Назад в прошлое

Текст написан в 2016. Прошло 4 года. Что-то изменилось. Скоро постараюсь написать продолжение. Как выглядит этот самый 2016 год относительно дня сегодняшнего. Что меняется в оценке других лет уже от дня сегодняшнего?

Давно думал написать цикл «Назад в прошлое». Зачем? А черт его знает. Просто так.

Попробуем оглянуться назад. Времени ни у меня, ни у вас отнюдь не вагон, так что начнем с пятилетнего шага.
Итак, 2011. В целом жизнь та же. Во всяком случае, на большей части мира, именуемого цивилизованным. На большей, но не везде. Если кто-то заговорит о войне в Украине, пока повертят пальцем у виска. Но я сейчас не об этом.
Так вот, за пределами мест, где пронеслась война, уклад жизни практически сегодняшний. Уже давно большая часть населения не мыслит себя без мобильной связи. Да и без интернета тоже. Банковские карты для мало-мальски активной части населения даже в провинции России уже необходимость. Сам я на 2011 год не скажу, что давно, но уже абсолютно уверенно покупаю билеты и бронирую гостиницы в сети. То есть, насчет уверенности, я и сегодня каждый раз серьезно опасаюсь, что обворуют или накосячат, но уже воленс-ноленс пользуюсь. Как и в 2011. Основные компании-посредники для таких покупок-броней уже работают. Так же как и основные социальные сети. И интернет-магазины всяких прочих товаров. Их клиентов меньше, чем сейчас. Собственно, сам я и тогда ими, магазинами этими, практически не пользовался, не пользуюсь и сегодня, тем не менее, уже тогда точно так же знал об их существовании. Просто руки как не доходили, так и не доходят. Так что лично для меня число их клиентов значения не имеет. Как и для миллионов других, занимающих сходные общественные ниши. Собственно тех, для кого я пишу.
Немного о махачкалинской специфике. Для немахачкалинцев, возможно, небезынтересно просто из праздного любопытства «как там у них?» Да и для махачкалинцев тоже, «ту ли Махачкалу чувак описал?» Люди, как и везде, рождаются, растут, учатся, женятся, умирают. Работают. Большая часть промышленности приказала всем нам долго жить еще в девяностых. С сельским хозяйством дела не лучше. Как и по всей стране. А вот нефтедолларов на душу населения достается много меньше, поэтому и уровень жизни ниже. Хотя и выше, чем был раньше, в девяностных-нулевых, да и, пожалуй, понемногу растет. Зато уровень образования падает, а религиозности увеличивается. Небыстро, но поступательно – как и сегодня (лето 2016). И уже быстрее, чем по России в целом. Если раньше цены на квартиры возле мечети были ниже (ночью реально напрягают призывы к молитве), то теперь мечети уже по всему городу, и народ привыкает. Уразу держит всё больший процент населения, на другие праздники уже начинают гнаться волны. Свадьбы, юбилеи, а кто-то и просто дни рожденья принято отмечать в кафе-ресторанах. В большинстве случаях – нормально, но количество безалкогольных религиозных посиделок становится больше. В отличие от прошлых лет родственники непосредственно для обслуживания банкетов «на общественных началах» не привлекаются. Об этом даже успели забыть, как и о шатрах во дворе. На крупных мероприятиях (обычно свадьбах) практически обязательно наличествует урна и заготовленные конверты. Каждый гость «голосует» (кстати, обычно называя сей акт именно этим словом) сам (или за семью, причем семью не в смысле какого-то там полумифического клана, а как раз наоборот в смысле элементарной ячейки общества). Если по договоренности еще за кого-то, то положив деньги в другой конверт и соответственно подписав. Попытки собрать, скажем, с работы всем вместе в один конверт (как это делалось совсем недавно) уже обычно вызывают недоумение. И действительно зачем? На небольших банкетах (юбилеях и т.д.) урны может не быть, и тогда люди неловко ищут ответственного. Впрочем, обычно недолго. Но это так, мелкие штрихи для тех, кому интересно.
Да, строительный бум убавил темпы с кризисом 2008, но таки не остановился полностью. Все надеются, что «это временно».
Пропаганда, хотя и менее заточена (и еще без новых тактических врагов), но уже с четко обозначенными основными векторами. Кавказофобия такая же, как и сегодня. За эти пять лет пик ее с особой заточкой на дагестанофобию пришелся на 2013, но сравнивая 2011 и 2016, нет, особой разницы не вижу. Это в России, остальному миру до Кавказа и сейчас более-менее нет дела. Но в России кто такие дагестанцы и в 2011 уже знает любой ушлепок. Хотя бы в каком-то искаженном ушлепочном приближении.
В общем, можно сказать, что всё, что работает сейчас, работало и тогда. Ну, техника стала чуть лучше, но разве что чуть. Общие формы уже примерно те же. Мониторы и телевизоры – ЖК или «плазма», холодильники, стиральные машины, а и автомобиле – примерно такие же.
И, скажем, если бы совершая обыкновенную прогулку сегодня (лето, 2016), я вдруг оказался в 2011... В смысле не «попаданцем», а так просто, как наваждение: шел-шел по какому-то сиюминутному делу (или просто гуляя) из пункта А в пункт Б хоть в Москве, хоть в Милане, хоть в Риме, хоть в Париже, хоть в Махачкале, наконец, задумался, и оказался 2011. Причем оказался где-то на тихой незнакомой улочке, далее должен идти через какие-то в принципе знакомые, но не часто посещаемые центральные кварталы, ну а потом куда-то – в гостиницу, университет, в общем, куда надо. А как стопудово осознал, так и вернулся. Так вот, окажись я как в тот же самый сезон с той же самой погодой в 2011 году, боюсь, осознал бы, что что-то не так, разве что в пункте назначения.
Понятно, что во всех перечисленных городах и дома чуть поменялись (что-то обветшало, что-то наоборот отремонтировалось, что-то снесли, что-то построили), и одежда (особенно, у женщин) несколько изменилась, и автомобили, и мобильные телефоны, et cetera, et cetera. Всё так. Но всё не настолько, чтобы выйти за рамки случайных флуктуаций. И если ты последний раз гулял здесь год назад, то, скорее всего, подумаешь, что так и должно быть.
Если по пути решил перекусить или кофе выпить – деньги тоже те же самые и в России, и в Европе. Цены меньше, но и тут скорее решишь, что повезло со скидкой. Во всяком случае, я бы решил так. В принципе, взгляд может резануть какой-то устаревший бренд, но лично мне крупных ребрендингов что там, что здесь за это время сразу на ум не приходит. Даже милиция в России к середине 2011 уже успела стать полицией. Так что случайно встреченный мент особо не удивил бы. Риск подвергнуться неожиданному паспортному контролю в любом из перечисленных городов был бы примерно тем же, что и сегодня – то есть минимальным (в Москве, как и сегодня, чуть большим). Ну, разве что если как раз попал на какую-то специальную облаву (знаменитые протесты начались в конце года, так что и тут всё маловероятно).
Ну и сам я выглядел бы для аборигенов 2011 точно также как и сегодня. Совершенно также. То есть, что в большей части Европы, что в Москве, что в Махачкале – абсолютно «вписывающимся» в человеческий поток на улице и по одежде, и по походке, и по «морде лица». Подчеркиваю везде. То есть, я не скажу, что разношерстная толпа в Махачкале, Москве, Милане, Риме, Париже, etc. выглядит одинаково. Отнюдь. Но процентов десять, двадцать или тридцать... Хотя нет, тридцать – это я, быть может, и хватил, но вы примерно поняли. Так вот, лично я как раз отношусь к трудно подсчитываемому числу тех, кто вписывается и там, и сям, причем практически вне времени. И таких не так уж и мало.
Мои мобильники (хоть старый, хоть новый), вытащи я один из них, тоже не вызвали бы никакого удивления. Моя автоматическая ругань на сбой связи (если б такой случился за счет конфликта старой симки с ее же копией из 2011 или неактивированности новой), как и желание (если вдруг таковое бы возникло) что-то сфотографировать, не вызвали бы никакой реакции. Все давно к этому привыкли. Да и выглядели бы мои гаджеты, ну пусть чуть лучше, чем сегодня, но абсолютно ординарно.
К чему я? За эти 5 лет произошло много всякого разного. Мир реально сдвинулся, и сдвиг этот, положа руку на сердце, отнюдь не радует. Прокатились (и продолжаются) жестокие войны, увеличилась дурная религиозность, возросло расслоение на всех уровнях. Тем не менее, для значительной (и определяющей) части населения изменения в их непосредственном мирке крайне малы. Такова инерция. Но об этом не в этот раз.

Идем дальше. 2006. Народ практически телефонизирован везде (в очерченном ареале). Сам по себе мобильный телефон – не признак роскоши, а практически обязательный атрибут. Забыть дома телефон для многих вызывает беспокойство. Пейджеры уже умерли (практически не замеченные если не большинством, то существенной частью населения), о них не вспоминают даже в анекдотах. Сами телефоны еще больше используются по основному назначению – звонки и смс-ки. Хотя фото-видео на телефоне уже вполне нормальный прибамбас. Интернет – в меньшей степени. Вообще, навороченность телефона – признак гордости его владельца.
Пленочные фотоаппараты «умирают», заменяясь цифровыми. Качество снимков год от года растет.
Интернет отличается от сегодняшнего, но не намного. Сегодняшние соцсети только начинают раскрутку. Электронная почта, пожалуй, стала основным средством делового и «серьезного» общения. Чтобы просто поболтать используются тематические форумы и чаты. ICQ уже работает, но преимущественно (что понятно) на компьютерах, Skype тоже есть, но еще буксует. Вообще, многое уже есть, но еще с меньшим вовлечением быдла-небыдла.
Банковские карты в цивилизованном мире уже давно неотъемлемый инструмент, как и их использование через интернет. Тем не менее, лично я использую карту только по необходимости, каждый раз взвешиваю за и против, и при возможности предпочитаю использовать посредника (турагентство, etc.). Да, магазинов, принимающих карты в Махачкале еще практически нет (ну или они хорошо шифруются), банкоматов тоже мало.
Ну, раз уж перешли к Махачкале, настроение у людей, в целом, улучшается. Начала расти зарплата бюджетников (до этого было совсем плохо). На улицах уже давно стало спокойно (во всяком случае относительно девяностых). В соседней Чечне основная война кончилась, жизнь нормализуется по сегодняшнему сценарию. Во всяком случае, былого отстойника, где совсем не действуют российские законы, и процветает торговля людьми, уже нет. И это хорошо.
«Новые» банкетные традиции Махачкалы, о которых говорилось при рассказе о 2011, уже тоже сформировались. С образованием, промышленностью, etc. тоже.
Неприятное. Кавказофобия относительно близлежащих лет в целом ровная, но негативный образ именно Дагестана в России уже создан и раскручивается. Слово «чурка», ранее использовавшееся (разумеется, обычно среди «менее интеллигентной» части населения) исключительно в адрес выходцев из Средней Азии, в отношении кавказца в целом и дагестанца в частности, если и вызовет удивление, то разве что легкое. Сокращение «даг» еще редко, но уже проскакивает.
Теперь окажись я в 2006. Как и ранее: шел-шел по какому-то сиюминутному делу (или просто гуляя) из пункта А в пункт Б хоть в Москве, хоть в Милане, хоть в Риме, хоть в Париже, хоть в Махачкале, наконец, задумался, и оказался 2006. Оказался где-то на тихой незнакомой улочке, далее должен идти через какие-то в принципе знакомые, но не часто посещаемые центральные кварталы, ну а потом куда-то – в гостиницу, университет, в общем, куда надо. А как стопудово осознал, так и вернулся. Относительно 2011 года изменений чуть больше (всё-таки 10 лет), и осознал бы я, пожалуй, скорее всего, раньше. Скорее всего, практически сразу после выхода на оживленную улицу. Тут и одежда (даже я обратил бы внимание на обилие чего-то уже вышедшего из моды), и отдельные атрибуты (например, мобильники на поясах), и автомобили. В Махачкале, например, сразу бы бросилось обилие микроавтобусов РАФ (отстойником которых стал тогда мой город). По России в целом – старое название полиции (милиция). В Италии, возможно, какие-то успевшие устареть бренды.
Тем не менее, даже деньги и в России, и в ключевых странах Евросоюза уже новые, так что, пожалуй, где-то не в Махачкале, где «рафики» таки резанули бы взгляд, я мог бы долго не осознавать, что попал не в тот год.
Ну а сам бы выглядел практически так же, как и сегодня. Совершенно не выделяясь среди прочего профессорско-преподавательского состава высшей школы и/или ученой среды. И гарджеты, засвети я их, особого интереса не вызвали бы. Мой «новый» «Самсунг» случайный свидетель, скорее всего, воспринял бы как навороченный мини-КПК или «коммуникатор». Чем, собственно, он и является. Ну а «старый» Explay выглядел бы просто навороченным телефоном. В общем, круто, но в пределах нормы.
Да, в России риск неожиданно подвергнуться паспортному контролю был бы уже существенно выше. Причем, отнюдь не из-за подозрительной внешности. Нет, моя достаточно ярко выраженная неславянская физиономия этому в Москве чуть способствовала, но разве что чуть. Главное, аккурат до 2006 на улицах проверялись практически все и довольно часто. Что же случилось в 2006? В поддержку победившей на парламентских выборах в соседней стране партии Регионов, украинским гражданам в России разрешили жить без регистрации (то есть, по билетам) три месяца. Ну и своим гражданам тоже. До этого было три дня, что в совокупности с практической невозможности сделать регистрацию на квартире друзей-родственников, делало большинство приехавших на несколько дней нарушителями и источником доходов для работников патрульно-постовой службы. 

Идем дальше. 2001. Волна мобильной телефонизации в Европе, да и в Москве уже прошла. Телефоны по меркам «среднего человека» стоят дорого, но уже доступны и почти обязательны. Отказываются от них разве что слишком консервативные товарищи. Шутка «а свой мобильник я забыл в метро» уже «вчерашний день».
А вот в Махачкале еще нет. Причин много, вдаваться сейчас не буду. Если интересно, можете глянуть начало романа «За гранью хрусталя» Андрея Царева. Так или иначе, приход мобильной связи в массы, по меньшей мере, в России, очень напоминал распространения ударной волны. Буквально за один год положение менялось от «почти ни у кого» до «почти у всех». Само по себе это заслуживает отдельного рассмотрения, но как-нибудь другой раз. В Махачкале это произошло примерно в 2004.
Пейджеры, не знаю как в Европе, но в России еще живы. В Москве уже умирают, в Махачкале – в самом пике своего расцвета. Но лично у меня пейджера не было нигде и никогда. И ни у одного меня.
На подавляющем большинстве телефонов еще нет ни камер, ни интернета. То есть, технологии практически разнесены. И у большинства населения быстрого доступа к сети нет. Да и не требуется. Сам интернет отличается заметно, но уже доступен тем, кому он нужен. Каждодневная проверка электронной почты лично для меня уже обязательна. Если не сделал, чувствую дискомфорт. И делаю я это уже дома. Через обыкновенный модем.
Иными словами, активная часть населения во всем очерченном диапазоне (включая российскую провинцию) уже живет новым временем, где интернет – неотъемлемая часть.
Это важно, и это надо подчеркнуть. Дело в том, что мы и сейчас переживаем ползучий, но вполне ощутимый переход в жизни, существенно меняющий ее уклад и базовые ориентиры. Нечто подобное (насколько подобие здесь вообще уместно) случилось с появлением телевизора и магнитофона. Телевизор полностью изменил типичное коротание вечера для большей части населения и на долгие годы стал основным источником информации. В то же самое время и практически независимо магнитофон дал возможность без особого напряга и, минуя любые худсоветы, множить свой и чужой креатив на вокальной ниве. Правда, время показало, что и тогда всё достаточно легко было «упорядочено и возглавлено», и сегодня ничего не говорит об обратном. Вот ты, читатель мой случайный, даже если тебя и заинтересует этот мой пост, едва даже «лайк» поставишь (потом можешь проверить, их, «лайков» этих, будет просто до обидного мало), не говоря уже о комментарии. Почему? Кто знает? Вопрос риторический. Хотя я-то как раз еще как знаю. Но не скажу.
Well then, повторяю, изменение в нашей жизни с внедрением интернета, хоть и просачивается незаметно, но существенно. И к 2001 приход «нового мира» уже осязаем. А, скажем, в 1986 почти не намечен даже в произведениях фантастов. Нет, пару притянутых за уши ссылок и я вам могу привести, но опять-таки не буду.
Бытовая техника. Холодильники, стиральные машинки, пылесосы, кофеварки, электрочайники – примерно такие же. Во всяком случае, внешний вид и основные прибамбасы те же.
Компьютеры сильно слабее, но для большинства пользователей уже наиболее привычен интерфейс типа Windows 95 (Windows 98, разные Windows NT, Windows 2000). Мониторы (как и телевизоры) еще в основном на электронно-лучевой трубке, и это относительно дня сегодняшнего бросается в глаза. Но плоские уже начинают завоевывать мир. Как и лэптопы. USB-порты уже появились. Флэшки тоже. Тем не менее, их еще очень мало, да и стоят они дорого. Дискеты еще используются, хотя уже не справляются. CD-R и CD-RW – основные средства для back-up’а. DVD появились относительно недавно и еще стоят дорого. Кассетные магнитофоны и видеомагнитофоны начинают умирать, но еще востребованы. Mp3-usb-плейеры только появились, но уже отвоевывают рынок. Apple пока только прицеливается к реваншу после поражения на большей части рынка IBM-совместимым компьютерам.
Общие формы автомобилей тоже близки к сегодняшним. А вот автомобильные видеорегистраторы, если и есть, то очень малочисленны. Да и вообще камер много меньше, чем сегодня.
Важный глобальный момент. Производство перетекает в страны третьего мира, в основном в юго-восточную Азию, и в первую очередь Китай. Этот процесс начался не вчера, сам 2001 год ничем не примечателен, но в это время данный процесс, что называется ощущаем. Качество южно-корейских товаров растет. Корейские автомобили покоряют Европу внешним видом и характеристиками привлекательной ценой. В компьютерах процессоры еще производят преимущественно в «белых» странах, но большая часть комплектующих уже китайские. Помимо этого тихое заселение Европы выходцами третьего мира (юго-восточного, африканского, мусульманского) вошло в стабильный поток. Перенос производства вместе с миграцией является качественным изменением мироустройства. Но это тема для отдельного большого разговора.
Банковские карты в Америке-Европе давно неотъемлемый инструмент. Их использование через интернет тоже. Но в России всё еще очень неровно. И реально стрёмно. Особенно маленькому простому человеку. Так что бронировать гостиницу и покупать билеты приходится исключительно через турагентства. Благо, некоторые из них работают вполне дружелюбно, практикуют бесплатные (или недорогие) брони на разумные сроки. Ну а магазинов, где бы принимали карты, например, в Махачкале еще нет (ну, или почти нет). Банкоматов тоже мало.
В Махачкале плохо. Дома ветшают, фасады начинают осыпаться. Всем пофиг. Зарплаты бюджетников смехотворны, все мысли, где найти деньги на жизнь. Промышленность прочно остановилась. Небыстро, но поступательно. Состав населения меняется. Лучшие уезжают. Точнее, не только лучшие, уезжают всякие, но средний уровень уезжающих превышает уровень остающихся. Помимо этого уровень образования падает, религиозности растет. Повсюду строятся мечети.
Среднедагестанский уровень интеллекта уже не выше среднероссийского, а среднемахачкалинский – среднегородского по России. Цивилизованная (и большая) часть населения (уже) чувствует себя примерно как евреи в Германии в 1933: гонения еще не начались, но вектор вполне ощущаем. Тем не менее, жизнь продолжается. Люди рождаются, растут, учатся, женятся, умирают.
Сегодняшние «банкетные» традиции еще не устоялись. Свадьбы обычно играются в кафе-ресторанах, хотя иногда встречаются какие-то экзотические случайно получившиеся залы (вроде спортзала школы). Шатров во дворах уже не делают. Друзья и родственники еще могут привлекаться, но постепенно от этого начинают отказываться. Дарят, как и раньше, деньги. Обычно стараются принести с собой конверт, чтобы запечатать, подписать и отдать, хотя еще встречается сбор денег из рук в руки с немедленным внесением фамилии гостя и переданной суммы в журнал. Общепринятые таксы более-менее стабилизировались, но сильно варьируются. Коллеги по работе обычно скидываются вместе (опять-таки, обычно со списком, кто сколько дал). И, чаще всего, свадьбы вылетают в копейку и не окупаются. Особенно небогатые.
«Банкеты по случаю защиты» (у ученой публики они случаются) чаще делаются в учреждении с непосредственным участием близких друзей и родственников (подготовка, приготовление, уборка и т.д.). Хотя тут все зависит непосредственно от традиций конкретного диссовета. Где-то практически воленс-ноленс – в кафе. Юбилеи тоже еще стараются праздновать на работе (те, что для коллег, разумеется) и в кругу семьи – для семьи. Большие юбилеи в ресторане еще редки и далеко не для всех.
Вообще, народ, живущий работа-дом, при возможности предпочитает пить на работе (в смысле после работы, но в рабочем помещении), и начальство, обычно, смотрит на это сквозь пальцы. Пьют много. По любому поводу и без оного. Это помогает забыть безнадегу.
Уровень преступности меньше чем в девяностые, но еще высок. Во всяком случае, в сознании.
Растущие (пока больше в Москве и в нескольких наиболее богатых регионов) доходы «средних» россиян вызывают бурный рост туризма, в первую очередь в Турцию и Египет. По той же причине начинается строительный и ремонтный бум. В обиход входит слово «евроремонт». С ним приходит новый стандарт кафеля (старый был меньшего размера, и, если отечественный, то практически всегда кривой), выключатели опускаются до уровня (уберу нецензурное слово), зачастую меняется планировка квартир, кто может – ставит джакузи (но это уже могут позволить далеко не все).
Вопрос качества стоит обсудить отдельно. С одной стороны появились новые материалы и инструменты, позволяющие сделать все быстрее и качественнее. С другой – качество большей части абсолютно всего из рук вон плохое. Цена коррелирует с качеством, но верить никому нельзя. В результате любой ремонт оборачивается некой лотереей, где, если заплатил мало – точно будет плохо, если много – как получится.
Еще один очень важный для России момент – подавляющее большинство затевающих ремонт перестают делать что-либо своими руками и полностью доверяются «профессионалам», выбираемым в зависимости от финансовых возможностей (из Молдавии – дороже, из Таджикистана – дешевле). Тезис о том что «настоящий мужчина» должен делать все своими руками уходит в прошлое. То же с обслуживанием и текущим ремонтом автомобилей.
После евроремонта на стену ни в коем случае не вешаются ковры, выбрасываются старые «стенки» (часто с потерявшими актуальность и моду книгами, если таковые имелись ранее). Вообще, те, кто могут себе позволить сделать этот самый «шаг в будущее», от прошлого обычно избавляются без сожаления и по максимуму. Есть исключения, но правило таково. И 2001 год лежит в начале этого процесса по всей России.
Челночный бизнес (тоже по всей России) достаточно быстро идет на спад, не выдерживая конкуренции.
Москва только начинает заполняться не слишком образованными лицами среднеазиатских национальностей (кроме туркменов, ну и казахов, в их странах все нормально). На стройки приезжают также молдаване и украинцы. Особо важные объекты, как и в девяностые, строят турки. В целом реализуется сценарий, в гипертрофированном виде показанный в комедии «Ширли-мырли». Только вместо одного алмаза выступают подорожавшие нефть с газом, и достается далеко не всем жителям страны.
Начинается подъем несколько искаженных патриотических настроений. Помню, в начале нулевых один писатель (не буду называть) на одном из форумов выдал витающую в воздухе мысль: «Если раньше грузины-армяне ходили у нас королями, то теперь горбатятся на наших стройках, а наши миллионеры шикуют на лучших европейских курортах.» На резонное возражение (не мое, но, повторяю, резонное): «Неужели вы думаете, что молдаване и таджики на стройках – это бывшие грузины и армяне? И какая вам радость от кучки зажравшихся соотечественников?» отвечать не стал. 
Что еще? В большом мире окончилась война в Югославии, год как сброшен Милошевич. Мусульмане – еще не единственный источник терроризма в масс-медиа. «Красные бригады» практически забыты, ИРА вспоминается крайне редко, портреты разыскиваемых участников японской «Красной Армии» еще можно встретить на специальных стойках, но да и только, но вот ЭТА нет-нет дает о себе знать. А еще очень (и, разумеется, незаслуженно) демонизированы сербы (см., например, фильм «Экстремалы»). Так что в целом, у «международного терроризма» еще не исключительно мусульманское лицо. Но современный вектор при желании разглядеть можно.
Мир на пороге одиннадцатого сентября, но еще только на пороге. Летом я летал в Японию. Это был очень сложный перелет, и на одном из этапов (уже в Японии) запретили пройти со швейцарским ножом, называемым в России «командировочным» (куча всяких инструментов, могущих в любой момент пригодиться, особенно в пути). Я тогда удивился: «неужели вы думаете, что с ним я попробую захватить самолет». Мне понимающе улыбнулись, однако нож упаковали и отправили отдельным багажом. И за это  спасибо!
Паспортный контроль на улице и в Москве, и в Махачкале зверский. ППС шерстит всех подряд. Относительно просто криминальной опасности, думаю, в Западной Европе она примерно такая же как сегодня (быть может, чуть меньше, чем непосредственно сегодня, но разве что чуть), в России – ниже чем в девяностые, но таки выше, чем сейчас.
Теперь окажись я в 2001. Как и ранее: шел-шел по какому-то сиюминутному делу (или просто гуляя) из пункта А в пункт Б хоть в Москве, хоть в Милане, хоть в Риме, хоть в Париже, хоть в Махачкале, наконец, задумался, и оказался 2001. Отличий уже больше, заметил бы, наверное, быстрее, но тоже, возможно, не сразу. Особенно за рубежом. Хотя там как могли бы броситься в глаза другие деньги (франки и лиры).
Ну а сам бы я все еще выглядел практически так же, как и сегодня. Совершенно не выделяясь среди прочего профессорско-преподавательского состава высшей школы и/или ученой среды. Ни мой сегодняшний внешний вид, ни одежда, ни походка, ни случайный разговор на общие темы, не вызвал бы у жителя 2001 года тех же слоев общества никакого удивления.
Гаджеты, конечно же, выглядели бы суперкруто. Но и только. Ни у кого даже на минуту не возникла бы мысль, что они нереальны и из будущего. В России, так точно, сказали бы, что-то вроде: «ну да, японская штучка, у них это давно в порядке вещей». И все. А если бы я пытался ими доказать свое прибытие из будущего, приняли бы меня за простого жулика.


Идем дальше. 1996. Двадцать лет – это срок.
Махачкала. Все плохо. Промышленность практически уничтожена. Зарплаты бюджетникам нищенские и, более того, не выплачивают месяцами. Инфляция меньше, чем в 1992, но велика. Люди крутятся, как могут, но торжествует принцип «из ничего не выйдет ничего».
Интернет есть, но выход стоит дорого. ФИДО в расцвете, но оно всегда охватывало очень малую часть населения и погоды не делало. Электронная почта (как и интернет) еще обычно на работе и часто одна на подразделение. Всё очень дорого. Вовлечены только самые активные и с долей везения. Но приобщенные к халяве открывают собственные ящики на бесплатных серверах, и слывут большими хакерами («у него аж в Америке есть почтовый ящик»).
Общая компьютерная грамотность низкая. Но фраза «там нужен программист под Windows, а я пока программист только под Norton Commander» уже канула в Лету. Хотя именно такими «специалистами» всё еще заполняются компьютерные отделы коммерческих предприятий и банков. Кому как повезет, кто какие рекомендации представит. И вообще именно такие «специалисты» преобладают и всеми силами пытаются помешать конкурентам. В результате спрашивать помощи в пользовании с освоением компьютера, как правило, бесполезно. Лучше найти доступ к компьютеру и купить хорошую учебную литературу. С последним тоже проблемы. Книги (как и всё новое) стоят дорого, и вероятность, что интуитивно выберешь именно нужную, невелика. Да, начинать лучше с книги Фигурнова.
Компьютер стоит дорого. Даже очень дорого для большей части вконец обнищавшего населения России, особенно провинциальной. Обычному человеку доступен только на работе, и то мало кому. Домашний компьютер крайне редок. Зачастую покупается или собирается почти как дом пана Тыквы из «Приключения Чиполлино». Но из-за быстрого устаревания комплектующих если кто-то рассказывает, что копил детали к собранному самолично компьютеру несколько лет, покупая с каждой получки то планку оперативной памяти, то кулер к процессору (а такие рассказы лично мне приходилось слышать неоднократно), значит, скорее всего, рассказчик нашел лазейку стибрить большую часть деталей, и считает слушателей (у которых, вполне возможно, всё и стибрено) лохами.
Так или иначе, новый комп. за свои деньги обычно берется без привода CD-ROM, звуковой карты (если покупает не музыкант) и т.д. и с минимальной памятью, но с лучшей материнкой и лучшим процессором по имеющейся сумме. Остальное докупается потом по ходу. Б/у или за чужие деньги – это уже как получится. CD-RW – вообще страшно дорого, доступно единицам. DVD еще нет совсем. Они только-только должны появиться в Японии. Обмен информацией (и вирусами) ведется в первую очередь через дискеты. Рядовой пользователь еще верит, что большие дяди, выпускающие CD с (пиратским) софтом, имеют хорошие антивирусы, и диски можно считать безопасными. Что, кстати, пока более-менее соответствует действительности. Почти. И пока.
Система Windows 95 за год успела прочно завоевать главное место в новых компьютерах, а все, что ниже 486 воспринимается безнадежно устаревшим. 486 снимаются с производства, уступая место Пентиумам. Тем не менее, Norton Commander еще знаком каждому, мало-мальски приобщившемуся к компьютеру, а через режим эмуляции DOS запускается множество приложений. В сильно ограниченных ресурсах часто приходится «дорабатывать напильником», а то и совсем отказываться от Windows. «Я нажал F8, и веселый Norton удалял мне все подряд. 40 мегабайт, может больше, может даже 60».
DOOM 2 по телефонному модему – это круто, по только что поставленной локальной сетке, да еще с несколькими участниками – наикрутейше.
Простой народ играет в телевизионные приставки “Dandy” и “Sega”.
Дагестан еще «красный», и только начинает «зеленеть». Хребет «красной» оппозиции сломан президентскими выборами. Безысходность любой борьбы очевидна. Sad but true.
Уровень образования падает, религиозности растет. По последнему открыты все двери для зарубежных «учителей». Дагестан имеет максимальную квоту на хадж. Соблюдающие мусульмане в Махачкале уже заметны. Их мало, но они организованы. Ходят с агитацией по всем скоплениям людей, в офисы, внедряются во всяческие компании. Слово ваххабит нет-нет звучит (хотя и очень редко, и, как правило, от него открещиваются), салафит – еще неизвестно совсем.
Тем не менее, религиозность основной массы населения еще слабая. Религиозный пост большинством верующих мусульман (а верующие в целом, даже несоблюдающие, еще в меньшинстве) держится эпизодически, зачастую до обеда. Довольно распространена фраза: «на время уразы я не пью (алкоголь)». На резонный вопрос «ну если ты – мусульманин, пить (алкоголь) вообще нельзя», следует ответ «но в этот месяц особенно».
Состав населения Махачкалы быстро меняется. Создана комиссия по защите русскоязычного населения. Проблемы есть, и с чеченцами, и, в большей степени, со спускающимися с гор местными. Но система противовесов, так или иначе, работает, достаточно велика смешанность населения, и ситуация в корне отличается от чеченской или таджикской. Законы работают как и по России в целом. То есть, плохо. В той же Москве огромное количество пенсионеров (и не только, просто не вписавшихся в реформы бедолаг) в центре города выпиливается русскими же бандитами. Так что здесь в какой-то степени даже менее жестко. По всей России растет армия бомжей. Само слово бомж уже не аббревиатура. В Дагестане их меньше, чем по России, но тоже есть.
Водка (как правило, самопальная) стоит относительно дешево. Пьют много, отмечают все возможные праздники от вьетнамского нового года до сретенья Господнего, даже толком не зная, что это такое. Это и по остальной России тоже, но в Махачкале в том числе.
По части восточных единоборств Махачкала уже давно напоминает окрестности Шаолиня. На каждом углу какая-нибудь школа карате, ушу и всего, что только существует в мире. Традиционная вольная борьба сильно потеснена. Реально увлекающихся много. Причем не только физически, но и духовно (то есть, вопреки любым аврамистическим традициям). Йога, цигун и т.д. тоже имеют своих приверженцев.
Паспортный контроль на улице в России вошел в полную силу. Три дня без регистрации (которую реально можно сделать разве что в гостинице) – уже повод для штрафа. Сотрудники ППС этим невозбранно пользуются. Криминальная опасность в России (в Махачкале – не выше среднего по стране) тоже существенно выше, чем сегодня. Причем исходит она и от мелкого криминала, и от крупного, и от полиции (милиции), и от всех прочих служб. По всему югу процветает киднепинг с отстойником в Чечне, и это действительно опасно. По всей стране идут бандитские войны, а также отъем любой собственности. Простым людям (очень многим) не хватает даже на еду. С наступлением темноты улицы пустеют. Редкие встречные прохожие – обычно молодые мужчины со зверским выражением лица. И сам на всякий случай не слишком улыбаешься.

Из комментариев (Махачкала): Я в 96м - третьеклассница, и в начале года мою одноклассницу похитили неизвестные, требуют выкуп. Ее через пару месяцев найдут, а главным похитителем окажется дядя- наркоман. А ещё я впервые увидела компьютер- неясным силуэтом за малиновыми занавесками знакомых семьи. О происходящем в Чечне говорят так много, и ч уже давно в школу ношу приколлтый к майке плотно свёрнутый бумажный треугольник. Внутри написаны координаты наших родственников, вдруг что случится. Впрочем, я уже все заучила. Но мои мысли все о другом: о Великой и Непостижимой Кукле Барби, чья реклама идёт как раз после Чипа и Дейла по воскресениям. Увы, куклу эту я получу аж в 12 лет, куплю себе сама в магазине Дисней на деньги, выигранные в городском художественном конкурсе
Махачкала моего детства - очень бедный, но очень зелёный и сравнительно чистый город, который представляется мне залитым солнечным светом при любом времени года.

Махачкала живет в полублокаде. Билет на самолет не по карману подавляющему большинству, поезд идет через Чечню, ехать им реально опасно.
Страх теракта велик. Оставленный на пять минут у стойки портфель вызывает панику.
Публичные дома и запада, и востока заполнены девчонками из бывшего СССР, в том числе (и в первую очередь) русскими и из России. Везде, где идет война, слышна русская речь наемников (добровольцев, инструкторов и т.д. с любой из сторон).
Кавказофобия по России достигла плато, кавказцев в Москве тормозят на каждом углу. Акцент на дагестанцах еще не делается совсем. Основной враг – Чечня. Основной «источник дохода» – азербайджанцы и любые другие колоритные представители.
Так как уровень развития большинства дагестанцев еще высок, в Москве они быстро мимикрируют под окружающую среду, убирая «дагестанские» атрибуты (турецкая кожаная куртка, турецкие штаны кислотного цвета и т.д.; многие сбривают усы), и навешивая «антидагестанские» (рюкзак, очки и т.д.). Не все дагестанцы, но многие. Еще достаточно распространено вторично поступать (разумеется, исключительно «своими мозгами») в московские институты второй-третьей категории (утаив диплом дагестанского вуза), чтобы в Москве иметь практически бесплатную (по московским меркам) общагу и официальное прикрытие, по меньшей мере, на полгода (а то и больше, знания-то есть, можно и текущие экзамены постараться сдать) бизнеса в Москве.
Только отгремели тяжелые войны в Югославии. Народ всё еще обсуждает возможность «югославского варианта», но уже меньше. Обсуждается (хотя и еще меньше) и геноцид в Руанде. Война же в Чечне стала для молодой федерации тем же, чем стал Афганистан для СССР. И даже больше.
В приватных разговорах махачкалинцев сквозит удивление многими деталями чеченской войны, и прежде всего количеством и качеством наемников (добровольцев) из Азии, Ближнего Востока и Прибалтики. Дело в том, что Советская власть не прошла и для соседней республики даром, а уровень как развития, так и снобизма ее населения тогда примерно соответствовал современному российскому. Национализм же (во всяком случае, тогда) сильно превалировал над любым другим консолидирующим началом, включая религиозное. В результате отношение к арабам и азиатам примерно такое же, как к ним же у современных россиян. Кроме того, потерявших всё, озлобленных и при этом достаточно развитых для выполнения любых задач своих много, а денег…, ну, их всегда не хватает. А «черные (или белые?) колготки» – это вообще тяжелый случай, даже обсуждать не буду. В разговорах 1996 обычно сходились на мнении, что это нужно для (символической) демонстрации мировой поддержки. Ну и на том, что большинство воющих с той стороны арабов имеют чеченское происхождение, то есть интегрировались на националистической волне. Но все равно непонятки оставались.
Пропаганда в самой России полностью «антипатриотическая», профузно охаивается все советское и отечественное. Причем, ЧСХ, вещают это всё те же, кто сегодня призывает любить родину.

Из комментариев (С.-Петербург): Я бы еще отметил нарастающую волну наркомании. Героин предлагают прямо во дворах-колодцах Питера. Появляются ночные клубы в большом количестве и сопутствующие клубные наркотики. Как говорится: в ассортименте. Милиция еще не выдавливает "обдолбышей" и если от тебя не пахнет алкоголем - отпускают. Так еще не врубаются. Очень модно не пить ( но быть в абсолютно неадекватном состоянии).
Из комментариев (Махачкала): А в Махачкале ночные клубы были очень забавны в плане секьюрити. Чтоб не было проблем, мужчин пропускают только со своими дамами. Я так несколько раз с подругами и друзьями моего одноклассника ходили в кинотеатр "Россия", где тогда на втором этаже располагался клуб, не помню, как назывался, там были неоновые лампочки, большие экраны с демонстрацией клипов и хорошая музыка. А потом нас аккуратно развозили по домам в 11 вечера, жаль, фоток нет, не было тогда камерофонов, А нам ничего такого запрещенного не предлагали, только пиво "Белый медведь" и фисташки.

Теперь окажись я в 1996. Как и ранее: шел-шел по какому-то сиюминутному делу (или просто гуляя) из пункта А в пункт Б хоть в Москве, хоть в Милане, хоть в Риме, хоть в Париже, хоть в Махачкале, наконец, задумался, и оказался 1996. А как осознал, так наваждение и исчезло.
А осознал бы, наверное, после выхода на оживленную улицу по автомобилям, по накопленным «старамодностям» одежде большого скопления людей (одного, двух, трех можно и сейчас таких встретить, но чтобы все...), по магазинам и отжившим брендам, по огромным мобильникам редких «крутых» в России и большого количества «средних» в Европе, по деньгам, наконец. Хотя, в Европе, скорее всего, переход, что в 1996, что в 2001 распознавался бы (для меня) примерно одинаково. То есть не сразу, а после десятого (если не сотого) встреченного прохожего или выхода на реально знакомую непосредственно сегодня улицу, действительно сильно изменившуюся с того времени. А с 1991 еще сложнее (из-за практического отсутствия мобильников, и, соответственно, привязки к ним).
Ну а сам я бы выглядел практически так же, как и сегодня. Разве что чуть лучше на общем фоне по России. А в Европе и без этого уточнения. Так что ни один из этих самых прохожих не обратил бы на меня особого внимания как чужого. Надеюсь, какая-нибудь барышня обратила бы внимание просто как на симпотягу в самом расцвете сил, но надежды разве что юношей питают.
Вот используй я гаджеты, они должны были бы сразу выдать человека из будущего. Должны были бы, но не выдали бы. Как я уже писал про 2001, в России, так точно, случайный свидетель решил бы: «ну да, японская штучка, у них это давно в порядке вещей». И все. А если бы я заикнулся о своем прибытии из будущего, принял бы за простого жулика. Да, принимая во внимание криминальную обстановку, в России 1996, никакие современные гаджеты без особого плана лучше не светить.

Идем дальше. 1991. 25 лет назад. В августе в Москве путч, поставивший точку на СССР.
В России плохо во всех отношениях. Полки магазинов пустые. Цены растут. Помните «павловскую» реформу? А узаконивание коммерческого курса доллара? Но это пока только цветочки.
Наркомания, недавно подстегнутая горбачевской борьбой с пьянством, продолжает расти не по дням, а по часам. 
Автомобили на западе в целом уже имеют те же формы (примерно), что и сегодня, но в России существенно отличаются (соответствую концу 60х – началу 70х  для развитых стран). Да и моделей немного. Бытовая техника (в массе своей) отличается достаточно существенно. И телевизоры, и магнитофоны (где они сегодня?), и видео (тоже), и даже холодильники и стиральные машины в массе своей несколько иные. CD-проигрыватель – это круто.
IBM-совместимых компьютеров очень мало. Умеющих на них работать людей – не больше. Но при общем населении в около 300 миллионов населения из этих «совсем мало» какое-то количество набирается. Интернет только-только начинает приобретать осязаемые формы. Да и то не в России. Мобильная связь тоже только завоевывает рынок даже «не у нас».
Банковские карты. Подавляющее большинство соотечественников (по всему СССР, и по РСФСР, и по Дагестану, и даже по Москве) их никогда в жизни не видели, как ими пользоваться не представляют. Да и вообще, что это за зверь, и где и как в нем деньги хранятся.
Преступность, и в первую очередь организованный рэкет, по всему СССР растет как на дрожжах. И ее самоорганизация не может не нести географические (чтобы не употреблять слово «местечковые») оттенки. А если география имеет национальный окрас – то и национальные. Религиозная составляющая пока практически не играет роли.
За пределами России о Кавказе вообще мало кто знает. В России же кавказофобия растет. И есть, куда расти. Появляется устойчивое словосочетание «лицо кавказской национальности». Кавказцы в серой пропаганде становятся некой квинтэссенцией зла, даже внешне повторяя созданный с той же целью образ «итальянской мафии» в Америке времен Великой депрессии. Тем не менее, часто мелькающие по ТВ лица Руслана Хасбулатова (он еще вместе с Ельциным), Джохара Дудаева (тоже), Руслана Аушева пока не дистанцируют Кавказ от цивилизованного мира.
В Грозном сбрасывают памятник Ленину. Квартиры там стремительно дешевеют относительно других регионов. Известное нам будущее стучится во все двери, и кто может – бежит. Тем не менее, межуниверситетская олимпиада по физике осенью еще проходит в обычном режиме. Я, будучи студентом четвертого курса, выигрываю. Как и в прошлом году. Мелочь, а приятно. Тем более, на чужом поле. Общероссийская олимпиада, кажется, отменена.
Представители российского быдла за пределами Дагестана обычно о Дагестане не знают совсем, так называемого небыдла – знают Расула Гамзатова, неплохой коньяк и могут вспомнить (а могут и не вспомнить) фильм «Свинарка и пастух». Случайно сталкиваясь с дагестанцами (например в армии) испытывают когнитивный диссонанс от контраста с прочими -станцами: уровень развития махачкалинцев, как я уже говорил, превосходит среднегородской по (тогда) РСФСР, среднесельский же по Дагестану примерно соответствует среднесельскому по России. К 18 годам даже у сельских владение русским языком абсолютно свободное, разве что с акцентом. А у подавляющего большинства махачкалинцев именно грамотный литературный русский является родным. В распространенной в армии того времени дедовщине, дагестанцы, как правило, держатся вместе, подминая это нехорошее явление под себя. Это даже заметно (неслучайно показано в фильме «Фанат»), но из-за небольшой численности дагестанцев (доли процента от общего населения СССР) особой погоды не делает.
Порядка 70% офицерского и сержантского состава СА составляют украинцы. Как правило, обрусевшие, но таки украинцы. Горячие точки пока в Закавказье и Средней Азии. Но полномасштабной гражданской войны еще нет. А вот в Югославии она уже началась.
Россия же пока только замерла в ожидании, чем все это (перестройка – реформы – путч) закончится.
Свадебные банкеты в Махачкале примерно такие же как и в 1986 (см. дальше). Дарят деньги. Часто в (принесенных с собой) конвертах. Но урн «голосования» еще не придумали. Поэтому даже конверты обычно вскрываются сразу, и делается запись в журнал. Друзья с работы (или другой устойчивой общности) часто скидываются в один конверт. Обычно на нем пишется, кто сколько дал, но не всегда. Из-за начавшегося массового обеднения, маленькие свадьбы перестают «окупаться». Свадьбы, как и в восьмидесятых, проводятся как в ресторанах, так и в каких-то больших залах каких-то учреждений (спортивных, актовых и т.п.). Поварами, официантами и т.д. обычно всё ещё выступают родственники.
Интересный момент. Почти на каждой махачкалинской свадьбе, независимо от национальности, как правило, звучит «Семь сорок» (в честь кого-то из гостей) и, трудно поверить, но «Волховская застольная». А на «национальных» свадьбах молодёжь ждёт, когда, наконец, «старики» напьются и дадут добро современным ритмам. Обычно дожидается.
К слову, одна из особенностей народного варианта "Волховской застольной" состоит в том, что "народные версии" базируются на двух независимых текстах разных авторов. Причём слова "выпьем за Родину, выпьем за Сталина, выпьем и снова нальём" не присутствовали ни в одном, и являются внесением неизвестного автора. В первом варианте (Арсения Тарковского) было "тост наш за Родину, тост наш за Сталина, тост наш за знамя побед", а во втором (Павла Шубина) Сталин не поминался.
Теперь окажись я в 1991. Впрочем, я уже говорил. И сам бы выглядел практически так же, как и сегодня. Совершенно не выделяясь среди прочего профессорско-преподавательского состава высшей школы и/или ученой среды. Опять-таки чуть лучше на общем фоне по России. А в Европе и без этого уточнения. То есть общий внешний вид интеллигентной части населения изменился несущественно. Я все пытаюсь поймать момент, когда изменения нельзя не заметить. И скорее всего это будет ближе к пятидесятым.

Идем дальше вглубь времен. 1986. Тридцать лет – это большой срок. Помните фильм «Назад в будущее 2»? Как виделся 2016 из 1986? Что сбылось, что нет? Но это судите сами, вернемся к нашим баранам.
Доступной народу мобильной связи нет нигде. Просто аналоговая видеокамера –роскошь доступная далеко не каждому и в любом буржуинстве, не говоря об СССР.
Бытовая техника отличается. Автомобили (как и в 1991) на Западе отличаются меньше, в России – больше от дня сегодняшнего. Это чисто внешне, внутренние отличия гораздо сильнее. Кроме того, даже я, ни разу не эксперт по клеевым тачкам, узнаю некоторые старые модели.
А вот с одеждой я бы не сказал. Конечно, мода выделывала множество выкрутасов, но в целом для более-менее консервативных товарищей, я бы сказал хрен один. Достаточно глянуть фильмы того времени. В СССР, конечно, бросятся в глаза форменные одежды школьников, но разве что это.
С персональными компьютерами, тут вообще никакого сравнения. Везде. Тем не менее, что греха таить, СССР в бытовой технике и в компьютерах отстает от Запада. И в уровне жизни тоже. Но не на порядок. Особенно, если сравнивать не с США и Германией, а с какой-нибудь южно-европейской страной. 
Вообще, весь мир отличается заметно. В том числе в относительном распределении ролей, выполняемых разными странами. И не только касательно СССР. Южнокорейские товары только-только перестают быть полным говном. Остальные тихоокеанские страны тоже только в преддверии взлета. Но уже в преддверии. Большинство самых качественных товаров и тяжелой, и легкой, и электронной промышленности все еще производится в «белых» странах (включая Японию). Основной музыкальный «девайс» - кассетный магнитофон. Круто (во всяком случае, в России) ходить с маленьким «плэером» и наушниками.
В Махачкале работают пять высших учебных заведений: университет, пединститут, мединститут, сельхозинститут и политех, несколько достаточно крупных заводов и фабрик. Имеется филиал Академии наук СССР.
Пока в городе одна церковь, одна синагога, одна мечеть. Большинство населения никогда никакой из перечисленных храмов не посещало. Да и далеко не все знают, где что расположено. Встретить мужчину в тюбетейке практически невозможно (может быть, один-два сельских муллы на всю республику), женщину в хиджабе – совсем невозможно (другая традиция).
К высшим учебным заведениям. Для поступления нужно сдавать вступительные экзамены непосредственно в институте. Никаких единых тестов с баллами пока нет, никто о них и не думает. Несколько ведущих московских вузов имеют два потока приема: чуть раньше и чуть позже. Это дает возможность сделать две попытки. Причем можно – первый раз в Москве, второй дома (ну или оба в Москве, если есть желание). Для мальчиков это особенно важно, чтобы успеть поступить до призыва в армию.
Служба в армии – почетная, но все менее желанная обязанность каждого мужчины. В армии процветает дедовщина (не везде, но почти везде), СССР ведет войну в Афганистане. В общем, большинство интеллигентных мальчиков (а особенно это касается их родителей) от армии стараются, выражаясь сленгом того (да и этого) времени, откосить. Есть исключения, но это именно исключения. Тем не менее, большинство служит. И все нормально. Тем более, что большинство региональных вузов в 1986 году брони от армии не дают. Московские – дают.
Те же, кто откашивают, обычно находят благовидные объяснения, дескать, я не хотел, но оно само так получилось, или, на крайняк, «не хотел терять два года». Но то, что «девушки с такими не дружат», – сказки.
Дагестанцы в армии обычно держатся друг друга чуть больше, чем остальные земляки в целом. Причем в первую именно по территориальному признаку и практически независимо от национальности (в том числе русские, евреи и пр., образующие с «лицами дагестанских национальностей» одну общность, по меньшей мере, в Махачкале). Как писал раньше, случайно сталкиваясь с дагестанцами (например в армии) выходцы из других регионов РСФСР и СССР обычно испытывают когнитивный диссонанс от контраста с прочими –станцами (см. фильм «Фанат», там все показано близко к действительности), но в виду малочисленности (доли процента от общего населения СССР) погоды в целом не делают. Большинство офицерского и сержантского состава СА составляют украинцы.
Снова к абитуриентам. Обычно при поступлении в вуз имеется конкурс от полутора до десятков человек на место (уже встречаются и недоборы, но редко; скорее это недобор толковых), в зависимости от вуза и факультета. Причем конкурс этот как айсберг, большая часть которого не видна под водой. Дело в том, что есть списки тех, кто поступит по любому. И есть остаток. В Махачкале кое-где остаток получается слишком малым, и, таким образом, «своими мозгами» легче поступить в Москве (или в других городах центральной России, Украины, Белоруссии и т.д.), особенно выбирая вузы «второго эшелона». Что многие и делают.
Теперь насчет мозгов и тех, кто на них рассчитывает. Школьная программа в стране единая, но уровень требований в разных школах таки разный. Кроме того, даже если дети учатся в хороших школах, большинство интеллигентных родителей подстраховываются, нанимая им в выпускном классе репетиторов по профильным для поступления предметам.
Из той компании, с которой я общался тогда, обошелся без репетиторов, пожалуй только я. Мои родители были в то время, я бы сказал по-итальянски troppo communisto (в хорошем смысле этого слова), и считали, что я должен всего достичь сам. Да и папе, наверное, было бы стыдно, если бы я занимался с кем-то. Тем не менее, я абсолютно самостоятельно окончил заочную школу при московском физтехе.
При поступлении имеет значение средний балл аттестата (если выше 4,5) и особенно золотая (или хотя бы серебряная) медаль (если есть). Получить медаль непросто. Помимо всех отличных оценок (одна четверка для серебряной), необходимо полное отсутствие текущих двоек и троек (и малое число четверок) за два последних года по всем предметам. Журналы проверяются районо (или гороно). Тут ведь одно дело – знать для себя, и совсем другое – всё время быть образцовым, отказывая себе в «маленьких радостях», и это в подростковом возрасте. Но даже не это самое главное. Число медалей всегда лимитировано. А теперь представьте, что в вашем классе уже есть, как минимум, 4 или 5 умниц, красавиц, бесспорно на эту самую медаль претендующих. И еще неизвестно, сколько могущих захотеть. Тоже умниц и умников. А какие могут быть лимиты на класс? Ну, уж точно меньше четырех. А если у двух умниц (на самом деле умниц!) еще папы – крупные чиновники? Представляете, как это было бы обидно: стараться, добиться совершенства и всё равно проиграть, и не потому что ты хуже, а потому что для тебя вакансии нет, а те что есть – заняты до конкурса. Нет, не подумайте, ничего плохого папы бы не делали! И девочки тоже. Тем более, полученным медалям их уровень соответствовал полностью и без сомнений. А вот за всех учителей я не уверен. C’est la vie. Тем более, прецеденты в отношении моих старших родственников были еще в 50х. Так что, лично я как раз в 1986 году принял решение на медаль не идти. А зря. Как раз в год моего выпуска все лимиты были сняты, и число медалистов в моем классе можно оценить глубиной реки Иордан. Такое получилось «окно» в связи с перестройкой, демократизацией и всем таким прочим. Но кто ж это мог знать заранее?
К массам. Наиболее толковые родители (настоящие интеллигентные коренные москвичи со связями, так почти всенепременно, исключения составляют те, кто так не делают) нанимают не просто репетиторов, а известных (в узких околовузовских кругах) репетиторов из того престижного вуза (обычно центрального), в который чада собираются поступать. Это страшная тайна, а я вот возьму ею и поделюсь. Соответственно, на подготовительных занятиях решаются не просто задачи, а именно те задачи, которые потом встречались на экзаменах. Если ребенок растет в провинции, а поступает в Москве, то часто имеют место два «каскада» репетиторов: (1) в течение года дома и (2) в последний месяц в Москве. Таким образом, если кто-то идет «по бурному морю», то кто-то по хорошему фарватеру. Вроде бы и честно. Ну, почти. В общем, вы меня поняли.
Сложность экзаменов. Тут все очень сильно зависит от вуза. Есть вузы высшей категории. МГИМО для чего-то общественного, МФТИ – для научно-технического. Это реально сложно. Со знанием просто школьной программы идти, что туда, что туда бесполезно. Совсем. Скажем, если над домашними заданиями своей заочной школы я сидел часами, то такие же задания школы при МИЭТе (учился там один друг), я решал за переменку. Примерно такой уровень сложности был и на вступительных экзаменах. Не случайно всех, получивших положительные оценки на пяти вступительных экзаменах в МФТИ, но не прошедших по конкурсу, с их четверками-тройками (и даже только тройками) с распростертыми объятиями принимали десятки вузов – просто поднять уровень своих студентов.
С МГИМО еще тяжелее. И с иностранным языком (знание которого школьная программа давала весьма относительное), да и вообще... Заранее занятые вакансии, они ведь не только в Махачкале.
Возвращаясь к Махачкале. Чтобы абитуриенты не испытывали каких-то иных чувств, кроме как «сами не справились», вступительная контрольная по математике на экономическом факультете (с большим конкурсом) примерно соответствует уровню МИЭТа или бауманки (это много ниже физтеховского, но существенно выше среднего), в то время как для физического или математического – не выше уровня выпускного. Кто пройдет математику (на экономическом), тот «добивается» устным экзаменом по истории. Тут уж забить даже подготовленного подростка особого труда не составляет. Один, второй, третий дополнительный вопрос, назвать правильный ответ на плохо поставленный вопрос неправильным, а психанет – сам виноват. Потом в качестве одолжения – тройку, чтобы все равно не прошел по конкурсу. Или без одолжения двойку. Впрочем, до этого доходит редко. Большинство «лишних», повторяю, отваливаются честно и сами еще на математике. Да и на сочинении тоже.
Но оставим образование. К жизни. Люди, в целом, счастливы. Почти. Во всяком случае, много счастливее, чем сегодня. Над Горбачевым подсмеиваются, но всё же ждут чего-то лучшего.
Катастрофа на Чернобыльской АЭС. Но это отдельная (и очень печальная) тема.
К Дагестану. Помимо 5 вузов в городе и его сателлите Каспийске имеется несколько заводов и фабрик, на которых занята значительная часть населения. Учтены они большей частью как федеральные, поэтому часто "незаметны" в статистике. Выпускается техника, электроника. Много чего. Повторяю Махачкала – уже давно не отсталая окраина, а даже чуть выделяется в лучшую сторону на общем фоне РСФСР. Во всяком случае пока ничто не предвещает недалекое будущее депрессивного дотационного региона. Как ничто не предвещает и распада СССР. Опять-таки, во всяком случае, в головах подавляющего большинства.
Хотя, справедливости ради, из всех тогдашних столиц Северного Кавказа Махачкала, пожалуй, внешне самый серый и грязный город (это мало кто отрицает), и основное его богатство, как это не смешно звучит, в людях. Да и то, далеко не во всех. То есть его, богатства этого, почти не видно. Почти. Но оно есть. Как тот суслик.
 Зарплаты. Точную статистику привести трудно (она и врет), но что-то скажу. Инженер получает 120 р. Это мало. Это даже смешно. Зато работа непыльная. Зарплата учителя в школе примерно такая же. Она потихоньку растет с выслугой, но именно потихоньку.
А ведь эти инженерные 120 рублей имеют большую историю. Когда-то, до денежной реформы 1961 это было 1200 старыми. При минимальной зарплате 180 (получилось бы 18 после деноминации) у уборщицы. Зарплаты же квалифицированных рабочих составляли 400-800 руб, в зависимости от квалификации. О зарплатах колхозников и вообще доходах на селе я вообще молчу. 1200 было тогда ох как немало! Но с 50х к 80м свершилось немало: повышались зарплаты рабочим, небыстро, но поступательно шла инфляция, прошла косыгинская реформа (это отдельная песня, но не сейчас), в общем, произошло много чего, а об инженерах забыли. И зарплата у них так и осталась 120 рублей новыми. 
О других. Профессор в университете получает 500-600 р., доцент - 300-400 р. Это относительно неплохо, но все равно мало. Особенно в сравнении с теми, кто живет на нетрудовые доходы. Возможно, читателю, с этого момента хотелось бы подробнее, но не сейчас.
В общем, большинству зарплаты не хватает, что в принципе, как всегда. Выходы находят разные. Кто-то по ночам грузит вагоны. Кто-то вербуется на стройки на Север. Студент в стройотрядах за пару месяцев без вопросов может заработать одну-две тысячи, что является хорошей прибавкой к стипендии в 40 рублей в месяц. Можно заработать и пять тысяч, и больше, но это уже обычно с кидаловом остальной бригады. И такое бывает, и не редко.
Менее трудолюбивые вместо стройотряда едут на сельхозпрактику. Там заработки, мягко говоря, ниже, но не за заработками туда едут, а ведомые чувством долга и неотвратимости.
Ученый и технарь может честно и по специальности заработать, разве что подрядившись в загранкомандировку. Обычно там сразу идет двойной оклад – один дома в рублях, другой там – в местной валюте. Ну, или на худой конец, на север с также двойным коэффициентом. В случае загранки помимо двойного оклада есть доступ к дефицитным и продаваемым по спекулятивным ценам товарам. Правда, обычно привозится что-то от “Tati” и т.п., ну так кто ж в «совдепии» поймет?
Поехать простому человеку обычно можно только в страны третьего мира с просоветской ориентацией или, в лучшем случае, в европейские соцстраны. Но и третий мир (кроме Афганистана), памятую о вышесказанном, представляется манной небесной. Поэтому число желающих много больше числа вакансий. Многие, правда, сразу отсеиваются из-за подписанных ранее форм допуска (а попробуй работать не подписав!). Кроме того, чтобы не создавать ненужный ажиотаж, объявления о таких вакансиях обычно вывешивается за полдня до истечения предельного срока подачи документов. Так что успевают только самые достойные с точки зрения декана или иного ответственного лица, уведомленные оным ответственным лицом чуть раньше.
Что еще? Свадебные банкеты в Махачкале отличаются от современных (2016). Проводятся как в ресторанах, так и в каких-то больших залах каких-то учреждений (спортивных, актовых и т.п.). Шатры во дворах уже уходят в прошлое. В связи с горбачевской борьбой с пьянством алкоголь ставят «подпольно», с левыми этикетками, или в левой таре. Но ставят обязательно. Поварами, официантами и т.д. обычно выступают родственники (это отличие).
Дарят деньги. Часто в (принесенных с собой) конвертах. Но урн «голосования» еще не придумали. Поэтому даже конверты обычно вскрываются сразу, и делается запись в журнал. Друзья с работы (или другой устойчивой общности) часто скидываются в один конверт. Обычно на нем пишется, кто сколько дал, но иногда – только список (или только название общности).
Видеокамеры уже есть, но стоят очень дорого. Видеосъемка – тоже вещь недешевая. Но так как свадьба обычно в жизни только раз («может два, а может три, но это не для нас»), то стараются сделать. Но получается еще не у всех. В конце концов, и видеомагнитофон еще роскошь, доступная единицам.
Если запись таки сделана, потом, просматривая ее десятки раз, молодые с ближайшими родственниками и друзьями пытаются распознать всех запечатленных. И обязательно находят кого-то левого, незнакомого никому.
На похоронах еще звучит музыка. Обычно, как и везде, Шопен. Панихиды в подавляющем большинстве случаев – только гражданские.
Теперь окажись я в 1986. Как и ранее: шел-шел по какому-то сиюминутному делу (или просто гуляя) из пункта А в пункт Б хоть в Москве, хоть в Милане, хоть в Риме, хоть в Париже, хоть в Махачкале, наконец, задумался, и оказался 1986.
Скорее всего, заметил бы довольно быстро. Практически вся техника уже другая. Да и города изменились довольно сильно. Особенно в России. А сравнить было бы интересно: пик советского времени и день сегодняшний. Это почти как 1913 год, с которым сравнивали всё совсем недавно.
Тем не менее, на какой-нибудь пешеходной улице исторической части Парижа, Рима или Милана осознание могло бы прийти не сразу. Как я уже говорил, одежда, хоть и изменилась, но ясного однозначного перехода еще нет.
Ну а сам бы я выглядел практически так же, как и сегодня. Забавно, но именно так.
Разве что чуть лучше «упакованным». Некоторая «модерность» уже бы могла бросаться в глаза даже там, ну а в России, так непременно. Джинсы – это еще круто. Как и все лейблы и т.п. В общем, выглядел бы однозначно модным чуваком. За иностранца могли бы принять. Или скорее за нашего, но «приобщенного» к забугорью, что по тем временам много.
Гаджеты, совершенно невероятные для того времени, очевидно вызвали бы интерес и… Были бы приняты за крутые японские игрушки, которые там, дескать, давно у каждого, а до нас еще не дошли. Смешно, но именно так и было бы в России. Слишком уж мало людей могли бы хотя бы в принципе осознать пределы тогдашних технологий. Тем более, что телефон как таковой применить не получилось бы в виду полного отсутствия сети.

Идем дальше. 1981. Пожалуй, пропустим и перейдем сразу к 1976. Хотя, нет, вспомню фильм «Профессионал» с Жаном Полем Бельмондо, вышедший именно в 1981. Посмотрите, как одевались люди, какая была техника. Честное слово, за исключением мобильной связи и интернета – это нельзя исключать, и уже это отмечал, но, тем не менее, – за исключением мобильной связи и интернета различия очень малы. Практически во всем. Это, разумеется, в крупных и средних городах развитых стран. Хотя, опять-таки, нет. Еще одно очень важное отличие: значительная часть автохтонного населения развитых (подчеркиваю, развитых) стран занята в товарном производстве. Соответственно, львиная доля товаров «для белых» производится в «белых» же странах. Плюс гораздо меньше «черных» и «цветных» «понаехавших». Вполне возможно, что уже «каштаны негры продают у площади Конкорд», но за 1976 таки не уверен.
Мобильность везде существенно меньше, чем сегодня. Помните «Спрут» с Микелем Плачидо? В первой серии дочка главного героя Паола удивляется, что убирающая у них женщина ни разу не была даже в Палермо! Сама девочка, выросшая на севере Италии, дочка итальянца и швейцарки итальянского кантона, успела объехать чуть ли не полмира (преувеличение, но таки детское сознание), и просто не представляет, как можно жить по-другому. Де-факто Паола (и, разумеется, ее родители) и эта сицилийка реально представляют две разные фракции итальянского народа (и дело даже не столько в Сицилии), но об этом чуть позже.
Уклад жизни в СССР отличается от нынешнего, но близок к 1986. Нельзя сказать, что всё хорошо, но и что всё плохо – тоже. Дефицит, очереди, «колбасные электрички», всё это имеет место. Но уровень удовлетворенности на душу населения, пожалуй, выше, чем сегодня.
Махачкала – просто областной центр, уже давно совсем не отсталый, даже чуть превосходящий по развитию своих жителей среднегородской уровень РСФСР. Вузы, заводы, фабрики… Я уже писал.
Уровень криминала… Если сравнивать со снятым в 1984 итальянским «Спрутом» (вышедшим на наши экраны 1986 году), то есть чуть позже, но по стабильному состоянию в то же время, так вот, если сравнивать с тем кино, то криминала почти нет. Нет, он, конечно, есть. Более того, имеет место и «динамическое равновесие» с милицией (тогдашней полицией). Но уровни всё же просто несопоставимы. Особенно по части организованной, а тем более «клановой» («этнической», «почвеннической» и т.п.) преступности.
Бытовой национализм есть. Между всеми нациями, как внутренними, так и внешними. Глупо отрицать полное отсутствие всего этого. Но опять-таки всего этого относительно немного. Уходящие в столетья кланы и их дрязги давно (еще в 20е-30е годы) в большей части разрушены. Это в Дагестане. В других местах – по-разному.
Снова об одежде, и о том, был бы я заметен, случайно попади хоть в 1981, хоть в 1976, и какими мне показались бы местные жители. В Москве, Париже, Риме, Милане, Махачкале. В любом достаточно крупном и достаточно европейском городе. Что тут можно сказать, одежда продвинутой части человеческого общества стала стремительно меняться в сторону удобства, начиная с конца 19 века с общим движением в сторону свободы и просвещения. Вклинивались войны, прочие исторические события, но где-то к пятидесятым мы дошли к более-менее разумным формам. Дальнейшее их изменение стало квазициклическим. Укорачивались, удлинялись и вновь укорачивались женские юбки. Менялась форма воротников рубашек. Появлялись, исчезали и вновь появлялись погончики. В общем, и т.д., и т.п. Но всё это исключительно, чтобы новая коллекция отличалась от старой, и ей был обеспечен сбыт. Иногда мода почти возвращалась. Но именно почти. И старые вещи все равно отличались от новых. Скажем, ультрамодный мужской костюм начала шестидесятых (с зауженными брюками и без разреза на пиджаке сзади), едва ли сошёл бы за модный в девяностых. Даже будучи не побитым молью, не потертым и не выцветшим. А вот типичный мешковатый костюм девяностых, перенесись он в семидесятые, едва ли оказался бы принятым за старьё. Скорее за новый виток моды.
Стоит отметить еще один важный момент, население любой страны в ХХ веке достаточно явно делилось, по меньшей мере, на две фракции: реально почвенническую (продолжающую жить а, соответственно, зачастую, и одеваться как при царе-горохе, хотя нет, в Европе (да и в СССР) одежда и этой фракции, по меньшей мере, после второй мировой стала меняться, да и уровень общего развития рос) и современную, о которой и для которой я обычно пишу. В так называемых развивающихся странах первая фракция составляла подавляющее большинство, вторая была заметна только в центральных кварталах европеизированных городов. В развитых странах она тоже еще присутствовала, но стремительно сокращалась. «Почвеннические» фракции отличались большим разнообразием не только от страны к стране, но и от провинции к провинции. А вот «продвинутая» «перекованная» фракция всех развитых стран тяготела к унификации. Это не случайно. Чем выше развитие, тем меньше места разнообразию. Я многократно об это писал в разных произведениях. Будет время и желания, почитайте. Если западло читать меня, почитайте Ивана Ефремова. «Сердце змеи», например. Или даже «Лезвие бритвы». Если читали, но ничего не поняли... Хотя нет, это не про вас, это про них! Надо бы смайлик поставить.
Так вот, окажись я в типичной своей летней одежде: классические джинсы, рубашка, летние туфли хоть в 1981, хоть в 1976, да и в 1971, да даже в 1966, едва ли я выглядел бы странным, даже если бы мода оказалась в «противофазе» по воротникам и особенно обуви. А если «в фазе», то подавно. Разве что, как уже говорил, в России выглядел бы много лучше. Походил бы за иностранца. Во всяком случае, «косить» под иностранца было бы легко.
Ближе к 1971 и далее по регионам могло бы иметь место неузнавание джинсов и даже принятие их за дешевые рабочие хлопчатобумажные штаны. Не везде, и далеко не всеми, но частью населения. В результате оценка «статусности» могла хаотически варьироваться от «оценщика» к «оценщику». Да, джинсы стоят дорого. Американские – 100 рублей, индийские – 70. И это в магазине, где их обычно нет. А «с рук» – в полтора-два раза дороже. Это при зарплате рядового инженера или учителя – порядка 120 рублей в месяц.
В Милане, Риме или Париже? Ну, там я и так был бы иностранцем. Пожалуй, так бы и выглядел. Как совершенно обыкновенный нормальный иностранец. Не больше и не меньше. Гаджеты выглядели бы суперкруто, без сомнения были бы интересны, но едва ли хотя бы десять процентов случайных встречных могли бы хоть как-то оценить их нереальность. Но при попытке демонстрации, я мог бы вполне быть принятым за шпиона со всеми вытекающими последствиями.
Сам я осознал бы странность наряда окружающих много раньше, чем они мою. Я-то хоть как-то, но помню старые моды.
Еще несколько слов. Автомобили. Это тоже важно. Если одежда более-менее стабилизировалась к пятидесятым, примерно современные формы машин в развитых странах стали доминировать где-то в начале семидесятых. До этого формы отличались достаточно существенно, чтобы углядеть сразу.
Довоенные, это понятно, что-то вроде эмки. К концу практически сороковых Довоенные, это понятно, что-то вроде эмки. К концу практически сороковых доминировали формы типа наших «Победы», ЗИМа и горбатого «Запорожца». И у нас эти машины вполне соответствовали общей моде. Их не так много было, но это другой разговор. К середине пятидесятых им нао что-то вроде ГАЗ 21 («Волга») или «Москвич 407». Ну а для более солидных – вроде «Чайки». И у нас пока шло всё в ногу. Ну, почти. К шестидесятым пришли формы «Москвича 408 (или 412)», двадцать четвертой «Волги», того «Фиата» (124), что стал прототипом «копейки» (ВАЗ 2101). А дальше... А дальше в СССР за каким-то чертом на этом остановились (с небольшими вариациями) вплоть до конца восьмидесятых. Нет, и в других странах были привязанности к особо удачным моделям. И даже более старым. Вот шестисотый «Фиат», например. Но не до такой степени. Во всяком случае, в развитых странах. Человек с Запада, приехавший в СССР в восьмидесятых, реально должен был чувствовать себя путешественником по времени. Причем, что особенно удивительно, никакого основания для этого застоя не было. Отец рассказывал, что они с друзьями в детстве рисовали автомобили, похожие на современные. Это рубеж сороковых-пятидесятых. И это не удивительно.
Качество советских товаров (практически по всей линейке) тоже, положа руку на сердце, оставляет желать лучшего. Плюс начала расцветать теневая экономика.
И дело не в полулегендарных «цеховиках» и «крышующих» их «ворах в законе», романтически воспетых Фазилем Искандером, а в воровстве на, так сказать, основном (социалистическом) производстве и выпуске неучтенного товара. На него же порою вешались импортные бирки. К сожалению, все это начало сращиваться с разлагающимся чиновничьим классом (как партийным, так государственным, да в принципе, на тот момент это и не разделялось).
То же и с шоу-бизнесом. «Левые» концерты обычно представляют собой отнюдь не подпольные «квартирники» (они тоже имеют место, но это совсем «не та орбита»), а точно такие же, как и «правые», но неучтенные. На несколько «правых» приходится пара «левых», а при больших залах это приносит реальный доход. Как это бывает сегодня при полной неуплате налогов. А авторы «внесенных в реестры» песен живут очень даже неплохо и вполне легально. Включая тех, кого «жутко притесняли», и того, о ком вы сейчас подумали. Им через общество авторских прав платят не только ТВ, радио и издательства, но и все ресторанные «банды», обязательно имеющие зарегистрированный и одобренный репертуар. Так что, с миру по нитке...
В сельском же хозяйстве поставить хищения на поток помогла уже упомянутая косыгинская реформа, сделавшая в ряде случаев закупочные цены выше отпускных. Надеюсь, вы меня поняли.
Выборы. На данный момент в СССР – скорее демонстрация лояльности. Были ли фальсификации? Свечку не держал, но цифры таки даже для того общества сомнительные. Тем не менее, помню, как в конце дня начинали ходить какие-то люди из участка, на которых возложена ответственность по явке. Просят по-человечески, и многие из тех, кто просто замотался со своими делами или просто забил, всё же не могут отказать в такой мелочи такому же простому человеку, у которого могут быть неприятности. А раз так, значит всё же стараются честно. А ввиду безальтернативности итог абсолютно предсказуем. Ввиду неё же избирательная кампания с речами и т.п. заканчиваются на уровне выдвигающих собраний. Далее депутаты – разные, от всяких народных артистов, привязанных каким-то непостижимым образом к тем или иным регионам, а также прочих представителей уже сложившейся «околовластной» колоды, до (и их много) «простых рабочих» («лучших людей города», протаскиваются местными элитами по спущенным квотам) – так вот, далее все эти депутаты, голосуют за все, что предложено.
Мыслящей публикой (а ее как всегда мало) все это воспринимается как и должно восприниматься, но де-факто принимается как нечто незыблемое. Анекдот тех лет. Парадоксы Советского Союза: «Планы выполняются и перевыполняются, а продуктов нет. Продуктов нет, но холодильники полные. Холодильники полные, но все недовольные. Все недовольные, но все голосуют за».
Помимо выборов существуют две ежегодные демонстрации лояльности в виде, простите, первомайской и ноябрьской демонстраций. Нельзя сказать, что участвовать в них так уж принуждают, но игнорировать поручение пойти всё же нежелательно. Так же как выезды «на картошку» («на виноградники») студентов и младшего научного и преподавательского персонала.
Большинство собраний с выражением коллективного мнения – также не более чем ритуал с заранее согласованным результатом. Но иногда случаются исключения. Как, например, это показано в фильме «Гараж». Бывал свидетелем.
Что еще? Исламская революция в Иране, ввод советских войск в Афганистан. Но это тема для отдельного разговора.

(2016)