На дне. Гл. 7

Гл.7

Радостной встреча не получилась, слишком свежа еще рана от потери родителей, и, как только Ольга обняла Аню, обе снова расплакались. Но, вдруг, девочка резко отстранилась и, сверкнув блестящими от слез глазами, накинулась на сестру с упреками:

- Ты бросила меня  здесь совсем одну!  Я надеялась, ты станешь ухаживать за мной! Думаешь, в больнице есть до кого-то дело? Я мучилась одна, никого не дозваться, чтобы даже судно поставили, не то, что вынесли. Я есть хотела! Пить! За такими тяжелыми всегда ухаживают близкие. А ты! Ты трусливо сбежала!

- Аня, что ты говоришь? – Ольга опешила от таких обвинений. – Я же тебя спрашивала, во-первых, что мне делать, дома брошено все на произвол, и квартира, и мой институт, у меня же здесь ни одежды, ни денег… Где бы я жила целый месяц? В гостинице? Ты хоть понимаешь, какие там цены? И потом, тетя Наиля обещала тебя навещать, мы же договаривались…

- Ага! Навещала. Два раза за все время. Кто такая эта твоя тетя Наиля? Я ее вообще не видела раньше никогда, она даже русского не знает, забежала на пять минут, фрукты оставила и умчалась по магазинам. Это помощь, по-твоему? Для нее важнее от мужа-деспота сбежать хоть ненадолго, вот она и вызвалась ко мне съездить.

- Ань, ну чего ты такая злая? Живут они так веками и не ропщут, могла бы понять. У папы родня, видела, какая большая, но никто, кроме нее, нам помощи не предложил, хорошо хоть, что родителей похоронили. Впрочем, я ничего больше у них и не просила, сказала, что мы сами справимся.
 
Но Аня не слушала, ее переполняла обида и горечь, накопившаяся от вынужденного одиночества и перенесенных страданий.  Девочка едва только смогла подниматься, передвигалась все еще с костылями, хоть доктор и заверил, что кости срослись правильно.

За время в больнице она сильно похудела, выглядела замученной и истощенной, как из концлагеря. Привезенные вещи на ней висели мешком, черты лица обострились, и лишь глаза остались такими же ясными и красивыми, теперь они еще сильнее выделялись на ее бледном лице.

Страдая отсутствием аппетита от принимаемых в большом количестве лекарств, Аня ела плохо, от некоторой пищи отказываясь вовсе, больничное однообразие и пресная еда надоели. Медсестры вначале уговаривали, пытались кормить насильно, но, напоровшись однажды на ее истерику, оставили девочку в покое.

Без движения мышцы ослабели, каждый шаг давался Ане с трудом, после больничной койки требовалась длительная реабилитация и разработка конечностей после переломов. Об этом предупредил доктор при выписке, пожелав Ане полного выздоровления, Ольге – терпения, и обеим сестрам добраться поскорее домой.

Ольга не обижалась на злые слова, брошенные в свой адрес, Аня и раньше покладистым характером не отличалась, ничего удивительного, что сейчас, когда столько пришлось пережить, ее обида и злоба выплескивается через край.

«Ничего, пройдет время, Аня выздоровеет, обе привыкнем к новой жизни, все равно жаловаться некому, папу с мамой не вернешь, хоть кричи, хоть плачь». 

- Маленькая моя, ну успокойся, я же очень сильно тебя люблю. Сейчас, когда мы остались одни, нам никак не нужно ссориться. Я понимаю, через какие испытания тебе пришлось пройти, обещаю, все, что от меня зависит, я сделаю ради тебя. Например, уже сейчас могу тебя обрадовать, что ты будешь жить со мной в нашей квартире, никакого детдома, никаких чужих людей в нашей жизни.

- Правда? А… нам разрешат? Медсестры говорили, что в таких случаях несовершеннолетних забирают в учреждения, не спрашивая их желаний.

- Нам разрешат! Я все узнала. Не сомневайся.

У Ани вырвался вздох облегчения и лицо осветилось улыбкой, а Ольга подумала, что самое время рассказать сейчас про Артема. Тщательно подбирая слова, она начала издалека.

- Только, Ань, там одно условие… в смысле, у опекунского совета. Одиноким очень трудно добиться опеки, пусть даже над родной сестрой, а я еще и без работы пока что… И я… то есть мы… решили, что, прежде, чем пойдем оформлять документы, нужно официально расписаться…

Не понимая, о чем толкует сестра, Аня растерянно моргала ресницами, пытаясь сообразить, кто «мы».  Догадка ошеломила: «Значит, пока я здесь в гипсе, мама с папой на небесах, сестричка зря времени не теряла, развлекаясь в городе, в нашей квартире… И они, подумать только, все уже решили! Круто!»

- Ах, так? Вы решили! А меня вы(!) спросили?! – Аня пришла в настоящую ярость от своих выводов, делая упор на этом "вы", слов не выбирала и не особо задумывалась, что произносит и как грубо и безжалостно звучат ее слова. – Может быть, я с удовольствием пойду в детдом, чем жить под одной крышей с предательницей!  Пока я здесь корчилась от боли, ты преспокойненько кувыркалась там, в постели с мужиком! Институт у нее! Квартира без присмотра! Понятно теперь, почему ты сбежала! Еще в любви мне клянешься! Я тебе не верю! Были бы живы мама с папой…

На последних словах голос сорвался и Аня резко отвернулась, изо всех сил стараясь сдержать слабость, прорвавшуюся наружу.

- Ань, ну что ты такое говоришь? Не обижай меня понапрасну. Артем – мой парень, он хороший, мы встречаемся уже полгода, он был у меня еще до того…. и очень поддержал меня в трудную минуту. И, между прочим, это он придумал, чтобы ты… чтобы не в детдом.

Все доводы иссякли, Оля уже пожалела, что вообще затеяла  этот разговор. Надо было вернуться домой, а потом уже все и объяснить. Может быть, если бы сестра увидела Артема, ее реакция оказалась бы адекватной. С нежностью вспомнив облик любимого, девушка несколько успокоилась, решив, что так и будет.

Оля, хоть и была не злопамятной, на этот раз грубые слова сестры камнем упали на  сердце. Она не заслужила тех обвинений, которые услышала. Или ее вина уже в том, что она осталась жива и здорова? А Артем? Он дал деньги на поездку и в дальнейшем, пока оформятся документы на пенсию, решится вопрос с опекой, на что жить? Надо поскорее искать работу, переводиться на заочную форму, иначе никак.

Впервые пришли мысли, а вдруг Артем не потерпит капризов сестры, ведь Оля его совсем не подготовила, ни словом не обмолвилась о том, что девочка вздорная, говорила о ней лишь положительное. Оно и понятно, сильно пострадала, находится в больнице. Теперь, как он увидит и услышит, не дай Бог, вот такие обвинения, что делать? Это она не сказала еще, что парень  переселился в их квартиру и чувствует в ней себя хозяином.

Кое-как успокоившись, девушка решила пока не думать о том, что еще не случилось, и не накручивать себя раньше времени. С Аней говорить не хотелось, да и сестра все еще дулась, нарочито громко сделав музыку в наушниках.

Эта тягостная молчанка продолжалась до самого приезда, и только на вокзале, заметив Артема на перроне, Оля радостно воскликнула:

- Так и знала, что встретит! Молодец! А ты говоришь! Вот, посмотри, тот высокий молодой мужчина в синей джинсовке, это и есть мой Артем. Надеюсь, вы подружитесь. И, пожалуйста, Аня, не высказывай при нем своих обид.

Аня пожала плечами, выглянула в окно безо всякого интереса, лишь мельком взглянула на мужчину и отвернулась, плотнее сжав губы. Ольга понимала - девочка устала и хочет поскорее оказаться дома, но все-таки хотелось хоть какой-то реакции со стороны сестры, это ее упрямое молчание становилось невыносимым. 

И, хоть парень во всем помогал, и из вагона выйти, и костыли придерживал, и вещи из рук Ольги выхватил, все это казалось Аней не замеченным. Она отстраненно оглядывалась вокруг, делая вид, что в упор не замечает друга сестры, пока тот обнимал и целовал невесту.

Высвободившись из объятий любимого, Ольга первым делом решила их познакомить, привлекая внимание строптивой сестренки:

- Анечка, познакомься, это мой будущий муж, Артем.

В отличие от Ани, не проронившей ни слова и тотчас отвернувшейся, парень внимательно следил за реакцией девочки, улавливая ее настроение. От него не укрылось, что та злиться, намеренно отводит глаза, очень красивые, кстати, глаза.

Что-то подобное он и предполагал. Дети из полных семей, особенно младшие, всегда изнежены и избалованы. Ей хочется внимания и беспредельной заботы, ведь она такая вся несчастная-пренесчастная… Ох, как он этого не любил!

Ольга, радуясь встрече, поглядывала влюбленными глазами то на будущего мужа, то на сестру, и ничего плохого не замечала, даже упорное молчание сестры ее перестало волновать. Она решила - не все сразу.

После того, как путники преодолели длинный подземный переход, и вышли к стоянке, где на площадке Артем оставил отцовский автомобиль, Аня гневно буркнула: «Кто бы сомневался!» Хорошо, что мужчина в это время грузил чемодан в багажник и не расслышал реплику. Зато Ольга с укоризной взглянула на сестру, но сдержала эмоции, не проронив ни слова.

«Похоже, не все будет гладко и безоблачно в нашей совместной жизни», - с  горечью подумала она.

Продолжение следует http://www.proza.ru/2019/11/18/1291.