Глава 4. Люськин дом

Дом, где жила Люся находился через квартал от Маруськиного. Это было старинное длинное одноэтажное строение барачного типа с большим полуразрушенным коридором, по которому можно пройти из одной жилой части в другую.
   В одной половине жила старенькая Люськина бабушка с немолодой уже дочерью Глашей, которая, по всей видимости, никогда так и не была замужем.  Вообще, с этой тётенькой происходили странные вещи. Про таких людей обычно говорят, что, мол, они не в себе. То она выходила на улицу в одних панталонах, то истерично кричала или надрывно вопила на весь квартал.
   К ним часто приезжала ещё одна бабушкина дочка – Вера, что была чуть младше Глаши.  Работала Вера в большом областном центре, в школе, по словам Люськи, учительницей немецкого языка. Была она всегда вся такая нафуфыренная и нарядная. Тётя Вера привозила разные вкусности к чаю.  Частенько тогда Люська приводила свою подружку Марусю в гости к бабушке попить чайку.

Чайная церемония нравилась девчонкам. Для них она была удивительной и необычной. На стол ставился самовар, который нагревался предварительно с помощью угля и сапога, надетого сверху на трубу.  Бабушка раздавала всем чашки с блюдцем и дольки лимона. Около самовара стояла старинная вазочка с расколотым на кусочки сахаром, какого-то необычного, более сладкого вкуса, чем привычный, для девочек, домашний, и обязательно – конфеты.  В чашки из самовара Вера наливала кипяток и добавляла из маленького фарфорового чайника заварку. Бабушка осторожно переливала понемногу приготовленный напиток в блюдце и добавляла в него лимон. Чай дымился. Баба Настя дула на него и приговаривала:
—  Ах! … Как вкусно! … Как замечательно!
   Все, кто был за столом, подражая бабушке, тоже, улыбаясь,  говорили:
—  Ах! … Как вкусно! … Просто замечательно!
В другой половине дома жил сын бабы Насти, Люськин отец, со своей семьёй. Звали его Никанор, а работал он на хлебозаводе пекарем. Частенько Маруся наблюдала, как он сам, дома, пёк печенье или ватрушки.
Люськину мать, жену Никанора, звали Матильда. Это была полная, невысокого роста женщина с грудью десятого размера. Она работала воспитательницей в интернате для детей сирот, поэтому, наверно, и была очень общительной и доброй, но в то же время требовательной и строгой. Однажды она кричала на весь дом на старшую Люськину сестру Варвару так, что все ребята, что были на улице, слышали:
—  Девке замуж пора выходить, …  а она трусы свои постирать не может. … Сейчас их на улицу вынесу, … пусть все видят. Лентяйка!
   Варвара ничего не отвечала матери, но, наверно, ей было стыдно.
—  Вообще-то, она никакая и не лентяйка! —  думала Маруся,  —  Вон как здорово на пианино играет – заслушаешься!

Около дома был сад с яблоневыми деревьями и разными кустарниками, посреди него — небольшой участок для грядок и старый сарай с дровами. Со стороны бабушкиной половины, около забора, что выходил на улицу, Никанор построил для дочек маленькую избушку. В ней, как и полагается в настоящем доме, были маленькие окошечки и дверь, а внутри  —  столик и лавочка. Вот в этом домике Маруся с Люсей и играли в дочки-матери. А по зимам, когда на улице наваливало много снега, девчонки, натянув штанины на валенки,  с крыши этого домика весело прыгали  —  прямо в огромный сугроб.