Последнее дело Билли Аттертона. Выпуск 41

Эпизод 14


17:49, 4 день месяца урожая
Альбион, г. Ландо


– Отойти от двери! – приглушенно послышался командный голос стражника.

Я приподнял голову, сбрасывая с себя остатки дремы. С последнего визита прошло достаточно времени, хотя определить точное значение я и не мог. Кому же понадобилась моя персона на сей раз?

Дверь со скрежетом отворилась и на меня упал яркий свет от ламп, который заставил от неожиданности слепить веки от режущей боли в глазах. Непрошенные слезы скатились по щекам и лишь когда я утер их тыльной стороной ладони, а после и протер глаза, сквозь пелену я смог разглядеть двоих мужчин, вошедших в мою камеру. Один из них по стойке смирно встал у стены, а другой вальяжно прошел внутрь и подошел ко мне.

– Вставай, сонная муха, – уставши прозвучал голос Герберта над ухом. – У протектора Сковеля наконец-то появилось время побеседовать с тобой. Надеюсь, ты готов к этому разговору, Билли.

Он протянул мне руку и помог подняться со шконки. Я размял руки и ноги и внимательно посмотрел на своего друга, – возможно, бывшего.

– Это не курорт, конечно, – ухмыльнулся Уоллес. – Но я надеюсь, что ты смог отдохнуть. Все тяжелое еще впереди.

– Прежде чем мы пойдем к протектору, Герберт, – я взял его за руку, останавливая. На мое движение тут же отреагировал стражник, положив свою ладонь на рукоять клинка и выпятив свою грудь в мою сторону. Готовый в любое мгновение вмешаться. – Скажи мне: что с Диласом? А Идой?

Уоллес смахнул со своего локтя мою руку, будто какую-то мошку и продолжил свой путь на выход. Я смотрел ему в спину, переминаясь с ноги на ногу.

– Тебя ждет протектор Сковель, Аттертон! – сурово ответил Герберт, выходя из карцера.

– Ты слышал! – гулко отозвался стражник и подошел ко мне, протягивая наручники. Я послушно повернулся к нему спиной, заведя назад руки. Металлические браслеты с характерным лязгом защелкнулись на моих кистях. – А теперь иди, чтобы мне не пришлось тебе помогать!

Я вышел из своей камеры. Дверь в карцер была открыта и возле нее вместе с несущими свой пост миротворцами-стражниками стоял и их капитан, отдавая какие-то распоряжения. Краем уха я услышал знакомое имя. Уоллес отдавал какие-то указания касательно моего соседа по камере, Морана. Но вот что именно он говорил, я не расслышал.

Стражник толкнул меня в спину, явно намекая, чтобы я пошевеливался.

– Я же сказал, – прогремел он сзади. – Либо сам идешь ножками, либо я помогу тебе.

Мне представилось, как он щерится за моей спиной своей довольной улыбкой. Но все же пошел, чтобы не вынуждать его мне «помогать».

Мы вышли из отдельного тюремного блока, что звался карцером, и по обе стороны от меня, как и до этого расположились клетки с металлическими прутьями. Если в прошлый раз заключенные смотрели на меня со злобой и перешептывались, поднимая гомон, то теперь стояла полная тишина, разрываемая только глухими шагами. Моими, моего стражника и капитана Герберта Уоллеса. Все смотрели на меня и их взгляд выражал лишь скорбь, будто провожали меня не на допрос с протектором, а словно свинью на убой. Все понимали, что меня ждет, кроме меня самого и оттого становилось страшно.

Ида все еще сидела за решеткой, слева от меня. Она прильнула к прутьям и беззвучно что-то говорила мне, словно молилась. Значит Герберт не отпустил ее, не исполнил обещанного. А может просто не успел. Я дернулся в ее сторону, но стражник за моей спиной дернул меня за наручники и огрызнулся. Уоллес хоть и посмотрел в мою сторону, а после на девушку за решеткой, но промолчал.

В таком молчании, под одни лишь взгляды заключенных и миротворцев-стражников мы преодолели тюремный блок, а после стали блуждать по лабиринтам коридоров в подвалах миротворческого корпуса. Двери открывались перед нашими лицами, а после закрывались за спинами. Переход из одного коридора в другой вгонял в тоску и мне самому на миг показалось, что меня и вправду ведут на эшафот, а вовсе не на допрос к протектору Сковелю.

Мы подошли к какому-то помещению с обычной дверью, а не массивной, что были прежде, и Герберт отпер ее своим ключом. Стражник втолкнул меня внутрь и отчитался перед своим начальником, удалился. Я чуть не споткнулся, но удержался на ногах, проковыляв несколько шагов вперед. Уоллес поддержал меня, а после помог сесть на стул. В помещении вообще кроме стола и трех стульев ничего не было. Один стул стоял по одну сторону от стола, явно предназначенный для меня, а два других по другую сторону – для Уоллеса и протектора Сковеля.

– Если бы допрос проводил я, – произнес Герберт, садясь напротив, – я бы снял наручники. Даже не потому что хорошо знаю тебя, а потому что ты не глупый человек и прекрасно понимаешь, что не сбежишь отсюда просто если захочешь.

Я кивнул, а потом уже было открыл рот, чтобы вновь задать те вопросы, что задал ему еще в камере, но капитан миротворческого корпуса меня опередил:

– У стен есть глаза и уши, Аттертон, – серьезно произнес он. – Потому не стоит обсуждать подобное при ком попало. Фернидад пока что не в состоянии вообще что-то предпринимать, но о нем не беспокойся. Пару дней и он встанет на ноги. Да и вообще он сам о себе позаботится лучше, чем ты можешь себе представить.

– А Ида? Ты же обещал…

– Не брызжи слюной! – огрызнулся Герберт. – Я помню, что говорил. Просто пока что я не придумал, что с ней делать. Сейчас же ей ничего не угрожает. Есть-пить дают, спать… почти что не мешают. Она девчонка крепкая, пару дней продержится, а там, когда все уляжется. Я пристрою ее куда-нибудь.

– Спасибо, – искренне произнес я. – Что же мне ждать от Сковеля?

Уоллес задумался, откинувшись на спинку стула.

– Я почти никогда с ним не работал, но слышал, что мужик он честный. Справедливый, я бы сказал. Но верить этому так просто я бы не стал. Ты же знаешь этих протекторов. Все, как на подбор, служат короне и каждый хочет выслужиться, чтобы в старости жить припеваючи и ни о чем не думать. Но готовься к тому, что он будет из тебя веревки вить, каждую мелочь выспрашивать, уточнять все, а потом оборвет на полуслове и выйдет. Но в голове-то он уже вынес приговор, просто тебе не озвучил. Таких людей бояться нужно, Билли. Бежать от них сломя голову. Я уверен, что он, даже еще не пообщавшись с тобой, уже вынес приговор и, вероятно, смертный.

– Потому-то ты отказался от протекторского места в свое время?

Герберт отвел глаза в сторону, задумался. А лицо его будто каменным стало, бесчувственным. Казалось, что он сейчас блуждал где-то в своих воспоминаниях, далеко-далеко от этой комнаты, в которой меня ждал допрос. И в одно мгновение его лицо потеплело, он улыбнулся.

– Генри тебе рассказал? – Герберт повернулся ко мне. – Старый хлыщ! Даже после смерти напоминает о себе. Хорошие были времена, Аттертон.

– Скучаешь по нему?

– Будто ты не скучаешь?! – Герберт рассмеялся. – Мне он был верным другом. Тебе добрым наставником, чуть ли не отцом. Хороший был человек, чего уж там.

– Н-да. Видел бы он сейчас нас, – я усмехнулся. И была в этом смешке нота тоски об ушедшем времени. Грустно стало от воспоминаний и от того, что предстало передо мной в настоящем. Если бы только мой учитель видел меня. Смог бы похвалить за все проступки, что я совершил? Смог бы поддержать в трудную минуту? – Как думаешь, он бы понял?

– Куда бы он делся. Генри всегда стоял за тебя горой. Какая бы придурь ни ударила тебе в голову – он тут как тут! – готов выручить своего непутевого ученика. И сейчас бы он приложил все усилия, чтобы ты вышел отсюда с гордо поднятой головой, даже если бы свою пришлось положить на плаху. Такой он был…

Неожиданно для нас двоих дверь открылась и внутрь при парадном мундире вошел полноватый мужчина. Голову его по бокам обрамляли короткие волосы, будто специально вычерченные вокруг залысины на макушке. Под крупным носом красовались вытянутые усы с закрученными кончиками, а на подбородке красовалась аккуратно выстриженная бородка. В руках мужчина нес папку с бумагами и чернильницу с пером.

– Здравствуйте, господа, – произнес мужчина и поклонился Герберту, чем искренне того озадачил, а после кивнул в мою сторону.

Он подошел ближе, аккуратно поставив на стол чернильницу с пером, разложил из папки чистые листы с небольшой сшитой стопкой, на титульном листе которой значились слова: «Личное дело», а ниже подписано от руки «Уильям Аттертон». В верхнем углу стоял небольшой штамп, на котором очень плохо читались слова «совершенно секретно».

– Спешу представиться, протектор Арнольд Сковель, приставленный к делу Уильяма Аттертона, – упоминая меня, он повернулся ко мне лицом и вновь кивнул. – касательно незаконного проникновения на галеон «Виктория», вылившегося в вооруженное столкновение между преступной группировкой и представителями миротворческого корпуса. Подозреваемому вменяется убийство или причастность к убийству тридцати четырех миротворцев, а также лейтенанта Рихарда Бароса и протектора Митчелла Аддамса. Вменяется незаконное проникновение на частную собственность, именуемую также как галеон «Виктория», а также уклонение от уголовной ответственности за совершенные преступления.

Я увидел, как Герберт хотел поправить протектора, но тот взмахом руки остановил капитана миротворческого корпуса. После же того, как он объявил основную цель своего присутствия – позволил себе сесть и с улыбкой на лице уставился на меня, что мне даже стало неуютно.

– Я прекрасно знаю, что после случившегося ночью третьего дня месяца урожая, вы оказались также вовлечены в происшествие на площади Кинкардо. Однако, тщательно проанализировав всю полученную информацию и опросив свидетелей, я пришел к выводу, что ваша причастность к данному делу косвенна и мы можем обсудить ее несколько позднее.

Своими толстыми пальцами, похожими на сардельки, он промокнул кончик пера в чернила и вписал на бумаге пару неразборчивых слов, посмотрел на меня и мне, на мгновение, показалось, что этот взгляд был недобр,

– Что вы скажете в свое оправдание, мистер Аттертон? – резко задал он вопрос, взмахнув рукой, и даже не видя, как капля чернил с пера упала на листок кляксой.

– А что мне говорить? Я виновен и признаю это! Мы с Диласом Фернидадом проникли на галеон «Виктория», – произнес я, продолжая настаивать на том, о чем еще раньше говорил Уоллесу.

– Протектор Сковель, позвольте я…

Герберт попытался объяснить протектору иную точку зрения, я это понимал и в душе был благодарен старому другу, хоть и не поощрял его рвения. Однако Сковель также был не очень рад такой перспективе. Он хлопнул рукой по столу, чуть не разлив чернильницу и гневно вперил свой взгляд в капитана миротворческого корпуса.

– Капитан Уоллес, я прекрасно осведомлен о ваших дружеских отношениях с мистером Аттертоном и по долгу службы должен выпроводить вас прочь. Однако у меня есть основания полагать, что это дело не так просто, как может показаться в самом начале. Потому прошу вас, говорите только по делу, если вам будет что сказать. Или отвечайте на вопросы, если у меня таковые появятся.

Скулы Герберта напряглись, но после он тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Хорошо, протектор. Я постараюсь не мешать вам.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся Сковель и вновь обратился ко мне: – Знаете, мистер Аттертон, как только я узнал, с кем именно мне придется работать, я понял одну важную вещь, которой не преминул воспользоваться. Это информация, мистер Аттертон. С самого утра, как меня подняли, я прибыл в архив протектората и извлек ваше личное дело, в котором оказалось слишком много пробелов.

Сирота, выросший в приюте. После пожар, в котором вам посчастливилось выжить. История вашего взросления буквально отсутствует в данном опусе, – он поднимает мое личное дело и трясет им прямо у меня перед носом, потом бросает обратно, – а после неожиданно резко в вашей жизни возникает Генри Шеридан, более известный, как «ищейка короля». Берет вас в ученики и после его трагичной кончины, вы сами становитесь известны и на вас возлагают большие надежды.

Вы раскрыли пару громких дел и множество тех, о которых ни вы ни ваши наниматели не захотели рассказывать, однако ваша известность уже шла впереди вас. Мальчишка, что был никем и за пару лет стал одним из известных имен, испещривших страницы газет. Какое-то время ваша популярность пошла на спад и – оп-па! – на первых полосах новость о вашей преждевременной кончине. Уильям Аттертон найден в Телли с пулевым ранением в груди. Все свидетельствуют о том, что это и вправду вы, даже капитан Уоллес, – Сковель поворачивается к Герберту и словно дожидается от него реакции. Тот кивает, подтверждая слова протектора. – И вот спустя год вы, будучи все еще живым, вместе с какими-то головорезами проникаете на борт галеона «Виктория», который сам по себе является все еще нерешенной загадкой для протектората, а некий безумец на здании Парламента на площади Кинкардо выкрикивает ваше имя.

Так вот ответьте мне на один лишь вопрос, мистер Аттертон. Вам не кажется это подозрительным?

– К чему вы ведете, протектор? – спрашиваю я, совершенно дезориентированный. Я прекрасно понимаю, о чем он говорит, но совершенно не вижу того пути, к которому он меня склоняет. – Если вы ищете логику там, где я ее сам не нахожу, то это еще не говорит о том, что она там есть.

Арнольд Сковель усмехается, а потом добро смеется. Я бы даже сказал, он искренне смеется.

– Что вас рассмешило? – зло спрашиваю я.

– Прошу простить меня, мистер Аттертон, – Сковель все еще продолжает хихикать в ладонь, которую он прижал ко рту, а после успокаивается. – Мне просто это показалось смешным. Один из именитых сыщиков не видит элементарных вещей, что происходят вокруг него. Здесь даже дело не нужно сшивать белыми нитками. Слишком много совпадений для слишком заурядного случая, как его представляете вы.

– Я все еще не понимаю, о чем вы говорите.

– Когда я спросил вас, что вы скажете в свое оправдание, вы тут же признались в своей виновности. Но я не зря вел свой монолог и задал столь простой вопрос, который вы восприняли в штыки. Вы либо врете мне и хотите, чтобы я принял вашу точку зрения. Либо сами не понимаете, как это смотрится со стороны. Ну, или на крайний случай, все рассказы о вашей уникальности – вздор, а вы сами просто самовлюбленный глупец, который даже не разбирается в сыскном деле. Какой вариант выберете вы, мистер Аттертон?

Я разозлился. И Сковель видел это, понимал, что задел меня за живое. Я же не мог понять одного, как он привел к этому?

– Я понимаю, мистер Аттертон, что наш разговор не заладился с самого начала, однако и вы поймите меня. Меня не интересует, кто виновен. Вы. Мистер Фернидад. Или оба. Я могу вынести приговор в любой момент, а вместе с вами на плаху за совершенные вами убийства могу отправить еще нескольких людей, если мне того захочется. Не смотрите на меня так злобно. Я лишь озвучиваю факт, с которым всем нам нужно смириться. Возможно мои коллеги из протектората таким и промышляют, однако у меня здесь личный интерес.

– И какой же, протектор? – голос подал Герберт. – Я знаю, что вы не позволяли мне говорить, но что-то чуется мне, что уже и я сам оказался вовлечен в ваш допрос без собственной воли. Так позвольте же узнать, чего именно вы хотите? Или же приговор уже вынесен и Аттертона вместе с его подельником ждет смертная казнь? Тогда к чему все это?

Арнольд Сковель довольно улыбнулся. Почесал себя за ухом, словно в нерешительности, но после озвучил ответ.

– Ваше дело интересно мне с профессиональной точки зрения. Вынести приговор я могу в любой момент, но мне никогда не попадались столь неординарные личности, которые явно скрывают истинную природу произошедшего. Я хочу услышать правду, вот и все.

– От этого будет зависеть приговор или он уже вынесен? – серьезно спросил я.

– Скажем так, у меня уже есть свои подозрения о случившемся, однако окончательного решения у меня нет. Точно также я не волен решать судьбу лорда Фернидада…

– Откуда вы…

– Откуда я знаю? – Сковель усмехнулся и посмотрел на Герберта. – Ваши люди очень разговорчивы, капитан. Вам следует присматривать за ними лучше. Один из них, не помню, как его зовут, видел, как вы передали лорду Фернидаду его символ рода. После услышанного я навел справки и выяснил, что до смерти короля Лорна в Кларне и вправду жила семья лорда Верила Фернидада, посла Альбиона в Кларнийских землях. Вот вам и ответ на вопрос.

– Хорошо, вы узнали часть правды. Но так и не ответили на другой вопрос, – я скосил взгляд на Герберта, будто ожидал от него оправдания, но тот лишь сделал вид, что не замечает меня. И когда он хотел мне рассказать об этом?

– Судьба лорда Диласа Фернидада лишь отчасти в моих руках. Если я докажу его вину, я могу передать его дело в королевский суд, где оно будет рассмотрено еще раз. Однако я более чем уверен, что королевский суд снимет с него обвинение в пользу вас, мистер Аттертон. Потому здесь и сейчас решается только ваша судьба. И кстати, это был еще момент, когда я поймал вас на лжи. Вы взяли вину на себя, пусть и не всю, хотя могли полностью взвалить ее на вашего друга. Ему было бы проще снять с себя обвинение. Вы не знали, что он знатного рода? Или же есть другая причина?

– Я не знал наверняка, – ответил я. – Он никогда не говорил прямо, что принадлежит к титулу лорда, а у меня самого были лишь догадки. С другой же стороны я боялся того, что он утратил символ рода, потому никогда и не говорил со мной об этом.

– Понимаю. Но это не ответ. – протектор Сковель лукаво улыбнулся и потер свои руки. – Почему вы решили взвалить всю вину на себя?

Я молчал. Не мог подобрать верных слов.

В дверь постучали, и мы обернулись на звук. В проеме показалось лицо миротворца.

– Прошу прощения! Протектор. Капитан, – он поклонился каждому по очереди, как полагал служебный этикет.

– Что тебе нужно, Эдвардс? – рявкнул на него Уоллес, поднимаясь со стула.

– Капитан, к вам прибыл лорд Краули, – взволнованно произнес миротворец. – Он желает говорить исключительно с вами.

Герберт произнес что-то себе под нос и направился к двери, напоследок обернувшись, чтобы сказать несколько слов:

– Прошу простить меня, протектор Сковель. Сами понимаете, я должен идти.

– Да-да, конечно, – отозвался протектор. – Можете не спешить, а мы пока поговорим с мистером Аттертоном по душам.

Герберт посмотрел на меня и буквально одним взглядом произнес мне: «держись», а затем вышел, закрыв за собой дверь. Внимание Сковеля вмиг обратилось ко мне.

– Теперь мы можем говорить спокойно, Уильям. Почему вы решили проникнуть на галеон «Виктория»?

– Вы хотите правды? – устало произнес я.

– Естественно, – глаза протектора загорелись искренним интересом.

– Это будет очень путаный рассказ и вам стоит принять его на веру, – начал я, а протектор внимал мне, словно ребенок, которому я рассказывал сказку.

Я поведал ему о том, как впервые услышал о корабле-призраке, что вошел в порт Ландо. О том, как несколько дней следил за ним и буквально чувствовал, что с этим кораблем все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Рассказал о том, что мне поведал Дилас, что у меня с ним был последний шанс, чтобы пробраться на корабль и выяснить, что с ним произошло. Почему я решил пробраться на «Викторию»? Мне хотелось раскрыть ее тайну, хотелось прикоснуться к настоящей загадке спустя долгий год без настоящих крупных дел. А после рассказал о том, как задуманный план обернулся катастрофой.

– Что вы нашли на галеоне? – прервал меня Сковель, когда я уже подошел к тому моменту истории, когда ко мне на помощь пришел Дилас с мистером Доджером и Шпераком с его командой.

– Ничего, – усмехнулся я, пытаясь скрыть настоящую находку в виде послания чистюле А.П. – То, что произошло на галеоне оказалось за гранью моего понимания. Единственная улика, что осталась на корабле, – это отсутствие каких-либо улик в принципе. Кто-то намеренно уничтожил все, что могло бы рассказать нам о случившемся.

Арнольд Сковель погрустнел, но не стал перебивать меня, однако начал делать какие-то записи на листе бумаги. Тогда я рассказал о том, как нам навязали бой миротворцы. Да, это была бойня, этого я отрицать не собирался, но свое участие все же скрыл. Я сам себе не мог объяснить, что со мной было, зато пока рассказывал услышал, будто какой-то шелест на грани слуха, смех Эдмунда. Рассказал о том, как был убит протектор Аддамс, а потом о поединке Диласа и лейтенанта Бароса. Честно признался о том, чью сторону я выбрал. Протектор кивал мне с интересом и продолжал делать записи.

– Что же случилось с этими, как вы их назвали? Мистер Доджер, верно? И Шпе…

– Шперак.

– Верно. Вы сказали, что именно они были главными среди наемников, а лорд Фернинад просто оплатил их услуги. Что с ними стало, если, как вы и сказали, помимо вас с лордом Фернидадом, выжило еще трое человек?

– Я не знаю, – честно признался я. – Мистер Доджер попросту испарился после смерти протектора Аддамса, будто его и не было вовсе. А Шперак вероятно мертв. Я видел, как его истерзанное тело упало в воду. Вряд ли он выкарабкался.

– Очень интересно. А что было дальше?

Я усмехнулся и потер пальцами саднящие от наручников запястья. Вероятно так я пытался скрыть собственную ложь.

– Я отправился к своей возлюбленной, а после домой – отсыпаться.

– Хо-ро-шо, – нараспев произнес протектор, ставя точку в своих записях и откладывая перо в сторону. – А теперь объясните мне, как вы встретились с лордом Фернидадом после и оказались схвачены миротворцами, которые уже доставили вас на площадь Кинкардо?

– Я решил проведать его после случившегося в порту. Он был плох, и я боялся за его здоровье.

– Похвально. Наверное, вы цените его очень сильно. Как друга, естественно.

– Потому и взял всю вину на себя, – произнес я, то ли самому себе, то ли протектору. – Ему в жизни хватило страданий. Незачем…

– Интересная жизненная позиция, мистер Аттертон. Однако у меня возник вопрос к вам. Стоило ли ваше проникновение на «Викторию» стольких жизней?

– Не стоило, – серьезно ответил я. – Диласу не следовало обращаться за помощью к наемникам. Меня бы просто схватили и все. Никаких жертв бы не было.

– Трагичное стечение обстоятельств, которое, к сожалению, запустили именно вы, мистер Аттертон. – Сковель смотрел на меня, облокотившись на стол. – Если бы не ваше желание проникнуть на галеон «Виктория», у лорда Фернидада не возникло бы нужды в призыве наемников. Если бы лорд Фернидад не пришел к вам на выручку, не состоялась бы бойня, в которой полегло столько хороших и плохих людей. И все это из-за одного вашего решения.

– Вы вынесли приговор? – усмехнулся я.

– Естественно, вы виновны, мистер Аттертон, – ответил протектор, поднявшись со стула и принявшись ходить вдоль стола. – Однако мне не дает покоя тот случай на Кинкардо. Вы можете мне рассказать, что произошло на крыше?

– Вы уверены, что хотите это знать?

В этот момент дверь открылась и внутрь уверенной походкой вошел мужчина в темно-синем камзоле и с цилиндром на голове, следом за ним тут же внутрь прошел и Уоллес.

– Лорд Краули, вам не следует здесь быть! – воспрепятствовал капитан миротворческого корпуса.

Мужчина, один из семьи Краули, смерил взглядом Герберта, а после повернулся ко мне, даже не обратив внимания на протектора.

– Так значит это и есть Уильям Аттертон? – произнес Краули. – Тот самый, из-за которого я столкнулся с некоторыми неприятностями этой ночью?

– Нижайше кланяюсь, лорд Краули, – спокойным голосом произнес протектор Сковель и подошел к лорду ближе, – Однако вам и вправду не следует здесь быть. В данный момент идет допрос подозреваемого.

Хищный взгляд мужчины блеснул, лишь на мгновение скользнув по протектору. После он уверенно отстранил его рукой в сторону и прошел к одному из стульев, взял его за спинку и оттащил чуть в сторону. Уселся на него, крутя в руках свою трость. В комнату вошел еще один мужчина, в рубашке и кожаной куртке поверх нее. На его голове была кепи. Герберт хотел преградить ему дорогу, но они встретились взглядами, и капитан миротворческого корпуса уступил. Я сразу догадался, что вошедший являлся охранником лорда Краули, его верным слугой.

– Тогда я тем более не помешаю вам. Как я понимаю, пока вы не закончите с этим Аттертоном, никто даже пальцем не пошевелит, чтобы разобраться с моей проблемой. Потому я побуду здесь и послушаю, о чем вы будете говорить. Все же я и сам оказался невольным свидетелем случившегося.

– Что же у вас произошло? – поинтересовался протектор Сковель, явно желающий увести диалог в сторону. Ему не нужны были посторонние уши, тем более столь знатная персона. Потому он решил, что будет проще первостепенно разобраться с проблемой лорда Краули, а после вернуться к моему допросу.

Герберт подошел ближе и встал по правую сторону от меня, а Сковель возле Краули. Один лишь слуга-охранник остался стоять у дверей, готовый одним лишь своим видом в любое мгновение перегрызть горло любому, если то потребует его хозяин.

Мы встретились с Краули взглядом, и я буквально почувствовал словно между нами началась схватка. Не умов, не силы, а воли. Он пытался пробить мою оборону и одним лишь взглядом понять, о чем я думаю, а мне же оставалось лишь сопротивляться. Странное чувство, подобное тому, когда заклинатель змей завораживает взглядом одну из них. Нельзя отвести взгляд, потому что это будет подобно смерти. Не простому детскому проигрышу, когда играешь в гляделки. А самому настоящему поражению, будто не с человеком соревнуешься, а с самим демоном. И приз в этой битве – твоя собственная душа.

Краули отводит взгляд, но словно невзначай, и отвечает Сковелю серьезно, а по моему телу пробегают мурашки.

– Сегодня ночью убили моего брата! – холодно говорит он. – И я хочу узнать, кто это сделал!

Сковель удивленно охает, кладя руку на грудь. А вот Герберт не удивлен. Значит он уже слышал эти слова. Значит он уже в курсе того, зачем явился лорд Краули. Именно потому он пытался помешать ему пробраться на допрос. И я понимаю тайный умысел происходящего: лорд Краули желает отомстить, пусть я и не знаю за что именно. Он не может отомстить Ринальдо Дэвису, который погиб на крыше Парламента. Остался только я. А здесь еще смерть его брата. Возможно, он сам убил его и хочет повесить это убийство на меня. Или это сделала Ночная Мьорна? Он ведь говорит о Брайане Краули?

Лицо мое бледнеет. Я сам не вижу этого, но понимаю это. Взгляд стекленеет. И это, конечно же, не остается незамеченным лордом Краули. Он смотрит на меня, опять пытается прочесть мои мысли. Пытается сломить. Где-то за стенами помещения я слышу смех Эдмунда. Он нарастает, становится тяжелее, звонче, бьет по ушам.

– Мне кажется, – произносит Краули, продолжая смотреть на меня. – Или ты что-то об этом знаешь?..

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...


"Последнее дело Билли Аттертона" - интерактивный роман с элементами мистики и детектива. Сюжет бурно развивается на просторах площадки ВКонтакте, где и приобретает свою ноту нелинейности происходящего. Обычные читатели голосуют именно за тот поворот сюжета, который хотят видеть, и так или иначе влияют на судьбу главных героев. Если и вы желаете принять непосредственное участие в развитии сериала, милости просим в гости: https://vk.com/william_atterton