Серия Просто жизнь Воробьишки

   Сразу после проливного, хоть и весеннего дождя, был почти час волшебного времени, когда во дворе и вокруг домов, рядом стоящих, никого не было. Воздух удивительно вкусен и свеж. Омытая мощным весенним ливнем просыпающаяся молодая листва глянцево бликовала. Солнечные зайчики слепили глаза из больших прозрачных луж. Лёгкие красные ботиночки на ногах, хлопковые колготы, короткое платьишко, слегка выглядывавшее из-под невесомой курточки - совсем не стесняли движений. Тонкая трикотажная шапочка, в разноцветные полосы с небольшим плотным помпончиком, засовывалась в карман, как только исчезало мамино лицо в окне подъезда.

   После ливня воздух становился тёплым, земля слегка парила. С коробкой, из-под папиных ботинок, с проделанными в боках дырками, отправлялась на привычный сбор маленьких воробьишек, безнадежно выпавших из гнезда. Местные коты и кошки разных мастей тоже отправлялись на дармовой пир беззащитных птенцов. Быстро оббегала все  "урожайные" места. Собрав полную коробку испуганных вопящих созданий приносила домой.

   Там уже стояла большая картонная коробка, выстланная в несколько слоев газетами, закрытая марлей. Сверху включалась большая настольная лампа, с мягким жёлтым светом, для обогрева. Мама периодически интересовалась, как там мой «лазарет». В углу размещалась на время кормления еда: нежная травка, мелкие семечки, от самых разных трав, собранных в поле осенью; всевозможные мухи, жуки. Непревзойдённой любовью пользовались дождевые червячки, собранные просто с поверхности земли после дождя в большую банку с землёй, хранящуюся на балконе. Червяки подкармливались отходами со стола, а потому были очень упитанными. Вода в блюдце с опрокинутой вверх дном стаканом стояла всегда. Самых мелких поила недолго из пипетки и давала корм маминым медицинским пинцетом, с загнутыми концами. Утром и вечером менялась подстилка из газет. Нос мой с детства чувствителен к разному виду вонючестям, но мои пернатые были чистенькими пушистыми колобками. Большую часть времени они спали, громкое чириканье означало: «Хотим есть!» Поев, тут же, справляли все свои надобности и засыпали на свежей подстилке в теплоте и чистоте, сбившись в одно пушистое облачко под лампой.

   Домашний кот, хоть и был воспитанным и всё понимающим, но держался от греха подальше от нашей с сестрой спальни с коробкой.

   Проходила неделя-полторы оперение птенчиков укреплялось, и они учились летать.  Когда воробышек мог облететь комнату с ним шли на улицу. Надо сказать, что для большинства людей все воробьи одинаковы. Для меня они были очень разными: по внешнему виду, по выражению взгляда, по повадкам. Я точно помнила, где кого нашла. Приходила пора отпускать. Это действо мне нравилось больше всего. Подойдя к ближайшему дереву, в месте нахождения, совсем ручного птенца садила на ветку и отходила в сторонку. Тут же к нему спускалась целая стая воробьёв – начиналось выяснение: «Ты свой или чужой?» Гвалт стоял невообразимый, но на расстоянии от моего выкормыша. В какой-то момент, воробьиная мама находилась! Вопреки рассказам учёных, что птица не может узнать детёныша, если на нём есть человеческий запах. Наступала тишина. Воробьиха перескакивала с ветки на ветку, всё ближе и ближе, рассматривая подростка, а потом что-то коротко чирикала в сторону сородичей. Начиналась новая волна воробьиного гвалта, но уже какого-то хорошего, радостного. Вся стая садилась плотно вокруг потеряшки. Пошумев так ещё минуту, племя взмывало на крышу пятиэтажного дома из белого кирпича. С облегчением в душе и совершенно счастливая возвращалась домой.

   Через неделю коробка пустела. Дома становилось непривычно тихо. Какое-то время спросонья мне «слышалось» требовательное голодное чириканье. Кот свободно гулял по детской, спал развалившись по-хозяйски на кровати, чувствуя себя, наконец-то, спокойно: никто не покушался на его территорию.

   Некоторые питомцы меня запоминали.  Когда я стояла, затаившись, чтобы поймать стрекозу, могли неожиданно подлететь и сесть на плечи. Или вдруг мне хотелось ощутить под рукой их мягкие на голове и шейке пёрышки, протягивала руку в сторону дерева с воробьями издавая характерный звук, щёлкая языком, который использовала при кормёжке, чтобы разбудить спящих. Воробей взмывал вверх и сделав небольшой разворот в воздухе спокойно усаживался мне на руку.  Зная их повадки, на удивление прохожим, ловила незнакомых воробьев. Погладив, тут же отпускала их.