Люди на бетонке. Лётчики народ суеверный

   Идут ночные полёты. Руководит полётами на СКП заместитель командира полка подполковник Пишикин Александр Николаевич. Летает наша вертолётная эскадрилья. Александр Николаевич, единственный в полку руководитель, кто летает на всех типах самолётов и вертолётов, которые имеются в полку: Ли-2, Як-12, Ми-4, Ил-12, Ил-14, Ан-2, Ан-24. На Ли-2 он летал ещё  до Великой Отечественной войны.

   Я, исполняющий обязанности инженера эскадрильи, руковожу техническим составом эскадрильи, обеспечивающим полёты в составе групп по специальности. Все машины в воздухе, мы слышим по громкой трансляции переговоры экипажей и ориентируемся, где какой борт находится и какое упражнение выполняет.

   Все, кто сейчас свободен, находятся в стартовом домике, а я пришёл на СКП, примостился в уголке и готовлю карточки учёта неисправностей. Если сразу, по горячим следам не подготовишь бланки, то всё в текучке забудется и надо будет вспоминать все подробности. И вдруг меня отвлекает голос подполковника Пишикина:

    — Инженер, как там с машинами в Каунас, готовишь? Сколько у тебя таких?

   Речь шла о вертолётах, которые надо было вскоре перегонять на ремзавод в Каунас.

    — Товарищ подполковник, у нас запланированы две машины в ремонт. Тридцатый борт уже выработал ресурс, а двадцать седьмую вот добиваем, недели через две будет готова, там осталось 12 часов, — быстро, не особо задумываясь, ответил я.

   Замкомполка резко ко мне повернулся и заговорил очень громко:

    — Хандурин, ты, что, сдурел? Я тебе «добью»! Где ты нахватался такой вульгарятины? Молодой ещё так рассуждать. Да и мы, старики, такие выражения себе не позволяем! Митликин бы, так никогда не сказал.

   Мне стало стыдно, что я расстроил подполковника, поэтому я сразу же ответил:
 
    — Виноват, товарищ подполковник. Мы аккуратненько налётываем эти часы, планируем только на УТП, на задания не планируем, — сказал я как бы повинившись за свою выходку.

     — То-то же, мало тебе, что ты насмотрелся на бранденбургцев, так ещё и на своих каркаешь? — уже более миролюбиво сказал замкомполка и добавил, как бы между прочим:

    — Молод ты ещё. Как там капитан Митликин?

    — Ничего. Пишут, что обустраиваются. Михаил Дмитриевмч ещё подлечивается, но уже даже работу нашёл для себя, — продолжил я разговор.

    — Ну, хорошо! Передавай им привет, — сказал подполковник и снова взялся за микрофон руководителя полётов, который мы окрестили «матюгальником».

   Капитан Миша Митликин, это мой непосредственный начальник, побывавший в двух авиационных авариях и одной тяжёлой авиакатастрофе, в которой из двух экипажей он выжил один. Последствия катастрофы через 6 лет проявились в обширном инфаркте миокарда, Мише в 33 гола пришлось завершить военную карьеру и уехать с женой и двумя маленькими детьми в Киев. Раньше подполковник Пишикин и капитан Митликин служили в одном вертолётном полку в Каунасе, участвовали в венгерских событиях в 1956 году, а затем продолжили службу в этом смешанном полку.

   Что касается упоминания о бранденбургцах, то это касалось тяжёлой аварии вертолёта из Бранденбурга, в которой экипаж чудом остался жив, а мне пришлось участвовать в эвакуации этой машины, которая уже не подлежала ремонту. Экипаж тоже перегонял этот вертолёт из Бранденбурга в Каунас на ремзавод.

   На упрёк в моей молодости, я ничуть не обиделся, так как действительно был самым молодым инженером эскадрильи, наверное, по всем ВВС, но уж в нашей воздушной армии — точно. И не успел я об этом подумать, как Александр Николаевич снова повернулся ко мне:

    — Запомни, Хандурин, лётчики — народ не робкий, но очень суеверный и на это есть свои причины. Вот всякий народ, вроде тебя, чего-то в фюзеляж понапихают, сверху всего понавешивают, а затем нам, лётчикам, говорят — летите. А мы ведь сомневаемся, что всё будет нормально. И, если я верю тебе, то и сомнения уходят, а если сомневаюсь в тебе, то и в машине сомневаюсь.

   Но в это время вертолёты начали возвращаться с маршрута, заходить «по коробочке» и откровения Александра Николаевича закончились. И мне надо было идти встречать экипажи и организовывать работу специалистов.

   По дороге ещё подумал, что начало нового учебного года в авиационных полках с первого декабря, тоже, вероятно, связано с суеверием, чтобы не было плохим начало года, если вдруг что.

   А с Афганистана ребята привезли слово «крайний» вместо «последний». Ну не любят лётчики слова «последний». И их можно понять.


      Следующий рассказ читать здесь: http://proza.ru/2020/01/14/62