В поисках княжны Таракановой. 4

Эпизод 4

«Le plus bel homme»

Во второй четверти XVIII века Саксония достигла, пожалуй, пика своего развития как политическая единица на карте Европы. В тридцатых годах власть в купфюршестве наследовал Фридрих Август II, который сохранял и приумножал то, что было достигнуто его отцом – Августом Сильным. Именно Август Сильный, воспользовавшись плодами побед своего союзника в Северной войне - Петра Великого, - придал саксонской столице тот интеллектуальный блеск и архитектурное величие, которые еще долгое время позволяли считать Дрезден культурной столицей Германии.
Достигнутый статус позволял саксонскому курфюрсту держать определенный уровень и в политических отношениях с великими европейскими державами. Даже послы Фридриха Августа, который одновременно был и королем Польши, при европейских дворах несли некий саксонский шарм и барочную утонченность. Взять хотя бы посланника при дворе российской императрицы Анны Иоанновны графа Линара. Именно саксонец Мориц Карл Линар заслужил характеристику - «le plus bel homme, qui fut alors» («самый красивый мужчина, который существовал в то время»), которой наделила его княгиня Иоганна Цербстская. А, как известно, матушка Екатерины II знала толк в мужской привлекательности.
Граф Линар оказался посланником в России, когда ему было слегка за тридцать. Графу-посланнику были к лицу костюмы светлых тонов, и посему он считался законодателем моды. Придворные дамы находили его очаровательным, а правительственные сановники, ещё сохранившие русские простоватые нравы, считали фатом.
Первый раз граф оказался  в Санкт-Петербурге в апреле 1733 г. Племянница царицы Анны Иоанновны девица Анна Леопольдовна тогда только вступила в пору юности - ей минуло 14 лет. Её мать – царевна Екатерина Ивановна – скончалась в июне то же года. Поэтому фактически принцесса Анна осталась сиротой при живом отце-герцоге, который, лишившись поддержки Романовых, в конце концов, был свергнут своими немецкими подданными.
В июне того же 1733 г. в Россию прибыл перспективный жених принцессы Анны – принц Антон Брауншвейг-Вольфенбюттельский. Но, как видно их хронологии придворных событий, принц немного задержался, т.к. граф Линар уже некоторое время подвизался в столице империи.
Мемуаристы того времени – а как некоторые из них характеризовали Анну Леопольдовну мы цитировали выше, - каким-то образом пытаются притянуть к возникшему между этими, такими разными, людьми романтическому треугольнику политические интересы европейских держав того времени. Мол, неопытную девушку Анну разные коварные дипломаты стали недвусмысленно подталкивать в сторону фатоватого графа-посланника, потому что не хотели брака русской принцессы с родственником австрийского императорского дома, ну и т.д. В этой интриге соответствующая роль отводилась воспитателям Анны Леопольдовны, а, как сказано выше, они были натурализованными немцами.
Но, как нам представляется, принц Антон просто не шел ни в какое сравнение с саксонским графом, ибо – смотри заглавие эпизода.      
Во время первого пребывания графа-посланника в России – а это апрель 1733 – декабрь 1736 гг., - сама Анна Леопольдовна пребывала в юношеском возрасте, соответственно, четырнадцати – восемнадцати лет. Какой была и как проводила время принцесса при дворе своей тетки-императрицы описано в одном из писем известной нам княгини Иоганны Ангальт-Цербстской:
«Принцесса Анна, в свою очередь, не слыла красавицей, но была приятна собой. Она была среднего роста, брюнетка, с красивыми, но грустными глазами, правильными чертами лица, тонкой шеей, изящными руками и легкой походкой. Все это вместе не делало её привлекательнее. Впрочем, находились те, кто считал иначе. Она распространяла вокруг себя шлейф особой печали и меланхолии, что очень привлекало некоторых людей. По рождению она была слишком хрупка; её пристрастили к чтению романов - пока ее гувернантка развлекалась и крутила романы с её кузеном, - и это повлияло на её разум. Никто никогда так и не узнает, была ли у неё добрая душа, ибо за всю жизнь она не совершила как ни хороших, так ни абсолютно плохих поступков».
  А к чему приводит чтение французских романов девицами 14-18 лет, лишенными родительской опеки, увы, хорошо известно…