Мингечаур, зима 1969

   Глава из повести "Чемпион"
   http://www.proza.ru/2015/01/30/180

   По осени начались интриги. Сева не раз подходил ко мне, предлагая теперь уже сменить тренера. Доводы приводил серьезные. Главный, что он мне, студенту заочнику, «тренирующемуся кое-как», не доверит напарника.  Пару раз, послушав Севины доводы, отказался. Но вскоре  состоялся разговор на троих. Я и Валентин Михайлович были поставлены перед фактом. Ни в сборную области, ни в двойку с Соловьем я не сяду, если в графе «тренер» не будет записано имя главного тренера сборной области Иголкина. Уступили. В  графе «тренер» пару лет, пока Валентин Михайлович не уехал в Петрозаводск, я писал фамилии Тимофеева и  Иголкина, сразу двух тренеров.

   По результатам выступлений в сезоне нас с Витей включили в Российскую сборную ДСО «Спартака». Это зимние сборы. В конце января выехали в Мингечаур. До Москвы поездом, в плацкартном вагоне. С Москвы до Баку тоже поездом, но уже в купе.
   У кассы встретились с  девчонками, от Пскова до Москвы мы с ними ехали в одном купе. Они учились в Пскове и ехали на каникулы домой, тоже в Баку. 
   Купе нам с Витей досталось на пару с какой то семьёй. Он, она и пятилетняя черноглазенькая девчушка. Наши девчонки в соседнем вагоне, к ним мы ходили в гости. Почти сутки не ели, ресторан - дорого, взятую с собой литровую банку тушенки открывать стеснялись.

    Она приготовила стол. Он заказал на всех чай и, достав бутылку армянского коньяка, пригласил за стол нас. Отказываться было неудобно. Делать нечего, извинившись, поставили на стол тушенку и свои домашние заготовки. Семья оказалась христианской, Армянской. Пригубили коньячка. За здоровье, за дружбу, за добрую дорогу. Тушенку, изготовленную моей мамой, - как раз перед отъездом зарезали поросенка, выкормленного в дровяном сарае, - Бакинцы оценили по достоинству.

     В Баку приехали во второй половине дня. Сдали вещи в камеру хранения. До поезда на Евлах, отходящего в ночь, уйма времени. Девчонки пригласили к себе домой. В Сураханы, окраина Баку, добрались на трамвае. Я перед отъездом простудился, в дороге меня совсем развезло, так что вечер в гостях у хороших людей оказался очень кстати.  Впервые увидели южный дом, вместительный и просторный.  Веранды, пристройки, всё обширное, но стены тонкие, всего в пол ракушечникового камня, отопление только в спальнях. Сад, огород, виноград, гранатовые деревья и даже пальмы. Как раз выпал снег. И тут же стал таять. Время пролетело незаметно. Девчонки вызвались нас проводить на вокзал. Трамвай, Бакинское метро. Погуляли по городу. Снег уже растаял. Тёплый, совсем не январский по нашим понятиям, ветерок. Набережная, Каспийское море, Девичья башня, с вершины которой по преданию бросилась вниз разлученная с любимым принцесса, или как там, дочь шаха. Провели девчонок до метро и на посадку.

       Общий  вагон, остановки у каждого столба, люди входят и выходят. Посидели на лавке, потом закинули сумки и вёсла на третью полку, залезли сами и проспали до самого Евлаха. Дальше автобусом. По горам. Спросили билет. Для отчёта. Шофер сделал удивлённое лицо.
- Какой билет, дарагой?  У нас горы, - но оторвал длинную ленту от своей катушки.  Потом мы таких лент вдосталь насмотрелись на дорогах. Подарок ветру. Опять остановки у каждого столба. Останавливается автобус. Сходит маленькая кривоногая горянка. За ней выходят дети. Одна, лет шестнадцати. Второй, где-то под четырнадцать. Третий, четвертый, пятый. Последней выходит двенадцатилетняя девчушка, а на руках у неё братик. Вроде бы грудной ещё, но соски во рту нет. Самостоятельные.

       Мингечаур. Город возник как спутник большой гидроэлектростанции на  Куре. После войны быстро восстановили разрушенный немцами ДнепроГЭС. Пленных немцев девать было некуда. И они, вместе с советскими заключенными построили второй ДнепроГЭС, точно такой же, как и первый, но на большой Кавказской реке. Позднее, бегая на тренировках кроссы в горах, мы наткнулись на два отдельных кладбища в долине недалеко от плотины. Одно, с номерными столбиками без фамилий - русское (а может интернациональное), другое, с номерными крестами - немецкое. Прогресс стоит дорого.

       В городе есть и промышленность. Комбинат искусственного волокна. Стеклянные шарики, - из них вытягивают нити для стекловаты и стеклоткани, нередко попадаются на асфальте. На комбинате местные не работают. Общежитие, в общежитии одни русские, приезжие. Сначала строили, теперь работают. Женятся, потихоньку переезжают в крупнопанельные дома - хрущовки. Получаются русские кварталы.

     Главное в Мингечауре - река. Вода в Куре какого-то необычного бирюзового цвета.  Выше города плотина ГЭС. Ниже - быстрая Кура. Местным жителям лодки иметь не разрешено. Но, браконьерят. Изредка на тренировке корпус лодки упруго звенит. Значит, местные где-то неподалёку взорвали шашку. Сейчас из осоки появится надувная лодка, сделанная из пары автомобильных камер. Если взрыв вверх по течению, то и тебе достанется пара рыбин. Болотистые берега заросли высоким тростником. Вывернешься - не везде и на берег выберешься.

     Поразило огромное количество речной птицы. Зима была тёплая, и они остановились здесь зимовать. Утки, водяные курицы – по-местному кашкалдаки. Калининцы чемпионы Коля Федулов с Саней Жаровым не впервой здесь. Федул прихватил двустволку. В одной руке весло, держит воду. В другой – ружьё, для страховки привязанное фалом к лодке. Попасть не трудно. С одного выстрела - несколько штук. Собрать добычу труднее. У Калининцев приварок, дичь, сами ели, других угощали.

     Отношения с местными своеобразные. Сидели даже за одним столом. Кто-то из наших ребят, разогревшись, упомянул русское «… мать». Сидящий за столом абориген схватился за нож: «Он маму…». Соседи успокаивают: «Не твою…». До пены изо рта: «Зачем он маму?». Восток - есть Восток. Впрочем, горячий оппонент за столом оказался грузином.
     Легенды про сдачу, которую никогда не отдают, оказались тоже во многом преувеличенными. На рынке цена «рубль пятнадцать». Сдачу, естественно, не получишь. Но, если: «У меня только рубль», - то тебе всегда скажут: «Давай рубль, дарагой. Бери товар».

     Решётки на окнах первого этажа. Нам дико. Но предосторожность по-местному, считай, необходимость. Невест воруют. Официантка в ресторане украдена была. То, что украдена - не беда. Беда, что возвращена. Воровство чаще ритуал. Но её украли как-то не по ритуалу, без сговора. Всё было хорошо, поначалу. А потом что-то у жениха с родителями не заладилось. Посадили в машину, как привезли, так и отвезли невесту домой. Родственники долго потом искали посёлок, или аул по местному? где неудавшаяся  невеста провела две недели, не став женой. Не нашли.

     На центральной площади постоянная компания. Молодые, мордастые, стоят почти целыми днями, что-то перетолковывают. Проходим мимо, пристают: «Шапку продай. Значок продай». За значок мастера спорта предлагают триста рублей, с удостоверением пятьсот. При моём сторублёвом окладе инженера, цены, конечно, интересные. Вопрос, откуда у них деньги берутся?

     Дорога домой. От Мингечаура до Евлаха автобусом. От Евлаха до Баку на кукурузнике АН-2. Бабушка с козой. Почтенный бородатый горец с полосатым чувалом, больше похожим на матрас.  И мы, «пскопские» со спортивными сумками. Вёсла и подушки сложили в кучу ближе к хвосту, по совету пилота заклинив спортивными сумками, чтобы не ползали по полу салона. Бабушка с козой и дед с чувалом ближе к выходу. Мы поближе к пилотской кабине.
      При рассадке ЧП. Вася Писуков, сев на откидную скамью, бросил рядом авоську — сетку с колючками белой акации, которые он наломал на сувениры. Рядом приземлилась и тут же взвилась с диким визгом Ленка Леонова. Ленке больно. Но Вася так душевно успокаивает Ленку, аж подуть на знатную Ленкину попку рвётся. И слёзы и смех.
      Самолет коротко разбежался по полю и... полетели. Ощущение неповторимое. Над черными полями самолет задирает вверх, над реками и ущельями прижимает вниз. Посадка в какой то долине. Коза как видавший виды путешественник выпрыгивает на поле,  за ней хозяйка. Выходит и джигит с чувалом. Взлетаем. Теперь в салоне одни наши. Худит. Ленка закатывает глаза. Вася, в последний момент срывает у неё с головы шапку и сует ей под нос. Пол в самолёте остался чистым. Ленка готова убить Васю. На стенке полная сумка бумажных спецпакетов. Вылезли в Баку - земля под ногами качается.

     Зашли в аэропортовский ресторан, немного перекусить. Рассчитываемся. Собрали все мелкие – полтинника не хватает. Официант берёт рубли, не считая ссыпает мелочь в карман -  Хватит.

    От Баку до Москвы на ИЛ-18. Я впервые лечу в самолёте, и в маленьком и в большом. Кресла сбоку от прохода, три в ряд. Моё место рядом с иллюминатором. Как раз крыло напротив. Видно как дрожит - вибрирует конец крыла тяжёлого ИЛа. Через час полёта стюардесса стала разносить  - предлагать обеды. У нас с Витей в карманах пусто. Отказались. Ветеран взял пару порций, и за себя и за нас. С аппетитом умял.
-   А вы что? Дураки. Бесплатно же