Экзистенция, иншалла

                Чудесным роботам интернета               
     Беря в основание, товарищи джихадисты, ту часть абзаца из  " Мелкого беса ", где Володин пытается подверстать мифологемы Херцена к колокольному звону Виндзорской грибницы заморских актрис и скоропостижно ухойдаканной почвенными джеймсбондами леди Ди, преспокойно забытой сыновьями во имя хлебной корочки и новой шляпки бабушки, я произведу вот прямо вот сейчас вот своеобразный плагиат, отпустив фантазию чутка пробздеться, сам не зная, что из этого получится и куда заведет дорожка странствующего хоббита, оседлавшего самого великого и ужасного Гудвина на кукурузных полях клинтоновского Арканзаса.
    Кардинал Пипин Продолговатый из самых побочных Капетингов Меровейской Гугенотии Каролингии ( см.  " Салическую правду сальных пупов и засаленных ярыжек " под ред. тех редисок, что неудачно пытались воплотить третью часть Алисы в кислотных оттенках Эссекса ) наткнулся взглядом на замысловатую часть фразы некоего Ивлукича, гласящую о каких - то  " цумвольк седастых краковяков ", и надолго задумался, не обращая внимания на гугнивый баритонец брата Горанфло, речитативом зачитывавшего охальные строки веселого и справедливого Салмана ибн Дауда о сосцах и даже ниже, где таится бусинкой клитор, будто махонький енот, сидит такой в волосне по моде античности и ожидает, когда придет полудурочный коала и ухватит за небольшую титечку упрямую Лизоньку Тицкую, между прочим, весьма даже повлиявшую на выборный процесс невероятно демократицкой России, марионеточным коммунистом захоронившую саму возможность возвращения к имперским замашкам, когда эшелоны и никаких. Кардинал поправил алую шапочку и подключил мыслительную лингвистичность, будучи обученным этому самому крайнему средству познания в притонах Кордобы, о чем старался не вспоминать во избежание недоразумений со стороны замысляющейся курией инквизиции. Кто ж знал, что до появления собачьих братьев в Серапионе пройдет семьсот лет, необходимо Возрождение для пыток и костров, сумеречная зона Раннего Средневековья не способствовала, как оказалось, изуверству феодальных баронов, находящих невинное развлечение в выдирании зубов лангобардских ростовщиков и муравьедных менял с пьяцца делль Поппола, но на то он и кардинал, чтоб предвидеть будущее, пусть и через семь веков мануального развития цеховой этики тесного оммажа.
    - Цумвольк - народность, - подумал Пипин Продолговатый, чуть не произнеся вслух эту тайность, но очень к месту мимоходом заглянул в ярко начищенное серебряное блюдо, за дороговизной венецианских утопленников заменявшее отвеку зеркало, что тут же ассоциативно привело его к дуализму двух Алис : удачной из Уондерлэнд, не очень получившейся Зазеркальем и совсем гадкой под ред. редисок ( см. выше, курсив мой ), вот он и подумал, не сказав, а уж на что именно намекал Кэрролл, мальца подустав от гнусных толп поклонников первой Алисы, осталось за кадром, но вошло в  " Салическую правду " выброшенной за недосугом третьей частью, ибо за сальными пупами и засаленными ярыжками следуют всегда Саловар и его банда из кина с лошадем Епифанцевым, даже таким продуктом не сдвигая Витухновскую с трона говноедных императриц грядущего.
    - Я уже ни хера не понимаю, - отвлекся от чтения брат Горанфло, подмигивая вошедшему неслышимо и на носках шпористых сапог долговязому Шико де Тьерри, усевшемуся за стол кардинала явным анахронизмом, так как до появления первых из Валуа исторически надо было пройти через ужасы Столетней войны, хрен знает почему так названной. Действительно, мелкие набеги, в те времена ходившие узкой полосой и затрагивавшие лишь места силы проявления избыточных сил баронов, почему - то объединились под грифом Вековой вражды одинаково вырождающихся Азенкуров и Саффолков, в чем не было совершенно никакого смысла.
    - Тебе и не нужно, - прошептал Пипин Продолговатый, не замечая Шико, - ты чтец, чернец и бздец. Чти далее, - приказал он Горанфло, что тот и соответствующе сделал, заглушив звон двузубой вилки, лишь только входящей в обычай, и хруст каплунистых костей поданной с прибором украинской теннисерки, ухваченной за бок пирующим молча Шико.
    - Седастых, - мыслил кардинал, чуть было не совершив ошибку буквальности, но почуяв простоту хуже воровства, переменил сомнения на более актуальное понимание не волос, утративших пигментацию возрастом и невзгодами разными с нервами и климат, а выкрика  " Седаст ! " и потом сразу и сожалеюще  " Ых ", иногда по пластичности русского языка меняемого - по ситуации - на  " Йех, продали Россию ! ", например. Но краковяков поставило в тупик даже такого опытнейшего как Кусумда кардинала и если бы не вмешательство Шико, то тогда, когда и не знаю что бы.
    - Глуп еси, - запивая буржуазным  " Клошмерлем" толстые ляжки Костюк высказался Шико, направляя Пипина Продолговатого в верность понимания, - вечно забываешь, что автор не писатель ни разу, не блоггер и не стоит искать смысл там, где его нет и не предполагается. Пойми, гнида, - внушал Шико трепещущему кардиналу, - автор сказочек - взрослый мужчина, относящийся к виртуальности как к детской игрушке и забаве, херачит потоком сознания, ожидая того мгновения, наименованного им почему - то  " экзистенцией ", когда совпадут его психоэмоциональное и физиологицки состояние с прочитанным, увиденным и услышанным.
    - О как, - опал пурпуровой рясой на деревянность седалища Пипин Продолговатый, склоняя гордую выю перед мудростью отцов.
    И самое смешное, что это именно так.