых брусьев хорошего дерева, просмоленного и пропитанного как надо, пришвартован толстым оранжевым синтетическим автомобильным канатом – бывший торпедный катер, болтающийся на волне и подкрашенный, как камуфляжная серо-зелёная палатка, установленная на палубе…


Городской пляж дальше от Спас-станции, за сеткой.
Кир и Нур обучают двух туристок в купальниках, нырянию с аквалангами на мелководье, привязывая к ним на длинных шнурах цветастые детские мячи. Собравшиеся тут же на берегу дети - веселятся.

Кир заходит в тёмный прохладный «BAR TATAR» без музыки и посетителей. На звон дверного колокольчика появляется Татарин лет 45-и, очень коммуникабельный и весёлый. Кир пьёт коньяк с лимоном.

- Ты же на станции там, да? Я видел. Молодец. Будешь с нами жить?
- Здесь буду. В городе.
- Ну, да – с нами. Ты же русский? У нас много национальностей… 120!


Кир с Нуриком, на резиновом катамаране с мощным навесным двигателем «Ямаха», с легководолазным снаряжением на борту, выходят в море от пирса, где на краю стоит старая, брезентовая раскладушка. Кир, преодолевая шум двигателя, кричит Нурику:

- Ты точно знаешь место!?

- За туннелем!!

- Ленин есть там?

Нурик разводит руками – мол, не знаю.

- Ленин - это родственник Ивана Сусанина! Прикинь! Их предки в одной губернии жили!! В Ульяновской, йоптыть… Не знал, - он громко смеётся, откидываясь на резиновый бортик, где сидит Нурик и тот чуть не падает за борт. Оба смеются.

Катамаран, приподнявшись и вспенивая воду за кормой, проходит природный тоннель в скалах. Кир надевает акваланг и погружается с океанской раковиной в руках в прозрачную водичку...

Нурик с борта видит его метров на десять в глубину.

Подводная пещера с природными колоннами на входе. Прозрачная вода. Кир проходит вход в пещеру. Закладывает, купленную вчера, океанскую раковину среди камней. Возвращается, проплывая мимо нескольких бюстов на постаментах. Кто это – не ясно.


Кир с Нуриком причаливают, затаскивают катамаран на песок.

- Нурик, а сколько там этих бюстов?

- Чо ты говоришь?

- Ну, памятников там сколько? Много?

- Где? В этой… выставке?

Он тащит снаряжение в станцию:

- Не знаю. Говорят, несколько есть…

Нурик уходит. Кир складывает в угол комнаты акваланг и ставит чайник на электроплитку. Выходит на причал - там сидит Абдула на корточках в тренировочных штанах по последней моде. Громко говорит в сторону Кира:

- Научить надо…

- Чего научить?

- С аквалангом надо плавать. Дочь уважаемого человека. Очень достойного. Почтенные люди, научишь нырять - не пожалеешь…

Кир молчит, но присаживается рядом на край причала, возле сидящего на корточках представителя «почтенной» семьи.

- Научить? У меня есть работа.

- Сколько хочешь? Хорошие бабки можешь поднять.

- Это какие, хорошие?

- Хочешь евро? Доллары? Какие хочешь?

- Тугрики. Шутка. Есть у меня всё. Море, солнце и вода. Понимаешь? А ещё с кем-то париться. Нет. Не хочу. Со своими бы глюками справиться, братан…

Он кивает головой назад, на спасательную станцию…


В доме Мухаммада-эфенди, комната Амины полумраке,  окна закрыты плотными жалюзи.  Отец   ходит по  вытертому  старому ковру с красными узорами. В руках потрёпанная книга большого формата, проклеенная по корешку бумажным скотчем. Амина молча сидит за компьютером, продолжая автоматически бродить по Интернету.

- Ты ведь не выносишь света солнца. У тебя просто аллергия… Надо вылечиться и всё будет хорошо.  Наконец-то я нашёл средство спасти свою дочь! Мне достали книгу немецкого врача 19 века – вот она. Кнейп Себастьян – «Моё водолечение». Начать надо с погружений в море, под воду на несколько метров, пусть только на девять, как здесь написано. И есть парень, ты его видела в городе? Дайвер, правильно?

Амина молчит, но прекращает щёлкать мышью.

…пауза.

Отец свирепо двигает ноздрями. Молчит… Но вдруг кричит:

- Я выкину твой бесов мотопед!

И тут Амина спокойно, слегка поворачивает голову - волосы её по-домашнему собраны на затылке, открывая прекрасную шею с родинкой с левой стороны, ближе к не проколотому уху.

Амина говорит примирительно, сдерживая улыбку:

- Папа, это скутер… Твой подарок мне. На  т в о й  юбилей, и здесь её прекрасные губы отправляются к улыбке ;


Ночью Амина крадётся по коридору в длинной, ниже колен,  юбке и высоких замшевых ботинках. Со стороны кабинета отца, доносится запись голоса женщины, явно из позапрошлого века, это слышно по её манере речи, произношению и акценту:

« …Первое: верхнее обливание. Обливание колен, хождение по воде. Второе – обливание спины и бёдер. Третье – сидячая ванна, верхнее обливание, полуванна. Четвёртое – обливание верхней части тела и спины, хождение по воде. Пятое – полуванна, верхнее обливание, сидячая ванна. Шестое – полная ванна, верхнее обливание. Седьмое – обливание бёдер, верхних частей тела. Кроме того я ежедневно ходил два часа пешком босиком по траве. Это было летом и моё здоровье  улучшалось с каждым днём».

Амина выходит во двор дома, крадётся вдоль кирпичной стены. Слышен голос из окна кабинета отца. Голос продолжает:

«Применения воды были следующие: ежедневно три, четыре верхних обливания, и в течении трёх, четырех дней - хождение по воде по колени. Затем, в продолжении пяти дней, ежедневно два верхних обливания, обливания спины и одна полуванна… два раза в неделю полное обмывание холодной водой ночью. Или утром. При вставании. Ежедневно утром он принимал маленькую щепотку белого порошка…»

Амина, повязанная синим, шёлковым платком, бесшумно выкатывает скутер на улицу. Амина на скутере едет по старым узким улочкам, мимо мечети. По набережной.

В небе появляется светящийся круг, как на Youtub, в разделе НЛО. Она останавливается на набережной, зачарованно ложится спиной на сиденье, раскинув ноги. Наблюдает в небе полёт НЛО.

Кир выходит из магазина на набережной, освещённой фонарями вдоль парапета. С пакетом продуктов в руках, медленно идёт по набережной, попивая коктейль из банки. Подходит к скутеру, узнаёт Амину, останавливается, говорит неуверенно:

- Привет…

Но она не слышит. Он трогает её за руку и она тут же кричит:

- Смотри на небо!

Но Кир ничего не видит, только Млечный путь струится к морю. Наконец, знакомятся.

- Я сейчас НЛО видела, представь!?

- В небе?!

- Ты меня за дурочку принял, что ли? Конечно, в небе, а где ещё? В голове, что ли?

- Да тут их полно…

- Вообще-то я антропософией занимаюсь…

- А-а-а-а… Понял.

- Ага. Штейнера читаю… Про храм-театр слышал?

Собирается продолжить, но Кир перебивает:

- Понял… а давай, продукты мои отвезём?

Они оставляют скутер возле спасательной станции---

---идут гулять по ночному городу.


Окраина города. Жалкие мазанки, строительные вагончики в которых живут солдаты. Внезапный шум, крики Кир и Амина оказываются среди вспыхнувшей свирепой пьяной драки, солдаты дерутся с местными. Кира сшибают с ног. Амина кричит. Один из солдат, уже невменяемый, бросается на Амину, загоняет её в проход между вагончиками. Но тут завязывается жестокая драка двух мужчин. Солдат моложе, возбуждённее и физически сильней Кира, но тот, пожалуй, злее. В критический момент приходит подмога - в тупичок врывается Татарин, владелец бара с друзьями. Солдата бьют головой об стену и бросают в пыль. Местные победили. Амина умывает Кира у уличной колонки.


Уже на рассвете Кир и Амина купаются у пирса спасательной станции. Балуясь и веселясь, выныривают голыми попами кверху. С набережной их окликает Татарин из бара на своей антикварной «Победе» с открытым верхом.

- Ребята! Поехали в Карачуль? Там я знаю один хозяин, вино делает. Закачаешься!

Амина давно знает его и легко соглашается.


Едут по заброшенной дороге. Покупают у старика-отшельника вино, дегустируют. На обратном пути машина ломается. Кое-как они добираются до заброшенного посёлка у известнякового карьера, какие-то жалкие люди ютятся здесь. Татарин уезжает на скутере. Кричит:

- Привезу трамблёр и поедем! через полчаса! Ждите здесь! Поедем!

Кир и Амина остаются его ждать. Вокруг степь, вдали горы.

Подходит Молодой парень  лет 22-х, 23-х. Заговаривает с ними и тут же начинает, вдруг - рассказывать свою историю:

- Освободился вот… здесь теперь живу…. Пока. У меня так получилось…. Случайно убил своего лучшего друга. Всё из-за девки одной… да и то случайно познакомились-то.  А она возьми и водки купи. Много…  Ну, он  к ней полез… я его шибанул, а он головой об батарею и всё. Из-за женщины попал…

Кир сначала слушает, потом отходит в сторону.


На спасательной станции стол заставлен чайниками и стаканами, недоеденными бутербродами. Вино выпито. Кир раздражён (или напуган?), несправедливо упрекает Амину:

- Ой, Аминочка… да у тебя всё хорошо. Папа есть, дом есть, «мотоцикл» вон какой…  Всё происходящее здесь, для тебя…  всё это для тебя игра… аттракцион. Не можешь ты меня понять… а это значит – не можешь любить.

Амина убегает в ночь, в дождь.


Забирается в развалины монастыря-крепости в Старом городе, плачет, пытается сделать себе больно зажигалкой.


Кир спит в комнате на спасательной станции, за окнами сильный ветер, дребезжат стёкла в старых рамах. Шум волн, разбивающихся о бетонные сваи, заглушает звук падения настольной лампы…

Кир вскакивает,  открывает дверь: никого, лишь ветер, да брызги. Светает, он приводит себя в порядок, надевает светлый льняной костюм.

Поздним утром в баре, Кир выторговывает у Грека старинную безделушку: городок в хрустальном яйце, отполированном до холодной прозрачности. Он переворачивает игрушку и смотрит на свет – снег опускается над старинным безлюдным явно европейским, но южным городком...

Кир говорит продавцу:

- Послушайте, уважаемый,  мы торгуемся уже полчаса, я аж вспотел,  простите. Так сколько же теперь она стоит!?

- Это же рай! Смотри, уважаемый!

Он вертит игрушку и так и эдак – снег то падает на город, то останавливается над черепичными крышами.

Грек вздыхает зачарованно и держит паузу… потом выдыхает решительно:

- Ладно, уважаемый, давай сто и по рукам.

Кир выходит из лавки и к нему подъезжает милицейская машина.


«БАР ТАТАР». Амина сидит у окна. На столике перед ней высокий стакан с белесой непрозрачной жидкостью пастиса.

Отпивает маленький глоток. Появляется Татарин.

- Твоего парня, русского – полицай… менты, короче, забрали.

Амина залпом допивает свой мутный напиток.


В участке друг против друга у письменного стола сидят молодой местный следователь и Кир.

- Кирилл Поздняков… ага – поздняк, значит… метаться. Поздняк метаться… - и читает из протокола, набранного на компьютере:

О - обвиняется в присвоении крупной суммы казённых денег и других финансовых махинациях…

Довольный, завершённой работой, следователь откидывается назад:

- Урановый город, значит… интересно… золото, значит… у него на родине, в Урановом городе. Придумают же…

Кир ехидно добавляет:

- Ага, допишите там: украл слиток золота с золотоизвлекательной фабрики пробы 4 девятки. Диктую подробно: зо-лото-из-вле-ка-тель…

Кира везут на полицейской машине в район. Проезжают КПП, там стоит  милицейская машина с мигающими фонарями и военный патруль.

На дороге - оползень, в свете прожекторов работает бульдозер.

Полицейский кричит рабочим:

- Когда расчистите?

- Не раньше утра! – отвечает рабочий.

Полицейская машина разворачивается и возвращается.


Ночь. Камера. Кир начинает кричать:

- Выпустите меня! Я не могу в замкнутом пространстве! Мне плохо! Я ни в чём не виноват! Это катастрофа! Землетрясение, понимаете?! Я ничего не помню!

Бьёт ногой в железную дверь. Сползает по стене, сидит на полу у двери.

КИР говорит, глядя в пространство перед собой:

- Амина! Родная! Любовь твоя меня вылечит… Любовь – это лечение!

Амина стоит под окнами милиции, слушает. Утирает слёзы.

Кир продолжает:

- Всё – ничтожество. Вокруг одни козлы… уехать… надо уехать к ****ей матери… Они, мне! Будут… совать свою реальность. Кон-вер-ти-ру-е-му-ю!! реальность… пилять… онайнэсскяй! (ругается по-узбекски) Просто лоботомировать хотят, суки… - умолкает на полуслове, обхватив голову руками, сползает на пол.

Уже на рассвете Амина, плача, идёт по городу.

Говорит сама с собой:

- Как я себя ненавижу… почему я такая? Придурошная… больная…  идиотка.

Похожа на простую русскую бабу, у которой любимый загремел в тюрягу.

Пейзаж: южные деревья у моря.

Пейзаж: развалины монастыря.

Пустой причал. Лишь перевёрнутая ветром, старая брезентовая раскладушка на краю.


Отец Амины выводит Кира из ОВД, усаживает в свою машину, белый «Фольксваген-кабриолет» с откинутой кожаной крышей.

За рулём Абдула. Машина отъезжает.


Дом Мухамада-эфенди.
Отец ходит вокруг бассейна во дворе своего дома. Белая жаба пучит глаза в пространство.

Абдула, молча сидит на корточках неподалёку от топчана, крытого старым, выцветшим ковром. Рядом стоит Кир.

Отец спрашивает Кира, тупо разглядывающего жабу:

- Теперь рассказывай - кто, откуда? Папа с мамой есть? Присядь там.

Кир садится на край топчана и долго молчит. Отец возвращается «к папе с мамой»:

- Кирилл, послушай меня. Давно было. У меня умерла жена родами. Должен был родится сын… Скажи мне, что у тебя случилось?  на родине?  Что?

- Все умерли.

Абдула уважительно встаёт, приближается и вновь садится на корточки поближе к Киру.

Мухаммад-эфенди складывает руки на груди, испытующе смотрит, молчит, ждёт…

Кир говорит: В Урановом городе, в Азии… в Средней Азии. Пустыня Кара-Кум, барханы. Нет. Кызыл-кум. Не важно… короче там дикие верблюды…

Мухаммад-эфенди поджимает губы: прореженные усы открывают тонкую верхнюю губу. Хищник.

Кир встаёт и принимается тусоваться у топчана: пару шагов туда, пару – сюда:

- Однажды едем на грузовике, а он посреди дороги встал, я окно поднял, так он своими жёлтыми, огромными зубами так оскалился в окно машины… и пена, пена из пасти… Помните песня была - «Уч-Кудук, три колодца»? Так вот, это там. Город окружён синими и черными горами с коническими вершинами – это отвалы урановой руды. Кругом зоны. Катастрофа… Трещины в земле… короче – засыпало отвалами. Землетрясение. Всех завалило там…

Кир набирает воздуху, останавливается и…---

---выдыхает:

- Мухаммад-эфенди, давайте, я позанимаюсь с вашей дочерью – поможет, знаю. Вода – лечит.

Довольный Абдула встаёт и весело улыбается Киру.

Отец пожимает руку Киру.

- Кирилл? Мухаммад-эффенди.

- Здравствуйте…

Отец Амины улыбается, ощерившись и хлопает Кира по плечу, Абдула почему-то бежит к дому.

Спасательная Станция
Почти к обеду, Нурик приходит на станцию – никого. На двери замок.

Он раздевается на пирсе – на груди татуировка: краб с одной клешнёй.
Ныряет, неловко завалив ноги.

Прямо к пирсу подъезжает машина Отца.
Выходят Абдула и Кир. Встречают мокрого Нурика в плавках.

- Что это у тебя тут… нарисовано? – спрашивает Кир.

- Да так, не успели доделать. Кредиторы набежали, пришлось делать ноги…


Под присмотром молчаливого Абдулы в трениках «Адидас» с лампасами, Кир и Нурик собирают снаряжение для погружений, носят из станции и раскладывают на причале, словно на длинном, выходящим в море, крыльце своего дома, - СПАССТАНЦИЯ,ё! ; ---

---акваланг,---

---гидрокостюм,---

---жОлтую моноласту.

Кир  тихо говорит Нурику:

- Покажем вот – ему, - показывает глазами назад на Абдулу, что присел на корточки у окон, выходящих прямо на пирс. - Отец Амины интересуется.

Подмигивает, но Нурик не понимает и всё настойчивее задаёт вопросы:

- Зачем ему? Для чего надо?

Кир помалкивает, возится с загубником, протирает баллон акваланга.

- Кира, чо? Мухамад плавать будет?! Нырнуть хочет?

Кир молчит, продолжая готовить снаряжение. Теперь Абдула ходит рядом и смотрит.

Потом, пока Нурик ушёл на конец пирса и возится там с концами и шинами причала, Гольф-турбодизель, взревев за его спиной, увозит, швырнув песком из-под колёс – его шефа, Кира. Лишь песчаная колея вдоль моря… да вонь плохой солярки над тихим в этот час, морем.


Отец ходит по внутреннему двору дома среди деревьев инжира, рядом с Киром, сидящим на краю топчана, застланного ковром, на котором теперь стоит чайник с пиалами и вазочка с кишмишем.

Мухаммад-эфенди говорит:

- Аминат очень странный, восточный Ребёнок. Называют «индиго», знаешь? не от мира сего. Из-за своей редкой болезни – из-за меня, конечно, из-за отца своего безумного, мечтателя… ну и бабка тоже... Большую часть времени Аминат проводит в Интермете. Но между ней и экраном компьютера – специальный затемняющий фильтр поставили… Скажи мне, что она видит там? Аминат плавает в сети, как в океане… вот ты в море плаваешь, а она там, в этом ИнтерМете…
- Интер-не-те. Правильно… я понимаю - она пытается творить добро. Насколько я понимаю. Ведь из-за образа жизни и болезни у неё развилось «внутренне зрение», как говорят в Индии. Знаешь? Книги ты читал – я вижу. Я человека сразу вижу… Интерес к антропософии у неё есть. Ты сразу понял – она мне рассказывала. Амина обладает даром предвидения и знает…  ей так кажется, но я в это не верю! Знает, думает, что скоро умрёт – она только не понимает до конца… можно же развязать узел, матрос,Ё! и вновь завязать по-другому.

Отец стоит у распахнутого окна во втором этаже дома, в саду пение цикад. Сзади неслышно открывается дверь и входит Абдула.

- Он говорит, что землетрясение, Урановый город… то ли помочь хочет, то ли не хочет...

Пауза…

Отец, через паузу, как бы продолжая размышлять, говорит, не оборачиваясь:

- Вот читаю… это научный журнал. Пишут там, ещё в прошлом веке писали… Читает из старого журнала: «Глубоководные погружения замедляют, а то и вылечивают загадочный синдром. Это связано с кислородной компрессией. Свойства воды…» Вот скажи мне, Абдула, почему лёд не тонет в воде? Может быть, Аллах так создал, чтобы жизнь сохранилась в непромерзающих водоёмах? Почему вода несёт в себе всю информацию, - так пишут современные учёные, - всю информацию несёт со времени зарождения жизни в Океане…

Он мягко шагает по ковру, мимо замершего у двери, верного своего нукера, потом открывает секретер, достаёт журнал:

Мухаммад-эффенди читает:  «Спазмы пространства». Что это? «Сопровождаются духовным восторгом, особыми формами вдохновения. Бессонница остаётся деятельной». Этого ещё не хватало…

…пауза…

Движение подбородка вверх, в сторону Абдулы – мол, иди. Тот тихо притворяет за собой дверь, а Отец достаёт из старого секретера, открыв там внутри небольшую дверку, вроде деревянного сейфа из цельного бука - толстый альбом почтовых марок.

Присаживается на диван и листает, долго разглядывая маленькие изображения и наклоняется над изображением Богородицы на листе потертого кляссера, где только репродукции икон. То ли молится, то ли читает негромко:

- Богородица… спаси… помилуй… водичка… Богородица-Водичка, спаси мою дочь Аминат, дай ей покой душевный и… телесный. Дай всем людям здоровья! и Аминочке моей… И мне…


Кир в комнате без окон лежит в одних штанах, на не разложенном, надувном, чёрном пластиковом, блестящим даже в темноте, диване. У него есть настоящая подушка в белой наволочке.

Глаза Кира глаза закрыты, когда охранник Абдула вносит на подносе фрукты, кусок варёного мяса и чайник с пиалой, ставит на маленький стол в углу и присаживается рядом на корточки прислонившись к стене напротив.

Трёт свою бритую башку… треща щетиной некоторое время, а потом, вдруг, говорит еле слышно:

- Лечение – это Любовь… Бессонница будет.

И уходит, легко ступая в мягкой обуви. Кир лежит на диване – темнота сквозь которую доносится голос женщины, читающей о водолечении:

  «… Полыы ы нь... Полынь – известное средство против желудочных болезней.  Настой или сок из полыни устраняет газы, благотворно действует на…» - далее не слышно.---

В темноте Кир поворачивается на бок, отлипая потным торсом от клейкого дивана.

Женский голос продолжает:

---« … кто страдает болезнью печени, меланхолией, тому следует употреблять порошок полыни, а не табак, как это делается обыкновенно. То есть сыпать этот порошок на ложку супа или употреблять его с пищей, как перец, соль и тому подобное. Одного листочка полыни достаточно, чтобы придать горький вкус одной бутылке спирта».

ПОГРУЖЕНИЕ №1
Кир и Амина погружаются в прозрачную воду в районе подводных пещер и Кир плывёт под водой рядом с ней, иногда придерживая и направляя её за руку.

Проводит её в входу в грот с прозрачнейшей водой, дальше светятся белые нерукотворные колонны, но внутрь он не заплывает, зависнув у входа.

Кир проводит рукой ей по спине, по ложбинке, от бретельки и ниже.

Одновременно в метре от Амины появляется электрический скат…

Она пугается и в панике устремляется наверх, энергично дрыгая ластами.


Наверху их ждёт резиновая с деревянным днищем, лодка с Нуриком, а рядом шикарный катер: пластиковый, чёрный, с Отцом в любимой белой льняной рубахе с длинным рукавом. Он стоит на палубе.

Абдула в камуфляже и с рацией в руке, стоит за штурвалом.

На поверхности моря всплывает пузырь воздуха и в нём появляется Амина в запотевшей маске.
Следом, из воды появляется голова Кира, одновременно струя воды, выдуваемой из его трубки. Он срывает маску, у него обеспокоенное лицо.

Общими усилиями: Кир толкает сзади в обтянутый черным полиэстером мокрый девичий зад, Мухаммад мечется у борта, Абдула рулит, Нурик пытается завести мотор лодки - поднимают её на борт. Из носа течёт кровь.

Отец кричит:

- Абдула! «Скорую» на берег вызывай!


На берегу возле Спасательной станции, недалеко от пирса стоит «Скорая помощь». Врач в белом халате мечется по пирсу с кожаным саквояжем в руке.

С катера, Отец с помощью верного Абдулы, выгружает Амину, заносят в машину «Скорой», врач осматривает, отец стоит у открытой двери, смотрит.

Врач ставит диагноз:

- Декомпрессионная болезнь. Вероятно, погружение после бессонной ночи. Алкоголь принимали?

Взбешённый Отец орёт на врача:

- Какой-аголь?! Алко-голь, твою мать!! Не спала просто, да?! (в волнении у него пробивается акцент).

Испуганный Кир сидит в машине, белом «Фольксвагене-кабриолет» с поднятой крышей, под присмотром Абдулы.

Абдуле: Дай сигарету?

Киру (Абдула): «Голуаз» только жОлтый.

Лицо охуевшего Кирилла Поздняка ;


ДОМ МУХАММАДА-эфенди
Отец в бешенстве быстро идёт через двор, мелкую пуговицу на рукаве новойо, всегда новой рубашки – никак – рвёт рукав, жарко просто скотски (!!)
Позади Абдула ведёт Кира, придерживая под локоть, но…

Отец кричит:

- Закрой его! На диван+!

Абдула запирает Кира в тёмной комнате с чёрным, надувным диваном. Кир бросается на свой потный коленкор (диван то бишь).

Кир возится в темноте и беспамятстве, весь потный, прилипая к синтетическому дивану.
Кира преследуют видения землетрясения в Урановом городе и кадры, снятые кем-то под водой, преломлённые лучами солнца разных цветов, они превращаются, переходя в летящий жёлтый песок, в драную, верблюжью шерсть и гонимые ветром, верблюжьи колючки. Слышен шум моря и подземный гул. Летит песок над барханами, бегут люди, трескается такыр, обсыпаются склоны сине-чёрной горы урановых отвалов. И дикий крик безумного осла. Дробный топот верблюжьих ног. Обсыпающиеся сине-черные горы отвалов с коническими вершинами, перевёрнутый автобус на просёлочной дороге между отвалами, возле которого мечутся люди и вдруг ---

---в полной тишине - лишь вздохи диванного липкого воздуха под потным телом Кира, да аудиозапись, разносящаяся по всему дому из кабинета Отца:

«…надо влить шесть, восемь капель миндального масла в больное ухо и заткнуть его ватой. Кто плохо слышит вследствие простуды или ревматических приступов,  тем следует употреблять миндальное масло следующим образом. На первый день влить семь, восемь капель в одно ухо, на второй день во второе ухо столько же капель и каждый раз затыкать ухо ватой. Через несколько дней больной может убедиться в результате такого лечения…»


Вокруг дома бродит Нурик, пытаясь передать записку. Видит открытую форточку, но она захлопывается изнутри. Слышит кажется, голос Амины за забором.

Тогда он заворачивает в записку камень и бросает прямо во двор.


Очнувшись и потеряв счёт времени, Кир лежит и тупо смотрит в потолок – появляется свет из-под двери.

Входит Отец с табуреткой в руке...

Садится рядом на табурет, молчит...

Кир садится на диване.
Смотрит прямо перед собой в какую-то точку на стене, мимо Мухаммада.

Отец начинает говорить:

- Ты знаешь, когда жена моя… она же умерла родами. Знаешь… Когда она была беременная, ей так плохо было. Рвало всю дорогу, тошнило, прямо мучалась… бледная… Жарко… Сделали аборт… Сына нету… Я всю больницу на уши поставил, бегали, кричали, «абанамат»!.. А потом начался этот «Большой Перевертуц»,  который называют «перестройкой»,  в результате все выдающиеся аксакалы из одного клана,  вынуждены были уступить места аксакалам из другого влиятельного клана... Возвращать надо... Пансионат делим, родственники земля есть, да… Джефу тоэе оставили… Знаешь? Он думает – я должен. Я думаю – он должен. Шакалы у него молодые. Обручился тайно с Аминкой. Думают – я не знаю… Слышишь…

Кира нет и – похоже – он теперь где-то в другом городе… так что просто молчит и потеет.

Помолчав, Мухаммад-эфенди так же, с табуретом и уходит, а Кир просто валится обратно.
 

Амина сидит в своей комнате за письменным столом у компьютера. На окнах новые, но всё же, солнцезащитные шторы – вертикальными светлыми полосами из плотной холстины.

Но опять она, очень быстро, почти слалом - путешествует по различным сайтам, делает выписки, копируя в свой файл.

Входит Отец.
В полумгле комнаты, с плотно закрытыми  жалюзи окнами, из угла в угол, он ходит в туфлях светлой кожи, а в его руках та самая, давешняя, потрепанная книга.

Вдоль стен – металлические стеллажи, с отверстиями для упоров, полные новеньких книг в цветастых обложках.

Амина встаёт из-за стола, некоторое время задумчиво, в нерешительности покачивается на пальцах босых ног без лака, (славабогуктобыоннибыл – так) - вновь ложится на кровать, закинув руки за голову.

Отец уже трясёт книжкой почти над головой:

- Дочь моя! Почему же ты – мне! - не веришь? Почему ты не хочешь хотя бы попробовать… ещё раз!?

Амина:

- Отец, кому может помочь книжка какого-то неизвестного немецкого врача XIX века?

- Но здесь говорится, что именно погружениями на глубину можно вылечить твою болезнь.

- Я устала. От твоих болезней.

Отец присаживается на корточках у изголовья кровати:

- Амина, любовь моя, тебе 17 лет, у тебя всё ещё впереди – любовь, дети, путешествия…

- Я устала.

- Ничего, ничего. C’est la vie, как говорят немцы…

АМИНА улыбается:

- Французы, папа…

- Ай, ладно! Эти француженки-ё!.. Поменьше лазай в этом… иМ-Пер-нете.  Да у тебя всего лишь аллергия… на солнце.

Амина вдруг плачет:

- Скоро будет на свет луны… Я не могу спать…

- Этот парень хороший инструктор. У него «Удостоверение подводного пловца» есть. Сам видел. Мои люди его проверили.

- А ты его спросил – может, он не хочет больше рисковать? Или хочет… не со мной… А с нормальными девушками.

Отец встаёт:

- Я заплачу ему большие деньги.

- Всё в песок уходит...

- Морской, да… Водичка нам и поможет. - Отец ходит по комнате.

- Прошу тебя, Амина, давай ты попробуешь – нужно совершить 9 погружений… А если и это не поможет – поедем в Европу… В Америку… Куда захочешь… Где есть хорошие специалисты… В кого ты такая упрямая у меня?!

- В вас, Мухаммад-эфенди… сори, в тебя, отец, в тебя…

Он останавливается у двери.

- Прости меня, родная, я знаю, знаю всё я…

И выходит, тихо притворив дверь. Амина встаёт, подходит к компьютеру, включает его. Выдвигает верхний ящик стола, достаёт мятую записку от Джефа, читает.

Рвёт листок, снимает с шеи кожаную верёвочку с ключом из серебра, похоже – так бликануло, что…  - бросает клочки бумаги в открытый ящик стола и резко его задвигает, заперев ключиком.

Ночью, Амина в платье с длинным рукавом, чуть ниже колен, на голове синий шёлковый платок – крадётся по дому, выходит в гараж, отпирает ворота. Не заводя мотор, бесшумно выкатывает скутер на улицу. По дому разносится голос женщины, читающей второй век, книгу о водолечении:

«…лет сорок, пятьдесят назад, слабительное употреблялось только в определённое время – раз или два раза в год в известную четверть Луны.  Точно так же было принято пускать кровь в известное время года, обозначенное в календаре, но времена и люди изменились»...

Голос резко обрывается – выключается запись где-то, по-видимому, в кабинете отца.

Отец выхаживает по двору,---

---видит распахнутые ворота гаража.

- Нет скутера!

- Нет скутера!!

В доме переполох, все в панике.

- Абдула! – кричит Мухаммад. - Где мотороллер?! Амина где?!


Абдула выводит Кира из тёмной комнаты. Они идут по коридору.
Входят в кабинет отца, тот стоит у окна.

- Кирилл, ты знаешь, где Амина?

- Нет.

- Куда она могла поехать?..  Сынок… иди с Абдулой. Иди и найди мне её. 


Старый город. Кир и на полшага позади него Абдула – идут между торговыми рядами: фрукты, овощи, зелень, говор на местном наречии, на украинском, русском.

Чуть поодаль за ними следует молодой парень, обгоняет их, не оглядываясь, сворачивает в сторону. В трёх, четырёх метрах за Киром и Абдулой теперь идёт ещё один Наблюдатель  лет пятидесяти.
Он упорно обходит каждого встречного и ни на шаг не отстаёт.

Абдула оглядывается и что-то говорит Киру, склонившись на ходу к его плечу. Наблюдатель видит это, ускоряет шаг и теперь следует за Киром в двух шагах позади, за левым плечом.

Кир видит, что за ними следят.
Проходит ещё несколько метров и у входа в чайхану «Бигмачная»---

---резко сворачивает за угол.

За «Бигмачной» Кир исчезает среди толпы покупателей, поднырнув под прилавок с фруктами.
Абдула растерянно озирается - Кира нигде нет.


Кир и Амина кормят птиц на набережной, ближе к Ротонде. Подъезжает туристский автобус, останавливается неподалёку, на гостиничной площади.

Развесёлый, как ярмарочный зазывала, шофёр, идёт ближе к набережной с мегафоном и предлагает экскурсию в древний город:

- Экскурсия! Экскурсия на Плато: древний город,  иудейско-мусульманское.. и христианское кладбище монастырь, в пещерах служба, иконы, свечи-пещеры-в горах - ранние христиане жили в пещерах теперь монастырь отреставрирован – служба-древний город на Плато… Кладбище христианско-мусульманско-еврейско-иудейско…


Яркий «фирменный» автобус катит по предгорьям. Звучит музыка рэгги – водитель включил видеомагнитофон. Кир и Амина смотрят в окно.

Проезжают палаточный городок беженцев. За окном виден КПП с полицией и военным патрулём.

На видеоэкране под потолком автобуса идёт концерт группы, исполняющей рэгги. Светловолосые люди с дрэдами до пояса, играют не хуже африканцев.


Звучит музыка рэгги. Кир и Амина гуляют, рассматривая древние постройки.
Мёртвый город на плато - со всех сторон ущелья.

Кир и Амина сидят под старым деревом, увешанным разноцветными тряпицами. Кир рассказывает Амине о своём детстве:

- У нас в Азии, в Средней Азии - во дворе нашего четырёхэтажного дома, его чирчикским называли, крашеный жОлтой известью по шершавым стенам - панели привозили из города Чирчик. Это под Ташкентом. Так прямо у нас во дворе была у нас зона, как площадка для игры, детский мир… Там уже строили следующий дом - строили заключённые. Утром их привозили, вечером увозили и мы пробирались в зону, где лазили по бытовкам и играли в войну. Так вот выходишь утром на балкон, а у нас был второй этаж, и прямо перед собой видишь зэков в робе, которые бродят по зоне и один заключённый большим таким  осколком зеркала пускает сильный солнечный луч на мать, развешивающую на балконе бельё… Она же в халате была, без рукавов… «Сеанс»... Ё-моё.

Амина перебивает:

- Вот бы спустится по этому косому лучу… и вознестись… Кир, у меня уже несколько ночей бессонница. Но при этом сознание работает…
- Надо делать контрастный душ!

Смеются оба, вспомнив отца её с водяными обёртываниями и другими водяными фишками ;

- Голова отдыхает тогда и можно не думать… под холодным душем не очень подумаешь.

- У каждого свой способ не думать, как говорил один мой приятель, Царство ему небесное.

Прорубленное в горе окно, выходит на глубокое ущелье. В каменном проёме видна следующая гора и как раз в этот миг там пролетает орёл - Кир и Амина целуются на фоне «окна», где прямо в закатном солнце кружит птица небесная...
 
Нурик сверху несёт дрова, собранные по склонам сухие ветки.

Уже вечер и горит костёр, недалеко от дерева с тряпками на ветках, что зависли в безветрии.
Амина и Кир рядом, она греет руки над пламенем.

Нурик где-то поодаль, в темноте у пещеры, шуршит дровами, потом затихает на ядовито-зеленом уже не новом спальном мешке, спальнике Кира.

…пауза…  заполняется потрескиванием в огне костра.

- Бессонница – это время, конечно… Вот у Брюсова есть строчка: «Время, место – мираж, прохожий». Время у него – мираж… Его просто нет… вернее, оно больше не продолжается…  А место… место может быть другим. Из другого Места - лучше видно, - Кира явно пробило на текст)

Из тьмы пещеры появляется Нурик, подкладывает в пламя сухие ветки.


Кир и Амина поднимаются наверх, к радиотелескопу на горе.
Чаша – белая на фоне звёздного неба - экран телескопа в обсерватории - приходит в движение - ясно виден ковш Большой Медведицы.

Они заворожено стоят и смотрят на подрагивающие вибрации белой круглой тарелки в близком небе.


Спускаются по проторенной здесь дороге, переходящей местами в тропу между колючими горными кустами, вниз, к Плато.
Амина рассказывает на ходу:

- По нашей семейной легенде, прабабка оказалась с прадедом, белым офицером, в Баку. Прадед после долгих мытарств добрался с дочерью до Тегерана. Дневник прабабки до сих пор хранится в семье, как реликвия. Он на французском, но я перевожу ночью. Чтобы не рехнуться, когда бессонница. Наизусть помню:

«Ощущение лжи вокруг – ощущение чисто физическое. Я этого раньше не знала. Как будто с дыханием в рот вливается какая-то холодная и липкая струя. Я чувствую запах… - нет, не так, - я чувствую не только её липкость, но и особый запах, ни с чем не сравнимый»….

Вот так… Я всегда чувствовала, что должна жить в этих краях. Структура моего тела и местная вода – идентичны...

- А мы как-то раз ехали в этих местах с отцом на платформе железнодорожной В Красноводоск из Уранового города. Это, ну, такая плоская площадка на колесах без крыши… и тогда я впервые увидел эти пески, барханы, как в Азии, мы перевозили машину новую с четырьмя глазами, как шутил отец, потом на пароме через Каспий до Баку и дальше… в Россию.


Кир просыпается в пещере – ни Амины, ни Нурика…

Постояв, у вырубленного в каменной стене пещеры окна, он выбирается наверх, идёт мимо дерева с обвисшими мокрыми тряпками, по каменной колее, пробитой телегами и водичкой (!!), как НЕ говорят экскурсоводы, но на самом деле это так, он знает – вода камень точит…

На краю пропасти - остатки древнего городища, а на самом обрыве – стена вровень со скальным отвесом, где парят птицы небесные – перед окнами…---

---За окном парит орёл. И тишина. Лишь клёкот птицы с высоты.

Кир спускается в Долину - к древнему храму, вырубленному высоко в скалах.

Сидит на паперти храма, на каменных ступенях, поедая батон, запивает молоком из коробки, маленькой пирамидки - откусывает уголок.


Тем временем, Амина проводит время в компании молодых хиппи, новых левых коммунистов и прочих авангардистов. Из Питера и Москвы.

Они поставили палатки на той стороны склона Долины - напротив скального храма, где по вырубленным в стене галереям ходят монахи в чёрном одеянии.

Молодые люди снаряжают жОлтый мотороллер - за вином, приторачивая к её скутеру, две пластиковые канистры. Амина стоит рядом и смотрит на это весело. Курит, свёрнутую из двух курительных бумажек, длинную сигарету, глубоко затягиваясь и задерживая дым в лёгких, насколько возможно. Передаёт, сидящему рядом на камне, длинноволосому блондину с двухнедельной небритостью. Это Уммагумма, ему 30 лет или около того и он в своей компании, видать, старший.

Все «разговаривают»:

- Кто такие «князья Солнца»?

- Ответ - Не признающие времени.

- Уж скорее не признающие Ночи, ибо День ей отмеряется.

- Что и есть циклическое Время.

- То есть, они всю дорогу купаются. В волнах моря?

- В лучах Солнца. Так что ли?


Уммагумма и Амина идут по берегу озера горного озера, вдали видня бетонный технологические сооружения, похожие на плотину\дамбу водосборника.

Она то и дело прыгает, поднимая юбку всё выше и выше, по скользким, прибрежным плоским валунам.

УММАГУММА говорит:

- Это происходит с тобой ночью, далеко от берега уже. Море спокойное, но оно как бы заманивает тебя. Не хочется плыть назад… Кто плавал далеко ночью – все знают, все проходят через это. Ты пьянеешь от моря. Это не самоубийство… - нет.

Амина слушает, обмирая и… вдруг!---

---оскальзывается и падает в озеро.

Погружается под воду с головой и вспышкой сознания видит---

---Лицо Кира---

--- он завис под водой, странно замер над стоящими в ряд бюстами членов политбюро компартии СССР, словно это подводная ART-галерея художников на глубине 13 метров в Тарханкуте.---

---Он скидывает акваланг. Похоже, у него свело икры ног.---

---Акваланг ложится на дно, чуть подняв песчаную муть цвета уранового, азиатского бархана, со дна Окенана.
 Небольшой скат, испуганно метнулся в сторону.


Аминатка в мокрой юбке, на ходу отжимая волосы, бежит вдоль озера, сверкая коленями из-под задранной юбки.
Голос Уммагуммы: «Пьянеешь от моря, звезд и ночи, плывёшь в пространство и вдруг идёшь ко дну. Пространство пожирает тебя…»
Она быстро спускается по склону, выскакивает на Плато---

---а за ней, сверху, неспешно подскакивая, поспешает Уммагумма.

Амина бежит по каменистой древней дороге к дереву в цветастых ленточках, а  нескольких метрах позади, её пешком догоняет ; Уммагумма.

Амина  садится, прислонившись спиной к дереву, пытается отдышаться. Подходит Уммагумма.

- Уммагумма… вот я, наконец, и произнесла твою… имя твоё. Помоги мне. Надо найти Кира. ОН крутой. Азиатский русский. Я знаю – ему плохо, он куда-то попал… не туда, бли и и  ии-ин! Возьми, пожалуйста, мой скутер. Сможешь? У меня такое чувство - мой друг попал в беду.
- Два капитана… - чей –то гнусный голос со спальника у палатки, или изнутри соседней палатки, теперь не разберёшь.


Уммагумма на аминаткином скутере - мчится вниз по горному серпантину - асфальт летит под переднее колесо мотоскутера, но рёва двигателя не слышно: лишь свист ветра и музыка с гор – просто явлены звуки музыки.---

---“PINK FLOYD”, UMMAGUMMA, 1969---

Голос, голос в пространстве: «Такое невозможно объяснить тому, кто никогда не уплывал в открытое море прочь от берега, туда, где начинаешь чувствовать ритм освобождения от собственного тела, от реальности и материи…»---
 
Тормозит на повороте у обрыва – внизу храм. Крестится, не сходя со скутера.

Срывается с места и уносится дальше, но шума двигателя нет – есть шум ветра и голос:

---«…и всё, что от тебя остаётся – это ощущение бессмертия, общего с океаном и звёздами».


Скутер с Уммагуммой в седле, мчит по узким улочкам, по набережной к Спас-станции: лишь пустая раскладушка на конце мола, перевёрнутая ветром, тащится по пирсу и вот-вот упадёт в море.

Окна распахнуты на причал, к морю…


Долина
Кир слышит колокольный звон. Спускается в долину, к храму, где бродят туристы. Вырубленные в скалах залы и кельи пусты, но всё отреставрировано и расписано. Слышно, где-то идёт служба.

К. спускается вниз по каменным ступеням, переходящим в узкую, асфальтированную вчера, дорогу вниз, к Авто-Станции. На свежем мокром асфальте остаются следы его сандалий.

Но выходит он к жОлтому сумасшедшему дому призрения, где у деревянного заборчика, встречает гуляющего психа, похожего на Наиля Абдуловича из Амаркорда («Женщину хочу» - на дереве – да!)
 
Псих Наиль протягивает соломинку и предлагает вдруг:

- Посмотри в соломинку.

Кир приставляет её к левому глазу, зажмурив правый, но потом меняет местами – зажмуривает левый глаз, а соломинку приставляет к правому. Смотрит.

- Что ты там видишь? – спрашивает серьёзно Наиль Абдулович.

Кир (неуверенно):

- Может, Бога…
 
Псих-На весело смеётся, забирает соломинку, отбегает в сторону и уже на ходу кричит, оборачиваясь:

- А вот так сходят с ума!.. ключ от железной двери в тюремной стене у пассажира на шестом этаже он не знает где…, - всё тише и страньше, всё тише и страньше…


Обратный путь туристического автобуса с Киром у окна: мимо палаточного городка беженцев. На КПП автобус останавливает военный патруль. В салон входят двое солдат с автоматами Калашникова наперевес. Проверяют документы. Кир предельно напряжён. Солдаты проходят мимо него. Слышны голоса солдат в задних рядах салона: Проверка-на, докУменнты-мэ э э…

Мимо Кира солдаты впереди себя выводят троих азиатов.

Выходят из автобуса.

Дверь закрывается.

Автобус трогается.


Ночью на спасательной станции Кира будит громкий стук в дверь. Он вскакивает, гасит ночник. Заглядывает в окно – темнота и шум волн, разбивающихся о бетонные сваи.

На цыпочках подходит к двери, ждёт, прислушиваясь. Распахивает её - никого. Большой ветер над морем.

Садится на краю своей шконки без спальника – это его постель…

Он, с лицом белее мела, зажигает верхний свет.


Кир спит на раскладушке на самом краю пирса. Море гладкое и спокойное, ветра нет. Из-за моря медленно встаёт солнце. Кир открывает глаза, откидывает драный спальник, ныряет голый с пирса.

Его тело погружается под воду,---

---расслабившись безвольно, будто тонет с закрытыми глазами---

---задерживает дыхание.

Вдруг - вспышкой сознания - видит Амину, медленно, как в кино, падающую с камней в воду озера. Видит -  она погружается с головой под воду.

Распущенные мокрые аминкины волосы в воде словно растения в горной реке…


Кир голый -  бежит быстро - по пирсу – к своей Спас-Станции.

В комнате надевает льняной, как новый, ещё светлый костюм - на голое, мокрое тело.


Амина бродит по улочкам Старого города. Что-то ищет, расспрашивая о чём-то горожан. Её, то ли не понимают, то ли сторонятся. Она перестаёт задавать вопросы, просто ходит и смотрит.

На узкой окраинной улочке, Амина сталкивается с весёлым Татарином, владельцем кафе “BAR TATAR”.

- Вай! Амина-ханум! Паа а аа-а чему здеээсь..? Сестра замуж идёт, свадьба у нас доме, скорей иди!

И, как Амина не упирается, он тащит её за руку по улице.


Затаскивает её на шумную свадьбу. Амина апатично и безвольно следует за ним. Здесь представители всех национальностей, населяющих этот край. Кир тоже здесь, уловленный, очевидно, таким же способом. В своём мятом, но уже сухом костюме.

Кир и Амина в разноязыком шуме и гаме тихо переглядываются, обмениваются взглядами, Кир садится рядом и касается её руки.

Пьют вино, Амина оживляется. Ночь.

В небе ясный ковш созвездия Большой Медведицы.

Уже под утро свадьба высыпает на улицу. Татарин, пьяный в стекло\ «до стеклянной прозрачности», но неутомимый, тащит Кира и Амину к морю, кричит:

- Смотрите! А вон яхта – мой! Купил!! Айдааа! Со мной! - ехать. Вперёд! Давай, давай… Кира…Мина, давай! поплыли!!
Ты будешь ехать?! – орёт он, уже отвязывая конец ;


ТАТАРИН крутит отвязным) концом, орёт:

- Мы будем ехать-нет?! Кирамина!!.. а-а-а-а…

Он стоит на носу своей «лодки», а вокруг - неспокойное утреннее море. Нетрезвая троица бесшабашно выходит на утлом судёнышке в море.

Кир и Амина простодушно радуются ветру и волнам, стоя на палубе «яхты», на поверку это похоже, взятая на прокат лодка с мачтой, стилизованная под старый баркас.

Татарин в кубрике пьёт из горлышка остатки дагестанского коньяка.

Непогода усиливается.

Кир, несмотря на хмель, беспокоится, оглядывает катер и…---

---…Татарин засыпает у штурвала.

Кир тормошит его, но тот безжизненно валится на палубу.

Ветер усиливается до штормового.

Амина смертельно напугана, крепко держится за поручен побелевшими руками.

Татарин не реагирует на пощёчины, перекатывается по рубке, как труп. Кир пытается править судном
Качка усиливается и судно болтается с борта на борт.

КИР (кричит). Амина! Держись крепко! Амина! Ты меня слышишь?

Амина слышит крик Кира и пытается громко крикнуть:

- Да! Да! Да!

Бледное лицо Амины искажает судорога, её рвёт. Она наклоняет голову вниз, её плечи содрогаются, но руки продолжают стискивать поручень. Рёв ветра.

Яхта зарывается в волну Амину швыряет на Кира. Он видит совсем близко
её застывшее лицо, приоткрытые от ужаса, как от желания, губы.

Открытое море. Шторм. Крохотный катер в месиве волн.

Ветер стихает. Катер болтается в море.

Татарин лежит в полумраке кубрика. Кир и Амина, мокрые и измученные сидят рядом на палубе, прислонившись спиной к бухте синтетического оранжевого каната.

Кир принимается рассказывать:

- Мы там так хорошо жили в нашем городе детства и юности… Родители наши были первыми колонистами и когда соседи делали плов, носили и давали всем пробовать, а мы жили в двухэтажных коттеджах, построенных для первооткрывателей-пионеров… Детям плов давали прямо во дворе. У нас беседка была в саду и мы устраивали театр у нас в беседке.  Мы играли там представления…  и нам собирали по десять копеек.


УРАНовый город
Узбеки бегом, в белых одеждах с носилкам на плечах юношей у входа кладбища медресе с гнездом аиста на крыше. Юноши снимают носилки с плеч с покойным под белым покрывалом... Много стариков.

На сторожевом холме среди кишлаков горит высокое пламя.

Землетрясение:
---трещина в такыре разрастается в сторону подрагивающего самолётика-«кукурузника»на краю поля, упирающегося в хлопковое, сыпятся склоны отвалов, кричит на самом краю котлована по выемке руды глубиной 300 метров – безумный ишак.

На дне котлована шевелятся маленькие землеройные машины, валятся, кувыркаясь, будто модельки, с серпантина утрамбованной самосвалами, дороги, грузовички и бульдозеры словно из «обучающего» мультика…

 
Поезд на вокзале берут штурмом толпы русских с чемоданами ---
--- Среди них Кир – его лицо.

В руках женщины, покрытых морщинами по смугло-загорелой коже – мантышница из алюминия (трехэтажная кастрюля для приготовления мантов))


Кир стоит на десятиметровой вышке над «прыжковой» ванной в бассейне и никак не решается прыгнуть. Снизу голоса пацанов: «Кирюха давай, не ссы! прыгай!»…

Забетонированная прыжковая ванна без вышки.

И голос взрослого Кирилла продолжает свой рассказ:

«В наш театр приходили взрослые, дети – все. Все, про всех всё знали…  Делились, выручали… Мой велосипед опробовали все, и пацаны и девчонки. Купил отец, «Школьник» назывался. Я в спицы цветную бумагу вдевал, вправлял между спицами и она так шуршала на ходу. Как я гонял на нём! Один раз врезался со всего налёту в край деревянной песочницы и слетел с седла, врубился прямо лбом в противоположный край песочницы. Вот, смотри! Шрам остался…» - он показывает Аните  бровь над правым глазом, приближается лицом---

---к её лицу…

Амина улыбается слабой осторожной неуверенной улыбкой и касается его брови пальцами---

--- дрожащими, тонкими, слегка смуглыми.

Она нежно прикасается губами к его подбородку…


Штиль. Катер медленно дрейфует в открытом море.

Ночь
Кир и Амина сидят в кубрике, прижавшись,  друг к другу. Её глаза открыты, но… они какие-то остекленевшие.

Она вдруг начинает говорить на чистом французском языке от имени своей прабабки: «La Russie g;re maintenant la poign;e depersonnes ; laquelle le reste de la population dans la grande majorit;, est n;gative, voire hostile. Il s'av;re la v;ritable image de l'invasion ;trang;re. Letton et r;giments chinois et Bachkirs, les plus fiables et peindre cette image. Bodyguard Lettons et mongole compos;e des bolcheviks». - Кирилл внимательно слушает звук её голоса: «Les prisonniers tir Chinois - captur;s. Chinois et r;giments Bashkir sont envoy;s ; l'arri;re de l'offensive rouge qu'ils courir et ils courent! vsttit leurs mitrailleuses et de faire un tour. N’est-ce pas le joug des Mongols?» \ Россией сейчас распоряжается ничтожная кучка людей, к которой вся остальная часть населения в громадном большинстве, относится отрицательно и даже враждебно. Получается истинная картина чужеземного завоевания. Латышские, башкирские и китайские полки, самые надёжные, дорисовывают эту картину. Из латышей и монголов составлена личная охрана большевиков. Китайцы расстреливают арестованных – захваченных. Китайские же полки или башкирские идут в тылу посланных в наступление красноармейцев, чтобы когда они побегут, а они бегут! Встретить их пулемётным огнём и заставить повернуть. Чем не монгольское иго?»

Внезапно просыпается Татарин.

Смотрит на пассажиров и смеётся.

Заводит мотор и катер уверенно набирает скорость.

На горизонте показываются береговые огни...


На берегу свет фар автомобилей, суматоха, катер встречают шумные встревоженные друзья, спасатели, полиция во главе, с нервно потирающим руки,  Мухаммадом.

Пользуясь сутолокой, Кир ускользает от всеобщего внимания- уходит  в сторону спасательной станции по берегу...


На рассвете
Мухаммад-эфенди, Абдула, Кир и Аминат - на большом, чёрном, пластиковом катере готовятся к погружению в свете мощного прожектора с рубки.

На Амину надевают гидрокостюм.

Кир прыгает в воду с борта в полном снаряжении дайвера – спиной вниз, лишь мелькает, жОлтым и ярким, в пойманном луче, встающего  з а   м о р е м,   Солнца -  профессиональная моноласта.
 
Кир плавает недалеко от катера, в ожидании Амины.

Она медленно спускается по лестнице, перекинутой за борт, её за руку придерживает отец.

За морем медленно встаёт солнце – долго.

---Тишина, лишь лёгкий нежный плеск воды о борт катера... и тут же начинает звучать волшебная музыка - на палубе катера сидит Виолончелистка, лет уже сорока. Она в концертном платье, между ног - виолончель. Её инструмент издаёт волшебные звуки)

Над тихим морем, высвеченным светом солнца, плывут звуки музыки. На морской поверхности появляются пузыри воздуха и выныривают две головы в гидрокостюмах и масках. Амина опускает маску на грудь и радостно смеётся.

На борту хлопает в ладоши и подпрыгивает Мухаммад, бросается целовать и обнимать Виолончелистку, та встаёт, левой рукой придерживая инструмент, правой гладит аминаткиного папу по спине.

В его глазах – слёзы.

На берегу дежурит «скорая помощь».


«Скорая» въезжает во двор дома Амины, за ней белый «Фольксваген-кабриолет» с поднятой крышей – за рулём Абдула.

Из «Скорой» выходят Кир, Мухаммад, следом показывается нога Виолончелистки, она озирается, приподнимая всё выше подол – Мухаммад помогает ей спутиться окончательно на землю. С переднего сиденья легко спрыгивает на каменные плитки двора, весёлая Амина.


В кабинете Отца сидит Виолончелистка. Мухаммад-эфенди включает магнитофон - звучит голос чтеца, женщины, читающей книгу доктора Себастьяна Кнейпа:

«… Кто страдает сильным кровотечением из носа, тому я советую втягивать носом отвар из полевого хвоща.  Это растение должно находиться в каждой домашней аптеке в большом количестве. Царская свеча, вербишник, таровяк серпововидный… для груди и одышки…»---

---Но тут вступает Виолончелистка:

- Махмуд, попробуй масло зороастрийев! – серьёзно так говорит она из массивного кресла с высокой спинкой.

- ?..

- Ну, из сорняков давят которое, там у них… в горах-то…

- Виола! – сдерживая бешенство, свскрикивает Мухаммад, - во-первых, я тебе никакой не Махмуд! А во-вторых… дай дослушать!

---«…А Вербишник употребляют, как средство для полоскания горла, а также катара, скопления мокроты в груди…»…


Утром, на краю пирса сидят Кир с Нуриком.

Кир раздумчиво говорит:

- А я все дни напролет говорю: Амина, Амина всегда прохладная, - говорю сам с собой. Аминка даже в самую сильную жару всегда прохладная. Так можно рехнуться! Сам с собой разговариваю постоянно, без конца! Нурик! Теперь мне мало моря! Мне нужен водопад в горах, вода в тени деревьев на берегу горного озера, падающая, прохладная вода…


Дом, копия того, что был у Таможни в фильме «Белое солнце пустыни», стоит на пустынном, песчаном берегу моря. Вокруг шляется стая то ли бездомных псов, то ли мутировавших шакалов.

В доме, в большой комнате, заваленной трупами рыб с ободранной кожей, Джеф потрошит осетров с помощью похмельных Кука и Кристины. По периметру комнаты посередине стены полка и по ней рядами - стеклянные банки с чёрной икрой. Возвращается Нурик, входит в комнату.
Джеф сразу злобно кричит на него:

- Ну что?! Передал записку? Говори же, нах!

- Не смог встретить… потом…

- Пинчара, нах! Знаешь, что с такими, как ты в зоне делают? Что ты своими глазками хлопаешь?! Придурок… обиженный, нах. С вазелином можем всё, знаешь? Ты понимаешь? Поймёшь, когда пидором станешь.

Нурик, онемев от оскорбления, не может вымолвить ни слова, но потом, всё же справляется и начинает было, говорить сдавленным голосом:

- Потом… закинул… в окно…

Джеф пьёт пиво и уже не слушает, разглядывая полулитровую стеклянную банку, набитую чёрной икрой.

Нурик выходит ни с чем...

Вечером, полувоенный катер Джефа медленно кружит в море напротив причала у дома Амины.

На борту большого, неаккуратно крашеного, давно списанного торпедного катера, Джеф, Татуш в камуфляжных шортах весь истыканный по торсу, как зебра. Тут же и Кук с Кристиной.


На Спас-Станции, Нурик роется в вещах Кира, шарит в столе, под кроватью и… достаёт пистолет для подводной охоты из рюкзака Кира.

Насыпает дробь и порох на газете, расстеленной на дощатом столе. Причём, засыпая порох в патрон, делает всё правильно, как его учил ещё дед на охоте.

Засыпает в патрон крупную дробь.

Заряжает пистолет, крепко сжимая его в руке.

Выходит из комнаты, хлопнув дверью.


На заходе солнца Кир и Амина выходят в море на резиновой лодке с дощатым днищем, к скалам с подводным гротом и природным тоннелем в скалах.

На борту катамарана намалёвано белой, свежей масляной краской:
    
   А М И Н А

Буквы шевелятся на резине, как живые, подвесной мотор «Ямаха» ревёт над тихой водой. Охранники сопровождают их на чёрном, пластиковом, дорогущем катере отца, следуя за лодкой в кильватере. 

Кир и Амина прижимаются бортом у входа в природный тоннель в скалах. Раздеваются и голыми, в ластах и масках ныряют под воду, где плывут рядом, потом обнявшись, кувыркаются, выныривают и вновь уходят под воду, а солнце тем временем садится за море.

Аминат сидит на пляже у дома. Тихо смотрит на догорающий закат. На песке, наполовину втянутый, резиновый катамаран спасателей колышется на мелкой волне прибоя. К причалу, сложенному из крупного камня, пришвартован катер Мухаммада. Под шелест волн поют птицы на берегу в бывшем парке пансоната.

Кир стоит на палубе катера и машет Амине рукой.

Амина в ответ посылает ему воздушный поцелуй.

Кир красиво, не заваливая ног, ныряет с его борта и почти без брызг входит в воду. Подплывает мощным баттерфляем к пляжу, а когда становится мелковато, переходит на кроль и через несколько минут - почти вплывает на песок пляжа, радостно поднимает мокрое лицо---

---Амины нет...

Он мечется по пляжу – Амины нет нигде.

Бежит по песку вдоль воды в сторону каменного пирса, к частному причалу Мухаммада.

Вновь поднимается на катер, останавливается посреди палубы, озирается вокруг. Тишина и только шум волн.

Закат уже погас, но ещё светло.


Смеркается.
Мухаммад вместе с Киром и Абдулой ходят по берегу. К ним бежит Полкаш с мощным фонарём в руке.
Мухаммад кричит:

- Аминаат! Амиинааааа!!

Абдула мощным шагом ломится через кусты, поднимается на горку за пляжем, заросшую кустами диких растений, оглядывает их, возвращается на пляж и вдруг---

---бежит вдоль воды в сторону своего шефа Мухаммада-эфенди.


Кир идёт вдоль воды уже далеко от пляжа, домов теперь нет, а вдали видны скалы, он спотыкается, падает, а поднявшись на ноги, видит вдруг: босые ноги, торчащие из-под куста. Подходит ближе.

По пляжу бегут Абдула и Полкаш с двумя полиментами в форменных рубашках. Полкаш отдаёт одному из них свой фонарь.

Кир неподвижно стоит, к нему подбегают Полкаш с полиментами - замирают….

В свете мощного фонаря, подрагивающего в руке Полкаша – голый труп Нурика с пластиковым чёрным мешком для мусора на голове – узнают его по незаконченной татуировке на груди – одноногий лев в прыжке.


Маленький третьеклассник Нурик стоит у доски и читает наизусть басню:
- Как смеешь ты, наглец, (дальше тараторит быстро-быстро) - нечистым-рылом-здесь-чистое-мутить-питье-моё-с-песком-и…ии-иии - он заикается, - и с илом?

Весь класс гогочет.
Н
урик продолжает, всё больше заикаясь:

- Ах, я чем виноват? Молчи! устал я слушать. Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать. Сказал и в темный лес Ягненка поволок.


Ночью в доме Амины, полно полиции, во дворе сидит на топчане толстый Полкаш, а отец ходит вокруг круглого бассейна, где пучится в пространство черноглазая белая жаба.


Ночью по берегу шарят лучи мощных фонарей и ходят туда-сюда, люди в военизированной форме, то ли полиция, то ли солдаты.

Два охранника в чёрной форме несут по пляжу труп Нурика, с чёрным полиэтиленовым мешком для мусора на голове.


Рано утром Мухаммад-эфенди, Кир и Абдула выходят из ворот дома Аниты. За плечами Абдулы небольшой, плотно набитый вещами, классический, брезентовый рюкзак.

Поднимаются вверх по улице, в сторону гор. Идут рядом посередине узкой асфальтированной улицы, переходящей в шоссе, после того, как заканчиваются одноэтажные дома.

За их спинами, в начале улицы, начинают золотиться в рассветной мгле, новенькие купола православного храма.

Идут друг за другом по обочине шоссе над городом. Впереди отец Аминат, за ним Кир и в арьергарде – Абдула. Проезжает единственная грузовая машина, на которую они не обращают внимания. Внизу светится немногочисленными уличными фонарями, Старый Город.


Все рое выходят к мосту через давешнюю речку с водопада, проходят к деревне из солидных кирпичных домов.

Так же, друг за другом они сворачивают на окраинную, освещённую едва встающим солнцем, улочку в противоположном конце деревни. Дом с двумя гаражами.

У ворот стоят двое мужчин, по виду, ровесников аминаткиного отца. Со двора слышен пьяный гам.  По фасаду первого этажа дома горит свет в трёх окнах.

Над большей частью двора, от ворот до гаража, положены брусья, на которые пророс плющ и виноградник.

Спелые гроздья винограда, слегка мутные от пыли, свисают над широким топчаном, перед которым стоит огромный длинный деревянный стол.

Сидят, лежат и бродят вокруг, наливая, закусывая и выпивая - Кук, Кристина с ружьём, бухой Татуш в камуфляжных шортах и брат Джефа, Мехмет (44 года). Тут же пара псов из дома таможенника, с шипованными ошейниками. Это огромные старые азиатские овчарки.

Первый мужчина достаёт из-под пиджака пистолет.

Второй достаёт из кармана гранату.

Во дворе - пьяная Кристина ставит ружьё рядом с собой и достаёт мобильный телефон.

Абдула раскрывает рюкзак, вынимает принесённый инструмент и вышибает замок. Пропускает вперёд Мухаммада-эфенди. Кир пытается смело пройти раньше, но Мухаммад отстраняет его---

---и входит во двор.

Кристина, видит Мухаммада-эфенди и что-то визжит в мобильник.

Абдула в два прыжка оказывается у гаража, где так же ловко открывает замок. Кристина отбрасывает мобилу и стреляет из своего двуствольного ружья. В дыму выстрела Абдула невозмутимо выводит Амину из гаража. Мужики настолько пьяны, что только тупо смотрят на развитие событий, но собаки бросаются на Абдулу и Амину. Абдула отталкивает, почти бросает девушку к отцу с Кириллом, а сам остаётся один на один с двумя псами.

В его руке появляется кинжал. В запястье впивается клыками кавказская овчарка. Мехмет сзади бьёт Абдулу по затылку полной, литровой и к тому же квадратной, бутылкой водки.


Мухаммад-эфенди прыгает с причала на палубу своего катера. Амина отвязывает конец с чугунной бухты.

Мухаммад выводит в бухту свой шикарный чёрный катер. Подносит к уху свой мобильник:

Мухаммад кричит:

- Джафар, срочно пришли солдат ко мне в дом! Да, да! В дом!! во дворе там люди Джефа. Я ухожу, Полкаш. Будет пожар .


На спасательной станции Кир мечется по комнате – быстро собирает документы и вещи в рюкзак.

Кир бросает рюкзак в резиновую лодку с дощатым днищем. Надпись размашистыми буквами, намалёванная белой масляной краской на резиновом борту:
                А М И Н А
Буквы шевелятся вместе с резиной, лодка бьётся о бетонную сваю.

Кир по колено в воде, в белом, мятом льняном костюме, изрядно потрёпанном и грязном, переваливается через борт катамарана, заводит навесной мотор. Под рёв лодочного мотора «Ямаха» на пляже появляются молодые «воины» в камуфляжных шортах, во главе с пижоном Джефом с чёрной бородо, в чёрных джинсах и чёрной майке. Джеф достаёт пистолет и стреляет вдогонку Киру.

Лодка, глиссируя, уходит в сторону причала у дома Амины.

К пирсу Спас-Станции причаливает полувоенный бывший торпедный катер, где на борту уже сильно пьяные Татуш и Кук.

Джеф с воинами в камуфляжных шортах, а это четверо молодых здоровых парней, заскакивают на борт. На пляже пансионата, со стороны дома Мухаммада и Аминат - спускаются полицейские во главе с Полкашом.

Дом Мухаммада-эфенди окружают российские солдаты с автоматами, мелькают давешние лица, знакомые по драке с Киром.

Вдоль берега быстро идёт серый бывший топедный катер – на носу стоит Джеф.

Джеф смотрит в бинокль и видит чёрный катер Мухаммада, уходящий в сторону скал с природным тоннелем.

Полувоенный, серокамуфлированный катер Джефа, с палаткой на палубе, движется в направлении катера Мухаммада. 

Чёрный катер останавливается у входа в туннель.

Катер Джефа приближается к скалам. Пьяный Татуированный в камуфляже лезет в палатку, плотно закрыв за собой все молнии – внутри мелькает синий надувной матрас – синего бархата, какой-то модный, велюровый что ли.

Приносит Джефу винтовку с оптическим прицелом, при этом из кармана на его бедре торчит плоская бутылка дагестанского коньяка.


Из тоннеля выходит лодка с Киром. Приближается к катеру Мухаммадаа. Прижимается к чёрному пластиковому борту. Мокрый Кир забирается на борт катера.

Мухаммад приносит металлическую фляжку в кожаном футляре и протягивает её Киру, который сидит на палубе, выжимая свой льняной, метафизический ; пиджак.

- Амина спит в каюте. Я ей дал бальзам. Выпей, это как лекарство. Силы даёт великие. На травах. 120 местных растений там…

- 127, ага.

Кирилл отпивает глоток. Отец Амины присаживается рядом и тоже отпивает глоток. Продолжает говорить:

- Амине нравится жить в пространстве трагедии. Она во многом играет. Бессонницу можно было давно победить. Это возраст такой.

Кир видит, приближающийся катер Джефа. Вскакивает, бросается в рубку.
Мухаммад встаёт.


Джеф поднимает винтовку и---

---целится в Мухаммада-эфенди.

В перекрёстье оптического прицела – отец Аминатки…

Стреляет и---

---одновременно Кир резко поворачивает ручку переключателя скорости современного мощного катера, мотор ревёт – катер дёргается вперёд.

Отец Амины с поднятой ко рту фляжкой, от рывка катера падает за борт.

И тут, откуда ни возьмись, оранжевый вертолётик с ходу врезается в лоб Джефа (!!)

Он рушится на дощатую, облезлую палубу торпедного катера в обломках оранжевой авиамодели.


Катер отца Аминат, глиссируя, в пене волн уходит на большой скорости в открытое море.

На катере Мухаммада, отца Аминатки: Кир фиксирует рукоятку скоростей и спускается из рубки в каюту.

Каюта
Кир будит Амину. Она открывает глаза:

- А где папа?

Она вскакивает и, не слыша ответа Кира, бросается наверх.

Кир кричит вслед:

- Амина… он на палубе. Что ты?

Чёрный катер разворачивается на большой скорости так, что почти заваливается на бок и мчится обратно, в сторону скал с природным тоннелем.


Останавливается недалеко от входа в тоннель - в конце тоннеля – свет солнца. В паре метров от борта плавает тело отца Аминат - лицом вниз...

В конце природного тоннеля в скалах – садится солнце… Долго

В начале тоннеля у каменной скалы болтается, прибиваемый волной, пластмассовый катер отца, чёрный и почти океанский. Теперь он пусто погромыхивает о каменную стену. На палубе, среди мокрых концов и спасательных жилетов, лежат Амина и Кир.

Глаза Кира закрыты. Рядом пустая бутылка бальзама.


Катер Мухаммада мчится в открытое море.

Кир говорит, стоящей с рядом ним в рубке у штурвала, Амине:

- Когда ты говоришь, когда ты только думаешь о своей бессоннице, ты путаешь время и пространство. Говоря о времени, ты подразумеваешь пространство. Все твои впечатления, накопленные в предыдущей жизни, относятся пока лишь к событиям в пространстве… Время, всего лишь мираж. А место… место мы можем сменить! И посмотрим на них – из другого - места!
Они радостно смеются, обнявшись.

Голос прабабки:

«Не буду верно, писать больше. Да и о чём? Записывать каждый хрип нашей агонии? Так однообразно. Так скучно. Завершаю отрывком из Розанова: «И увидел я вдали смертное ложе. И что умирают победители, как побеждённые, а побеждённые, как победители. И что идёт снег и земля пуста. Тогда и сказал: «Боже, отведи это, Боже, задержи». И победа побледнела в душе моей. Потому что побледнела душа. Потому что, где умирают, там не сражаются. Не побеждают. Не бегут. Но остаются недвижимыми костями, и на них идёт снег»…

Катер идёт в открытом море, под близко струящимся, Млечном пути
 
На плывущих снизу вверх финальных титрах:
Под воду погружается - медленно-медленно, как в кино – Амина в подвенечном платье и туфлях на шпильке, а по подолу свинцовые грузики. Она счастливо улыбается, пуская пузыри изо рта и идёт ко дну. Грузики похожи на бруски золота пробы четыре девятки (999,9)

  F I N
                историю Дмитрия Ухлина,
                перевёл на киноязык
                режиссёр Саша Валера Кузнецов(Саша Кузнецов)

В тексте использованы отрывки из дневника Зинаиды Гиппиус.

E-mail: kuznecovsasha@mail.ru
Кузнецов Александр Валерьевич

========= 

. . .


                ДЫРА В ПЕЙЗАЖЕ
   
   

Часть первая

"Пустота"

Поздним утром, в центре Москвы, по улочке прилегающей к Арбату, направляется к церковному подворью священник в длинной черной рясе.  В этот час здесь пустынно и лишь из-за домов доносится ровный шум автомобилей на Гоголевском бульваре.
Хлопнула дверь подъезда, Кир выходит на тротуар, оглядывается - вдоль стены идёт священник в чёрном, а на углу, по-прежнему пульсирует жолтым светофор и ветер порывами срывает осенние листья. Плавно проехала серебристая машина, навстречу идёт парочка юных любовников - парень слегка направляет девушку, вложив ладонь  в задний карман её тугих джинсов. Молодой дворник, вероятно студент, лениво скребёт под окнами метлой, поднимая лёгкую пыль.

На другой улице К. заглянул в витрину небольшого магазина: внутри проплыла неясная тень - приложил ладони - за стеклом, на прилавках сидят юные продавщицы, подобрав под себя коротенькие белые халаты и движется мим в черном трико. На полу стоит переносной магнитофон. За спиной К., отразившись в витрине, прошелестела шинами машина, сверкнув металлом в толстом стекле.
Вечером Кир стоит в комнате, отодвинув штору и через двор наблюдает за освещенным окном во втором этаже напротив, где за письменным столом сидит человек лет сорока, с залысинами, открывающими большой лоб. Он работает за компьютером.

В комнате Кира красный угол завален дискотечными фонарями, мольбертами и красками в баночках и тюбиках, покрытыми мохнатым слоем пыли. Над письменным столом, на деревянной самодельной полочке стоят детские игрушки, выше - поясной портрет маслом: угловатый, плечистый мужчина в синей майке - его изображение прочерчено механическими линиями, будто осциллографом.

Голос Автора за кадром: "Наступает время превращений. В мире произошли незримые, но радикальные перемены - от нулевого цикла теплотрасс, коммуникаций, Божьих бичей до третьего неба серафимов и разведспутников: вниманием не обойдён никто. Каждый званый - избранный; всякий атом - меченый.
Революция № 9 свершилась, а теперь декадансинг! "

Дверь за его спиной распахнулась и в комнату шумно ввалилась девушка. Закадровый голос стихает. Она в жолтой майке выше колен - полноватые белые ляжки. В руках початая бутылка шампанского и стакан.

- Привет, сосед. Давай выпьем шампанского, - она забралась на низкий, без ножек, диван.

Кир закрыл тетрадь в коленкоровом переплете, что лежит на столе и присев рядом, с удовольствием выпил. Взяв из её рук бутылку, поставил на пол, а девушка заговорила быстро и нервно:

- Он меня достал. Снимает каждый вечер в разных позициях - так, что после этого хочется просто нажраться. Такое чувство, что он входит в меня своим фотообъективом, - её тонкие ноздри раздувались от гнева и возбуждения. Взяв с пола бутылку, она отпила ещё глоток и откинулась к стене, прижав колени к подбородку. - А потом он меня мучает… И каждый раз новые трюки. Как будто в гинекологическом кресле. Инженер-технолог, ****ь! И меня же продаёт потом - мои изображения, на Арбате.

Кир что-то буркнул в стакан, отпивая глоток.

- Какая разница? Я не хочу позировать, я хочу просто - жить…

Устав, она смолкла. Кир дал ей сигарету. Спичка догорает, изогнувшись в чёрную скульптуру. Он смочил слюной пальцы и взял её за обуглившийся конец. Перевернул -  огонёк, вздрогнув, погас.

Вечером, в гостях у друзей. Все сидят за круглым столом в небольшой комнате рядом с кухней. Длинноволосый поэт показывает свою новую песню под музыку, записанную на магнитофон. Он автор текста. Гитары нет и он вынужден имитировать игру руками. Слова он проговаривает вслед за певцом: «Дай мне доллар, толстый брат! Пармидолу я так рад. Я гуляю по стриту, напевая ту-ту-ту-тудуду!! Дай мне доллар, толстый брат! Шизофреник не богат.» За кадром звучит эта песня, записанная в студии в исполнении Гаго Асланяна. Он поет с сильным армянским акцентом. Здесь Кир знакомится с девушкой Настей.
Хозяин квартиры Анжей предлагает:

- Мы передаём друг другу зажженую спичку и тот, на ком она гаснет, должен ответить на вопрос каждого из участников - «да» или «нет» - только правду. - Анжей, ловко избавляется от спички, успевая при этом раскуривать трубку и отпивать чай из стакана в подстаканнике с изображением кремлёвской башни. Мимоходом поясняет:

- От старых большевиков достался - по наследству.

Настя, боясь обжечься, неловко берет спичку и она гаснет. Кирилл больше всех радуется возможности узнать что-либо о понравившейся ему девушке.

- Ты литературная девица? - спрашивает Анжей.

- Нет, почему вы решили? - говорит в ответ Настя и тут же Кир спрашивает:

- А как твой Фёдор поживает?

- Я его больше не люблю...

- Хорошо, - берет игру в свои руки Анжей, - Никто не знает правил игры. Пусть она ведется в тёмную. Ведь мы не знаем с кем играем, - многозначительно добавляет он, раскуривая трубку.

За бесконечным чаем, Анжей рассказывает историю из своей студенческой жизни:

- Небольшая история для фильма. Москва. Зима. Серая толпа на улице. Молодёжная тусовка в квартире на Чистых прудах. Он и Она, уже где-то знакомые ранее, теперь начинают роман. Бульвар. Утро. Курение травы. Налёт оперотряда. В отделении милиции. Автостоп в Прибалтику. День. Ночь. Ленноновский фестиваль в Прибалтике. Общежитие МГУ. Она прогуливается по коридорам в шубе на голое тело. Он пишет стишок на стене туалета: «Коммунисты на деревьях». Его и её исключают из университета. Москва. Ноябрьские праздники на улицах. Они срывают флаги. Красный и «Трудовые резервы». В квартире её родителей танцуют голые, обмотавшись флагами. Возникает его предложение: Встретимся в Париже. На фоне TV кадров Парижа. «По средам в кафе на Sainte-Michele». Она пробует работать секретаршей, продаёт билеты в парке Горького на аттракционы. Вдвоём знакомятся с молодым художником-французом. Втроём крутят стремительную любовную историю. Она выходит замуж за француза, с тем чтобы уехать и вызвать затем его во Францию. Праздник перед отъездом. Обещания, джаз, эйфория. Он работает на заводе. Меняет лампы в яме под транспортёром, подающим чёрную землю в литейном цехе. В марлевой маске, жара, чёрная пыль. Пьёт водку с пивом с работягами в «Яме». Встречает университетского приятеля, тот предлагает издавать неомарксистский журнал «Левый поворот». Серия арестов новых левых в Москве. Он, не дожидаясь КГБ, уезжает. Прощальный автостоп по России. Квартира приятеля во Львове. В разговоре всплывает возможность перехода границы. Ночь. Поездка с таксистом к лесу. Он расплачивается золотым российским червонцем двадцатых годов, подаренным львовским приятелем. В лесу, вместе с цыганами, переходят границу. Утро. Он выходит к шоссе. Его берёт девица на машине. Она киноактриса, едет из России со съёмок фильма о Дзержинском. В компании её друзей в Варшаве. Разговоры о «Солидарности». Он и она уходят. Они мчатся в машине к русской границе. Она: «Хочешь туда?» Резкий разворот, она показывает ему направление в сторону границы с Чехословакией. В сумерках он переходит границу, перелезая по конструкциям моста на руках. Вена. В объятиях знакомых евреев. Эмигрантская организация. Интервью для радио. Предложение сотрудничества с разведкой. Он отказывается. Он звонит в Париж. Телефон не отвечает...
Ночь. За кадром, голосом Анжея ещё продолжается такая киношная, как бы его история, а Кир и Настя уже едут в совершенно пустом трамвае, освещенном лишь изнутри. В метро бегут по пустынному залу и успевают в последний поезд - Кир уже держит закрывающиеся двери. На электронных часах: 00. 47.
Бредут по ночному городу. На Патриарших Кирилл купается в пруду, спустившись по ступеням к воде. Выбирается к скамейке, снимает трусы, выжимает. Поцелуи на скамейке.

Комната Учёного. Он плотно закрывает своё окно чёрной фотобумагой и ставит видеокамеру, прорезав круглое отверстие для объектива. Наблюдает за окном Кира. Снимает в фоторежиме.

Ставит фотоаппарат на штатив и снимает на фото силуэт Кира в окне. Проявляет фотографии в ванне. Фотографии плавают изображением вниз. Учёный переворачивает их изображениями вверх, цепляя пинцетом и шлёпая о воду - фотографии героев предыдущих эпизодов. Некоторые тонут и, покачиваясь, ложатся на дно.

Голос Автора за кадром: «Центр метафизического циклона переместился сюда - «к востоку от Солнца, к западу от Луны», в столицу 1/6 части тьмы, в середину февраля, в сердцевину ледяной карамели, похожей на слово «люблю», сплюнутое в шершавый снег, в беззвездно-пустую нутрь скудельной базарной копилки - и фиг-то получишь обратно свою денежку»

Утром Кирилл выводит из своей комнаты велосипед. Сажает на него Настю и она катит домой по пустой рассветной улице. Кир возвращается отсыпаться.

Голос Автора, на этом изображении продолжает: «Москва круглая и плоская, как карманные часы без циферблата (с дарственной надписью на неизвестном языке): гигантский, непрестанно работающий, тикающий адской машиной на весь окрестный космос механизм в котором столь опасно жить, не соблюдая драконьих правил техники безопасности - без прописки, с документами призрака, ожидая ослепительного золотого выстрела Судьбы в затылок»

Кира будит техник-смотритель из коммунальной конторы:

- Вставай, студент, - он стучит и входит в комнату:

- Весь участок засрал. Уволю на хер! - устало садиться на табурет и уже спокойнее продолжает:

- Приходиться просто вынуждать работать, это чёрте что... Надо идти чистить квартиру - говорят Ученый... помер.

В комнате Ученого работают дворники, выносят мебель и ворчат между собой:

- Говорят, вроде застрелился... Но трупа мы не видели.

- С жиру бесятся. Что ещё надо людям? - говорит пожилой рабочий небольшого роста.

- Комната есть, жена вроде у него где-то в Москве была...

В комнате Учёного Кир подбирает брошенные слайды и связку писем. Техник-смотритель, татарин лет пятидесяти, командуя дворниками-азиатами, увозит мебель к себе в контору - полуподвальный этаж сталинского дома.

Кир входит в контору и видит у техника видеодиск на столе. Выясняется, что этот DVD из квартиры Ученого. Кир просит отдать ему. Техник безразлично отдаёт. На стене уже висит портрет из комнаты Учёного: это мужчина в красной майке без рукавов, что испещрена ломаными линиями, будто начерченными осциллографом.

Кир открыл ключом дверь своей коммунальной квартиры и прошёл длинным коридором к комнате фотографа, постучал. Из-за двери послышался резкий голос:

- Да!

Кир вошел в большую комнату, приспособленную под фотостудию. У зеркала стоит давешняя девушка, та, что заходила с шампанским, но теперь она в строгом костюме - волосы завязаны узлом на затылке, а на лацкане пиджака  "поплавок", значок выпускника технического ВУЗа - металлический ромбик. А вот юбки на ней нет, из-под пиджака виден лишь край нейлоновой, прозрачной ночной рубашки. Фотограф возится с фонарем на штативе, выставляя свет на кровать, ядовито светящуюся лиловым шёлковым покрывалом и не злобно, но раздраженно спрашивает:

- Чо надо?

- Дай мне слайд-проектор на часок.

-Там на стеллаже где-то лежит. Возьми. Мы к тебе вечерком зайдём. Пока некогда нам.

Кир прошёл за ширму. Там стоит большая старая чугунная ванна, заполненная водой, где плавают фотографии вниз лицом - белые квадратики. Кир перевернул одну, шлёпнув о воду и по поверхности поплыло чёрно-белое изображение: соседка стоит в пиджаке, склонившись к зеркалу. Юбки на ней нет. Фотография плавно тонет и ложится на белое дно ванной.

Из-под пиджака видны лишь полные белые ягодицы.

В комнате Бориса плотно задернуты шторы. Он смотрит слайды. На экране появляется аккуратная европейская улочка.

Женщина недовольно заслоняет объектив рукой.
Потом странный и какой-то отстраненный пейзаж: ряды сосен и развалины замка.

Кир закурил и поставил следующий слайд: развалины замка, вокруг лес и фигура удаляющегося человека. Этот кадр он долго разглядывал. Курил, пуская дым в луч проектора, потом встал, прошёлся по комнате, своей тенью как бы участвуя в изображении на стене. Подумал: "И что же его увело отсюда? Эти странные люди как-то связаны между собой...А может быть, это ход в какой-то игре? Надо разобраться."

В слайдах перед ним проходит чья-то жизнь: большой двухэтажный, деревянный дом в лесу.
Учёный на садовой скамейке с девушкой ассирийской внешности.

Вновь женщина, она появляется чаще других, но теперь, не скрывая лица. Снимок сделан в Москве.
А вот Ученый на вокзале, у вагона трансъевропейского экспресса. Стоя на подножке, он, оглядываясь, выискивает кого-то.

Ассирийка бежит вдоль уходящего состава. На вагоне табличка "Москва-Берлин".
Поздний вечер. Кир сидит на полу своей комнаты со стаканом в руке. Напротив, на диване расположились: сосед-фотограф, его подруга в жолтой майке и Света, светленькая девушка лет двадцати с длинными волосами цвета скашенного поля, распущенными по плечам. Сосед показывает им новые фотографии. На полу стоит кассетный магнитофон и фотограф, потянувшись за бутылкой, склоняется к ногам своей подруги, по пути успевая чмокнуть пухлое колено. Взяв шампанское, наливает всем. Кир со стаканом в руке отошёл к окну, а сосед потянул свою девушку к двери, похлопывая её по заду ладошкой. Как только дверь за ними закрылась, подруга Кира положила руки ему на спину.

-Ты соскучился?

- Нет.

- Это почему?

- Наши игры далеко зашли.

- Что ты злишься? Я так хотела быстрее приехать. Все бросила там, а ты...

Кир взял со стола спички и присев на диван, сказал негромко, но с налетом серьезности:

- Я знаю игру. Зажигаю спичку и передаю тебе. Ты - мне, я - тебе. И так, пока не погаснет. На ком гаснет, тот отвечает на вопросы. Только правду. Да или нет.

- Игра в правду?

- Да. Если ты хочешь.

- А ты не боишься?

- Поджигай.

Вспыхнула спичка. Они передавали дрожащий, неверный огонек в полумраке комнаты. Она старалась быстрее избавиться от огня.

- Не суетись, - он говорил серьезно, поверив в игру. Перевернул спичку - послышалось влажное шипение о пальцы.

- Спрашивай.

- Ты мне всегда говоришь правду? - задала она подготовленный вопрос.

- Нет.

- Почему? Ты меня не любишь?

- А это уже не по правилам.

- Брось ты, это детская игра, - заскрипел диван, - она встала. - Нам нужно поговорить.

- А ты не можешь так говорить. В процессе. Слово - ход. Как и поступок в жизни.

- Но все же играют в темную, ведь мы не знаем правил. Да и кто с кем?

- С тобой, - он вновь зажег спичку.

      За стеной послышался шум и что-то упало, но потом всё стихло. Спичка догорела, и она бросила её на пол.

- А ты хочешь идти со мной? - спросил Борис.

- Куда?

- Надо отвечать "да" или "нет".

- А ты неправильно спросил, - она щёлкнула клавишей настольной лампы и темнота, заполнявшая комнату, отступила за окно.

     Борис лёг на диван и, закинув руки за голову, упёрся взглядом в потолок.

- Ну и прекрасно. Не надо отвечать. Надо просто жить.

Она задвинула шторы и попыталась включить магнитофон - не работает. Тут же включила радио, поискала на коротких волнах, натыкаясь на разноязыкую речь и останавливаясь на несколько секунд на каждой, будто понимая эту вавилонскую кашу. Через обрывки музыки и шорох близлежащего космоса, она добралась до конца шкалы и нажала какую-то кнопку - воцарилась полная тишина. Она потыкала по другим клавишам, но безрезультатно, и успокоилась - присев к столу, открыла коричневую, в коленкоровом переплете тетрадь.

- Закрой, пожалуйста, - он смотрел на неё отчуждённо.

Она откинулась на спинку стула и повернулась к нему, свободно опустив юбку между раскинутых ног. Он продолжал смотреть и девушка краешком губ приглашающе улыбнулась, но он прикрыл глаза, тогда она резко повернулась к столу, достала губную помаду и, не глядя в зеркало, ловким движением подкрасила губы.

- Я пошла домой.

- Не будем прощаться.

Утро следующего дня.
Раздается стук в дверь.
Он открывает, пришла Настя, она принесла Киру поесть.

- Вот тут яички вареные...

- Слушай, у меня тут что-то произошло, не знаю, какой-то прорыв в реальность или куда? Вчера застрелился Ученый, он жил здесь, напротив. Вот смотри.

 Он показывает оставшиеся от него открытки с европейскими видами. На них два адреса: московский и в городке Крапивна. Они строят различные предположения о судьбе человека.

- От него остались лишь изображения... Слайды вот, да буквы - изображения. Все мы - лишь изображения, тени. Но почему не было тела? И даже меловой силуэт на полу комнаты - обычно криминалисты так обводят тело погибшего человека для следственного эксперимента, и то было уже полустёрто ногами. Кто-нибудь видел труп? И где он теперь?

Настя протягивает Киру свое письмо.

- Вот написала тебе дома, заранее... прочти только когда меня не будет, ладно?

Он нежно целует её.
На следующий день Кир сдаёт слайд в фотоателье и просит напечатать ему семь фотографий женщины.
Кир спускается в кафе по каменной лестнице в подвал старого дома в арбатских переулках. Просит показать ему видео, девушка за стойкой вставляет диск в магнитофон и на маленьком экране телевизора появляется изображение. Это домашняя запись. Камеру носят, переставляют с места на место. В кафе играет музыка и звука с видеодиска не слышно. Съемка велась в загородном доме. За окнами видны ряды искуственно высаженных сосен. Ученый в кабинете на втором этаже, среди старой мебели, сидит за письменным столом, лицом к окну. Тот, кто снимает, поставил камеру на стул и через некоторое время появляется в кадре. Это женщина с ассирийской внешностью. Она перекрывает длинной свободной юбкой изображение, ходит по комнате, приносит чай, ставит на стол. Ученый, не отрываясь, что-то пишет на листах бумаги. Изображение прерывается, экран телевизора рябит. Потом появляются кадры, снятые из окна комнаты Учёного. Это знакомый нам двор Кира. Камера направлена на его окно. Вот он открывает его. Высовывается из окна.
Барменша, извинившись, выключает видео и, вынув диск, подносит его Киру.

- Извини, Кир, у нас тут перерыв настал.

День. Кир заходит в рекламное агентство. Там его знают.

- Привет, а Брахман здесь?

- Скоро будет, - отвечает совсем молоденькая секретарша.

- Как Лиза поживает?

- Ой, то куда-то потеряется, то её тут намедни чуть в подвал не затащили, укурилась... - понизив голос, почти шепчет она ему.

Потом девушка ведет его в комнату и включает ему DVD. Входит Брахман.

- Привет, Кир, ты чего так рано?

В кадре телевизора - окно Кира, камера неподвижна, вероятно установлена на штативе для постоянного наблюдения. Приятель, закурив, требует кофе.

- Улька, дашь мне кофе?

 Кинув профессиональный взгляд на экран, он говорит:

- У тебя это что? Камеру, что ли просто забыли выключить? - и тут же теряет всякий интерес. Кир забирает готовые фотографии и, выйдя на шумную улицу, разглядывает черно-белое изображениею
Крупно - лицо женщины со слайда - это Ассистентка с ассирийской внешностью.
Кир пересекает двор и входит в подъезд Ученого. Звонит в дверь его коммунальной квартиры - три звонка. Открывает древняя старушка - соседка по квартире. Он показывает ей фотографию женщины ассирийской внешности.

- Вы знаете эту женщину, она ведь бывала у Ученого, соседа вашего, слышали ведь?
 Бабушка молча дает номер телефона дачи. Кир молча берет листок, но тут бабушку словно прорывает:

- Телефон, который недавно эта женщина оставила, она заходила передать деньги для уплаты долга за телефон его. Эта жидовка увела его из семьи и забрала себе девочку. Вот.
Кир звонит из телефона-автомата на углу, напротив театра. Отвечает мужской голос, диктует номер. Кир записывает его на стене и звонит.

- Я хочу передать письма, найденные в комнате Ученого.

На другом конце провода долго молчат, но потом голос говорит:

- Приезжайте. На Тверском бульваре, возле частного отеля, что сразу за Домжуром. Там столики кафе на тротуаре.

Кир сидит за столиком уличного кафе у чугунной ограды особняка. Подъезжает красный «Форд-фиеста». За рулем женщина с фотографии. На заднем сиденье девочка лет восьми. Кир подходит, садится вперед и машина быстро уезжает.

День. Настя входит в кинотеатр «Иллюзион». Фильм уже идёт и она садится в крайнее кресло последнего ряда. На экране чёрно-белый фильм, напоминающий ранних неореалистов. Развалины замка, вымощенная камнем дорога, река, одинокий человек в длинном плаще идёт по тропе, среди сосен высаженных рядами лет 150 назад.

Голос Автора за кадром:
 «Российское подполье - самое глубокое подполье в мире! Иные нелегальные шизоиды так далеко убегают на месте, что порою прячутся от безжизненного ока Федерального розыска в чужих снах или превращаются в собственные мимолетные галлюцинации»

Настя выходит из темноты зала на ослепительное солнце.

На Петровском бульваре встречается с Киром.

- Эта женщина, она ассистентка Ученого, не ответила ни на один из моих вопросов, но представляешь? - девочка сказала, что папа вчера приходил к ней в школу!
Утром следующего дня он в морге говорит с начальником.

- Почему же нельзя? Я просто гляну на труп и всё.

- Труп кремирован ещё вчера.

- А где же урна с прахом?

- Или у вдовы или ещё на складе, - никто не знает.

На следующий день Кир входит в институт театрального искусства. Настя здесь работает натурщицей. Студенты рисуют обнаженную Настю. Кир ложится на сдвинутые столы у стены, отсыпается.
Голос Автора за кадром: «В этом каменном котле, под тяжелой крышкой зимних небес, нечто клокочет и бродит, точно в больном каменном мозгу, источенном кмнеедами и оранжевыми дорожными рабочими Раджниша, - алхимический состав бурлит, исходя, как паром, легчайшей, но ясной - адамантовая пыль - аурой; ибо вовремя брошенная в сосуд закваска делает свое дело. Время действия - накануне конца света. Место действия третий Рим. Главный герой - ты, естесственно.»

Школьный двор. Кир о чем-то говорит с учительницей и она указывает на девочку. Кир подходит к ней.

- Все страньше и страньше, - говорит маленькая ясная девочка.

Он уходит повторяя за ней те же слова.

- Всё страньше и страньше, страньше и страньше, страньше-страньше-страньше...

Потом они вместе с Настей пытаются связаться с Вдовой.

- Нет, нет, что вы! Мы не знаем. Да нет же. Её нет, она уехала, - отвечает Киру женский голос, морочит голову по телефону, давая неясные, путаные ответы.

- Куда, скажите пожалуйста, куда?

- За границу.

Трубку берет Настя.

- Я её сестра, я приехала из Караганды, скажите пожалуйста, куда за границу?

- Милочка, её нет в стране! Я её компаньонка, но мне лучше не знать куда! - говорит Насте претенциозный голос женщины.

Вечер. Кир и Настя подходят к зоопарку. Кир пришел к работающему здесь другу.

- Он обещал показать мне лемуров, - говорит на ходу Кир, спешащей за ним Насте. - Говорит, что лемуры, как существа очень тонкой нервной организации, не предназначены для показа публике, их содержат в специальном питомнике. Бодхисатва работает здесь иногда, ночами, показывая своих подопечных друзьям.
Настя заворожено смотрит на эти диковинные эльфические создания.
Потом они пьют чай. Кир сидит молча с закрытыми глазами и как бы спит, а Настя слушает сторожа.

- Изображения на камне, - говорит Ботхисатва, - на могильном камне, фотографии в семейном альбоме, кадры кинохроники, что ещё? Где же реальность? Мы все тени, реальности нет, отсутствует, напрочь отсутствует. От нас остаётся лишь изображение…Мы умоляем, просим: выпустите нас отсюда...
Поздно ночью они выходят из зоопарка и замечают преследование - или им только кажется, что за ними следуют двое. Настя тревожно оглядывается. Они идут быстрее, бегут по переходу, бросаются в подворотню. Наперерез им, из двора выезжает автомобиль с погашенными фарами, они прячутся, присев за мусорными баками.

Двое выходят из машины, переговариваясь, заглядывают за угол.

- Ладно, пусть пока здесь, а там посмотрим, - говорит один из них. Уезжают.

Кир и Настя, озираясь и держась за руки, идут вдоль длинной кирпичной стены.

Кир и Настя входят в его комнату. Все перерыто.

- Ни писем, ни слайдов. Да еще и паспорта моего. Просто нигде нет.

Он ложится на пол и просит Настю:

- Обведи меня, моё тело - мелом, как обычно делают криминалисты.

- Ты что!? - она отказывается, плачет.

Кир собирает рюкзак: спальник, надувной матрас, полотенце.

- Надо ехать в загородный дом Учёного, мне почему-то кажется, что это недалеко от Переделкино. Передел

- Кино, -говорит он.

Он все-таки рисует на полу силует лежащего в неудобной позе, чнловека.

Уходят они, крадучись, по гулкому подъезду.

Ночь. К. бродит по пустынным улицам и, проходя темным двором, видит сидящего у костра из пивных ящиков, длинноволосого человека. Подходит, спрашивает закурить.

- Привет. Угости сигаретой. Вышел из дому, забыл.

Тот протягивает сигарету.

К. прикуривает от обугленной доски, вынув её из костра.

Человек спрашивает:

- Ну что, ходишь, бродишь?

- Да... всё к покою хочется поближе.

- К чему?

- К покою.

- Интересно. А я вот как раз думаю о покое. Ты ходишь. Я сижу. Ты думаешь, что это твоя реальность, я думаю, что это моя реальность. Занятно. А на самом деле мы с тобой, знаешь кто? Мы с тобой, наверное, персонажи какой-то дурацкой киношки. Никогда не ощущал себя так, нет? В смысле того, что попали мы, понимаешь? На плёночку. Все на плёночке. Ты, я. Пойманы. Мы - изображения просто. Просто изображения на белой простыне. Без свободы. Плёночку её вставь по-новой и мы опять будем повторять дурацкие слова, делать те же движения...

- Но в голове-то что-то своё остаётся?

- В голове у кого!? У тебя? У меня? Мы же с тобой изображения!

- На плёночке может это не видно? Может быть это хорошо? Или ты думаешь, что это тоже на плёночке, на каком-то негативчике?

- Я не знаю, положено думать призракам или нет? Понимаешь, не ты и не я. Не ты имярек, не я имярек, а только изображение на экране. Нас поймали в ловушку, в световую ловушку и мы останемся здесь всегда. Актёры, статисты, они сделали своё дело отснялись в кино и разошлись по домам, а мы остались на плёнке и этот костёр останется навсегда. Ныне  присно и вовеки веков. И ты будешь сидеть и ночь эта не кончится. Ты понимаешь меня, нет?

- Да.

- Трудно осознать тебе, конечно, я врубаюсь, но есть зрители, но мы их не видим, а они нас видят, но мы пусть фантомы, но всё же существуем... Как изображение. Мы можем с ними говорить. Мы их не слышим, но мы можем к ним обращаться. Не ты имярек, не я имярек, а те плоские изображения, те световые призраки, которых поймали на целлулоидную плёнку. Мы можем этих зрителей молить о чём-то, просить о чём-то, говорить что нам здесь плохо, у этого плоского костра, в этой плоской ночи, понимаешь? Можем просить их в конце концов: сделайте что-нибудь для нас, потому что нам здесь плохо, освободите нас, выпустите нас отсюда...

Позже, уже ночью К. проходит мимо дома Учёных. Читает объявление: "Сегодня состоится маскарад!!"

Светает. Кир бродит по улочкам Центра. Присаживается на паперти храма с пакетом молока и батоном белого хлеба в руке. Завтракает.

Утро. Кир бредёт по Гоголевскому бульвару. Будит спящего на скамейке бродягу, шевеля его ботинок с рифленой подошвой, на которой жёлтой резиной светлеет как бы ладошка. Тот просыпается.

Они пьют пиво у памятника Гоголю. Вокруг множество прихиппованных людей.

Бредут вдоль витрин. За одной из них множество телевизоров показывающих катастрофы, пожары, наводнения и различные цунами.

Вечереет. Кир подходит к дому Учёных. Съезжаются гости, выходя из машин в костюмах и масках. Вдруг он видит, входящую в дом Учёных ассирийку со слайдов и фотографий. С ней все здороваются, целуют руку. Прошмыгнув в толпе входящих внутрь, он расспрашивает людей в поисках ассирийки.
И тут он видит Учёного. Подбегает к нему и говорит что-то (не слышно за шумом толпы). Но вдруг подходит к ним барышня с подносом напитков и мужчина снимает маску, вытирая взмокшее лицо, а потом с наслаждением пьёт шампанское - не он.

К нему подбегает маленькая девочка в костюме Красной шапочки.

- Вы ищете моего папу? А он приходил ко мне сегодня в школу!

Девочка вновь теряется в толпе.

Через некоторое время ассирийка сама подходит к Киру и берёт его за руку. Ведет среди костюмированных учёных в босховских масках, куда-то наверх по коридорам и лестницам, среди интерьеров сталинской эпохи. На стенах картины советских живописцев. Мног Иогансона - про фашистов и красноармейцев.

Они входят в комнату, где недавно был закончен ремонт. За окном строительная люлька. Ассирийка вдруг захлопывает за собой дверь и исчезает, а К. остаётся в комнате один, испуганно озирается. Тут из другой двери выходят два огромных негра, слегка странной наружности - они оба, с ног до головы обмотаны белыми медицинскими бинтами. Хватают молча Кира и волокут к стулу, где приматывают бинтами. Один говорит другому:

- Давай сыворотку правды.

Чернолицый тащит большой шприц. Киру вкалывают сыворотку правды и оставляют одного. Он дико озирается. Увидев люльку за окном, освобождается от скотча и распахивает окно. Выбравшись наружу, раскачивается на люльке, соображая как бы её привести в действие. Принимается крутит все механизмы и натыкается на большую металлическую рукоятку. Крутит и медленно спускается на люльке вниз.

Спрыгнув на землю в саду, он пробирается через кусты к забору, влазит наверх и оглядывает улицу, освещённую жолтыми фонарями. Проносится одинокий мотоциклист на огромном растамотоцикле (сделанном растаманами), на боках которого установлены какие-то огромные ящики, похожие на колонки.

Тишина. К. спускается на тротуар и бежит.

Через подвортню, свалив какие-то ящики.

Через помойку возле мусорных баков, распугав бродяг. За ним бросается стая собак.

Оторвавшись от стаи, он выбегает на ту же улицу, но дальше. Пытается привести себя в порядок, но тут вдруг из него начинает вырываться правдивый текст - это действует сыворотка правды. Он идёт сначала медленно, но по мере действия сыворотки - ускоряется.

- И вот наступил день ИКС! Першинги уже влетели! Ангел взялся за меч! Держи палец on yoor trigger, брат! Поле чудес! Страна дураков! Время длинных ушей! Гуманитарный фашизм! Ложь проповедует истину!

Через его текст нарастает звук приближающегося мотоцикла.

- Храм перестраивают в дискотеку! Демонократия притворяется демократией!

На экране появляются титры, повторяющие текст Кира.

Он почти бежит.

- Прочь, демоны, прочь! Мы, дети прогнившей цивилизации, строим свои баррикады! Нас не перестроить - мы не кирпичный завод! Нас не перевоспитать. Нас не пересажать! Нас не уничтожить!

Мотоцикл догоняет Кира и включается музыка. Она приближается вместе с мотоциклистом-растаманом с дредами на башке. Звучит московский Рэггей в исполнении группы Герберта Захарьина-Моралеса. Рёв мотора, музыка и текст сливаются. Он бежит, продолжая выкрикивать:

- Мы есть! И в воронке ядерного взрыва мы будем петь рок-н-ролл! Агрессия лучше, чем депрессия! Бесам нужно обламывать рога! Атака Любовью. Саботаж ненавистью! Саботируй антихриста! Вали Зверя! Какая на прик демократия - Диктатура Свободы! Воинство Металла и Цветочное Племя! Вонючие панки и Рокеры-Камикадзе! Все, в ком жив ядовитый цветок Свободы - сопротивляйтесь!

Действие сыворотки заканчивается, мотоцикл уезжает, фонари гаснут.

Ночь. Стеклянный бар высвечивается изнутри. За его стеклянными стенами светится ночной город. А также отель «Космос» и казино «Солярис», где-то у станции метро уличный музыкант через услитель с колонкой поёт: «Группа крови на рукаве!»

Какая-то девка пьет у стойки, а К. звонит по телефону. Возбужденно говорит:
- Меня тут, по-моему хотят подвесить на дереве головой вниз. Что? Да, наверное, это межгалактическая полиция или должен я им тысячу долларов, не знаю, бред какой-то! Давай, ты приедешь с видеокамерой, представляешь, какой будет хэппенинг? Нет? Ну и правильно. Хрен с тобой» Б. в сердцах бросает трубку.

Идет к игральному автомату. Стреляет в цель из светового ружья.
Цель ведет себя странно. На экране загораются буквы: «С помощью ручки управления вы можете заставить героя прыгать, уворачиваться, бить и бежать»
Аппарат вдруг разразился слащавой популярной мелодией.
К. пнул его ногой:

- Заткнись, дерьмо!, - он подошел к девице, выпил свою порцию алкоголя, поцеловал ее и вновь вернулся к телефону.

- Але, Михалыч! Привет, как твоя контрразведка? Работает? Может, это алкогольное? В голове гудит? Это они на тебе испытывают психотронное оружие, точно тебе говорю. А меня тут преследуют. Кто? Не знаю, может межгалактическая полиция?.. Конечно, пьяный! А как еще спрятаться? Не знаешь? Ну ладно, с Богом…»

Гудки.

Утром следующего дня, Кир один спускается к пристани недалеко от Каменного моста - солнце уже высоко, а по набережной проносятся разноцветные автомобили. Редкие туристы входят по трапу на речной трамвайчик. Он покупает билеты, проходит на судёнышко и спускается в нижнюю каюту. Ряды пустующих кресел, а в дальнем ряду сидят парень с девушкой. Кир устраивается недалеко у окна. Загудел мотор, пейзаж плывёт назад: молчаливая чаша стадиона Лужники, Воробьевы горы с правительственными дачами наверху, потом Новодевичий монастырь.

Кир слышит, как девушка взволнованно спрашивает своего спутника:

- Почему же мы нигде не останавливаемся? Дай я гляну билеты...

- Что это? Плохо? - спрашивает он с лёгким иностранным акцентом.

Внезапно захрипел репродуктор и прорезался голос диктора: "В городе пятнадцать миллионов" - не слышно - "комплексов... лагеря... сады-ясли... медицинские комитеты... на глубине пять тысяч метров обнаружено море" - не слышно сквозь шум двигателя. И вновь: "Артезианскую скважину в бассейн с морской водой. Жители национальных окраин и гости столицы принимают там ванны". Девушка нервно всхохотнула, но тут же свой оборвала смех.

Город кончился, и за окном поплыли прибрежные кусты.

У берега стоит лодка с опущенными веслами и голые мальчики греются у костра.

Парочка поднялась на верхнюю палубу, и Кир поднялся следом.

Левый берег становился выше, наверху начинается лес. Иностранец достаёт из сумки фотоаппарат, наводит на девушку, но она отверачивается.

Подул ветер и несколько зябнувших на верхней палубе туристов потянулись вниз.
Корабль сбавил ход и его разворачивает носом к берегу. Голос капитана из репродуктора говорит обыденным тоном: "Наш маршрут будет продолжен обратно через несколько минут. Пассажирам предлагается отдохнуть, погулять или вернуться на метро - пять минут ходьбы через лес."
Корабль причаливает и девушка с иностранцем спрыгивают на дощатый настил, не дожидаясь трапа. Идут в сторону леса, поднимаясь по тропе, вьющейся среди сосен. Девушка иногда тревожно оглядывается.
Кир дожидается трапа, бредёт по берегу, любуясь дикими утками, плавно рассекающими воду среди жолтых кувшинок.
Через некоторое время он выходит к узкому притоку, где перебирается по бревну к высокой железнодорожной насыпи.
Поднявшись на рельсы по земляным ступеням, вырубленным в густо заросшей земле - ядовито-сочная зелень и море круглых пушистых, ожидающих лёгкого дуновения, одуванчиков, - выходит на железнодорожное полотно. Издалека слышится шум приближающегося поезда.
Он спускается на другую сторону и углубляется в лес по хорошо натоптанной и довольно широкой тропе.
Густой лес постепенно преображается в аккуратно высаженный много лет назад сосняк, а тропа превращается в вымощенную древним булыжником мостовую, выводит его к развалинам княжеской усадьбы. Остатки кирпичного свода, колонны ворот и чудом уцелевший двухэтажный флигель. (Пейзаж из фильма, виденного Настей в кинотеатре «Иллюзион» и Киром на видеодиске Учёного.)
А на деревенской улице, уже возле церкви tve встречаются нарядные бабы в цветастых платках.
Он входит  в храм.
Из-под купола, сверху, будто чей-то взгляд - он кажется маленькой смиренной фигуркой, а вокруг мерцают лики святых и алтарь светится под лучом садящегося солнца, вдруг проникшим через неведомое окно. Сквозь свет он слышит свою молитву: "Господи, наставь меня на путь истинный. Ты лучше знаешь, что мне надобно. Научи меня молиться. Помолись во мне Сам."
Кир сидит на траве у самой воды и его босые ноги опущены на песчаное дно мелкого ручья. Журчит вода и он слышит себя вновь: "Богородица... Водичка..." Длинные томные водросли колышутся под струящейся водой, словно медитируя со временем.



Часть вторая

 «Прохожий»

Давно немытое окно выходит в колодец двора. За печатной машинкой, поставленной на табурет, сидит Михалыч, человек тридцати лет. Подумав над последней фразой, он откинулся на диван, застеленный спальным мешком, полежал так, глядя в белый потолок и направился через тёмный коридор в коммунальную кухню, где принялся нарезать в сковороду, уже давно чищенную картошку. Зажёг газ.
Потом он вернулся к себе. За окном серый свет московского утра. Из-за стёкол слышен шум города и монотонный гул, будто звук огромного компьютера или трансформаторной будки. На полу стоит магнитофон и бутылка, наполовину забитая окурками.
Он сел к машинке и напечатал на белом листе большими буквами:
В  ДАЧНОМ  ОКНЕ,  РАЗДЕЛИВШЕМ  СВЕТ
В коридоре обшарпанные стены с облупившейся краской - взгляд путешествует по трещинам в штукатурке и упирается в дверь соседей - и вдруг мы оказываемся в будущем рассказе Михалыча.

Дачное окно и яркое утреннее солнце, отражённое багровыми листьями клёна в саду. Откуда-то доносится звук печатной машинки. В комнате нет мебели, лишь раскладушка, где лежит накрывшись спальником парень лет восемнадцати - это Кусик, младший брат автора. Он открывает глаза и звук печатной машинки исчезает, слившись с пением птиц за окном. Стас садится, скрипнув старой раскладушкой с продранным у пружин брезентом, поднимает с пола джинсы и разглядывает  на свет прореху между штанинами.
В ней видно солнце за морозным стеклом.
На кухне, в тарелке лежит засохший, изогнувшийся кусок сыра.
Кусик включает магнитофон и под музыку одевается: старые туристические ботинки и серо-голубая шинель английских ВВС без погон.
Он  спускается вниз по деревянной лестнице. Продолжает звучать песня группы «Воскресенье».
«Я привык бродить один
И смотреть в чужие окна.
В суете немых картин,
Отражаясь в мокрых стеклах…»
Кипит чайник на плите, поддерживаемый голубым газовым цветком.
Улица дачного поселка «Мещерский». Утреннее солнце высвечивает цветные крыши домов. Из старой дачи доносятся звуки скрипки - ученические гаммы.
Сзади приближается жолтый таксомотор и Стас поднимает руку, машина останавливается. Хлопнув дверью, он садится на переднее сиденье.
Виляя задом, мотор набрал скорость и скрылся за поворотом. В конце прямого «проспекта» видна платформа пригородных поездов. Там автомобиль и остановился.
Кусик протягивает двадцать копеек недовольному водителю.
На платформе немноголюдно: девушка в белой вязаной шапочке и белой же куртке, глянув в его сторону, продолжила, согреваясь, хождение туда-сюда, в ожидании электрички.
Пожилой мужчина с газетами в руке - трубочкой, словно в ожидании связного оттуда, изучает объявление на кассе. Показалась зелёная морда электрички, расписанная красными полосами - индеец на тропе войны - и гуднув для острастки, принялась тормозить.
Раскрылись двери и он шагнул в тамбур. Двери хлопнули друг о друга и замелькали окна. Поезд уехал.
«Матвеевская», следующая Москва» - пробурчал невидимый машинист. Народ заполнил тамбур до отказа, прижав к нему девушку, с распущенными, пышными волосами - прямо к лицу. Он томно прикрыл глаза, вдыхая аромат пряных духов, напомнивших запах чистого женского тела.
Похмельный мужик с трёхдневной небритостью и потугами на стильность (если бы не отсутствие переднего зуба…), оценив эту картинку, душевно так улыбнулся.

Вагон остановился и пассажиры хлынули на платформу. Внизу, в зале пригородных касс, толпа втискивается в двери, ведущие в глубокое подземелье, прикидывающееся наоборотным дворцом. Кусик резко развернувшись, направился к выходу и, прикрыв дальний глазок турникета сумкой, беспрепятственно проник на станцию «Киевская».
Гоголевский бульвар. Кусик стоит на остановке спиной к объявлению на столбе, трепыхающемуся плохо приклеенным краем тетрадного, в клеточку, листка. Объявление:
«В связи с приездом меняю лыжи на баксы.»
Остановился троллейбус. Двери открываются, но никто не выходит и не входит. Двери закрываются. Немного погодя подходит следующий и Кусик уезжает.
В троллейбусе он стоит спиной к салону, облокотившись о поручни заднего стекла. Недалеко от него светловолосая девушка с короткой стрижкой. Троллейбус плавно тронулся, но Стас качнулся в ее сторону, одновременно спросив:

- Вы выходите?

- На следующей, - улыбнулась она.

За окном троллейбуса три высоченные трубы за вокзалом, пускают над городом разноцветный дым: голубой, белый и красный. Они вышли у телеграфа и направились в сторону Арбата, мимо огромных окон ресторана «Прага». Он заглянул ей в зелёные глаза:

- Я - Кусик, Саша - а ты кто?

Юная блондинка, стриженая под мальчика, легко рассмеялась:

- А я - Светлана.

Они спустились в переход, вышли на другой стороне и молча дошли до входа в Арбат, где смешались с потоком зевак и туристов.

Середину улицы заполнили портретисты с мольбертами, но позирует лишь одна девица, скорее молодящаяся тридцатилетняя женщина, кокетливо вытянувшая скрещённые ноги в туфлях на длинном каблуке. Вдоль витрин магазинов расставлены продающиеся картины - в надежде на иностранцев.

Света иногда поглядывает на своего спутника и ждет продолжения, но он молчит до перекрестка, где останавливается и говорит, как ни в чем не бывало:

- Ну, привет, малыш. Увидимся как-нибудь. Раз встретились по жизни, теперь ещё увидимся наверняка, - он сделал ей ручкой и  чуть слышно насвистывая, направился к столикам уличного кафе.

За крайним столом сидит длинноволосый человек с лицом бешеного индейца племени сиу. Сходство увеличивают черные волосы, собранные в хвост. Он лениво разглядывает прохожих.

- Гуру! Привет! - Кусик от всего сердца радуясь встрече, подсаживается.

- Как ты? Рассказывай, что там во внешнем мире происходит.

- Гога мне сказал, что видел вас с Маркелом на Гауе.

- Так уж скоро осень на дворе…

Говорил, что вы траву в лес как затарили, так под дождём никак найти не могли.

- А… Россия слухами пошла. А я вот сижу здесь, жду одного.

- А ты всё так же, - Кусик замялся, - по-прежнему, с отцом живёшь?

- А где же? Что, хотел про дурдом спросить? Там тоже неплохо. Кормят. Гуляют. Всё какая-то стабильность.

- А мне недавно Крутой давал на два дня твой «Рок-н-ролл» почитать. Это кайф, старик!

- Ну…какой я старик… - Гуру довольно ухмыльнулся, обнажив беззубый рот.
Принесли два высоких стакана с пивом, стеклянных. Тогда ещё, на излёте «перестройки», носили стеклянные, это уже потом с разгулом капитализма понесли вдруг пластиковые, одноразовые. Те хоть на сувениры таскали, а эти зачем? Стас с удовольствием, залпом, выпил до дна.

- Пей и мой, я больше не хочу. Это я так - для понта. 

- А как ты себе пенсию сделал, а, Гура? Я тоже хочу.

- Мне дало советское государство. Оно заботится о людях.

- Это когда от армии отмазывался?

- Да. Мне Бог дает. На жизнь хватает, мне много не надо. Я всё сделал, а теперь вот оттягиваюсь, - он улыбнулся своей какой-то не местной улыбкой. Куст допил Гурин стакан, а легендарный человек советского андеграунда, никому не нужный гениальный писатель, достал мятую пачку «Ligeros». Они закурили и разошлись в разные стороны.

Кусик повеселел, аж стало в небе проясняться. Он углубился в переулки. Здесь тихо:  молодой дворник, вероятно, студент, метёт листья. Проходя мимо витрины с чёрно-белой табличкой: «ОБЕД», за стеклом он увидел плавную тень. Заглянул, прижавшись ладонями к стеклу, и увидел безмолвное движение мима в трико. На полу стоит магнитофон, а на прилавках устроились молоденькие продавщицы. Замерли, а потом захлопали ладошками. За его спиной, озвучивая картинку, прошелестела шинами машина, отразившись в стекле длинным серебристым телом.

Кусик двинулся дальше, вспоминая звуки скрипки из окон дачного дома. Студент, тем временем, собрал багрово-жолтые листья и поджёг. Запахло дымом.

Куст поднимается по бульвару к Большой Никитской. На углу крутнул в обратную сторону, вращающийся рекламный куб и медленно прошёлся вдоль лавки букинистов, разглядывая афишу театра-студии.
Задрав голову к маковкам беленой церкви, пошёл через улицу на другую сторону к столикам на тротуаре - огромная чёрная машина, заскрипев тормозами врезалась в него, не успев остановиться.

Он лежит лицом вниз на мокром асфальте, раскинув полы шинели, будто подстреленная серо-голубая птица.
Из лимузина выходят двое в тёмных костюмах, сказав что-то шофёру. Из-за столиков уличного кафе встали два, три человека, остальные идут мимо. Бизнесмены поспешили дальше, достав радиотелефон и на ходу решая проблему, возникшую на их пути.

Водитель затащил Стаса в машину и уехал. Мужчина с авоськой стоит и смотрит вслед, не уходит, а рядом останавливается женщина с сумками в красных руках, что-то говорит ему - не слышно. Подошли парень с девушкой - собирается небольшая толпа и где-то возникает звук пишущей машинки.

У окна в своей комнате сидит Михалыч и продолжает стучать по клавишам, дописывая рассказ. За окном уже смеркается. На белом листе, заправленном в каретку пишущей машинки, выбиваются последние буквы:
  ПРОДОЛЖАЛАСЬ  КРАСНАЯ  ОСЕНЬ...
Он поднялся, потянувшись с чувством выполненного долга, прошёл на кухню поставить чайник. Из комнаты соседей слышен работающий телевизор, новости. Вернувшись к себе и включив магнитофон, он лег на диван и закурил, глядя в темнеющий на глазах экран окна, перекрещенный деревянной рамой.
«Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант
Поправил нервною рукой на шее черный бант.
Подойди ко мне поближе,
Чтобы лучше слышать,
Если ты еще не слишком пьян…»

Утром, причёсанный и умытый, в свободной чёрной майке с короткими рукавами и в мелких еле заметных дырочках, Михалыч появился в дверях кухни. У плиты жарит омлет молодая женщина в комбинезоне цвета морской волны, поверх ярко-жолтой майки. Её положение ходящей мамы выдается лёгкой полнотой и плавной уверенностью тела.

- Э-эй, а давай у меня сегодня чай пить? - он попытался сказать это запросто.

- Ой, напугал… Садись вот, могу напоить. Ты, я смотрю, последнее время совсем одичал.

Он прошел к окну, где порылся в жестянке из-под пива, найдя там приличный окурок. Закурил, а она заварила чай и поставила кружку.

- Мария…

- С чего это я вдруг Мария стала?

- Маша-Дуняша. Теперь у тебя будет двойное имя.

- Я всегда говорила, что ты чокнутый.

- А что, муженёк-от вернулся ль с Пензы то? Нет ли? - пытаясь имитировать говор, спросил он.

- Он на службу ушёл. Ночью приехал…

- Так пойдем же ко мне скорее. Я музычку включу. Или «постановку» по ящику посмотрим.

- Ты, Михалыч, всегда был чокнутым. Когда у тебя съезжает крыша, тебя не поймёшь, где ты ерунду свою гонишь, а где серьезно.

- Так это же и есть свобода, глупышка. А ты помнишь, когда мы были свободными?

Она положила ему омлет и налила чаю.

- Я сейчас принесу сигареты, - уходя к себе, сказала она.

Михалыч отломил кусочек хлеба и громко отхлебнул чаю. Девушка вернулась, положила перед ним пачку «Pall Mall» и встала к плите. Он закурил.

- Мария… Ну что же ты, Мария…

- Ну, достал ты меня, Григорий.

- А я расскажу тебе о своей новой жизни…

- Мы и здесь можем разговаривать.

- А, ну да, муженёк-то на службе. Он сейчас что, митинг разгоняет?

- Нет, у него теперь посерьёзнее работа.

- А… Вообще он много добьётся, хочу я тебе сказать. За такими будущее.

Она смотрит на него молча, не зная как это воспринимать. Михалыч затушил сигарету, задумчиво продолжая:

- Вот и с тобой ему повезло. Опять же комнату взял в приданое. В вашей Пензе его, наверное, уважают, да?

- Михалыч, а ты на работу устроился?

Он вдруг как-то просветлел лицом и подошел к ней сзади. Она слегка запереживала, обернулась, продолжая засыпать  вермишель в кастрюлю. Положила кусок мороженого мяса и посыпала солью. Игорь Михалыч провёл пальцем по лямке её комбинезона.

- Какая у тебя красивая одежда, Мария… теперь я буду звать тебя Мария.

- А я тебя Гриша. - Он легко коснулся её руки выше локтя под свободным рукавом жОлтой майки и почувствовал мягкое тёплое тело, словно вернулся домой.

- Ты такая стала мягкая, Мария… Ты вобрала в себя всю жизненную плотность окружающей среды…

- Что ты несёшь? Я же тебе сказала. На четвертом месяце я уже. Ты ведь не понимаешь, что это такое. Давай, вали в свою комнату. Скоро муж придет. На обед.

- Эх, Мария, Мария… Ведь он не любить нас приехал. Они не умеют… А ты? Ты можешь родить цветы? Можешь - чудо? - он легко коснулся губами ее белой шеи. Обнял ладонями мягкую руку выше локтя, поднялся еще выше и она притихла и, помешивая половником, слушала новые слова.

- Ты все больше мне кажешься… Ты видела меня во сне сегодня… Над морем парила, над куполами, под шелест волн, вымывающих песок… Под лёгкий звон колоколов… Дай я привлеку тебя к своему теплу, Мария… - он обнял ее и принялся гладить по животу.

Женщина спохватилась:

- Э, э, э! Ты совсем обнаглел, я ведь не от тебя беременная? Ты что! - она вывернулась и села на табурет. А он спокойно опустился на пол возле её ног в пушистых тапочках.

- Эх, Маша-Дуняша, тебе всё понятно - ты ведь просто знаешь… и всё.

Она подобрала ноги под табурет и принялась громко помешивать ложечкой в чашке, а Игорь потянулся за сигаретой и она помогла достать её из глянцевой синей пачки «Pall Mall» - пальцы с накрашенными красными длинными ногтями на золотых буквах. Он закурил.

 - Ты - женщина. Природное существо. Ты ближе к Богу. Ведь ты теперь Мария, - он потянулся к её голени с мелкими тёмными волосиками.

- Всё, всё, успокойся, - она отодвинулась, невольно раздвинув ноги, но, спохватившись сжала, положив руки на колени. Он провёл пальцем по её простому колечку. Рука её дрогнула, но осталась лежать на колене.

Пауза.

Потом она встала и прошла к окну, открыв форточку. Игорь спросил:

- Слышишь?

- Что?

- Гудит.

Она усмехнулась.

- Что гудит?

- А ты спроси у мужа, что у них там в новом здании из чёрного мрамора?

- Это в твоей башке гудит. У тебя скоро крыша протечёт окончательно.

- Главное, чтобы рубероид не сдуло.

Он встал и закрыл форточку, вновь оказавшись рядом с ней. Она отошла к столу. Михалыч прикурил от своей сигареты, уже погасшей, новую.

- Надо побольше вашего «Пэлл-Мэлла» выкурить, вы же мне должны теперь, - он опустился на пол, сев спиной к тумбе стола, и вытянул босые ноги поближе к женщине.

- Это ты всем должен. Ты ведь тунеядец.

- Скажи - отщепенец. А военные ведь существуют на подоходный налог граждан, а значит всем должны.

- Дай-ка мне сигарету. Михалыч нашарил на столе пачку, прикурил от своей и, подобравшись поближе, отдал ей дымяшуюся сигарету.

- Спасибо.

Игорь вновь коснулся её голой ноги под брюками, проведя ладонью против нежных волосков.

- Я ведь могу и мужу сказать, - беззлобно сказала она, не убирая голени из-под его ладони. – Прекращай, давай. Я ведь только успокоилась от тебя, - в её голосе неожиданно зазвучали слезы.

- От меня…

Он уже привык поглаживать мягкое тело и забормотал:

- А я сам в тебя войду, если ты не идешь ко мне. Войду, раздвигая мягкий, влажный организм и буду жить в твоей теплоте и темноте… Мария… Возьми меня в себя. Я хочу домой…

Она молча смотрит на него, будто не понимая. Игорь принялся забираться головой между её ног, приглашающе раскинутых, но через мгновение она испуганно вскочила и вышла из кухни. На плите зашипел убежавший суп и он выключил газ.

Вернувшись на этот звук, она столкнулась с ним в дверях и он тут же обнял её, но она вырвалась и убежала в свою комнату. Он сполз на пол, сел, прижав ноги к подбородку и забормотал:

- Мария, вызови своего мента. Ведь он же кэгэбэшник у тебя. В чёрном мраморном доме.

Она крикнула из-за двери:

- Идиот, выключи газ!

- Там работает огромный компьютер. Он нас всех учитывает, просчитывает…


- Выключи газ!

-… мы все в нём сидим…

- Придурок! Я сейчас вызову милицию!

- … они хотят меня подключить к нему…

- Ну, мудак... Вот же, мудак!

- … нет… Я - против. Я - уйду. Уеду. Я - свободен. Я знаю, где её искать. Она мне ещё приснится.

Ярким солнечным днем Михалыч идет по Арбату, разглядывая туристов, зевак и художников. Мимо табачной лавки, магазина «Бублики», откуда вышли молодые ребята в солдатской форме: Один повесил связку бубликов на шею, а другой целит в него фотоаппаратом. Игорь остановился возле витрины «Букиниста», где среди старых книг, выставлен чёрно-белый фотопортрет начала века: «Поль и Вирджиния» - всё смешалось в отражении. Улица, персонаж, герои фотографии и прохожие…

За прилавком букинистического, молодая девушка, поправляя длинные тёмные волосы, говорит с покупателем. Вошёл Игорь Михалыч и она заулыбалась, забыв о клиенте. Её коллеги, две старые девы, подозрительно его оглядывают. Одна из-за прилавка напротив, а другая из-за кассового аппарата, возвышаясь над всеми. Клиент решается напомнить о себе:

- Простите, у вас подшивка «Юного натуралиста» за тысяча девятьсот…

Но она не даёт ему закончить:

- Кому он теперь нужен?

Клиент молча ретировался.

- Привет. Ты куда это запропал? Я тебе Штейнера держу.

- Спасибо, но теперь он как-то ни к чему. А мне-то ты рада?

- Ой, рада. Просто кайф!

- Эти крысы тебя всё пасут?

- Тише. Ну их.

- Мы покурить-то можем пойти?

- Не знаю, - она глянула в сторону кассы. - А, ладно, идем. - И независимо качая бедрами, затянутыми в тёртые джинсы, она прошла в подсобку, Игорь за ней.

На заднем дворе они устроились на лавочке. Света протянула пачкку сигарет - ногти покрыты белым лаком.

- Держи. А у тебя как обычно - ни сигарет, ни денег?

- А ты что, решила, что я уже без денег ни на что не способен?

- Ты не меняешься. Сколько тебе лет?

- Мне, Света, лет… много. Но такое чувство, что чем больше, тем больше остаётся. А ты вот всё прекраснее. Помнишь, в последний раз мы виделись в кафе?

- В каком?

- В «Джалтаранге». С тобой еще девка была - брызгала в меня коньяком из детского водяного пистолета. Потом ещё с ней по крышам машин бегали возле «Дома кино». Что за мужик там с тобой был? А лет пять назад ты снимала исключительно рок-музыкантов.

- Лучше, как ты? Шляться без копейки?

Он помолчал.

- Свет, заходи ко мне сегодня, а?

- А ты не будешь бутылки швырять в красный верхний угол?

- Денег нет, а я люблю тебя по-прежнему.

- Я тебя тоже. А твоя Верочка, я слышала, уже с животом?

- С милицейским.

Она поднялась и он спросил:

- Ты меня сегодня во сне видела?

Солнечным днём Игорь Михалыч шёл по старой улочке мимо кино «Иллюзион», вверх к Таганке. Недалеко от театра перешёл улицу, направляясь к массивной, обитой железными полосами, двери кафе «У Высоцкого». Рядом телефонная будка и возле неё на мостовой стоят три девицы и беззаботно чему-то смеются. Он снял трубку, повернувшись к ним спиной. Пробиваясь сквозь шум улицы, до них доносятся его слова:

- Алё? Здравствуй, папа, это я… да, спасибо… как твоё здоровье? Ты выходишь гулять? Хорошо, я ей позвоню… да, да, работаю… сторожем… ну, ладно, опять ты… да. Только ты не прекращай свою физкультуру. Они тебя таблетками пичкают - их самих надо лечить - хотят всех на антибиотики посадить - выдавать только своим. Ладно, хорошо… ну, будь здоров…

Сквозь шум улицы слышен сплошной гудок телефона.

Тем временем к девушкам подъехала жОлтая машина и все они забрались на заднее сиденье. Взревел мотор и лимузин, крутнув колесами, убрался.

Большой аквариум: разноцветные рыбы парят среди водорослей - пучеглазая остановилась и смотрит, распушив хвост. Игорь прошел мимо и она оглянулась ему вослед. Он прошел в зал с низким, сводчатым потолком. На столиках, в прохладном полумраке светятся лампы в ситцевых абажурах. Михалыч прошёл к стойке и, кивнув бармену, взобрался на табурет. Петух, клюющий каменный пол между столиками, прошёл на кухню. Бармен энергично задвигал туркой по мелкой гальке в металлическом поддоне.
И вот перед Михалычем дымится чашка чёрного кофе. Прекрасный напиток, когда уже не хочешь пива. В дальнем углу небольшого зала, за столиком под цветным окном - то ли витраж, то ли маслом намалёвано - болтают две подружки. Стаканы из-под сока пусты, сигареты прикуриваются одна от другой. Ближе к выходу сидят длинноволосые хиппи в простых рубахах и латаных джинсах. И с ними девушка в ситцевой юбке до пола - цветная тесьма в распущенных волосах. Все курят, разбирая папиросы из пачки «Беломора». Один из них вдруг сел на пол и его приятели громко захохотали. Повернувшись к бармену, Игорь сказал:

- Немного народу.

- В это время так… - с удовольствием поддержал разговор седовласый мужчина за стойкой. - А мне чего-то тяжко сегодня. Ребята из театра допоздна сидели, а теперь вот ноги не ходят.

Полки над стойкой заставлены старыми предметами. Выставленные здесь, они приобрели статус искусства: старый деревянный ящик телевизора без кинескопа, глиняный кувшин, литые разноцветные бутылки, чайники и пластмассовое сооружение, напоминающее то ли химический фильтр, то ли миниатюрный завод. На стене большой чёрно-белый фотопортрет Высоцкого.

- Приятель должен подойти, - сказал Игорь, чтобы пересесть за столик.
Независимой походкой в бар вошла девушка - красный пиджак, узкая, с разрезом, юбка и черная сетка чулок. Она села за ближайший к стойке стол и вынула из сумочки журнал, с разрисованной рожей панка во всю обложку. Бармен тут же поставил перед девушкой высокий стакан жОлтого сока и включил музыку группы «T: REX»

Петух вскочил на бортик бассейна в центре зала и разглядывает белую лягушку плавно парящую в воде. Она дышит своим зобом и совсем не моргает. Девушки в углу выключили свою лампу и совсем исчезли в темноте, но тут одна из них появилась с косметичкой в руках и направилась к выходу,  а навстречу появился приятель Игоря, черноволосый, коротко стриженый малый лет двадцати восьми. Увидев его, он подошел и сел напротив.

- Привет. Хорошо, что позвонил. Как дела? - задав свои обязательные, по его мнению, вопросы, он тут же завертел головой, оглядывая посетителей. Скинув кожаную курточку, ловко накинул на спинку своего стула и вжикнув молнией, достал из кармана пачку сигарет, положил на стол, очень аккуратно пристроив сверху зажигалку. Устроившись, он вновь приступил к расспросам:

- Ну, как ты? Я в телефоне что-то не разобрал.

- Да ты не суетись, Вась, отдохни.

Игорь поднялся, чтобы взять еще пару чашек кофе, а Вася удобно откинулся на спинку стула и через дым своей сигареты рассматривает девушек за угловым столиком: вот вернулась говорливая подружка и щёлкнула светильником. Девушка в красно-чёрном читает журнал - рожа панка во всю обложку.
Вернулся Игорь с кофе и принялся отвечать на поставленные вопросы:

- Я, Вася, просто подустал немного. Захотелось вот тебя увидеть… Я слышал вы раскрутились. Даже по ящику вас показывали.

- Да. Вроде бы всё нормально, а бабок все-равно нет. Если бы нам было по восемнадцать, да папики с толстыми кошельками. А так, приходится крутится. А ты видел этот клип? Неудачный. Но с аппаратом мы раскрутились. А с клипом, вообще лажа получилась. Отдали какому-то видеокооперативу. Ну, понимаешь - днём мандарины, вечером кино. Засада полная. Они нас ободрали на бешеные бабки. А сделали на VHS, ну понимаешь. Даже в ящик не хотели брать - не профессиональная кассета. Пришлось ещё башлять, чтобы показали. Ну, ничего. Теперь по-новой занимаем. А ты, я гляжу, скис?

- Знаешь, старик, я тут подумал, что мы с тобой единственные из нашего класса, кто ещё как-то дергается и хочет сделать что-то в этой жизни. А все остались в жизни биологической. Шиндяпин вот, ментом устроился.

- Знаю. Последнее время только и слышу: этот в охране депутата, этот в «Интуристе» на дверях, другой в армии. А здесь выпить-то дают?

- Пиво только.

- Возьми, а? - Вася достал деньги.

Вернувшись с двумя стаканами, он поставил их на стол и Вася с удовольствием выпил до дна, а Михалычу все хотелось поговорить:

- А эти Шиндяпины, неплохая фамилия, да? по-моему что-то почуяли.

- Хрен с ними, пусть митингуют. А мне некогда - я работаю.
Пауза… Игорь, закурив, выдохнул дым и сказал:

- А я тут недавно рассказ сочинил.

- Записать-то успел?

- Пошел ты… Я тебе серьезно говорю. Так вот, я к чему - прочел тут одному приятелю из киноинститута. Он говорит, что это один к одному фильм Иоселиани «Жил певчий дрозд». А я фильма не видел. Понимаешь?

- Ну… Значит, ты вышел на уровень таких мастеров.

- Издеваешься?

- Так он лет тридцать назад его снял.

- Ладно,… посмотри лучше какая «герла».

Музыкант глянул на красный пиджак и отмахнулся.

- Фиг с ней. Всё-равно у меня стрелка вечером.

- Молодец. А я что говорю, - Никак не успокоится Игорь, - По-моему, это не случайно, что вот многие бьются сейчас головой об лёд. Причем снизу - из-под воды, а ничего не получается. Может быть, в этом пространстве идеи не реализуемы? Деньги здесь можно зарабатывать, а вот для души… А может так и надо? «Распад и становление - две стороны одного гастрономического процесса». Это Гурина цитата из «Рок-н-ролла»

- Я читал его «Ситуацию ТАВ» в «Твердом знаке».- Или просто нужно много времени и зря мы так суетимся?- В России нужно жить долго.

- Да…хорошо бы…книжки читать…картинки милые листать и по клавишам бренчать... А я ведь опять Отечеству не служу. Послал директора базы и пришлось уволиться. А как было удобно-то. Сутки через трое. Сидишь себе, чай пьешь и сторожишь чьё-то, а чаще ничье имущество… Вась, а ты хотел бы жить в Париже?-Вася задумался. До этого он все поглядывал на женские ноги в чёрных чулках, пытаясь застать момент, когда покажется край и он станет свидетелем таинственного появления из темноты белой кожи.

- В Париже-то? Оно, конечно, клёво было бы. Поехать… Оттянуться… Пожить месячишко, ну два… А совсем? Там надо было родиться. Здесь как-то удобнее. Да и местный уровень культуры меня устраивает.- На стене висят три больших полотна с экспрессивными цветными мазками маслом - запечатлённые брызги и приклеенные к холсту тряпки, обрывки газет, одна даже мехом оторочена. В углу каждой рамы листок с ценой: 3000, 4000.- Ты знаешь, наверное это нормально. Да, ты новый фильм Соловьева видел - «АССА», называется?

- Что это?

- Ну, не важно. И, наверное, это нормально когда одни делают ремесло за деньги, а другие пытаются искусство. Но не всем дано получать за него деньги. Хоть какие-то.- Вася опять смотрит в сторону. Игорь глянул туда же: девушка в красном смотрит на них в упор какое-то мгновение, но потом переворачивает страницу журнала и продолжает чтение.

- Вась, ты траву когда последний раз курил?

- Ну… как-то угощали, не помню, а что?

- Скажи, когда и все.

- Ну… недели две может.

- Ладно, не важно. Вообще, курил значит. Скажи, у тебя после этого в голове не гудело? - и он сам же заразительно расхохотался.

- Опять твои телеги?

- Представь себе, что в доме, где я живу, а ты ведь знаешь где? Это на Лубянке. И из того большого чёрного, из чёрного мрамора дома, что построили рядом с «Детским Миром» - из него день и ночь доносится нудное механическое гудение.

- Это трансформатор, я слышал.

- Ага. Или телефонная станция. Только зачем она им?

- Значит, у тебя глюки.

- Но я же не двигаюсь, так, курю иногда - это совсем лёгкий кайф. - Василий уже не слушал, а поглядывал на одну из подружек - красиво выгнула спину и переплела ноги под столом. А Игорь завелся из-под кофе и пива:

- Тебе никогда не попадалась на глаза статья из «Литературной газеты», года два назад. Там, правда про Америку. Ты же любишь «Америцу», да? Так вот там про людей, которые вынуждены были объединиться, чтобы защищаться от оружия - на них испытывали новое оружие, которое они называют психотронным. У них тоже сначала гудело в голове, а потом раздались команды и кто-то пытался руководить ими на расстоянии.

- Да… Это уже клиника.

- Пошёл в жопу.- Это патология, старик, как в фильме Киры Муратовой «Астенический синдром». У чувака синдром, ну понимаешь, спит всю дорогу, чтобы с ума не сойти от нашей жизни, а у тебя вот загудело в башке.

- А у тебя ещё не загудело?

- Может, ты киряешь лишку? - Игорь замолчал, минутное возбуждение прошло и навалилась усталость  и вялость то ли от пива, то ли так, по жизни.
Компания хиппи собралась уходить. Поднявшись они по пути стрельнули сигарет у девушек за угловым столиком, а Вася спросил:

- А на что ты теперь живешь?

- Бог дает.- Понял. Хорошо устроился. А то ведь можно устряпаться дом сторожить или там дачу, где-нибудь в Переделкино. Слушай, давай я поговорю с ребятами на кабельном телевидении в нашем районе, а? Хочешь? Или можно осветителем.
Игорь больше не слушал и представлял себе, будто на улице, у входа в кафе мент толкнул в спину длинноволосого так грубо и сильно, что тот чуть не упал и, отбежав в сторону что-то орёт менту, показывая отттопыренный средний палец и тыча им в небо. Игорь вскочил, опрокинув стул и не глядя на приятеля, быстро выбежал на улицу.

Аквариум с рыбами. Пучеглазая, задумавшись, парит в родном пространстве.
На улице накрапывает мелкий дождь, но солнечно. Хиппи мирно бредут вниз по улице - девушка весело смеётся, запрокинув голову назад и обняв высокого за задницу.
Комната Игоря, где кустарный стеллаж отделяет входную дверь от дивана, возле которого свалены в кучу осветительные приборы, а под столом печатная машинка в чемоданчике. Тусклый свет из одного, давно немытого окна освещает книги на полках и старый телефизор без задней крышки. Из-за книг и телевизора на стеллаже, с дивана слышна возня и пыхтенье Игоря. Его розовая пятка тянется к полу в поисках опоры - под спальным мешком шевелятся два тела. Женская рука с длинными зелеными ногтями тянет спальник ему на спину. Слышен трезвый голос Светы из «Букиниста».

- Ничего, Игорёк, успокойся, это бывает. Отдохни, в следующий раз... Пока отдохни, покурим…
Спина Игоря обмякла и он перевернулся на спину, упёршись взглядом в потолок. На обоях, в самом верхнем углу надпись красной гуашью: «С Новым годом!!»
Пауза.

Из-за окна несётся монотонный шум города. Света села на край дивана и огляделась в поисках сигарет. Обнаружив их на стуле у стены, ей пришлось влезть в тесные джинсы и встать. Игорь повернулся к ней и решил взять ситуацию в свои руки:- Нет, свет мой, оказывается я тебя не люблю.

- Может, надо Веру позвать?

- Помощь оказать? Да нет, прошли те времена. Да и нет её. Она теперь носит двойное имя, то есть как бы и нет её вовсе. В зоопарк ушла со своим муженьком.

- Теперь только из-под пистолета дает.

- И в шерстяных носках на голое тело, - Света уселась верхом на стул, положив голую грудь на скрещенные руки.

- И все таки я тебя люблю, не смотря на… не смотря на… ни на что. Ты - мой свет! Твоя грудь, словно…

- Нет, ты не Омар Хайям.- И не Ясир Арафат. Хотя… он поднял с полу джинсы и завозился под спальником, - могу теперь претендовать на звание Аятоллы. Как это у них «на удолбанном собственной мудростью Востоке» называется, если не спишь с женой? А! Ты можешь спросить у своего приятеля из «Джалтаранга».
Света молча встала и, повернувшись к окну, надела его черную майку с короткими рукавами.

- Что, стыдно стало?

- Да уж. Тебе теперь и помолиться не грех.

- Женщина, ты не справедлива ко мне. Я ещё хоть куда. А чтобы ограничиться молитвой, надо еще дорасти. Но ты ведь опытная. Знаешь ведь, вот покурим, чайку попьём и всё будет ништяк, мама!
Света включила телевизор и экран высветился, забубнив о забастовках шахтеров.

- Умоляю, выключи это.

- Не лишай меня хоть этого.

- Гениально! Совковое телевидение - наркотик шлюх и импотентов, - он пошел на кухню, прихватив со стола маленький китайский чайник и проходя мимо телевизора, вывернул звук - диктор продолжает свое дело в тишине. Света аккуратно застелила диван спальным мешком, легла на спину и закинув руки за голову, облегченно вздохнула, прикрыв глаза. На экране телевизора диктор упрямо жестикулирует с помощью сурдоперевода, объясняя глухонемым зрителям про митинг: полиция гоняет человека с видеокамерой по площади.

Вошел Игорь с чашками, а Света опустила руки на живот.

- О! Барышня готовы?- Так ты же махатма.

- Зря смеёшься. Я, конечно, не Ганди. Он был очень крут и не спал даже со своей женой. Напрочь избавился от дурной привычки, - Игорь разлил чай и подал Свете, а свою чашку поставил на пол, присев рядом с ней на диван. Расстегнул пуговицу на ее джинсах. Она попросила тихо:

- Включи магнитофон.

Майк из группы «Зоопарк» запел свою песенку «Ты - дрянь». Над столом висит маленькая открытка с видом Парижа. Акварель: улочка Монмартра и вдали белый купол Сакре-Кёр.
Света касается губами его лица и говорит:

- Курить хочется… - и ложится на спину в прежней позе.

- Я потом схожу стрельну.

- Ложись здесь…

В телевизоре передача «Спокойной ночи, малыши».

- Она хочет родить… а я ведь тоже хочу родиться… ты не думала, что многие живут, да так и умирают, не родившись толком.

Он гладит её по животу под майкой, переворачивает на живот и пытается стянуть с неё тугие джинсы. Она поднимает зад, пытаясь помочь. Никак. Света постояла так и рухнула на диван.

- Давай сначала покурим, а?

- Точно. Сейчас принесу.

Сумерки сгущаются в тесном переулке. У тротуара стоит ржавый «Запорожец» на спущенных колесах. Игорь выходит вниз, к Политехническому музею. Наклоняется, поднимает окурок и подув на него, прикуривает. Навстречу идёт девушка: вечернее платье, туфли на шпильке, боевой макияж. Игорь расплылся в улыбке:

- Зина! Какие у тебя ботинки!!

Она презрительно хмыкнула, оценив его одним взглядом - с головы до ног.

- Идиот.

- Ой! Что вы? Я же не хотел вас обидеть. Простите. Неудачная шутка. А идиот - это даже лестно с какой-то стороны. Вы так прекрасны1 Весна!! Всюду жизнь…

- Лето.

- Весна…

- Лето.

- Вы меня сегодня во сне видели?

- Молодой человек, мне некогда, у метро меня ждет муж.

Игорь некоторое время шел следом, свернул к метро и увидел: девушка, придерживая край платья, садится в машину. Автомобиль с зеркальными стеклами - ВАЗ-2109 - плавно влился в стадо машин, потоком уносящихся вверх по улице Хмельницкого.
Открыв дверь в дешёвое кафе, он увидел на стене забегаловки телефон-автомат, а за прилавком пожилую, приветливую женщину.

- Добрый вечер.

- Здравствуй, милый.

- У вас есть сигареты?

- Есть. «Беломор».

- Ну и прекрасно. - Он достал мелочь, увидев на лодони лишь гривенник и пятак. Уверенно положил на прилавок деньги и глянул ей прямо в глаза.

- Вот. У меня больше нет, но завтра я вам обязательно занесу. - Женщина молча подает ему папиросы картинкой вверх, где нарисована схема канала, но одновременно она думает и Михалыч, понимая это, старается развить успех:

- Вы понимаете, к нам гости пришли, а папа не курит, и вот эти гости, вы не представляете, как они мне надоели. Ещё ночевать собираются остаться. Их положат в мою комнату, представьте, - он овремя остановился и продавщица молча положила перед ним голубую пачку.

- Я обязательну зайду. Завтра.

- Ладно, ладно. Раз ишь я не понимаю? Гости по нонешним временам… - она говорит уже в спину Михалычу, вышедшему на тротуар, где у первого прохожего он спросил двушку.
Дядя в кепке положил в его протянутую ладонь две копейки, Игорь набрал тот же номер. Гудок и болезненный слабый голос отца:

- Да… Здравствуй, Игорь. Ничего… нет, хуже… Я уже устал бороться со своими болячками… Теперь вот желудок почти не работает… еле хожу по квартире… ну, ладно… как твои успехи… да… да… будь здоров.

Покуривая, Игорь быстро идет к своему переулку. Темно. Зажглись жолтые фонари. Он прошел мимо переулка к площади Дзержинского, на Лубянку. Через улицу перешел к зданию КГБ. Прислушался - механический гул еле слышен за шумом проезжающих автомобилей. Оглянулся: вокруг памятника Дзержинскому крадется милицейский «УАЗ» - жолтый, с фиолетовой мигалкой. Игорь ухмыльнулся и, развернувшись обратно, легко побежал мимо деревянного забора, сплошь оклеенного листовками и плакатами: лицо Горбачева с пятном на лысине, треплет по ветру. Игорь бежит среди людей, но они его как бы и не видят. На стене размашистая надпись белым аэрографом: « Я - ПРОТИВ «. Он бежит через черный двор, в подворотню, мимо мусорных баков, вдоль высоченной глухой стены без окон и дверей.

Тяжело дыша, входит в комнату: на диване постелено белое белье. Свет погашен и никого, лишь светится красный глазок магнитофона, да полощется лента на бабине - кончилась пленка. Слышно как у соседей работает телевизор - опять новости. Игорь вышел, хлопнув дверью.

Он поднимается вверх по улице Богдана Хмельницкого. На другой стороне освещенная витрина овощного магазина. Игорь остновился, нерешительно сделав шаг на мостовую, но вернулся и сел на бордюр, чтобы закурить. За стёклами магазина за прилавком стоит девушка из его рассказа. Она смотрит на прохожих, на мелькающие огоньки машин и улыбается. Высыпая в сумку старушке спелые яблоки, она подняла голову и увидела на другой стороне улицы Игоря, вышедшего на мостовую. От светофора быстро приближаются несколько машин. В свете фар она увидела, как он подпрыгнул перед капотом тормозящего, старенького «Москвича». Он ударился о лобовое стекло. Стекло пошло трещинами, но не разбилось, а из машины выскочил перепуганный пожилой мужчина. Игорь лежит на капоте и виновато улыбается. Девушка стоит на крыльце магазина и смотрит на нас с вами. Её лицо отправляется к улыбке.


Часть третья

"Дом"
(написан Аркадием Славоросовым для режиссера Саша Кузнецов)
Предрассветные сумерки. На улицах Москвы совершенно безжизненно. Ни движения, ни шума города, только в двух, трех местах поднимается пар над крышами - точно дым над пепелищем. Обнаженность руин.

Торжественный и недобрый Кремль за рекой, мертвое сверкание куполов. Кое-где в переулочках неподвижные, точно брошенные автомобили. Перспектива пустой улицы. Кафельная труба тускло освещенного подземного перехода, сильный сквозняк треплет обрывки газет и плакатов на стенах. Далеко в конце подземного туннеля появляются две фигуры, отбрасывающие длинную тень.

Железнодорожная станция Москва-сортировочная. Переплетение черных рельсов, проводов, слепые семафоры. Ветреное, холодное, абсолютно мертвое пространство.

Парень с девушкой подходят к краю подмосковной платформы и прыгают на рельсы. Идут по железнодорожному полотну. Спускаются к речке, через нее перекинуто дерево. Девушка переходит на другую сторону. Слышен её голос: "Как здесь тихо." Следом мужской: "Да. Как будто мы уже умерли".

По улице дачного поселка они подходят к мрачному деревянному дому с заколоченными окнами. Вокруг большой участок с частью соснового леса.

Он поднимается на крыльцо.

- Алькатрас… - говорит, открывая дверь. С усилием поворачивает ключ и они входят. Задержавшись на пороге, он видит ободранный холодильник и на столе массивную финку с выбитым у основания лезвия номером: А7326. Опускает ее в карман потертой шинели британских ВВС. Где-то за дверью орет кошка, хлопает дверь. Она вопросительно оборачивается.

Девушка пытается обживаться. Купает в тазу рыжую кошку и та безумно орет, выпучив глаза.
Он сидит, сложив ноги на табурет и, достав пакет табаку и курительную бумажку, привычным движением скрутил сигарету. Наверху раздался какой-то неясный звук, будто что-то упало.

- Может это крысы? Мы думали, что здесь никого, а место уже занято, - говорит он.

Ночью они лежат на диване под стареньким спальником с обтрепанными краями. У изголовья табурет, горит свеча, вставленная в горлышко большущей бутылки.

На рассвете он проснулся от шума, прислушался. Кто-то ходил, уронили стул. Потом все стихло. Он встал и осторожно, стараясь не разбудить девушку, постоял, переложив нож из кармана шинели в задний джинсов и вышел босиком, стараясь не шуметь. Заглянув на кухню, прошел к двери в соседнюю комнату. Из-за двери вновь доносится какой-то неопределенный звук. Он с опаской приотворил ее и заглянул в образовавшуюся щель. Но тут же захлопнул, судорожно повернув ключ в замке, и замер, вслушиваясь.

Утро. Девушка открывает глаза, а он одетый сидит напротив верхом на табурете. Она спрашивает: "Ты что?" "Ночью кто-то ходил наверху", - отвечает он. Она вопросительно смотрит на него и долго молчит. "Да. И долго. Потом ушли. Дверь я запер".

Девушка смотрит напряженно: "Я больше туда не пойду".

- Это «дети ларька». Местные.

- Может, тебе все-таки послышалось?

- У меня с головой все нормально пока. Глюки от реальности отличаю. Да и курил мы немного вчера.

День. На веранде стоит большой старый комод. Девушка роется в ящиках, придерживая на коленях джинсы своего приятеля. На комоде древний, покрытый бархатным слоем пыли, телевизор. В дверном проеме видна часть комнаты, там сидит он, положив ноги на табурет, и с угрюмым видом чистит финкой ногти.

- Смотри, нитки, - говорит девушка, - Не дом, а полная чаша... Ничего, я думаю, все будет нормально. В любом случае, в городе теперь опасно, правда же? Отсидимся здесь потихоньку, как мыши. Какая штуковина, смотри, для чего это? Тише, мыши, кот на крыше... будем пить кофе, курить и смотреть в окно. На ночь ты будешь читать мне Де Сада... Вот, нашла, - достает из ящика лоскут джинсовой материи и прикладывает к прорехе на штанине, - Я тебе здесь заплату поставлю. Смотри, пойдет? - оборачивается к двери: там никого нет. Парень в одних трусах стоит на лестнице, ведущей наверх. Полная тишина. Он поднимается выше на цыпочках, к двери. Возится с навесным замком, запирая на ключ.

Вечер. Она стоит перед телевизором.

- Смотри, а он работает.

Ящик гудит и на экране появляется изображение без звука: диктор что-то долго объясняет, мудро улыбаясь. Затем идут хроникальные кадры военных действий в городе. Парень входит в комнату, некоторое время напряженно смотрит, а потом выходит и возвращается с ломом в руке и, гикнув, вонзает его в экран - взрыв, дым, грохот.

- Ну, что? Достали, уроды? Протоплазма взбродившая. Но я от вас все-равно сбегу. Они - мне - предлагают свободный выбор. А мне моя иллюзия дороже вашей конвертируемой реальности. Они ведь сожрать нас хотят. Лоботимировать. Я иногда мечтаю их ненавидеть и не могу. Некого.
Он сполз на пол и прислонившись к стене, устало сложил руки на коленях.

- Как хочется сесть в поезд и убраться отсюда к ****ой матери.

Он успокаивается, но внезапно свет от лампочки, висящей под потолком, мигает. Оба смотрят на лампу. Свет то разгорается, то тускнеет. Потом гаснет совсем. Голоса в темноте:

- Черт.

- Свечи там, в комоде.

- Сейчас, сейчас.

- Спички у тебя?

- В шинели...сейчас, погоди...тихо...что это?

- Где?

- Слышишь?

Умолкают. В тишине откуда-то доносится звук шагов, передвигаемого тяжелого предмета. Вспыхивает огонек спички, девушка зажигает свечку.

- Ты что-то слышал?

- А ты, нет?

Ночью они, полуодетые, сидят на диване. Ее приятель достает из кармана шарик марихуаны и принимается финкой «кропалить» план на ладони. Поджигает косяк, затягивается и подносит папиросу к ее губам. Она втягивает дым полной грудью, запрокинув голову.

- Еще...Хорошо, правда?

- Счастье лучше. Оно как неостывшее ружье.

- А раньше ты, кажется, был пацифистом.

- Угу. А еще раньше у меня - кажется - были жабры. Мне и теперь все время что-то кажется. Мне вот кажется, что мы лежим голые в каком-то старом доме в лесу на краю света, курим траву и...плевать я хотел на всю эту правду, потому что счастье лучше. Мне не нужна голая правда. Мне нужно голое счастье!

- А ты - мой Голый король, - она, взяв папиросу наоборот, вдувает ему дым в раскрытые, шумно втягивающие губы - он длинно и легко вдыхает, прикрыв потяжелевшие веки.

- Я ничего больше не хочу. У меня все есть, - он откидывается на диван.

- Как хорошо-то, Господи! - она кладет голову ему на живот, - Мы же дома. Шли-шли, уходили и нашли свой дом.

- Что нам стоит дом построить. Домик-то нарисованный. А мы не даосы, чтобы жить в нарисованных дворцах.

- Даосы, даосы! И слушать ничего не хочу. Это наш дом. Никуда не пойдем, да и некуда нам...

- Вот это и есть свобода.

За окном ночь и где-то лает собака.

Днем он лежит на диване и смотрит в потолок, а подруга готовит бульон из куриного кубика на электроплитке, стоящей на полу. Она делит кубик пополам и размешивает в пиале с кипятком.
Они мирно прихлебывают бульон и парень время от времени прислушивается и она старается неслышно отпивать свой супчик.

Ночь. Горит свеча. Они лежат под спальником, но глаза их открыты. Он смотрит в пустоту перед собой, а она уперлась глазами в стену. Сверху вновь раздается шум, звон стекла и кто-то даже взвизгивает. Парень нерешительно выбирается и подходит к двери, торопливо заперев ее. Берет лом, пытаясь вставить в дверную ручку. Девушка, всклокоченная в рубашке на голое тело, подходит на цыпочках и ловко старается помочь. В косом свете свечи они выглядят перепуганно и жалко.

Утро. Парень раскрывает окно и тоскливо смотрит на верхушки сосен, пожевывая спичку. Сплевывает и принимается мочиться вниз, через подоконник.

Вечереет. Парень сидит на полу и бессмысленно, но ритмично играет на руках веревкой, «колыбель для кошки». Раз - еще раз - еще. Девушка листает толстую книгу, разглядывает черно-белые фотографии. Парень выходит на веранду и пытается придвинуть комод ближе. Она помогает и они баррикадируют дверь изнутри.

Ночь. Комод содрогается от ударов извне. Невнятный, омерзительный ор за дверью. Гулкие удары разносятся по всему дому. Девушка неотрывно смотрит на дверь и ее губы шевелятся.

- Господи, спаси и помилуй. Матерь Божья, помоги, пожалуйста...куда бежать от них, Господи? Научи нас молиться... помолись Сам во мне...
Ее приятель склонился в другом углу над зеркалом, делает что-то, колдует, повернувшись к ней спиной. Девушка оборачивается к нему.

- Что ты там делаешь?
Он поворачивает к ней лицо, неожиданно белое, накрашенное как у женщины и от этого то ли надменное, то ли просто безжизненное. Подносит палец к губам.

- Тс-с!
Сначала девушка замирает ошеломленная, потом со слезами в голосе бросается к нему, хватает за рубашку, кричит.

- С ума сошел! Такое кругом творится, а ему все игрушки мудацкие! Шизофреник! Придурок! Ведь страшно же... - она затихает и плачет.

- Ну все, пошутил я. Шуточка.
Чуть забрезжил за окном рассвет и грохот за дверью стихает, уходит вверх. Девушка утыкается лицом ему в колени и он осторожно гладит ее по голове, но взгляд устремлен в пространство. Так они и сидят, он поглаживает ее, другой рукой проверяя на месте ли финка.
Встает солнце, оба сидят бессонные и замерзшие. Она собирает рюкзак. Он встает и открывает окно.

- И куда мы теперь?

- Куда глаза глядят. Мир большой.

- Сколько нам так тусоваться?

- Всю жизнь, детка.

Они выбрались через окно, плотно прикрыв его и, не оглядываясь пошли прочь. Она бредет за ним, но останавливается и поворачивается к дому - то ли перекрестить его хочет, то ли прощается. Стоп-кадр. Слышна песня группы «Led Zeppelin» - «Дома Святого».

Песня продолжает звучат. В комнате Кира - пустота и лишь пыль на полу, да следы рабочих ботинок, а на стене светлый квадрат на стене,  от висевшего здесь когда-то портрета. Молодой дворник, наверное студент, сидит на полу и листает большую толстую тетрадь с записями Бориса.
Вокруг голой лампочки зудят и летают мухи.


Дощатый сырой дом, чья-то дача, где они провели последнюю свою ночь вместе, вдруг загорается пламенем в окнах: лопаются стёкла, трещит огонь, охватывая отсыревшие доски обшивки. Рыжее пламя охватывает всё строение до самой крыши - трещит шифер, чёрным дымом от горящего рубероида, застилая сад. Откуда-то сверху продолжает звучать тоскливый голос Роберта Планта из группы "Led Zeppelin" - "Дома Святого" И это -
 КОНЕЦ


                Режиссёр Саша Кузнецов
(см. фильмы "МИРАЖ" (35мм 30 мин ) и «Прохожий» (35мм 20 мин) на сайте www.old.kastopravda.ru


mail: kuznecovsasha@mail.ru
   
   Д   Ы   Р   А     В     П   Е  Й   З  А   Ж   Е
= = = = = = = = = =  .  .  .



© Все права защищены, Москва 2007, Кузнецов Александр Валерьевич
Регистрация в Юридическом кинематографическом агенстве Гильдии кинорежиссёров России.            
сценарий написан по синопсису поэта Аркадия Славоросова (1957-2005)

                Д Ж Е С С Г А З Г А Р-тутти фрутти

                Посвящается памяти Аркадия Славоросова

ТИТРЫ (на кадрах города)

          ГОРОД НАВОИ (УЗБЕКИСТАН). НАТУРА. УТРО

Современные здания на фоне гор.

В городском саду, в траве «лежачие» скульптуры. Странные, будто растущие корнями вверх, деревья.

Бассейн: спокойное, безлюдное голубое пространство воды, расчерченное линиями пластиковых, красно-белых дрожек.

Городское озеро: далеко за ним видна труба химкомбината с «лисьим хвостом» - ядовито-жёлтый дым направлен в сторону прустыни.
(Статичные кадры, словно слайды, перещёлкиваются слайд-проектором, звук которого слышен за кадром)

1  СТЕПЬ. НАТ. УТРО
Марат (24), актёр-дилетант; Ганс (26) и Гюзель (18) едут на старой «Волге»-ГАЗ-21 цвета морской волны, по саю, руслу горной реки, лишь весной наполняющемуся водой с гор.

2  УЩЕЛЬЕ. НАТ. ДЕНЬ
Распахиваются дверцы автомобиля и они бегут к водопаду, на ходу раздеваясь.
Купаются в небольшом озере у водопада.
Марат ныряет и –
- выныривает за потоком воды и кричит там.

МАРАТ (эхо)
                Я – гений!

3  УЩЕЛЬЕ. НАТ. УТРО
Ганс собирает саксаул. Гюзель, стоя на корточках, раздувает костёр. Марат стоит рядом, подставляя солнцу своё и так загорелое тело.

                МАРАТ
        Было бы странно, если бы я хотел
                что-то за свои стишки… А вот, если
                как актёр, я бы смог заработать свой
                грош... лучше два. Ведь я работал
                в театральной студии. Если бы я только
                смог улететь в Город Ангелов…

ГЮЗЕЛЬ
         Это где?

МАРАТ
                (смеётся)
         На небе, Гюзельк - там я стал бы «звездой».

Подходит мускулистый Ганс, как бы невзначай двигая мышцами и поворачиваясь выгодной стороной к девушке, судя по всему, темпераментной представительнице татарского народа.

ГАНС
         Опять звёзды в небе - шум орехов. А я вот
                предлагаю тебе вступить в моё предприятие.
                Равноправным партнёром, между прочим.
                Сделать бабки и тогда уже лететь. В твой
                город ангелов. Отсюда – в Рай!

Говоря, он взбирается на большой камень. Сказав свою фразу чётко и ясно, он тут же ловко прыгает в воду. (Ганс из немцев и очень рационален.)

Марат отходит в тень скалы и делает дыхательные упражнения, поглядывая на Гюзель.

Гюзель подпрыгивая на одной ноге, натягивает коротко обрезанные джинсовые шорты.

4  ДОРОГА. НАТ. ДЕНЬ
«Волга» мчится с перевала вниз. Их обгоняет корейский автомобиль марки «Дэу», где с заднего сиденья мальчик, высунувшись по пояс, выбрасывает букет маков.
Алое пятно пришлёпывается к лобовому стеклу «Волги». Ганс, сидящий за рулём, виляет, Гюзель и Марат испуганно смеются. Ганс тормозит.
Останавливает у обочины на пригорке, поросшем алыми маками. Вдали горы, где у подножия бродят белые верблюды.

6  МАКОВОЕ ПОЛЕ. НАТ. ДЕНЬ
Возбуждённый Ганс с оголённым торсом (он и не одевался), бегает по полю.

ГАНС

          отрывайте головки - кукнар насушим

К их машине подъезжает верхом на лошади, пожилой полицейский с добрым восточным лицом. Он в чине капитана. На солнце поблёскивают четыре маленьких звёздочки на мятом погоне. Не спешиваясь, он терпеливо ждёт виновато бредущих к нему ребят.

                МАРАТ
                (уважительно)
                Салям алейкум, акя…

    ПОЛИЦЕЙСКИЙ
                Вы знаете, что Нормурод-ака –
                энг баланд юрган
                милица

(перевод субтитрами: «самый высокогорный милиционер в мире!»)

                И вы здесь, на моей земле,
                собираете мак? кукнарист-мээ...

Он достаёт из кожаного командирского планшета, перекинутого через левое плечо, разлохмаченную книжку уголовного кодекса.

     ПОЛИЦЕЙСКИЙ
                (читает)
        Закон… Узбекистон… Вот! Статья номер
                семь, восемь… семьсот восемьдесят семь –
                восемь - два прим.
                Три года турма!

Полицейский говорит сверху вниз, не спешиваясь со своей клячи низкого роста. Это так называемая «лошадь Пржевальского».

7  ПОЛИЦЕЙСКИЙ УЧАСТОК. ЭКСТ. ВЕЧЕР
«Волга» и низкорослая, но под седлом, «лошадь Пржевальского» стоят рядом возле участка в старом городе Кармана. Это предместье Навои и за минаретом с гнездом аиста видны современные девятиэтажные дома галерейного типа.
Под крышей одноэтажного, кирпичного дома крупные буквы синей масляной краской «POLICIA»
И поменьше табличка, но под стеклом и «золотой» краской:
«ОВД
Ички Ишлар Булими».
С минарета доносится голос муллы читающего Коран.
На крыльцо выходит Гюзель и направляется быстрым шагом по улице.

8  УЧАСТОК. ИНТ. ВЕЧЕР
В железной клетке томятся Ганс и Марат. Долго. Вскоре Марат принимается петь.

МАРАТ (вполголоса)
Тур болам, тур болам. Юкинг туйгундир экан»
(без перевода)

Пауза – Ганс долго молчит. Потом он страшно ругается по-немецки.

ГАНС
Да фаден ди сифоне!! (без перевода)

Пожилой полицай приводит молодого лейтенанта и они долго думают, молча разглядывая пленников. Уходят.

9  КАБИНЕТ. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ

На столе разложена местная газетка: бутылка водки и салат из помидоров в глубокой стеклянной миске. Раскрыта японская печатная электронная машинка «Samsung» с вставленным в каретку листом – это незаполненный бланк протокола на узбекском языке.

Дверь распахивается. Полицаи заводят ребят в кабинет, усаживают. Капитан Нормурод снимает китель, наливает водки в два стакана и угощает ребят. Лейтенант, слегка улыбаясь, перемешивает салат - подкидывает в миске помидоры  в масле с луком, нарезанным тонкими кольцами.

ЛЕЙТЕНАНТ
Чтобы Нормурод-ака, самый высокогорный полицейский в
мире, не завёл на вас дело…

ГАНС (закусывая)
Сто сорок сумов хватит?

10 СТАРЫЙ ГОРОД. НАТУРА. УТРО
Автобусная станция. На остановке маются в ожидании Ганс и Марик. Вдали грозный бетонный сортир. К нему удаляется усталой походкой Ганс, а Марик лежит на скамье и, глядя в пространство перед собой, дальше только небо – принимается рассказывать свою историю в прошедшем времени.

МАРИК
Всё ТОГДА началось с Ганса. Это он    подбил    меня на такую
авантюру. Фашист проклятый…

11 ГОРОД-ЧЕТЫРЁХЭТАЖКА. ЭКСТ. ВЕЧЕР К НОЧИ (Флэшбэк)

ГОЛОС МАРИКА (за кадром)
Но ведь если бы не он, ничего бы не случилось и не
увидел бы я всего того, что сталось с нами за столь
короткое время нашей быстрой жизни… Как в
«Тысяче и одной ночи» - в сказке про любителя
гашиша…




На плоской крыше галерейного дома Фима-абстракционист, Марат и Ганс. При помощи машинки Фима делает Гансу татуировку – лев в прыжке.

ФИМА
Вот я и говорю – за искусство. Эти сюрреалисты. Дали
Там и вся его лавочка. Так они чё учудили? Бунюэль его
русскую жену отбил и стали они кинео фотографировать…

Неожиданно из люка в крыше появляется Рашид.

РАШИД
Когда долг отдашь, урод!?

Фима бросает всё и бежит вдоль крыши
В плавящемся на солнце гудроне, остаются следы его сандалий.

РАШИД
Э, э… ты куда это? Абстракционист херов.

Он присаживается рядом с друзьями

РАШИД
Дальше крыши не убежит.

Ганс разглядывает, выпячивая грудь, незаконченную татуировку:  одноногий лев шевелит единственной лапой.

12  ПОЕЗД. НАТУРА. ДЕНЬ (флэшбэк)

По фантастической пустыне едет поезд из двух вагонов.
На поезде десятка три рабочих. Среди них Ганс и Марат. Тепловозом гордо правит Татуированный – с обнажённым торсом и в тренировочных штанах с лампасами.

13  СТЕПЬ. НАТУРА. ВЕЧЕР
На закате друзья соскакивают с притормозившего поезда. Прощаются с Татуированным. У Марата за спиной модный синий рюкзак.

ГАНС
Давай, брат. Рахмат!



13 СТЕПЬ. НАТУРА. ВЕЧЕР (флэшбэк)
Марат и Ганс идут через степь. Ближе к ночи наблюдают полёт НЛО в небе.

15 СТЕПЬ. НАТУРА. НОЧЬ (флэшбэк)
Выходят к зарослям конопли.
Бегают голыми в ночи по полю среди кустов.
Соскабливают со своих потных тел пыльцу, скатывая в шарики.
Набивают Марату полный рюкзак листьев.

16.СТЕПЬ. НАТУРА. РАССВЕТ (флэшбэк)
Курят косяк на рассвете. Радуются, скачут, пляшут и кувыркаются.

17  АВТОБУСНАЯ СТАНЦИЯ. НАТУРА. УТРО
Марат по-прежнему лежит на скамейке остановки. Под скамейкой стоит его модный синий рюкзак. Он смотрит в небо.

МАРАТ (продолжает свою историю)
Вот так мы и жили. Весело и безмятежно. И зачем я не
остался лежать на топчане под виноградником? вместе
с Гюзель?..

От бетонного сортира возвращается повеселевший Ганс. К ним подходит незнакомец, Уйгур.

УЙГУР
Чё, земляки,  жарко, да? Угощайтесь.

Протягивает бутылку «Кока-Колы». Ставит на пол тяжеленную сумку.

УЙГУР (Гансу)
Земеля, ты пригляди тут, а я пока в сортир сбегаю,
хай?

Откуда ни возьмись, на станционной площади появляется блестящий серебристый джип, пересекает её неспешно. И тут же с другой стороны к автостанции подкатывает пыльный, помятый автобус.

18  ТУАЛЕТ. ИНТ. УТРО
Два здоровых парня из джипа входят внутрь, один остаётся у двери.
Второй делает несколько шагов вглубь, видит: на «очке» сидит давешний Уйгур. Поднимает к нему бледное лицо. Выстрел.



19  АВТОСТАНЦИЯ-АВТОБУС. ЭКСТ. УТРО
Марат еле тащит тяжеленную уйгуровскую сумку к автобусу.
Ганс бежит искать его к туалету. Мимо проезжает в обратном направлении огромный серебристый джип.

20  АВТОБУС. ИНТ. УТРО
Марат кое-как устраивается в автобусе. Шофёр сигналит предупреждающе.

От туалета бежит обалдевший Ганс.

Запыхавшись, занимает место рядом с Маратом.

Автобус отъезжает.

21  ГОРОД. ГАЛЕРЕЯ ЧЕТЫРЁХЭТАЖКИ. ДЕНЬ
Ганс и Марик открывают сумку и видят банки с надписями: «Абрикосовый джем». Ганс открывает одну и суёт туда палец, подносит к носу.

ГАНС (серьёзно)
Марат, это – опиум.

МАРАТ
Да… это тебе не головки мака… в ступе толочь.

ГАНС
Слушай, мне нельзя в город, могу нарваться на
кредиторов. Деньги, короче, нужны. Заработаем и
поедем в твой Город Ангелов. Короче – иди к Рашиду –
скажи, от меня.

22  УЛИЦЫ ГОРОДА. НАТУРА. ВЕЧЕР
Марат ищет Рашида. Идёт мимо кафе.
Мимо казино с погасшими окнами.
Обнаруживает Рашида в гараже, возле которого стоит  Кадиллак выпуска 82 года. В просвете приоткрытой двери –
- в гараже на узеньком топчане Рашид и Гюзель «занимаются любовью».

Марата отодвигает тяжёлая рука капитана полиции, «самого высокогорного», а с ним ещё двое полицаев.
Они входят в гараж.
Капитан бьёт Гюзель по лицу, двое других занимаются Рашидом.

КАПИТАН
Я тебя предупреждал…

Капитан бросает пакетик под топчан.



КАПИТАН


Зовите понятых.

23 ГАРАЖИ. НАТУРА. ВЕЧЕР
Марат удирает среди гаражей. По железным, раскалённым на солнце, крышам. Перемахивает через бетонный забор.

24 ПОЧТА. ИНТЕРЬЕР. УТРО
Мареку приходит приглашение по E-mail на соревнование поэтов в Москву – клуб «ОГИ за стеклом». Он продаёт свой ноут-бук.

25 НАСОСНАЯ СТАНЦИЯ. ЭКСТ. ДЕНЬ
Ганс на мотоцикле подъезжает в условленное место у насосной станции оросительного канала (вдали три трубы ГРЭС) – Кук машет от угла рукой.
Ганс подходит к нему и видит, что за углом стоит новенький «Мерседес» - знакомые бандиты оборачиваются к нему.
Ганс бежит назад, к мотоциклу.
Те в «Мерседесе» преследуют его.
Он уходит на мотоцикле дворами.
На одном из поворотов берёт слишком круто и его мотоцикл идёт боком, чуть не падая.

26 ДВОР ДОМА. НАТУРА. НОЧЬ
Марат и Гюзель сидят у наполненного водой, круглого детского бассейна во дворе, среди старых, трёхэтажных домов с большими балконами. Тихо. В воде бассейна отражаются звёзды. На бортике стоит бутылка белого сухого вина. Целуются.
Ганс подъезжает, что-то говорит ему и мчится дальше.
Гюзель смотрит ему вслед и принимается раздеваться.
Марат и Гюзель голые плавают в бассейне, лёжа на спине и раскинув руки. Неподвижно лежат на поверхности воды, бликующей лунным светом.

27 ДОМ МАРАТА. ЭКСТ. УТРО
Старый город ввиду современных зданий. Глинобитный дом Мариковых родителей. В просторном дворе на топчане узбекско-татарская многочисленная семья с детьми смотрит DVD – недублированный фильм Тарантины “Kill Bill”.
Марик оставляет велосипед во дворе, подходит к родным сзади.

МАРАТ
Мен хозир кетишим керак… Хайер. Билмадим канча вакита.
Перевод субтитрами:»Я тут должен уехать… До свидания.
Не знаю, на сколько времени это получится…

Они продолжают смотреть телевизор. На старшего сына никто не обращает внимания.

Марик в углу сарая выкапывает спрятанную сумку  с опием.

28 АЭРОПОРТ. НАТУРА. ДЕНЬ
Ганс в аэропорту продаёт мотоцикл таксистам. Передаёт руль и прячет деньги в карман.
Покупает билет до Москвы. На кассе надпись:


«КАССА СПРАВОК НЕ ДАЁТ»

29 Ж/Д ВОКЗАЛ. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ
Марат с сумкой у кассы.
Железнодорожник проводит его в вагон и забирает сумку.
Прячет её в служебном купе.

30 АЭРОПОРТ. НАТУРА. ДЕНЬ
Взлетающий самолёт местных авиалиний.

31 СТЕПЬ-ПОЕЗД.
Поезд мчится через степь. Марат в вагоне, сидит в купе у окна и продолжает, глядя на уносящуюся в прошлое, полупустыню, продолжает рассказывать свою историю.

МАРАТ
Я мчался в сторону России. Что меня ждало дальше, я
никак не мог предположить… Но в Москву, в Москву!
Во мне разгоралась моя страстная мечта о городе
ангелов на берегу океана.

30  СТЕПЬ-ПЕРЕЛЕСКИ-ЛЕС. НАТУРА. НОЧЬ-ДЕНЬ-НОЧЬ
Из окна поезда – ночь сменяется днём – бесконечные голые степи.
Чахлые перелески.
Индустриальные подмосковные ландшафты, густой лес с дачными домиками. Музыка – азиатская тема в современной аранжировке.

31  ПЛАТФОРМА ЭЛЕКТРИЧКИ 31 КМ. НАТУРА. НОЧЬ
Через кусты, через овраг пробирается, освещая себе то и дело дорогу фонарём, Ганс.
Выбирается, наконец, в полосу отчуждения железной дороги, освещает километровый столб: «31». Садится возле него на корточки.

32  ПОЕЗД. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ
Марат торопливо идет по спящему вагону.
В служебном купе мертвецки пьяный проводник. Марат тщетно пытается разбудить его. Потом вытаскивает у него из кармана связку ключей и бежит к тайнику.
Выволакивает сумку, ковыляет с ней в тамбур, открывает вагонную дверь, висит на подножке. Мимо летит освещаемая редкими заводскими огнями подмосковная ночь.
Мелькает столб: «31».
И тут же – сигнальные вспышки фонаря.
Марат швыряет сумку под откос.

33  У ПЛАТФОРМЫ. НАТУРА. НОЧЬ
Ганс мигает фонарем, пролетающему мимо поезду. Из тьмы со страшной силой и скоростью вылетает тяжеленная сумка и…
Ганс рушится в придорожную канаву, сбитый сумкой.

34  КАЗАНСКИЙ ВОКЗАЛ. ЭКСТ. НОЧЬ
Приходит поезд «Ашхабад - Москва».
У выхода с перрона, за рамками металлоискателей рычат овчарки. Полиция обыскивает всех подряд.
Все права защищены, Москва 2007, Кузнецов Александр Валерьевич



Марат в условленном месте ждёт Ганса. Вокруг вокзальная бессонная ночь. Часы.
Часы. Прошёл час. Марик ждёт, засыпая.
Часы. Прошел ещё час. Грустный Марик.
Часы. Прошел ещё час. Марик в зале ожидания дремлет в кресле. К нему подсаживается Татарин.

ТАТАРИН
Салам алейкум.


МАРАТ
Малейкум ассалям.

ТАТАРИН
Якши месыз? Кандай ишляр?

МАРАТ (усмехается)
Зур…

ТАТАРИН
Анаша бар?

Разговор без перевода (общепринятый обмен приветствиями).

Тут к беседующим подсаживается Хмырь, показывает из-под полы золотой перстень с синим камнем.

ХМЫРЬ
Тут проблемы у меня. Хочу продать пока.

МАРАТ
Тут, видать, не только у тебя проблемы.

ХМЫРЬ
Да я прошу всего 300 баков. Камень от Тунгусского
метеорита, дедушкин.

МАРАТ
Ты якут, что ли?

ТАТАРИН (объясняет Марату)
Манна шу заргарлик жуда киммат булачи менимча,
энг паси бир минг беш юз доллар туради. Бир кимдан
олган ми сенг? Жавоб бераман, мен икки йил заргарчи
булган манн, биламан кимга соттиш керак (Перевод
субтитрами: «Перстень тянет минимум на 1500 баксов,
наверное ворованный. Точно скажу – я два года на
ювелира учился и знаю кому продать. Берём.)

Все права защищены, Москва 2007, Кузнецов Александр Валерьевич



Хмырь недоверчиво смотрит на азиатов.

ХМЫРЬ
Чего не по-русски лопочите? Обуть, может, хотите?
Не выйдет.

Татарин предлагает Марику войти в долю.

ТАТАРИН
Отдашь деньги и через три часа полцчишь 1000 баксов.

МАРАТ
Последние деньги.

ТАТАРИН
Да ведь перстень у тебя будет! Соглашайся, а то он
уходить собирается.

Марик достаёт деньги, Татарин достаёт свои, пересчитывает, но Хмырь вдруг дёргается.

ХМЫРЬ
Шухер. Менты. Забирайте бабки, подходите в туалет
через пару минут. Буду ждать.

Исчезает.

ТАТАРИН
Как бы не смылся. Пойду за ним. Подходи к сортиру.


35 ВОКЗАЛ-ТУАЛЕТ. ИНТЕРЬЕР. РАССВЕТ
Мужчина бреется над раковиной. Какой-то педик строит призывно глазки в зеркале за спиной Марата. Он достаёт свои деньги и видит – «кукла». Лишь сверху, да снизу по банкноте, остальное - резаная бумага.

36  ПЛАТФОРМА 31 КМ. НАТУРА. РАССВЕТ
Ганс приходит в себя и кое-как выползает на откос, подбирает сумку – полмятый, с разбитым лицом.
Бредёт к шоссе, голосует. Никто не останавливается.
Ганс показывает деньги, ещё купюру, ещё.
Около него притормаживает полицейский «Форд».

37  ПЛОЩАДЬ ТРЁХ ВОКЗАЛОВ. ЭКСТ. РАССВЕТ
Марат стреляет сигарету, садится на ступеньку возле Ярославского вокзала, рядом с бездомным. Патрульный полицай посматривает на них, потом направляется в их сторону.

В это время подкатывает полицейский «Форд», из машины выскакивает Ганс. Расталкивает Марика, тащит к машине, тот спросонья бубнит по-узбекски.



МАРАТ (ругается)
Нема дыды? Оннайнэсскяй, джаляп!

ГАНС
Я это, я. Ганс! Укурился уже, что ли?

Марик пугается, но Ганс силком заталкивает его в машину, успокаивая на ходу.

ГАНС
Всё ништяк, Марик. Спокойно. Я тебя нашёл, нашёл…

«Форд» отъезжает и патрульный полис удивлённо смотрит им вслед.

38  ЦЕНТР-УЛИЦЫ. НАТУРА. УТРО
Похожие друг на друга переулки. Полицейский «Форд» кружит среди домов на Ордынке. Ганс никак не может определить нужный дом. Полис-водитель в чине прапорщика, начинает жаловаться.

ПОЛИС
Ну, что? Земляки, пилять… долго ещё гонять будем?
Мне на дежурство пора ехать.

Ганс обещает:

ГАНС
Товарищ прапорщик… господин полицейский, я
прибавлю. Давай найдём, а то повяжут же. Я здесь в
прошлом году же был. Маара, дай бабаки.


МАРАТ
Труба деньгам – обули на вокзале.

ГАНС
Как обули? Кто?

МАРАТ
Да… Долго рассказывать.

В этот момент Ганс узнаёт нужный дом.

ГАНС

Вот он, вот он – с трубой, пилять!! На, земеля, носи!

Отдаёт золотую цепочку с шеи.



38б  ПОДЪЕЗД ДОМА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ
Плутают с парадняка на чёрную лестницу, потом не могут вызвать лифт, топают пешком по крутым каменным ступеням, сбитым от времени. Расписанные стены, шприцы, да окровавленные ватки. Звонят в нужную дверь.
Открывается, через цепочку смотрит существо.

ГАНС (обрадовано)
Здорово. Помнишь меня? Я с Рашидом тот год был.
Прошлой зимой, помнишь меня? А Хлюппер-то дома?

Существо молчит, потом захлопывает дверь. Ганс растерян. Звонит опять, стучит:.

ГАНС
Эй, ну позови Хлюппера, он меня знает! Я – Ганс… Вальтер Витька.

СУЩЕСТВО (из-за двери)
Нету Хлюппера, трансформировался Хлюппер.


Из-за соседней двери выглядывает человек с забинтованным лицом. По лестнице с грохотом проносится вниз банда диких детей. Марата осеняет, и он говорит в замочную скважину:

МАРАТ
Раскумариться хочешь? - у нас есть.

Дверь открывается и существо пропускает их в квартиру.

38 д    КОМНАТА СУЩЕСТВА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ
Из обстановки только гамак, в котором очевидно спит существо и электроплитка, на которой оно сейчас эффектно готовит наркотик. Жонглирует миской с пылающим раствором.

СУЩЕСТВО (с неожиданными долгими паузами)
Хлюппер принял какой-то самодельной кислоты и…
Пауза.
… глубоко задумался. Месяцев…
Пауза.
… уже тому, как восемь. Иногда только смотрит в
 и плачет.

Существо делает инъекцию.

ГАНС
А где Мандарин?


СУЩЕСТВО (кривит губы)
Мандарин…
Пауза.
…последнее говно.

На обоях надпись:
«Мальчик-пироман, подожги конопляное поле!»

Удолбанный Ганс пытается дозвониться по разваливающемуся телефону до Мандарина. Третий раз подряд попадает в морг. Ненадолго задумывается. Наконец Мандарин берёт трубку и Ганс сбивчиво пытается объяснить ситуацию, но Мандарин недоверчив, требует новых и новых подтверждений подлинности сообщаемого. Ганс не выдерживает и начинает страшно ругаться по-немецки.

ГАНС
Да фаден ди сифоне!!

МАНДАРИН
Так бы и сказал сразу, фашист – это ты?

Теперь Мандарин его узнаёт. Договариваются о встрече.

МАНДАРИН
Там в парке веранда есть деревянная над водой,
туда иди. Там рыбаки стоят. Увидите.

В комнате Марик, Существо и какой-то улыбающийся Негр. Существо демонстрирует Марику свои способности к телекинезу. Входит Ганс.

ГАНС
Откуда взялся Негр?

Марик только хихикает.

СУЩЕСТВО
Негр присутствовал здесь изначально.

ГАНС
Чё ты гонишь? Не было чёрного здесь нигде. Я же
не вмазывался. Это твой глюк, наверное.

Пистолет некоторое время с ним спорит, потом бросает это дело. Но сумку пододвигает к себе поближе.


39 ПАРК. НАТУРА. ДЕНЬ

У клумбы на берегу пруда сходятся толстый Мандарин с припухшим ото сна лицом. Марик и Ганс, оба в чёрных очках. Демонстрируют ему содержимое сумки.

МАНДАРИН
Обалдели что ли!? Пошли вон туда.

На деревянной веранде над водой пруда Мандарин пристально разглядывает, озираясь, крышку с надписью:
«АБРИКОСОВЫЙ ДЖЕМ»

МАНДАРИН
Вот мама-то обрадуется…
Идут через парк, Ганс и Марик засыпают на ходу.

МАНДАРИН
Но только на одну ночь – у меня же мама… Потом на
дачу отвезу. Там поживёте пока сдадим всю эту мазуту.

40  КВАРТИРА МАНДАРИНА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ
В углу большой комнаты нечто вроде самодельного алтаря с иконами, изображениями Будды, Шивы, фотографиями Раджниша, Свами Брадхупады, Иоанна Павла 2 и патриарха Кирилла. Мандарин зажигает перед ним свечи и возжигает благовония.
Ганс и Марик уже спят на большом ковре, не смея посягнуть на большой диван натуральной кожи. Мандарин бормочет что-то перед своей кумирней, кладёт земные поклоны. Потом встаёт с колен, идёт в комнату, обшаривает карманы гостей, задумывается, перебирая чётки.

41 КУХНЯ МАНДАРИНА. ИНТЕРЬЕР. ВЕЧЕР
Мандарин опускает палец в банку и пробует на вкус.

МАНДАРИН
Что ж, товар клёвый… и опасный. Лучше, конечно,
оптом продать, но…

Входит Мама. Ставит чайник, ворчит.

МАМА
Тебе в институте надо восстанавливаться!

МАНДАРИН
Хорошо, хорошо, завтра же иду в деканат.

Мама уходит к себе и Мандарин со вздохами выдаёт аванс Гансу.

МАНДАРИН
Вот, держите пока. Прогуляйтесь пока, у меня же
мама. Красная площадь знаете где? Ну и отлично.


42  УЛИЦЫ ЦЕНТРА. НАТУРА. ВЕЧЕР
Ганс и Марик шуршат деньгами, деля их на кучки на скамейке Гоголевского бульвара у памятника Шолохову, сидящему в железной лодке.

43 КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ. НАТУРА. ВЕЧЕР
Фотографируются рядом с чудовищным цветастым зверем, говорящим человеческим голосом.

ЗВЕРЬ (устало бубнит)
Кока-кола, кока-кола…

Марат и Ганс в одинаковых чёрных джинсах и белых кроссовках, с одинаковыми пластмассовыми часами – у Марика на левой, у Ганса на правой руке. Они зеркально обнимают друг друга за плечи и снимаются, попросив Зверя щёлкнуть их.
Звонят друг другу по одинаковым мобильным телефонам

МАРАТ
Пригласите Ганса Энгельса!

ГАНС (улыбается)
А… Звезда говорит?

44  УЛИЦА НИКОЛЬСКАЯ. НАТУРА. ВЕЧЕР
Рассматривают иностранные автомобили на стоянке.
Недалеко снимают фильм. Перед камерой русская девица гладит и целует большую видеокамеру. Командует Японец в очках, лет двадцати с небольшим. Замечает Марата и Ганса, быстро подходит.

ЯПОНЕЦ
Вы замечательной фактуры! Сниметесь в одном
кадре?

Ганс тянет в сторону Марата и что-то шепчет на ухо. Марат отталкивает его и берёт из рук ассистентки чёрную сумку с надписью:
“Panasonic – Idea for life”

Марика гримируют и он становится вылитым японцем. Ассистентка помогает ему надеть сумку так, чтобы слоган был на животе и попадал в кадр. Насупленный Ганс наблюдает за суетой, отодвинутый съёмочной группой.

45  КУХНЯ МАНДАРИНА. ИНТ. ВЕЧЕР
Мандарин откладывает часть  «товара», заворачивает в вощёную бумагу, пишет красным фломастером: «Для бандитов». Другую часть «бодяжит» мукой, заворачивает в бумагу, пишет: «Для лохов».

46  НИКОЛЬСКАЯ. НАТУРА. ВЕЧЕР
На обочине паркуется, расталкивая бампером пару лёгких иностранных авто, массивная красная, модернизированная «Победа» без верха. Выходит Кора, темноволосая красавица, по виду тёртая жизнью, но, что называется, «из хорошей семьи». 
Марата отпускают из кадра – он закончил сниматься.
Подходит Кора.

КОРА
Марат?

МАРАТ
Да…

КОРА

Меня прислал за вами Мандарин. На дачу поедем.


47  КУХНЯ МАНДАРИНА. ИНТ. НОЧЬ
Торговля в разгаре:
Приходит юный «яппи».
Пожилой усохший торчок.
Проститутка.
Музыкант со скрипичным футляром.
Интеллигент вырожденец.
Старая хиппица.
Блатной.
Пачка, тасуемая руках,  растёт. Музыкальная тема – азиатская музыка современной аранжировки.

48  НИКОЛЬСКАЯ. НАТУРА. НОЧЬ
В красной «Победе» сидят Кора за рулём и сзади хмурый Ганс и не успевший разгримироваться Марик . Ассистентка еле успевает сунуть ему визитку Японца, как авто отъезжает.

49  ДАЧНЫЙ ПОСЁЛОК. НАТУРА. НОЧЬ
Старый дачный поселок среди сосен. Красный автомобиль подъезжает к заросшему диким лесом участку.
На заборе синяя вывеска с белыми буквами:
«Проспект Старых Большевиков»

Камобейба, совершенно лысый и неповоротливый человек лет пятидесяти, распахивает некрашеные, сваренные лет тридцать назад из металлическог уголка, ворота, «Победа» въезжает и он закрывает. Знакомятся.

50  ДАЧА. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ
Компания устраивается в доме. Кора варит кофе на веранде, поставив жезву на советскую газовую плиту. Ганс мрачно крутит сигаретку из табака, склеивая сразу две бумажки.

ГАНС
Марат! Давай-ка посмотрим, где спать.

Кора показывает им дверь в комнату и они запираются там с сумкой.
Прячут её под полом, накрывают половиком и ставят на это место диван.

51 КОМНАТА. ИНТЕРЬЕР. НОЧЬ
Собираются ложиться спать.

МАРАТ
Ганс, слушай… Я давно хотел купить себе ноут-бук…

Ганс молчит и демонстративно ложится под одеяло с головой.

51  КУХНЯ МАНДАРИНА. ИНТ. УТРО
Мандаринова мамаша вытирает пыль на полках, роняет целлофановые мешки– завёрнутые в вощёную бумагу, пакеты с опием вываливаются. Мамаша испуганно озирается и заворачивает их опять в бумагу наугад. Кладёт на место, перепутав обёртки с надписями: «Для бандитов» и «Для лохов».

52 КУХНЯ. ИНТ. ДЕНЬ
Под окнами сигналит красная «Победа». Мамаша выглянув в , быстро уходит в комнаты. Появляется опухший от сна Мандарин. Выглядывает в окно. 

53  АВТОМОБИЛЬ. ИНТ. ДЕНЬ
В красной «Победе» Мандарин выдаёт Гансу на заднем сиденье очередные деньги. Марик с Корой рядом – она, как всегда, за рулём.

54 УЛИЦЫ ГОРОДА. НАТУРА. ДЕНЬ к вечеру
Вся компания раскатывает на «Победе» по самым интересным для Марата, по мнению Коры, местам Москвы. Видно, что Гансу это не нравится.

55  КИНОТЕАТР «ПИОНЕР». ЭКСТ. ВЕЧЕР-НОЧЬ-РАССВЕТ
Кора привозит всех на вечеринку клуба «Сине-Фантом». У входа ждут Камонбейба и Мандарин с девицами. Ганс тут же приобнимает одну из них. Видно, что все знакомятся, целуются и входят в кинотеатр.
У кинотеатра продолжается жизнь (наблюдение-док) – сгущается темень вокруг, свет фонарей становится ярче, ярче, ярче – мерцают звёзды и начинается рассвет. И тут появляются Кора и Марик. Они явно навеселе. Целуются, обнимаются на ходу. Кора вприпрыжку подбегает к своей красной «Победе», а Марат запрыгтвает в машину, не дожидаясь пока она откроет дверцу. В его руке бутылка шампанского и он всё время пытается её открыть. Едва Кора садится за руль – машина резко срывается с места и бутылка шампанского выстреливает струёй пены в руках Марика!!

56  ДЕТСКИЙ ПАРК. НАТУРА. УТРО
Ранним утром в парке ни души. Аллея мимо памятника известковому Пушкину в полный небольшой рост, уже помыта водой. Издалека бегут Кора и Марик, держась за руки.
Пожилой механик заводит старую карусель – толкает её вручную, пытаясь сдвинуть с места пластиковый синий вертолёт.
Механик добродушно улыбается.
Кора и Марик летят в синем пластиковом вертолётике на карусели.
Марат усаживает Кору в синее пластиковое кресло у столика кафе рядом с надувным аттракционом – это горка для детей и её надувают насосом двое парней в голубых комбинезонах с логотипом фирмы «Детский парк». По аллее мороженщица катит свой холодильник-прилавок.
Марат подбегает к ней и покупает два, три, четыре сорта мороженого разных цветов!
Приносит к столу и раскладывает в металлической чашке, поливая сверху малиновым вареньем. Кора протягивает ему очищенный банан.
Они крошат сверху мороженого банан, апельсин и мандарин с виноградом!!!

МАРАТ (ставит чашку перед Корой)
Тутти-Фрутти! Италия, плиз!

57  МАНДАРИНОВ ДВОР. ЭКСТ. УТРО
Толстый Мандарин с заспанной рожей на балконе в шезлонге читает «Определитель насекомых», делая пометки карандашом.
Видит, во двор въезжает чёрный джип «Мерседес» с тонированными стеклами.

58  КУХНЯ МАНДАРИНА. ИНТ. УТРО
Мандарин продаёт здоровенному Упырю килограмм опиума.

МАНДАРИН (заискивает)
Когда у человека размягчённое состояние сердца. Если
его кто-то обругает, нехорошее тогда зерно попадёт в
душу, ухудшится тогда состояние души…

ХМЫРЬ
У кого ухудшится?

Хмырь укладывает пакет в профессорский портфель, старой тёртой кожи.

Мандарин закрывает входную дверь.
Испуганно кадит после Хмыря благовониями в холле у двери и на кухне.

59  ДАЧА. ИНТЕРЬЕР. ДЕНЬ
Ганс скучает, лёжа на диване против телефизора, на сдвинутых диванах над тайником.
На траве под сосной Марик обучает Кору приёмам дыхательных упражнений йоги, сидя против неё в позе лотоса. Она набирает полные лёгкие воздуха, задерживает. Марат считает.
МАРАТ
Раз, два, три, четыре

Кора выдыхает.

МАРАТ

Теперь животом можно.

Кора смело поднимает майку и втягивает загорелый живот.

В комнате у окна Ганс пытается войти в Интернет, сидя у раскрытого ноут-бука. Не получается и он захлопывает ноут. Работает телевизор – передача «ЧП». Крутит игрушечную рулетку.

Ганс выходит к туалету и встречает Кору. Раскидывает руки, хамовато пытаясь заграбастать её.

Марат видит это через застеклённую веранду, сидя с книжкой у круглого деревянного стола, заставленного чашками с чаем.

Входит Ганс.

МАРАТ
Ганс, а давай уже поедем?

ГАНС
Куда поедем?

МАРАТ
Ну, куда собирались. Деньги есть же…

ГАНС (с наездом)
Да ты чё!? Братан! Всё надо сдать. Полетишь ты в город
ангелов – не ссы.

МАРАТ
И Кора полетит.

ГАНС
Да ты чё, братан! Там таких Коров там…

Марат резко уходит в комнату, открывает ноут бук и входит в чат. На экране появляются «разговоры» в чате.

Сзади подходит Кора, кладёт ему руки на плечи.

КОРА
Размести мои фотографии на сайте знакомств,
можешь?

МАРАТ
Для чего тебе?

КОРА
В Америцу хочу.

МАРАТ
В ГОРОД АНГЕЛОВ!

60  КУХНЯ МАНДАРИНА. ИНТ. ДЕНЬ
Ганс получает от Мандарина кучу денег.

ГАНС
Мандарин, ну чё, там движение есть?

МАНДАРИН
Какое ещё движение?

ГАНС (жёстко)
Короче, Манда – рин, пощекотись там с оптовиком.
Шустри, понял?

Мандарин испуганно молчит.
Пауза. Откуда-то доносится случайная музыка.

61  ДАЧА. ЭКСТ. ДЕНЬ

Кора и Марат одни. Марат рубит дрова, раскалывая напиленные чурки колуном. Резко приседает во время удара, резко выдыхая воздух. Кора недалеко сидит на пластиковом белом стуле у такого же стола.
Марат разводит костёр. Кора наливает вино в два гранёных стакана в мельхиоровых подстаканниках с кремлёвскими башнями на потемневшем боку. Разглядывает белую этикетку – красное сухое Бордо. Поют птицы, но за лесом слышны редкие выстрелы.
КОРА
Существует такая теория Двух Рас. Это как новая
антропология. Я признаю тебе! Антропоидом
эльфического происхождения!

Марат весело прыгает через костёр. Кора серьёзна не в меру.

Марат присаживается на пенёк у костра со стаканом ч в руке.

МАРАТ
Я расскажу тебе, Кора, что со мной однажды случилось.
Мистика просто. Это такой таинственный из детства
случай. Что-то такое, непонятное было со мной… То ли
сон, то ли видение. Теперь я знаю, что это была ты. Я
оказался в потоке падающей воды водопада, где-то в
горах. А внизу океан! В небе была ты.

Сверкающие на солнце океанские волны прибоя на песчаном пляже в полной тишине…

62  В МАШИНЕ УПЫРЯ. ИНТ. ДЕНЬ
Всклокоченный и побитый Мандарин с опухшей физиономией на сиденье салона микроавтобуса, рядом бандит. Упырь оборачивается с переднего сиденья, где на месте водителя ещё один - Дружок.
УПЫРЬ
Ты чё нам впарил, козёл? Ты хоть понимаешь, для
кого это? Ты же фуфлёный опий нам впарил, козлина!

МАНДАРИН
Пакеты были перепутаны по вине мамы…

Мандариновы руки трясутся от страха. Дружок-водитель достаёт из-под пиджака огромный пистолет, засовывает Мандарину в рот и снимает с предохранителя. Двигает туда-сюда. Онемевший Мандарин бессознательно двигает губами, как в детстве, когда он сосал соску.
УПЫРЬ
Так. Вернёшь тыщу баков или мы тебя повесим на
дереве. Головой вниз. Где вся партия?

Мандарин крутит глазами. Дружок вынимает ствол изо рта Мандарина.

МАНДАРИН
Один лох, немец… с полцентнером чёрной…
приволок - из Азии…

63  ДАЧА. ЭКСТ. ДЕНЬ
Ганс подкатывает к домику, с расписанным цветным граффити, фундаментом. Он на  старом «BMW» с сигарой во рту. На пальце серебряный перстень с тунгусским метеоритом – большой синий камень.

ГАНС
Смотри. У антиквара взял. Камень от тунгусского
метеорита!
Марат дико хохочет. Все сбегаются, но он катается по траве и не может остановиться. Ганс демонстрирует ему пачку долларов.

ГАНС
Живём, братан!

Усаживают содрогающегося Марата, к столу на веранде. Ставят чай на газовую плиту. Ганс достаёт новенький револьвер. Марат сразу останавливает свои рыдания. Из дома появляется заспанный Камонбейба.

КАМОНБЕЙБА
У меня тоже есть одна игрушка.

МАРАТ
Газовый?

Ганс приседает, словно ковбой, схватив револьвер двумя руками, вытягивает перед собой, целится то в одного, то в другого

Камонбейба выходит с обрезом – двустволка с обрезанным стволом. Все принимаются бегать, играя в гангстеров. Марат за Корой, а Ганс с Камонбейбой за ними –носятся по всему участку вокруг сарая и туалета.

64  УЛИЦА. НАТУРА. ДЕНЬ
Только Мандарин вываливается из машины Упыря – чёрный микроавтобус “WV-transformer”, как его тут же напротив кафе останавливает Опер – полицейский в гражданском.

ОПЕР
Что? Херово?

МАНДАРИН
Пиля… писец… подыхаю…

ОПЕР
Сюда иди.

Полис подталкивает Мандарина в кафе.

65   КАФЕ. ИНТ. ДЕНЬ
В шуме кафе еле различим слабый голос Мандарина, сдающего всех - всем .
МАНДАРИН
Короче, не знаю ничего. Полцентнера ? Из чуркестана что ли?
Не… не знаю, вам теперь в полиции виднее, что-почём, а я не
знаю ничего, не видел ничего… не, не - не знаю.

Мандарин и Опер за столиком пьют кофе.

64  ДАЧА. ИНТ. ВЕЧЕР
За стёклами веранды горит лампа под оранжевым абажуром, среди сосен шумит дождь.
На плите горит газ. Ганс играет в игрушечную рулетку. Включает телевизор, DVD «Однажды в Америке» Сердже Леоне. Смотрит, лёжа на диване над тайником. С веранды доносится песенка голосом Коры.
Она перебирает струны гитары и довольно хорошо поёт песню Умки.
КОРА (поёт)
«Самосожжение. Покой есть вечное движение
И родовспоможение другу и себе самой!
Самосожжение. Ускоренное разложение
Со скоростью света
Неизвестно зачем и почему
И засыпая на флэту
Ты видишь темноту
Но чувствуешь спиной
Что твой товарищ по матрасу
Горит неопалимой купиной!»

Камонбейба зовёт Ганса:

КАМОНБЕЙБА
Ганс! Поехали со мной? За продуктами…

Красная «Победа» выезжает из ворот дачи.

65    КАФЕ. ИНТ. ДЕНЬ
Мандарин и Опер пьют кофе за столиком.

ОПЕР
Мы тебя не трогаем, даём жить. А ты нам последнее
время совсем не помогаешь… Как бы чего не случилось
в твоей жизни… неприятного. Ты ведь в институте
учишься?

МАНДАРИН
Есть один пассажир. Узбек. Немец из Узбекистана.
У него его видимо-невидимо! Живёт где-то под Мы-
тищами что ли, на даче.

ОПЕР
Покажешь.

66  ДОРОГА. НАТУРА. ВЕЧЕР
«BMW» Ганса мчит за красной «Победой» вдоль канала – догоняет, обгоняет.
Через мост, мимо знака «проезд запрещён», обгоняя друг друга – автородео.
Пылят на большой скорости по деревне мимо храма.

67  ДАЧА. ИНТ. ВЕЧЕР
Лампа под абажуром через запотевшее стекло веранды слегка освещает крыльцо. За стеклом  у стола, освещённые лампой под абажуром Кора и Марат. На плите горит газ.

КОРА
Ты спрячь этот обрез. Мы же не радикалы. Не надо,
чтобы в доме было оружие… Ненавижу это железо. Из него
много убивали. Чувствуешь, он смертью дышит…

Прячут, завёрнутый в тряпьё обрез, сразу за забором на поросшем лесом участке. На железном сооружении надпись красными буквами:
 «ГАЗ – ОГНЕОПАСНО!»

68  КАЗИНО. ИНТ. ВЕЧЕР
Ганс в шикарном ночном казино играет в настоящую рулетку.

69  ДАЧА. ИНТ. НОЧЬ
Оранжево полыхает абажур на веранде. Марат обнимает Кору, сидя с ней на кушетке у стола. На плите горит газ. Он делает робкую попытку раздеть Кору, но та останавливает
КОРА
Не сегодня…

Оранжевый свет абажура падает на её лицо. Марат приближает своё лицо к её волосам, пытается поцеловать её шею.

КОРА
Обещаю – один раз. И не сегодня – завтра…

Кора целует Марата.

70  КАЗИНО. ИНТ, НОЧЬ
«Блэк Джэк» - Ганс выигрывает кучу денег. Получает кучу наличных. Ему выписывают квитанцию. С деньгами в руках подходит к охраннику.

ГАНС
Братан, я хорошо заплачу. Я у нас в Ташкенте даже
слышал про ваше одно место, такое… отдыхающее, с
бассейном и с тёлками. Скажи, где?

Охранник ведёт его куда-то через ресторан, где Ганс вдруг видит в толпе Японца. Японец, увидев Ганса, подходит.

ЯПОНЕЦ
О, здравствуйте.

Японец говорит хорошо, но как-то слишком правильно.

ЯПОНЕЦ
Приглашаю тебя с твоим другом и кто хочет, может с
тобой ещё придти. Банкет по поводу окончания работы
над нашим фильмом. Твой друг очень хорошо получился
в кадре… с тобой тоже. Обязательно приходите завтра
всей компанией в отель «КОСМОС».

Ганс обещает.

ГАНС
Спасибо, уважаемый… режиссёр… Японец. Мы
обязательно прибудем со своими друзьями в отель
«Космос» на вашу презентацию!

Он раскланивается с Японцем, пародируя их манеру складывать руки на груди и раскланиваться так долго, что уже охранники останавливаются вокруг.

71  УЛИЦЫ ГОРОДА. НАТУРА.. РАССВЕТ
Рассветные улицы, безлюдные переулки, мосты и набережные.
Щёлкает проектор, сменяя статичные кадры.

72  БАССЕЙН. ИНТ. РАССВЕТ
Ганс надевает акваланг. Вокруг девушки в купальниках.
Мульт – Ганс охотится под водой на голых девиц. Всаживает стрелу подводного ружья в голую попу.

73  МЕДВЕДКОВО. ЭКСТ. УТРО
Ганс за рулём своего подержанного «BMW».
На большой скорости сворачивает от бассейна на улицу на фоне старинного храма. Выруливает мимо остановки, где стоит женщина с коляской, резко тормозит, его заносит и, визжа тормозами и оставляя чёрный дым из-под колёс, машина уже медленнее въезжает на газон и врезается в стоб фонаря освещения.

74  ДВОР МАНДАРИНА. ЭКСТ. УТРО
Ганс с разбитым лбом, в окровавленной белой льняной рубахе, кидает камушки в пластиковые окна Мандарина.
Тот, наконец, выходит на балкон и показывает жестом, мол, тихо, мама же…
Потом выходит из подъезда.

ГАНС
Манн-да-рин… тдо-ро-гой, дай мне сейчас денег.

МАНДАРИН
У меня нет больше денег. Зато я «пощекотился», как
ты удачно выразился намедни - нашёл оптового покупателя.
Возьмёт сразу всё.

75  ДАЧА. ЭКСТ. УТРО
Подъезжает Ганс на модном экстремальном горном велосипеде подросткового роста. Торча коленями, заруливает к дому, где у крыльца умываются Кора и Марик.
Камонбейба неподалёку сеет мак в огороде.
Солнце уже припекает и Кора собирается принять душ.

КОРА
О! Смотрите, смотрите, кто приехал! Прям экстремал. Где
взял, купил, чо ли?

ГАНС
Угнал.

МАРАТ
Что случилось? Что с лицом?



ГАНС
Ерунда. Встретил тут Японца. Режиссёра твоего.
Рекламщика. Приглашает на просмотр своего рекламного
фильма. Посмотрим, что он там… нарезал?

Подкатывает велосипед поближе к Марику.

ГАНС (на ухо Марату)
Нашел оптовика. Жди в гостинице у Японца.

И громко выкрикивает, бросая велосипед на траву.

ГАНС
Живём, братаны!!

В комнате он отодвигает диван, достаёт сумку и перекладывает банки в фирменную сумку с надписью: “Panasonic – Idea for life”/

Ганс, Марат и Камонбейба садятся в «Победу». Кора подходит к машине в халате.

КОРА
Я не поеду. Плохо себя чувствую. Буду ждать.

76  СТАНЦИЯ МЕТРО «ВДНХ». ЭКСТ. ВЕЧЕР
Из «Победы» выскакивает Ганс с сумкой “Idea for life” и бежит в метро. Марик и Камонбейба закрывают машину. Идут к отелю «Космос».

77  ОТЕЛЬ. ИНТ. ВЕЧЕР
В огромном холле отеля развешены плакаты со слоганом фирмы.
На большом плазменном экране: персонаж Марата, влюблённый в видеокамеру, гладит её и целует.
Подносит к обнажённому телу девушки. Приближается к ложбинке на спине. (Эротическая панорама.)
Опускается всё ниже и ниже – уже видны вздыбленные волоски на юном теле. Взрыв аплодисментов. Марат и Камонбейба с фужерами в руках среди нарядных зрителей. Тут и Полонский с бабочкой и Ольденбург с женой. Камонбейба с открытым, от восхищения ртом. Некоторые гости в японских масках. Женщины в национальных костюмах. Вино, обрывки разговоров. На экран давно никто не смотрит, но там продолжает закольцовано крутиться персонаж Марика в эротическом общении с камерой и телами японок.
Японец идёт с бокалом шампанского в руке и слышит обрывки разговоров.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
Представь, Барракуда мне вчера сказал, что в метро
завелись крысы шестьдесят сантиметров в холке…

МУЖСКОЙ ГОЛОС
Он, как удолбится, так только это и рассказывает

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС
Что-то мы гоним… Зачем мы пили?

МУЖСКОЙ


Зачем мы пили, зачем мы ели, зачем дышали…

ЖЕНСКИЙ
У меня такие крысы жили у художника Шутова в подполе.

МУЖСКОЙ 2
А теперь ты не попадаешь в кадр.

МУЖСКОЙ 3
У меня разрушается пье-э-чень…

МУЖСКОЙ 4
Я со своей печнью с 16-лет разговариваю

ЖЕНСКИЙ 2
Когда предмет говорит – рассмейся!

ЖЕНСКИЙ 3
По-моему, здесь перекос предметов, ты не находишь?

Огромный аквариум в стене. Мимо проплывает огромная рука Японца с фужером шампанского, в котором на ходу поднимаются пузырьки.
На фоне аквариума проплывает слегка искажённое выпитым, лицо Марика.
Аквариумные рыбы оглядываются вслед прохожим ( – мульт.-)

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС №4
У меня есть татуировка на бедре: статуя Свободы.

МУЖСКОЙ ГОЛОС № 5
А у меня: «Лучше быть мёртвым, чем красным».

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС №4
Да… Это тебе не марки на жопу клеить…

МУЖСКОЙ ГОЛОС №6 (жеманно)
Дурак! Как не стираные!? Моя мама постирала их вчера!

МУЖСКОЙ ГОЛОС №7
Салам.

МУЖСКОЙ ГОЛОС №6 (тонко и жеманно)

Воистину – салам!

ГОЛОС МАРИКА
Я должен почитать тебе одну вещь…




ГОЛОС КОРЫ
Может, завещание?



Японец пляшет в модном пиджаке под залихватскую музыку в стиле московского рэгги. На сцене группа «Джа Дивижэн» с Герой Моралесом, который трясёт длиннющими дрэдами на башке.

ГЕРА МОРАЛЕС (поёт)
Я всыпал Эл-Эс- Ди в водопровод…

Марат и Камонбейба и множество гостей веселятся вовсю.

В какой-то момент Марат замечает, что фильм давно закончился, ищет пульт.

МАРАТ
Вы не знаете где пульт?

Множество рук, передают друг другу пульт. Наконец, он прибывает в руки Марата, он вытягивается руку с пультом в сторону тёмного экрана, тычет кнопку.

Включается ТВ-программа «Чрезвычайное происшествие».

ГОЛОС ДИКТОРА
Два часа назад в центре Москвы, на улице Малюты
Скуратова совершено убийство! Двумя выстрелами в
лицо, убит неизвестный!! Нападавшие скрылись на
чёрном микроавтобусе, предположительно, иностранного
производства… возможно, добавлю от себя, немецкого..

Голос ведущего передачи искажается и глохнет от возникшего шума. В кадре обезображенное лицо человека. Марик смотрит –
--- разорванная рубаха… белая и похоже, льняная… татуировка – одноногий лев!

МАРАТ
Это же Ганс! Витька... Вальтер…

78  УЛИЦЫ ГОРОДА. НАТ. НОЧЬ
«Победа» мчится сквозь дождливую ночь по пустым улицам и эстакадам третьего кольца (Муэ. Тема)
Уже среди промышленных окраин, на подъезде к лдачному посёлку глохет мотор «Победы». Камонбейба пытается завести его.
Поднимает капот, под дождём лезет в двигатель, зачем-то вынимает штырь измерителя масла, досадливо вытирает прямо о штаны праздничного костюма.
Марик сидит на переднем сиденье  неподвижно, глядя в темноту. По лобовому стеклу течёт дождь, стучит о поднятый капот, течёт по его лицу.

79  ДАЧА. ПРОСПЕКТ СТАРЫХ БОЛЬШЕВИКОВ. НОЧЬ
В темени под разбитым фонарём останавливается чёрный микро. За рулём Бандит Цыпа, рядом Упырь. В салоне загорается свет: на заднем сиденье Мандарин, зажатый в угол, побрившимся наголо Дружком.
Мандарин опасливо озирается.

МАНДАРИН
Вон, вон, в глубине участка, в лесу как бы. Сорок
третий, точно.

Микро с погашенными огнями и выключенным двигателем, накатом подъезжает к ржавым воротам. Из-за микро крадутся, толкавшие машину, Дружок и лохматый, бородатый Шурави, неожиданно возникший из темноты.
Открывается передняя дверца.

ГОЛОС УПЫРЯ (Мандарину)
Сиди в машине…

80 УИЦЫ ГОРОДА. НАТУРА. НОЧЬ
Дождь. «Победа» стоит в темноте, Камонбейбу не видно под открытым капотом.
Марат выскакивает из машины и бежит в ночь по мокрому асфальту.
Камонбейба бросается за ним.
В ночи стоит «Победа» с поднятым капотом и распахнутыми дверями. По
багажнику, пустым сиденьям молотят капли, усиливающегося дождя, превратившегося в ливень.

Они бегут мимо станции электропоездов, сворачивает на «Проспект Старых Большевиков» - светится вывеска с белыми буквами на синем фоне.

81  ДАЧА. НАТУРА. НОЧЬ
Дом, с расписанным граффити,  фундаментом. Освещенная веранда.
В комнате лежит на диване Кора? Смотрит фильм  “Dragstor Cowboy”.
Абсолютно чёрная кошка на распахнутом в ночь окне, щурит глаза на телевизор и настороженно шевелит белым кончиком хвоста.
В распахнутую на крыльцо дверь, вваливается Упырь. За ним бритый цереп Дружка, борода Шурави и широкое плечо Цыпы.
Выскочившая на веранду Кора и Упырь, сталкиваются рядом с горящим синим пламенем газа, металлическим цилиндром газовой отопительной колонки (АГВ).

КОРА (испуганно-требовательно)
Кто вы?

УПЫРЬ
Где опиум?

КОРА
Откуда  у меня…

УПЫРЬ (кивает на своих бандитов)
Ты, мышь белая, сейчас они тебя затрахают! в землю!!


Шурави протискивается вперёд и проходит на дальнюю веранду, пинком открыв дверь

КОРА (оседая)
Откуда я могу знать? Не видела я…

Упырь бьёт её кулаком в челюсть. Рухнув на месте, словно её подкосили по коленям, она стукается об железную газовую колонку.

Упырь просматривает DVD. Дружок и Цыпа переворачивают всё вверх дном.
Шурави на дальней веранде замирает возле живописи – большими экспрессивными мазками многоцветные мрачные цветы –


--- незаконченная картина на мольберте.
Бледное лицо Коры на полу у колонки – без сознания.
Натюрморт с сиренью и ночной домик среди сосен – явно писано здесь с натуры на участке возле дома. Шурави пальцем ковыряет полотно, нюхает. Резко поворачивается вокруг себя и скидывает полкт с книгами со стены.
Книги сыплются на продавленную кушетку. Одна книга падает на пол – на чёрной обложке серебристыми буквами: Б О У Л З.
Цыпа лезет в печь с головой.
С золой на морде смахивает с письменного стола всё. Выдёргивает ящики стола, вытряхивает на пол.

82  ПРОСПЕКТ СТАРЫХ БОЛЬШЕВИКОВ. НАТУРА. НОЧЬ
Марат и Камонбейба приближаются к дому. Вдруг Марат жестом останавливает приятеля.
На соседней улочке, чуть дальше дачи направо – стоит джип с брезентовой крышей типа «УАЗ» и за ним небольшой автобус с чёрными окнами, мертвенно бликующими в лунном свете.
Марат отступает, Камонбейба присев, пятится в канаву и они оба ложатся под дощатым забором соседей.
В этот момент передняя машина коротко мигает фарами – из автобуса высыпают несколько одинаковых фигур в камуфляже и короткоствольными автоматами, рысцой устремляются к дому.
Двор дома. Полиция в камуфляже и с автоматами напервес, россыпью окружают строение под светом мощного прожектора на подъехавшей машине. Лучи пробивают листву и ветви плодовых деревьев и сосен.
В доме крик.
ГОЛОС УПЫРЯ
Нашёл!

83  ДАЧА-КОМНАТА. ИНТ. НОЧЬ
Упырь выволакивает из тайника, между перевёрнутым диваном и стеной с выломанными досками и крышкой подпола, откинутой в сторону, заветную сумку.
В эту секунду в окнах вылетают стёкла, крик.

ГОЛОСА ПОЛИЦАЕВ
Полиция! Всем на пол! Лицом вниз! Лежать, суки!!



Упырь стреляет по окнам, ногой сбросив с табуретки телевизор – единственный оставшийся источник освещения в его комнате.

Темнота и тишина – пауза, мгновенно разрядившаяся вспышками очередей и одиночных выстрелов – грохотом и криками.

84  ПРОСПЕКТ СТАРЫХ БОЛЬШЕВИКОВ. НАТ. НОЧЬ

Марик и Камонбейба притаившиеся, вжавшись в землю под гнилым, дощатым забором, слышат поднявшуюся шквальную стрельбу.

КАМОНБЕЙБА (тихо)
Теперь, наверное, не скоро раскумаримся…

МАРИК (шепчет)
Там все мои вещи… И паспорт.

85  ОГОРОДЫ-УЧАСТКИ. НАТУРА. НОЧЬ
Бандиты прорываются  на соседний участок через заборы и сараи, по траве и кустам.
Шурави ранят в живот.
Цыпа тащит его, а Дружок улепётывает, чуть не снеся будку туалета и грномыхая тазами и вёдрами по пути. Они разбегаются врассыпную по тёмному лесу огромного участка.

86  ПРОСПЕКТ СТАРЫХ БОЛЬШЕВИКОМ. НАТУРА. НОЧЬ
Марат выламывает доски из забора, пользуясь всеобщей суматохой, пролазит на участок в кусты, Камонбейба за ним. Они отступают вглубь участка, прячутся за дощатый сарай. Мимо них по тропинке, топоча ботинками, пробегает Полицай, потом другой.
КАМОНБЕЙБА (шепчет)
Уходить надо…

Бросаются к соседнему забору и перемахивают в одно мгновение.

87  ОКРАИНА ДАЧНОГО ПОСЁЛКА. НАТ. НОЧЬ
Упырь выходит к лесу, где стоит чёрный микроавтобус с погашенными огнями. Вваливается на сиденье впереди, за рулём уже сидит Цыпа.

УПЫРЬ (хрипит)
Цыпа! Гони!

ЦЫПА
А Шурави?

УПЫРЬ (рычит)
Гони, пилять! Гуманист ***в!

Микро, не включая фар, срывается с места,



88 ДАЧА. ЭКСТ. НОЧЬ ПОД УТРО 
Полицаи выносят на крыльцо Кору на одеяле, схватившись за четыре угла.
Белое лицо Коры и на лбу струйка запёкшейся крови из-под чёрных волос.

89  ПРОСПЕКТ СТАРЫХ БОЛЬШЕВИКОВ. НАТ. НОЧЬ ПЕРЕД РАССВЕТОМ Небольшой автобус с чёрными окнами отъезжает по Проспекту Старых Большевиков. За ним «УАЗ» с опущенной брезентовой крышей. На дуге безопасности, над кабиной торчит прожектор. Они тихо, тихо движутся в сторону платформы электричек, где одиноко торчит фонарь.

90  ДАЧА. ЭКСТ. РАССВЕТ
Марат крадётся один от сортира к дому с голой, светящейся лампочкой на веранде. Поднимается на крыльцо.

МАРИК (будто спрашивая)
Кора? Кора? Кора…

Он говорит всё тише и тише.

МАРИК
Ганса убили…

Он мечется по комнатам, спотыкаясь о разбросанную мебель, книги, хрустит ботинками по посуде. Взывает, как перепуганный ребёнок к маме:

МАРИК
Кора, Кора…

Садится на пол недалеко от газовой колонки, продолжающей светить синим пламенем газа на то место, где лежала Кора. Откуда-то, сквозь шум опять начавшегося дождя, капающего по крыше дома, доносится слабый голос поющей Коры:

ГОЛОС КОРЫ (поёт)
Откроешь глаза – дорога. Закроешь глаза – дорога…

Мокрое, растерянное лицо Камонбейбы в дверях.

ГОЛОС КОРЫ (поёт)
… Огней впереди немного…

Лицо Марика. Плачет.

КАМОНБЕЙБА
Может, она в Америцу свалила?

МАРИК
Скорей! Догоним!

ГОЛОС КОРЫ (поёт)
… Лети на ладони Бога…
Хорошо на бегу последнем
Предаваться осенним бредням…

Марик и Камонбейба идут прочь от дома, по тропе вдоль заборов всё дальше и дальше.

ГОЛОС КОРЫ

…Прозрачна твоя берлога.
Улыбаться мирам соседним…

91  КАНАЛ. НАТ. РАССВЕТ
По берегу канала катит на велосипеде участковый в форме, с оттопыренной кобурой на боку.
Марат и Камонбейба выходят из леса, поднимаясь на насыпь канала на пути Участкового.
Участковый спешивается и достаёт пистолет.

УЧАСТКОВЫЙ
Стой! Стрелять буду!

Камонбейба бросается бежать вдоль дороги.

Участковый стаёт на колено, тщательно прицеливается и стреляет из пистолета.

Камонбейба, завертевшись волчком, падает на землю. Скатывается  под откос, по насыпи в лес. Там ещё темно и сыро.

Участковый освещает фонариком лицо Камонбейбы. Он лежит в круге света, закрыв глаза шепчет бледными губами:

КАМОНБЕЙБА
Грехи…

92  МИКРОАВТОБУС. ИНТ. УТРО
Микро Упыря мчится по шоссе.

УПЫРЬ
А где этот пидор, Мандарин?

Цыпа пожимает плечами. Начинается блюз Умки:

Застывший в пространстве
Медленный жест
Солнце на самой коже
Бог не выдаст
Свинья не съест…

93   У ДАЧИ. НАТ. УТРО
Под блюз Умки Марик ползёт сквозь заросли утреннего леса, весь мокрый. Встаёт, озираясь выходит на окраину дачного посёлка.
Вдоль забора участка идёт в сторону газового распределителя. Достаёт, завёрнутый в тряпку обрез. Садится под распределителем, привалившись спиной. Долго смотрит на обрезанный ствол, потом засовывает под куртку. Продолжается Умкин блюз:

…Пространство забыло нас
Ты хочешь дойти до ДАО,
Но застреваешь на счёте раз!
Мы ждём того,
Кто нас возьмёт за ручку
И отведёт к чистой воде!

93  ОКРЕСТНОСТИ ДАЧНОГО ПОСЕЛКА. НАТ. УТРО
Марат скатывается к небольшой речушке, умывается. Впереди появляется какой-то человек, идёт по берегу пошатываясь. Марик молча ждёт его приближения у воды. Тот еле ковыляет, придерживая обеими руками живот.
Останавливается против Марика – это раненый бандит Шурави. Всматривается в лицо Марика.

ШУРАВИ
А… душманы, пилять…азиаты…

Марик молчит. Бандит поднимает руку к глазам.

ШУРАВИ
Кровь…

Поднимает другую руку, хмурится, нюхает её.

ШУРАВИ (облегчённо)

Опиум.

Идёт дальше, тут же забыв про Марика. Через несколько шагов, падает лицом в воду реки.

94 “А”  ПЛАТФОРМА ЭЛЕКТРИЧКИ. НАТ. УТРО
Пустая платформа мелкого полустанка. Электричка открывает двери. Вдоль неё бежит Марик, прыгает в ваон. Электричка трогается. За стеклом проезжает лицо Мандарина, глядящего в пространство перед собой.

94 “Б”  ЭЛЕКТРИЧКА-ВАГОН. ИНТ. УТРО
Марат выходит в тамбур. В левой двери выбито окно, торчат осколки и свистит ветер под шум колёс. Спрашивает у парня, стоящего справа, лицом к окну.

МАРАТ
Угости сигаретой…

Тот поворачивается на голос - это Мандарин. Молча протягивает сигареты.

Марат закуривает.
Мандарин тоже.
Марик достаёт из-под куртки обрез, взводит курки и приставляет его к Мандаринову лбу. Мандарин молчит. Потом просит.

МАНДАРИН
Дай докурить.

Марик отводит ствол, приставляет его к своей голове. Стоит, прислушиваясь. Потом вновь приставляет ствол к Мандаринову лбу. 
Мандарин делает несколько глубоких, торопливых затяжек и –
--- выбрасывает окурок в разбитое окно.
Пауза. Лишь грохот колёс вагонов. Хлопает дверь тамбура где-то в соседнем вагоне и –
--- Марик швыряет обрез в разбитое окно и уходит.

95  МОСКВА-ЦЕНТР. НАТУРА. ДЕНЬ
Марик медленно бредёт по переулку.
Разглядывает витрину магазина: большой плазменный экран транслирует динамично смонтированный фильм о природных катастрофах – землетрясения, наводнения и цунами всюду.
Марик сидит в небольшом кафе, пьёт кофе, пересчитывает мелочь на ладони.
По ТВ над стойкой у бармена новости, потом заставка передачи «ЧП» и сразу голос ведущего становится громче:

ВЕДУЩИЙ «ЧП»
Операция по задержанию банды наркоторговцев! Трое
убитых – два бандита и один полицейский. Один
полицейский в критическом состоянии. Изъято около
10 кг опиума, разыскивается предполагаемый главарь
преступной группы Марат Хамидходжаев, уроженец
Узбекистана, 1987 года рождения, вооружён и очень
опасен!

На большом плазменном экране нерезкая, сильно увеличенная фотография Марика из паспорта.
Марик переворачивает чашку – гадает по гуще.

96  УЛИЦА-КАФЕ. ЭКСТ. ДЕНЬ
Марат, озираясь, выходит на оживлённую улицу.
Полицейский патруль останавливает двоих ребят азиатской внешности. Марат резко сворачивает у небольшому магазинчику, торгующему майками.
Промоутеры, девушка (стройная и худенькая, как подросток, несмотря на свои 24 года) и парень, жеманный, неопределимый, но услужливый – проводят здесь свою рекламную акцию. Они надевают на Марика большую оранжевую майку с чёрными буквами на груди и спине
«CARMA»
Девушка слегка подталкивает его в спину. Марик показывает на чёрную бейсболку с длинным козырьком. Они надевают ему на голову бейсболку и он идёт, удаляясь в мареве жаркого воздуха и смога.
ГОЛОС МАРИКА
           Реальность скукоживалась, опадала и стекалась - по стеклу
- водой. Заканчивалась сказка…

99  МЕДВЕДКОВО-БЕРЕГ ЯУЗЫ. НАТУРА. ДЕНЬ
ГОЛОС МАРИКА (продолжает свою историю)
… сказка с приключениями из «Тысячи одно ночи»…

Марат передаёт бутылку сухого красного вина старому Китайцу (Корейцу?). Они сидят на берегу речки, над верхушками деревьев видны высокие дома Северного Медведкова.

ГОЛОС МАРИКА (продолжает)
Начиналась новая и мне пришлось несладко… Я всю
Дорогу только и делал, что прятался и убегал.

КИТАЕЦ (Кореец?)
Да… Лишь к старости человек превращается из пешки в игрока…

100  УЛИЦЫ ГОРОДА. НАТ. ВЕЧЕР К НОЧИ
Полицейская машина останавливается у тротуара, по которому идёт Марат. Полицаи выходят и останавливают, но другого человека с азиатской внешностью. Он идёт вперёд.

ГОЛОС ПОЛИЦАЯ (за спиной Марата)
Предъявите документы!

Марат натягивает козырёк фирменной чёрной бейсболки пониже, закрывая лицо.

101  ЯРОСЛАВСКОЕ ШОССЕ. НАТУРА. УТРО
Марат в месте сбора гастарбайтеров, ищущих работу. Его и Индийца с переносным телевизором подмышкой, отбирает Прораб – здоровенный парень в красном тренировочном костюме.

ПРОРАБ
Пошли со мной.

Он быстро направляется в сторону, стоящей у обочины, легковой машины. За ним семенит мужик помельче.

ПРОРАБ (орёт)
Хто тоби казав, шо ты будешь сегодня робить?!

Усаживает Индию и Марика в машину. Уезжают.

101  МЫТИЩИ. НАТУРА. ВЕЧЕР
Строящийся жилой комплекс и рядом несколько жилых вагончиков. Возле крайнего вагончика горит костёр и Бабай прилаживает над ним большой казан.

102  ВАГОНЧИК. ИНТ. ВЕЧЕР
На двухэтажных нарах лежат рабочие, в основном это выходцы из азиатских стран. На столе стоят красно-белые пиалушки с выщерблинами по краям и чайник с металлической насадкой на носике. На верёвке висят носки (7 штук).
Марат и Индия друг над другом. Марат наверху что-то читает, лёжа на спине. Индиец сидит внизу и смотрит переносной телевизор, поставив на постель.
Входит местный скинхед лет сорока в чёрной куртке, высоких ботинках и с бритой башкой.
Останавливается около Индии.

СКИН
Продай телевизор.

Индия молча качает головой – нет.

СКИН (нагло)
Домой повезёшь что ли?

Сверху спускается Марат и встаёт между ними. Смотрят друг другу в глаза:
Скин с ненавистью.
Марат – равнодушно.
Скин уходит.

103  ПОЧТА РОССИИ. ИНТ. ДЕНЬ

Марат заходит в отделение почты и присаживается к компьютеру, оплатив за час пользование Интернетом. Входит в чаты – ищет Кору. Помещает объявление:

ИЩУ КОРУ. МАРИК

104  ВАГОНЧИК. ИНТ. ВЕЧЕР

По-хозяйски хлопнув дверью, входит давешний Скин в той же кожаной тёртой чёрной куртке, высоких берцах и с бритой башкой. Усевшись на постель Индии, глядящего в свой переносной ящичек, нагло заявляет:

СКИН
Последний раз предлагаю продать телевизор…

Марат спускается вниз и Скин сразу уходит, не оборачиваясь и не хлопая дверью.

105  СТРОЙПЛОЩАДКА. ЭКСТ. НОЧЬ
Лагерь гастарбайтеров. Сорокалетний Скин в кожаной драной куртке и тяжёлых высоких ботинках на рифлёной подошве (берцы), плещет из фляги на стену вагончика и подносит пылающую головню из непогашенного костра.

Пылающий вагончик освещает огромное строительство дорогих домов и белый храм между ними. Шум, вопли, бегающие туда-сюда заполошные люди.
Индия стоит, прижав свой переносной телевизор . Цыганка в тлеющей юбке – возле неё один цыганёнок, зовёт второго.

ЦЫГАНКА
Сынок! Сынок!

Марат мечется вокруг, замечает забившегося в груду пластиковых бочек, Цыганёнка. Извлекает его и несёт Цыганке.

ЦЫГАНКА (толкает Марата)
Уходи – опасно!!

От машин идёт группа полицейских, предводительствуемая пожилым Скином. Он что-то оживлённо-злорадно им рассказывает, тычет куда-то вглубь городка пальцем.

Марат в общей суматохе поспешно уходит.

106  ПУНКТ ПОМОЩИ БЕЗДОМНЫМ. НАТ. УТРО
Марат в очереди за бесплатной едой, возле древнего храма. Суп в металлические чашки разливает Эфиоп.
Несколько человек молча едят. Эфиоп тоже ест. К Марику подходит какой-то Тип.

ТИП
Не хотите ли подработать?

107  УЛИЦА. НАТ. ДЕНЬ
Марат раздаёт рекламные листовки. Потоки людей и машин. Марат напевает узбекскую песнь:
МАРАТ (поёт)
Тур болам, тур болам
Юкинг туйгундир экан…

Где-то в центре Марат покупает вина, хлеба и табака.

Марик бредёт по улице мимо небольшого магазинчика. Вывеска:

«Си-Ди и Ди-Ви-Ди. DVD end CD»

108  МАГАЗИН ДИСКОВ. ИНТ. ДЕНЬ
На прилавках диски, постеры и прочие сопутствующие товары. В магазине троица юных Панков. Пока девушка заговаривает зубы столь же юному продавцу, два её приятеля кидают магазинчик на всё, что попадается под руку.
Один, с зелёным хохолком на бритой башке, приседает у полок, а второй в куртке из оранжевого парашютного шёлка, с вышитой зелёным мулинэ, серпом и надписью -
- «КОСИ»-
--- складывает их ему в капюшон.
Кассир поднимает тревогу.
Панки с боем прорываются к выходу, обрушив пару прилавков.
Бегут по улице. Девушка отстаёт.
Разгневанный продавец выскакивает за ними.
Девушка подворачивает ногу. Нё приятели улепётывают, бросая её.
Девушка сворачивает в переулок, чуть не наткнувшись на Марика. Продавец настигает её.
ПРОДАВЕЦ
Обалдела?! Щас полицаев вызову!

Марат кладёт ему руку на плечо, просто смотрит в глаза. Продавец осекается.
Марик берёт девушку за руку и они быстро уходят.

Марик и девушка где-то в переулках.
МАРИК
Как тебя зовут?

КОРИ
Кори…

Опешивший Марик, молча смотрит на неё.


109 ДОМ АЗИАТОВ. ИНТ. ДЕНЬ
Кори приводит Марика в квартиру дворников-азиатов, в полуподвале сталинского дома.
Несколько человек живут в одной комнате. Трое ребят из среднеазиатских республик и с ними старый Китаец. Марат долго говорит о чём-то, со своими земляками в оранжевых жилетах.
МАРАТ
Биройдорлар, шу ерда туриш мумкинми?

АЗИАТ (молодой)
Ха, бемолол. Лекин бир кунга.

МАРАТ
Хоп, майли.

110  ПОДВАЛ. ИНТ. НОЧЬ
На трубах отопления старый китаец, по прозвищу просто - Китай, показывает Марику таинственные грибы-мутанты.

КИТАЙ
Они содержат совершенно новое, известное лишь мне
                одному, тибетское психоактивное вещество, позволяющее
                общаться с миром духов. Ваш Рерих пользовался таким.
                Я смогу там найти твою Кору.

Совершенно безумный – соскабливает ножом грибы с поверхности старой трубы.

111  КУХНЯ ДВОРНИЦКОЙ. ИНТ. НОЧЬ
Китаец готовит на плите варево из волшебных грибов. Марат сидит на табурете неподалеку. У стены лежит надувной матрас на толстом новом матрасе от солидной кровати.
Перед тем, как испить свой супчик, Китай просит:

КИТАЙ
Ты мне сейчас давай какой-то её предмет, любимый.
Я её вызову.

МАРАТ (растерянно)
У меня нет предметов Коры… Я могу спеть её песню.

КИТАЙ
Супер! Якши! Поехали.

Садится, покачиваясь, на надувной матрас.

МАРАТ (поёт)

Откроешь глаза – дорога
Закроешь глаза – дорога
                Откроешь глаза – дорога
Закроешь глаза – дорога…

Китай, покачиваясь, слушает. Выпивает пойло и вытягивается на матрасе. Что-то бормочет на непонятном языке.
Марат умолкает
Пауза.
Марат берёт с полки словарь английского, листает его в тишине. Лишь где-то в подвале шумят трубы.
Китай неподвижен.
Марат подходит к нему, трогает, поднимает веко – он мёртв. С криком по-английски, отбрасывает в сторону словарь и выскакивает в коридор.

МАРАТ
Хиз дэд! Хиз дэд!

Возвращается с двумя ребятами. Врываются на кухню. Китай уже сидит, покачиваясь на надувном матрасе, несколько ошалевший.

КИТАЙ
Сообщение принято. Эта композиция оказалась
                сложнее, чем я ожидал.

112  НАБЕРЕЖНАЯ ЯУЗЫ ПОД МОСТОМ. ЭКСТ. УТРО
Китай отпивает из горлышка красного сухого – они с Маратом идут в тени моста – передаёт Марику бутылку.
КИТАЙ
Пока мне только указали на человека. И он здесь. Рядом.

113  ПОЧТА РОССИИ. ИНТ. ДЕНЬ
Марат садится за компьютер. Рядом, за соседним сидит человек в оранжевой майке со светлыми волосами, скрученными в дрэды – Растаман.

МАРАТ
Что тебе известно о девушке по имени Кора?

РАСТАМАН
Я уже несколько дней получаю сообщение от некой
Коры, с требованием связаться с неким Мариком.
Вы, вероятно вешали объявление? Но почему на мой
адрес? Неясно…

Одновременно со своими словами, он набирает в Интернете:

М а р и к    з д е с ь

На экране монитора высвечивается карта центра Москвы и клякса в месте встречи и текст:


Шесть углов - Пересечение Петровки и
Бульварного кольца
3 часа пополудни

Марик бледнеет.

МАРАТ

Это наше любимое место… Шесть углов, у памятника
Высоцкому.

114  УЛИЦА. НАТ. ДЕНЬ
Яркое солнце. Марат идёт, озираясь, по людной стороне бульвара. Останавливается, ближе к переходу. Оглядывается – никого.

Идёт через дорогу и вдруг видит (кажется) – на другой стороне улицы, недалеко от памятника Высоцкому среди деревьев бульвара – Кору.

Шаг в её сторону – визг тормозов.

Упырь, за рулём джипа «Мерседес», делает движение, точно хочет рвануть с места.
Рядом с ним респектабельный господин.

                АДВОКАТ
Нет, нет! Бросьте эти ваши замашки. Я всё
                улажу, только не вмешивайтесь!

На асфальте лежит Марик. Открывает глаза, улыбается.

                МАРИК
Кора!

Господин – Адвокат Упыря – приплясывает над ним, помогает подняться.

АДВОКАТ
Чек на устраивающую вас сумму, прямо сейчас,
                только без полиции, без судебной волокиты – что?
                Нога? Вывих, перелом? 1000 долларов?

Марик, не слушая и не понимая, качает заворожено головой. Адвокат мечется между ним и Упырём. Марик не может ступить на раненую ногу.

УПЫРЬ (рычит)
Штуку этому зверьку… Пусть заткнётся, а то я ему
                мозги вышибу.

Подъезжает полиция. Адвокат суёт тысячную долларовую банкноту Марику в нагрудный карман и бросается объясняться с ментами. Упырь садится в машину.

К Марату подходит старый Китаец с овчаркой, помогает встать. Прихрамывая, Марат уходит, опираясь на плечо старого Китайца. За ними идёт овчарка.

115 НА БЕРЕГУ ЯУЗЫ. НАТ. УТРО
Осень к зиме. Китаец сидит у излучины Яузы где-то в Северном Медведкове. Рядом с ним овчарка, недалеко ещё одна – приблудная. За деревьями слышен шум улицы, видны высокие дома. Прихрамывая, возвращается с бутылкой Марат. Присаживается на спальник, протягивает Китайцу бутылку –
--- красное сухое с белой этикеткой, похоже Бордо.

        МАРАТ
                (продолжает рассказ)
И после этого моя история поехала… как сель, ну,
                оползень… ну, знаешь, в горах снег сползает с
                грязью… Сель! Стихийное бедствие, пилять! И
                понесло меня дальше и дальше… Как по реке
                весной.

В Яузе вода течёт не быстро – мелкая, на дне песок и валяется блестящая железяка.

            СТАРЫЙ КИТАЕЦ
Да… Путь не воплотится без путника…

116  УЛИЦЫ ГОРОДА. НАТ. ДЕНЬ
Марат идёт мимо витрин по оживлённой улице. Останавливается – за толстыми стёклами стоят большие плазменные экраны, транслируют фильм-катастрофу – цунами, словно всемирный потоп.

Переходит улицу под высоченной эстакадой, почти не обращая внимания на транспорт.

Оказывается возле отеля «Космос». Озирается по сторонам.
Входит через стеклянные двери в отель.

117  ОТЕЛЬ-НОМЕР ЯПОНЦА. ИНТ. ДЕНЬ
Марат стучится в номер Японца. Никто не открывает. Толкает дверь – не заперто.

Входит – слышно, как тот поёт в душе.

В комнате стоят упакованные чемоданы. На спинке стула модный пиджак Японца. На
столе портмонет, паспорт и авиабилет. Марат разглядывает билет:

                МОСКВА – ЛОС АНЖЕЛОС

Берёт паспорт Японца. Раскрывает.

Фото Японца из паспорта.

Марат широко улыбается и суёт японский паспорт в свой задний карман джинсов.

Несёт стул к двери в ванную комнату. Подпирает ручку спинкой стула вместе с висящим модным пиджаком.

118  САЛОН КРАСОТЫ. ИНТ. ДЕНЬ
Марату моют голову и начинают стричь. Марат посматривает на часы и обращает внимание на свои руки.

Марату делают маникюр.

119  УЛИЦА. НАТ. ДЕНЬ
Преображённый Марат ловит на улице такси.

120  АЭРОПОРТ. ИНТ. ДЕНЬ
Марат смотрит на табло. Появляется номер рейса Москва – Лос Анжелос. Марат вдруг спохватывается –

--- быстро идёт вдоль магазинчиков.
Покупает чемодан и начинает набивать его всем подряд: женскими майкаи, матрёшками, детективными романами, прокладками, сигаретами.

121  ОТЕЛЬ-НОМЕР ЯПОНЦА. ИНТ. ДЕНЬ
Голый Японец сидит запертый в душе, обессиленный и охрипший. Говорит сам с собой по-японски (перевод субтитрами) –

ЯПОНЕЦ
Это западня. Ловушка. Я уловлен в эту пустоту. Здесь
очень тонкий слой святых художников и толстый пирог
грязи. Между ними пустота. Я в эту пропасть… ёп-па-нул-ся…

На полочке его часы – смотрит, вздыхает и садится в позу дадзен.

122  АЭРОПОРТ. ИНТ. ДЕНЬ
Марат вежливо улыбается таможеннику, проверяющему его документы.
Ретнгеноскопия багажа –

--- чёрно-белая ренгенограмма Мариковой грудной клетки – сердуе бьётся часто и оглушительно.

Таможенник отдаёт Марату документы.

123  САМОЛЁТ. ИНТ. ДЕНЬ
Марат в салоне. Откидывается в кресле, закрывает глаза.

Пауза – темнота.

124  КАЛИФОРНИЯ-ПЛЯЖ. НАТ. УТРО
Из темноты и тишины появляются звуки песни Умки «В калифорнии на пляже», высвечивается бескрайний песчаный пляж и океанский прибой – волны, вымывающие песок.

На большом камне стоит переносной телевизор, транслирующий кадры Коры и Марика ранним московским утром, катающихся на детских каруселях, в старом безлюдном парке. Они летят в синем пластиковом вертолётике над открытым летним театром и надувной детской горкой. В руках у Коры металлическая вазочка с мороженым «Тутти-Фруттти»

Титры.

В пустом летнем театре репетирует группа «Умка и Броневичёк».

УМКА (поёт)
В Калифорнии на пляже
Я протяну тебе горсть песка…
Ну, а пока
Мы покурим с тобой вдвоём
Одну сигарету и
Ты обнимешь меня опять
Будет звон и мы поймём
Что жизнь есть сон
Но проснёмся однажды мы
В Калифорнии на пляже
В Калифорнии на пляже…



Использованы тексты песен Умки.


К О Н Е Ц
Все права защищены, Москва 2007, Кузнецов Александр Валерьевич
Регистрация в Юридическом кинематографическом агенстве Гильдии кинорежиссёров России 13 февраля 2007 г.
Директор Лабутичев Н.В.