Больной из моего детства

Я завезла больного в палату. Анестезиолог Саша Азиев стоял возле кровати. Я подошла, заглянула в таз с переваренной закуской, плавающей в воде. Саша взглянул на меня.

- Думали кровотечение, но нет.

Я посмотрела еще раз.

- Да, не похоже. Я девочку привезла. Внематочная. Все стабильно. Проснется, переведи в отделение.

Сашка кивнул. Я повернулась и пошла к двери. В дверях, меня ждал большой сюрприз.

Ее звали Виктория Викторовна. Она была банкиром.

- Здравствуйте, – растерянно сказала я, мы не виделись лет семь.

Она подняла заплаканные светло–голубые глаза.

- Здравствуй, Ксюша. Вот привезла, – вздохнула она и шмыгнула носом.

Я повернулась и увидела на кровати ее сына Диму. К ужасу, я сразу поняла, что Дима стал запойным алкашом и мать привезла его снимать психоз. “Белочка” была на подходе. Тетя Вика не стала ждать крепкой дружбы “белки” и сына – привезла его к нам.
Я знала их со своего рождения – ее, дядю Марка и их единственного сына – Диму.

Мой папа, тогда, был спортсменом, дядя Марк – администратором команды. Всей командой ездили на турбазы, ходили за грибами, родители, даже, брали нас на рыбалку с берега или корабля. Помню поездки в баню – тогда это не было корпоративной вечеринкой с вытекающими последствиями. Наши родители ездили просто в баню. Нет, они брали и коньяк, и закуску, и жен с детьми. Баня стояла на отшибе большой базы отдыха. Шагах в двадцати от бани текла речушка. Через нее был перекинул деревянный мостик. Берега были крутыми, ивы низко склонялись к воде. Между темными ветками поблескивала текущая вода. Я вставала на середину мостика и смотрела на воду.

Между баней и речкой ставили столы, стулья и жарили шашлыки.

Я помню почти всех детей, но Диму не особенно хорошо. Может потому, что он был старше меня.

Запомнила один случай. Мы отдыхали на берегу большого озера.

В один из вечеров, почти вся команда пошла на берег на шашлыки. Я помню, что было весело и шумно. У самой воды лежал огромный ствол дерева. Я села на него и смотрела на воду. Ко мне подошел Павел Юрьевич – тренер. Когда-то он был главным тренером, потом ушел на пенсию.

- Ты чего грустишь? – ласково спросил он.

У него было три сына, а ему хотелось дочку.

- Я не грущу. Я смотрю на воду.

На темной воде мерцали блики от заходящего солнца.

- Да красиво, но ты посмотри на небо.

Я села спиной к воде и подняла голову. На темнеющем небе, близко – близко, мерцали звезды. Павел Юрьевич сел рядом со мной и веточкой ивы начал водить по небу.

- Видишь вон ту звезду. Это Большая Медведица...

Он начал рассказывать про звезды. Мне было лет семь, и никто никогда не рассказывал мне про звезды. Павел Юрьевич показывал и рассказывал какая, где. Я заслушалась. Вдруг, кто-то крикнул, мы опустили головы и нас, мгновенно, окатило ледяной водой. По озеру проплыла огромная баржа и подняла большую волну. Это было неожиданно и все, растерянно, смотрели на нас. Помню – у отца в руках были шампуры, мама и еще одна из жен, стояли с сигаретами в руках, помню дядю Марка с шампурами и мясом в руках.

Я и Павел Юрьевич продолжали сидеть на бревне.

А Димка, вдруг, не засмеялся – нет, он заржал. Он один ржал среди этой вечерней тишины и растерянности. Мне стало очень обидно, и я заплакала. Мама кинулась ко мне со словами:

- Ой, простынет!

Все побежали к нам, кто-то сунул маме в руки плед, кто-то тащил куртку Павлу Юрьевичу.

Среди шума и суеты я услышала, как дядя Марк крикнул на Димку: “Заткнись”

Мы переоделись, жарили хлеб, картошку и шашлыки на костре. Я стояла и смотрела на искры костра улетающие в темное звездное небо.

- Ты чего так заревела – испугалась? – спросил Димка.

Я посмотрела на него.

- Нет, мне стало обидно и очень холодно.

- У Вас были такие лица глупые и вода текла.. – он опять захихикал.

Я обиделась и отрезала.

- Дурак ты.

И отошла от него.

Потом, я видела Димку на разных крутых машинах с длинноногими барышнями. Потом, тетя Вика женила Димку на хорошей девочке и у них, вроде, все было хорошо. Потом умер дядя Марк. Он стал заниматься нефтью и его, по слухам, отравили. Дима развелся. Жена забрала сына, вышла замуж за потомка русских эмигрантов первой волны. Они живут в Турции и у них сеть отелей.

А Димка пьет... И вот он у нас...

- Ты представляешь, – начала рассказывать тетя Вика, – я его положила в платную клинику, почти санаторий. Он туда вызвал дружков и проституток. Охрана еле угомонила. Мне позвонил главный врач и попросил забрать его. Привезла его домой. Дома он не остановился. Я поспрашивала, где еще его могут привести в норму. Вот решилась к Вам... меня Ваш заведующий предупредил, что у Вас все жестко, без сантиментов.

- В общем, да. Но от нашего лечения есть эффект, – обнадежила я тетю Вику.

- Ладно пойду, – сказала она и пошла к двери.

Она шла ссутулившись, вытирая слезы мокрым платочком – совсем старушка.

“Вот сынок сволочь” – подумал я.

Дима получал все самое лучшее и сразу. Родители старались. Марк был из детдома, еврей, потерявший в войну всю семью. Вика была из таежной глубинки, приехала в город без денег. Закончили институты, все заработали сами. Именно заработали, не воровали, заработали. И такой печальный результат жизни Виктории Викторовны – муж в могиле, сын лечится от запоя. Почему? Жизнь, через несколько лет, даст мне ответ на этот философский вопрос.

Жизнь всегда отвечает на вопросы – надо уметь ждать, услышать и понять.

Диме не нравилось наше лечение. Он попытался встать и уйти, кинул в нашу санитарочку утку. По его глазам было видно, что психоз вот – вот развернется с огромной силой. И Дима будет агрессивен. Учитывая, что мама дала нам полный карт–бланш, его привязали в кровати, поставили мочевой катетер и ввели снотворное. Он проспал какое–то время.

Дежурство шло. За окном стемнело. Мы сели ужинать.

- Не отравишь, – спросил меня Сашка.

- Подумаю. Яд у меня в кармане, – ответила я.

- Замуж не возьмут, – засмеялся Сашка.

- Я за любителей пожрать не пойду.

- Так это все мужики любят, – возразил Сашка.

- Сашенька, не хлебом единым сыт человек, – сказала я.

Сашка глянул на меня, вздохнул и ответил:

- Ну да, не хлебом...

Вошел рафинированный Ардов. Закурил аристократичными пальцами.

- Сашенька не бойся. Я за процессом следил.

- Да ладно, вкусней моей жаренной картошки, нет ни у кого.

Картошку я, правда, жарю классно. Поели, оценили. Потом очень часто просили: “ Ксюнь, пожарь картошечки”. Я, частенько, на себя ругалась.

После ужина у нас в больнице прорвало плотину. Пациенты повалили валом – все какие–то неблагополучные граждане. То побитый наркоман, то подрезанный пьяненький слесарь, то наркоман с флегмоной на бедре, которую надо срочно санировать, то девица с маточным кровотечением.

- Что пила? – спрашиваем.

- Я что – знаю. Мне подруга дала таблетки какие–то. У нее все вышло и все. А я – дура – в больницу приехала.

Да, интеллект на уровне табуретки. Это “все вышло” – твой ребенок, человечек… что тут скажешь... выскоблили, отправили на анализы... Такая работа.

Глубокой ночью я проходила мимо палаты. Сашка опять промывал желудок. От обмороженного бомжа пахло грязным немытым телом и перегаром. Он что-то мычал, огромные перевязанные кисти болтались вдоль бортика кровати.

Димка проснулся и смотрел на Сашку.

- Эй, айболит, я пить хочу.

Сашка повернулся и резко сказал.

- Подождите.

- Ты чо, айболит, мне хамить?! Да ты знаешь, кто я?

- Знаю, – с усмешкой, ответил Сашка.

- Я тебя... ты нигде работу не найдешь. У меня яхта на Лазурном берегу скучает. Я позвоню туда мне кучу девок доставят и икру ведрами.

- И что?

- Пить дай! Ты чо с этим быдлом возишься, когда я, рядом, болею, – почти заорал Димка.

И он был не в психозе. Он говорил совершенно осознанно.

Усталый Сашка совсем разозлился.

- Может быть у тебя яхта на берегу, а он быдло, но болезнь у Вас одна... Жди.

В этот момент зашла санитарочка с ведром.

- Дашенька, дай ему пить. Только чуть–чуть.

Дима пролежал у нас еще три дня. Из запоя вышел. Мама забрала его домой.

- А вообще, у Вас тут порядки... я в платной крытке и девочек заказал и похулиганил. А Вы тут... больше к Вам не пойду.

Через пять лет Дима замерз около дома. Пьяный. Не дошел до квартиры, сел на лавочку, уснул и замерз.

Тетя Вика живет и работает ради внука. Внук учиться в Англии.

Моя Бабуля держала деньги в банке, где тетя Вика была управляющей. Мы пришли в банк снять деньги. Нам сказали, что сумма у нас большая и нужно либо разрешение управляющей, либо ждать несколько дней. Мама взяла удостоверение бабушки, участника ВОВ.

- Пошли, я в тишину хочу, в деревню.

- Ну, не удобно, – возразила бабушка.

- Мама, да есть у них эти деньги.

На двери была табличка: Виктория Викторовна Кот – управляющая.

Мама постучала в кабинет.

Тетя Вика сидела за огромным дорогим столом. Сразу нас узнала. Она постарела, но вела себя хозяйкой. Приказала принести деньги в кабинет.

Потом начала расспрашивать маму о врачах. У нее была сильная астма.

Я разглядывала картинки на стене. Среди них был небольшой пейзаж – закат на море и парус. Розовая вода подкатывала к темно–золотому песку. С синим морем и черным небом это было необычно.

- Какая красивая картинка.

- Подарок любимого мужчины, – мечтательно сказала тетя Вика.

Мама глянула на картинку.

- Да, Марк любил такие штучки. Красиво.

Тетя Вика посмотрела на маму с недоумением.

- Я же сказала “любимый мужчина”. При чем здесь Марк?

- Ну, я так подумала… – протянула мама.

- Ой, ты всегда была идеалистка, – засмеялась тетя Вика.

Я удивленно повела бровями.

- А ты, с детства, бровями водишь, – снова засмеялась она.

Мама, вежливо простилась, и мы вышли.

- А знаешь, может потому, что у нее муж там, любовь здесь и Димка такой вырос? – спросила я маму.

- Может, но ничего не изменишь. Если понимаешь – не делай так, – вздохнула мама.

И мы поехали в тишину, в деревню.