История Красной Империи - 4

Никто не хотел историю изучать, ее в который раз решили банально переписать - так, как требовала того политконъюнктура, как поступали до этого многие властьпридержащие. И ее переписали, доломав в мозгах читающих, слушающих и зрящих театр абсурда некий нравственный стержень, называемый иначе патриотизмом. Стержень, сломать который не удавалось ни варягам, растворившимся средь славянских племен, ни татарам, царство которых, в конце концов, рухнуло под ударами осадных пушек Ивана Грозного, ни полякам, трижды пытавшимся обвести вокруг пальца недалеких, по их мнению, московитов. Французы, поставившие на колени Европу, бежали в ужасе из этой необъяснимой и непонятой ими страны, одновременно и не проиграв ни одного сражения и потеряв всю, ведомую самим Наполеоном Бонапартом армию, победоносно пересекшую Прут осенью 1812 года. Не получилось бросить многострадальную Россию, как охапку хвороста, в костер мировой революции и «кожаным» близоруким комиссарам, растертым катком репрессий в тридцать седьмом. Сотни дивизий вермахта, разбившись вдребезги о русский стержень, пали знаменами к стенам Мавзолея на Красной площади. Сорок лет после победы стержень строил, творил, покорял космос и атомную энергию, создавал могучую армию и воевал с холодом непонимания и злобы Запада.
Но стержень этот, формируемый в течении сотен лет властными решениями былых царей, кровавыми битвами народа за свою многострадальную землю, амбициозными целями, которые ставила история перед Россией, по-степенно и незримо истончался, питая своей односторонней силой только властных личностей, из последних сил толкал человека на подвиги и на излете крепости тащил огромное государство в неизвестное «светлое будущее».
Как оказалось, чтобы сломить этот стержень гражданственности, убить волю нации к победе, было вовсе не обязательно бомбить ее города и убивать ее людей. Человека просто заставили убедиться в том, что он свинья, ничтожество, что он кругом не прав и перед всеми виноват.
Ободренные неожиданным успехом талантливые негодяи мгновенно стали заполнять возникающий нравственный вакуум все тем-же черным ко-лобком, наспех раскрашенным дешевыми кислотного цвета красками. Статейки в неолиберальных, пожелтевших в одночасье, газетах, велеречивые рассуждения космополитов, казавшихся народу умниками, безапелляционные передачи «свободного» телевидения делали свое черное дело. Вкрапляя в сознание ошеломленного народа, стремительно становившегося толпой абсолютную необходимость делать жизнь по-новому, начиная развиваться с нуля, снимая калькой жизнеустройство с устоявшихся западных цивилизаций.
А прежде чем начинать развиваться, помножить на «ноль» все достижения и завоевания старого, думающего и живущего семьдесят лет, по их мнению неправильно, общества. Разочарование в бесцельной жизни народа смени-лось его нравственным опустошением, потерей инстинкта национального самосохранения, и оболганный наследник оболганной истории принял навязываемые ему правила игры, плюнув на ставшую непонятной жизнь и увереннее потянувшись за бутылкой злой водки - вечным лекарством русского человека от неразрешимых, по его мнению, жизненных проблем. И вот, тщательно за-маскированные и скрытые от сознания среднего гражданина призывы уничтожить и экономический и политический уклад, свести на «нет» культуру, искусство и науку, не встретив никакого сопротивления, начали постепенно превращаться во всеобщий апокалиптический шабаш.
Все попытки десятка неуверенных в себе, глупых, но честных людей встать на пути этой злой силы, отрешить от власти плешивого палача Империи, с треском провалились. Слишком большие и черные силы стояли за лу-пившими гигантскими молотами сначала по тверди берлинской стены, а затем по подгнившим сваям идеологии, на которых покоилось умиравшее государство. Пролитая в октябре девяносто первого года в Москве кровь трех полупьяных бунтарей канула невидимой последней каплей, раздутой врагами Империи до размеров искупительной кровавой жертвы, на большой бурый от крови алтарь умиравшего режима.
Страна, издав предсмертный крик скрежетом танковых траков и ревом БТРов по улицам Москвы, дернувшись в предсмертной агонии издыхающего древнего ящера, испустила дух, и стремительно разложилась на пятнадцать удельных княжеств, самое крупное из которых, Россия, попала в лапы пирующих ведьмаков и ведьм, исходивших хохотом тысяч победных статей и визгом сотен глумливых теле и радиопередач над телом рухнувшей вторично держа-вы. Все маски были сорваны и началась дьявольская вакханалия сонного разума, выплевывающего легионы нравственных чудовищ, плотными рядами двинувшихся на Русь. Суверенитет хватали пригоршнями, разрывая тело страны на десятки республик, во главе которых тут же становились люди, лояльные новой власти.
Нет, новая держава не восстала на месте рухнувшей бессмертным Фениксом, как было не раз, не воспряла духом новых побед, не упокоила с почестями тело своей матери, не разбила вдребезги черные легионы, но словно буйная юродивая принялась плодить в головах людей ненависть ко всему не-давно еще родному и непоколебимому, а легионы чудовищ, кланяясь и унижаясь, призвала на княжение…
… А маленький человек с родимым пятном на лбу ушел на заслуженную пенсию.
«Король умер, да здравствует король!» Новый президент, теперь уже скукожившейся, бившейся в безумной пляске Витта России, одутловатый медведеобразный человек, окружил себя сонмом юрких молодых людей, выскакивающих как чертики из табакерок, кто из экономических школ Гарварда, кто из быстро трансформировавшейся в новомодные демократические молодежные движения, «школы жизни» - комсомола. Одни приходили из «дворцов», другие из «коммуналок». Их объединяло лишь одно – жгучая ненависть к воспитавшей их стране, ее недалеким и не предприимчивым, по их мнению, людям с их менталитетом нестяжателей. Лишившие себя Родины, избравшие своим божеством золотого тельца, а смыслом жизни - служение этому желтому снаружи и черному внутри идолу, новые комиссары перестройки, называемые народом за возраст «младореформаторами», принялись рушить старый мир до основания, начав новую революцию, названную ими «шоковой терапией». Они хотели жить «как там», как слащавый розовый Запад, начав ради этого ломать и крушить всеми силами то, что создавалось в «этой стране» поколениями их отцов, дедов, прадедов. Люди эти были словно вылеплены из веко-вой черной ненависти, порожденной извечной вселенской битвой зла с добром, как мифический Голем из глины.
Лихое время пришло на Русь. Но ни Минина, ни Пожарского в ней, в это время, увы, не нашлось…