Держись меня - всему научу Часть 3

Предыдущая часть здесь: http://www.proza.ru/2019/11/16/1524

Какую же великолепную возможность для адюльтера предоставляла страсть к охоте и рыбалке Вере Егоровне. Будь муж немного чувствительнее, мог бы заметить, в каком восторженном состоянии возвращалась супруга с отдыха, но для этого у Афанасия не было причин: любовь и страсть к алкоголю он удовлетворял в полной мере.
Благодарные мужчины построили в романтическом уединении небольшие охотничьи домики, где и проводила выходные дни самая верная на планете жена.
Да-да, именно такой она себя чувствовала, отказываясь считать секс изменой.
Вера Егоровна предпочитала относиться к интимным схваткам как к увлечению, игре, хобби.
Кто-то любит охоту и рыбалку за их активный характер, другие за возможность общения, как повод поговорить, выпить у костра; Вера азартный промысел всегда завершала отдыхом лёжа с сильным мужчиной, считала хороший секс с агрессивным самцом таблеткой счастья.

Семье и мужу Вера Егоровна не изменила бы ни за что на свете. Она была верна и постоянна как никто другой. Муж свою долю любви и заботы получал в первую очередь. Любое его желание неукоснительно исполнялось, причём практически моментально.
Вера чётко разграничивала любовь и секс. Мужа она любила, а с любовниками получала удовольствие, только и всего.
В таком ракурсе она наставляла и своих девочек, настойчиво предостерегала от смертного греха измены, который убивает не только доверие, но и чувства, делая предательство обыденным, разрушая семью.
Она объясняла что секс — всего лишь приятный физиологический акт, не более того, как вкусная еда,  как развлечение для души и тела, а любовь и семейные ценности, это реликвии иного, более высокого порядка, которые незыблемы и священны.

Ведь совсем не зазорно, не грешно, например, есть сладкое,  — объясняла она дочерям, — мы это делаем постоянно. Почему тогда нужно превращать в исключение встречи в постели, если они приносят радость, заряжают энергией, делают нас чуточку счастливее? Ведь это так приятно.
— Главное, не допускать в процесс игры и развлечения эмоции, чувства, ни в коем случае не превращать поедание пирожного в неодолимую страсть, когда перестаёшь воспринимать жизнь без объекта вожделения, который всего-то призван удовлетворить потребность в приятных вкусовых ощущениях и подарить немножко радости, — поучала Вера Егоровна.
— Так и ешь на здоровье. Потом умиротворённая, довольная, счастливая, нежная, иди домой и удовлетвори мужа со всей возможной страстью. Он того заслужил. Супругу никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя отказывать в близости. Муж — это святое. С ним нужно пройти весь земной путь до последнего вздоха.

Вера Егоровна часто задумывалась о том, как выглядят их отношения со стороны. Явно они не идеальны, но есть повод для оптимизма: их семейная жизнь построена на любви, отношения практичны и стабильны.
Поначалу было не так или не совсем так. Был момент, тогда ещё у них не было детей, когда Вера Егоровна не позволяла мужу пить. Не совсем, но реально ограничивала.  Он взбрыкнул, как-то пришёл с работы выпивши, потребовал водки на том основании, что он мужчина и глава семьи, значит, волен сам распоряжаться желаниями и потребностями.
Не попросил, именно приказал подать, вёл себя крайне агрессивно.
Кто знает, что послужило тому причиной, но Афанасий Степанович явно нарывался: грубил, выкрикивал ругательства и колкие скабрезности.
Если честно, это выглядело в глазах жены анекдотом.
Сидит перед ней мужичок с ноготок и качает права.
Кто ему и что наговорил, отчего Афанасий пришёл в такое возмущение, так осталось секретом, однако он переступил некую черту, заорав как потерпевший, — эй ты, Верка, сука жирная, быстро, бегом притащила сюда свою бля....кую жопу. Почему я, глава семьи, должен сидеть и пить в одиночестве? Сиди и смотри мне в рот, потому что я... Да, я твой муж, хозяин. А ты, ты просто баба, которая оьязана меня ублажать. С сегодняшнего дня ачинаю заниматься твоим воспитанием. Да! Так и знай. Вот ты где у меня будешь, — он поднял свой кулак на уровень глаз, посмотрел на него, видимо, остался недоволен, — бегом сказал. И закусь неси. Горячую.

Вера Егоровна хотела было оставить этот концерт без внимания, сделать вид, что занята и не услышала, но подумав, побоялась — а вдруг такой стиль поведения ему понравится и муженёк решит, что это нормально и правильно.

Лиха беда начало... Так и до семейных конфликтов недалеко.
Вера собрала на поднос закуски, испускающие пар и жар, невероятно вкусные, дразнящие обоняние. На лице её не было видно даже следа раздражения.
Только покорность. И ещё влюбленный взгляд.

Женщина заставила стол едой, положила мужу на тарелку несколько самых аппетитных кусочков, затем зашла сзади, несколько сбоку, положила на его плечо нежную руку,  и сжала её не очень сильно, однако довольно чувствительно для Афанасия.
Мужчина дёрнулся, ладонь сжала плечо крепче.
У него перехватило дыхание, тело скрючилось от боли, но крика не последовало.

Афанасий полностью сосредоточился на боли. Вера наклонила к нему голову, к самому уху, и прошептала почти без интонации, — во-первых, я никогда не была б***ью. Запомни раз и навсегда, с любимой нельзя разговаривать в подобном тоне. Сука, это тоже женщина, ты прав, только собачья женщина. Ты ничего не перепутал, милый? Это точно ты разговаривал сейчас со мной или мне показалось?
Никогда, ты меня слышишь, никогда не будем обсуждать наши дела в подобном тоне. Договорились, любимый? Если тебе чего-то не нравится, просто скажи, я всё сделаю как тебе нужно, потому, что люблю.
Вера ласково посмотрела на мужа, нежно поцеловала его в затылок, — я рада, что у нас с тобой полное взаимопонимание. Отдыхай, кушай. Я так старалась, готовила. Будет обидно, если тебе что-то не понравится. Я тебя, люблю, очень-очень люблю! Запомни. Посижу с тобой за одним столом с удовольствием.
Афанасий Степанович судорожно вдохнул. На его лице отразились испуг и недоумение, в глазах стояли слёзы.
Больше между ними никогда не возникало конфликтов.
               
               
    
На дебаркадере было шумно и весело. Наконец-то открыли навигацию.
По реке засновали пароходы, баржи, катера, моторные лодки. Кафе на плавучем причале горело огнями, призывно влекло громкой музыкой, красивыми нарядами девушек и женщин, заразительным смехом, танцами.

Ниночка сидела за отдельным столом вдвоём с симпатичным блондином, слегка захмелевшим и оттого щедрым.
Закуски и выпивки на столе было много, даже очень. Столько им не съесть и не выпить. Парень явно петушился, распускал павлиний хвост, чтобы заслужить право на продолжение банкета в уединении.
Собственно для этого он и затеял щедрый банкет, рассчитывая на то, что гостеприимство окупится сторицей.
 Кавалер уже снял номер на несколько часов, здесь же, на дебаркадере, только девушка об этом пока не знала.
Наверно всё же догадывалась.
— Даром, — как говорит мамка, — за амбаром. За всё нужно платить.
Впрочем, Ниночка готова лишиться невинности. Хочет, даже мечтает как можно скорее опробовать блаженство страсти, о которой столько всего слышала, торопится испытать, каково это, быть настоящей женщиной с настоящим мужчиной.
Ей уже шестнадцать, а она до сих пор ничего не знает об этой стороне взрослой жизни. Пора начинать.

Когда кавалер понял, что Ниночка девственница, вскочил с кровати с окаменевшим лицом,  залепил ей звонкую пощёчину и заорал, — Сука! Почему не предупредила? Сколько тебе лет, дрянь? Ты чего, малолетка, хотела со мной сделать? Я же тебя из-под земли достану, если что, уничтожу.
— Ты чего, Шурик, ку-ку? Я же по согласию. Тебе не пофиг сколько мне лет? Ну и любовь у тебя. Я ему свою девственность в подарок, от всей души, так сказать, а он... Ну, ты и придурок! Извиняйся и целуй. Чего вскочил-то? Обделался? Продолжай. Вот ведь паразит, такой кайф обломал.
— Ты мне тоже.

Домой Нина пришла под утро. Родители не спали. Они сидели за столом и смотрели на неё с укоризной и страхом.
— Ну и... — спросила мама.
— Как это понимать, — спросил отец.
— Афанасий Степанович, думаю, вы должны проучить это несмышлённое дитя. Всыпьте ей хорошего ремня, чтобы впредь неповадно было. Молоко на губах не обсохло, а туда же!
— Я же мужчина, не могу бить женщину, тем более девушку.
— Думаю, даже уверена, что уже не девушку. У меня интуиция, — сказала мама. — Посмотри на её масленые глазки.
— Это ничего не меняет. Отдери её сама. Пожалуйста.
— Как бы ни пришлось после тратиться на похороны. Если я ударю, она не встанет.
— Не смейте, даже не вздумайте меня бить. Я тогда совсем убегу. Навсегда.
— Невелика потеря, — сказала мама, — ложись спать. Если не желаешь слушать и слышать родителей, можешь поступать, как знаешь, но ко мне больше не обращайся. Тебе жить.

По реке ходили, не пересекаясь в графиках движения, три пассажирских теплохода. На каждом из них плавал морячок, который успел испытать блаженство с Ниночкой.
Они не догадывались о таком продуманном коварстве, летели к подруге на крыльях любви, а отправляясь в обратный путь, оставляли ей денег на жизнь.
Ниночка с удовольствием тратилась на пустяки. Это было так здорово.
Но лето пролетело, раззадорив, подарив впечатления, которые с окончанием навигации моментально иссякли.
К весёлой жизни быстро привыкаешь, но хорошего и приятного всегда недостаточно.
Матросики отправились в порты приписки, дебаркадер закрыли, деньги закончились. Конечно, можно попросить на карманные расходы у мамки, но она теперь, после того разговора, просто так не даст, потребует полного послушания.

Осенью Нина приступила к учёбе на оператора связи, как и задумывала вначале. В училище как назло учились одни босяки, приехавшие из глухих деревень и живущие в общежитии. Местных парней было мало, да и те в большинстве своём из неблагополучных семей.
Нормальные парни заканчивают десять классов и идут в институт, а не в гэпу. Даже покадриться не с кем, а так хочется.
Привыкла Ниночка за три летних месяца к шумным застольям, к танцам до упада, к карманным деньгам, поцелуям, ласковым прикосновениям, восторженным заигрываниям, к пылкой страсти опытных любовников.
Да ещё этот холод. Как же он достал. Нужно перебираться туда, где теплей.
Но как?

 В училище потихоньку определился круг друзей и подруг: надо же как-то проводить свободное время.
Ниночка обратила внимание  на одного юношу. Не мальчишку, можно сказать уже взрослого,  отслужившего срочную службу в армии, причём из местных, точнее из городских.
Отец у него военный, при должности, в звании майора. Но дело даже не в этом: приехала его семья из Подмосковья, где осталась за ними  забронированная на время службы на севере  квартира и право на столичную прописку.
У Ниночки аж челюсть свело от предвкушения некого грандиозного свершения, от возможности с помощью этого телка, маменькиного сыночка, из которого можно при желании верёвки вить, запросто переместиться в другой, можно сказать фантастический мир, где миллион магазинов, где модная одежда, театры и рестораны, где живут счастливые и богатые.
В голове всплывали картинки из кинофильмов: фигуры изысканных дам, роскошь, комфорт, богатство, возможность познакомиться с кем угодно, хоть даже с известными артистами.
Отец юноши будет служить на севере лет пять-шесть, столько ради достижения мечты вполне можно подождать. Зато потом…

Ниночка замыслила план завоевания столицы, даже приступила к воплощению мечты. Она вставала чуть свет, наводила марафет на причёску, лицо и одежду, тренировалась у зеркала посылать сигналы страсти, изображать заинтересованность и томность.
При каждой возможности Нина демонстрировала юноше выигрышные округлости и изгибы тела, плавные женственные движения, обольстительные взгляды и жесты, нечаянно прикасалась к нему, всеми возможными способами изображала чувственность и пылкость, направленные именно на него.
Мальчишка поплыл.
По его реакции Ниночка поняла, что он не целован. Не избалован женским вниманием. Такого совратить — раз плюнуть. Это возбуждало и обнадёживало: увидит живую трепещущую плоть и упадёт в обморок, ещё и откачивать придется.
Главное, как ему заманчивые прелести предъявить так, чтобы заинтересовать, но не спугнуть.

Решение пришло абсолютно случайно. Надвигался Новый год. Парень, его звали Виктор, оказался не прочь прихвастнуть. Он увлечённо рассказывал о жизни в Москве: где был, что видел, как и с кем гулял.
Ниночка начала заводить его, — врёшь, — мол, — нет у тебя никакой квартиры и Москву ты в глаза не видел.
Парень попался на эту незамысловатую удочку, заглотил незамысловатую наживку вместе с крючком.
Оказалось, что одна из комнат в сданной квартире зарезервирована на случай отпусков или иных неожиданных потребностей.

 Ниночка договорилась с подружками, девчонки нужны были для массовки, чтобы Витьке было проще решиться и ничего не смог заподозрить, слетать на каникулы в Москву, а Виктор будет для них проводником и гидом.
Сказано-сделано. Купили билеты, родители на такой случай денег выделили. Но девочки лететь и не думали. Вроде как случилось у них чего-то, поэтому пришлось остаться.
Полетели вдвоём.

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2019/11/16/1552