История Красной Империи - 1

Империя рождалась в муках, болях и крови. Наступив на горло своей матери, Российской Империи, и придушив ее цокотом копыт красной конницы, раскатными плевками «максимов» красных тачанок и яростными штыковыми атаками Красной гвардии, новорожденная, не обращая внимание на распростертый холодный труп, двинулась в поход во имя великой, как казалось ее адептам, идеи всемирной справедливости, ведомая стеклянным блеском пенсне и скрипом кожаных курток комиссаров-большевиков. Но поход, конечно, сорвался. Слишком слаб и беспомощен был кричащий и брызгающий кровью ребенок, шагнувший в мир из чрева распростертого на Земле тела мертвой, быстро гниющей матери. Красная волна, разбившись о европейский волнорез, откатилась на восток.
Сменившие удобные в чистке от кровавых пятен кожаные куртки на удобные для светской беседы твидовые костюмы, красные комиссары, пристально вглядевшись сквозь стекла пенсне на лежащее в руинах тело Империи, глубоко вздохнув, направили ее оставшихся в живых после яростной бойни детей воскрешать свою мать грохотом паровых молотов и скрипом тачек на новых стройках. Дети, подхватив тело толстой старухи, приподняли ее на ноги, и та, уже в новом обличии юной Красной республики, задышала в небо копотью труб сотен новых фабрик, зарычала моторами тысяч тракторов, расползшихся по ее крепнувшему телу, застучала прессами десятков сталелитейных заводов, кующих и кующих оружие для следующего похода. Но, как вся-кое дитя, втоптавшее в грязь собственной истории свою во всех отношениях великую мать, молодая Империя была груба и жестока, и со своими собственными детьми не церемонилась, распоряжаясь дешевым человеческим матери-алом по собственному усмотрению, держа народ в страхе, одаривая милостями и любовью далеко не многих. Вершители судеб детей Империи, ненавидевшие эту державу, в которой ими затевался великий эксперимент по созданию эликсира счастья для человечества, не знали жалости ни к себе, ни к народу, строившему, строившему и строившему непонятное общество, как им казалось, высшей справедливости, называемое вершителями красочно и неизвестно – «коммунизм».
Жернова великой идеи, постепенно раскручиваясь, нещадно мололи судьбы, жизни, идеи, перерабатывая все это в муку побед социалистических строек, индустриализацию слабой крестьянской России. Крестьянина собирали в колхозы, его морили голодом, отбирая хлеб для броска в будущее. Крестьянин кряхтел, слабо понимая, во имя чего отдает выращенное на своем поле, по-литое своим потом зерно, временами огрызаясь волнами крестьянских восстаний и массовым бегством из колхозов. Рабочий узнал радость первого свободного труда, и на волне нахлынувшего энтузиазма творил чудеса работоспособности и производительности. Страна крепла, выплескивая с каждым годом все больше чугуна, нефти, выдавая на-гора все больше угля, и строя все новые и новые дворцы труда, как в то время называли фабрики, заводы, шахты.
Но тщательно готовящийся поход-реванш снова не состоялся. Вскоре в стане творцов нового строя произошел раскол, и идея построения скорого всемирного пролетарского рая под сенью труда и коллективизма была похоронена вместе с десятками тысяч былых кожаных комиссаров, недавно еще бывших безраздельными хозяевами страны, раздавленных громадными колесами ими же разогнанного катка русской истории. Они падали, оставляя за катком кровавые следы, и приводя в трепет зрящих со стороны. Людям врали, что вчерашние соратники становились в одночасье врагами, ибо борьба людей и идей за власть затмевала разум многих вершащих судьбу страны. Черные «воронки» народного комиссариата внутренних дел выхватывали то тут, то там жизни, калеча судьбы и ломая семьи.
Но, несмотря ни на что, страна неумолимо крепла, хорошела, стремилась ввысь трубами новых заводов, первыми межконтинентальными перелетами Чкалова и Коккинаки, первыми ракетами Цандера, первыми стратосферными полетами Прокофьева и Усыскина. Творцы новой идеи шли на север, покоряя льды Арктики, стремились в Среднюю Азию, борясь с эпидемиями чумы, вгрызались в землю в поисках руд и угля. Страна творила мировую политику, прирастая бывшими когда-то частью ее матери странами и землями.
Война грянула не вдруг, и сразу, с первых секунд начала калечить, калечить, калечить. Смертями тысяч людей, разрушением сотен городов и деревень, несомого на стволах «панцерваффен» нечеловеческого закона, виселицами и душегубками гестапо, одни арийцы решили сломить других, поставив диких, как считали германцы, варваров - славян, на колени. И рабоче-крестьянская армия красной державы дрогнула, потянувшись миллионами на восток под ударами мобильной профессиональной германской, погибая в котлах, рассеченная танковыми клиньями Гудериана, Манштейна, Гота и Гепнера, сдаваясь в плен, уже не в состоянии сопротивляться, когда улетала на запад последняя пуля, последний снаряд был выпущен по врагу, и погиб в неравной схватке последний самолет, кивнув своим врагам, и таща к земле шлейф черного дыма. Смерть накрыла иссиня-черным крылом всю европейскую часть страны.
Но окрепшая в последнем десятилетии держава, гражданам которой твердили о необходимости терпеть, сначала во имя победы мировой революции, затем во имя победы общества высшей справедливости - коммунизма, не могла сдаться в одночасье, подобно десятку европейских, еще вчера казавшихся незыблемыми княжеств, республик, монархий. Теперь люди терпели не ради непонятой цели, а во имя великой победы над сильным и умелым врагом. На запад уходили эшелоны с молодыми здоровыми мужчинами, техникой и боеприпасами, оттуда возвращались эвакуируемые заводы, беженцы, эшелоны с ранеными и покалеченными бойцами. Заводы мчали и стремительно развертывали в Азии, в степях Оренбуржья, горах Челябинска и приволжских равнинах Куйбышева. Беженцев расселяли по незанятым врагом землям, в холодной Сибири, в песках Казахстана, Узбекистана и Туркмении. На место уходящих в бой муж-чин становились женщины и дети, раненых поднимали на ноги, и они с удесятеренным упорством и удесятеренным же опытом шли в бой. Медленно просыпавшейся в течении десятилетия России пришлось конвульсивно вскочить, схватив в руки оружие обороны. Пока ее били, но, сдерживая из последних сил сыплющиеся справа и слева прорывы танковых клиньев вермахта, медленно пятясь в сторону необъятного востока, страна копила мощь, готовясь к тому единственному, сокрушающему позвоночник врага удару. И грянул Сталинград! Распрямив плечи, сдерживая свирепый натиск шестой армии Паулюса и стальных коробок четвертой армии Гота, страна, размахнувшись, наотмашь двинула гитлеровские войска прямо под дых, сметая восьмую итальянскую, третью и четвертую румынские, и, оплот Гитлера на Волге, шестую немец-кую армии. Вермахт охнул, и покатился на запад железной лавиной Гота, оставляя только что захваченный Кавказ.
Многомиллионные жертвы, брошенные страной на алтарь войны – под гусеницы бронированных чудовищ, на свинцовые плевки пулеметов, под удары пикирующих, с воем взрезающих стабилизаторами воздух бомбардировщиков, заставили задохнуться весь пантеон воинственных богов возносимыми к небу запахами свежей крови, гнилого и обгорелого человеческого мяса. Марс и Один, Тор и Перун глохли от стонов раненых и воя потерявших своих близких вдов и сирот. Ровно тысячу четыреста восемнадцать дней смерть косила и собирала в стога братских могил арийцев, разделенных границами государств и идеологий. Славяне оказались сильнее, вогнав в тело конвульсирующего фашизма красный стяг Империи, захлопавшего бязевым крылом над куполом Рейхстага – казавшегося неприступным оплотом «Вечного Рейха». 
Восторг победителей сменился горечью от увиденного после великой Победы. Когда пелена ярости сошла с глаз, народ рассмотрел сквозь высыхающие кровавые слезы сожженные дотла зондеркомандами вермахта села и деревни, где как памятники о недавней власти человеконенавистников выбросили в небо черноту печные трубы. Города лежали в руинах, напоминая поле, усыпанное после жестокого сражения телами воинов. Одинокие жители, как черви, поселившиеся в этих телах, ютились по подвалам бывших жилищ. Но самое главное - страна потеряла миллионы своих детей - крепких и храбрых мужчин, первыми павших на ее просторах, не убереженных окопами в ее земле, броней из стали, добытой из ее недр, сброшенных в пылающих самолетах с ее небес, ушедших с кораблями и транспортами в воду ее морей. Сотни тысяч женщин, красавиц и умниц, получив серую похоронку на мужа или сына, становились никчемными полоумными старухами всего за одну ночь. Дети лишались дара речи, поняв, что отныне никогда не увидят родного отца, не вскочат ему на руки, не прижмутся к его груди, обхватив жилистую шею. Десятки тысяч круглых сирот потекли в подвалы и канализации городов, и, выживая, были вынуждены нищенствовать и воровать.
Но страна, лежавшая после жестоких сражений в пепле и руинах, потерявшая целое поколение мужчин, в который раз, вопреки пониманию удивленных инородцев, поднималась, задышав в небо трубами заводов, бросая в удобренную кровью и мясом землю зерна, вытягивающиеся в небо благодатными злаками. Вновь, пройдя через голод и лишения, народ новой Империи проверялся на крепость и стойкость духа историей, постоянно требовавшей от него доказательства права на существование на этих необъятных просторах.