Вот такая арифметика

Я, Сева и Виктор Чернышев молча сидим на лавочке у подъезда нашего дома.
– Что в мире творится!? Кто все это поганое творит? – с возмущением отбрасывая бесплатную газету с программой ТВ на неделю воскликнул пенсионер Всеволод Анатольевич. – Кто виноват? Евреи? Мировое правительство этого золотого миллиарда? Масоны? Игиловцы? Или…
– Мировая интеллигенция, – перебил его Чернышев, – Особенно наша советская и постсоветская прозападная, которая развалила СССР и разрушила равновесие в мире.
– Интеллигенция у нас всегда считалась образцом бескорыстного служения народу… Почему наша? – спросил я у Виктора.
– Наша интеллигенция в период так называемой Горбачевской перестройки наконец-то дорвалась к тому, о чем веками мечтала – к свободе и к деньгам. И она безудержно и оголтело «рванула» пользоваться всем этим. И самое ужасное то, что, имея и деньги, и свободу, она дорвалась до власти. В результате мы имеем то, что мы имеем. – Чернышев развел руки.
– А что мы имеем? – опять спросил я.
– Полное разложение нравов, – встрял Всеволод Анатольевич. – Трансгендеры всякие повылазили, в телевизоре одни триллеры и горланящие псевдопатриоты, лижущие жопы своему начальству…
– И юмор ниже пояса и выше колена, – не удержался я.
– Выходит Гиммлер был прав, когда хватался за пистолет при слове: интеллигенция? Он, кажись, был с образованием архитектора, – обращаясь к Виктору проговорил Сева.
– В семье не без урода, – тихо проговорил Чернышев.
– Почему ты сам интеллигент в пятом поколении хаешь своих собратьев? – опять спросил я у Чернышева.
– Потому, что я сам поспособствовал этому, активно поучаствовав в развале Союза, думал, что демократия принесет благо моему народу… Как сказал Черномырдин: – «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда.»
– Привет политологам! – прохрипел внезапно появившийся, не «просыхающий» от водки общий сосед Макаров. – Решаете мировые проблемы, а не знаете, что у меня просохло горло и требует принятия живительной влаги.
– Беги домой, открой вентиль и пей сколько влезет. У нас на районе хорошая вода – артезианская, – предложил Макарову Сева.
– Сергей Иванович, а где обещанная бутыль, за выпрошенную в офисе дочки писчую бумагу формата А4? – обратился Макаров ко мне, игнорируя Севу.
– Спасибо, – сказал я, достал из внутреннего кармана бутылку водки и передал её Макарову.
– Ты говорил, что бутыль проставишь, а эта бутылочка какая-то маленькая. Чекушка? – скривил недовольно рот Макаров.
– То, что надо – триста пятьдесят грамм. Для тебя достаточно.
– А почему не пятьсот?
– А пятьсот для тебя очень мало.
– Но пятьсот больше трёхсот пятидесяти?
– Это по арифметике, но не по моему собственному забулдыжному опыту, пока не бросил пить. Вместе пили, помнится. Триста пятьдесят – вполне достаточно для лёгкого балдежа. Пока соображаешь – тормоза включены. А пятьсот уже мало – идешь вразнос и пьешь до усрачки!
– Да, ты прав. Но все же…
– Я договор выполнил, это бутылка или какая-то другая посуда? Не нравится не бери.
– Уговорил. А какую проблему решаете, может помогу?
– Мы хотим знать: кто виноват в мировом бардаке и как с ним бороться, – проговорил нехотя я.
– Никак! Я как пофигист, скажу, что мое мнение и бессильные желания не помогут изменить мир. Мы даже не знаем куда идем, что строим, во что верим. Сейчас принцип: своя рубаха ближе к телу. Не знаю сколько мне отпущено выпить водки, но я как Людовик какой-то скажу: после меня – хоть потоп!
  Макаров развернулся и любовно прижимая к груди триста пятидесятиграммовую бутылку водки «Егерь» пошел домой, пританцовывая и напевая: –  Была бы водка, а к водке глотка, а к ним живот и голова. Еще б жакетка, а в ней брюнетка, всё остальное – трын-трава!..
 Я, Сева и Виктор с ироничными улыбками, почти доброжелательно, даже с некоторой долей зависти смотрели уходящему Макарову вслед.
19.11.19г.