Соловей

  Сотник Гуляй жил на Полтавщине в селе Белые Криницы, что под Прилуками. Всё было у казака: богатая земля, плодоносный сад, тучное стадо. Веселила и умиляла отцовский взор дочь красавица София, а домашним хозяйством умело управляла экономка Глафира, небогатая дальняя родственница, переехавшая к сотнику после смерти его жены. Но скучно стало жить на белом свете Гуляю: стареющее тело уже не могло птицей взлететь в седло, хотя и крепка ещё была рука, прежде не устававшая рубать басурманов. Думы о казацких походах уже не волновали, не горячили кровь, а приводили в уныние, как мечты о том, что уже никогда не повториться.

  И на старость лет захотелось сотнику, соскучившемуся по женской ласке, иметь в хате молодую жену: чтобы  подавала она ему горячий борщ, с добрым куском мяса, на белую, вышитую красными цветами, скатерть; с поклоном, подносила горилку, садилась напротив и задумчиво, с любовью, смотрела на мужа. Затем подходила сзади, запускала свои нежные пальцы в его седеющие волосы и, напевая, перебирала их. Наклонялась через плечо, прислонялась своей волнующей щекой и, смеясь, отбегала, уколовшись о крепкий ус сотника.

  Высватали Гуляю вдову, моложе его на двадцать лет, из Чертороженец. Муж её, тоже сотник, не вернулся из похода на турок.

  За неделю до свадьбы сотник поехал на ярмарку с посватанной вдовой и её дочерью выбирать подарки. Вдоволь находившись по торговым рядам, сделав покупки, наговорившись с знакомыми казаками о последних новостях Сечи, сотник уже возвращался к своей бричке, чтобы ехать домой, когда к нему подошёл продавец птиц:
  - Купите, пан, соловья своим красавицам. На тело вы им наряды уже приобрели роскошные, вижу, а птица своими песнями будет душу вам радовать.
  Вдова с дочерью наотрез отказались:
  - Не нужна нам грязная клетка с серой птицей.

  Сотнику же стало стыдно, что он забыл о своей родной дочери и не купил ей подарок. Вспомнив, как она любуется ранним утром солнышком, поднимающимся над цветущими черешнями, над белыми хатами, как веселиться бодрому чириканью воробьёв, как приветливо наклоняется к каждому цветочку, он заплатил пять рублей и взял клетку с соловьём в бричку.

  Вдова, стесняющаяся чужих людей, набросилась на сотника когда они выехали за Прилуки:
  - Зачем отдал такие большие деньги за ненужную вещь? И была бы птица красивая, а то и смотреть не на что.
  Гуляй терпел терпел, да и прикрикнул на невесту:
  - Мы ещё и свадьбу не сыграли, а ты уже распоряжаешься моими деньгами. Как считаю нужным так и трачу их, и в подарке не откажу родной дочери. А захочешь верх надо мной держать, - свадьбы не будет, поедешь назад в свои Чертороженцы!
Вдова замолчала и не открыла рта до самого въезда в Белые Криницы, когда уже нужно было отвечать на встречные приветствия селян, но с тех пор они с дочерью сильно не возлюбили Софию, почувствовав в ней соперницу своему благополучию.

  Свадьбу отгуляли весело. Дочь молодой жены сидела рядом с матерью, по левую руку. Софья же с Глафирой всё время были на ногах, не оставалось времени даже на минутку присесть: рассаживали гостей, подавали горилку, закуски, меняли блюда, убирали пустые тарелки, одним словом, - хлопотали. Многим молодым казакам, приглашённым на свадьбу, София нравилась, но только с одним из них, Богданом, она пошла танцевать. Дочь мачехи на танец никто не пригласил.

  После свадьбы, проводив гостей и постояв немного у ворот с Богданом, София вернулась к себе. Когда она зашла в комнату, большая чёрная кошка, открыв клетку, пыталась дотянуться лапой до соловья. Крик Софьи услышал Богдан, прибежав в комнату, он выхватил саблю и отрубил кошке лапу. Истошно завопив и сверкнув красными глазами, кошка схватила отрубленную лапу в зубы и выпрыгнула в раскрытое окно.

  На следующий день молодая жена вышла во двор с перевязанной рукой, сотнику она сказала, что хотела приготовить ему на обед курицу и поранила себя. Гуляй накричал на родную дочь и на Глафиру: почему они не смогли это сделать сами. И, впредь, запретил жене заниматься грязной работой. С тех пор ни мачеха, ни её дочь, кухней не занимались, в доме не прибирали, в огороде не работали. Они кругом сорили, вещи ломали, еду ругали и во всех неполадках обвиняли Софью. Не прошло и месяца, как жизнь в доме отца для Софьи стала невыносимой. Она всё рассказала Богдану и тот прислал сватов к сотнику, а так как родители сватавшего были зажиточными казаками, Гуляй им не отказал. Назначили день свадьбы.

  Узнав о помолвке, мачеха намерилась предпринять более решительные действия против Софьи. С этой целью она, сославшись на то, что её дочери нездоровиться, отправилась с ней к своей тётке в Чертороженцы. Там, дав девушке выпить зелье, она усыпила её, а душу вынула и вложила в гребень, который подарила Софье, вернувшись в Белые Криницы. Девушка удивилась и подумала, что мачеха рада её скорому отъезду из родительского дома и своим подарком хочет это показать.

  Каждый вечер, после того, как Софья перед сном, расчесав волосы, засыпала, гребень превращался в клеща, подползал к ней и пил кровь. С каждым днём девушке становилось всё хуже и хуже. Пригласили из города врача, но он, не найдя причину, сказал, что виной всему плохая кровь, и сделал больной кровопускание. В тот же вечер, когда Софье стало совсем плохо, она, собрав последние силы, поднялась с постели, подошла к клетке с соловьём и, открыв дверцу, сказала:
  - Благодарю тебя за твои песни мой милый друг, за ту радость, что ты мне дарил. И если мне суждено умереть, то живи хотя бы ты на свободе.

  Соловей радостно выпорхнул в открытое окно, но далеко не улетел, и когда девушка заснула, а гребень превратился в клеща и стал подползать к ней, он клюнул его в голову и убил.

  Дочь мачехи, не просыпаясь, умерла этой же ночью и молодая жена, уехав её хоронить, уже не вернулась. Софья вышла замуж, но сотник Гуляй не хотел разлучаться с дочерью, и молодые остались жить в его хате. Соловей им пел в раскрытое окно до конца июня. И на следующий год, когда у молодой пары родился маленький казачок, вернулся снова. Сотник Гуляй всё реже и реже тосковал о походной жизни и уже не хотел молодую жену: он, как малое дитя, радовался  внуку и мечтал воспитать из него настоящего казака.