Аксиос или анаксиос

Мною задуман сборник рассказов, обхватывающая период с конца XIX до начала XX века о Дементии Сильвестровиче Монукевиче, православном церковном «соглядатаи», внедренном Священным Синодом в РСДРП. Вот отрывок из неё, в котором читатель знакомится с главным героем – Дементием.
   
Минск. Вниз по Раковской.

О пользе общения деда с внуком. О великой тайне. О девизе, который получает Дементий.
Игра в правду. Сказанное, не всегда правда. Не всё конкретное правильно и не всё правильное конкретно. Мы истинную Тайну не понимаем. Недосказанная Тайна. Церковь Святого Петра и Павла. Барокко и Возрождение. Немиги кровавые берега. Вместо клятвы – твердое слово.
                ***
   Они спускались по улице Раковской вниз к церкви Святых Петра и Павла. Дед Иосиф держал Дементия за руку. Им обоим нравились эти прогулки, и это было видно по их лицам. Мы знаем, как полезны эти общения с перерывом в одно поколение, когда седовласый опыт приходит в соприкосновение с зарождающимся любопытством и воображением юного ума. Они беседовали. Давайте послушаем, о чём они говорят.
 – Помни, внук мой, не важно кем ты станешь, важно каким ты будешь, – Дементий заинтересованно посмотрел на Иосифа, а дед продолжал:
– Для жаждущего напиться, не важен сосуд, важно то, что внутри. К тому, что внутри относись благоговейно, не расплёскивай, не разливай, но береги, ибо сказано древними: «Omnia mea mecum porto» – всё своё ношу с собой.
   
Во время произнесения последних слов Иосиф сжал руку мальчику, а про себя подумал: «И бережно неси в себе», а вслух добавил:
 – И пусть это выражение достойных латинян станет твоим девизом, мой мальчик.
 – А что это значит, дедушка?
   
Внук внешне постоянно отвлекался, шел, наклонив голову, беспечно рассматривая булыжную мостовую. Мы знаем, насколько неинтересны в таком юном возрасте всякого рода нравоучения, но мальчик, видимо, был любопытен.
– Что такое девиз? Что значит это выражение? – спросил он. Дед лукаво посмотрел на внука. Внук продолжил задавать вопросы:
– Что такое «Ониа меа мекум порто»? 

Дементий без труда повторил незнакомые слова. «Странно, а мне показалось, что он меня не слушает. У него определённо склонность к иностранным языкам, надо обратить на это внимание, это требует развития и соответствующих учителей», – подумал Иосиф, и добавил для внука:
– А заложена в этих словах великая тайна, которую сокрыли века.

Дементий оживился, выпрямился, ему очень нравились тайны. Дед Иосиф это знал и часто пользовался этим, желая привлечь внимание мальчика.
– Да, тайна! Великая тайна! Ибо Божья истина в этих словах и сатанинство в обратном, – Иосиф остановился и, когда говорил, понизил голос. Это был ещё один способ привлечения внимания, затем продолжил:
– Подумай сам, Дементий, давай с тобой переделаем эти слова и произнесём их с обратным смыслом – это приём, которым часто пользуется тёмные силы. Представь себя на их месте, но только представь. Мальчик весь съежился. Увидев это, Иосиф испугался.

Желая усилить внимание, он воспользовался не тем оружием, которое было необходимо в этом случае и попытался исправить свою ошибку, добавил:
– Ладно, к этому мы ещё вернёмся. Не надо ничего представлять, для тебя ещё это сложно. Я тебя потом всему научу.

Дементий сразу успокоился. Он верил своему деду, и их пара со стороны выглядела как единое целое: бородатый, ещё не старый и крепкий пятидесятивосьмилетний мужчина, держал за руку своё продолжение – мальчика лет шести-семи.
   
Пока мы отвлеклись, рассматривая этот дуэт, дед Иосиф думал: «Я требую от него слишком много. Нельзя спешить со знаниями. Учить надо так, как если бы мы не учили, а всё великое и сложное преподносить как простое». Он снова посмотрел на внука и сказал:
– Что бы привлечь твоё внимание, я начну с вопроса. Как Вы думаете, Платон, – Дед часто называл Дементия Платоном и обращался к нему на «Вы», когда требовал от него рассуждений.
– То, что я сейчас произнесу, будет правдой?

Дементий знал эту игру. По её правилам дед произносил разные слова, а он, глядя на него, должен был определить, правда сказана или нет. Было два способа этой игры. Один, можно было смотреть, как дед говорит. Другой, надо было отвернуться, когда этого просил дед, и на слух отгадывать, правду ли сказал говорящий. Иногда они менялись ролями, и тогда дед угадывал.
   
Дементию нравилось побеждать в этой игре, поэтому он чаще выбирал роль угадывающего. Он пробовал играть в эту игру и в обычной жизни, но нянюшка Хавронья никогда не понимала его, когда он, отметив ложь в её словах, говорил: «Кривда!», она отмахивалась от него полотенцем, которое часто носила с собой.

– Итак, Доментий, мне совершенно не нравится ходить с тобой по улице Раковской!
То, как это сказал дед строгим голосом, было очень похоже на правду, но глаза его и лицо при этом оставались добрыми.
«Ну, не мог он с таким лицом говорить неправду, – Дементий привык верить словам взрослых. – Неужели дед лжёт? Ах, если бы не это «не» в его словах. Было бы так славно сказать: «Совершенно нравится ходить с тобой по улице». Ещё это противное слово «совершенно», оно всегда усиливало отрицание. Ужели деду, в самом деле, не нравится ходить со мной? Или ему не нравится улица? Как ему может быть что-то ненавистно с таким лицом?!».

– Кривда, Деда! – Почти закричал внук.
– Правда твоя, покривил душой. Мне очень приятно ходить с горки по нашей улице, да ещё с тобой, моя радость.
Дед нежно посмотрел на Дементия, а он обнял деда за ноги, обхватив его за рясу, и посмотрел на деда-великана снизу-вверх.

– Дедушка, ты обещал мне объяснить тайну слов «омниа меа мекум порто», и мы собирались их перевернуть.
– Мы хотели восстановить их обратный смыл, Платон, – поправил Иосиф и подумал: «А надо ли? Он ещё слишком юн для таких истин». Иосиф вспомнил, как съёжился и испугался внук от слов «тёмные силы», но тем неимение продолжил:
– Хорошо. Всё своё ношу с собой – это просто, не правда ли? Ты смог бы объяснить, что это значит?
– Ну, это, – Дементий засунул руки в карманы, и в его руках оказались: два камешка, («они очень красивы, дедушка, не так ли?»), пуговица из перламутра раковины, («я её нашёл за нашим домом, когда весенним ручьем размыло землю, она красивая»), копейка денег, («её кто-то потерял на улице, хотел маме отдать, да забыл»), носовой платок, («он не мой – мамин»).
– Это всё что я ношу с собой, деда.

Увидев оттенок разочарования на его лице, добавил.
– Ещё на мне короткие штанишки с лямками, матроска («которую ты мне подарил»), трусы, носки, ботинки, – быстро закончил Дементий и уверенный, что ничего не забыл, поднял голову, чтобы посмотреть на деда. Дед молчал. Обычно это означало, что Дементий что-то упустил.
– Да, ботинки со шнурками. Больше у меня ничего нет.

Мальчик удивился и развел раками. Дед продолжал молчать.
– Дед, что ты молчишь, это всё, что я ношу с собой, что ещё?
– А ты подумай, – прервал своё молчание Иосиф и выразительно погладил внука по голове.
– Мои мысли! Моя голова! Моё тело! Они ведь тоже всегда со мной, правда, деда?
– Браво, Платон, Вы заслужили аплодисментов. Они оба захлопали в ладоши. Дементий выпрямился и поднял подбородок.

«Надо постоянно следить за его осанкой. Танцам его пора обучать», – подумал Иосиф.
– Конечно же, всё что принадлежит тебе – это твои мысли, твои знания, твой опыт, твои чувства, твоё воображение, твоё тело. Это единственное, что во истину принадлежит тебе и только тебе. Ты владелец огромных богатств. Ты, мой мальчик, Аль-Рашид. Твои богатства – это целый Мир внутри тебя и скоро ты научишься этими сокровищами пользоваться. Я и другие добрые учителя научат тебя этому. Самое главное научиться жить в этом собственном Мире в гармонии с ним. Тогда ты независим и свободен.
   
Дементий никогда не задумывался над тем, о чём говорил дед. Это было для него откровением, ещё не совсем понятной тайной. Её предстояло переварить, передумать, переосмыслить. Пока он только заглотил пилюлю, но о действии её начинки не догадывался. Он непроизвольно сглотнул слюну, вспомнил почему-то слова своего отца: «Пилюли действуют не сразу» и, обращаясь к деду, напомнил:
– Но мы же ещё хотели восстановить обратный смысл этой тайны?
   
Дед продолжал шагать по тротуару рядом с булыжной мостовой по левой её стороне. Внук то отставал, то забегал вперед. Дементию хотел поскорее узнать всё, на что дед только намекал, и он крутился вокруг деда, путаясь у него под ногами. Нам хорошо известно нетерпение этого юного возраста: всё сразу и сейчас.
– Что ж, попробуй сделать это сам.
Иосиф говорил ровным, хорошо поставленным в семинарии и Духовной академии, голосом. Когда он хотел усмирить пыл и возбуждение собеседника он намеренно замедлял свою речь, и тогда это ему удалось.
   
Дементий остановился у одного из домов посередине арочных ворот, как их называли в городе – брамы и посмотрел на деда слева направо и вниз вверх и произнёс медленно:
– Всё, что не моё, я ношу с собой. Я не ношу с собой всё, что моё.
Не знаю, как вы, но Иосиф был удивлён сообразительностью мальчика. Продолжая движение, взявшись за руки, дед объяснял, а Дементий внимательно слушал.
– Что ж неплохо! Ты уже кое-чему научился. Всё, что кажется нам принадлежащим во внешнем Мире, вовсе нам не принадлежит. И даже образы этого Мира чаще всего искажены. Все эти красивые камешки, пуговица, деньги и платок, на деле не твои, как не твои – эта одежда и обувь. Те, кто заблуждаются по этому поводу и думают так, придумали такое понятие, как частная собственность, придумали деньги, на которые её можно купить. Те, кто пользуются искажёнными образами внешнего Мира, навязанного плохими учителями, блуждают улицам тёмных сил. Мы ещё вернёмся к этой тайне, а сегодня достаточно. Мы уже пришли. Как называется это место?
   
Чтобы перейти с одной темы разговора или закончить её, надо просто переключить внимание собеседника на какой-либо внешний объект. Мы это с вами прекрасно понимаем и пользуемся этим очень часто. Вот и Иосифа в этом уличили.
– Это рынки, – разочарованный простой вопроса ответил мальчик и с выражение снисходительности на лице добавил, – Нижний и Рыбный.
   
Немногим известно, что во времена деда и Дементия соединение улиц Раковской и Немиги было едва ли не самым шумных местом в городе, здесь бушевали рыночные страсти, люди сходились на площадь, чтобы обменяться новостями, просто пообщаться, ну, и, не в последнюю очередь, запастись продуктами. Но, как мы догадались, не рынок интересовал наших собеседников.
   
Они остановились у собора Святого Петра и Павла, где дед служил настоятелем протоиреем отцом Иосифом. Дементий смотрел вверх на колокольню, куда они с дедом уже поднимались, чтобы понаблюдать за голубями, которым нравилось там отсиживаться после долгих перелётов. Пока внук смотрел на колокольню, Иосиф здоровался со своими прихожанами.
   
Наконец они зашли за ограду, и их разговор продолжился. Ещё во время прошлого посещение храма дед рассказал Дементию об истории церкви. Дементий вспомнил слова деда: «Это одно из первых каменных зданий, построенных на узкой улице Раковская в 1613 году, в стиле раннего барокко с элементами стиля Возрождения».
– Дедушка, а что такое барокко со стилем Возрождение?
– К чему это ты? А … вчерашний наш разговор вспомнил? Слово барокко с итальянского можно перевести – «склонный к излишествам».
Мальчик заметил, как дед усмехнулся. Иосифу не хотелось переводить это слово как «порочный» и «распущенный».

– Здравствуйте, Бог благословит.
Иосиф здоровался с редкими прихожанами за оградой.
– Впрочем, есть и другой перевод, – обратился он к внуку, – отойдем, Дементий в сторону, и я тебе всё расскажу.
Они обогнули церковь слева, и Иосиф продолжил:
– Этот архитектурный стиль появился в Италии в 16 веке. Как пишут некоторые, с него начался «триумф западной цивилизации».
Дед усмехнулся снова, вспомнив разговор с иереем отцом Никодимом и своё определение «барочной», или, как он выразился, «барокко-порочной» западной цивилизации.

– Почему ты всё время усмехаешься? Ты что-то не договариваешь?
На вопрос Дементия Иосиф не ответил и продолжал:
– А стиль Возрождения возник ещё раньше в 15 веке, перед ним была Готика, стиль средневековья. Возрождение тяготела к классике, формам античной архитектуры: симметрии, пропорции, геометрии и порядку составных частей. Помнишь, я рассказывал тебе о Древней Греции? Обрати внимание на полусферу куполов, арок, ниш – это уже Возрождение. Когда мы ремонтировали церковь, совсем недавно, ты должен помнить, мы стремились сохранить именно классический стиль. Надо сказать, Дементий, на протяжении двух веков это был единственный православный храм в городе в окружении католических…

Наступила пауза, дед вспомнил, сколько неприятностей доставляло ему это соседство.
– Дедушка, что ж ты замолчал, я тебя слушаю.
Иосиф встряхнул головой и продолжил.
– Во время войн и религиозных конфликтов церковь использовалась в качестве крепости. Я тебе уже показывал толщину её стен, высокое расположение окон над землей и наличия лазеек. В 1795 году церковь стала кафедральным собором имени императрицы Екатерины-второй-великой, которая дала деньги на её обновление. Можно сказать, у нас в Минске есть кусочек архитектуры солнечной Италии. Иосиф улыбался и повеселел.

Они разместились на скамейке за оградой храма.
– Устал, наверное, Дема?
– Дедушка, пока ты рассказывал, я наблюдал за твоим лицом, оно несколько раз меняло своё выражение. То тучи набегали, то солнце светило, как этой весной было.
   
Иосиф смотрел на новое поколение и думал: «Из него выйдет прекрасный церковный соглядатай – разведчик, уж очень наблюдателен. Полностью согласен с отцом Антонием, не хватает у Церкви такой службы. Надо будет поговорить об этом на семинарском совете. Ведь и у Иисуса были тайные ученики в стане врагов истинной веры. Давно хочу написать об этом в Священный Синод, времени не хватает, всё суета сует».

Размышления Иосифа были неожиданным прерваны внуком.
– Дедушка, ты обещал мне рассказать о залитых кровью берегах Немиги. Мальчик, примостившись на скамье, заболтал ногами, приготовившись слушать.
– Моё слово твёрдое, обещал, расскажу. Это место, где мы сидим, описано в «Повести временных лет». В 1067 году князь Всеслав поднял рать и занял Новгород. Трое же князей Ярославичей, Изяслав, Святослав и Всеволод собрали воинов и выступили против Всеслава. Был сильный мороз. Подошли они к Минску. Минчане затворились в городе. Город был примерно на этом самом месте, где мы находимся. Здесь река Немига образовывала петлю и впадала в реку Свислочь. Братья Ярославовичи взяли Минск и перебили всех мужей, как написано в «Повести временных лет», а жен и детей захватили в плен. А Всеслав пошел против них. И встретились противники на Немиге месяца марта в 3-й день, и пошли друг на друга. И была сеча жестокая, и многие пали в ней, и одолели братья Всеслава. Он же бежал с остатками верной дружины. «Немизе кровави брезе, посеяни костьми рускихъ сыновъ», – так было в «Слове о полку Игореву» написано.

– Немизи кровави брезе, – повторил в задумчивости Дементий, – а дальше что было, дедушка?
– Да, плохо было, Дементий. Сплошная ложь и предательство. Братья Ярославовичи целовали крест Всеславу, просили: «Приди к нам, не сотворим тебе зла».
– И что? Обманули?
– Обманули, Дементий, христопродавцы. Когда Всеслав приехал к ним в ладье через Днепр, схватили они его и посадили в темницу с двумя сыновьями.
Дементий задумался, и неожиданно для Иосифа, словно декламируя стихи, начал:
– Ещё слышали вы, что сказано древним: «Не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои». А я говорю вам: не клянитесь вовсе, – Дементий знал Нагорную проповедь очень близко тексту.

– А у нас мальчишки во дворе все клянутся, – продолжил он.
– Они это делают, но как видишь, из этого ничего хорошего не получается.
– Ты, дедушка, сам никогда не клянись и других класться не заставляй. И я буду так поступать.
– Давай вместе!
Дементий знал, чего хочет дед. Они в таких случаях всегда повторяли главные заповеди Библии, переделывая их на свой, как говорил дед, соборный лад.
– Да будет слово наше: «да, да»; или «нет, нет»; а что сверх этого, то от лукавого.

(Продолжение следует)