Бремя серого человека 3

К сексуальным меньшинствам Брандестайн относился с осторожностью. Точнее – не доверял их представителям. Уж очень тонкими, непривычными и непонятными были внешние отношения между ними. Проблемы между мужчиной и женщиной решаются обычно быстро и без лишнего эпатажа, иногда легко, иногда – трагически. В некоторых случаях возникают тяжбы – имущество, дети. Но в обществе наработаны процедуры решения этих вопросов, а страсти обычно подогреваются жадными адвокатами, алчущими нагреть руки на чужих неурядицах. Обычные люди, не светящиеся в медиа-пространстве, не стремятся посвящать общество в свои истории. У этих же публичные скандалы и ссоры случаются часто, и в большинстве случаев по каким-нибудь пустякам, незначимым в нормальных отношениях полов, или по таким поводам, к которым было сложно подобрать ключи в юриспруденции. Поэтому, когда он узнал, что среди астронавтов есть женщина с такими особенностями, его охватило нехорошее предчувствие, и оно, как выяснилось позже, не подвело.
Но одно дело – личные убеждения, другое – политика. Меньшинства в западном мире стали прослойкой общества, влиятельной в политике несоразмерно своей величине. И это приходилось учитывать – скажешь что-нибудь не так, и пресса тебя сотрёт в порошок, припомнив Гитлера, инквизицию, и не к месту - Ку-Клукс-Клан. Тем более, что эта политическая ветвь опирается на его противников – демократов, и там опекаема. У республиканцев господствуют традиционные взгляды на семью, но в Америке партия победившего президента, увы, не всесильна.
Эти проклятые демократы довели страну до ручки! - с горечью думал Брандестайн. Это был их проект. Если за русскими был первый человек в космосе, и первая женщина тоже, то чем могла ответить Америка? Правильно, могла и ответила первым человеком на Луне. Давно это было, с тех пор космические страсти улеглись, пора бы и остыть, космос нужен для дела, а не для рекордов. Но вот демократам неймётся. Это при них и было задумано. Первая лесбиянка в космосе! Можно гордиться, но стоит ли? Слава слишком сомнительна. Если бы дело началось при нём, он бы, конечно, такого не допустил. Но оно досталось в наследство от прежнего руководства, а для отчисления астронавта нужны были веские основания.
А как у русских? Джим специально интересовался этим вопросом ещё тогда когда решался вопрос о формировании состава миссии МКС. Оказалось, что в России не обнаружилось ни одного достоверного случая гонения в отношении меньшинств. Но законы запрещали пропаганду и открытую демонстрацию таких отношений. То есть, у русских это однозначно считается отклонением, и с этим Джим был солидарен.
Интерес был не праздный. Нужно было предвидеть, как русские (со стороны европейцев и японцев директор НАСА проблем не ждал) примут необычного товарища. Если бы были хоть какие-то предпосылки к нетерпимости, Брандестайн отменил бы назначение. Но русские таких признаков не проявляли, были доброжелательны на тренировках и не создали повода. Ну ладно, - решил Джим, - если что, пусть принимают и терпят, как мы – батут.
И вот всплыла история – астронавт НАСА Энн Макклейн прямо с борта станции, через её средства связи следила за состоянием счёта бывшей супруги. И сейчас она находилась в холле и ждала, когда он примет её для конфиденциального разговора. Не каждый астронавт может рассчитывать, что его примет именно директор НАСА, но в этом случае Джим не мог отказать. Он заранее предвидел, как будет проходить и чем закончится разговор.

- Мистер Брандестайн, я прошу активировать шестнадцатый пункт особых условий моего контракта для защиты меня от судебного преследования.
- Я в курсе вашей истории, Энн. Но сделать это будет не так просто. Нужны твёрдые аргументы.
- По-моему, их достаточно. То, в чём меня обвиняют, я сделала под влиянием особого фактора, который присутствовал на станции. Я не контролировала себя.
- Я охотно верю, но, как мы знаем, от этого фактора вам, к нашему общему счастью, удалось избавиться. Однако и позже вы несколько раз открывали счёт своей ... ээ … бывшей супруги.
- Нельзя исключить остаточно влияния воздействия.
- Вы хотите сказать, что вас запрограммировали? Это ново.
- Джим, если меня посадят, то правда может всплыть.
- Правда о чём? О серо-зелёных человечках?
- Джим, меня в тюрьме будут пытать…, - и глаза её повлажнели.

Брандестайн задумался. Это было чересчур. У нас демократическая страна, но мало ли какие люди попадутся. Были же случаи на Гуантанамо и в Ираке. Нет, пожалуй, она так не думает. Но может ли он отказать? Причастные к тайне не имели право на преступление, но имели право на дополнительную защиту. И не только. Молчание было принято покупать. Недавно он организовал приглашение российского космонавта Олега Артемьева в Голливуд на озвучку роли командира корабля в фильме «К звёздам». Это и солидное вознаграждение, и привязка человека к фантастике. Теперь он не сможет рассказать ничего необычного так, чтобы ему поверили. Ну и в случае с Макклейн придётся вмешаться.

- Мы окажем вам помощь, Энн. Но не всё так просто. Я предоставлю вам адвоката, который будет раскручивать версию особого психологического состояния, как фактора космического полёта. Если противная сторона предъявит обвинение о вмешательстве в частную жизнь, то это сработает легко. Но вы наговорили много лишнего. О ребёнке. Если это раскрутят, как подготовку к похищению, то будет сложнее. Мой совет – попробуйте договориться через адвоката, соглашайтесь на любые разумные финансовые условия. На мели вы не останетесь.

-- --

Посещение 26 июля ЦНИИмаш произвело на Рогозина неоднозначное впечатление. Сразу же провалилось тестирование слушателей предложением модернизировать ракету «Союз-2» с помощью установки на неё двигателей РД-180, которое он озвучил на встрече с молодыми специалистами. Оказалось, что автор у этой безумной идеи уже есть – в ноябре прошлого года её выдвинул руководитель «Энергомаша» Игорь Арбузов. «Вот дела…», - про себя подумал Дмитрий, - «Мы здесь серого человека ловим, а он-то зачем это сказал? Надо будет расспросить». Реакцию аудитории, готовой к вопросу, нельзя было достоверно интерпретировать, зато журналисты восприняли это как сенсационную новость, и на следующий же день идея стала достоянием общественности.
Но не только это он искал в ЦНИИмаш. Начальник Роскосмоса хотел целостно понять то будущее нашей космонавтики, каким его видят учёные ведущего, как написано в его уставе, института отрасли. И это он желал услышать на расширенном заседании учёного совета института.
Недавно на стол Рогозину легло письмо от одного из бывших работников отрасли, в котором он доказывал, что один из самых перспективных и дорогостоящих проектов – сверхтяжёлая ракета, является стратегической ошибкой. Такая ракета, по мнению автора письма, не имеет коммерческих перспектив, не содержит в себе новых технологий, и будет настолько дорога в разработке и ненадёжна, что только оттянет деньги от других проектов и затормозит развитие отрасли. Предложение использовать такую ракету в лунной программе, автор считал необоснованным и раскрыл несколько фатальных рисков предлагаемого пути.
Взамен автор предлагал простую и понятную стратегию – строить космические программы, опираясь на многоцелевые средства выведения. И несколько таких систем он описал, приложив расчёты. Впрочем, расчёты ли это, и можно ли им верить, Рогозин понять не мог, и хотел во всём разобраться. Уж больно привлекательной была идея, изложенная в письме.
А предлагалось использовать орбитальную станцию для заправки топливом последних ступеней ракет, и топливо доставлять теми же ракетами. Эта идея подкупала тем, что вместо редкого запуска ракеты-гиганта можно было равномерно и регулярно запускать ракеты меньшей размерности, надёжность которых была бы отработана в других программах и коммерческих пусках. В этом случае требовалось немного больше топлива, но не нужны были огромные затраты на создание сверхтяжа, а это для начала двадцать пять миллиардов, если в долларах. Срок первого полёта на Луну в таком случае намечался через 9 лет после начала работ. Сверхтяж предполагал реальные полёты на Луну не ранее 2035 года.
Отчасти письмо подтверждало некоторые подозрения Рогозина, и, как оказалось, подобных писем было много. Но ранее они до него не доходили, растворялись в недрах бюрократического аппарата, потерялось бы и это, если бы не бдительность Харченко.
Совет очень редко собирался в полном составе, и автоматически становился расширенным из-за участия самого Рогозина. Но Дмитрий Олегович настоял на том, чтобы были представлены и специалисты более низкого звена, которые были отобраны Максимом Сураевым по публикациям в отраслевом журнале. И всё потому, что в его руках была справка от Харченко о составе совета, и она директору Роскосмоса не очень понравилась. Из 18 членов совета 15 были докторами наук, из них один академик РАН – Сон Эдуард Евгеньевич. В компетентности академика Рогозин не сомневался, но тот пришёл в ЦНИИмаш не из отрасли, а из науки, и не факт, что был в курсе насущных, сугубо практических проблем. Остальные давно укоренились на своих местах, и их позиция по развитию деятельности в космосе могла быть необъективной. Только трое имели степень кандидата наук, и один из них, Сергей Коблов, был ИО директора института. Придя совсем недавно на смену Николаю Севастьянову, который сейчас отдувался  за кражу в «Энергии» швейцарских приборов, он в делах космических был слабо компетентен и не мог свести идеи представителей разных направлений в общую картину. Его биография это подтверждала: после окончания учёбы в МАИ, что было три с половиной десятка лет назад, и до назначения директором ЦНИИмаш, Коблов космоса не касался, и сделал карьеру на информатизации. Его компетенции явно не соответствовали занимаемой должности, но в последний раз директора ЦНИИмаш выбирали не в Роскосмосе, и даже была негласная просьба помочь ему освоиться на новом месте.

- Знаешь, Дима, - сказал ему перед посещением Устименко, - я думаю, что приглашённых специалистов не будет. Возможно, мы этим приглашением уже подложили им свинью. Это же научный институт! Их заклюют за одно участие и задвинут куда-нибудь подальше.

И правда, ЦНИИмаш, был научным институтом в чистом виде со всеми его особенностями, что было явным анахронизмом. Космонавтике давно уже требовался общеотраслевой НИИ, который доводил бы результаты исследований до уровня технологий, но ЦНИИмаш этим не занимался. Рогозин внимательно изучил справку, предоставленную Харченко. Оказывается, институт последние лет пятнадцать финансировался неплохо, но статьи расходов… Объективно полезной была работа Центра управления полётами, который всегда был в его составе. Остальные траты большей частью не имели отношения к космическим программам. А раскрыв те, что имели, Рогозин с удивлением узнал, что и там подавляющая часть проходит мимо космоса. В некоторые годы на космическую тематику реально отводилось не более 7 процентов бюджета. Это как Луна – сияет на тёмном небосводе, но отражает всего 7 процентов света, остальное поглощает. Институт массированно составлял отчёты, заключения, писал программы деятельности, подготавливал проекты законов, постановлений правительства и указов президента. Было много бесполезных НИР, например – исследования потребности в космических услугах в какой-нибудь Боливии, которые уже через год становились неактуальными.
Вот с такой братией ему и пришлось иметь дело. Из приглашённых специалистов не пришёл ни один – кто-то заболел, кто-то в отпуске, а кто-то срочно убыл в командировку. Но институт не мог игнорировать просьбу генерального, и отсутствующих заменили другими, более молодыми сотрудниками со слабыми навыками докладчиков, по виду – только что окончившими ВУЗ. Их участие для директора Роскосмоса не представляло интереса, поэтому с общего согласия их выслушивали и выставили за дверь.
В докладах Дмитрий услышал все те же планы, о которых он знал и которые сам не раз представлял руководству страны. Но тогда он был вице-премьером, и просто озвучивал то, что приходило из Роскосмоса. Теперь же он возглавлял Роскосмос, и за это приходилось отвечать. А раз так, нужно вникать в дело, разбираться в этих планах и хитросплетениях. И только к разговору о сверхтяжёлой ракете ему удалось подготовиться. Когда доклад закончился, и докладчик скрылся за дверью, он взял слово.

- Коллеги, ответьте мне на такой вопрос. Как я вижу, концепция сверхтяжёлой ракеты имеет в своей основе связку из семи блоков, которые аналогичны блокам первой ступени «Зенита». Статистика говорит о пяти авариях таких блоков при девяноста двух пусках, это если считать два полёта «Энергии» за восемь. Надёжность – менее девяноста пяти процентов, и это очень мало. Как вы собираетесь её увеличить?

Вопрос не был обращён к кому-то конкретно, и никто не спешил проявить инициативу, поэтому возникла неудобная пауза. Председатель совета уже понял, что именно на этом заседании решается вопрос, отменят ли приставку ИО к его должности, и потому старался не выделяться и не вмешиваться в дискуссию. Но ситуация требовала его что-то сделать, и он нехотя решился.

- Вопросы надёжности техники не находятся в прямой нашей компетенции. Этим занимаются в промышленности и конструкторских бюро, а у нас – наука. Конечно, мы принимаем участие – согласовываем мероприятия по повышению качества, выдаём заключения, проводим обеспечивающие исследования. Но всё же главное слово не за нами. Здесь присутствует господин Медведев, который больше других работал в промышленности и знает её. Александр Алексеевич, проясните нам, пожалуйста, ситуацию.
- Мы не несём ответственности за качество техники, произведённой в другом государстве. – Медведев понимал, что немного лукавил. Украинская космическая промышленность – это бывшая часть космической промышленности СССР, это общие наработки по технологиям контроля производства и обеспечения надёжности. Часть аварийных пусков была с ракетами, сделанными ещё в Советское время, а после заказчик Зенитов имел доступ к информации, касающейся качества производства. – Из аварий последних лет были сделаны выводы, и мы знаем их причины. Но в новой ракете конструктив, агрегаты и приборы будут полностью наши. Отдельно вопрос по главному двигателю. Сейчас «Энергомаш» завершает разработку его модифицированной версии, технологический уровень которой будет соответствовать двигателю РД-180. Последний поставляется в Америку и имеет статистику в восемьдесят безаварийных полётов. Также напомню, что при выборе в пользу блочной компоновки «Ангары» не было никаких сомнений в надёжности.

Тут Медведев слукавил по-крупному. В те далёкие времена, когда выбиралась компоновка ракеты «Ангара», не было не только двигателя под неё, но и самого РД-180.  Здесь лучше бы он вообще промолчал – при упоминании «Ангары» директор Роскосмоса инстинктивно поморщился, но не стал развивать спорную тему.

- Коллеги, вы недооценили вопрос. Предположим, удастся снизить аварийность в пять раз, доведя надёжность до 99 процентов, и это будет довольно неплохо для современных ракет. Но это надёжность блока. А у семиблочной компоновки она окажется 93 процента. Насколько я понял, для полёта на Луну потребуется два пуска сверхтяжёлого носителя. Это означает срыв каждой седьмой экспедиции только по причине отказа первой ступени, в половине случаев – с риском для экипажа. Каким образом предполагается радикально увеличить надёжность, и как её подтвердить?
Этот вопрос смутил некоторых участников, и достойного ответа на него не нашлось. В планах было пока всего три запуска моноблочной ракеты – «Союза-5», очевидно, что их будет больше, но всё-равно крохи, чтобы за десяток лет набрать подходящую статистику. Заверениям о том, что ракета найдёт свою нишу, Рогозин не поверил – слишком многие заверения от этой публики остались сотрясанием воздуха. Кто-то попытался возразить, что срыва можно избежать, если иметь в готовности запасной носитель и комплекты ещё одного космического корабля и лунного модуля. Но такое предложение требовало излишне много ресурсов и подверглось обструкции даже среди других участников совета.
И тогда глава Роскосмоса задал тот вопрос, ради которого он пришёл на совет.

- Рассчитывал ли кто-нибудь такой вариант. Вместо сверхтяжёлого носителя используется одноблочный, который сначала доставляет топливо на орбитальную станцию, а затем, когда топлива накопится достаточно, выводит корабль и лунный модуль. На станции лунный модуль, корабль и две последние ступени собираются в лунный комплекс, ступени заправляются, и с их помощью лунный комплекс доставляется на лунную орбиту. Несмотря на то, что для этого потребуется на 20-30 процентов увеличить грузопоток в орбиту, в целом получится, что для полёта на Луну будут использоваться надёжные, проверенные во множестве пусков ракетные блоки. Вероятность аварии с риском для экипажа и потерей ценного груза уменьшится в разы. Рассматривал ли Роскосмос подобный вариант?

На это были получены следующие тезисы:

- Было много исследований и научных публикаций, посвящённых орбитальной заправке и она признана нецелесообразной.
- Предложенный способ представляет собой многопусковую схему с присущими ей недостатками.
- В стратегических и программных документах прописано создание сверхтяжёлой ракеты, её и следует делать.

Но директора Роскосмоса было не так просто провести.

- Мне известно, что наши учёные выполняют научные работы и публикуют их результаты, но речь шла об ином. Есть ли какой-нибудь внутренний документ, опираясь на который возможно принять решение на уровне руководства страны о том, что разработка сверхтяжёлой ракеты предпочтительнее использования орбитальной заправочной станции? С ответственными исполнителями документ.
Оказалось, что так вопрос ещё никто не ставил, и в Роскосмосе на это смотрели по-другому.
- Такими документами являются Федеральная космическая программа, «Основы развития космической деятельности России до 2030 года и на перспективу до 2035 года». Они утверждены в Думе и подписаны президентом. Только президент, который согласно закону о космической деятельности руководит отраслью, может инициировать отмену такого решения, но это будет непросто.
- А есть ли в Роскосмосе ответственные инициаторы такого решения?
- Решение разрабатывалось коллективами отрасли в рамках программных документов, изначально же решение принял президент, и он несёт ответственность. Вы же сами принимали в этом активное участие, будучи вице-премьером. Это совещание на площадке космодрома Восточный в апреле 2013 года.

И тут Рогозин ощутил весь ужас глубины ситуации. Да, он хорошо помнил то время, помнил, как озвучивал предложения Роскосмоса, тогда ещё федерального агентства. Но он тогда не предполагал, что все настолько неотвратимо, он ждал, что Роскосмос представит ему чёткий план действий с обоснованием технических решений и оценкой важности целей. Но этого нет до сих пор! И ещё он нутром понял, что в случае чего никакой ответственности президент не понесёт, а отвечать придётся лично ему. Это осознание настолько поразило его, что он сразу не нашёлся что сказать, и увёл разговор в сторону.

- Я помню второй упомянутый документ и с интересом его изучал, но позже у меня появился вопрос. Там в названии есть слово «развитие». Мне интересно, что такое развитие, и как оно понимается здесь. Очевидно, что если мы пишем в программных документах о развитии, то должны представлять, что это такое, где оно есть, где нет, где больше, где меньше. И чтобы выбрать путь, более способствующий развитию, нужно уметь сравнивать эти пути, а значит как-то это развитие измерять. В этой программе присутствуют показатели, они либо в деньгах, либо в физических единицах. Я в них вижу рост, но развития не вижу. Итак, кто мне объяснит, что это такое?

Рогозин заметил лёгкую растерянность на лицах большинства участников. Повисла неловкая пауза, а затем слово взял академик.

- Дмитрий Олегович, развитие – это понятие, а понятие используется в тех случаях, когда наука не может дать исчерпывающее определение. Когда возникает необходимость, из понятия, применительно к задаче или ситуации, извлекают нужные свойства и пользуются ими. Есть понятия строгие, например – энергия, есть нестрогие, например – дружба. Что касается развития, то это понятие сложное, и в полной мере не освоенное в нашем обществе. Некоторые считают его нестрогим понятием, но я придерживаюсь противоположной точки зрения. Я уверен, что обобщённое развитие можно просчитать численно через энтропию. Но это непростая задача, так ещё никто не делал.

«А надо бы!» - подумал про себя Рогозин. Слово «энтропия» он слышал пару раз, и ничего не понял кроме того, что за ним скрывается что-то ужасное. А вслух он сказал:

- Эдуард Евгеньевич, вот эта программа отвечает вашим критериям?

Сон помялся, но недолго, и ответил:

- По моему мнению, путь, предложенный программой, пересекает оптимальный путь развития наискось.
- Под каким углом? – это был Дима Чернов, один из кандидатов неруководящего состава. Сказал и тут же осёкся, так как все очень выразительно посмотрели на него. А Рогозин продолжил:
- Правильно ли я понял, что возможен путь, при котором отрасль будет развиваться быстрее и эффективнее?
- Я бы не стал называть это другим путём, тем более, что я над этим не работал, и готового рецепта у меня нет. Безусловно, что-то можно сделать грамотнее, чем планировалось изначально, но это всегда так. Вы, Дмитрий Олегович, не должны строго относиться к этому документу. Он инициативный, сделан в условиях цейтнота и становления организационной структуры корпорации.

Рогозин знал, что в Роскосмосе за такие документы раздавались не только премии, но и правительственные награды, поэтому внутренне не согласился с академиком.

- По итогам нашего обсуждения я попрошу вас, Эдуард Евгеньевич, попытаться сделать оценку влияния принятых решений на перспективы развития отрасли. А вас, Сергей Владимирович, - он обратился к Коблову, - прошу обеспечить от вашей организации сравнительный анализ лунной программы с опорой на сверхтяж и орбитальную заправку.

Но про себя он уже принял решение - отменить создание сверхтяжа и искать другие, менее затратные пути. Об этом решении Дмитрий Олегович решил сообщить президенту при ближайшем удобном случае, который, с учётом отпусков, намечался через месяц - на авиакосмическом салоне в Жуковском. А пока нужно поработать, да так, чтобы не утратить доверие. Тем более, что впереди ждали события.

-- --

Космический корабль «Союз МС-14» стартовал ранним утром 22 августа 2019 года. К этому времени робот Фёдор, он же Скайбот-Ф850, находился в корабле уже одиннадцатые сутки, вёл себя покладисто и веселил публику впечатлениями, которые он выкладывал в твиттер. Но стыковка с МКС, запланированная на вторые сутки, не состоялась. Вначале всё шло гладко, но когда до станции оставалось меньше ста метров, корабль раздумал стыковаться и дал задний ход. Попытки повторной стыковки с использованием основной и резервной систем сближения имели тот же результат – корабль упорно не желал приближаться к станции. И тогда командир МКС Алексей Овчинин принял решение сделать паузу. Корабль был отведён на безопасное расстояние, и специалисты в ЦУПе склонились над задачей.
Вариантов, впрочем, оказалось немного - неполадки в аппаратуре системы сближения. Либо на корабле, либо на станции. Для Фёдора, который почему-то притих, ручная диагностика системы была слишком сложной задачей и требовала для его оператора чрезмерных усилий и времени на подготовку, и его использовать не стали. А на станции всю ночь Овчинин и Скворцов проверяли систему. К утру полной определённости не было, и ЦУП принял решение стыковаться к другому узлу. Для этого требовалось перегнать корабль «Союз МС-13» от модуля "Звезда", где он был пристыкован, к модулю «Поиск», куда пытались пристыковать корабль с Фёдором. Операция потребовала двух суток напряжённой подготовки и концентрации ресурсов корабля. Было сведено к минимуму общение с прессой, заодно был отключён и Скайбот, потреблявший пока больше энергии, чем планировалось при разработке.
Операция по перестыковке корабля «Союз МС-13» была успешно проведена 26 августа, при этом был использован ручной режим, так как обнаружились неполадки в системе сближения «Курс», со стороны модуля «Поиск». А 27 августа прибыл и «Союз МС-14».
Причина неполадок обнаружилась через несколько дней. Кто-то вынул разъём и обесточил усилитель в схеме "Курса".

-- --

Авиакосмический салон МАКС 2019 собрал лучшие образцы авиатехники, был и космический раздел. 27 августа его посетил президент, но Рогозин не нашёл подходящего момента для разговора. Президент решал геополитические задачи: встречался с коллегой из Турции, продавал вооружение, рекламировал мороженое. Рогозин только сопровождал главу государства на публике, и изредка, если у зарубежных партнёров намечались интересы в космической области, вступал с ними в переговоры. Президенту было явно не до него, и он решил отложить разговор до ближайшего удобного случая. А такой намечался скоро - после саммита АТЭС во Владивостоке в планах стояло совещание на космодроме Восточный. На самом саммите, как предполагал Рогозин, президент будет загружен ещё больше, чем на МАКСе.
Зато на салоне неожиданно произошла встреча с вице-премьером Юрием Борисовым, где Дмитрий изложил своё видение ситуации. Ранее, когда сам Рогозин был вице-премьером, Борисов подчинялся Рогозину, хотя и не напрямую. Но после выборов президента иерархия поменялась местами. Теперь у Борисова должность была выше, и Рогозин подчинялся ему через наблюдательный совет корпорации, в составе которого Борисов был, и как председателю военно-промышленной комиссии по линии производства вооружений. В глубине души Борисов считал своего визави дилетантом, а период подчинения ему - несправедливостью, но всегда принимал ситуацию такой, как есть, и не держал обиды, и выслушал внимательно. Сказанное руководителем Роскосмоса подтвердило его давние опасения о том, что лунная программа не имеет чётких обоснований. Он сам давно хотел с этим разобраться, но идеи полётов на Луну витали в воздухе, уже который год не в силах обрести что-то конкретное в виде технических решений и цифр. В самом деле, с 2012 года, кода были объявлены планы на сверхтяж, ему так и не предъявили документы, раскрывающие его облик, технические характеристики и стоимостные показатели. Полвека назад американцы за это время не только сделали сверхтяж «с нуля», но и слетали на Луну. Правда, в Роскосмосе утверждали, что с обликом определились и делают аванпроект, но это уже не в первый раз. Пусть сначала сделают.
Неожиданно для директора Роскосмоса пришла ответка за выступление в ЦНИИмаш – директор предприятия, который делает Союзы, Дмитрий Баранов заявил журналистам, что пока не планируется использование двигателей РД-180 в ракетах-носителях семейства "Союз-2". «Кто его тянул за язык? Сделано же разъяснение по этому поводу!» - в сердцах про себя воскликнул Рогозин.
Дмитрий Баранов считал себя хорошим специалистом своего дела, но ещё год назад не думал, что займёт такую должность. Однако, случилась серия оказий. Сначала в госкорпорации, а затем на самарском «Прогрессе» сменилось руководство. В первом случае оно пошло на повышение, в последнем - под следствие. Карты перемешались, и он оказался кстати. Но вскорости понял, что новая должность – не подарок. Слишком уж запущенным был кризис в отрасли, и он уже догадался, что его источник был в верхах её руководства. Приходилось упорно работать у себя, одновременно решая многие вопросы в Москве, и не всегда в последнем достигая успеха. Когда услышал о планах Рогозина модернизировать «Союз-2», его передёрнуло. Разъяснение пресс-службы он видел, хотя и не получил его официально. Там было сказано, что новая ракета на самом деле будет называться «Союз-6». Такая ракета рассматривалась ранее, но у неё не было боковых ускорителей! Когда журналисты достали вопросами, он не стал прикрывать руководство, а откровенно сказал, что ничего об этом не знает, не подумав, что эта фраза звучит издёвкой: ну что вы там наобещали – давайте нам, посмотрим.
Но все это не могло уже перебить хорошее настроение руководителя Роскомоса. Рано утром космический корабль «Союз МС-14» наконец-то состыковался с МКС. Репутация корпорации была спасена.
И всё это пришлось на 27 августа 2019 года – жаркий выдался денёк.

-- --

29 августа. Российские космонавты Алексей Овчинин и Александр Скворцов быстро справились с разгрузкой «Союза». Стандартная операция, отработанная на «Прогрессах», была выполнена в ускоренном режиме по инициативе самого экипажа. Известно, что космонавты живут на консервах, и что консервы надоедают. Поэтому с каждым кораблём космонавтам доставляют какую-нибудь свежанину – яблоки, апельсины, салат и почее. И такие подарки ждут с нетерпением. А тут корабль застрял на несколько дней, как там продукты? Оказалось, что всё в порядке, только зелёный лук немного подвял, но вполне пригоден к употреблению.
Ну, а на следующий день, когда страсти улеглись, настал черёд и скайбота. Правда, робота использовали ещё вчера, в общении с президентом. Точнее – с президентами. И сегодня Фёдор порадовал почитателей новым твиттом:

"После вчерашнего общения с @KremlinRussia и ещё одним не идентифицированным участником радиообмена мой оператор Александр Скворцов три раза заглядывал через шлюз агрегатного отсека ко мне в корабль и показывал эту комбинацию кисти правой руки", – написал робот в Twitter, приложив фотографию Скворцова с поднятым большим пальцем. "Сегодня начали испытания экзоскелета", – сообщил также андроид.

Скворцов и правда примерял сканирующий костюм, но на этом всё и закончилось – ждали другие дела.
Только в четверг, 30 августа, начались испытания. Робота перенесли в модуль МИМ-2, но там оказалось неудобно, и тогда перетащили в «Поиск». На всякий случай пристегнули. Во время этой операции Фёдор бодро её комментировал, но как только Скворцов одел костюм, смолк. Это был сюрприз для Овчинина, который должен был наблюдать за скайботом, управляемым из соседнего модуля. При этом ЦУП решился на открытую трансляцию команд, и весь мир слышал, что происходит на станции. Космонавты это знали, и в эфире повисла долгая пауза. Наконец, ЦУП её прервал, чтобы узнать, как дела, на что Овчинин ответил, что операция требует времени.

- Пятидесяти минут недостаточно, чтобы протянуть кабели и подключиться - это невесомость!

На самом деле всё было давно подключено, но робот отказывался подчиняться. Алексей уже больше десяти раз попытался включить изделие, но каждый раз систему «выбрасывало». Обстановка становилась всё более нервной, и космонавт не выдержал, в сердцах крикнув, что ещё раз, и он пустит в дело молоток и гаечный ключ. Это подействовало. Скайбот Ф-850 ожил, твиттнул сообщение:

«Сегодня космонавт Алексей Николаевич Овчинин при запуске моей операционной системы предложил использовать молоток и гаечный ключ. Пришлось произвести автозапуск во избежание возникновения дальнейший проблем в диалоге с Александром Николаевичем.»,

и больше с ним проблем не было.

-- --

Брандестайн с любопытством наблюдал за действиями русского робота на МКС. Это был не первый робот на станции, и даже не первый антропоморфный. Лет восемь назад на неё был доставлен американский «Робонавт-2». Вполне продвинутая машина с искусственным интеллектом, дала богатую пищу для размышлений. Похоже, разработчики что-то перемудрили с этим интеллектом, и робонавт в новых условиях и при всеобщем внимании проявил черты характера. А после того, как через три года его дооснастили нижними техноконечностями, он стал в общении вести себя слишком развязно. Дело дошло до того, что его под видом поломки пришлось отключить и вернуть на Землю.
Брандестайн ожидал, что русские догнали их уровень семилетней давности, но оказалось, что они выбрали иной путь. Русские предполагали использовать Фёдора в-основном в режиме аватара, при котором он копировал действия оператора, которые фиксировал сканирующий костюм. У Робонавта такого не было. Зато русский робот довольно слабо проявлял себя в программируемых действиях, американцы здесь по-прежнему имели превосходство.
Но не только это привлекало внимание Брандестайна. Джим имел подозрение, что некто, называемый серым человеком, был занесён на станцию Робонавтом, а не человекоподобным российским манекеном, о чём он прозрачно намекал своему русскому коллеге. Проверить это было уже нельзя, да и так ли оно важно? Однако, от Джима не ускользнули некоторые моменты.
Не очень слаженная речь. Программные синтезаторы текста уже давно были отлажены, и у них была особенность. Программно составленный текст, в отличие о разговорного, чётко переводился программными переводчиками на другие языки. То, что сообщал робот Фёдор, таким свойством не обладало. Или русские далеко шагнули в области искусственного интеллекта, или…
Робот называл сканирующий костюм экзоскелетом, хотя должен был знать его назначение, и то, что это не экзоскелет, а как раз нечто обратное. Или… Или он ДУМАЛ, что это экзоскелет – приспособление, с помощью которого он будет управлять человеком. Но оказалось, что всё наоборот, и робот впал в ступор. Но с чего робот впал в ступор, если программа настроена, и техника связи отлажена на Земле? Другое дело, если некто, привыкший управлять и манипулировать людьми, действовал в теле Фёдора. Тогда всё объяснимо.
От таких мыслей мурашки пробежали по спине. Опять? Брандестайн посмотрел последний твит робота. Русский он знал через пень-колоду, и обычно ему приносили переводы текста. Но здесь он всё сделал сам. Переводчик указывал на грамматическую ошибку в твите. Вот здесь: «…во избежание возникновения дальнейший проблем». Но насколько она серьёзна? Нужна консультация.
Джим хотел сделать звонок Тайлеру Хейгу, но вспомнил, что у того был послеполётный отпуск, и он проводил его далеко от Хьюстона. Сейчас там была ночь. Немного подумав, он решился, и направил сообщение Энн Макклейн с просьбой оценить качество твита, ссылку приложил. Не прошло и двух минут, как Энн позвонила.

- Мистер брандестайн, в указанном вами сообщении есть ошибка. Она очевидная и грубая.
- Мог ли её сделать человек?
- Русский так бы не ошибся в речи, но здесь возможно неудачное редактирование другой фразы.
- А робот?
- Исключено. – Энн сделала паузу. – Джим, если это то, о чём я думаю, то я на сто процентов защищена.
«Хотелось бы мне, чтобы это было не так», - про себя подумал директор НАСА.

-- --

01.09.2019 вице-премьер Юрий Борисов дал интервью газете «Ведомости». Среди прочего был и вопрос о лунной программе, и он сказал следующее:

– Как я уже сказал выше, лунная программа пока не принята. Предполагается, что её ключевым элементом должна стать ракета-носитель сверхтяжелого класса. У нас нет конечных параметров, в том числе стоимостных. Программа создания ракеты-носителя сверхтяжелого класса варьируется от 1 трлн. до 1,7 трлн. руб. Это огромный разброс, так нельзя планировать. «Роскосмос» должен закончить эскизный технический проект, составной частью которого будут технико-экономическое обоснование и порядок дальнейших работ.

-- --

Неделя выдалась тяжёлой и для начальника Роскосмоса, и для президента. МАКС, турки, арабы. Саммит АТЭС, китайцы, японцы, филиппинцы, индусы. Пятница, 6 сентября – завершающий рабочий день, он был отведён для поездки на Восточный. Рогозин не в первый раз прилетал с президентом на Восточный, и не в первый раз вместе с президентом из Владивостока. Но ранее он был в должности вице-премьера, сейчас – рангом ниже. Поэтому встретиться с президентом до совещания ему не удалось. Однако, он передал записку, в которой кратко изложил свои мысли по сверхтяжёлому носителю, предложил считать решение по нему преждевременным, и пока воздержаться от каких-то заявлений.
Перед самым началом совещания он взглянул в бумаги, которые ему здесь же вручили – ни повестка дня, ни вопросы его доклада не претерпели изменений. Пришлось просто отчитываться о проделанной работе.
В конце совещания выступил президент. Он пожелал участникам строительства более ответственного отношения к работе и прочего, что может пожелать ответственное лицо, а также поставил задачу:

- Важно выдержать все намеченные сроки, в том числе по первым полетам с использованием ракеты-носителя сверхтяжелого класса, запуск которой намечен на 2028 год.

-- --

А между тем исполнился год тому событию, которое в народе называлось «дырка в Союзе». Подводя итог, руководитель Роскосмоса не мог отделаться от мысли, что это полный разгром. Почти ничего из желаемого в этом вопросе достичь не удалось, кругом одни потери. А народ вспомнил про дырку и снова полоскал эту тему в Сети. Не отстали и журналисты. Во время одной из конференций он давал блиц-ответы, и когда спросили про дыру, случайно проговорился и заявил, что знает причину происхождения отверстия. Пришлось неуклюже выкручиваться, и он ещё наговорил лишнего – что держит в курсе НАСА.
Это дошло да НАСА, и Брандестайн не стал подыгрывать Рогозину, заявив, что никакой информации от Роскосмоса они не получали, и, если она есть, то желали бы получить.
Но это была только часть проблемы. Расследование по серому человеку зашло в тупик, и, чтобы разобраться, требовались новые специалисты. Про себя Рогозин отметил, что круг посвящённых расширится, и, если так пойдёт и дальше, то нужно будет задуматься об американском опыте работы с тайной – сделать её посмешищем. Но на самом деле не до смеха. События на станции не остались незамеченными, и уже начались брожения в отряде космонавтов. Уволился, ушёл в никуда опытнейший космонавт Геннадий Падалка. 5 полётов, 878 суток в космосе – это на сегодня рекорд, 10 выходов в открытый космос. В 2012 году он давал интервью каналу Москва 24, в котором пошутил, что у космонавтов есть инструкция на случай встречи с инопланетянами. Или действительно такая есть?
Медкомиссия забраковала по состоянию здоровья и отчислила из отряда другого опытного космонавта Фёдора Юрчихина, фамилию которого американская пресса в своё время непроизвольно или намеренно исказила: Your Chicken. Тоже 5 полётов, 672 дня в космосе. Узнав об этом, Федя горько пошутил: «Теперь меня сменит робот…». Обоим стукнуло по 60 лет, возраст пенсионный, но космонавты так не уходят. Немедленно поползли слухи, что руководство центра подготовки избавляется от старых кадров. Этому способствовала и политика Роскосмоса – не прошло и пары лет с очередного набора в отряд, как объявили новый. Но дело было в другом. Тайну им никто не раскрыл, но опытные космонавты что-то почувствовали, проанализировали информацию, сделали выводы. И в своём кругу заявили, что руководство Роскосмоса в сговоре с руководством полётами скрывает информацию, касающуюся воздействия факторов космического полёта на психику космонавтов, и подвергает экипажи неоправданному риску. Более того, Юрчихин, проанализировав доступную ему информацию, обвинил Роскосмос в сговоре и с НАСА.

-- --

Когда Борис получил на руки диплом инженера физика и математика, то понял, что выбор образования оказался не самым удачным. Учёный-инженер тогда имел скромные доходы. В тренде были программирование и то, что связано с биологией, но это не его специальности. И тогда он круто изменил жизнь, и пошёл в политику. Известным политиком он, конечно, не стал, так как в политике для умных людей есть только чёрный ход. Но и он может открывать возможности. Оказавшись там, он обнаружил, что по способностям на голову выше окружающих, и сделал карьеру, став координатором в группе организаций по связям с общественностью, которые в реалиях времени занималась информационной войной с вероятным противником. Фактически он возглавлял эту борьбу, так как формальному руководству из бывших военных, привыкших к порядку и подчинению, был чужд характер поставленных целей.
Надо сказать, что у противника был явный перевес и по возможностям, и, особенно, по условиям. Пользуясь социальными сетями, его группы устраивали политические потрясения, инициировали нездоровые общественные тенденции, давили на общественное мнение. Но в стране вероятного противника состояние общества не давало надежды на успех при таких же действиях. Если и начинались волнения, как, например, по поводу убийств полицейскими темнокожих, то они имели свою почву, и развивались независимо от внешнего влияния. Приходилось изыскивать нестандартные подходы, и однажды Борису удалось найти слабое место. И вот уже 2 миллиона человек подписалось в сетях на штурм знаменитой «Зоны 51» в Неваде. Все, конечно, не придут, но тех, кто явится, вполне может хватить для заварушки, тем более, что среди них много неадекватов.
В детстве Борис увлекался историями с «зелёными человечками», эти истории манили неизвестностью. А теперь он внимательно ознакомился со всеми доступными документами, и ни на грош не верил в пришельцев. Что может дать штурм «Зоны 51»? Конечно, толпа, жаждущая увидеть воочию тела «тарелочников», ничего не найдёт. Но погром военной базы и вскрытие некоторых секретов было бы крупным успехом. Это, конечно, в самом радикальном случае. Но, скорее всего, толпу на базу не пустят, а тогда возникнут беспорядки и наверняка будут пострадавшие. Что гарантированно привлечёт внимание всех СМИ к этому объекту, и отвлечёт от других проблем. А основная проблема на Западе называется «Россия виновата», так что будет благоприятный эффект и награды гарантированы.
Но российские группы влияния не уникальны в мире, и оттуда пришла ответка, которую Борис пропустил. Но не пропустила охрана Роскосмоса. 7-8 сентября в окрестностях Сергиева Посада была задержана группа злоумышленников, которые проводили рекогносцировку перед нападением организованной толпы из нескольких десятков человек на объекты Роскосмоса с целью погрома.
А там располагалась испытательная база нашей космической промышленности, и было что громить. Там же были стенды, где прожигались ракетные двигатели и готовые ракетные блоки. Всё это очень интенсивно работало во время программы «Буран». По три дня в неделю в течение 10 минут окрестные леса сотрясал грохот водородных двигателей, было несколько испытаний боковых блоков ракеты "Энергия", причём один сгорел. Но те времена прошли. Стенды долго стояли в запустении, но в последние годы было проведено несколько испытаний верхних ступеней и универсального модуля ракеты «Ангара». Это, конечно, немного, но впереди были планы более мощных испытаний – блоки РН «Союз-5», «Союз-6», метановые двигатели. Инфраструктура вновь была востребована, однако… Время прошло, и окрестные леса уже были густо застроены так, что некоторые частные владения были довольно близко к стендам. А ведь в старые времена в деревнях за 5 километров дрожала земля, открывались форточки, падали люстры, билась посуда. Жалобы жителей тогда игнорировали – объект был секретным, значит его «не было». И вот люди из окрестных поселений, науськанные из-за рубежа сговорились необратимо разгромить испытательную базу, не очень-то понимая, что она из себя представляет.
Когда Бориса пригласили в Роскосмос, он не удивился, и заранее решил, что будет обсуждаться этот инцидент и его личные промахи. Но речь пошла о другом.