Глава 8. Первоклашки

В школе, в которой училась Маруська, начальные классы занимали два здания.
В одном учились первоклассники, и находилось оно на центральной улице в синем одноэтажном деревянном доме с большими окнами.
Его и огромный двор со спортивной площадкой ограждал высокий некрашеный дощатый забор. В этом ограждении были дырки от выпавших сучков, в которые малыши на перемене поглядывали на улицу, наблюдая за передвижением куда-то спешащих людей.
Девчонки в свободное время под деревьями прятали в землю так называемые секретики. В вырытую палкой ямку они складывали фантики от конфет или ещё что-то, что было у них в карманах, закрывали это, найденным во дворе, стёклышком и всё аккуратно засыпали землёй — в надежде когда-нибудь, через много лет, обязательно отыскать там свой тайник.
В синей школе был большой квадратный коридор, в котором всех первоклассников в начале учебного года принимали в октябрята и прикрепляли на грудь октябрятские звёздочки. Этот коридор соединял между собой классные комнаты, изолированные белыми двухстворчатыми дверьми. Здесь, в уголке, около старинного медного звонка-колокольчика, размером – с ладонь, обычно на переменах сидела техничка. Жила она в одной из маленьких комнат при входе в школу. Любили ребятишки заглядывать в эту комнатку.
— Это надо же! … Прям, в школе живёт наша техничка! — удивлялись дети.
На большой перемене эта худенькая женщина устанавливала по периметру коридора длинные столы с завтраком для малышей, а когда дети ели, за ними наблюдала. Тех, кто шалил или кричал громко, могла и веником по попе шлёпнуть, и отругать, как следует. Поэтому бегали все на переменах, как правило, только во дворе. Здесь же, во дворе, и уроки физкультуры проходили.
Некоторые дети, на переменах, гулять во двор не выходили. Они оставались в классе и сравнивали – у кого больше на обложке тетради красных флажков учительницей нарисовано, готовились к новому уроку или что-то рисовали в своих черновиках.
Уроки длились, как казалось малышам, долго. Все с нетерпением ждали, когда же прозвенит заветный звонок, чтобы скорее пойти домой.
А тут, как-то в один из дней, после такого звонка, учительница, Нина Ивановна, задержала своих учеников в классе.
—  Надо бы нам оформить октябрятский уголок. — сказала она и спросила детей,  — Чьи родители умеют рисовать?
Пока все ребята молчали и переглядывались, Маруська подняла руку и громко выкрикнула:
—  Мой папка! … Он у меня в институте учился! … Всё умеет!
—  Вот и хорошо! — посмотрев на Маруську, сказала Нина Ивановна, — Останься, Маша, … я объясню – что надо сделать.
Нина Ивановна ничего Маше не объяснила, она долго писала на листочке задание для отца. В это время все Маруськины одноклассники уже разбежались по домам. Из коридора на лестницу крыльца девчушка вышла в одиночестве. А на лесенках стояли и болтали две совершенно незнакомые ей девчонки, видимо, из параллельного класса. Переглянувшись, они подбежали к Маруське, неожиданно прижали её к перилам и стали требовать:
—  Вытряхивай карманы!
—  Деньги есть? —  спросила одна из них.
—  Что смотришь, кудрявая? —  язвительно спросила вторая, низкорослая девчонка.
—  Не дашь, … в морду получишь! —  произнесла та, что повыше и,  стащив с Маруськиной головы шапку, бросила её на землю.
—  У меня ничего нет! —  трясущимся голосом взволнованно прошептала Маша.
—  Тогда — завтра принесёшь! —  глядя в упор, глаза в глаза, обратилась к ней маленькая девчонка, потом звонко расхохоталась и с размаху, неожиданно шлёпнула Маруське  ладошкой по лицу.
Хамки эти быстро убежали, едва услышав в коридоре чьи-то шаги. Маруська, раскрасневшаяся и расстроенная, тоже убежала от школы. С опущенной головой, долго плелась она, потом, домой, совершенно по другой дороге, недоумевая и размышляя про себя – за что девчонки вот так с ней поступили.

А вечером ещё и отец недовольно бубнил:
— Какую ещё газету надо рисовать? … Что я – художник что ли?
Маруськин папка долго ходил, туда-сюда, по комнате, а потом взял ватман, карандаши и стал вычерчивать каждое рёбрышко звезды.
Она у него получилась большая и красивая, объёмная, красно-бардовая и пятиконечная. Во всяком случае, так казалось Маруське.
Вот только учительница почему-то на стену потом повесила совсем другую газету.  Из-за этого в душе у Маруськи появилась на неё обида.
— А ведь мой папка так старался! — молча,  думала она.
К тому же, Машенька вдруг стала замечать, что ещё и флажков на обложки тетрадей у Наташки в классе она больше, чем остальным, рисует!