Магосса Великой Скиньи пролог 1глава

Пролог: Своя-чужая родина.

   Зелёные звёзды над головой. Небо мира непригодного для жизни. Почти непригодного, если бы не фауна, в чём-то почти разумная и от того ещё более опасная.

   Сколько мне? Посчитаем: двадцать один цикл: зарождение и существование в форме личинки-паразита за счёт жизненных сил хозяина. Это если удалось освободиться, что тоже случается не всегда. Если же не повезло и хозяин прибрал тебя к рукам, то свободы ты дождёшься не раньше его естественной смерти, а магусы живут очень долго. Отсрочка ещё та. Потом три цикла существование в виде метаморфа первой ступени: туманная слизь в коконе.  После вылуплениея ещё сорок девять оборотов – в виде животного с элементарными инстинктами: есть, пить и почковаться, населяя этот, и без того не лучший из миров, хищными, безмозглыми сущностями, редко-редко способными с чужой помощью обрести начатки разума. Ну, если среди туземной фауны не подвернётся кто-то особо восприимчивый, или высшая сущность не поможет… Не важно. Потом высшее перерождение: семь циклов на недоступной аборигенам глубине, в ленивом потоке подземной реки. Чтобы не засохла, собирающаяся вокруг психо-сущности плоть.  И наконец третье пробуждение. В том числе и разума. Всего восемьдесят один оборот планеты вокруг звезды. По сути – пустяк, по сравнению с предстоящими всего-навсего пятью сотнями оборотов предстоящей жизни-поиска.

   Всего-навсего, потому что четвёртая и заключительная метаморфоза мне недоступна. Для неё нужна пара, которой нет. Так что после ста двадцати лет бесплодных поисков мне осталось всего триста восемьдесят лет бессмысленного существования-угасания под зелёными звёздами чужого мира, по насмешке судьбы ставшего мне родным. Если не случится чудо.

Глава 1. Юный маг

   Имею честь представиться: Богарус Боган, выпускник Высокой Скиньи, потомственный магус из семьи придворных советников-магусов в тринадцатом поколении. Несчастливое число. Почему? Да потому что и недели после моего выпуска не прошло, а тогдашний ректор Высокой Скиньи Пожванус Даль умудрился на городском кладбище попасть в лапы умертвию. Спрашивается: о чём думал сей старец, отправляясь заниматься столь грязной и опасной работой? Разумеется, не обо мне.
Я тогда в согласии с решением семейного совета готовился к экзамену на должность младшего наставника. А что? Молодой, энергичный, перспективный. «Свежая кровь», так сказать.

   Но старого ректора сожрало умертвие и не удивительно: магус в двадцатом поколении. Сущность, если и наличиствует, то наиничтожнейшая. Теоретик.
Я-то вон – в тринадцатом. Да и то семья решила меня ко двору не брать, а в Скинью пристроить. Авось девице-адептке с сильным даром и хорошим приданным приглянусь. Тогда дети наши, с усиленным даром опять ко-двору, под дедушкино крылышко вернутся.

   Планировали, мечтали, а профессура Высокой Скиньи все наши мечты и сломала: выбрала в ректоры двухсотлетнего Тировкуса Эбе. Не иначе за возраст. Чтобы долго сладкое место не занимал. Вот он-то меня и завалил, первым делом: «Сделайте то, осударь Богарус, покажите это…» О теории даже не заикался, ублюдок. Ему-то магичить легко: выскочка, всего-то в седьмом поколении маг. Эти где угодно творить волшбу могут. Опозорил меня перед профессурой и выставил вон. Да ещё и с издёвкой: мол что вы осударь Богарус за маг, если свечку зажечь не можете? Будто придворные маги нужны, чтобы свечки зажигать!

   Я тогда от позора и обиды не удавился только потому, что не хотел старого болвана радовать. Зубы сцепил, домой в Отчеград вернулся, отцу повинился, все его упрёки смиренно выслушал. Родитель естественно побушевал, побушевал и думать начал.

   Пристроил он меня в Добравье магом-целителем на год. С одной стороны – наказание. Добравье – глушь ещё та, с другой – через год я опять буду должен попытаться в Великую Скинью вернуться.

   Год – срок немалый. Глядишь, за это время Тировкус тоже с какой-нибудь нежитью повстречается. Хотя, если подумать, семейка придворных советников-магов, ежели захочет, любой нежити фору даст.

   Добравье – большое. Слишком уж в дебри мне лезть не хотелось и я выбрал Граевку: речка рядом, лес, от торговых Мостков недалеко, и тишина! Даже на кладбище нежити почитай нет. Дети в лес за грибами-хворостом – как на огород ходят, с болотца кузовками ягоду носят. Дети!

   Я, как магусу полагается, при кладбище поселился, в сторожке заброшенной. Печка там в полном порядке была, а остальное мне селяне мигом прибрали, починили, переделали. Не помню сколько всего я там заплатил. Мелочь какую-то.

   Бездельничать я не собирался, сразу начал к вступительному испытанию готовиться. Второго провала мне папаня не простит. Строгий. Когда я в Высокой Скиньи учился, он трижды на год меня навещал, проверял. Все тетради пересмотрит, за каждую тройку – на лавку ложись под ремень отеческий. Зато уж если всё в порядке – тридцать золотых – мои. Трать, как хочешь. Ну а если и экзамены годовые на «отлично» сдал – сотня сверху! Это при том, что «чёрный человек» на один золотой год с семьёй прожить умудряется. Так что учиться меня – выучили. И любопытством я не обделён.

   Например, Пуща заболотная. От Граевки до неё – рукой подать, всего-то неделя пешего хода. Жаль, не попасть мне туда: нечисть да нежить там – кишмя кишат. А вокруг Граевки – тихо.

   Как я сразу на это внимание не обратил? Как не догадался, что если в округе мелкой нежити и следа нет – значит её кто-то крупный извёл. И притаилась эта крупная пакость в самом центре «покойных» мест, в Граевке! Но всё по-порядку.

   В Добравье, как магус-целитель я приехал в конце лета. В самую жатву, когда чёрный люд не болеет вообще. Помереть – могут, а вот болеть – нет. Некогда.
Так что покончив с хлопотами, я даже заскучал немного, в мечты ударился, но лишь сытая осень в предзимье перешла – всё на меня и навалилось. Больные замучили просто. То у них ноги не ходят, то спина не разгибается, то сухотка, то водянка. Магией такое лечить – всё равно что на комаров с топором охотиться. Пришлось травничество, знахарство и зельеварение вспомнить. Замечу, что именно эти дисциплины я знал хуже всего. А если учесть, что платить селяне могли лишь натурой: крупой, сыром, салом, дровами и ягодами сушёными, то смысла в самосовершенствовании – не видел. И очередное приглашение к «деду Краму» воспринял безразлично. Я-то приду, но раз ты «дед», то чуда не жди. Пожил и будя. Пора и честь знать.

   Пришёл я на Крамов двор и…
Только я её увидел – сразу ноги подкосились: тьмачка! Самая настоящая. С первородной сущностью. Да с какой! Огромной откормленной. Так вот кто всю нечисть в округе извёл!

   Короче, на больного я даже смотреть не стал. А чего там смотреть? Первородная сущность, да ещё и неприрученная – та ещё пакость. Всю семью с соседями выморить может, если меры не принять.

   Я ближайшую тётку за руку хвать, спрашиваю:
– Кто-то в этой семье умирал недавно?
Оказалось, что да. Бабка, мать Крамова умерла в конце жатвы.
– Так и думал, – говорю, – порча это. И на соседей перекинуться может. Так что я сейчас домой иду, средство готовить. К ночи управлюсь. А придёт за ним пусть вон та, рыжая. Оденется потеплее и сбегает. Там, кстати, для зелья капля девственной крови нужна. Желательно от родственницы.

   Кто бы пограмотней – возмутился бы, а деревенщине всё сойдёт.
До дома я бегом бежал, но обдумать дело всё-таки успел. И сразу готовиться начал. Первое дело – защита.

   Магус ведь от человека чем отличается? Правильно: у него «сущность» есть. Она же – дневная тень. И через эту сущность маг силу свою черпает. Слабую сущность человеку легко подчинить, только силы от неё мало. Сильная – могущества много даёт, но подчиняется плохо. И кормить её надо.

   Сущности жизненной силой питаются, а силы этой больше всего в крови. На первом месте: кровь рыжей девственницы, на втором – детская, ниже – кровь скотины домашней. Некоторые мелкие сущности, вроде канавников, так вообще жизнями червей, жуков и комаров прокормиться могут.

   Конечно, ни девственниц, ни детей сейчас маги ради крови не убивают. Зачем, если кровь просто купить можно? Хотя само-собой есть среди магов отступники, кои ради силы и могущества людей не щадят, так ведь и среди простых людей душегубы водятся. И закон есть: для душегуба – петля, для мага-отступника – костёр.
Так что про душегубство я даже не помышлял. Что я? Совсем дурак? Ничего другого придумать не могу?

   А поскольку сильные сущности в первую очередь слабыми сущностями питаются, я свою «дневную тень» быстренько в душе замкнул. Она у меня послушная, а там ей никакое тьмачье отродье не страшно. И уже после другими делами занялся.
Честно признаться, боялся я что девка не придёт. Всё-таки ночью, на кладбище, к мужчине не всякую пустят. Зря.

   Солнце ещё не село, а она уже у моих дверей топталась. Одета – впору в зимний лес идти. Вот это – кстати. Ночи они и летом прохладные, а уж сейчас, в предзимье, без тёплой одежды в лесу и ночи не проживёшь. Замёрзнешь.
Я тянуть время не стал, усадил тьмачку на завалинке и рассказал ей всё, как есть.