п. Луговой

                ПОВЫШЕНИЕ ЛИ ЭТО?
                Мы, армейские офицеры, - не только представители
                древнейшей из почётных профессий, но и наследники
                полубогов и героев древности.    (Генерал Джон Паттон)
                В феврале 1956-го года продолжать службу я отправился в посёлок Луговой, Джамбулской области Казахстана в авиационный полк Фрунзенского авиационного училища лётчиков на должность помощника командира эскадрильи по строевой подготовке и одновременно командира взвода курсантов. Так тогда называлась эта должность - позже она превратилась просто в должность командира взвода курсантов.
                Представившись по всей форме командиру полка по случаю своего прибытия я, между прочим, доложил и о составе своей семьи с откровенным намёком на необходимость предоставления мне жилплощади. Командир полка, по существующему тогда порядку в самой «демократической» стране, заявил мне, что жильё сейчас он мне предоставить не может, и что он меня сюда не приглашал. Какова встреча? В дальнейшем такой фразой, или очень похожей на неё, будут оправдывать своё преступное равнодушие к судьбе пострадавших в различных военных действиях в горячих точках военнослужащих военные   бюрократы в погонах: «А я тебя туда не посылал!» Такой «радушный» приём надолго определил моё отношение к службе в этой части.
                Теперь, в новой «ипостаси», я в прямом смысле стал «слугой двух господ»: как командир взвода курсантов я находился в непосредственном подчинении командира роты курсантов и, в то же время, одновременно в подчинении командира эскадрильи, как его помощник по строевой подготовке.
                За время службы в этом полку у меня сменилось несколько командиров эскадрилий -   взаимопонимание с ними у меня никак не складывалось.  У лётчиков – инструкторов была сложная и ответственная работа по обучению и воспитанию будущих военных лётчиков. Внутренний распорядок и воинская дисциплина курсантов - это сфера моих забот как командира взвода, и офицеров как помощника командира эскадрильи по строевой подготовке. Но в отдельных случаях возникала необходимость непосредственного вмешательства в воспитательный процесс и самого командира эскадрильи - у него и прав больше, и профессионального авторитета - как наставника и мастера того дела, которым стремится овладеть и которому готовится посвятить свою жизнь молодой человек. Когда командир взвода не получает необходимой поддержки от командира эскадрильи в деле исправления и ликвидации случаев нарушения курсантами воинской дисциплины, уклонения от исполнения приказаний или поручений, он оказывается в весьма двусмысленной ситуации - появляются достаточно очевидные признаки девальвации его авторитета, а у курсантов развивается чувство безнаказанности. Мои командиры эскадрилий не утруждали себя излишними хлопотами по общевоинскому воспитанию курсантов, а все эти заботы без остатка взваливали на плечи своего помощника, а иногда и вовсе тормозили воспитательный процесс всепрощением.
               И вот сейчас возникшие некоторые новые обстоятельства вынуждают меня «забежать» немного вперёд. Дело в том, что подбирая материал для моего рассказа, который у меня будет значительно позже, я встретил в воспоминаниях лётчика Хайко Л.Д., в его книге «Повесть о капитане» яркое подтверждение только что высказанной мною мысли. «Мы, курсанты, знали, - пишет Хайко - что командир эскадрильи подполковник Благонравов, упрекая своего заместителя по строевой подготовке капитана Мартюшова за излишнюю муштру на строевых занятиях, указывал: ходить строевым шагом каждый научится, а летать могут избранные. Лётчики – золотой фонд Советской Армии, а драгоценность всегда берегут». Вот так! Как говорится, ни убавить - ни прибавить. И совсем, оказывается, не обязательно помнить, что военный лётчик – это всё-таки офицер, а не пилот сельскохозяйственной авиации. Выше я как-то уже коротко коснулся значения физической и строевой подготовки для формирования внешнего облика офицера. Пройдёт некоторое время и армейская судьба моя распорядится так, что в это же училище для прохождения дальнейшей службы я прибуду как раз в тот год, когда его окончит Хайко Л.Д. и встречу я там, и близко познакомлюсь и с капитаном Мартюшовым, который станет на некоторое время моим коллегой, и с подполковником Благонравовым. Но всё это будет потом. А пока…
               Об отношении курсантов к офицерам, занимающим предназначенную мне должность, очень доходчиво объяснила мне легенда, которую я услышал от своих курсантов во время последующего более тесного с ними общения. Легенда эта уже имела солидный возраст и передавалась из поколения в поколение курсантами Фрунзенского военного училища лётчиков. Начальник физической подготовки училища подполковник Крачковский в начале своей офицерской карьеры после окончания Ташкентского пехотного училища им. Ленина некоторое время также послужил в этой должности в нашем авиационном полку. Курсанты-шутники, недовольные «завышенными» к ним требованиями ретивым служакой, сочинили такой жестокий лозунг: «Если хочешь спасти авиацию, убей Крачковского!»
                Но, слава Богу, подавляющая часть курсантов – это ребята из глубинных районов необъятного Союза: Урала, Сибири, Алтая, ну и, конечно же, Казахстана. Народ добродушный, отзывчивый, не избалованный излишествами цивилизации. Да и начальники по строевой линии: командир роты курсантов, он же заместитель командира полка по строевой подготовке и заместитель начальника училища, относились ко мне с уважением и ценили, как армейского офицера – строевика. Особенно хорошие отношения сложились у меня с одним из моих непосредственных начальников - командиром роты Виктором Ивановичем Житковым. Всегда, в трудную минуту, он ко мне приходил на помощь незамедлительно. Это был исключительно строгий и требовательный командир – курсанты побаивались его и уважали. За время службы в Вооружённых Силах я убедился в непререкаемой истине: чем строже и требовательнее начальник, тем легче с ним служить, и - наоборот.
                Через некоторое время я всё – таки получил квартиру, если полученное жилище можно было назвать таковым. Представляло оно собой двухквартирную избушку по две комнатушке в каждой. В ряду таких же избушек наша была первой со стороны вокзала и, соответственно, посёлка и последней со стороны жилого городка семей военнослужащих. Этот, с позволения сказать, военный городок (вернее его небольшую часть, где я обустроился) в шутку называли «второй Деповской» улицей, так как при строительстве городка из украденного здесь материала была построена на станции Луговой целая Деповская улица. Пристройки, заменявшие избушкам коридоры, были построены уже самими жильцами из материалов, добытыми только им известными путями. У нашей квартиры такой пристройки не было и дверь наших «апартаментов» открывала выход сразу на свежий воздух. «Удобства» и всё остальное, как и в Кокайдах, неизвестно где. Надо, наверное, упомянуть ещё, что до приезда моей семьи в этот «дворец», я некоторое время ночевал у приютивших меня авиационных техников – холостяков. Было нас несколько человек, временно неустроенных, и спали мы прямо на полу, не снимая даже шинелей. Это было недолго. Потом нас определили в офицерское общежитие.
                До вокзала от городка было метров двести, а по пути к нему, метрах в пятидесяти от нашей «хижины», было какое - то странное место, где с началом весны копошилось невероятной величины скопище каких - то змей. Правда, за время проживания в городке ни одну из этих тварей на его территории мы ни разу не встретили.
                Только Сергея здесь встретила свободная, привольная жизнь: степные просторы, свободное проникновение на территорию городка, много хороших друзей, в основном среди взрослых. Солдаты и курсанты, скучающие по своим младшим братишкам, оставленным дома, некоторую часть своего свободного времени проводили в общении с нашим сыном. А солдат из Белоруссии Кныш на время своей службы стал просто как бы его старшим братом.  Во время демонстрации кинофильма в солдатском клубе Серёжа, опоздавший к началу сеанса, подходил к двери клуба и начинал настойчиво стучать. Когда солдат, дежуривший у двери внутри клуба, открывал дверь, Сергей, слегка постукивая кулачком себя в грудь, произносил гордо «Я - Крутиков». Аргумент действовал безотказно и он, довольный, проходил в зал.
                Если у вас не получилось с первого
                раза, то затяжные прыжки
                с парашютом не для вас.
                (Из Законов Мерфи)

               Прослужив довольно приличный срок в рядах Военно-Воздушных сил, я летал несколько раз на самолётах, но не реактивных. Иногда при перебазировании с одного аэродрома на другой лётчики на «спарках» (самолёт учебного назначения с двумя кабинами) во второй кабине перевозили офицеров не пилотов (в основном своих техников). Но для этого, как мне сказали, надо было прежде освоить процесс катапультирования на специальном тренажёре. Процесс освоения тренажёра я прошёл, но «прокатиться с ветерком» случай мне так и не представился. Для осуществления возникшей задумки я попробовал ещё сделать попытку совершить прыжок с парашютом.  С просьбой помочь мне совершить такой «отчаянный» поступок я обратился к своему новому другу, начальнику ПДС (парашютно-десантной службы). Этот паренёк на экзаменах по пилотированию, будучи выпускником этого училища, «заблудился», и только усилиями опытных лётчиков - инструкторов был сориентирован и возвращён на родной аэродром. Диплом об окончании училища он получил, но без права пилотирования, и был назначен на должность начальника ПДС эскадрильи. Друг мой только отшутился:
             - Жизнь своего друга ради его необдуманного, сиюминутного каприза доверить тряпочке я себе не позволю.
             Политические работники полка, чтобы разнообразить жизнь жён военнослужащих, отвлечь их, хотя бы на время, от рутины семейного быта, занять их свободное время интересными делами, вовлечь в общественную жизнь полка, пытались привлекать к участию в художественной самодеятельности, организовывали спортивные соревнования.
              Моя Софья Сергеевна – человек деятельный, активный, в пору своей молодости лихо гарцевала на лошадях, была отчаянной наездницей, участвовала в скачках (в Беловодском был ипподром), прыгала с парашютом, правда с вышки, за что получила увесистую затрещину от любящего родителя, поскольку совершила это без его ведома и разрешения. В первых же соревнованиях она приняла самое активное участие. Стрельба из мелкокалиберной винтовки из положения лёжа прошла успешно. Затем были соревнования по плаванию. На одном краю военного городка когда-то вырыли два котлована, заполнили их водой, и получилось два пруда. Достоверно я не помню, как это было выполнено, знаю только, что для этого был удачно использован большой овраг, отделявший военный городок от жилого. Передвижение из одного городка в другой было налажено по небольшому мостику. Постоянный уровень воды в водоёмах поддерживался непрерывным притоком её из водонапорной башни. Некоторые другие необходимые подробности из моей памяти уже, к сожалению, «выветрились». В один из водоёмов запустили мальков рыбы, в основном карпа. Это предприятие оказалось настолько успешным, что через пару лет на берегу рыбного пруда по утренней зорьке регулярно стали маячить человеческие фигурки с удочками, а затем и вовсе хозяйственники наладили контроль и определили порядок рыбного «промысла».
                Второй пруд оборудовали под бассейн для купания. Вот здесь, в этом самом бассейне, и должна была пройти вторая часть соревнований. Заплыв должен был осуществляться группами по пять человек - больше на «стартовой площадке» не помещалось. И вот первая группа «рекордсменок» застыла в тревожном ожидании. Публика волнуется. Раздалась команда, и пловчихи дружно прыгнули в бассейн. Четверо из них, отчаянно работая руками и ногами, ринулись к побитию существующих рекордов. Но где же пятая? Она, без всяких заметных попыток удержаться на поверхности, мгновенно скрылась в водной пучине, как топор. Благо спасателей и медиков на соревнованиях присутствовало достаточно, и несостоявшуюся рекордсменку быстро извлекли из глубин нашего рукотворного водоёма и привели в чувство. Никто не поинтересовался перед стартом, а все ли участницы заплыва умеют плавать. Эта наверняка бы ответила, что не знает, поскольку плавать она никогда ещё не пробовала.