В пыли веков почти не виден

Предположения, догадки, домыслы... Скрытое в сумраке веков манит своей загадочностью. Маленькая строчка в чьём-то исследовании даёт пищу уму, подвигает на увлечённое копание в бездонной чаше Интернета. Особенно, если это касается истории твоего рода. Да ещё знаменитого и древнего. В своих воспоминаниях я возвращаюсь в середину восьмидесятых. Жил я тогда в ставшем теперь печально знаменитом Луганске – городе, ещё не российском, но уже почти и не украинском, так далеко он был от Киева географически. В тот день (кажется это была суббота), я был занят уборкой. Чтобы было не так скучно, включил телевизор. В то время на ЦТ была такая научно-популярная программа, «Сокровища Эрмитажа» - её как раз и показывали. И вот, размахиваю шваброй и слышу, как в соседней комнате диктор говорит: «одним из первых экспонатов петровской «Кунсткамеры» стала золотая табакерка, подаренная ему таллинским мастером Гансом Риссенбергом». Пока я соображал, пока мчался к телевизору, сюжет закончился. Интеренета ещё не было и узнать что-то подробней я не мог.
Наверное, в этом месте нужно рассказать о семейных преданиях, но я вас разочарую: их не было. Более того, копание в прошлом нашей семьи не приветствовалось вообще. То ли в связи с тем, что по материнской линии род вёлся от сахарозаводчика Бродского, то ли оттого, что многочисленная родня деда (опять же – по материнской линии!) отреклась от него в связи с его революционными убеждениями, но все мои вопросы о предках наталкивались на стену многозначительного молчания. По отцовской линии (а рассматривать нужно именно эту линию), в живых ко времени моего пристального внимания к родословной осталась лишь тётка – сестра моего покойного батюшки. Всё, что я смог от неё узнать, так только то, что прадед был мужчиной огромного роста, до Первой мировой на хозяйской мельнице таскал тяжёлые мешки с мукой и умер от полученных ран вскоре после окончания войны. Да ещё то, что родился он в Княжестве Польском. Всерьёз поисками своих истоков я занялся лишь тогда, когда оказался в Германии. Однажды, от нечего делать, забил в поисковике свою фамилию и получил совершенно неожиданный результат: сайт германского дворянства сообщал, что в семнадцатом веке «на территории Священной Римской Империи германской нации (800 – 1806 г.г.) проживал барон фон ....», т.е. мой предполагаемый предок. И всё. Никаких подробностей, кроме присланного мне (за пять евро) фамильного герба предполагаемого предка.
Я бы не был журналистом, если бы остановился на этом: изображение фамильных гербов – не просто красивая картинка. Каждый элемент в нём несёт определённую информацию. Судя по раскраске (красный и жёлтый) и стилизованному орлу, мой предполагаемый предок жил в Прусской провинции Бранденбург. Могу предположить, что дворянский титул был пожалован ему за заслуги перед сувереном. Каким образом связаны две исторические фигуры: немецкий барон и таллинский мастер (я считаю, что это разные люди) – не знаю. Их связывает лишь одна и та же эпоха и одна фамилия. Были ли между ними родственные связи? Возможно: в Таллине по сегодняшний день проживает большая немецкая диаспора. Были ли эти люди немцами по крови? Вряд ли: мастерством, особенно ювелирным, в то время занимались евреи, пришедшие на земли Германии ещё с римскими когортами. И дворянские титулы получали, в том числе, за «особые заслуги», например – за сбор податей – их часто использовали на этом неблагодарном поприще.
Лев Лившиц, к сожалению уже умерший исследователь таллинской старины, так писал в цикле своих очерков:
«В начале XVI столетия одним из домов, разрушенных последней войной, владел Ханс Риссенберг-младший, сын самого знаменитого таллиннского золотых дел мастера, тоже Ханса Риссенберга, который создал серебряную дарохранительницу по заказу церкви Нигулисте. Эта редкая по красоте и мастерству исполнения работа сегодня украшает коллекцию серебра петербургского музея Эрмитаж. В архиве Ревельского магистрата хранится письмо Великого Московского князя Ивана III с просьбой отпустить Ханса Риссенберга в Москву. Просьба была удовлетворена, и искусный мастер из Ревеля несколько лет работал при великокняжеской Оружейной палате».
А вот что об этом пишет Адольф Фриденталь в своей книге «Ювелиры Ревеля», выпущенной в Любеке в 1931 году (Die Goldschmiede Revals. Von Adolf Friedenthal. L;beck 1931).
«Риссенберг (Ритцеберг) Ганс (I), мещанин с 24 апреля 1450 г., с 1463 по 1465 гг. избирался заседателем в суде, а с 1492 по 1496, а также в 1499, старостой гильдии Canuti. Активно участвовал в церковных праздниках и религиозной жизни. С 1454 являлся владельцем дома по улице Лангштрассе. В марте 1481 г. он получил так называемый «монашеский» заказ от Ордена Доминиканцев – нарисовать Святую Катарину с использованием 2,5 лотов серебра. Заказ был выполнен и мастеру хорошо заплатили. В 1488, или чуть позднее, через Ревель, на пути к Папскому престолу, проезжал русский посланник царя Ивана III Мануил Иванов, который привёз для Ганса Риссенберга приглашение русского царя приехать в Москву на службу при его дворе. В своём письме Ревельскому городскому Совету Великий князь Московский и Царь русский просил пропустить своего посланника Мануила Иванова в Любек или Фландрию, а вместе с ним отпустить и «Ивана Риссенберга с учениками», которые на три года переходят на службу Великого русского князя. К самому Гансу Риссенбергу был послан срочный курьер по имени Николай с царской Грамотой. Копия письма Ивана III напечатана в каталоге «Русская исторческая библиотека» 15, 1894, №15. Это предложение было настолько заманчивым для мастера, что Ганс покинул Ревель и последовал в Москву вместе с двумя учениками. Запись в служебной книге за 1488 г. подтверждает отъезд Ганса Риссенберга из Ревеля. В 1492 г. Ганс Риссенберг возвратился в Ревель. В Рождество 1499 он умер».
Самая важная работа Ганса Риссенберга – позолоченный серебряный монстранц, изготовленный мастером для Николайкирхе. Большая дароносица для Св. Николая сделана в Ревеле в 1474 г. Высота 112 см., высота ножки – 38 см., диаметр основания – 30 см. На ножке выцарапана подпись «Hans Ryssenberg». При сравнении этой подписи с подписью в старейших служебных книгах можно достоверно утверждать, что сигнатюра на монстранце сделана рукой самого мастера. В 1711 году, через год после завоевания Эстонии русскими войсками, Таллинский муниципалитет пожертвовал святыню русскому царю Петру I. Также, Ганс Риссенберг выполнил из серебра портрет Святой Екатерины (1481 г., разрушен) и макет Таллина (1488-1491 гг.). Ганс Риссенберг был родственником фламандского художника и скульптора Клавеса ван дер Зиттова.
А вот что пишет в своей книге «Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии» Арбузов Л. А. Глава называется «Золотых дел мастера»:
«Ханс Рюсенберг был основателем одной из ревельских династий золотых дел мастеров. Интересно, что в первой четверти XVI столетия его сын Ханс Рюсенберг – младший владел домом № 13 на улице Дункри. Дом этот, как и другие здания на нечетной стороне улицы, разрушен был в 1944 году».
Теперь о его наследниках. Сын, внук и правнук таллинского мастера унаследовали дело Ганса Риссенберга (I). Вот что написано в хрониках тех лет:
«- Риссенберг, Ганс (II), сын Ганса Риссенберга (I), с 1492 – мастер (платит 15 марок), 1496-1498 – заседатель; с 1498 по1502 и с 1518 по1522 – староста Гильдии. Так же, как и отец, активно участвует в религиозной жизни гильдии Canuti. В 1497 отец передаёт ему в личное владение дом на Langstra;e. Его первой женой была дочь Ганса Подгета. Вторично женился 2. XII.1504 на Катарине, дочери Олафа Дроста, которая умерла 28. VII. 1524. Ганс заключает третий брак. Умер летом 1532 г.;
- Риссенберг, Симон (I). Внук Ганса Риссенберга (I). Был женат на Аннеке Шлихтекруль. Получил звание мастера 04 ноября 1535 г. Был избран старостой гильдии Canuti, но в 1543 сдал свой пост, подарив гильдии чашу (кубок), которая сохранилась до сих пор. Умер между 1578 и апрелем 1579. 1-го мая 1579 его сын, Симон (II) назначил Берента Майера и Энгеля тор Борьха официальными опекунами вдовы и детей. И отец Симон, и сын Симон активно участвовали в церковных праздниках;
- Симон (II), правнук Ганса Риссенберга (I). Стал ли он мастером, неизвестно. Впервые упоминается в книге записей нижнего суда в 1573. С 11. IV. 1576 – заседатель. В Рождественские праздники 1580 был убит (заколот) на пирушке старейшин Canuti-гильдии кузнецом Гансом Штруком. Его вдова вышла в 1586 замуж за ювелира Штефана Шунемана».
Теперь о дароносице, благодаря которой таллинский мастер стал известен в современном мире. Вот что пишет исследователь:
«Один из самых крупных серебряных архитектонических монстранцев хранится в петербургском Эрмитаже. Внутри стеклянного цилиндра помещена лунула для гостии, которую поддерживают фигурки двух коленопреклоненных Ангелов. На шести лопастном основании награвированы изображения Св. Николая (епископа на троне?), Св. Иоанна (держащего бандероль с надписью: «S. Iohana») и Христа с орудиями Страстей. Монстранц создан в 1474—1477 гг. в Ревеле (Таллинне) для церкви Св. Николая. Надпись на нем гласит: «Ханс Риссенберг сделал этот монстранц с Божьей помощью, Амен... в году нашего Господа 1474». В 1525 г., после победы лютеранства, реликварий перестал быть священным сосудом и перешел в собственность города, однако продолжал храниться в ризнице церкви. В 1711 г., после взятия Ревеля русскими войсками в ходе Северной войны, магистраты Ревеля в знак примирения преподнесли монстранц А. Д. Меншикову, который подарил его царю Петру I. В 1725 г. монстранц упоминается в документах собрания петербургской Кунсткамеры».
Есть ещё одна, более правдоподобная, на мой взгляд, история:
«Существует предание о том, как «Монстранц Рюсенберга» попал в Россию. В 1716 году тогдашний генерал-губернатор Эстляндии князь А. Д. Меншиков дал приказ очистить для русского гарнизона ревельскую церковь св. Михаила. Приказ был строгий, а возражений князь не терпел, и все же магистрат решил вступить с ним в переговоры. Чтобы повлиять на решение Меншикова, князю будто бы преподнесли «презент» (так элегантно называли взятку) – серебряную дарохранительницу, созданную Рюсенбергом. Князь подарок принял, но… церковь все равно отобрал. Царь Петр, в свою очередь, забрал у Меншикова дарохранительницу, и теперь она – одно из украшений коллекции серебра Эрмитажа».
Что же это такое – «Монстранц»?
Монстранц, или Остенсорий, в римско-католической традиции – особый сосуд для перенесения Святого Тела во время торжественных богослужений, совершаемых в храмах. Монстранцем называют также ковчег для перенесения святых мощей во время крестных ходов и других церковных торжеств. Монстранц представляет собой своеобразную чашу, укрепленную на фигурной ножке, имеющую форму звезды, украшенную эмалью и драгоценными камнями. В центральной полости монстранца между двух стекол помещается гостия, которая видна молящимся.
С трудом, но все же, мне удалось найти описание этого прекраснейшего изделия. И фотографию того, что хранится в бывшей кунсткамере Петра I. История же с «золотой табакеркой, подаренной Петру I», не выдерживает критики: таллинский мастер и русский царь жили в разное время, так что ЦТ ошиблось.
И в завершении: ни коим образом не стремлюсь присвоить себе чей-то титул. Да и какой барон без «золотого запаса»? Смешно. А вот корни свои знать нужно. Даже если это и очень глубоко спрятанные корни, почти не видимые невооружённым глазом.