Европейские каникулы. Часть 29

На кемпере в Россию

Пора рассказать о путешествии, которое мы с Инго совершили этим летом. Ему и название-то трудно придумать, потому что за полтора месяца мы пересекли границы восьми европейских стран. И никаких новых стран мы при этом не посещали, но... «Но» заключается в том, что мы впервые приехали на нашем кемпере в Россию.

Но всё по порядку. Инго, как всегда, отлично подготовился к поездке: получил российскую визу для себя и оформил разрешение на въезд в Россию на машине. Продумал маршрут нашей поездки. Взял билеты (электронные) на паром до Клайпеды. И в четверг после моей работы мы должны были выдвинуться на кемпере из Ганновера в Росток. Но жизнь внесла свои коррективы. Паром отменили по причине поломки, и Инго решил ехать в сторону Литвы своим ходом, через  Польшу. Пересекать немецко-польскую границу на ночь глядя мы не стали. Поэтому Инго принял решение заночевать в Германии, но недалеко от границы. Выбор пал на Франкфурт-на-Одере. Туда мы к вечеру и прибыли.

Ещё не стемнело окончательно – на дворе был июль – и мы отчётливо увидели, что приехали в прошлое. Спальный район, где Инго нашёл подходящую стоянку для кемпера, состоял из блочных многоэтажных домов  70-х- 80-х годов постройки. Местечко было тихим, и мы, я после рабочего дня, и Инго, после трёх часов поездки по немецким автобанам (об этом как-нибудь в другой раз), заснули, как убитые, и спали хорошо.

Утро встретило нас тёплым солнцем. Настроение было прекрасным. Мы с воодушевлением тронулись в путь, уже предвкушая новые впечатления, но нужно было ещё заехать в супермаркет и закупиться хотя бы на неделю поездки. Что мы и сделали. Подъехали к ближайшему супермаркету и огляделись. И впечатления, что мы приехали в прошлое, уже не было. Показалось, что мы оказались в каком-то параллельном мире. На лавочке расположились то ли наркоманы, то ли алкоголики. Мимо шла бедно одетая пенсионерка с сумкой на колёсиках. Прошла мимо пара: толстая девушка в коротких шортах, с зелёными волосами и с пирсингом и парень, зататуированный до невозможности определить цвет кожи. Живописная парочка была не единственной. Это был паноптикум, и у меня сжалось сердце от жалости.

Дело в том, что мы, работающие в западной части Германии, до сих пор платим налог «солидарности» на восстановление бывшей территории ГДР. И внешне бывшая ГДР изменилась до неузнаваемости. Но только внешне и не везде. А как изменилась жизнь людей на этих территориях?  Образованные и работоспособные разъехались по всей стране. В ГДР остались работать немногие, потому что резко сократилось количество рабочих мест – большинство промышленных предприятий было закрыто. А социально слабым, которые всё потеряли, выплачивается сейчас социальная помощь. Казалось бы, справедливо и людям не на что жаловаться. Но оказывается, что еда  и крыша над головой –это   не всё, что человеку надо в жизни. Человеку необходимо быть вовлечённым в жизнь социума. И если этой вовлечённости нет, попытки приобщиться к социуму часто приобретают уродливую форму. Все эти разноцветные волосы, пирсинки, сплошные татуировки, тесные яркие одежды кричат об одном: Заметь меня! Увидь меня! Я есть! Так что этот налог солидарности, по моему мнению, пошёл куда-то не туда. Он пошёл на внешний лоск, а человека – человека предоставили самому себе: кто смог, выкарабкался, а кто не смог, до того государству оказалось мало дела.

В таком смятенном состоянии мы (скорее, я) пересекли границу и въехали в Польшу. Через Польшу я уже ездила. Когда я больше двадцати лет назад приехала  в Германию, то первые два года ездила в Москву на автобусе – так казалось дешевле. И автобус, естественно, шёл через Польшу. Проезжали мы тогда по бесконечной сельской местности, и меня поразило тогда, что даже у достроенных домов у балконов не было ограждения. Для меня так и остался загадкой  такой архитектурный изыск.

Сейчас, когда пересекаешь немецко-польскую границу, сразу оказываешься на современном автобане, таком современном, что даже немецкие автобаны с ним сравниться не могут: по обеим сторонам метров двадцать – выкошенные обочины, потом заборчик. Заборчики и в Германии есть – чтобы лесные звери не выбегали на дорогу. Есть, но не везде. Ещё для перехода зверей построены специальные «зелёные» мосты. Но такого количества «зелёных» мостов, как в Польше, я в Германии не видела. Этот польский автобан не бесплатный: вплоть до Варшавы мы то и дело платили на выездах с одного участка дороги на другой.

Стороннему наблюдателю впору  восхититься чудом современной техники. Но мы живём в Германии, в ЕС, и нам известны обстоятельства дела. Ясно, что деньги на этот автобан Польша получила от ЕС, и деньги эти были целевыми, то есть ЕС полностью оплатил строительство дороги. И деньги, казалось бы, прошли мимо государственных структур. Но сделать этот автобан платным ЕС запретить не может, так что находчивое государство всё-таки придумало, как приобщиться к этому проекту.

Чтобы заночевать в Польше, мы съехали с автобана и менее комфортными дорогами доехали до маленького городка Августовка, где Инго в интернете нашёл для нас подходящую стоянку на ночь. Тут мы разглядели Польшу получше. Она производит очень приятное впечатление: дома и домики не шикарные, но  ухоженные, окружённые садиками и палисадниками с большим количеством цветов. Есть и старые дома, и дома-развалюхи, но их не очень много. Августовка оказалась маленькой, но уютной и тоже ухоженной. Мы хотели сходить куда-нибудь поесть, но в многочисленных кафешках на берегу пруда, возле которого мы нашли стоянку, не оказалось ни одного свободного места – был вечер пятницы. Так что мы просто прогулялись по берегу и устроились на ночлег, который прошёл мирно и спокойно.

Наши с Инго впечатления от Польши несколько разнились. Инго был удивлён – он никак не мог себе представить, что Польша может производить местами такое благоприятное впечатление. Германия, конечно, богаче, но Инго думал, что Польша гораздо беднее. Я, напротив, ожидала увидеть нечто подобное, ведь известно, что Польша после вхождения в ЕС в 2004 году получила от новой мамки более 150 миллиардов евро. И продолжает получать дальше. Видимо, эти громадные дотации и были условием, на которых Польша согласилась войти в ЕС. Что ж, молодцы, развели Европу на деньги.

Мне вообще кажется, что у украинского кризиса есть определённая польская подоплёка. Ведь когда видишь, что твой сосед получает такие громадные деньги ни за что, просто по одному факту членства в ЕС, то, естественно, возникает желание тоже подключиться к этому кранику. Но краник давно привёрнут – ни Болгария, ни Румыния (год вхождения в ЕС – 2007) не получили  ничего похожего. Да что говорить про Болгарию с Румынией – Прибалтика, вошедшая в ЕС в один год с Польшей,  не получает ничего подобного. Видимо, Прибалтика не торговалась, а Польша не упустила своего шанса. Но чтобы было понятно: Польша – не Эльдорадо. Просто раньше она была нищей, а теперь выкарабкалась из нищеты, и на неё прятно посмотреть. Не больше.

И ещё: мне очень обидно за Восточную Германию, бывшую ГДР. Ведь на Польшу большие деньги нашлись, которые изменили уровень жизни людей, а на бывшую ГДР – нет.

Из Августовки мы выехали ранним утром, потому что за день нам нужно было проехать через Литву и ближе к вечеру доехать до Латвии.

Литва внешне очень проигрывает Польше. Понятно, что ближе ознакомиться с Литвой времени у нас не было. Мы допускаем, что Вильнюс очень хорош. Почему мы так думаем? Пару лет назад мы так же на кемпере проезжали по территории Латвии и Эстонии в сторону Финляндии, и времени у нас было чуть больше.  Мы пересекли две эти страны и лишь в городах отметили наличие европейскости: центр Риги очень хорош, Юрмала, которой, конечно, о-очень далеко до Европы, всё-таки по-своему хороша. Хорош был и старый Таллин. Все остальные территории, через которые мы проезжали, были пустыми пространствами: бесконечные пустые, ничем не засеянные поля, никаких жилищ, почти никаких машин на дорогах, ни людей, ни тропинок.

Такой же нам показалась и Литва: пустой и серой. Правда, серой: серые редкие дома и сараи, серые заборы, серые, незасеянные поля. Дороги в основном хорошие, даже федеральные – на инфраструктуру  выделяются деньги из ЕС. Чем-то мне эти средства из ЕС напоминают немецкий налог солидарности: они идут на внешний лоск, а люди остаются  побоку.

Когда мы из Литвы въехали в Латвию, мало что изменилось, только цветов на клумбах и в горшках стало заметно  больше. И мне кажется, что эта эстетика унаследована латышами от немцев, которые когда-то заселяли эти территории.

Немцам эстетика очень свойственна. Они придают очень большое значение внешней красоте, причём не красоте людей – такая красота называется тщеславием и не поощряется – а  именно красоте жилищ, общественных пространств. В Баварии, кстати, эта эстетика доведена до совершенства.

Так вот, Латвия – милая маленькая страна с налётом эстетики, которая ей идёт.

Семичасовой переезд из Польши в Латвию мы завершили к вечеру у замка Рундале, у которого мы и заночевали. Но не только заночевали, конечно. Как только мы приехали и отдышались, мы тут же отправились в замок на экскурсию. Красоты этот замок необыкновенной! И замок, и сад вокруг него поддерживаются в прекрасном состоянии. Сюда приезжают туристы и из Латвии, и из России, и из Европы. Замок этот подарила Анна Иоанновна своему фавориту Бирону. Потом он переходил из рук в руки, пока не перешёл во владение семьи графов Шуваловых. Если вы приедете в Латвию, обязательно поезжайте на экскурсию в замок Рундале – он этого стоит.

На следующий день мы запланировали пересечь границу с Россией. Прошло это пересечение очень неплохо. Несмотря на большое количество бюрократии (масса бумаг, бумажек, карточек и талончиков) мы за три часа прошли латвийскую границу. Инго постоянно терял все эти бумажки, но в конце концов мы справились с их обилием, нас выпустили, и  мы подъехали к российской границе. Тут я узнала, как называется наша машина на русском языке: молоденькая пограничница, спросив, какая у нас машина и выглянув в окно, воскликнула: «А, домик на колёсах!» Но я всё-таки буду и дальше называть наш кемпер кемпером.

Лирическое отступление о моих муках называния нашей машины в моих заметках о путешествиях. По-немецки она называется Wohnmobil (жилой автомобиль), в английском такие машины называют «караванами» или «ванами». Английские варианты мне не близки ментально. Тем более что «ванами» иногда называют микроавтобусы некоторых марок. «Кемпер», конечно, тоже не немецкое слово. Но слово «кемпинг» как заимствованное существует в немецком языке, и я решила называть нашу машину по-русски «кемпер», потому что это понятно, кратко и его можно перевести на русский как «походник», «путешественник». А «домик на колёсах» - это, конечно, здорово, но очень длинно.

Далее эта милая пограничница, поняв, что если мы сами будем заполнять все бумаги, то это затянется до вечера, быстренько заполнила всё сама, не теряя жизнерадостности. Затем пришла группа с собакой. Они не столько досмотрели машину, сколько ознакомились с ней. Все процедуры заняли не больше часа, и нас впустили в Россию.

Мы были очень рады, что  пересекли границу засветло, и у нас было время спокойно доехать до Великих Лук, где Инго нашёл для нас стоянку для ночлега. Дорога, а это была федеральная дорога, была абсолютно прямой и, как отметил автомобилист Инго, очень хорошего качества. Машин было не очень много, ехали мы спокойно и в Великие Луки въехали тоже засветло.

Сразу поехали на стоянку к гостинице на берегу Ловати и пошли прогуляться по окрестностям. Для меня как русской было очень приятно окунуться к атмосферу города – он очень русский, тенистый, хлебосольный с большим количеством булочных и кафе, магазинчиков, и очень чистый. Конечно, это не Москва с её высоким уровнем жизни. Великие Луки – город небольшой и скромный. И мне показалось, что городу не очень повезло с градоначальством. Ведь в Великих Луках много промышленных предприятий. Продукцию Великолукского мясокомбината можно купить даже в Москве, их машины мы встречали на дорогах на всём протяжении нашего пути, то есть это крупный комбинат, и он не единственный. А улицы города, хоть и чистенькие, но нуждаются то тут, то там в ремонте. Неужели так трудно положить новый асфальт, хотя бы на той же площади Ленина, возле которой мы нашли стоянку? А в остальном мне город понравился: много молодёжи с детьми, много велосипедов на улицах, люди  одеты хорошо, лица приветливые и спокойные.

Инго немного задело, что на наш кемпер никто не обращает внимания. Ну, как никто… Дети не старше пяти лет и пожилые женщины проявляли восторг (дети) и интерес (женщины) к нашему транспортному средству. Остальные отнеслись к нему довольно-таки прохладно. Инго хотелось больше признания от населения, мне – нет. Дело в том, что наши велосипеды были закреплены с внешней стороны, сзади. И я по старой привычке считала, что их могут спереть. Так вот, могу заявить ответственно: в России никто не пытался спереть наши велосипеды, на всём протяжении нашего пути.

Спокойно переночевав на берегу живописной Ловати, мы утром отправились дальше. До Москвы было шестьсот километров, и Инго собирался их проехать за один день, что было вполне реально. Дорога и дальше была совершенно прямой, как будто её провели по линейке, и замечательного качества. И в семь часов вечера мы действительно приехали в Москву. Мы встретились с моим сыном, посидели с ним в ближайшем кафе за ужином, потом – а  уже стемнело – отправились к дому моей доброй приятельницы Ады, возле которого и собирались простоять всё время нашего пребывания в Москве.



Так прошёл наш переезд из Германии в Москву, и он прошёл, благодаря организаторским способностям Инго и его мастерству как водителя, просто замечательно.


На кемпере по Москве можно ездить, как на обычной машине, как показали дни нашего пребывания в Москве. Мы так и делали.

Во-первых, мы побывали в Новоиерусалимском монастыре под Москвой. Я слышала, что его отреставрировали, и очень хотела и сама его увидеть, и Инго показать. Красоты этот монастырь необыкновенной! И главный собор (копия Храма Гроба Господня в Иерусалиме), торжественный, радостный, светлый, с высокими сводами, с кувуклией, с богатыми иконостасами в приделах. Сюда нужно приезжать всей семьёй, с детьми. Здесь есть что осмотреть, есть где погулять. И в замечательной трапезной можно пообедать.

Самое интересное, что мы проделали в Москве – мы проехали по ней на велосипедах, и это было классно! В первый раз мы от Мосфильмовской доехали до Парка Культуры, по берегу Москва-реки. Погода была солнечной, ясной. Вообще, нам с погодой в Москве повезло. В тот первый раз мы поездили по парку, пообедали в корейском кафе (у нас таких в Германии нет) и поехали обратно. Как много людей ездят в Москве на велосипедах, на разных самокатах и роликах! Как здорово вдруг сделать остановку на берегу и посидеть в тенёчке на лавочке. Людей много, но никто никому не мешает. И это плюс большого города: в нём всем есть место.

Во второй раз мы проехали по этому же маршруту, но через метромост перешли на другой берег и доехали уже до Красной площади. Инго осуществил свою мечту, он давно мечтал освоить Москву на велосипеде, и в этот приезд нам это удалось. Конечно, в Москве пока не везде есть велосипедные дорожки, но и в Германии они не везде есть. В этом случае велосипеды едут по проезжей части. Откровенно говоря, я боялась ездить по Москве по проезжей части, но мои страхи оказались напрасными: где бы я ни ехала вместе с машинами, это было совершенно не опасно, я чувствовала себя абсолютно спокойно и уверенно.

На Красной площади, где мы задержались для небольшой прогулки и обеда в итальянском ресторанчике, произошло чудо: я встретила свою коллегу Эльзу из Ганновера. Мы долго обнимались, ахали и охали. Ведь это и впрямь невероятно –  встретить в многомиллионном городе человека, который в это же самое время случайно приехал сюда из Германии.

О Москве можно рассказывать долго: и какое сильное впечатление произвела на меня выставка Репина в Третьяковке на Крымском валу, и как понравилось Инго покупать разливное пиво в магазинчике по соседству, и какой это шумный и счастливый город со множеством молодых людей. Мы даже съездили в гости к моей подружке Лене на дачу на Оку. И там тоже было здорово! Участок не просто примыкает к лесу, а как будто сам является частью леса. И у нас был целый день и целый вечер: и для осмотра дачи и участка, и для шашлыков, и для воспоминаний.

В  Москве мы провели неделю, а потом поехали на север, потому что конечной целью нашего путешествия была, как это ни покажется странным, Финляндия. Но до неё нам было ещё ехать и ехать.

Выехали мы с утра пораньше и поехали сначала в Клин, потому что Инго хотел обязательно заехать в музей Чайковского. Я целиком и полностью разделяла его желание, потому что, к стыду моему, родившись и прожив в Москве полжизни, я так и не нашла времени съездить к Чайковскому в Клин. Но нас ждало разочарование: музей, обычно работающий без выходных, был закрыт на санитарный день. Территория музейного комплекса была окружена литым чугунным забором,, так что мы, кроме административного корпуса, ничего не увидели. Но поняли, что территория очень большая и что здесь есть что посмотреть. Так что у меня теперь есть цель для следующих приездов в Россию. Вернее, таких целей у меня три: Клин, Мелихово и Спасское-Лутовиново. Программа обширная, но буду надеется, что жизнь даст мне такую возможность.

Мы немного постояли на парковке возле музейного комплекса, познакомились с одной молодой семьёй из Вены, которой не повезло так же, как и нам, и поехали себе дальше.

Следующую ночёвку Инго запланировал в Великом Новгороде. Туда мы и направились. По дорожным указателям я видела, что мы проезжаем мимо старинных русских городов, таких как, например, Тверь. И я убедила Инго заехать в Тверь, против чего он и не возражал. Мы приехали на набережную Волги и увидели на противоположном берегу, при ясной солнечной погоде, очень красивые монастыри, видно, недавно отреставрированные. Купола празднично блестели на солнце, Волга торжественно несла свои воды – Тверь потрясающе красивый город. Старинные купеческие дома на высоком берегу Волги частично отреставрированы, но пока не все. Хочется надеяться, что город вскоре  вновь обретёт свой исторический облик, что  средства на это найдутся.

Когда выезжаешь из Москвы и заезжаешь в города поменьше, сразу видно, что Москва – очень богатый город. Она развивается и отстраивается стремительными темпами, хорошеет на глазах. Москва – как   государство в государстве. А вот в провинции не так много денег. Здесь и темпы развития совсем другие. И хотя мы видели и в Твери, и в Торжке, куда мы тоже заехали: вот прекрасно отреставрированная площадь со старинными купеческими домами – но хотелось бы, чтобы именно малым городам уделялось  больше внимания – ведь каждый из них такой самобытный, такой душевный, такой русский. И хочется, чтобы  все увидели и  полюбили их.

На что мы ещё обратили внимание: церкви, монастыри восстанавливаются быстрее. Откровенных, брошенных развалюх среди них мы не увидели. Даже если это развалюха, то она уже стоит в лесах, о ней уже заботятся. Что – у церкви денег больше, чем у города? Или дело в хозяйствовании? В Торжке на улочке с очаровательными, но сильно нуждающимися в ремонте домиками мы заехали в монастырь, который в настоящий момент уже реставрируется. Там мы зашли в уже открытую для посетителей трапезную и тут же влюбились в неё: в деревянные столы и лавки, в глиняную посуду – в такой по-настоящему русский интерьер. Мы прекрасно (и дёшево) пообедали, и так нам было хорошо, и так не хотелось уходить. И так было везде: храмы и монастыри уже пришли в себя после многих десятилетий гонений, а малые города в целом пока нет. Изменения заметны, но хотелось бы уже побыстрее.

Ближе к вечеру мы приехали в Великий Новгород. Инго нашёл для нашего кемпера стоянку у самого Монумента Победы, и там мы и заночевали. Наутро мы отправились, конечно, в Новгородский кремль (детинец), подробно осмотрели его. Потом поехали в Свято-Юрьев мужской монастырь, а оттуда – в музей народного деревянного творчества. В городе очень много туристов, среди них множество самих россиян. Интерес жителей России к своей стране я могу сравнить с интересом финнов к своей Суоми. И там, и у нас  основная масса туристов – сами финны и россияне, в то время как в Европе это китайцы и японцы. Приехать сейчас во Флоренцию, Венецию или Страсбург безумию подобно – там реки туристов из Азии, буквально ногу поставить негде, европейцев же по пальцам пересчитать можно. Конечно, Москва и Питер (особенно Питер) тоже переполнены, а вот в малых городах пока спокойно и очень уютно. Естественно, видели мы тут и иностранцев, но они именно в комфортном количестве – городскую кассу пополняют, но ощущения Вавилонской башни не создают.

Что касается нашего впечатления от Великого Новгорода, то город, конечно, потрясающий, с богатейшей историей, красивый. Но так же, как и в других «нестолицах»,  ещё много стройплощадок и реставрационных работ. И хотелось бы, конечно, чтобы уж поскорее эти работы закончились и город засиял  полным блеском.

Мы ещё поездили по городу на нашей машине. Старые площади и улицы в прекрасном состоянии.

На что мы обратили внимание в малых городах – везде сохранены памятники Ленину, они стоят по-прежнему на центральных площадях – страна уважительно относится к своей истории, и это радует. Радует спокойное отношение россиян к историческим персонажам. Слава Богу, закончилась бесовщина со стремлением всё разрушить и всё перелицевать. Умна не та нация, которая разрушает и проклинает, а та, которая переваривает и делает выводы. И Ленина Россия уже «переварила», «переваривание»  же Сталина  ещё продолжается. Как ни одиозна эта фигура, как она ни отвергаема (по праву), но и эту страницу истории сознание России переработает и перевернёт. Я уверена.

Выехав из Великого Новгорода, Инго решил ехать в Питер по новой платной автомагистрали. Мы на неё выехали и поехали по ней с большим комфортом: дорога хорошая, машин мало, стоянки для отдыха удобные, с туалетами.

Тут надо сделать лирическое отступление и рассказать об одной Ингиной привычке. Инго любит дёшево заправляться. «А кто не любит?»  – поинтересуется любознательный читатель. И будет прав. Но любовь такая интересная штука: она несёт в себе не только удовольствие, но и вполне конкретные риски. Так же и любовь к дешёвому дизельному топливу, а по-русски – к солярке. Инго сначала заливает где-нибудь дёшево полный бак, а когда приходит время новой заправки, начинает искать, а где здесь подешевле. «Подешевле» может не встречаться довольно долго. И уже пару раз так бывало, что мы застревали на автобане, к счастью, успев съехать на обочину. А это деяние в Германии наказуемо. Аргумент:  автомобилист обязан думать о заправке бака своей машины, чтобы не создавать аварийных ситуаций. Причём, на автобане другую машину остановить нельзя, поэтому один раз пришлось вызывать службу ADAC и заправляться втридорога. А ещё пару раз Инго вливал в бак бутылку рапсового масла, а потом ехал до ближайшей заправки, уже не особо следя за дешевизной. Вот такая экономия выходит иногда.

В России же бывает так, что от одной заправки до другой нужно ехать не несколько километров и не несколько десятков, а и до сотни километров доходит – уж  больно большая территория. Инго, понятно, этого не знал.  Кроме того, на новой автотрассе заправки ещё не везде открылись, где планировались. Так и получилось, что в какой-то момент Инго выяснил, что дизеля осталось на 18 километров, а заправки всё не было и не было. Пришлось съехать с автотрассы и искать ближайшую заправку. К счастью, в России Инго не нужно было экономить: здесь солярка  в два раза дешевле, чем в Германии.

Ехали мы по федеральной дороге, проложенной в очень живописном  лесу. Смеркалось. Машин практически не было. Населённых пунктов с магазинами и заправками тоже. Машине осталось ехать последние 500 метров. «Шеф, всё пропало!» - мне кричать  как-то не хотелось – я решила просто положиться на провидение. Ведь оно всех когда-то куда-то выводит. Инго с отчаяния съехал в первую попавшуюся деревню, чтобы там просто заночевать, а с утра уже думать, как жить дальше.

Тут я хочу сделать ещё одно лирическое отступление и поразмышлять об особеностях мужской и женской психики. Всем известно, что мужчины в среднем живут меньше женщин. Мне достаточно было понаблюдать за Инго, чтобы понять,  почему. Когда женщина попадает в нештатную сложную ситуацию (я, например), у неё происходит выброс гормона стресса. Это настолько неприятно, что женщина (я) старается не попадать в такие ситуации: она думает на несколько ходов вперёд, чтобы их избежать. Стресс – это ведь и перегрузка нервной системы, и сердечно-сосудистой. Женщина не может себе позволить такую роскошь – попасть в сложную рискованную ситуацию, потому что она отвечает за потомство. А вот мужчина может. Потому что природа именно ему отвела роль первопроходца. Поэтому мужчины и живут меньше: они больше рискуют и не защищены от гормонов стресса.

Я смотрю на Инго и вижу, что он ни о каких ходах даже не думает – живёт чуть ли не по принципу русского «авось». О чём это говорит? У него нет реакции отторжения на выброс гормонов стресса. Мужчины так скроены. Иначе, если бы всё человечество сидело в своей пещерке и боялось сделать шаг вправо, шаг влево, то оно  до сих пор сидело бы в этой пещерке. Так что разделение человечества на два пола – штука прогрессивная и справедливая.

Вернусь к глухой русской деревне по дороге из Москвы в Петербург. Это была деревня с одной улицей между двумя рядами домов. Улица – это сильно сказано. Мы хоть и ехали по ней, но ни асфальта, никакого другого покрытия на ней не наблюдалось. Удивительно, но улица поросла травой и смотрелась очень живописно. Покой пронизывал это поселение. Дома, как на картинке – с заборчиками и со множеством растительности за ними, с завалинками. За одним забором мы увидели пожилую женщину, работающую в своём огороде. Увидев нашу машину, она поспешила к нам и обеспокоенно спросила, что случилось. Я обрисовала ситуацию и спросила, можно ли нам остановиться на ночёвку возле её дома. Она с радостью разрешила, но спросила, а как мы собираемся выходить из данной ситуации с соляркой, что собираемся делать. На данный момент у нас не было никаких планов на ближайшее будущее. И тогда женщина нам сказала, что на другом конце деревни стоит сельскохозяйственная техника и там наверняка есть солярка. Нам стало интересно, но вопрос был в том, сможем ли мы доехать до другого конца деревни.

Мы таки доехали и действительно обнаружили несколько тракторов и другую технику. Людей рядом не было. Мы постучались в ближайшие дома, но нам никто не открыл. Но видно, наше появление в деревне не осталось незамеченным, и вскоре к нам подошёл парень из одного из дальних домов. Он с пониманием отнёсся с нашей проблеме, принёс канистру солярки, шланг и заправил наш кемпер. Так что нам не пришлось ночевать в деревне, и мы поехали дальше.

Это была обычная русская деревня: не богатая, но и не бедная – обычная . Дома были аккуратными, ухоженными, во дворах перед домами множество цветов. Некоторые дома были побогаче – с литыми воротами, и в общем всё выглядело хотя и скромно, но очень достойно. На Инго этот заезд в деревню произвёл неизгладимое впечатление. Мне знакома русская милота, сердечность, а Инго встретился с ней первый раз. И всю дорогу до Питера вспоминал, восхищался, сделал небольшое видео о деревне и поставил его на свою страницу в фейсбук.

А я всё спрашивала себя: а в чём здесь дело? Ведь в Германии люди тоже очень участливы, тоже всегда готовы помочь, а Инго растрогался чуть ли не до слёз от трогательного участия пожилой женщины в судьбе совершенно незнакомых ей людей, от не рассуждающей готовности парня нам помочь. В Германии люди действительно замечательные (большинство), но их участие часто идёт от головы: они помогают, и помогают с удовольствием, потому что знают, что надо помогать. Пожилая женщина из деревни по дороге в Питер тоже знает, что надо помогать. Но она тут же впустила нас в своё сердце, стала за нас переживать и даже расстроилась вместе с нами. А когда мы проезжали после заправки мимо её дома и помахали ей рукой – как она обрадовалась, с какой радостью стала махать рукой нам в ответ! И Инго, не понимающий ни слова по-русски,  почувствовал, что участливость в России идёт вот от этой милоты, от сердца, от души.

И уже к вечеру мы въехали в Питер. Продирались сквозь пробки, долго ехали через весь город, проехали по Невскому и приехали на Конюшенную площадь. Именно на Конюшенной площади Инго нашёл для нас стоянку на ночь. Я сначала не верила, что такое возможно: стоим практически в центре города, слева Спас на Крови. Но на просторной стоянке позади Спаса мы действительно заночевали. Перед сном мы ещё вышли на набережную Мойки, прогулялись по городу. Дело в том, что наутро я собиралась к Пушкину, и от Конюшенной площади до набережной Мойки, 12 было четыре минуты пешком.

Я не много раз была в Ленинграде, в Санкт-Петербурге – в Питере. И каждый раз у меня так и не получалось сходить в музей-квартиру Пушкина. Но в этот раз я сказала Инго, что обязательно пойду в музей с самого утра и какая бы длинная очередь там ни была, я обязательно попаду к Пушкину.

Я так и сделала. Пришла в музей к самому открытию и попала! Сначала я сомневалась: идти ли с экскурсионной группой или взять аудиогид и ознакомиться с музеем в одиночестве. Я склонилась к общей экскурсии, потому что хотела послушать «живой» рассказ. И не пожалела. Музей замечательный! Очень трогательный, очень настоящий. И как много людей приезжают к Пушкину со всей страны, как много школьников! Вернувшись на Конюшенную, я ещё зашла в церковь Спаса Нерукотворного Образа, где отпевали Пушкина. Храм необыкновенный. Он расположен на втором этаже, очень светлый, величественный, даже какой-то европейский.

Но кое-что мне ещё хочется сказать о Питере. Так сказать, первые впечатления по приезде в город. После Москвы, шикарной, вычищенной до блеска, Питер смотрится  бедным младшим братом. А ведь это не так! Питер, хоть и младше Москвы, по-настоящему европейский город – это и архитектура, и, откуда ни посмотри, водные просторы – Нева, другие реки, Финский залив. Но когда приезжаешь в Питер после Москвы, сразу видишь, что у Питера меньше денег. Много обшарпанных домов, не такие чистые, как в Москве, улицы. Вы посмотрите на московских дворников-мигрантов: какие они подтянутые, работают быстро, энергично, какая чистая  на них униформа. На Конюшенной мы тоже увидели одного дворника-мигранта. Он сидел, сгорбившись, прямо на асфальте, в грязной одежде (какая там униформа!), его метла лежала рядом с ним, и он что-то ел из старого целофанового пакета. В Москве такую картину представить себе невозможно. Очень жалко старые дома и исторические здания (на Конюшенной площади, например), жалко, что не находится денег на их реставрацию – ведь они стоят и ветшают дальше, и отложенная на будущее реставрация будет стоить ещё дороже.  А ведь Питер – самый посещаемый туристами город России, он может сам себя озолотить.  Что-то не так в городе с налогами, куда-то не туда они уходят. Жалко, жалко...

В тот же день мы поехали дальше. До Финляндии, до Лаппеенранты,  нам оставалось ехать 200 километров, но Инго запланировал ещё одну ночёвку в России – в Выборге.

Двести километров - это сущая ерунда по сравнению с шестью-семью сотнями километров в день, которые обычно проезжает Инго в путешествиях на большие расстояния. Ехали мы днём и поэтому любовались пейзажами за окном нашего кемпера, пустынными северно-карельскими пейзажами. Мы и Финляндию любим за эти пейзажи. Пустынность, одиночество – это, во-первых, покой и отдохновение. Во-вторых, это возможность для человека почувствовать себя органичной частью природы. И ещё возможность подумать, так сказать, о вечном – отрешиться от суеты, утомляющей, измельчающей – посмотреть на небо и вдруг увидеть его.

И ещё я вдруг вспомнила одно высказывание Михаила Осоргина, чудесного  писателя первой русской эмиграции, автора «Сивцева Вражка». В «Повести о сестре» он упомянул о том, что ему довелось поездить по Европе, близко познакомиться с природой многих европейских стран. И она хороша, эта природа. И вдруг, как крик: но то, что есть у них, в России есть намного больше и намного красивее. И ведь верно: та финская Карелия, куда мы приезжаем каждое лето, есть и у нас. Чего у нас нет? Всего в изобилии. И у нас есть возможность в течение нашей жизни всё это увидеть! Надо только не лениться, путешествовать  и иногда вспоминать о небе, о вечности – ведь жизнь такая короткая.


В Выборг мы приехали засветло и остановились на парковке на центральной площади. Тут же пошли и осмотрели здание рынка – старинное, красивое. Походили по окрестностям. Зашли пообедать в обычную столовую, нам понравилось: вкусно и дёшево.

В Выборге много финских туристов. Им можно приехать в Выборг без визы. Они приезжают, ночуют в центральной гостинице, ходят на экскурсии по городу. И выборчане тоже имеют возможность приехать в Лаппеенранту по каналу на теплоходе – тоже без визы. И финны, и русские активно пользуются этой возможностью.

Финско-русскую границу мы преодолели успешно. У молодого финского пограничника побелели было глаза, когда он увидел в нашей машине георгиевскую ленточку. Но мне было на него наплевать.  Потом он понял, что я русская, и слегка успокоился – видимо, научился засовывать свою русофобию куда подальше. Жизнь научила.

В Финляндии мы провели, как обычно, месяц.  В этот раз лето в Финляндии было прохладным. Москва изнемогала от жары, вся Европа превратилась в Испанию – а мы ходили в курточках, да ещё и с капюшончиками, потому что частенько шли дожди.

С дарами природы тоже было всё необычно. Там, где я всегда находила грибы, землянику, бруснику, не было ничего. То есть, вообще ничего. В Пункахарью нашлись лисички, и я была счастлива. Опять же в Пункахарью уродилась брусника – можно было сесть посреди зарослей и собирать, собирать, собирать… Но брусника – такая ягода, что её одну много не съешь, её нужно смешивать с другими ягодами. По дороге в Савонлинну мы неожиданно набрели на заросли голубики – у нас она редко встречается, и её часто путают с черникой. Они действительно похожи. Только голубика крупнее, похожа на капельку – продолговатой формы – и имеет специфический запах. И ещё её мякоть зелёного цвета, а мякоть черники красная. Чернику я нашла только в одном месте – возле  пустынного пляжа недалеко от Лаппеенранты. Так что смешивать ягоды у нас получалось, и мы жили в Финляндии привычной жизнью – на подножном корму, изредка заезжая в супермаркеты.

Я ещё слетала на один день в Москву, а потом мы через Швецию вернулись на пароме в Германию. Мы проехали этим летом на нашем кемпере шесть тысяч километров, и мы поняли, что на кемпере приезжать в Россию не только можно, но и нужно. В России можно столько всего увидеть! Здесь такая разнообразная природа, столько интересных городов. Кроме того, солярка в России в два раза дешевле, чем в Германии, а еда вкуснее и здоровее (это отметил Инго). И мы обязательно приедем в Россию на кемпере ещё раз.