Талмудизм и Мудацкий фильм - одиннадцать. Симбиоти

     Спартак Баширов, верный своему единственному амплуа мудацкого идиота асоциальных поползновений, чоткий и смелый, как артиллерийский пони Клоугхорнского полка Хайлендской дивизии Гутыкбаша бин Мамута Бекмамбетова, подвинул чорное пальто с перешейка на кривое от лютости плечо и полез на какую - то бетонную х...ню, замыслами великих режиссеров Совдепии и более поздней демократической России символизирующую все, что угодно, хоть японские дороги гнуса Тарковского, каким - то неведомым мне лично мелкопоместным Уорхоллом назначенным гением ( отвлекусь на мгновение свысока : дегенерат Бабченко, пытаясь встроиться в мои игры разума, верно оценивал дерьмоеда Тарковского, но совсем неправильно оценил себя длинный гад, неверно в корне и в целом : мне абсолютно не интересен такой подонок, как не интересен Мужабоев или Прилепин, ошибочка, гражданин автоматчик старшина, переоценка собственной значимости, сука ), хоть грядущее будущее полудурочного Цоя, всю свою краткую по Лермонтову жизнь бацавшего таковские изыски парусов, немытых рабов и протчих этцэтэров актуальности, раскинул руки и заорал, брызгая бешеной слюной отеческого производителя :
     - Все мы вместе - это вы, но я в отдельности - это ты, - он ткнул пальцем во взвизгнувшего любого также неведомого мне креативщика, придумавшего ссору Акакия Мартыныча с Марлен Ротанычем, происходящую ежедневно, менялись лишь образины Познеров и Шапир, Михалкова ( по х...й какого ) и Потупчик, крысиным шебуршаньем сверхзанятых двуногих забивая мировой эфир насмерть, когда, на х...й, сымать кино - ту, надо харкнуть в е...ло солдату Зуйку и помянуть стаканом водки капитана Копейкина, а с утра, глядишь, новое событие, заявление Лаврова или рост экономики, - две ноги, два уха, отсутствие мозга и не предусмотренный планом инженеров комтудадди восставшего из ада Тупака Шакура дурной вкус, что хуже предательства.
    - Ишь, рвет овраги, ровняет эмансипацию и манипулирует общественным мнением, - шептались за оградой зоопарка полтора казаха, из отставных землекопов. Давно это было. Служили они полуторами землекопами, ходили на митинги, шумели, конечно, каламбурили ракеты Чадского, забаллотированного в Аглицкий у старых Трухмальных, в общем, подвизались на жалованьи у страхолюдного Миллера - газовщика, пребывая несогласием и кальсонами могучего старика Лимонова, во всякой херне предателя и молодого негодяя. Потом устали и съездили в Европу. Огляделись и поняли, что не та Европа. Совсем не та. Пархоменко знает, об чем это я. Жаль, что не знали полтора казаха, но не знали не про меня или мои мысли - слова, не знали они об чем сами и зачем.
     Вот на этом сказочке и конец. Кончик и кончок. Можно, разумеется, обсосать аллюзии с Туранчоксом или еще кому, но неохота. И само собой выходют у нас волосы. Кушайте и нахваливайте, ставьте лайки и дизлайки, а самое главное, самое центровое в поганых соцсетях : посмотрите на улыбающегося Чикатило, приветствующего на опушках и полянках все ваше мудацкое рунетное и иных языков племя говноедов, терсящихся в соцсетях, хотя можно, например, фотать свои сраки и выкладать фоточки в блогосферу Бибисей.
     – Очень милые стишки, – сказала Алиса задумчиво, – но понять их не так-то легко. (Знаешь, ей даже самой себе не хотелось признаться, что она ничего не поняла.) – Наводят на всякие мысли – хоть я и не знаю, на какие… Одно ясно: кто-то кого-то здесь убил… А, впрочем, может и нет… Тут она опомнилась и вскочила на ноги. – Что это я сижу? – подумала она. – Мне надо торопиться, а то не успею осмотреть все, что здесь есть! Начнем с сада! С этими словами Алиса бросилась из комнаты и побежала вниз по лестнице… собственно, не побежала, а… как бы это объяснить? Это новый способ легко и свободно спускаться по лестнице, подумала Алиса: она только положила руку на перила – и тихонько поплыла вниз по ступенькам, даже не задевая их ногами; так она пронеслась через прихожую и вылетела бы прямо в дверь, если б не ухватилась за косяк. От полета у нее закружилась голова, и она рада была снова ступить на землю.
   Цки.