Куды? туды! Раз в колхоз!

                Псковские Деревни!   
                Где же Вы теперь?
                Не залает Моська,
                И не скрипнет Дверь.

                В.П. Гаврилов               
               

    А вы бывали в колхозе? Ну, или в совхозе?

    Этот вопрос обязательно разделит вопрошаемых на несколько почти непримиримых групп.

    Одни ответят:
- Да и век бы там не бывать!

    Другие буркнут:
- Ну, был, и чего?

   Кто-то воскликнет:
- Ах, как это прэлестно!

   И уж почти не осталось тех, кто, откашлявшись, крякнет:
- Дык, ето ж, яж тама, как яво, етыва, всю жись отродясь проживши!

    А я ничего восклицать и крякать не стану, а просто предложу читателям мысленно   усесться вместе со мной на перевернутых оцинкованных ведерках вокруг тлеющего костра, в котором уже вот-вот поспеет к готовности печеная картошечка, только что, на законных основаниях выкопанная с колхозного или совхозного поля.  Своими руками.   

    Мы - школьный картофельный спецназ 70-х!  Прошлый век!   Представили? Если кто не представил, ничего! Картошки на всех хватит! Поля на Псковщине в те времена были обширные. На Кубу картофель отправляли!

   А пока картошка доходит в углях до нужной кондиции, вспомним какие-нибудь интересные случаи, не пускаясь в темы по Маяковскому  “Что такое хорошо, и что такое плохо”. Просто по-доброму.

   Так вот, слухайте, значитца. Приехали мы как-то раз в колхоз. В седьмом классе, кажется. Неторопливо рассредоточились на краю необъятного картофельного поля. Делать было пока нечего. Трактора с копалками не подошли. Бывает. Логистика сельская где-то сбой дала. Ну и прошла  команда как-то скоротать время. По окрестностям погулять. Просто погулять. Целоваться нельзя – маленькие еще! И не заблудиться, да не вляпаться ни во что.

     Разбрелись кто куда.  А был с нами в тот раз новенький. Парнишка  угловатый, худенький, длинноногий, тихий, но  немного восторженный. Кудрявый такой. Они с родителями откуда-то приехали. Назовем его Эдиком. От свежего воздуха и простора его восторженность и угловатость возвелись в квадрат  и он буквально подпрыгивал все время от внутренней веселости. Природа!
    И  через полчаса свободы Эдик провалился в болотце. Которое и найти-то было трудно.  Нашел ведь! Маленькая болотинка среди кустов. Глубокая, правда.  И на помощь зовет!

    Что его туда потянуло?

    Вытащили парнишку, раздели, обобрали…
Бр-р-р!  Обогрели. Возле спешно разведенного костра. Чаю горячего дали. А он сидел, такой, уже совсем не восторженный.  Скорее, приплюснутый. Даже кудряшки волос распрямились!

  Подошли местные. Мужик в возрасте и две женщины, моложе. Как полагается, с местным колоритом в одежке и речи. Поинтересовались, чего это тут у нас случилось.

  Узнав в чем дело, развеселились. Мужик, попыхивая сигареткой, молвил:

- Дык а ( типа, зачем) ты малец туды сунулси? Тама в нас такие лягухи водютца!  Воробья враз откусють ! Нечэм будя девок шшупать!

- Откусють, вырастя! – желая поддержать мальчишку, игриво хохотнула одна из теток, отчего Эдик зарделся как вареный рак.

- Ня слухай, пацан! Яна бреша! – заявил мужик и, повернувшись к оптимистке спросил:

- В тваво со свадьбы шибко подрос?

   Тут обе тетки прыснули, замахали на мужика руками. И все трое двинулись по своим делам.

   Мужик обернулся напоследок и участливо добавил:

- Не захворай тока, детка! Кашлюнов девки ня любють!
- А (типа, зачем) йим кашлюны, када здаровых  хватаить!

    Все обошлось хорошо. Не заболел детка. Видать, внял совету мужика.

    Только вот ласковое прозвище “Трясина” за мальчишкой закрепилось намертво. Бывает!

    Еще случай интересный. Уже в начале девятого класса. Бросили нас   на картошку в деревеньки Водобег и Секачи, что с юга под Опочкой.  Секачи - родная деревня моей бабушки по отцу. В детстве мы часто туда ездили семьей на летний отдых.  Так вот на двух подводах мы переезжали на другое поле.  Я управлял второй, замыкающей телегой, крепко держа в руках вожжи.

   Ехали лихо, с гиканьем, пыля по проселку , трясясь на телегах на деревянном ходу так, что зубы стучали. И ведра пустые в телегах звенели. Ведра – это чтобы в них картошку собирать. Если кто не в курсе.

   Кстати, о деревянном ходе.  Здесь, в Секачах, предки мои по отцу, мастерили деревянные колеса для телег. Пилили дубы, распускали их на брусы по размеру, затем брусы в парильне распаривали и гнули в круг. Колеса-то круглые! Прилаживали спицы, ободья, ступицы. Вот и получался деревянный ход для телег. Колеса, значит. Товар был ходовой. Сами и продавали. В село Глубокое возили. Давненько это было. При царе – батюшке.

  Но вернемся к нашим баранам. То есть, лошадям и телегам.  Выехали мы из Водобега. Дальше под горой – Секачи. А справа – “завор”. Так на местном диалекте называли крутую обочину. Горочкой!  Вот передняя подвода почему-то и ринулась штурмовать этот завор.  Лошадка пошла вверх, и передняя ось встала перпендикулярно оси телеги. Угол крена превысил предельно допустимый и подвода, вместе с мальчишками  и девчонками, пустыми ведрами и мешками опрокинулась! Перевернулась совсем!  Можно было бы сказать, на крышу, если бы она у телеги была.
   Я успел натянуть вожжи и остановить мою тягловую силу. С опрокинувшейся подводы многие успели соскочить, но хорошо помню Ленку, из новеньких, которая из-под телеги тянула руки и, тряся кудряшками, вопила “О-О-О!”.  Выражение ее лица было толи испуганным, то ли смеющимся. В раз и не поймешь!

    Все кончилось удачно. Без последствий для здоровья.  Кстати, в основном благодаря лошадке. Она встала как вкопанная, когда ее прицеп перевернулся. Стояла и снисходительно смотрела, терпеливо ожидая, когда мы перевернем телегу, соберем разбросанные по дороге ведра…

    А вот еще интересное. В этот же заезд. В окрестностях славного Водобега.

    Приехали мы утречком на поле. А тракториста нет. Трактор стоит. А тракториста нет. Трактор без тракториста – хуже картошки без мяса!

    Для тех, кто не в курсе скажу – копать картошку без трактора нельзя. На колхозном поле. Потому что оно очень большое.   А трактор без тракториста не поедет. Пинай, не пинай. Идет время. Радуемся вынужденному безделью.
    Пришел бригадир. Точнее, пришла. Колоритная приземистая женщина. Пожилая, крепенькая.  С морщинистым обветренным лицом. В шерстяном платке, “куфайке”( ватнике) и больших резиновых сапожищах.  Добрая по сути, но суровая по обязанности.

   Размахивая руками, разъясняла обстановку:
- Митька тракторист, паганик рябый, видать, пье!
- Вчарась ишо твярезый былши, а нынчэ глазы налил!
- Малец-то  добрый, а как выпья, тык раскисая в кисялину! Каво – ж тяперя делыть- то?

   Пока бригадирша бурно переживала за порученное дело, на тропинке, ведущей к полю показался Митька. Шел целеустремленно и ответственно. Но очень не твердо.

   Бригадирша встретила  пришельца сурово и таким набором колорита, что уши свернулись бы в трубочки, если бы мы уже не были опытными колхозниками. Куратор наш, незабвенный математик Вячеслав Васильевич Гаврилов, стоял в сторонке и только крякал, улыбаясь своей неповторимой тонкой улыбкой.   

   Бригадирша ругалась, а ругаемый стоял перед нею, как провинившийся школьник, так же переминаясь с ноги на ногу и кивая головой. С той разницей, что стоять ровно  ему было очень сложно, и он буквально извивался телом для сохранения равновесия.

- Я докажу! Обо мне заговорят! – все помнят эту реплику из мультика про попугая Кешу.

    Кеша произнес эту фразу перед тем, как утопил в реке трактор.

   Вот и наш тракторист с пафосом что-то подобное промычал в ответ,  когда бригадирша, устав от поругания, совсем по-матерински ласково спросила:
- Мить, тык смогешь за трактыр, ай не?

Митька со всей возможной решительностью полез в кабину.  Он даже смог сдвинуть трактор с места. Но вот удержать его ровно – это было выше его возможностей.  Для тех, кто не знаком с процессом, поясню – трактор нужно вести ровно по бороздам. И следить за волочащейся  позади копалкой. По диагонали копать поле нельзя! Кругами тоже!

    - Вылязай, атюканик! – замахала руками бригадирша.

   Витька скатился из трактора вниз и, встав на ноги, снова принял позу школьного шалопая, стоящего перед грозным директором школы.

   Бригадирша, кипя от гнева, какое-то время стояла молча, собираясь в плотный комок нервов. А затем на одном дыхании выдала просто гениальную реплику, отчеканивая каждое слово, как молотом по наковальне:

- Ня могешь на тракторе – иди на коня!
- Ня могешь на коня  - иди спи!!!

  В слове “коня” она делала ударение на “О”, что делало ее короткую речь особенно поэтичной. Попробуйте произнести. Отчеканивая каждое слово.

   Мы просто грохнули смехом!  Вячеслав Васильевич наш тоже был в полном восторге. Он понимал толк в юморе. Казалось, еще немного, и он просто превратится в смех! Или рухнет в пашню. Как рухнул плашмя, с детским азартом кинувшись за зайцем, которого мы спугнули на прошлой неделе. Заяц убежал. А Вячеслав Васильевич долго весело стряхивал с себя плодородную землю.

  Бригадирша недоуменно посмотрела на нас, не совсем понимая, чем вызван наш восторг, и решительно пошла прочь, буркнув, что пришлет другого тракториста.

- Коли йон тожа ня клюкнувши! -  рассуждала на ходу она.
- А то можа тожо тяпнул, да и ляжить, к забору приваливши (попой)!
- А кали дош пойде, воды налье, – картоха сгние!

   Как дальше события развивались – уж не помню. Но дождь не пошел, воды не налил, и картошка не сгнила. Пришлось нам ее выкапывать.  Вот такие вот воспоминания. Не плохие и не хорошие. Просто из школьных лет.  Так. А что это все я да я рассказываю?  Можа ишо хто чаво вспомня?  Ну а если не вспомните, я потом еще чего-нибудь расскажу.


               Продолжение здесь http://www.proza.ru/2020/01/27/819

                Ноябрь 2019 года. Рисунок мой!