Рублёв

       

        «Красота и цвета образов зовут меня к молитве. Это праздник глазам моим».

        Иоанн Дамаскин



        *   *   *


       
        Далекий 1405 год… Тридцатипятилетний монах, тщательно подбирая цвета при свете колыхающегося пламени лучины, расписывает Благовещенский собор в Московском кремле. Лики создаваемых им святых проницательно смотрят в пустоту храма. Веками на них будут молиться прихожане, вспоминая имя создавшего их иконописца, раба божиего Андрея, сына Иванова, по фамилии Рублёва.

        Спустя без малого 600 лет раб божий Юрий, или попросту Юрка, сын Федора, по иронии судьбы тоже Рублёв, в свете цивилизованного люминесцентного излучения, также вдумчиво всматривался в лики святых, вертя в руках краденую икону.
        «Тааак…, - размышлял он, вчитываясь в старославянскую вязь «Всехъ скорбящих радость», - Тыщ на тридцать должна потянуть… Маловато однако…»
        Не желая работать и игнорируя иные классические четыреста относительно честных способа зарабатывания денег*, он промышлял кражами и сбытом ворованных икон. Кражи единичных экземпляров у одиноких старушек особого дохода не приносили и он с такими же любителями «опиума для народа»** Коляном и Вованом решили обокрасть церковь. Идея витала в воздухе давно, но этому препятствовало отсутствие транспорта. А ехать надо было в отдаленное селение в соседнем районе, так как дальнее захолустье, по их мнению, обеспечивало безопасность и, соответственно, успех мероприятия.
        И вот Вован наконец выпросил у деда-инвалида Запорожец и в один из дней они отправились испытывать судьбу. Проехав несколько деревень, увидели вдалеке купол церкви. Ориентируясь на него, подъехали к храму. Храм был добротный, старый и сулил хорошую добычу.
        - Ну что, Юрец, сходи прикинь, чо там есть? – предложил Колян.
        - Не, и так ясно, что там много чего, не буду светиться, - резонно ответил Юрец, – Дождемся темноты.
        Поздней осенью темнеет рано, из-за начавшихся морозов улицы пустеют быстро. Встав в трехстах метрах от церкви и условившись о порядке действий на случай чего, Рублев отдал последнее распоряжение:
        - Машину не заводить, сидеть тихо!
        Вооружившись несколькими кусками полотна от ножовки по металлу, он прокрался к дверям храма. Поистине церковный замок разочаровал его толщиной дужки. Но не сразу ж отступать, впереди целая ночь! И он приступил. В морозной тишине звук распиливаемого металла, казалось, разносился по всей деревне. Рублева это поначалу пугало и он, сделав по нескольку движений пилкой, прерывался, вслушивался, не идет ли кто на издаваемые им звуки. Все было тихо. Тем не менее, не до конца потерянная совесть или посылы свыше внушали ему определенные сомнения и страх.
        «Что я делаю?! – думал он, обливаясь потом, - Может ну их, эти иконы?»
        Но другие чувства – корысть и жадность – подталкивали его двигаться дальше.
        «Вон уже сколько пропилил, - убеждал он сам себя, - Что ж я, зря что ли трудился? Зря бензин потратили? Нет, надо... Надо пилить...»
        Собираясь «на дело», он намеренно поломал ножовочное полотно на части, чтобы удобнее было хранить его в кармане и не вызывать подозрений на случай встречи с милицией. Сейчас же понял, что зря это сделал. Короткие куски было неудобно держать, пилка резала руки. Сперва было просто больно, потом появилась кровь на руках.
        «Но ничего, - опять успокаивал себя любитель иконописи, - Зато завтра уже сколько бабла срублю! Даже если иконы не дорогие, все равно хорошо заработаю на их количестве!»
        И пилка все глубже и глубже вонзалась в дужку замка.

        Мороз поджимал. Вован и Колян порядком продрогли и все чаще стали включать печку в машине. Для этого не надо заводить двигатель, печь в Запорожце работает по принципу паяльной лампы за счет подачи топлива электронасосом в сопло специальной форсунки. Коротая время игрой в карты под тусклое освещение слабой лампочки на панели приборов, они периодически всматривались в темноту – не идет ли Юрка.

        Юрка не шел. Пилка прошла диаметр дужки и с уменьшением площади распила все больше и больше приближалась к концу. Наконец, чиркнув по последней перемычке, она провалилась в пространство. Рублев откинул дужку и бросил замок в сторону. Он порадовался в душе своему успеху и, довольный собой, даже не стал спешить открывать дверь и переступать заветный порог. Хотелось посмаковать результат. Вот он, его триумф! Порезал руки, подвергался опасности, но он сделал это! И сейчас лишь несколько шагов отделяли его от заветной цели! Вроде небольшое дело, но оно уникально! И без зеркала Юрка видел над собой нимб и слышал фанфары. Волнующий момент, торжество!
        Расплываясь в довольной улыбке, он потянул на себя дверь и шагнул в темноту. Выставив вперед руки, пошел короткими шажками, надеясь ввалиться в пустоту молельного зала. Но… Что это? Руки уперлись в какую-то досчатую преграду, явно вторую дверь. Чикнув спичкой, Рублев опешил! Впереди висел второй такой же замок!
        «О Боже!» – не к месту вырвалось у него.
        И что теперь делать? Возвращаться назад? А время уже далеко заполночь…
        В голове зароились мысли:
        «Не судьба. Плохой знак. Оставить эту затею и иди назад!»
        «Да щас! Здрасьте! – отзывался в нем второй голос. Перед глазами плавали образа святых в дорогих оправах, - Не на того напали! Сколько сил потратил, пальцы порезал и назад?! Ну уж нет!»
        Достав очередной обломок пилки, Рублев начал пилить второй замок. Приобретенная сноровка над первым замком помогала в работе со вторым и с каждым движением пилки результат виделся все ближе и ближе.

        Престарелую Антонину за кроткость характера и усердное служение Богу считали блаженной. Проживая в сторожке при церкви, она непрестанно молилась, обращая взор на купола. В эту ночь ей не спалось и, встав у окна, она семенила сухонькими пальчиками, сложенными в щепоть, накладывая на себя крест за крестом и отвешивая поклоны. Вдруг что-то блеснуло у входа в храм и, показалось, как на входе озарился тёмный силуэт открытой двери. Неужто батюшка в такое время? Зачем? Накинув фуфайку, Антонина вышла из сторожки и торопливо прошла к храму. Его входная дверь была открыта, а из коридорчика слышались непонятные звуки. Старушка остановилась и призадумалась: где-то она слышала такие звуки. Вспомнила! Это ж скрип ножовки по металлу! Но кто и что может пилить в церкви в такое время? Подкравшись, она заглянула внутрь. В темноте едва различимо стояла, склонившись над замком тёмная фигура, совсем не похожая на силуэт батюшки. От неё и исходило это зловещее скрежетание. Поняв, что происходит, Антонина едва сдержалась в крике и, не раздумывая, пустилась к дому настоятеля.
        - Батюшка! – плача и причитая, упала она в его объятия, - Воры! Двери в храм пилят! Скорее!
        Батюшка посоветовал Антонине остаться у него, а сам поспешил вызвать милицию.

        1990-е годы. В районном отделе милиции кроме начальственного УАЗика и конвойного автозака никакого транспорта больше не было. Поэтому на ночь с какой-либо организации или колхоза выделяли дежурить грузовик и на нем опергруппа худо-бедно выезжала по вызовам или на место происшествия. Этот вечер не имел исключений и, получив сообщение от батюшки из отдаленного села, опергруппа забилась в кабину видавшего виды ЗиЛка и выдвинулась на задержание воров. Остывший на морозе двигатель работал рывками и никак не хотел разогнать машину до дозволенной ей скорости. Но выехав на проселочную дорогу, он заработал ровнее и автомобиль ускорил свое движение.

        Второй замок брякнулся о пол поверженным. Рублев не стал церемониться и рывком открыв дверь, вошел в храм. Посветив спичками, он сорвал доступные ему десяток икон, схватил с престола бронзовое кадило и поспешил к машине.
        Стукнув ногой по двери, он, уже ничего не боясь, зычно крикнул:
        - Открывай давай!
        Спавшие к тому времени Колян и Вован испуганно вскочили, но, узнав подельника, торопливо вышли на улицу.
        - Открывай багажник!
        - Вот это да! – восторженно восхитились они, раскладывая иконы по багажнику и перестилая их взятыми с собой покрывалами, - Вот это удача!
        Довольные собою и обрадованные трофеем, сели в автомобиль.
        - С Богом! – некстати упомянул вновь Господа Рублев.
        - С Богом! – глупо повторил за ним Вован и повернул ключ зажигания.
        Стартер, отозвавшись щелчком бендикса***, подозрительно стих.
        - Не понял, - судорожно защелкал ключом зажигания Вован, - Аккумулятор что-ли сел?
        - Вы что, грелись тут что ли?! – гневно вскричал Рублев.
        - Юр, так мы ж не заводили, - стал оправдываться Вован.
        - Придурок! А насос на печку отчего от чего у тебя работал?! Не от аккумулятора? Выходим толкать! Быстро!
        Запорожец хоть и небольшая машина, но заводить его с толкача оказалось нелегко. Двигатель вроде и схватывал, обдавая сизым дымом толкачей, но для полноценного запуска явно ему чего-то не хватало. Преодолев сотню метров, ребята утратили силы.
        Нецензурная перепалка, взаимные упреки и взывание к Всевышнему, естественно, не заменили акумулятор и не послали долгожданную искру в камеру сгорания. Все понимали, спасти мог только лишь буксир.
         
        - Кажется свет впереди, что-то едет, - с надеждой стал всматриваться вперед Рублёв.
        Гремя отживавшими свой век железяками и натужно урча мотором, к ним приближался ЗиЛ. Поскольку надежды на очередной грузовик было мало, ребята выскочили на дорогу и стали размахивать руками.

        - Ты посмотри, что делают, гады! Под колеса кидаются! – увернулся от голосовавших водитель ЗиЛа.
        - Бензин «стреляют», - предположил старший опергруппы в звании майора.

        Осмотр места происшествия показал, что следов преступления много и они давно остыли. Тем не менее, следуя руководящим инструкциям, группа зафиксировала эти следы в соответствующих протоколах, опросила очевидцев и, упаковав замки в пакетики с бирочками, выдвинулась обратно.
        К тому времени Запорожец был заведен случайно проезжавшим трактором и Рублев с компанией и с облегчением в душе, двинулись домой. Через пару километров Запорожец задергался и вновь встал.
        Рублев с негодованием посмотрел на Вована.
        - Бензин…- ни на кого не глядя, грустно промолвил тот.
        Рублев подкатил глаза.
        - Идиоты! Пожгли весь бензин! Уже рассвет начинается, сейчас служба начнется и заметят кражу, а мы тут посреди дороги с иконами!
        - Может в деревню смотаться? – робко предложил Вован, – За бензином?
        - Ага! К батюшке! Ты совсем дурак?! В какую деревню? Я пошел прятать иконы – вон стог стоит в поле, - а вы ловите машины, хотя б пару литров кто дал.
        Взяв иконы, Юрка скрылся за стогом.
        Через какое-то время со стороны села донесся знакомый звук грузовика и в утренней дымке медленно стал проявляться силуэт ЗиЛа.
        - Смотри, Колян, кажется тот ЗиЛок идет, тормозим его!
        Колян и Вован встали посреди дороги рядом с Запорожцем и, отчаянно махая руками, стали просить об остановке.

        - Ты смотри, опять те же бедолаги на Запорожце, - заметил водитель грузовика.
        - Некогда! – распорядился майор, - Давай в отдел, у самих ведро бензина!
        Строго просигналив, ЗиЛ промчался мимо.
        - Хотя… - оглянулся на стог майор, - Тормозни-ка…

        Потеряв надежду, Колян и Вован вдруг увидели загоревшиеся стоп-сигналы грузовика. Он остановился, а затем медленно стал сдавать назад.
        - Отец, - прыгнул на подножку Вован, - Выручи с бензином, пару литр…, - вдруг осекся он, увидев в кабине сидящих друг на друге людей в погонах.
        Майор вышел из кабины и профессионально бросил взгляд на Запорожец.
        - Откуда вы, родные? – спросил он Вована.
        - Да заблудились малость, пока дорогу искали, бензин вот кончился…
        - Па-няяятна, - протянул майор, - И кто из вас батюшка?
        - Какой батюшка? Нет среди нас батюшки, - взволнованно стали оправдываться Колян и Вован.
        - Ну как же нет? А кадило чьё? – указал взглядом милиционер на заднее сиденье легковушки, - Его? – кивнул он на остановившегося на полпути от стога Рублева.
        - Ну иди сюда, иди, "святой отец"! – поманил его пальцем страж порядка.

        Суд был по весне. Сидя за решеткой Юрий Рублев раскаялся, говорил о вере в Бога и сокрушался, что не внял Его предостережениям осенней ночью.
        Потерпевший в лице настоятеля церкви просил строго не наказывать – Бог уже наказал.
        - Три года лишения свободы каждому в исправительной колонии общего режима, - огласил приговор судья.
        - Милостью божьей, - сыронизировал прокурор.



Ноябрь 2019 г.

        * "Отъем или увод денег варьируется в зависимости от обстоятельств. У меня лично есть четыреста сравнительно честных способов отъема" - Остап Бендер. И.Ильф, Е.Петров "Золотой теленок"
        ** "Опиум для народа" - образное определение религии по работе К. Маркса «К критике гегелевской философии права».
        *** Бендикс - деталь стартера автомобиля, вводящая в зацепление ротор стартера с венцом маховика двигателя.

        Картинка из Интернета