МАТЬ

  Это было в 80ых. Жили мы небольшим хуторком из пяти изб на отшибе старого
  села с красивым названием - ЛЮБОВКА.  Жили,что называется, одной семьёй.
  Мужики с раннего до позднего трудились на полях, гордо несли своё предназ -
  -начение именуемое словом высокого звучания - ХЛЕБОРОБ!
  Мы, их тыл, то есть - жёны, в основном, сезонные работники возделывания
  сахарной свеклы, вели домашнее хозяйство.  К вечеру, управившись с делами,
  готовили баню для своих мужей.  Они приходили "неграми" с белоснежными
  улыбками, усталые, но очень довольные перевыполнением дневного задания.
  Но это - потом.

  А пока мы собирались у средней избы бабы Кукунихи, поджидая стадо со степи и
  подводя итоги дня прошедшего. Всё шло размеренно по минутам.
  Сначала слышался рокот машины, привозившей рабочих с Центрального отделения,
  следом - щёлканье кнута - сигнал встречать наших кормилиц,нёсших нам полные
  ёмкости свои - парного молока.
  В этот вечер было всё так же, по накатанному сценарию: мы рядком на лавке, а
  под ногами на траве - кошка с котёнком пушистым, красивым, как с картинки.

  Он озорничал: то забирался на спину матери, то гонялся за её хвостом.
  Она позволяла ему эти шалости, когда он доставал её, видно, до "болятки",
  легонько его шлёпала, то есть, ставила на место.
  "Ну надо же какой толстячок, наверное - один?", - заметил кто то.
  И хозяйка, баба Кукуниха поведала нам всем следующее:
  "Окотилась кошка в зимней кормушке стойла, принесла шесть котят.
   Улучшив момент, дед поклал всех в ведро и унёс через поле - в овраг:
  дома ещё три кошки, куда разводить стадо то!"

  Кошка заволновалась.  Она ходила взад - вперёд, по всем закоулкам и ждала их
  на свой зов.  Утром, до солнца, как это бывает у селян, хозяева встали
  управляться с хозяйством. На пороге лежали все мёртвые котята.
  Рядом сидела кошка и глаза её горели такой ненавистью, что хозяева,оробев,
  стали ходить через заднюю дверь.  А она сидела с ними и на другой, и на
  третий день, не подпуская никого к двери, как бы говоря: "Смотрите,
  это вы - люди, это вы сделали с моими детьми!"
  Всё ж, выждав момент, дед снова сделал своё чёрное дело и только хотел
  уходить как появилась - Она.  В зубах за гривок держала котёнка, значит
  один всё же подавал признаки жизни. Спокойно проводила она своих детей и
  пропала.
   И, вот, через четыре недели - вернулись.

  Мы кошку сразу зауважали, за такое материнство!  Стали молча наблюдать
  за их повадками, подсознательно узнавая себя в поведении со своими детьми.
  Послышался гул машины.  Не контролируя своих выкрутасов, разыгравшийся
  котёнок, прыгнул на спину матери, потом оттолкнулся сделал кувырок - угодил
  под заднее колесо, проходившей машины.    Не копнулся.
  Кошка подбежала к нему, стала мурлыкать, переворачивать,облизывать с головы
  до ног и всё звала его на своём языке.

  И когда поняла, что он - мёртв, села рядом и завыла.
  Страшно, безысходно, по  волчьи.
  Проходившее стадо, с опаской сторонилось, а она сидела и выла.
  И стон этот стоял чуть ли не до зари, нагоняя жуть в ночной тишине на
  жителей хуторка. Да и мы, разволнованные, не спали.
  Утром она снова, как и тех, перенесла котёнка на порог, сама села рядом
  потухшая, отрешённая, ни на что не реагируя, даже тогда, когда стали от
  неё забирать котёнка.
 "Сошла с ума, что ль, точно - двинулась" - шёпотом переговаривались соседи,
  принося ей на порог куски, что повкусней, которые так и оставались нетронутыми.

  Жизнь продолжалась и на другой вечер, мы так же сидели на скамейке и ждали
  коров со степи. Кошка сидела тут же, у наших ног, сгорбившись, молчала.
  Но вот в дали заурчала машина. Кошка, услышав, вроде как - ожила, она
  начала нервно ходить взад - вперёд и глаза у неё были - человека.
  Мы приутихли, стало как то не по себе страшновато, кто то прошептал:
  "Задумала что ль чего?"
  И когда машина поравнялась с нами, кошка большим, сильным прыжком прыгнула
  под передние колёса.
  Резко тормознув, шофёр выскочил из кабины, начал оправдываться, что не
  виноват, что не специально её давил, что даже увернулся в сторону, ещё
  издали заметив её странное поведение.
                Никто его не обвинял.
                Да и не слушал.
                Зная эту пред историю
                мы стояли и молчали.