Зэка

Лязгнул долгожданный ключ в замке,
и за тюремными вратами раньше срока показалась воля,
Зэка, вдохнув всей грудью сладостной свободы,
Как сумасшедший крикнул в белоснежный свет,
Ура! Ура! Вот и закончилась моя проклятая
командировка, а вместе с ней и каторжная, злая доля,
В которую судья-отличник, мне выписал
без сожаления посадочный билет

Свою семью зэка не видел слишком долго,
Соскучился по детям страшно он
И возжелал увидеть пожилую мать,
Да и жену любимую, ему прижать к себе
безумно страстно захотелось,
и крепко-крепко всех друзей расцеловать

Хлебнет зэка немного для начала
по дороге горькой водки,
На радостях в ломбард заскочит за
колечком для супруги золотым,
Внутри у мужика сегодня самый
настоящий лучший праздник,
Он не был дома столько долгих лет и зим

Вот и поселок показался сердцу милый,
Который часто снился, но прийти в него
из-за колючки все никак не мог,
Березы старые, как прежде шелестят
зеленою листвою у погоста,
А вот заросший молодой крапивой лог

Тут слева школа, где еще юнцом зэка учился,
Кусты акации, в которых он впервые
девку-недотрогу приласкал,
А вот торчит из-за высокого забора
местная больница,
где по кусочкам после драки в клубе,
того спесивого мальчонку,
добрый доктор еле собирал

Давно, как же давно все это было,
Когда он беззаботно с пацанами пьяным
здесь еще до службы в армии бродил,
И как в угаре жутком и безумном,
Приезжего из города за пошлый танец
со своей женой любимой,
едва до смерти он кастетом не забил

Подъехав с шиком на попутке к дому,
Каленый ветер дунул мужику в лицо, чуть не свалил,
Когда увидел зэк в родном окошке
обнаженным городского типа, из-за которого
он окаянный срок тюремный получил

Взревел на всю округу зэк, что было силы,
Зачем, гадюка, ты пустила в дом его,
И почему он, фраер, в нашей спальной
комнате раздетый,
И от чего так светится его холеное, отпетое мурло

Не знала, что ответить мужу баба,
И слов каких в растерянности трудно
было подобрать,
Тогда зэка рывком достал из голенища
острый перочинный ножик,
И стал всех без разбора резать и кромсать

На утро у зэка башка гудела словно улей,
Внутри тряслось все от того, каких он дел
вчера по пьяни натворил,
Тогда он подошел к окну с обтянутой
решеткой паутиной, и посмотрев на
пасмурное, клетчатое небо,
Убийца диким волчьим голосом завыл

Твою же мать! Опять тащится мне на лесосеку,
И вновь на зоне этот белый свет не будет мил,
Рыдай теперь мужик, вскрывайся, если
будет в камере заточенная ложка,
Но не увидишь больше никогда ты,
ни родных детишек, ни свободы, ни тех,
закопанных по твоей адской милости могил