Сказка про ёлочный шарик

В квартиру ворвался свежий аромат хвои вместе с бодрящим морозным воздухом. Прошло некоторое время, и на пороге комнаты возникла зеленая пышная ель. Её внесли и поставили в самом центре, как главную героиню праздника. Смолистый дух тут же стал разливаться по всему помещению. Ах, как же была хороша эта зеленая красавица! Аккуратные ветви, усыпанные упругими иголочками, были настолько пушисты на вид, что, казалось, эта ёлка легка, как пушинка. Капельки смолы ловили свет люстры и сверкали издалека, как лампочки гирлянды. В тепле, после холодной улицы, ель распрямилась, раскинула пошире свои ветки и стала еще прекраснее. Её можно было не украшать вовсе: в своем изначальном природном обличие она была хороша несказанно. Но как это принято в любом доме, где ставят настоящую ель, без игрушек обойтись было никак нельзя. Поэтому открылись дверцы шкафа и с самой нижней полки (усилием нескольких членов семьи) был извлечен большой потертый чемодан. Потом к нему добавились еще несколько коробок, пару свертков, и началось праздничное открытие Рождественских ценностей. Шуршала бумага, стучали различные коробочки, слышались восторженные возгласы детей, в комнате воцарилась Рождественская суета. Шелестела, высыпаясь, мишура, весело позвякивали разноцветные лампочки гирлянд, на макушку ели посадили восьмиконечную вифлеемскую звездочку, а потом кто-то нашел прошлогоднюю пожелтевшую иголку. И вот,

наконец, стали открывать чемодан. Со скрежетом отщёлкнулась пряжка, и тяжелая крышка поднялась вверх, выпустив при этом запах старины. Внутрь чемодана попал свет, и рождественские игрушки после целого года заточения увидели вновь комнату.

- Однако они всё же переставили стол поближе к окну, – заметила пузатая шишка, покрытая золотыми блёстками.

- Да. И сменили занавески, - добавила стеклянная снегурочка тонким голоском.

- А пятно на обоях так и не закрасили, - ехидно звякнула прозрачная сосулька.

- Ух, хорошо-то как! – протянул басом сказочный домик, которого обстановка вокруг совсем не интересовала. Он был просто доволен, что их опять достанут, ведь несмотря на то, что местечко его было весьма мягким и удобным, за целый год у него порядком затекла дверь и крыша.

На самом деле почти всем игрушкам было не так много лет. Один или два года назад при переезде в новый город их купили. Только домику да серебряной снежинке исполнилось три.

Все игрушки были довольны своим местом жительства. Этот чемодан походил на старого дедушку, который с заботой укрывает своих маленьких внуков. В открытом виде он с блестящими игрушками, окруженными мишурой по бокам, смотрелся очень мило и уютно. При взгляде на него в душе

сразу просыпалась волнительная тайна, какое-то детское ожидание праздника и желание верить в чудеса.

И вот после некоторого времени, когда на елке красовались уже несколько счастливчиков, дверь в прихожей опять открылась, и послышались тяжелые мужские шаги, следом за которыми прозвучало:

- Смотрите, дети! Я принес вам новые шарики!

Игрушки тут же встрепенулись. Те, кого повесили повыше, воскликнули:

- Как же хороши новенькие. Какие у них глянцевые бочки и шелковые ниточки.

- А нам, покажите нам. Мы тоже хотим их увидеть, - донеслось из чемодана.

И среди общего шума никто не заметил, что, вручив разноцветные шарики детям, папа подошел к маме и сказал, протянув руку:

- Посмотри, что я нашел на чердаке вчера.

На большой ладони лежал маленький желтый шарик. Он был когда-то прозрачным, блестящим, но сейчас выглядел неказисто. Перламутровая краска потрескалась и местами отлетела, прозрачный пластик был потерт. Однако маленькую цветную бабочку внутри было видно. Она крепилась стержнем к основанию и при повороте шарика начинала вращаться вокруг своей оси. Мама улыбнулась:

- Надо же, подумать не могла, что он сохранился. Надо его тоже повесить.

И, выбрав подходящее место среди густых ветвей, она подошла и бережно надела нитку на иголочки.

Прошло веселое украшение ели. Наступил вечер. Ранняя зимняя луна уже смотрела в окна. Игрушки свыклись со своим новым видом. Разглядели купленные шарики и, успокоившись, стали смотреть вокруг. И только сейчас они заметили своего желтенького соседа. Однако многим, как обычно бывает у тех, кто любит судить по внешности, он не понравился.

- А это ещё кто? – брякнула сосулька, которая висела прямо на соседней ветке, - Эй, Шарик, ты чего такой облезлый?

На ёлке тут же началось движение. Все хотели увидеть причину возмущения сосульки. Со всех сторон стало слышаться: «Да, какой-то потрепанный. Странно, почему он тут висит. Что ты делаешь на этой ели?»

- Я? Украшаю, – ответил Шарик, повернувшись ко всем. При этом бабочка внутри закрутилась.

- Не смеши меня, как ты можешь украшать? – ехидничала сосулька, - Ты же совсем некрасивый.

Снежинка, что висела выше, вдруг сказала:

- Ну, хватит. Что ты вредничаешь? Если его повесили, значит, считают нужным. Может, этот шарик не такой, как все, особенный.

Новички, которых поместили выше всех, засмеялись.

- Что в нем особенного? Такой же, как и мы, только очень давнишний.

- Точно- точно, старичок, - подхватила сосулька.

Желтый шарик понуро отвернулся, серая ниточка, на которой он висел, прижалась ближе к ветви, а цветная бабочка замерла.

- А ,может, его любят просто так? – спросила снегурочка, - Ведь, в любви не важно, каков ты. Главное, что существуешь.

- Хм…даже не знаю, – протянула сосулька, - Эй, желтенький, скажи, за что тебя любить?

- Меня…, - шарик опять развернулся и задумался, - Наверное, меня любят за память.

- Память? Что ещё за память? Рассказывай! – загалдели игрушки со всей ёлки.

- Память – это...это…ее не описать. Но знаю, что она бывает теплая, и тогда от нее появляется улыбка. А бывает холодная, и тогда брови сдвигаются к носу и сидят там, пока ты не вспомнишь что-то другое. Память может быть очень разной: большой или не очень, а иногда, когда ее очень много, от неё откалываются кусочки и теряются. В такие моменты и нужны памятные вещи, они помогают найти эти осколочки.

На ели повисла тишина. Горевшая в темноте гирлянда отбрасывала на стену разноцветные вспышки, из-за этого комната становилась то синей, то желтой, то красной или зеленой. Как по волшебству, менялись предметы вокруг. Витиеватые тени скользили по полу и потолку, стараясь вытянуть сказку даже из самых дальних уголков.

- А о чем твой осколочек? – спросил кто-то тихо.

- Мой? О том, как давным-давно меня купили в магазине и положили в какой-то мешок. Я там долго лежал, очень долго, было темно и скучно, потому что поговорить было не с кем. А я всё ждал, когда меня достанут. И чем сильнее ждал, тем дольше тянулось время. Но вот однажды, это, наконец, случилось. И первое, что я увидел - это глаза. Они были большие, настоящие и почему-то сверкали. Вот так я и попал к ней в семью. Помню, как шли по морозу, и она держала меня в варежках. А дома дышала, чтобы я не запотел. Беспрестанно смотрела на бабочку и крутила меня, что было сил. А ночью подходила к елке и постукивала маленьким пальчиком по бокам, слушала и мечтала о чем-то своем. Вот какой осколочек.

- Ого, – многозначительно сказала сосулька. – А я и не знала. Ты уж прости меня, что я так. Оказывается, это очень здорово – быть осколочком чьих-то воспоминаний.

- Да-да, - поддержали остальные игрушки, - надеемся, и мы такими будем. Ведь красота может потеряться, а воспоминания – никогда.

…

Уложив детей спать, мама подошла к ёлке. «Надо бы сменить тебе веревочку», - шепнула она шарику и отошла. Но потом, постояв, вернулась… Тук… тук… тук…