Лёня

У него был роскошный серебристый автомобиль -  лада приора. Большую часть дня, он сладострастно возился со своей ладой, то приклеивал на капот сверкающий шильдик с ладьей, то прилаживал на крышу затейливый багажник с лампочками, а то и врезал ослепительно белые фонари в бампер. По несколько раз на дню, используя губку и шампунь, он мыл резиновые коврики и прибирался в салоне. Капот бывал часто открыт и там постоянно, что-то происходило: шипела пена для мытья двигателя, заменялись некие блестящие детальки, впрыскивалась в нужные места силиконовая смазка, змеились новенькие ремешки, в аккуратных коробочках рассыпались пригорошни свечей Бош. А если за приятными заботами наступал вечер, то включался роскошный фонарь примагниченный через нарядную тряпочку на внутренней стороне капота,  он освещал белым, китайским светом не только подкапотное пространство, но и всё вокруг, и пиршество продолжалось.
Стоит ли говорить, что имелись в наличии умопомрачительные колпаки на колёсах, замысловатый фаркоп выглядывающий из под заднего бампера, антенна в виде цилиндрического набалдашника прочно утверждённая на крыше, а комфорта добавлял ароматизатор от кутюр в жестяной банке с розочками, мягчайший, самодельный подлокотник, а так же чехлы на сиденьях самой последней модели.

Но тут, он как то сказал мне, задумчиво протирая мотор от пыли, пылесося в багажнике и подвешивая на колёсные арки новые брызговики: "Что-то она не едет совсем".  И аккуратно захлопнул багажник.
Впрочем, и ездил он на ней только по воскресеньям и только по району.