Тайна свободы

Свобода – от Бога:
свобода есть печать нашей причастности Божеству,
совершеннейшее создание Бога, шедевр Творца.
В.Н. Лосский

…где Дух Господень, там свобода
 (2 Кор. 3:17).

                Нет тайны, которая бы так потрясала ум и волновала сердце, своими истоками уходила бы в столь неизмеримые метафизические высоты и имела бы столь величайшее практическое значение, равно как и нет дара, более желанного, прекрасного и драгоценного для сердца человека, чем свобода, но вместе с тем нет тайны более грозной и трагической, и нет дара более искусительного и страшного, чем свобода со всеми ее парадоксами. Тайна свободы – это бесконечная тайна, в которой, как в фокусе, сходятся и скрещиваются все философские и богословские проблемы – проблемы этики и метафизики, антропологии и гносеологии, историософии и сотериологии, без свободы немыслимо христианское учение о Церкви и спасении, непонятно миротворение, грехопадение и искупление, без нее невозможна теодицея и нет смысла жизни и исторического процесса.  Свобода – это величественный Божий дар, знак богоподобия человека и его самовластие, способность самоопределения, избрания и творчества, но в то же время свобода – это этическая и метафизическая проблема, неизъяснимый парадокс, она есть крылья духа, возносящие человека над тяжестью земного мира, и тяжкое бремя, ибо свободная личность несет нравственную ответственность за всю свою жизнь. Свобода – бесценная святыня, ради нее люди приносили в жертву свои жизни и шли на героические подвиги и мученичество, воспевали ее в песнях и стихах, мужественно  и самоотверженно боролись за нее, ведь рабство воспринимается человеком как зло, и он всегда ищет освобождения – социально-политического, творческого и духовного – вся история есть путь к свободе, но вместе с тем, людей раздавливает тяжесть свободы. По слову Великого Инквизитора из романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: «нет заботы беспрерывнее и мучительнее для человека, как, оставшись свободным, сыскать поскорее того, пред кем преклониться», и «нет у человека заботы мучительнее, как найти того, кому бы передать поскорее тот дар свободы, с которым это несчастное существо рождается». Известный психолог и социальный мыслитель Эрих Фромм в своей книге «Бегство от свободы» высказал парадоксальную мысль: люди восхваляют свободу и почитают ее за непреложную ценность, но на самом деле многие из них страшатся свободы, они легко жертвуют свободой во имя житейского счастья, материального благополучия и комфорта, ради общественного порядка и политической стабильности, а  из страха перед свободой возникают тирании и диктатуры  с вождями, жаждущими властвовать над людьми, и толпами покорных рабов, слепо исполняющими их волю. Русский философ Николай Бердяев верно писал, что «человек ищет свободы, в нем есть огромный порыв к свободе, и он не только легко попадает в рабство, но он и любит рабство. Человек есть царь и раб…Человек – раб потому, что свобода трудна, рабство же легко». Свобода есть высочайшая ценность и идеал, но она таит в себе страшный парадокс: желание свободы ради свободы оборачивается ее вырождением в своевольный произвол и наполняет душу человека мучительным ощущением пустоты неприкаянной свободы и невыносимой скуки существования, лишенного смысла, ведь человек жаждет не только обладать свободой и быть свободным, но и знать, для чего она ему дана, творчески реализовать свою свободу во имя высшей цели. В современном мире мы со всех сторон слышим выражения «свобода слова», «свобода печати», «свобода мысли», «свобода совести и веры», «свобода любви» и «свобода самовыражения», но сущность свободы так и остается до конца непостижимой тайной, волновавшей умы величайших мыслителей человечества на протяжении веков и тысячелетий. Что такое свобода, в чем ее тайна и откуда она возникла в нашем мире?  Таинственное слово «свобода» имеет множество смысловых значений и порой люди, говорящие о свободе, вкладывают в это слово совершенно разные понятия, идеи и смыслы. В индийской религиозно-философской мысли, представленной Упанишадами и Ведантой, свобода – «мокша», есть отрешенность от земного бытия, освобождение от сансары – колеса перевоплощений и круговорота рождений и смертей, слияние с Абсолютом и растворение личного «я» в Божестве. В буддизме свобода есть освобождение от пристрастий и привязанностей к суетному миру, исход из бытия и достижение нирваны – состояния невыразимого покоя вне времени и пространства, вне паутины желаний и бесконечного круга перерождений,  избавление от всех страстей и желаний, от самой воли к жизни и исчезновение в великой пустоте. Древние греки и древнеримские философы-стоики полагали, что свобода заключается в покорности судьбе – Эсхил, Софокл и Еврипид, Эпиктет и Сенека были убеждены, что неумолимый рок властвует над богами, героями и людьми, но покорных судьба ведет, а непокорных – тащит. В трагедиях древнегреческого драматурга Эсхила провозглашается, что нельзя притупить меч судьбы – сам бог-громовержец Зевс, гордый царь Олиппа, не уйдет от предрешенного, и мудр тот, кто чтит безропотно предначертанное роком. Древний философ-стоик Эпиктет утверждал, что человек делает не то, что хочет сам, а что предопределено ему судьбой. Святитель Иоанн Златоуст проницательно писал, что вера в неотвратимый рок – в то, что судьбы всех людей предрешены и они, подобно несчастному Эдипу, не могут ничего изменить, как бы ни пытались, является языческим фатализмом и неприемлемо для христианского миросозерцания. В представлении Сократа свобода реализуется в самопознании, открывающем идею того, каким человек должен быть, а, следовательно, свобода заключается в разумном следовании добродетели. Для гедонистов и эпикурейцев свобода – это возможность исполнять свои желания и наслаждаться жизнью – брать от жизни все, не знать забот, тревог и волнений. В диалоге «Государство» Платон образно сравнивал весь чувственный мир с пещерой, а людей – с узниками, скованными цепями и видящими лишь тени, но если человек начинает философствовать – искать Истину, то он сбрасывает оковы, отворачивается от театра теней и обращает взор к выходу из пещеры, начинает долгое восхождение из нее и душа его поднимается до созерцания умопостигаемого мира и высшего Блага, обретая истинную свободу. С точки зрения Плотина – величайшего философа блистательной Александрии III века нашей эры, свобода есть освобождение от уз плоти и исход из материального мира к Единому – Богу и высшему Благу, но это высшее Благо есть не личный Бог Библии, имя Которому – Любовь, а лишь абстрактный Абсолют. Философ-рационалист Бенедикт Спиноза, а вслед за ним Гегель и марксисты определяли свободу как осознанную необходимость, что в сущности являлось отрицанием свободы человеческого духа, ее диалектическим превращением в свою противоположность и упразднением. Нет ничего удивительного в том, что такой иррационалист и волюнтарист как Лев Шестов, со всей иронией и блеском своего ума и пылкостью своего сердца восстал против власти схематизирующего рассудка и всей рациональной философии от Сократа, Платона и Аристотеля до Спинозы, Гегеля и марксистов, заявив, что хоть наш разум ищет во всем необходимое, закономерное и целесообразное, хочет все систематизировать и свести грандиозную таинственность Божьего творения к единообразию, но нельзя изгнать чудо, тайну и свободу из мира, история мира – поле действия свободы, ее непредсказуемый ход не подчинен необходимости и не расписан, а в нашей жизни есть место чудесному и неизъяснимому. Для христианина высшая и истинная свобода – это свобода во Христе, освобождение от уз греха и смерти, от пристрастия к суетным и преходящим вещам, пребывание с Богом и обожение, обретение святости и совершенства, через стяжение Святого Духа и  познание Истины, ибо как сказано в Священном Писании, «где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17), «познаете Истину, и Истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). Понятие «свобода» многогранно как сверкающий алмаз, оно настолько загадочно и настолько емко по смыслу, что в метафизике свободе обычно противостоит необходимость, в этике –ответственность, в политике – деспотизм и диктатура, в социальной жизни – угнетение и рабство. Человек ищет свободу и не может без нее жить, он тоскует о свободе, как узник, заключенный в темнице, жертвует ради нее своей жизнью, но он же страшится свободы и попирает ее, продает свободу – первородство духа за чечевичную похлебку материальных благ, дорожит свободой и мучается ею, обоготворяет ее и проклинает, стремится познать ее тайну и в трепете замирает перед ее таинственностью и неизъяснимостью.
                Свобода – это самовластие духа и способность определяться из себя самого – дар самоопределения, теснейшим образом связанный самосознанием, она охватывает всего человека и весь его внутренний мир – всю личность во всех гранях ее бытия. Размышляя о тайне свободы, люди с давних времен задавались вопросом – свободна ли воля человека – существа, живущего в мире, где правит закон причинности, ибо, если жизнь человека вплетена в сложную и грандиозную систему причинно-следственных связей, то может быть и его воля не свободна, а строго детерминирована. Весь материальный мир – это «темное царство физической необходимости», как метко сказал Плеханов, мир, опутанный паутиной причинно-следственных связей и законов, а значит, свобода – это величайшее чудо, ее не должно быть в нашем мире. Неудивительно, что Иммануил Кант пришел к мысли, что «свобода принадлежит не эмпирическому, а единственно умопостигаемому миру». С физической точки зрения человек – явление материального космоса, он живет в непрестанных заботах и волнениях, находится под влиянием внешней среды – природной и социокультурной, и пребывает во власти физических законов, но с метафизической точки зрения человек является свободной и самоопределяющейся личностью, он не может удовлетвориться ничем земным, его душа тоскует по вечности и имеет духовные нужды. По суждению Бенедикта Спиноза, человек не может преодолеть законов природы, а свобода воли, способная преображать мир, есть лишь иллюзия сознания, ибо, если бы подброшенный ввысь камень обладал сознанием, то мог бы подумать, что падает по собственной воле. Немецкие философы Лейбниц и Фихте были убеждены, что все события настоящего исторического момента предопределены длинной цепью событий прошлого, а будущее предопределяется тем, что происходит в настоящем, и сало быть, все детерминировано и в бытии нет места для свободы. Для христианского миросозерцания неприемлем детерминизм во всех его видах, в том числе и историософский, ведь история – это величественная и таинственная драма, имеющая начало и конец – эсхатоогическое завершение, в истории не все закономерно и не все предопределено Богом, но есть место непредсказуемости и свободному выбору, а каждая личность – каждый человек, демон и Ангел свободно действует на арене истории, отсюда – сложность истории, в которой есть место не только целесообразному, но и трагическому. Немецкий философ-иррационалист Шопенгауэр отказывал человеку в свободе воли и исповедовал психологический детерминизм, полагая, что человек есть продукт врожденного характера и обстоятельств – окружающей среды, воспитания и жизни, а его волю всецело определяют мотивы: «Нет воли без мотивов, и поэтому не существует свободной воли. Именно здесь – неопровержимая крепость детерминизма. Ибо человек всегда следует своим мотивам». Детерминисты уверены, что свободная воля человека и его свободный выбор, всякий поступок и даже всякое желание определяется сильнейшим мотивом – «инстинктом самосохранения», «жаждой наслаждения», «волей к жизни», мечтами и страстями, фобиями и маниями, но тогда, человек, столкнувшийся с двумя одинаково сильными мотивами, оказался бы в печальной и трагикомической ситуации буриданова осла, бессильного сделать выбор между двумя одинаковыми связками сена. Психологический детерминизм неизбежно завершается идололатрией закона причинности и отвергает свободу воли человека и суверенность его духовной жизни, но человек – это не клубок страстей и влечений, а личность, обладающая самосознанием, способная возвышаться над влечениями и страстями, над наследственностью и воспитанием, разрывать сети причинно-следственных связей, творить нечто новое, небывалое и непредвиденное. Русский религиозный философ С.А. Левицкий в книге «Трагедия свободы», писал, что  свобода составляет внутреннюю природу «я» человека, она есть сущность духа, а человек есть субъект свободы и верховный арбитр, определяющий целенаправленность каждого свободного акта мысли, желания, выбора, поступка. Свобода воли – это неоспоримый факт нашего самосознания, и нет ни одного человека – будь он молод или стар, будь он просвещенный философ или дикарь – который бы не осознавал себя свободным существом и не понимал бы неоценимую ценность свободы. Исследователь А. Стадлин с иронией замечает, что детерминистское отрицание свободы воли человека возможно только в теории, но на практике оно сразу оказывается несостоятельным: «Когда мне покажут приверженца теории необходимости, который на преднамеренный удар палкой станет смотреть совершенно так же, как на случайный ушиб, причиненный ему падением камня, то есть который убежден, что действие его было необходимым следствием предыдущей причины, простое естественное явление, не более, - тогда я поверю, что существует на свете убежденный искренний отрицатель свободы». Преподобный Ефрем Сирин говорил, что если человек исследует тайну свободы и углубится в душу свою, то обнаружит свое достоинство и познает, что является свободным, а всем, кто сомневается в свободе воли надо осознать, что если они мыслят и задают вопросы, то являются свободными, ведь дискуссии и философствование – дело свободного существа. Литовский философ А. Мацейна утверждал, что люди могут размышлять и задаваться вопросам о сущности и смысле свободу именно потому, что они – свободные личности, и если бы они не были свободны, то в их сознании никогда бы не возникло и понятия свободы – свободу нельзя вывести из материального мира и из рассудка, мыслящего через категории пространства, времени и причинно-следственных связей, свобода – не от мира сего, ее нельзя рационально доказать, но можно духовно ощутить и осознать ее действительность. Как справедливо замечает А. Мацейна, сущность свободы апофатична – непостижима и неопределима, но свобода реальна и изначально присуща личности, что же до мотивов, то они не определяют волю и не являются источниками свободных действий, а лишь оправдывают или не оправдывают  эти действия на суде совести и разума, и если они оправданы то совесть спокойна и благожелательна, если же нет, то внутри человека поднимается буря, его начинает терзать «змея сердечных угрызений», как выразился А.С. Пушкин, его начинают терзать муки совести.
                Святитель Илия Минятий учил, что свобода есть непостижимая для разума тайна, ее загадочность – бесконечна, но тайна эта открывается в том, что человек есть богоподобная личность, возвышающаяся над материальным миром: «человеку, созданному по образу и подобию Божию, дарована свободная воля. Он – не только частица вещества, организованная в живое существо и подчиненная, как все в вещественном мире, закону причинности. Он – носитель того таинственного и непостижимого начала свободы, которая делает его волю первопричиною тех или иных действий, ничем иным, кроме этой свободной воли не обусловленных. Поступки человека не механические явления физического мира. Они не есть автоматические следствия какой-то причины, вне воли заключенной, и не являются простым следствием физико-химических процессов в самом человеке, они определяются его собственной волей, ибо воля его, как начало свободное, является в причинном ряде явлений причиной в себе. Сам человек определяет тот или иной ряд явлений и несет нравственную ответственность за свои поступки, потому что поступить так или иначе, хорошо или плохо зависит от его собственной воли, он всегда выбирает сам. И не по формальному своему определению, а по существу, свобода – это одно из свойств души человеческой, которая, являясь единой по существу, как подобие существа Божия, имеет и подобие ипостасей, в существе своем оставаясь единой и неделимой». Несмотря на всю детерминированность материального мира, человек есть существо одухотворенное и свободное – и в темнице с Боэцием, и на гноище с Иовом, и на руинах Иерусалима с Иеремией, и в скитаниях с Моисеем, и на Кресте с распятым Христом – везде существует свобода самоопределения – узник может исполниться обидой на Бога и ненавистью ко всему миру или обрести надежду в вере и молитвах и утешение в высоких раздумьях и довери к Богу, уберегая свою душу от злобы, мстительности и отчаяния. Датский принц Гамлет – мыслитель с парадоксальным стилем мышления, восклицает в трагедии Шекспира: «Заключите меня в скорлупу ореха и я буду чувствовать себя повелителем бесконечности». Свобода – это состояние духа и внутреннее самоощущение личности: заключенный в темницу философ Боэций чувствовал себя свободным и творческим существом, философствующим и поэтически мыслящим. Известный отечественный писатель Варлам Шаламов, прошедший черех советские лагеря, рассказывал, что никогда не чувствовал себя таким свободным, как в тюремной камере. В любых жизненных обстоятельствах у каждого из нас всегда есть свобода, она – крест, возложенный нам на плечи Самим Богом. Человек приговорен к свободе и никто не может отнять у него свободы духа и права самоопределения. Живя на земле – в мире необходимости, человек рвется к свободе и вечно тоскует о ней, как царь, заключенный в темницу, он дорожит ей и воспринимает отсутствие свободы как аномалию и трагическую потерю, а ее саму как богоданную норму бытия, но он же – попирает ее ради суетных и преходящих житейских благ, страшится ее соблазнов и искушений.  Порой верующие люди задаются вопросом: зачем Бог создал человека свободным и дал ему возможность нарушить заповедь и вкусить запретный плод с древа познания добра и зла, зачем Создатель даровал человеку право самоопределения и выбора, который может ввести его в искушение, ввергнуть его в бездну греха и поставить на службу силам зла, и не лучше ли было бы вместо свободы – величественного и опасного дара, всемогущему Богу устроить так, что самоопределение каждого человека всегда бы совпадало со святостью и он бы не мог творить зло и избирать путь греха и погибели? Во всех подобных рассуждениях ясно прослеживается непонимание замысла Бога о человеке – Бог сотворил человека по образу и подобию Своему, наделил его разумом, бессмертным духом и свободной волей, дал ему во владении всю землю, всех зверей, пресмыкающихся, рыб морских и птиц небесных, дал мудрость наречь всех их и начертил нравственный закон на его сердце, даровал ему творческие таланты и умение любить и совершенствоваться в союзе с Творцом – стать сыном Божиим и богом по благодати, достичь святости и высшего совершенства – обожения: «Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего – все вы» (Пс. 81:6).  Как пишет Олеся Николаева – наша современная православная поэтесса, имеющая философский склад мышления: «Человек мог день и ночь поучаться Премудрости Божией, созерцать Божественную Красоту и всей бессмертной душой любить Господа Бога своего, Ему одному поклоняться и Ему одному служить, возрастая в премудрости и добре и вкушая радость своей свободы. Эта свобода человека столь дорога в очах Божиих, что Господь ничем не стеснил ее. Он захотел от человека свободной любви, свободного служения добру, свободного творчества. Бог и человек, конечно, не сопоставимы: Бог – всемогущ и всеблаг, а человек – немощная колеблемая былинка, персть... Но наделив человека свободной волей, Бог поставил его в такое положение по отношению к Себе Самому, что в какой-то момент человеческая воля и воля Божия становятся как бы равновеликими: человек волен сказать своему Богу: «Нет, я не хочу Тебе поклоняться и Тебе служить». И Бог не насилует человеческую волю. Именно в этом ключе разрешается великая схоластическая загадка: может ли Бог создать такой огромный камень, который Он Сам не может поднять? Таким огромным камнем оказывается человек с его свободной волей. Православное вероучение свидетельствует, что всеведущему Богу было заранее известно, что человек отпадет от Него, низвергнется в царство тления и смерти и все творение Божие подпадет под проклятье: искупительный Агнец Божий был предназначен еще прежде создания мира (1 Пет. 1:20). И тем не менее человеческая свобода была столь дорога Творцу, что Он предпочел отдать Сына Своего на страдание и смерть и «пошел на риск», оставив человеку возможность свободного произволения.
                По глубокомысленному высказыванию русского философа С.А. Левицкого, вопрос о свободе – это вопрос не только социального, политического, этического и психологического, но и метафизического порядка, он неразрешим в рамках рационального мышления и психологии, а потому исследователь тайны свободы должен обратиться к психометафизике, я бы сказал и к богословию, и к Божественному Откровению. Тайна свободы – одна из неисследимых Божьих тайн, она непроницаема для рационального мышления и постижима только для ума, просвещенного Божественным Откровением и опирающегося на духовное наследие святой Церкви. Вся христианская философия свободы целиком зиждется на Священном Писании и Предании, на осмыслении догматов и литургической жизни Церкви, на духовном опыте ее святых подвижников и мудрецов, и в этом ее великое достоинство, ибо она ищет ответ в неисчерпаемой сокровищнице церковной веры, находя в Откровении – неиссякаемый источник для философских умозрений. С точки зрения христианства Бог всесовершенная и высочайшая Личность, Он не только всеблаг и премудр, вечен и вездесущ, но еще и абсолютно всемогущ и свободен. Для Него нет ничего невозможно. Глубоко заблуждался Бердяев, думавший, что существует бездна иррациональной свободы, над которой не властен Бог, и что она предшествует Троице и сотворению мира и человека. Излагая идею об иррациональной свободе, взятой у немецкого теософа Якоба Беме – свободе пребывающей «вне» Бога и «глубже» Бога, напоминающей мировую волю Шопенгауэра, Бердяев намеревался оправдать благость Творца и объяснить – откуда в Божьем мире возникло зло и почему история столь трагична. Но в своих гностических умозрениях, несовместимых с догматическим и нравственным учением Церкви, русский философ «ущемил» Божественную Сущность и догмат о Святой Троице – свобода как вечная энергия Божия у него предшествует Сущности Божией и бытию трех Божественных Ипостасей. В религиозной философии Бердяева – философии во многом очень возвышенной и вдохновенной, есть существенные изъяны – он принес в жертву всемогущество Божие, дабы оправдать Творца перед лицом мира лежащего во зле, и высказал мысль, что Вседержитель не властен над добытийной свободой, и наконец, идея «примата свободы над бытием» неизбежно ведет к примату свободы над Тем, Кто есть Сущий и Создатель всего бытия – над Богом, имя Которому – Любовь, что недопустимо для христианина и горько звучит в устах сына Православной Церкви. На страницах Ветхого Завета Господь сказал пророку Моисею о Себе – «Я есмь Сущий»: нет ничего совечного Богу, и не существует никакой свободы, предшествующей предвечному бытию Святой Троицы. Полемизируя с гностиком Гермогеном, пылкий Тертуллиан убедительно доказывал, что безначальной вечностью обладает лишь один Бог: «Если Бог не есть единый Вечный и если все прочее произошло не от Него, то Он – не Бог; а если мир совечен Богу и тем самым равен Ему по бытию, то он равен Богу по неизменности, по бесконечности и по всему прочему. А это означает, что мир – второй Бог. Но здравый рассудок не может допустить двух вечных и параллельных начал». Бог есть Абсолютный Дух, а свобода – это вечное свойство Божие, она – одно из имен Господних, но так как Бог есть Любовь и Истина, то Его всемогущая и свободная воля отличается совершенной премудростью и святостью. Преподобный Иустин Попович писал в «Догматическом богословии», что все Божественные свойства – вечны и совершенны, они пребывают в гармонии. Поэтому Господь никогда не совершит зла, ибо, будучи Всемогущим, Он есть Бог всеблагой и все сотворенное Им прекрасно и премудро: «Все соделал Ты премудро; земля полна произведений Твоих» (Пс.103:24). Все замыслы и дела Божии – абсолютно святы и свободны, все творимое Им есть высочайшее добро и красота, ибо как написано в Новом Завете: «Бог есть Свет, и нет в Нем никакой тьмы» (1 Ин.1:5). В книге Бытия рассказывается, как Господь сотворил мир из ничего: Он сотворил небо и землю – духовный и материальный мир, не нуждаясь в исходном материале, как всемогущий Бог. Акт сотворения Богом мира – это акт вечной любви и совершенной свободы. Бог абсолютно свободен и ничто не довлеет над волей Всемогущего ни в предвечном бытии Его, ни в акте миротворения, ни в промышлении о созданной Им вселенной и всех населяющих ее существах, которых Он с любовью привел из небытия к бытию силой Божьей мысли и воли. Всеблаженный Господь абсолютно самодостаточен, Его совершенство – вечно и неизменно, ибо в Боге «нет изменения и ни тени перемены» (Иак.1:17). Любовь Божия бесконечна, она не возрастает и не умаляется, но от вечности пребывает всесовершенной и абсолютной, а стало быть, и творение мира – совершенно свободный акт Всемогущего, великое чудо и тайна, ибо Господь  не имел никакой необходимости творить. По мудрому суждению о. Георгия Флоровского – одного из самых ученых богословов Православной Церкви за всю историю ее земного существования: «В творении Бог определяется лишь Самим Собой. Более того, – Он не определяется и никакой внутренней необходимостью. Бог – это не обязательно Бог-Создатель. Он мог вовсе ничего не создавать, и это нисколько не умалило бы Его высшей полноты и беспредельного совершенства. Никакое откровение себя ad extra не является необходимым для Божественной природы в силу абсолютного полновластия Бога. Тем более оно не является необходимым для Божественной любви». Александрийский богослов и выдающийся экзегет Ориген, многое вобравший из платонизма, ошибочно полагал, что Бог есть Творец по природе Своей и созидает все в вечности, а это означает следующее – мир существует всегда. Церковь отвергла идею Оригена о совечности Творца и Его творения, богословски различая вечную идею Бога о мире и осуществление этой идеи во времени и с возникновением времени, и опираясь на строки Псалтыря, где ясно сказано, что мир не совечен Богу: Прежде, нежели родились горы, и Ты образовал землю и вселенную, и от века и до века Ты – Бог» (Пс.89:3). Мир создан Богом «в начале» (Быт.1:1) – мир создан не во времени, но само время возникает вместе с сотворением мира. Августин Блаженный верно утверждал, что сотворение мира есть и сотворение времени, ибо Бог есть Творец не только вселенной, Ангелов и людей, но и времени, хотя в Апокалипсисе пророчески провозглашается и о конце времен – о наступлении Царства Небесного, когда «времени больше не будет» (Откр.10:6). Бог есть Творец не по природе Своей, а по совершенно свободной воле. Господь в неисчерпаемой свободе Своей замыслил сотворение мира – идея миротворения вечна, но не равновечна Божественному бытию Святой Троицы, она – замышленная в вечности идея, чудо всемогущий любви и премудрости Божией. Вечный замысел Бога о миротворении есть прообраз и эскиз вселенной и всех созданий в мысли Всемогущего, но это еще не сами творения и не их идеальная сущность, иначе бы мы пришли к ереси пантеизма – идеи единосущности Бога и мира, несовместимой со свободой Божьих созданий. Русский религиозный философ Евгений Трубецкой в книге «Смысл жизни» проницательно утверждал, что пантеистическое отождествление замысла Божиего с идеальной сущностью Его созданий, с одной стороны отрицает свободу тварных существ – все их действия определяются Богом, а с другой стороны – если у них нет свободы и все совершается по воле Господней, а в мире существует зло, то тогда Бог становится виновником всех трагедий и бедствий, и это делает невозможной теодицею. В христианстве все создания Божии обладают совершенно иной сущностью, чем их Творец, а свободно задуманные Богом идеи  – это не имманентные сущности созданных Им творений, а их трансцендентные всему тварному миру первообразы, существующие в мыслях Всевышнего.
                Свобода – это одно из имен Божиих, и когда Господь сотворил человека по образу и подобию Своему, Он одарил его высочайшим даром свободы. Нет более великого и прекрасного, драгоценного и таинственного дара для сердца человека, чем дар свободы, но в тоже время – это самый страшный и обременительный из всех Божьих даров, налагающий на своего обладателя колоссальную нравственную ответственность. Свобода – неотъемлемая черта каждой личности, она есть печать богоподобия человека, данное нам Создателем право самоопределения и творчества, в котором заключено наше духовное достоинство. В книге «Свобода и христианство» И.И. Клименко утверждает, что «свобода всегда исторична», она возникает, действует и завершается в истории, а определение свободы как метафизической сущности – лишает ее исторической определенности. Но вопреки убеждениям Клименко с его концепцией исторической обусловленности свободы – изощренным историческим детерминизмом, противным Слову Божию и христианкой вере, сущность свободы метафизична, и в духовных истоках своих она – вечное свойство Бога. В Священном Писании сказано, что Господь создал человека из праха земного – материи, и вдохнул в лице его дыхание жизни, соделав причастником духовного мира и свободной личностью. По слову святителя Иоанна Златоуста сотворение человека, описанное в Библии, кардинальным образом отличается от сотворения неба и земли, и если все земные существа были созданы актом Божьего всемогущества через властное повеление – «Да  изведет земля душу живую по роду ее» (Быт.1:24), то созданию Адама предшествовал Предвечный Совет Святой Троицы, и было сказано: «сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт.1:26). В Священном Писании сказано о Предвечном Совете Святой Троицы: «И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему» (Быт.1:26). В этих стихах книги Бытия возвещается о величайшей тайне, непостижимой даже для Херувимов и Серафимов – о тайне согласия всех Лиц Святой Троицы взять на Себя ответственность за судьбу человека и вселенной. Бог Отец, являющийся истоком Божества внутри Святой Троицы и причиной совечного Ему бытия Слова и Святого Духа, прежде чем сотворить человека обратился к Богу Сыну с речью о тайне спасения и искупления грехов, ибо настолько возлюбил человека и мир, что готов был отдать самое дорогое – «Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин.3:16). Христос добровольно возжелал вочеловечиться и придти на землю, провозгласить о любви к Богу, ближним и даже врагам, принять страшные муки и крестную смерть на Голгофе, дабы искупить грехи рода человеческого, сойди во Ад и сокрушив смерть, воскреснуть из мертвых. В Предвечном Совете участвовал и Святой Дух – Бог Освятитель и Утешитель, ибо для нашего спасения была необходима не только жертва Агнца Божиего на Голгофе, но еще и освящение – духовное преображение нашей личности благодатью Святого Духа, вдохновлявшего всех пророков, образовавшего Новозаветную Церковь, ниспосылающего дары и таланты художникам и мудрецам, гениям науки и святым подвижникам, совершающего все таинства Церкви и таинственно действующего в истории мира и в судьбах всех Божьих созданий. Господь знал, что человек, одаренный свободой, может использовать ее во зло и нарушить святую волю Создателя, низвергнув вселенную в бездну скорбей и обрекая себя и всех потомков своих на страдания и смерть: «ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь» (Быт.2:17). Существуют Божественные свершения, никаким образом не зависящие от воли тварных существ – Ангелов и людей, это предопределение Господне: сотворение мира и конец истории, окончательное разделение добра и зла на Страшном Суде и наступление Царства Небесного, где не будет смерти и скорбей, и куда не войдет ничто нечистое. Но слово Божие, обращенное к Адаму было не предопределением, а предостережением, ибо всеблагой и любящий Бог сделал все, чтобы человек не пал и не вверг все земные создания Божии в катастрофическое состояние падшести, однако Господь не желал попирать свободу Своего возлюбленного творения. В книге пророка Ионы рассказывается как жителям города Ниневии – столицы Ассирийской державы, грозила неминуемая гибель, но они вняли предостережению Божиему, оделись во вретища и покаялись. За это покаяние Господь умилосердился и предотвратил катастрофу, явив Себя не только как «Бог благой и милосердный, долготерпеливый и многомилостивый и сожалеющий о бедствии» (Ион. 4:2), но и как Бог свободный и всемогущий – властвующий над всеми пророчествами. Грехопадение Адама и Евы противно замыслу Божиему о человеке и святости Создателя. И если бы первые люди не нарушили заповедь Божию, не скрывались от лица Вездесущего в саду Эдемском и от всего сердца покаялись в совершенном согрешении, горько оплакивая свое духовное падение, то не было бы никакого изгнания из Эдема.
В христианской антропологии человек есть образ и подобие Божие, его естество иное, чем у Бога, но, как и Творец, он является свободной, разумной и самоопределяющейся личностью, которой была дана власть над всеми земными созданиями – «рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися на земле» (Быт.1:26), и способность духовно возвышаться – восходить по лестнице совершенств к своему Божественному Первообразу. Трактуя текст книги Бытия, святитель Григорий Богослов обратил особое внимание на то, что дыхание Божие вошло в Адама как «струя непостижимого Божества», оно есть жизнь и свобода, проникнутые благодатью Святого Духа. Созданный из персти земной и дыхания Божиего человек – «образ Бессмертного», он привязан к здешней жизни и носит в сердце своем тоску по вечности и жизни будущего века. Святой Григорий Нисский почитал свободу за основную черту богоподобия человека: «Человек был богоподобен и блажен, потому что был удостоен свободной воли, которая есть подобие Божие», и подобно Богу «человек свободен от необходимости и не подчинен владычеству природы, но может свободно самоопределяться по своему усмотрению». Свобода есть духовный суверенитет личности, способность определять самого себя – свое бытие и мышление, властвовать над собой, а ее онтологическое основание – свобода Самого Бога, Который ни от чего не зависит и является безгранично могущественным и свободным. Преподобный Иоанн Дамаскин писал: «Если человек сотворен по образу блаженного и предвечного Божества, а Божество свободно и имеет волю по естеству, то и человек, как образ Божества, свободен по естеству и имеет волю». Господь возжелал сотворить Себе подобного – Он создал личные существа, одаренные разумом и творческими талантами, свободой воли и самосознанием, и в бесконечной любви к ним Всемогущий признал их личную самостоятельность. Если мы действительно верим, что человек создан по образу и подобию Божиему, то мы исповедуем веру в метафизическое происхождение его свободы и ее богоподобие. Человек свободен с момента сотворения и свобода есть неизменный спутник его бытия – то, что он обретает в изначальных отношениях с Богом, а не с историей, обществом или природой. Данте Алигьери – величайший поэт Италии и один из самых проницательных богословов Средневековья, был справедливо убежден, что свобода – наивысший из даров Божиих, она есть достояние всех разумных личностей – всех Ангелов и людей:


Превысший дар Создателя вселенной,
Его щедроте больше всех сродни
И для Него же самый драгоценный, -
Свобода воли, коей искони
Разумные создания причастны,
Без исключенья все, и лишь они.


                Личность есть субъект свободы, она – носитель и властитель свободы, ее самоопределение и свободные действия не определяются мотивами, ибо мотив лишь оправдывает или не оправдывает ее свободное действие на суде совести. Над свободой личности в самых сокровенных и метафизических глубинах ее никто не властен и никто не определяет ее помимо самой личности – ни окружающие люди, ни общество и история, ни демоны и Ангелы, ни даже Сам Бог. Сотворение свободных личностей – Ангелов и людей нисколько не умаляет всемогущество Божие, но напротив – свидетельствует о бесконечном могуществе, несравненной премудрости и беспредельной любви Вседержителя, ценящего и уважающего свободу всех Своих творений. Бог есть Любовь и человек – зримое произведение Его любви, вот почему люди – это не горшки в руках Творца, как писал пророк Исайя с его еще ветхозаветным сознанием, они не могут быть лишь инструментом в руках Божиих, лишь служителями и орудиями Провидения, ибо их личность имеет непреходящую ценность в очах Господних, и так как нет ничего более высокого и прекрасного, чем любовь Божия, изливающаяся в наши сердца Святым Духом, то никто из нас не может быть средством для достижения Божьих целей, а провиденциальный план Создателя – раскрытие Его любви в творении. Свобода воли была дана человеку от Бога, дабы он мог быть подлинным образом Всевышнего – самоопределяющейся личностью, имеющей дыхание Божие и самостоятельно принимающей решения, свободно распоряжающейся собой и своей жизнью, и более того – властвующей над всем земным миром как над своим царством. Сотворив Адама по Своему образу и подобию, Бог подарил ему всю землю, поселил его в Эдемском саду, одарил мудростью и властью, сотворил ему возлюбленную жену – Еву, чтобы Адам поучался в любви не только к Богу и Божьему миру, но в любви к ближнему. И жили Адам и Ева в земном Раю, а духовный Рай пребывал в сердцах их, ибо они любили – знали Бога и пребывали с Богом, и были они наги – чисты в очах Господних, и даже тела их – облечены в благодать Божию – сияние Божественного Света. Каждый человек есть личность – уникальное и неповторимое произведение Божьей любви и премудрости, обладающее самосознанием и свободой, в то время как дух, душа и тело есть лишь естество, принадлежащее личности и ей определяющееся. Человек есть субъект и носитель свободы, она принадлежит его целостной личности, а воля – инструмент его свободного желания, действия и выбора. Христианский мыслитель Г. Марсель полагал, что человек есть не только часть природы и общества, он – независимое и самобытное существо – личность, способная противиться окружающей среде – природной  социальной, мыслить в разрез с нравами своего времени, определяться из себя самой, творить саму себя и изменять мир вокруг – не определяться бытием, а определять бытие. Быть сотворенным по образу и подобию Божиему – значит быть самоопределяющейся личностью, обладающей свободой и самобытностью – единственностью, уникальностью и неповторимостью. Человек обладает свободой как личность и образ Божий, но его свобода, как и свобода Ангелов, не сопоставима с бесконечной свободой Всемогущего, пред Которым весь космос с мириадами сверкающих звезд, созвездий и галактик – маленькая былинка. Бог есть всесильная Личность, не имеющая границ Своему беспредельному могуществу – Он всемогущ и для Него нет ничего невозможного, Его свобода абсолютна, но она никогда не склоняется ко злу, ибо изнутри проникнута Его любовью, а всемогущество Его пребывает в предвечной гармонии с остальными Божьими свойствами – благостью и премудростью. Сотворенные люди и Ангелы не могли обладать абсолютной свободой, ибо для этого им надлежало бы быть по естеству Богом, но Господь только один, кроме того никто из людей и Ангелов не обладает совершенной премудростью и благостью, извечно проникающими Божье всемогущество. Бог есть Абсолютная Личность, Чье бытие не имеет ни начала, ни конца, Он – величайший по силе и могуществу, премудрости и благости, и является единственным и несравненным. По великолепной формулировке Тертуллиана Бог является величайшим, и нет Ему равного по неприступной высоте Его Божественного величия, непостижимого даже для самых высших Ангелов. Абсолютная свобода принадлежит одному Богу, ибо Он – Абсолютна Личность, а мы – сотворенные создания, обладаем относительной свободой – у нас нет всемогущества и мы не можем творить из ничего, но наша свобода не ограничивается Богом, напротив – в отношениях с Ним мы полностью свободны, а потому ложны все доводы атеистов, афористически выраженные анархистом Бакуниным – «если Бог есть, то человек – раб». Для христианина очевидно иное – если Бог есть, то человек – свободная и самоопределяющаяся личность, а если Бога нет, то не существует и свободы. Между Богом и сотворенными Им существами лежит пропасть, но она преодолевается Его вечной любовью к ним и их ответной любовью к Создателю. Созданный по образу и подобию Божиему человек обладает способность самоопределения и свободен, но внутри границ Божьих, ибо обрести высшую Божью свободу – абсолютную свободу, человек может, лишь соединив свою волю с волей Всемогущего. В Священном Писании есть много свидетельств всемогущества Божиего и Его неограниченной свободы: «Бог творит все, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех безднах» (Пс. 134:6). Нет никаких ограничений Божьему могуществу и Божьей воли, ибо Господь властвует над жизнью и смертью, «в руке Его и мы и слова наши, и всякое разумение и искусство делания» (Прем. 7:16), и нет никого кто бы мог противостоять Вседержителю на равных. Но Библия возвещает не только о всемогуществе Божества, но и о Его власти сотворить существ, обладающих свободой над которой никто не властен – даже ее Творец.  Наделив людей и Ангелов свободой, Господь поставил их в особые отношения с Собой: Он никогда не насилует их свободу, и каждый из них может ответить Творцу: «Я люблю Тебя, Господи, и хочу вечно быть с Тобой и славить Тебя», или же наоборот: «Я ненавижу Тебя и не хочу служить Тебе, но проклинаю Твой дар жизни». Господь не только одарил Свои создания свободой, но и явил Свою любовь к ним тем, что открыл перед ними горизонты бесконечного духовного совершенства и высшей свободы.
                Бог есть свободная Личность, Он захотел быть Творцом и сотворил мир – Его творческий акт ничем не обусловлен, кроме свободы и любви, над ним не властна никакая необходимость, но и человек, созданный по образу и подобию Божиему, обладает царственным достоинством, свободой нравственного выбора, творчества и самоопределения. Свобода есть духовное достоинство человека и основа всей духовной, умственной и нравственной жизни, ибо, где нет свободы, там не может быть и нравственного сознания, ответственности за намерения, слова и дела, нет и не может быть творчества, любви, молитвы и веры. Митрополит Антоний Храповицкий утверждал, что свобода – это необходимое условие для нравственной и религиозной жизни, она – та красная нить, что связывает воедино всю сферу духовной жизни, ибо если бы человек не обладал свободой, то он был бездушным автоматом из плоти и крови, жалкой марионеткой внутренних страстей и влечений, или внешних сил, и не мог бы откликнуться на зов Божественной Любви, не был бы способен верить, любить и молиться. Если бы не было свободы, то человек не мог бы называться личностью, он был бы лишь биологическим и социальным индивидуумом, утратившим свое духовное достоинство. Святитель Феофан Затворник указывал на то, что свобода – знак духовности человека и его богоподобия, ибо без свободы человек не был бы самим собой – личностью: «Человек всегда свободен. Свобода дана ему вместе с самосознанием и вместе с ним составляет существо духа и норму человечности. Погасите самосознание и свободу, - и вы погасите дух, и человек стал не человек». Нет ничего удивительного в том, что тираны и диктаторы издревле стремились лишить людей свободы, они казнили, подвергали изощренным пыткам и предавали проклятиям тех, кто видел в свободе высшую ценность и Божий дар, а вольнолюбивые люди жертвовали собой во имя свободы и возлагали жизнь на алтарь ее, и никакие казни и гонения не могли устрашить их. Все мы одарены свободой, она – вечная ценность и основа духовной жизни. Чем мудрее и проницательней человек, тем глубже его убеждение, что свобода дороже любых материальных благ и житейского благополучия. Лучше умереть, чем жить без свободы. Жажда свободы – одно из самых благороднейших устремлений человеческого духа, оно неразрывно связано с образом Божиим в нас. Как личность, сотворенная по образу и подобию Божиему, человек был наделен свободой, ибо свобода – основа всей духовной жизни и без свободы нет ни любви, ни веры, ни творчества, ни Богообщения. Человек не может жить достойно без свободы, она – дыхание жизни для его души, тот Божественный воздух, которым дышит его дух. В Новом Завете провозглашается: Бог есть Любовь и путь спасения – путь уподобления Богу, исполнения Его святых заповедей любви: «Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей» (Ин. 15:10). Невозможно любить без свободы. Если человек презирает чужую свободу, то он не умеет любить – искренне, бескорыстно и от всего сердца. Где нет свободы, там не может быть и любви.  Почему Господь спасает мир не мгновенным актом Божественного всемогущества, а восходит на Голгофу, принося Себя в жертву, ради всех нас? Потому, что Господь хочет всех спасти, не умаляя нашей свободы, Он ищет свободной веры и свободной любви возлюбленного чада и верного друга, а не рабского страха пред адскими муками и не корысти наемника, взыскующего на Самого Бога, а Его даров. В этом плане совершенно справедливо утверждение Николая Бердяева: «Поэтому тайна Голгофы и есть тайна свободы. Сын Божий должен был быть распят силами этого мира, чтобы свобода духа человеческого была утверждена». В романе «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевский изложил изумительную поэму – «Легенда о Великом Инквизиторе» – философскую притчу, восходящую к сюжетам Евангелия, глубочайшее богословское исследование о свободе и спасении, произведение гениальное, изобличающее соблазн антихристова царства, строящегося на трех силах – чуде, тайне и авторитете. «Легенда о Великом Инквизиторе» – одно из самых глубоких и проникновенных произведений Достоевского: весь  его духовный мир и всего мироощущение, вся диалектика добра и зла и все его понимание Бога и человека, все самые мучительные вопросы, волновавшие его мыслящий дух – все сосредоточенно в этой великой поэме, требующей для истолкования высокого ума философа и вдохновения поэта, веры Иова, не страшащегося отчаяния. «Легенда о Великом Инквизиторе» многогранна по смыслу и богословскому содержанию: это сильнейший аргумент Ивана Карамазова в его философском споре с Алешей, изложенный в форме поэтического произведения, а по сути – исповедь богоборца, с необычайной психологической глубиной раскрывающая глубочайшие мысли и переживания Ивана, связанные с Богом, историей мира и природой человека; это острая критика Иисуса Христа с Его высоким пониманием предназначения человека, невольно обернувшаяся парадоксальной апологией Спасителю; это развенчание идеи католической Церкви с ее мечтой покорить мечом мир, а властью – души людей; это мудрейшее и самое проницательное осмысление исторической судьбы человечества в центре которой – евангельский  сюжет об искушении Христа в пустыне – борьба Бога с дьяволом за души людей; это страстная речь отчаянного богоборца, полагающего, что жертва Христа на Голгофе и Его воскресение из мертвых не решают проблему зла и страдания; это изобличение бессмыслицы земной жизни со всеми ее жуткими сценами жестокости, насилия и порочности, философский вызов Богу, допускающему страдания безвинных детей, отказ принимать установленный Богом миропорядок и мировую гармонию, купленную ценой рек крови; это самая яркая и мощная во всей мировой художественной литературе теодицея, превратившаяся в суд над Богом человека, потерявшего надежду, не находящего следов Божественной Любви в жизни людей и судьбах мира, и символическим жестом возвращающего Творцу билет на вход в Царство Небесное. Великий Инквизитор – один из самых загадочных персонажей в русской литературе, лицо трагическое, он – старый испанский кардинал и аскет, выдающий себя за последователя Иисусова, но в действительности – это человек утративший веру в благость Божию и ставший богоборцем. Достоевский умел мыслить миросозерцаниями и парадоксами: его Великий Инквизитор – человеколюбец, жалеющий несчастных и падших, но пришедший к оправданию истребления всех инакомыслящих, и после потери веры в Бога, отвергнувший и веру в духовное достоинство человека – образ Божий в нас. Неслучайно выдающийся литовский религиозный философ Мацейна, на которого оказали сильнейшее влияние колоссы русской религиозно-философской мысли – Достоевский, Соловьев и Бердяев, а также книга Иова, полагал: «В мировой литературе нет более страшного персонажа, чем инквизитор в легенде Достоевского. Он – не демон, для которого зло «естественный элемент», как в Мефистофеле Гете. Инквизитор – человек, человек страдающий и ищущий, гибнущий ради человечества и ради него даже вступивший в окончательную борьбу с Христом. Если произведения Достоевского, как утверждают Мережковский и Иванов, не эпос, не романы, но трагедии, то легенда «Великий инквизитор» самая трагичная, а самая трагическая фигура в ней – инквизитор». По мысли Великого Инквизитора человек есть жалкое и немощное существо, свобода – великий, но непосильный и соблазнительный дар для него, и если нет Бога и бессмертия души, а после смерти – лишь небытие, то лучшее, что можно сделать для человечества – облегчить страдания людей, избавив этих несчастных от страшного дара свободы – от всех мучительных раздумий Иова и Соломона, от духовых мук совести, дабы устроить всеобщее счастье и превратить всех в покорное стадо. Все попытки исправить замысел Божий и подвиг Христа на Голгофе, дорожащего свободой людей как бесценным сокровищем, и переработать природу человека «запрограммировав» его на добродетель и цивилизованность, в истории мира приводили лишь к крушениям государств, уносящим бесчисленное множество жизней, к воцарению тоталитарных идеологий, истребляющих свободу мысли, совести и веры – к исторической и антропологической катастрофе – к антихристианскому миру, где нет места святой вере и Слову Божию. Христос взошел на Голгофу и был распят на Кресте, а не ужаснул людей Своим Божественном всемогуществом и неописуемым величием, ибо жаждал нашей свободной веры и ответной любви: «Ты не сошел с креста, когда кричали Тебе, издеваясь и дразня Тебя: «сойди со креста и уверуем, что это Ты». Ты не сошел потому, что опять-таки, не захотел поработить человека чудом, и жаждал свободной веры, а не чудесной. Жаждал свободной любви, а не рабских восторгов невольника пред могуществом, раз и навсегда его ужаснувшим». По справедливому суждению А. Мацейны евангельский Христос Богочеловек «есть самая наивысшая гарантия нашей свободы и что им обоснованная религия есть хранилище свободы, а вместе с тем и подлинное пространство человечности».
                По высказываниям святых отцов Церкви, Бог почтил человека, как венец Своего творчества, свободой – властью над своей душой и жизнью, вручил ему также совесть и разум, дабы он мог использовать ее во благо, но при этом конечно существует и возможность греха – злодеяния, нарушения заповеди Божией. Преподобный Макарий Египетский утверждал, что Адам был создан не только прекрасным, свободным и могучим, но был еще одарен и утонченным умом, рассудительностью и нравственными законами добродетельной жизни, начертанными на скрижалях его сердца, дабы благоразумно царствовать над всеми свои помыслами и всем земным царством во славу Божию. Первозданный Адам обладал великой мудростью и проницательностью ума, знаниями обо всех вещах в Божьем мире, он знал Бога лучше всех пророков, мудрецов и святых, и дал имена всем животным и птицам. Если бы премудрый Господь не даровал человеку достаточно духовных сил, чтобы устоять перед искушением дьявола – свободную волю, разум и совесть, способную различать добро и зло, то Он бы никогда не допустил бы до нашего праотца коварного искусителя, ибо это противоречило бы благости Божией. Джон Мильтон – один из величайших поэтов и философов Англии и самый мудрый из всех ее богословов, в своей непревзойденной поэме «Потерянный Рай» вложил в уста Бога Отца следующие слова о свободе человека и его нравственном совершенстве, достаточном, чтобы быть верным Богу до конца и не пасть в грех:

…Я сотворил его правдивым
И честным, дал довольно сил ему,
Чтоб устоять – хоть и свободным,
Чтоб пасть он мог. Такими сотворил
Я силы все эфира и всех духов –
И тех, кто устоял, и тех, кто пал.
Кто устоял, тот устоял свободно,
И столь же был свободен тот, кто пал.
Не будь они свободны, что могло бы
Свидетельством служить
Их искренней привязанности, твердой
Их верности, любви их непритворной?

                С позиции христианского миросозерцания свобода есть не только дар Божий, знак богоподобия человека и отличительная черта его духовного величия, но и тяжелое бремя, источник метафизического трагизма его судьбы, а неправедное распоряжение ей – причина нравственного падения не только первых людей, но и самих Ангелов. В Ветхом Завете рассказывается о том, как самый прекрасный и премудрый из Ангелов – Люцифер, пал в грех, вознамерившись стать равным Богу и за гордыню свою был низвергнут в преисподнюю: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисподней» (Ис. 14:12-15). Преподобный Иустин Попович подчеркивал, что Ангелы – духовные создания Божии, но их духовность – ограниченна, ибо только Вседержитель – вездесущ и безграничен, Он один – всемогущий Дух. Люцифер же возжелал в сердце своем стать выше Всемогущего и совершеннее Создателя своего, он захотел – свободы от Бога и утратил свою прежнюю славу величайшего из Ангелов, став олицетворением мирового зла. На страницах Апокалипсисе образным и символичным языком описывается, как Люцифер в безумной гордыни захотел занять место Всевышнего и увлек за собой треть Ангелов, после чего на небесах разразилась война, и падшие Ангелы были побеждены и превратились в жестоких и коварных демонов. Ангелы – бесплотные духи, исполнители и вестники Божьей воли, обладающие личностью и самосознанием, совестью, умом и свободой, с акта сотворения были призваны Творцом к высшему совершенству – вечному Богообщению и восхвалению Бога. Многие вопрошают: Почему премудрый Господь сотворил Люцифера и тех Ангелов, которые пали с небес, став духами злобы? Неужели Всеведущий не предвидел их грехопадение, а если предвидел, то почему не предотвратил падение Своих созданий? Преподобный Иоанн Дамаскин говорил, что Господь все предвидит, но не все предопределяет, ибо Творец одарил Свои возлюбленные творения драгоценным даром свободы. Трагедия грехопадения Люцифера и трети Ангелов на небесах не была предопределена, и они могли как пасть – избрать путь греха и отчаянной борьбы с Создателем, так и пребыть вечно верными Богу и жить неугасимой любовью к Предвечному. Тайна грехопадения трети Ангелов на небесах и первых людей в земном Раю – это тайна негативного самоопределения по отношению к Богу. Грехопадение Адама, как и трети Ангелов на небесах не было предрешено, ибо тайна греха есть тайна свободы тварного создания, противопоставленной воле Всесвятого. По мудрому суждению Тертуллиана свобода – это дыхание Божие, образ Духа Божиего в нас, она – сущность духа и его власть над самим собой, а значит – все соблазны падшего Ангела могли быть отвергнуты Адамом и Евой, ибо образ Божий сильнее даже величайшего Ангела. По замыслу Божиему о человеке – Адам мог, как устоять в верности Всевышнему, так и отвергнуть священную заповедь Творца своего, усомниться в Его любви и благости, послушаться жестокосердного дьявола и избрать зло – непослушание Богу. По заветной мысли Мильтона искусно излагающего на языке поэзии богооткровенные истины веры, хранящиеся в Священном Писании – Творец обладает высшим предвиденьем, Он знал, что Ангелы и люди могут пасть в грех, но Его безграничное могущество не посягает на их свободу личного самоопределения, утвержденную волей Божией: «Нет, сами они свой бунт решили, а не Я! Я знал вперед, что будет он; но это предвиденье влиянья не имело на то, что бунт случился; он случился б, хотя б и не предвидел Я его. Итак, вполне без всяких принуждений, без всякой тени власти роковой, без Моего вполне предусмотренья грешат они; на них вина во всем, что выбрали они и что решили. Свободными Я создал их – свободны должны они остаться, если сами себя не ввергнут в рабство; поступая иначе, Я был бы должен изменить природу их, и вечный, неизменный закон Я был бы должен отменить, которым Я им даровал свободу…».  В Библии Господь говорит человеку: «Я предложил тебе на выбор добро и зло, жизнь и смерть; избери добро и жизнь – будь верен Мне». Святой Антоний Великий утверждал: «Бог создал душу свободною и самовластною и она вольна поступать как хочет – хорошо или худо». Свобода есть неистребимый образ Божий в человеке, она связана с онтологической основой бытия его личности, с ее величием и славой, как величайший дар Творца Своим разумным созданиям – Ангелам и людям, но вместе с тем – этот бесценнейший из даров небесных есть «риск Божественной Любви», как блестяще и образно выразился православный богослов Владимир Лосский. Всеведущий Господь еще прежде сотворения мира в совершенстве знал, что Ангелы и люди могут пасть и их падение низвергнет весь видимый мир и всех обитателей его в царство греха и смерти, но по бесконечной и неизъяснимой любви Своей Бог Отец готов отдать Сына на жертву как Агнца Божьего, берущего на Себя грехи мира, дыбы совершить искупление и привести всех верующих к спасению, и в тоже время почтить и отстоять драгоценную свободу Своих созданий. В книге Бытия говорится о двух древах в Раю: Древо Жизни, по слову апостола Павла Оно есть Премудрость и Сила Божия, это Христос Логос – источник вечной жизни; древо познания добра и зла – оно было насажено в Эдемском саду Самим Богом, и являлось не источником зла, но заключало в себе великую Божью тайну высшего созерцания и высшей премудрости. Господь дал заповедь Адаму и Еве «не вкушать от древа познания добра и зла», дабы люди прежде всего жаждали Самого Бога, а не Его даров, и их вера, надежда и любовь – были бескорыстны. Возжелав погубить людей, Люцифер в образе змея – символ его коварства, оклеветал Всевышнего как сурового и завистливого Бога, не желающего, дабы люди обрели Божественное совершенство, искусил своей речью Еву, а через нее и Адама – подтолкнул первых людей предать похитить великую тайну Божьей премудрости и Божьего могущества, стать богами без истинного Бога, освободившись от власти Вседержителя. Дьявол знал, что Красота, Мудрость и Добро – имена Божии, и как «отец лжи», он искусил первозданного человека именно свободой от Бога и идеей независимых от Творца ценностей: независимой от Бога красотой – «и увидела жена, что древо приятно для глаз и вожделенно», независимой от Бога мудростью – древо «дает знание», независимым от Бога благом – «вы будете, как боги, знающие добро и зло». По слову преподобного Симеона Нового Богослова грех Адама и Евы состоял в том, что они поверили не Богу, а лукавому змею – демону, нарушили волю Творца своего и предали любовь Его, возмечтали быть богами без Бога и, отдав предпочтение искусителю, впали в тяжкий грех, в результате чего благодать Божия отступила от них и они тотчас познали наготу свою – духовную нищету, соделавшись падшими, несчастными и смертными. Свобода есть непреходящая ценность, но свобода дана нам Богом для великой цели – существует не только «свобода от», основа духовного суверенитета личности, но и «свобода для», позволяющая исполнить человеку свое высшее предназначение – уподобиться Богу и вечно пребывать с Ним, ибо именно любовь Божия – высшая, вечная и абсолютная ценность. Блаженный Августин обращался в «Исповеди» к Богу с проникновенными и премудрыми словами: «Ты сотворил нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе». Если человек не живет духовной жизнью и обращается в мольбах к Богу, сердце его не бьется с любовью и мысль не взыскует познания Божественной Истины, то даже если он будет свободен от всех внешних обстоятельств, стесняющих его волю, он будет обречен на томящее душу ощущение пустоты и никчемности своей жизни. Надо сказать, что по замыслу Творца назначение человека Божественно: «Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего» (Пс. 81:6). Но по богословски точному высказыванию преподобного Иоанна Дамаскина сатана «искусил человека ложной надеждой на обожение». Сатана извратил великое призвание Адама и Евы, обольстил первых людей идей самодостаточности и самоценности, независимости от Бога – от Того, Кто призвал их из небытия и даровал им свободу. Дьявол сделал все, чтобы отвратить человека от Бога и противопоставить волю Адамову святой воли Вседержителя, вдохновив его на нарушение заповеди Божией – явив себя гением злодейства и мусагетом всякой лжи и всякого согрешения. Святитель Иоанн Златоуст акцентировал внимание на то, что Люцифер в обличье лукавого змея прельстил Адама и Еву ложью – после нарушения заповеди Божией человек совсем не стал «как Бог», но напротив – отпал от Бога, а не уподобился Ему, обрел не величие и совершенство, а вверг себя в ничтожество – смертность, греховность и страстность. По слову преподобного Максима Исповедника грех Адама совершился именно через его произволение и был «отпадением произволения от блага ко злу». На созданном Богом человеке – и на муже и на жене – и на Адаме и на Еве лежала высочайшая миссия – обожения, обретения высшей Божьей святости – «будьте святы, как Я свят», и высшего Божьего совершенства – «будьте совершены как Отец ваш Небесный». И если бы Адам устоял в верности Богу и соблюдал Его заповедь, то не было дальнейшей мировой трагедии со всеми жуткими картинами кровопролитных войн и преступлений, эпидемий и стихийных бедствий, но Адам оказался ниже своего призвания и весь видимый мир был ввергнут во власть греха и смерти. Первозданный Адам не осуществил своего призвания – вместо того, чтобы с сыновней любовью довериться Всевышнему он прельстился мнимой возможностью самообожения и доверился дьяволу. Горьки были плоды грехопадения – извратилось все естество человека и ниспроверглось его духовное величие: люди отпали от Бога и уподобились дьяволу, нарушили нравственный закон Всесвятого и ввели грех в свою душу и свою жизнь. После этого Божественный Свет, более не укрывал их бессмертные души и нетленные тела, сияющие подобно солнцу. Люди потеряли проницательность и духовную мудрость, сердца их осквернились низкими страстями, а умы – лукавыми помыслами, тела же облеклись в «кожаные ризы» – грубую и вещественную плоть, подверженную болезням, увечьям, старению и смерти. По слову святителя Иоанна Златоуста наши прародители «лишились покрова бессмертия, отнята была одежда славы, обнажилось тело и осталась уже одна земля». Если раньше все звери и птицы служили Адаму и почитали его как властителя, то после грехопадения вся флора и фауна оказалась подвержена страстям, тлению и смерти, и многие создания Божии превратились во врагов для людей – зло заразило всю земную тварь. Блаженный Августин говорил, что грех первого человека влечет за собой наследственную вину – все потомки Адама виновны в его грехе, и смертность – плод согрешения, и это учение о первородном грехе стало достоянием римской, католической Церкви. Но все великие богословы православного Востока – святой Афанасий Великий и святитель Григорий Богослов, преподобный Максим Исповедник и преподобный Иоанн Дамаскин учили, что мы унаследовали от Адама смертность, страстность и склонность ко греху, а не вину, так как вина всегда связана со свободой личности и не может наследоваться, ибо это противно любви и справедливости Божией. Уже в книге пророка Иезекииля с великой духовной мощью изложена христианская идея личной ответственности человека перед Всевышним и отрицается наследственная вина: «И было ко мне слово Господне: Зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: «отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина?» Живу Я! говорит Господь Бог, - не будут вперед говорить пословицу эту в Израиле.  Ибо вот, все души – Мои: как душа отца, так и душа сыны – Мои: душа согрешающая, та умрет» (Иез. 18:1-4), «сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и останется, и беззаконие беззаконно при нем и останется» (Иез.18:20). После грехопадения Адама – вселенской катастрофы, весь видимый мир оказался ввергнут во власть тления и смерти. Трагедия грехопадения свершилась не из-за свободы, а из-за того, что Ангел и люди использовали этот величайший  из всех даров Божиих во зло. Состояние падшего Адама многоскорбно: человек стал рабом греха, невольником тления и смерти, вся его духовная, душевная и физическая жизнь извратилась – совершилось помрачение ума и осквернение сердца, разлад вошел в свободную волю, которая стала колебаться между добром и злом. По слову святителя Григория Богослова с тех пор человек – образ Божий, стал сыном праха, ибо из праха сотворен человек, приявший в себя дыхание Божие, и без Бога человек – жалкая горсть праха. На страницах Библии провозглашается: через грех смерть вошла в человека и вселенную. Свобода от Бога – это путь погибели, ведь избирая ее, человек отвергает высшее назначении своей жизни и извращает саму сущность свою, ниспровергает все нравственные и духовные ценности, отрекается от всех святынь и идеалов, обрекает себя на неприкаянность, страх и отчаяние, на бесконечное одиночество – горестный удел существа, заброшенного в чуждый и абсурдный мир, затерянный среди холодных межзвездных пространств необъятной вселенной. Святые отцы Церкви характеризовали духовное состояние падшего человека как унизительное рабство у греха и смерти, и, обосновывая эту мысль, обращались к словам апостола Павла: «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю». (Рим.7:15). Религиозный экзистенциалист Кьеркегор был убежден, что «противоположность греха – не добродетель, а свобода».  Преподобный Макарий Египетский пояснял, что грехопадение сделало человека рабом дьявола – лукавого князя мира сего, невольником смерти и тления: «Лукавый князь облек душу грехом, все естество ее и всю ее осквернил, все пленил в царство свое, не оставил в ней свободным от своей власти ни одного члена ее, ни помыслов, ни ума, ни тела, но облек ее в порфиру тьмы… Лукавый всю душу… облек в злобу свою, то есть в грех... и тело соделалось страждущим и тленным… Оковами тьмы связывают падшую душу духи злобы, почему не может она ни, сколько желает, любить Господа, ни, сколько желает, веровать, ни, сколько желает молиться, потому что... противление… во всем овладело нами».
Преподобный Ефрем Сирин говорил, что свобода разрешает проблему теодицеи, но в то же время, несмотря на то, что в падшем состоянии в человеке бушуют низкие страсти, он может возвышаться над ними и стяжать благодать Святого Духа, восходить по лестнице веры, добродетели и Богопознания к святости, его воля свободна и он несет ответственность за свою жизнь пред Богом: «Если по природе мы худы, то виновен Творец,  а если свободная воля наша зла, то вся вина на нас. Если нет у нас свободной воли, то за что волю нашу подвергать ответственности? Если воля наша не свободна, то несправедливо судит ее Бог, а если свободна, то по праву с нее взыскивает. Требование отчета тесно связано со свободой. Закон состоит в связи с тем и другим, ибо ответственности подвергается свободная воля, если она преступила пределы, указанные Судией». Творец вложил в Свои разумные создания свободное произволение – свободу над которой никто не властвует кроме ее обладателя, ибо Господь любит Свое творение и хочет, чтобы человек свободно отдал Ему свое сердце: «Сын Мой! отдай сердце твое Мне» (Притч. 23:26). Размышляя о свободе, преподобный Ефрем Сирин писал: «Как может употреблять над нами насилие Бог, когда Сам Он дал человеку свободу? Кто хочет, чтобы вели его насильно, тот не достоин милости, и если наказывает его правда Божия, то сам н вынуждает ее к тому своей порочностью. Вот, свободная воля, подобна руке, которая может простереться ко всякому плоду. И как по собственному выбору могла прежде сорвать и взять  себе плод смерти, так может сорвать и взять плод жизни». На протяжении веков и тысячелетий многие философы и богословы задумывались о теме Провидения и свободы, они рассуждали о том, как можно примирить всемогущество и всеведение Божие со свободой человека, их совесть и ум мучились над этой проблемой и зачастую приходили либо к признанию всемогущества Божиего и отрицанию свободы Его созданий, что мы находим в теологическом детерминизме и провиденциальном фатализме у Лютера и Кальвина, исповедовавших идею предопределения, либо к отрицанию бытия Бога – у Бакунина, считавшего, что «если Бог существует, то у человека нет свободы», или Кириллова из «Бесов» Достоевского с его знаменитым рассуждением – «если Бог есть, то все воля Его, и из воли Его я не могу. Если нет, то вся воля моя, и я обязан заявить своеволие», или к отрицанию всемогущества Божиего и всеведения – у Джона  Стюарта Милля, Бердяева и Левицкого. По учению Августина Блаженного после грехопадения человек утратил свободу воли, она соделалась рабыней греха, но существует предвечное предопределение Божие: Сам Господь избирает одних для спасения, а других – для погибели. Этот теологический детерминизм восприняли ведущие богословы протестантизма – Лютер и Кальвин, отрицавшие свободу воли падшего человека, считавшие, что душа его подобна «соляному столпу» или «безжизненной статуе», не способной стремиться к добру, веровать в Бога и понимать Евангелие, и лишь Божественная благодать и вера, которую дарует Господь Своим избранникам – причина нашего спасения. Для Лютера свободна воля – это «пустое понятие», ее нет ни у Ангелов, ни у людей как после их грехопадения, так и после искупления, совершенного Христом на Голгофе, ибо если всемогущий Бог существует, то никто не изъят из сферы Его всемогущества и ни у кого из Его созданий нет никакой свободы воли. Но если у Ангелов и людей нет свободы воли, и все на небе и земле свершается по предвечному решению Божественной воли, а Творец всеблаг, то откуда в мире возникло зло? На этот вековечный вопрос теодицее, мучивший величайших мыслителей во все века, Лютер и Кальвин отказываются дать ответ, называя все философские размышления об истоках возникновения зла – богохульством, риторически вопрошая – «кто ты, человек, чтобы спорить с Богом?», и кощунственно утверждая, что Бога надо считать благим, даже если Он одних предопределил к погибели, а иных – к спасению. Все теологические опусы Лютера и Кальвина отчетливо свидетельствуют о духовной нищете и скудоумии протестантизма, невозможности для этого лжехристианского вероучения ответить на самые важные философские вопросы, волновавшие Иова и Давида, Иеремию и Аввакума. Мрачная доктрина Кальвина о том, что Богом «вечная жизнь определена для одних, а вечное проклятие – для других», и нелепые богословские домыслы, гласящие – «Христос принес Себя в жертву на Голгофе не для всех людей, то только для избранных» – все это было осуждено Православной Церковью на Иерусалимском соборе в 1672 году, как ересь Кальвина, клевещущая на Бога Спасителя, отвергающая Его любовь и милосердие, искажающая истинное христианское понимание предопределения Божиего и бездумно отождествляющая Провидение с неумолимым роком античного язычества. По учению Православной Церкви Господь сотворил человека по образу и подобию Своему – сотворил свободной и самовластной личностью, и даже, несмотря на грехопадение, человек сохранил ум, совесть и свободу воли, хоть образ Божий в нем затемнен покровом греха, а воля более склоняется ко злу, чем к добру, но чтобы не возвещала суетная лжемудрость протестантских богословов, никто и никогда не сможет отнять у личности ее богоподобие и великую власть самоопределения. Если отнять у человека свободу и самосознание, то он перестанет быть личностью. Если бы Господь отнял у человека свободу, то любовь Божия к нам оказалась бы непостоянной и переменчивой, само дарование Всевышним свободы Адаму и Еве, а также тем Ангелам, которые впоследствии пали, предстало бы трагической ошибкой Промыслителя, что подвергло бы сомнению Его премудрость, и наконец – такой Бог не мог бы называться Всемогущим, ибо поистине всемогущий Господь может спасти всех нас, не отнимая у нас свободу, но напротив – возводя нас к еще более величайшей свободе, достойной Самого Бога. Человек ощущает себя свободной личностью, имеющей право на самоопределение, но вместе с тем, он ощущает свою зависимость от Абсолютной Личности – от Бога, чувствует ее в жизни и во всякой деятельности – вдохновение в творчестве, Откровение – в религии, открытие – в науке, созерцание – в любви, но само чувство зависимости от Бога и тоски по Нему возвышает человека над материальным миром, это – знак независимости от мира и причастности Богу, ибо если бы не было Бога, то не существовало и никаких моральных ценностей, святынь и идеалов, не было бы ни свободы, ни смысла в нашем существовании. Пытаясь разрешить тайну Провидения и свободы, Левицкий пришел к мысли, что сотворив свободных созданий – Ангелов и людей, Богограничил Свое всемогущество и Свое всеведение, но эта мысль противоречит догматам Церкви о всемогуществе и всеведении Творца вселенной. Всеведение есть одно из вечных свойств Божиего ума, Бог возвышается над временем и от вечности знает все, что совершится, Он охватывает Своим сверхвременным взором прошлое, настоящее и будущее, провидя все поступки Своих созданий. Всеведущий Господь прежде сотворения неба и земли предвидел возможность падения Люцифера и увлеченных им Ангелов с небес, и от вечности знал, что Адам мог изменить своему высокому предназначению.
                Всеобъемлющая мысль Божия охватывает все века и все миры, судьбы всех созданий – от Ангелов и людей до хрупкого цветка и мельчайшего муравья, ибо Бог стоит над временем и вечностью и в совершенстве знает прошлое, настоящее и будущее. По верному суждению философа Н.О. Лосского: «Если бы  у Бога не было бы всеведения, тогда не существовало бы провиденциальное Божественное руководство историческим процессом». Но если Бог прежде сотворения мира знал весь путь каждого Своего создания – в том числе и человека от его рождения и до смерти, то не превращается ли наша свобода самоопределения в фикцию – не разыгрывает ли человек от вечности отведенную ему роль в уже написанной пьесе под названием жизнь? А если свобода воли у людей и Ангелов существует, и Бог заранее знал, как сложится их жизнь, то зачем Он создал тех Ангелов и людей, что ввергнут себя в вечную погибель, и почему нельзя было создать лишь тех, которые используют во благо дары Божии – ум, свободу и таланты? С бесконечной любовью Господь промышляет о вселенной и каждом Своем создание на небе и земле, и даже в преисподней никто не оставлен Им и милостью Его, ибо Бог хочет, чтобы все спаслись, и ведет нас к эсхатологической цели исторического процесса – Царству Небесному, но обрести спасение могут лишь те, чьи сердца очищены покаянием, умеют любить и прощать. Бог даровал человеку свободу и действует не принуждением, а свободой, жаждет ответной любви и как Странник из Апокалипсиса стоит и стучится в двери сердца его: «Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною». (Откр. 3:20). От вечности Бог знает все, что может свершиться – весь духовный потенциал каждого человека, все добро и зло, которое может произойти в мировой истории, все возможные грехи и каждый вздох покаяния, но Господь никогда не уничтожает свободу Своих созданий, ведь Он – Любовь. Господь настолько милостив, что не истребил даже падших Ангелов, и не уничтожает грешников актом Божественного всемогущества, ибо желает всеобщего спасения, хочет духовно и нравственно возродить всех падших, оставляя пшеницу и плевелы до вселенской жатвы – конца времен и Страшного Суда, когда произойдет окончательное разделение добра и зла. В этом выражается не только великая тайна долготерпения и любви Божией, но и то священное почтение, которое оказывает Вседержитель нашей свободе, ибо она – венец и исток нашей самобытности. По разъяснению Боэция, Бог вечен и знает все, Он провидит все совокупность времен, во все проникает, но оставляет в неприкосновенности свободу Своих разумных созданий. Как писал русский религиозный философ Евгений Трубецкой: «Моя свобода была бы нарушена в том случае, если бы Божественное предвидение предопределяло мои действия, то есть если бы оно было их причиною. На самом деле мои действия, как и все вообще события во времени, совершаются вовсе не потому, что их предвидит Бог: наоборот, Бог их видит потому, что они совершаются…». Размышляя о тайне Промысла Божиего, святитель Илия Минятий утверждал, что Божественное Провидение не есть предопределение, оно не посягает на свободу людей: «Не Предведение есть причина будущих событий, а будущие события – причина Предведения. Не из Предведения вытекает будущее, а из будущего – Предведение; не Христос – виновник предательства Иуды, а предательство – причина Господнего Предведения. Если ты будешь жить богоугодно, – спасешься, а если развращенно, – погибнешь. Бог предвидит и то, и другое. Но ни того, ни другого не предрешает Божие Предведение. Ты или спасешься, или погибнешь, одно из двух – несомненно, но не определено наперед».
                Наша свобода драгоценна в очах Господних, ее цена – святая кровь Сына Божиего, Иисуса Христа, пролившаяся на Голгофе, она – слава сынов Божиих. Господь создал человека как личность, несущую в себе нечто надмирное – образ Божий, а ее свобода – способность определять себя, свои поступки и свою жизнь, свои мысли и намерения изнутри – из глубины своего духа и сердца, силу властвовать над собой и безраздельно руководить своей волей. Для нравственной жизни свобода – самое необходимое условие. Совершенно прав Аристотель, в противоположность Сократу и Платону, полагавший, что истинная добродетель заключается не в знании и мудрости, а в доброй воле. Эта мысль античного мудреца – драгоценнейшее открытие эллинской философии, но за века до рождения Сократа, Платона и Аристотеля ее возвещали библейские пророки Исайя и Иезекииль, излагая сюжет о падении Люцифера – величайшего из Ангелов, самого прекрасного и премудрого из небесных духов, исполнителей и вестников воли Господней. Святитель Иоанн Златоуст говорил, что все зло в мире от незнания Слова Божиего, но эти слова – дань греческому интеллектуализму, вступающему в конфликт с библейским волюнтаризмом, ибо можно в совершенстве знать все книги Священного Писания, выучить Псалтырь и Евангелия наизусть, изучить толкования всех книг Библии от книги Бытия до Апокалипсиса, и написать еще более возвышенные руды по экзегетики, чем у всех богословов от апостолов до нашего времени вместе взятых, но при этом – воспротивиться святой воле Вседержителя. Если бы Господь не создал человека как существо духовное и нравственно самостоятельное, способное выбирать между добром и злом, то Он бы создал не личность, а робота, запрограммированного на добро, но не живущего духовной жизнью, не умеющего любить и творить, не знающего что такое молитва и вдохновение, что противоречит величию Божьего замысла о людях и вселенной, неизъяснимой любви и премудрости Создателя. Наша свобода есть вечная ценность для Бога, ибо Господь ищет Себе поклонников в Духе и Истине – хочет, чтобы человек был не «автоматом добра», а соработником у Бога. Без свободы невозможно Богообщение – жизнь с Богом и вечное восхождение к Богу, любовь к своему Творцу и просвещение души нетварным Божественным Светом, воспетым святителем Григорием Паламой. Если бы у человека не было свободы – свободы духа и самоопределения, мысли и совести, веры и воли, творчества и жизни, то человек не мог бы быть личностью, ибо каждый личный дух сам определяет себя и свободно осуществляет цели своей жизни. Верить в Бога и молиться Богу можно только свободно, и любое принуждение в делах веры и молитвы недопустимо. Святитель Иоанн Златоуст пояснял, что «всем христианам в особенности запрещается исправлять впадающих в грех насилием, наша война не в живых делает мертвыми, но мертвых живыми, ибо полна кротости и смирения… Я гоню не делом, но словом, и преследую не еретиков, но ересь… Мне привычно терпеть преследования, а не преследовать, быть гонимым, а не гнать. Так Христос побеждал распятый, а не распиная, не ударяя, но приняв удары». По мысли Тертуллиана «нерелигиозно принуждать кого-либо к религиозному почтению. Его должно воздавать добровольно, не вследствие насилия, потому что и жертв требуют от свободного расположения духа. Следовательно, если вы и принудите нас принести жертву, вы не сделаете этим ничего угодного богам вашим». Свободу в делах веры отстаивал и Лактанций: «Нет нужды прибегать к насилию, потому что нельзя вынудить религии, чтобы возбудить ее добровольно, нужно действовать словами, а не ударами. Нужно защищать религию не убивая, но умирая, не жестокостью, а терпением, не злодеянием, а честностью. А если ты вздумаешь защищать религию кровопролитием, истязаниями, злодействами – ты не защитишь, а опозоришь и оскорбишь ее. Ибо нет ничего в такой мере свободного (добровольного), как религия, и если в приносящем жертву нет сердечного расположения, то религия уже подорвана, ее вовсе нет». Русский рыцарь свободного духа Николай Бердяев, впоследствии будет писать в книге «Самопознание»: Новый Завет возвещает, что Истина приносит освобождение, но познание Истины совершается только через свободу. Христос никогда не был на стороне насилующих и лицемеров, ибо вера несовместима с ложью и насилием – «орудием злодеев», как говорил Данте Алигьери в его «Божественной Комедии». Насилие над верой и совестью есть хула на Святого Духа, ибо где Дух Божий, там и свобода, а восстающий на свободу – отвергает Бога. Вера возникает в самом сокровенном средоточии нашей духовной жизни, она охватывает всю личность человека, его ум и сердце, мысль и убеждения, она – священна и есть самое ценное, без чего нельзя жить, вот почему ради веры мученики принимали смерть. Молитва – самое глубокое и искренне проявление веры, она – вздох печали о всех страждущих в мире, плач кающегося грешника с сокрушенным духом взывающего к Богу, песнь сердца, неудержимо рвущаяся к небесам, чтобы восславить Всевышнего. Русский философ Иван Ильин верно писал: «человек, подавляющий свободу веры и молитвы – кто бы он ни был сам: безбожник или религиозный фанатик – не ведает сам ни молитвы, ни веры; в нем «нет Бога», и ждать от него добра – дело безнадежное». Без свободы невозможно мыслить и исследовать, без нее нет творчества и вдохновения, а значит – без свободы никогда не существовало бы ни науки и философии, ни искусства и культуры, не было бы искренних убеждений формирующих характер человека и определяющих его поступки и мировоззрение. Любовь и вера, молитва и мышление, творчество и вдохновение – все это есть наиважнейшие элементы духовной жизни человека, но они совершенно немыслимы без свободы. Свобода бесконечно драгоценна во всех сферах нашего бытия – в искусстве и религии, в политике и праве, в философии и хозяйстве, в науке и нравственности, а без свободы наша жизнь бессмысленна, уныла и невыносимо тягостна.
                Свобода связана с возможностью самореализации личности в истории, обществе и окружающем мире, и эта свобода самореализации, предполагающая свободу мысли и воли, совести и веры, слова и печати, затрагивает все грани жизни – культуру и искусство, философию и религию, политику и право, социальную жизнь, семью и быт. Внешняя свобода не может быть самоцелью, иначе она неизбежно вырождается в потворство страстям и порокам, разъедающим души, игнорируя метафизические нужды личности, ее духовную жизнь. Современный мир Запада возвел это внешнюю свободу в культ и обоготворил своеволие, но свобода должна иметь смысл – она дана для жизни с Богом, вдохновенного творчества и молитв, но теряя абсолютную ценность – Бога, наша технократическая цивилизация обрекает себя и целый мир на катастрофу. Вся мудрость Библии и проповедь пророков, весь опыт истории мира и лучшие произведения мировой литературы свидетельствуют, что нельзя обрести свободы во внешнем мире, где царствуют время и смерть, а человек обречен на жалкое существование – не горечь потерь и разочарований, на угнетающую вольный дух нужду и заботы, унижающие его духовное достоинство. Свобода от Бога, ее истоки – метафизичны, она есть одно из самых загадочных явлений духовного порядка. Истинная свобода достижима только в Боге, а свобода вне Бога и от Бога – лишь иллюзия и мираж свободы в пустыне смерти и греха. Русский мыслитель, славянофил Иван Аксаков очень проницательно, быть может, даже пророчески оценивал вектор истории Европы и характер ее технократического прогресса: «Прогресс, отрицающий Бога и Христа, в конце концов, становится регрессом. Цивилизация завершается одичанием, свобода – деспотизмом и рабством. Совлекши с себя образ Божий, человек неминуемо совлечет, уже совлекает с себя и образ человеческий и возревнует об образе зверином». С христианской точки зрения высшая свобода – это духовная свобода, но достичь ее невозможно без подвижничества и Богообщения, что же до внешней свободы, то ее нельзя возводить в культ – «свобода ради свободы» бессмысленна, ведет человека к духовно-нравственному падению и разнузданному эгоизму, не знающему и не понимающему жертвенной любви, но и нельзя жертвовать свободой воли и самореализации во имя идеи земного благоденствия человечества – это антихристианский  путь, безнравственное отречение от Божьего дара, циничное и кощунственное поругание свободы, характерное для всех кровавых утопий – тоталитарных режимов, внешне стремящихся осчастливить человечество, но губящих бессчетное множество душ и судеб. Свобода – это не только царская диадема, но и голгофский крест, если использовать библейский язык, то она для иудеев соблазн, а для эллинов безумие. В представлении Великого Инквизитора из легенды Ивана Карамазова, люди немощные и подлые земные существа, они – жалкие бунтовщики, ищущие пред кем преклониться, для них свобода – невыносимо тяжкая ноша, и чтобы избавить этих несчастных созданий от свободы, нравственных дилемм и мук совести, и устроить всеобщее «тихое смиренное счастье», испанский кардинал вознамерился исправить подвиг Христа Спасителя, используя «чудо, тайну и авторитет», и превратить людей в покорное стадо: «Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их счастья, - эти силы: чудо, тайна, авторитет. Ты отверг и то, и другое, и третье и сам подал пример тому… Мы исправили подвиг Твой и основали его на чуде, тайне и авторитете. И люди обрадовались, что их вновь повели, как стадо, и что с сердец их снят наконец столь страшный дар, принесший им столько муки… мы взяли от него Рим и меч кесаря и объявили лишь себя царями земными, царями едиными, хотя и доныне не успели еще привести наше дело к полному окончанию… О, пройдут еще века бесчинства свободного ума, их науки и антропофагии, потому что, начав возводить свою Вавилонскую башню без нас, они кончат антропофагией. Но тогда-то и приползет к нам зверь и будет лизать ноги наши, и обрызжет их кровавыми слезами из глаз своих. И мы сядем на зверя и воздвигнем чашу, и на ней будет написано: «Тайна!» Но тогда лишь и тогда настанет для людей царство покоя и счастья. Ибо кому же владеть людьми, как не тем, которые владеют их совестью и в чьих руках хлебы их… Свобода, свободный ум и наука заведут их в такие дебри и поставят пред такими чудами и неразрешимыми тайнами, что одни из них, непокорные и свирепые, истребят самих себя, другие непокорные, но малосильные, истребят друг друга, а третьи оставшиеся, слабосильные и несчастные, приползут к ногам нашим и возопиют к нам: «Да, вы были правы, вы одни владели тайной Его, и мы возвращаемся к вас, спасите нас от себя самих»… Они станут робкие и станут смотреть на нас и прижиматься к нам в страхе, как птенцы к наседке. Они будут дивиться, и ужасаться на нас и гордиться тем, что мы так могучи и так умны, что могли усмирить такое буйное многомиллионное стадо. Они будут расслабленно трепетать гнева нашего, умы их оробеют, глаза их станут слезоточивы, как у детей и женщин, но столь же легко будут переходить они по нашему мановению к веселию и к смеху, светлой радости и счастливой детской песенке. Да, мы заставим их работать, - но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешили им и грех, они слабы и бессильны, и  они будут любить нас, как дети, за то, что мы позволим грешить. Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет искуплен, если сделан с нашего позволения…И не будет у них никаких от нас тайн… Самые мучительные тайны их совести – все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению нашему с радостию, потому что оно избавит их от великой заботы и страшных теперешних мук решения личного и свободного». Со времен апостола Павла никто кроме Достоевского с такой духовной силой и литературной мощью не утверждал, что любовь – это образ Божий в человеке, а свобода – тайна нашего богоподобия. Свобода – драгоценнейший дар Всевышнего человеку, ее невозможно обосновать и изъяснить ни наукой, ни моралью, ни философией, ни искусством. Свобода – это основа всей религиозной и нравственной, научной и философской, художественной и творческой – всей духовной жизни личности. Тайна свободы – это тайна оправдания человека – антроподицея, провозглашение его богоподобного достоинства, и тайна оправдания Бога – теодицея, провозглашение Его любви, ибо только любящий Бог мог даровать свободу Своему творению. Величайшее духовное прозрение Достоевского гласит, что только свободная личность может уверовать в Бога и возлюбить Его, и только в Боге и просветленна Его благодатью ее свобода становится совершенной. Для Достоевского христианство – это религия абсолютной духовной свободы, а Христос – не только Искупитель и Спаситель, но и Освободитель всего рода человеческого. Преподобный Макарий Египеский поучал, что Христос пришел в мир, чтобы избавить нас от рабства у дьявола, греха и смерти, освободить и вывести из темницы – преисподней: «Когда слышишь, что Христос, сошедши во Ад, избавил содержащиеся там души, не почитай сего далеким и от того, что совершается ныне. Представляй же, что сердце – гроб, что там погребены и помыслы, и ум, объятые тяжелою тьмою. Посему Господь приходит к душам, вопиющим к Нему во Аде, то есть приходит во глубину сердца, и там, повелевая смерти, говорит: «Отпусти заключенные души, взыскавшие Меня, Который могу избавить их». Потом, отвалив лежащий на душе тяжелый камень, отверзает гроб, воскрешает подлинную мертвую душу, освобождает заключенную в лишенной всякого света темнице». В богослужебных текстах Православной Церкви сошествие Христа во Ад воспевается как сокрушение засовов и врат адских, а Его победа над смертью, дьяволом и преисподней, сопровождается изведение и освобождение всех тех душ, что откликнулись на проповедь Сына Божиего и уверовавали в Него:  «Воскреснув от гроба, словно от сна, Ты, Милостивый, всех избавил от тления. Собор Ангелов удивился, видя Тебя причтенным к мертвым, но разорившим и воскресившим вместе с Собой Адама и от ада всех освободившим».
                Человек сотворен свободным, но свобода дана ему вместе с совестью и самосознанием, она – существо духа, а ее норма – восхождение к Богу, созидание доброго и прекрасного. Конечно, свобода – это трагический дар, ее можно использовать во зло – что случилось с Адамом и Евой, со всеми грешниками от Каина до Иуды, и со всеми нами, когда мы грешим и нарушаем волю Вседержителя. Вся земная жизнь человека – это пространство нравственного свободы выбора и бытийного самоопределения, но сама избирательная воля может быть тяжким бременем для человека, а выбор быть связан с душевными терзаниями и мучениями, колебаниями, метаниями и внутренними борениями. Преподобный Максим Исповедник находил в необходимости выбора ущербность воли, колеблющейся между добром и злом, но человек призван определить сам себя и совершить главный выбор в своей жизни – определиться по отношению к Богу – выбрать жизнь или смерть, свет или тьму. Бог хочет спасти всех людей, но требует, чтобы каждый содействовал своему спасению  до последней минуту своего существования – до предсмертного вздоха, человек может раскаяться в грехах, уверовать в Бога и обрести спасение, как благоразумный разбойник, распятый рядом со Христом Спасителем, или же напротив, он может впасть в соблазн и искушение, изменить Богу и предать Его, даже если является великим подвижником или даже апостолом – вспомним предательство и богоотстуничество Иуды. Надо сказать, что свобода выбора не является высшей свободой, ибо если бы свобода выбора была бы высочайшей свободой, то она была бы присуща и Богу, ибо Он – абсолютно свободное и всемогущее Существо, но Бог не избирает между добром и злом, над Ним не стоит никакой идеи, начала и закона, и свобода Его ничем не ограничена и стоит выше выбора, так как Он не выбирает, а Сам определяет, что есть добро, а что зло, и всякое действие и помышление Божие имеют основание только в Нем Самом – в Его безмерной свободе и всемогущей любви. Православный богослов Георгий Флоровский догматически точно писал о вечной свободе Божества: «Бог не обдумывает и не выбирает, не колеблется, не раздумывает, «не советует», как безусловно Всеведущий». Для всех христиан высший идеал – это Сам Христос, а священная цель жизни – новая жизнь во Христе, уподобление Спасителю, обожение, возможное лишь через содействие благодати и свободы. По халкидонскому догмату Церкви во Христе две природы и две воли – Божественная и человеческая, Он – совершенный Бог и совершенный человек, но так как Он – Божественная Личность, второе Лицо Святой Троицы – Бог Сын вочеловечившийся, то в Нем нет гномической воли – Его свободная человеческая воля не избирает между добром и злом, а пребывает в свободном согласии с Его Божественной волей. Всеведущий Господь знал, что свобода самоопределения может обернуться трагедией для человека, если он изберет грех и смерть, и тогда человек не сможет сам спасти себя. В Священном Писании отчетливо сказано: «всякий, делающий грех, есть раб греха» (Ин. 8:34). Описанное в Библии грехопадение Адама – причина нашего рабства у грехов, тлении и смерти, ибо грех извращает свободу, отрывает нас от Бога, низводит человека до уровня скота, делая его порочным и развращенным. Вот почему Блаженный Августин говорил: «велика свобода быть в состоянии не грешить, но величайшая свобода – не быть в состоянии грешить». Это духовное состояние Бога и святых Его – высшая цель и назначение нашей жизни, ибо Сам Господь обращается к нам со страниц Ветхого Завета: «будьте святы, как Я свят». Библейский Бог есть Освободитель, Он содействует спасению каждого верующего в Него, и не оставляя даже неверующих – любовь Божия объемлет весь мир – небеса, землю и преисподнюю, и Он посылает солнце и луну светить не только для праведных, но и для злых, надеясь на их исправление – духовное преображение их личности. Любовь Божия сильнее смерти и ревнивее Ада – даже в преисподней никто не оставлен любовью Вездесущего, но если для праведных она есть источник вечного блаженства, то для грешников – вечных мучений. Преподобный Исаак Сирин полагал, что «грешники, мучимые в геенне, поражаются бичом любви Божией», но мучаются они не из-за любви Творца, а из-за собственной злобы и нераскаянности. Христос сказал о Себе: «Я есть Истина», «познаете Истину, и Истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). С точки зрения христианства путь спасения – это неустанное восхождение к Богу, новая жизнь во Христе – обретение высшей духовной свободы от греха, смерти и дьявола для вечного Богообщения. Невозможно спастись без Христа и обрести эту Божью свободу, ибо мы спасаемся не добрыми делами, не великой мудростью философов и красноречием ораторов, не законом Моисеевым, но крестной жертвой Иисуса Христа на Голгофе и освящение Святого Духа – стяжение благодати, ибо если человек оправдывается законом и может спасти себя сам, то Христос умер на Голгофе напрасно и Его искупительная жертва не имеет сотериологического значения. Христос искупил грехи мира на Кресте, Он один – Судия, имеющий власть всех и за все прощать, если в них есть искреннее сокрушение о грехах, Он сокрушил врата Ада и извел оттуда все души, уверовавшие в Него,  Он победил смерть и дьявола и воскрес из мертвых – в Нем заключена наша надежда на жизнь вечную и освобождение от греха, смерти и тления. Апостол Иоанн Богослов возвещает о Христе и нашей свободе: «Если Сын освободит вас, истинно свободны будете» (Ин. 8:36). Христос молился за убийц Своих на Голгофе – победил ненависть мира любовью, Он – Победитель Ада, освободивший нас от страха смерти, потерявшей свое жало, Его Крест – знамя победы над коварными кознями дьявола. Христос добровольно взошел на Крест и явил высочайшую свободу, освященную любовью, и когда мы прощаем обидчиков, молимся за проклинающих и научаемся от Духа Божиего любить врагов наших – мы уподобляемся Сыну Божиему – усыновляемся Всевышнему и освобождаемся от корня нашей греховности – всеосуждающей гордости, и обретаем воистину богоподобную свободу в любви, становясь сынами Божиими. Ибо там, где нет любви, там нет и свободы: «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного» (Мф.5:44–45). Апостол Павел со всей мощью свой проповеди возвещал: «стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал.5:1), ибо Дух Божий «свидетельствует духу нашему, что мы – дети Божии» (Рим. 8:16), «сыны Божии по вере во Христа Иисуса» (Гал.3:26). Спаситель обращается к ученикам Своим с изумительной речью, и суть ее в том, что Господь бесконечно ценит нашу свободу, ищет друзей, а не рабов: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин.15:15). В посланиях апостола Павла противопоставляется нынешний Иерусалим – земной град, матерь рабов с его ветхозаветной этикой закона Моисеева – «ига рабства» (Гал.5:1) и юридически-договорными отношениями человека с Богом – горнему Иерусалиму, матери всех свободных во Христе, имеющих славу от Духа Господня и живущих Богом по заповедям любви к Богу, ближним и врагам, с возвышенной этикой Нового Завета – этикой свободы и благодати. Архимандрит Софроний верно утверждал, что заповеди Евангелия – это не только нравственные нормы, но и источник вечной жизни и нашего спасения, они превосходят силы падшего человека и неисполнимы для него, но для Бога и с Богом все возможно – возможно освободиться от греха и следовать за Христом, осуществляя наше богоподобие, живя по евангельским заповедям и избрав путь спасения. Тайна спасения – это тайна синергии, содействия Божественной благодати и человеческой свободы, ибо и человек не могжет спасти себя сам и Бог никого не спасает насильно, но только через духовную жизнь и подвижничество – через борьбу со страстями, молитвенное предстояние Богу, плач о грехах и покаяние, через веру, действующую любовью, и таинства Церкви, человек может обрести спасение, унаследовать жизнь вечную и войти в Царство Небесное. Душа наша подобна птице, ей не взлететь к небу без двух могучих крыльев – нашей личной свободы и Божественной благодати.
Для Всемогущего свобода человека драгоценна. Святитель Иоанн Златоуст подчеркивал, что всякое действие Божьей благодати в человеке совершается так, чтобы не нанести ущерба нашему самовластию. По слову преподобного Максима Исповедника исполнение заповедей Христовых есть освящение и преображение воли человека благодатью Святого Духа, ее согласование с Божественной волей. Во Христе соединились две воли – Божественная и человеческая, и христианская жизнь – это согласие этих двух воль. Это великая тайна спасения: в служении Богу свобода человека не упраздняется, а преображается и освящается Духом Божиим. Господь хочет собрать все создании Свои в Царстве Небесном «как птица собирает птенцов своих под крыльями» (Мф.23:28), но Он никого не спасает насильно. Как замечательно сказал Бердяев: «Бог не хочет насильственного спасения, ибо оно противоположно Его замыслу о мире и человеке, ибо Бог ждет свободного ответа человека на свой зов, ищет свободной любви Своего другого». Священник и богослов о. П. Флоренский заметил, что в этом заключена сотериологическая антиномия православной веры: если исходить из любви Божией, то возможно всеобщее спасение, если же исходить из свободы Его творений, то возможны вечные адские муки. Эсхатологический оптимизм, свойственный Оригену, был следствием сильнейшего влияния на него платонизма и не разделялся большинством святых отцов Церкви. Учение Оригена об апокатастасисе не учитывало загадочный дар свободы, присущий людям, но ведь каждый человек может избрать путь спасения, а может стать сыном погибели. Самый окаянный грешник может раскаяться и обрести спасение, равно как и самый великий Ангел или подвижник может изменить Богу и избрать богоборчество, подобно Люциферу или Иуде. Все православное понимание спасения зиждется на тайне синергии – содействия двух воль – Божественной и человеческой, ибо человек – соработник у Бога. Наше спасение осуществляется не односторонним действие всемогущества Божиего, но и участием нашей свободной воли, оно предполагает подвижничество – то духовное усилие, которым по слову Спасителя берется Царство Небесное. Тайна Боговоплощения – это тайна синергии, согласия Божественной воли нашего Спасителя и человеческой воли Пресвятой Богородицы, ибо само сошествие Святого Духа на Деву Марию свершилось по Ее воле. Преподобный Серафим Саровский указывал на высшую цель жизни человека – стяжать благодать Святого Духа, она не умаляет и не угашает нашу свободу, но просвещает ее и соединяет с волей Вседержителя, никогда не свершая насилия над душой. В Новом Завете сказано, что Боге есть Дух, а «где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17). Дух Божий вдохновляет, освящает и преображает человека, а не принуждает. Новозаветная Церковь, образованная огненными языками Святого Духа – это царство свободы и благодати. Сын Божий пришел на землю, дабы освободить нас от ига рабства – греха и смерти, и Церковь есть свобода во Христе, незнающая оков принуждения и позора рабства. Конечно, история Церкви свидетельствует не только о мудрости ее богословов и подвижников, о милосердии ее святых, но и о страшных злодеяниях «христиан», ведь она имеет позорные страницы, которые нельзя предавать забвению и за которые нужно с плачем каяться пред Богом, но все это относится к «земной стороне» Церкви – к греховности и порочности людей, именующих себя христианами, но даже не старающихся жить по евангельским заповедям, возносящих Богу хвалу устами, но далеких от Него сердцем, выдающих себя за ортодоксов, но вводящих в догматическое сознание Церкви еретические измышления, жаждущих властвовать над душами собратьев по вере, но не имеющих ни мудрости, ни смирения, ни любви, гордящихся своей верой, но чуждых Христу. В мистическом смысле жизнь в Церкви – это жизнь во Христе, ее закон – согласие свободы и благодати, а где нет свободы, любви и благодати, там нет и Церкви. Нет и не может быть никакой симфонии между Церковью и государством, ибо Христос и Его Церковь – не от мира сего, а все государства – царства мира сего. Идея симфонии Церкви и государства – это соблазн компромисса между христианством и язычеством, знак обмирщения Церкви и развращения ее иерархов, ведущего к попранию свобод и прав людей, насилию в делах веры, циничному оправданию всего, что совершает власть, освящению суетной и мимолетной власти земных властителей религиозной санкцией, сопровождающемуся превращением религии в идеологическое оружие государства и ниспровержением всех Божьих заветов. В истории мира никогда не было христианских государств – и папизм на католическом Западе, где папа римский был объявлен непогрешимым заместителем Христа, и цезаризм на православном Востоке – в Византии с ее обоготворением царя – ересью царебожия (что Бог на небе, то царь на земле), с ее жестокими нравами, языческим законодательством, деспотизмом и восточным коварством – все это лжехристианство, противное Евангелию. Николай Бердяев писал в книге «Философия свободы» о том, что Церковь – это царство свободы и благодати, и быть свободным – значит быть в Церкви: «Быть свободным значит быть в Церкви… отрицание Церкви есть отрицание свободы во Христе, отрицание общения в любви, основанного Христом, отрицание содержания и смысла свободы. Ведь сущность веры христианской и заключается в том, что отвергается возможность свободы вне Христа: только Христос делает нас свободными, вне Христа рабство и принуждение. Поэтому Церковь вся зиждется на свободе, на свободном общении в любви. Тот, кто чувствует в Церкви принуждение, не чувствует бесконечной свободы, то вне Церкви. Внутри Церкви нет ничего, кроме свободы, ограниченной любовью или, точнее наполненной любовью…». Августин Блаженный высказал следующую богословскую формулу церковной жизни: в самом главном – единство, в остальном – свобода, и во всем – любовь. Русская поэтесса, переводчик и богослов Ольга Седакова сетовала на то, что многие люди, считающие себя церковными, не любят свободы и страшатся ее, они не понимают великой ценности свободы и не почитают ее как святыню христианской веры: «Свобода – одна из таких, особенно открытых искусству (и часто затененных для обыденного церковного восприятия) интуиция. Не случайно как часто настаивающие на своей церковности люди понимают свободу как совершенно внешнюю для них, сугубо светскую ценность, о которой и говорить всерьез не стоит. Послушание, чувство собственной греховности и благой страх, вот святыни этой религиозности. Святыня свободы (как и святыня красоты) для нее принадлежит другой вере. «Свободный ум» понимается здесь как ум, не связанный никакой доктриной». Христос пришел в мир не в образе Царя, покоряющего царства и восседающего на троне, а как Агнец Божий, идущий на заклание – Он отверг искушение царствами в пустыне, избрав крестный путь на Голгофу, и все христиане, призваны отвергнуть соблазн мирской власти. Церковь есть мистическое Тело Христово, столп и утверждение Истины, ее не одолеют врата адовы, ее слава и сила – в благодати Святого Духа, а не в количестве верующих и не в земном могуществе, она опирается на Крест Христов, а не на меч кесаря – на веру в распятую Божью Правду, а не силу распинателей. Христос учил воздавать Богу – Божье, а кесарю – кесарево: не мыслить о Боге по образу земных царей, и не обоготворять мирскую власть. Все поборники теократии вопреки Христу воздают Богу – кесарево, а кесарю – Божье, не хотят знать, что Царство Божие не от мира сего, прельщаются мирским могуществом, желают видеть Христа не в образе Искупителя, распятого на Кресте, а в образе властного царя, низвергающего всех непокорных. По глубокой мысли славянофила А.С. Хомякова, глава Церкви – Христос, ее члены призваны к свободному исследованию Слова Божиего, основа их единства – вера и любовь. Церковь есть тень горнего Иерусалима на земле, она создана для нашего пребывания с Богом и вечного стояния в любви Его, а там где нет любви, не может быть и никакой духовной свободы. В свободе есть величие и тайна, свобода – величайший шедевр Творца и святыня веры, столь же драгоценная сердцу христианина как страх Божий, молитва и любовь, она – прорыв из мира сего к Богу и эсхатологическая реальность, ибо Царство свободы и благодати – это горний Иерусалим, новое небо и новая земля, о котором пророчествуется в Апокалипсисе, преображенный мир, где не будет места скорбях, болезным, времени и смерти, но будет вечная и блаженная небесная жизнь всех спасенных, живущих как Ангелы, имеющих власть быть чадами Божиими и знать высшие тайны Царства Небесного.


Рецензии