Пернатое чудо

Наташа внезапно остановилась в начале дорожки за своим домом. Надо было только дойти до угла, повернуть к подъезду и подняться к себе. Но она не могла сдвинуться с места, поражённая тем, что происходило в её душе и мыслях. Там было пусто. Просто совсем ни о чём не думалось, и, главное, ничего не болело. Вот мучило-мучило, саднило, окатывало кипятком обиды, не давало мыслям отогнать образы недавнего прошлого, а теперь всё. Тихо, пусто, никак. Да, вот же! Одна мысль плещется, словно выкинутая на берег плотвица: « Всё прошло! Неужели?» Пока ещё не было радости. Так было, когда в детстве с её сломанной ноги сняли гипс, когда ещё не было веры в то, что, как прежде, она будет ходить, бегать и скакать. Первое время и не бегала, и не прыгала, но пошла! «И теперь смогу пойти вперёд, без оглядки. Смогу ли? Вот бы хоть какой-то знак, хоть что-то, что поддержало бы! Мне нужно чудо! Самое маленькое, никому неприметное, но чудо!»
Наташа вспомнила мимолётно, не желая погружаться в опасный туман воспоминаний, что она брошена Анатолием. Брошена грубо, подло. Шесть лет отношений, в которых он был инициатором, оборваны в один момент. Он заприметил её, ещё когда она училась на втором курсе института, нашёл способ познакомиться через бывшего одноклассника Наташи Витю Сонина, начал настойчиво добиваться её внимания. Потом звал замуж, а она боялась маме сказать об этом, потому что главное – это закончить институт. Но они стали жить вместе, хотя и тайно. А в октябре она почувствовала, что он отдаляется от неё, потом увидела его с другой: красивая, шикарная особа уселась к нему в машину, подставила щеку для поцелуя. Анатолий увидел Наташу, но сделал вид, что не замечает, поцеловал девицу и уехал. По телефону сказал просто: «Ты сама знаешь: у нас с тобой – всё».
Два с половиной месяца всё внутри, словно томясь на медленном огне, мучило нестерпимой болью, а сейчас, в одно мгновение, утихло. Наташа не знала, сколько простояла, приходя в себя, взглянула на часы: до Нового года оставалось полтора часа. Утром она отказалась пойти к подруге – тоже учительнице начальных классов – не собиралась отмечать праздник. Мама уже полгода живёт у сестры в Твери, нянчит первого внука, а в одиночестве поднимать бокал, есть какую-то пищу среди ночи – глупое занятие. Она решила, что просто посидит у телевизора, пока  не свалит сон. Но теперь, когда пустота внутри зияет тихим холодным провалом, вдруг захотелось чего-то сумасшедшего, потрясающего. «Вот поднялась бы метель! Загудела вьюга. Мороз ударил бы всею силой! Я бы ходила по улице, пусть бы вокруг дома, тонула бы в сугробах!..» Но ни мороза, ни снега с начала зимы так и не было. Утром на ветках лежали клочья сероватой ваты, а теперь дотаивали, капали, наполняя сам воздух душной влагой.
Наташа побрела домой. Там она разделась и прошла на балкон, чтобы снять три постиранных утром вещицы – сменное бельё. Она понимала, что вряд ли ткань высохнет в такую погоду, но очень любила запах свежего воздуха, напитывающего вещи. Теперь она собиралась развесить бельё в ванной. Когда она открыла балконную дверь, остановилась в недоумении: на параллельных бельевых верёвках над головой лежал какой-то предмет. Сначала Наташа испуганно подумала, что это мёртвая птица, большая, с гуся величиной. Но потом поняла, что нет – верёвки слабо прогибались под тяжестью предмета. Она присмотрелась – из окна падал слабый свет – и вдруг рассмеялась: это была маленькая, не более сорока сантиметров, упакованная в пластиковую сетку, ёлочка. «Вот так чудо! Знак мне свыше! Иди сюда, крохотулька!» Она внесла ёлочку в комнату, сняла с неё сетку, и та распушилась, показала всю свою свежесть и стройность. Вокруг ствола была обвита нить золотой мишуры. Наташа утопила лицо в нежно-колючих ветках, вдохнула аромат хвои. «Правда, она похожа на птицу. Ах ты, моё пернатое чудо!»
Сетку  Наташа вынесла на балкон и прихватила оттуда горшок с землёй от высохшей герани. Сухая земля была накрыта блюдцем. Наташа хорошенько полила грунт, воткнула в него ёлочку и поставила на «реликт», так она называла круглый стол посреди комнаты, купленный родителями в их далёкой молодости. Мама любила этот стол, хранила его в память об отце.
Когда ёлочка воцарилась в комнате, оживив её ароматом леса, Наташе вдруг захотелось настоящего праздника. Она достала из шкафа в спальне нарядное атласное синее платье, туфли на каблучках, нитку речного жемчуга. Потом решила сбегать в гипермаркет напротив дома. «Куплю шампанское, коробку конфет и набор разноцветных стеклянных шариков в коробке. Он недорогой, но ёлочку украсит. Гулять, так гулять!»
Когда она возвращалась домой с покупками, снова остановилась в начале дорожки, на том же месте. Теперь её остановило то, что было вне её душевных переживаний. Видимо молодой, в элегантном длинном пальто, мужчина брёл по «собачьей» дорожке и странно себя вёл: то закидывал голову и пристально смотрел вверх, то сгибал колени и рассматривал что-то на земле. Понаблюдав за человеком с минуту, Наташа вдруг почувствовала, что её обдало жаром догадки: «Он, видимо, ёлочку ищет!» Уронил с балкона, а она ко мне попала… Надо вернуть. Но я ведь её распечатала! И что? Объясню всё, как есть, в чём моя вина? Можно и снова запихнуть в сетку… Немного жаль возвращать, но не могу же я её присвоить!» Она решительно окликнула мужчину:
— Молодой человек! Можно вас… Вы не ёлочку ищете?
— Именно. А что?
— Пойдёмте! Пойдёмте со мной, тут совсем недалеко, – она ухватила его за рукав и повела за собой.
— А я живым вернусь? Как вы решительно меня увлекли! В чём же дело? На вид  такая милая девушка, а что-то страшновато… Так, в лифте едем? О, в квартиру входим! И что?
— Вот. Вот ваша ёлка. Она на мой балкон залетела, я ж не знала откуда. Сейчас сетку принесу, хорошо, что не выбросила. Запакуем всё, как было. Извините, я ж не знала. 
— Да погодите. Стоп! Не нужна мне эта ёлка! Я просто… Мне показалось, что это несправедливо, чтобы деревце из леса пропало зря. Росло ведь, срезали на радость и выкинули. Жалко. Найду, думаю, подарю кому-нибудь или просто, в землю воткну.
— Странно. Для чего же вы её купили?
— Ну, для чего, понятно. Главное – для кого. Не понравилось ей, что ёлка маленькая. Я не скряга, а так получилось, что не хотел быть в праздник за рулём, с машиной возиться… А в транспорте с большой ёлкой неловко. Но она и слушать не хочет – вышвырнула мой подарок с балкона. Извините, я не ябеда, такая ситуация. Так что ёлочка ваша, и я рад. Счастливого вам праздника.
— Постойте. Мне не очень-то удобно, но… Я не умею открывать шампанское, вы мне не поможете?
— Так ещё рано! А вы что же, одна? Никто не придёт?
Наташа вдруг подумала, что она совершенная дура, привела в дом незнакомца, сейчас вот, потому что патологически не умеет врать, признается, что в квартире совсем одна. «Бабахнет он меня по голове и… А что и..? Что у нас с мамой есть ценного? Он вон какой шикарный, красивый. Белая рубашка сверкает, руки ухоженные. Не похож на бандита, на артиста похож этого…» Наташа спохватилась, что затянула молчание, решительно ответила:
— Да. Я одна.
— Та-ак. Красивая, правдивая, честная, бесстрашная. Вот сколько я о вас узнал за, – он взглянул на часы, – всего за семь минут. А… ещё одинокая, нет-нет, не так. Свободная! Осталось познакомиться. Я – Александр, преподаю в Техническом университете, тоже свободен вот уже двадцать минут. А вы?
— Наталья, учительница в начальной школе. В отличие от вас, знаю не так много, только то, что вы сообщили. Но этого достаточно для кратковременной встречи на жизненном пути.
— Ишь, как вы распорядились: «кратковременной»! А кто же нам укоротил время? А не продлить ли его? Я, Наташа, открою шампанское. Не пожалеете бокала для меня? Встретим Новый год вместе, я убегу по первому вашему требованию!
— Шампанского мне, конечно, не жаль, а вот еды у меня нет никакой, так что вряд ли вам есть резон задерживаться здесь. Не верю, что вас нигде и никто не ждёт.
— Вы правы. Мама, сестра и её муж, их девятилетний шалун… Но я им не обещал, а прийти, словно побитый пёс, не хочется. Так что…  Не гоните меня, я вам документ покажу, чтобы не боялись. Идёт? Вот, кладу на стол и бегу в магазин, вернусь через десяток минут.
Наташа не успела ответить, Александр хлопнул дверью. Она переобулась, поставила на стол бокалы, конфеты, включила на малый звук телевизор и один за другим повесила на ёлочку шары. Потом всё-таки взяла в руки водительское удостоверение. Александр Савинов смотрел ей в глаза с фотографии спокойно и доброжелательно. Скоро он вернулся с пакетами и белой розой на длинном стебле. Отдавая цветок, он заглянул ей в глаза, и она увидела, что в них мерцает тихое, глубокое восхищение.
— Вам очень идёт это платье. Спасибо, что дарите мне праздник.
Когда он зашёл в ванную, чтобы помыть руки, Наташа смутилась: там, на верёвке висели её интимные вещи. Но Саша вышел, видно, не заметив,  только сказал, шумно выдыхая:
— Как здорово пахнет в ванной – свежим зимним духом!
Они успели накрыть на стол: выложили на тарелки три салата, нарезали колбасу, сыр, овощи, водрузили на блюдо курицу-гриль, наполнили вазу фруктами… Поздравили друг друга с Новым годом, ещё на зная, что начали свои новые, самые главные отношения в жизни, что каждый Новый год на их общем столе будет красоваться, самая маленькая из возможных, ёлочка, с этих пор получившая прозвание «Пернатое чудо».